Император шагал по гулким темным коридорам вслед за солдатами. Участникам совета ничего иного не оставалось, как последовать за ним — теперь они топали следом за его величеством, а впереди, поминутно озираясь, шагал гвардеец с факелом. Содаик был вовсе не рад выпавшей ему чести, уж больно мрачным казался повод… Валлахал был безлюден и мрачен — ночью особенно. Коклос, не поспевавший за размашисто шагающими спутниками, принялся ныть:

— Решительно не понимаю, почему такая спешка. Дело предстоит темное, страшное и зловещее, неужто нельзя исполнить его хотя бы днем? Именно ночью, именно ночью! Гремящие цепи, зловещие порывы холодного ветра… Перед каким зрителем мы разыгрываем темную мистерию?!

Алекиан остановился. Маршал, который шагал следом, едва не врезался в резко развернувшегося императора и спешно посторонился.

— Мистерию? Ты считаешь, что я разыгрываю мистерию?

Шут сообразил, что ляпнул лишнее, и попятился, растворяясь во мраке.

— Мистерию… Перед Гилфингом, перед Гангмаром… Какая разница? Я тебе велел убираться, дурак! — Коклос не узнавал голос «братца», вдруг ставший резким и суровым. — Я же говорил тебе: убирайся! Ты мне не нужен, Коклос!

Алекиан отвернулся, и солдаты с факелами поспешно, даже суетливо двинулись дальше. Коклос прекратил жалобы, но не отстал и семенил следом, хотя ему приходилось время от времени пускаться бегом, чтобы не потерять огонь факела.

Провожатые указали Алекиану темный подвал, заваленный хламом — туда заговорщики в беспорядке сбросили несколько десятков трупов, издающих теперь совершенно нестерпимую вонь. Солдаты, обнаружившие тела, закутали лица тряпьем и объяснялись между собой знаками, но выказать недовольства не посмел ни один. Гиптис пролаял несколько слов — благодаря его чарам смрад несколько уменьшился. Императору указали тела отца и двоюродного дяди, откопанные солдатами из-под других — обезображенных раздетых покойников. Алекиан подошел и остановился над жуткими останками. Все притихли.

Сэр Брудо пробормотал что-то насчет носилок и удалился, прихватив с собой нескольких солдат. Коклос выскользнул за ним. Войс с Кенпертом были бы рады сбежать следом, но не могли решиться — император-то оставался! Прошло не меньше получаса, прежде чем возвратился маршал. Его солдаты в самом деле приволокли наспех изготовленные из плащей и древков пик носилки. Тела Элевзиля и Кениамерка осторожно погрузили — Алекиан оттолкнул солдата и сам вцепился в импровизированную рукоятку.

— В храм! — велел юноша.

По счастью, из подвала можно было довольно быстро пройти к часовне во дворе Валлахала, под которым располагалась подземная усыпальница. Тела положили на поспешно сооруженный помост у алтаря. Священники, которых гвардейцы разбудили и приволокли в часовню, сдерживая зевоту, принялись нараспев читать молитвы. Они глянуть боялись на жутких покойников, да и на Алекиана тоже — черты лица императора заострились еще больше, лоб покрывала испарина… время от времени капли сбегали по лицу на грязный воротник — Алекиан не замечал.

За стенами часовни стучали топоры, сэр Брудо распорядился сколотить временные короба, чтобы разместить в них венценосных покойников — пока будут готовы саркофаги… Держать в часовне разлагающиеся трупы не станут, их следует нынче же упокоить в усыпальнице, едва только будут готовы гробы. Алекиан, похоже, не слышал ни стука топоров, ни молитв клириков — сжав побелевшие губы, он вглядывался в обезображенное лицо отца, будто надеялся, что разлагающийся труп подаст некий знак… Коклос дважды тихонько заглядывал в часовню и так же тихонько исчезал. Наконец маршал велел солдатам внести ящики и переложить тела в них… Тут только Алекиан как будто возвратился к действительности и отвернулся, пока гробы не прикрыли крышками. Снова застучали молотки, вгоняя гвозди в сырую древесину…

— Отец, великий император Элевзиль, был достоин иных похорон, — тихо пробормотал Алекиан, шагая следом за солдатами, которые понесли тяжелые ящики в склеп, — и я клянусь, это только начало. Отец получит такие похороны, о которых заговорит Мир! Нынче — только начало.

Когда наспех сколоченные саркофаги встали в ряд со старыми, каменными (свежеоструганная древесина сразу бросалась в глаза на фоне потемневших плит), император велел:

— Оставьте меня. Я хочу побыть с отцом. И попов отпустите, завтра допоют. Идите все, ждите снаружи. Не смейте беспокоить меня здесь.

— Ваше величество, — робко промямли Кенперт, — вы устали, вам нужно отдохнуть…

— Идите! — голос Алекиана прозвучал резче.

Свита и солдаты, притащившие гробы, склонились перед повелителем, а затем торопливо устремились прочь…

До утра Алекиан не показывался из часовни. Придворные, собравшиеся во дворе, с беспокойством переглядывались. Коклос несколько раз заглядывал в храм — зев ведущей в подвал лестницы был темен и тих… Наконец, когда маршал ок-Икерн уже собрался объявить, что отправляется, вопреки приказу, за императором, тот показался на пороге. Как ни странно, выглядел юноша даже лучше, чем накануне — был спокоен и сосредоточен, двигался уверенно. «Кажется, пришел в себя», — шепнул Кенперт Войсу, тот кивнул. Все почувствовали облегчение, поскольку вчерашнее поведение императора казалось странным и пугающим.

У дворцовых ворот послышался, шум, голоса, скрип колес… Створки поехали в стороны — из замка Рехель прибыла императрица. Должно быть, торопилась и выехала с рассветом, чтобы поскорей присоединиться к супругу. Повозки, окруженные конвоем, остановились, латники охраны спешились, слуги отворили дверцу и помогли спуститься Санелане.

Алекиан молча пошел навстречу супруге, свита расступилась, образуя коридор, затем, сомкнувшись за спиной императора, последовала за ним. Санелана улыбнулась и протянула руки, Алекиан склонился к ней и ответил сдержанным объятием. Что-то прошептал на ухо, улыбка императрицы померкла. Затем супруг двинулся прочь, кое-то заторопился следом, солдаты и слуги разбрелись. Коклос подошел к Санелане, которая осталась посреди двора едва ли не в одиночестве, и буркнул:

— Братец сильно изменился, а?

— Я прежде не замечала, как сильно он походит на отца… — рассеянно произнесла императрица.

* * *

Ингви еще раз медленно оглядел Вентиса с головы до ног и вынес вердикт:

— Ну что ж, не хочешь — дело твое. Задерживать не стану, можешь отправляться на все четыре стороны. Денег с собой дам. А если передумаешь… у меня вакантно место придворного чародея. В конце концов, ты такой немногословный — это уже плюс. Ну и рекомендация у тебя превосходная.

Вентис молчал. Вмешался Филька:

— Рекомендация? Я что-то пропустил?

— Его покойный наставник — Проклятый Принц Гериан. Это подходящая рекомендация, — и снова обернулся к Вентису. — Хлопот будет много, свободного времени — наверняка мало. Работа грязная, опасная, неблагодарная — зато веселая. У нас не соскучишься. Ну что? Да или нет?

Вентис помолчал с минуту, затем кивнул:

— Я немного подумаю, хорошо?

— Лады…

Вентис отступил в сторонку, а Ингви обернулся к Счастливчику с Аньгом. Молчание затянцулось… Наконец демон заговорил, адресуясь в основном к Кари.

— Ну а с вами, голуби мои, что делать? Ну, паренек — ладно. Он, сдается мне, человечек убогий, и вреда от него не будет. — Аньг слушал, хлопая огромными черными глазами, будто слова демона его не касались. Он и впрямь после схватки Создателей так и не пришел в себя, пребывал в прострации. — А вот ты, борода? Ты, знаешь ли, в большом долгу перед Ннаонной.

— Мадам, — Кари обернулся к вампирессе и галантно опускаясь на колено. — Поверьте, лишь злая судьба столкнула нас именно таким печальным образом. Я признаю свою вину и готов отслужить. Хотя место придворного мага, по-моему, занято…

— Да, — подал голос из угла Вентис. К нему вернулась прежняя немногословность.

— …так и думал, — Кари покачал головой. Ну, если не магом, то я — хоть кем. Хоть палачом, Гилфингом клянусь.

— А тебе службы никто и не предлагал, — пожал плечами король. — Речь пока что о том, как ты собираешься уговорить нас сохранить тебе жизнь. Может, найдешь хотя бы одну причину? Кстати, кто ты таков?

— Меня зовут Кари Счастливчик. И я не собираюсь расшибаться в лепешку, уговаривая ваше величество… Я — Счастливчик.

— Ты уже представился, к чему повторять? Или это имя должно мне говорить о чем-то важном?

— Это имя означает, что мне всегда невероятно везет. Повезет и теперь, так что я за себя не беспокоюсь…

— Нахал.

— Вовсе нет! — Кари поднял брови. — Просто я знаю, что если существует хоть малейший шанс уцелеть, то он непременно мне выпадет. Ну, как тогда… гм… когда мы встретились на границе Альды. Если же мне суждено помереть, то это означает: уцелеть было невозможно.

— Либо, что твое везение исчерпано, — заметил Ингви.

— Это невозможно. Я — Кари Счастливчик. Ваше величество, сохраните мне жизнь, я пригожусь. Да будет вам известно, что я не всю жизнь разбойничаю, бывали у меня и лучшие деньки. Совсем недавно под моим началом было больше тысячи человек, мы разрушали замки и…

Аньг всхлипнул и смахнул слезу.

— …Они все погибли в Эгенеле, наши мальчишки — продолжил Кари. — Но пароли и связи у меня сохранились.

— Эгенель… — задумался Ингви. — Граф Ирс? Это неинтересно, он удрал в Сантлак. Что ты еще можешь вспомнить?

— Хорошо. Мое полное имя — Карикан из Геведа. Граф Карикан.

Услыхав имя, Ингви сразу оживился. Граф Карикан — знаменитый авантюрист и мятежник!

— А еще, — торопливо продолжил Кари, — я могу рассказать вам о проделках, совершенных мною прежде, чем я стал графом. Довелось ли вам слыхать имя Эвильет Изумруд? Тот, что был придворным магом императора до Гимелиуса? Это я прикончил его. Занимательная тогда вышла история, скажу вам…

— И я не узнаю этой истории, если прикажу тебя казнить? Ловко. Но ты выиграл. Живи! Живи, Счастливчик.

* * *

Гезнур во главе лязгающей металлом кавалькады влетел во двор замка и спрыгнул с коня. Его ждали — Бельвар герцог Андрухский уже шагал навстречу, протягивая руки для дружеского объятия. Не погнушался пропыленным нарядом гостя, отметил про себя Гезнур — стало быть, и впрямь желает союза.

— Идемте! — Бельвар сопроводил приглашение широким жестом руки. — Освежитесь с дороги, и за стол! Подписав такой договор, следует пировать неделю, не меньше!

— Прошу прощения, — Гезнур постарался, чтобы улыбка вышла искренней, — не хочу показаться неблагодарным гостем, но я очень спешу… Едва о нашем союзе станет известно Алекиану, как буря разразится незамедлительно, а мне так много предстоит сделать… Известили вы Верховного Тролля? Я завтра же отправляюсь к нему.

— Э… Но как же так… Не принять дорого гостя как следует… — герцог выглядел расстроенным. Может, в самом деле искренне рад союзу с Гевой? И искренне хотел бы попировать с союзником?

— Пустое! Мы еще славно попируем на руинах ванетской тирании! Велите подать воды, я в самом деле умоюсь… Затем бумаги.

— Но вы не откажетесь выпить со мной?

— Конечно! За наш союз следует выпить. Герцог, сейчас я обязан торопиться, но этот должок останется за мной — мы еще напьемся, как следует, за дружбу! Мы напьемся так, что бесам в Проклятии будет тошно! Могу я получить свежих лошадей для моего конвоя?

Король Гезнур не стал говорить «прошу коней», он выразился по-другому — и Бельвар ответил утвердительно. Приязненная улыбка гевца стала еще шире — пусть он заключает договор о союзе, а не принимает вассальную клятву, но ни король, ни владыка Андруха не допускают сомнений, кто здесь главный.

Бумаги король Гевы подписал, едва глянув на них — продемонстрировал доверие к союзнику, затем — за стол. Пока гевец утолял голод, герцог Бельвар рассказывал:

— Верховный Тролль принял моих послов без почета, разумеется. Пока не были произнесены слова о нашем отказе служить Империи, эти каменюки глядели на моих людей вовсе не любезно. Но мысль о союзе против Ванета их вождю наверняка понравилась. Наверняка. Он сразу заинтересовался и спросил, не собираемся ли мы привлечь к этому союзу короля Альды. Почему-то юный тролль очень интересуется мнением демона.

— О! Здесь… — Гезнур торопливо прожевал кусок. — Здесь все в порядке, формального союза с Альдой нет, но это вопрос времени. Король Ингви — здравомыслящий монарх, он непременно присоединится к нам. К тому же я с ним на короткой ноге, можно сказать, мы друзья!

Бельвар покачал головой — должно быть, сомневался в способности Гезнура иметь друзей. Но вслух промолвил лишь:

— Надеюсь, что так. Во всяком случае, когда мой посол заметил Верховному Троллю, что вряд ли демон станет служить нынешнему императору после того, как Элевзиль выгнал его из Альды, это произвело самое благоприятное впечатление.

— Да, кстати! — вспомнил гевец. — А как зовут Верховного Тролля? Имя-то у этого булыжника есть?

— Имя… — герцог сконфузился. — По-моему, он сам скрывает собственное имя. Я ни разу не слышал, чтобы кто-то называл его.

— Ну и Гангмар с ним, с именем… Сэр Бельвар, у вас превосходное вино! — Гезнур поставил пустой кубок и перевел дух, прежде чем подцепить кинжалом кусок оленины. — Я непременно сдержу клятву, и мы славно попируем, едва выдастся спокойная минутка. Непременно! Однако нынче я должен спешить на встречу с этим безымянным троллем… А затем — еще одна встреча, пока что не запланированная моим будущим визави. Еще один потенциальный союзник… Ох и компания подбирается, Гангмар меня возьми! Ох и компания…