ГЛАВА 41

«…Я не спешил вести в бой тех орков, что первыми поверили мне. Нет. Да это и не имело смысла — ибо их разрозненные роды не смогли бы составить достаточно сильную армию. Мой поход, моя Великая война началась с того, что я странствовал по кочевьям с несколькими верными сподвижниками и напоминал оркам об их великой миссии. И они верили мне! Выслушав мои речи, они тут же клялись в верности и заверяли, что выступят по первому моему слову… Они грезили о возвращении времен Дрендарга…

Те роды, что я посетил, сами отправляли не то гонцов, не то миссионеров в ближайшие стойбища — и спустя несколько месяцев вся Степь потрясала луками и мечами, готовясь к резне во славу Отца! Поразительно, мой незнакомый родич — но даже из далеких лесов явилось войско к нам. Какие-то давно отделившиеся от степняков колена орков, что обитали в заповедных дебрях где-то к югу от гор Тайны, прислали ко мне около сотни бойцов. Пусть тебя, родич, не введет в заблуждение столь ничтожное число — ибо именно эти воины стали грозой рода людского и их подвиги породили множество слухов и легенд — нелепых, но страшных! Из лесных урочищ к нам явились не кто иные, как знаменитые Наездники-на-волках… Я-то считал, что мы все еще недостаточно сильны — мне хотелось выступить в поход с таким многочисленным войском, чтобы его нашествие прокатилось по землям людей стремительно и неудержимо. Но орки — им не терпелось, с приходом Наездников они решили, что стали непобедимыми. А мне хотелось сделать так много… Выковать новое оружие и доспехи, обучить мою пехоту взаимодействию с волчьими всадниками… Да просто обучить их сражаться в строю!

Но мои бойцы не желали больше ждать… Они чуть ли не силой вырвали у меня обещание повести их в бой. И больше всех торопился один из самых сильных вождей Степи, Анзог. Молодой и пылкий орк, он выставил многочисленный отряд и лелеял честолюбивые замыслы. Своего новорожденного сына он нарек Дрендаргом в знак того, что возвращаются времена Великих войн… Я согласился вести их в бой, но объявил им, что наш поход недостаточно хорошо подготовлен. Свой ответ я облек в форму этакого мистического пророчества, поскольку мои орки обожали такие штучки — предсказания, провидчество, ворожбу…

Итак, милый родич, несколько тысяч орков собралось под моими знаменами. Почти все они были плохо вооружены, недостаточно хорошо подготовлены — но зато преисполнены решимости!

Первой нашей жертвой стал Мемерн. Мои орки обрушились на него внезапно и пронеслись по королевству, сокрушая все на своем пути. Пощады не было никому — ни дворянам, ни простолюдинам. На сей раз я вел войну с родом людским, а не только с сеньорами…

Остановились мы лишь у столицы Мемерна. Осада длилась три дня и три ночи — сменяя друг друга отряды орков шли и шли на приступ. Они не щадили себя, ибо пылкой отваги в них было тогда больше, чем трезвой расчетливости. Я изо всех сил помогал им магией… На третьи сутки к вечеру орки ворвались город и предали его огню и мечу, пощадив лишь знаменитые тогда мемернские мастерские кузнецов-оружейников. Спешно они принялись готовить доспехи и оружие, обучаясь на ходу… Вскоре к нам присоединился Анзог, который с большим отрядом отправлялся громить Кернтой.

Из Мемерна войско орков двинулось уже сверкая начищенными латами… Над пылью, поднятой тысячами ног, щетинились длинные тяжелые пики. Наученные горьким опытом, люди бежали перед грозным войском, словно возникшим из ниоткуда им на погибель. Перед нами лежал Ллойс.

У самой границы нас встретили объединенные рати Ллойса и Лавсайна. Лавсайн, хоть и разоренный Священными походами и предшествовавшим нашествием моей могнакской армии, все же оставался самым могучим из королевств юга. Лавсайнский король откликнулся на мольбы о помощи принца Ллойса и прислал ему войско. К ним присоединились беглецы из Кернтоя и Мемерна. Вместе они образовали большую армию, которая теперь преградила нам путь.

Схватка, как обычно, началась стремительной атакой тяжелой кавалерии. Из рядов моего войска навстречу рыцарям выступили воины в тяжелых доспехах, вынесшие тяжеленные пики с болтающимися на них ножками-подпорками. Это была одна из моих свежих идей. Пики установили в шахматном порядке, оперев на подпорки и уткнув задним концом в землю — так, что кованые трехгранные острия ощетинились на уровне лошадиных ноздрей. Хорошая идея… Жаль, что малоэффективная. Рыцари в тяжелом вооружении преодолели, хотя и с потерями, эту преграду и врубились в плотный строй орочьей пехоты. Я с непривычки немного сплоховал и мои заклинания накрыли только задние ряды вражеской конницы… Казалось, схватка безнадежно проиграна — но орки выстояли! Ценой больших потерь они остановили кавалерию… Это было потрясающее зрелище, мой родич! Плюмажи и сверкающие на солнце шишаки шлемов орков походили на волнующееся море с барашками пены, а рыцари бороздили это «море», словно корабли. Оставляя за собой кровавый след. Однако то тут, то там с грохотом рушились закованные в сталь гиганты, дружно взлетали мечи и секиры орков… Рыцари, потерявшие разгон, валились теперь под ударами один за другим. Напрасно охрипшие рожки на северной половине поля боя трубили отступление — лишь малой части кавалеристов удалось вырваться из схватки. Их пехота сделала попытку прийти на помощь сеньорам — но смешалась и отступила под тучами стрел — Анзог вовремя вывел отряды лучников на фланги… И затем вслед отступающим понеслись Наездники… Жуткий вой их тварей навис над полем схватки, вызывая ужас и панику у людей. Да что там, у меня самого по спине пробежали мурашки, когда я услыхал эти леденящие душу звуки…

Этот бой стал великой победой Детей Трех Народов…»

* * *

— Ну, как дела, Никлис?

Едва бывший воришка вошел в комнату, как Ингви встрепенулся и вскочил ему навстречу. Со вчерашнего дня ни он, ни его друзья не появлялись в зале «Очень старого солдата». Демон опасался присутствия карлика, который легко мог узнать их, ибо Ингви давно заметил, что Коклос необычайно внимательный и проницательный человек. Поэтому Никлис торчал в зале один и разговаривал с теми наемниками, что желали записаться в отряд «Воробья».

— Дак это… Слышь-ка, твое демонское, дело тут такое… Коротышка-то интересовался тобой.

— Вот как? И сильно интересовался?

— Да не так, чтобы сильно, однако расспрашивал.

— Ну вот что, — бросил Ингви после минутного раздумья, — мне это не нравится. Я хочу встретиться с Коклосом и поговорить.

— Вот и правильно, — тут же поддакнул Филька, — и прямо сейчас!

— Сейчас… Можно и сейчас. А наниматели с балкона не расходились еще?

— Нет, вот только сейчас начнут.

— А ну идем.

Ингви с друзьями успел как раз, чтобы подстеречь Коклоса, который выходил из дверей «Солдата» в сопровождении некоего дворянина.

— Приветствую вас, — объявил Ингви, неожиданно возникая перед самым носом карлика, который шел, полуобернувшись назад и что-то сердито втолковывая своему спутнику.

Когда демон бесшумно возник перед ним, Коклос затормозил и испуганно огляделся. Спутники Ингви выступили со всех сторон из различных укрытий и окружили двух путешественников. Все это произошло у самых дверей трактира «Очень старый солдат» — в одном из самых безопасных мест Мира, ведь всем известно — в Геве почти нет разбойников, тем более их нет в Ренпристе. Здесь все, кто имеет дурные наклонности, становится солдатом. Поэтому Коклос и его спутник были скорее удивлены, чем испуганы.

— Что это значит? — спросил сопровождавший карлика рыцарь.

— Что вам придется пройти с нами, — ответил Ингви, затем уточнил, — в гости.

— А если мы откажемся?

— Но вы ведь не откажетесь? — поинтересовался демон, чуть распахивая полу плаща и демонстрируя шарообразный сгусток багрового пламени в своей руке, — вы не откажетесь и я не воспользуюсь этим.

— Да кто вы, Гангмар возьми?

— Я Воробей. Вы ведь интересовались моей персоной, не так ли? Вот и спросите обо всем, что вас интересует, у меня. Идемте.

После того, как Ингви назвал себя, задержанные им путники немного успокоились (по крайней мере, это приключение приобретало смысл) и проследовали с ним в его комнату. Там Никлис зажег пару свечей, водрузил их на стол, а Ингви кивнул гостям на стулья, предложив сесть в освещенном месте. Обитатели комнаты расположились по углам — в тени.

— Итак, — вновь заговорил Ингви, — что в моей скромной персоне вызвало ваш интерес?

— Мой спутник, сэр Войс из Трантена, — застрекотал Коклос, — имел глупость поставить против вас, мастер Воробей, двадцать келатов!

— Я не приметил его среди зрителей.

— Я действовал через подставное лицо, — подал голос сэр Войс, — следует признать, что вы поступили весьма ловко и изобретательно, когда поручили вашему сержанту ставить против своего командира… Это ввело меня в заблуждение. Ну и потом… стало интересно…

— Ладно, допустим. А по какому поводу вы здесь?

Коклос и его спутник замялись, тоскливо глядя по сторонам. Наконец Коклос решился:

— Я прибыл сюда по личным делам… Нанять телохранителей… Сэр Войс, мой спутник, имеет целью нанять отряд… Но теперь он просадил значительную часть суммы…

— Я думал выиграть — и истратить все на солдат, — принялся оправдываться рыцарь (похоже, что он приводил свои аргументы уже много раз), — ведь мне самому придется идти в бой с ними… Мне хотелось иметь больше людей!..

— Против кого вы собрались выступать? Или, скажем, за кого?

— Не думаю, что имеет смысл разглашать… — начал было Коклос, но Ингви перебил его.

— Представьте себе, что вы меня уже наняли для этого дела. Итак?.. Если речь идет о старом бароне Мольверне — возможно, я помогу вам решить эту проблему…

Коклос Полгнома подпрыгнул на стуле.

* * *

Рыцарь Войс нервно облизал губы и шумно выдохнул, Коклос оглянулся на него. Оба промолчали.

— Эй-эй, — прикрикнул на них Ингви, — я вижу, вы, господа, собираетесь отмалчиваться? Вы не доверяете мне и не боитесь меня, так что ли? Ладно, я не понимаю, почему я должен делать все время первым шаг навстречу, но если нужно… Я, видите ли, наводил справки, чьи интересы может представлять дворянин, прибывший вместе с вами, Коклос Полгнома…

— Мы знакомы? — Перебил демона карлик. — Да, пожалуй, я слыхал уже этот голос…

— Не следует меня перебивать, — заметил Ингви, делая шаг вперед и приподнимая капюшон.

На несколько секунд он, оставаясь в ярко освещенном круге у стола, в упор смотрел на шута. Затем натянул капюшон на глаза и вновь отступил в тень. Коклос икнул и закрыл рот. Снова открыл и закрыл… Наконец карлику удалось выдавить из себя:

— Ваше… ве…

— Но-но! — Ингви поспешил одернуть пораженного шута.

— Э-э-э… Я… Отпустите сэра Войса.

— Отпустим. Если он обязуется не поднимать шума.

— Да, да, конечно, — закивал рыцарь.

— Ладно. Никлис, проводи благородного сэра… — Ингви подмигнул альдийцу.

— Итак, «принц» Коклос, — ухмыльнулся Ингви, когда дверь за ушедшими закрылась, — я немного вам помогу. Я в самом деле наводил справки. Сейчас из тех, кто держит руку Элевзиля в здешних краях, «при деле», что называется, двое — принц Глорьель Ленотский и барон Мольверн. Поскольку принц на некоторое время выбыл из игры — а я это точно знаю (тут улыбка Ингви стала шире) — то остается только старый придурок Мольверн. Тем более, что я видел — против него нанимают здесь бойцов… Вывод напрашивается сам собой, верно?

— Верно, ваше величество, верно, — карлик говорил неуверенно, он все еще никак не мог прийти в себя, — я расскажу все с самого начала. С некоторых пор я стал опасаться убийц… Я решил, что мне следует нанять себе телохранителей, тем более, что мои заслуги наконец-то оценены по достоинству. Я говорю «оценены» — то есть могу позволить себе платить собственным людям!.. А тут как раз его императорское величество поручил братцу поддержать барона Мольверна, ибо принц Ленота в этом году и впрямь не оправдал возложенных на него ожиданий… Братец официально направил в Геву сэра Войса, а на деле главный здесь я.

— Ну и ну, — покачал головой Ингви, — вы сделали карьеру, мастер Коклос!

— Не «мастер», — поправил демона карлик, — «сэр Коклос». Я не стараюсь афишировать этот факт, но принц даже даровал мне титул в награду за мои великие заслуги.

— Ну и ну, — повторил Ингви, — должно быть заслуги и впрямь велики!

— Я спас братца от безжалостных убийц! — Напыжился шут, вернее, бывший шут. — Я совершил подвиг, проявив отвагу, мужество, верность, доблесть… Ну и всякое другое, что там положено проявлять дворянину…

— Мои поздравления, добрый сэр. Однако вернемся к делу. Что там с бароном?

— Против него и впрямь затевается поход. Мы с Войсом вручили старому дураку некоторую сумму, которую он должен потратить на волонтеров-рыцарей, ибо терпеть не может простолюдинов — в том числе и наемников.

— Полагаю, специально для него и потребовался сэр Войс.

— Ну да! Со мной барон и говорить не стал бы, даром, что я такой благородный сэр! Так вот, мы дали ему серебра, чтобы он взял на службу рыцарей, а сами с остатками денег двинули сюда, чтобы нанять здесь бойцов фактически для этого идиота — но от нашего имени. Ну и я бы решил свои дела с телохранителями… Однако мой умник Войс просадил все деньги!

— Ничего. Эти деньги все равно достались мне — стало быть я и возьмусь защищать барона. За эти выигранные деньги.

— Это великодушно, это необычайно великодушно, ваше величество, — от избытка чувств Коклос даже сполз со стула.

— Естественно, я попрошу об ответной любезности, мой добрый сэр Коклос. Не деньги, нет. Мне всего лишь нужна будет помощь в том, чтобы проникнуть на территорию Альды. Скорее всего — ненадолго.

— Братец будет страшно недоволен… Но я попробую. Обещать не могу, но постараюсь.

— Ладно, а теперь идемте. Я и так довольно долго насильно задерживаю вас.

Коклос и Ингви вышли в пустой полутемный коридор, где стену подпирали два обнявшихся человека. Демон кивнул Никлису и тот убрал кинжал от горла сэра Войса. Рыцарь потер шею и принялся осторожно пятиться вдоль стены.

— Прошу прощения, добрый сэр, — напутствовал его Ингви, — но жизнь приучила нас к осторожности…

 

ГЛАВА 42

«…Великое сражение в Ллойсе… Впервые Мир увидел Наездников-на-волках. И содрогнулся от ужаса. Новое, невиданное войско — и к тому же весьма умело использованное. Волк Наездника гораздо легче коня и при атаке не может обеспечить усиленного разгоном сокрушительного удара. Волк не так вынослив как конь — и не может несколько раз то нести своего седока в атаку, то по сигналу отступать, ведя правильное сражение. Но если Наездники преследуют отступающую пехоту… Да и кавалерию тоже — когда кони устали и не могут оторваться от преследования сразу. Отступление неизбежно превращается в паническое бегство… А уж в день великого сражения в Ллойсе Наездники устроили жуткую резню, истребив больше тысячи человек и до смерти перепугав великое множество других…

Не теряя времени мы двинулись дальше на север, разоряя мелкие княжества одно за другим. Я видел своей целью месть роду людскому и не был склонен истреблять эльфов, но мои воины имели на этот счет совсем иное мнение. И Колленнлай обратился в пепел вслед за поселениями людей…

Слава наших побед достигла самых отдаленных уголков Мира, орки сотнями сходились под наши знамена, теперь даже те, кто сомневался, спешили присоединиться к войску Сына Гангмара, которое с таким успехом исполняет волю Отца! Даже тролли прислали отряд добровольцев. Теперь мы располагали боевой силой, способной отразить атаку тяжелой кавалерии. По мере того, как росла численность и боевое мастерство войска орков, падало значение моей волшбы, ибо успех все менее зависел от моих усилий. Вместе с тем рос авторитет Анзога. Этот талантливый вождь и отважный воин (его теперь величали «лордом») приобретал все большее влияние на умы соратников. Это он распорядился о беспощадной расправе над эльфами, не задумываясь о последствиях. А последствия не замедлили явиться. К людям присоединились дружины эльфов и даже некоторое число гномов, пришедших на помощь братскому народу. Эльфы превосходили наших орков как лучники, а гномы были стойкими бойцами в рукопашной — и совершенно не ведали страха перед волками. А ведь до этого много раз сильные рати людей отступали лишь из одного опасения повстречать Наездников… Но мы тем не менее все еще наступали, все еще продвигались на север. Люди и эльфы бежали перед нами, а захваченные города и поселки мы обращали в пыль и золу… Раз за разом армии владык и монархов выступали против нас — и мы неизменно били и рассеивали их.

Не стану перечислять, родич, названия всех владений, что мы сокрушили в этой Великой — в самом деле великой — войне. Скажу лишь, что теперь даже сами имена эти преданы забвению. Никто не вспомнит, где лежали и как звались некогда славные и многолюдные города… Вся земля, где прошли рати Сына Гангмара, носит теперь одно общее название — Ничейные Поля. Огромные пространства бесплодной почвы, покрытой серой пылью — вот лучший памятник мне! Сама Гунгилла, Великая Мать, не скоро сможет стереть такое пятно с лица Мира…

Но довольно об этом… Мы с боями дошли до нынешней северной границы Ничейных Полей, заняли Гонзор и встал вопрос — куда двигаться дальше. Я призывал идти на Ванет, поскольку на собственном горьком опыте знал — именно там бьется сердце человеческой расы. И именно в сердце я мечтал поразить род людской. Дело было не только в том, что мне, Проклятому Принцу, хотелось отомстить Фаларику и Энтуаглу, главнейшим виновникам погибели Могнака. Это тоже сыграло свою роль, но важнее было другое. Люди уже научились видеть в этих двоих вожаков, а я понимал — никто не устоит перед объединенной армией людей, если им удастся все же выставить такую армию, если удастся забыть хотя бы на время о своих сварах…

К сожалению на совете победило мнение Анзога, который советовал направиться восточнее — на Малые горы, Анновр и Фенаду… Он считал, что эльфы и гномы опаснее людей… Что ж — один эльф или один гном почти всегда одолеет одного человека, но объединенную армию людей не одолеет никто. Я понимал это, Анзог — нет. К сожалению, вожди приняли его решение, тем более, что троллям хотелось идти поближе к родным холмам… Наша огромная армия повернула восточнее, оставляя Ванет слева и позади… Словно в старинной сказке — погибель притаилась за левым плечом…

Конечно, я грозил, я пророчествовал, под конец я умолял вождей орков уничтожить Ванет — бесполезно. Анзог был все еще слишком молод, чтобы научиться внимать голосу разума, чтобы трезво взвешивать и оценивать аргументы. Возможно, он просто из чистого упрямства, из желания еще раз подчеркнуть свою роль в Великой войне, настоял на своем. И напрасно — кто теперь вспомнит о нем? Всем известен лишь Сын Гангмара…

В Гонзоре мы зазимовали — и благодаря этому он превратился в тыловую базу нашей армии и избежал разрушения. Именно поэтому Гонзор остался Гонзором, а не стал частью Ничейных Полей. Весной мы дождались подхода новых добровольцев и возвращения отряда, посланного громить Креллионт и Альду — а затем двинулись в новый поход, держа направление на северо-восток, согласно решению Анзога. Ошибочное решение, гибельное решение, однако лишь благодаря ему я обрел свою новую судьбу и благодаря ему возник наш Род, мой дорогой потомок…»

* * *

После разговора с Коклосом Ингви больше не думал скрываться. Он объявил во всеуслышание, что собирает свой отряд и к нему тут же обратились около восьмидесяти человек — его бывшие «сослуживцы», уцелевшие воины из отряда Рориха и… практически все новички, случившиеся на тот момент в «Очень старом солдате». Логика их была проста — если новичок записывается в уже существующий отряд, то он оказывается в заведомо невыгодном положении, как новобранец. Совсем другое дело отряд вновь сформированный, в котором нет старослужащих, нет ветеранов. Тем труднее пришлось Ингви — он не хотел брать на службу столько солдат, многим пришлось отказать.

Среди желающих оказался и Шортиль:

— От добра добра не ищут, — пожал плечами тщедушный маг, когда демон спросил его о причинах такой перемены в намерениях, — практически все мои прежние друзья просятся к тебе, мастер Воробей… И к тому же мы, наемники, привыкли верить в удачу. А она тебе сопутствует. А еще ты маг, стало быть правильно отнесешься к моему скромному дару, верно? Не проситься же мне к Керту Серому, а?

Еще среди желающих демону на глаза попался Тоиль — тот самый парнишка, шпион наемников в рыбацкой деревушке.

— Что ж ты, друг мой? — Поинтересовался у него Ингви. — Ты собирался начать новую жизнь, мирную жизнь… Что ж ты опять лезешь в пекло?

— Не гоните, дяденька, возьмите, — заныл паренек, — я все буду делать — дрова собирать, воду носить… Все, что прикажете… Возьмите, я хочу как вы… Возьмите, дяденька…

Солдаты, что провели рядом с деревней юнца несколько недель, стали для него символом огромного прекрасного сказочного мира, который в его глазах, естественно, был антитезой тому монотонному нудному размеренному существованию, которое влачили его земляки. Необъятная, невыразимо романтичная вселенная вторглась из-за горизонта в тот крошечный уголок, который до тех пор как раз и составлял всю вселенную паренька. Служба в отряде кондотьеров стала для Тоиля прекрасной сказкой, мечтой, которую выдумывают для себя все без исключения его сверстники… Ради исполнения мечты парнишка был готов на все.

Ингви выслушал его мольбы с улыбкой — и кивнул.

— Ладно, я пожалуй возьму тебя, Тоиль. Если не ко мне — так к кому-нибудь другому ты при таком запале все равно попадешь. Лучше уж ко мне… Я велю Никлису присматривать за тобой для начала. Слушайся его.

Ингви наметил взять в отряд не более пятидесяти человек — оптимальное число, учитывая его финансовые возможности. Поэтому он принялся (советуясь время от времени с друзьями) отсеивать тех, кто ему не нравился. В основном, новичков большого зала «Солдата». Так что вскоре под его началом осталось пятьдесят его прежних соратников по службе епископу и монастырю, солдат бедняги Рориха — ну и еще несколько новобранцев гильдии, приглянувшихся ему бравым видом или хорошей физической формой. От услуг чародея он тоже решил не отказываться, так что и Шортиль тоже был зачислен в «отряд Воробья». Все солдаты получили красивые плащи, в которых сочетались коричневый и желтый цвета, демон позволил себе что-то вроде пародии на форму имперских гвардейцев… Ну и конечно знамя — штандарт с гордым символом. Воробышком…

Впервые — и не без некоторого трепета — Ингви поднялся на второй этаж. Один из старейших в «Солдате» слуг (другим ход на второй этаж был заказан) сопроводил демона на балкон капитанов. Оказавшись наверху, Ингви осмотрелся. Помост шириной около четырех с половиной метров (опиравшийся, как он видел снизу, на деревянные столбы), вдоль которого стояли столы. Никаких групп, дружеских компаний — за каждым столом по одному человеку. Ингви вздохнул, огляделся внимательнее. Поймал взгляд Порпиля Рыжего, обменялся с ним кивками… Вот и Керт. Тот в ответ на кивок махнул здоровой рукой, другая в лубках покоилась на столе. Обмен приветствиями был более или менее холодным — здесь не было и намека на сердечность, царившую внизу, в большом зале. На этом балконе была своя этика, свое понимание солдатского братства…

Усаживаясь за указанный слугой стол, Ингви еще раз украдкой вздохнул. Здесь будет вовсе не так весело, без привычной-то компании… Демон сделал заказ и задумался. «Ничего, — сказал он себе, — это ненадолго. Вот только сделаем дело — и я что-нибудь придумаю для того, чтобы не разлучаться… Что-нибудь обязательно придумаю…»

* * *

— Сэр Каногор, граф Эстак, маршал Империи! — объявил мажордом, трижды стукнув жезлом о выщербленные плиты пола.

Сэр Каногор вступил в тронный зал дворца, хмурясь все больше. Он прибыл в Энгру, намереваясь переговорить с Метриеном Первым приватно, с глазу на глаз, что называется. И в спокойной обстановке разрешить все зарождающиеся размолвки, напомнить королю, кто, собственно, возвел его на трон Сантлака. А этот жалкий королишка… Его, Каногора, руками созданный королишка — он смеет устраивать представление! Устраивать большой прием в тронном зале, словно не было ничего, словно корона сидит на его убогой голове по праву, а не по воле заговорщиков, самый видный из которых — Каногор Эстакский! Ну погоди же…

Сам же Метриен не подал виду, что происходит нечто необычайное.

— Приветствую вас, добрый граф, — пробасил он, — позвольте осведомиться, что привело вас к нашему двору? С какой целью вы посещаете нас в Энгре?

Этот здоровяк-король и впрямь выглядел внушительно, когда восседал на троне, окруженный придворными и стражниками в красивых доспехах, в красно-зеленых плащах… Небось и плащи тоже куплены на денежки, переданные Метриену сэром Гвино… Каногор сердито зашевелил усами — ну погоди же…

— Ваше величество, добрый король Метриен, я прибыл дабы поздравить ваше величество с благородным воцарением на престоле, который заслужен вами столь рыцарственно, — маршал постарался выделить голосом слово «заслужен», — а цель моего приезда… Так, ерунда. Формальность. Не стоило ради такого устраивать пышный прием. Я прошу о частной аудиенции.

Ты что же — думаешь спрятаться от моих вопросов за спинами этих придворных в парадном одеянии? Не выйдет, королек, не выйдет…

— Тем не менее мы внимательно слушаем. Мы лишь вникаем в искусство правления королевством, а значит мелочей для нас нет. Все имеет значение.

Маршал помолчал с минуту, сверля взглядом спокойно восседающего на троне монарха. Тот глядел в ответ благодушно и доброжелательно. Не произведя должного впечатления своим грозным видом, маршал заговорил, произнося фразы размеренно и четко:

— Не далее, как три дня тому назад мною раздавлена и истреблена шайка злодеев и еретиков, именуемых когеритами или же божьими пасынками. Случилось сие на земле Ванета, у замка Вартель, что в графстве Эгенельском. Однако мне доподлинно известно, что злодеи проникли в Ванет с территории Сантлака преступным небрежением подданных вашего королевского величества и графа Ирса Эгенельского. Граф Ирс…

— Что граф Ирс? — Быстро переспросил король Метриен. Слишком быстро.

— Граф предупрежден мною о недопустимости такой небрежности при исполнении службы. Он раскаялся и полностью признал свою вину, так что на первый раз прощен. Относительно же вашего величества…

Маршал вновь сделал многозначительную паузу и поглядел на Метриена, тот выглядел уже вовсе не так уверенно — скособочился на троне и разглядывал свои сапоги. Сэр Каногор удовлетворенно осклабился и продолжил:

— …Я могу сказать следующее. Ваше величество — вернейший вассал его императорского величества, что, полагаю, вскоре будет подтверждено принесением оммажа. Вашему величеству я не стану пенять, что ваши слуги преступно небрежны и снисходительны к бандитам и преступным еретикам. Полагаю также, что корона самого великолепного из королевств Империи, стоит возложить ее на голову — оную голову кружит… Тем не менее я от имени Империи, коей маршалом являюсь, прошу ваше величество не забывать о своих обязанностях и обязательствах.

Последняя фраза была уже откровенной дерзостью и граничила с оскорблением, однако Метриен не только не возразил, но и погрустнел еще больше. Намеки маршала достигли цели. Король потупился, опустив увенчанную короной голову еще ниже и промямлил гораздо менее звучным голосом:

— Ваши упреки справедливы, сэр маршал. Я целиком принимаю их и прошу передать его императорскому величеству, что виновные будут наказаны, а ошибки — впредь не повторятся.

По шеренге придворных пронесся шепоток — они-то не понимали подоплеки происходящего…

— И поскольку вы, сэр Каногор, изъявили желание получить частную аудиенцию, то ваша просьба будет удовлетворена незамедлительно… — Метриен поднялся с трона, — господа, прошу не сопровождать нас. Сэр маршал, следуйте за мною… Я приму вас в кабинете…

И король Метриен ссутулился перед маршалом, словно склонился — гигант перед гигантом… Затем повернулся и вышел из зала через задние двери. Маршал последовал за ним, сияя удовлетворенной улыбкой…

 

ГЛАВА 43

«…Волна нашествия продвигалась на северо-восток. Мы не сметали все на своем пути, нет. Все и вся бежало перед войском орков и троллей, не дожидаясь, пока его сметут. Поскольку где-нибудь эти беглецы все же должны были остановиться и приготовиться к отпору, мы более не задерживались, дабы предать огню и разрушению попадавшиеся нам города и села — наши армии также, как только можно стремительно, двигались на северо-восток вслед за бегущими без оглядки людьми и эльфами. Наконец мы встретили огромное войско у восточной оконечности Малых гор. Конечно, беглецы стремились сюда, к границам гномьего края. Они понимали, что ничто не заставит гномов покинуть свои норы и присоединиться к армии Света до тех пор, пока враг не постучится в их двери. У Малых гор войска людей и эльфов остановились и приготовились дать отпор. Король Малых гор присоединил к ним своих гномов.

И вновь лорд Анзог не послушался моих советов. Я просил его повернуть армии восточнее и обойти горные отроги справа. Не сомневаюсь, что в этом случае гномы Малых гор так и не вступили бы в схватку, они вернули бы свое ополчение. Но лорд, упоенный славой побед, увлеченный стремительным преследованием бегущих людей и эльфов, был не способен уже свернуть с единожды выбранного направления. Наткнувшись на приготовившееся к отпору войско Света, он приказал оркам остановиться и разослал гонцов — призвать все наши отряды, идущие отдельно от главных сил… Мы еще могли бы отступить, выждать, дать малогорским гномам время подумать — и они скорее всего покинули бы своих союзников… Анзог не умел отступать, не умел ждать. И ему уже не суждено было научиться этому…

Три дня простояли наши армии друг против друга в боевых порядках, разделенные лишь узкой полоской не вытоптанной пока травы…

На четвертый день началась великая битва. Сценарий боя был выверен раз и навсегда — и люди с их союзниками не отступили от него, ибо среди них еще не было Фаларика, который умел действовать не по шаблону. На наш строй понеслась кавалерия, навстречу ей выступили тролли. Нанеся свой удар и свалив нескольких троллей, конница отступила с большими потерями. От вражеского строя отделилась цепочка эльфов. Их лучники принялись осыпать нас стрелами. Троллям, впрочем, обстрел не вредил… Соблазн послать против эльфов Наездников был велик, но пока еще было рано — неприятельская кавалерия оставалась сильной и многочисленной. Ей было по силам нейтрализовать моих волчьих всадников.

Наконец две блистающие доспехами и осененные яркими знаменами массы двинулись навстречу друг другу. Ты, родич, конечно никогда не был свидетелем такого, да скорее всего и не будешь… А зрелище было грандиозное!

Началась схватка, какой Миру не приходилось еще переживать со времен Дрендарга и Фреллиноля, пожалуй… Нашу пехоту вели за собой тролли, что давало нам известные преимущества, эльфы же ретировались с линии фронта со стремительностью, свойственной их племени, уступив место гномам и людям. Я выпустил все, что мог, из своего магического арсенала — результат, обычно впечатляющий, прошел почти незаметно при таком количестве участников… Теперь все решало количество сражающихся, сила духа и качество оружия. Да-да, что бы там не говорили поэты — исход этой схватки решило в первую очередь численное превосходство моих орков.

Из примерно ста троллей, вступивших тогда в бой, почти шестьдесят погибли в рукопашной, прежде чем стало ясно, кто берет верх — и не меньше десяти еще потом. Гномы, столь неохотно принявшие участие в битве, постепенно распалились и едва не остановили натиск нашей огромной толпы… Но все же не остановили. Мало-помалу вся колышущаяся масса сражающихся людей, гномов, троллей, эльфов, орков начала сдвигаться в северном направлении. Сперва медленно, почти незаметно, затем все более уверенно… Вражеские военачальники бросили в драку все, что могли — конницу, эльфов… Теперь это было бесполезно, в общей сутолоке кавалерия не могла сильно повлиять на исход дела, а эльфы, хоть и дрались геройски — оказались вовсе бесполезны в этой толпе. Наконец Анзог, вскочил на своего волка Лайда (к тому времени он уже освоился с этим зверем, что получил в дар, как знак великого почтения Наездников) и повел в обход своих страшных всадников. Теперь, когда у врага не было в запасе ни кавалерии, ни превосходных эльфийских лучников, Наездников стало некому остановить…

И они устроили грандиозную резню — как обычно. Сдержал их только Драмлин, король Малых гор. Он погиб тогда, и с ним погибла его отборная дружина, но перед позицией гномов, которую они так и не оставили, к вечеру громоздилась чудовищные холмы из тел. Поверженные тролли образовали словно некий фантастический скальный хребет, а стоны раненных, которым «посчастливилось» вынырнуть из беспамятства где-то внизу невероятной пирамиды, слышались еще несколько дней… Цена же гибели малогорцев была такова — примерно десятая часть людей, что обратились в бегство, уцелела. Если бы не гномы — полегли бы все… Сам Анзог едва не погиб тогда, он получил серьезные раны, потерял своего волка, но на лице его, помню, сияла улыбка. В тот день он своей рукой сразил короля Драмлина и был уверен, что выиграл Великую войну. Как же он ошибался!

А наше поредевшее войско вновь двинулось вперед. Орки захватили лагеря беженцев, а также обыскали все пещеры в окрестностях, вылавливая гномов. Они не знали пощады и кровь лилась потоками… Наездники творили настоящие чудеса жестокости, их волки разжирели просто неимоверно… Прочие орки старались не отстать.

Да, напрасно я пытался убедить себя, что мне безразличны муки и смерть людей. Но все, что я мог — это притворяться, будто мне все равно. Опускать глаза и отворачиваться. Впрочем, родич, здесь ты меня не поймешь, наверное…

Я попытался подкинуть орочьим жрецам идейку о вступлении в брак с пленными женщинами, чтобы спасти хотя бы их — но безуспешно. Орки — единственный народ Мира, который, кажется, может давать потомство в браке с представителями других племен, но это не сработало. Слишком много традиций противостояло этому бы тогда и слишком много пролитой крови разделило народы… Но то, что не заинтересовало орков, для меня оказалось… Мне, дорогой потомок, почему-то тяжело говорить о тех кровавых днях даже тебе… Но сказать необходимо. Впрочем все по порядку. Однажды мы наткнулись на лагерь в лесу…»

* * *

В конце концов пятьдесят человек были набраны, одеты в красивые плащи — и страшно горды. Ингви устроил смотр своему отряду во дворе «Солдата». Пройдясь вдоль строя наемников, которые постарались принять гордый и молодцеватый вид, он обратился к Кендагу:

— Ну, лейтенант, что скажешь?

— Плохо, — орк был лаконичен как всегда.

— Ну вот… Кендаг, ты неисправим! А что плохо-то?

— У нас нет стрелков, а пехота без стрелков, как известно, стоит мало — я имею виду в войнах людей.

— У нас есть я! — встрял Филька, — в войнах людей, Кендаг, я — это самая лучшая боевая сила. Я, если хочешь знать, это уникальная, исключительная сила.

— На близком расстоянии я бы предпочел иметь десять лучников-людей.

— Ага! — Обрадовался Филька, всегда умеющий найти повод похвастать. — Он признал! Вы все слышали — он признал! Я стою столько же, сколько десять людей.

— Вообще-то на близком расстоянии я бы предпочел иметь под рукой орков, — невозмутимо продолжил Кендаг, — а эльфа — иметь как можно дальше. Ингви, у нас нет лучников — и это проблема.

— Ладно, разберемся. Кендаг, пока у нас есть время, займись с ними… ну хотя бы здесь во дворе. Попробуй добиться, чтобы… — демон замялся.

Он и сам не вполне представлял, что должны в первую очередь знать пехотинцы-профессионалы.

— Ингви, я понял. Я постараюсь, чтобы каждый знал место в строю и чтобы они шли в ногу.

— Правильно. Давай, лорд. А я поговорю с Шортилем… Эй, молодцы! Слушайтесь лейтенанта Кендага, как меня. Я даю ему право колотить вас дубинкой до тех пор, пока он не сочтет, что вколотил в вас все, что хотел…

— Слушать меня, — объявил Кендаг, — мы сейчас займемся обучением совместным действиям…

Кое-кто из солдат ухмыльнулся. Они, старые волки из отряда Рориха, никогда не занимались подобной ерундой раньше — и не хотели заниматься впредь. Какие совместные действия? Хороший солдат бьется сам по себе и ценится за свое индивидуальное умение пускать стрелы или махать мечом. Эти ребята умели более или менее ловко обращаться с топорами, короткими копьями, мечами — и на этом основании считали, что знают все, что нужно для службы наемником. Однако они не учли, что Кендаг не понимает шуток. Сам лорд, разумеется, дубинкой махать не стал — для этого у него имелся специалист — сержант Никлис. Несколько человек возмутились, тогда Кендаг предложил им убираться из отряда:

— Либо вы солдаты Воробья — и выполняете все приказы, либо можете не выполнять приказов — не являясь солдатами этого отряда. Выбирайте.

Желающих оставить службу Воробью не нашлось. Наемник, которого прогнали в первый день, имел очень слабые шансы сделать карьеру. Солдаты присмирели и Кендаг продолжил обучение. Шесть человек назвались лучниками и были отданы под начало Фильки, но вскоре запросились обратно к сердитому Кендагу в строй. Филька без дубинки и нравоучений допек их за пять минут сильнее, чем сержант с лейтенантом. Но мало-помалу дело сдвинулось с мертвой точки. Перво-наперво Кендаг назначил каждому место в строю и потребовал, чтобы солдаты выучились быстро строиться в две шеренги. Затем он предполагал научить их двигаться строем.

В тени огромного строения трактира начали собираться наемники. Глядя, как топают в клубах пыли их собратья, они развеселились и начали отпускать обидные замечания. Заметив, что его подчиненные раздражаются все больше, Кендаг объявил:

— Отлично, мастера. Я доволен. А сейчас мы проведем учебную атаку. Наша цель… вон та толпа у стены. Построиться! Оружие к бою!

Зевак словно ветром сдуло — то, что Кендаг не понимает шуток, они уже уяснили, понаблюдав за тем, как он тренирует отряд…

Ингви тем временем сидел с Шортилем за столиком в большом зале и обсуждал с маленьким магом аспекты их взаимодействия в бою. Вечерний час еще не наступил — и ему, капитану, вполне можно было посидеть в общем зале без должной причины. В дверях показалась Ннаонна. Оглядевшись, она бросилась к Ингви и без долгих вступлений схватила его за рукав:

— Идем!

— Куда это?

— Идем!

Ингви, пожав плечами, подчинился. Вампиресса увлекла его во двор, затем за угол. Они как раз подошли к конюшням «Солдата», чтобы увидеть, как слуга подводит Орвоеллену верхового коня. Тот, уже ожидавший в полном вооружении, принял поводья и лихо взлетел в седло — в эту минуту он действительно стал похож на хищную птицу. Смерив Ингви и Ннаонну равнодушным взглядом, эльф тронул бока лошади, направляя ее к воротам…

— Начинается… — протянул Ингви.

* * *

Ингви вышел во двор к своему войску. Кендаг как раз решил дать наемникам передохнуть и они расположились в тени под стеной. Заметив приближающегося капитана, лорд скомандовал строиться.

Демон строго, как и подобает большому начальнику, оглядел свое воинство и объявил:

— Парни, вам повезло, — сделал паузу, все так же оглядывая лица солдат. Затем продолжил, — с учебой заканчиваем. Завтра на рассвете мы выступаем. Порядок обычный. При себе иметь оружие, свое снаряжение, доспехи… И по грошу — на выход из Ренприста. Все свободны…

— Капитан, — подал голос один из солдат постарше, — разрешите вопрос!

— Ну, — Ингви кивнул, но скорчил недовольную гримасу.

— Можно ли узнать, против кого идем? Или хотя бы кто наш наниматель?

— Узнать нельзя. Имя нанимателя — пока секрет. Еще вопросы?

— Поход дальний? — Спросил другой наемник. — Это я к тому, как готовиться.

— Не больше двух дней пути. Жратву в пути получите из отрядного котла. Никлис, это на тебе.

— У меня все готово, капитан, — отозвался альдиец.

— Вот так, — подвел итог демон, — а завтра к рассвету — чтобы все было готово и у вас. Выйдем из Ренприста — через час привал. Там получите кое-какие деньжата и кое-какие объяснения. Кто не придет к сроку сюда — автоматически выбывает из отряда. Теперь все. Идите…

На рассвете во дворе «Солдата» собрались все. Кендаг быстро провел перекличку, выстроил солдат в походную колонну — и «отряд Воробья» двинулся к городским воротам. Многие на ходу машинально нащупывали в карманах и кошелях припасенные с вечера медяки.

Вот и выход из города. Как всегда — короткий обмен приветствиями со стражей ворот — и наружу… Топот тяжелых сапог и мелодичный перезвон. Медяки падают в кружку… Я вернусь… Я вернусь… Я вернусь… Как всегда. Едва отряд миновал ворота — сзади послышался топот. К заставе подходил еще один отряд наемников, нестройно топая и позвякивая медяками… Обычное утро Ренприста.

Спустя час, как и было обещано, Ингви объявил привал. Никлис выдал походные рационы, выплатил каждому немного денег — все как принято в отрядах наемников. Дав солдатам время наскоро перекусить, Ингви велел Кендагу строить отряд.

— Мастера, — обратился он к своим людям, — этот поход немного отличается от обычных. Нас нанимает одно лицо для службы совсем иному лицу. Точнее для защиты этого второго, но для него мы вроде как не существуем. Вы солдаты — и вам дипломатия ни к чему. Сути дела это все равно не меняет — сходите, куда скажут… Встретите, кого скажут… Железом помашем — все как обычно… Так что — вперед, к новым победам!

Без дальнейших разговоров Кендаг повел колонну дальше в северном направлении. Ближе к полудню на гребне маячащего вдали холма показались силуэты нескольких всадников. Один из них был мал ростом и сидел на пони. Разглядев приближающуюся колонну солдат всадники двмнулись навстречу.

Первым ехал рыцарь Войс в полном боевом доспехе.

— Приветствую вас, сэр! — Окликнул его Ингви, шедший во главе своего отряда. — Что скажете?

Рыцарь тронул коня, отъезжая в сторону и пропуская колонну мимо. Ингви отошел следом за ним. Рыцарь проявил вежливость — спешился. Озираясь на идущих мимо угрюмых наемников, он сказал:

— Видите ли, мастер Воробей, это странно. Эльф в черном плаще проехал здесь вчера. Проехал один. И похоже, что в этом направлении не проследовало ни одного отряда. Словно для штурма замка наняли только этого эльфа — но ведь такого не может быть?..

— Похоже, что не проследовало ни одного отряда — или не проследовало?

— Мои люди следили за дорогой. Они докладывают, что наемников не было, но я не знаю верить ли этому…

— Вы не доверяете своим людям? Они разгильдяи? Предатели?

— Я верил им. Но это так странно…

— Ну вот что, сэр. Давайте продвигаться с обычной скоростью к замку вашего Мольверна. Хуже от этого не будет, отряд наемных солдат в этой стране — вовсе не редкость и внимания мы не привлечем… А там, глядишь, что-то удастся узнать.

— Согласен, — кивнул дворянин.

У следующей развилки колонна солдат свернула западнее. Солдаты шли до вечера. Когда начало темнеть, предводители выбрали подходящую деревушку и заночевали. На следующее утро отряд вновь выступил в дорогу. Наемники шли спокойно и целеустремленно, вопросов никто не задавал. Единожды спросив и получив уклончивый ответ, солдаты больше не интересовались целью похода. Свое доверие командиру они уже выразили, записавшись в этот отряд. Так что теперь они готовы идти за своим капитаном, куда он прикажет — и не задавать вопросов повторно. Если капитану не угодно говорить — значит, так и надо.

Ближе к вечеру походная колонна наткнулась на поле недавней битвы…

 

ГЛАВА 44

«…Её звали Фионна. Она была эльфийкой — не княжеского рода, нет. Простой эльфийской девушкой не более чем двадцати лет отроду. Странный возраст для эльфа. Внешне это вполне сформировавшееся взрослое существо, но учти, родич — столь юное создание провело свою жизнь среди соплеменников, чей возраст измерялся веками. То есть сама себя она ощущала скорее всего неразумным ребенком. Была ли она мудра? Вряд ли. Возможно, проживи она сотню-другую лет — и стала бы подобна многим эльфам, о которых принято говорить, что они обладают нечеловеческой мудростью… Но ее судьба была в другом. Едва выйдя из детского возраста (а по понятиям ее племени — и не выйдя вовсе), она оказалась в самом пекле Великой войны…

Мы нашли лагерь, где укрывались эльфы из нескольких поселений Южного Анновра и люди из Гонзора, Крейста и Гангмар знает, откуда еще… Они думали укрыться в лесу от Наездников-на-волках! Все закончилось как обычно — грандиозной резней и потоками крови… Посреди этого пьяного и свирепого разгула страстей я поймал взгляд Фионны — и протянул ей руку. Она ответила.

Вот так, взявшись за руки, мы ушли за деревья и там обняли друг друга. Сколько мы стояли, глядя друг другу в глаза, пока в двадцати шагах от нас в пламени носились и падали тени, пока рядом умирали люди и эльфы — ее сородичи и мои? Я опомнился, когда в глазах Фионны отражались не солнечные лучи, а звезды… И крики в разоренном лагере смолкли…

Говорю же, родич, Фионна была словно дитя, но любить она умела, как никто другой. Она подарила мне некую новизну существования, напомнила смыслом мою проклятую жизнь… Что сама она чувствовала при этом — не знаю. Мне иногда было тяжело прослеживать, какими путями движутся мысли в ее золотоволосой головке, ведь все же она не была человеком… Впрочем, был ли тогда человеком я? Как-то само собой получилось, что она забыла думать об убитых родичах, я махнул рукой на свою месть, на Великую войну… Иногда мне приходило на ум, что сама Гунгилла послала мне мою эльфийку, чтобы я оставил битвы. Я спрашивал ее — она закрывала мне рот поцелуем, а потом иногда плакала… Потом плакала, когда я мог и не увидеть — но я обладал способностями видеть недоступное взору простого человека. О, это была непростая любовь, трагическая, высокая любовь — Сына Гангмара (пусть самозванного) и дочери Гунгиллы (непонятно в каком колене)… Что ж, если это были происки Матери — то своего она добилась, хотя это не имело большого значения. Власть над войском к тому времени уже почти целиком перешла к Анзогу, так что, когда я предался любви и оставил битвы — мало что изменилось. Едва лишь немного залечив раны и наскоро оплакав своего Лойда, лорд повел поредевшие армии дальше на северо-восток.

Люди бежали перед ним, да в те времена за Малыми горами почти не было владык, достаточно могуществнных, чтобы собрать сильную армию. Но от нынешних гор Гномов, тогда еще именовавшихся Вольными горами, уже шли навстречу оркам новые дружины добровольцев. Гравелин, племянник убитого короля Драмлина, не поспевший к битве у Малых гор, двигался навстречу Анзогу, чтобы отомстить за смерть дяди. Он вел самое большое, наверное, гномье войско, какое собирал кто-либо за последние сто лет. К ним присоединились эльфы Анновра, Неллы и многих других краев, которых подняли на борьбу известия о злой судьбе сородичей… Естественно, к ним присоединились также и все люди этих стран. Новое войско было гораздо меньшим, чем собранное Драмлином и призвавшими его людьми — зато в нем почти треть составляли гномы, предводительствуемые юным Гравелином…

Анзог вступил в схватку, даже не сочтя нужным хотя бы известить меня. Так что о битве при Фланне я знаю только понаслышке. Уже в этой схватке — первой в своей жизни — Гравелин проявил недюжинные способности. Судя по тому, что мне рассказали впоследствии орки, он не торопился бросать свои полки в рукопашную, а предпочитал маневрировать и давать возможность эльфам-лучникам показать, на что они способны. В нашем войске оставалось мало троллей, чтобы прикрыть фронт, поэтому чередующие кавалерийские наскоки и эльфийские стрелы нанесли оркам ощутимый урон. Наконец все же две армии сошлись… Тролли в этот раз не смогли проломить сверкающий сталью фронт гномов, а малочисленные Наездники уже значили немного на поле боя… В конце концов Анзог, еще не вполне оправившийся от ран, сам повел латную пехоту в атаку — и победил. В последний раз. Его вынесли из боя едва живого, истекающего кровью, но дело было сделано. Армия Света отступила, правда на сей раз она отступала, сохраняя боевые порядки и огрызаясь наскоками рыцарской конницы…

А я наслаждался в то время своим золотоволосым румяным счастьем… Меня спешно призвали к войску и я еще застал Анзога живым. Он успел прошептать мне: «Прости меня, я ошибался, Сын Гангмара… Спаси мой народ…» И умер.

Я встряхнулся, я вспомнил, что я и в самом деле зовусь Сыном Гангмара. Многие вожди орков слышали (либо им передали) последние слова лорда. Теперь все военачальники преисполнились усердия и внимания к моим словам. Я вник в происходящее — последняя схватка, хотя и закончилась, как будто, победой — тем не менее обескуражила войско орков. Со смертью Анзога что-то изменилось. Чтобы восстановить упавший боевой дух солдат, я немедленно повел их на отступающее войско Гравелина. Нам повезло — юного гнома отстранили от командования…»

* * *

— Похоже, что здесь закончили совсем недавно, — обратился Ингви к своим друзьям, оглядев место недавней схватки.

— Да, — кивнул Кендаг, — несколько часов назад.

Сэр Войс несколько неуверенно оглянулся на наемников и тронул коня по направлению к группе солдат в кольчугах и форменных плащах с гербами, которые надзирали за тем, как крестьяне (скорее всего, сервы из ближайшей деревушки) растаскивают тела убитых людей и лошадей.

— Эй, — окликнул воинов рыцарь, — что здесь произошло?

Те, неприязненно оглядели дворянина в плаще гонзорских цветов. Самый, похоже, старший из них нехотя процедил сквозь зубы:

— Королевское правосудие, ваша милость, — видно было, что отвечать ему неохота, но грубить рыцарю он не желает.

— Кому служишь, солдат?

— Его светлости графу Анракскому. И мой сеньор будет недоволен, ежели узнает, что я тут языком машу. Уж не серчайте, ваша милость…

Рыцарь Войс вернулся к наемникам:

— Это люди Анракского графа. С кем они дрались, не знаю… Они не скажут мне.

— Ладно, — кивнул Ингви, — продолжаем двигаться по дороге в прежнем направлении. Никлис…

Бывший вор кивнул и быстро зашагал вдоль колонны вперед. Оглянувшись и увидев, что за ним никто не следит, альдиец нырнул в кусты…

Пройдя еще немного по тракту, наемники остановились на привал. Около полуночи Никлис нашел лагерь и подсел к костру Ингви.

— Ну как?

— Кое-что разнюхал. Я дождался, пока они закончили возиться на той лужайке и заявился к ним в корчму. Ну, мою рожу, ясное дело, не запомнили — мало ли кто здесь шлялся! А в корчме и солдаты графские, напившись, кой-чего болтали… Да и мужичков я малость порасспросил. Ну уж и угостить одного-другого пивком пришлось, слышь-ка. Потратился я…

— Никлис, убытки возместим. Говори дело.

— Дело, господин капитан, такое… Тут неподалеку должна быть граница владений твоего барона Мольверна — мы уже и здесь-то, видать, на баронской-то земле… На него напал граф Гезнур Анракский, граф Дорнтих Эрнмонский и еще кое-кто из здешних. Барон выступил против них со своими рыцарьками, которых за денежки нанял, слышь-ка. Ну и побили его. Вчистую побили. Старого барона, говорят, ранил граф Гезнур, что королю Гевскому сынком приходится. Дворянчиков это… бродяжек-то сантлакских, говорю, порубили гевские сеньоры и погнали. Барона слуги в замок уволокли, кое-кто из рыцарьков за ним туда же укрылся… А больше, говорят — разбежались. И то дело, будет баронам впредь наука — на службу брать верных солдат из Ренприста, а не шваль подорожную, которая даром что в железе да перьях…

— Но-но, солдат! — перебил Никлиса сэр Войс.

Похоже было, что бывший воришка уже накрепко проникся духом солдатского братства Ренприста и стал патриотом своей гильдии. Рыцарю же, напротив, не нравилось отношение наемника к представителям благородного сословия.

— Ладно вам, сэр рыцарь, — остановил начинающуюся перепалку Ингви, — и ты, Никлис, не отвлекайся. Наша задача вроде бы проясняется. Поскольку замок барона вероятнее всего сейчас осажден — нам предстоит осаду снять и себя по возможности поменьше демонстрировать. Очень бы хотелось мне побить гевских латников вокруг замка, а в сам замок не входить, раз уж старый барон так нашего брата не любит… Кендаг, Никлис, подъем — до рассвета. Уходим еще затемно. Сейчас — всем спать… Не нравится мне все это…

— И мне не нравится, — пропищал Коклос, подозрительно молчавший весь день.

— Что же не нравится вам, сэр Коклос? — Поинтересовался Ингви.

— А вам?

— А мне кажется странным, что с бароном, сторонником императора, гевские графы расправляются своими силами, не приглашая для приличия наемников, как будто ведут войну с империей. Разве это не подозрительно?

— Да, — вздохнул карлик в ответ, — имперское правосудие действует медленно, но неотвратимо. А гевцы, похоже, совсем не боятся его неминуемой кары… Это должно что-то значить…

* * *

К замку мы приблизились на рассвете. Похоже было, что Мольверн захвачен с ходу, поскольку вокруг крепости никого видно не было, зато под стенами громоздились махины осадных сооружений на колесах. Черным зловещим силуэтом поднималась штурмовая башня, сквозными прочерками маячили на фоне неприветливого мутного неба лестницы… А из-за стен поднимались сероватые струйки дыма, как будто там что-то догорало…

Ворота охранялись воинами в светлых плащах, которые сэр Войс опознал как графскую униформу. Все вместе было чертовски подозрительно. Во-первых то, что гевские графы вдруг взялись «выкорчевывать» субъект Империи с территории Гевы собственными силами, не прибегнув даже к такому традиционному здесь средству, как наемники из Ренприста. Во-вторых — сам характер операции. Гевцы нагрянули с большими силами, мгновенно разогнали собранных бароном дворян-волонтеров. Погнали разбитых врагов к замку, куда уже везли осадные машины. Иначе и быть не могло — не возникли ведь они сами собой, эти сооружения? Вся операция была прекрасно спланирована и мастерски исполнена — с привлечением огромных ресурсов. Интересно, куда вся осадная техника двинется отсюда, ведь ее не стали бы сооружать ради штурма одного этого замка. Может, эти штуки двинут против барона Логрента? А может уже готов флот, чтобы везти войско на Ленот?.. Что-то происходит… Все вместе выглядело как самая настоящая война.

Ладно, решил я, разбираться будем после. А пока что мы походным строем двинулись прямо в раскрытые ворота замка Мольверн. Войс со своими всадниками остался за поворотом дороги — он так и не понял, что мы, собственно говоря, будем делать. Мои бойцы, пожалуй, тоже сообразили не сразу — пока по строю шепотом не получили команду: «Оружие к бою! Начнем по команде «Стой!» Не меняя строя, все той же походной колонной мы подошли к воротам.

— Кто такие? — окликнул один из стражников. Мужик понимал, что бой окончен, его сеньор победил, а раз идет еще один отряд в форменных плащах — так, стало быть, и надо.

— Отряд Воробья, — честно отозвался я, — стой!

Мы бросились на стражу в светло-зеленом и мгновенно обезоружили графских латников. Совершенно без шума — удача! А вот что делать дальше — я еще не думал. Мне казалось, что в воротах завяжется схватка, а такой тихий оборот дела я совершенно не предусмотрел. Тем не менее я напустил на себя деловой вид и скомандовал: «Вперед!». Мы вломились во двор замка.

Дымились остатки какого-то строения… Под стенами валялось несколько тел в светло-зеленых плащах, большая толпа в таких же цветах и еще какой-то униформе толпилась у подножия здоровенной башни. Ворота башни были выломаны — судя по всему, валявшимся рядом бревном. В проеме виднелась хлипкая баррикада, перед которой лежало еще несколько трупов. Поодаль несколько человек и лошади у коновязи. Вроде бы и здоровенный вороной Орвоеллена тоже здесь. Дверь, что вела в жилые покои (также увенчанные мощной башней), висела криво на одной петле. Если барона уволокли с поля боя раненным — он там. Я крикнул:

— Филька, Ннаонна, еще пятеро — за мной! Остальные с Кендагом! — И указал лорду на толпу латников. Те недоуменно оглядывались на нас, до них вот-вот должно было «дойти».

Орк повел войско в бой, а я с несколькими спутниками бросился в дом. Едва мы влетели в освещенный несколькими свечами холл, как на лестнице показались с полдюжины латников, направляющихся нам навстречу. Мы без лишних слов бросились на них, они отреагировали мгновенно. Наши крики и звон клинков смешался с шумом, донесшимся со двора. Первую пару я свалил заранее приготовленным заклинанием, потом пришлось повозиться. На шум откуда-то из глубины первого этажа выскочило еще несколько гевцев, мои парни обернулись к ним…

Минут через пять все закончилось. На ногах остался я, Ннаонна, Филька и Тоиль, увязавшийся за нами. Мы переглянулись. Похоже было, что все идет к концу, а встретившихся нам латников отослали, чтобы те не путались под ногами. Значит, нам не мешает поторопиться.

Я на всякий случай сотворил заклинание, окутавшее нас беззвучностью — и мы двинулись по лестнице вверх. Второй этаж — вроде ничего. Во всяком случае, никого живого. Кое-где догорают свечи, из окон льется сумеречный свет… И повсюду трупы и лужи крови. Кровь свежая — бой здесь закончился совсем недавно. Мы, не издавая ни звука, поднялись на третий этаж. Там из-за полуприкрытой двери виднелся довольно яркий свет и доносился чей-то голос:

— Ну вот и финал этой истории, барон Мольверн…

 

ГЛАВА 45

«…Прибыв к армии, я обнаружил, что боевой дух «сынов Тьмы» упал как никогда. Мои проповеди уже успели забыть, а смерть Анзога изменила многое. Его пыл, его целеустремленность всегда вели войско, а без него… Без него все как-то сразу задумались. Я велел предводителям (уже многие из них велели величать себя «лордами») собрать солдат и произнес речь. Потом мне говорили, что я был весьма убедителен… Да и настроение мое в те дни было такое… Я ведь словно начал жить сначала!.. Словно крылья за спиной выросли.

Суть моей речи свелась к следующему — воины, перед нами враг. Злодеи, убившие нашего великого лорда Анзога. Месть! Месть! Месть! Оркам понравилось…

Армия снялась с лагеря и выступила на поиски неприятеля. Через два дня мы повстречали войско врагов, которое тоже шло нам навстречу. Невнятный итог последней схватки, после которой им пришлось отступать, хотя всеми силами в бой они так и не вступили — многим это было непонятно. Люди, эльфы и гномы так и не смогли оценить талант Гравелина. Им казалось, что в тот день стоило еще раз перейти в атаку, еще раз налечь как следует — и победа была бы в руках! Словом, Гравелина сместили и новые командиры повели войско на нас. Я постарался действовать осмотрительно, но особо напрягать мозги мне не пришлось, ибо враги сделали сразу несколько ошибок сами. Вместо того, чтобы маневрировать и использовать лучников-эльфов, их начальник по старой традиции сразу бросил против орков кавалерию. Наша пехота отступила и укрылась за спиной у шеренги троллей, а затем — когда первый напор конницы разбился об эту поистине каменную стену — мы сами атаковали. Эту атаку возглавил я. В первых рядах шли те орки, что имели лучшие доспехи, за их спинами — лучники, которые начали навесную стрельбу. Я тоже внес посильную лепту, используя магические заклинания. Конница была отброшена с большими потерями и отступая расстроила ряды гномьей пехоты. Заметив нарушенные боевые порядки неприятеля, я поспешно бросил в атаку всех — троллей, Наездников… Всех! И как всегда, когда доходило до всеобщей свалки, численный перевес орков сыграл свою роль.

После этой победы все приободрились. Новоявленные лорды требовали, чтобы я вел их дальше — на людей, на гномов, на эльфов! Они даже не задумывались о том, что ими разбиты незначительные войска незначительных королевств, а наиболее густонаселенные земли мы оставили далеко на западе. Именно там сосредотачивалась вся сила людей и эльфов. И главное — там собирал армию Фаларик.

После смерти Анзога вся власть над войском Тьмы вновь сосредоточилась в моих руках. Руководство отнимало много времени, но когда бы я ни выкроил минутку, когда бы я ни появился в своем шатре — меня там всегда ждали улыбка и объятия моей Фионны… Надеюсь, мой потомок, что тебе знакомо это счастье — быть любимым, быть желанным… Быть понимаемым — что бы ты ни совершал…

Когда я вновь начал вникать в стратегию этой кампании — меня сразу же насторожило одно обстоятельство. Вот уже больше месяца наше войско не получало подкреплений, а ведь прежде отряды орков подходили регулярно. И — словно в ответ на мои мысли — в лагерь прибыло три десятка Наездников. Израненных, на отощавших волках. Они поведали, что огромная армия людей и эльфов вышла нам в тыл и перехватывает все отряды, идущие из степей через Гонзор нам на помощь. Наездники, что привезли эту весть, едва смогла пробиться к нам, у пеших же дружин шансов не было никаких. Я немедленно собрал на совет своих лордов и велел готовиться к отступлению на Гонзор. Им страсть как не хотелось возвращаться по опустошенному разоренному краю, но тогда я напомнил им об Анзоге — они смирились. Этот урок был слишком свеж, так что мой авторитет в то время оставался непререкаемым. Вновь мы обогнули отроги Малых гор, но на сей раз уже не решаясь лезть во владения гномов.

На землях современного Ванета нас уже поджидала огромная армия, которой предводительствовал Фаларик. На этот раз численного перевеса на нашей стороне не было, троллей оставалось мало, а во вражеской армии, напротив, было много тяжелой рыцарской кавалерии. Их разведка оказалась лучше моей (сказалось превосходство лазутчиков-эльфов) — так что миновать армию Фаларика мы не смогли, нам пришлось принять бой. Против неприятельской конницы я выставил плотный строй закованных в отличные латы орков (теперь, когда ряды наши поредели — хорошего оружия хватало на всех) и троллей. Мы двигались, преследуемые конницей, от леса к лесу, прикрываясь оврагами, грядами холмов, болотами… Я шел на все, лишь бы не дать врагу обрушить на нас всю конницу сразу, ибо такого натиска мы могли бы и не сдержать… Это даже не было битвой — несколько дней непрерывных маневров, переходов, стычек… Я время от времени успевал наведаться в обоз к Фионне — и ее улыбка и добрый взгляд согревали и поддерживали меня.

В Гонзор мы таким образом пробиться не смогли, нам пришлось обойти его по широкой дуге, а с тыла нам на пятки уже наступали гномы, которых вновь вел Гравелин… Прорвавшись в Ничейные Поля мы наконец получили подкрепления — много отрядов орков так и не рискнули идти на север, боясь Фаларика, теперь они присоединились к нам. Лазутчики сообщили, что Гонзорская крепость осаждена другой армией людей, которую возглавлял Энтуагл. Этого маньяка уже тогда признавали блаженным и для официального признания ему не хватало лишь мученической кончины. С этим я ему помог бы с наслаждением…»

* * *

Я тихонько глянул в щель, из-за которой просачивалась полоска света. Конечно, тихонько — мое заклинание действовало исправно. За дверью была небольшая комната, скорее всего — личные покои барона. Во всяком случае, там была кровать, на которой возлежал величественный старик — весь в кровавых повязках. Сам хозяин замка. Кроме него я мог разглядеть еще человек шесть в тяжелых доспехах. Наверное, гевские дворяне. Кто-то, невидимый мне, продолжал:

— Вы проиграли, добрый сэр. А ведь я же предлагал вам принести оммаж его величеству Гюголану, отказаться от верности императору. Стоило вам согласиться — и все остались бы живы.

— Но погибла бы моя честь, — угрюмо прохрипел старик из-под бинтов.

— Это как вам угодно, сэр Мольверн… А теперь вы спасли свою никчемную честь, но погубили семью. Эй, Коршун, давай сюда щенка!

До меня донесся шорох одежды, шаги, всхлипывание. Ннаонна гибким движением протиснулась к двери и, опустившись на коленки, заглянула в щель ниже, чем я. В мое поле зрения вступил эльф, державший за шиворот невысокого человека, руки которого были связаны сзади. Я видел пленника со спины и не мог рассмотреть как следует, но похоже было, что это очень молоденький парнишка. Короткое движение Орвоеллена — и юноша с хрипом обвис в его руках. Эльф отстранил свою жертву, чтобы не выпачкаться в крови, которая хлынула фонтаном из перерезанного горла… Старик вскинулся, но тут же со стоном повалился на кровать.

Я почувствовал, как напряглась спина Ннаонны и придержал вампирессу за плечо. Такое хладнокровное и жестокое убийство и для меня оказалось неожиданностью. Но парнишку теперь уже не спасти все равно, а отомстить за него мы всегда успеем. Хотелось все же послушать, что будет дальше, чтобы разобраться в происходящем. Тем более, что действовать нужно было осмотрительно — похоже, что в комнату набилось больше десятка дворян в полном вооружении…

— Вы ответите, — выдохнул старик, — ответите за это преступление.

— Перед кем же? — поинтересовался невидимый мне режиссер этой сцены.

— Перед его императорским величеством…

— Это вряд ли, — в спокойном голове проскользнули веселые нотки, — скоро Элевзилю станет не до таких мелочей, как барончик-другой. Его будут волновать иные проблемы. А земля Гевы очистится от непокорных и станет единым доменом королей.

— Пускай… — признал барон, — я всегда знал, что император вправе пожертвовать жизнью любого из своих вассалов, если того требует торжество Света… Но все дворянство империи осудит вас за это бесчеловечное злодеяние! Церковь осудит!

— Верно. Злодеяние и впрямь бесчеловечное. Поэтому его совершает эльф. Что с него, нелюдя, взять — верно, Коршун?

Эльф в черном кивнул.

— Так-то, барон. Коршуну все равно — пусть хоть анафему ему попы прочтут во всех храмах Мира. Верно, эльф?

Тот в ответ хмыкнул.

— Понятно, барон? Коршун, давай девчонку.

— Вы не посмеете! — Взвыл старик. — Пощадите хотя бы это дитя! Она же не мужчина…

— Зато она может выйти замуж за какого-нибудь героического дворянина. Я же сказал вам, сэр Мольверн, что вы, спасая свою поганую честь, потеряете семью.

— Ну хоть отдайте ее в монастырь… — бедняга уже еле шептал, совершенно раздавленный своим горем.

Я отстранил Ннаонну и приготовился, остальные тоже. Мне требовалось только дождаться подходящего момента, чтобы вломиться туда. Перед кроватью появился Орвоеллен, тащивший связанную девчонку в богатой одежде. Та принялась визжать и дергаться в руках эльфа. Я пошевелил рукой, разминая плечо и прочел «авенорэт» — мне понадобятся все силы, а магическая тишина больше не нужна. Левая ладонь, сжимавшая ручку двери, стала мокрой…

— …Тогда, — голос старого барона окреп, — ежели вы, бесчестные сэры, не боитесь ни имперского, ни церковного суда… Вспомните, что есть суд более грозный! В силу права, дарованного роду Мольвернов, я призываю на ваши головы гнев Гилфингов! Взываю, боже, вышли ангела мести, дабы покарал негодных!..

— О чем это он? — Поинтересовался один из дворян. — Его род имеет такое право?

— Старая легенда, — бросил невидимый мне предводитель «бесчестных сэров», — делай свое дело, Коршун!

— Явись, ангел мести! — Взвыл барон.

Я толкнул дверь и влетел внутрь, занося Черную Молнию.

* * *

Крутанув мечом, Ингви сбил на пол двоих дворян, затем новый взмах — еще один рыцарь врезался спиной в стену, так и не успев сообразить, что происходит. Следом за демоном в комнату ворвалась Ннаонна, визжа от восторга. Однако в этот раз вампирессе было сложнее проявить свои таланты в полной мере — в комнате, набитой людьми, ей было негде развернуться. Впрочем стараниями Ингви середина комнаты быстро очистилась. Орвоеллен избежал первых ударов — демон опасался задеть его пленницу. Эльф, оглянувшись, занес нож, но тут же взвыл — правую руку пронзила стрела. Коршун зарычал, его лицо исказилось совершенно жуткой гримасой. С неожиданной силой он левой рукой толкнул юную баронессу в направлении двери, где на пороге стоял Филлиноэртли с луком в руке. Тот отпрыгнул в сторону, отшвыривая лук и хватая кинжал. Девица пролетела мимо него и рухнула в объятия Тоиля. Оба с грохотом канули куда-то во тьму за дверью. Орвоеллен сломал стрелу и, вырвав из раны обломок, как раз успел обернуться навстречу Фильке. Тот прыгнул на своего соперника и эльфы повалились на пол, пыхтя и рыча.

Руководивший напавшими на замок — демон только сейчас его увидел — рявкнул, выхватывая меч:

— К оружию, добрые сэры! — и первым бросился на наемников.

— Но… — промямлил один из дворян, вытащив меч, но ничего не делая, — с ангелом…

— Помилуй меня, Гилфинг! — завопил другой, бросаясь к двери.

Ннаонна подставила ему подножку, закованный в сталь воин с грохотом обрушился на пол, а вампиресса запрыгала на одной ноге, шипя от злости и боли. Тем временем Ингви заработал Черной Молнией еще быстрее — комната очистилась и демону стало проще. Ретивый предводитель убийц, не выдержав удара вороненой стали, с грохотом шмякнулся о стену, последний стоявший на ногах рыцарь, обалдевший совершенно, с воплем прыгнул в окно. Удаляющийся крик завершился звоном и грохотом — двор замка был вымощен булыжником, как и подобает в замках богатых и знатных сеньоров… Вообще, все действие сопровождалось звоном и грохотом, вызываемыми ударами мечей по доспехам, да еще под аккомпанемент шума схватки во дворе.

Покончив с дворянами и убедившись, что Ннаонна цела (за исключением ушибленной ноги), Ингви развернулся к эльфам, которые все еще продолжали возиться на полу, сжимая друг друга и пытаясь добраться до шеи противника. Когда Ингви сделал шаг в их сторону, Филька прохрипел:

— Нет, это наш поединок…

— Поединок… — задушенно пропыхтел из-под него Орвоеллен, — ты подло ранил меня стрелой…

— А ты хотел убить девицу, — выдохнул Филька, рывком освобождая руку с кинжалом.

— Не важно, — возразил Коршун, ловко выбивая его оружие.

— Филлиноэртли, — буркнул Ингви, — даю тебе еще минуту, потом вмешаюсь. Закругляйся.

— Слушаюсь, капитан! — Филька мощно врезал кулаком в челюсть своему противнику, тот обмяк. — Фу-у… Где мой кинжал?..

— Ладно, — Ингви ногой подтолкнул эльфу оружие, — заканчивай быстрее… Сэр Мольверн, как вы?

Демон повернулся к кровати и поймал взгляд старика, тот совершенно ошалел и, кажется, был в прострации.

— Кто… вы?.. — слабым голосом вопросил барон.

— Как это кто? — Удивился Ингви. — Ангела вызывали?

— А… Но…

В этот момент в дверях показался Тоиль, который скорее волочил, чем вел, спасенную Филькой девицу.

— Мадам, — слегка поклонился Ингви.

Девушка, на запястьях которой все еще болтались обрывки веревки, испуганно отшатнулась.

— Она не Вьота, не моя дочь, — почти спокойно пояснил старик, — это служанка во Вьотиныом платье. Сыну я тоже велел спрятаться, но он, упрямец… Сказал, что останется со мной…

— Ах вот как, сэр? — Холодно переспросил Ингви. — так вы хотели, чтобы эту девицу зарезали вместо вашей дочери?.. И разыграли такой спектакль — а, сэр?.. Право, не уверен, что стоило вас спасать… И где настоящая баронесса?..

— В башне, с господами странствующими рыцарями…

— Ладно, а где же… ага!

Обнаружив предводителя убийц (тот как раз начал приходить в себя), Ингви крепко схватил его за шейные латы и поволок из комнаты, приговаривая:

— А с вами я хочу пошептаться наедине, прекрасный сэр.

В дверях его нагнал вопрос старого барона Мольверна:

— Да кто же ты, Гангмар возьми? Кому я обязан спасением?..

— Имя мое легион! — Важно буркнул Ингви и вышел, волоча свою дребезжащую добычу.

 

ГЛАВА 46

«…Когда мои солдаты отдохнули, а лорды увидели, что численность армии возросла за счет полученных подкреплений — все хором принялись вымогать, чтобы я немедленно повел их в бой. Что до меня, то я был уверен в неизбежности поражения, но… Отказаться уже не мог. Осталось только одно — огласить мрачные пророчества и объявить о выступлении. Мы уже выходили из лагеря, когда пришло известие о падении Гонзорской крепости. Маньяк Энтуагл взял замок и предал всех, кого не убили при штурме, жестокой казни. Услыхав подробности, все орки преисполнились жажды мести и особенно мечтали поквитаться с епископом.

Следует заметить, что сам Энтуагл не был трусом — он выходил на поле брани в полном доспехе, выкованном специально для него таким образом, что латы походили на епископское облачение. И бился он не простым оружием — свою палицу сей прелат именовал Истинное Проклятие и оглушал ею противников. А добивал поверженных кинжалом Истинное Благословение… Так что повстречать его на поле брани было возможно.

Словом, спустя три или четыре дня после падения Гонзора мы встретили армию, которой предводительствовал Фаларик. Во вновь поступивших под мою команду орках я не был уверен — и совершенно напрасно, ибо они не знали сомнений и тяжких дум, кои обуревали ветеранов. Новички не пережили с нами гибель Анзога, да лорд для них не так уж много значил; они не изведали трудностей схваток с гномами Гравелина, зато по самые уши были напичканы сказками о мощи и непобедимости Сына Гангмара… Когда они шли в бой — они шли побеждать!.. И не их вина, что победить не удалось.

Чтобы не дать неприятелю использовать все преимущества, я поступил нестандартно — бросил в атаку пехоту. Уж этого не ждал даже Фаларик! Пехота атаковала тяжелую кавалерию — а рыцари еще не успели построиться. Вместе с этим я использовал все, что мог из своего магического арсенала — и с удивлением ощутил противодействие из вражеского стана. Там были колдуны! Их было немного, они были слабы, но… Что ж, по крайней мере, одного я добился — колдуны вновь могли свободно ходить по Миру и даже участвовать в войне… Впрочем, в этом сражении от магии зависело немного.

После того, как орки связали боем конницу, началась та самая всеобщая свалка, которая давала нам хоть какие-то шансы на победу. В первые ряды я поставил новобранцев, так как меньше дорожил ими — но они дрались геройски… И почти все погибли. Зато им удалось собрать в центре поля вокруг себя такую толпу, что врагу стало невозможно использовать свои преимущества — натиск тяжелой кавалерии и обстрел эльфийских лучников с их дальнобойными луками. Фаларик велел эльфам пускать стрелы через головы дерущихся в центре, в ответ я выставил своих стрелков с той же задачей. А лучников у меня было больше. Он пытался послать в атаку на флангах гномью пехоту — я бросил против них троллей… Нас не раздавили — но это было все, чего я добился… Когда солнце склонилось к горизонту, наши армии разошлись, каждая в свой лагерь. Ночью я отправил против вражеских застав Наездников — это было их время. В течение всего этого кровавого дня я не решился послать их в бой, поскольку не видел хорошей возможности использовать свой последний козырь. Так что Наездники, которые целый день в ярости глядели, как бьются и умирают их братья, теперь устремились в ночной рейд с большим воодушевлением. Их проделки той ночью по результату, пожалуй, превзошли все усилия армии днем. Во всяком случае, по воздействию на боевой дух врага — точно превзошли.

К моему удивлению с рассветом вражеское войско снялось с лагеря и двинулось на север, до того был велик их страх перед волчьими всадниками. У нас не было сил, чтобы преследовать его — но мои лорды опять настояли. Мы двинулись за врагами и преследовали их ровно один день — пока к ним не присоединилась армия Энтуагла… Теперь у сил Света был такой перевес, что они вновь пошли нам навстречу, не устрашившись даже ночных атак Наездников… Мы вновь приняли бой. Безнадежный бой.

В тот день я бросил на врагов все, что мог, даже Наездников, хотя днем они не могли сыграть достаточно большой роли. Они и полегли почти все, вместе со своими зверюгами — но им удалось добраться до епископа Энтуагла. Говорят, что волки Наездников растерзали сего злого пастыря вместе с его стальным облачением в клочья… Так что он вполне заслужил право носить тот мученический венец, что намалеван не его тупой башке во всех «Житиях»…

Но кроме смерти злого епископа — больше мы не добились ничего. Если предыдущий бой закончился почти победой, то этот — уж точно поражением. После этого никто не возражал мне, когда я увел войско на юг. Мы отступали Ничейными Полями, а следом за нами, не отставая, двигалось объединенное войско Света. Да, они все так и остались единым войском, признав первенство Фаларика. Случилось именно то, чего я боялся, то, чего не понимал Анзог — силы Света объединились под единым началом. А я… Я так и продолжал прислушиваться к требованиям лордов, по-прежнему облекая свои мудрые советы в форму пророчеств. Иначе их не стали бы слушать.

Отступая, мы прошли всю Степь — тут уж я слушался советов лордов. Они знали эти места — я нет. Преследуемые неприятелем, мы наконец достигли пресловутой Черной Скалы, которую я, откровенно говоря, прежде считал легендой…»

* * *

Ингви поволок свою дребезжащую добычу вниз по лестнице. Демон прикинул, что если драка во дворе еще не закончилась, то он пригрозит неприятельским солдатам, что прибьет их предводителя. Тащить такой весомый груз для него проблемой не было — еще не кончилось действие увеличивающих силу заклинаний, которые он наложил на себя перед боем.

Когда он достиг первого этажа, схваченный им дворянин начал приходить в себя и сделал попытку передвигаться самостоятельно. Демон остановился, дал пленнику возможность встать и смахнул с него шлем. Перед ним был мужчина средних лет, худощавый, с невыразительным лицом. Незнакомый.

— Идемте, прекрасный сэр, — пригласил его Ингви, снова хватая за шиворот.

— Не надо, ваше величество, — вдруг проговорил тот, — я могу идти сам… Куда нам?

— Мы знакомы? — Ингви приподнял брови. — Теперь понятно, почему вас, сэр, не напугал Гилфингов ангел.

— На вас плащи наемников Воробья, — пояснил пленник, — впрочем, теперь я понимаю… Конечно… Воробей…

— Да, а вы, сэр?..

— Граф Гезнур Анракский, к вашим услугам, ваше величество.

— Не надо именовать меня «величеством» при всех… Теперь наружу…

К тому времени, как демон и граф вышли во двор, там произошли следующие события. Кендаг с солдатами храбро атаковал численно превосходящих гевских латников, которые осаждали башню с запершимися рыцарями. Теми самыми, нанятыми бароном на золото императора и укрывшимися после поражения в Мольверне. Внезапность атаки и напор уравняли силы — Кендагу удалось потеснить неприятеля. Едва гевцы опомнились и развернулись навстречу новому врагу, как в спину им ударили осажденные из башни. Два рыцаря во главе десятка воинов выскочили из башни и принялись теснить графских солдат. Вскоре два отряда соединились и совместными усилиями загнали гевцев в угол двора. Тут подоспел Ингви с пленником.

— Стойте! Прекратите бой! — неожиданно зычно крикнул граф Анракский, затем шепнул Ингви, — вы позволите солдатам уйти?

— Да позволю, конечно… Пусть идут. Кендаг, выпусти солдат и запри ворота.

— Дортних, выводи людей из Мольверна и ждите где-нибудь неподалеку, — скомандовал Гезнур, — мы проиграли и я в плену.

Тут в ворота осторожно заглянул сэр Войс. Очевидно, к этому моменту он отчаялся дождаться известий. Следом за ним во двор неуверенно проникли его спутники. Проводив удивленными взглядами графских солдат, они приблизились к Ингви.

— Барон там, в покоях на третьем этаже, — мотнул головой Ингви, — ступайте к нему, он ранен… А к вам, граф, у меня будут вопросы. Идемте в дом.

Граф молча подчинился. Когда они возвращались в здание, демон остановился на крыльце и обернулся. Один из двух освобожденных из башни рыцарей снял шлем — и по плечам его рассыпались длинные рыжие локоны — рыцарь оказался высокой женщиной.

— Благодарю вас, добрый сэр, — обратилась женщина к Кендагу, — вновь судьба сводит нас и вновь я должна поблагодарить вас…

— Всегда рад служить, мадам, — галантно поклонился лорд, — и клянусь, никому я не служил бы с такой охотою…

Ингви хмыкнул, покачал головой: «Судьба!» — и подтолкнул к дверям графа, которого тоже заинтересовала эта сцена.

Кендаг опустился на колено перед Агристой, королевой Альды и молвил:

— Позвольте мне и впредь быть вашим защитником, прекрасная леди.

Когда они вернулись в дом, навстречу им спустилась Ннаонна, осторожно ведущая по лестнице крепко помятого Фильку. За ними спускался Тоиль, за которого двумя руками крепко держалась перепуганная девица. Похоже было на то, что служанка еще не преодолела шок, а юный солдат для нее стал избавителем и вообще — символом спасения и реальности в той фантасмагории, которой в одночасье обернулась ее жизнь…

Ингви поднял опрокинутый стул, тяжело опустился на него и молвил:

— Итак, граф, я слушаю вас. Откуда вы меня знаете, почему явились сюда? И какой выкуп предложите за свою жизнь? Мне почему-то кажется, что я сейчас узнаю много интересного…

* * *

— Ваше величество, — осторожным тоном начал граф, — прежде всего хочу заметить, что мне крайне досадно, что вы выступаете в этом деле против нас.

— Вас? — переспросил демон.

— Именно. Я имею в виду себя и отца — его величество Гюголана. Боюсь, вы не вполне понимаете, что произошло в этом замке.

— Произошло грязное преступление. И не вмешайся я — произошло бы другое. Хотя эта девица не дочь старого идиота, а переодетая служанка… Я в общем-то не вижу разницы…

— Ваше величество, позвольте кое-что пояснить. Барон Мольверн — такой же мерзавец, как, скажем, и я. Разве его проделка со служанкой — не грязный трюк? Мы все обманываем, предаем и обрекаем на смерть, ибо мы облеченные властью сеньоры в этом несовершенном Мире. Вопрос лишь в одном — ради чего мы совершаем эти преступления и отягощаем свою душу грехами? — Граф назидательно поднял палец. — Я сегодня бился ради величия своей страны, ради свободы ее жителей — ни больше, ни меньше! Ибо поверьте, ваше величество, скоро разразится такая буря, что разрушит королевства и пошатнет престолы. И тогда этот подлый барон пролил бы столько крови — дай ему возможность… А я, возможно, спас бы сотни жизней, сгубив одно невинное дитя!

— Цель оправдывает средства? — пробормотал Ингви.

— Именно! Прекрасная формулировка, надо бы запомнить… Однако я повторяю — буря скоро разразится и почему бы вашему величеству не быть на моей стороне, то есть я хочу сказать, на стороне короля Гевы? Не в качестве капитана Воробья, а в качестве альдийского монарха — а уж Гюголан позаботился бы о том, чтобы ваше величество заняли престол, что принадлежит вам по праву…

— Естественно, для вас лучше я, чем родич Алекиана — если разразится буря, — Ингви выделил последнее слово, внимательно глядя на Гезнура. Тот спокойно выдержал этот взгляд.

— Да, как видите, я откровенен. И мы просто обязаны помочь вам, хотя бы в благодарность за золото Каногора… Жаль, что до императорских денег нам не добраться… Пока…

— Я так и думал, но…

— Но батюшка вам, ваше величество, весьма благодарен, не сомневайтесь! И я, разумеется, тоже…

— Послушайте, граф, вы постоянно отождествляете себя с престолом — с чего бы это?

— О, — граф ухмыльнулся и закатил глаза, — я вернейший батюшкин вассал, ибо братец Адорик (а он наследует моему старику) едва воссядет на престол — первым делом прикончит меня. Так что батюшка для меня…

— Я понял. Все это крайне интересно, но вернемся к текущим делам. Прикончить барона с дочкой я вам не позволю, не для того спасал… Но тем не менее мои дела здесь окончены, так что для вас сыщутся возможности попозже…

— Должен ли я понимать так, что вы отпускаете меня?

— Конечно, за соответствующий выкуп. Впрочем, граф, вы мне нравитесь, пожалуй мы сможем договориться. Кстати, откуда вы меня знаете?

— Я сопровождал Элевзиля в Альдийском походе. Командовал, знаете ли, штурмом Северной башни, — оба рассмеялись.

В этот момент в дверь заглянул Никлис:

— Капитан, слышь-ка, старый-то барон — это… помер… Это…

— Та-ак… А дочку его не видел?

— Видел, тут она, в закуточке с рыцарем сантлакским, слышь-ка обнимается да милуется.

Ингви на минуту задумался, затем объявил Гезнуру:

— Граф, это меняет дело. Раз барон помер — так давайте поступим следующим образом. Выдадим наследницу за того сантлакского остолопа, а его вы убедите принести оммаж своему отцу. Но условие — никого больше не резать.

— То есть я должен ограничиться угрозами и запугиванием? — уточнил граф.

— Вот именно. Я уверен, что у вас прекрасно выйдет. В качестве компенсации я отпущу вас без выкупа, а взамен обчищу подвалы старого барона. Должна же его дочка отблагодарить меня за спасение… Да, вот еще что. Она должна отпустить служанку с моим… оруженосцем. Кажется, они оба будут счастливы.

— Служанку?

— Ну да, ту девицу, которую едва не прирезал Орвоеллен.

— Коршуна звали Орвоеллен? Любопытно… Мне нравятся эти условия, ваше величество. И я замечаю у вас слабость — любите делать добрые дела.

— Что ж, — пожал плечами Ингви, — я действительно частенько поступаю не по-человечески. Но мне ведь это не обязательно, верно?

Оба рассмеялись и граф отправился решать дела с баронским наследством…

 

ГЛАВА 47

«…О том, что последовало далее, мой потомок, написаны романы и сложены песни — все сплошь вранье. Правда состоит в том, что долгих семь лет армия гномов, эльфов и людей безрезультатно осаждала Черную Скалу. Орков, засевших в ее пещерах, поначалу было слишком много, чтобы прокормиться скудными плодами подземелий. Им пришлось измениться. Это невероятно — чтобы целый народ переменил свой нрав за несколько лет, но я был тому свидетелем! Из пылких и наивных дикарей они превратились в педантов, любителей точности и аккуратности. С невероятной скрупулезностью их вожди подсчитывали, сколько воинов нужно для обороны очередного рубежа, сколько ртов можно будет прокормить… А затем отряды воинов устраивали вылазки против осаждающих и гибли в кровопролитных и бессмысленных схватках до тех пор, пока число остававшихся в Черной Скале защитников не приходило в соответствие с планами лордов… Этот фанатизм, эта невероятная до смешного «аккуратность» спасли жизнь народу орков. Что касается их отношения ко мне — то уважение к Сыну Гангмара крепко выросло после поражений, ибо все произошло в точном соответствии с моими пророчествами. Орки не забыли ничего и винили в поражении только свое собственное упрямство и неверие. Если бы на их месте были люди — они прокляли бы меня за столь точное исполнение моих предсказаний!

Орки вызывали мое восхищение, хотя я и не мог полюбить их… А потом путешествие к центру этой мерзкой страны болот, что заперта внутри Черной Скалы… Я — своими собственными глазами, потомок — видел Гангмара! Да, да! Я видел это невероятное существо, чьим сыном назвался. Обстоятельства моей жизни научили меня не думать о богах, не бояться их и не рассчитывать на них. Да что там — я вовсе позабыл бы об их существовании, если бы мне не напомнили суеверные фанатики, что прикрываясь «божьей волей» разрушили Могнак… Теперь же я был потрясен. Как мне передать это ошеломляющее ощущение силы, величия и презрения, исходящих от Темного… Но нет, я не смею, я не могу даже писать об этом…

И еще одно свидетельство мощи Гангмара. Те заклинания, что сделали возможным появление в Мире народа орков, что дали возможность представителям разных рас вступая в брак иметь плодовитое потомство — эти заклинания до сих пор не утратили своей силы. Однажды — в конце первого года осады — Фионна, застенчиво опуская глаза, сообщила мне, что у нас будет дитя. Невероятно! И я был счастлив посреди бед и горестей… Это был мальчик, Фионна нарекла его Менндреном. Первый из Рода. Из твоего рода, мой потомок… За ним последовали и другие дети, как мальчики, так и девочки.

А тем временем шла война. Истребив и разогнав кочевья орков в Степи, вражеская армия наконец сосредоточилась на осаде Черной скалы. Поскольку к третьему году стало окончательно ясно, что измором орков не взять — вражеское войско перешло к активным действиям. К этому времени все люди в «армии Света» уже были объединены настолько, что их предводители даже согласились принести вассальную присягу «первому среди равных» — Фаларику Великому. Ванет в те времена был довольно-таки незначительным королевством и подчиняясь ванетскому королю, сеньоры не слишком боялись за свою фактическую независимость. Они не учли талантов своего Императора. Он ловко стравливал вассалов между собой, объединял слабых против сильного, возбуждал взаимное недоверие королей и принцев… Словом из Великой войны Ванет вышел самым богатым человеческим владением Мира. Тем более, что нашествие орков обошло его стороной…

Итак, на третий год вражеские войска принялись штурмовать подземелья Черной Скалы. Тоннели в скалах были узки и запутанны, орки, защищавшие священные для них пещеры — мужественны и хорошо организованы. К тому же из походов они вернулись, обогатившись опытом кузнечного ремесла. Теперь их воины всегда шли на бой в латах и с отличным оружием. Словом, единственными, кто добился некоторых успехов, были гномы. Но после того, как Гравелин рассорился с Фалариком, гномы покинули союзную армию. Поначалу они переселились в свой отдельный лагерь, затем стали менее активны и перешли к обороне. А затем ушли вовсе.

Дальше стало еще интереснее. Эльфы, находившиеся в войске Фаларика, начали получать известия о том, что то одно, то другое эльфийское владение разорено людьми… Эти известия приходили все чаще — пока наконец и до чересчур доверчивых эльфов дошел смысл происходящего. Гномы додумались раньше, поняли, что после орков придет их черед — потому и покинули союзную армию, что вообще-то несовместимо с их понятием чести. Короче говоря, эльфы также ушли домой. После этого армия людей простояла у Черной Скалы недолго. Осада была снята…

Спустя некоторое время я решился покинуть наконец оплот орков. Я ушел, уводя свою эльфийку и детей. Я вспомню их по именам, основателей твоего Рода, милый потомок: Менндрен, Аннерен, Лоилла, Кеннон, Илльвелла, близнецы Аннлен и Инноль, Луанна… Они унаследовали черты лица и изящное сложение матери-эльфийки и мои черные волосы. Действие Гангмарова заклинания наделило их стальными мускулами, невероятной быстротой и ловкостью, но они напрочь были лишены каких бы то ни было колдовских способностей. То ли все та же магия зачарованных пещер, то ли эльфье наследство… Я напоследок дал оркам несколько туманных пророчеств и распрощался с ними. Я уводил свою семью в Альду…»

* * *

Очень хотелось спать, но дела не ждали. Вместе с графом Гезнуром, который, к слову сказать, мне даже понравился своим здоровым цинизмом, мы обошли баронские закрома и я попросту ограбил осиротевшую баронессу. То есть выгреб все, что там — в закромах — было ценного и не громоздкого. С конюшни Мольверна мы увели несколько лошадок, Шортиль отыскал тайничок с серебром. У маленького колдуна был нюх на подобные штучки — должно быть служба в вольном отряде сильно развивает способности мага в этом направлении…

Кстати, сама баронесса, молоденькая некрасивая девица, совершенно не вникала в мою деятельность — то ли она была полной дурехой, то ли и впрямь считала, что должна отблагодарить спасителей. А может, она все еще не пришла в себя после трагических ночных событий. Зато ее ухажер, долговязый сантлакский рыцарь, поначалу хорохорился и даже почти возражал. Он всерьез вознамерился стать хозяином замка и всех угодий рода Мольвернов, но граф Гезнур быстро нашел аргументы для того, чтобы убедить парня в том, что ему лучше помалкивать и терпеть. Мол, все решат за него. Кстати, граф очень доходчиво разъяснил этому малому, что вассальную присягу тому следует принести не императору, который далеко, а королю Гевы, который как раз наоборот — очень даже близко. И вообще, никакого официального статуса у него пока нет — он не муж и даже не жених баронессы. Сэр Войс, наоборот, проявил завидное благоразумие и помалкивал — но Ннаонна подслушала, как он говорил Коклосу, что баронесса — несовершеннолетняя, а стало быть не может выйти замуж без согласия сеньора, которым пока еще числится император. Словом, здесь назревала очередная крошечная война…

Замок Мольверн мы грабили три дня — и все это время лейтенант Кендаг не исполнял своих обязанностей в отряде. Он молча таскался за рыжеволосой королевой и ненавязчиво так служил ей — а она принимала его ухаживания с восторгом. Филька тоже не суетился и вообще не принимал участия в сборе трофеев, а ведь раньше он ни за что бы не пропустил подобное мероприятие… Поначалу мне казалось, что эльф просто серьезно пострадал в поединке, его ведь сильно помял этот Коршун — но дело было совсем в другом… Наконец однажды, когда мы собрались своей компанией, Кендаг с тяжелыми вздохами и всевозможными гримасами, которые должны были свидетельствовать о душевных муках, все же взял быка за рога. Решительно и четко он заявил:

— Ингви… Король Ингви… Ваше величество…

— Кендаг, — я не удержался и положил лорду руку на плечо, мне было его ужасно жалко в эту минуту, — я все понимаю. Ты волен вернуться к своим. Я освобождаю тебя от всех обязательств.

— Ингви, ты понимаешь…

— Я же сказал — понимаю. Я не забыл наш давний разговор. Теперь ты можешь вернуться в Черную Скалу с Леди Внешнего Мира. Тебя ведь не смутит то, что она замужем — по человеческим законам?

— Да это нормально… Мы ведь всегда ходили в походы и возвращались с добычей… И потом не вспоминали, кто с кем был прежде… Но я не об этом хотел сказать. Ингви… Если ты захочешь… Если тебе потребуется помощь, мое войско Лорда Внешнего Мира… Я ничего не забыл!.. — Кендаг путался в фразах и формулировках, но мы понимали друг друга без слов. — Я готов принести тебе вассальную присягу. Я настаиваю!

— А твои обязательства перед Анзогом?

— Э, наши законы… Ты же не знаешь…

— И знать не хочу. — Если орк вбил себе что-то в голову, то лучше не спорить. — Преклони колено. Давай твои руки. Клянись.

Лорд произнес положенные формулы — смотри-ка, уже успел вызубрить их наизусть!

— …Встань, Кендаг, граф Ничейных Полей.

Лорд встал и отвернулся, но я заметил слезы в его глазах…

— Ингви, — вдруг подал голос Филька, — я ведь тоже… Того…

Ну конечно, он ведь прикончил своего соперника, Орвоеллена и ему бы не мешало вернуться к невесте. Клятвы клятвами, но если Трелльвелину заблагорассудится выдать племянницу за кого-то третьего, то оправдание сыщется легко.

— Ну конечно, как же ты не отстанешь от Кендага… Преклони колено… — ну надо же, и этот отчеканил все, что положено, без запинки. Сговорились, ясно, — встань, граф Давней Чащобы.

А потом мы втроем обнялись — и стояли так молча… Долго стояли…

* * *

Мы все не сговариваясь решили, что затягивать прощание — только увеличивать боль от нашей общей утраты, значит прямо из Мольверна мы и разойдемся в разные стороны. Сколько всего было пройдено, сколько пережито вместе… И вот пришла пора расставаться. Можно было бы много чего найти в утешение — и то, что наш союз вообще противоестественен, что дружба между князем эльфов и лордом орков противоречит любым моральным нормам, но какой крепкой была эта дружба!..

Напоследок я выдал Кендагу и Филлиноэртли денег на дорогу и постарался максимально облегчить им путь. Впрочем, что касается Кендага, то с ним все было более или менее в порядке. Он собирался вернуться с Агристой в Ренприст, там предложить Гройгу и его гоблинам отправиться с ним. Вроде бы те уже сами намекали, что не прочь найти себе постоянную службу у какого-нибудь сеньора. Чего ж им лучше, чем лорд их единоплеменников… Ну а уж с таким эскортом, как полусотня опытных солдат, Кендаг мог смело отправляться в родные края — либо через Болотный Край и горы Туманов, либо по так называемой «старой дороге» — через горы Страха.

С Филлиноэртли (мы уже не называли его больше Филькой) было сложнее — его путь пролегал через империю. Поэтому я выдал ему денег на дорогу и взял с него страшную клятву, что он по дороге не будет бузить и устраивать кутежи. Он очень серьезно мне ответил:

— Ингви, теперь уже все не так. Я ведь возвращаюсь к невесте. Ллиа Найанна ждет меня. Я знаю, что больше не задержусь в пути.

— Эй-эй, друг эльф, ты ли это?

— Я. Но я точно говорю — никаких задержек. Все изменилось. Раньше я ведь что? Я искал приключений. Я должен был совершать подвиги и одолевать врагов. А теперь мне нужно только одно — быстрее вернуться к моей Ллиа…

— Твои б слова, твоя эльфийская милость — да Гилфингу б в уши, — ввернул Никлис, — да только не все от тебя зависит-то, слышь-ка. На северных границах неспокойно, тамошние сеньоры то и дело с эльфами дерутся. Нелегко, слышь-ка, тебе будет по их владениям-то пройти…

— Ну тут мы подумаем, — сказал я, — погодите-ка.

И пошел советоваться к сэру Гезнуру. Тот дал несколько хороших советов и даже состряпал какие-то бумаги, из которых явствовало, что Филька — гонец его милости графа Анракского и спешит в город Морнвид, что на реке Золотой. Там эльфу следовало скинуть плащ с гербом графа и, предъявив в порту другие бумаги, с которыми нам удружили Коклос и Войс, нанять судно уже как эмиссар, выполняющий некое поручение по заданию принца Алекиана в пользу его императорского величества. Морнвид — вольный город и крупный речной порт. Там с одинаковым равнодушием отнесутся и к грамотам гевского графа, и к печатям герцога Гонзора. Зато дальше эльфу предстоит путешествовать по Золотой реке, затем — по Великой. А живущие по берегам люди не слишком жалуют гевцев, там лучше предъявлять грамоты с печатью сына императора…

В конце концов все приготовления были окончены, печати на верительные грамоты — возложены. Мы вышли за ворота Мольверна и распрощавшись (кто холодло-вежливо, а кто — со слезами и судорожно-крепкими объятиями), все отправились в разные стороны. Филька на вороном жеребце Орвоеллена лихо поскакал, поднимая клубы пыли, на северо-запад — к порту Морнвид. Впрочем, он ведь изображал спешащего гонца… Кендаг с Агристой — в полном рыцарском вооружении и со значками, развивающимися на пиках — не спеша направились в Ренприст. Я просил их передать привет троллю Дрымвеннилю и еще — остановившись на ночлег в нашей прежней комнате, раскрыть у распахнутого окна маленькую плоскую коробочку, которую я им дал… А также передать поклоны и благодарность мастеру Энгеру.

Граф Гезнур отправился к себе в Анрак — составлять отцу доклад с объяснениями причин того, что Мольверн еще не стал выморочным призом…

Ну а я с Ннаонной и Никлисом, со своим войском в красивых плащах с изображением воробушка — выступил по южной дороге в Гонзор. Нам с Коклосом предстояло выполнить несколько взаимных обязательств. Я должен был обеспечить его безопасность и попробовать найти следы заговорщиков, что покушались на Алекиана, а он — попытаться дать мне возможность проникнуть в Альду. Уже давно пора было мне выполнить данное Ннаонне обещание — добыть из Замка Вампиров ее таинственную «реликвию рода»… Теперь, расставшись с Кендагом и Филлиноэртли, мы с Ннаонной вдвойне чувствовали, как нуждаемся друг в друге. И не расставались ни на минуту, стараясь найти повод, чтобы сказать что-то, вспоминали какие-то давно забытые дела, давно оставленные вопросы. И мне было плевать, кто там смотрит нам в спину и ухмыляется — а этим как раз занимались все…

 

ГЛАВА 48

«…Мы шли по разоренной земле — я и моя семья. Твои пращуры, милый родич. Сперва Степь, затем Ничейные Поля… Мы шли долго по этой обители печали, но… Сказать по правде, родич, я с некоторой долей гордости взирал на расстилающуюся передо мной картину запустения и убожества… Даже звери, казалось, не водятся в этом краю, по которому прошли великие армии великих полководцев…

С трудом добрались мы до Альды и только там я впервые увидел людей. Я имею в виду — живых людей. Стараясь не попадаться никому на глаза, мы поспешили укрыться в северных лесах. Альда, разумеется, была разорена, я когда-то специально посылал отряд орков для этого. Но командир орудовавших здесь «детей Тьмы» спешил поскорее закончить дела в глухомани и присоединиться к армии лорда Анзога, которая совершала поистине славные подвиги… Словом, орки разрушили город, взяли приступом замки местных владык, выжгли поселения эльфов в Креллионте — но не стали вылавливать тех, кто разбежался по глухим лесам севера Альды или затаился где-то в болотах, которыми изобилует юг этого края. Так что уцелели многие. Теперь, когда Великая война была окончена, людишки повылезали из тех щелей, где переждали грозную годину и принялись возрождать свои сожженные поселения. Время не ждало — по старому Энмарскому тракту уже тянулись обозы купцов с заморским товаром, а ведь кто-то должен был принимать проезжих, кормить их, давать ночлег. Ну и брать за это плату, естественно. Там, где есть возможность содрать с ближнего монетку-другую, всегда заведутся либо гномы, либо люди.

А мы — Род, твой род, потомок — укрылись в долине среди Отвесных гор и мало-помалу принялись обустраивать свое жилье. Тот самый Замок, в котором ты, надеюсь, безмятежно живешь и благоденствуешь… Впрочем, нет. Что-то пошло не так, раз уж ты добрался до реликвии Рода.

Однако я вернусь к тем далеким дням. Итак, мы строили Замок. Разумеется, нескольким — даже самым старательным — труженикам не под силу воздвигнуть столь обширное и мощное сооружение, но при мне была моя Сила! Я ворочал каменные глыбы, я при помощи магии громоздил их одну на другую, возводя стены и перекрытия… И все время вглядывался в лица моих детей, прислушивался к своим ощущениям: не шевельнется ли в ком-то из ребят искра магии. Все напрасно. Они были напрочь лишены Силы, как, полагаю, и ты, потомок.

Едва только наша стена, отгородившая долину от всего Мира, стала в достаточной мере похожа на стену — мы с мальчиками отправились в первый поход за пленными. Следует еще отметить, что я постарался припомнить, как именно были украшены мои покои в Могнаке Зловещем — и начал повторять ужасающее убранство в Замке. О, как замечательно все это воздействовало на первых приведенных нами людишек! Специально для них я разработал Ритуал Обращения — тот самый, которым, несомненно, пользуешься и ты, дружок. Когда мы выгнали на работу пленников — дело пошло веселее. Разумеется, я мог один совершить любое деяние, исполнить любой труд — но не мог же я поспеть везде. А теперь на нас трудились людишки — это тоже было моей местью роду людскому. Я находил горькое наслаждение в том, что потомки суеверных фанатиков, что требовали разрушить логово колдунов в Могнаке, теперь попали в рабство именно из-за своего тупого суеверия — и строят для моих детей новое логово… Фионна не одобряла всего этого — но вполне признавала мое право на месть. А я уверен, что это справедливо — за суеверие, жестокость и тупость людишкам должно расплатиться именно так — став жертвой собственного суеверия и тупости. И моей жестокости. Обидно лишь, что за грехи рода людского расплачиваться пришлось не сеньорам, виновным стократ более… Кстати, в Альде мало-помалу начали появляться и сеньоры, явившиеся невесть откуда со своими лошадьми, стальными доспехами, шпорами, мечами и непомерной гордыней. Один из них, некто Вензигер, ловко опередил прочих, принеся оммаж за всю Альду Фаларику. И стал королем — первым королем Альды. Все это я узнал от плененных нами людей. Равно как и то, что Фаларик, покончив с Великой войной, взялся за мелкие. Разобравшись с конкурентами среди своих единоплеменников, он принялся за эльфов и гномов, планомерно тесня их и изгоняя из их обиталищ в горах и лесах… Вскоре после того, как в Альде воцарился Вензигер — из страны исчезли эльфы. Никто не видел, чтобы они уходили через перевалы либо через Ничейные Поля — но в один прекрасный день их не стало в Креллионте, или в Давней Чащобе, как выражались люди… Как и куда они пропали? Одна из загадок Мира…

А в моем крошечном мирке жизнь шла своим чередом. Детей у нас с Фионной больше не было — очевидно, это было невозможно без чар заколдованных Темным орочьих подземелий. Зато мои дети переженились друг на дружке и одарили меня внуками — Род продолжился… Ни в ком из моих потомков не нашлось даже самой крошечной искорки магического таланта, зато я заметил нечто странное… Даже напугавшее меня нечто. Мои потомки, кажется, сами уверовали в Ритуал, что я выдумал нарочно, для того чтобы дать Роду власть над пленниками. Они уже сами считали себя ни кем иным, как вампирами! А ты, потомок? Ты ведь тоже несомненно не знаешь и не желаешь знать, что твой Род — от мага и эльфийки? Что причина твоего существования — чары Гангмара? Не знаешь? Ты — вампир и тебе довольно этого знания… Вот потому-то я и затеял всю историю с Реликвией Рода, чтобы воскресла стертая память обо мне — Проклятом Принце Гериане… Обо мне, Сыне Гангмара, начавшем Великую войну… Обо мне, основателе Замка Вампиров…»

* * *

Отряд Воробья выступил из замка Мольверн в Гонзор. Ингви был молчалив и задумчив, это конечно, являлось естественным следствием расставания с друзьями. Ннаонна, тоже притихшая после прощания с Филькой и Кендагом, теперь почти не отходила от демона, который в свою очередь старался быть поближе к вампирессе — лишившись двух друзей, они словно ощутили усиленную тягу к общению… Словами трудно объяснить этот душевный порыв, они словно заново открыли для себя, как нуждаются друг в друге. Обычно они ехали, почти касаясь стременами, следом за рыцарем Войсом и его свитой. А позади дружно топали солдаты в желтых плащах. Никлис, деликатно не лезущий сейчас к капитану, ненавязчиво взял на себя командование отрядом.

Сэр Войс ехал во главе всей этой кавалькады, на лице дворянина было написано недовольство — он сам не мог для себя решить, удачно ли выполнено его поручение. Коклос, которому не нравилось в Геве, как мог уговаривал рыцаря, что дело исполнено:

— Да в конце концов, сэр, что еще мы могли сделать? Мы наняли отряд для защиты барона, но Воробей опоздал. Если бы не дурость старого Мольверна, то наемники помогли бы ему отбиться — и он был бы жив. А так сам виноват. Теперь остается только выждать — что придет на ум молодой баронеске.

— Мы убрались оттуда, — гнул свое Войс, — и оставили мадам Мольверн на растерзание графу Гезнуру… Он-то всегда добьется своего…

— Мы сделали все, что были обязаны сделать! — убеждал рыцаря карлик. Но так и не смог вполне убедить до самого Гонзора.

По прибытии в столицу герцогства все тут же двинулись прямиком во дворец. Коклос предложил наемникам подождать во дворе, а сам отправился с докладом к принцу.

— Ваше величество, — шепнул он Ингви, — прибытие столь дорогого гостя может чересчур взволновать братца… А он у меня такой впечатлительный… Словом, я его подготовлю, а уж потом и вы к нему явитесь, хорошо?..

Ингви пожал плечами. Кстати, сэр Войс тоже не был допущен к аудиенции. Ждать пришлось не слишком долго — около получаса. Наконец в дверях дворца показался карлик и поманил Ингви рукой. Ннаонна тоже увязалась за ними. Стражники-гвардейцы у входа хотели было не пустить вампирессу, но Коклос строго прикрикнул на них — и к удивлению Ингви те подчинились.

— Я вижу, сэр Коклос, — обратился он к бывшему шуту, — вы пользуетесь здесь большим влиянием. Зачем же нужны личные телохранители?

— Э, — тяжко вздохнул в ответ Полгнома, — на вид они такие почтительные и покорные… Но вот их капитан ок-Керис… Я, видите ли, кое-что знаю о нем — такое, что он предпочел бы скрыть.

— Ну, сэр Коклос, тогда вам следует опасаться нескольких сотен царедворцев, пожалуй…

— Э, нет! Здесь случай другой… Обычно на меня ведь не обращали внимания… Дело в том, что капитан знает, что я это о нем знаю. Боюсь, как бы он не покусился на мою особу — чтобы не опасаться впредь моей осведомленности.

— В таком случае, прекрасный сэр, вы обратились не по адресу. Есть в Ренпристе один капитан — вот он бы помог лучше!

— Кто же это?

— Некто, именующий себя «капитан Борода». А на самом деле… Впрочем, он скрывает свое имя, хотя вам прекрасно знаком.

— Кто бы это мог быть, — машинально пробормотал карлик, однако было заметно, что сейчас его занимают совершенно другие вопросы — очевидно, «подготовить» принца как следует ему так и не удалось, — однако мы пришли. Братец примет вас в кабинете. Я убедил его, что вам лучше поговорить без большой помпы, без всех этих гвардейцев, канцлеров, лакеев, мажордомов…

— Так принц один?

— С супругой. Она вам, кажется, должна быть знакома…

Карлик в очередной раз испустил тяжелый вздох и распахнул дверь в кабинет. Ингви, а за ним и молчаливая Ннаонна, вступили в кабинет.

Принц Алекиан, который, очевидно, ожидал посетителей в волнении, порывисто выскочил из огромного кресла, следом за ним медленно и величаво поднялась его герцогиня… Принц покраснел, махнул рукой… Он был взволнован и не находил слов. Санелана же совершенно спокойно присела в легком поклоне и склонила голову:

— Ваше величество… Мы так рады, ваше величество…

* * *

Минут десять мы обменивались любезностями и уверяли друг друга, что нам всем ну просто необыкновенно приятно. Наконец поток любезностей иссяк и я внимательно поглядел на Алекиана. Тот хмурился и взирал на нас исподлобья. Он так и не смог научиться вести себя, как подобает вельможе. Но главное в другом — он чувствовал, что виноват передо мной. Это же так естественно — неприязненно относиться к тем, пред кем сознаешь свою вину…

Пауза грозила затянуться.

— Алекиан, ваша светлость, — наконец предложил я, — а не прикажете ли вы подать вина?

Прекрасный ход! Вино — это как раз то, что было нужно. Алекиан перестал дуться, предложил нам садиться в кресла и выглянул за дверь — отдать приказ слуге. Пока тот не вернулся с подносом — мы не произнесли ни слова. Но уже совместное употребление хорошего вина — это такое дело, за которым молчать даже как-то неудобно. Тем более, что вино было действительно хорошим. Похоже, что настоящее перельтское — впрочем, это ведь гонзорский двор, а угощает меня наследный принц Великой империи… Постепенно мы разговорились. Сначала это был обмен какими-то «светскими» фразами, затем Алекиан наконец высказал то, что лежало у него на душе:

— Видите ли, я тогда бросился к батюшке, но его императорское величество… Словом, прошу меня простить, но…

— Пустое… — я как можно небрежнее махнул рукой, — я не сомневаюсь, что вы, Алекиан, сделали все, что было в человеческих силах. Поговорим лучше о текущих делах.

— Да, о текущих… — принц вновь насупился, — откровенно говоря, ваше величество, ваш приезд ставит меня в неловкое положение… Я вроде как прикрываю преступника… Ну…

— Алекиан! — Одернула мужа герцогиня.

Она пила мало и внимательно слушала. Сама при этом почти ничего не говорила, ограничиваясь округлыми приглашающими жестами рук и кивками… Стоило посмотреть, как Алекиан встрепенулся, едва его тихая женушка впервые слегка повысила голос. Он тут же кинулся многословно и путано извиняться — мол, он совсем не то имел в виду, мол, с другой стороны и Кадор-Манонг тоже находится не там, где ему подобало бы — будь соблюдена буква договора… Но вот батюшка… Он все видит в таком свете… Принц бубнил все тише и путанее…

— Ваше величество, — наконец перебила его жена, — мы в самом деле рады вновь видеть вас и вашу милую спутницу. Откровенно говоря, те дни, когда я являлась вашей подданной, запомнились мне, как весьма приятное времечко… Если бы не мой дуралей Кадор… Но что ушло — того ведь уже не вернешь, верно? И мы просим вас быть гостями нашего скромного замка сколько пожелаете… Но… С политической точки зрения было бы неловко, если бы кто-то узнал, кто именно скрывается под знаменем Воробья.

Произнеся эти слова, маленькая герцогиня твердо взглянула на меня в упор. Еще раз мелькнула мысль: так вот кто истинный повелитель Гонзора!

— Ну да, — вставил слово и Алекиан. Вставил свое твердое слово сеньора.

— Конечно, — легко согласился я, — мы сохраним мое инкогнито. Я и впредь останусь капитаном Воробьем, тем более, что мне ведь и самому невыгодно объявляться открыто. Я и не собирался здесь надолго задерживаться. Особенно если смогу получить у ваших высочеств помощь и поддержку. Мне предстоит исполнить кое-что, а затем мы распрощаемся.

— А о чем, собственно, идет речь? — спросил Алекиан.

— Ну, во-первых, мне предстоит принять какие-нибудь меры для обеспечения безопасности сэра Коклоса и вашей, Алекиан… Ну и во-вторых, мне нужно в Альду.

Увидев, как Алекиан заливается краской, я поспешно пояснил:

— Нет, нет, нет! Я вовсе не собираюсь вторгаться в Альду с огнем и войной. Речь идет о том, чтобы Ннаонна смогла попасть в свое, так сказать, фамильное владение. Семейный обычай… Ну, старинный ритуал… Собственно говоря, ей просто нужно попасть в замок. Я ей обещал, что устрою это.

Алекиан переглянулся с женой, она ему кивнула — и его лицо тут же приобрело задумчивость. Ого, парочка, кажется, насобачилась понимать друг друга без слов.

— Ну, если речь идет лишь об этом, то возможно будет хорошим решением вам, ваше величество погостить в Гонзоре? А я тем временем сам провожу мадам Ннаонну в Замок Вампиров.

Предложив это, Алекиан вновь покосился на Санелану — та еще раз кивнула. Действительно, эти двое — телепаты. Вот что значит настоящая любовь…

Я взглянул на вампирессу и мы одновременно кивнули друг другу, имея в виду, что предложение стоит принять. Ага, мы с Ннаонной тоже читаем мысли, или нет?..

 

ГЛАВА 49

«…Моя Фионна умерла… Эльфы могут жить вечно — какой горечью наполнены для меня эти слова… Эльфы и впрямь могут жить вечно — но счастье вечным не бывает, а мы были так счастливы с нею… Эльфы могут жить вечно — если им не мешать.

Гериан»

Её укусила змея. Позже я много раз задавал себе вопрос: какое божество нашего Мира приложило к этому руку? В долине Замка никто и никогда не видел змей — значит, что-то было не так. Гадюку кто-то подослал. Змеи — твари Гангмара, но к чему это Темному? Он, судя по всему, всегда рационален — так зачем же ему губить Фионну? Не менее вероятно, что в появлении змеи повинна Гунгилла, ибо попы учат, что власть Матери над жизнью столь велика, что она может повелевать любыми живыми существами. Это было бы ловким ходом, не правда ли? Устранить жертву при помощи Гангмаровой твари… Что ж, это было бы вполне в духе тех, кто причисляет себя к Свету — подослать к опасному врагу прелестную и добрую эльфийку, чтобы отвратила его от борьбы… А когда не вышло — сорвать досаду на несчастной… При этом мнения Фионны никто не спросил — а желает ли она полюбить врага? Но что мы можем знать о промысле высших сил? Да, родич, я много раз задумывался о том, кто все же виновен в смерти Фионны, но так и не надумал ничего… Ничего…

Ее нашли у опушки, она полулежала, прислонившись к стволу старой березы и ее кожа была белее бересты… Рядом с ней лежал рассыпавшийся букет… Она была прекрасна, добра, она искренне любила меня — смертельного врага своей расы… Она была прекрасна и любила меня — что еще можно добавить? Она умерла, собрав букет цветов…

Со смертью Фионны словно оборвалась ниточка, связывавшая меня с Замком и Родом. Мои дети и внуки смотрели на меня без страха, но с почтением — и при этом совершенно не понимали меня… Я был чародеем — а они вампирами. Они, мои дети и внуки, не считали себя моими единоплеменниками. Нам с Фионной это чувство — чувство принадлежности к разным народам — вовсе не мешало, но теперь… Я чувствовал, что более не в силах оставаться в долине дальше. Сначала я просто старался реже встречаться с семьей, большую часть дня просиживая за этими записками. Единственный, с кем я еще мог общаться, был Коннахья, мой младший внук. Плотного сложения, крупный малыш, он больше прочих моих наследников напоминал человека и пока был мал — с удовольствием общался со мной. Но, постепенно взрослея, он тоже начал отдаляться от меня, поскольку его больше и больше влекла компания детей и подростков… Что ему общество старого деда?

Я решил, что мне следует покинуть семью, иначе я и впрямь стану старым дедом. А ведь я не выглядел стариком — магические способности дают кое-какие преимущества, уж поверь мне, потомок. О-о-о, я собирался долго жить с моей Фионной… Долго, может быть вечно. Этот Замок, эта уменьшенная копия Могнака Ужасного, покорные и безвольные сервы, от которых не приходилось ждать неприятностей… Враждебный, но бессильный что-либо предпринять против меня мир за стенами… Все было готово для веков и веков спокойной жизни без тревог… И в одночасье все пошло прахом… Жизнь потеряла смысл, семья перестала быть семьей, века тихого благоденствия утратили свою привлекательность.

Меня вновь ждали дороги Мира. Возможно где-то там, в огромном, изменчивом, пестром и неугомонном Мире я узнаю, с кого спросить за смерть моей эльфийки… И если в этом и впрямь повинно божество — клянусь, оно пожалеет! Не знаю как, но я заставлю его платить…

Итак, я отправляюсь в путь. Проклятый Принц Могнака Забытого, Сын Гангмара, основатель Рода вампиров — какая еще роль уготована мне в Мире? Уходя из Замка, я спрячу эти записи в подвале башни и скажу детям (твоим предкам, родич), что это — великая реликвия Рода. И что извлечь ее на свет надлежит лишь в том случае, если Мир претерпит необычайные изменения, или если Роду будет грозить опасность — что по сути дела то же самое… Ибо в этом нынешнем Мире — кто смеет бросить вызов Роду вампиров? Ритуалы и обряды, хитро построенный Замок, подобный Могнаку, всевозможные уловки, а также нечеловеческая сила и проворство членов Рода — все это должно хранить семью…

Так что если, мой любимый, хотя и незнакомый, потомок, ты все же держишь в руках эту книгу — Мир уже изменился!

А теперь о деле. Эта книга не поможет тебе, не выручит из беды. Зачем же тогда она нужна? Прости, милый родич, книга нужна не тебе, а мне. Я желаю, чтобы хоть кто-нибудь — там, в далеких будущих годах — знал обо мне правду, знал о моей борьбе, моих мечтах, о моей любви и ненависти… Кто-нибудь, не чужой мне…

Вот и все. Прощай, мой друг, мой милый потомок и не сердись на своего пра-пра — (не знаю сколько раз) — деда, ибо его уже наверное нет на свете… Прощай и помни обо мне…

* * *

Как решили — так и сделали. Ннаонна отправилась с принцем в Альду. Уж не знаю, каковы отношения Алекиана с братом жены, но конвой он с собой взял весьма внушительный. Впрочем, он ведь мог опасаться орков…

А я остался в Гонзоре, ибо допустить мое появление в Альде Алекиан не мог. Он же верный вассал императора и союзник Кадор-Манонга — опять же, каковы бы ни были их личные отношения… Итак я остался гостить в Гонзорском замке в качестве капитана Воробья. Страже и лакеям очевидно было особо указано обращаться со мной отменно вежливо — во всяком случае они себя так вели. Герцогиня Санелана тоже была мила и обходительна, но старалась встречаться со мной как можно реже. Насколько я помню, она никогда не была в особо хороших отношениях с братом, но все же общение с конкурентом короля Кадора могло бы ее скомпрометировать, а уж всяческие приличия и условности она просто обожала соблюдать!

Словом, я оказался предоставлен сам себе и со скуки впрямь взялся за расследование обстоятельств покушения на принца. Ничего интересного мне найти не удалось, поскольку было очевидно, что террористы тщательно замели следы. Я обнаружил кое-какие обстоятельства пребывания таинственного «мастера Койла» в Гонзоре, ускользнувшие от гвардейцев — но и только. Самого заговорщика уже давно след простыл. После этого я занялся налаживанием службы безопасности в герцогской резиденции. Особо командовать мне бы не позволили, но у меня было прикрытие — я ведь обеспечивал безопасность Коклоса. Ну и заодно разрабатывал кое-какие меры по охране принца. Его, конечно, и так после попытки покушения стерегли тщательно — то есть назойливо, истово и бестолково. Я изготовил специальные амулеты, при помощи которых можно было бы обнаружить яд, я проверил стены и подвалы замка, при этом обнаружил несколько тайных галерей и комнат, удивив старожилов, которые не подозревали о тайнах замка, в котором провели всю жизнь. Ко мне стали относиться с привычной уже для меня смесью страха и уважения. Сэр Коклос на мою деятельность смотрел с большим одобрением и очень серьезно — насколько он вообще был способен что-то делать серьезно — учился пользоваться амулетами. Кстати с отъездом принца он стал тише воды, как говорится, и ниже травы. Очевидно, в отсутствие своего «братца» он не пользовался настоящим влиянием при дворе. Оно и не удивительно — я вновь и вновь убеждался, что этим двором твердо и властно управляет герцогиня. Это на первый взгляд не бросалось в глаза — маленькая пухленькая Санелана ходила медленно, говорила тихо… Но когда она говорила — все замолкали… Очевидно, все морально-волевые качества в их семье достались сестре — ибо Кадор-Манонг, напротив, постоянно скакал, орал, визжал, дрался, но его-то как раз никто не воспринимал всерьез. Во всяком случае, его не слушали так, как Санелану.

Что еще удивительно — эта властная самодержица, похоже, искренне любила своего мужа. И все, что она делала — было направлено к его благу. Алекиану повезло. Если ему суждено когда-нибудь стать императором, то его супруга вполне способна обуздать Ванетский двор…

Что касается моих солдат — то они были совершенно довольны жизнью. Охрана Коклоса была не слишком уж утомительным, но зато веселым, заданием. Частенько я слышал, как мои парни помирали со смеху, пересказывая друг другу шутки нашего «клиента». Я предоставил руководство Никлису — и тот вполне справлялся.

Шортиль ходил за мной по пятам — у него возникли новые идеи. Маленький колдун обратил внимание на то, что при Гонзорском дворе вакантно место придворного мага. Последним эту должность занимал Гельда, но после Альдийской войны его никто так и не заменил. Мадам Санелана, видите ли, неодобрительно относилась к бродячим магам и считала, что на столь ответственную работу следует подобрать человека всемерно преданного и проверенного — а такого сыскать, согласитесь, было трудно. Не дожидаясь просьб Шортиля, я сам поговорил с мадам Санеланой и намекнул, что, дескать, мой отрядный колдун — вполне достойная личность. Она задумалась… Что ни говори, двор без придворного мага многое теряет… Ведь маги умеют устраивать всяческие штучки, весьма потешающие дорогих гостей на празднествах и приемах, которые герцогиня обожала. Поскольку я знал, что она — дама самостоятельная и привыкла все решать сама, я подкинул ей идейку насчет Шортиля, но торопить события не стал. Пусть она дойдет до этого решения сама… А мне ведь спешить некуда — я жду Ннаонну… Сказать откровенно, я слегка волновался за нее… А если совсем откровенно — то и не слегка. Алекиану я, естественно, доверял, но его родственничек Кадор-Манонг — та еще штучка… Да к тому же вампиресса и сама могла выкинуть все, что угодно — вопреки всем обещаниям, что она дала мне перед дорогой…

Хоть бы все у нее прошло благополучно…

* * *

«Здравствуй, И. Наш друг, принц А., попросил меня написать тебе письмо, потому что ты иначе будешь очень волноваться. Вот я и пишу тебе письмо, чтобы ты не волновался. Потому что все хорошо. А еще принц А. просил меня не называть в письме имен, потому что имена могут ему повредить, если письмо попадет в чужие руки. Вот я и не называю имен, это очень романтично, хотя если письмо все же попадет в чужие руки — то чужие руки все равно все поймут.

На.»

Ладно, раз уж А. меня попросил, то я пишу так. И теперь расскажу все по порядку. Ничейные Поля мы пересекли совершенно без приключений. Все люди из свиты А. боялись орков, которых якобы здесь в последнее время видимо-невидимо. А нам их было совсем невидимо. Но все равно каждый вечер еще засветло мы останавливались в каком-нибудь подходящем месте и выставляли дозоры, а еще разжигали множество костров — гораздо больше, чем было нужно. Я не поняла, зачем это нужно — ведь орки всегда нападают перед рассветом, а к тому времени все лишние костры прогорают… Но орки так и не появились и в Альду мы добрались спокойно.

Я думала, что А. поведет меня прямо в замок (ты сам понимаешь, какой замок) — но он сперва решил наведаться в столицу к своему родственнику. Меня принц десять тысяч раз просил сохранять тайну и не объявляться никому, поэтому я въехала в город закутанная в плащ и под надвинутым капюшоном. Это, конечно, было очень интересно и таинственно — только слишком уж жарко. Я думаю, что на меня смотрели все-все, потому что другого такого закутанного человека в разгар лета нигде не встретишь. Но я все терпела, потому что обещала тебе слушаться принца А. и вести себя хорошо. В Альхеллу меня принц с собой не взял и наверное правильно сделал, потому что я могла бы и не удержаться и пристукнуть кого-то… Но я опять была послушной и никуда не ходила, сидела в том доме, что нам выделили. Да, принц А. со свитой — это почетные гости и К. — М., которого я ни за что не назову королем, выделил целый дом на улице Железных Шагов для нас. А. был в Альхелле меньше часа, а вернулся злой и покрасневший. Я его потом обязательно расспрошу, а сейчас — не стала. Потому что принц А. пришел из дворца очень сердитый.

А еще я узнала, что в Альде повсюду война и беспорядки. На юге какой-то из дворян, кажется толстый усатый сэр Токс, объявил себя «графом доброго короля Ингви», но только это все чепуха, потому что это он — только для вида. А на самом деле он разбойничает и грабит всех, и в городе говорят, что этот рыцарь только позорит имя доброго короля. А еще здесь говорят, что в Давней Чащобе завелись снова эльфы, но только я не знаю, правда это или нет. Да и в замке (ты сам знаешь, каком замке) засели сэр В. из Г. и сэр М. сам знаешь откуда.

Принц А. сказал, что он и дня не задержится в городе дольше, чем того требуют правила вежливости — а стало быть завтра же с рассветом мы отправимся в замок. Там мы пробудем недолго, вернее пробуду я, потому что принцу А. неудобно туда ехать, но он меня будет ждать и встретит у самых ворот, как только я появлюсь из замка. Я постараюсь не заставлять его долго ждать, потому что я скучаю за тобой. Так что скоро мы приедем обратно. Теперь же я допишу это письмо по просьбе принца А. и он отправит его с гонцом и охраной. Так что ты не беспокойся за меня и скоро жди нас обратно. Вот и все. Я за тобой скучаю.

— Так-так, — старый сморщенный орк дочитал письмо и почесал в затылке, — ну что ж. Выходит, что не стоило вас задерживать… А, парень?

Гонец в ужасе воззрился на нелюдя, который теребил в руке письмо и задумчиво чесал затылок, сдвинув легкий шлем на брови. Вокруг суетились его соплеменники, обирая мертвых латников конвоя и разделывая тушу одной из убитых лошадей.

— Даже если я и ошибся, — продолжил тем временем старик, — то большой беды не будет в том, что я одного человечка не зарезал. Так что держи это письмо. Отдашь адресату, как положено. Не взыщи, придется тебе, парень, теперь пешком до гонзорских границ топать… Ну да уж недалече… Эй, Звент!

К начальнику орков подскочил молодой воин.

— Звент, возьмешь пять бойцов, проводишь гонца. Это на случай, ежели кто-то из наших еще поблизости есть… Доведешь до границы и проследи, чтобы он в целости до людей добрался. Вот так-то. А кому ты письмо, говоришь, должен был вручить?

— Капитану Воробью.

— Вот и отдашь… Капитану Воробью. И скажешь ему — мол, Гендар поклон передает. Да бери ты письмо, не дрожи…

 

ГЛАВА 50

— В позицию!

Вентис покорно поднял меч и тяжело вздохнул. Дзинь-донн! Дзинь-донн! — столкнулись лезвия.

— В позицию! — наставник молодого мага был неумолим.

Вентис поднялся с земли и вновь тяжело вздохнул — в который уже раз за сегодня.

— Учитель, объясните же — зачем мне нужно умение махать мечом?

— Во первых — для того, чтобы выжить в этом негостеприимном и жестоком Мире, но это не главное… — Дзинь-донн! Дзинь-донн! — А главное — для того, чтобы в ответственную минуту я мог на тебя положиться… Понял?

— Не понял, — признался Вентис, уже не спеша подниматься, — объясните, учитель.

— Ты слишком неуверен в себе. Не нужно все время так тупо защищаться. Ведь моих ударов тебе в любом случае парировать не удастся. Поэтому — не пытайся отбить, уходи, отводи мой клинок.

— Нет, учитель, я не о том. Объясните, зачем мне вообще эта учеба.

— Ладно, представь, что на тебя напали неожиданно. Как ты отреагируешь? Я знаю — у тебя есть несколько хороших магических ответов… Но видишь ли, в чем штука… Для того, чтобы мгновенно отреагировать заклинанием, должен включиться твой ум, а это не всегда получается. А я учу твое тело действовать машинально, не дожидаясь подсказки от разума. Это вполне достижимо — и должно быть достигнуто! Заклинания — для разума, а меч — для тела! Тело может реагировать мгновенно, разум — нет. Понял?

— Да-а… — протянул Вентис, — но у вас меч вон какой! Мой же — короткий, с таким оружием у меня и шансов-то никаких…

— Держи! — Керкес-дорожник бросил свое оружие Вентису, тот не успел подхватить его с лету и на всякий случай отскочил от заколдованного клинка.

— Подними и попробуй ударить, — ученик попытался исполнить, — видишь? Это как раз с моим двуручным Мстителем у тебя нет шансов. Ты даже не смог замахнуться как следует им. Тяжело, а?

— Тяжело…

— То-то же. Чтобы научиться владеть двуручным мечом, ты должен был начать лет с семи тренироваться. Здесь важна не сила, а навык. Даже самый дюжий молотобоец не справится с таким оружием, поскольку не тренировался с детства. Тебе сколько лет?

— Двадцать три.

— Ты опоздал как минимум лет на двенадцать-пятнадцать. Поэтому у тебя обычный пехотный меч, друг мой… Я мог бы тоже взять короткий клинок, но к чему? Если ты научишься хоть немного сопротивляться бойцу с таким оружием, как Мститель — значит отобьешься и против более слабого противника, верно?

— Должно быть, верно…

— А поэтому продолжим… В позицию!

Но нового удара не последовало. Вентис с удивлением поглядел на своего загадочного наставника. Тот замер и словно прислушивался к чему-то, глядя в сторону и слегка шевеля губами. Поначалу ученик решил, что это очередной трюк, что учитель ждет, когда он расслабится, чтобы начать атаку, но нет — Керкес и впрямь словно впал в прострацию и стал совершенно безучастен к окружающему…

— Учитель… — робко позвал Вентис, — учитель, что с вами?

— Погоди… Погоди, Вентис… — Керкес произнес заклинание — его Мститель превратился в посох, — на сегодня все, урок окончен. Мне нужно подумать.

— Но объясните же, учитель, что происходит?

Но старший маг оставался еще минут пять все в том же состоянии отрешенности.

— Нет, мне не показалось, — наконец произнес он, — это и впрямь произошло… Кто-то потревожил Реликвиию Рода… Да… Да, это движется теперь…

— Да что же произошло?! — рявкнул Вентис, забыв на миг о приличиях и правилах ученичества, необычное поведение всегда спокойного наставника поразило его.

— Вентис, — наконец встряхнулся Керкес-дорожник, — произошло событие, которого я ждал так долго… что, пожалуй, уже и не ждал… Много дольше, чем ты живешь на свете, много дольше, чем ты можешь вообразить. Я должен увидеть того, кто взял Реликвию Рода! Собирайся, ученик. Мы отправляемся.

— Осмелюсь спросить, куда? — тон Вентиса вновь стал почтительным и подобающим благонамеренному ученику чародея — как только голос Керкеса избавился от неуверенности и приобрел обычные повелительные нотки.

— Куда?.. — переспросил маг, — куда… За горизонт… За прежний твой горизонт, это уж я тебе обещаю.

* * *

— Ну, Гемронт, мой мальчик, что случилось?

— Я выполнил ваше желание!

Молодой мистик старался сохранить спокойствие, но гордость переполняла его и улыбка сама собой растягивала губы. Несколько лет он пытался решить эту задачу, несколько лет рыскал вокруг малейших намеков на какие-то следы, случайно оставленные Герианом Предтечей — и вот она, разгадка тайны. Да еще какая!

— Что? Ты отыскал Гериана? Ну говори же!

Старичок тоже разволновался, он едва не прыгал от нетерпения. Еще бы — он-то ждал этого не несколько лет, а больше, много больше.

— Я ничего не знаю о том, жив ли Предтеча и где он. Но я отыскал потрясающие сведения о его судьбе. Он и впрямь выжил во время разгрома Могнака. Не стану утомлять вас долгим перечислением подробностей, которые я подсмотрел едва ли не случайно. Короче говоря, пресловутый Сын Гангмара — это он, Предтеча. Последняя из Великих войн — это его месть Миру.

— Что ж, дружок, этого следовало ожидать. А что же он сам? Он не сгинул в той войне, остался с орками?

— Нет, старший брат, он покинул Черную Скалу — иначе я бы его следов не отыскал. Он ушел от орков и направился именно туда, куда я и предполагал — в Альду. Словом, альдийские вампиры — его потомство!

Выдав это ошеломляющее известие, Гемронт горделиво выпрямился в ожидании похвал и удивленного восхищения, но его наставника по-прежнему занимало лишь одно — дальнейшая судьба Гериана.

— Ну же, дальше, дружок! — Взвыл старик. — Говори же — он там, в Альде? Он жив? Он умер? Это его сразил меч демона?

— Нет, он ушел и оттуда, — буркнул Гемронт, — и дальнейшая его судьба мне по-прежнему неизвестна. Да и вообще, я хотел поговорить совсем о другом, старший брат. Моя слежка за участниками заговора при дворе императора — это по-настоящему важно. Они вот-вот начнут, у них все готово. На престоле Сантлака — их человек. Гевский король, услугами которых они пользуются, провел переговоры с Грабедором, а попытки погубить принца Алекиана провалились окончательно — так что заговорщики решили отказаться от этой части плана… Они начнут возможно завтра…

— Гемронт, мой мальчик, — старичок уже взял себя в руки и говорил спокойно, — ты проделал огромную работу и добился большого успеха… Я этого не забуду. Потомство Гериана… Но ведь они все погибли, кажется?.. Кстати, как тебе удалось найти эти сведения?

— Благодаря моим агентам в Альде. Принц Алекиан неожиданно прибыл туда и почти сразу же направился к Замку Вампиров — это, конечно, заинтересовало моего агента, который действовал под прикрытием. Он изображал монаха, который собирает сведения о вампирах для церковных анналов. Один человек… э-э-э… человек ли, нет ли… некто из свиты принца побывал в Замке и вернулся с каким-то предметом оттуда. Мой посланец известил меня, а я воспользовался нацеленным на Альду толленорном.

— Как именно?

— Я установил местоположение сигнального амулета Тойста, моего агента, затем, следуя его указаниям, продвинул изображение до того места, где находился тот загадочный некто, что побывал в Замке. Его добычей оказалась книга — записки самого Предтечи. И когда книга оказалась на столе, раскрытая для чтения — я сделал так.

Гемронт подошел к столу, сдернул черное полотно с толленорна и приподнял его над столом. Затем повернул таким образом, чтобы прибор располагался горизонтально.

— Я словно заглядывал через плечо читающему… Но я хочу еще раз напомнить о том, что заговор в империи…

— А ведь этот некто — потомок Гериана, не иначе?.. — Перебил его старик. — Я начинаю припоминать… Ведь демона, говорят, повсюду сопровождал юный вампир, верно?..

— Да, старший брат, но все же заговорщики…

— Гемронт, заговорщики никуда от нас не денутся. Для меня гораздо важнее заполучить юного вампира. Доставь мне его!

— Это будет непросто, но…

— Постарайся, дружок, постарайся. Это может оказаться важнее всего, ибо потомок Предтечи — это именно тот, кто убережет наши ряды от раскола в самый решительный момент, понимаешь?

— Кажется, понимаю, но…

— Ну это же просто! Едва законный наследник Проклятого Принца объявится в Могнаке — с его мнением не смогут не считаться даже самые отъявленные раскольники и тот, кто будет оказывать влияние на это существо — тот станет повелевать в Могнаке… А затем, если наши планы осуществятся, то он же станет повелевать… Подумай сам — чего будут стоить все успехи и победы, если мистики перегрызутся, словно шакалы над трупом Мира? Но с потомком Предтечи… Боюсь даже сказать, как далеко за наши горизонты мы сможем шагнуть… За наши прежние горизонты… Добудь мне вампира, Гемронт!..

* * *

Возвращение герцога в Гонзор — это событие, которое Санелана не могла пустить на самотек. Торжественная встреча, ряды гвардейцев во дворе, трубачи и колышущиеся знамена… Все как в рыцарском романе — словно отважный рыцарь возвратился из заморского похода, а не из поездки к родичу в соседнее владение…

Пока красочное представление, устроенное герцогиней, раскручивалось медленно и величаво, Ннаонна спрыгнула с коня и швырнула поводья какому-то подвернувшемуся ей человеку в камзоле с гербами Гонзора, не заботясь конюх он, или нет. Отыскав глазами Ингви в кучке тех, кому не нашлось места в спектакле, вампиресса бросилась к нему, энергично прокладывая себе дорогу левой рукой, в правой она сжимала шкатулку.

— Ингви, идем!

— Я тоже рад тебя видеть, — поприветствовал ее Ингви, — как съездила?

— Идем! — Вместо ответа вампиресса схватила его за рукав и потащила к дверям дворца.

— Куда ты? Не спеши! Разве тебе не интересно поглядеть на этот балаган?

— А?.. Нет, не интересно. Идем, я так спешила показать тебе…

— Погоди же, рукав оторвешь… Ладно, сейчас пойдем, только не так быстро…

Уединившись в отведенном гостям покое, Ннаонна брякнула на стол, свою шкатулку, раскрыла и выхватила из нее рукопись. Ингви, присев к столу, с любопытством глядел на нее, ожидая продолжения. Девушка как-то потерянно взглянула на него, на книжечку в своих руках, затем с размаху шлепнула книжку перед носом Ингви на стол: «Читай!» Демон проследил взглядом полет подсвечника, сброшенного на пол резким движением вампирессы, и взял в руки томик в переплете черной кожи. Оглядел со всех сторон, так же медленно положил перед собой и раскрыл.

Сначала он начал читать вслух:

«Приветствую тебя, мой потомок, ибо кто же еще может читать эту книгу, как не наследник великого рода, член семьи владык Замка. Если же — по дерзкому недомыслию решился прочесть эти записи чужак — то пусть побережется! Пусть в ужасе бежит прочь, оставив сию книгу, ибо иначе настигнет его кара и падет он жертвою проклятия, что наложено на книгу никем иным, как самим Герианом Могнакским, Проклятым Принцем!..»

Прочтя вступление, он хмыкнул, покачал головой и дальше читал уже молча. Читал не отрываясь до вечера, только попросил Ннаонну зажечь свечу, когда за окном потемнело…

Наконец демон закрыл книгу, откинулся на стуле назад и потянулся, хрустнув суставами…

— Как видишь, я был прав относительно вампиров, — заявил он без улыбки.

Ннаонна в ответ мрачно хрюкнула.

— Ладно, спасибо, что дала прочесть. Поговорим завтра, хорошо? Мне надо все это обдумать… Слишком много нового, необычного. Рассказ твоего предка как бы это сказать… он раздвигает горизонты, что ли… Да, раздвигает горизонты далеко за старые, привычные границы… Да-а-а… Словно попал за горизонт.

— Ингви, — глядя в пол мрачно произнесла девушка, — значит, я все же не настоящий вампир?

— Настоящий. Существа, происходящие от мага и эльфийки — у них ведь нет специального названия, верно? Почему бы и не именовать их «вампирами»?

— Но…

— Ннаонна, послушай меня. Ты вампир в той степени, в какой сама себя ощущаешь вампиром. Так же, как и я — демон. Не спрашивай сейчас. Поговорим завтра.

Но завтра поговорить не пришлось. Едва только Ингви проснулся и высунул нос из своей комнаты, как обнаружил, что его ожидает сам принц.

— Прошу прощения, ваше величество, — несколько смущенно заговорил Алекиан, — но нам необходимо срочно поговорить. Дело в том, что вчера под вечер прибыл гонец от графа Гезнура. Привез письмо «для его милости капитана Воробья». Слуга говорил с таким пиететом — ясно, что по приказу графа — что становится ясно: Гезнур Анракский знает, кем именно является Воробей. Так считает Коклос, а доверяю его чутью в таких вопросах.

— Граф действительно знает, — кивнул Ингви, — он помнит меня еще со времен Альдийской войны.

— Ах, да, он же был там… А перед этим — вам, ваше величество, передают поклон от орков…

— Да, от старого доброго Гендара.

— «Доброго»? Хм-хм… Ваше величество, с орками мы в войне… Что же касается Гезнура — то это такая бестия, если ему вздумается скомпрометировать меня… Да и без него личность «Воробья» привлекает ненужный интерес… Ваше величество, я прошу… Я прошу покорнейше извинить меня… нас… Я помню, Санелана помнит, чем мы обязаны вашему величеству…

Пока принц мялся и бормотал извинения, путаясь в вежливых периодах, Ингви сломал печать и пробежал глазами письмо из Гевы. Из соседней комнаты показалась заспанная Ннаонна, привлеченная звуками разговора. Алекиан оглянулся на нее и замолк.

— Принц, — сказал Ингви, аккуратно сворачивая письмо, — вам нет нужды извиняться и просить. Я немедленно покидаю Гонзор и возвращаюсь в Геву. Граф Гезнур просит и умоляет меня об этом. Он пишет, что обнаружил нечто настолько загадочное и ужасающее, что… Пожалуй, этот мужественный и неглупый человек по-настоящему напуган — насколько можно судить по письму… Так что я склонен откликнуться на его просьбу. А здесь мои дела окончены — ваша, принц, безопасность обеспечена (насколько это вообще возможно). У Коклоса есть набор неплохих амулетов. Если возьмете на службу Шортиля — он подстрахует, а что касается остального — послушайтесь меня, наймите в Ренпристе капитана по кличке «Борода». С ним будут проблемы, но вы их решите… Вроде бы все… Ннаонна, пакуй манатки, мы отправляемся немедленно!

— Куда теперь?

— Куда-то за горизонт… За прежний горизонт…