ГЛАВА 11

Войско возвратилось под вечер. Во дворце победителей дожидался Проныра, стерегущий ларцы с наградой и царский казначей, стерегущий Проныру. Проныра, сделав вид, что принимает известие о победе как должное, принялся таскать Ингви за рукав от одного сундука к другому, тараторя на общем о том, как честно он разделил их совместную добычу:

— Вот, ваше королевское величество, здесь рубины, их нечетное количество и я отложил более крупные туда, где меньше… А золотые браслеты — я переложил вот как… Здесь серебро энмарской чеканки — можете, ваше королевское величество, лично убедиться, что счет точен… А…

— Ладно, — устало прервал тарахтящего купца Ингви, — я не сомневаюсь, что ты все поделил справедливо. Проверять не буду. Ты ведь вот эту кучу отделил для меня, верно? Ну так я возьму другую. Что? Что-то ты, друг, побледнел… С чего бы это — ведь эти две доли равноценны?

Проныра кивнул — а что ему еще оставалось делать.

— …Ну а раз так, то я выбрал вот эту, — Ингви вновь указал на кучу, которую толстяк предназначил себе.

Тут в разговор включился казначей — тот самый, кстати, вельможа, что вел переговоры с наемниками. Непонятно, чем руководствовался этот достойный царедворец, но он (не поняв разговора, ведшегося на общем) принялся горячо доказывать Ингви, что предназначаемая ему Пронырой доля самое меньшее на четверть дешевле. Демон, вкратце пояснив казначею свой выбор, добавил:

— Спасибо, конечно, почтеннейший, но кто бы мне что не говорил, я более всего верю достойному Проныре. Он мой друг, он меня не обманет. Верно, друг? Я даже думаю, что из скромности мой друг хотел взять себе меньше. Как же после этого я не отблагодарю его, выбрав ту же меньшую долю. И еще за такое дружеское отношение я прощаю другу Проныре те деньжата, что он мне обещал. Помнишь, те двести энмарских келатов, что ты обязался заплатить мне на Ругане? Так вот — прощаю.

Проныра часто-часто закивал, сыпя благодарными фразами, но демон его не слушал. Ингви, Кендаг и Сарнак принялись примериваться к добыче, обсуждая, как бы половчее взять все зараз. Филька, получивший несколько ран в «битве коз», как уже обозначили это сражение местные сказители, к переноске тяжестей не привлекался, а Ннаонна тут же бесцеремонно выбрала из награды несколько браслетов и ожерелий и напялила их на себя — прямо на пропитанный кровью грязный наряд…

Из внутренних покоев вышел Алгано Лучич. Стараясь не смотреть на уносимые ценности, он объявил:

— Завтра пир, чужеземцы. Приглашаю вас по древнему обычаю нашего народа принять благодарность… И отведать моего угощения… Завтра соберутся люди со всего острова…

— Спасибо, царь, — откликнулся Ингви, — придем непременно. А что, с пиром, наверное, у тебя стало меньше проблем, учитывая мой способ ведения боя, а?

— Да, чужеземец, — с несколько болезненной улыбкой ответил тот, — коз и овец сегодня набили изрядно…

— Значит, до завтра… — заключил Ингви.

Куда тащить богатую добычу — споров не возникало. Смертельно уставшим друзьям казалось мукой пройти даже те несколько сот метров, что отделяли их временное жилище от берега, где Рунгач пришвартовал «Листу»… Ввалившись в дом, они свалили сокровища грудой на пол и рухнули в изнеможении на свои тюфяки. Ингви напоследок пробормотал, что даже пальцем не шевельнет, чтобы принять какие-нибудь меры безопасности:

— Все уже знают, что Ннаонна — вампир. Это их напугало куда сильнее, чем все мои штучки… — саму Ннаонну это замечание привело в совершенный восторг.

Утром пожаловал Липич. Бравый воин, видимо, весь извелся, решая, как ему держать с пришельцем — то ли возмущаться нанесенными накануне оскорблениями, то ли забыть о них и благодарить за спасение жизни. Победило все же последнее:

— Я не поблагодарил вчера тебя за помощь, колдун. Сегодня пришел… — тамейон выглядел очень смущенным и с трудом подбирал выражения, вежливые слова ему удавалось выдавить через силу, — в общем, спасибо… И еще вот что. Вчера мы взяли добычу. Столько оружия северян ни у кого еще не бывало. Отличное оружие. Наши такого делать не могут… Так ты выбери, чего захочешь.

Вежливость, обуявшая Липича, дошла до того, что он велел своим людям притащить трофеи к дому, где ночевали чужеземцы — так что друзьям даже не понадобилось никуда идти, чтобы осмотреть оружие.

В общем-то трофеи Ингви не интересовали — но вежливость требовала взглянуть. К удивлению демона несколько секир, а также меч и кольчугу Трорма Оди Кендаг с Филькой определили, как гномью работу. Казалось странным, что достаточно дорогое оружие пересекло весь Мир — от Гор гномов на северо-востоке — чтобы попасть сюда, на юг. Один из топоров Кендаг взял из общей кучи и сделал несколько пробных взмахов.

— Что, лорд, хороша вещица? — осведомился Ингви, — ну так бери себе. Так ведь, тамейон? Мы можем взять себе что-нибудь из этого?

— Да. И я думал, что ты выберешь себе эти удивительные доспехи, — Липич указал на великолепную кольчугу, — и этот большой меч.

— Меч мне не нужен, потому что мой лучше. А кольчуга… возьми ее себе.

— Не-е… — скорбно покачал головой Липич, — раз ты не взял, царь для себя отберет…

* * *

День, странно начавшийся с посещения Липича, довольно странно и продолжился. Царские слуги доставили завтрак, почти целиком состоящий из мясных блюд — явно приготовленных из жертв вчерашней баталии. С ними пожаловал царский казначей. По какой-то непонятной прихоти Лучич решил все переговоры с чужеземными спасителями вести через него. Возможно, ранг гостей требовал, чтобы посол имел определенно высокий статус, а этот вельможа занимал важный пост, да еще и приходился царю довольно близким родичем… Итак, сей достойный муж передал торжественное приглашение на праздничное пиршество и предупредил, что согласно старинной традиции спасителей будет благодарить старшая дочь Лучича — увенчает венком и что-то скажет…

— Это великая честь, чужеземец, — объявил казначей, обращаясь к Ингви, сплетая пальцы и закатывая глаза, — так что и твой вид должен соответствовать торжественности обряда!

Это был намек на то, что Ингви следует принарядиться на пир поприличнее, несомненно, замызганный внешний вид великого героя раздражал царедворца.

— Ничего, ничего, — «успокоил» посланца Ингви, — что-нибудь придумаем.

Естественно, придумать ничего не удалось, запасной одежды, тем более парадной, ни у кого не было. Пришлось идти на местный базар и втридорога (кто же не знал о богатой награде, доставшейся чужеземцам) купить кое-какую одежонку. Сильнее всех огорчилась Ннаонна — ей не удалось найти ничего черного! Все наряды приличествующего девицам фасона, что предлагали купцы оказались кричаще-ярких оттенков. Наконец раздосадованная вампиресса подобрала себе одеяние из алых и багровых тканей. Она объявила Ингви, что после такого бедствия нуждается в компенсации и под этим предлогом навешала на себя множество изделий из золота и серебра. Ингви заметил ей, что теперь она является ходячей ювелирной лавкой, но спорить не стал:

— В конце концов, все это честно заработано. Так чего же не одеть?

— Вот именно! — подхватил Филька, водружая себе на шею тяжеленную золотую цепь. Ему-то как раз пестрые наряды были по нраву.

— Ага, еще один!..

Наконец все были готовы. Оставался еще один вопрос — где оставить сокровища. Во время похода на базар сундуки стерегли Рунгач и Кендаг, у которого под кольчугой оказался наряд, который орк счел вполне приличным. Но теперь на пир предстояло отправиться всем. Оставлять же сокровища на милость вороватых и алчных туземцев не хотелось… Поэтому всю добычу сложили в огромный сундук, который предварительно запихнули в старое доброе «логово» на паруснике руганцев, дверь заперли на огромный замок, который Ингви с Сарнаком продублировали мощными чарами. Кроме того демон объявил, что на страже в каюте он оставил могучее заклинание, которое сразит любого покусителя. После этого суденышко отогнали от берега и оставили под присмотром Рорича с Мотычем, которых Рунгач на пир не брал.

Наконец приготовления были окончены, праздничные наряды приведены в порядок — можно было выступать. Друзья двинулись вверх по склону, сопровождаемые моряками с Руганы. Вдоль их пути стояли местные жители всех возрастов, одетые по-праздничному — смеялись, размахивали руками, кричали приветствия и бросали под ноги героям цветы… У ворот дворца их встретил тамейон, сверкающий начищенными медными бляхами воинской амуниции и десятками ножей. Очень торжественно он пригласил почетных гостей — чужеземцев и Рунгача — во дворец Алганов. Прочим предстояло праздновать во дворе с другими участниками славного похода и «битвы коз». Тем же, кто вовсе не участвовал в боевых действиях надлежало ограничиться тем, что раздавали поварята у ворот дворца — объедками, кислым низкосортным вином и прочим в таком духе. Тем не менее — это был праздник для всех!..

* * *

— Конта, мы вступаем в Арстут, последний город на нашем пути, — Гельда остановился и внимательно поглядел на ученика, — ясно?

— Да, учитель, а что это значит? — Конта уже давно уяснил, что его наставник лишний раз рта не раскроет для такого простого пояснения, если не желает сообщить при этом что-либо еще.

— Это значит, что далее наш путь пройдет по местам глухим, населенным диким народом… Эти малогорцы… Право не знаю, стоило ли отбирать их край у гномов и отдавать таким дикарям… Впрочем, все лучше нелюдей… Так вот, если нам что-либо нужно купить или сделать такое, что требует мало-мальской цивилизации — так это следует сделать сегодня, ибо завтра мы двинемся туда, где нет ни городов, ни ремесленных мастерских… Ничего такого…

— Но учитель, если эти малогорцы и впрямь таковы, то зачем же нам…

— Где нет цивилизации, Конта, там нас никто не узнает, там нам легче одурачить людишек и занять подобающе высокое положение. А теперь — в трактир! Я желаю напоследок насладиться хорошим ужином и ванной… Эй, любезный, где в этом городе лучший трактир?..

— Лучший-то — это «Меч сэра Верлура», да только лучше туда не ходить нынче.

— Почему же?

— Наемники там нынче гуляют… Капитан Рорих Красный Плащ и его ребята.

— Ах, вот как… — Гельда только теперь обратил внимание на то, как пусты улицы городка, — гуляют, значит. А что же, почтенный, они на службе у вашего города или как?

— Какое там на службе… Проездом. Служили в Анновре, пока их король воевал в Альде, а нынче он домой воротился и наемников распустил. Ну, заплатил им, значит, как положено, да, говорят, запретил в своей земле гулять… В Дегере у тамошнего графа тоже строго — и дружина сильная… Вот они у нас…

— Та-ак… И в какой же стороне этот «Меч сэра Верлура»?

— Прямо два квартала и налево, путник, а там уж увидите… Только они с утра начали… Сейчас, поди, совсем разошлись…

— Спасибо, почтеннейший.

Гельда зашагал в указанном направлении, а горожанин, покачав головой, оглянулся и юркнул в подворотню — от греха подальше.

«Меч сэра Верлура» оказался действительно неплохим заведением, разместившимся в двухэтажном здании. На пороге сидел совершенно пьяный вооруженный мужичок в тяжелом шлеме. При виде путников он сделал вялую попытку приподняться, опираясь на секиру, но не смог и опять плюхнулся на ступеньку. Затем опять завозился, пытаясь приподнять зад.

— Учитель, а может не надо? Ведь мы собирались незаметно идти…

— Надо! Этот Арстут — вполне глухое местечко, чтобы никого не интересовало, что здесь творится. И наемники — чужаки, никто за них не вступится. А я — великий маг и мне не пристало уступать дорогу подобной швали, — Гельда двинулся к крыльцу. Последние приключения явно прибавили магу самоуверенности…

В это время пьяный наемник поднялся-таки на ноги и принялся за новое дело — поднимать свой топор, бормоча:

— Эй ты!.. Эй, как тебя… чар… чародей… а ну…

Маг поравнялся с ним как раз тогда, когда секира оторвалась от ступени и вояка с трудом удержал равновесие. Гельда слегка шевельнул рукой и пола его плаща задела качающуюся фигуру наемника — тот снова сел, причем тяжелый шлем сполз ему на глаза. Маг распахнул дверь и важно вступил внутрь, а Конта, быстро бросил взгляд влево-вправо (вроде бы никто не видит) размахнулся и треснул своим тяжелым посохом по навершию шлема. Солдат сполз со ступенек и затих, его секира съехала следом, стукнув напоследок по многострадальному шлему рукояткой. Ученик мага еще раз оглянулся и быстро шмыгнул следом за Гельдой…

 

ГЛАВА 12

Героев провели в главный зал дворца. Ингви еще не видел этого помещения и теперь с любопытством огляделся. Несомненно, назначение зала состояло в том, чтобы привести в трепет простолюдина и вызвать благоговейное уважение у вельможи. Пол, стены, свод были вымощены каменными плитами различных цветов. Интересная символика — возвышение, расположенное в дальнем конце и очевидно предназначенное для трона, представляло собой грубое бесформенное сооружение из неотесанного дикого камня, плиты пола были лазурных и зеленовато-голубых оттенков, то есть посетитель должен был ощущать, что стоит в море перед троном, высящимся перед ним на скале. Логичная образная система с точки зрения островитянина. Ну и дополняли картину стены, снизу являющиеся продолжением «моря», а выше сменяющиеся плитами дымчатых оттенков — «облака». И наконец темно-синий потолок, украшенный стилизованными звездами, а также «луной» и «солнцем» — желтый и белый круги справа и слева над троном.

Сегодня трона не было, возвышение-«скала» пустовало. Через весь зал вдоль стены тянулся низкий стол, за которым на каких-то подушках и тюфяках расположились гости. Царский престиж соблюдался здесь тем, что один край стола был приподнят и сидения для царя и ближайших к нему участников трапезы были повыше.

Оглядевшись, Ингви с удовлетворением отметил, что места по правую руку от царя пустуют. А также то, что Проныра размещен, напротив, почти в самом низу.

Как только тамейон ввел в зал чужеземцев, все встали. Откуда-то из-за «скалы» выступил «богоподобный» Вевен, ведя под руку давешнюю бойкую девицу, разодетую сегодня с подлинно варварской пышностью. «Лоана — дочь царя великого» — шепнул Рунгач, привычно прячущийся за спинами героев. Куда только подевалась сегодня дерзость и задор шустрой принцессы — она еле ступала в своем многослойном шитом золотом уборе. Каждый ее шаг сопровождался перезвоном многочисленных украшений из золотых монет. Осторожно неся огромную гирлянду, сплетенную из густых вечнозеленых ветвей, Лоана глядела прямо перед собой и приоткрыла рот, словно находилась в каком-то трансе. Похоже было, что девица совершенно обалдела от торжественности и важности церемонии, в которой ей предстояло играть главную роль…

Гости, не зная точно как себя следует вести, просто выстроились в ряд и Ингви, естественно оказавшийся в центре, выступил на полшага вперед. Царевна, направляемая Вевеном, приблизилась к их строю… Вот гермафродит отпустил ее локоть, что-то шепнул напоследок — Лоана, шагая как заводная кукла, двинулась самостоятельно… и миновав Ингви (тот не успел даже удивиться как следует), остановилась перед Сарнаком. Демон, скосив глаза, обнаружил, что молодой маг также застыл, словно завороженный смотрит на девицу остановившимся взором и слегка приоткрыл рот. Девушка протянула Сарнаку увитую золотыми и алыми лентами гирлянду, что-то лопоча. Вевен кинулся было к ней, чтобы поправить, но Ингви перехватил его, поймав за локоть и подмигнув гермафродиту, пробормотал:

— Любовь ослепляет, но взамен дарит иное зрение, делает безумным, но одаряет иной мудростью…

Тем временем Сарнак нагнулся, а царевна встала на цыпочки, водружая ему на плечи награду… задержала руки на груди чужеземца — тот прикрыл их своими ладонями… По строю застывших вдоль стола гостей пробежал шепоток. Липич, пристроившийся во время церемонии сбоку от чужеземцев, пробормотал:

— Эй, пришелец, осторожнее — это дочь царя… А ты — всего лишь человек, который…

— …Который владеет сокровищами, равными половине царских, — подхватил Ингви, — хотя это, конечно не дает ему права… гм-гм… Эй, Сарнак, отомри!

Но маг и не думал приходить в чувство, равно как и принцесса. Они стояли, глядя друг другу в глаза и что-то лопотали — каждый на своем языке…

* * *

Пауза затягивалась. Я пробормотал, похлопав друга по руке:

— Сарнак, мы не за этим сюда пришли.

Парочка наконец-то разлепилась, Вевен ухватил принцессу за локоть и поволок ее из зала, тогда как сама девица оглядывалась и что-то тихо лепетала. Сарнак, казалось, опять впал в прострацию. Не теряя времени, я подхватил его под руку, Филька, уловив, что затевается некое подобие игры — под другую и мы повлекли мага к столу. Занимать места. Мне предстояло, естественно, сидеть по правую руку от царя. Я растерялся — не хотелось отпускать Ннаонну далеко от себя, с другой стороны сейчас вроде бы в присмотре больше нуждался Сарнак. Пока что нуждался больше — поскольку Ннаонна, потеряв возможность оказаться в центре внимания, вполне могла что-то отмочить. Сейчас она лишь демонстративно шуршала платьями, юбками и накидками алых и багровых цветов, звенела браслетами и бросала вокруг ищущие взгляды, но я-то прекрасно понимал, как тревожны эти признаки и потому, улучив момент, пока мы огибали стол и сбились в кучку, шепнул вампирессе:

— Ннаонна, пожалей меня, не балуйся хоть поначалу! Мне бы и с этим… героем… как-то разобраться…

Девушка в ответ тяжело вздохнула — хороший знак. Она не стала многословно уверять, как хорошо будет себя вести. Несколько успокоившись, я разместился рядом с царем.

Пир меня порадовал — я ожидал худшего. Но вопреки моим мрачным предположениям, никто от меня ничего не требовал. Мне, да и всей моей команде, позволялось возлежать за столом, угощаться, попивать отличное перельтское — и все. Где-то в середине стола штатные дворцовые славословы произносили речи и размахивая кубками предлагали всем веселиться и праздновать, а у нас, в углу, даже чашу по кругу не пускали…

Примерно полчаса спустя царь наконец-то обратился ко мне:

— Э-э… Нам необходимо обсудить… э-э… происшествие… Дочь, Лоана, э-э… перепутала…

— И даже больше — она сама выбрала.

— Ты не зачаровал ли ее, чужеземец? — в голосе царя грозные нотки соперничали с растерянными.

— Нет, конечно. Но выход, по-моему, только один.

— Дэ-э… Но следует, все же, спросить у Вевена… Вопрос-то уж очень серьезный…

— Спроси-ка, царь, у своего здравого смысла. У тебя — товар, у нас — купец, как говорят на Севере. А цена сделки такова. Вспомни прежде всего — один драккар уполз, как твои люди не пытались достать его. Да и корабль Трорма Оди — он ведь тоже ушел со всеми колдунами, не так ли?

— Да. — ответил вместо царя Липич, сидящий напротив меня. — Трорм, как говорит Проныра, не любил колдунов, хотя и был вынужден терпеть. И на берег в набеги с собой никогда не брал.

— Так что они все живые и злые. Опасайся, царь, мести. Я здесь навеки не задержусь, а зятек у тебя будет что надо — и боец, и колдун отличный. И ведь — учти — это не последние северяне. Будут и другие.

— А-а… насчет казны… — ну очень осторожно осведомился Лучич, при этом казначей, сидящий между ним и тамейоном, буквально пожирал меня глазами.

Я решил, что их мечты не должны сбываться слишком легко и притворился, что задумался:

— Н-ну, — они все едва не взвыли от нетерпения, я же нарочито не спеша взял кубок, отхлебнул, аккуратно поставил на стол и бросил в рот кусочек сыра, — хорошее винцо, царь…

Я, кажется, почти услышал, как колотится сердце Алгано Лучича.

— Н-ну, что ж… Разве что чуть-чуть себе оставлю…

В самом деле, я не представлял, куда девать такую прорву денег и ценностей. И так столько проблем с их хранением. Теперешнее положение сундука на борту «Листы» я не считал достаточно надежным, хотя и принял все меры предосторожности, до каких смог додуматься. Вплоть до того, что заколдовал кусок обшивки ниже ватерлинии — так что парусник царя Рунгача теперь можно было утопить, но не угнать. А отдавая сокровища Сарнаку, я получал прекрасную базу здесь, на Эману. В благодарности и верности слову моего придворного мага я уже убедился. Хотя став царским зятем и, кажется, наследником престола…

Я едва не подпрыгнул на месте — до того неожиданно сработал мой амулет, прервав все глубокие мысли.

— Царь! — чересчур, пожалуй, громко выпалил я, — кто-то ворует мой сундук!

Ой, что тут началось! Липич помчался со своей сворой в порт, я с моей командой — за ним, Рунгач с теми из руганцев, кого сумел оторвать от стола — тоже… Краем глаза я успел заметить, что царедворец, сидевший за столом напротив Ннаонны один не суетится и не скачет вместе со всеми — вообще не шевелится. Он прилег грудью на стол, уставившись перед собой остекленевшим взглядом. Потерял сознание от страха — в лучшем случае. Что ж, могу догадаться, какие рожи корчила ему вампиресса… Слабого и кондратий мог хватить…

На «Листе» не было ничего интересного — похитители уже сбежали, оставив мертвецки пьяных Мотыча с Роричем — воры назвались слугами, присланными из дворца, дабы угостить как следует этих двух позабытых героев… Ясно, что пацаны согласились и тут же нализались до чертиков. Открыть зачарованную дверь «логова» ворам не удалось — они проломили стену и теперь над дырой колыхался мой магический «страж» — невероятно омерзительный летучий сгусток белесого склизкого уродства. Ну, с горящими глазами там, с клыками… Более или менее безвредный — но… Могу лишь сказать с гордостью, что когда я увидел это свое произведение — меня не вырвало. Вернее, не вырвало сразу. И еще могу добавить, что не все проявили такое же самообладание, как я!..

* * *

Войдя в зал, Гельда быстро огляделся — десятка два разномастно одетых и увешанных железом мужчин пили, орали песни, швыряли друг в друга посудой — в общем, «гуляли». Примерно столько же их сотоварищей дрыхли, уже «отгуляв». Наметанный глаз колдуна выделил здоровенного толстяка в красном плаще и инкрустированном медными узорами панцире и рядом с ним тщедушного невзрачного человечка в темном. Толстяк — командир, дохляк — колдун. Остальные — ничем не примечательная шваль. Сзади скрипнула дверь — вошел Конта. Гельда быстро пробормотал себе под нос несколько подготовительных заклинаний и, стукнув посохом в пол, нарочито громко воззвал:

— Хозяин! Эй, хозяин, найдется ли в этом заведении местечко, где два приличных странника могут отдохнуть, не тяготясь обществом рвани, отребья и ворья?!

Хозяин побелел как мел и явно начал прикидывать, куда бы шмыгнуть и затаиться. Толстяк в красном осоловело уставился на пришельцев, а его колдунишка принялся ему что-то нашептывать, часто-часто моргая. Несколько человек, еще достаточно трезвых, чтобы уловить в словах Гельды оскорбление и чтобы стоять на ногах, вскочили и двинулись к магу. Тот неожиданно резко прыгнул им навстречу, выкрикивая заклинание. Приземлился он среди солдат, так что если отрядный колдун и планировал какие-то меры — он не смог бы ничего сделать, не рискуя задеть своих. Гельда яростно взмахнул руками — широкие рукава и полы мантии взметнулись, словно темные крылья, с пальцев мага посыпались колдовские искры, разя и сметая на пол наемников. Их товарищи, несказанно пораженные таким оборотом дела, бросились из-за столов к месту схватки, на ходу хватая оружие. В тот миг, когда первая волна противников полетела на пол, Гельда взмахнул посохом и послал сгусток колдовской энергии к столу, где приметил колдуна, стол опрокинулся, веером взлетела посуда и объедки, однако наемник успел применить защитное заклинание и быстро нырнул за опрокинутый стол, неожиданно для такого мозгляка энергично увлекая туда же толстого командира. Дальше Гельде стало не до них — его окружили вопящие и размахивающие оружием противники… Маг метался среди них, размахивая рукавами и посохом — люди вокруг него валились на пол. Внезапно все закончилось. Стало тихо, лишь шуршали, пытаясь вжаться в стены, те из наемников, кто не рискнул нападать на пришельца… За спиной Гельды раздался громкий треск и затем грузный шлепок. Маг порывисто обернулся — над поверженным наемником стоял Конта, сжимая в руках обломки скамьи. Сраженный им человек вяло возился среди кусков дерева…

— Ученик! — выдохнул Гельда между порывистыми вздохами (он запыхался, грудь под темной мантией ходила ходуном), — тебе никогда не стать настоящим магом, ежели ты будешь пускать в ход кулаки вместо заклинаний…

— Скамейку, учитель. Это была скамейка, а не кулаки…

Гельда на секунду замялся, подыскивая достаточно едкую отповедь, но его прервал весьма жалобный зов из-за опрокинутого стола:

— Ваша милость! Ваша милость колдун! Позвольте нам уйти… — толстяк в красном, стряхнувший уже по-видимому хмель, осторожно выглядывал из своего укрытия, — позвольте нам взять наших друзей, сраженных вашей милостью и удалиться. Ручаюсь, мы покинем трактир и не станем досаждать вам…

— Город! Не трактир — вы немедленно покинете Арстут, а не трактир.

— Однако, ваша милость, собирается дождик и ночь уже скоро…

Гельда нахмурился, в это время из-под стола показался наемник-колдун и принялся выговаривать своему начальнику: «Бой с таким магом может погубить весь отряд, он сердит сейчас и лучше не злить его больше…»

— Ладно, — кивнул капитан, — мы уйдем. Дайте нам час, чтобы собраться и мы уйдем из этого Арстута, ваша милость… Ваша милость колдун…

— Колдун Анра-Зидвер! — торжественно провозгласил Гельда. — Так меня зовут! Анра-Зидвер из Черной Башни!

 

ГЛАВА 13

Так вот сразу большие дела не решаются. Лучич с Вевеном отправили запрос на остров подобий — получить одобрение и благословение, поскольку, как выяснилось, Лоана и впрямь была наследницей престола. Так что этот случай — неожиданно взаимная любовь мага и принцессы — оказался вмешательством в большую политику. В остальном — все нормально: особых кастовых предрассудков здесь, на Эману, не было, что до религиозных мотивов — Сарнак не был фанатиком и легко мог изобразить, что обращен в новую веру, а уж богат он у нас был неимоверно — подходящая партия для царской дочери. Скажу честно, я ждал, что мой приятель будет меня благодарить многословно и высокопарно, но… видно любовь сильно бьет в голову. Он лишь объяснил мне, вернее нам всем, что воспылал сразу же, как только увидел свою Лоану в толпе, встречавшей разбитый флот после неудачного похода на Карассу. И загрустил, поскольку понимал, что о принцессе может только мечтать… Зато и мечтал он вовсю — на полную катушку.

Путь к секретному священному острову не близкий — и пока что Алгано Лучич высказался в том смысле, что Сарнаку дозволено поухаживать за своей дамой и пройти, так сказать, все стадии, что он упустил. Мой друг и его невеста бродили по лугам и рощам, держась за руки и, по-моему, чаще всего просто молчали. Возвращался с прогулок Сарнак какой-то потерянный, видимо, просто раздавленный свалившимся на него счастьем — и почти ничего нам не говорил. Им с Лоаной местные старались не мешать, но шагах в двадцати за ними всегда следовала целая толпа — мамки-няньки и положенное число телохранителей. Я как-то прошелся с этим эскортом вместе и понаблюдал за парочкой — они оба были совершенно поглощены друг другом, так что даже не замечали уныло бредущей за ними процессии. Наверное, Лоана понемногу учила Сарнака языку, пару раз мне показалось, что он использует какие-то заклинания — должно быть развлекает девицу фокусами. Во всяком случае, фон маны здесь слаб настолько, что сотворить на острове что-либо серьезное чертовски тяжело, а без длительной подготовки — практически невозможно. Кстати, я, творя заклинания для битвы в заливе, израсходовал все свои запасы, сделанные еще в Энмаре, а янтаря у меня почти не осталось — все ушло на снаряжение пламенных «Летучих голландцев», да еще местные воришки сколько растащили…

Больше я за Сарнаком не ходил — стеснялся, что ли… Делать было откровенно нечего. Жили мы по-прежнему в том же самом доме (нас пригласили перебраться во дворец, но оказаться там на правах свиты жениха царевны — нет уж, увольте), забот не было никаких — так что я с чистой совестью бездельничал — гулял по пригородным садам, обжирался «на халяву» фруктами и заплывал жирком…

Кендаг быстро снюхался с тамейоном (перестав быть нашим врагом и завистником, Липич сразу превратился в нормального парня) и стал учить его владеть длинным трофейным мечом и тяжелой секирой, тот взамен преподал орку искусство швырять шесть ножей разом. Филька дегустировал местные и привозные вина, но, как ни странно, я ни разу не застал его пьяным вдрызг. Не знаю с чего — но эльф всегда держался в рамках, так что и с этой стороны забот не предвиделось. Ннаонна тосковала, с ней все не то что боялись общаться — даже близко подходить опасались. Это, конечно, поначалу ее приводило в восторг, но быстро надоело. Так что вампиресса либо ошивалась где-нибудь в саду с Филькой, а чаще бродила со мной по острову.

— Ингви, ты что-то ищешь? — спросила она как-то.

— Да нет, ничего конкретно…

А что я искал? Трудно сформулировать ответ. Я видел рощи вечнозеленых деревьев, виноградники, мальчиков со свирелями, пасущих стада коз, видел дерзких мореходов, пролагающих пути в бескрайнем море — там, куда не осмеливались заплывать кичливые жадные энмарцы на своих огромных галерах… Напрашивалась аналогия с Элладой — колыбелью западной цивилизации Земли, но не было ни благородных мраморных руин, живописно увитых плющом, ни благообразных старцев, ведущих диспуты о возвышенном — не было даже письменности. Мореходы были алчны и трусливы, старики — грязны и лживы, мальчики, пасущие коз — вороваты и подлы. Этот народ не годился на роль предков тех «детей Хаверка», что объявившись раз на западном побережье Легонта, навеки изменили судьбу Мира. Тех, что за недолгий срок переняв у эльфов цивилизацию, религию — культуру, в общем, — повели их и гномов против «сил Тьмы», то есть орков и троллей, одолели последних, а затем, как известно, одолели заодно и эльфов с гномами. То есть я хочу сказать, что здешние люди могли быть достаточно неблагодарными — но не достаточно… скажем, крепкими для этого.

А жизнь тем временем шла своим чередом. Липич отобрал из «новообращенных орков» (как выразился когда-то Филька) несколько десятков самых способных лучников и теперь муштровал их. Лучич спешно строил парусники взамен сгоревших и потопленных во время битвы в заливе — тогда ведь погиб практически весь его флот. Несложно было догадаться, что на Большом Длинном Эману готовят вторжение на Карассу, лишившуюся лучших защитников и царя… Все чего-то ждали — готовности войска, ответа подобий… Я тоже ждал — только сам не понимал, чего именно.

* * *

День шел за днем… Слегка похолодало, время от времени налетал ветер, несущий тучи с проливными дождями, но в целом зимой это назвать было нельзя. Спустя месяц после моего прибытия на Архипелаг (я, помнится, подумал, что в Альде скорее всего уже выпал первый снег) пришел ответ с тайного острова подобий Гили. Надо сказать, что никто не знает, где находится этот остров. Для того, чтобы снестись с верховными гермафродитами, следует обратиться к местному подобию, тот отправляет гонца с запросом на соседний остров к тамошнему подобию, откуда весть повезет дальше следующий гонец. Проследить путь послания невозможно, как пояснил мне как-то в припадке откровенности Липич — Вевен никогда не посылает весть дважды одним и тем же путем. Таинственный остров может находиться совсем рядом, а гонцы, сменяя друг друга, будут мотать вокруг него круги сколь угодно долго.

Итак, прибывший вестник (человек из личной прислуги подобия) сошел на берег и отправился прямиком к гермафродиту. Царь велел кликнуть меня с Сарнаком, тамейона, еще пару вельмож высокого ранга. Собравшись, мы стали ожидать, когда же досточтимый Вевен соизволит поделиться новостями. Нет, у меня в Альде дело было поставлено иначе!

Наконец, явился слуга и пригласил нас в покои подобия. Вевен уже отпустил гонца и ждал нас один:

— Итак, разрешение на брак получено, — со скромной улыбкой объявил он, — совет подобий Гили одобряет твой выбор, Алгано Лучич!.. Что же до позволения напасть на Карассу — отказ!

— Но почему же?! Мое царское право мести… Вевен!

— Во-первых, ты первым напал на Карассу, — в своей обычной спокойной манере заявил этот клоун и тут же продолжил, жестами ладоней предупреждая негодующие вопли, готовые сорваться у царя и его свиты, — но дело не в этом. Да, я помню, что ты повел войско на Торгича, тревожась за судьбу Логена, карасского подобия… Но Торгич мертв, а его младший брат Тока Потич уже успел снестись с советом подобий и заявил о своей готовности искупить провинности родича… Он обещал изгнать варваров и просил прислать подобие взамен Логена. Совет подтвердил его право на трон. Ступайте, готовьтесь к свадьбе и не оспаривайте решений совета…

Покинув покои Вевена, царь разразился бурной речью о том, что совет подобий далеко, а северяне близко, что опасно отпускать живым подраненного зверя… Так что вместо того, чтобы получить ясные сведения о предстоящей свадьбе моего приятеля, я был вынужден выслушивать жалобы этого горе-монарха. Похоже было, что он и впрямь не понимает. Странно — для меня все было яснее ясного. В конце концов, я не выдержал его бесконечных «не понимаю, не понимаю»:

— Да что ж тут непонятного? Совет подобий не желает усиления царя Большого Длинного Эману! Ты мне и так толковал, что твой остров — самый богатый. Ну а если к твоему великому острову добавить Карассу, которую ты завоюешь! А к твоим богатствам — все награбленные северянами сокровища, которые ты захватишь на Карассе… А затем, владея этими двумя островами, ты без труда сможешь захватить третий — любой великий остров. За ним — четвертый и так далее…

— Но у меня и в мыслях не было…

— А вдруг появилось бы? Если не у тебя, так у твоих наследников. Остров за островом — вот и добрались до логова подобий.

— Но они же свадьбу одобрили… — очень задумчиво протянул Лучич.

— Конечно! Потому и одобрили, что жених — не царь. Вот если бы Сарнак был бы царем одного из великих островов — тогда отказали бы. Чтобы не объединять два больших острова под одной властью.

Царь мне ничего не ответил — но задумался. Я заронил в его душу сомнения и возможно посеял зерна атеизма в эту чистую богобоязненную душу… Но какое мне дело до этого? Пусть разбираются сами. Мне лишь хотелось, чтобы Сарнак был устроен получше, а значит — чтобы его будущий тесть побольше бы думал головой и поменьше слушался клерикальных интриганов…

* * *

Его величество король Альдийский Кадор-Манонг I гневно скомкал и отшвырнул бумагу. Письмо из Энмара. Верховный Правитель сообщал, что он и его совет более не намерены терпеть грабежи и обиды, чинимые согражданам и что если его величество не соблаговолит унять своих подданных — то за него это сделает энмарское ополчение. А еще энмарец извещал, что аналогичное письмо отправлено в Ванетинию Великому Императору. И что его величество Кадор-Манонг I может не беспокоиться и не утруждать себя поисками вышеупомянутого письма в поклаже купцов, поскольку отправлено оно будет морем через проливы и далее через Верн, без риска, что его перехватят в Альде либо в Гонзоре, где правит шурин его величества. Усилием воли король подавил зарождающийся приступ ярости и принялся аккуратно расправлять смятое письмо. Гангмар побери! Будучи принцем он вполне мог позволить себе эти вспышки бешенства, которые помогали разрядиться и привести мысли в порядок… Королю этого нельзя. Тем более, что энмарец прав. Непокорные вассалы обнаглели до крайности. Эти мерзавцы, Токс из Болотной Башни с Колстиром и другими прихвостнями выезжают на энмарскую дорогу к западу от Альды-города со щитами без гербов, снимают с пик значки и грабят купцов. Просто и без затей. Затем через подставных лиц продают краденое в империи. Орки считают их союзниками и пропускают через Ничейные Поля, тогда как тем купчишкам, которым посчастливилось без потерь миновать Альду, приходится опасаться засад этих нелюдей на пути к Гонзору. Мокрогорские фермеры саботируют распоряжения властей, досаждают как только могут, в Давней Чащобе опять завелись эльфы, а Мертенк с Валентом в Замке Вампиров ведут себя все беспокойнее… Восток, юг, север… На западе был более или менее нейтральный Энмар — теперь оттуда грозят военной агрессией. Не говоря уж о горожанах, которые не могут забыть короля Ингви. Кадор-Манонг сидит в Альхелле, как в осажденной крепости… И выхода не видно — враги со всех сторон! Император не поможет — более того, он встанет на сторону купцов, поскольку заинтересован в их торговле.

Поначалу все казалось более или менее сносным. Пошлины с энмарских купцов приносили столько серебра в казну, что король без труда нанял дюжину сантлакских волонтеров и осадил Замок Вампиров. Дело казалось верным, учитывая, что в придачу к рыцарям у него имелись гевские наемники с их отрядными колдунами. Все кончилось позорным разгромом — мальчишкам, натасканным прежним королем, удалось нейтрализовать все колдовские потуги гевцев, а рыцари… палица сэра Валента вошла у них в поговорку. У тех, кто уцелел.

От полного разгрома Кадора спасли все те же гевцы. Даже без помощи колдунов им удалось отбиться на опушке леса у замка. В лесу Валент со своей бандой не решился атаковать наемников. Когда же Кадор-Манонг I пришел в себя после двух суток беспробудного пьянства (нужно же было привести в порядок нервы после битвы у Замка Вампиров!) и велел собрать денег и нанять новых волонтеров-рыцарей и солдат — оказалось, что казна пуста. Купцы, ограбленные «графом короля Ингви» сэром Токсом, платить отказывались и требовали возмещения убытков, а положение было не то, чтобы не считаться с ними… мокрогорские мужички тоже отказались платить Кадору, которого даже королем поначалу не признавали, величали «принцем злым». Пришлось вколотить в них почтение, но денег это почти не прибавило… Словом, в казне было пусто — и битье морды казначея не помогло. Кадор-Манонг выложил последний козырь — поскольку денег не было, заплатил сантлакцам другим способом. Ленными владениями. Однако раздав поместья, он потерял доход с них, а сантлакцы оказались плохими вассалами — поняв, что сеньору без них не обойтись, наглели с каждым днем. Наемнику можно пригрозить задержкой выплаты жалования — леннику нет. Кадор-Манонг собрал последние крохи и послал в Геву нанять кондотьеров, но те попали в засаду в степи. Орки вырезали почти всех — из двухсот человек в Альду добралась горстка покрытых ранами измученных людей с ужасом в глазах…

Что же делать? Что делать? Кадор-Манонг не находил выхода и чувствовал себя до крайности усталым. Он встал и побрел в покои жены.

— Агриста, что делать?

Та пробежала глазами письмо энмарца.

— Что делать? Быть мужчиной, быть королем.

Королева глядела на мужа с нескрываемым презрением. Когда он появился в Мантроке, юный принц в доспехах, во главе вооруженных рыцарей… О, тогда он выглядел героем, отважным бойцом с Тьмой… Он не бежал, нет, он явился искать помощи в своей борьбе… Какой героический ореол окружал его тогда… И вот, кажется, все — он стал королем, он победил. Тряпка, слюнтяй, трусливый пьянчуга. Не знает, как воспользоваться королевской властью, кидается из одной крайности в другую. О ней, королеве, почти забыл — и вдруг на тебе, пришел за советом…

— Агриста, милая, на севере — Валент, на юге — сволочь Токс, на востоке — орки. Теперь добавится Энмар на западе. Ты видишь…

— Я вижу, что ты не достоин своей короны. Другой бы радовался, что враги не объединены и разбил бы их по частям. Ты не способен ни на что!

«Ты омерзителен» — этого она не произнесла вслух. Но подумала в сотый раз. Лелея в сердце образ воина в сияющих латах… Тогда. Ночью. У Северной башни. Один раз.

Второй раз казался королеве сном…

 

ГЛАВА 14

Праздник удался на славу — пышностью церемонии царь старался скрасить горечь неудачи с советом подобий. Сарнак после свадьбы переселился в палаты на вершине холма и, хотя виделся с друзьями практически каждый день, смотрел на них виновато. Естественное чувство неловкости усугублялось тем, что почти весь груз драгоценностей был возвращен в родовую сокровищницу Алганов, а Филька при этом ворчал, что, дескать пришлось зря выполнять двойную работу — таскать золото туда-сюда. И ворчал так настырно, что вогнал Сарнака в краску, после чего Ингви не выдержал и приструнил эльфа, напомнив, кстати, что тот не участвовал в переноске сундука из дворца, так как страдал от ран, а возвращали сокровища островитяне вообще своими силами. Филька нисколько не смутился, хлопнул Сарнака по плечу, пояснил: «Я ничего, это я так!» и тут же засыпал молодожена кучей вопросов довольно-таки деликатного свойства. Ингви, заметив краем глаза, как внимательно прислушивается Ннаонна, опять одернул Фильку, заявив при этом:

— Я бы наложил на тебя заклятие скромности, да боюсь, что это настолько противоречит твоей натуре, что ты и помереть можешь… от скромности.

Филька сделал вид, что пристыжен, но тут встрял Кендаг:

— Ингви шутит. Эльфы от скромности не помирают, как их ни заколдуй.

Эльф с орком затеяли свою обычную перепалку — тем все и закончилось, но Филлиноэртли с тех пор все же держался тише…

И опять потянулись дни… Ингви буквально изнывал. Как-то он пожаловался Ннаонне:

— Ну это ж просто невозможно! В Альде я разучился бездельничать. А здесь, на всем готовом… Хоть бы война, что ли, какая… Хоть бы что-нибудь, иначе я не выдержу. Я опускаюсь.

Излишек свободного времени и вынужденное безделье отразилось во внешности короля — он перестал бриться, оброс рыжеватой щетиной, располнел… Еще он жаловался друзьям, что его дух тоже покрывается жирком… Особенно удручало полное отсутствие планов. Через два-три месяца должна была начаться навигация, однако возвращаться в Энмар было опасно и Сарнак всячески отговаривал друзей от этого. Надежнее было бы высадиться в Велинке или Верне. Это тоже достаточно большие города, оттуда каботажным рейсом можно отправиться в любое владение северо-западной части Империи. Можно добраться до Великой, нанять барку и подняться по реке — до самого востока державы, добраться водным путем до владений эльфов, гномов, троллей, по Золотой реке отправиться в Геву — это практически и не Империя вовсе… Только маленькая загвоздка — парусники с Архипелага туда не заплывают. И далеко, и морские разбойники… И еще — ходят упорные слухи, что энмарские моряки топят всех, кто рискует появиться к северу от их области. Берегут монополию. Хотя и доказать это невозможно — свидетелей не остается. Ингви по многу раз обсуждал все обстоятельства с друзьями. Сарнак, к которому возвратилась его прежняя спокойная рассудительность, настоятельно советовал им дождаться на острове подходящего купца из Энмара, нанять его и так добраться до Велинка, к примеру. Ингви это не нравилось:

— Да, конечно, чтобы вся Империя узнала о том, что демон вернулся. Наша компания достаточно колоритна, чтобы нас признали тут же. Я, скажем, могу попросить Рунгача переправить нас в Империю… И он, разумеется, не откажет… Но как бы его не перехватили энмарские блюстители монополии…

— Ты защитишь его!

— Только не на обратном пути, Сарнак, только не на обратном пути… А заставлять старика рисковать ради меня я не хочу. Именно потому, что я помог ему один раз — он теперь из благодарности и на смерть за меня пойдет. Не хочу.

— Ну давай, как отстроит мой тесть корабли — всем флотом сопроводим вас.

— И ты считаешь, что даже две-три дюжины этих лодочек в состоянии одолеть одну боевую бирему? А две?

— Ну, с моей помощью…

— А энмарские «самоцветы» — с ними ты управишься? Нет, Сарнак, нужно более надежное решение…

Решение пришло неожиданно — его предложил Проныра.

* * *

После месячного отсутствия Проныра вновь объявился на Большом Длинном Эману — и сразу же отправился в дом, где обретались чужеземцы. Узнав, что король-демон отсутствует (Ингви как раз отправился побродить), толстячок спокойно уселся в тень перед воротами и ждал, не сходя с места, до вечера. Наконец Ингви возвратился. Завидя его, Проныра встал и поприветствовал самым почтительным поклоном:

— Ваше величество, рад вновь встретиться. Я слыхал, что у вас затруднения и поспешил предложить свою помощь, свои услуги…

— Какие это у меня затруднения?

— Ваше величество не может найти корабль, который тайно доставит вас в империю. Я готов.

— Проныра, разве я тебе говорил, что ищу такой корабль?

— Нет, но новости здесь распространяются быстро.

— Новости… быстро… Тебя ведь здесь не было, на Эману, верно? И тем не менее, новость тебя достигла… где? — глаза Ингви настороженно блесули.

— Не важно, ваше величество, где нашла меня весть. Важно, что я здесь и готов предоставить «Фельпют» для путешествия в Верн. Или Велинк?

— Проныра, ты меня удивляешь. А какую плату хочешь?

— Нет, нет — замахал пухлыми ладошками купец, — никакой платы, никаких денег. Я отвезу бесплатно. Но только не сейчас. Через три месяца хорошая погода в северных морях, попутный ветер… Тогда. А пока что плавание на юг. Вы идете со мной на юг, охраняете в пути, потом я везу вас в Верн или куда скажете.

— Щедрое предложение. Бесплатно на юг, потом бесплатно на север…

— А зачем мне деньги, я богатый человек, — с улыбочкой развел руками купец. — Я рад помочь таким великим героям, как ваше величество и ваши спутники.

— Ладно. Только брось это «ваше величество, ваше величество». Давай по-простому. И объясни мне вот что. Ты сорвал отличный куш, когда продал меня Лучичу. А теперь тебе зачем-то нужно плыть на юг. Для чего тебе это еще? Ты действительно богатый человек. Ответь-ка.

— Лишних денег не бывает, а это плавание на юг — оно и впрямь принесет мне большой доход, а зачем мне это… — взгляд толстяка неожиданно приобрел стальную твердость, — я своих секретов не выдаю. Купеческих секретов.

— А куда на юг-то плыть собираешься?

— Если я скажу название страны — оно ничего вам не скажет. Никто из людей империи там не бывал.

— И все же?

— Риодна.

Тут Ингви задумался. «Страна Риодна» фигурировала во многих сказках и легендах Мира. Это буколический легендарный край тихого счастья… Рай земной. Интересно.

— Ладно, Проныра, я поговорю со своими друзьями. Скорее всего, согласимся.

Собрав свою компанию на совет, Ингви пересказал свой разговор с Пронырой:

— Что скажете? Этот толстячок — тот еще фрукт и что-то темнит, но… Сказать по правде — я здесь засиделся… Застоялся… И начал протухать. Хочется чего-то новенького. Тем более посетить страну Риодна. Интересно поглядеть. Что скажете?

— Ну, — протянул Сарнак, — не знаю, что там за Риодна… А вот если Проныра растрепал северянам, кто именно устроил им теплую встречу здесь на Эману, да и свезет вас прямиком к ним в лапы.

— Пусть попробует, — напыжилась Ннаонна, она была «за» обеими руками, поскольку пребывание на острове, где все уже ею напуганы, вампирессе надоело до чертиков, — побьем их еще раз!

— Ага! — эльф тоже жаждал новых развлечений.

Кендаг был «против», но молчал, поскольку эльф оказался «за», а отставать от приятеля лорду не хотелось.

— Значит, все согласны, — подвел итог Ингви, — ну, а насчет возможного предательства… Мы примем кое-какие меры.

* * *

Вентис напрягся, прислушиваясь. Так и есть — страж-Изумруд задремал на своем посту в нише напротив двери камеры. Лучшего случая не будет. Молодой маг вскочил с топчана и одним прыжком оказался рядом с дверью — там, куда он за эти месяцы передвинул дыру в чарах Гимелиуса. Прислушался — за дверью все без изменений, страж-колдун спит крепко, тюремщиков не видно.

С лихорадочной поспешностью Вентис принялся колдовать, пуская в ход все, что заготовил за все время сидения в тюрьме, выпуская на волю все накопленные силы. Вот его дыра совместилась с дверью камеры. Узник замер, концентрируясь… Глубоко вздохнул… Все должно получиться — иначе… Нет, — оборвал он свою мысль, — никаких иначе.

В эту секунду Изумруд что-то почувствовал и встрепенулся. Порывисто вскочив с лавочки он шагнул к двери… Гангмар с ним, так даже лучше! Петли и засовы, заранее расшатанные Вентисом (вот умора — их никто никогда не проверял, надеялись-то все больше на магию Изумруда!), хрустнули разом — и тяжеленная окованная железом дверь обрушилась на колдуна-охранника. Вентис одним прыжком оказался рядом с поверженным Изумрудом. Пыхтя и обливаясь потом он приподнял дверь и подсунул под один угол скамейку. Вытащил колдуна из-под двери и содрал с бесчувственного тела зеленый балахон, затем быстро напялил на него свою грязную хламиду. Оглушенный маг заворочался при этом и что-то захрипел. Может, заклинание. На всякий случай Вентис добавил бедняге еще, окунул ладонь в кровавую лужу на полу и мазнул себе по лицу. В коридоре послышались торопливые шаги и завизжал ржавый замок за поворотом коридора. Вентис перевалил тяжелое тело Изумруда внутрь камеры и выбил скамейку из-под двери — та с гулким грохотом упала на пол, из-за поворота появились стражники и юный узник свалился прямо им на руки, еле слышно бормоча:

— Проклятие, он едва не достал меня… Скорее, я истекаю кровью… Только мастер Гимелиус спасет меня…

— Ладно, сейчас, ваша милость колдун, — хмуро буркнул тюремщик, — а с этим-то что делать?

— Я вырубил его… Но на всякий случай свяжите, заткните рот, чтобы не мог произнести заклинание, — ответил Вентис, потом, испугавшись, что его голос звучит излишне бодро, испустил громкий стон и сделал вид, что теряет сознание.

План был неплох, учитывая то обстоятельство, что узника в лицо никто не знал (охранники не приближались к камере, опасаясь колдовства), а подмастерья-Изумрудики, сторожившие его, не показывали лиц из-под ученических капюшонов.

Лежа на вонючих измазанных кровью носилках (одолженных стражей из инвентаря палача), Вентис прислушивался и старался не дышать. Коридор за коридором — ему казалось, что его волокут по тюремному лабиринту целую вечность. Наконец-то спасители выбрались во двор. Вентис осторожно выглянул одним глазом из-под зеленого капюшона — бегали и суетились люди с факелами, причем почти никто не знал причины тревоги… Его перекинули из носилок в какую-то тележку (судя по всему, в ту самую, на которой из тюрьмы вывозились покойники), при этом Вентис постарался застонать как можно жалобнее. Затем несколько минут его «санитары» препирались с караулом у ворот. Караульные кричали, что отпирать нельзя до рассвета, а осталось-то уже недолго — часок, не более. Тюремщики орали, что если Гимелиусу привезут его родича уже после того, как тот отбросит копыта — колдун спустит с них шкуру за задержку.

Наконец появился какой-то начальник. Выслушав и тех, и этих, он что-то рявкнул. Вскоре послышался жуткий скрип открываемых ворот тюрьмы… Тюремщики выкатили тележку со двора (ворота за ними немедленно заперли), уселись на облучок и двинулись к императорскому дворцу. Путь от тюрьмы до палат Валлахала неблизкий, пока ехали, уже вполне рассвело и тюремщики потушили фонарь. На перекрестке путь им преградила вереница крестьянских телег и купеческих фургонов, ожидавших, пока откроют городские ворота, чтобы покинуть Ванетинию пораньше. В последний час перед рассветом очередь из этих повозок растягивалась на пару километров от ворот… Один из везших Вентиса стражников соскочил на мостовую и принялся орать и ругаться, заставляя загородивших дорогу возниц освободить проезд. Пока они вняли его угрозам, пока разводили свои телеги — Вентис под шумок сполз с возка, пригибаясь отбежал подальше и свернул за угол. Пройдя два квартала параллельной улицей, он вымыл руки грязной водой из какой-то лужи, чтобы удалить следы крови и, вновь возвратившись к очереди, ждущей открытия ворот, двинулся вдоль нее не скрываясь, а напротив — спокойно и уверенно, как и подобает члену уважаемого клана Изумрудов, чей плащ он носил. Измазанное кровью лицо он старательно закрывал капюшоном, как и положено ученику мага…

 

ГЛАВА 15

Собрались мы быстро — и утром следующего дня, упаковав узелки с нехитрым скарбом, двинулись вниз к порту. Багаж Кендага лязгал и звенел, Филька двигался налегке — большую часть его груза составлял лук и стрелы, мой магический инструментарий также стал заметно легче после битвы в заливе. Ннаонна, которой так невтерпеж было покинуть остров, шла мрачнее тучи. Этой девице выпала незавидная доля — едва блеснув «в высшем свете», тут же отправляться куда-то, бросая притом свой роскошный наряд. И так постоянно. Впрочем, она всякий раз сама старалась произвести такое неизгладимое впечатление, что… Сарнак, вышедший проводить нас, был даже молчаливее обычного. Мы крепко обнялись и простояли так несколько минут. Сарнак, мой старый… мой самый старый друг. Что ж, он нашел свою судьбу — здесь на этом острове. Лоана, его жена… Царская корона в перспективе… И заклинания, подаренные мною на прощание. О, разумеется мой придворный маг всячески возражал (ведь не на веки расстаемся), но тем не менее я всучил ему набор кое-каких формул. В Мире не принято, чтобы колдун отдавал заклинания даже самому лучшему другу, собственно говоря, среди колдунов нет такого понятия — «друг»… Люди, люди… Нет, я предпочитаю общаться не с людьми — мне милее общество эльфов и орков, ну и вампиров разумеется. И сам я… демон… Мне не обязательно вести себя как человеку… Грустно, но мы расстаемся с единственным человеком в нашей теплой компании.

Моряки Проныры, увидев, что прощание затягивается, тем не менее направили судно к берегу. Похоже, что маневрировали они нарочито не спеша, давая нам возможность понять, что пора закругляться. Во всяком случае, пока «Фельпют» приготовился принять нас на борт, мы уже простились. И почти закончили грузиться, как в залив вошел еще один парусник. На носу кто-то орал и вовсю махал нам, напомнив мне Энмарский залив и мою первую встречу с Рунгачем и его бандой контрабандистов… Неужели «Листа»? Точно, это была она. Подождали еще. Правда, Проныра ныл, что, дескать, теряем время. Но я успокоил его, просто осведомившись, сколько он предполагает пробыть в пути — пару месяцев, не так ли? Ну, а значит одно утро ничего не решит. Но мы потеряем отлив, мы потеряем бриз, — понес он какую-то морскую чепуху.

— Ну так значит, мы потеряем весь этот день, — заключил я. Мы ведь быстро собрались в путь, верно? Ну так пусть радуется.

И все-таки, как распространяются новости здесь, на островах? Рунгач вызвал меня на берег попрощаться — смущенно, но очень настойчиво. Попрощаться, подчеркну я. Откуда он знал, что я собрался в путь — ведь я сам узнал об этом вчера вечером…

А спешил старик для того, чтобы поделиться со мной своими подозрениями. Ведь он шел в Энмар, где мы познакомились тогда, с товаром Проныры. С перельтским вином. А когда Проныра прибыл на Ругану за мной — у него на «Фельпюте» было перельтское, точно. Это может ничего не значить, но бочонки (два-три, не больше) были явно подпорчены из-за пребывания в море. Я понял старика с полуслова — ведь и сам заподозрил, что Проныра побывал в Энмаре после нас, хотя и уверял Рунгача, что никак не поспеет сам туда — потому и затеял всю эту сделку со стариком… Картина вырисовывалась, прямо скажем, довольно-таки паршивая. Проныра, значит, нанимает руганского царька, посылает по его следу пиратов, с которыми дружит. Те преследуют «Листу», не настигают, но и не отстают — пока бедолаги не выбросят за борт груз. Почему их не убивают после этого — то ли действительно не могут поймать, то ли задерживаются, чтобы выловить бочонки, то ли их, кровожадных приверженцев Морского царя, Проныра обратил в свою веру. Поклонник Золотого тельца — такой, как наш толстячок — никогда не режет кур, несущих золотые яйца. А Рунгач — именно такая курица. Из-за провала на севере он еще круче в кабале у Проныры — так зачем его губить… Ну и последнее — Проныра получает обратно свое вино, перегружает его с драккара, везет в Энмар, узнает там историю о кратком пребывании в городе короля-демона из Альды и продает вино. За исключением тех бочонков, что попорчены морской водой. Все. Складная история — и возможно совершенно ошибочная…

Как бы то ни было, не мог же я отказаться плыть с Пронырой сейчас, когда мои друзья со всем нашим походным барахлом уже на борту «Фельпюта» и смотрят на меня оттуда с нетерпением, пока я на берегу выслушиваю рассказ Рунгача о его смутных подозрениях. И кроме того я — честно сказать — не боялся. Мы, короли-демоны, отважный народ.

* * *

В пресловутом плавании на юг, к легендарной «стране Риодна», не было ничего романтического. В составе Архипелага — сотни островов и было похоже, что Проныра вознамерился посетить немалую их часть. «Фельпют» шел, не придерживаясь определенного направления — наш путь пролегал от одного острова к другому и имел, скажем так, зигзагообразную траекторию. Какие-то острова, не заинтересовавшие Проныру, мы миновали, обходя на порядочном расстоянии, к каким-то — подходили и бросали якорь. Иногда Проныра сходил на берег, иногда — нет. Иногда в трюм с острова грузили какой-то груз, иногда — наоборот, выгружали с судна. Несколько раз наш шкипер сходил на берег и встречался с местными шишками, а иногда просил меня сопровождать его. Я уверен, что дело было не в охранных функциях (хотя я, собственно, нанимался охранять его) — просто он демонстрировал меня, как диковинную редкость, царям и подобиям Гили нескольких великих островов. За мзду, разумеется. Вообще, все это плавание можно было бы признать просто ординарным коммерческим рейсом: Проныра брал попутные грузы, пару раз — пассажиров, покупал, продавал, показывал нас — экзотических чужеземцев — тем, кто соглашался за это платить, зарабатывая толику монет на каждой сделке. Удивляло другое — во-первых, зачем ему после операции на Эману эти гроши (в том, что речь идет именно о грошах, я не сомневался), и во-вторых — наш маршрут. Невозможно все держать в голове — координаты множества островов, условия сделок, цены, списки товаров, проценты с толпы должников. Да, Проныра не брезговал и ростовщичеством — он вообще не брезговал ничем, что сулило возможность сшибить монетку-другую. Что касается первого, его фантастической жадности — так в Мире есть несколько сказок и новелл о необычайно жадных купцах. Скажем, «Рассказ о купце Торонке», который, став графом, набивает телегу товаром и отправляется в путь, сопровождаемый толпой чиновников и конвоем латников.

А второе, что касается фантастических навигаторских способностей и необычайной памяти Проныры — когда я поделился своими сомнениями с друзьями, Филька со смехом объявил, что замечал на руках нашего шкипера чернильные пятна. Он грамотен и делает записи. И морские карты у него наверняка есть.

Ну а впрочем, какая мне разница. От меня почти ничего не требовалось в пути, а устроил нас Проныра просто великолепно — в очень комфортабельной каюте. Он позаботился даже о Ннаонне, учитывая тот специфический факт, что она — дама… И кормил он нас очень даже неплохо. Кстати, на «Фельпюте» было чисто.

Что еще обращало на себя внимание — обгорелые руины на многих островах. Точнее, практически на всех мелких островках — тех, что не являлись, подобно Малой Ругане, торчащими из моря суровыми скалами. Здесь вволю похозяйничали северяне — их Морской царь снял обильную жатву…

Дальше к югу картина несколько менялась — вместо руин и пожарищ нам стали попадаться покинутые селения. Прослышав о незавидной участи соседей, обитавших севернее, жители бежали отсюда. Так далеко в южном направлении викинги еще не успели продвинуться в глубь Архипелага — их опережала печальная слава. Если бы не эти горестные следы суровости жизни — я бы совсем позабыл о необходимости приглядывать за нашим другом Пронырой — до того легким и приятным оказалось путешествие. А приглядывать, несомненно стоило, тем более, что сам толстячок немало сил положил на то, чтобы выглядеть таким безобидным купчиком. Недалеким искателем наживы. Он лишь на миг приоткрылся передо мной и я получил возможность заглянуть в те бездны, что таились в его душе…

Не сомневаюсь, что проплыви мы еще дальше на юг — и достигли бы тех краев, где слыхом не слыхали о варварах. Островам не было конца. Но кое-что изменилось — мы, похоже достигли южных пределов Доброго моря, во всяком случае, стало холоднее, вода за бортом поменяла цвет — потеряла веселый лазурный оттенок и потемнела. Проныра, разом утратив всякий интерес к торговле, велел рулевому взять курс на запад и избегать берегов… Кстати, Проныра сам являлся шкипером, штурманом, лоцманом и прочим, но, в отличие, скажем, от Рунгача, не стоял у руля и не скакал, как бешеная обезьяна, по хитросплетениям канатов. На корме у рулевого весла у него попеременно несли вахту два великана, имен которых я не знал (Проныра именовал их Первым и Вторым). Огромные мужичищи, белокожие шатены — они не походили ни на островитян Архипелага, ни на северян. Их речь напоминала местный язык, насколько я мог судить по тем немногим фразам, которыми они обменялись в моем присутствии с Пронырой. Больше они не общались ни с кем. Остальная команда состояла из шести опытных ловких матросов — типичных островитян, смуглых и носатых. Восемь человек — это мало по сравнению с командой «Листы», к примеру. Но этого было более чем довольно для управления судном — Проныра, в отличие от Рунгача, не был царем и не должен был, отправляясь в плавание, предоставлять работу максимальному числу сородичей… Не могу судить, насколько такая команда типична для купеческого судна Архипелага, не являющегося семейным предприятием, как «Листа» — я на таком плыл впервые, но кормчие «Фельпюта» точно представляли собой загадку. И не только для меня, я был уверен, что никто из моих знакомых южан — ни Липич, ни Рунгач и никто другой — не знают, откуда они взялись. И этим не исчерпывались тайны, окутывающие Проныру с головы до ног. Я не сомневался, что у меня будет предостаточно возможностей в этом убедиться…

* * *

Кадор-Манонг I стоял перед окном, глядя как редкие пока снежинки опускаются на серые крыши и мостовые. Возможно, в этот раз снег не растает и ляжет до весны. Тогда, наверное, наступит долгожданная передышка… Наконец-то. Можно будет перевести дух, оглядеться, привести в порядок дела. Мерзавец Токс и его приспешники засядут в своих неприступных логовах за южными болотами и перестанут тревожить набегами юг страны — зимой не воюют. И орки угомонятся до тепла. В истерзанную междоусобицами страну придет мир. Хотя бы до середины весны — пока просохнут дороги.

За спиной раздался стук.

— Да!

Робко приоткрыв одну створку двери (неизвестно, в каком еще настроении король!), протиснулся оруженосец:

— Ваше королевское величество, беда!

— Что еще?

— Токс напал на купцов. Угнал несколько фургонов…

Глаза короля бешено сверкнули — таким диссонансом его мыслям оказалось известие:

— Когда?!

— Час-два назад… Купцы… Они прислали…

— Равли! Собирай всех, кого только можно! Мы выступаем немедленно! И мои доспехи! Живо!

Оруженосец торопливо выскочил — и тут же в коридоре забегали, закричали… Кадор-Манонг лихорадочно стал прикидывать: два часа назад, они взяли фургоны — значит, будут двигаться медленно. Вполне можно их обогнать — ведь столицу им придется обходить кругом. Наконец-то эта сволочь Токс ухватил кусок, который не сможет прожевать. Наконец-то он получит свое! В дверь — на этот раз без стука — торопливо вбежали слуги, неся латы и теплые одежды. Одеваясь и облачаясь в полный доспех, король продолжал прикидывать — ну да, такая удача… Поймать этих подонков… Из-за войны купцы потеряли сезон и пытались наверстать что можно, отправляя караваны в Империю всю осень. Токс и его шайка рыцарей-разбойников промышляла на дорогах, грабя энмарцев при малейшей возможности. Они хватали все что успевали и улепетывали налегке, поскольку все же опасались вступать в открытую схватку с рыцарями Кадора, во всяком случае — боялись драться вдали от своих замков, укрытых за болотами. Теперь же, понадеясь на осеннюю распутицу, из-за которой погони не будет, они захватили фургоны купцов — так что обоз задержит их отступление. Оттолкнув слуг и продолжая подгонять вооружение на ходу, Кадор-Манонг лязгая и грохоча зашагал к выходу. Конюх подвел ему боевого коня — из ноздрей животного вырывался пар. Внезапно похолодало — это тоже на руку, по подмерзшей земле всадники будут передвигаться быстро и обгонят караван Токса…

В дверях Альхеллы король столкнулся с Агристой. Она глянула на мужа смутным взглядом и пробормотала:

— Наконец-то… наконец-то ты набрался мужества сделать хоть что-то…

Как будто не было этих месяцев, наполненных схватками, погонями, казнями… «Сделать хоть что-то»… Стиснув зубы, Кадор-Манонг прошел мимо королевы и сунул ногу в стремя, придержанное оруженосцем. «Сделать хоть что-то»… Король почувствовал, как закипает кровь. Ну погоди же — как только он вернется с победой! Наводить порядок в Альде с самого начала следовало начать с порядка в семье. Как она смеет… Он сделал ее королевой, ее — девчонку из захолустья, но погоди же… Как только он вернется с победой — он покажет этой возомнившей о себе… Она посмела поднять на него руку… «Сделать хоть что-то»… О, он сделает — он обязательно сделает! И первым делом следует поколотить ее в присутствии слуг, да, обязательно на глазах слуг! Как только Кадор-Манонг надел боевые доспехи, он почувствовал себя героем и богатырем. И совсем позабыл, что и духом, и телом слабее своей строптивой королевы.

Да, она несколько раз поколотила его и дважды вышвыривала из своей опочивальни… Щадя его самолюбие, Агриста выделывала это, когда прислуга не могла, кажется, видеть. Но королевские палаты — не то место, где что-то можно сделать так, чтобы не знала прислуга… Тем более, поколотить его величество короля… За спиной монаршей четы уже давно шепталась вся Альхелла — и слухи, естественно, расползались по всей столице…

Кадор-Манонг оглядел свое войско — несколько десятков всадников, торопливо застегивающих амуницию и подгоняющих сбрую коней. К нему подбежал гевец — капитан отряда наемников:

— Ваше величество, мой отряд готов и уже выступает из казарм. Вы обгоните нас на марше, скажите пока, в какую сторону двигаться…

— Нет нужды. Идите к Южным воротам и двигайтесь на юг… Скоро я догоню вас с кавалерией… Тогда и получите инструкции.

Король Альдийский поглядел вслед наемнику и плотоядно ухмыльнулся. «Сделать хоть что-то»…

 

ГЛАВА 16

После того, как «Фельпют» покинул воды Доброго моря, курс судна тут же стабилизировался. Теперь Проныра велел своим рулевым править на запад, старательно лавируя между островами, которые здесь выглядели особенно неприветливо, являя резкий контраст цветущим землям, омываемым теплым течением. Здесь это были скалы — холодные и суровые, почти не прикрытые растительностью. Дважды путешественники видели, как из бухт вслед за ними выплывали суда аборигенов и некоторое время шли следом, словно преследуя. Однако Проныра всякий раз лишь давал указание увеличить ход — и погоня вскоре оставалась позади. «Фельпют» оказался быстрым ладным суденышком — и отлично управляемым к тому же. Действия его экипажа — дружные и слаженные — резко отличались от суеты и беспорядка, царивших на «Листе». И Проныра, и Рунгач были отличными мореходами, каждый на свой лад.

Наконец настал день, когда на горизонте вовсе не осталось ничего — судно покинуло пределы Архипелага и шло в открытое море. Проныра дал приказ Первому, стоявшему в этот день у руля, взять немного севернее. Ингви осталось лишь догадаться, что прежнего курса корабль придерживался лишь для того, чтобы быстрее покинуть лабиринт островов, отмелей и скал — теперь же наконец они идут к конечной цели плавания — «стране Риодна».

В открытом море стало еще холоднее, огромные валы трепали и мяли «Фельпют», однако, когда Ингви поинтересовался, насколько силен этот шторм, Проныра ответил, что, дескать, да — море неспокойно. Однако это волнение не помешает им придерживаться курса, вот в северном море сейчас шторма, так уж шторма…

Кстати, возникла еще одна проблема — Ингви и его компания не запаслись теплой одеждой, как-то никто не подумал об этом вообще, отправляясь в путь с теплого острова Доброго моря. Когда они обратились к Проныре с просьбой снабдить их подходящей одеждой, он заявил, что это их трудности, которые его не касаются. Кормить их — да, обязан, одевать — нет. У толстячка были своеобразные понятия о приличиях, ведь кормил он своих пассажиров отлично. Более того, учитывал малейшие пожелания — вплоть до того, что из рациона вампирессы по ее просьбе исключили рыбу. В открытом-то море… Тем не менее выдать теплые вещи Проныра отказался. Но, заявил купец, он может продать им все необходимое. По какой цене? Естественно, по высокой, ибо здесь они дешевле не найдут. И с исключительным цинизмом предложил друзьям полный набор подходящих шмоток — несомненно припасенных заранее и идеально подошедших всем четверым… Ловя на себе лукавые, сопровождаемые ухмылками, взгляды моряков «Фельпюта», Ингви не знал — злиться ему или смеяться. Ситуация сложилась гротескная, но тем не менее требовала решения…

Ннаонна по наивности тут же предложила скупердяю-шкиперу массивное золотое ожерелье с рубинами, крупными и скверно обработанными. Эта штука была самой ценной вещью из их доли — из той ее части, что не вернулась в подвалы царя Лучича. В ожерелье Ннаонна щеголяла в царском дворце, надевая поверх своего багрово-алого прикида — и отправляясь в путь не нашла в себе сил отказаться от него…

Сейчас девушка не задумываясь предложила ожерелье Проныре и тут же поймала сердитый взгляд Ингви — тот уже знал, что сейчас начнется неминуемая торговля. Действительно — Проныра, уняв блеск в глазах, заявил с каменно-непроницаемым лицом, что этого мало. До вампирессы наконец-то дошло, что купец имеет в виду заграбастать все их ценности в обмен на теплые шмотки, которые им действительно необходимы. Тогда она схватила ожерелье и замахнулась, делая вид, что собирается швырнуть драгоценность за борт. Это оказалось правильным ходом. И странники, и Проныра понимали, что теплые вещи все равно перейдут сегодня из рук в руки — вопрос был лишь в том, сколько прохиндей выжмет из своих пассажиров. Если ожерелья не станет — возможность выбора в их поклаже сократится. Толстячок не был уверен, что у друзей найдется что-либо, адекватное по ценности ожерелью — и уступил. Согласившись, он стал многословно уверять, что идет навстречу своим гостям и делает необычайно широкий жест. Но таков уж его характер — друзьям Проныра ни в чем не может отказать…

* * *

По мере продвижения на северо-запад погода почти не менялась, но тем не менее тенденция была очевидна — ветер несколько поутих, опять стало теплее. Ингви был склонен объяснять это влиянием оставшегося на севере теплого течения — того самого, что делало Доброе море таким добрым… День шел за днем, а горизонт оставался чист. Тем не менее, путешественники не волновались — раз уж их шкипер не беспокоится — так им-то что.

Однажды произошел странный случай. Когда пассажиры получили свой очередной рацион и собирались ужинать (ели они в своей каюте), Ингви отработанным жестом провел рукой над мисками (это вошло в привычку у него еще в Альхелле) и вдруг крикнул:

— Стоп! К еде никому не прикасаться!

— Неужели отрава? — подскочил Филька.

— Нет… Но очень похоже. Идем-ка к Проныре, спросим у него, что это значит.

Проныра обитал в соседней каюте — их, собственно, и было всего две. Ингви постучал (вся его компания теснилась за ним и шумно дышала в затылок) и когда толстяк отворил на стук дверь, сунул ему под нос миску:

— Что это?

Тот меланхолично заглянул в миску, деликатно взял кусочек, прожевал и так же задумчиво ответил:

— Баранина. Неужели мой Тепич, — это было имя кока, — не угодил?

— А в баранине что? — терпеливо спросил Кендаг, — яд? Или нет?

— Нет. Если не верите — могу съесть все, что в тарелке. Хотя уже отужинал, — взгляд купца был прозрачен и чист, — от этого только лучше ночь просплю.

— Снотво-о-орное, значит, — протянул демон, — а зачем?

Спокойствие Проныры обескуражило его и лишило боевого задора, с которым Ингви стучал в каюту шкипера. Тем более, что Проныра ничего не отрицал, хотя выглядела вся эта история, мягко говоря, странно…

— Я проверял вас. В стране Риодна я собираюсь — ни больше, ни меньше — просить аудиенции у тамошней королевы. Выдающаяся дама, необычный характер. Если меня там попробуют отравить — хотелось бы знать, что вы меня убережете. Я не предупредил заранее, чтобы проверка получилась.

— Ну и как, получилась? — мрачно осведомился Ингви.

— Да. Я ж говорю — если не верите, я готов съесть сам.

— Да нет, не надо, пусть нам лучше просто дадут что-нибудь без этой… приправы. И кстати, мне хотелось бы наконец узнать хоть что-то о цели нашего путешествия, а?

— Пока рано говорить, — пожал плечами Проныра, — ничего особенного я рассказать не могу, да скоро сами все увидите… Ладно, пойду Тепичу скажу, пусть снова подаст вам ужин…

И с этим удалился, тщательно заперев свою каюту.

— Что думаете? — осведомился Ингви, говорить никто не стал, — молчите… Я вам вот что скажу — у меня руки чешутся его самого усыпить да в каюте у него покопаться…

— Давай! — Тут же загорелся Филька, — а то… Он с нами вон как!

— Ну конечно, — поморщился Ингви, — «давай»… При матросах нельзя, а если и их усыпить — кто вахту будет стоять? А если с кораблем что неладно? Нет…

— А мы ночью… — не сдавался эльф, — когда на вахте только один из этих двух… полутроллей будет, у руля.

— Нет, все же не буду я этого делать, — подумав объявил Ингви, — не стоит.

На восьмой день плаванья в открытом море Ннаонна ворвалась в каюту, где на топчане дремал Ингви:

— Просыпайся! Там остров показался. Проныра скомандовал рулевому к нему идти.

Ингви неохотно поднялся и стал, сопя, натягивать сапоги. В последние дни он все реже покидал каюту и пребывал в меланхолии.

Остров, о котором говорила Ннаонна, оказался невелик. Демон побрел на нос судна, где стоял, разглядывая землю, Проныра.

— Ну, это и есть, что ли, твоя Риодна? Представляю себе визит к самой королеве этой страны.

— Нет, что ты, — в открытом море Проныра утратил со временем некоторую часть своей обходительности и уже говорил королю «ты», впрочем тот сам когда-то предложил общаться «по-простому», — здесь и людей-то нет. Это островок маленький, а Риодна далеко. Долго еще плыть, здесь воду возьмем. Отсюда, видишь, никакой земли нет далеко и вперед, и назад…

И действительно, Риодна была еще далеко…

* * *

На пятой неделе пути (и на пятнадцатые сутки в открытом море) на горизонте что-то возникло. Длинная черная линия. Вглядываясь в туманную серую пелену дождя, Ингви попытался определить, хотя бы, какой ландшафт впереди — горы или равнина.

— Нет, — наконец пробормотал он, — ничего не вижу… Похоже, что скалы…

— Конечно скалы! — отозвалась Ннаонна, — Черные, с острыми зубцами…

— Ну и зрение у тебя…

— А что такого? — встрял Филька, — я тоже прекрасно различаю черные с зубцами.

— Так ты ж эльф, — пояснил Кендаг, который так же как и Ингви безуспешно щурился и тер глаза, — тебе и положено.

— Выходит, у вампиров зрение не хуже, чем у эльфов, — подвел итог Ингви, — а я думал, что вампиры существа ночные… Днем видят хуже…

Ннаонна пожала плечами и удалилась в каюту.

Когда «Фельпют» приблизился к загадочной земле, все смогли разглядеть монолитную стену высоких зловещих скал, очерченную понизу белой кромкой прибоя. Дождь, вторые сутки сопровождавший судно, здесь превратился в равномерный холодный ливень, над вершинами гор клубились свинцовые тучи, гарантирующие, что непогода не прекратится еще долго. Сквозь густой и плотный шум дождя уже стал слышен рев прибоя, даже без эльфийского зрения было видно, как у подножия черной стены ярятся гигантские волны — море безнадежно и неутомимо шло на приступ этих скал, словно бы являющих собой крепостную стену тверди, воздвигнутую ею против океана…

Ингви повел плечами, расправляя плащ (по спине тут же прокатился поток воды, скопившейся у ворота, где ткань образовала складки) и слегка поднял голову, ища глазами Проныру. Тот стоял на площадке у руля, которая для кают являлась крышей.

— Ну и льет… Здесь что же — всегда так?

— Наверное всегда… Почему-то у этих скал всегда тучи и сильный дождь.

— Похоже, что горы задерживают потоки влажного воздуха, идущие со стороны теплого течения… А как называют эту… Стену Плача?

Проныра перегнулся через перила и внимательно поглядел на демона:

— Так и называется — Стена Слез… Или Слезы Фаэты, как говорят пираты. Фаэта, морская дева, проводила Морского царя в викингский поход и ждет. Плачет. А его больше интересует кровь, чем слезы — так они поют. И ее слезы здесь льются в море. Потоком.

Кендаг, любящий все расставлять на места, поинтересовался:

— Ингви, а ты откуда знал это название скал? Ты разве бывал здесь раньше?

— Ага, каждый день.

— Как это? — опешил Филька.

— Ингви шутит, — заявил Кендаг и ткнул приятеля локтем, — а эльф шутки не понял.

Орк победоносно улыбнулся, эльф ничего не ответил, а Ингви пробормотал себе под нос на демонском: «Эльф не врубился, лорд его локтем тычет, как простой… С ума сойти. А может мы уже экватор пересекли и здесь все по-другому будет…» Никто не стал переспрашивать — друзья уже знали, что комментариев не будет. Демон ушел в свои мысли…

Тем временем «Фельпют» взял курс параллельно скалам, Проныра вызвал к себе обоих рулевых и что-то вполголоса принялся с ними обсуждать. Заскучав в каюте, Ннаонна вновь присоединилась к друзьям, заинтересованно наблюдавшим за маневрами парусника. Наконец у руля созрело какое-то решение и Проныра завопил, отдавая приказы своей команде — его голос с натугой преодолевал грохот прибоя. Уже достаточно близкого. Матросы, исполняя его распоряжения, уменьшили площадь паруса и Второй спустился к ним — очевидно, предстоял сложный маневр и палубную команду надлежало усилить. Проныра снова заорал — Первый навалился на рулевое весло, направляя судно ближе к опасным скалам.

— Эй, Проныра, — окликнул шкипера Ингви, — нам помогать или не мешать?

— Не мешать! — в этой ситуации ответ был поразительно лаконичным. Любой другой шкипер разразился бы потоками брани.

Ингви тут же вполголоса изложил это мнение друзьям и добавил:

— Он мерзавец, этот Проныра, прохиндей и обманщик. Я его не понимаю и значит он мерзавец вдвойне. Но иногда не могу не уважать. Вот как сейчас.

Судно тем временем летело к скалам — прямо в вихри ослепительно-белой пены. Визг Проныры вновь прорезал грохот и рев стихии — матросы принялись тянуть канаты, причем Второй, казалось тянет с большей силой, чем все остальные вместе взятые.

Ингви задрал голову и глянул на площадку у руля, закрываясь рукой и щурясь — в глаза летели дождевые капли и клочья пены. Проныра — небывалое дело — навалился на рулевое весло вместе с Первым, сопя и сплевывая. Это несомненно означало, что ситуация предельно серьезная. Затем демон вновь посмотрел вперед — среди белой завесы прямо-таки сверкнула черная прореха, однако стена скал, казалось, была монолитной.

Скалы в белой пене стремительно прыгнули навстречу судну, которое словно взлетало в небо, подхваченное волной. Кендаг пискнул и метнулся в каюту, Ннаонна завизжала, Филька скорчился и закрыл глаза, Ингви что-то быстро забормотал, вцепившись одной рукой в поручень, другой — в усыпанный янтарем амулет.

«Фельпют», словно бы соскользнул с горки вниз — влетел в расселину между скалами. Проныра и Первый, воя и рыча, навалились на весло, разворачивая суденышко, матросы, возглавляемые Вторым, повисли на канатах, стараясь убрать парус — корабль, замедляя ход, нырнул куда-то вбок… и заскользил по относительно спокойной воде…

 

ГЛАВА 17

Я перевел дух — и должно быть, сделал это слишком шумно для великого героя. Но в ту минуту мне было совершенно плевать, как я выгляжу — я остался жив и мне этого хватало. Тем более, что все прочие, несомненно, испытывали те же самые чувства. Ннаонна, к примеру, визжать перестала, но рот закрыла минуты только через две. Филька дрожащей рукой постучал в дверь каюты:

— Эй, орк, проверь штаны — не обмочился ли, — но эльфа выдавал голос, дрожащий так же, как и рука…

Из каюты осторожно высунулся сконфуженный Лорд Внешнего Мира:

— Эти морские приключения… По-моему, лучше повстречать разъяренного тролля на узкой дорожке…

Я огляделся — «Фельпют» скользил по спокойной черной воде, но инерция движения иссякала. То ли глубина здесь, то ли мрачные скалы так отражаются — но вода была словно зеркало… черное. Рев безумствующего прибоя, частично отраженный скалами, все еще стоял в ушах, но чего-то не хватало… Дождя! Ливень остался позади — там, где по ту сторону темной стены безумствует океан и клубятся тучи. Первый спустился вниз и на пару со Вторым извлек откуда-то чудовищные весла, которые они затем вставили в уключины на бортах судна — раньше я этих приспособлений не замечал.

«Фельпют» — парусное судно, не предназначенное идти на веслах и тем более на двух — всего лишь — веслах. Однако пара рулевых Проныры (Филька именовал их «полутроллями», а лучше и не скажешь) опровергла все мои познания о судовождении. Они работали спокойно и слаженно — такой труд был им не впервой. И судно, повинуясь им, плавно скользило между черных стен. У руля стоял сам шкипер — никогда раньше я не наблюдал его за этим занятием. Он справлялся — впрочем, скорость у нас была небольшой.

Однако, как мы прошли скалы! Ну и нервы у этих ребят… Мы, пассажиры, сбились в тесную кучку и молча наблюдали за удивительно мрачным пейзажем, который медленно и величаво проплывал за бортом… Длилось это около часа — и вот скалы расступились. Тут же стало светлее, перед нами открывалось обширное пространство открытой воды.

И вдали была видна суша. На этот раз не мрачные черные скалы, а пологий и зеленый берег, насколько я мог разглядеть отсюда. Проныра окликнул меня.

— Страна Риодна! — объявил он, указывая рукой на этот берег.

Первый встал к рулю, Второй убирал весла, а матросы снова начали устанавливать парус. Вскоре «Фельпют» устремился к далекой пока земле…

Мы пошли вдоль берега, держась на расстоянии в несколько сот метров от него. Обычный пейзаж — равнины, холмы, леса… Обычная земля. Так похожая на Мир… на первый взгляд.

— Я не чувствую присутствия Матери, — так определил свои ощущения Филька. Я мог бы сказать это так, как виделось мне — отсутствие фона зеленой маны. Что касается черной — трудно сказать, нет ли ее совсем, или что-то все же имеется — в неуловимо малом количестве. Ясно ведь, что мы сейчас еще дальше от Короны Гангмара, чем на Большом Длинном Эману. Корона Гангмара… Как давно и как далеко отсюда. Страна Риодна — одна из сказок Мира. Это край всеобъемлющего добра, обиталище счастливых людей, не ведающих бед. Такое конечно не может быть правдой, скажете вы, так не бывает. А колдуны бывают? Эльфы, орки, тролли — бывают? Это все — легенда с точки зрения человека Земли. Мир — легенда. В Мире Риодна — легенда. Итак теперь я попал в легенду легенды. Интересно, рассказывают ли в Риодне сказки о таинственных странах? Если действовать последовательно — мне стоит отправиться туда. Все это (за исключением мысли насчет Земли) я изложил своим спутникам, пока за бортом чередовались холмы и перелески. Проныра, слушавший мои разглагольствования, успокоил:

— А здесь Мир — легендарная страна. Еще услышите, — и как-то неприятно ухмыльнулся.

— Что ж, значит круг замкнулся…

Еще через час (уже вечерело) Проныра дал команду подойти ближе к берегу. И пояснил мне:

— Там, за тем мысом — городишко. Первое поселение на здешнем берегу. Там сойдем на берег и возможно заночуем… Будет видно.

За мысом было устье какой-то речки. Небольшой, но вполне пригодной для судоходства, во всяком случае здесь, у моря. В таких местах, естественно, и возникают поселения. Оно здесь и было — как положено, на возвышенности, которая господствовала над дельтой. Сожженное дотла. И совсем недавно — пепелище не заросло травой, пыль, грязь и прочее не смягчило резкую черноту обугленных остовов домов и частокола, оказавшегося недостаточной защитой. Риодна — страна мира, добра и покоя…

* * *

— Это что же — они воюют? — поинтересовался Ингви.

Вопрос завис в воздухе. Демон оглянулся и внимательно взглянул на шкипера:

— Эй, Проныра, а тебе не кажется, что пора бы все же ввести нас в курс дела?

— Какого дела? — в голосе купца сквозило недовольство.

— Этого, — с нажимом произнес Ингви, — ты все время кормишь нас баснями. Ну-ка, давай, рассказывай — что здесь за страна; что за королева здесь эксцентричная такая, которая гостей травит; кто города сжигает? Давай, давай — колись. Уж очень мне это не нравится.

И ткнул рукой в сторону пожарища.

— Да-а… Э-э-э… — Проныра замялся, — И рассказывать тут нечего… Вот как увидите — так сразу сами быстро разберетесь. Завтра-послезавтра доберемся до их столицы.

— Так. Начнем сначала. Как называется столица, как зовут королеву, каким богам здесь молятся, на каком языке говорят, как принято приветствовать? — на одном дыхании выпалил Ингви.

— Это все? — хмуро переспросил Проныра.

— И что носят в столице? Какие одежды? — встряла Ннаонна.

Проныра закатил глаза, тяжело вздохнул, как-то весь заерзал…

— Ну-ну… — подбодрил его Ингви, — давай, Проныра, ходи с бубей, я же не какую-то страшную тайну у тебя спрашиваю. Совершенно обычные вещи. Или ты прикидываешь, сколько бы с меня содрать за эту информацию? Так назначай цену, только смотри — не жадничай…

— Ничего такого, — совсем смутился толстяк, — никакого «содрать»… Совсем не хочу. Я расскажу. Столица называется Каменная Пристань, королеву зовут Фея Сильвенча, она ведьма, язык здесь похож на наш. Не тот же самый, но понять можно… Вот. Ах да, как приветствовать… как приветствовать… Да я вас сам представлю этой даме, а вы кивайте, кивайте…

— Ну вот видишь, совсем нетрудно оказалось. Продолжим. Значит так…

— Ой-й… — круглое смуглое лицо Проныры скривилось как от боли, — не надо больше вопросов, не надо меня спрашивать. Некогда мне, распорядиться надо про ночлег, про якорную стоянку, про ужин, про…

Речь купца перешла в бормотание, сам он тем временем самым потешным образом прямо-таки пополз вниз по лестницы, проскочил мимо пассажиров и устремился на нос. Там он подхватил за руку Второго, и зашептал ему что-то на ухо, встав для этого на цыпочки и поминутно озираясь на друзей. Ннаонна не удержалась и прыснула, а Кендаг посмотрел обалдело вслед шкиперу и сформулировал общее мнение:

— Чего это он?

— Ты ж слышал, — отозвался эльф, — как что-то сделал бесплатно, так аж больно ему стало. Как бы не помер от этого. Ты бы понежнее с ним, Ингви.

— А ты пойди, ему монетку дай за его рассказ — глядишь, ему и полегчает.

— Вот еще, ни за что не лишу себя счастья созерцать его в таком состоянии…

«Фельпют» прошел еще немного вдоль берега и наконец Проныра велел бросить якорь. Когда Ингви счел, что купец уже достаточно пришел в себя, он снова приступил к расспросам. Однако теперь спрашивал лишь о текущих планах. Проныра пояснил, что приставать к берегу не собирается.

— Не знаю я, — махнул рукой в сторону суши толстяк, — что здесь у них творится, — а потому на ночь глядя на берег соваться не хочу. Станем на якорь до рассвета. На берегу здесь лес густой, непролазный — лодке отчалить неоткуда. А подойдут с моря — заметим.

— Да кто подойдет-то?

— А кто угодно. Городишко на реке скорее всего северяне сожгли. Но быть может всякое…

— Северяне? И сюда они заходят?

— А как же. Им сюда не дальше, чем до островов Доброго моря. Может, и поближе будет.

— Постой-ка, ведь драккар не развернется в скалах — там, где мы прошли, верно?

— А им туда и соваться нечего. Дальше к северу скалы реже стоят. И от суши подальше. А ты что же, считал, что это единственный путь в Риодну?

— Ну-у-у…

— Ха-ха-ха! — довольно-таки истерично рассмеялся Проныра. — Ну так ты ничего не понимаешь в морском деле! Обратно-то… обратно-то как? Против прибоя, да без ветра-то как?

— М-да, знаешь, я как-то… и не подумал… А зачем же тогда мы там шли с этаким большим риском?

Проныра напыжился:

— Мы моряки — нам этот риск невелик, а шли там, чтобы два дня не терять: день — туда, день — обратно. Скалы обойти за два дня только можно. Ну и пойду я, — засуетился толстячок, спеша, как видно, избежать дальнейших расспросов…

* * *

Счастливчик Кари слушал перебранку за пологом палатки, ухмыляясь в седеющие усы.

— Кари, а почему ты не распорядишься пропустить Аньга к тебе сразу? — спросила Лола.

— Потому, что он слишком юн, горяч и неопытен. Пусть учится сдерживать свои амбиции.

Аньг орал все громче и громче, но личная стража Кари — крепкие мужички за тридцать — спокойно отвечали, что Счастливчик пригласит его сам, как только сочтет нужным.

— А вот теперь, пожалуй, пора, — решил Кари и постарался убрать с лица следы улыбки.

Затем он поправил пояс, который оттягивали тяжелые ножны со здоровенным мечом и выглянул из палатки:

— А-а, заходи, Великий Пацан, заходи… С чем пожаловал?

— Ты… ты ведешь переговоры за моей спиной… с врагом…

— Так, — лицо Кари сразу стало жестким, — Лола, милая, оставь нас, пожалуйста. Нам предстоит серьезный разговор.

Подождав, пока девушка покинет шатер, Кари обернулся к своему юному напарнику:

— Итак.

— Твои люди отобрали у моих ребят пленников…

— Пленников? Эти двое были послами. Они сами сдались твоим малолеткам потому, что разыскивали меня.

— Послами? Разыскивали тебя? Малолеткам? Ты… — Аньг задохнулся от возмущения, — ты напихал в наши ряды старичье, ты…

— Заткнись! — вдруг рявкнул Кари. — И слушай меня. — «Старичье»… А я по-твоему кто? Я привлек к нашему движению солидных людей с опытом…

— Разбойников…

— Да, они профессионалы. Каждый из них в деле будет стоить десятка сопляков, у которых ветер в голове. Если дойдет до дела, конечно… Я бы не хотел.

— Да нас здесь две тысячи… Мы любого сотрем в порошок.

— Ага. Вспомни, как мы начинали. Замок Реак. И поверь мне — сто обученных солдат разгонят твоих малолетних босяков вмиг.

— А твоих?

— А мои вовремя смоются.

— Как ты тогда?

— Как я тогда. Ведь я поступил правильно, разве нет? Теперь насчет моих переговоров. Эти люди были присланы ко мне графом Ирсом. Он сообщает, что вот-вот ожидает приказ разогнать нашу банду. Он, конечно, не выступит сразу, сначала потребует подкреплений, получит отказ, потом еще покочевряжится… Но если ему пришлют хоть несколько копий — тут же будет вынужден выступить против нас. И от наших молодцов останется мокрое место, если дело дойдет до драчки, понял?

— Ну-у, так…

— Да, граф не хочет драться. Он предлагает нам подобру-поздорову отправиться через границу — в Сантлак. Граница — вот она, рядом. Он даже готов заплатить за согласие.

— Ты… продашься? — утихший было Аньг вновь начал закипать.

— Ну что у тебя за слова такие — «продашься»… Я стараюсь сберечь нашу ребятню… до тех пор, пока в Империи начнется настоящая заваруха… Вот тогда и погуляем! А если даже и не выгорит — то когда все кончится я хочу, унося ноги, держать толику золотишка в руках.

— Все… кончится?

— Аньг, все хорошо в меру. Эти игры в ожидание Гилфинга-дитяти были хороши лишь до поры. Но когда-нибудь тебе придется взрослеть. Ты мне нравишься, паренек, и я бы хотел увидеть тебя взрослым… Аньг, ты же знаешь — я всегда оказывался прав. Поверь мне и сейчас.

— Что ж, значит — в Сантлак?

— Да. Рыцари, владеющие пограничными сантлакскими землями, его светлости Ирсу — как кость в горле. Они сами хуже разбойников. Он ждет, что когда мы перейдем границу — этим господам станет не до набегов на его графство. И еще он намекает, что его императорскому величеству Элевзилю II более или менее плевать, когда грабят поместья в Сантлаке. Поместий там много и их не убудет, если божьи детки чуть-чуть поиграют там… в свои странные игры…

— Политика… — разочаровано протянул Аньг.

 

ГЛАВА 18

Проныра обманул и здесь. Никакие не «завтра-послезавтра» — мы уже четвертый день шли вдоль лесистых берегов, а столица Риодны по-прежнему была где-то впереди. И по-прежнему вдалеке по левому борту все так же маячила черная стена. Эти скалы то подходили ближе к пологому зеленому берегу, то удалялись в океан, однако стена их была, кажется, сплошной. Конечно, такой защитный рубеж надежно оберегает страну Риодну от морских штормов — возможно здесь и таится источник легенды об идиллически мирной жизни этого края. И что еще интересно — мне удалось вытянуть из Проныры, что южнее проходы между черными скалами встречаются чаще и сами проходы эти шире, то есть мы миновали черную стену в самом опасном месте. Зачем? Какой-то трюк толстяка? Единственное объяснение, которое пришло мне в голову — он хотел поразить нас, да так, чтобы нам стало не до вопросов о Риодне. Странно, странно. Но с этим прохиндеем всегда все было странно — вечно какие-то недомолвки, тайны… Тем не менее, если его замысел был именно таков — то он не удался. Я просто преследовал толстяка по всему суденышку и задавал вопросы. Филька с Ннаонной, находя это забавным, помогали мне гонять Проныру по палубе и только что не вопили «Ату его!» при этом…

А тем временем пейзаж по правому борту становился все более обжитым, все чаще на берегу мы видели деревеньки, мимо нас проплывали рыбачьи лодки. Сидевшие в них люди провожали «Фельпют» равнодушными взглядами — Проныру здесь видели не впервые. Несколько раз нам встречались суда посерьезнее — «лодьи», как назвал их шкипер. Размером поменьше нашего парусника, неуклюжие посудины, оснащенные небольшим квадратным парусом, а также и веслами. Эти каботажные суда уступали «Фельпюту» и скоростью, и размерами. Они явно не предназначались для плавания далеко в открытом море… Люди здешние ничем не напоминали жителей Архипелага, скорее они были похожи на людей Мира — светлокожие и с волосами всех оттенков (не одни лишь брюнеты, как на островах). На их лицах, насколько я мог разглядеть с борта, не лежала печать всеобъемлющего счастья. Впрочем, я и не ожидал… И кстати — по берегу более или менее равномерно стояли высокие каланчи, с вершин которых курился легкий дымок. Что касается этих вышек — я и не стал спрашивать у Проныры лишний раз. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что это наблюдательные посты, предназначенные стеречь побережье от нападений с моря — ибо здесь черные скалы не были непреодолимой преградой для крупных судов. Наверняка с каждой каланчи видны две соседние — или во всяком случае будет виден густой дым с соседней, сигнал бедствия…

Ночевали мы, как и прежде, бросив якорь примерно в двухстах метрах от берега. По каким-то понятным лишь ему причинам Проныра не решался сходить на сушу, хотя никакой враждебности аборигены не проявляли, а дважды наш шкипер раскланивался с мужиками, что стояли на носу встреченных лодий — знакомые, значит. Тем не менее мы лишь однажды приблизились к местному поселению, причем Проныра выбрал, кажется, самую крохотную из встреченных деревушек — но и тут к берегу не приставали, спускали шлюпку, на которой Второй с парой наших моряков сплавал за водой и кое-какой домашней живностью (на мясо нам).

Все это время я расспрашивал Проныру о том, что же, собственно, представляет собой эта самая Риодна. Он кое-что рассказывал мне — урывками, поминутно находя повод увильнуть от ответов. Я выяснил, что здешний народ едва-едва выполз из родо-племенного устройства, когда любой старейшина рода был сам себе король в своей деревеньке. Лет двести назад или около того вдруг что-то произошло — и жизнь здесь круто переменилась. Вместо многобожия, когда здешние поклонялись сонму лесных, морских и речных духов (имя им — легион, никто никогда не мог их сосчитать) они вдруг уверовали в единого божка, которого именовали Отец-Лес. Тут же сложилась жреческая каста друидов, владеющих Силой, которая каленым железом выжгла остатки прежней религии. Впрочем, все это было давно и Проныра толком ничего не знал — по роду деятельности такие штуки его не интересовали. Зато и рассказывал это он несколько легче, чем сведения о сегодняшней жизни страны — наверное, даже радовался, что может заговаривать мне зубы, уводя разговор от того, что собирался скрыть. Мне же как раз это и было интересно — особенно в той части, что касалась друидов, владеющих пресловутой Силой… Сам-то я находил здешний фон маны настолько ничтожным, что ни о какой серьезной магии не могло быть и речи — разве что так, по мелочи… Неужели Сила — это не привычная мне магия? Или друиды насобачились обходиться без маны? Но это невозможно… кажется… А может, они просто шарлатаны…

И королева их, ведьма, Фея — какой смысл Проныра вкладывает в эти слова? Единая королевская власть, как сказал мой ненадежный информатор, тоже появилась относительно недавно — и опирается на тех же друидов. Владеющих Силой.

* * *

Каменная Пристань вполне соответствовала своему названию. Мы поднялись вверх по течению самой крупной из попавшихся нам до сих пор рек, прошли километров шесть — и перед нами встали стены каменной крепости. Прежде я на здешних берегах не замечал ни одной хоть сколько-нибудь крупной постройки из камня. Поэтому вполне резонно предположил, что каменные стены играли роль не только оборонительного приспособления (что, конечно, имело самое большое значение), но и являлись символом центральной власти. В заводи рядом с каменной крепостью стояло у крепеньких деревянных мостков с полдюжины лодий, там же причалили и мы. На берег сошли Проныра, Второй и вся наша компания. На выходе с мостков нас остановила стража — несколько бородачей в доспехах, со щитами и копьями. Вооружение было, на мой взгляд, примитивным — щиты деревянные, обтянутые кожей, копья короткие, а доспехи — кожаные куртки с короткими рукавами, на которые было нашито множество металлических бляшек или чешуек, частично перекрывавших друг друга. Мои впечатления дополнило высказывание Кендага, что, дескать, оружие этих парней — из некачественного железа. Плохое, значит, оружие, по мнению орка. Проныра объяснился с их начальником — и нас пропустили. Я обратил внимание на язык, на котором велись переговоры. Я разобрал почти все. Более того, мне показалось теперь, что и со своими рулевыми Проныра общался именно на этом языке. Он всегда в моем присутствии говорил с ними шепотом, но кое-что я, естественно, слышал. Стражники восприняли появление Проныры как должное, их старший махнул рукой — мол, идите…

У ворот крепости все повторилось. Там тоже стояли стражники, Проныра опять переговорил с их начальником (интересно, что они не могли не видеть, что нас пропустили их товарищи на берегу, в тридцати метрах отсюда — тем не менее, Проныре пришлось все объяснять еще раз) — и вот мы внутри. Во дворе крепости я огляделся — такого я еще не видел… Сами постройки не были примечательны ничем — стены грубой кладки, каменное здание в глубине двора — все выглядело очень заурядно. Но во дворе… Вдоль стен, под бревенчатым навесом тянулся ряд клеток — каменных, пристроенных к стене коробок с решетками, обращенными внутрь двора. Примерно треть клеток пустовала, остальные были заполнены. Заполнены самыми различными существами — люди, животные, какие-то странные уродцы. Я, к примеру, успел заметить медведя, огромного козла с чудовищными рогами, омерзительно жирного карлика… и вдруг в ближайшей к нам клетке — Вевен! Не может быть… Как… Прежде, чем я смог осмыслить то, что вижу, я машинально спросил:

— Вевен?

Узник бросился вперед, вцепился в прутья решетки и завопил:

— Я не Вевен, я Логен! Я был подобием на Карассе, не на Эману! Этот злодей продал меня сюда на позор, на поругание! Кто бы ты ни был, добрый человек, спаси меня! Спаси меня! Сообщи совету!..

Его вопли были тут же прерваны — один из стражей ворот подскочил к клетке и принялся с силой тыкать между прутьями тупым концом копья. Воин старался побольнее задеть гермафродита и заставить его отлипнуть от решетки, крича:

— Замолчи! Заткнись, урод! Или, клянусь Отцом-Лесом, ты не дождешься своей второй ночи!

Я, конечно, ничего не понял, но меня насторожило, что слова «злодей продал меня сюда» явно относились к моему другу Проныре. Ситуация была не та, чтобы задавать вопросы, тем более, что события продолжали развиваться — к нам направлялась целая процессия. Помимо десятка бородатых вояк нам навстречу двигались очень колоритные личности. Несколько старцев в бурых балахонах, на которые величаво ниспадали длинные седые бороды. Опирались эти деды на весьма примечательные посохи — каждая палка заканчивалась искусно вырезанной из дерева когтистой лапой, сжимавшей желтый полупрозрачный шар четырех-пяти сантиметров в диаметре. Ясное дело, янтарь — тем более, что от этих старичков за версту разило волшбой… Едва успела у меня в голове промелькнуть мысль: «они точно где-то заряжают свои палки, в каком-то щедром источнике, ведь здесь чертовски слабый фон…», как взгляд упал на даму, шедшую во главе карнавала. Весьма заметная дамочка. Ее одеяние было почти точной копией одежд старикашек — но ослепительно белого цвета. Глядя на нее, хотелось зажмурить глаза из-за этой белизны! Ее внешность… Около сорока лет на вид, слегка отяжелевшая фигура, глубокое декольте (да, еще одно отличие от прикидов свиты) приоткрывало внушительный бюст. Но что-то в ней было такое… Да черт побери — в ней, казалось, все было такое! Огромные черные глаза, так и хочется сказать — бездонные глаза! Густые черные волосы волной спадают на белые одежды, поражая контрастом цветов… Полные яркие губы… От нее исходил непреодолимый поток женственности, чувственности, желания… Эти губы, эта полуприкрытая грудь — все сулило неописуемые наслаждения, вся фигура загадочной женщины как будто истекала негой и сладкой, подавляющей волю истомой… Рядом со мной шумно вздохнул Кендаг, Филька — тот даже как-то взвыл… и тут вступил в действие мой амулет. Я в свое время напичкал его всеми защитными и покровительственными чарами, до каких смог додуматься. И этот амулет (у Ннаонны, кстати, примерно такой же — мой подарок вампирессе на шестнадцатилетие) должен был оберегать меня от любого враждебного воздействия. А вот что считать враждебным?

Есть такое распространенное выражение: «женские чары». Но здесь мы имели дело именно с чарами. То ли женщина, шедшая во главе толпы приблизилась на расстояние, на котором мой талисман активизировался, то ли мои чувства пришли в противоречие с моей же безопасностью (так, как это «понимал» амулет), но с моих глаз упала пелена — передо мной была полноватая женщина «за сорок» с чертами лица скорее энергичными, нежели привлекательными, одетая безвкусно и вызывающе — зато накрытая заклинанием, делающим ее чертовски привлекательной и желанной. И глаза не огромные и уж точно — не бездонные. Я пробормотал подходящий к случаю авенорэт — и ответом мне послужил дружный вздох Кендага и Фильки. Они тоже прозрели и увидели ее такой, какой она была в действительности — королеву страны Риодна, ведьму, Фею Сильвенчу…

* * *

Когда вся гоп-компания приблизилась к нам (а мы почтительно остановились, поджидая), Проныра важно выступил вперед и объявил:

— Ваше королевское величество! О прелестнейшая и ослепительнейшая! О многомудрая и величавая! О повелительница героев и владычица сердец! О…

Подозреваю, что этот неудержимый поток эпитетов Проныра мог изливать сутками. Теперь я знаю, какой именно смысл заключен в словах «восточное красноречие». Однако и Фее, видимо, также было известно о способностях Проныры — она тоненько хихикнула, как школьница, и продолжила неожиданно низким голосом (этот влажный голос с хрипотцой, полный сдерживаемой страсти голос, он тоже должен был играть определенную роль в охмурении всех встречных-поперечных):

— Довольно, купец! Я знаю, что ты умеешь говорить красно и затейливо. Мне это по душе… и когда-нибудь… возможно… я отблагодарю тебя лучшим из способов… — королева вновь рассмеялась, но теперь это был приглушенный горловой смех, достойный примы из провинциального театра самодеятельности, — а пока расскажи мне об этих, что стоят за твоей спиной.

Мне не очень-то понравилось, что я и мои друзья — «эти за спиной», но пока что казалось, что лучше промолчать и подождать развития событий. Зато Проныра, ни капли не смущаясь, продолжил:

— О многознаменитая краса, перед тобой те, кого сказители твоей славной страны именуют «детьми ложных богов» — и каждый из них высокородный знатный муж своего племени. Один — князь эльфов, другой — лорд орков. Тебе, несомненно известно, о осведомленнейшая из владычиц, что оба эти титула являют собою нечто среднее между званием тана и короля, которые единственно приличествуют благородным людям твоей страны. Оба они великие воины, каждый по-своему, и полны отваги, но оба в свое время были побеждены третьим из этих и дали клятву верно служить ему. Третий, — толстяк ткнул пальцем в меня, я тут только заметил, что он все это время смещается куда-то в сторону, — демон, вызванный из-за пределов доступного нашему пониманию пространства колдовством великого кудесника. Сила его велика, могущество почти беспредельно. Он один своим волшебным мечом бился с целой армией — и не был побежден, он одолел многих героев своего края и совершенно неисчислимое количество простых дружинников, он сразил в битве самого Трорма Оди, о котором слыхали здесь все, он превозмог даже вурдалака, внушавшего страх всем добрым людям и сразил оного у порога его мерзкого неприступного логова. А дочь того вурдалака взял в плен и вот эта дева — она и есть. Совсем недавно, прямо на моих глазах в великой битве моих земляков с северянами она лишила жизни первого воина Архипелага, царя Току Торгича, прокусив ему горло и до капли выпив кровь… Все это диковинные и необычайные существа, равных им не сыщется в целом свете — и все они доставлены к твоему порогу мною, о прекраснейшая, чье лоно ненасытно, чья мудрость несравненна, чье любопытство неудовлетворимо, чьи воины полны отваги, чье королевское могущество непобедимо…

Слова лились и лились из этого бездонного источника красноречия, а сам Проныра все бочком-бочком смещался в сторону, пока не оказался рядом со своим ручным великаном Вторым, за спину которого, кажется, готов был нырнуть. Те есть Проныра был готов к тому, что запахнет жареным, так что ли? Все его слова были как будто лестными, но оставляли неприятный осадок. Какие-то, я бы сказал, грязные похвалы, липкие похвалы. Словно торговец-обманщик нахваливает подгнивший товар… И к чему все это… А мы стояли и молчали — и боюсь, кроме меня никто не понял до конца смысла речи Проныры. Кажется, ни один из моих спутников не овладел в такой мере языком островитян — а здешняя речь действительно представляла собой просто диалект этого языка. Или наоборот… В общем, я кажется должен был что-то предпринять, но вместо этого слушал как болван, не понимая, что, собственно, происходит… Из ступора меня вывел голос Фильки:

— Эй, он что — продает нас этой бабе, что ли?

 

ГЛАВА 19

— Проныра, что это значит?! — рявкнул я.

Толстяк старательно проигнорировал мой возглас, хотя не мог не слышать — как и Фильку, сформулировавшего свой вопрос на общем. Тем временем, королева, также старательно делающая вид, что мы не возражаем, шажок за шажком приблизилась, плотоядно пожирая всех по очереди взглядом. Ее глазки маслянисто поблескивали, перебегая с одного лица на другое, пальчики шевелились, напоминая паучьи лапки — она была похожа на толстую кошку, перед которой в ряд выставили несколько мисок ее любимых лакомств (а именно четыре, можно сказать). Рот дамочки приоткрылся в идиотском оскале, она промурлыкала:

— Отлично, купец, отлично. Диковинные гости, редкие и замечательные… О, это сулит многое… много ночей сладостного труда на пути Служения и Познания… Ты угодил мне, купец…

— Как всегда, о несравненнейшая, — гаденько ухмыльнулся Проныра, выглядывая из-под локтя своего Второго, — Но я осмелюсь напомнить о награде, о великолепная… Мне великих трудов стоило доставить таких исключительных гостей к твоему двору, о многославная и обильная достоинствами…

— Да, таких… гостей… — мне очень не понравилось, как она произнесла «гостей», — у меня еще не бывало. Ты получишь сундук наилучших мехов и двадцать перьев из хвоста птицы радонк…

— За каждого, о щедрейшая, не так ли? Итого четыре сундука и восемьдесят перьев…

— Пусть так, о ненасытнейший, — Фея уже, казалось, тут же забыла о Проныре, полностью отдавшись созерцанию.

Я совершенно не привык к такому обращению и к тому, что моим словам уделяется столь мало внимания. Тем более, что Проныра только что изложил мою репутацию. А поскольку эти сведения никого не смутили — мне надлежало проявлять осторожность. Королева сделал еще шаг и остановилась против меня (выбрала из всех, что ли?), провела кончиком языка по полным грубовато подкрашенным губам и протянула ко мне свою лапку… Созерцание ее дрябловатых прелестей окончательно вывело меня из прострации, срочно требовалось что-то предпринять, чтобы прекратить сумасшедший балаган. Я заученным движением выхватил Черную Молнию (так-то, настоящие герои на любые трудности реагируют одинаково — молодецким взмахом меча). Вжик! — вороненая сталь прорезала воздух перед самым носом сексуально озабоченной дамочки и снесла навершие с колдовского посоха, который ведьма сжимала в левой руке. Ее рот искривился, глаза скосились и проследили траекторию падения волшебной цацки… Боже, как она заорала… И что тут началось!..

Старички тут же подскочили и окружили королеву, Проныра юркнул за спину гиганта-рулевого, вояки кинулись на нас, потрясая своими палками и железяками… А она все орала… Если целью ее воплей было известить округу о собственном возмущении — то она своего добилась. Теперь все добрые обыватели в радиусе нескольких километров (ну может быть, за исключением совершенно глухих) знали — ее величество расстроились и орут… как зараза…

Тем временем мы с Филькой и Кендагом встретили набегавших гвардейцев, тогда как Ннаонна на удивление благоразумно обернулась навстречу стражам ворот, которые собрались напасть на нас сзади. Мы втроем управились раньше — и я успел полюбоваться, как работает вампиресса. Когда я обернулся, на ногах еще стояли трое, а наша девочка металась среди них как вихрь. Раз, два — и все враги повержены, мне даже показалось, что двое вояк проткнули копьями друг друга, промахнувшись, когда она пролетала между ними… Впрочем, я не уверен, так как ее движения опережали и мой глаз… Короче говоря, так или иначе — ворота, которые эти дурни не подумали закрывать, были свободны. Мы и бросились туда. Я притормозил, заметив, что старые пердуны, сгрудившись вокруг своей сирены, нацеливают нам вслед магические жезлы и ноют какие-то заклинания. Заколдованных доспехов у меня не было, но имелся амулет, который должен был так или иначе помочь. Поскольку у моих друзей не было и такой защиты — не оставалось ничего другого, кроме как постараться прикрыть их. Я остановился вполоборота к врагам и поднял меч, заслоняясь его широким лезвием — ничего более похожего на щит у меня не было. Наконечники посохов качнулись в мою сторону — и с них сорвались сгустки зеленого пламени. Левую руку обожгло, но это ерунда — большую часть злой магии принял багровый янтарь на лезвии Черной Молнии. Буквально всосал, впитал. Я ведь уже замечал новые свойства, приобретенные мечом той страшной ночью у Северных ворот Альды. Теперь он жадно поглощал любой концентрированный поток маны — сфокусированный в боевом заклинании тоже. К счастью.

* * *

Не дожидаясь повторного залпа я кинулся к воротам. И пока не оказался снаружи — очень, знаете ли, сильно ощущал, какая же у меня огромная спина, как, наверное, удобно целиться в такую здоровенную мишень… Проскочив портал, я тут же метнулся в сторону, за угол — и тотчас мимо меня с гулом пронеслись заряды волшебного пламени, прочерчивая дымные трассы и щедро разбрасывая потоки шипящих искр. Один из сгустков колдовского огня угодил в реку и поднял гремящий столб воды, но я уже не смотрел — я изо всех сил бросился следом за своими приятелями. По дороге, ведущей к лесу, мимо причала, у которого стоял «Фельпют», мимо стражи на мостках, наблюдавшей за нашим представлением, разинув рты. Когда следом за нами из ворот показались дедки и те из вояк, кто мог стоять на ногах — тогда и эти бойцы поспешили присоединиться к погоне. А я бежал следом за орком, эльфом и вампирессой — и размышлял о том, что как скороход любой из них даст мне сто очков и что угнаться за ними просто невозможно… И левая рука становилась все тяжелее и тяжелее… Когда же я оторвал взгляд от своих сапог — оказалось, что друзья остановились неподалеку от лесной опушки: Филька натягивает лук, а Ннаонна делает мне какие-то знаки и что-то кричит. Поняв, что я все равно не слышу — она сорвалась с места и кинулась мне навстречу. Мне ничего не оставалось делать, кроме как поторопиться — я попытался переставлять ноги чуть чаще. Почти безуспешно. Вампиресса подлетела ко мне (она-то носилась, как перышко) и сердито закричала:

— Стой! У тебя кровь идет… Дай руку посмотрю…

В этот миг Филька пустил стрелу. Один из настырных старикашек уселся на дорогу, обнаружив у себя в брюхе оперенное древко. Остальные (до сих пор они, как и я, с натугой пыхтели и хрипели, не отрывая глаз от дороги) заметили, что мы остановились. Они притормозили и подняли посохи, явно собираясь снова нас пугануть.

Я задыхался от бега, поэтому без лишних слов схватил Ннаонну за рукав и поволок ее мимо Кендага и Фильки под защиту деревьев, орк пристроился следом, Филька выстрелил еще раз и тоже бросился бежать. Залпа зеленого пламени не последовало — возможно, старички опасались запалить лес… Филька, пролетая мимо меня, на бегу осведомился:

— Ну что, поднажмем?

И я сделал вид, что поднажимаю. Дорога миновала лесок (он оказался невелик), пересекла черные перепаханные поля, затем взбежала на поросший диким кустарником холм. За кустами мы остановились и перевели дух, Ннаонна кинулась бинтовать мне руку… Затем мы переглянулись, Филька не выдержал первым и расхохотался — мы вслед за ним. Давно я так не смеялся…

…А эти воины оказались не такими уж и лохами — они вовсе не спешили преследовать нас без своей главной ударной силы — старых колдунов, а те сильно сдерживали погоню, безнадежно проигрывая забег… Вообще-то, по-моему мало-мальски грамотный колдун обставит простого смертного в любом виде спорта, но видимо тот, кто обучал старичков магии, позабыл расширить их кругозор, сосредоточившись на преподавании искусства пускания зеленого огня… Убедившись, что погоня безнадежно отстала, мы продолжили путь в более спокойном темпе. Вскоре дорога вновь нырнула в лес. Еще полчаса пути — и я почувствовал, что больше не могу. Сытая, пьяная и ленивая жизнь на Эману совершенно расслабила меня… Я с тоской поглядывал на Фильку, возглавлявшего шествие. Физкультурник хренов… Кендаг, в очередной раз оглянувшись на великого короля, который еле плелся в хвосте своей грозной армии, объявил:

— Вы как хотите, а мне нужно отлить, — и побрел в кусты. Пожалел меня, значит — давал возможность передохнуть. Я отступил с дороги в сторону и привалился к стволу дерева. До меня донесся яростный шепот вампирессы, наехавшей на Фильку: «Ты что? Куда ты гонишь? Ты что — не видишь, что он ранен, он кровью истекает! Он же нас защитил, собой заслонил…» Филька что-то пытался лепетать в свое оправдание, а затем вдруг широко улыбнулся и объявил:

— Ну что, привал? А то я уже устал бегать, — и победоносно глянул на Ннаонну, вот, мол, какой я молодец.

Спорить мне не хотелось — привал, так привал. И я с наслаждением «привалился». Я и впрямь подустал, рука болела все сильнее, а фон маны был так слаб, что я едва мог наскрести ее на простенькое оздоровительное заклинание. Поневоле сформулировался вопрос: «Откуда старички набрали ману в свои палки? Ведь где-то они же ее черпают, если не жалеючи расходуют на такие мощные залпы…»

* * *

Ингви кряхтя поднялся на ноги и потянулся.

— Ну что, побежим дальше? — с энтузиазмом осведомился Филька.

— Куда? — осадил его демон. — Прежде надо решить, куда мы бежим.

— Ну вообще-то убраться от этой одержимой подальше не мешало бы… — высказался Кендаг. Редкий случай — орк был почти согласен с эльфом.

— Ну хорошо, — пробормотал Ингви, — мы продолжаем двигаться по этой дороге подальше от ее крепости… Но куда мы так доберемся? Каждая дорога куда-то ведет… Я, конечно, великий следопыт, но даже мне ясно, что этой дорогой часто пользуются. А вы что скажете, «дети ложных богов»?

— Это каких же это ложных? — мрачно осведомился Филька, — это ты кого так назвал?

— Не я, а Проныра вас так назвал. Остынь… Ну так что скажете об этой дороге?

— Во-первых, дорогой действительно часто пользуются, — откликнулся Кендаг, — а во-вторых сюда кто-то приближается. Нам навстречу. Лучше давайте-ка в кусты.

Сидя в придорожных кустах, беглецы переждали, пока по дороге проследуют несколько неуклюжих возов. Каждый воз тащили по два мужика. Когда обоз, направляющийся наверное в Каменную Пристань, проследовал мимо и друзья вернулись на дорогу, Ингви заявил:

— Не знаю, как вас, а меня это зрелище очень вдохновляет. Похоже, что у них нет тяглового скота, а значит — и верховых лошадей, скорее всего, тоже нет.

— Тогда и погони опасаться не надо! — радостно подхватила Ннаонна.

— Ну, это еще как сказать… Морем-то, при попутном ветре… Впрочем их лодьи, кажется, тихоходны… Можно надеяться, что и морем нас не обгонят… Хотя…

— Сначала, — заявил Кендаг, — мы должны решить, что мы вообще-то будем делать. Нам нужно как-то добраться до нормальных стран… А что касается погони — я думаю так. Пока мы шли вдоль берега на «Фельпюте» — мы обогнули здоровенный кусок суши. А эта дорога (орк для наглядности притопнул) — она все время забирает в сторону от моря. Похоже, что ведет напрямую сквозь полуостров, вокруг которого мы плыли — прямо к сгоревшему городку.

— Пожалуй, — согласился Ингви, — а сгоревшее поселение — север владений нашей безумной Феи. Пожалуй, стоит продолжить путь по этой дороге. С одной стороны — ближе к «нормальным странам», с другой стороны — подальше от Каменной Пристани. И еще — мы срезаем путь по сравнению с окружным путем — морем вдоль берега… Вроде так… Ну, если они соберутся в погоню — то именно по этой дороге в первую очередь. Хотя те мужики с телегами им скажут, что нас на дороге нет. Что они тогда решат…

— Ингви, ты всегда все усложняешь, — подал голос эльф, — мне нет охоты ломать голову над тем, что решат дуралеи в крепости.

— Ингви, как нам отсюда выбраться? — требовательным тоном спросила Ннаонна, — ну Ингви, ну ты же всегда что-то придумывал…

— Придумывал… Н-ну… Доберемся до одной из тех речек, например… И попытаемся захватить лодью… А на ней — выйдем в море.

— Опять море… — скривился Филька, — холодное, пустое море… Здесь, хотя я и почти не ощущаю дыхания Матери, но все же…

— Ингви, — возразил и Кендаг, — эти корыта не предназначены для плавания в открытом море. Мы не сможем на нем плыть далеко. Или ты что-то еще придумал?

— Н-ну… можно, конечно, еще подумать, но пока ничего лучшего я не… В общем так, насколько я могу судить по товарообороту — поставки южных товаров с Архипелага в Империю носят постоянный характер, а значит — корабли с островов здесь периодически должны появляться — не один лишь Проныра. Стало быть, можно попытаться перехватить такой корабль — и подрядить его до Эману… Пока ничего более умного я не сообразил, так что давайте двигаться…

Через десять-одиннадцать километров пути Филька, шедший чуть впереди, остановился и поднял руку. Обычно он так поступал, почуяв впереди какое-то движение. Его эльфийские зрение, слух и обоняние настолько превосходили человеческие, что друзья всегда успевали спрятаться в придорожных зарослях и ни разу не были замечены прохожими. На сей раз Филька, подав знак, не спешил убираться с дороги, а напротив — ждал, пока к нему подтянутся остальные — впереди был поселок. Следуя принятой тактике, его было решено обойти стороной, не показываясь местным на глаза. Опять-таки полагаясь на способности эльфа, беглецы углубились в лес и миновав деревню (небольшое поселение на перекрестке) вышли на другую дорогу, ведущую вглубь континента. Это была идея Кендага — двигаться не по основному тракту, а параллельно ему — по проселкам. Новая дорога использовалась куда реже, чем прежняя и лишь немногим отличалась от тропы — разве что больших деревьев на ней не росло… Через пару часов путники вышли к другому поселению — куда больше предыдущего. Это был достаточно крупный поселок, расположенный на холме и обнесенный рвом и валом, по гребню которого шла плетеная изгородь, впрочем, не слишком грозного вида. Особняком от большинства домишек стояло уродливое двухэтажное здание, сложенное из громадных бревен. Похоже было, что это — жилище местного вождя или помещика, в общем — здешнего хозяина. Во встреченной прежде деревушке не было ничего подобного.

Это поселение также было решено обойти стороной, а затем все, кроме Фильки присели отдохнуть. Эльф отправился на поиски дороги, которая вела бы в нужном направлении. Возвратившись, Филька обругал Кендага, предложившего такой маршрут и объявил, что никакой такой дороги нет — а есть только тропа, которая вообще почти не заметна. И никто не нашел бы ее, не будь с ними эльфа, которому лес — дом родной и раскрытая книга. Кендаг вяло огрызнулся, что дескать, придумал он правильно — а для всей черновой работы у них имеется эльф, и что Лорд Внешнего Мира не виноват, что эльф этот — хвастун и неумеха… Впрочем, перепалки не получилось — все слишком вымотались… Поэтому, отойдя от деревни достаточное расстояние, путники выбрали подходящую поляну чуть в стороне от тропы и устроились на ночлег…

Сидя у костерка и обсасывая косточку подстреленного эльфом тетерева, Ннаона объявила:

— Теперь я знаю, зачем Проныра нам подсовывал снотворное — заранее хотел проверить, сможет ли нас усыпить и продать этой тетке тепленькими. Интересно, получил ли Проныра свою награду-у-а-ах-х… — конец фразы превратился в зевок…

— Не знаю, как награду от сумасшедшей королевы, а попадись он мне — точно получит! — мрачно молвил Кендаг, всаживая в толстую ветку кинжал, которым только что резал дичину…

— А я вам так скажу, — отозвался Филька, — награда Проныры — последнее, что меня заботит. Но с Кендагом я согласен. Слышь, лорд, поймаешь его — оставь и мне кусочек…

Только Ингви молчал, глядя в костер. Его интересовал только источник маны, из которого запаслись старики. Без своей магии он чувствовал себя очень неловко…

 

ГЛАВА 20

Ингви проснулся на рассвете. Он осторожно отстранил Ннаонну, которая в поисках тепла прижалась к нему и сладко сопела в ухо. Демон выполз из-под плаща, оставив его вампирессе и тихо как только мог встал. Было зябко, угли костра едва тлели под седым слоем пепла. Землю вокруг устилал иней. Филька открыл глаза и поднял голову, Ингви отрицательно покачал головой и побрел в кусты. Затем вернулся, поправляя пояс и позевывая, обошел кострище и уселся на ствол поваленного дерева. Закрыл глаза, взял в ладони янтарный шарик из кармашка на ремне и зашевелил губами, пытаясь вытянуть из окружающего пространства хоть толику маны. Лес хранил молчание…

Из транса Ингви вывел голос Кендага:

— Ну как? Получается?

— Не очень. И это странно. Здесь все не так. Видишь ли, друг Кендаг, я с трудом нахожу здесь ману, а те старики в крепости палили в нас очень лихо… И не экономили.

— Ничего, не переживай. Мы выбирались из всяких переделок, выберемся и из этой.

— Да, — очень бодро присоединился к разговору Филька, — ты не переживай, ведь мы с тобой. А значит пока твоя магия слаба — мы прикроем! Чем переживать — лучше огонь раздуй. Птицу будем есть.

И эльф начал выбираться из кокона, сооруженного им из плаща. Ингви послушно принялся раздувать угли. В конце концов огонь все же разгорелся. Проснулась и Ннаонна. Все принялись заниматься всевозможными утренними делами — потягиваться, почесываться, по очереди бегать в кусты… За завтраком Ингви задал вопрос, который вертелся у каждого на языке, но все избегали произносить вслух:

— Ну, у кого какие мысли за ночь возникли?

Все молчали, наконец эльф промямлил:

— Я это… подумал… в море — так в море. Всяко лучше, чем здесь. Что-то настолько мне здесь не по себе… Ну не мой это лес. Хотя вроде бы и ничего такого… Все знакомо, но… этот лес не для эльфа. Вот.

Закончили завтрак и собрались в путь друзья в молчании… И в молчании тронулись в дорогу. Тропа, которая вела их через лес, действительно была довольно жалкой и к тому же отклонялась от принятого беглецами направления, забирая несколько влево — в сторону континентальной части королевства. Однако углубляться в чащу, чтобы выдержать курс, не хотелось никому, даже эльфу, как ни странно. Тропа вывела путников к реке, которая не выглядела подходящей для судоходства. План перехватить лодью временно пришлось отложить. Реку перешли вброд и двинулись дальше по тропе, которая некоторое время шла вдоль берега речушки, а затем опять углубилась в лес. Тропа пропетляла по лесу километра два — и вышла к довольно большой дороге.

— Ого! — заметил Ингви, — эта часть страны, похоже, довольно густо населена. Дорога опять… набитая такая.

— М-да… — пробурчал орк, склоняясь и изучая следы, — и совсем недавно по ней прошло несколько десятков человек. Шли туда же, куда и мы.

— Ладно, что будем делать? Тропа наша шла именно сюда — на дорогу, а дорога, похоже, выведет нас на прежний тракт, с которого мы специально ушли. Кендаг, избегать главного тракта предложил ты. Что скажешь?

— Да не знаю… Но вот эти люди, что здесь прошли…

— Вооруженные, — вставил изучивший следы Филька (эльф не желал, чтобы последнее слово оставалось за Кедагом, поскольку считал себя лучшим следопытом), — вот глядите — здесь он на копье оперся.

— А может это посох, — усомнилась Ннаонна.

— На посох он бы опирался при каждом шаге, — объяснил Филька и указал на другой видимый только ему след. — Вот как этот.

— Неужели за нами погоня?

— Вряд ли… — усомнился Ингви, — так быстро… Нет, не должны бы. То есть погоня, конечно должна бы быть — мы им крепко хвост прищемили… Но не с такой же скоростью…

В конце концов друзья решили не плутать по лесным дебрям, которые даже эльфу были не по душе и воспользоваться дорогой. Филька опять повел беглецов в ускоренном темпе — всем хотелось взглянуть на отряд, идущий впереди. Догнать удалось только к концу дня, хотя местные шли не особенно торопясь. Задерживала продвижение необходимость сворачивать в кусты, едва Филька заявлял, что впереди на дороге кто-то есть. Беглецы по-прежнему предпочитали сохранить инкогнито.

Идущие впереди действительно оказались мужчинами, вооруженными еще похуже, чем стража Каменной Пристани. Но то были профессиональные воины, а эти скорее всего — ополченцы из какой-то отдаленной деревни. Что это за отряд и с какой целью он идет на север — было непонятно. Друзья на всякий случай обогнали местных вояк, совершив марш-бросок по лесу, затаились в кустах и внимательно оглядели этих ополченцев. Просто бородатые мужики в овчинах с копьями, топорами и деревянными щитами, понуро бредущие по дороге. Во главе колонны шли несколько вояк, вооруженных получше — в шлемах и чешуйчатых панцирях, с мечами и боевыми секирами на поясах. А также один бородатый мужчина в бурой накидке и с волшебным посохом (похожий на каменнопристанских старикашек, но гораздо моложе). Всего в отряде было около трех десятков человек.

Затем новый забег по лесу — и друзья вновь опередили местных, чтобы продолжить путь по дороге, не опасаясь наткнуться на засаду. Пройдя несколько сот метров в быстром темпе, путники решили, что можно «сбавить обороты», как вдруг Филька, шедший, как и прежде, первым, резко остановился и замер, уставившись под ноги:

— Ерунда какая-то! Впереди, похоже, еще один отряд…

* * *

— Что же это у них такое творится? — задумчиво произнес Ингви, — воины спешат на какой-то сбор… Неужели нас ловить?

— Филька, а этот отряд — он большой? — поинтересовалась Ннаонна.

— Поменьше прежнего — человек пятнадцать-двадцать, как будто. А что?

— Всего-то… — фыркнула вампиресса, — а давайте их догоним и спросим, куда они идут? Просто.

— В самом деле! — оживился эльф. — Что скажешь, Ингви? Их всего ничего, нам они не страшны. Если они и впрямь за нами гонятся — побьем!

Ингви в задумчивости потер лоб:

— Если они не знают, где мы — то, возможно, нам бы не стоило объявляться, а впрочем… Давайте! Осточертело по кустам шастать, а так, наверное, все и узнаем. А то непонятно, что с нами было — и сейчас непонятно что вокруг происходит…

Друзья снова двинулись по дороге в ускоренном темпе, снова обогнали колонну местных, обойдя их лесом и затаились в кустах, поджидая отряд. Вскоре он показался из-за поворота. Восемнадцать человек — почти все вооружены едва ли не хуже предыдущих вояк, разве что за исключением двоих, выглядящих предводителями. Во главе отряда брел молоденький юноша, почти мальчик, в чешуйчатом доспехе (таком же, как у королевских воинов в Каменной Пристани), в кожаном шлеме, усиленном роговыми полосами и медными обручами и с мечом на поясе. Рядом с ним вышагивал, что-то бормоча молодому, пожилой сутулый воин с длинными седыми усами на морщинистом лице, вооруженный примерно так же, только на поясе у старшего был не меч, а топор. У обоих доспехи выглядели при ближайшем рассмотрении довольно жалко — вместо недостающих металлических пластинок были приделаны роговые, меховая оторочка обтрепалась… Впрочем, меланхолично бредущие за ними вояки выглядели и того хуже, вместо панцирей их защищали толстые овчины мехом наружу (почти у всех — дырявые и протертые до пролысин), а топоры на их поясах были не боевым оружием, а обычными топориками, какими пользуются крестьяне и лесорубы…

Пока местные плелись мимо, Ингви успел расслышать, что старший предводитель что-то толкует молодому о скором ночлеге. Поэтому дождавшись, пока вояки протопают мимо и удалятся на достаточное расстояние, Ингви предложил:

— Я думаю, не стоит их сразу считать врагами, попытаемся сделать вид, что мы — друзья, хотя и чужеземцы, — с этим никто не спорил, притвориться местными им все равно бы не удалось, — а поэтому мы их обгоним, благо они идут не спеша, отыщем подходящее для стоянки местечко и расположимся на ночлег, как ни в чем не бывало. Они скорее всего присоединятся к нам, а разговор удобнее начинать, как «хозяевам» лагеря, они придут к нам и будут более или менее «гостями»…

— Смотри, Ингви, — пожал плечами Филька, — говорить с ними будешь ты, тебе и решать. Мы же их тарабарщины все едино не поймем…

С этим были согласны все — и друзья торопливо углубились в лес, причем Ингви велел эльфу подстрелить какую-нибудь живность, чтобы хватило и «гостям». Пусть, мол, подходят к их лагерю и присоединяются, угощаются — полезно для начала разговора. Филька натянул тетиву и пошел чуть впереди, высматривая добычу. Когда он подстрелил нескольких птиц, друзья вновь вышли на дорогу (еще раз обогнав местных) и пошли по ней, внимательно оглядываясь по сторонам и высматривая место для лагеря.

Вскоре подходящее местечко нашлось — ровная полянка прямо у дороги справа, а напротив — хорошо утоптанная тропа, ведущая влево, в лесную чащу. На поляне лежал хворост, словно заранее приготовленный для костра.

— Отлично, здесь и станем, — решил Ингви. — Похоже, что это место как раз и используется местными для лагеря, вон и кострища… Здесь часто ночевали… Давайте, располагайтесь. К приходу «гостей» наш лагерь должен выглядеть так, как будто мы давно тут стоим…

* * *

Все сложилось, как нельзя лучше. Когда на дороге показались местные — у нас уже все было готово. Мы сидели вокруг костерка и жарили Филькину добычу… Я помахал рукой, приветствуя и приглашая к костру — и младший воин тут же пошагал к нам, как будто так и надо. Седоусый пытался прошептать ему на ухо какие-то возражения, но тот лишь махнул рукой. Тогда и старший, видимо сдавшись, повторил его жест и подсел к нам. Их войско, не ожидая особого приглашения или команды тоже подтянулось к нам. Филька подкинул дровишек, разводя огонь побольше, Кендаг широким жестом предложил им угощаться, а бородачи принялись доставать свои припасы — хлеб, сыр, еще что-то… Рядом они принялись разводить еще пару костров, чтобы не жаться у одного.

— Привет вам, путники, — обратился к нам младший воин, — я Павлон, сын тана Ольшанки, а это мои земляки…

Они идут на север по призыву Карамока Хромого, Стража Побережья, который получил какие-то сведения о готовящемся крупном нападении разбойников и собирает все силы Риодны, чтобы устроить врагам хорошую встречу… Затем парнишка выжидательно замолк, очевидно предоставляя мне возможность представиться. Поскольку он не назвал по именам своих — то и я ограничился тем, что назвал себя. Я сказал, что я служил у купца с Архипелага, что я со своими спутниками подрядился охранять его в пути. Что на нас напали морские разбойники, а мой наниматель и его земляки — отъявленные трусы и что они попрятались по щелям, пока мы дрались с разбойниками (здесь я продемонстрировал запятнанную кровью повязку на левой руке). Что зовут меня… Альда. Да-да, такое странное имя — Альда-воин. Ну, пока мы сражались — налетел шторм. Наши корабли бросило на скалы, драккар разбился вдребезги, а мы на обломках добрались до суши… Ну, а затем мы побывали в Каменной Пристани и просили королеву помочь нам добраться до островов, а эта мудрая и прекрасная дама сказала, что мы можем присоединиться к войску Карамока Хромого, сражаться с ним вместе и получить свою долю добычи. А там уж… Я сделал неопределенный такой жест рукой и искоса глянул на своих собеседников. Вроде бы все в моем рассказе было принято как должное, а старый воин промямлил:

— Ну да, ежели победим — то ваши, с островов, сюда налетят как мухи на дерьмо… Добычу перекупать… С кем-то из них и вернетесь…

Дальше, слово за слово — и я потихоньку узнал куда больше, чем от Проныры. Королева, Фея Сильвенча, по словам моего юного приятеля была просто сексуальной маньячкой с претензиями. Она служила Отцу-Лесу тантрическим путем и стремилась всячески расширить свой опыт, совокупляясь со всевозможными странными и необычными партнерами, в том числе она перепробовала множество экзотических уродцев и практически весь животный мир Риодны… Впрочем, сам Павлон считал ее поведение истинно царским, а саму тетю именовал не иначе, как «роскошной» и «желанной». Он даже по-своему завидовал обитателям клеток в Каменной Пристани, вкусившим от ее прелестей — все это были э-э-э… скажем так, жертвы ее экспериментов в любовной сфере — а для свободного человека (тем более, подданного Феи) провести ночь с этой ведьмой было высшей формой награды. Сам вышеупомянутый Карамок (лучший полководец Риодны, гроза всех врагов), хоть и Хромой — а четырежды удостаивался права провести ночь с «несравненной»… Кроме того, она — не только писаная краса, но и мудрейшая из мудрых, перед ее умом преклоняются даже почтеннейшие друиды, которыми она окружила себя…

Уже стало довольно темно, когда на дороге показался первый встреченный нами отряд. Я думал, что они уже давно устроились на ночевку… Собеседник мой сразу погрустнел и буркнул, указывая на шагающего во главе вновь прибывших чернобородого воина:

— Понок Черный, тан Тринии, мой сосед… Мы оба сватаемся к Адане, наследнице Вернитара Богатого…

Воины из Тринии расположились на ночлег чуть в стороне, а сам Черный приблизился к нашему костру на несколько шагов и постоял недолго, ухмыляясь… Затем пошел к своим.

— У него больше воинов, — грустно объяснил мне пожилой усатый воин, — наш тан, отец Павлона болен, а ольшанский друид стар и скоро помрет… Если Понок Черный отличится в бою — он станет зятем Вернитара.

— А можно, — робко спросил Павлон, я всем буду говорить, что вы тоже — мои воины, а? У меня так мало людей… А я прослежу, чтобы вас при дележе не обошли…

— Ладно, валяй… — щедро разрешил я. Меня это вполне устраивало — идти дальше под прикрытием.

Минут двадцать спустя я почувствовал, что у меня затекли ноги и встал пройтись, Ннаонна тут же ко мне присоединилась. Я сделал несколько шагов в сторону тропы, ведущей от нашей стоянки в лес и вдруг обнаружил рядом с собой друида из отряда Понока, который, кажется, собирался идти по ней. Он смерил нас с Ннаонной взглядом и заявил:

— Эй, чужеземцы, или кто вы там, остерегайтесь ходить этим путем, ибо он ведет в злое место, к логову упырей и вурдалаков… Только друид, наделенный Силой, осмелиться идти туда.

— Ой, Ингви, давай пройдем туда, посмотрим, хоть немножечко… — тут же заныла Ннаонна. Бедняга, услышав об упырях и вурдалаках, она вдруг подумала, что отыщет подобные себе существа… Чушь конечно, я же видел, что ее «вампиризм» — это хитрое изобретение какого-то ловкача, ее предка… Но она так смотрела на меня…

Я вытащил из ножен Черную Молнию и шагнул во тьму:

— Ну что ж, если желаешь… — если ей так хочется, поглядим, как рассыплется в прах еще одна легенда… Как обернется пшиком еще одна сказка…