Первым опомнился Гангмар, пославший в чудовищного младенца пучок черных искр-стрел. Не долетев до цели, его снаряды занялись белыми сполохами и истаяли, рассыпавшись ворохами искр.
— Берегись, — рявкнул Черный, делая шаг вперед и заслоняя собой подругу.
Оказалось — не зря. Младенец-великан сдвинул редкие белесые брови в злой гримасе (что в другой ситуации могло бы показаться комичным, но сейчас производило жуткое впечатление) и выпустил серию белых лучей-молний. Его удар сопровождался визгом и треском. Женщина за спиной черного монстра раскинув руки испустила певучий возглас, словно пропела музыкальную фразу. Вокруг них с Гангмаром разлилось зеленое сияние, поглотившее белые молнии, но Темный пошатнулся. Второй белый залп — женщина воскликнула:
— Я долго не продержусь! Если у тебя есть какой-то план, то исполняй его! Скорее!
— Сейчас, любовь моя, — Гангмар и в самом деле был чем-то занят, он даже не попытался нанести новый удар, который отвлек бы их противника.
Наконец Черный развел широко своими лапами — и вокруг них с подругой один за другим начали открываться колдовские порталы. Черные, расцвеченные по краям сполохами разных оттенков… Зеленый, синий, желтый, красный — еще и еще! Не успел бог-дитя повторить свой залп, как из порталов буквально повалили, размахивая посохами, толпы людей. Мужчины всевозможных возрастов, в совершенно различной одежде — их всех объединяло одно. Каждый держал в руке посох, увенчанный янтарным шаром, каждый явился по призыву своего божества на бой с Врагом Мира…
Друиды Риодны, призванные Отцом-Лесом, волхвы северян, явившиеся на зов Морского царя, шаманы далекого юга, что поклоняются Черному Зверю, белобородые давены из-за пустыни Предел (те, что служат Песочному Человеку), райхсы с берегов Стылого моря (славящие Ледяного великана) и многие другие — все они явились по призыву своего повелителя. Того самого, многоликого, что с давних пор наделял их Силой и велел готовиться к великой битве с врагом… Сегодня они позабыли о взаимной ненависти и распрях, неизменно сопутствующих соседству народов (которые к тому же поклоняются столь разным божествам!), сегодня их собрала великая цель, главная цель их жизни…
Толпа в разноцветных одеждах окружила две огромные фигуры, черную и зеленую — и ощетинилась посохами, навершия которых блистали янтарем. Гангмар опустился на колено, увлекая за собой подругу. В этот миг Гилфинг-дитя выбросил вперед пухлые ладони, нанося новый удар. Белые молнии устремились к его противникам, навстречу им взметнулись посохи — и магические снаряды мгновенно исчезли, поглощенные жадным янтарем…
Торжествующе взвыв, Черный прытко вскочил, опираясь на плечо своей подруги и резким взмахом руки (ряд посохов проворно опустился) послал свои черные стрелы в великана. Младенец-переросток оказался не готов к такому обороту событий, черные снаряды ударили в него, вминая нежно-розовую плоть. Глухой рев прокатился над полем…
По взмаху огромной пухлой ручищи вокруг пригорка, на котором занял позицию великан, открылись отсвечивающие белым колдовские порталы — и из них повалили толпы подростков. Вооруженных и безоружных, зачастую полуодетых и сонных, очумело оглядывающихся по сторонам — и силящихся понять, что происходит и куда их занесло… Посреди этой толпы оказался и Аньг. Что с ним? Что вокруг? Вот только минуту назад он разговаривал с Кари, уговаривал отпустить его, Аньга, из банды… Кари твердил, что отправляется на юг — в более спокойные места и что без Аньга он не… И вдруг что-то сверкнуло, открылась сама собой некая белая дверь — и Аньг, пробомотав: «прости, Кари, но я должен…» — шагнул в клубящийся вихрь белого пламени… Он знал только одно — что и в самом деле должен… И вот — эта равнина на берегу какого-то моря… Или озера… Толпа мальчиков и девочек — Аньгу на мгновение показалось, что это его «паства», его братья и сестры… Те, что сложили головы у проклятого замка в Ванете…
Нет, его братьев и сестер нет здесь, на берегу, — но эти невозможные, невероятные существа — и… Бог-дитя! Гилфинг-дитя, кто же, как не он! Он сражается… с кем? Какое-то старичье? Ага — Гангмар Темный! Черный Враг Мира тоже там! Взгляд юноши скользнул по собственным пустым рукам, он быстрым движением подобрал округлый камень (больше никакого оружия поблизости не нашлось) и привычно завопил:
— Божьи пасынки! Новая игра! За мной, божьи пасынки! Новая игра! Новая игра!.. Последняя игра…
Толпа молодежи ревущим потоком устремилась за Аньгом, мгновенно признав его лидерство и право приказывать — на шеренгу колдунов обрушился град камней, кто-то с воплем рухнул, обливаясь кровью… Колдовской посох с дребезжанием поскакал по камням… Чародеи опустили свои палки — навстречу юнцам ударили первые волшебные выстрелы, прочерчивая дымные следы, над головами с воем пронеслись черные и белые стрелы-молнии…
Чудовищная схватка приняла новый оборот — люди вступили в бой на каменистом пространстве между призвавшими их божествами. И никто не обратил, наверное, внимания на одинокую фигурку, что, появившись из самого дальнего открытого Гангмаром портала, неторопливо бредет по камням, огибая кровавую схватку по широкой дуге — идет спокойно, неторопливо… Не интересуясь, как будто, ничем…
* * *
Подскакав к пылающим фургонам, маршал ок-Икерн рявкнул:
— А ну, пошли прочь осюда!.. — Это относилось к гонзорским ополченцам. — Господа, назад! Сорок метров для разгона! И копья к бою!
Горожане поспешили выполнить команду ок-Икерна с большим энтузиазмом, то есть бросились бегом подальше от костров, сам маршал с гвардейцами отъехал на некоторое расстояние, чтобы иметь возможность разогнаться для копейного удара. Из-за высоких языков ревущего пламени на эти эволюции уже жадно глядели сантлакцы — дворяне и латники вперемежку. Они давно переломали и выбросили свои пики, так что копейный удар гвардейцев мог оказаться весьма результативным. Опьяненные же кровью дворяне видели лишь одно — по ту сторону пылающих телег враги разбегаются… Они волновались, понукали храпящих коней и с нетерпением ждали возможности преодолеть пламя… Мечущийся огонь отражался в заляпанных кровью доспехах и глазах перепуганных коней…
Наконец пламя, пожравшее телеги, пошло на убыль. Ок-Икерн опустил забрало и выхватил у оруженосца копье, готовясь подать сигнал. В эту минуту его окликнул какой-то рыцарь:
— Сэр маршал! Я — Кенперт Вортинский. От Алекиана. Его императорское величество спрашивает…
— Катись к Гангмару! — Рявкнул старый воин. — После поговорим! Господа-а!
Когда рев Брудо ок-Икерна разнесся над полем, заглушая все прочие звуки, гвардейцы разом склонили пики, привычно выполняя невысказанную вслух команду. Сколько раз этот же голос отдавал им приказ к атаке… Сколько раз они побеждали под командой своего капитана!.. Один лишь этот грозный рев наполнял сердца отвагой.
— Вперед!
И сотни всадников пришпорили лошадей, устремляясь прямо в огонь, сквозь который уже сунулись сантлакцы — довольно-таки неуверенно поначалу… Клин кавалерии в красно-желтом с грохотом и лязгом врезался в серые ряды, те гвардейцы, что скакали на флангах, держали копья направленными чуть в сторону — так что теперь толпа серых всадников легко раздалась, расталкиваемая ими. Несколько десятков воинов при первом же столкновении рухнули под ноги коней, сбитые длинными пиками — но затем строй красно-желтых нарушился, началась рукопашная схватка, лучники на флангах с удвоенным усердием засыпали стрелами сантлакцев, которые теперь развернулись к ним боком и спиной. Когда копье ок-Икерна сломалось, он вырвал из ножен тяжеленный меч и принялся рубить сплеча, смачно хакая при каждом движении. Как-то бросив взгляд вправо, маршал с удивлением обнаружил, что рядом с ним, отстав лишь на шаг или два, бьется тот самый щеголь, которого прислал к нему зачем-то Алекиан. И бьется славно. Не успев додумать об этом, сэр Брудо вдруг заметил чуть в стороне от главной схватки огромного детину, с ног до головы забрызганного кровью. Здоровяк пытался таранить своим конем фургон — и ему это удавалось! Повозка с грохотом развалилась — и детина заставил коня пятиться — вероятно, брал разгон, собирался перепрыгнуть обломки. Вокруг него собралось несколько десятков всадников, также готовящихся прорваться за оборонительный рубеж. Ок-Икерн с бранью развернул жеребца, по дороге едва не сбив этого придворного, как его там… А громадный сантлакский дворянин уже пришпорил своего коня. Животное совершило мощный скачок — и тяжело рухнуло задними копытами на обломки злополучного фургона. Фургон развалился, и в импровизированной стене отрылась новая брешь. Ок-Икерн пришпорил коня, выкрикивая вызов и уже понимая, что не успевает — но тут произошло непредвиденное. Пока конь огромного сантлакца барахтался в обломках повозки, на соседнем возу показался какой-то пехотинец в кольчуге и довольно неумело ткнул мечом в забрало шлема серого воина. Чудо? Меч вошел в кованную глазницу, воин с ревом дернулся в седле — и нанес удар в ответ. Промазал — тем не менее неумелый везунчик кубарем полетел с телеги.
Ок-Икерн и не отстававший от него придворный щеголь вместе врубились в толпу сантлакцев, к ним присоединились гвардейцы — сантлакцы не выдержали натиска и стали разворачивать коней. И вот ок-Икерн сошелся один на один с великаном в поврежденном шлеме. Обменявшись с сантлакцем ударами, ок-Икерн определил — перед ним опытный боец, к тому же намного превосходящий его силами. Однако бой — не турнир, здесь не действуют правила «поля». Все больше красно-желтых присоединялось к маршалу, верзила уже не успевал отражать всех наносимых ему ударов… Его пока что спасало то, что он защищался, стоя между двух телег…
Но вот позади него выросла давешняя фигурка в кольчуге — неумеха пришел в себя после падения и, подкравшись сзади, рубанул вражеского коня по ногам. И тут же один особенно удачный удар ок-Икерна пришелся в искалеченное забрало — верзила в сером рухнул вместе с конем. Маршал оглянулся — врагов не видно, рога на северном краю поля больше не трубят… То есть сантлакцы бегут, а вторая линия вражеской кавалерии не может вступить в дело, поскольку перед ними — бегущие серые всадники… Ок-Икерн спрыгнул с коня и встал над поверженным силачом. Тот прохрипел:
— Не убивайте… Я — король Сантлака… Кто возьмет мой меч?
— Брудо ок-Икерн, имперский маршал… Давай сюда твое железо… Ах ты ж… — ок-Икерн едва успел перехватить руку вояки, поразившего только что королевского коня, — опять ты!
Это был давешний мальчишка из отряда Воробья.
— Его убить надо, ваша милость, — хмуро заявил наглый пацан, порываясь вырваться и снова нанести пленнику удар мечом.
— Пошел к Гангмару, — добродушно рявкнул на него маршал, — он — ценная добыча! Да и не тебе, сопляк, королей рубить… Ступай прочь… Герой… Пленника — к принцу. Мне — коня!
Взгромоздившись в седло, маршал опять обнаружил подле себя придворного:
— А, ты… Говори, чего там у тебя?
— Да, — замялся тот, — его императорское величество Алекиан желал лично возглавить атаку кавалерии, но…
— Ничего. Передай императору — у него еще будет такая возможность.
И маршал — а за ним и Кенперт — уставился в сторону вражеской армии. Серые, приняв в свои ряды остатки разбитой сантлакской конницы, вновь выстраивались для повторной атаки… Их все еще было слишком много…
* * *
Пешие латники, оставшиеся на дороге, сначала не проявляли беспокойства. Но когда прошло около десяти минут, они начали — без спешки, но довольно энергично — престраиваться. Развернувшись поперек дороги, вновь остановились…
— А вот теперь пора, — решил Филлиноэртли, — сейчас мы продемонстрируем им еще кое-что новенькое.
С этими словами князь покинул Трелльвелина и побежал во двор, где около трех десятков эльфов поджидали его, держа под уздцы оседланных коней. Филлиноэрли вооружил их трофейным оружием и заставил одеть кольчуги — причем, как бы случайно, в конный отряд попали его приятели либо потомственные вассалы родом из Креллионта. Пока что внимания на это никто не обратил. Филька взлетел в седло огромного вороного коня, некогда принадлежавшего Орвоеллену, и отдал приказ — несколько эльфов бросились отворять ворота.
На глазах у удивленных пехотинцев маркграфа из Аривненского замка стройными рядами стали выходить эльфы. Четко, словно на параде, они с ходу перестраивались в линию, разворачиваясь навстречу латникам… Подняли луки… Еще больше солдаты удивились, когда следом за лучниками из ворот выехали всадники в доспехах.
Когда засвистели первые стрелы, пехотинцы привычно загородились щитами. Это был опытные бойцы, не первый раз встречающиеся в бою с эльфами. И в самом деле, первые залпы не принесли результатов, а люди в свою очередь приготовили луки, ожидая, когда же эльфы подойдут на расстояние выстрела. То есть на расстояние «человеческого» выстрела. Вдруг с шорохом и треском из леса выбежала оседланная лошадь. За ней — еще две… Чуть в стороне на опушку из леса вылетел всадник. Он еле держался в седле, шатаясь, как пьяный — в боку торчали две стрелы с белыми перьями. Аллок Ллиннот не зря хвалился, что его стрелы на близком расстоянии пробивают кольчугу…
Спешно, чтобы не упустить момент (те люди, что на дороге, разумеется, обратили внимание на лошадей и сделали выводы) Филлиноэртли скомандовал своей кавалерии — вперед! Это, конечно, не был знаменитый натиск человеческой конницы с пиками наперевес — да эльфы и не смогли бы управиться с оружием профессиональных наездников — но даже просто удар сплоченной массой разорвал линию щитов, опрокинув нескольких солдат. Эльфы оставили луки и бросились бегом. Вскоре началась рукопашная схватка, в которой численный перевес эльфов быстро решил дело. Трелльвелину из бойницы башни было хорошо видно, как из леса — следом за несколькими спешно улепетывающими всадниками — высыпали сотни эльфов. Они вопили и улюлюкали, потрясая луками, они мчались, торопясь принять участие в схватке…
К чести людей следует сказать, что никто из них не побежал — они отбивались до последнего, но им так и не удалось собраться вновь и сомкнуть строй, разорванный всадниками Филлиноэртли.
А где же он сам? Король с удивлением обнаружил, что конные эльфы, прорвав строй латников, почти не задержались на поле — и скачут дальше. Вот они уже на гребне дальнего холма… Скачущий последним всадник обернулся — что-то в его осанке показалось Трелльвелину необычайно знакомым… Что?! Король недоуменно протер глаза — этого не могло быть… Этот всадник… Всадница… Ллиа Найанна?.. Дочь?
Один из мчавшихся впереди кавалеристов задержался на склоне холма, поджидая принцессу. Когда она поравнялась с ним — картинно медленно поднял лук. Трелльвелин невольно отшатнулся, когда стрела стукнула в ставню окна рядом с ним. Дрожащими руками он снял с древка примотанный бечевкой кусок пергамента и с трудом разобрал строчки, пляшущие перед глазами:
«Ваше величество, я выполнил свою часть уговора — занял для вас этот замок и одолел войско маркграфа. Теперь эльфы знают, как побеждать людей. А вы не уважаете свое слово, данное мне — и мое слово, данное аривненским сервам. Это освобождает меня от обязанностей по отношению к вам, отец .Ваш сын Филлиноэртли, князь Креллионта, граф Давней Чащобы.»
Если вы, ваше величество, желаете когда-нибудь вновь увидеть зятя и дочь — научитесь уважать клятвы, как и подобает эльфу. Начните с того, что исполните обещание, данное мною крестьянам.