Когда после скудного завтрака спутники собрались в кают-компании, Сол заявил всем:

— Звезды гаснут!

В первую минуту никто не придал словам встревоженного Сола особого значения.

Сайрус строгал карманным ножичком невесть откуда взявшуюся в космосе палочку. Мэтью с Полем пытались играть в шахматы вслепую, что выходило с переменным успехом. Поль все время мухлевал, делая ходы несуществующими фигурами, Мэтью играл честно, но Лина, наблюдавшая за игрой, все время спорила с его противником. В результате получалась полнейшая неразбериха:

— Конь «е-7» — Поль хитро прищурил правый глаз.

Мэт задумался, но Лина была начеку:

— Нет, ну вы только посмотрите на него! Два хода назад Мэт поставил туда свою пешку!

— Поставил? Да он не мог ее туда поставить. Он же черными играет. Она бы там и стояла. А Мэт ею ходил в самом начале.

— Ребята, — Мэтью обхватил голову руками. — Ну дайте же подумать!

— Мэт, ты что, не видишь, что он шулерничает, — Лина с неприязнью смотрела на Поля.

Глядя на все это безобразие, Сол не выдержал и заорал:

— Чтобы мне здесь совсем сдохнуть! Звезды гаснут! О, зохен вэй!

Все притихли и повернули к нему головы.

— То есть как это «гаснут»? Где это они гаснут? — осторожно спросил Поль.

— Слушай, Поль, ты же учился в университете. Где бывают звезды? На небе.

Лина подошла к иллюминатору.

— Да ничего они не гаснут. Вон их сколько. Черный космос за стеклом действительно был усеян белыми точками звезд.

— Вот тут, тут и тут, — тоже подойдя к иллюминатору показал пальцем Соломон, — еще вчера были звезды. Сегодня их уже нет. А позавчера тоже две звезды пропали. Вот здесь.

— Э, — беспечно махнула рукой Лина. — Двумя звездами меньше, двумя звездами больше… Что от этого меняется?

— Действительно, Сол, — Сайрус сдул стружки с колен. — Чего ты так нервничаешь? Ну, гаснут, ну и что?

Соломон схватился за голову:

— Нет, эти люди совершенно неисправимы. Они находятся в неизвестной галактике, в которой происходят необъяснимые вещи, и…

— Да ты скажи толком, Сол, что нам грозит? — сказал недоумевающий Сайрус.

— Звезды могут или взорваться или постепенно тухнуть, — начал терпеливо объяснять Сол. — В первом случае звезда превращается в «гиганта», «карлика» или же «черную дыру». Все это можно увидеть даже в простой телескоп. А если она остывает, то ее свет постепенно тускнеет. Л эти звезды гаснут — и все. Никаких следов. Так в природе не бывает. И мне кажется, — Сол обвел всех медленным взглядом, — что в этом нет ничего хорошего. Тем более, что гаснущие звезды находятся от нас не так уж далеко.

— А если это принцип Келау? — Мэтью постепенно начал понимать, что к чему.

— Замещение световой энергии радиосигналами? Тогда бы мы это зарегистрировали. Но звезды гаснут бесследно. Как будто их и не было.

— Так что из этого? — Сайрус все никак не мог понять, грозит ли им настоящая опасность.

Сол пожал плечами. С таким явлением он сталкивался впервые. Это могло означать все что угодно — радости или горести. Конец света или новое явление Христа. Но Солу почему-то казалось, что ничего хорошего это не значит.

Порассуждав о странном и тревожном явлении, спутники разбрелись по кораблю.

Теперь они отправлялись обследовать огромный «Гарбич» каждый день. Дело в том, что у них стали кончаться запасы воды и пищи.

Мусоровоз не был рассчитан на столь длительные путешествия. От Земли до Луны лета от силы сутки. А они уже летели второй месяц по земному времени.

Была и еще одна проблема, но о ней старик Сол предпочитал спутникам не говорить — запасы их энергии были почти на нуле. Это значило, что разгонную скорость скоро придется выключить и до ближайшей более или менее пригодной для жизни планеты они будут тащиться лет сто, если не больше.

«Это, как игра вслепую, — подумал Сол. — Только мы не видим даже противника…»

«Так, продумаем все хорошенько, — уже в который раз командовал сам себе Поль. — Если я убираю всех, кроме старика, это грозит тем, что Сол изначально не захочет иметь со мной дело. Если я оставляю всех жить, это значит, старик вообще не станет говорить о «машине времени». Куда ни кинь — все неладно.»

Теперь, когда они оторвались от погони, Поль понял, что пришел его час. Надо было начинать действовать. Но как? Все тщательно разработанные еще на земле планы рушились один за другим. То в дело ввязывались пираты, то полиция, то полковник Лупино. Теперь вот — мешали Сайрус, Лина и Мэт.

Но самой большой помехой для Поля был сам старик.

Все прозрачные намеки Марьяжа старик игнорировал. Его не интересовали ни сказочные богатства, которые сулила «машина», ни власть, ни даже возможность пожить в другом, более приятном времени.

Для себя Поль выбрал бы дикий Запад конца девятнадцатого века на Земле. О, это было удивительное время. Авантюристы, золотоискатели, благородные ковбои и честные шерифы. Себе Поль отводил в этом времени роль странствующего игрока. Он чистил бы карманы миллионеров с легкостью пылесоса. И раздавал бы деньги красоткам. Он всегда ходил бы на грани риска. Это так щекочет нервы! Это мечта…

Которой увы, пока не суждено сбыться.

«А что, если поставить его перед фактом? — подумал Поль. — Что, если бестолковых спутников уберу не я, а, скажем, голод, холод, другие напасти. А я старика, наоборот, спасу. Неужели из благодарности он не подарит мне долю своего открытия?»

Мыль эта показалась Полю забавной. Она не родилась, как откровение, просто была навеяна постоянным чувством голода. Еды становилось все меньше и меньше, пришлось даже витаминные таблетки нормировать.

«Ах, если бы мне удалось найти какой-нибудь тайный склад, — мечтал Поль. — Уж я бы знал, как им распорядиться. Впрочем, не пора ли мне самому такой склад потихоньку создавать?»

Эта идея понравилась Полю еще больше. Он просто станет понемногу уменьшать и так скудные запасы, перенося их тайно из кухни в отдаленный отсек. Наступит день, когда кухня окажется пуста, а у Поля кое-что будет припасено. Вот тогда он и спасет Сола.

«Ну еще Лину, — подумал Поль. — Без женщин я не могу.»

Дверь кухни открылась легко. Никто и не думал запирать запасы. Никто и представить не мог, что здесь, на корабле, есть человек, который желает остальным смерти.

Лина и Мэтью продвигались в глубь «Гарбича». В этой части корабля освещаемые тусклыми лампами коридоры были значительно уже. Шагая по грязному и скользкому полу, Лина поглядывала на идущего рядом с ней худощавого веснушчатого парня, то и дело поправляющего очки на длинном носу, и размышляла:

«И чего я сказала отцу, что беременна именно от Мэтью? Почему от Мэтью, а, скажем, не от Сайруса? Тоже симпатичный парень. Грубоват, конечно, но зато большой, сильный, плечи широкие… Хорошо, что Мэт этого не слышал. Вот бы вообразил на свой счет черт знает что. Начал бы приставать, полез бы целоваться, обниматься… А он мне совершенно не нравится. Ну вот ни столечко.»

Мэтью шел, углубившись в изучение схемы «Гарбича».

«Хотя бы голову повернул, что ли, — с досадой подумала Лина. — Сказал бы что-нибудь приятное… Нет, мне это, конечно, совсем не нужно. Просто должны же быть хоть какие-то приличия. С дамой идет, а не с роботом.»

Они прошли еще один поворот.

— Опять этот запах! — она зажала нос двумя пальцами.

Один из люков был распахнут, и из него распространялось ужасающее зловоние.

— Да, здесь были пищевые отходы, — Мэтью понюхал воздух.

Он аккуратно прикрыл дверь, и они двинулись дальше.

— А в том отсеке, куда вы меня поначалу запихнули, — сказала Лина, — стояли какие-то тяжеленные свинцовые контейнеры.

— В них были радиоактивные отходы.

— А мы не можем использовать их, чтобы добраться до нужной галактики?

— Нет, мы спустили все на космокопов. Теперь «Гарбич» чист и пуст.

— Так чего же мы ищем? — спросила Лина.

— Сам не знаю… Чего-нибудь… Просто… — Мэт замялся.

— Ну-ну, что ты хотел сказать? — навострилась Лина.

— Просто хорошо прогуляться, — еле слышно произнес Мэт. И добавил уже почти шепотом: — С тобой.

Но Лина услышала.

— Еще чего! — сказала она. — Ты еще скоро полезешь обниматься и целоваться!

— Кто, я? — опешил Мэт. Он и мысли подобной не допускал.

— Конечно. Я так и вижу твои сальные глазки. Только одно на уме!

Мэт стоял ни жив ни мертв. Лина смотрела на него сверкающими глазами, щеки ее разрумянились, руки она уперла в пояс, волосы растрепались. Такая сильная энергия исходила от нее, такая притягательная, что Мэту на секунду показалось: обними он сейчас девушку и поцелуй ее — страшно подумать! — она бы его не оттолкнула.

— Ну что? Скажешь, не так? Ты не хочешь меня обнять? Тебя не хочется поцеловать меня?

— Н-нет, — пролепетал, заикаясь Мэт.

— А я вижу, что хочется!

— Нет-нет, клянусь тебе! — ударил себя кулаком в грудь Мэтью.

— Ты врешь! — воскликнула девушка.

— Честное слово!

— Врун, обманщик двуличный! — выпалила Лина чуть не плача.

— Правда, правда, не хочу, ни за что!

— Ах так?! Не хочешь?.. — Лина закусила губу. — Ну и пожалуйста! Дурак! Кретин! Идиот!

Она резко повернулась и пошла в другую сторону.

Мэт в полной растерянности остался стоять на месте. Что он натворил? Что он такого сделал? За что получил такие оскорбительные прозвища? Почему она так обиделась? Может, не поняла его? Надо догнать, все объяснить, попросить прощения…

А Лина и сама не могла понять, за что разозлилась на парня.

«Честное слово», «клянусь», — передразнивала она Мэта. — Чтоб ему пусто было! Нет, он не идиот! Он… Он… Мамма миа, он такой милый!.. — чуть не расплакалась она. — Что же он такой слепой?»

Она вдруг услышала шаги Мэта и быстро спряталась в ближайшем отсеке. Сердце ее колотилось, как сумасшедшее. И одна только мысль стучала в голове:

«Ну найди же меня, дурачок, ну найди!»

Но Мэт пробежал мимо.

Лина бессильно опустилась на какой-то металлический ящик и тут же вскочила — ящик был горячим…

На третий день Сол понял, что молчать больше нельзя. Он снова собрал спутников в кают-компании.

— Ну, как успехи, — спросил он, — что удалось найти за это время?

— Мне — вот это, — Сайрус поставил на стол небольшой пакетик со старыми ирисками. Все оживились. Одни питательные таблетки на завтрак, обед и ужин уже не вызывали ничего, кроме оскомины. С удовольствием набив рты ирисками, все разбрелись по разным углам отсека. Поль тоже взял четыре штуки, но сразу есть их не стал, а припрятал в карман. Когда до него дошла очередь, отделался односложным ответом:

— Ничего не нашел.

Сайрус подозрительно покосился на него:

— Вообще ничего?

— Вообще ничего. Ничегошеньки, — отрезал тот.

Соломон вышел на середину комнаты.

— Очень жаль, что поиски окончились ничем. За эти три дня погасли еще двадцать две звезды, теперь уже гораздо ближе к нам. И самое важное — горючего осталось совсем немного. Почему-то двигатели стали его жрать гораздо больше.

— Ну вот опять, старик! — развел руками Сайрус. — Ты толком можешь сказать — чем это грозит?

Сол обвел спутников испытующим взглядом.

— Это грозит — ничем. Таки, да. До ближайшей планеты долетим не мы, а только наши трупы…

С этого дня жизнь на корабле ухудшалась прямо на глазах.

Теперь уже все видели в иллюминатор гаснущие звезды. Поначалу Поль даже затеял пари — какая звезда погаснет раньше. И всегда выигрывал. В качестве расчетов шли таблетки. Их тоже становилось все меньше. Потом кончилась вода.

Смерть уже, казалось, дохнула в лицо спутников своим ледяным дыханием.

«Я ненавижу его, неужели он этого не понимает.» — Лина злилась на Мэта так, словно это он был виноват во всех бедах. Даже постоянное чувство голода и жажда отступали для нее на второй план. И главным желанием было — насолить Фишке. Да покруче, побольнее.

Лина заметила, что Мэт прямо из себя выходит, если она начинает проявлять внимание к Сайрусу, Полю или даже Солу. Поэтому она теперь именно этим и занималась. Она усаживалась рядом с бывшим лесорубом и часами выслушивала его рассказы о том, как он жил на Земле, как попал потом в лунную тюрьму.

Это были в самом деле удивительные истории.

Он родился на севере Канады, в простом деревянном доме, где отродясь не было ни электричества, ни газа, ни телефона, ни прочих плодов цивилизации. Родители его, люди скромные и набожные, были из общины эмишей. Цивилизация среди эмишей считалась порождением дьявола.

Отец вместе с тремя сыновьями с утра уходил в чащобу и, выбрав умирающее дерево, быстрыми ударами топора заканчивал его мучение.

С малых лет и Сайрус познал, что такое труд. Пас коров. Ухаживал за овцами и курами. Вместе с отцом валил лес. С самого детства впитал простую истину, что деревья — тоже живут. И причинять им боль — грех.

Но однажды, подобно всадникам Апокалипсиса, пронеслись над деревней железные птицы…

С этого и начались все беды.

В один из дней жители деревни с удивлением и ужасом обнаружили, что их мирное затворничество кончилось.

Стаей железной саранчи налетели из-за лесов летающие машины. Исполинскими гадами выползли на опушку леса рокочущие железные звери.

Сайрус хорошо помнил тот страшный день, когда все члены общины собрались в церкви и слезно молили Бога отвратить от них суровую кару. Но небесный Отец остался непреклонен. И смирившиеся со своей участью деревенские жители безропотно позволили погрузить себя в машины и увезти.

Но куда более страшным ударом оказалось для него предательство самых близких людей, родных братьев и сестер. Соблазнившись мимолетными благами цивилизации, они позабыли, что такое грех и заживо умерли для Господа.

Только Сайрус продолжал жить по законам предков. А когда отец с матерью умерли, проклял братьев и сестер и вернулся на свою землю.

И не узнал ее — чудовищные машины медленно пожирали лес, уничтожая на своем пути все живое, а на месте снесенной деревни поднялись нефтяные вышки.

Но в тот день его ожидала и счастливая встреча. На затерянной в лесной глуши небольшой поляне сидели у костра одиннадцать парней и девушек. Все они, подобно Сайрусу, не признали власти грешного мира. Он стал жить с ними. Встретил свою первую и единственную любовь. Девушку звали Рэчел…

Это случилось незадолго до их свадьбы…

Среди бела дня, когда все были заняты своими повседневными трудами, — появилась над лесом стая летающих машин, и начался ад… Сайрус не видел, как это было. Когда он со своим другом Джеремией вернулся с охоты, все было кончено. Беспощадный огненный смерч уничтожил лесных отшельников, не пощадив и Рэчел…

Предав земле мертвых, Сайрус и Джеремия объявили миру войну — войну бездушным машинам.

«Пусть умрет зверь!» — громогласно кричали они, могучими кувалдами сокрушая начиненные электронными мозгами головы механических монстров. И кошмарные чудовища превращались в никчемные кучи металла.

На них устраивали облавы. Травили, словно диких зверей. Ставили коварные ловушки и капканы. Войсками прочесывали лес. Но все тщетно.

Слава их прокатилась по всему миру, не просто вред, но колоссальные убытки приносили они своими кувалдами ведущим разработку леса и нефти промышленным компаниям.

В одной из облав Джеремия погиб. Сайрус остался в одиночестве. И тогда, бросив в лесу свое оружие, он сбрил бороду, раздобыл подходящую одежду и отправился к людям.

Назвавшись вымышленным именем, вчерашний мститель нанялся работать на нефтяных разработках, ведущихся на том самом месте, где некогда стояла его родная деревня.

Пожираемый челюстями механических чудовищ, лес погиб. Когда все было кончено, к нефтехранилищу сползлись все лесоповальные машины. Со временем их предполагалось перебросить на другое место. Именно этого момента Сайрус и ждал.

Той же ночью над рукотворной пустыней взметнулся до небес гигантский огненный смерч и в одночасье уничтожил всю дорогостоящую технику заодно с нефтехранилищем. Прибывшим вскоре на место катастрофы полицейским предстала странная картина: посреди огромного пепелища сидел небритый человек в обгоревшем комбинезоне лесного рабочего и, посыпая голову пеплом, хохотал как безумный…

Последнего в истории лесоруба приговорили к бессрочному пожизненному заключению на Базе технической утилизации.

Здесь и прилепилась к нему новая кличка с легкой руки Соломона Эйнштейна — Луддит. Когда-то английские мануфактурные рабочие — луддиты — тоже воевали с машинами, но безуспешно…

Мэтью действительно выходил из себя, когда видел Лину рядом с Сайрусом. Впрочем, скоро она сама перестала подсаживаться к лесорубу. Луддит в ее присутствии начинал заикаться, краснеть, что было верным признаком — втюрился.

К Полю Лина питала необъяснимую антипатию. Хотя тот из кожи вон лез. чтобы понравиться девушке.

И тогда она выбрала к качестве спутника — Сола.