Сироп крепчал
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Кино
В прокате «Гавр» Аки Каурисмяки
Главный режиссер своей страны Аки Каурисмяки запечатлел загадочную финскую душу в картинах, где пролетарии, изгои, алкоголики и аутисты живут вне какой бы то ни было реальности или даже вне жизни, как и герой его великого фильма «Человек без прошлого». Но, похоже, финский сюжет для режиссера исчерпан. Он уже снимал во Франции «Жизнь богемы». Так что «Гавр» стал своего рода продолжением той, двадцатилетней давности картины. Ведь его герой — бывший писатель, оставивший парижскую богему и переехавший на старости лет в портовый Гавр. На прошлогоднем Каннском фестивале «Гавр» долго числился среди фаворитов у критиков, прочивших ему важнейшие призы. Но фильм был премирован только критическим сообществом — призом ФИПРЕССИ. Сентиментальные стилизованные сказки с простыми, если не сказать примитивными, сюжетами — явный тренд прошедшего и наступившего киносезонов. Триумф немого «Артиста» подтвердил, что утешение зрители готовы черпать в прошлом. «Гавр» тоже похож на ретро: хотя действие происходит в наши дни и герой клянет Саркози, в памяти фильм остается как вневременная вариация на тему стародавней «Набережной туманов» Марселя Карне. Кино, что называется, винтажное — как платье из бабушкиного сундука, дождавшееся своего часа.
Гавр по-французски означает «тихая гавань, убежище». Хотя трудно себе представить что-то менее уютное: средней руки портовый город, будто весь выстроенный из углов. Впрочем, говорят, власти взялись за его модернизацию, и квартал, где Каурисмяки снимал, уже снесен, так что картинка на экране — настоящее ретро. Здесь живет с собакой Лайкой старикан Марсель (Андре Вильмс), работающий чистильщиком обуви — умирающая профессия в мире кед и кроссовок. Его жена Арлетти (Кати Оутинен) ведет нехитрое домашнее хозяйство, малоразговорчива, что понятно, когда финка изображает француженку, и на наших глазах заболевает какой-то неизлечимой болезнью. Врач, однако, говорит о всегдашней счастливой возможности — чуде. Но откуда чудеса в нищем квартале, ограниченном булочной, овощной лавкой и баром — местом встречи всех соседей? Зато сюда может забежать, скрываясь от полиции, сенегальский подросток, прибывший в Гавр в жестяном контейнере вместе с другими нелегалами. Он едет к маме, вроде благополучно устроившейся в Лондоне. Осталось всего ничего — переплыть Ла-Манш. Но в порту была полицейская облава, всех повязали, а мальчик спрятался. Для коммуны немолодых жителей района паренек становится сыном полка. А бремя главного защитника выпадает расстроенному болезнью жены и безденежьем Марселю. Это он станет вести хитрую игру со следователем (Жан-Пьер Дарруссен), который из плохого перекуется в хорошего, даст отпор доносчику (старенький Жан-Пьер Лео, любимый актер Трюффо), организует благотворительный концерт угасшей рок-звезды (Роберто Пьяцца) и отправит сенегальца к маме. Делай добро, и тебе воздастся — таков нехитрый посыл картины.
Да это же какой-то сериал, телеформат для чувствительных домохозяек! Ну почему ни один из наших кинокритиков, утиравших крокодиловы слезы после просмотра «Гавра» в Канне, не может принять такую историю в нашем кино? Конечно, Каурисмяки крупный режиссер, вдруг пришедший после мизантропии, скептицизма и иронии к мягкому юмору и «плюшевому» сюжету. Но разве только избранным дозволено утешать зрителя сладостным сиропом, двумя чудодейственными финалами и торжеством лучшего над хорошим?