Их нравы
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Кино
В прокате «Темная лошадка» Тодда Солондза
Автор фильма Тодд Солондз в общем-то тоже темная лошадка, способная иногда обставить фаворитов, как это случилось с его самым успешным фильмом «Счастье», ставшим визитной карточкой режиссера. Он признанный мастер так называемого независимого кино, работающий с драматургическим материалом, которым никогда не вдохновятся большие студии. Но и публика у него специфическая. Солондз снимает кино о неврозах и комплексах американцев, как и Вуди Аллен, но в герои выводит не среднестатистических чудаков, а реально людей, обделенных всем — удачей, умом и т. п. Его первый фильм назывался «Страх, тревога и депрессия». И дальнейшие названия («Добро пожаловать в кукольный дом», «Счастье», «Сказочник») прикрывали то же самое. Герои Солондза будто встали в очередь за счастьем, когда уже перед закрытием магазина продавец кричит кассиру: «Больше не пробивать!»
Вес героя «Темной лошадки» Эйба (Джордан Гелбер) перевалил за сто кило, ему за тридцать, а его IQ куда ниже, чем возраст. Вопреки американским стандартам он живет с папой (Кристофер Уокен) и мамой (Миа Фэрроу) в своей старой детской комнате, обклеенной плакатами с героями комиксов. Про таких у нас говорят: в семье не без урода. Впрочем, Солондз скорее считает норму аномалией. Фэрроу и Уокен играют на грани клоунады. Они неузнаваемы, изуродованы париками и похожи не на себя, а на пародии какого-нибудь Галкина. Даже младший брат (Джастин Барта), которого Эйбу ставят в пример — успешный доктор, самостоятельный человек, — все равно с какой-то червоточиной.
Эйб водит ярко-желтую машину, ничего не делает на работе, каждый день впадает в истерику, желая уволиться из конторы своего отца, и коллекционирует игрушки, связанные с сериалом про Симпсонов. Пытаясь стать таким, как все люди, он делает мгновенное предложение Миранде (Селма Блэр), у которой взял телефон на чьей-то свадьбе. Миранда красавица, будто обескровленная вампиром. Она тоже живет с родителями, сидит на тяжелых антидепрессантах и лишена воли, внутреннего стержня. В сущности, про сюжет фильма сказать больше нечего. В центре — несчастный уродливый персонаж, который чем дальше, тем больше отдаляется от реальности в свои странные сны, где милейшая отцовская секретарша (Донна Мерфи) превращается в похотливую сучку, реализующую извращенные фантазии инфантила Эйба.
Конечно, понятно, что все это символизирует инфантилизм общества потребления, серость бытия, в которую скатываются все обыватели благополучного общества, паразитирующего на благах цивилизации.
В принципе, в этом нет ничего нового. Стерильный мир американских пригородов, этих двухэтажных домиков, офисов и торговых центров, в кино часто становится ширмой для темных инстинктов и страшных открытий. Стилистический диапазон широк — от маргинальных карикатур Джона Уотерса до универсальных, подогнанных под общемировые стандарты абсурда фарсов братьев Коэнов. Но все-таки Солондз вносит в эту тему свой взгляд на мир, для которого педофилия, расстройства психики, насилие и прочие неприглядные вещи, о которых рассказывают его фильмы, это обычная подкладка жизни, не исключение, а правило. Ничего особенного.
Режиссер ставит перед зрителем жутко кривое зеркало, настаивая, что никаких других и быть не может. Понятное дело, что при этом под прикрытием симптомов тяжелой болезни можно обнаружить соль еврейского анекдота, знакомый скетч о семье с эксцентрично-деспотичными родителями, растящими вечных инфантилов, обманувших грандиозные надежды взрослых. «Я слишком стар для «Минуты славы» (в оригинале это шоу называется American Idol), — жалуется никчемушник Эйб. Но на самом деле он упивается своим лузерством и носит его как щит, охраняющий от реальности. Поэтому проблема с фильмами Солондза в том, что, даже принимая его своеобразный черный юмор и сфокусированность на темных сторонах человеческой психики, смотреть эти картины неприятно — там есть человеческие слабости, но нет людей.