Караоке на крови
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Кино
В прокате «Только Бог простит» Николаса Виндинга Рефна
Датчанин Рефн, в сущности, 15 лет потратил на трэш, став для узкого круга фанатов культовым режиссером фильмов класса «Б» — от наркотрилогии «Дилер» до историко-мифологической вампуки «Вальгалла: Сага о викинге». И только снятый в США «Драйв», нежданно-негаданно награжденный два года назад в Канне призом за режиссуру, вывел его из гетто авторов для подростков и инфантильных синефилов. Конечно, парню просто подфартило — на том фестивале как раз случился скандал с Ларсом фон Триером, нарушившим правила политкорректности, и его «Меланхолия» пролетела, как та фанера, мимо призов. На роль нового датского гения быстренько выдвинули Рефна и его «криминальное чтиво» про гонщика-каскадера, по ночам немного подрабатывающего на извозе у бандитов. И вот то, что недавно было замесом из штампов и чрезмерной жестокости, украсилось ярлыком «искусство». Режиссер понял, что рецептура удачна, и сделал следующий фильм «Только Бог простит» примерно из тех же ингредиентов: фактурный актер Райан Гослинг с отрешенным лицом глухонемого, инфантильный сюжет, перегруженный деталями, и много-много крови.
Джулиан (Гослинг) живет со старшим братом в Бангкоке. Они содержат боксерский клуб, который используют как крышу для семейного наркобизнеса, руководимого из-за океана их матерью (Кристин Скотт Томас). Брат ни с того ни с сего жестоко убивает малолетнюю проститутку, а отец этой девочки убивает его самого. Джулиан вяло пытается возбудить в себе жажду мести. Его подзуживает инфернальная мамаша, примчавшаяся в Таиланд, чтобы достойно похоронить любимого сына. А Джулиан — нелюбимый, с червоточиной. Стремясь его унизить, мать в какой-то момент рассказывает, как гордилась мужским достоинством старшего отпрыска и насколько ничтожен отросток младшего. Но весь этот дешевый фрейдизм сюжета разбивается о фигуру подлинного героя фильма — странного полицейского в отставке Чанга (Витхая Пансрингарм), который любит отрезать людям руки мечом, хранящимся в его собственном позвоночнике, как в ножнах. Это Чанг велел отцу девочки убить обидчика, а потом отрубил ему руку, чтобы помнил — за детьми надо приглядывать. Он ходит по ночному городу и вершит свое странное правосудие, а в минуты досуга душевно поет в караоке сентиментальные песни.
Лучшее определение жанра для этой картины — караоке. Песня популярная, минусовка заранее записанная, но голос-то свой! На экране будут резать уши, лить кипящее масло, пригвождать к стульям, бить морду, стрелять и пронзать мечом. Все это будет что-то явственно напоминать — фильмы Линча, Кубрика, Тарантино, Гаспара Ноэ, Пак Чан Вука, Вонга Кар-Вая, Серджо Леоне, Абеля Феррары, «Таксиста» Мартина Скорсезе, да хотя бы и «Дозоры» Тимура Бекмамбетова до кучи. Сквозь этот ночной кошмар киномана молча шествует задумчивый герой Гослинга навстречу загадочному тайскому пенсионеру с мечом. Это очень эффектная галлюцинация, снятая оператором Ларри Смитом, работавшим мастером по свету у Кубрика на «Широко закрытых глазах». Но смысла в ней нет и на три копейки. Производимое впечатление объясняется просто — все снято нарочито медленно, а переливы неоновых красок так мучительно назойливы потому, что режиссер дальтоник. В Канне фильм называли радикальным видео-артом, в США он (бюджет около пяти миллионов долларов) провалился в прокате.