Выспаться мне после ночного визита удалось очень относительно. Но к завтраку я спускаюсь в обычное время, подозревая, что вволю поспать все равно не дадут.

Так и есть. Раздается требовательный перезвон винтажного телефонного аппарата на барной стойке; миссис Фортескью снимает трубку, обменивается с абонентом на том конце несколькими словами, потом зовет меня.

– Поздравляю с очередным разворошенным муравейником, Владимир, – на проводе, как я в целом и предвидел, фрау Бригитта Ширмер. В настроении скорее веселом, чем боевом. – Умеете же вы портить людям выходные.

– Не вам, надеюсь, испортил?

– Пока нет, но день толком еще не начался. Подойдите в офис часикам к девяти, будьте добры.

– Как скажете. Могу и раньше.

– Незачем, совещание раньше не закончится. До встречи.

Ну-с, паранойя, что скажешь по этому поводу? Кроме очевидного – в базе данных на записи Россиньоля стояла скрытая закладка, на простой поиск она скорее всего не отозвалась, но вот вызов досье на просмотр врубил где-то там скрытый же сигнал тревоги, после чего, разумеется, по журналу доступа выяснили, кто и откуда просматривал...

Кроме очевидного, говоришь? Что ж, можно и кроме: на каком Россиньоле стояла сия тревожная закладка, на Ансельме из банды "Бланшефлер" – или на том совершенно секретном номере восемь?

Ну, это мне скажут в офисе Патруля. Наверное.

Или не скажут. Очень может быть.

Тут, широко зевая, вниз сползает Хуана, умилительно сонная.

– Доброе утро, – и еще один зевок во всю глотку.

– И тебе того же, – ухмыляюсь я. – Кофе?

– Однозначно. Средний.

– Молоко, сливки, сахар?

– Только сахар, ложки четыре, пожалуйста.

Смешиваю заказанную пропорцию компонентов и передаю сладкоежке чашку. Сам категорически не являюсь любителем данного напитка, хоть с сахаром, хоть без, но снова же, мои вкусы – это мои вкусы, а изобразить джентльмена и поухаживать за сонной спутницей мне несложно. Тем более что кофий в Новой Земле, согласно мнению экспертов по данному напитку, перекрывает три четверти элитных заленточных сортов.

Спустя несколько минут и полчашки, когда филиппиночка по кофеиновому эскалатору снова въезжает в реальный мир, выдаю краткое цэу.

– Значит так, когда поешь и полностью проснешься – принимайся за дело. Хочешь, в номере устройся, хочешь, здесь в зале, где удобнее. К двенадцати или около того я вернусь, как раз сиеста начнется, и прогуляю тебя по городу.

– А на пляж можно?

– На пляж это тебе лучше прямо сейчас сбегать, пока солнце еще не палит.

– Влад, да тут не сильно жарче, чем у нас. Ну, летом, естественно.

– Где – у нас?

– В Маниле, конечно.

Ну да. Конечно.

– Тогда как знаешь. До пляжа тут четыре квартала, как из гостиницы выйдешь, сразу направо и до упора. Я все же рекомендую сейчас, но если хочешь, можно и потом. Океан никуда не убежит, только учти, купаться – исключительно там, где сетка, сама увидишь.

– Это меня еще там, на базе просветили.

– Вот и ладно. – Быстро подчищаю гренки с колбасками, плавленым сыром и сладкими помидорчиками, допиваю темно-красный фреш из непонятного сорта цитруса и поднимаюсь из-за стола. – Тогда счастливо оставаться.

И покидаю гостиницу, на этот раз – не пешком, а на бусике. Которому для гордого имени "профессионального новоземельного транспорта" нужна еще одна полезная опция, и не было никакого смысла нагружать данным вопросом непрофильных техников на приемной Базе, раз уж в Порто-Франко имеется специалист, который мне вдобавок и родственник. Точную степень родства тут не назовешь, ибо сомневаюсь, что хоть в одном из генеалогических словарей найдется термин для обозначения "двоюродный дедушка моей приемной дочери". А родство более близкое, "дядя либо двоюродный брат по материнской линии", которое Семен Лазаревич по общему сходству физиономий заподозрил при первой встрече со мной, проверке не поддается. По крайней мере без тонкой генетической экспертизы, которая в Новой Земле вряд ли вообще есть, а если даже и есть, заломят за нее столько, что ну его нафиг. Куда дешевле сразу признать родственником, а если в процессе общения выяснится, что с таким родственником категорически не хочется иметь дел, так нежелательную особу можно просто не пускать на порог и вычеркнуть из завещания. Не наш случай, мы вполне поладили и без генеалогических экзерсисов.

От краснокирпичной гостиницы с беркширской клячей до сине-зеленого магазинчика с гроздью антенн на крыше – минут пятнадцать, если пешком. Езды оказывается почти столько же: пришлось объезжать квартал, потому как в чей-то склад неподалеку по миллиметру втискивалась фура с транспортным контейнером, перегородив, естественно, весь проезд.

Иных препятствий для запланированного визита в "Мир армейского радио" не случилось. Не случилось и ожидаемой беседы за жизнь с владельцем сего заведения: мы с Семеном Лазаревичем Кармановичем наверняка душевно поехидничали бы на бабелевском арго насчет необходимости двух условно правоверных сынов избранного народа работать в шаббат – шоппинг и для продавца, и для покупателя законами кашрута таки приравнивается к работе... Но вот как раз Кармановича-то на месте и нет, отбыл по делам финансовым, а есть лишь собственно радиотехник Александр. Ладно, я все равно не язык почесать, а по делу, вот и прошу специалиста установить в "фольксваген" приличную станцию и заодно подстроить под нее четыре ходиболтайки, каковые приобретаются комплектом к основной.

– У тебя, кажется, эмчээсовский "роджер" раньше был?

– Угу. Пал смертью храбрых вместе со старой тачкой, но по моим потребностям он был в самый раз. Так что если найдется второй такой же, ставь.

– Хорошо, сделаем. Сильно торопишься?

– Совсем нет. До понедельника мне бусик вряд ли понадобится, возись сколько надо.

– Не, так надолго я гараж занимать не хочу. Забери вечером, где-то после шести, сделал бы и раньше, но есть срочная подработка.

– Уже договорились. Тебе, как всегда, темного?

– Вечером – с удовольствием, а сейчас никак.

– Сейчас и не предлагаю.

После чего снова направляюсь в аргентинское представительство, авось сеньор Бенито после вчерашнего уже оклемался, все-таки новоземельная ночь, она достаточно длинная.