ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

В конце черновика «Зеленого луча» стояла фраза «текст завершен, продолжения не будет». Потому что роман о том, как компьютерщик Влад прошел «ворота» в Новую Землю и вписался в новый мир, о том, как он в новой жизни нашел себя — завершен и продолжения действительно не предполагал. Поставленных целей герой добился.

Однако, как гласит старинная поговорка: «даже если тебя съели, имеются минимум два выхода». Да, первоочередные задачи «для себя» Влад решил, но вокруг немало других людей, друзей-знакомых и просто случайных встречных, которым можно и стоит помочь. И которые, в свою очередь, готовы при надобности оказать ответную услугу.

Жизнь — продолжается.

И она продолжает подбрасывать задачи, которые стоит решать. Тем или иным способом…

Вот этому и посвящен новый роман. Помимо прочего.

 

Вместо пролога

Территория Ордена, База по приему грузов и переселенцев «Южная и Латинская Америка»

Вторник, 03/06/21 07:42

Извещение с пометкой «срочно» падает в ящик, как водится, почти сразу после того, как я, просмотрев план действий на сегодня, заключаю, что ничего внеурочного на горизонте нету. «Срочной» оказывается просьба Греты Стролинг из архивов — подойти установить им пакет обновлений. А то напоминание, видите ли, пришло, а права, согласно нынешней корпоративной политике информационной безопасности, остались только у админов системы, то бишь у отдела материально-технического обеспечения, как здесь именуют все гнездо штатных программеров. Ну а маттехотдел — это я. Не я один, ясное дело, нас тут таких пятеро, да еще двое, которые выполняют ту же работу для святая святых всей организации — финчасти, она же Банк Ордена (с большой буквы и никак иначе, будьте уверены). Так вот, два ангела-хранителя финансовой структуры, Мина Ляо и Чезаре Мальдини, существуют совсем отдельно от нас, пересекаемся только после смены в баре или на пляже, их в рабочее время даже покурить наружу не выпускают. А из пяти хранителей прочих структур — старший, Грант Вермандуа, как старшему и полагается, отвечает за планирование, распределение задач и правильно представленные руководству отчеты; второй номер, Максимилиан («просто Макс») ван Доремаат, гуру связи и прочей радиотелефонии, обслуживает соответствующее оборудование и в софт полезет, только если больше совсем уже некому; третьим номером в маттехотделе числится Исабель Солано Мендес, на которой все штатные капризы междумордия и вообще взаимодействие железа с математикой вплоть до «склепать новый драйвер за десять минут», задача тонкая, а потому ее грузить рутинными поручениями не будут, если не случится особой надобности. Номер четвертый — я, Влад Щербань, спец широкого профиля (когда не требуется узкий, который базы знаний, а здесь он требуется нечасто) и главный куда пошлют. Есть еще номер пятый, младший куда пошлют, два дня как зачисленный в штат прямо из аламедского колледжа Кевин Зорро — сам он себе такую фамилию выдумал или родители осчастливили, покуда не знаю. В общем, новичок у нас хоть и принят в штат, но только акклиматизируется и вообще осваивается, по большей части на ночных сменах, чтобы под ногами не путался; а потому выполнять просьбу архивного отдела придется мне.

Итак, вот он я, Владимир Щербань, а чаще просто Влад, прошу любить и жаловать. Ладно, любить не обязательно, на то у меня имеется супруга Сара. Уже девятый день как официально. Штамп в паспорте отсутствует ввиду отсутствия в здешней природе паспортов, в Ай-Ди — как именуется местный единый документ на все и вся, сокращенная форма термина «идентификационная карта», каковой, естественно, никем не употребляется, даже в официальных отчетах в девяноста пяти процентах случаев обходятся простым ID, — так вот, в идекарте графы «семейное положение» также не предусмотрено, зато в личном досье, занесенном в большой и толстый архив у вышеупомянутой Греты Стролинг и ее высокого начальства, сей факт безусловно зафиксирован. Во время оно жена в обязательном порядке записывалась на фамилию мужа, сейчас это делается по желанию сторон (номер и штрихкод айдишки остается прежним, меняется лишь фамилия); Сара предпочла ничего не менять, я не возражал, так что она, как и раньше, Зильберман.

Не то чтобы мы от кого-то скрывались — тут и захочешь, не спрячешься, при списочном составе нашего дружного коллектива в целых сто тридцать семь персон «постоянного проживания». Хутор на полтора десятка дворов или ну очень маленькая деревня. Но в антураже не деревни, а скорее военной базы. Если, конечно, у кого-то достанет фантазии вообразить себе военную базу, совмещенную с грузопассажирским терминалом условной таможни с общим односторонним еженедельным трафиком примерно на тысячу рыл, пешком и на авто, да еще пяток грузовых составов всякой всячины сверх того.

Односторонним — потому что именно так функционируют «ворота» в Новую Землю. Оттуда, строго по расписанию, прием материальных объектов, включая живых хомо сапиенсов и прочую домашнюю скотину; кроме шуток, когда перемещается клан переселенцев «от сохи», иначе выражаясь, пейзанского сословия, столь почитаемого разными философами-народниками, — «в комплекте» с будущими тружениками сельскохозяйственного фронта, как правило, следуют и коровы-козы-гуси. Обратно — разве только помахать ручкой по радиоканалу, и то такие вот радиопереговоры идут за особую плату, по предварительному заказу и не для всех. «Оттуда», или, как тут чаще говорят, «из-за ленточки» — это со Старой Земли, для подавляющего большинства населения последней — просто «Земли» без дополнительных эпитетов. Ибо за ленточкой о существовании другого, слабозаселенного и малоисследованного мира Земли Новой — как и о существовании управляемого Орденом прохода в этот мир, — очень мало кто в курсе. А эти самые «очень мало кто» либо сами являются орденцами того или иного ранга и уровня доступа, либо загодя прикормлены Орденом и работают волосатыми лапами для обеспечения вышеупомянутого трафика с сохранением должной секретности всего процесса.

Хитро замешано, верно? А это — лишь видимая мне надводная часть айсберга, клейменного черно-белым масонским символом «пирамида с глазом», каковой символ Орден избрал своей эмблемой. Бывают и более вывихнутые символы, верно. И наверняка бывают более вывихнутые организации, тоже допускаю. Не со всеми довелось познакомиться.

С Орденом вот довелось. Я и сам как бы орденский сотрудник, без этого кто б меня поставил на должность, априорно предполагающую доступ к информации, в штат вышеописанной военной базы. Базы по приему грузов и переселенцев «Южная и Латинская Америка», так она официально именуется, или, для краткости, просто «Латинская Америка». Именно из этого сегмента Старой Земли, как нетрудно догадаться, следует через нашу базу весь соответствующий трафик. Где я, а где Латинская Америка? Сам до сих пор удивляюсь. В больших международных корпорациях любые вопросы решаются исключительно большими международными бабками, поэтому этническая замкнутость и кадровый национализм у них не в чести, сколько бы иные конспирологи ни тщились доказать обратное; Орден — корпорация не из маленьких и глубоко международная, факт, однако меня-то на «Латинскую Америку» занесло не случайно. Вернее, занесло как раз случайно, никакого переселения в Новую Землю я не планировал, ибо понятия о ней не имел до того, как прошел «ворота», как такой казус случился — отдельная история… Ну а «ворота» эти располагались в Мехико-Сити, так что и знакомство с Новой Землей у меня началось с базы «Латинская Америка».

Зачисление на должность, правда, состоялось post hoc, но не propter hoc. Мало что-то уметь — надо, чтобы сие умение имели возможность оценить те, от кого зависит решение о приеме тебя на работу. Со мной нечто в этом ключе и приключилось: донна Кризи, занимающая скромную должность замдиректора «Латинской Америки», по просьбе старой приятельницы открыла мне временный доступ к кое-каким данным «для служебного пользования», а проведенное при моем участии «компьютерное» расследование выявило в этих данных такое, что в верхах поднялась жуткая буча, и донна Кризи, прикрывая скорее себя, нежели меня, задним числом ввела Влада Щербаня в штат Базы, чтобы это самое расследование и мой доступ к служебной информации втиснуть в «испытательный срок». Каковой момент ни в одной нашей беседе не поминался, я его вычислил только после того, как заглянул в собственное досье и обнаружил, что работать на Орден начал неделей раньше, чем донна Кризи сделала мне соответствующее предложение. Возражать я не стал, с чего бы — ведь в платежной ведомости сия неделя оказалась отражена в полном соответствии с досье, причем включая бонус-премию. А что к громкому расследованию меня привлекли вовсе не в Стеклянном доме, как именуется по американскому обычаю корпус директората Базы — так кто, скажите на милость, откажется от возможности честно получить за одну и ту же работу два гонорара от двух разных заказчиков, ведь обоим им нужен был результат, а не «эксклюзив»…

Собственно, сотрудником Ордена я до сих пор числюсь и по той, другой линии. В досье на Базе этого уже нет. Может, есть где повыше, не видел. Не мой уровень. Однако для Европейского регионального отделения Патрульных сил, то бишь для полиции вольного мегаполиса Порто-Франко (двадцать восемь тысяч постоянного населения и примерно четверть задействована в игорных клубах, барах, танцзалах и прочих борделях, под которые муниципалитетом щедро выделен весь северо-западный сектор города), вышеупомянутый Владимир Щербань — не компьютерщик с базы «Латинская Америка», а внештатный эксперт-аналитик «в составе». Вольнонаемный спец, но — в доску свой, а не смежник, который работает за двести верст от зоны ответственности портофранковской полиции. Бывает полезно. А что обязывает иногда поработать мозгами еще и по тамошним задачам, так по секрету скажу: мозги правильно сравнивают с оружием, однако, если, скажем, ту же трехлинейку можно обмотать промасленной ветошью, закопать в огороде лет на семьдесят, потом выкопать, почистить, и она снова будет как новенькая, — с мозгами подобное не проходит категорически. Без должной работы-нагрузки, без регулярного упражнения думательных мускулов, «серых клеточек», как называл их знаменитый персонаж Агаты Кристи, мускулы сии попросту перестают работать. По крайней мере в высшем своем аспекте, к каковому относится и аналитическая деятельность. Поэтому на необходимость включать мозги «еще и там» я совершенно не жалуюсь. Даже если платят меньше, чем на Базе, а то и вовсе без гонорара обходится; деньги важны либо когда их категорически не хватает, либо когда они из платежного средства становятся производственным ресурсом. Первую стадию я давно миновал, а в финансисты не рвусь, характер не тот.

Это что касается нынешней позиции.

А в ближайшей перспективе — давно запланированный у нас с супругой «медовый месяц», то есть отпуск недели этак на три и, в рамках отпуска, туристический вояж через весь континент до русской территории. Надо же своими глазами посмотреть, как живут соотечественники. Ну да, за ленточкой у меня был паспорт с трызубом князя Рюрика, а у Сары и вовсе с храмовым семисвечником, только здешний народ, в полном соответствии с законами фронтира, на документы особо не смотрит и «своих» выделяет не по месту прописки, тем более — прописки старосветской. Вот и поглядим, насколько мы для обитателей Русской Конфедерации, а они соответственно для нас — «свои». Мало ли как карта в будущем ляжет; пристроиться мы, с нашим опытом и владением языками, много где сумеем, но для начала посмотрим, стоит ли в принципе планировать один из запасных аэродромов в тех краях.

Территория Ордена, база «Латинская Америка»

Вторник, 03/06/21 15:16

Установив обновления всем жаждущим в «кубиках» и кабинетах «Архива и записей», задумчиво возвращаюсь на рабочее место и, исполненный праведного желания в дальнейшем подобную рутину переложить на кого-нибудь еще, в идеале — на самих пользователей, которым оно необходимо, сочиняю проектик документа, каковой перекидываю Гранту и Исабель на предмет оценить возможность воплощения этого дела на практике. Исабель, как я и ожидал, через пятнадцать минут отписывается «технически без проблем, один драйвер и два скрипта»; Грант, отпустив в личке пару замечаний насчет склонности некоторых самим искать себе лишние трудности, плотно редактирует черновик так, чтобы он хотя бы в первом приближении напоминал корпоративный шаблон «рационализаторского предложения», и вставляет красоты для небольшую таблицу с отфонарными данными, а к ней пару солидных графиков, изображая «по предварительной оценке» прямую экономическую выгоду от внедрения означенного предложения. Затем документ, согласно регламенту, отправляется начальству повыше.

Ну а еще часа два спустя, ближе к концу смены, в почтовый ящик падает следующее внеочередное письмо с пометкой «срочно». Текст короткий — «вас ожидают в 17:30 в третьем конференц-зале», а подпись мне незнакома. Терри Крес. Которая из орденских структур за ним стоит — без понятия. В лицо скорее всего знаю, как и всех обитателей Базы, благо численность таковых — смотри выше; но по делу прежде не пересекались. Впрочем, если вдруг даже он не местный, ничего страшного тут нет. Да, с шишками статусом выше донны Кризи мне общаться особо не приходилось, однако заранее таких бояться — как-то не в моих правилах.

К назначенному часу являюсь в Стеклянный дом на второй этаж, благо маршрут хорошо знакомый.

А вот и неожиданность номер раз: перед дверью дежурят две личности бледноватого для новоземельных тропиков вида. Не задохлики, отнюдь, метра по два каждый и шкафообразного сложения, однако кирпичной выразительности физиономии не могут похвастать кирпичным же загаром, который в Новой Земле служит отличительным признаком «старожилов». Спиков, индусов и прочих негров с китайцами, разумеется, сие не касается, а вот мигрантов-гринго из толпы уже с хорошей вероятностью могу выделить и я… Одеты в легкие просторные костюмы курортно-белых тонов, и десять против одного, что под пиджаком у каждого прячется не только ствол, но и броник. Класса этак первого-второго по отечественным нормам, обычный предмет парадно-выходного прикида для шкафчиков из «вип-секьюрити». Ствол-то оно ладно, на Базе каждый орденский сотрудник «на службе» обязан носить армейскую униформу и как часть таковой табельный пистолет — вот иные его и «носят», хотя не спорю, есть и умеющие вполне профессионально с таким обращаться; сам я, увы, до профи не дотягиваю ни со служебным, ни с личным стволом. А вот в бронежилетах я пока что наблюдал только патрульных на выездах, и то не всякий раз.

— Вам назначено? — интересуется правый шкафчик, когда я изъявляю желание войти в охраняемую дверь.

— На два тридцать, — отвечаю.

Что в здешних сутках тридцать часов с небольшим хвостиком, это я умом вроде как понимаю; а вот привыкнуть ко всем следствиям данного факта, в частности, что семнадцать тридцать — это не полшестого вечера, как в Старом Свете, а полтретьего, самый разгар дня… такое удалось далеко не сразу. До сих пор случаются конфузы.

— Тогда ваш Ай-Ди, пожалуйста.

Пожимаю плечами, передаю пластиковую карточку. Взгляд на нее, на меня — сканера для считывания штрихкода у охранников нет, а без него только фото с мордой и сверишь, ну еще пропечатанное имя со списком «дозволенных персон», — затем документ возвращают, и голос подает уже левый шкафчик.

— Сдайте оружие, будьте любезны.

— Это почему еще? — интересуюсь я. — Согласно правилам внутреннего распорядка Базы, табельные пистолеты мы обязаны все время иметь при себе.

В ответ получаю вежливо-резиновую улыбку.

— А мы, согласно правилам НАШЕГО внутреннего распорядка, обязаны не допускать вооруженных персон на встречу с охраняемым субъектом. — Левый шкафчик отодвигается и кивает на стул, на котором уже лежат две кобуры. — Не от личного неуважения, мистер.

Что ж, видимо, охраняемая шишка званием действительно повыше донны Кризи, а в столкновении двух уставов прав тот, у кого на погонах звездочек больше, и это всяко не я. Снимаю с ремня кобуру — пытался во время оно уломать начальство выдать мне классическую «правительственную модель» имени Джона Мозеса Браунинга, но служебный регламент победил и пришлось смириться с обычной «эм-девять». Так-то ничего против «беретты» не имею, нормальный пистолет, просто «кольт» в руке ощущается лучше и приятнее… Ладно, в личной коллекции у меня один такой имеется, как бы хватит.

Положив кобуру рядом с остальными, шкафчик подчеркнуто нейтральным тоном замечает:

— Из кармана тоже, пожалуйста.

О, теперь верю, телохранители настоящие; а то бравые хлопцы из Охранной службы и их коллеги-патрульные, набранные Орденом главным образом из армейских частей и с армейским же распорядком деятельности, в восьми случаях из десяти в упор не замечали в кармане револьвер «последнего шанса». Аккуратно извлекаю «леди таурус», каковая тоже остается на стуле, после чего шкафчики наконец допускают меня в охраняемое помещение.

Справа за столом сидят двое в такой же, как у меня, песчаной повседневке: эсбэшник Шеп Рейли — профессионально незаметный, из особых примет разве что дурная привычка грызть карандаш, — и полноватый товарищ в поляроидных шестиугольных очках, морда лица смутно знакомая, виделись то ли в здешнем ресторанчике, то ли на пляже, то ли просто в коридоре. Слева — двое в светлых в тонкую полоску костюмах от какого-нибудь Армани: лощеный хлыщ лет тридцати с хвостиком, поперек лба размашистой клинописью начертано «личный секретарь», и явно тот самый особо охраняемый субъект из больших боссов — блекло-седой, костистый, во взгляде гуляет непривычная в местных тропиках вьюга. Несмотря на усилия лучших врачей, личных тренеров-диетологов и опытных визажистов видно, что дедушке хорошо за семьдесят.

И еще видно, что большой босс и секретарь, как и те два шкафчика у двери, не слишком часто загорают на новоземельном солнышке. Занятно.

— Присаживайтесь, Влад, — кивает Рейли на свободный стул между собой и лысеющим очкариком. — Вы с Терри знакомы?

— Смутно, — вместо меня отвечает тот и протягивает руку. — Не удивляйтесь, приглашение о встрече подписано мной, поскольку ваш вопрос обсуждался в моем кабинете. Теренций Крес, экономический отдел.

— Владимир Щербань, отдел материально-технического обеспечения, — аккуратно сжимаю вялую ладонь. Ну да, ясно, почему мы, обитая на одной небольшой Базе, слабо пересекались; с экономистами и прочими бухгалтерами меня объединяет разве только подпись в зарплатной ведомости.

— А это наши гости из…

Рейли запинается — похоже, не уверен, нужно ли меня посвящать в ненужные подробности, — и секретарь биг-босса заполняет паузу.

— Из отдела общей стратегии, — с дежурной вежливостью сообщает он. — Я Руперт Веллингтон Аттенборо-младший, лучше просто Руперт.

— Магнус Гендерсон, — холодно и кратко представляется босс, наклонив голову на целых три миллиметра.

Отвечаю легким кивком — благо в Ордене приняты американские демократические порядки, которые такое вполне позволяют, пусть даже собеседники из явной аристократии, а у Гендерсона вон слева на лацкане поблескивает киноварная полоска с золотым окаймлением, наградная планка «кавалера ордена Британской империи», то бишь здесь сидит цельный сэр, — и жду, что будет дальше. Вопросы пока задавать рано.

— Вам, Владимир, будет любопытно ознакомиться с этим документом. — Хлыщ Аттенборо передает мне распечатку.

В отличие от многих англоязычных и вообще иностранцев, вип-секретарь правильно выговаривает мое имя. Оно, конечно, для них будет попроще фамилии, опять же я только что сам представился, а уши у него по должности должны работать более чем прилично; но все же — отметить стоит.

Распечатка процентов на восемьдесят совпадает с рацпредложением, которое писал я, а редактировал Грант. Графики с таблицами другие, есть пара отличий и в тонкостях процесса, где меньше внимания уделено защите от стороннего взлома и больше — защите от дурака; но суть — суть, безусловно, та же самая.

А вот дата на документе — недельной давности и подпись незнакома.

— Великие умы сходятся, — цитирую кого-то из мудрецов Старого Света.

Сэр Магнус улыбается, одними губами и едва заметно. Взгляд остается столь же холодным.

— В таком случае вам, как великому уму, и предстоит проверить сие рационализаторское предложение на практике. Готовы отправиться в небольшую командировку?

Э… вот так сразу? Нет, ясно, что меня сюда пригласили не для консультации и советов, но с места и в карьер? Опять же начальство у меня несколько другое.

Ну да, вот только с колокольни дедушки Гендерсона, может статься, не видно особой разницы между мной и донной Кризи. В смысле положения в Ордене, так-то он близорукостью не страдает.

Массаракш. Когда подобные шишки задают подобные вопросы, ответ очевиден заранее. Не могу тут возразить и я.

Но вот поинтересоваться некоторыми явными несообразностями — могу и делаю это.

— Скажите, а что в данном предложении потребовало такого вот совещания нынешним составом?

Краткое молчание. Смешок эсбэшника Рейли.

— А я предупреждал.

— Вам с места виднее, Шепард, — безразлично ответствует Аттенборо и достает из кармана пиджака кожаный бумажник, из бумажника извлекает два фиолетовых прямоугольника гибкого пластика, каковые протягивает Шепу. Хм. В первый раз вживую вижу «игральные карты» пятисотенного достоинства. Пари на меня уже заключали, наблюдал, но — на существенно меньшую сумму.

А большой босс тем временем отвечает на мой вопрос:

— Совещания, как вы верно догадались, потребовали обстоятельства. Был вариант сыграть вас втемную, просто отправив в командировку, не ставя в известность о подробностях ни вас лично, ни ваше здешнее начальство. Однако, во-первых, время поджимает, а во-вторых, pane Volodymyre, — ого! «вип» из небожителей даже озаботился выучить пару слов по-украински? Неожиданно, массаракш; и это при том, что в идекарте, персональном-досье и «си-ви» у меня стоит отфонарная транслитерация «Vladymir Scherbane», спасибо Саре, пошутила, называется, при регистрации, интеллигентка питерская… — вы иногда склонны… искать нестандартные решения. Что полезно для одиночки, но может помешать группе. Еще вопросы?

— Подробности работы группы мне, разумеется, знать не следует.

— Разумеется. Вам следует только знать, что она работает по своим задачам, а ваше дело — строго следовать командировочному предписанию и не слишком интересоваться прочим.

Ага. То бишь первую скрипку в этом оркестре играть не мне. Переживу ли я подобное унижение? Да раз плюнуть, нарциссизмом не страдаю. Но это что касается меня, а вот относительно операции в целом — похоже, мое участие в ней является моментом столь существенным, что большой босс озаботился лично провести идеологическую накачку.

Вывод раз. На операции требуется не любой компьютерщик, владеющий тайным искусством установки программных обновлений с внешнего носителя, запуска драйверов и создания скриптов с настройками вручную под конкретное рабочее место — таких знатоков софта и приложений среди нашего брата ну не каждый первый, но девять из десяти точно справятся, были бы права. Там, на операции, нужен конкретно я. Великих программерских умений для дела не требуется, да и не связан предложенный рационализаторский процесс с теми сторонами компьютерных наук, где я могу действительно считаться экспертом. Значит, нужен я не как программер. И при этом мне прямым текстом заявлено, что мое дело — только и исключительно компьютерное хозяйство, всем прочим займется группа прикрытия, у которой я должен лишь не путаться под ногами. «Ловушка для дураков» из киноклассики? Такой сюжет предполагает, что меня примут за условного агента ноль-ноль-семь, тогда как в действительности я совершенно левая персона, никаким боком к искомому делу не относящаяся. Не сходится: по замыслу операции нужен, как следует из вышеизложенного, именно я, Влад Щербань из маттехотдела. Значит — что? Правильно: «ловля на живца», потенциальная цель должна будет опознать во мне именно меня и этим фактом озаботиться настолько сильно, чтобы предпринять какие-то действия и тем самым навести на себя мое прикрытие.

Интересно, у прикрытия будет дополнительная задача сохранить меня целым и невредимым? Если спрошу, мне ведь на голубом глазу солгут, что конечно же с меня ни один волос упасть не должен. И солгут такие мастера по развешиванию лапши на уши, что поверю вопреки всей своей паранойе…

Ладно, массаракш, оставим пока этот вопрос на прокачку той самой паранойе, которая порой заставляла меня делать лишние телодвижения, но ни разу не повредила, и подумаем лучше вот о чем. Почему при виде меня некий клиент должен зашевелиться? А потому, что у него есть информация о моем участии в кое-каких… интересных делах из недавнего прошлого. И о моей настоящей роли в их раскрытии. А информация эта категории даже не «для служебного пользования», куда как повыше. Отметим, что подобное обо мне знают немногие. За пределами Ордена вроде как и вообще никто.

Вывод два. Раз командировочное предписание мне выправляет большой босс Гендерсон самолично, а не мой непосредственный начальник Грант и не те подчиненные донны Кризи, кому это формально полагается, то операция, по мнению больших боссов, должна зацепить одного из имеющих доступ к моему секретному досье. Иными словами, клиент, которого мы для определенности обзовем переменной Зет — персона из разряда крупных и высокопоставленных.

Если работать предстоит в Порто-Франко, а Бригитты Ширмер в группе прикрытия нет, то фрау сверхштатный следователь тамошнего отделения Патрульной службы сильно обидится. Потому как охота на высоко сидящих крыс, каким рисуется Зет, — ее конек и, можно сказать, призвание. Готов посочувствовать. Но предупреждать — права не имею. Хотя бы потому, что как раз у Ширмер информация обо мне есть. Ибо она-то меня на ряд задач из тех, особо интересных, в свое время и ориентировала. Глубоко неофициально, по горизонтальным связям и без согласования с начальством, да и нет над ней настоящего начальства… одно слово — штази, орденским эсбэшникам до нее кашлять и кашлять.

— Последний вопрос будет уже скорее к вашему ведомству, Терри, — поворачиваюсь к озадаченно моргнувшему экономисту Кресу. — У служащих Патрульных сил коэффициент оплаты «боевых выездов» от двух до четырех, в зависимости от оперативной обстановки, а какая тарифная сетка в данном вопросе у маттехотдела?

— Каких еще боевых?! — опережая Креса, встревает Рейли. — Ты по плану мирный компьютерщик, Влад, и забавляться с личным пулеметом будешь только во внерабочее время.

— И не на казенные средства, — добавляет Крес, — а то взяли моду включать в командировочные расходы аренду тира и оплату патронов…

— А отбиваться от противника по плану я тоже должен за личный кошт?

— От какого противника? Твое дело — компы, а все прочее сделают без тебя.

Криво усмехаюсь.

— Шеп, я-то тебе верю. Но противник в ваш план не посвящен, о моей более чем скромной роли ему предварительно никто не сообщит, отсюда сделай выводы сам. Посему ствол я с собой обязательно прихвачу, а надбавку за риск извольте провести официально. И еще: если обо всем этом кто хоть намеком проболтается Саре — пусть пеняет на себя, я-то буду уже далеко, а она от расстройства скормит неудачника акулам. При полной поддержке всего женского и половины мужского состава Базы.

Смешок Гендерсона — и явное удивление этим смешком на лице секретаря.

— Будет вам надбавка, Влад. И премия будет, если операция даст нужный результат. А теперь позвольте пожелать вам всего наилучшего — кажется, рабочий день у вас уже закончился и дома ожидает супруга со столь интересным характером.

— Ваша правда. — Поднимаюсь, наклоняю голову… и при виде орденского босса, жмурящегося, словно сытый удав, не могу удержаться от еще одной классической цитаты: — «Доброй охоты всем нам».

Территория Ордена, база «Латинская Америка»

Вторник, 03/06/21 18:34

— Опять поездка откладывается, — вздыхает Сара, услышав новости (само собой, про возможную опасность я и не заикнулся). — Мы этак вообще никуда не выберемся.

— А я прямо сейчас попробую уболтать донну Кризи, чтобы сразу после командировки и уехать. Мол, пока меня не будет, ей все равно нужно кого-то временно взять в маттехотдел на мое место, а новичка Зорро и без того надо вводить в курс дела, так проще взять на обучение сразу двоих. Пусть это «временно» будет еще недельки три нашего отпуска, а дальше посмотрим.

— А если новенький так хорошо приживется, что тебя обратно уже и не примут?

Пожимаю плечами.

— Любимая, так ведь это не я на Базу просился, а донна Кризи сама возжелала иметь меня в штате. Работа мне и в Порто-Франко найдется, и наверняка не только там. Специально искать лучшего не собираюсь, нас и здесь неплохо кормят, — ласково щипаю супругу за ближайшее мягкое место и ожидаемо получаю ответный удар, от которого ухожу, срезая дистанцию до плотных объятий — перейти в легкий интим им препятствует сугубо то, что занимаемся мы этим на скамейке у пляжа, на глазах у половины Базы и проезжих мигрантов. Кое-кто, однако, одобрительно свистит и хлопает. Деревня, где все друг друга знают, ага. Заканчиваю мысль: — Так вот, сокровище мое, если здесь кормить вдруг перестанут — тогда пойду искать другую кормушку. И поверь, найду.

— Верю, солнце, верю. Давай тогда пока по-быстрому окунемся, чтобы до визита к большой начальнице ты успел привести себя в порядок. Прием-то у нее с четырех.

Территория Ордена, база «Латинская Америка»

Вторник, 03/06/21 19:12

В приемной, слева от аквариума с тропическими рыбками, как всегда, на боевом дежурстве сидит секретарь Люсьен. Вот забавно, как-то все Люсьен да Люсьен, словно у человека фамилии в принципе нет; у донны замдиректора ситуация вроде как обратная, но ее имя по крайней мере известно, просто Аделаидой ее зовут либо очень близкие знакомые, либо прямое начальство и не при нас, сирых. Уточнив цель визита, Люсьен узнает по селектору у начальницы, склонна ли она принять посетителя, и впускает меня в кабинет.

— Слушаю вас, Влад. — Вид у донны Кризи несколько отстраненный, то ли от усталости, то ли с приездом большого босса Гендерсона просто слишком много разного вокруг творится неподотчетного ей, а единственный рабочий способ все это спокойно пережить — как в том анекдоте, «закрыть глаза и думать об Англии». — Кажется, вас затребовали в командировку?

— Собственно, я потому и пришел.

И коротко излагаю идею. Донна Кризи задумчиво наклоняет голову влево, потом что-то проверяет у себя на мониторе.

— А знаете, Влад, — вдруг говорит она, — у меня есть встречное предложение. Почему бы вам не отправиться в эту командировку вдвоем с Сарой?

— А вы сумеете так оформить? — удивляюсь я.

— Иначе не предлагала бы. Вы займетесь чем положено, она параллельно проведет среди персонала тех же орденских объектов тренинг по оптимизации документооборота, ну а личное время — полностью ваше. Так что, годится? Точного маршрута служебной поездки у меня нет, представительств только севернее Залива с полсотни, но наверняка задействованы на них будете не только вы, а то слишком долго вышло бы. Прочие объекты, значит, обойдутся без тренинга, им же хуже… Как только выполните все, что следует по расписанию, — телеграфируйте уведомление и сразу езжайте вдвоем в медовый месяц. Отпускаю, три недели ваши, как уговаривались.

Паранойя, как по-твоему, любимая вместе со мной на линию огня с этой командировкой не попадает? По-хорошему — не должна бы, а по-плохому… все одно везде соломки не подстелишь.

Так что ответ очевиден.

— Да мы только за! — Наверняка супруга удивится такому подарку, но отказываться не станет.

— Однако у меня будет дополнительное условие. Прямо сейчас, до отъезда, изобразите список стандартных проблем, с которыми вам как сотруднику маттехотдела приходится часто сталкиваться, и порядок их решения. Будет вашим вкладом в обучение новичков. Для приема мигрантов, логистики и общего документооборота у нас подобная обучающая инструкция давно имеется, а вот ваши компьютерщики ею пренебрегают. Напрасно, я полагаю.

Почему пренебрегают, мне-то понятно, самая частая задача в нашей сфере деятельности в принципе не поддается формулировке — ибо носит кодовое обозначение «техподдержка», а в переводе с программерского на общепонятный представляет собой починку и приведение в порядок всего того, что сломал кто-то другой. О, разумеется, не нарочно, «я только кнопку нажал, и оно само слетело». Массаракш, сколько нынешние юзеры знают способов нажать на неправильную кнопку — Норберту Винеру не привиделось бы в самом страшном сне… Однако объяснить это человеку НЕкомпьютерного профиля — да проще его самого делу обучить, вывести на уровень грамотного пользователя, у которого поломки, конечно, тоже случаются, но уже другие и с ними потом справляться в разы проще… Однако условие поставлено, будем выполнять. Даже если над инструкцией придется просидеть всю ночь.

Территория Ордена, база «Латинская Америка»

Среда, 04/06/21 03:28

В глазах туман. Без малого тринадцать часов за экраном, и это после полной рабочей смены. Давненько не приходилось так вот выкладываться. Но задание выполнено, инструкция по заявке донны Кризи составлена. Документ, разумеется, «для своих», предполагает, что человек в теме, иначе тут понадобилась бы не брошюрка на двадцать страниц, а полный институтский курс компьютерных наук. Свои — разберутся. А другим в общем и незачем.

Сара давно уже спит. Собрав все вещи, порывалась «посидеть со мной», но я властью главы семьи отправил ее в койку — ей завтра крутить баранку, а я, поскольку едем в охраняемой колонне, могу покемарить на пассажирском сиденье. Надеюсь, завтра, вернее, уже сегодня по дороге нам не встретятся настолько отмороженные бандиты, чтобы нападать на орденский конвой, ибо в таком состоянии бортстрелок из меня никакой.

Ополаскиваюсь в душе и ныряю супруге под бок. Мягко, тепло, уютно. Засыпаю мгновенно.

Территория Ордена, база «Латинская Америка»

Среда, 04/06/21 07:20

Орденские машины по обыкновению имеют либо однотонно-песчаный колер а-ля повседневная униформа, либо расцвечены буро-желто-бежевыми пятнами в тон боевого камуфляжа «пустынной шоколадки», и у всех на дверях или на кузове черно-белая служебная символика глазастой пирамиды. Среди патрульных «хамвиков» и «лендов» наш «Golden Eagle» — вопреки названию, ничего золотого в нем нету, беркут, он беркут и есть, — выделяется и более скромными габаритами, и неуставной серо-зеленой окраской. Ну и ладно, пять верст по здешней грунтовке, и цвет у всех тачек будет одинаковый, ржаво-пыльный, а размер в общей колонне, с учетом этой самой пыли, издалека даже с оптикой поди разбери.

Опять же, вон со старшим конвойщиком болтают, экспрессивно размахивая руками, несколько переселенцев, рупь за сто — просятся присоединиться к охраняемой колонне до Порто-Франко. И поскольку такое сопровождение входит в обязанности Патрульной службы, вряд ли им откажут. Не откажут и другим мигрантам с «Европы», «России» и «Северной Америки», каковые Базы колонна проезжает по дороге, специально ждать не станут, но кто готов ехать, тех возьмут. А среди разномастного автопарка гражданских тачек наш правнучатый племянник «виллиса» уж точно выделяться не будет, и если вдруг на дорогу выйдет киллер-самоубийца с «фаустпатроном» наперевес — мы у него навряд ли окажемся приоритетной целью.

Нет, с этой стороны особая опасность не грозит.

Хм. После вчерашнего аврального труда сил на «тревожную бдительность» у меня особо не осталось, а раз так, есть ли смысл заранее включать режим параноика? Сару опять же волновать, она-то наверняка почувствует… Ладно, пока просто еще разок прикину расклад, это можно делать и не просыпаясь.

Вопрос раз. Когда пресловутый Зет, тайная цель всей операции, должен забеспокоиться? Очевидно — по крайней мере, по мнению Гендерсона и его штаб-аналитиков, — узнав о том, что дело доверено мне. И когда же он такое должен узнать — увидев меня на месте, или еще до того? За ленточкой, благодаря Сети и прочим способам скоростного обмена информацией, точно было бы «до», но здесь… здесь сложнее, та же сотовая связь работает лишь в пределах Баз, а в ближайший город, Порто-Франко, звонить уже надо по междугородной линии. Само собой, моя командировка оформлена официально и будет отмечена во всех досье и банках данных, к которым у Зета по индуктивному предположению имеется доступ; вопрос в том, когда это «отмечание» произойдет. При очень большой нужде можно и телекс отстучать, и подключить модем к длинноволновому радиоканалу дальней связи — однако такое годится только для относительно кратких сообщений. Скажем, получение данных из архивного хозяйства той же Греты по запросу из-за пределов базы «Латинская Америка» выходит операцией поинтереснее, сам запрос передать можно и по радио, но вот ответ, если он заметно объемнее запроса, приходится доставлять на диске или флешке, фактически с курьером на внешнем носителе. И даже если курьер отправится на самолете, скорость выйдет далеко не радио-интернетная. Отсюда вывод: информацию Зет получит в лучшем раскладе спустя пару-тройку дней, ибо очень навряд ли ко мне на «Латинской Америке» приставлен персональный топтун, которому получено докладывать Зету о моей деятельности, на «личного врага фюрера» я при всем уважении к себе не тяну…

На минуточку выныриваю из дремы, протягиваю дежурному у шлагбаума — сегодня эта роль выпала Сэму Гейджу — свою айдишку и открываю оружейный баул. Нам, как служащим базы, табельные пистолеты предписано носить во время работы, вне смены — по желанию; ну а все личные огнестрельные игрушки — на общих основаниях, разве что пломбу на оружейную сумку ставить не обязательно. У сотрудников Охранной службы в общем то же самое, только у них к «табельному оружию» относятся еще и автоматы — «эм-шестнадцать» и прочие варианты стоунеровской конструкции, — а у дозорных на периметре также самозарядные «ди-эм-ар»; в американском армейском стандарте таких винтовок несколько, орденцы предпочли «эм-двадцать пять». Ну а кому совсем не повезло, то ручник «эм-два-четыре-девять» или вовсе «барретт». Что, считая уставной боекомплект, выливается минимум в шесть, а максимум во все пятнадцать кило железа; уволочь на горбу — оно и вчетверо больше не такая сложность, но чтобы таскать на себе этот груз всю вахту, то есть самое малое часов восемь…

На полном автопилоте снаряжаю магазины «фала» и устанавливаю винтовку в крепление справа; менее склонная к оружейному фетишизму супруга с видом «ладно, раз уж здесь так принято» закрепляет «эм-один» слева от руля, а «беретту» свою просто передвигает на бедре чуть левее. Добыв из оружейной сумки подаренный на свадьбу «баллестр-молина», я прикидываю, не поменять ли на него служебный ствол. Нет, не стоит, снимать кобуру сейчас лень. Так что «эм-девять» остается на месте, а аргентинский полуклон «кольта» вместе с запасным магазином отправляется в тайник под приборной доской. На всякий случай. Авось не пригодится. Кто параноик, я параноик? Не дождетесь!

Колонна медленно проходит КПП со шлагбаумом и вытягивается вдоль грунтовки. Вспомнив о пыли, поспешно заматываю морду лица шемахом; Сара это уже проделала. Еще минут десять «предстартовой» суеты, звучит сигнал, и конвой отправляется в обычном направлении — на север, к Порто-Франко. Скорость едва за тридцать — в смысле, меньше пятидесяти километров в час, — но расстояние между машинами метров сорок; можно и ближе, но тогда в пыли ни черта не видно.

Впрочем, сейчас водитель Сара, пусть сама и решает, как держаться. А я сонно прикрываю глаза, благо за темными очками все равно не видно, и возвращаюсь к общему раскладу.

Вопрос два. Обнаружив меня, какие действия предпримет Зет? Так вот сразу напрашивается приказ «устранить», ясное дело, нет человека — нет проблемы, однако такой вариант штаб-аналитики Гендерсона наверняка учли и придумали на сей случай более-менее надежное прикрытие. Не потому, что моя жизнь так уж ценна, но если меня тихо прирежут в подворотне, сэр Магнус получит лишь убытки на организацию всей операции — и никаких плюсов. А по финансовой части большие орденские боссы дураками не бывают. Так что «устранение» из первоочередных опасностей вычеркиваем. Угрозы или взятка — ну, если Зет пойдет на такую глупость, не сдать его людям Гендерсона будет попросту стыдно. Какую пакость он мне еще может устроить?

Взять заложницей Сару, вот какую, и под это диктовать свои условия.

От этой мысли становится неуютно. А ведь реально, массаракш, нас впереди ждет город, место по определению общедоступное и, главное, с массой укромных местечек и путей отступления. Порто-Франко. Впрочем, возможно, первым на очереди в моем «маршрутном листе» заявлен другой пункт назначения, в процессе расскажут, но в любом случае — это не безопасная орденская база. Да, работать предстоит на орденском объекте, который скорее всего представляет собой отдельное здание, а то и подворье вроде «представительств» национальных территорий на Главной улице Порто-Франко; однако если мы без должного повода попытаемся сесть на этом объекте в глухую оборону — свои же не поймут. Опять-таки, искомый Зет вроде как крыса из высших эшелонов Ордена и доступ на рядовые орденские объекты по определению имеет.

Вообще, сколько я слышал от людей более опытных, здешние бандиты с киднеппингом и заложниками не связываются — не доросла цивилизация. Кто попадает в лапы к живущим по ту сторону закона, тот, считай, мертв, и немногие случаи освобождения пленников при разгроме бандитских лежбищ в горах Латинского Союза, в плавнях Амазонки или в дагомейских джунглях проходят по разряду великого чуда… Но — это дорожные бандиты, народ темный, чьих умений хватает только на засады посреди голой степи; в случае Зета, жирного орденца с бес-его-знает-какими ресурсами и связями, нельзя исключать более тонкой работы.

Так, паранойя, давай мыслить в конструктивном направлении: какие условия мне вообще в состоянии продиктовать Зет, буде он найдет способ говорить со мной с позиции силы? Закрыть на что-нибудь глаза? Закрыть могу, в смысле могу не поднимать шума, если обнаружу в компьютерном хозяйстве некоего объекта этого самое что-нибудь, однако мне ж никто не помешает слить копию нужных данных на личную флешку и поднять весь потребный шум уже потом. Зет может не быть спецом-программером, но умным человеком является по определению, заставить меня гарантированно замолчать получится только одним способом. А здесь, как должно следовать из стратегии Гендерсона, контрмеры приняты.

Ладно, зайдем с другой стороны, то есть повернем доску и сыграем «за черных». Я-Зет получил информацию, что на некий объект в моей сети направлен Влад, компьютерщик с довольно специфической репутацией. Суть задания Влада мне известна, с одной стороны, оно вроде со мной никак не связано, с другой стороны — есть опасность обнаружения им неких сведений, к примеру, доказательств самого существования этой сети и ее связи со мной, а сеть организована или работает вне установленного Орденом регламента, то есть опасность в случае разоблачения вполне реальна. Я заподозрю здесь попытку «ловли на живца»? Имеется такая вероятность: задание Владу поручено рутинное, оно совершенно не отвечает его квалификации (если даже сам я не компьютерщик, у меня точно есть с кем проконсультироваться).

То есть я должен буду заключить, что стоящие за упомянутым Владом игроки «белых» провоцируют меня. Могу я себе позволить полное бездействие в смысле «пусть Влад спокойно работает, лишь бы его прикрытие не сцапало меня на попытке помешать этой работе» — зависит исключительно от надежности разработанной мною сети, сиречь от исходного наличия там хорошей защиты от любопытствующих аналитиков со стороны…

М-да. Информации явно недостаточно.

Разве что вот какой факт еще имеется в раскладе: как полагает донна Кризи, и я полностью с ней солидарен, в «командировку на объекты» послали не меня одного. Дедушка Гендерсон не кажется человеком, склонным ставить на одну-единственную лошадь, рискуя крупными средствами без особой нужды; иными словами, прочие командированные программеры тоже в принципе могут наткнуться на нужную информацию. Или по крайней мере такое подозрение должно зародиться у Зета. Атака всей сети с нескольких сторон. Обложили, караул, делаем ноги? Если Зет решит именно так и начнет активно спасать собственную шкуру — тут-то команда Гендерсона его и засечет, со всеми вытекающими.

Да, самый сложный и убыточный для сэра Магнуса вариант получится, если наш Зет будет тихо-мирно почивать под пальмой и делать вид, что Влад и прочие компьютерщики его интересуют примерно как прошлогодний снег на пиках Сьерра-Гранде. И никто из нас не найдет зацепки на сеть Зета хотя бы потому, что не было задания таковую искать. В этом раскладе Гендерсон занесет расходы на операцию в убытки… и все. Потрачены ресурсы, подозрения остаются висеть без конкретики. Для него — так, а для меня? А мне без разницы, я командировочное предписание выполнил, будьте любезны подписать акт о приеме работ.

Итого, паранойя, что мы здесь решаем?

А ничего. Глядим в оба и держим ушки на макушке, но инициативы стараемся не проявлять. В точности этого и хотел сэр Магнус Гендерсон. Жираф большой, ему видней. Так, значит, и поступаем, раз уж паранойя не возражает.

Территория Ордена, окрестности г. Порто-Франко

Среда, 04/06/21 12:20

Колонна тихо-мирно приближается к южному КПП Порто-Франко, и тут из рации доносится:

— «Белый кальмар» — Торнтону. В город не едем, поворачиваем в объезд, сбор у северного блокпоста. Овер.

«Белый кальмар» — это мы, в смысле, командированные. Категорически подозреваю, что исходно имелась в виду «Белая группа», но кому-то подсунули на подпись приказ с опечаткой и дальше трогать уже не стали. Спасибо еще, хоть дальше этот кальмар никуда не уплыл, временный дорожный позывной у нас с Сарой «Белый-два», что в натовской армейской номенклатуре дело совершенно обычное… А старший сержант Нил Торнтон — это представленный нам перед выездом «руководитель группы», ответственный за то, чтобы «щупальца» этого самого кальмара, то бишь все командированные с Баз персоны, добрались куда следует.

— Белый-один принял, — раздается ответ.

Щелкаю тангентой.

— Белый-два в канале. Вилко.

— Белый-три на линии, движемся указанным курсом.

— Белый-четыре в канале, — о, а этот голосок мне знаком, Соня с базы «Россия», — роджер.

— Торнтону — Белый-пять. Вилко. Аут.

Конвойная группа разделяется на три части. Сборная солянка мигрантов следует в северном направлении на блокпост; большая часть патрульных из сопровождения уходит на разворот — сейчас снова пойдут утюжить дорогу к шести орденским базам от возможных налетчиков, а на обратном пути заберут следующую порцию переселенцев, не все ведь в шесть утра проснулись; ну и наш «Белый кальмар» — в составе двух «лендов», «матта», «беркута» и трех «хамвиков» — один в «рейдовом» исполнении с турельным М240, — сворачивает налево к переезду через чугунку и дальше на кольцевую, оставляя город по правую руку.

Через полчаса, как велено, тормозим в виду капониров северного КПП, на перекрестке Северной дороги и Европейской трассы; для обитателей окрестных территорий это обычное место рандеву с попутным конвоем, ибо все транспортные колонны со Станционной площади Порто-Франко в любом раскладе следуют через северный блокпост и этот самый перекресток. Народ выходит немного поразмять ноги — пять часов за рулем как-никак, пускай маршрут несложный и всем прекрасно знакомый, — и тут Нил Торнтон, совмещая вежливость профессионального экскурсовода и интонации старшины из учебки, командует общий сбор и, опираясь локтем на пулеметную турель, во весь рост встает в рейдовом «хамвике» с видом маршала на параде. До товарища Ульянова на броневике старшему сержанту все-таки не хватает размаха.

— Внимание, «Белый кальмар». Сейчас у вас будет полчаса на отдых, потом отправляетесь по точкам. Прошу не задерживаться.

— По каким таким точкам? — интересуется Соня, стянув бандану и встряхивая пышной смоляной гривой, которая тут же закрывает ей все лицо, шею и часть груди.

— У каждого точки свои, мисс. Перед отправлением вызову поочередно, получите маршрутный лист и сопровождение. Отдыхайте пока.

Массаракш, развели тут конспирацию… не удивлюсь, если упомянутый маршрутный лист это самое сопровождение и получит, мол, далекие от военной дисциплины «спецы» маттехотдела, какими подписками о неразглашении ты их ни стращай, все равно проболтаются. Как там говаривал классик — «тогда лишь двое тайну соблюдают, когда один из них ее не знает»; принадлежал ли сам классик к военному сословию, вопрос спорный, поскольку специалисты до сих пор не могут определиться с личностью Барда, однако половина его собратьев-драматургов активно работала на Тайную канцелярию, то есть как раз в секретной части он должен был сколько-нибудь разбираться.

Ладно, пусть их. Втолковывать рядовым сотрудникам Патрульной службы правильное отношение к информационной безопасности мне точно никто не поручал и не поручит.

Получаса нам с женой вполне хватает, чтобы прополоскать горло, слопать по паре бутербродов и немного прогуляться. Единственной, с позволения сказать, достопримечательностью на конвойном перекрестке является давно знакомый нам блокпост Порто-Франко, а любоваться на патрульные броневики и тяжелые браунинговские станкачи «эм-два» мы прекрасно могли и на Базе.

И вот по рации доносится вызов:

— Торнтон — Белому-два, через пять минут подойдите к командной машине. Овер.

— Белый-два в канале. Роджер, аут, — отвечаю.

Сара, хмыкнув, замечает:

— Тоже мне, морской котик на боевой операции.

На что я с самой серьезной мордой киваю:

— Мяу — буль-буль.

После чего вместе со всхлипывающей от смеха супругой идем к «хамви» руководителя группы. Где Торнтон сообщает:

— Согласно расписанию, Белый-два и Белый-четыре следуют вместе до пункта Чарли, далее вы разделяетесь и отправляетесь каждый своим маршрутом. Руководить группой в дороге будет штаб-сержант Хокинс, он же и начальник дальнейшего сопровождения Белого-два. Все ясно?

— А пункт Чарли — это где? — интересуюсь я, уже подозревая, каким будет ответ.

— Прибудете на место, узнаете.

Ну так и есть. Плюс один к интуиции… нет, скорее все-таки к предвидению.

Невысокий, едва на пол-ладони выше Сары, крепыш в «шоколадке» и неуставной белой бейсболке подходит к нам, вопросительно смотрит на Торнтона.

— Тор, у тебя все?

— Погоди, сейчас еще одного пришлю, проведешь общий инструктаж. — Щелкает тангентой рации. — Белый-четыре, подойдите к командной машине, овер.

— Здесь Белый-четыре, — доносится с другой стороны голос Сони. Гриву свою она уже успела перехватить красными резинками в четыре анимешных хвостика.

Торнтон вздыхает и говорит девушке:

— Следуйте со штаб-сержантом Хокинсом, он сообщит все подробности по маршруту. Ясно?

— Ага, — от кивка четыре хвостика усердно качаются вверх-вниз.

— Все, Джеми, забирай этих троих, «и пусть они теперь достают тебя, а не меня», — читается во взгляде старшего сержанта.

Крепыш Хокинс, хмыкнув, жестом приглашает нас подальше от начальства, к своей машине — песочной окраски «лендроверу-девяносто» с натянутым тентом, цвет которого из-за пыли угадать проблематично.

— Итак, дорогие мои командированные специалисты маттехотдела, на ближайшее время наша общая безопасность на мне, так что давайте не создавать друг другу трудностей. Вне охраняемого периметра — главный я и мое слово закон. В мое отсутствие командует начальник второй дозорной машины, — кивает на стоящий рядом «сто десятый» в закрытом исполнении, — капрал Лассе Свантессон. Кому непонятно?

— А можно без армейских политесов? — спрашивает Соня.

— Сейчас можно. В дороге — армейский распорядок обязателен.

— Ну тогда нельзя ли хотя бы позывные нормальные взять, без этих белых-зеленых-пятнистых заморочек и прочих спрутов-кракенов?

— Это пожалуйста, — наклоняет голову штаб-сержант. — И вообще стоит познакомиться поближе. Начну с себя: Джеймс Вильям Хокинс, можно просто Джеми, уроженец тихого городка Перри в штате Джорджия. В Ордене третий год, дважды повышен в звании, десяток групп успешно провел до места как начальник конвоя, а в скольких проводках просто участвовал, не считал. По отстреленным бандитам отметок на прикладе не ставлю, но тоже есть. За ленточкой, если интересно, служил в Третьей пехотной, Шестьдесят девятый бронетанковый; в Новую Землю перебрался из Косово, обстоятельства опущу. Тридцать два года, рост пять и пять, вес сто шестьдесят, пока холост, но готов рассмотреть предложения от желающих это изменить.

От последней «характеристики» Соня хихикает; Сара лишь улыбается.

— Боюсь, Джеми, предложения насчет перемены семейного статуса даже в наш век декларированного гендерного равноправия и открытых возможностей полагается делать все-таки мужчинам. Если хочешь, потом как-нибудь объясню…

С ухмылкой комментирую:

— А я послушаю в целях повышения образовательного уровня. — И уже более серьезным тоном: — Ладно, теперь моя очередь. Влад Щербань, родился двадцать семь лет назад в славном городе Киеве, претендующем на звание «матери городов русских». С недавних пор женат вот на этой великолепной барышне, — беру под локоть супругу, — и намерен ее при себе держать еще лет этак сто, а там посмотрим. За ленточкой был экспертом по базам знаний в корпорации «Атриум»; в маттехотделе «Латинской Америки» оказался три месяца назад и в некотором роде по случайности, но это история отдельная. Впрочем, уверен, что иные из присутствующих кое-что об этом слышали.

— И даже кое в чем участвовали, — фыркает Сара. — Хорошо, добавлю пару слов о себе. Сара Зильберман. Родилась в тысяча девятьсот семьдесят седьмом в городе-герое Ленинграде, который позднее вернул себе исконное имя Питера, и до двухтысячного там и жила. Потом уехала в Израиль и через некоторое время попала на работу в фонд Кроуфорда, под каковым названием скрывалось одно из многих дочерних предприятий Ордена. В Новую Землю прибыла месяцев восемь назад по здешнему календарю, незадолго до мокрого сезона. Давно мечтаю как следует посмотреть на окружающий мир, однако выбраться получалось не дальше Порто-Франко, ну или на барбекю в старый лагерь Чамберса.

— Да, в нашем случае будет подальше, — кивает Хокинс. — Посмотришь, гарантирую.

Соня встряхивает хвостиками.

— Ну у меня просто. В двухлетнем возрасте вместе с родителями перебрались из херсонской деревеньки Дудчино в Ереван, а потом, еще перед развалом Союза, у отца открылась вакансия в Новосибирске, и мы переехали туда. Поступила в НГТУ на приборостроительный, там меня и завербовали со второго курса, вот пятый месяц тружусь на базе «Россия» и тоже совсем не откажусь полюбоваться живописной местностью за периметром. Зовут Соня, по Ай-Ди — Соня Кушнир, метр семьдесят босиком и пятьдесят шесть кило после спортзала.

Хокинс с озадаченным видом снимает бейсболку и проводит ладонью по бритому черепу, покрытому светло-шоколадным загаром в тон орденского камуфляжа.

— Так вы что же, все трое русские?

Явно пробрало человека, вон как южный акцент усилился.

— Вроде того, — отвечаю, не собираясь углубляться в подробности этногенеза (по которым все мы трое действительно принадлежим к одному народу, но не очень-то русскому) и тонкости заленточной прописки (а в соответствии с таковыми «русская» получается только Соня, тогда как я — «украинский», а Сара и вовсе «израильская»). — А что? Орден, как все транснациональные корпорации, сотрудников набирает отовсюду, я тут разве только австралийских аборигенов не встречал.

Штаб-сержант шумно выдыхает и, качая головой, вешает бейсболку на крючок-присоску на ветровом стекле.

— Да знаю, что есть у нас русские, но чтобы сразу трое и мне их теперь охранять… — Поднимает со штурманского сиденья кевларовый шлем, надевает, поправляет подбородочный ремень. — Ладно, проехали. Кроме меня и Лассе в дороге за вашу безопасность, а также и исправность всех наличных транспортных средств отвечают рядовой первого класса Фред Морган, — развалившийся за рулем «девяностого» бородач небрежно вскидывает два пальца к виску, — и рядовой Рик Альера. Запомните также радиопозывные: у меня «Ястреб», у капрала Свантессона — «Лебедь».

Фыркнув, киваю на свой джип. На верхней части крыла красуется лейба «Golden Eagle» — перекрашивали тачку вручную, но аккуратно, фирменную надпись сохранили.

— Тот еще птичник получается.

— И верно, — беззлобно скалится Хокинс. — Ладно, птички по местам, пятиминутная готовность, сейчас полетим. Рацию переключите на третий канал… да, Соня, если тебя старый позывной не устраивает, какой хочешь?

— «Соня» и хочу, — солнечно улыбается девушка.

— Хорошо. А вы?

— «Влад» и «Сара», — пожимаю плечами, — к чему зря мудрить?

— Как пожелаете. Ну, с богом.

Мы устраиваемся в «беркуте», Соня же вопросительно смотрит на штаб-сержанта.

— А мне куда? Сюда я пассажиркой ехала вон в том «хамвике».

— Тогда забирай свою сумку, или что там у тебя, и пересаживайся к Лебедю, у него заднее сиденье свободно.

Водитель «сто десятого», длинный и костлявый наследник испанских конкистадоров Альера, торопливо докуривает папироску и лезет под капот с последней предстартовой проверкой. Штурманское сиденье неспешно занимает капрал Свантессон, похожий, вопреки фамилии потомственного викинга, скорее на чухонца — некрупный, скуластый, на левой щеке шрам от осколка, а может, от ножа. Хокинс кратко представляет заму «опекаемые объекты», садится в свой «девяностый», щелкает переключателем рации, что-то скороговоркой сообщает в микрофон — не на нашем третьем канале, скорее всего, начальству докладывается, — затем раздается завершающее «аут», щелчок тангенты и уже из динамика на общей волне:

— Ястреб в канале. Вылетаем, держитесь на хвосте. Я ведущий, за мной Влад, Лебедь замыкает. Пока можно — держим не ниже сорока, Влад, если поймешь, что не справляешься с тачкой, сбросишь до скольки сумеешь и сообщишь. Овер.

— Ястреб — Саре, Влад сейчас штурманом, веду я, — отвечает супруга. — Если дорога позволит, я и на пятидесяти машину удержу. Овер.

— Добро, езжай как получится. Аут.

Территория Европейского Союза, Портсмутская трасса

Среда, 04/06/21 13:14

Выйдя на Северную дорогу, наша мини-колонна сворачивает на первом же перекрестке, у памятного мне указателя «680 миль до Нью-Портсмута». Передовой внедорожник Хокинса уверенно пылит по грунтовке, Сара без труда удерживает «беркут» за полсотни метров позади и чуть справа, в хвосте катит второй «ленд». Скорость уверенно за сорок, ближе к пятидесяти — а в километрах это получается все восемьдесят, для ухабистой грунтовки местной «автострады международного значения» весьма немало; впрочем, дизель исправно урчит, а самые заметные выбоины остаются в стороне. Во время оно, когда мы только начали планировать дальний автопробег, супруга заявила, что стреляет так себе, зато машину водить умеет. Не соврала. Может, какая-нибудь Ютта Кляйншмидт справилась бы и лучше, но про себя точно знаю — сорок миль я по такой дороге сделать смогу, а вот насчет пятидесяти сомневаюсь.

Меньше чем через час проезжаем памятный баобаб, слева за ним — поворот на ферму Сенесов. К моему удивлению, передовой «ленд» издает длинный гудок.

— Друг у меня тут рядом погиб, — информирует Ястреб по рации, — месяца три назад одна банда вконец обнаглела и расстреляла из миномета полуроту Патрульных сил. Банду там же и обнулили, только вместе с Питом полегло шестеро, и еще один потом в лазарете скончался.

Однозначно, именно о ферме Сенесов и речь, три месяца назад вся эта катавасия и произошла… кому и знать, как не мне. Потом намекну Хокинсу, если захочет подробностей — расскажу. Благо на тот случай никакой подписки о неразглашении с меня не брали.

Три месяца назад окрестная саванна буйно зеленела, не сдаваясь жаркому новоземельному солнцу. Сейчас в этой зелени изрядно прибавилось бурых оттенков. Самый разгар лета, однако.

Справа в низине мелькает небольшое стадо рогачей, голов с дюжину. Здоровые твари, габаритами почти со слона, а видом напоминают помесь стиракозавра с носорогом и дикобразом, без крупнокалиберного хрен остановишь. Хорошо, что «антропогенный фактор» потихоньку оттесняет всю эту мегафауну от дорог и поселков вглубь саванны. Мне — хорошо. Охотники, те жалуются, мол, раньше обед можно было себе подстрелить прямо из окна, а теперь ближе двадцати миль от Порто-Франко приличной дичи не сыскать. Дичь, конечно, дело хорошее, но если судить по содержимому тарелки — право слово, не настолько она и превосходит говядину-свинину с окрестных ферм. А лично для меня в еде самый важный критерий — соотношение цена-качество, все прочее глубоко вторично. Тех же рогачей, говорят, «в чистом виде» употреблять вообще невозможно, мясо настолько жесткое, что не всякий нож возьмет. Только в большую промышленную мясорубку на фарш, вроде как в Техасе тушенку из них делают, из среднего рогача выходит до двух тонн полезного продукта. Может, и врут, пробовал я любопытства ради местную тушенку, от заленточной особых отличий не заметно.

Дичь заведомо перекрывает любую фермерскую мясопродукцию по другому критерию: информационному. Иными словами, охотничьи байки под стейк из антилопы или там жаркое из медвежатины звучат много достовернее, чем под шашлык из банальной говядины. Спорить трудно, здешние наследники Кожаного Чулка действительно превосходят своих заленточных собратьев, давно лишенных возможности охотиться в по-настоящему дикой местности, и невероятно этим превосходством гордятся. Понимаю. При случае в охотку лакомлюсь добытым ими «материалом», мясо годное и в хороших руках Деметриоса и равных ему мастеров кастрюли и сковородки снедь выходит вкуснейшая. Однако я не считаю необходимой приправой к таким блюдам рассказы в стиле «одного свалил с трехсот ярдов прямо под лопатку, а второй ка-ак дернул ко мне, так только на двадцати шагах наконец лег»…

Ветер пахнет солнцем, травой и простором.

Еще часа через полтора-два супруга начинает ерзать на сиденье, а «беркут» подскакивает на ухабах сильнее прежнего. Любимая женщина качает головой.

— Теряю навык, давно за рулем как следует не сидела…

— Давай поменяемся, отдохнешь.

— Лучше бы мне кто-нибудь массаж сделал.

— Я не против, но не на ходу же. — Беру рацию. — Ястреб — Владу. Надо бы притормозить, Сара устала, сяду за руль сам. Овер.

— Хорошо, — отвечает Хокинс, — через пару миль привал, как раз рядом ручеек будет. Аут.

Минут через несколько «девяностый» снижает скорость, предупредив «всем стоять», и сворачивает налево, на пологий холм, хрустя пожухлой травой. Останавливается на гребне, и вооруженный биноклем Фред выпрыгивает наружу и обозревает окрестности.

— Чисто, — сообщает Хокинс, — давайте полегоньку сюда.

«Беркут», а за ним «сто десятый» сворачивают вверх по склону. Градусов тридцать-сорок, при сухой и твердой почве да на первой передаче нормальным внедорожникам такое посильно. За холмом открывается лощина, по дну которой течет неширокий ручей — благодаря которому тут, несмотря на палящее солнце, и трава чуток зеленее, и заросли погуще. Правда, до этих зарослей полверсты вниз по течению.

— Ястреб в канале, всем внимание. К кустарнику не приближаться, оружие желательно иметь с собой и передвигаться минимум по двое — возможно зверье.

Дисциплинированно вешаю на шею «фал»; Сара, оставив карабин в держателе, вынимает из багажа обе фляги с водой.

— Свежей наберем?

Пожимаю плечами.

— Как хочешь. Эта с утра протухнуть явно не успела, а по вкусу через час опять будет никакая, солнце ведь. Лучше так попей и умойся.

Умываемся. Вода в ручье не ледяная, но ощущается прохладной, учитывая жару за сорок. Спасибо еще, что влажность в новоземельной степи невысокая, а то вовсе не продохнуть бы. И на вкус вода хороша — приятная, свежая, почти сладкая.

Сара стягивает бандану, прополаскивает в ручье и наматывает обратно мокрую. Недолго думая, проделываю то же со своим шемахом. Кайф.

Рик, сопровождающий к ручью Соню, качает головой.

— Зря пили.

— Разве тут плохая вода? — испуганно вскидывается Сара. — Мне сколько говорили, что здешние речки — чище не бывает, если только не успели загадить отходами от какого-нибудь производства.

— Да нет, я не к тому, — отвечает Рик, — вода нормальная. Но пить на жаре без толку, все с потом выходит. Умыться или рот прополоскать — да, а так от жажды лучше сосательные леденцы, — придерживая М16А2 за цевье, свободной рукой добывает из подсумка пакетик «Холлс», — или еще можно просто за щекой держать камешек или монетку какую.

Хм, нечто подобное я тоже слышал, но в порядке рекомендаций для «снайпера на боевом посту», чтобы не демаскировать позицию отлучками в соседние кустики. Хрен его знает, может, и правда.

Вкус ментола терпеть ненавижу, а экю-центы отштампованы из пластика, жевать такие — удовольствие ниже среднего; зато, вспоминаю я, где-то в мелочах у меня болтаются заленточные еще пол-доллара имени Кеннеди, вот это будет в самый раз. Монетка-то серебряная, единственная такая осталась среди штатовской не-юбилейной мелочи, все прочие штампуют из латунных и никелевых сплавов… Найду — воспользуюсь полезным советом.

Территория Европейского Союза, Портсмутская трасса

Среда, 04/06/21 18:15

Сменив за рулем джипа подуставшую супругу, следую за внедорожником Хокинса. Со скоростью «уж как получается», то есть около сорока миль в час. Где-то через полчаса навстречу попадается большая колонна — полдюжины грузовиков, внедорожный автобус, три броневика и несколько разносортных вездеходов и пикапов, — о чем Ястреб заблаговременно нас предупреждает, велев «сдать на обочину и не лапать оружие». Последнее очень даже актуально, учитывая скорострелки броневиков и внушительные «дашки» на двух «маттах» сопровождения. Правильно, по радио опознаться без заранее оговоренного пароля может кто угодно, а уж изобразить на тачках орденские пирамиды — и подавно, с точки зрения охраны разумнее любой подозрительный объект иметь на прицеле.

Пропустив колонну, едем дальше и через некоторое время догоняем испуганно порскнувший в сторону нижегородский «головастик» самого что ни на есть затрапезно-фермерского вида, ржаво-бежевая кабина и многажды залатанный кузов. Помахав ручками передовику сельскохозяйственного фронта, обходим его слева и, прибавив ходу, вскоре оставляем позади.

В голову приходит интересный вопрос. Уточняю у Сары, любимая пожимает плечами — не знаю, как-то не интересовалась, — и тогда я тянусь к рации.

— Ястреб, а чья тут вокруг территория? Овер.

— Что значит — чья?

— Ну орденские земли кончаются на Порто-Франко, здесь уже Евросоюз. А вот кто именно из Евросоюза? Нью-Портсмут, мне по карте помнится, британский, но полуостров Нью-Уэльс там нарисован небольшой, миль на сто или около…

— А, ты в этом смысле, — отвечает Хокинс, — ну вроде как тут румынский анклав. Вот только у этих румын нет ни толковых городов, ни производства, ни сколько-нибудь ценных ископаемых. Не с чего выходит и армию содержать, поэтому в случае чего все здешние фермы отбиваются своими силами или ждут подмоги от соседей. По факту общий порядок вдоль дорог поддерживают Патрульная служба Ордена да летучие рейды испанцев и валлийцев. Мне представляется, что румыны изначально хотели жить с транзита, Портсмутская трасса — место популярное, считай, через нее половина дальних конвоев идет и две трети местных европейских. Но чтобы с транзита жить, надо хоть какой сервис обеспечить, а уж безопасность дорог блюсти — первое дело. Ополчение этим занято или регулярная армия, не важно; у разных анклавов по-разному. Румыны не организовали толком ни того, ни другого. Был слушок, вроде они однажды попробовали поставить шлагбаум и стричь бабки просто «за право проезда по нашей территории», так первая же транспортная колонна этот шлагбаум вместе с таможенной будкой протаранила броней и на общем канале посоветовала искать других дураков.

— Молодцы, — смеется Соня.

— Вот такая тут геополитика, — подводит итог Хокинс. — И две трети здешних фермеров про то, что они должны подчиняться какому-то румынскому анклаву, даже слышать не хотят. Мол, мы в Европейском Союзе, и точка. Будь у испанцев с валлийцами побольше сил — они, наверное, просто поделили бы эти края между собой, при полной поддержке населения. Но людей в Новой Земле, сами знаете, раз в десять меньше, чем нужно. Исследованных территорий полно, молчу уже про необследованные, а обжитых не хватает…

Территория Европейского Союза, Портсмутская трасса,

«Господарие Илеана»

Среда, 04/06/21 22:35

Ястреб заранее предупредил: ночуем в форте-заправке. Так здесь именуются крошечные поселения-хутора, поставленные вдоль главных дорог Новой Земли специально для удобства «дальнобойщиков»; более традиционные названия вроде «постоялый двор» и «караван-сарай» не прижились, поскольку в новоземельных условиях это прежде всего «форт», укрепленный пункт с малокалиберной артиллерией или тяжелыми пулеметами, способный отразить налет средней банды, если у романтиков с большой дороги нет в хозяйстве мощной артиллерии. Если таковая есть — что ж, для банды тяжеловооруженной снести такое укрепление особых трудностей, скорее всего, не составит, однако это получается не налет и даже не военная операция, а фактически террор-акция, шума много, а добычи чуть.

Народу в таких «фортах» обитает всего ничего, из предлагаемых «услуг» — традиционны горячая кормежка, место для ночлега, заправка и магазинчик «всякой мелочи». Ну и еще плюс для проезжих — в таких местах конвойная охрана может немного расслабиться, периметр безопасности надо лишь время от времени проверять, а не строить с нуля исключительно из себя.

Наш сегодняшний «форт» именуется, согласно табличке над воротами, «Gospodarie Ileana» — «хозяйство Илеаны», на местном наречии. Крохотный хуторок, чуть больше памятной мне фермы Сенесов. Вместо сплетенной из колючей проволоки ограды в человеческий рост, способной остановить гиену, здесь возведена «полоса препятствий» из кольев и арматуры, шестиметровой примерно ширины, этакий шедевр постиндустриальной фортификации. Пуле не помеха, а преодолеть такую полосу даже броневик, пожалуй, не сумеет. Против главных же ворот небрежно стоит древняя противотанковая пушка — раритет времен Отечественной, однако, как наяву помню, «колотушка» из воспоминаний фронтовиков, а по справочнику тридцатисемимиллиметровая «пак-тридцать шесть». Добро пожаловать, гости дорогие, да?

Впрочем, огонь по нам не открывают. И то хлеб.

Для проезжих гостей «хозяйство Илеаны» предоставляет дешевенький мотельчик, двухместные номера с узкими койками, туалет в конце коридора и душевая в другом конце; бойлера с подогревом не предусмотрено, однако поскольку водяной бак на крыше за день изрядно нагрелся, вода в душе достаточно теплая. На первом этаже бар-столовая: меню не блещет ни разнообразием наименований, ни качеством исполнения заказанного, отрава не отрава, но бежать за добавкой как-то не хочется.

Потягивая пиво, Хокинс задумчиво изрекает:

— Что-то с прошлого раза у Илеаны стало еще неуютнее. Не нравится мне обстановка. Из представительства обязательно пошлю уведомление.

— Дежурим? — предлагает Лассе. — Нас четверо, с трехчасовыми вахтами нормально справимся до рассвета.

— По одному? — с явным сомнением уточняет Рик.

— Парами, иначе никак.

— Я тоже могу поучаствовать, — предлагаю свою помощь.

Хокинс ухмыляется.

— Нет, Влад, спасибо, но такие дела предпочтительнее оставить профи. Ты лучше постереги женщин, возьмите на троих одну комнату; хотя сомневаюсь я, что кто-то посмеет взяться за вас, не разобравшись сперва с нами.

Тяжело вздыхаю.

— Спать с двумя женщинами — это, конечно, замечательно…

— Только лично я менаж-а-труа предпочитаю с двумя парнями, — заявляет Соня.

Бойцы заинтересованно переглядываются, а любимая жена, хмыкнув, добавляет по-русски:

— И вообще, раз тебя назначили сторожем, то на кроватях спим мы, а ты на коврике под дверью.

С мрачным видом по-русски же изрекаю в пространство:

— Вот она, семейная жизнь! Дожил, называется! Приравняли к домашнему бобику!

Рассмеявшись, Сара встает со стула и крепко обнимает меня, прижав голову к своей груди. А прижимать там таки есть к чему. Завидуйте, не возражаю.

— Идем, бобик, надо спальник вытащить.

Находим в «беркуте» спальник, затаскиваем в номер… и на некоторое время напрочь забываем о трудностях и неурядицах внешнего мира. Сперва прямо на спальнике, потом все же перебираемся на кровать. Благо Соня деликатно задерживается внизу и появляется лишь через час.

На ночь дамы устраиваются на койках, я в легком спальнике между ними, карманная рация под боком и заряженный «баллестр-молина» в расстегнутой кобуре — на перестраховщика Хокинс не похож, осторожность же чрезмерной не бывает. Если ему что-то не по душе, стоит озаботиться. А еще к двери прислонили стул, поставив на краешек спинки пару жестянок, толкни — упадут и загремят. Сигнализация простая как молоток, и примерно в той же степени надежная.

Территория Европейского Союза, Портсмутская трасса

Четверг, 05/06/21 07:00

Ночью я пару раз нашаривал рукоять пистолета, слыша сквозь сон шаги в коридоре. Может, кто и останавливался у нас под дверью. Однако в номер лезть не рискнули, стул с жестянками так мирно до утра и простоял. А в половине седьмого в комнату стучится Лебедь-Лассе, сообщая, что пора вставать и ехать дальше. Так и делаем: наскоро умываемся, берем в столовой сандвичей на дневной сухпай, рассаживаемся по машинам — дозаправились еще с вечера, — и в путь.

Когда стены «хозяйства Илеаны» остаются позади, Ястреб объявляет короткий привал.

— Ночь прошла спокойно, — сообщает он, — чуть за полночь часовые, что за пушкой дежурят, подошли и попросили закурить, Лассе выдал им пару сигарет, на том и иссякло. Увидели, что мы настороже, а может, вовсе и не собирались ничего предпринимать в форте — не знаю, только пятой точкой чую, впереди неприятности.

— Могу даже прикинуть, где именно впереди, — задумчиво говорит Фред, — миль через полтораста слева начинаются леса, и в нескольких местах дорогу зажимает в распадке между деревьями и холмом. Там то и дело случаются засады, сколько раз по сводкам проходило. Большая колонна может выслать вперед броню, занять высоту и спокойно пройти, а вот малой группе вроде нашей…

— …лезть на рожон не стоит, — кивает Хокинс.

— Хотя лично у меня большой соблазн тихо зайти с тыла и перещелкать эту засаду, если она там есть, — вздыхает капрал Свантессон.

— Понимаю. Но у нас задание — сопроводить до места, не задерживаясь, а охота за скальпами сюда не вписывается никак. Фред, если мы свернем прямо сейчас направо и двинем на запад, севернее этого валлийского ручья, как там его…

— Мунви.

— Точно. В общем, чтобы Мунви и валлийские угольные карьеры остались в стороне, а мы тогда пойдем через саванну напрямик… на точку Чарли. Не заблудимся?

Фред качает головой.

— Не, босс, не заблудимся. Компас функционирует, да и без него — как Холмы Страстей пройдем, можно просто держать на две ладони левее заката, если даже не выйдем на одну из местных дорог, мимо Рио-Бланко точно не промахнемся, а там уже и наш Чарли найдется. Только гнать по саванне нельзя, ну и места для ночевки выбирать будет посложнее.

А я слушаю все это и мысленно прокручиваю карту. Мунви и Холмы Страстей так вот навскидку не помню — это надо будет на ноутбуке запустить «NewWorldViewer», посмотрю со всеми подробностями, — но где протекает Рио-Бланко, в переводе с испанского — «Белая река», примерно представляю. Главная водная артерия испанской территории ЕС. Никакой точки Чарли на ней не помню, зато имеется на берегу Рио-Бланко такой себе Кадиз. Речной порт, перевалочный пункт на трассу местного значения на север к немцам и французам, а еще — где-то в Кадизе стоит комиссионно-оружейный магазинчик некоего «дядюшки Карима», самого хозяина я не знаю, зато с его племянником Омаром познакомиться успел. Месяца три назад совместно отбивались от банды, напавшей на орденский поезд, из всех пассажиров только его и меня хватило добраться до оружия и начать отстреливаться… Сара всякий раз, как вспомнит ту историю, вздрагивает мелкой дрожью, приходится утешать.

Что ж, Кадиз так Кадиз. Место цивилизованное, опять же у испанцев, по общему мнению, одно из самых крепких государственных образований в Евросоюзе, на равных с немцами и получше французов с итальянцами. Оттуда, надеюсь, нам уже не понадобится выбираться огородами.

Территория Европейского Союза, отроги Холмов

Страстей севернее р. Мунви

Четверг, 05/06/21 12:43

Ехать по местному бездорожью вполне можно. Наши машины, по крайней мере, такое выдерживают нормально — если не гнать за полста миль в час, а спокойно катить в районе двадцати пяти — тридцати. Да, ухабы, да, овраги, холмы, распадки, кусты и прочие прелести дикой саванны, пару раз Хокинс делает изрядный крюк, объезжая то стадо свинопотамов, то пару кем-то подкрепляющихся львоящеров. Но в общем и целом — продвигаемся в условно западном направлении.

А потом вдруг раздается тихий хлопок, и «беркут» ведет вперед и вправо, Сара только и успевает, что дать по тормозам. Колесо — йок. В смысле камера. Супруга с виноватым видом смотрит на меня, я передергиваю плечами и легонько прижимаю ее к себе.

— Брось, родная, со всеми бывает.

— Влад, запаска в порядке? — интересуется по рации Хокинс.

— Была в норме, — отвечаю. — Сейчас только домкрат и ключ найду…

Дозорный «ленд» взбирается на ближайший бугорок в полуверсте впереди, а «сто десятый» останавливается рядом со мной.

— Отставить искать, — вылезает из внедорожника Лассе. — Ты, Влад, снимай запаску и работай тягловой силой, а с ключом Рик разберется куда быстрее тебя.

Кто б спорил. Помогать менять пробитое колесо мне доводилось аж два раза. Имелась бы за ленточкой своя тачка, наверняка случалось бы чаще, ибо нашим украинским шоссе качеством до европейских автобанов — примерно как самой Украине до членства в совете заленточного ЕС. Или здешнего, вероятность примерно одинаковая… Впрочем, с чего это я вдруг начал хаять родной УкрАвтоДор, в Новой Земле и таких-то трасс нету даже в проекте, причем в ближайшие лет -дцать ситуация навряд ли сильно переменится.

В общем, пока я снимаю запаску с крепления, Рик подбирает нужную головку модульного ключа и сноровисто отворачивает гайки на пострадавшем колесе, а Лассе закрепляет перед правой подножкой реечный домкрат и качает рычаг, потихоньку приподнимая машину. Подтаскиваю запаску к Рику.

— Вот, займись, — указывает Лассе на домкрат: работай, мол. А сам тем временем вполголоса общается по портативной «коробочке» с Ястребом — я не очень прислушиваюсь, но с кем еще-то?

Через некоторое время правое колесо «беркута» отрывается от земли.

— Все, Влад, хорош, теперь сюда, — говорит Рик.

Вместе стягиваем колесо и надеваем запасное. Отношу пробитое на багажник «беркута»; доберемся до города, отдам в сервис, пусть залатают камеру или поменяют на новую. Рик тем временем завинчивает гайки и наклоняется над домкратом…

— Лебедь, Влад — красный на одиннадцать, пробка, овер! — раздается из рации.

Лассе, автомат у плеча, уже взлетает на багажник «беркута» и обозревает окрестности. По мне, вроде чисто.

— С одиннадцатичасового направления замечен возможный противник, — переводит капрал Свантессон сообщение с условного армейского языка на общепонятный ангельский, убедившись, что прямой угрозы пока не имеется. — Влад, Сара, вам полное радиомолчание — у вас рации без скрамблера. Вооружайтесь, господа пассажиры.

Молча извлекаю из крепления десантный «фал», влезаю в разгрузку и, обойдя машину, встаю рядом с Сарой. Вид у супруги, несмотря на орденскую полевую «шестицветку» и заслуженный самозарядный карабин образца сорок второго года, совершенно не солдатский.

— А я как же? — высовывается из «сто десятого» Соня. — У меня с собой только «беретта», автомат на Базе оставила…

Лассе выдыхает сквозь зубы нечто непонятное и явно матерное.

— Рик…

— Понял, — отвечает тот и, открыв заднюю дверь внедорожника, извлекает из багажника «эм-четыре». — Умеешь?

— Ну… так себе, — честно признается девушка. — С «калашом» мне привычнее.

— Калаш? — не понимает Рик сокращенного термина.

— «Калашников», — бросает Лебедь. — Извини, Соня, с моим «белым пером» ты тем более не справишься, а другой свободной винтовки нету.

Вот и у меня тоже нету. В бауле с оружейной коллекцией имеется ручник — однако это не РПК, с каким в два счета разобрался бы всякий знакомый с «калашом», а бразильский полицейский «мадсен», образец во всех отношениях исторический и, по личному опыту, требующий от стрелка особых навыков… в общем, даже предлагать не стоит.

Рик подсоединяет к автомату «яйца» — сквозь прозрачный пластик видны латунные гильзы, — щелкает переводчиком огня, наверняка поставив на «одиночные», вручает оружие девушке и проводит сверхкраткий курс молодого бойца.

— Приклад к плечу нижней третью, вот так целишься и стреляешь, больше на винтовке ничего не трогай. С перезарядкой тоже можешь не париться, сотни выстрелов тебе хватит с головой.

Капрал Свантессон тем временем перенастраивает свою коробочку, обменивается с Хокинсом условными фразами, где я мало что разбираю сверх позывных, наконец отвечает «вилко, аут» и, не отрываясь от бинокля, командует:

— Все готовы? Сейчас будем воевать.

Сара вздрагивает, успокаивающе сжимаю ее руку. Знаю я, какой из тебя боец. Из Сони примерно такой же, да и насчет себя самого я особо не обманываюсь. И сопровождающие нас профи-вояки это прекрасно видят.

— Имеем три внедорожные небронированные единицы техники, одна из них грузовая, — деловито сообщает Лассе, словно читает в учебке лекцию по тактике, — один крупнокалиберный либо ротный пулемет и от пяти до двадцати противников, вероятное вооружение — автоматы, возможно наличие подствольных гранатометов или ствольных гранат, ручных пулеметов и снайперских винтовок, более тяжелое оружие сомнительно. Ползут медленно, до визуального контакта — от пятнадцати минут до получаса. О нашем присутствии в квадрате могут подозревать, если успели поймать передачу Ястреба, могут и не знать; ни наша численность, ни точное местоположение им не известны в любом случае. Задача-минимум — выжить. Задача-максимум — выжить, не понеся невозвратных потерь. Начинаем с младших по званию: ополченец Соня?

Девушка хлопает глазами.

— А просто спрятаться никак нельзя?

— Нам — можно, трава в саванне достаточно высокая, но вот машинам нашим — сомнительно. Ополченец Сара?

— А почему я по званию младше Влада? — интересуется супруга.

— Лирику оставим на потом. Итак?

— Масксеть у нас есть?

— У нас — есть, но это только на наш «ленд», ваша машина останется заметна…

— У нас в багаже есть двухместная камуфлированная палатка-тент, загнать под нее джип нельзя, но можно просто прикрыть, и тогда…

Мгновение, и Рик добывает из багажника «сто десятого» свернутую сетку «пустынного камуфляжа», а я лихорадочно откапываю среди баулов проданную мне когда-то на базе «Европа» палатку-«баша», тоже камуфляжных тонов, но не под орденскую «шестицветку», а в двухцветном «рваном» исполнении для британских САС или их австралийских коллег. Задействовав дополнительной подпоркой мой велик, минут за десять организуем из двух стоящих рядом машин нечто вроде неровного холмика, разбросав по тентам дополнительно пару охапок сухой травы. Ну… вплотную видно, разумеется, но издалека, с одной стороны и если специально не присматриваться — шанс есть, пожалуй.

— Так, — удовлетворенно потирает руки Лебедь, снова занимая наблюдательный пункт на холмике «беркута», — это уже на что-то похоже. Ополченец Влад, добавления будут? В запасе имеем еще минут пять.

Прикидываю, как движутся машины противника. Если выйдут прямо на нас, Ястреб у них получится сбоку-сзади. И, частично, сверху… о, мысль.

Киваю на сухой овражек чуть направо и вбок.

— Нам троим залечь во-он там, вам двоим с автоматами — где-нибудь впереди. Не заметят и проедут мимо — отлично. Заметят и свернут к машинам — получат с фронта от вас, с фланга от Ястреба, ну и мы подключимся, с такого расстояния не промажешь…

Рик удивленно смотрит на капрала Свантессона, тот с не менее озадаченным видом кивает.

— Однако. Влад, ты ведь не служил…

— Лирику оставим на потом. Мы выдвигаемся?

— Не совсем. Ты остаешься с Риком, а я с женщинами выдвигаюсь. Рик, ты старший, включи второй резервный, сигналы знаешь. Влад, поставь свою ходиболтайку на прием на третий канал и не трожь тангенту.

Через полторы минуты Лассе, тихими матерными возгласами подгоняя Соню и Сару, скрывается в овражке. Меня же Рик укладывает в полусотне метров впереди замаскированных машин, там как раз удобная выемка, а буквально в паре шагов рыжий выступ песчаника, за которым можно укрыться не только лежа, но и на корточках. Отходит на пару шагов, критически смотрит со стороны, кивает — сойдет, — и занимает позицию метрах в десяти слева, у него там «запасной позицией» получился развесистый не то куст, не то кактус. От пули, разумеется, не защитит, зато просто спрятаться за ним можно капитально.

— Без команды не стрелять, лежи тихо и пока старайся не шевелиться, — говорит Рик.

— Вилко, — с кривой усмешкой отзываюсь я… и тут понимаю, что уже минуты полторы слышу тихое нестройное тарахтение автомобильного движка. И даже нескольких движков — трех, согласно вводной капрала Свантессона, переданной по наблюдениям Хокинса.

Винтовка на изготовку.

Возможный противник. Визуальный контакт.

«Если ты видишь противника — он видит тебя». Не-помню-какой из законов Мэрфи для боевых операций. Нам, конечно, плюс за маскировку, и все-таки.

Тихий голос Рика сбоку:

— Рейдовый джип с пулеметным вертлюгом, пикап и грузовик. Джип слева, пикап справа, грузовик ярдов на тридцать позади. Двое в пикапе, трое в джипе… Влад, кого наблюдаешь?

— Джип виден четко, пикап частично, — отвечаю я, — грузовика почти не вижу.

— Тогда так, по команде — очередь по джипу, и сразу за камень. Дальше слушаешь рацию.

— По машине бить или по людям?

— А попадешь?

— Попасть-то попаду, а вот с одной очереди всех троих снять — это навряд ли.

— Тогда работай водителя, а остальных как получится.

— Принял, — вытираю правую ладонь о разгрузку, выдыхаю, снова палец на спуск.

Рик что-то бубнит в коробочку на закрытой частоте, ему что-то отвечают. Слежу за «возможным противником». Джип — сильно переделанный «бобик» в желто-серые разводы, на вертлюге нечто трудноопознаваемое из раздела «пулеметы мира»; темно-зеленый пикап — спереди смахивает на маздовский «курьер»; от грузовика виден лишь край квадратного кунга. Банда или мирная колонна из местных, а хоть бы и не местных? Турель с пулеметом тут у кого угодно может найтись, не показатель… но Хокинс, а дирижирует всю операцию именно он, в таких вопросах на порядки опытнее меня.

— Огонь, — командует Рик.

Все, отставить сомневаться. Рамка приклада вжимается в плечо, левая рука поддерживает ребристое цевье бельгийской автоматической винтовки.

Очередь на полмагазина. Перекат, сжимаюсь в комок за валуном. Водителя точно взял, из головы красным хорошо брызнуло, достал ли заднего у вертлюга — не знаю. Но пулемет молчит. Вернее, молчит их пулемет, а вот слева-сверху, с позиции Ястреба, американский клон «миними» как раз декламирует короткими звучными строчками поэму в ритме Маяковского. В двух местах поэму перемежают взрывы вроде гранатных, но посолиднее.

Потом поэма, в смысле пулеметная лента заканчивается, и наступает оглушительная тишина.

— Всем, Ястреб — отбой, — через пару минут раздается из рации.

Пытаюсь подняться. Ноги подкашиваются, весь мокрый, хоть выжми. Ничего, пройдет. Еще колено ушиб, когда перекатывался. Тоже не страшно, свинцовая пилюля в организме куда вреднее.

С усилием опираюсь о камень, «фал» на плече, и шкандыбаю к холму, где позицию занимал Лебедь. Сара, бледная, глаза в пол-лица и ссадина на щеке, поднимается из травы мне навстречу. Прижимаю к себе, крепко, до синяков. Целая. Живая. Рот в рот, единым дыханием, ее и мое сердце рядом.

Все, любовь моя, жизнь продолжается.

Краем глаза ловлю неподалеку схожую пост-боевую релаксацию в исполнении Сони и привставшего на цыпочки Лассе Свантессона. Целиком и полностью одобряю, Соне именно это сейчас и нужно, «полный курс терапии» может и до ночи обождать, а сейчас — так.

Территория Европейского Союза, отроги Холмов

Страстей севернее р. Мунви

Четверг, 05/06/21 13:57

Уазик восстановлению не подлежит — мало что пулями изрешечен, так Ястреб, не очень надеясь на мою меткость, еще и положил в него двадцатидвухмиллиметровый «тромблон», «чтоб наверняка». И такую же гранату Рик всадил в кабину грузовика, кунг старушки «татры-качены» остался относительно цел, но мотор и вся начинка в хлам. В профессиональной мастерской может что и смогли бы поправить, только кто ж будет тащить три тонны убитого железа за полтыщи верст до Портсмута или кто там отсюда получится ближе… Простреленная в тринадцати местах «мазда» также не на ходу, однако ее починить вроде как реально, что и доказывают штаб-сержанту Хокинсу оба мехвода, экспрессивными жестами выражая, как бы за такое взялись они сами на месте авторемонтника.

Рядом Лассе на крышке трофейного патронного цинка раскладывает пасьянс из айдишек.

Когда бойцы разложили на травке тела убитых, провели экстренный обыск и обнаружили в карманах идекарты, Ястреб аж с лица спал. Причину я понял сразу: общался и на «Латинской Америке» с патрульными, и в Порто-Франко с бывшим оперативным координатором Герриком и другими «полевыми работниками» того же ведомства, да и просто в разговорах о том о сем тема дорожного бандитизма всплывала нередко. Так вот, по мнению опытных в данном вопросе персон, большинство новоземельных банд все-таки не рисковые одиночки, которые вышли на большую дорогу срубить легких деньжат, а часть большой и разветвленной схемы «теневого бизнеса». И в этой схеме есть довольно жесткое правило: «на промысел» документов с собой не брать. Чтобы, случись вдруг что — а такое «вдруг» у налетчиков входит в профессиональный риск, — пострадали только сами исполнители, но не их база, куда после успешной операции стаскивается все добытое. На базе-то у них и друзья-товарищи, а у кого наверняка и семья имеется… Вот Хокинс, увидев айдишки, и подумал, что ошибся и расстрелял мирно следующий по своим делам мини-конвой гражданских-аборигенов.

Думал он так минуты две. А потом оказалось, что на восемь трупов айдишек приходится ни много ни мало, а все двадцать три штуки. Некоторые повреждены, вот Лассе и решает пазл — скольким реальным личностям выписаны эти идекарты. Да, конечно, будь у меня сейчас общий банк данных мигрантов, я бы ему это нарисовал в пять минут, задача насквозь знакомая. Но такой «общий банк» отсутствует даже в моем хозяйстве на «Латинской Америке», там есть лишь часть его, та часть, которая касается прошедших в Новую Землю именно через «ворота» данной конкретной Базы… а вот у Патрульных сил как раз подобному общему банку данных и место. Возможно, и даже скорее всего, в базе у Патрульной службы только часть информации по конкретным мигрантам, но зато она там структурирована под их нужды. По крайней мере по логике выстраивается так, сам не работал — но, было дело, помогал фрау Ширмер правильно сформулировать узкоспециальный запрос, и ответ как раз и походил на работу с таким вот общим банком данных…

Ладно, это все лирика, а у нас сейчас суровая действительность. В которой Ястреб сваливает на меня боевую задачу «разбор материальных трофеев». Поймал мою нежную привязанность к этой сфере. Ну а я что, я не возражаю, все равно ведь нужно, да и кого еще сюда припрягать — Соню, которая «в настоящем бою» в первый раз и от вида крови и «мяса» до сих пор цветом лица напоминает подгнивший лайм?..

В оружии условных бандитов имеет место полный интернационал. Два румынских укороченных «калаша» со складным прикладом — нечто типа нашей «ксюхи», только без компенсатора и в калибре «семь-шестьдесят два». Две Г3 — пакистанский клон и оригинальная хеклеровская с дополнительными сошками и цейсовской оптикой. Хеклеровский же МП5А2. РПД — судя по клеймам, наш, советский. Чешский «взор-двадцать четыре» с незнакомой могучей оптикой, которая лет на сорок моложе и раз в двадцать дороже старой магазинки. Три «беретты-92ФС» (оригинальные, итальянские, а не орденские «эм-девять»), польский ТТ и чья-то память об империалистической — классический армейский «люгер» в древней, но еще годной кобуре желтой кожи. Чешский «маузер», РПД, пакистанская «гевер-драй», один из «укоротов», две «беретты» и антикварный «парабеллум» практически целы, остальное нуждается в опытном взгляде оружейника, который скажет, это совсем на запчасти или что-то еще подлежит восстановлению.

А странный пулемет на уазике оказался, ни много ни мало, свинченной со старого британского танка «бесой». Осколками искромсало самодельный вертлюг и подвесной короб с лентой и мешком-гильзосборником, однако сама конструкция пана Вацлава Холека вполне пережила и это, которое уже по счету за свою долгую службу, боестолкновение.

Еще имеем некоторое количество боеприпасов и магазинов ко всем этим стволам, десятка два «фенек» со знакомым клеймом «Демидовскпатрона» — меч и шестеренка, — и сложенные двумя штабелями в кунге «татры» восемь ящиков с неизвестной буквенно-цифровой маркировкой. Взламывать без пригляда неохота, а ящики тяжелые, килограммов за шестьдесят — сдвинуть могу, но одному такое перетаскивать нет ни малейшего желания.

О чем и докладываю Хокинсу. Штаб-сержант на минутку снимает шлем, протирает платком взмокший череп — очевидно, так ему лучше думается, — и для возни с тяжелыми грузами отряжает мне в помощь Фреда. Или наоборот. В общем, «на пару разберетесь».

Не без труда вытаскиваем на траву один из ящиков, который и вскрываем с помощью монтировки, кусачек и какой-то матери. Под деревянной упаковкой обнаруживается мощный амортизационный слой всяких там опилок и лежащий в этих опилках контейнер, примерно в половину наружных габаритов ящика, металлический. Чертовски тяжелый. И, массаракш, с оч-чень характерной такой эмблемой черно-желтого трилистника. Фред от такого сюрприза роняет монтировку себе на ногу и выдает малый боцманский загиб, ну или по крайней мере его ангельский аналог.

— Джеми, строгать твою бабушку через коромысло, кого мы тормознули?!

Подошедший Хокинс смотрит на нашу находку и выдает в ее адрес уже большой боцманский загиб, причем я, хотя и не жалуюсь на свой разговорный английский, понимаю едва одно слово из пяти.

Да уж. Положим, думаю я, «кого мы тормознули» — по айдишкам проверить в принципе возможно, особенно если дать перекрестные запросы о каждой из поименованных персон по всем окрестным территориям, причем желательно не официальным каналом, а через сеть знакомых и друзей, каковые сети по науке именуются «горизонтальными связями»; но вот что делать с таким трофеем — задачка уже со-овсем другого порядка…

Территория Европейского Союза, отроги Холмов

Страстей севернее р. Мунви

Четверг, 05/06/21 17:40

На месте Ястреба я, наверное, выкопал бы где-нибудь в окрестностях схрон в духе ну пусть не объекта «Вервольф», но хотя бы классического погреба старого бандеровца, привычного скрывать от товарищей из НКГБ хоть заначенный «на черный день» арсенал времен войны, хоть парагвайских шпионов. Скинул бы там все подозрительные контейнеры с «изделиями-А», как следует замаскировал схрон, сняв ориентиры и привязку, после чего поскорее покатил бы дальше по маршруту. А уже из орденского представительства в Кадизе по шифроканалу связался бы с начальством, и дальше пускай шеф сам чешет репу, посылает спецконвой за ядреными батончиками и решает, кому из подчиненных-смежников подбросить геморрой по всем дальнейшим шевелениям. Мы-то эти ящики точно вскрывать не будем, ибо из полезных в данном вопросе умений в запасе у Ястреба со товарищи имеются в лучшем случае армейские семинары по минно-взрывному делу и краткий конспект «действий при ядерной угрозе», а у нас троих и того нет. Работу с «изделиями-А» с таким активом не построить, это даже мне очевидно.

Штаб-сержант Хокинс принимает несколько иное решение. Обоим мехводам велено в ударном темпе восстановить «мазду» — раз они знают, где у нее что повреждено и как это выправить, то справятся и без мастерской. В помощь им босс выделяет меня и Сару с Соней, благо подать инструмент или придержать ключ особой квалификации и больших усилий не требуется; меня, однако, Ястреб почти сразу же забирает обратно на консультацию, мол, нужно стороннее мнение.

Трофейные айдишки выложены наподобие гадального пасьянса «на дальнюю дорогу, казенный дом и небо в алмазах».

— Вот, — говорит Лассе.

— Что — вот?

— Вот наши восемь клиентов, в смысле их восемь Ай-Ди. У одного было две идекарты, на разные имена, но с одинаковой мордой на фото.

Ха. Всплывает наследие того шумного дела трехмесячной давности, за которое меня в штат Базы в итоге и зачислили… Подробности «разглашению не подлежат», так что объяснить их Хокинсу не выйдет. Однако он и сам, полагаю, догадывается, откуда появились «лишние» айдишки — догадаться любой сумеет, если даст себе труд как следует подумать, разве только картина будет без конкретных имен и подробностей доступа к компьютерному хозяйству на Базах, но они не так уж важны…

А капрал Свантессон продолжает излагать:

— Имеется еще один такой дубль — вот две разные айдишки, опять-таки принадлежащие одному хозяину, только хозяин этот нам в прицел не попал. И десять идекарт, чьих владельцев я идентифицировать не могу — это не наши клиенты, но кто именно, не знаю. Плюс две айдишки, пострадавшие от обстрела, фото, номер и штрих-код частично уничтожены…

Расклад понятен, вывод столь же очевиден.

— То есть где-то в округе сейчас бродит банда дорожных налетчиков общей численностью от одиннадцати до тринадцати рыл, а мы расстреляли их, так сказать, зампотыла, которому они отдали на хранение все документы?

— Ну а я что говорю! — восклицает Лассе.

— Да, но… — все еще сомневается Хокинс.

Согласен, дело не из простых, но все же задачу эту надо решить, и чем быстрее, тем лучше.

— Джеми, а можно вопрос?

— Да.

— Ты как определил, что надо стрелять? Машины ведь у них внешне были самые обычные, а пулемет тут в личном хозяйстве многие имеют. Даже я.

Ястреб криво усмехается.

— Нет, не в машинах дело. Просто одну из морд я узнал, вот эту вот, — указывает на одну из айдишек, — точно помню, что на парня проходила ориентировка, но за какие грехи и в котором из анклавов его разыскивают, запамятовал.

— Ясно. Можно сказать, фейс-контроль сработал, повезло.

— Вроде того. Так что, какие будут мысли по этой второй банде, если она вообще тут есть?

Передергиваю плечами.

— Мысль первая, очевидная: остерегаться. С трех сторон и выгодной позиции положить восемь тыловиков, которые не ожидали нападения, — это одно. А одиннадцать головорезов, которые либо уже знают, либо вскоре поймут, что их тыловое прикрытие сгорело, и значит, теперь они, хочешь не хочешь, вне закона, а номера идекарт и, в скорой перспективе, все их особые приметы разосланы всем патрулям Ордена и по всем цивилизованным краям, — это совсем другой противник…

— И не таких отстреливали, — замечает Лассе.

— С превосходящей огневой мощью и численностью, да еще если повезло заранее занять удобную позицию — почему бы и нет, но нас-то сейчас тут семеро, из них четверо бойцов и еще один условно умеет стрелять.

В стрелковой подготовке я за профи сойду разве что на полном безрыбье, прекрасно понимаю и на сей счет рвать на себе волосы точно не стану, каждому свое. Продолжаю излагать:

— В общем, как-то маловато получается против банды, которая раза в два побольше нас и куда как злее… Поэтому мысль вторая, аналитическая: куда банда ушла изначально и где, интересно, у них с нашими тыловиками назначена точка рандеву? Нам даже не так сама эта банда нужна, хрен бы с ней, одной больше или меньше, картину не меняет; но вот «язык» по поводу нашей находки — необходим. В первую очередь вашему начальству.

— Так… — говорит Ястреб. — Лассе, достань карту и дай мне сюда Фреда, а сам пока иди помогай с тачкой.

Фред, лучший среди нас знаток географии южной части Евросоюза и вообще спец по ориентированию на местности, склоняется над разложенной склейкой. Я тоже присоединяюсь. Да, в атласе переселенца карта куда менее подробная, оно и понятно. А вот сравнить бы с электронным вариантом из «НьюВолдВьюэра»… Собственно, почему бы и нет?

Добываю из «беркута» сумку с ноутбуком, вставляю диск с софтиной и настраиваю нужный регион. Холмы Страстей там обозначены, рельефно, красиво… и судя по топографии с профессиональной карты Ястреба, совершенно отфонарно. То есть до холмов мигрант на авто, используя «NewWorldViewer» как приблизительный навигатор без ЖПС-привязки, по дороге доберется нормально, а вот через холмы прокладывать точный маршрут по электронной карте — увы, не выйдет.

Чего и следовало ожидать. «Туристские карты» с ошибками в мелких, но местами значимых подробностях — традиция не только советская, в Европе и Америке расклад точно такой же. Новая Земля здесь просто повторяет прежний порядок.

Фред после некоторых размышлений указывает на дорогу «местного значения», ведущую из Нью-Кардиффа в Кадиз.

— Кардиффская трасса. Самый логичный вариант получается. В любом месте у дороги.

Хокинс чешет репу.

— То есть отсюда — часа три пути, ну четыре на край, так?

— Около четырех, да, — соглашается Фред. — Плюс время на ожидание. Не слишком много, если банда без документов, ей нельзя попадаться дорожному патрулю — не важно, нашему, валлийскому или испанскому.

— Дикая саванна — все-таки не парк в Санта-Барбаре, — замечаю я, — мало ли какие накладки случаются. Машина там сломалась или еще что… Скорее всего у них должна быть запасная позиция рандеву, если в первой точке пересечься не смогли.

— Вероятность есть, — кивает Хокинс. — Фред, можешь прикинуть, где еще они могут ждать встречи и как долго?

Правильно поставленный вопрос — семьдесят пять процентов ответа. Фред уверенно показывает на четыре кружочка, обозначающих фермы или хутора при Кардиффской трассе.

— На любой из этих ферм. При условии, что хозяева в курсе, кто у них гостит, а следовательно, в доле. Но надолго не приютят, сутки в лучшем случае, скорее меньше.

Ястреб медленно кивает.

— Да, так сходится. Спасибо. Влад, Фред, возвращайтесь к ремонтным работам, а я кое-что еще подшаманю…

Возимся с железками под чутким руководством Рика и Фреда. Минут через двадцать Хокинс подходит к «мазде» сам.

— Есть еще два дела. Соня, ты за рулем как?

— Если не гнать, без проблем, от велика до «газельки» вожу все, разок даже трактором дали поуправлять.

— Отлично. Лассе, бери мой «ленд» и девушку в помощницы, найдите в округе горку повыше и разверните там большую антенну. До Нью-Кардиффа по прямой миль восемьдесят, с мачты можно достучаться хотя бы на ключе. Установишь канал и отправишь вот эти шифрограммы, пусть валлийцы перешлют по дальней связи. Первую в Порто-Франко лично генералу Уоллесу, вторую в Кадиз агенту Картрайту. Задача понятна?

— Сделаем, — отвечает Лебедь. — Соня, вперед.

И оба отправляются к «девяностому», а Хокинс задумчиво выбивает пальцами на крыле «мазды» незнакомый ритм.

— Теперь вторая задача… Рик, Фред, как прогнозы?

— Будет жить, — глухо отзывается Рик из-под пикапа. — Часа два-три, и можно ехать.

Хокинс кивает.

— Лучше бы, конечно, два, но если надо три, будет три. Влад, можно у тебя жену похитить на пару часиков?

Сара с критическим прищуром его оглядывает.

— Ладно, — говорит она по-русски, — пускай похищает, сам же через час пощады запросит.

С самым серьезным видом киваю обоим и отвечаю боссу по-английски:

— Хорошо, только объясни зачем.

— На месте боестолкновения задерживаться не стоит, опять же здесь от кого-то обороняться — ну совсем никак. Поищу позицию получше. «Ленд» брать не стану, вашего «беркута» хватит.

— Так ты не только жену, но и тачку у меня похитить хочешь! Ладно, согласен, только колесо сперва проверь, а то я не помню, мы со всей этой стрельбой успели там гайки закрепить или едва на ось посадили…

Втроем с мехводами мы продолжаем возиться с пикапом. Хокинс, как и обещал, возвращается через пару часов и предъявляет мне любимую супругу и «беркут» — мол, все доставлено в целости и сохранности, — после чего также присоединяется к ремонтным работам. Через некоторое время Фред врубает зажигание «мазды», вслушивается в тихое урчание и подводит итог:

— Ну что, вроде фурычит. Гнать и резко поворачивать не стоит, рулевые ни к черту, а заменить нечем. Что смогли, срастили. Ехать может, бензина миль на двести, да еще с подбитых тачек канистры прихватили, до испанцев дотянем точно.

— Груз возьмет? — уточняет Ястреб.

Рик скептически качает головой:

— Новенький «курьер» пару тысяч фунтов в кузове вполне увез бы, а так… Фунтов четыреста, и это включая водителя.

Хокинс чешет репу.

— Ладно. Тогда контейнеры погрузим в наши машины, а кое-что из легкого-объемистого перекинем в пикап.

Вчетвером мы загружаем два ящика в «беркут» и три в «сто десятый», перебросив в кузов «мазды» несколько сумок не первоочередной надобности и два баула трофейного железа. Тем временем возвращается «девяностый», и Лассе докладывает: мол, сеанс прошел успешно, всего-то с шестой попытки он достучался до радиовышки Нью-Кардиффа и получил подтверждение «передача принята». Валлийцы обещали сразу же все отослать, дальняя связь у них работает в штатном режиме.

Уложив в «ленд» три последних ящика, Ястреб сажает Соню за баранку «мазды» и ставит ее вторым номером в походный ордер, перед нами. Сам идет авангардом, а замыкает, как и прежде, «сто десятый» Лассе.

Так, вместе, и добираемся до найденного Хокинсом местечка ночевки — вернее, дневки, время-то едва предвечернее, до заката еще часов шесть. Долгий день получился, слишком долгий и насыщенный, вот Ястреб и объявил отдых и отбой по гарнизону. Позиция годится и от обычного зверья, и, если вдруг что, от двуногих тварей с огнестрелом.

В распадке рядом струится ручеек — курице по колено, в таком не то что купаться, даже котелок толком не наполнить, воду приходится набирать кружками. Но зато в ручейке можно намочить тряпки или там полотенца, и вместо купания этими мокрыми полотенцами как следует обтереться. Тоже метод. Соня о таком впервые услышала; Саре он памятен по Питеру, там в девяностые нередко случались перебои с водой; я же к подобному привык, как ни странно, в командировках в цивилизованную Европу — забронированная через Сеть гостиница порой оказывалась памятником архитектуры века этак семнадцатого, когда санузел для постояльцев считался ненужной роскошью… В общем, на жарком новоземельном солнышке подобное «купание» проходит почти нормально. Накрываем из утреннего сухпая стол, который в два счета и приканчиваем вместе с парой стандартных натовских саморазогревающихся рационов из запасов Ястреба. Ничего, съедобно.

А потом просто лежим и отдыхаем. Соня в весьма условном бикини принимает солнечные ванны, периодически проверяя из-под очков, любуются ли окружающие ее модельными формами. Некоторые окружающие, а именно Лассе, Рик и сам Хокинс, весьма благосклонно относятся к представленному зрелищу. Сара по поводу этого спектакля только хмыкает и замечает — по-русски, дабы не включать в беседу орденских вояк:

— Долго возишься. Вот у нас на Базе одна китаяночка — как там ее, Влад, из ваших айтишниц — Лао, Лио?..

— Мина Ляо? Она не из наших, а из банковских.

— Не важно. В общем, она, желая заполучить мужика в койку, работает куда быстрее. Сама наблюдала.

— Это где же? На пляже она ничего особенного не делала вроде.

— Не на пляже. В тренажерном зале.

Удивленно приподнимаюсь.

— Родная, с каких пор ты туда заглядываешь?

— Не смешно. Я и до того, как мы познакомились, блюсти фигуру толком не могла, а ты мне в этом совершенно не помогаешь.

Пожимаю плечами.

— И не собираюсь ничем помогать, кроме разве постельной гимнастики. Хорошей женщины чем больше, тем лучше, пока самой не мешает.

— Вот с таким твоим кредо я уже в восемнадцатый размер не влезаю.

— Любимая, если ты вдруг не влезешь и в девятнадцатый, я тоже плакать не стану. Открою тебе страшный мужской секрет: размеры сброшенной женщиной одежды — это последнее, что нас в ней интересует…

— Ай, ну тебя. Короче, как-то спускаюсь на тренажеры, разогреваюсь. На перекладине, пристегнутая, чтобы зря запястья не напрягать, работает эта ваша китаяночка, а на беговых дорожках рядом пыхтят трое лосей, пытаются вернуться в форму — Гейдж и Ольсен из охранного, а третьим вроде Мервин с грузового был. В общем, Гейдж, не рассчитав режим дорожки, бежит-бежит, спотыкается и падает, толкает Мервина, тот всей тушей валится на Ольсена, а Ольсен, пытаясь устоять на ногах, цепляется за что попало, ну ему как раз под руку висящая китаяночка и попадается, не будь она пристегнута — шлепнулась бы вместе с ним, а так он вцепляется ей в трико и разом стягивает весь низ вместе с бельем. У меня ступор — не знаю, что бы я на ее месте сделала, завизжала на весь зал или сразу сгорела от смущения; а эта Ляо так спокойно отстегивается от перекладины, спрыгивает на маты полуголая, не торопясь забирает из лап у Ольсена свои одежки — он багровый, что твой рак, пытается извиниться, только дыхание сперло, — а китаяночка, одеваясь, мило щебечет: да ну что вы, какие извинения, напротив, мне очень понравилось, вы настолько уверенно и неотразимо раздеваете женщину, что я совершенно не прочь в обозримом будущем такое повторить, надумаете — я живу в апартаментах номер такой-то…

Соня, качая головой, пытается сдержать смех. А я и не пытаюсь.

— Эх, раньше бы сообразить, мы бы эту банду свалили с куда меньшими нервами!.. Впрочем, может, еще выпадет похожий случай, надо только заранее потренироваться.

— В чем потренироваться? — уточняет Сара, чувствуя подвох.

— Ну как же. В ловле на живца, само собой. Вручаем Соне мой велик, раздеваем догола, выкатываем в поле зрения банды — и в таком виде она пытается удрать, а бандиты ее, разумеется, догоняют. Задача велосипедистки — завлечь преследователей к месту засады, чтобы втянулись в огневой мешок… ну а дальше дело техники.

— А почему на велике должна быть я, а не Сара? — интересуется девушка. — Ты же считаешь, что она красивее.

— Я-то считаю, верно, — соглашаюсь, — но мои предпочтения разделяют не все. А кроме того, Сара в детстве велосипед так и не освоила.

— Неправда, — возмущается любимая, — трехколесный освоила прекрасно, и даже на четырехколесном каталась, до сих пор помню, зелененький такой, с бабочкой! А вот когда с заднего колеса снимали два опорных боковых — увы, все катание заканчивалось…

И дальше мирно болтаем в том же ключе. Бой позади, трудности — на все триста процентов впереди, но трудности эти могут подождать, пока мы отдохнем и займемся ими на свежую голову.

Территория Европейского Союза, отроги Холмов

Страстей севернее р. Мунви

Пятница, 06/06/21 07:40

Ночь проходит спокойно. Разве только у Сони в палатке слышалась очень характерная возня, а утром вид у девушки — как у довольной и хорошо выглаженной кошки. Нет, не завидую — зачем? У меня-то любимая рядом, и часть долгой новоземельной ночи мы с ней потратили примерно на то же самое. А конкретные позиции и количество заходов пусть перечисляют те, кому невмочь.

После завтрака, слегка упорядочив мысли, я озадачиваю Ястреба вопросом о планах на будущее.

— То есть?

— Ну смотри. Ты отослал информацию об «изделиях-А» напрямую генералу Уоллесу, я так понимаю, через головы всех непосредственных начальников…

— Повод не совсем тот, чтобы строго блюсти иерархию, да и знать о такой находке надо отнюдь не всем.

— А еще ты нацелил агента из Кадиза, как бишь там его, взять вторую половину банды, и позаботиться о «языках»…

Взгляд штаб-сержанта Хокинса вызывает в памяти смутную ассоциацию насчет Ленина и буржуазии, однако я считаю нужным расставить точки над «й» именно сейчас.

— Так вот, Джеми, вне зависимости от того, сколько вечером-ночью взяли «языков» и как быстро им внушат необходимость сотрудничать со следствием, вряд ли исполнителям-боевикам известно что-то серьезное. Не их компетенция. С другой стороны, у нас вот прямо тут имеются машины, которые перевозили эти самые «изделия-А», и почти девственная саванна, где след сохраняется довольно долго. Следопыта изображать не буду, но ведь такие люди есть, и их в округе наверняка больше, чем специалистов по работе с ядерными устройствами…

— Есть такие люди, и мысль разумная, — соглашается Ястреб, — однако ты же сам прекрасно понимаешь, займутся этим без нас. Как ты выражаешься, не наша компетенция.

— Понимаю. А еще ты правильно сказал, что «знать о такой находке надо отнюдь не всем», и мы в этом списке явно лишние.

Ястреб вздергивает бровь.

— Влад, про Орден ходит много разных слухов, но ты-то из сотрудников и внутреннюю кухню знаешь. Зачищать своих же смежников-гражданских, которые случайно где-то что-то не то увидели, — подобное точно не в наших традициях. Ну возьмут с тебя еще одну подписку о неразглашении, велика важность.

— Подписка — это потом, когда вопрос как-то закроют. А прямо сейчас, боюсь, куда-нибудь закроют нас.

Хокинс пожимает плечами.

— Сомневаюсь. Про все ведомства не скажу, насчет нашего — сомневаюсь, а сейчас командовать будет именно генерал Уоллес. Впрочем, если даже ты и прав — повторюсь еще раз: не наша компетенция и не нам решать. Отвечая же на твой изначальный вопрос о планах на ближайшее будущее: мы сейчас держим курс на Кардиффскую трассу, где нас скорее всего уже ждут, вернее, не нас самих, а конкретную часть нашего груза. Как сдадим ее, так и получим дальнейшие инструкции. Есть возражения?

У моей паранойи они конечно же есть. Увы, сколь-либо реальных предложений альтернативного характера нам с ней выработать не удалось. Отвечаю лишь:

— Возражений нет. Но когда будешь сдавать этот самый груз, смотри в оба. Слишком… тонкое место. Как ты пятой точкой чуял неприятности вчера, так я их чую сегодня.

— Понятно, — кивает штаб-сержант. — Пятая точка — аргумент сильный, согласен, однако к делу ее не приложишь, в канцелярии не поймут.

А то я не знаю. Меня в эту канцелярию на техподдержку трижды в день требуют.

Ладно. Что мог, сказал. Дальше придется работать самому.

Территория Европейского Союза, Кардиффская трасса

Пятница, 06/06/21 11:20

Незадолго до выезда на неухоженную грунтовку Ястреб сообщает:

— Получен сигнал, через полчаса встреча. Влад, тебе персонально: за автомат не хватайся, разве что стрелять начнут. Овер.

Какой на фиг автомат, думаю я, если там «сигнал» и «встреча», так у встречающих найдется и пулемет, и чего посолиднее. И если они начнут стрелять, шанса хотя бы ответить у нас будет не больше, чем у вчерашних «тыловиков».

Но сразу встречающие стрелять не начнут, поскольку знают о спецгрузе, а как он поведет себя при обстреле из чего-то крупнокалиберного, сам Роберт Оппенгеймер не предсказал бы. Железные контейнеры с черно-желтыми трилистниками, конечно, сильно смахивают на лежачие сейфы, то есть пулю в принципе могут и удержать, но вот начинка этих контейнеров… лично я бы не рискнул тревожить такое не то что из крупняка, но даже из пистолета. Нет, стрельба с ходу маловероятна.

А вот как остановимся… всяко возможно.

Паранойя, давай сейчас не будем, ладно? Вопрос рассмотрел, что мог — сделал, а остальное, массаракш, «не в компетенции».

Узкая грунтовка, гордо именуемая Кардиффской трассой, качеством покрытия сильно уступает трассе Портсмутской. Сие качество, плюс состояние трофейной «мазды», плюс тяжеленные контейнеры в остальных машинах — в общем, скорость держим до тридцати миль в час. Пыль все равно поднимается, но терпимо, так что вставшие полевым лагерем прямо у обочины два грузовика, три тентованных джипа и нечто бронированное я замечаю еще до того, как Хокинс объявляет привал.

Ближний внедорожник — стандартный «девяностый» песочного орденского колера, а вот два его грязно-зеленых собрата на деле оказываются испанскими вездеходами «сантана». Грузовики и броневик, судя по схожей болотной расцветке, также с испанской территории. Опять же камуфляж на неспешно обступивших нас бойцах — не орденская «шоколадка», а бурый вариант «горки», и вооружены они укороченными автоматами «сетме» — как бишь там будет по-испански, «эле-се» вроде, я с этим наречием продвинулся пока не намного дальше алфавита. Да, конечно, на «Латинской Америке» почти все владеют испанским или португальским, а для сидящих за приемной стойкой это вообще профессиональное требование, именно им объясняться с мигрантами и вводить перепуганный «воротами» народ в курс новоземельных реалий; однако для внутреннего общения принят именно «универсальный орденский» английский, особенно у нас в маттехотделе… в общем, языковая среда получается не самая плотная. Ну и особой надобности в наречии Сервантеса у меня нет, тоже фактор.

С Хокинсом, однако, беседует не мотострелок-испанец, а товарищ в обычной орденской повседневке, который чувствует себя в достаточной безопасности, чтобы личный автомат из машины не доставать вообще. Агент как-там-его? Нет, вряд ли, у того вроде стояли оперативной задачей банда и «языки»…

О чем там болтают орденец и Хокинс, мне не слышно. Испанцы никаких особенных поползновений не предпринимают, просто «контролируют ситуацию». Пусть их контролируют, пожалуйста. Опытному бойцу перекинуть автомат из «вольно» в «к бою» — секундное дело, знаю…

Ястреб берется за рацию.

— Лассе, Влад, сейчас перегружаем ящики и едем дальше.

Паранойя уже не просто шевелится, а вопит в полный голос: вот как только мы переправим в нутро грузовика упомянутые ящики — что, скажите на милость, помешает этим милым парням в форме испанских мотострелков всадить в каждого из нас полмагазина в упор? И на все запросы соответствующих лиц потом делать круглые глаза — не видели мы никакого штаб-сержанта Ястреба на трех машинах, наверное, разминулись… Нет, массаракш, они не «оборотни в погонах», напротив, верой и правдой служат закону и правительству Новой Испании, или как там официально именуется их мирная держава в составе ЕС. За ленточкой «изделие-А» — либо инструмент очередных террористов, либо заявка одного из обладателей большой ядерной дубинки на новый этап вялотекущей третьей мировой (и иногда эти варианты прекрасно друг друга дополняют), причем необязательно даже реально сие «изделие» применять — достаточно, аки в дружеском спарринге, «обозначить удар». Здесь, в Новой Земле, большой ядерной дубинки даже у Ордена нет, и не потому, что жутко дорого или сложно — хрен с ним, с личным термоядерным реактором, под его мощность тут просто не организовалось еще столько энергопотребителей, но уж пару боеголовок из старого советского арсенала при желании перетащить могли бы, — а просто незачем, не те масштабы у возможных противников. Ну и как на сложившийся здесь расклад межгосударственных отношений повлияют восемь возникших невесть откуда свободно транспортируемых атомных зарядов? Победоносные терции под красно-золотыми прапорами маршем от океана до океана, новое возрождение «империи, над которой не заходит солнце» — так, на вскидку. Фантазии кухонной политики, верно. А вот запредельная в здешних реалиях ценность и опасность «изделий-А» — не фантазия ни с какой стороны.

Вывод?

А вывод, собственно, я еще утром сделал.

Так что спокойно и размеренно выбираюсь из джипа, раздвигаю закрывающий ящики сверху слой шмоток и отбрасываю край палатки, уложенной вместо тента. Ближайший испанец, увидев скрытое под импровизированным тентом, отскакивает с места на два метра и что-то пронзительно вопит. Клацанье автоматных затворов… и всеобщее молчание.

— В чем дело, Влад? — вылезает из «ленда» Хокинс.

Я молчу, дисциплинированно подняв руки вверх. Пистолет мирно покоится в кобуре, «фал» в машине и остался. Зато правая рука сжимает небольшую округло-черную коробочку с коротким штырьком и мигающим красным датчиком.

Верхний из ящиков — тот самый контейнер, освобожденный от деревянной упаковки, с хорошо различимым знаком черно-желтого трилистника — в проводах в четыре охвата, и провода эти сходятся к другой коробочке. Сенсор на ней мигает зеленым светом.

Территория Европейского Союза,

Кардиффская трасса

Пятница, 06/06/21 11:30

Предмогильную тишину взрывает смешок.

— Хороший спектакль, сеньор Владимир.

По-английски, с легким акцентом и ударением на последнем слоге моего имени. Что соответствует старославянской норме произношения, хотя, безусловно, в данном случае это наверняка совпадение.

Сквозь застывшие ряды бойцов с автоматами на изготовку неторопливо шествует невысокий грузный товарищ, одетый вместо армейской «горки» в светлое одеяние свободного арабского кроя. На винтажной портупее на левом бедре покачивается в равной степени винтажная кобура лакированного дерева, содержащая то ли революционный «маузер», то ли, что вероятнее, его клон — «астру». Смуглый дочерна, но чертами породистого лица не похож ни на спика, ни на полукровку-африканца; в седой эспаньолке еще заметны светлые волосы, а взгляд из-под застиранного шемаха весело щурится кошачьей зеленью — почему-то у «араба» нет противосолнечных очков, которые здесь «в поле» таскают практически все.

— Сеньор Лоренцо… — едва не умоляющим тоном произносит рослый мотострелок.

Но в его адрес немедленно летит жесткое: «Молчать, бригадир», после чего боец автоматически принимает стойку «смирно», а пожилой «араб» снова поворачивается ко мне.

— Я тут, знаете, подумал, — неспешно продолжает сеньор Лоренцо, — вы ведь не проходили спецподготовки минера-взрывника. В вашем досье отмечен интерес к стрелковому оружию, особенно историческим его образцам, но не ко взрывотехнике. Следовательно, сеньор Владимир, вряд ли вам под силу, как некоторым специалистам данного ремесла, собрать самодельное взрывное устройство из содержимого собственных карманов. И тем более проделать это скрытно, а ведь ряд ваших спутников и в военном деле, и в наблюдении разбирается много лучше, чем вы сами. С другой стороны, сеньора Бригитта Ширмер характеризует вас как персону, склонную к системному анализу и умеющую принимать быстрые и неожиданные решения. Вкупе с основной вашей компьютерной специальностью, учитывая как характер груза, так и степень вашей осведомленности о происходящем, это и дает мне определенное видение картины. Надеюсь, мы друг друга поняли?

Массаракш. Повезло же нарваться на человека, способного просчитывать ситуацию в моем стиле, только лучше.

И что я в этом раскладе могу сделать?

А ничего. Переиграли. Надежда разве только на ссылку на «сеньору Бригитту Ширмер», которая тоже вполне способна меня переиграть, однако вреда от таких проигрышей мне пока не было.

Вздохнув, уважительно киваю сеньору Лоренцо. После чего опускаю оптическую мышку, разворачиваюсь к ящику и отсоединяю провода от солнечной панели. Упаковываю все хозяйство обратно в сумку с ноутбуком.

Морды испанцев, осознавших, что ЭТО было, описанию поддаются слабо. Но первой ко мне подскакивает Сара и вцепляется в горло.

— Террорист, киш мир тохес! Еще раз такую шутку закатишь, я тебя сама убью, чтобы потом перед детьми стыдно не было!

Если знатоков русского среди мотострелков не имеется, нашу семейную воркотню разумеет одна Соня. С другой стороны, «непереводимый фолькльор с использованием местных идиоматических выражений» нам понятен и без всякого перевода, испанцы вряд ли глупее.

— Бедные дети, — не без труда разрываю захват и заполняю легкие кислородом, — они-то на собственной шкуре прочувствуют, чем еврейская мама отличается от профессионального террориста…

— И чем же? — спрашивает сбитая с толку супруга.

— А тем, что с террористом иногда можно договориться.

И пока любимая давится гремучим коктейлем из смеха и злости, целую ее в щеку и шагаю к сеньору Лоренцо.

— Вы верно упомянули степень моей осведомленности о происходящем, — вежливо наклоняю голову, удерживая взгляд на лице собеседника, — она, с одной стороны, крайне невысока, а с другой — явно излишня. Второе исправить можно лишь радикально, и доводить до этого совершенно неохота, а вот первое, как мне представляется, вполне поддается изменению в лучшую сторону. Буду очень вам признателен за помощь, сеньор Лоренцо.

— С подобными спектаклями вы действительно рискуете… радикально, — чуть усмехается «араб» Лоренцо, — однако вы правы в другом: кое-какие подробности дела вам вполне можно открыть. В связи с известной находкой генерал Уоллес вчера лично позвонил в Кадиз коменданту Морено, и теперь имеет место совместная операция Патрульной службы Ордена и Отдельного испанского мотобронепехотного батальона. Сотрудничество на ведомственном уровне. Большую политику делать будут другие люди и в другой обстановке, после подведения итогов операции, сейчас важнее эти самые итоги поскорее получить.

Массаракш. Могу только сказать в собственный адрес — сам дурак. Знал бы, ни за что не устроил бы подобного «спектакля».

Правда, и с сеньором Лоренцо тогда не познакомился бы. Вот чует моя пятая точка, знакомство это возымеет продолжение. Не прямо сейчас, у него свои дела, связанные с пресловутой совместной операцией, а у меня «служебная командировка» в черт его знает какие дали… но как говорится, земля имеет форму чемодана.

Территория Европейского Союза, г. Кадиз

Пятница, 06/06/21 20:23

К городу подъезжаем вечером. Позади осталась образцово-показательная выволочка от Хокинса (а Сара дополнительно пообещала тихую истерику наедине, потом), позади остались пыльные километры Кардиффской грунтовки, окруженные просторами сухой саванны с вкраплениями свежей зелени вокруг ручьев и мелких речушек. Несколько таких мы переехали вброд, лишь немного сбавив скорость; глубина — две-три ладони от силы.

Ближе к Рио-Бланко зелени становится больше, северный горизонт скрывается за лесом, а между лесом и трассой тянутся мощные поля, пересеченные лесополосами изгородей. Кукурузу и подсолнечник я в посадках опознал, а что там еще выращивают испанские колхозники, пусть разбираются более подкованные в сельском хозяйстве персоны.

Кадиз, в отличие от того же Порто-Франко и тем более орденских баз, не полагается на защитный периметр. Съезд налево на обсаженную туями или чем-то похожим грунтовку с указателем «Vigo — 190», а справа из фермерских предместий как-то сам собой вырастает городок. Шлагбаум на въезде присутствует, но скорее «порядка для» — никакой тебе «зоны безопасности» под прицелом чего-то крупнокалиберного, никаких бетонных блоков, между которыми надо петлять, волей-неволей снижая скорость. Просто шлагбаум в цветах испанского флага — темно-желтая резеда с узкими красными полосками и при шлагбауме под тентом пара условных бойцов, причем прикид у них вполне партикулярный — футболки, шорты и сандалии, разве что панамы в колер бурой армейской «горки», ну и на поясе кольтообразные «стары», те самые полуклоны М1911, которые испанская армия пользовала аж до девяностых годов. Не городской блокпост, а практически охраняемая автостоянка. Хотя нет, у охранников автостоянки вооружение — резиновая палка там, шокер, в лучшем разе какой-нибудь дробовик типа «сайги»; а вот таможенный КПП в дебрях Черной Африки, пожалуй, самое оно… Недолгая возня со стационарным сканером — старый аппарат не все айдишки считывает с первого раза, — и шлагбаум поднимается, открывая нам дорогу в Кадиз.

Город раскинулся широко. Одно- и двухэтажные строения — где нештукатуренный известняк сухой кладки, где дерево или саманный кирпич (а вот цветного кирпича, как на орденских базах и в Порто-Франко, почти не видно). В жилых домах непременно присутствуют просторные крытые террасы. Черепичные крыши, южные скаты местами поблескивают черными кристаллами солнечных панелей. Много небольших, на полдюжины кустов, сквериков.

Ястреб сворачивает с главной улицы направо и практически тут же тормозит у невысоких железных ворот. Предъявляет идекарту охраннику уже в обычной песочной униформе и с «укоротом» КАР-15 на плече; пискнув ручным сканером, охранник нажимает на кнопку, и ворота открывают нам въезд на небольшую, мест на десять, автостоянку.

— Все, приехали, — сообщает Хокинс. — Здесь служебный отель, а с парадного входа — банк Ордена и местное представительство Патрульных сил. После заселения личное время до рассвета, рекомендую как следует отдохнуть. Увы, но завтра утром нашей дружной компании предстоит разделиться: мы с Фредом сопровождаем дальше Влада и Сару; тебя, Соня, работа ждет прямо тут, в представительстве, ну а потом — как направит Лассе, теперь у тебя старшим по маршруту будет он.

— Джеми, а ничего, что завтра выходной? — уточняю я.

Ястреб покровительственно усмехается:

— Это у гражданских выходной, и то не везде. А мы на службе и, мало того, в дороге, так что нам церковные календари не указ, клянусь святым Дунстаном.

— Опять ненормированный рабочий день, — вздыхает Соня.

Пожимаю плечами:

— Стребуем с бухгалтерии сверхурочные, подумаешь. Ладно, Джеми, а куда мы хоть едем-то?

— Куда указано в маршрутном листе, — отвечает штаб-сержант.

— Слушай, ну какой смысл в этих секретах?

— А вот это решать не мне, — укоризненно произносит Хокинс. — Но поверь личному опыту: раз наверху велели именно так, лучше послушаться. Сегодня ты уже… попытался посамовольничать. Скажи спасибо Господу Единосущему и комиссару Рамиресу, что вообще жив остался.

Я, конечно, понимаю, что «комиссар» у испанцев, равно как и у французов с итальянцами — полицейский чин, причем не из мелких, ихний комиссар Мегрэ — примерно как наш майор Пронин, ага. Однако личное оружие себе сеньор Лоренцо подбирал явно из других соображений… По возрасту он, ясен пень, на героя революции никак не тянет, да и для ветерана франкистских баталий слишком молод, ему ж от силы годков шестьдесят. Но зато «астра» сеньора Лоренцо как раз в войну каудильо и сражалась, на стороне республики или против — тут, пожалуй, сам хозяин сказать не сможет, однако так или иначе, к комиссарам в нашем смысле этого слова сей винтажный пистоль вполне имеет отношение.

А с Ястребом я согласен по крайней мере наполовину:

— Спасибо обязательно скажу, как встречу. А что, его тут все знают?

— Кого?

— Ну, Рамиреса.

— Все не все, но кому надо, знают очень хорошо. Ты же через Патрульную службу знаком с миссис Ширмер?

— Наоборот, — усмехаюсь я, — скорее через знакомство с фрау Ширмер я вообще влез в Патрульную службу.

— Ну вот, ее парафия — Порто-Франко и окрестности, а комиссар Рамирес занят примерно тем же в пределах испанского анклава.

Ясно. И небось они с фрау сверхштатным следователем периодически отсылают друг другу простой почтой пухлые пакеты с ценными сведениями. Совершенно неофициально, ибо официально такой информации у них нет — «вне служебной компетенции», и тем более не положено им делиться этой информацией с посторонними. Но и Ширмер, и Рамирес — профи, играющие на одной стороне порядка, так что друг для друга они никак не посторонние, даже если между их ведомствами в данный конкретный момент нет горячей дружбы. Небось еще и регулярный учет междусобойчика ведут, «кто больше-лучше-чище». Не хвастовства ради; высокий полицейский чин к такому скорее всего не склонен, и уж точно подобное не в характере экс-полковника штази. А вот шутливая перебранка с коллегой-соперником равного профессионального уровня — вполне в характере, могу засвидетельствовать по праву знакомства с фрау Бригиттой Ширмер. Благо в данном отношении мы с ней вполне похожи, в каком-то смысле на том и сошлись.

Территория Европейского Союза, г. Кадиз

Пятница, 06/06/21 22:37

Служебный сюит орденской гостиницы уютным я бы не назвал, фиолетовая с белым вырвиглазная расцветка и оформление в техностиле категорически не мое; однако в смысле комфорта — грех жаловаться. В громадной ванне-джакузи мы с любимой отмокаем больше часа, сдав пропыленную походную одежду в сервис. Дальше по плану — переодеться в «партикулярное» и прогуляться поужинать, а заодно и просто так выйти в свет, посмотреть город. Вечер пятницы, однако, самое время для подобных моционов; опять же ужина (как и обеда) в гостинице расписанием не предусмотрено, только завтрак — а для тех, кому совсем невмоготу, в коридоре выставлены два стандартных автомата с вафлями, сникерсами и прочими орешками. Питаться подобной снедью, если имеется хоть какая-то альтернатива, — преступление против желудка, совести и здравого смысла.

Пока Сара после купания заканчивает с прической и макияжем, я выглядываю в вестибюль. У стойки администратора о чем-то болтает с местным клерком Рик. Уточняю у него два вопроса: где тут ближайший автосервис залатать проколотую камеру и какие в городе правила насчет оружия и прочего.

— Тут запрещено скрытое ношение короткоствольного оружия и открытое — длинноствольного, — без запинки отвечает Рик. — Правило общее как для граждан анклава, так и для проезжих. Насчет применения оружия все как всегда — сперва включай голову, а уже потом дави на спуск… А служебная автомастерская прямо на территории есть, хорошо что напомнил. Можете спокойно отправляться на прогулку, я твоим колесом сам займусь, все равно нужно будет туда заглянуть за парой мелочей…

Поблагодарив за помощь, возвращаюсь в номер, где сообщаю местный кодекс любимой жене. Цепляю на ремень «баллестр-молина» и заодно проверяю, не сели ли батарейки в ЛЦУ — нет, порядок, яркий зеленый луч четко указывает сантиметром ниже точки условного попадания. Супруга, пожав плечами, вешает на пояс джинсов тактическую кобуру с компактным «йерихо» — служебную «беретту» она рассматривает как часть служебно-дорожной формы, а это «городской» ствол, носимый с партикулярным платьем. Для самообороны десяти аргументов сорокового калибра хватит с головой, а пистолетом Сара владеет не хуже меня, хотя в ганфайтинге обоим нам до профи еще кашлять и кашлять.

На улице направляемся прежде всего на запах, и в ближайшей ресторации — через дом — успешно расправляемся с громадной миской салата (овечий сыр, желтый перец, свежая капуста и мелкие сладкие помидоры, а сверху толика постного масла), ковригой горячего ноздревато-серого хлеба и горшочком супа-косидо консистенции «ложка стоит» (в составе точно присутствуют фасоль, морковь, копчености и какая-то зелень, обо всем прочем — понятия не имею, свободно говорящая по-испански Сара тут же стребовала у хозяйки рецепт, однако делиться отказалась). Слабенькое красное вино, некий подвид местной риохи, пожалуй, суховато, но зато десерт — нечто вроде заварного крема с дольками апельсина и еще какими-то ягодами — выше всяких похвал. После такой трапезы хочется просто плюхнуться на диван или, скажем, в шезлонг где-нибудь в местном тропическом парке, и помедитировать пару часиков на отвлеченные темы. Мы с любимой супругой проявляем силу воли — опять же кое-кто не далее как вчера жаловался, как, мол, трудно блюсти фигуру, верно, родная моя? — и отправляемся на променад. То ли на главный здешний бульвар, то ли на набережную — куда занесет, в общем.

Набережная идет, как ей и положено, вдоль реки. Ниже по течению виден большой речной порт, который дальним концом упирается в промзону, а ближним — в круглосуточный рыбный рынок. Хотя наверняка там и помимо рыбы найдется немало интересного, ведь Рио-Бланко река солидная, шириной — здесь, в двух сотнях верст от устья — с главный рукав Днепра, в смысле от Речного вокзала до Труханова острова, или даже чуток побольше. А раз есть крупный порт, значит, никаких порогов и прочих несудоходных мест ниже по течению Белая река не имеет, то есть до Кадиза вполне могут дойти корабли напрямик из того же Порто-Франко. Океанских лайнеров тут пока не строят, самые большие суда, какие я наблюдал в гавани Порто-Франко, размерами не слишком превосходили старые самоходные баржи или речные трамвайчики, которые у нас в Киеве когда-то курсировали от Почтовой площади до Нижних садов, а теперь пробавляются разве что «корпоративами», вывозя на пляжные шашлыки или ночную гулянку до сотни рыл с соответствующим боезапасом горячительного и закуси на каждого… В общем, такому кораблику сюда завернуть — пара пустяков, меня больше удивляет, как народ на подобных скорлупках вообще в океан не боится выходить, хотя бы и на каботажных рейсах полегонечку вдоль берегов. А ведь выходит, и не только на каботажку — есть у меня в активе столкновение с пиратской яхточкой «Мадрас» (отдельная история), так посудина эта, семи с небольшим метров в длину, подобралась к берегу южнее орденских баз напрямик из Индии, весь Большой залив поперек пересекла, и у них такие рейсы не были чем-то из ряда вон…

А вот в комиссионный магазинчик «дяди Карима» я так и не попадаю. Нет, такой тут действительно был, подтвердили мне, неподалеку от порта, второй поворот направо; однако меньше месяца назад сеньор Карим продал свое дело и вместе со всеми родственниками куда-то отбыл из Кадиза — то ли в американские земли, то ли во французские, точно никто не знает… По крайней мере не знает сеньорита Эвита, помощница хозяина прибрежной танцплощадки «Ла Вега», которая всю эту историю мне и пересказала, пока возжелавшая потанцевать Сара выбирала в ее обширном плей-листе подходящую мелодию. А если сеньорита Эвита не знает чего-то о родном городе и окрестностях, то это что-то навряд ли вскроет самый матерый разведчик.

Что ж, возможно, с Омаром мы еще когда-нибудь свидимся в американских или французских краях, какие наши годы?

Территория Европейского Союза, г. Кадиз

Суббота, 07/06/21 07:19

Собираем вещи, завтракаем — омлет (ничего особенного) и свежие крекеры с гусиным паштетом (очень недурственно), плюс четыре сорта джема и сырно-колбасная нарезка — и в компании Сони, желающей помахать рукой на прощанье, выходим на автостоянку. Штаб-сержант Хокинс уже прогуливается у «ленда»; судя по всему, у него новости.

— Банду накрыли вчера вечером на одной из ферм, — сообщает он, — а за ночь Картрайт разобрался с «языками». Подробностей по «изделиям-А» допрос не дал, зато открылись примерные координаты лежбища всей группировки. Испанцы займутся наземной операцией, Патрульные силы обеспечат воздушное прикрытие и десант. Так что сегодня все закончится.

Банду закрыли и взяли «языков» — хорошо. Сняли координаты лежбища и готовят захват — еще лучше. Кто там в деле со стороны Патрульных сил, не знаю, но в сеньора Лоренцо заранее верю, так что логово будет разгромлено капитально. Однако заранее радоваться общему успеху я бы не спешил… что и излагаю.

— Сомневаюсь я, что сегодня закончится ВСЕ. Контейнеры везли ведь не только откуда-то, но еще и кому-то. Если там, на лежбище, не смогут взять более полезного свидетеля, часть цепочки так и останется нераскрытой.

Хокинс разводит руками:

— Тут уж как карта ляжет — мы что смогли, то сделали. А сейчас я, собственно, о другом: трофеи-то мы притащили на всякий случай, вдруг для какой опознавательной зацепки понадобятся, а зацепки появились с другой стороны и много более надежные. Поэтому наши трофеи теперь никому не нужны и на общих основаниях уйдут кучей на оптовую реализацию. Если есть желание себе что-нибудь на память оставить, не стесняйтесь. Лассе уже на «чеха» лапу наложил, ему оптика понравилась, а Фред забрал себе русский ручник, хочет как следует сравнить его с нашим «два-четыре-девять».

И откидывает полог с кузова «мазды».

Ну раз так… Без тени сомнения беру кобуру с «люгером» и две коробки оболочечной «девятки» — служебные к «беретте» у меня «пустоголовые» и с усиленным зарядом, ветеран империалистической такое может и не переварить, ему лучше давать классику и попроще.

— Вот кто б сомневался, — ехидно комментирует Сара. — Странно, что ты еще один пулемет себе не захотел прихватить.

— Я, может, и маньяк, — отвечаю любимой, — но маньяк предельно рациональный. Ну что я буду делать с танковым пулеметом? На наш «беркут» такой можно воткнуть разве что на заднюю дугу, если специальное крепление заказать. Отстреливаться от преследователей он еще сгодится, а чтобы вперед или вбок нормально огонь вести, придется перебираться на багажник… Плюс «беса»-то под маузеровский патрон, где я такой потом буду искать? Это к винтовке можно цинк прикупить на Базе, на два года хватит, а пулемет штука прожорливая.

Соню интересует другой вопрос:

— А пикап тоже на оптовую реализацию?

— Да, — кивает Ястреб, — и лично я бы такой даже за бесплатно не брал, туда еще в починку вкладываться и вкладываться. Мой тебе совет: если хочешь нормальную тачку за недорого, лучше закажи прямо на Базе через заленточный отдел. Получишь любую машину из тех, что готовят для мигрантов, причем с минимальной наценкой, а не как у автоторговцев Порто-Франко. Можешь у Рика уточнить, он себе на «Северной Америке» взял «матт» с консервации и теперь в свободное время над ним шаманит, проводит полный тюнинг, лифтинг и пилинг.

Поблагодарив за наводку, Соня коротко прощается — Сару чмокает в щеку, мне на американский лад пожимает руку — и удаляется в здание; ей работать, нам в путь. Вот прямо сейчас. Снова-таки — наверняка еще пересечемся, не в дороге так на орденской Базе, а значит, нечего разводить церемонии.

По указаниям штаб-сержанта Хокинса неспешно едем через весь город на север, где через реку проложен не более не менее, как наплавной мост из соединенных понтонов шестиметровой примерно ширины. Основа грубо сварена из листового железа, а между понтонами проложены где цельные бревна, где горбыль спилом внутрь; скрепляют понтонные звенья то отрезки цепей, то просто канаты. Наверняка при надобности, когда какой-нибудь корабль следует мимо Кадиза, одно из средних звеньев отвязывается и освобождает проход… В общем, вполне приличная переправа организована, в Отечественную на понтонах даже Волгу форсировали, причем с расчетом не на пехоту и грузовики, а на целые танки. Не знаю как с КВ, но «тридцатьчетверки» на понтонах гоняли точно… Здешние поскромнее, вон, у въезда стандартный знак «ограничение веса — 6 т».

Ну нам хватит с головой, и каким-нибудь легким грузовичкам-фургонам типа «газельки» или «буханки» тоже вполне достаточно. А вот большегрузы наверняка вынуждены кататься через Виго — там Южная дорога с межконтинентальным трафиком, и переправа через Рио-Бланко наверняка сделана более основательная. Может, такие же понтоны, но побольше; может, грузовой паром, а то и нормальный стационарный мост сумели выстроить. Если будем как-нибудь проезжать, посмотрю.

Медленно, покачиваясь вместе с мостом, пересекаем Белую реку, и на том берегу Хокинс кивает на дорожный указатель: «Krakow — 174».

— Это в километрах, часа за три-четыре доберемся.

Краков, значит. Здравствуй, новоземельная Польша. Занятные тут границы территориальных образований получаются: румыны рядом с валлийцами, за ними испанцы, а потом пшеки. Нет, готов поспорить экю этак на десять: тот, кто составлял изначальный план расселения Европейского Союза, делал это в соответствии даже не с левой пяткой настырной любовницы, а просто с броском кубиков.

Территория Европейского Союза, Басконская трасса

Суббота, 07/06/21 09:24

Колея плохонькой грунтовки петляет между холмами — но, в отличие от румынской зоны безответственности вдоль Портсмутской трассы, здешние края заселены достаточно плотно, многие вершины надстроены ветряками фермерских генераторов. Так что пусть местный народ не может пока обеспечить хорошего дорожного покрытия, но безопасность самой дороги от бандитских налетов он блюдет строго, чему порукой именно плотность хуторов. Дистанция между обжитыми участками — пять-десять верст, как раз на такое расстояние уверенно добивает любая рация, установленная почти в каждой новоземельной тачке — да даже и без рации, за пять-десять верст с хорошими шансами слышна стрельба. Особенно длительная. Одиночный выстрел никого не встревожит, мало ли кто охотится на сусликов на своем огороде, а вот пальба и разрывы гранат… В общем, в самом пиковом случае успеешь пискнуть «помогите, грабят», и тебя услышат и отреагируют. Может, не за две минуты, но подкрепление прибудет обязательно. От киллера такое не спасет, так ведь основная опасность здешних дорог — не киллеры и прочие снайперы, а бандиты-грабители. И вот именно для потенциальных налетчиков условия работы получаются, мягко говоря, недружественные, ведь в их нелегком и опасном труде задача — добыть побольше максимально неповрежденных материальных ценностей и со всей этой добычей уйти от погони, а тут нескольких минут форы явно маловато. Тем более что в Новой Земле принцип «моя хата с краю» именно в контексте дорожных грабителей не работает. Фронтир, где между соседями бывает всякое вплоть до клановой вендетты, но прохожему помогут всегда, а уж от нападения каких-нибудь команчей даже кровника укроют как своего. Недаром за отстреленных «романтиков с большой дороги» прижимистый Орден без звука платит по тысяче экю. Наверняка где-то во внутренних ведомостях такие расходы списываются на экологию…

За очередным поворотом на обочине нас поджидает грузовой фургончик «ивеко» условно белого цвета, а возле него — три смугло-чернявых личности с одной старой «сетме-се» на всю компанию. Да, именно поджидает нас, потому как одна из личностей начинает активно размахивать руками, мол, остановитесь.

— Сара, сдай назад, Влад, группу на прицел, — командует Хокинс, после чего его «лендровер» подбирается к стоящему фургончику так, чтобы не перекрывать мне директрису. Профи, массаракш. На засаду не слишком похоже, слишком уж глупо и нагло было бы так переть на рожон, однако на всякий случай лучше подстраховаться. Тут мы с моей паранойей полностью на стороне Ястреба.

Разговор не затягивается, один из чернявых товарищей хлопает по плечам приятелей и забирается в «ленд» через заднюю дверь. Автостопщик, значит. Хокинс по рации подтверждает:

— Отбой тревоги. Это местные фермеры-баски, двое соседей едут по делам в Виго, а третьему нужно в Краков, попросился подвезти.

— А ты что, язык басков знаешь? — удивляюсь я; полиглотом Ястреб не выглядит.

Смешок.

— Шутишь? Так, испанским чуток владею, а они примерно так же разумеют английский. У басков тут автономия с полным самоуправлением, даже армия своя. Но автономия эта в рамках испанского анклава. Басконская федерация зовется, если не вру.

А это значит — не поляки на окрестных хуторах обитают, а баски. Ну тогда точно незачем сильно беспокоиться о дорожном разбое, ДРУГИХ бандитов у себя на территории баски и в Старом Свете категорически не терпели. А поскольку здешние баски действительно у СЕБЯ на территории, автономия с полным самоуправлением — как раз тот пряник, за который непримиримые басконские сепаратисты за ленточкой последние лет триста сражались со всеми испанскими властями, — то и самим аборигенам на большую дорогу выходить не резон. Вон румыны обустроились в куда более стратегически выгодном месте, пару раз вышли — ну и какая после этого у них репутация и соответственно отношение народа? Именно.

Территория Европейского Союза, г. Краков

Суббота, 07/06/21 11:42

Блокпост на въезде в Краков оформлен в том же минималистском стиле «банановой таможни», что и в Кадизе. Шлагбаум, тент над переносным столиком и скучающего вида бойцы в футболках и шортах, единственной явно армейской деталью обмундирования у них являются светло-оливковые кепи с квадратной тульей, вроде шапочки бакалавра. Бело-красная кокарда, как положено, можно сказать, Армия Крайова или Вейско Польське. Вооружена охрана несколько мощнее испанцев, но при этом доблестных пшеков снабжали не из единого арсенала: в наличии АКМ и два СКС — оригинальные советские или клоны, не разобрать, — а из короткоствола у автоматчика какой-то «глок», у второго бойца «чиж-семьдесят пять», а у третьего некая понтово-спортивная вариация «кольта». А еще над тентом полощется бело-красное знамя с силуэтом геральдического птеродактиля. Пропорции странные, ну да от художников-кустарей странно было бы скорее ожидать точного соответствия. А так гербовая тварь присутствует и цвета правильные; можно хором исполнять «ище польска не згинела».

Баск-автостопщик вскоре после блокпоста прощается, благодарит за помощь и удаляется по своим делам.

Орденского банка в Кракове нету, нету и представительства Патрульных сил. Только общее представительство Ордена, занимающее среднеразмерный склад, часть которого отгорожена под два рабочих кабинета. По субботнему времени из пяти штатных сотрудников на месте два, и не сказать чтобы трудятся в поте лица.

— Да-да, конечно, — кивает, пообщавшись с Ястребом, здешний начальник охраны, Раджит Саваркар — толстый, усатый и носящий взятое словно прямо из Киплинга звание рисальдара, — вы пока начинайте, Дорис поможет, а я вызову всех остальных. К обеду нормально будет?

— Мне, собственно, остальные не нужны вообще, — отвечаю я, — только ваш сервер и админский пароль на полчасика.

— А вот мне нужны именно все остальные, — сообщает Сара, — семинар с железками не проводят. Или могу ввести в курс дела эту вашу Дорис и оставить ей копию материала с тем, чтобы остальных обучила уже она.

Саваркар сегодня за старшего и все решения по организации рабочего процесса принимать ему, а к таким задачам пожилой рисальдар не привык. Так что индус, проведя ладонью по усам, поднимается из кресла.

— Идемте со мной. Джеми, приглядите пару минут за дверью, ладно?

— Да пожалуйста, — ухмыляется Хокинс такому делегированию полномочий.

Решение Саваркар перекладывает на хрупкие плечи Дорис. Высокая, рыжая и до тошноты жизнерадостная девица не затрудняется ни на миг.

— С удовольствием займусь, Раджит, нечего заставлять одних людей попусту ждать, а других внеурочно трудиться. Сара, вам нужен проектор или хватит обычного компа?

— Раз обучать только вас, обойдемся одним терминалом. Пять минут на подготовку и, если несложно, стакан минералки.

— Тогда вот, приступайте прямо отсюда, — разворачивает к Саре монитор и клавиатуру с мышкой. — Влад, садитесь за угловой стол, сервер у нас там. Логин «AdminKrakow», — диктует по буквам, — пароль на донышке блюдца с кактусом, только вводить задом наперед. Кулер рядом с вами, минералку сейчас принесу.

Нюню. Запароленный кактус — это хотя бы оригинально. Сам принцип защиты не из надежных, но оригинальность присутствует, что резко повышает безопасность системы. Уважаю.

Ну, поехали.

Включить ноут, открыть базовую таблицу, прописать в первой ячейке «Krakow», а в соседнее поле ввести идентификатор «020001». «Ноль два» — значит, заполнял я, остальные цифры дают порядковый номер в моем маршрутном листе. Вместе же получается уникальный в общей структуре (когда ее соберут из малых баз всех командированных маттехотделенцев) шестизначный код. На ближайшие лет — дцать такого запаса хватит с головой, миллион рабочих станций-серверов — это на три порядка больше чем актуально с сегодняшним населением Новой Земли (чуть меньше семи миллионов, если верить открытым сведениям Ордена) и совокупным персоналом представительств всех орденских структур (тысяч пять, опять же по известным мне данным).

Из-под админского профиля запустить на краковском сервере скрипт. На экране высвечивается уникальный двенадцатисимвольный ключ рабочего места. Аккуратно переписать его в таблицу на ноуте в третье поле Кракова.

Рабочую базу на ноуте сохранить и запустить «создание диска обновлений». Текущий пароль, не заморачиваясь, сделать на первую пару букв моих имени-фамилии «VLSC». Готово, болванка нарезана.

На краковском сервере проверка номер раз: пытаемся просто обновить банк данных с диска-болванки. Ошибка: рассогласование форматов. Отлично. Кстати, в будущем «просто обновить» банк данных, не имея правильного диска, даже админ, согласно задумке, не сумеет, зато с диском это сможет сделать и пользователь, не обладающий админскими правами. А дата и подробности всех обновлений будут отфиксированы в одной из скрытых таблиц системы…

Проверка номер два: вставляем тестовую болванку, записанную заранее (когда еще в базе отсутствовал Краков со всеми идентификаторами), и запускаем с болванки скрипт обновления. Ошибка: пользователь не опознан. Просто замечательно.

Проверка номер три: вставляем правильный диск и снова-таки запускаем скрипт обновления. «Пользователь опознан, введите пароль текущего обновления». Вместо VLSC вводим нечто левое. Ошибка: неверный пароль. Вот так-то.

А теперь повторяем третью операцию уже с правильным паролем. «Идет обновление банка данных, прогресс 5 %». Класс!

Взгляд на часы. Полный цикл тридцать две минуты. Жить можно.

Пока процесс движется сам собой, оформляю на ноуте «инструкцию поставщику обновлений» кратеньким текстовым файлом. Все равно пригодится для командировочного отчета.

Краем глаза наблюдаю, как Сара натаскивает Дорис в последних достижениях активного документооборота. Учебный процесс в самом разгаре, дела минимум еще на час. Высасываю стаканчик холодной воды, выключаю ноут и выбираюсь в переднюю, где Хокинс и Саваркар обмениваются байками из славного бронетанкового прошлого. Своего или нет, им виднее.

— Что-то не так? — спрашивает рисальдар.

— Почему? Все прекрасно, система работает как планировалось. Мое вмешательство тут больше не нужно, дождусь завершения и выну болванку.

— Быстро ты, — одобрительно кивает Хокинс.

— А чего зря тянуть? Так у меня еще немного времени останется прогуляться по местным достопримечательностям. Раджит, не просветите насчет того, что собой представляет польская территория? А то я когда общую карту рассматривал, ее как-то пропустил, даже неудобно…

— Немудрено, — фыркает Саваркар в усы, — тут территории — два часа из конца в конец, и это не очень торопясь. У польского анклава прошлое куда больше, чем сам анклав.

— Если не сложно — расскажите. Обожаю исторические анекдоты.

— Тогда вы по адресу, Влад, тут один сплошной анекдот и получается. Году не то в восьмом, не то в десятом прибыла в эти края небольшая сильно религиозная община поляков-переселенцев. Католики из тех, что святее папы римского, даром что тот и сам поляк. Вдоль Рио-Бланко тогда уже испанцы осели, вернее, баски — договорились с Мадридом и с самого начала заняли правый берег; ну вот поляки и устроились по соседству.

В Новой Земле ведь как: если община первопоселенцев уцелела, пережила самые тяжкие начальные годы и встала на ноги, она потихоньку начинает прирастать народом, а через этот народ — и всякими делами и промыслами, где-то более удачными, где-то менее, но в целом развитие идет именно в таком ключе. С Краковом получилось иначе: все средства, все ресурсы общины, пережившей начальный период, были пущены на строительство. Не домов — каким-никаким жильем все уже обзавелись, без этого, сами понимаете, не выжить. Но и не какого-либо производства, которое могло бы дать анклаву оборот средств и продукции. Каждый свободный цент вкладывали в собор Святого Джереми. Вон, как видите, эту громаду уже метров на двадцать вывели. Десять лет строят, еще примерно столько же осталось — и то благодаря немцам, которые в том году в порядке гуманитарной помощи поставили бесплатно кирпичный заводик.

Многие смеются. Изначально поляки вроде как планировали строить совместно с литовцами единую державу…

— Речь Посполиту? — выдыхаю я.

— Наверное, — кивает Саваркар, — признаться, я плоховато ориентируюсь в вашей европейской истории. В общем, планировать-то планировали, а по факту территория за эти десять лет давно под литовцев перешла, у тех и побережье с рыбацкими промыслами, и фабрики в Паланге — фарфоровая, стекольная, какая-то малая химия, а еще у них кусок Южной дороги со всем основным транзитом. Так что Речь Посполита сдулась до польской автономии с общим населением тысяч шесть. Автономии в пределах небольшого, но крепкого литовского анклава. А епископ Жигмонт Корибут из оплота новоземельной веры превратился в заштатного… даже, пожалуй, уже не губернатора, а мэра с широкими полномочиями исключительно по самоуправлению.

Массаракш, ну и имечко себе этот епископ подобрал, когда оформлял айдишку переселенца… с исторической претензией, ага. Кажется, именно сей потомок Гедиминовичей, будучи послан именем матери-церкви в крестовый поход против гуситов Яна Жижки, недели две со всем своим польско-литовским «ограниченным контингентом» плотно присматривался к происходящему… а потом перешел на сторону восставших, капитально накостыляв императору Сигизмунду Люксембургскому и его тевтонскому крестоносному воинству. Папские легаты от такого, мягко говоря, охренели и свои претензии высказали в столь нелицеприятной форме, что возмутился даже славившийся выдержкой и благочестием его польское королевское величество Ягайло, а его литовская великокняжеская светлость Витовт, глубоко имеющий в виду все религии скопом и по отдельности, и вовсе заявил: «Это я виноват — я его послал сражаться за правое дело».

Впрочем, «святой Джереми» тоже как-то подозрительно звучит, будь дело у французов, я точно заподозрил бы здесь следы графа Сен-Жермена. Однако у поляков сей оккультный Остап Бендер образца восемнадцатого столетия вроде как не отмечался настолько серьезно, да еще по церковной линии, чтобы возводить в его честь подобную махину.

— Раджит, а можно подробнее по этому самому святому Джереми, которому собор посвящен?

— Подробнее вы бы Дорис спрашивали, она ни одной мессы не пропускает; я, хвала Шиве Шестирукому, в тонкостях ваших христианских церемоний разбираться не обязан.

Положим, христианин из меня где-то такой же, как из самого Саваркара, но об этом я сейчас упоминать не стану.

— И все-таки, вы же здесь живете, должны были что-то слышать. Что за святой Джереми, кто он такой, чем знаменит?

— Какой-то принц-воин. В миру, пока в святые не определили, звали его Вишну-Вису, что ли… нет, не так, но выговорить все одно не сумею.

Джереми Вишну-Вису, поляк, принц-воин… Тридцать три раза массаракш, кнеж Ярема! Ничего ж себе святого нашли!..

Я — не «многие» и смеяться над поляками, избравшими для своей общины столь нетипичный путь развития, не буду. И вовсе не из-за сложных чувств персонально к Яреме Вишневецкому, высокородному шляхтичу герба Корибут — кстати сказать, упомянутого несколько выше князя Жигмонта, «посланного сражаться за правое дело», в семействе Вишневецких вроде как числили почетным покровителем рода. Тут другое.

Через десять лет, а то и раньше, собор Святого Джереми будет достроен. Первый настоящий собор и вообще крупный христианский храм в Новой Земле. Собор, который, уверен на все триста процентов, превратит Краков в местную религиозную столицу по крайней мере для католиков. Это за ленточкой «четвертому Риму не бывать», и то — сугубо в парадигме Ивана Грозного; в Новой Земле прежние предрассудки работают плохо, а новыми обзавестись пока не успели, срок не тот. Церковь отделена от государства? Ну во-первых, как отделилась, так может и воссоединиться заново, имелись бы желание да так называемая политическая воля… а во-вторых, всякая церковь как общественный институт изначально и в общем-то поныне являет собой классическую структуру транснациональной корпорации. То есть по сути своей государства, не связанного территориальными границами, а значит, имеющего перед обычными державами ряд интересных преимуществ… и история конфликтов церкви с разновсякими империями, царствами, королевствами и иными суверенными образованиями вполне сие доказывает. На уровне личностей конфликты разрешались по-всякому, на уровне систем — ни одно государство в дальней перспективе не выигрывало, да и выиграть не могло, разве что выстроив собственный социальный институт класса церкви, а то и отдельной религии, и тем самым переведя конфликт в принципиально иное русло…

На кой черт, спрашивается, новоземельным полякам энная инкарнация Речи Посполитой и перманентные споры с соседями за выход к морю, если лет через десять, а то и раньше, они в рамках избранной стратегии мирно станут столицей всекатолической державы?..

Территория Европейского Союза, г. Милан

Суббота, 07/06/21 17:50

Раз достопримечательностей, кроме строящегося собора имени кнежа Яремы, в Кракове не имеется, то и тратить на сей городок больше получаса «личного времени» нам с Сарой неохота. Обходим вокруг стройки, берем на память буклетик с рисунком будущего храма из красного и белого кирпича — соразмерно задумано, грех спорить, этакая помесь классицизма с неоготикой, — и опускаем в ящик для пожертвований парочку «игральных карт». Религии Книги нам обоим до фонаря, как тому же князю Витовту, но ради будущего памятника архитектуры не жаль. После чего даем Хокинсу добро «отправляемся по маршруту дальше куда следует».

«Дальше» после трехчасового виляния между холмами — или это уже небольшие горы? серпантин местами вполне достоин ЮБК, — выводит наши внедорожники на почти солидную трассу, по которой мы дальше и продвигаемся в условном направлении гамлетовского сумасшествия. На ближайшем перекрестке встречается очередной указатель: «Milano — 44»; по-нашему, само собой, это будет «Милан» — арриведерчи, новоземельная Италия! Могучих оливковых рощ, правда, вокруг не наблюдается, слишком медленно растет это дерево — лет двадцать, что ли, от саженца до первого урожая, то есть по новоземельному счету никак не меньше двенадцати… В общем, полакомиться маслом первого отжима поселенцы из старожилов вполне могли, а вот засадить традиционной средиземноморской культурой все свои территории никак не успели бы. Так что вместо олив вокруг главным образом местные эндемики — толстые невысокие кедры и нечто наподобие туй и лавра. Зато много, настоящие леса.

Ястреб, даром что до города рукой подать, командует — глядеть в оба, усилить бдительность. Помогло или нет, трудно сказать, но до миланского КПП мы добираемся без проблем. На въезде приходится отстоять небольшую очередь — новоземельные карабинеры ничуть не более своих староземельных коллег склонны работать в ускоренном темпе во время традиционной сиесты. Однако вот наконец регулировщик с висящим на груди коротким автоматиком специфического дизайна — в котором невозможно не узнать изделие фабрики Пьетро Беретта, конкретно модель «эм-двенадцать-эс» — дает отмашку; шлагбаум поднимается, и мы в городе. Лично меня городок приводит в умиление не строгой продольно-поперечной планировкой, довольно-таки типичной для американских поселений — в том же Порто-Франко, выстроенном европейцами по орденскому генеральному плану, очень похожая, — а названиями улиц. Главная именуется не более не менее, как «Via Principalis»! Саре историю этого названия объяснять не нужно, а специально для удивленных моим восхищением патрульных я читаю коротенькую лекцию о римских легионерах и правилах сооружения этими самыми легионерами укрепленного лагеря, в котором все подразделение числом, по нынешнему счету, до мотопехотной бригады после дневного перехода могло спокойно заночевать хотя бы и посреди враждебной территории в окружении варварских орд. После чего просветленный Фред восклицает:

— Я-то, дурак, давно гадаю, какое отношение южный блокпост Милано имеет к моей родной Претории — а он, оказывается, «преторианский»!

Вот интересно, мимоходом отмечаю я, допустим, насчет морды лица африканеры не сильно отличаются от прочих гринго, но специфического родезийского акцента у Фреда нет, разговорный американский средней полосы — Колорадо, Вирджиния, где-то там. Имя опять же никаких ассоциаций с Южной Африкой не имеет, «Фред Морган» — самое что ни на есть обыкновенное англосаксонское без франко-голландских примесей… Если вдруг будет повод, полюбопытствую. А не будет, и ладно.

Архитектура в Милане отличается от принятой в Кадизе разве только оттенками штукатурки и узорами отделки, а так — очень похожие строения из камня сухой кладки, деревянные срубы и обязательные противосолнечные навесы. Насколько сами миланцы отличаются от обитателей Кадиза — увы, мы никак не можем сравнить: по случаю повсеместной сиесты, да еще в субботу, улицы почти пусты. Зато до орденского представительства мы доезжаем в рекордные, по утверждению Фреда, восемь минут — обычно это занимает более получаса, — и с облегчением ныряем в прохладу, обеспеченную мазганом, как любимая, и я вслед за ней, именует заморский агрегат «кондиционер».

Здесь у нас с Сарой — основное командировочное задание, дубль второй, а сопровождающие тем временем воздают должное местному молодому вину. Стакан такого компотика из холодильника, даже на жаре — так, горло промочить, алкоголя через полчаса там уже и новейший полицейский детектор не поймает. Еще на Джеми и Фреда возлагается дозаправить машины и по-быстрому все проверить, дабы потом спокойно ехать дальше, следующего пункта назначения я не знаю, но до темноты времени вроде немало.

«Спокойно», однако, не получается: когда я благополучно заполняю еще две строки в таблице, обновив оба миланских сервера, и выхожу к Ястребу, меня берут в оборот. Вернее, как я понял по классической истерике клиента, «которого в этой конторе держат за лоха», сперва в оборот взяли Акико, классическую куколку-японочку, ведающую «столом заленточных заказов». Заказы эти потом пересылаются — обычной почтой, а если особо срочно, то радиотелеграфом — на орденскую Базу; там при ближайшем сеансе связи со Старым Светом должным образом оформляются и после поставки товаров как раз через ведомство Сары, то есть отдел логистики, в грузовых контейнерах отправляются на соответствующий новоземельный склад, откуда клиент уже их забирает сам после оплаты по накладной… Так вот, нынешний клиент, синьор Доминико Гоцци, решает, что его «разводят на бабло», ибо прайс каталога, который ему вроде как позавчера распечатала Акико, в ряде позиций не соответствует прайсу, который его деловой партнер оформил где-то в другом месте — и не соответствует, естественно, в неправильную сторону. Акико, пока клиент не перешел к рукоприкладству, успевает вызвать охрану (на шум подтянулся и скучающий Фред), охрана докладывает наверх и вопрос принимает директор представительства, господин Корб: да-да, синьор, сейчас проясним это недоразумение, сам позабочусь.

Забота господина директора сводится к тому, что в меня тычут пальцем и велят: ну-ка, проверь. В принципе я мог бы напомнить, что подчиняюсь другому ведомству, но в целях минимизации шума решаю подчиниться. Опять же — что я могу проверить-то. Ну взять ту самую позавчерашнюю распечатку да сравнить со свежеустановленным банком данных…

А потом попросить господина Корба:

— Пять минут вашего времени наедине.

Директор представительства удивленно поднимает бровь, но кивает. Самолично закрывает за мной дверь кабинета. Я без долгих преамбул кладу рядом распечатку синьора Доминико Гоцци и только что сделанную выжимку из банка данных.

— Посмотрите.

Таблицы с ценами господин директор умеет читать лучше меня. И вывод делает столь же быстро.

— Цены в сегодняшнем прайсе ниже позавчерашних ровно на три процента.

— И не на одну позицию, а на все, — киваю я. — Это не случайность. Синьор Доминико прав, ваше представительство его нагревает на эти самые три процента.

— Давно?

— А вот этого сказать не могу. Банк уже обновлен и структура записей изменена. Может, с начала установки прошлого обновления прайсов, может, после кто-то подобрался. Точно могу сказать, что к нынешнему банку данных подобраться будет сложнее, и если кто подберется, оставит следы.

— Так… — Директор задумчиво барабанит пальцами по столешнице, берет левой рукой карандаш и начинает рисовать в блокноте какие-то вензеля. — Спасибо, Влад, и пока никому ни звука, даже вашему сопровождению.

Это без проблем. Тот самый прайс-лист я уже отсканировал и сбросил себе в архив. Опять-таки для отчета.

И уже этот отчет предназначен Гендерсону, за чем-то таким меня, по всей видимости, и посылали. Явно не меня одного — впрочем, кто сказал, что Милан — единственная точка? Знай Гендерсон точные координаты дырки, ее бы прекрасно закрыли не только без меня, а и без всей затеи с командировкой.

Зато в план действий в каждом орденском представительстве я мысленно уже включил «проверочный скрипт» — составлю потом программку, которая будет весь список синьора Доминико сбрасывать в файл, дважды, до обновления банка данных и после, а потом сравнивать на предмет цен. И при злостном несовпадении соответствующая точка вносится в список «объектов из сети Зета».

Возможен, конечно, вариант, что точек таких мне больше не встретится. Если так, то синьора Доминико Гоцци действительно разводили на бабки конкретно в миланском представительстве, без всякого Зета; просто один из подчиненных директора Корба решил погреть руки. Реально? Почему нет, сколько бывало случаев, когда какой-нибудь исполнительный манагер крутил схемы, непрямым способом запуская лапу в кассу фирмы (потому как прямым, увы, поживиться не давали)…

Но.

Если в деле действительно Зет, если я, пускай случайно — хотя вот это как раз совершенно несущественно, — вскрыл краешек его сети «нетрудовых доходов»; меняет ли сей факт изначальный расклад, и если да, то куда и как сильно? Зет, разумеется, без внимания мою деятельность не оставит, ведь теперь банк данных старым способом, каким бы ранее ни был этот способ, не подчистить (и не только на предмет закупочных цен), а кто начнет лазить, незамеченным не уйдет. Однако при этом Зет прекрасно понимает, что я тут не более чем исполнитель, и раз решение «обновить банки данных» сверху уже спущено и принято к выполнению, саботировать его нереально. Наоборот, всякая явная помеха исполнителю является лишним аргументом для начальства продолжать именно так. Если Зет останется сидеть сложа руки — он потеряет свою сеть, но с очень хорошей вероятностью подозрений избежит.

Кстати, интересный вопрос: а осознает ли он это. Насколько хороший Зет игрок, хватит ли ему выдержки. Не знаю.

Чтобы не потерять оставшуюся сеть, ему надо работать на верхних уровнях, пробивая отмену нашей общей командировки, мол, возни затеяно много, отвлекаются ценные ресурсы, а никакого реального выигрыша в деньгах Орден от этого не получит. Хватит ли Зета на подобное? Ну тут надо быть в курсе подковерных игр в верхних эшелонах орденской власти; в любом случае, это — парафия Гендерсона и его секретаря Аттенборо. Им эта операция нужна, пусть сами и дергают за нужные рычаги (или мешают дергать другим, тут что совой об пень, что пнем о сову). Впрочем, возможно, им как раз и нужно, чтобы Зет стал тянуться к рычагам и тем самым проявил себя… Ладно. Это — забота Гендерсона со товарищи.

А мы с моей паранойей оценим-ка самые опасные для нас версии. Есть ли вообще Зету в нынешнем раскладе смысл предпринимать против меня силовые меры? Так вот навскидку — что ему дает, скажем, мое устранение? Разве только отсрочку в несколько дней, потом пришлют нового человека, причем прикрытие у преемника будет вести себя как в разведрейде за линией фронта. Каждый день отсрочки, разумеется, Зету выгоден: скромные три процента со всего оборота заленточных заказов — это сумма совсем немаленькая, финансовый трафик, по самым грубым подсчетам, составляет десятки, а то и сотни тысяч экю в сутки, — но достаточно ли выгоден, чтобы рисковать быть проявленным, организуя мое устранение? Ясно, что такими вопросами Зет занимается не самолично, «жена Цезаря должна быть вне подозрений»… однако пойманный на горячем человек Зета окажется зацепкой куда более явной, чем все, что могу в банке данных откопать я.

Отсрочка, а большего мое устранение не даст, Зету обеспечит только некоторое количество бабок. Последние капли пересохшего потока. Да, кому-то и таких «капель» на две жизни хватило бы, но на уровне больших орденских боссов оперируют самое малое миллионами. Не та мелочь, чтобы ради нее рисковать.

Теперь поворачиваем доску, играя «за черных», и задаем простой вопрос: а ради чего рисковать стоит? Разумеется, ради сохранения сети в полном объеме, зря, что ли, я-Зет ее создавал в секрете от остальных орденских боссов, рискуя при этом собственным местом и репутацией, читай — шкурой…

Хорошо. Пусть будет сохранение сети. Что нужно для этого?

Новый порядок доступа в систему, само собой. В смысле я-Зет должен знать, как обойти обновленную защиту, старый-то способ больше не работает.

Устранение исполнителей маттехотдела мне тут не поможет ничем.

Но если заполучить сотрудничество хотя бы одного из них…

Паранойя, ты все фиксируешь? Вот-вот. Как там у других, не знаю, а у меня рычаг «добровольного сотрудничества» вот он, здесь, вместе со мной в командировке пребывает. Вариант, которого я опасался с самого начала. И он становится все более и более реальным.

Хорошо. Паранойю отключить, пока больше не требуется, а вот меры противодействия надо как следует обдумать. Не понадобятся, тем лучше.

Территория Европейского Союза, г. Милан

Суббота, 07/06/21 21:10

— Нет, — смотрит на часы Ястреб, — сегодня мы никуда уже не поедем, дотемна добраться не успеем ни до следующей точки, ни до форта-заправки, все равно придется ночевать на обочине — или скорее на какой-нибудь ферме. Не вижу смысла, лучше как следует отдохнуть в Милано, хороший служебный отель тут есть, а уже завтра с рассветом выдвигаться по маршруту.

— Кстати, о маршруте…

— Влад, мы уже обсуждали: тебе незачем его заранее знать.

— Я, собственно, о другом. У тебя этот маршрут как расписан, строго фиксированной траекторией откуда-куда? Или просто обозначен список мест, которые надо посетить, без конкретного порядка?

— А тебе зачем?

— А затем, что я бы тебя настоятельно попросил этот маршрут сменить. Не конкретные объекты, подлежащие посещению, но порядок, в котором мы их проходим.

Хокинс озадаченно поправляет бейсболку. Под черепом у штаб-сержанта крутятся шестеренки думательных механизмов.

— Ты, значит, полагаешь, что на маршруте нас будут ждать, — наконец произносит он, — только не знаешь, где именно. Клянусь святым Дунстаном, Влад, на что ты такое наткнулся?

— Извини, Джеми, — отвечаю, — это незачем знать уже тебе. Для защиты периметра не поможет.

— Ладно, спрошу иначе: ты ожидаешь проблем на точке или на перегоне между точками?

Хм. Если подумать…

— На перегоне, пожалуй, нет, а вот на точке и вообще в городе — ожидаю, точно. Причем это будут скорее похитители, чем киллеры. Сам понимаешь, гарантии никакой, только предположение…

— Нет, вот на точке такого произойти не может, — твердо заявляет Ястреб. — Ну как ты это себе вообще представляешь, средь бела дня похитить человека из рабочего кабинета общего офиса и чтобы никто не заметил? Бред. А вот в городе, да если прикрытия рядом нет — реализуемо, вполне. Тряпку с эфиром к носу, заранее подогнать медицинский фургончик — и готово, самый простой ход, любые свидетели скажут, мол, человеку вдруг стало плохо и его увезла «скорая».

— Ее. Потенциальная мишень — Сара. Во всяком случае, за нее я по ряду причин опасаюсь больше, чем за самого себя.

— Да, задал ты задачку… — Сняв бейсболку, Хокинс протирает бритую макушку. — Вообще киднеппинг тут редкость. Девок в бордель, особенно из тех мигранток, что поглупее и не в курсе здешней кухни, — затаскивали, верно, бывало такое, а для какой другой надобности…

Знаю. Я слышал то же самое.

— Если я ошибаюсь, замечательно. Но хочу подстраховаться. Можем мы это сделать или придется теперь на каждый чих вздрагивать, как на минном поле?

— Утром я тебе скажу точно. Посижу над картой и с Фредом поговорю, он дороги лучше знает.

Киваю:

— Годится. Спасибо.

Как раз в это время меня сзади обнимают, целуют в ухо и просительно интересуются, обращаясь в равной степени и к Хокинсу:

— А правда мы сегодня уже никуда не едем?

— Никуда, — подтверждает Ястреб, — сейчас администратора отеля предупредим, что мы у них сегодня ночуем, и можно перегнать тачки туда.

— Дже-е-еми, — вкрадчиво мурлыкает Сара, — тебе ведь правда для этого мы с Владом не нужны?

Хокинс выразительно смотрит на меня. Я, в свою очередь, на любимую супругу.

— У тебя резко появились планы на вечер?

— Даже два плана, — кивает Сара. — Во-вторых, мы на девять вечера приглашены в оперу на «Тангейзера», Анна выдала два билета. А во-первых, у нас для этого нет никакой подходящей одежды.

Милан — значит, опера. Логично, массаракш. Не важно, что новоземельный фронтир, не важно, что на всех исследованных территориях площадью в полторы Европы народу обитает ну раза в два больше, чем в Киеве. Если мигранты из Старого Света построили город и назвали его Миланом, — значит, там обязана быть опера.

— Сара, золото мое, — стратегически отступаю на шаг, — вообще-то в той же Америке народ в театр и оперу ходит разве что не в бикини и шортах. В джинсах и майке самолично наблюдал…

Рожденная в культурной столице Союза Сара гордо выпрямляется во весь свой невеликий рост, грудь вперед, кулаки в бедра, очки сверкают (по сюжету полагалось бы сверкать глазам, но лучи склоняющегося к закату светила отражаются именно от квадратных поляроидных линз).

— Значит, так. Прямо сейчас мы идем покупать тебе костюм и мне новое платье. После этого в гостиницу, приводим себя в порядок и переодеваемся. А потом в оперу. Возражения не принимаются. Все ясно?

Ясно, ясно. Подмигиваю Хокинсу: ты уже все понял насчет перемены семейного статуса или нужны дополнительные пояснения? — беру Сару под руку, и мы отправляемся выполнять вышеизложенную культурную программу субботнего вечера.

Гарантирую одно: что бы там любимая супруга ни думала насчет правильного костюмного фасона, револьвер где-нибудь в кармане я припрячу. Ибо если этого не сделать — по закону подлости наверняка понадобится, а нету… Пусть лучше при себе будут шестьсот граммов ненужного железа, зато на сердце спокойнее.

Территория Европейского Союза, г. Милан

Суббота, 07/06/21 28:17

Здание оперы, если сравнивать непредвзято, классом приблизительно соответствует вузовскому «дому культуры». В киевском политехе, по крайней мере, нечто похожее, только из стекла и бетона вместо камня сухой кладки, и чуток покрупнее — в политеховский главный зал поместится под тысячу рыл, а сюда сотни три с небольшим. Само же представление, пожалуй, на уровне клубной самодеятельности, оперными артистами можно не кривя душой назвать только двоих из полутора десятков представителей сценического кагала.

Но это если непредвзято и если помнить, что такое настоящая опера в заленточных реалиях. Я пока еще помню, Сара тоже, а вот те, кто прошел «ворота» несколько лет назад — вполне могли и забыть. Если же судить по новоземельным стандартам, то равных миланской опере попросту нет, ибо она такая одна-единственная. Обычный театр имеется в Порто-Франко (видели, уровень исполнителей примерно такой же), а еще, рассказывали, театры есть в Новой Одессе, Зионе и забыл в котором из городков у бриттов; кроме того, организован «эротический театр» в Нью-Рино, ну там скорее для ценителей современного высокого искусства, где сюжет и прочие драматургические особенности отброшены как устаревшие…

В общем и целом, однако, вечер удался. Развеялись, «вышли в свет» в изначальном смысле данных слов, а не в нынешнем американском «go out», каковой термин употребляется нынешними американскими аборигенами, когда им надо выбраться из апартаментов куда угодно, хоть в ближайший бар или на пляжную дискотеку… полный «аут», короче говоря. Ну и Сара потешила сердце одежным шоппингом — иногда на нее находит; новое платье, как она полагает, подчеркивает ей нужные выпуклости и скрывает ненужные (как по мне, у женщины ненужных выпуклостей не бывает, однако на эту тему спорить с ней бесполезно). Ходить по здешним улицам на шпильках, пожалуй, не самый удобный выбор, но раз под руку со мной и не торопясь, то и ладно; вот хочется любимой иногда доставать мне макушкой не до подбородка, а хотя бы до носа — я что, буду лишать ее мелких радостей жизни? А минус пять с лишним сотен в кошельке — хрен с ним, не разоримся, чай, не каждый день…

В опере давали «Тангейзера», так что на обратном пути мы закономерно болтаем о вагнеровских операх вообще. Сара в данной сфере разбирается куда лучше, чем я, и пересказывает несколько занятных моментов. В частности, самое известное творение герра Рихарда, «Кольцо Нибелунгов», все режиссеры ставят в «облегченном» виде, тогда как полная авторская версия постановки, оказывается, предполагает двадцать часов непрерывной игры, причем в финале сцена, актеры, оркестр и зрители должны быть погребены под обломками горящего оперного театра…

— Маэстро знает толк в извращениях, — смеюсь я. — Однако могу его понять, отображать Геттердаммерунг чем-то меньшим было бы неуважением к эпическому сюжету.

— Вот поэтому я, как узнала эту историю, на «Нибелунгов» больше ни ногой, — соглашается любимая. — А то мало ли, вдруг очередной режиссер тоже, как ты выражаешься, знает толк в извращениях…

Добираемся до гостиницы, поднимаемся в номер, включаем свет…

— Тихо заходим и садимся на диван, — полушепотом произносит по-английски человек в темном спортивном костюме и спецназовской шапочке-маске, закрывающей всю морду лица. В левой руке пистолет, твердо нацеленный в нас толстой трубой глушителя.

Отстраненно замечаю, что для итальянской территории оружие не самое типичное — ПБ. Русский спецназ? Ликвидатор из КГБ? Ну бред же, с какой стороны ни глянь…

Ага, а еще можно предположить, что этот самый бред своим воплощением обязан моей паранойе.

Господин Гендерсон, надеюсь, ваша группа прикрытия отследила нужный момент и вышла на Зета. Ибо если нет, тогда я даже не знаю, что еще должно случиться, чтобы они наконец сделали то, зачем вообще вся эта операция была затеяна.

Зато знаю другое: там, в гостиной, сидя на диване в удобной киллеру позиции, мы оба трупы. Даже если ему нужно «сперва поговорить» и что-то у нас вызнать; потом, уходя, попросту глупо будет оставлять нас в живых…

Сара, испуганно пискнув, оступается и падает, неуклюже взмахнув обеими руками и вцепившись вместо меня в сумочку. Едва успеваю подхватить жену под руку.

— Да будь он проклят, этот каблук… — выдыхает она.

По-английски.

Как там у меня в досье — «склонен к быстрым и неожиданным решениям»? Вы абсолютно правы, фрау Ширмер. Между прочим, в досье у Сары можно смело прописать то же самое, иначе мы бы не подошли друг другу так вот сразу, с первой встречи почувствовав полную общность.

Каблук-то, может, и сломан, но «в сердцах» Сара воскликнула бы это по-русски. По-английски — значит, намеренно играя на публику.

Диспозиция: мы в коридоре у закрытой входной двери, любимая супруга почти висит у меня на правой руке, а человек в маске оперным силуэтом прорисован в проеме, ведущем в гостиную. В коридоре неяркий свет желтой сорокаваттки, в гостиной темно.

Поворачиваюсь вполоборота к Саре, перехватывая ее под мышки; скрытая корпусом правая рука ныряет в карман и нашаривает револьвер. Удержать одной левой упитанную барышню, у которой сломана как минимум одна из шпилек, я не могу, и она оседает на пол вдоль стены, все так же сжимая сумочку.

Толстый цилиндр пэбэшника дергается. Самый опасный миг.

Но звезды на нашей стороне: в это мгновение выстрела нет, а уже в следующее я всаживаю две пули в район вооруженной руки противника, а Сара посылает из «йерихо» три «пустоголовых» подряд в грудь и голову. Откуда у нее оружие? Из сумочки, разумеется, в вечернем платье даже компактный пистолет прятать неудобно, зато в дамской сумочке в самый раз…

Пять выстрелов в узком коридорчике бьют по ушам не хуже автоматной очереди, ну и звукоизоляция служебного сюита на стрельбу явно не рассчитана, В коридоре топот ног, дверь номера без особых церемоний слетает с петель и в номер боевым колобком в кувырке ныряет Хокинс, обеими руками сжимая «файв-севен»…

Но ему стрелять уже не в кого.

— Ну вы даете… — произносит ввалившийся следом Фред, возвращая в кобуру свой «кольт». — Целы?

Сара переводит на него остекленевший взгляд, а я быстро отнимаю у супруги пистолет. Любимая, ты молодец, ты даже не представляешь, какой ты молодец, все это я тебе сейчас расскажу, а профи охотно подтвердят, но пост-боевой адреналиновый шок у тебя сейчас в полный рост, в таком состоянии оружие лучше отложить и до утра не трогать.

— Целы… — отвечаю я, глядя на рваную дырку в обоях. Ровно между нами. Успел-таки нажать на спуск, массаракш.

Хокинс, включив свет в гостиной, занимается быстрым осмотром клиента. Сдергивает с трупа шапочку-маску и сдавлено ругается.

— Клянусь святым Дунстаном, Влад, ты не догадаешься, кто это! Готов сотню экю поставить!

Даже так?

— Сотню отдашь, когда будет удобно, — отвечаю я, крепко растирая Саре заледеневшие ладони. — При жизни сей недокиллер был известен окружающим как директор миланского представительства господин Корб.

Теперь сдавленно ругается Фред, пораженно глядя не на убитого, а на меня. И чего удивляться-то?

Ведь очевидно, что Зет с такой оперативностью отреагировать не мог, разве что здесь же в Милане и жил, а это вряд ли, большие орденские боссы не только работают, но и обитают вдали от простых смертных. О проколе в банке данных вот прямо сейчас знали двое: обнаруживший его я — и директор Корб, которому я доложил о находке. Если именно Корб и был персоной, ответственной за такой прокол, вполне логично устранить меня (ну и Сару за компанию, муж и жена — одна сатана, поговорка существует не только в русском языке), а замаскировать это устранение под то, что мы, мол, застукали в номере грабителя, который перепугался и открыл огонь… признаться, вариант этот у меня мелькнул еще до оперы, но я не счел его вероятным.

Как-то глупо вышло; Корб сам же меня, можно сказать, на этот прокол и навел, велев «все проверить» — я и проверил, мне несложно. Или он надеялся, что я даже после прямой просьбы не смогу эту дыру найти, полагал, что она спрятана гораздо глубже и хитрее?

А вот это, кстати, возможно, если сам Корб не программер, а только посредник и заодно стрелочник, который окажется крайним при обнаружении серьезной дыры. Выходит, Зет, без тебя тут таки не обошлось…

Все равно — глупо. Да, я узнал о дыре, но ведь обновление системы автоматически закрыло эту дыру и уничтожило все следы ее появления. Завтра мне уезжать, а Корб остался бы сидеть на прежнем месте, и ничего бы ему скорее всего не было… внутреннее расследование начнется уже потом и все равно ничего не найдет; дыра была, а теперь нету, финиш. И я ему это открытым текстом сказал.

Я сказал, да. А вот если он, как многие персоны вне зависимости от занимаемой должности, числит компьютер «черным ящиком», а всех без исключения программеров — великими волшебниками, которые из этого ящика достают все потребное по ситуации… ну что я, мало таких встречал? Вот именно. Корб знал, что он стрелочник, и решил, что я вызнал ВСЕ — а не только то, о чем сказал… и соответственно его дальнейшая жизнь и карьера прямо завязаны на мое намерение передать эти сведения наверх.

Глупо, массаракш. От Зета я ожидал действий умнее и более сложных схем, от них и пытался подстраховаться.

Ага, а Зет тут вроде ничего еще не сделал, не так ли? Нынешний случай — инициатива стрелочника, не более.

Ладно. Милан, судя по косвенным, лишь одна из точек в сети Зета, то есть впереди теоретически может возникнуть нечто схожее. Надо на будущее ввести в расклад и таких вот стрелочников… причем их, в отличие от Зета, особо умными людьми не назовешь, умный человек так вот глупо рисковать солидным местом и приличным окладом не будет. Лично я бы не стал.

Верно, моя ошибка.

Опасно недооценивать противника — но, массаракш, не менее чревато и переоценивать его способности. Сейчас нас обоих спасла фактически быстрая реакция Сары, иначе до оружия ни мне, ни ей не добраться бы, а сумели бы мы провернуть нечто схожее в гостиной — еще бабушка надвое сказала…

Территория Европейского Союза, г. Милан

Воскресенье, 08/06/21 06:44

Протоколы дела о странной кончине господина Золтана Корба старший инспектор Антонелли, вытащенный по такому поводу из постели, мариновать не стал. И нас не намерен задерживать даже «до выяснения», свидетельства четкие, а улики так и вовсе железобетонные. Ну а синьор Доминико Гоцци — обнаруженный, как выяснилось, около десяти вечера свежезастреленным в подворотне собственного дома, причем выстрела никто не слышал — делает общую картину просто-таки классической… Инспектор лишь соболезнующе замечает:

— По факту убийства муниципалитет города Милано претензий к вам не имеет, чистая самооборона. А вот на служебном расследовании будут другие вопросы и задавать их будут другие люди.

О, ни минуты не сомневаюсь, синьор инспектор. Но ответы у меня уже есть, а к тому моменту, как дойдет до расследования, будет и надлежащее оформление. Прорвемся.

Ястреб того же мнения:

— Пока ты в служебной командировке, любые подобные инциденты будут развернуты в твою пользу, даже если следователь имеет против тебя личный зуб. А вот вне службы «внутрякам» лучше не попадаться, Антонелли прав. И, это… ты прости, я ведь вчера тебе не поверил, решил, что снова пургу порешь, как с «изделиями-А». Собирался по изначальному маршруту и ехать, как составили в верхах, только тебе не говорить.

— Пустое, — отмахиваюсь я, — можешь мне и дальше ничего не говорить. Как говорится, даже у параноика могут быть враги. Себе этот момент учти при планировании движения, и достаточно. Куда выдвигаемся сейчас?

— По Техасской трассе, с конвоем на Вако.

Мысленно прикидываю карту. Вако помню, это уже Техас, более того, столица этого самого Техаса; ох и ничего себе перегон рисуется, верст на тысячу, а то и больше…

Спрашиваю:

— А почему с конвоем? Две машины ведь идут быстрее, чем автоколонна?

— Зато и отбиться, случись что, не смогут, — отвечает Хокинс, — за Милано по трассе места идут малонаселенные. Все итальянцы, болгары, греки и окситанцы остаются южнее, а дальше Меридианный хребет. Самый, чтоб ты на будущее запомнил, рассадник дорожных налетчиков, вдоль предгорий им до Угла — прямой путь, а за Углом уже Латинский Союз, куда и армией не прорваться. Авианаблюдения в тех краях не наладишь, слишком далеко, а одни наземные патрули погоды не сделают. Так что в Техас или Штаты без конвоя лучше не ездить.

Вот таким образом мы и оказываемся в транспортной колонне среди полутора десятков разноформатных грузовиков, фургонов и внедорожников. Охрану конвоя составляет рабочая лошадка американских вояк, грузовой М35 с упрятанным под тентом крупнокалиберным «браунингом» на пехотной треноге, классический гантрак, а также четыре «хамвика»: два рейдовых, с безоткатками на турелях, и еще два с вооружением, скрытым под раздвижной крышей. Автомобили охраны помечены патриотическими флажками «Одинокой звезды» и выкрашены в пустынный камуфляж, но это не орденская «шоколадка», краски плюс-минус те же, а узор другой, в крупные разводы; лучше или хуже оно в маскировочном смысле — без понятия, не разбираюсь.

Настоящих броневиков нет, хотя, возможно, какой-то из закрытых «хамвиков» и имеет встроенную бронезащиту. Сами же техасские охранники снаряжены немногим хуже орденцев: справные броники и шлемы, в ассортименте варианты стоунеровской «эм-шестнадцать», у иных с оптикой или коллиматорами, кое у кого мелькают стандартные подствольники «эм-два-ноль-три»; вот разве что по пистолетам полная разносортица — у кого «беретта», у кого «кольт», у кого «глок» или хеклеровский USP. У одного из конвойщиков и вовсе флотский «зиг» — нет, агрегат сам по себе вполне приличный, просто смешно звучит посреди саванны. Однако в общем и целом Хокинс, пообщавшись с охраной, качеством проводки удовлетворен.

— Нормальные ребята, надежные. Из минитменов. До места доведут, и если вдруг будет совсем плохо — они под пули пойдут первыми.

— Не хочу и слышать о пулях, — вздрагивает Сара.

По мере возможности успокаиваю любимую и подсовываю рекомендованный Фредом «травяной чай», после которого супруга начинает клевать носом и, умостившись на штурманском сиденье, тут же засыпает. Вот и ладно, после вчерашнего ей нужнее: «под обстрелом» она уже бывала, но тут, считай, первое боестолкновение «глаза в глаза», не у всех же такая аналитически пофигистская натура, как у меня… Пусть спит и приходит в себя. Отдохнет — сменит, а пока рулить буду сам, стандартную скорость конвоев в двадцать пять — тридцать миль, сиречь до сорока пяти километров в час, я могу поддерживать без труда. Ну а при такой охране без бортстрелка мы вполне обойдемся.

Территория Европейского Союза, Техасская трасса

Воскресенье, 08/06/21 12:02

Сухая саванна, холмы, плоскогорье. И строго по Киплингу — «пыль, пыль, пыль». Пейзаж вполне соответствует заленточной американской прерии: Техас, Колорадо, Аризона, где-то там. Индейцев в местном их воплощении, то бишь моторизованных банд, не наблюдается. Либо нам повезло и их сейчас здесь нету, либо им повезло еще издалека засечь нашу неслабую численность и уйти поискать добычи полегче. Меня устраивают оба варианта.

Попутно выясняю, кто такие пресловутые «minutemen», как Хокинс обозвал конвойщиков. «В оригинале», то есть в старом добром восемнадцатом веке, так именовалось ополчение североамериканских колоний из «поднятых по тревоге в течение одной минуты» вооруженных фермеров. Воинские качества честных тружеников фронтира все профессионалы, включая генерала Джорджа Вашингтона, которому довелось покомандовать и такими, а после обретения независимости из них же (за отсутствием иных кандидатов) сколачивать армию Североамериканских Соединенных Штатов, оценивали невысоко.

Новоземельные минитмены действительно заимствовали у отцов-основателей как собственное название, так и ряд традиций: они тоже представляют собой ополчение, ибо иных вооруженных сил здешний Техас заводить себе не стал. Однако обычаи у техасских минитменов все же пожестче, чем в старой колониальной вольнице, куда ближе к армии, а вернее, к Национальной гвардии. Конвойная проводка у них числится в побочных задачах, основная же — блюсти строгий порядок внутри своих округов и, при согласовании со штабом в Вако, также и вне оных. В общем, анархистами таких не назовешь, а вот местечковость цветет и пахнет…

А больше про дорогу и говорить нечего. Едем. Мы четвертыми в общем ордере, Ястреб пятым номером у нас на хвосте.

Суверенная территория Техас, г. Вако

Понедельник, 09/06/21 23:42

Блокпост Вако проходим в девятом часу вечера, едва успели до заката. Хокинс везет нас не в орденское представительство, ибо рабочий день там давно закончился, а сразу в гостиницу.

— Не знаю, лучшее ли это из здешних заведений, — останавливается у большой выгоревшей вывески «Sunflower Hall», — мне в прошлый раз вполне подошло. Служебного отеля в Вако все равно нету, представительство здесь крошечное, кому надо, селятся в городских.

Свободных сюитов в разрекламированном «Подсолнухе» нынче не имеется, но нас с Сарой устраивает «семейный» номер с двуспальной кроватью и большой ванной. Последнее сейчас важнее всего, ибо пыль после двухдневного перегона в открытом джипе забилась даже в самые неудобосказуемые и труднодоступные места.

Ужин при гостинице подают в старой доброй американской традиции — картофельное пюре, зеленые бобы в густой подливке и стейк (хорошо прожаренный). Я, конечно, по штатовским ресторациям Старого Света помнил размер порций, рассчитанных не иначе как на лесорубов или китобоев после трудового дня, но решил, что мы весь день в дороге, вторые сутки на бутербродах, а раз так, вдвоем с двумя порциями как-нибудь управимся… Вот «как-нибудь» и управились, да.

Сара клятвенно пообещала, что после такого обжорства завтра же сядет на диету, но сейчас оторваться от тарелки просто не в состоянии. А когда ползем обратно в номер, меня подзывают к стойке. Миранда — крепкая пергидролевая блондинка лет пятидесяти, хозяйке «Подсолнуха» приходится то ли младшей сестрой, то ли кузиной, исполняет в гостиничном хозяйстве роль дежурного администратора, коридорной и прочие вспомогательные функции — сообщает, что у Хокинса для нас есть новости, мол, «не слишком срочно, как закончите — постучитесь в шестнадцатый».

В номере Хокинс галантно выделяет осоловевшей Саре единственное кресло, а мне предлагает присесть на кровать.

— Да я и постоять могу…

— Нет уж, сядь. Я сам чуть не упал, когда услышал.

— Что услышал? И вообще, какие такие новости, мы же два дня в дороге, а в представительстве Вако сейчас уже никого нет?

— Так я в Кадиз позвонил, сам понимаешь насчет чего. Ну что лагерь большой банды еще в субботу накрыли, это мы предполагали с самого начала…

Киваю:

— Помню, да. И что в этом лагере даже у пленников не удастся найти концов по «изделиям-А», я тоже предполагал.

— Правильно предполагал, концов действительно не нашли. А дальше уж не знаю где и с какими сложностями, но генерал Уоллес откопал человека то ли из Ай-Эй-И-Эй, то ли из Ди-Эйч-Эс… в общем, нашел эксперта. Сегодня он эти контейнеры внимательно осмотрел. Сказал, что маркировку такую знает, при этом улыбался во все сорок четыре зуба, а потом вскрыл. Как ты думаешь, что там было?

Вздергиваю бровь.

— Ну если ты вот прямо весь прыгаешь на месте с хитрым видом, никаких «изделий-А» в этих контейнерах не держали вообще никогда, а за ленточкой они использовались для транспортировки чего-то связанного с ядерщиками, хрупкого, но насквозь безопасного, например, для каких-нибудь полевых регистраторов космических лучей… Однако поскольку ящики я сам таскал, и они действительно были зверски тяжелыми — позволю себе ткнуть пальцем в небо. Золотой песок?

Хокинс качает головой.

— Не, Влад, в покер с тобой пусть другие играют, мне кошелька жаль. Клянусь святым Дунстаном, почти угадал. Золотые слитки без орденского клейма. Четырехсотунцевые. Картрайт говорит, оценивать будут позже, а сейчас по новой перетряхивают всех пленников — что-как-откуда в таких объемах, ведь ни в Евросоюзе, ни в Техасе, ни вроде как в Китае никаких крупных залежей золота нету. Песок кое-где моют, редко и нерегулярно, однако тут-то слитки.

— А что слитки? Сколько за ленточкой историй было, когда в оборот пускали фальшивые червонцы; в смысле, проба настоящая, но чеканили сами — из нелегального золота, как правило. А монеты отчеканить, я так понимаю, сложнее, чем просто слитки сделать.

— Да, но откуда взялось столько золота? Горсть липовых «орлов» или там «крюгеррандов» склепать — хватит плошки золотого песка, это можно и намыть себе потихоньку. А тут четырехсотунцевые слитки на полтонны. Под такое нужна целая орда старателей, а никакого Клондайка-Эльдорадо на разведанных территориях точно не находили, уж такой слух в народе мигом разошелся бы, как когда-то случилось с алмазами на Мысу, который британцы сразу же отжали у Дагомеи, или с коренным золотом у русских… Ну а если слитки эти не здесь выплавили, а из-за ленточки ввезли — опять же, как и для чего… короче, хотят найти концы. А когда закончат расследование, добычу оценят, и всю сумму как-то поделят между участниками операции, из этого нам светит, считай, внеочередная премия.

Премия — это всегда приятно, будет чем заткнуть пасть тотемному хомяку, а то он несколько нервно реагирует, когда я, его непутевый хозяин, по несообразительности недополучаю нечто законно причитающееся мне. Особенно когда это нечто — большая куча бабок. Но странностей в открытой части расклада сия премия не отменяет.

— Джеми, я, конечно, всех новоземельных порядков пока выучить не успел, но вроде здесь не Штаты после Депрессии, и владение золотом, даже если орденского клейма нет, дело полностью законное?

— Абсолютно, и во всех анклавах. Причем во многих заведениях у тебя и плату золотым песком без звука возьмут, специально аптекарские весы для этого держат, как сто лет назад на Аляске или в Калифорнии. А уж в любом банке примут и обменяют на орденские слитки или наличность, по-моему, даже без предъявления Ай-Ди, только десять процентов «за конвертацию» вычтут.

— Тогда я ничего не понимаю, — вступает Сара. — Зачем вообще большой банде полтонны сырого золота? Если даже там не банковская проба, а пониже, ну и процент за обмен вычесть, получится… ну пусть четыреста кило чистым, то есть четыре миллиона экю. Для одного человека сумма вроде как громадная, а реально на эти деньги что сделать можно, подумайте?

— Купить личный город, — ухмыляется Хокинс.

— Зря смеешься. Все-таки у меня второе экономическое, и я еще не все забыла. Виго с тамошним судостроительным или мегаполис Порто-Франко выкупить не хватит, а вот какой-нибудь Краков — вполне.

Хокинс пожимает плечами:

— Да кому он нужен, тот Краков, даже с собором?

Насчет собора у меня имеется определенная версия, но в общем и целом согласен: что делать с большой и даже с очень большой кучей денег, я представить могу, а вот с городом Краковом, реши вдруг епископ Жигмонт отписать мне такое владение…

А Сара отвечает:

— Да вот той же большой банде вполне пригодился бы. Купить небольшой городок, рассадить своих людей на все ключевые места — и теперь, если вдруг что, они уже не банда, а краковский патруль в дальнем рейде. К таким уже и отношение другое будет, правда?

Ястреб, поразмыслив, качает головой.

— В первые пару-тройку раз, может, и так. Но дальше, если застукают на дорожном разбое, сперва разберутся с исполнителями, а потом соберут всех соседей и прикатят на танках в сам Краков. В Новой Земле пока не было войн за жизненное пространство, свободных территорий до хрена, зато «акции умиротворения» в полицейском стиле — случались, много раз, и зачастую довольно жесткие… Нет, Сара, здесь неправда твоя; чай, не Старый Свет, ни одним документом задницу не прикроешь. Ведь смотри, даже в Ордене, когда попадается какая-нибудь двуличная зараза вроде Корба — свои же при первой возможности и обнуляют. Скрытно или нет, уж как получится, но живым не выпустят. Как раз чтобы посторонние обиженные не приехали на танках; у Ордена, может, и хватит сил на полноценную войну, только стоит ли того одна конкретная сволочь, которая нарушает свои же корпоративные правила? Это я не ради внутренней солидарности говорю; просто так правильно, клянусь святым Дунстаном.

Суверенная территория Техас, г. Вако

Вторник, 10/06/21 08:54

Представительство в Вако никаких трудностей не доставляет. Мирно обновляю сервер, заодно проверив «список цен». Соответствуют, скрипт различий не выявляет, то есть Вако в сеть Зета вроде бы не входит. Ну и замечательно.

Сара все еще проводит семинар, так что у меня есть возможность оседлать велосипед и часок поколесить вокруг, изучая столицу новоземельного Техаса. Собственно, я и в заленточном-то Техасе ни разу не был, разве что однажды пересадку в Далласе делал, и то потому как рейс резко поменяли.

Итак, Вако. Планировка стандартная американская, то бишь аккуратные улицы вдоль и поперек, разделяющие общегородской периметр на прямоугольные кварталы почти равного размера. Город в общем и целом двухэтажный, дома из дерева, светлого кирпича и бурого песчаника сухой кладки. По первому впечатлению, солидный — примерно вполовину меньше Порто-Франко, если из такового вычесть кварталы красных фонарей и грузовой порт. Роль последнего здесь выполняет небольшая пристань: под боком Мормонская река, стекающая четырьмя мелкими потоками с возвышенностей Меридианного хребта, и как раз начиная с Вако сия река может именоваться судоходной, по крайней мере целых три лодки и один катерок с модернизированным браунинговским М1919А4 на кустарной тумбе, этакая уменьшенная МТПУ, я на фарватере наблюдаю. А что ширина русла от силы метров пятнадцать, это уже не важно.

Автомастерская. Базарчик. Скромного вида баптистский храм «имени горы Кармель» — ладно, у баптистов любые фанаберии могут приключиться, хотя какое отношение сия библейская вершина из Галилеи имеет к Техасу, в упор не пойму. Автосалон «прокат и продажа»; разумеется, выставлены на площадке не спортивно-люксовые модели «кто быстрее с нуля двухсотку наберет», а практичные пикапы, грузовички и прочие фермерские внедорожники с квадроциклами. Отделение «Дикси-банка» — это кто такие, интересно? Госбанк Конфедерации, что ли? Музей естествознания — ну ничего ж себе! — надо сюда вытащить любимую хотя бы ради интереса, раньше мне как-то музеи в Новой Земле не попадались… Оружейный магазин Купера (нет, даже заглядывать не буду, сейчас надобности нет). Школа-интернат имени Бейлора — опять же, заленточные техасские авторитеты мне ничего не говорят, а если это авторитеты местные, тем более. Автостанция, она же конвойная площадка. Отделение «Северного торгового банка». Контора шерифа, на крылечке сидит на табуретке классическая личность в белом стетсоне, закинув на перила ноги в ковбойских ботфортах. Ну и всякие ресторанчики и жилые дома, общим фоном, не заслуживающим отдельного упоминания.

Возвращаюсь к орденскому представительству, информирую Сару насчет музея, получаю в ответ решительное «только попробуй туда меня не сводить»; скучающему в баре напротив Фреду сообщаю, где нас искать, буде потребуется, и веду супругу выполнять здешнюю культурную программу.

Суверенная территория Техас, г. Вако

Вторник, 10/06/21 10:12

Чучело одиннадцатиметрового крокодила гостеприимно распахивает пасть, демонстрируя посетителям музея все двести пятьдесят шесть зубов. Знатная была зверюга. Хорошо, что в прошедшем времени. Плохо, что такие явно еще встречаются живьем; в музей, разумеется, поместили не самый мелкий экземпляр данной породы, но и в путеводителе для переселенцев обозначено «размер взрослой особи около 30 футов, возможно, больше». Насчет данной конкретной особи табличка любезно сообщает «длина 35′9, вес 14650». М-да. Шесть с половиной тонн живого веса. Натуральный динозавр… или крокодилы еще до динозавров появились? Вот не помню.

Помимо крокодила местные таксидермисты представили на обозрение гостей чучело каменного варана — этакая себе австралийская мегалания или слегка раскормленный дракон Комодо с острыми коническими зубами, шипастой башкой и окраской, на удивление схожей с эсэсовским «осенним платаном». Тоже ничего себе тварь, но, конечно, до крокодила ей далеко, «всего» четыре с половиной метра от носа до кончика плоского хвоста.

На фоне этой мегафауны заметно меньше впечатляют чучела всякой мелочи. Рогача бы уже поставили, что ли, тушей давить… А так — разнообразие, факт, но общий эффект слабоват. Три антилопы с разным количеством и развесистостью рогов, львоящер, пара саванных свинов, рыжая гиена, качающийся на растяжках птеродактиль-падальщик и крупный поджарый волк странной, по староземельным меркам, масти вроде «фельдграу». Вот интересно, почему местные «каменный варан» и «скальный волк» окрашены под старую немецкую форму?

— Интересуетесь чем-нибудь, молодые люди?

Классический дедок-смотритель: кустистые остатки седых волос вокруг солидной лысины, очки в тонкой железной оправе, бледно-голубая тенниска, темно-серые брюки, на ремне простенькая ходиболтайка. Несколько менее классическими являются расшитые бисером индейские мокасины, в которых сей дедок перемещается практически бесшумно, и украшенная в схожем стиле открытая кобура со смит-вессоновской старушкой «викторией». Логично, мы ведь в Техасе, где народ скорее выйдет на улицу без штанов, чем без револьвера.

— Любопытствуем, — честно отвечает Сара. — Охотно послушали бы небольшую лекцию, и наверняка ведь в вашем музее имеются экспонаты, которые заслуживают отдельной интересной истории.

— «Парк юрского периода» смотрели? — уточняет дедок.

— И «Прогулки с динозаврами» тоже, — кивает любимая.

А я добавляю:

— В детстве у меня вообще любимой книжкой был второй том «Детской энциклопедии», как раз про всю геологию и палеонтологию с астрономией, включая динозавров.

За это нас награждают широкой и притом совершенно не голливудской улыбкой. Дедок крепко трясет нам руки, представляется Винсом Прескоттом, мол, некогда был ассистентом в Калтехе, успешно защитил вторую диссертацию, а потом подвернулась возможность из тех, которые, если упустишь, потом всю жизнь локти будешь кусать. В новый мир Прескотт перебрался еще в начале восьмидесятых, когда тут, почитай, никого еще не было, даже с Легендой-Чамберсом в одну экспедицию успел сходить до того, как тот геройски погиб при обороне Аламо… В общем, двадцать лет назад здоровье еще позволяло. Сейчас, увы, сам более никуда, но зато обработка результатов многих землепроходческих и просто исследовательских рейдов — частично и его заслуга. Климатологию, гидрографию, геологию и полезные ископаемые Прескотт оставляет более подготовленным в данных вопросах специалистам, а вот биология, особенно крупных позвоночных, — здесь ему нет равных, по крайней мере севернее Мормонской и западнее Меридианного хребта.

— Вы спросите, при чем тут динозавры, о которых я упоминал с самого начала? — активно размахивая рацией, вещает Прескотт. — А при том, что самые крупные в разведанных частях Новой Земли именно они. И если верна теория о схожести эволюционных процессов во всех мирах, где жизнь построена на общей схеме, то здесь, в Новой Земле, имеет место начало третичного периода кайнозойской эры, приблизительно — эпоха миоцена. С рядом отличий, в частности, на нашей Земле в это время в воздухе давно уже доминировали настоящие птицы, тогда как здесь они занимают нишу колибри и прочей мелочи, а «птичье» царство представлено остатками крылатых ящеров и переходными формами…

— Так ведь к третичному периоду динозавры уже вымерли, — вставляет Сара. — Или здесь тот метеорит не падал?

— Прекрасный вопрос! — экспрессивно восклицает Прескотт. — Во-первых, юная леди, позднемеловая экологическая катастрофа, повлекшая за собой вымирание динозавров, навряд ли напрямик связана с пресловутым Аризонским метеоритом; нам известны еще большие по масштабу катастрофы, пермская и ордовикская, когда в океане и на суше не оставалось и десяти процентов ранее обитавших на Земле видов живых существ, однако наука на данный момент не обнаружила ничего похожего на большой метеоритный кратер, относящийся к тем периодам. Во-вторых, согласитесь, не бывает так, что сегодня динозавры еще живут, а завтра от них остаются лишь окаменелые останки — процесс этот занимает многие сотни тысяч лет, на разных континентах по-разному, и я не напрасно упомянул переходные формы от динозавров к птицам и млекопитающим — когда-нибудь они проиграют последним конкурентную борьбу, но в настоящее время этих конкурентов в известной части Новой Земли попросту не существует. И в-третьих, это уже в порядке личного мнения: на планету, которую мы зовем Новой Землей, некогда рухнул метеорит много серьезнее Аризонского, его ударный кратер нынче именуется Большим заливом. Когда это произошло, я вам сейчас не могу сказать с точностью даже до десятка миллионов лет, но именно из-за этого удара к старым коренным горным цепям по типу сегодняшнего Меридианного хребта добавились образованные сдвинутой ударом метеорита материковой плитой складки Амазонского хребта, Скалистых гор и мощной цепи Сьерра-Гранде, Сьерра-Невада и Кам…

Мысленно смотрю на карту. Хм. А что, вариант. Но тогда…

— Но насколько я понимаю, в новых горах должна быть вулканическая активность?

— В северной части Сьерра-Невада один действующий вулкан точно есть, — кивает Прескотт, — Монте-Сангре, «Кровавая гора». Сам не видел, рассказывали.

И снова возвращается к своей любимой динозавровой теме, на которую способен рассуждать часами. Вот ведь повезло наткнуться на энтузиаста. Да, рассказывает много интересного, да, столько о фауне Новой Земли я ни в одном путеводителе не прочитаю, все хорошо и правильно… но уж слишком много, голова уже гудит.

Сложными ухищрениями мне удается перепрыгнуть на тему полезных ископаемых — верно-верно, доктор Прескотт, я помню, что вы не эксперт, но все-таки осведомлены побольше простых смертных уже в силу опыта и участия в соответствующих экспедициях. Вот как, по-вашему, где здесь есть смысл искать Клондайк?

Прескотт смеется.

— Редкоземельные ископаемые вообще — отроги Меридианного хребта, Чертова кряжа и Холмов Страстей. Старые горы, там всегда больше шансов наткнуться на жилу чего-нибудь этакого… кстати, итальянцы под Милано как раз и добывают марганец. Но при этом русские уже несколько лет активно разрабатывают коренное золото в отрогах Скалистых гор, а те как раз достаточно молодые.

— А если жемчуг, вроде вашего?

— Какого еще моего?

— Кобура, мокасины…

— Так это вообще из Старого Света, — пожимает плечами Прескотт. — Мне такие индейские штучки всегда нравились, отец приобщил еще в детстве, и когда переселялся — забрал с собой и свои мокасины, и отцовский револьвер. На память. Ну и теперь иногда надеваю… Местных-то индейцев здесь не водится, увы, и заведутся они где-то через сорок миллионов лет, не раньше, от динозавров до приматов быстрее при всем желании не получится.

Суверенная территория Техас, Говардовская трасса

Вторник, 10/06/21 15:19

Из Вако мы выезжаем через западный КПП. «Howard Way», обозначено на указателе, и на нем же указано расстояние до Нью-Рино, Аламо, Корпус-Кристи и Нью-Галвестона. Я ожидал, что дорога имени неведомого мне Говарда — ну не Роберта Эрвина, в самом-то деле! — пойдет вдоль берега Мормонской реки, однако укатанная грунтовка сразу же заворачивает правее, оставив реку где-то на юге.

— Сам не знаю, — отвечает Ястреб, когда я задал такой вопрос, — не интересовался как-то. Наверное, техасцам важнее было вывести прямую дорогу на Аламо, а не любоваться речными красотами.

— Так мы сейчас в Аламо? Я об этом ковбойском городке кое-что слышал, интересно бы поглядеть.

— Извини, поглядишь в другой раз. Мы потом с этой трассы свернем, ближайший по маршруту у нас Форт-Янг, вот он как раз стоит на Мормонской, на левом берегу…

— А из Вако туда пассажирские катера не ходят?

Смешок Фреда.

— Такие, чтобы на палубу два внедорожника загрузить, — точно не ходят.

Ну да. Верно. Не подумал.

Идем быстро, по спидометру — за пятьдесят миль. Движение на дороге по местным меркам активное — не реже чем раз в четверть часа либо кто-то попадается нам навстречу, либо сами мы кого-то обгоняем. Нас догнать удается только легкому серебристо-синему аэроплану, который снижается над трассой, явно намереваясь рассмотреть нас получше. Результатами осмотра пилот остается удовлетворен. Или же у Ястреба в служебной рации оказался канал, годный для общения с обитателями воздушного океана; в общем, самолет, качнув крыльями, отворачивает направо.

— Влад — Ястребу, внимательнее следить за окрестностями, — требует Хокинс. — Сверху передали, в округе замечена подозрительная моторизованная группа, возможно, банда.

— Вилко, — отвечаю я. Спрашивать Ястреба, почему в этот раз мы не отправились с конвоем, явно поздно, он небось сам себя сейчас за такой просчет мысленно ругает.

По закону подлости минут через пятнадцать после этого двигатель «беркута» кашляет и в обычно сытом урчании появляются подозрительно бурлящие нотки. Сара сбавляет скорость; двигатель кашляет еще раз, бурление не исчезает.

— Ястреб — Владу, какая-то хрень с движком, — сообщаю в рацию.

«Ленд» успел оторваться на сотню метров, а динамик молчит, однако я и так вполне представляю, какими оборотами штаб-сержант Хокинс может охарактеризовать данную ситуацию. Исключительно рукописными, в смысле непечатными.

— Давайте к правой обочине и еще чуть вперед, до белого гриба, — наконец следует внятное распоряжение.

«Белый гриб» виден невооруженным взглядом — известняковая глыба на верхушке одного из бугров впереди, по прихоти матушки-природы выглаженная ветрами в условно грибовидную форму.

Так и делаем. «Девяностый» останавливается у подножия бугра, Хокинс рысцой бежит к ножке «белого гриба», у которой и плюхается на пузо с биноклем, автомат рядом. А, понятно, зачем ему нужен именно этот «гриб» — под «шляпкой» тень, лежать комфортнее; плюс, возможно, издалека такая позиция «в тени» менее заметна. Тормоза у «беркута», к счастью, работают нормально, так что Сара пристраивается рядом с «лендом», где Фред уже вынимает из багажника чемоданчик с инструментами.

Через пять минут, покопавшись под капотом, он берется за рацию:

— Ястреб — Горну. Фильтр маслопровода, двадцать минут. Овер.

— Роджер, — отвечает Хокинс.

А мне Фред говорит — уже, естественно, без всякой рации:

— За правым краем приглядит Джеми, левый возьми на себя. Увидишь пыль или что похожее, сразу говори.

Киваю, достаю подзорную трубу и влезаю на багажник «беркута», раз Лассе наблюдал с этой точки, мне и подавно не грех. И практически сразу же вижу чуть впереди блик — то ли стекло, то ли полированный металл, но объект явно рукотворный, какой в саванне просто так валяться не будет. Скользнуть взглядом, корректируя направление вторым глазом…

Вполголоса, почти равнодушно, сообщаю:

— Наблюдатель на холме слева на десять часов, дистанция примерно одиннадцать-двенадцать, автоматическая винтовка с оптикой — «гевер-драй» или старая «сетме-се».

Сара вздрагивает; Фред, не вылезая из-под капота, так же вполголоса интересуется:

— Наблюдатель точно один, рядом стрелка с чем-то помощнее не видно?

Мысль разумная, из «гевер-драй», да и из моего «фала», будь он даже с оптикой, за шестьсот-семьсот метров цели накрываются уже без какой-либо гарантии, даже заслуженная «драгуновка» или орденская «эм-двадцать пять» на такой дистанции потребует высококлассного стрелка, а наш клиент залег много дальше… Зато вторым номером в снайперской паре, корректировщиком у бойца с каким-нибудь «барреттом» он вполне может быть, факт. Тщательно изучаю в цейсовскую восьмикратку весь сектор. Пусто. Нет, бывают гуру маскировки, которые прямо под носом оборудуют такое гнездышко, что хрен засечешь, однако в снайперской паре все-таки должны работать бойцы равного класса, и если корректировщика я засек без особого труда, то и «старшего брата» должен бы. А нету.

Отвечаю Фреду:

— Снайпера не видно. Есть еще мысли?

— Есть, как не быть, — все так же из-под капота говорит он, — вообще когда дистанция до противника более тысячи ярдов, по уставу работает либо тяжелый пулемет, либо артиллерия.

Выражаю сомнение:

— Пулеметов, пушек и безоткаток в секторе тоже не наблюдаю.

— При наличии корректировщика ствольная и ракетная артиллерия, а при некоторой сноровке также и пулеметы, могут работать и с закрытой позиции.

Массаракш. Фред снова прав. Поставили где-нибудь в распадке пару минометов, заранее присмотрели ориентиры — тот же «белый гриб», лучше не придумаешь, — и готова позиция. Когда ферму Сенесов обстреливали, старый БМ-37 свободно бил километра за четыре… наверняка и помощнее стволы имеются, другой вопрос — кого и зачем из них исполнять. Если допустить артиллерию у банды дорожных налетчиков, таким есть смысл расстрелять охрану транспортной колонны, но бить по самому конвою уже будет пустой тратой средств, они ведь грабители, а не террористы-боевики типа душманов в Афгане и чеченов понятно где, им добыча нужна… Мы-то со всей очевидностью — не конвой и не охрана, так что если моя мысль верна, минометчики не будут переводить на нас ценные заряды.

— А кого, интересно, может тут поджидать артиллерия? — вслух размышляю я.

— Не нас, — соглашается Фред, — иначе уже открыли бы огонь и с хорошей вероятностью накрыли бы.

Сара не выдерживает:

— Может, хватит? Вы вообще в своем уме, если мы на мушке, то как вот можно так спокойно…

— А только так и можно, — ответствует Фред. — За нами наблюдают. С вероятностью — корректировщик от артиллерии. Работать из крупного калибра по нам без нужды не будут, мы не их цель. Возможно, слушают эфир; я бы на их месте точно слушал. Начнем суетиться и явно портить им игру — вот тогда станем целью, а пока мы просто фон.

— Но надо же что-то делать?!

— Надо. Вот закончу с фильтром, позову Джеми обратно. Как придет, сообщу ему расклад вне эфира. Дальше ему решать, он бывший танкист и в гаубицах с минометами разбирается получше меня.

Изложив этот план, Фред еще какое-то время копается под капотом, потом просит Сару включить зажигание. Послушав жалобы движка, говорит «выключай» и снова ныряет в мотор. Через пару минут на повторное включение двигатель отзывается уже совсем другим, сытым и довольным урчанием.

— Ну вот, порядок, — Фред протирает руки ветошью, — вызывай Джеми. И ни слова сверху, поняла? Влад, а ты пока присматривай за тем парнем с оптикой.

Сара тянется к микрофону:

— Ястреб — Саре, двигатель починили, можно ехать. Овер.

— Роджер, аут, — слышится в ответ.

Краем глаза вижу, как Хокинс покидает наблюдательный пост и быстро спускается обратно к дороге, повесив автомат за спину. «Наш» наблюдатель все так же лежит на дальнем холме, приникнув к окуляру винтовки. Пару раз поглядывает на часы — вот они-то и блеснули тогда на солнце, сама оптика там хорошая, антибликовая. По рации вроде никого не вызывает, но у него запросто может оказаться профессиональная гарнитура, с такой дистанции и ракурса мне этого не засечь.

Фред окликает босса шагов с двадцати, быстро введя в курс дела. Хокинс на миг замирает, губы беззвучно шевелятся, затем машет мне рукой.

— Влад, снимай наблюдение, без толку.

Ладно, ему виднее. Спускаюсь с «беркута»; усаживаться в штурманское кресло не тороплюсь.

Штаб-сержант — не задерживаясь, но и без явной спешки — подходит к «ленду» и говорит:

— Фред, проверь-ка все колеса, пока стоим.

— Есть, босс! — Фред начинает активно пинать колеса обеих машин, а Хокинс смотрит на часы.

— Час с небольшим назад мы обогнали конвой, здесь он должен объявиться минут через двадцать-тридцать. На случай, если цель засады — не он, а некая встречная колонна, мы с Фредом сейчас двинем вперед и попробуем ее перехватить. А вот вы, Влад, немедленно развернетесь, подняв побольше пыли, и под ее прикрытием полным ходом рванете навстречу тому конвою. Изложите охране всю картину, хоть в лепешку расшибитесь, но вам должны поверить. Дальше — дело охраны. Потом пристройтесь в хвост колонны и дойдете с ней до развилки на Форт-Янг, мы будем ждать там. Все ясно?

Хм. Вполне ясно. Геройствовать будут другие, а мы просто исполним свой долг, предупредив о возможной опасности тех, кому за это геройство платят. С какой стороны ни глянь, решение правильное. Убраться из опасной зоны «белого гриба» и не дать влезть в нее другим. А уж как эту самую бандитскую артиллерию нейтрализовывать, решать конвойной охране. Выслать вперед пеших егерей или превентивно накрыть подозрительный квадрат из АГС — пусть сами решают, конвойщики в этом вопросе разбираются лучше самого Ястреба, не говоря уже обо мне.

Суверенная территория Техас, Говардовская трасса

Вторник, 10/06/21 17:46

В отличие от меня конвойная охрана паранойей не страдает. Она ей наслаждается.

Первым делом дорожными налетчиками сочли нас с Сарой. Само собой, не супербоевиками, которые плевком поджигают броневики, а всего-навсего наводчиками, чья задача — притормозить колонну в удобном месте и отвлечь охрану. Служебных сканеров со спецпрошивкой, которые показали бы, что обладатель данной идекарты является сотрудником Ордена, у конвойщиков нет, а если бы даже и были — Техас в орденскую юрисдикцию не входит, будучи суверенной территорией, опять же мы с Сарой всего лишь сотрудники низового звена и давить орденским авторитетом можем разве что новичков-мигрантов, коими охрана транспортной колонны из матерых минитменов не является ни с какой стороны.

Опасную зону с привязкой на «белый гриб», однако, обозначить удалось. Ибо паранойя штука специфическая, не понаслышке знаю; в ее рамках верить на слово нельзя никому, а вот проверять всякую новую нехорошую информацию очень даже правильно вне зависимости от ее источника. Проверка такая колонне грозит разве что небольшой задержкой, поэтому минитмены высылают по набросанным мною и Сарой крокам пару багги, причем обе самодельные таратайки несут серьезное для своих скромных габаритов вооружение, на одной старый браунинговский станкач М1919, а на второй и вовсе «марка-19», янкесовский аналог АГС.

Минут через пятнадцать, выслушав отчет по рации, замначальника конвойщиков, Миллард Паркер, подходит к нам, локтем придерживая свою «эм-четыре» с коллиматорным прицелом.

— Прошу прощения за недоверие. Была там засада, с минометами. Парни обстреляли их позицию издалека и отошли. Сейчас вызовем из Вако и Аламо усиление, пусть попробуют зажать этих любителей крупных калибров… Сами ввязываться не будем, дадим крюк по саванне. Хотите, пристраивайтесь в колонну, доведем бесплатно хоть до Алабама-сити.

— Спасибо, воспользуемся, — киваю я. — Но нам только до перекрестка на Форт-Янг, там нас будут ждать.

— Как знаете. И еще раз спасибо за предупреждение. Будете в Вако, заходите на чашечку кофе. Третий дом от пристани по улице Финнегана.

В Вако мы пока возвращаться не планируем, да и Паркер прямо сейчас ведет конвой в Алабаму, ну а в будущем всяко возможно. Поэтому отвечаем, что конечно же при случае в гости заглянем, а пока согласовываем с охраной канал связи и пристраиваем «беркут» на указанное нам место в ордере, сразу за шестиколесной пятитонкой М39 рыже-песчаных тонов.

Суверенная территория Техас, Говардовская трасса,

«Форт-Льюис»

Вторник, 10/06/21 19:20

Нужный нам перекресток отмечен крошечным фортом-заправкой с вывеской «Fort Lewis», дорожным указателем «Lewis Path» и опять-таки набором стрелок с обозначением расстояний до Аламо, Нью-Рино, Вако, Форт-Янга и еще нескольких населенных пунктов. Имя «Льюис» в заленточной истории Америки прославлено, сколько мне помнится, дважды. Во-первых, Мерривезером Льюисом, который, будучи, на минуточку, личным секретарем президента Томаса Джефферсона, организовал дальнюю исследовательскую экспедицию к Тихому океану, сам с ней отправился и благополучно эту авентюру провел, подтвердив права Америки не только на свежевыкупленную у французов территорию вдоль Миссисипи, но и на «ничейные» земли в нынешних штатах Орегон и Вашингтон. А во-вторых, полковником Айзеком Льюисом, изобретателем одноименного пулемета, с каким товарищ Сухов геройствовал на туркменском берегу Каспия; с последним эпизодом, правда, случилась какая-то техническая накладка — хотя в одном из кадров у Сухова в руках безусловный «льюис», по бандитам Абдуллы он стреляет из сильно загримированного «дегтяря»… ну да это уже так, лирика. В общем, который из этих двоих Льюисов имелся в виду техасцами — без понятия. Полагаю, ни один из, а кто-то третий, герой уже здешнего фронтира.

Или, что еще вероятнее, попросту хозяин тутошней заправки. Герои — они, как ни крути, дела минувших дней, а удобное и безопасное место для переночевать, перекусить, залить бак или хотя бы поразмять ноги — нужно всем и сейчас.

В данном случае нам нужны двое патрульных, мирно попивающие кофий под навесом у стойки местного бара. Увидев въезжающий в ворота «беркут», Фред машет рукой — мол, присоединяйтесь. Что мы и делаем. Сара берет себе чашечку кофе с мороженым, я предпочитаю тоник со льдом — главным образом ради этого самого льда, для жары лучше пока ничего не изобрели. Кратко пересказываем, как все прошло. Инцидент с «артиллеристами при большой дороге» в целом можно считать исчерпанным, с места эту странную банду уже согнали и куда бы те ни направились, им сейчас явно не до охоты.

— Еще полчасика примерно обождем тут и поедем, — заявляет Хокинс, — пускай уж точно уберутся из округи. Как раз успеем до темноты.

— А если они уберутся как раз на нашу тропу Льюиса, перекрыв маршрут на Форт-Янг?

— Не, — дергает бородой Фред, — слишком близко, из Вако прижмут. Им теперь или срочно рвать когти напрямую к Углу или рискнуть поработать западнее, ближе к Нью-Рино, куда минитмены уже не заглядывают, у автономии Невада-и-Аризона своя охрана. В некотором роде.

— В каком роде? — переспрашиваю я.

Хокинс даже чашку отставляет.

— Влад, ты про Нью-Рино вообще что-нибудь слышал?

— Что-нибудь — слышал: мол, здешний Лас-Вегас, где самые лучшие бордели, шоу и казино. Вроде как в Порто-Франко не все разрешают, вот кому там тесно, в Рино разворачиваются на полную катушку. Но поскольку бордели, казино и шоу мне как-то по барабану, дальнейшими подробностями не интересовался…

Сара, прыснув, едва успевает отпрянуть в сторону, чтобы недопитый кофе выплеснулся на землю, а не на брюки. Фред соболезнующе качает головой.

— Про Лас-Вегас тебе в общем сказали правду. Забыли только добавить, что рулит всем этим бандитский синдикат. Натуральные пять семейств, как в «Крестном отце».

Пожимаю плечами.

— А что, в Порто-Франко не так? Вроде там тоже синдикат работает.

— Ты не понял, Влад. В Порто-Франко рулит Орден, а бандиты — так, суетятся в квартале красных фонарей, отстегивают в муниципальную казну процент с прибылей и стараются вести себя тихо и мирно, иначе Патрульная служба с превеликой радостью развесит их по этим самым фонарям дополнительной рекламой. А в Нью-Рино рулят именно пять мафиозных семейств, там они сами — закон.

Пытаюсь себе это представить. Активно сносит на сакраментальное «где кончается полиция и начинается Беня?», хотя уж кто-кто, а Бабель у здешних донов Корлеоне авторитетом быть не мог в принципе; в итоге сдаюсь и спрашиваю напрямик:

— И что, этот мафиозный городок пяти семейств окрестные анклавы так и терпят? Мне тут кто-то недавно рассказывал про «акции умиротворения» с применением танков — что, Нью-Рино настолько силен, чтобы с ним Техас и Конфедерация на пару не совладали?

Хокинс вздыхает:

— Нью-Рино действительно город крупный и сильный, населения там более ста тысяч, а то и все двести…

Сколько-сколько?! Они там ноликом при переписи не обсчитались? В Порто-Франко меньше тридцати; двести тысяч — это, по новоземельным меркам, население отдельной территории, «анклава», как выражается Хокинс. Ну Техас или испанская территория Евросоюза вроде побольше будут, а вот итальянская где-то в этих рамках и пребывает. Бандитский мегаполис Нью-Рино? Ну или Невада-и-Аризона, считая всю «автономию»?

— Да как же им позволили такую силищу набрать? — вслух удивляюсь я. — Ведь эти двести тысяч небось не кукурузу выращивают…

— Нас как-то не очень спрашивали, клянусь святым Дунстаном, — мрачно ответствует Хокинс. — Тут два момента. Во-первых, пять семейств на самом деле обеспечивают порядок и в городе, и во всей окрестностной автономии Невада-и-Аризона: там по улицам ходить безопаснее, чем в том же Виго, например. А во-вторых… кому-то в верхах показалось, что лучше пусть эти двести тысяч мафиозных рыл сидят кучно в одном своем Нью-Рино, чем работают по специальности по всем цивилизованным анклавам.

— Интересно, а за счет чего они там сидят, если не работают «по специальности»? Или им за это отдельно приплачивают?

— Лас-Вегас, Влад. Казино, тотализатор и им подобные предприятия в минусах сроду не оставались. Плюс шоу-бизнес и прочие развлечения. В некотором роде приплачивают, ты прав, только не правительства анклавов, а сами любители приятных ощущений и азартной игры, которые в Нью-Рино за этим специально и ездят. Прогудеть пару тысчонок в казино и потом полгода хвастаться таким подвигом на всю округу… Плюс посредничество в любой торговле любым товаром — в пределах любого анклава что-то законно, что-то нет, а жучки из Нью-Рино достанут что пожелаешь, были бы деньги.

Задумчиво допиваю тоник.

Мокрым от холодного стакана пальцем молча изображаю на барной стойке силуэт трилистника-в-круге и вопросительно смотрю на Ястреба. Секунд через пять рисунок высохнет без следа, но разглядеть — хватит.

Штаб-сержант вздрагивает… и так же молча передергивает плечами. Вот-вот. И я не знаю, и ты не знаешь, а в верхах, если концепцию территории «пяти семейств» ты сформулировал правильно, никто и знать не хочет. До чего вы с такой страусиной политикой доиграетесь, а?

Суверенная территория Техас, г. Форт-Янг

Вторник, 10/06/21 23:55

Двадцатипятиметровой ширины русло Мормонской реки перекрывает основательный каменно-деревянный мост, а белая табличка «WEIGHT LIMIT 26 TONS» выглядит скорее хвастливой грамотой о высоком достижении, нежели предупреждающим знаком. Готов согласиться, двадцать шесть тонн — это солидный контейнеровоз с полным грузом, по такому мосту и броневик без труда пройдет. Для Новой Земли более чем могучее сооружение.

А сразу за мостом — названный в честь «нового Моисея» городок Форт-Янг. Первопоселение здешних мормонов, давших заодно имя Мормонской реке, главному притоку полноводной Рио-Гранде, по которой проходит граница Техаса и Конфедерации. Городок с историей, пусть и не из самых крупных. Начинается поселение у берега справа от дороги, огибающей его на манер кольцевой, почти как в Порто-Франко. Строения невысокие — в один или два этажа, не более, — однако выглядят столь же основательно, как и мост. Внешние стены, похоже, специально проектировали с расчетом свободно выдерживать обстрел как минимум из пулемета; окон мало, а какие есть, скорее смахивают на бойницы.

КПП на предмет въезда в сам городок Форт-Янг оформлен стандартным шлагбаумом с будкой под флагом «Одинокой звезды» — никакого намека на символы сепаратизма, впрочем, я и за ленточкой таковых у мормонов не припомню, — а гостей при этом шлагбауме встречает самый обычный дикозападный шериф: коричневый стетсон, тенниска цвета хаки и рыжие от пыли джинсы, классический пояс-патронташ, а на поясе в парных кобурах висят, судя по характернейшим рукояткам, «миротворцы»; на плечо небрежно закинут потертый ковбойский «винчестер», а чуть выше сердца начищенной латунью сияет шестиконечная звезда. Нет, ошибся: это не самолично шериф, a «deputy», который то ли «помощник», то ли «заместитель»; в общем, шишка помельче. Из каких соображений во время оно было решено метить носителей этого звания именно магендавидами, при том, что звезда самого шерифа исторически пяти-, а ныне семилучевая — признаться, не в курсе. Точно знаю, что традиция постарше гитлеровской лет на семьдесят.

Предъявляем замшерифу наши айдишки; расстегнув левую кобуру, он извлекает… ручной сканер, которому умелец оформил рукоятку под самый известный револьвер фронтира. Вот что называется «человек в образе», уважаю. Интересно, а во второй кобуре «миротворец» настоящий, или тоже бутафория? «Винчестер» точно боевой, отсюда вижу.

На каждую идекарту сканер отвечает зеленым огоньком — «в списках нежелательных персон не значатся»; замшерифа кнопкой дистанционки открывает шлагбаум и вежливо приподнимает шляпу.

— Люк Рокслей, второй помощник здешнего шерифа. Добро пожаловать в Форт-Янг, леди и джентльмены. Вы ведь не бывали у нас раньше?

— Нет, не бывали, — отвечает за всех Хокинс. — Люк, не в службу, а в дружбу: подскажите отель, где не будут очень уж активно проповедовать праведный образ жизни. Ничего не имею против Святых последнего дня, но, признаться, люблю вечером пропустить кружку-другую пивка, а по утрам без чашки кофе и вовсе проснуться не могу.

— С этим нет никаких трудностей, — чуть усмехается замшерифа, — фанатики у нас тут как-то не прижились — работать мешали. За наркотики вздернут на месте, но алкоголь, табак и кофе ни для граждан Форт-Янга, ни для приезжих не под запретом. Вот разве что за вождение в пьяном виде наказание будет суровым, сразу предупреждаю. А так гостиниц у нас в городе всего три, вам я посоветовал бы «Землю Обетованную» — религиозные споры, как правило, ведутся в других местах.

Кратко объясняет маршрут; Хокинс благодарит и направляет «ленд» по указанному адресу. Мы, разумеется, за ним.

Сюитов в гостинице нет вовсе, но «семейный» номер наличествует. Он даже немного просторнее, чем в «Подсолнухе» в Вако, а вот ванная комната поменьше — если вдвоем, то только под душем. Ну да это не страшно, зато гостиничный сервис функционирует как положено, дорожный камуфляж можно отдать в стирку-сушку-глажку, а пока переодеться в чистое и перейти к ужину. На этот раз мы с супругой, помня вчерашний опыт, заказываем одну порцию на двоих — жареные говяжьи ребрышки, тушенные в масле и с какими-то травками кукурузные початки, красный соус, мягкий пышный белый хлеб и в качестве десерта целая миска крупной клубники (Сара ее предпочитает со сливками и сахаром, мне вкуснее без добавок). Ребрышки, хлеб и клубника очень даже неплохи.

Когда же мы, очистив тарелки, пробираемся к стойке бара взять еще по стаканчику вишневки, сбоку раздается неуверенное:

— Влад?..

Разворачиваюсь. Женщина, светловолосая, крепкая, пониже меня, но заметно выше Сары. Лицо в полумраке плохо видно. На стойке перед ней бокал с темно-коричневым бурбоном — пальца на четыре.

— Он самый, — отвечаю, — а мы встречались?

Голос у нее хриплый — не простуда, однако что-то со связками явно приключилось.

— Да, однажды виделись. Мы вас как-то на орденскую базу подвозили.

Стоп-стоп-стоп…

— Светланка?

— Точно так.

— Вы-то что здесь делаете?

— Пью.

Усмехаюсь.

— Светланка, вы перепутали: программист здесь я.

— При чем тут программист?

— Да была, знаете, история. Летят двое на воздушном шаре, залетели черт знает куда, ориентиров нет. Видят — человек внизу; кое-как снижаются, спрашивают: скажите, где мы находимся? Тот на них смотрит и отвечает: на воздушном шаре. Аэронавты переглядываются, один другому: это программист. С чего ты взял? — спрашивает второй. А с того, говорит первый, что только программист на любой вопрос дает стопроцентно правильный ответ, который никому на хрен не нужен…

Сара этот анекдот знает давно и вежливо улыбается; Светланка хрипло смеется.

— Да, знакомо. Ладно, тогда я охраняю орденский банк. Здешнее его отделение.

Странно.

— Вас специально прислали на усиление? Если я правильно помню, вы были снайпером, здесь так опасно?

Тянется за бурбоном и делает большой глоток. Глаза блестят.

— На снайпера никогда не претендовала, по штату я была Эс-Ди-Эм. Вот как раз до того дня, как мы встретились. Дальше грузовик наткнулся на фугас — четверо погибших, бронежилеты не спасли… А я очнулась в госпитале с тяжелой контузией и вся нашпигованная осколками, и врачи как раз спорили, сразу отпиливать мне ногу или еще помучить…

Делает еще глоток. Усиленно молчу.

Светланка продолжает сама:

— Ногу в конце концов спасли, только в поле мне уже не бегать никогда. Два месяца валялась в койке, три недели как смогла передвигаться без костылей. Компенсацию за ранение выдали без вопросов, а работать дальше как? На бумажках в Порто-Франко вакансий не было. Предложили сюда, вот приехала и неделю как тружусь… А вы тут какими судьбами, неужели в свадебном путешествии?

Заметить у нас с Сарой одинаковые кольца не фокус, опять же тогда на Базу подвозили нас обоих. Догадка логичная. Увы, пока неверная.

— Не совсем, — объясняю, — у нас командировка от маттехотдела по орденским представительствам. Только приехали в город, в контору подойдем завтра с утра. Кстати, если мне память не изменяет, там у вас еще одна моя знакомая должна работать, мисс Росс.

— Как-то подозрительно ты знаком с местным женским коллективом, Влад, — замечает любимая делано-ревнивым тоном.

А Светланка с явным удивлением отвечает:

— Работает, конечно, это моя начальница. — Разворачивается и машет рукой: — Ингрид, иди сюда!

Бывшая эсбэшница с базы «Европа» за минувшие три месяца переменилась мало — деловой ансамбль сменила на юбку-бриджи и «казуальную» блузку, да загар на мясистом некрасивом лице стал потемнее. Она, разумеется, также узнает меня мгновенно.

— Влад? Вас что, тоже к нам сюда перебросили?

— Нет, мы исключительно проездом и по командировочному предписанию.

— Вы теперь работаете в банке Ордена?

— Мы на «Латинской Америке»; супруга — как и прежде, в отделе логистики, а я компьютерщиком. Насчет межведомственных трений можете даже не спрашивать, все решалось в высоких эмпириях.

— Ну это понятно. — Ингрид Росс сердито смотрит на Светланку, вернее, на бокал с выпивкой. — Pani Svetlanko, это который за сегодня?

— Второй, — вздыхает та.

— А ведь обещала.

— Знаю. Не сдержалась.

— На твои лишние килограммы мне наплевать, скинешь или нет — сама решай, они на рабочем месте тебе не слишком помешают, а вот пьянство категорически недопустимо…

Тихо сползаю со стула и вместе с Сарой устраняюсь из беседы. Лучше не лезть. И вообще не слушать. Причина понятна, а помочь не могу.

Суверенная территория Техас, г. Форт-Янг

Среда, 11/06/21 07:25

Как пыльным мешком по голове стукнутый.

Вот теперь понимаю смысл этой фразы. Смотрю на распечатку и нахожусь в вышеупомянутом состоянии.

Распечатка представляет собой радиотелеграмму для Владимира Щербаня, переданную нынче утром по дальней связи. Отправитель — отдел заленточных сношений «Латинской Америки», то есть отлично мне знакомый Леон Ричардс. У него явно имеются концы на всех соседних Базах, потому как в распечатке — список лиц, чей переход запланирован в ближайшие сутки на базу «Россия», конкретнее — через «ворота» Киева. И в списке этом значатся:

— Boyko Iryna

— Boyko Olga

— Boyko Valentyn

— Schcherban Yaroslav

Тридцать три раза массаракш. Старшая сестра Олька с мужем Валентином, при них, само собой, Иришка — сколько ей сейчас, года полтора уже? — и дед Яр. Формально-то он нам с Олькой двоюродный дед, но всю жизнь был просто «дед Яр», тем более что родного, деда Владислава, его младшего брата, сестра помнит довольно смутно, а я так и вовсе не…

Вопрос первый: откуда у Ричардса информация, что именно это и есть мои «родственники за границей», как при Союзе писали во всяких анкетах? В орденском «си-ви» вроде такого не было… Впрочем, сие не великая загадка: соответствующие орденские службы дважды организовывали мне звонки на домашний телефон Ольки, ну а имея «заленточные сношения», собрать личные данные на своего же сотрудника вполне реально, там, в Украине, сведения эти к закрытым не относились никаким боком.

Вопрос второй: как Ричардс узнал, что я нахожусь в Форт-Янге, чтобы посылать телеграмму именно сюда, — решается и того проще: такие же телеграммы были отосланы в Вако, Милан и еще несколько мест. Список «точек», по которым надлежало прокатиться командированным спецам, а конкретно, Белому-два, то есть мне и Саре — информация хотя и категории «ДСП», но Ричардсу с его связями наверняка доступна.

Вопрос третий, риторический: орденские вербовщики за ленточкой именно сейчас взяли в работу именно этих людей совершенно случайно? Ага, конечно. Уже поверил.

Вопрос четвертый, мысленный, к сэру Магнусу Гендерсону и его присным: вы это видите? Точно видите? Ну так ищите зацепки и связи, массаракш, или я еще должен вам на пальцах объяснять вашу же работу!

Вопрос пятый: мне-то как быть? Или, вернее: как мне оказаться на базе «Россия» в течение суток, ведь отсюда до Порто-Франко пилить дней пять, а то и шесть!

Попутно вопрос шестой: а если даже вдруг найдется вариант, как им воспользоваться, чтобы не получить по шапке за «самоволку»? В маттехотделе отродясь не бывало военной дисциплины, однако «присутствие в плановые часы на рабочем месте» и «выполнение задач согласно штатного расписания» обязательно для всех — и у меня с Сарой рабочее место сейчас «на маршруте» и задачи соответствующие, никто их с нас не снимал и снимать не будет, если даже я сейчас и позвоню той же донне Кризи.

В принципе можно позвонить и попросить кого-то из знакомых «принять с рук на руки и позаботиться». На базе «Россия» у меня знакомых особо нет, разве только Соня, которая сама сейчас в дороге; зато есть на «Латинской Америке» и «Европе», а дело не слишком сложное. Можно. И «заграничные родственники» не обидятся моей задержке, у них все одно несколько дней после перехода на акклиматизацию уйдет, из зимы — пусть украинской, которая далеко не сибирская, но все же со снегом и прочими прелестями, — да в новоземельное летнее пекло…

Можно. Не обидятся.

А теперь вопрос номер семь: что хотел мне сказать Зет, организуя переселение моей ближайшей родни в Новую Землю? Правильно. Краешком продемонстрировать возможности большого орденского босса, — а то я и без него не понимаю, что обратно за ленточку ходу нет только простым смертным, тогда как у высокопоставленных персон в Ордене какие-то каналы имеются, свидетельств хватает. И демонстрацией этой тонко намекнуть: мол, сейчас я к тебе добром и без претензий, но если будешь мешать — сам понимаешь, что с тобой станет. В общем да, понимаю. Если Зет рассчитывал именно на мое смиренно-примерное поведение, готов ему подыграть, ведь Гендерсон желал того же.

Сложность, настоящая сложность, в другом. Число заложников, то есть рычагов активного воздействия на меня, у Зета с появлением в пределах досягаемости моей родни резко выросло. Сара более-менее прикрыта, благо Хокинс теперь моим «предчувствиям» скорее верит, чем нет; но вот деда и Ольку с мужем и дочкой защитить некому, и сами они понятия не имеют, что тут им может угрожать помимо изложенного в пособии для новопоселенцев. И объяснить такое я никому из знакомых на «Латинской Америке» не смогу — разговор совсем не телефонный.

Вывод?

Вывод простой: «эф-один». Не в смысле отечественной оборонительной гранаты по прозвищу «лимонка», а в смысле «хелп», кнопка помощи, которую с похвальным упорством игнорируют все юзеры, считая, что она исключительно для ламеров, коими грамотные они конечно же не являются. Ага, конечно. Применительно к данному раскладу «F1» — это как минимум спросить совета, а там посмотрим. Благо люди знающие и достойные доверия есть: Сара, Ястреб, да и о мисс Росс забывать не стоит, даже если у безопасницы после перевода с «Европы» не осталось концов на Базах, уж опыт-то и понимание ситуации у нее точно сохранились…

Суверенная территория Техас, г. Форт-Янг

Среда, 11/06/21 08:13

— Точно сумеешь?

Сара, еще раз просмотрев распечатку «порядок установки системного обновления», кивает:

— Точно сумею, Джеми. Тут все понятно, сложностей не должно быть.

Чистая правда. Квалифицированного юзера достаточно, если он будет действовать строго по инструкции, ни шага в сторону. Я поэтому такой алгоритм и расписал.

— Можно, собственно, проверить, справишься ли сама, прямо здесь, на нашем сервере, пока Влад еще никуда не сорвался и, если что, сумеет исправить ошибку, — произносит Росс. — А со скоростным транспортом ответ очевиден — самолет. Я сейчас уточню по расписанию.

Самолет? Нет, ответ, конечно, очевиден, только…

— Ингрид, я, возможно, чего-то не понимаю, но разве здесь уже завелись пассажирские авиалинии?

— Некоторые относительно регулярные рейсы, на которых бывают платные пассажирские места, вполне случаются — но, конечно, не в таком захолустье, как наш Форт-Янг, — непатриотно сообщает безопасница. — Собственно, я планировала пристроить вас на почтовый аэроплан, если таковой сегодня будет. Нет — придется вам спешно выезжать в Аламо, там ближайший аэродром, где точно можно взять напрокат самолет вместе с пилотом, которым вы, само собой, не являетесь. Обойдется такое удовольствие, конечно, недешево, но раз вам это действительно нужно…

Отмахиваюсь.

— Ничего, на один рейс меня хватит. Сколько там до Аламо, триста миль? На «беркуте» доберусь еще до полудня. Ингрид, самолету до Порто-Франко сколько лететь, часов восемь?

Безопасница качает головой.

— Больше. Легкомоторная авиация — это вам не реактивные «боинги». По времени все двенадцать часов, и то если повезет найти такой, чтобы покрыл эту дистанцию за один перелет. Обычно нужна минимум одна промежуточная посадка с дозаправкой…

Массаракш, этак я рискую в светлое время вовсе не уложиться, от Порто-Франко до базы «Россия» ведь еще ехать часа три, и надо там будет найти на чем ехать, в смысле тачку напрокат, оно наверняка есть, но опять же время…

— Кстати, на «беркуте» ты никуда сейчас не доберешься, — добавляет Хокинс, — Фред его в сервис отволок. Полевой ремонт — дело такое, лучше в хорошей мастерской все перепроверить.

— Ладно, проблемы будем решать в порядке живой очереди, — решительно заявляет Сара. — Пошли к серверу. Ингрид…

— Идите, Светланка проследит, чтобы вам никто не мешал. Я займусь самолетом, у меня как раз еще одна мысль возникла — его ведь можно из Аламо вызвать прямо сюда, сэкономим часов пять…

Суверенная территория Техас, г. Форт-Янг

Среда, 11/06/21 10:41

«Аэротаксиста», вызванного телефоном из Аламо, зовут Джим Хитфилд. Моих где-то лет — со стороны, учитывая мою бороду, он наверняка выглядит младше; мелкий, глаза на черном от загара лице кажутся чуть ли не белыми; на груди хитро подвешена кобура с «зигом-220» модной двухцветной вариации.

Первичное знакомство занимает две минуты, деловые расчеты «куда и за сколько» еще три, а дальше следует не совсем понятный вопрос:

— Мужик, ты сколько весишь?

Хм. Нагишом до завтрака — восемьдесят шесть кило примерно, только к этому надо сейчас добавить одежду, оружие и прочее… и все это небось в имперских, сиречь американских фунтах.

— Где-то двести двадцать, считая ручную кладь. — А именно, рюкзачок с аккуратно свернутой «повседневкой» в роли сменной одежды и кирпичом рабочего тафбука, плюс баул с боекомплектом к «фалу» и «беретте», все прочее вооружение я оставил на ответственное хранение жене: в «беркуте» имеется оружейный ящик-недосейф, на своих двоих Саре это железо таскать не нужно, полежит рядом с коллекцией. А основной багаж и так сложен в машине, мы его толком и не распаковывали за ненадобностью… — А зачем тебе?

С сомнением окинув меня взглядом, пилот вздыхает.

— А затем, что «пайпер» далеко не «боинг». Ладно, мужик, залезай. Винтовку в крепление и до посадки не лапай.

У него самого в креплении установлен расцвеченный камуфляжными пятнами коротыш-«коммандо».

В четырнадцатый раз целую на прощание любимую жену, клятвенно обещаю на посторонних барышень не слишком засматриваться и лезу в красно-белое «аэротакси». Кабина четырехместная, но оба задних сиденья загружены какими-то тюками и коробками. Устраиваюсь на сиденье справа, сразу пристегиваюсь. Джим что-то там перемещает позади, затем занимает пилотское кресло и вручает мне наушники с гарнитурой.

— Летать приходилось?

— На легких самолетах — нет.

— Мужик, а как тебя вообще, укачивает?

Пожимаю плечами:

— А Маниту его знает. В море нормально было, на обычных самолетах тоже без проблем.

— Ладно, держи, авось не понадобится, — достает откуда-то обычный гигиенический пакет. — Надо что сказать — нажимай тангенту, — показывает, — все как на рации, короче. Без нужды не отвлекай, ты же за штурмана не умеешь, так что ориентиры тоже на мне.

— Договорились. Поехали.

Гагаринское «поехали», разумеется, требует некоторой предварительной подготовки; минут пятнадцать Джим щелкает разными рычажками, тумблерами и рукоятками, бормоча над каждым неразборчивую шаманскую мантру. Наконец кивает с довольным видом:

— Ну, да пребудет с нами Сила.

Двигатель громко и уверенно гудит, потом гудение сменяется победным ревом; носовой пропеллер превращается в размытый круг, самолетик трогается с места и сперва медленно, а там все быстрее и быстрее разгоняется по плотному фунту аэродрома Форт-Янга… и вот — отрыв, скорость вжимает в кресло, а впереди яркий сочно-голубой купол небосвода и безжалостное новоземельное солнце, даже светофильтры кабины и темные очки помогают лишь частично. Машу Саре рукой — не знаю, видно ли. Набрав нужную высоту, Джим выравнивает самолет и кивает вниз, на извилистую синеватую ленту.

— Сперва нас поведет Мормонская. За Вако держим по компасу на аэропорт братьев Леру. Там садимся, дозаправляемся, чуток отдыхаем — и строго на восток. Если сумею, выведу прямиком на орденский аэродром у Центральной; нет, придется садиться в Порто-Франко.

— «У Центральной» — это у базы «Северная Америка»? — удивляюсь я. — Так он вроде служебный, для Патрульных сил.

— Мужик, если у тебя топливо на исходе или снаружи уже вечер, в посадке не откажут даже патрульные, — хитро подмигивает Джим. — Только у патрульных служебный аэродром на их собственной базе, севернее Порто-Франко. А который рядом с Центральной — он почти что общий, с него ведь ввезенные из-за ленточки аппараты дальше «своим ходом» разлетаются прямо к покупателям, а покупают самолеты больше частные владельцы и всяко не орденские. Я, мужик, сам оттуда трижды леталки перегонял — в Вако, Аламо и Нью-Рино, просто до места добирался машиной. Но сесть можно, а дальше — ты ведь как бы орденец, найдешь себе транспорт до «России».

— Сотрудник Ордена я без всяких «как бы», просто не в самом высоком звании.

— Ну тем более найдешь. На такое расстояние кто угодно подвезет, если даже не совсем по пути.

Территория Европейского Союза, аэропорт братьев Леру

Среда, 11/06/21 16:10

За редколесьем на возвышенностях Меридианного хребта пейзаж снова сменяется голой желто-бурой саванной, единственным четким ориентиром у Джима остается компас. Опытному пилоту, очевидно, достаточно: в нужную точку «аэротакси» выходит без резких колебаний курса. Аэродром посреди степи, три домишки и главное, можно сказать, жизненно важное достижение цивилизации — туалет. На легких самолетиках, кстати, момент, который всегда надо учитывать: перед долгим полетом желательно лишнего не пить и не есть. Это автомобиль можно остановить посреди саванны и сходить в кустики; с аэропланом подобное не выгорит, посадка в неподготовленном месте на равнину в принципе возможна, но именно в принципе — и это будет уже экстренная ситуация, потому как не факт, что после такой посадки сможешь самостоятельно взлететь. А остаться вдали от жилья на новоземельной целине без транспорта, даже если оружие имеется… короче, проще потерпеть и не геройствовать. «Санитарная емкость» в виде двухлитровки из-под заленточной колы — благодарю покорно. А как ею пользуются пилоты и пассажиры женского пола, даже думать не хочется.

В общем, едва красно-белый «пайпер» касается асфальтовой полосы аэродрома и выруливает на отведенное место на стоянке, мы с Джимом выпрыгиваем наружу и дружно бежим к домику WC. Затем он идет решать дела с местными службами — заправка и все прочее, что положено, ему виднее, а я пока занимаю столик в местной кафешке и заказываю воды со льдом.

Про «аэропорт братьев Леру» я спросил еще во время полета. Получил краткую лекцию: мол, три брата-француза из авиатехнарей, перебравшись в Новую Землю, прикинули, что в существующей географии для дальних перелетов большинству местных легкомоторных леталок без площадок подскока никак, посмотрели на карту и опытным взглядом определили — если вот тут, в голой степи, оборудовать такой аэродром, спрос будет, потому что пилотам на большинстве дальних рейсов с восточного побережья как минимум в западную часть Евросоюза удобнее и ближе будет садиться именно здесь, а не в Милане, Кадизе или Орлеане. Взяли в орденском банке кредит, организовали дело — и попали в десятку. Вон, в прошлом году даже асфальтовой ВПП обзавелись, с беззлобной завистью сообщает Джим, не в каждом крупном городе аэродрому соорудили твердое покрытие, а тут — прямо посреди саванны. С единственной дорогой в южном направлении, по которой сюда прибывают наливняки с авиатопливом и прочие нужные мелочи, без которых службы воздушного сообщения функционировать не могут.

Вода чистая, холодная, с неровными кубиками льда. Класс. На местной жаре — лучшего и желать нечего. Лениво наблюдаю из-под темных очков за пейзажем…

…и вижу у небольшого пластикового ангара, где располагается здешняя диспетчерская, или как бишь там ее, подозрительную суету. Подозрительную — потому как Джим ушел именно туда, сказав «через пять минут буду», десять минут уже прошло, его в поле зрения нет, а у меня приступ паранойи. Наверное, необоснованной. Мало ли что там случилось, мало ли какие у народа дела…

Залпом допив воду, встаю и направляюсь к диспетчерской. В крайнем случае просто прогуляюсь, разомну ноги, после пяти часов в просторном, но все-таки жестко закрепленном пассажирском кресле — очень даже полезно.

Искренне надеюсь, что пользой дело и ограничится…

В дверях появляется Джим и надежда тут же исчезает. Парень с трудом на ногах стоит, темных очков на нем нет, а левый глаз медленно заплывает и завтра, а то и раньше, обзаведется завидных размером фингалом. Джима заботливо поддерживает под локоть крепкий седоусый дядька в бежевом кепи; за ними из пластикового ангарчика еще двое в таких же кепи и разгрузках поверх серо-бежевых «тигриных» камуфляжек выводят скрученного типа. Охрана аэродрома, возможно, у седоусого только «кольт» в кобуре, зато у тех двоих — французские автоматы «мат-49», машинки хоть и старые, но надежные аки молоток.

Шагов с десяти Джим наконец замечает меня, виновато пожимает плечами, тут же спотыкается. Я перехватываю его с другой стороны.

— И что тут случилось?

— Сам не пойму, мужик, — слабым голосом отвечает он; почти «плывет», крепко досталось, однако. — Оплатил заправку, уточнил ветер по маршруту, только от стойки отошел — меня какой-то хмырь окликает и без лишних слов бьет в глаз. Здоровый, гад, и удар поставлен, боксер, тля — на кулаках мне с таким даже в честной драке не справиться…

Вступает седоусый, на неплохом английском, хотя и с акцентом:

— Руководство аэропорта приносит вам самые искренние извинения за этот прискорбный инцидент, месье. Врачебное обслуживание, номер в отеле и питание за наш счет, также можете не платить за стоянку самолета…

Ага, конечно. Нет, компенсация — дело хорошее, и то, что он предлагает, пострадавшему Джиму в самый раз. Но пострадавших в этом деле двое. И если моя паранойя не ошибается, целили именно в меня, а Джим — просто средство.

Усаживаем побитого пилота на стул в кафешке, Джим прижимает к физиономии стакан с ледяной водой; в поле зрения появляется костлявая девица, у которой в руках явная аптечка, и я знаком отзываю седоусого в сторону.

— Простите, месье, не знаю вашего имени…

— Дюпре. Комендант Клемент Дюпре к вашим услугам, месье…

— Влад Щербань. Эксперт Патрульной службы в Порто-Франко. — Пожалуй, у вояк и копов эта ипостась меня должна пользоваться большим уважением, нежели «компьютерщик на орденской базе». Мысленно собираюсь с духом. — Комендант, чтобы счесть этот прискорбный инцидент исчерпанным, нужны две вещи. Компенсацию вы предложили сами, и мистер Хитфилд, пилот и владелец самолета, воспользуется ею, пока не восстановит здоровье в должной мере. Полагаю, после этого он не будет держать зла на аэродром братьев Леру, чьей деловой предприимчивости недавно по-доброму завидовал.

— А какова же вторая вещь? — деловито-вежливо интересуется Дюпре.

— Видите ли, мистер Хитфилд в настоящее время является в некотором роде моим наемным сотрудником. Он должен был доставить меня…

— Все понятно, можете не продолжать. Куда вам нужно?

— Аэродром у Центральной. Сегодня.

Комендант с сомнением качает головой.

— Это… сложно. Порто-Франко вас устроит?

— Тогда хотелось бы до семи вечера, иначе мне на место не успеть. Иного возмещения не попрошу, и с вашим боксером-любителем разбирайтесь сами.

— «Наших» таких не бывает, месье, — отвечает Дюпре, — однако вы правы, с ним мы разберемся. А вот насчет самолета… момент.

Снимает с пояса ходиболтайку. С кем и о чем он там переговаривается, понять не могу, ибо по-французски, но мне в общем-то не важно. Лишь бы по делу и с нужным итогом.

— Идемте, — наконец говорит комендант.

Провожает меня к ярко-синему самолетику, у которого как раз работают заправщик и механик. К механику и обращается, на французском же. Короткая беседа, жмут друг другу руки, механик о чем-то спрашивает меня — пожимаю плечами, во французском я дальше воробьяниновского «же не манш па сис жур» не Копенгаген, — и приходится Дюпре взять на себя еще и роль переводчика:

— Сколько вы весите?

Спасибо хоть у французов в ходу привычные мне килограммы (ну, если совсем уже честно, это у нас в ходу французская система мер).

— С багажом будет около ста кило. Винтовка, баул и рюкзак.

Обмен репликами, кивок.

— Взлет через десять минут. Желаю удачи.

Киваю.

— Благодарю вас, комендант, и надеюсь, вы сумеете заполучить с того типа достаточно крупный штраф, чтобы компенсировать все хлопоты.

Ухмылка.

— Так или иначе, вопрос окупится.

Бегом возвращаюсь к Джиму Хитфилду, которому обрабатывают будущий фингал и пару других ссадин, коротко прощаюсь, пресекаю попытку вернуть половину оговоренной суммы — не твоя вина, оставь себе за хлопоты, меня до места уже обещали подбросить без дополнительной оплаты, — и, забрав из «пайпера» багаж, иду к синему самолетику.

После посадки в Порто-Франко придется в срочном порядке искать попутный транспорт до базы «Россия» или брать машину напрокат, но там я по крайней мере уже ориентируюсь, вопрос решаемый. Это не аэропорт в глухой степи за полторы тыщи верст до финиша…

Территория Ордена, окрестности г. Порто-Франко

Среда, 11/06/21 21:15

На бетонную полосу аэропорта вольного города Порто-Франко, километрах в пятнадцати севернее собственно города, синий самолетик приземляется в начале седьмого вечера. Устал как черт. Вроде и не делал ничего с утра, просто сидел на месте, а поди ж ты.

Во время этого полета с молчаливым пожилым пилотом поговорить не удалось. Во-первых, языковой барьер — он, похоже, английского не знает, а я ни бум-бум по-французски. Во-вторых, честно говоря, лично у меня другим голова занята. То, что Джим Хитфилд получил в морду от некоего «боксера» — действительно со мной связано или тут очередной привет паранойе?

Паранойя, конечно, утверждает, что да, это из-за меня, чтобы пилот вышел из строя минимум на сутки и я не успел бы встретить на «России» прибывшую родню. Определенности ради допустим, что какой-то умник от психологии просчитал мою реакцию на телеграмму Ричардса, и следовательно, просчитал и мое появление на аэродроме братьев Леру, где практически все самолеты из Техаса до Порто-Франко делают посадку с дозаправкой.

Но.

Каким образом этот самый умник организовал такую засаду на меня? Забросил «боксера» пассажиром на любой самолет, которому предполагалась дозаправка на том же аэродроме? Хорошо, пусть. Можно даже допустить, что «боксеру» показали мое фото, «вот цель» — но ведь морду били не мне, а наемному пилоту Джиму Хитфилду! Просчитать, где именно я сяду на самолет, а уж тем более кто его поведет — нереально.

Правда, нас могли увидеть вместе, спешащими после посадки облегчить душу в сортире на краю ВПП. Однако это «увидеть вместе» предполагает тщательное наблюдение в аэропорту Леру за всеми самолетами, совершающими посадку с западного направления. Если так, получается, что работали двое — «боксер» и «наводчик», и в лицо меня знал именно «наводчик», который по рации сообщил ошивающемуся у диспетчерской «боксеру», кого вывести из строя. Реализуемо? Да. Сочтет ли подозрительным охрана аэродрома, если один из гостей будет тщательно наблюдать в бинокль за половиной садящихся аэропланов и их экипажем? А черт ее знает, порядков в аэропорту братьев Леру мне никто не докладывал.

Да, жаль, не успел сообразить до отлета, версию эту люди коменданта Дюпре могли бы отработать по свидетелям в два счета, но вовсе не факт, Что они дойдут до нее самостоятельно, а «боксер» то ли расколется, то ли нет. Если он честный наемник, ему наверняка заранее уплачено за неудобства, которые предполагаются по местной статье «хулиганство», вряд ли банальное мордобитие оценят иначе, а больше охране аэропорта Леру прижать его не на чем.

И со всем этим остается непонятным главное «но». Зачем.

Зачем Зету организовывать появление моей родни на базе «Россия», а потом задерживать меня в дороге, чтобы я не перехватил их сразу после прохождения первичной регистрации… или задержку не Зет организовал, а другой ушлый тип, Эпсилон? Для усложнения расклада предположим, что их там двое, то есть Зету было бы достаточно появления в Новой Земле моей семьи (о которой, естественно, мне друзья-коллеги сообщат, тут специально ничего не нужно просчитывать), каковое появление обеспечит ему мое правильное поведение — мол, мы же умные люди и друг друга понимаем без банальных и некрасивых угроз; а вот Эпсилону нужно совсем другое. В смысле мои родственники, которые прошли «ворота» и меня на Базе не застали.

Спрашивается — зачем? Паранойя, есть версии?

Ну давай для начала попробуем предположить, что у Эпсилона получилось все запланированное. Допустим, я задержался — не важно, по какой причине, попутного самолета не нашлось, — и семья мигрантов Щербань-Бойко оказалась на базе «Россия» в том же состоянии, что и обычная семья переселенцев, у которой близкой родни в Ордене и вообще в округе нет. Что эта семья сделает дальше? С вероятностью десять из десяти, зная Ольку, — вселятся в гостиницу и будут, как когда-то я, просвещаться над путеводителем, потом попробуют проверить информацию по косвенным, поболтав со всеми, с кем болтается. Что там у Валентина с языками — не помню, а У Ольки, кроме родных русского и украинского, только технический английский с жутким акцентом «тхе табле», если за последние полгода ничего не переменилось. Дед Яр когда-то еще владел фронтовым немецким, но вряд ли сейчас что толком вспомнит. Поэтому нормально «поговорить» мои смогут только условных соотечественников. Кстати, и на поселение они с таким уровнем владения языками вынуждены будут отправиться в Русскую Конфедерацию, более никак. Это у нас с Сарой на выбор половина территорий севернее Залива, мы почти везде общаться сможем…

Ладно, не о том речь. Вводная: семья Щербань-Бойко принимает решение ехать к русским. Для чего добирается до Порто-Франко, находит соответствующее представительство — на это у Ольки языка хватит, — где их по мере сил вводят в курс дела и дают координаты ближайшего русского конвоя. Возможно, помогают по размещению до отбытия колонны, не суть важно.

Вопрос: что с этого имеет Эпсилон? Такого, что не получил бы, прими родню на руки сразу на базе «Россия» орденский программер Влад? Без опеки мои, не дожидаясь попутного конвоя, могут самостоятельно дернуть с Базы в Порто-Франко, поскольку «дорожный бандитизм» они себе представляют сугубо умозрительно; пусть так, но Олька и дед далеко не олигархи, чтобы на них имело смысл специально охотиться, там всей добычи выйдет тысяч на пять-шесть экю, не сильно больше. Ну плюс колеса, Олька точно водить умеет, первые уроки я у нее во время оно и брал… Или они за ленточкой успели выиграть в лотерею и стать миллионерами? Ага, конечно, я скорее поверю, что дед Яр откопал у себя на огороде спрятанную фрицами Янтарную комнату…

Не сходится расклад. И так кручу, и этак — нет зацепки. Либо я чего-то не знаю, что возможно, либо чего-то не знал этот самый Эпсилон — такого тоже нельзя исключать. Либо же паранойя моя категорически неправа и Джим Хитфилд получил по морде просто потому, что означенная морда «боксеру» сильно не понравилась. Возможно и такое, ага. И почти наверняка на все допросы людей Дюпре «боксер», если у него есть мозги, будет с пеной у рта отстаивать именно эту версию…

Так вот и загружаю думательные органы весь перелет до Порто-Франко. После посадки знаками прощаюсь с пилотом, уточняю у владеющих английским соседей, можно ли тут где-то взять тачку напрокат — можно, и мне тут же показывают, где расположена контора. Туда и шагаю, рюкзак за спиной и баул на плече.

До прокатной конторы, однако, добраться не успеваю — на автостоянке, в тени четырехдверного терракотового пикапа-«стапятидесятки», дымит сигарой не кто иной, как Эдмон Лepya, сотрудник Охранной службы с «Европы», разве что вместо служебной песочной повседневки на нем джинсы, майка с портретом некоего волосатого гитариста и сетчатая кепка.

— Ты тут каким ветром? — пожимая руку, интересуется Эд.

— Только из Техаса прилетел, ищу транспорт или тремп до Базы.

Как ни странно, канадцу Эду знакомо израильское словечко, заменяющее длинное «автостоп» (у Сары подхватил).

— Тремп, считай, ты уже нашел, у меня только два места заняты. А с твоим джипом что случилось?

— На нем жена.

— А ты, значит, сбежал, — понимающе ухмыляется. — Ну а у меня тут Синтия сестру в Форт-Вашингтон провожала. Ждем, пока она попудрит носик… о, вон уже идет, сейчас загрузимся и поедем. Так и быть, на «Латинскую Америку» я тебя подброшу, невелик крюк.

Подходит упомянутая Синтия, которой Эд меня и представляет. Курносенькая, круглолицая, рыжие волосы жестким ежиком, короткая маечка, под которой не предусмотрено лифчика, и пирсинг в тощем пупке. На бедре кобура с «зигом-226» — девушке этот кирпич явно великоват, но поскольку у самого Эда такой же, а они, судя по тону и общему впечатлению, знакомы более чем близко, удивляться такому выбору не стану. Синтия работает на приеме европейских мигрантов франко- и италоговорящего сегмента; что не знакома со мной — неудивительно, я со всем персоналом «Европы» не общался, а уж кто там с кем проводит свободное время, и подавно не в курсе.

Когда мы забираемся в высокий пикап, я уточняю расклад;

— Меня нужно будет высадить у «России». Родня прибывает.

Синтия вежливо интересуется, что-как, получает такой же вежливый ответ. Эд, молча выруливающий на трассу, чуть погодя произносит:

— Жена с машиной далеко в Техасе, а ты специально прибыл самолетом встретить родню… Влад, у тебя неприятности?

Бывший коп из Монреаля, недавно повышенный до специалиста седьмого ранга, имеет и опыт, и мозги, способные сложить два и два. Среди лепших друзей я его не числю, так, знакомы по одной операции и потом еще пару раз пересекались вне службы, но раз сам интересуется — можно ответить.

Совершенно искренне говорю:

— У меня хрен его разберет что. Пока впечатление такое, словно меня пытаются играть три или четыре разнопрофильных компании, позабыв об этом сообщить и мне, и друг другу.

— Весело. Помощь нужна?

— Спасибо, пока нет. Пойму, что все это значит, — тогда посмотрим, а пока втягивать еще кого-то попросту не вижу смысла.

Синтия вздыхает с явным облегчением.

Территория Ордена, база «Россия»

Среда, 11/06/21 24:52

До «России» добираемся без приключений. Уже неплохо, а то с моим сегодняшним «везением» вполне можно было повстречать очередных романтиков с большой дороги. Быстро смеркается, Эд включает фары и чуть сбавляет скорость, но едет вполне уверенно — не в первый и не в десятый раз. Высадив меня у КПП, еще раз напоминает — понадобится помощь, обращайся; я заверяю, что как только, так сразу, и желаю Эду и Синтии приятно провести остаток вечера. Фордовский пикап, сверкая в полумраке габаритными огнями, удаляется по дороге в южном направлении, я убираю винтовку в баул, прохожу на блокпосту стандартную процедуру аусвайс-контроля и беру курс на местную гостиницу. Как бы дело ни обернулось, уж ночевать-то я точно буду здесь.

Бар «Рогач», где над вывеской приколочен красочный череп одноименной животины, слышен издалека по традиционному гомону вечерних гулек. У Деметриоса ночами погромче, ну так на «Латинской Америке» основной контингент переселенцев состоит из зажигательных спиков, тогда как здесь — из уроженцев экс-СССР и Варшавского блока (и то лишь частично, поскольку «ворота» прибалтов, молдаван и румын с венграми подключены к «Европе», а Азербайджан и среднеазиатские республики вообще заведены на базу «Индия и Средний Восток» на южном берегу Залива, в Порт-Дели; почему расклад именно таков, спрашивать надо кого-то уровня донны Кризи, если не выше). У кого в загуле шире душа, у славян или у латиносов — вопрос спорный, но внешний упор у нашего народа все-таки больше на выпивку, чем на дискотеку.

Владеет «Рогачом» армянская мафия, представленная двумя деятельными братьями. Старшего зовут Арам, младшего Саркис; оба крепкие, носатые, очень упитанные, живое воплощение кавказского радушия, театральный акцент «вай, дарагой, зачэм абижаишь»; что театральный — точно знаю, как-то выпало поговорить на отвлеченную тему за принципы работы «ворот», так Саркис напрочь позабыл про акцент, настолько вопросом загорелся, он, оказывается, еще при Союзе закончил физический в питерском универе и ушел в какой-то околооборонный НИИ, но потом не стало ни Союза, ни науки, и пришлось зарабатывать иными материями… В общем, выбив у этой мафии ключ от одноместного номера (последний свободный остался, повезло), бросаю вещи в шкаф, ополаскиваюсь под душем и возвращаюсь пожрать, с утра крошки во рту не было. Стремление сие Арам вполне понимает, на стойке тут же материализуется большая тарелка — кюфта (крупные фрикадельки из мясного фарша с луком и зеленью) с местными сладкими помидорами и жареной картошкой, плюс пара чебуреков. И бутылочка привычной вишневки.

— Прости, Влад-джан, сам видишь, что творится, — указывает Арам на забитый зал, протиснуться еще можно, а найти свободное место за столом — никак. — Хочешь, тут кушай, хочешь, в комнате.

— Лучше в комнате, — на пять минут подняться по лестнице силы воли мне хватит, — только сперва один вопрос. К тебе уже вселилось семейство переселенцев из Украины — крупный такой дедуган, крепкий как дуб, и с ним семейная пара чуть постарше меня, с маленьким ребенком?

— С Украины они или нет — не скажу, разговаривали по-русски. Но такие были, угадал, — кивает Арам. — Очень устали после перехода и девочка раскапризничалась, сразу спать ушли. А ты их знаешь?

Ура. Одной сложностью меньше.

— Еще как. Дед и сестра с мужем и дочкой.

— Ну ты скажи! — всплескивает руками Арам. — А они ни словечка!

— Будь другом, не хочу их сейчас будить, да мне бы и самому отдохнуть надо, весь день в дороге. Когда проснутся и спустятся вниз — скажешь им, что Влад уже здесь, добро?

Решив этот вопрос, поднимаюсь с подносом снеди в номер и воздаю должное стряпне армянской мафии. Превосходно как всегда.

Заснуть, несмотря на усталость, удается не сразу. Номер-то у Арама в гостинице пристойный и кровать нормальная, только рядом категорически недостает любимой жены. Вот до чего доводит человека семейная жизнь, одному теперь не спится…

Территория Ордена, база «Россия»

Четверг, 12/06/21 05:12

Просыпаюсь от уверенного стука в дверь. Рань несусветная.

— Кто там?

— Свои.

Знакомый голос Ольки. Влезаю в штаны и футболку, щелкаю ключом.

— Ну, здравствуй, мигрантка.

Крепко обнимаю, чувствую, как сестра вздрагивает. Я давно ее перерос, лицом и фигурой Олька — классическая украинская дивчина, но ростом она в маму, едва мне до плеча; Сара, и та повыше. На этот счет сестра сроду не комплексовала, цитируя неофициальный совет своего наставника по дзюдо: «ты маленькая и слабая, поэтому бей так, чтобы противник больше не встал». Советом этим ей однажды пришлось воспользоваться; встал потом противник или нет — Олька не интересовалась, сама благополучно сбежала и осталась цела, вполне достаточно.

Когда сестрица чуть успокаивается, усаживаю ее на стул и предлагаю:

— Рассказывай.

…сумасшедший декабрь, Валентина в очередной раз «ушли» из очередной компании, неотрывное двухнедельное дежурство от католического Рождества до старого Нового года; отметить праздники с дедом Яром, как запланировали с самого начала, не вышло, взяла отпуск с четырнадцатого и уехали в Миргород все втроем; там два дня отсыпалась и отъедалась, и тут вдруг на одну фирму наезжает КРУ, на вторую тоже какой-то аппаратный метеорит падает, телефон дымится, в отчетах за ее подписью недостача на десятки миллионов, дело пахнет судом с понятными перспективами…

—.. а потом приезжает — это в Миргород к деду Яру-то, ты же знаешь, его участок не на всякой карте найдешь! — так вот, приезжает прямо туда на пурпурной «паджере» такой себе «специалист по улаживанию проблем» и предлагает все наши трудности решить радикальным способом, быстро и без крови. И чешет про Новую Землю, мол, таким, как вы, там место найдется, это здесь вся ваша поворотливость без волосатой лапы сверху ничего не решит, а в новом мире хватает мест, где такие лапы и за сотню лет не успеют отрасти. Я его послушала-послушала, ну бред ведь, думаю… а потом решила подстраховаться и попросила, чтобы он конспективно все то же самое изложил деду Яру. А дед, выслушав, кивает и говорит: оно, конечно, бред, но за этим бредом, похоже, стоят серьезные люди, слишком серьезные, чтобы им имело смысл вешать тебе лапшу на уши, не тот у вас и ваших ушей калибр; у меня, добавляет, одно условие — если вы все же решите туда эмигрировать, так и я с вами, мне, старому, все равно где помирать, глядишь, успею чем помочь. В общем, в три дня нам этот «улаживатель» перевел в наличность все имущество, сколько было, затарились чем могли — и в «ворота». А тут вдруг еще и ты, я сперва даже не поняла — откуда Влад, ты же в Америке остался? — но потом до меня дошло, на какой такой «закрытый фонд» ты на самом деле работаешь. Понимаю, секретность, но мог ведь хотя бы намекнуть!.. А жена где?

В общем, ясно. Примерно как и ожидал. Потом выясню подробности и сверю все даты с местным календарем, прикину расклад поточнее, но пока с первоначальными моими выкладками по Зету вопрос сходится…

Отвечаю:

— Жена сейчас в другом месте, позже познакомлю. Ты другое скажи: вы по местной картине мнение уже составили?

— Какое тут мнение по тому путеводителю. Понятно, что раз сам Орден о себе поет такие дифирамбы, где-то дело нечисто. И понятно, что до здешней России две недели пути, а искать себе толковое место мы можем только там, с нашим-то языком…

— А сколько раз тебя на курсы выпихивали, — нравоучительно усмехаюсь я. — В Новой Земле английский, пожалуй, еще более международный, чем у нас, с языком всюду устроишься, ну а нет, сама понимаешь.

— Толку с тех курсов без языковой среды. Это тебе в школе повезло с канадским преподом, а у меня та еще грымза сидела. Читать справочники я кое-как могу, но на говорить самой до сих пор с души воротит.

— Тем хуже для тебя. Дед проснулся?

— Еще бы, когда по тебе прыгает одна мелкая и жизнерадостная особа, поди не проснись, — улыбается Олька. — Валя ее купаться повел, пока жары нет, а дед внизу наставляет Саркиса, почему чай лучше кофе.

— Лады. Тогда можешь присоединиться к нему, сейчас умоюсь, спущусь и обсудим уже предметно. Расскажу что знаю. Информации для вас много, и не вся хорошая, но знать ее нужно.

Территория Ордена, база «Россия»

Четверг, 12/06/21 07:35

Лекция о международном положении прочтена успешно. Дед Яр уже для себя все решил — надо ехать на территорию Русской Армии, только поселение выбивать не на чеченской границе, а где-нибудь в Демидовске или около, потому как город со стратегическим производством обязан иметь хорошую защиту, а раз эта самая Русская Армия считается у местных самой лучшей, то и обороны тамошней никаким бандитам не осилить; что до уровня жизни, он там у среднего обитателя всяко не уступает соседней Московии, иначе все недовольные живо перебежали бы к соседу. Олька, у которой нет светлых воспоминаний об армейском прошлом, пока сомневается, хотя и согласна, что по основной своей специальности «технология инженерных конструкций» место там ей, пожалуй, должно найтись, а вот с бухгалтерией, в которую в конце девяностых влезла от безденежья, будущее довольно туманное.

Спрашивают про историю разделения Русской Конфедерации на два лагеря. Вопрос для нас, заставших развал Союза, не праздный, но ответить могу лишь в общем и по верхам, сам черпал информацию исключительно из орденских путеводителей для новичков-переселенцев и брошюрок из русского представительства для них же, с устными комментариями старожилов в качестве приправы. Картина по ним рисуется слишком уж комиксообразная: мол, территория Русской Армии своим существованиям обязана плотной смычке главного босса русской мафии, некоего Демидова, с крылом «ястребов» из числа русских вояк. После этой смычки «ястребы» вместе со своими подразделениями вышли из подчинения Москвы и отделились, захапав себе разведанные месторождения нефти и золота, на чем изначально и поднялись, а мафиози Демидов под их охраной тем временем построил промышленный город имени себя; в итоге мирная Москва осталась без армии, с одними «внутренними войсками», у них даже конвойную проводку осуществляют подразделения ОМОН. Насчет ОМОНа правда, сам в Порто-Франко не раз видел, насчет «мирной Москвы» — опустим, а вот все прочее… Интересно, создатели вышеупомянутого комикса что-нибудь вообще о мафии знают? Ну хотя бы на уровне романтической мелодрамы «Крестного отца», там же прямым текстом заявлено: преступность, особенно организованная, созидающим началом аж никак не является. Не является таковым и армия; может что-то защитить от посягательств со стороны, может что-то отобрать у соседа, а самим построить — тут уже другие умения нужны. Стройбат и прочие инженерные войска в подобных вопросах не котируются, максимум в роли обычной рабсилы. Руководить ими должен специалист совсем другого профиля.

И судя по зримым через весь континент успехам «территории под протекторатом Русской Армии» не только на военных, но и на экономических фронтах, — такие специалисты в Демидовске есть.

Моему анализу дед Яр и Валентин удовлетворенно кивают: их пониманию такое вполне соответствует, значит, первоначальная цель путешествия остается в силе: Демидовск; ну а там приткнуться или в самом городе, или рядом, где местечко будет.

Вопрос, однако, как до этой цели добираться. Шесть тысяч верст по новоземельным дорогам, имея на руках мелкий ураган с редисочным хвостиком — тот еще экстрим. Да, конечно, Иришка само очарование, а кто не согласен, получит в морду лица от папы, мамы и дяди Влада, и это если дедушка Яр не услышит, иначе и морды-то не останется; но в конвое дисциплину блюсти — первое дело, даже в нашей с Хокинсом мини-колонне на две машины было важно. А дисциплина и жизнерадостная любопытная ребенка неполных девятнадцати за-ленточных месяцев от роду, прямо скажем, сочетаются не лучшим образом.

Истории о здешних бандитах тоже выслушали. Обычно тихий Валентин проникся настолько, что в ультимативной форме заявил жене: без оружия за периметр ни ногой! — ладно я такому его поведению удивился, но Олька, которая обычно решала за всю семью, от изумления только кивнула. Тут же все вместе собираются в местный арсенал, однако я настоятельно советую сперва определиться с тактикой нашего «боевого звена», а уже потом под нее закупать оружие, мы ведь не армия и воюем не «чем выдали в оружейке», а «чем выбрали сами за свои же кровные». Собственным новоземельным боевым опытом козырять не хочу, очень уж он у меня специфический, другим не факт что подойдет. Намекаю только, что для дальней дороги обязательно иметь «основной» ствол из «длинных» и крайне желательно — «второй», «короткий», сиречь револьвер или пистолет для условной самообороны; здесь, на «России», в арсенале должны быть «калаши» и вообще советское вооружение с резервных складов, которое страна наклепала «на случай большой войны», а все остальное лучше брать на базе «Северная Америка», там выбор в разы больше, плюс имеется знакомый спец по стрелковому вопросу. Насчет «знакомого» я несколько преувеличиваю, ибо с Кинг-Конгом общался только однажды, но лично мне хватило, чтобы понять: человек в теме куда глубже меня, а поскольку он и числится консультантом при тамошнем арсенале, грех не воспользоваться.

Олька. Автомат в руках держала исключительно в школе, стреляла, кроме как в тире из мелкашки, из дедовых «тулки» и «светки», а также из «суперсвина» соседа Егорыча. Снайперских талантов не проявила. Силы и веса на отдачу винтовочного патрона ей хватает, но по росту все-таки лучше что-нибудь покороче, то есть автомат. Пистолета в руках не держала вообще никогда, тир с пневматикой не в счет.

Валентин. Благодаря КИСИшной военной кафедре имеет погоны лейтенанта запаса и ВУС «сами не летаем и другим не даем», реально из «калаша» выпустил патронов десять, а в рабочем виде свой комплекс «эс-двести» (что сие значит, понимаю только по контексту) видел аж два раза. Из прочего оружия знаком с «макаром» — с пяти метров может попасть в сарай, — и с уже упомянутой «светкой», полагает, что автомат все-таки лучше.

Наконец, дед Яр. Сержант запаса инженерных войск, с Карельского фронта нежно влюбился в «светку» — мол, правильно ухаживай, и будет такой же надежной, как трехлинейка, а отстреливаться удобнее. Воевал, зарубок на прикладе не ставил, в снайперскую группу так и не попал, за «окопную романтику» прописывал ремня, а о настоящих сражениях рассказывал мало и скупо. Кроме «светки», когда-то неплохо обращался с «папашей», только этому «когда-то» шестьдесят лет в обед; примерно в те же годы бывал также вторым номером при «дегтяре» и снаряжал ленты к «максиму», нашему и немецкому, который трофейщики оставили в роте… Из послевоенных образцов знаком, ясен пень, с СКС и «калашом», им обоим предпочитает «светку» на дальние дистанции и легкую «тулку» двадцатого калибра на ближние. СВД в руках держал, для взводного снайпера «драгуновка» лучше, без вариантов, но не по его умениям.

Управиться за баранкой, если что, могут все, лучшая — Олька. Управиться с ребенкой (без шуток, важно в общем раскладе) — тоже все, но тут лучше всех Валентин, Иришка ярчайший случай «папиной дочки», вон уже час обсуждаем явно ей неинтересную тему — ничего, смирно ерзает у папы на коленях и играет любимой резиновой змейкой. Обустраиваться на природе и кашеварить на костре — опять же умеют все, причем лучший повар — Валентин, который этого непонятно почему стесняется. Провести полевой ремонт тачки — дед Яр, только предпочтительнее все-таки под надзором спеца, ибо нынешние авто куда как посложнее фронтового ГАЗ-АА. Охотничий опыт как максимальное приближение к «выживанию в дикой местности» — снова у деда Яра, Олька выбиралась в лес единственно по грибы, а Валентин и охоту и рыбалку терпеть ненавидит…

— Итого, — подводит итог дед Яр, — мы тут можем составить почти нормальное звено, один боец со снайперской винтовкой и два автоматчика в прикрытие. Это без тебя, Влад.

Намек более чем прозрачный. Да, без меня. Потому что моя задача на ближайшее время — по максимуму подготовить своих для «самостоятельного плаванья», в основном морально, ибо смогу ли я сопроводить их до места поселения, совсем не факт, всяко может обернуться.

— Дед, ты же не снайпер, сам говорил, — замечаю я. — И «светка» твоя — винтовка заслуженная, нет вопросов, только она у тебя стреляет уже больше пятидесяти лет. Выбросить не предлагаю, держи как память, а для дела надо взять что поновее. Сам понимаешь почему.

Дед кивает.

— Тут не спорю, нехай будет поновее. Но чтобы это была хорошая надежная самозарядка.

— Гут. — Сперва предложу деду Яру попробовать «фал» вроде моего, у совместного изделия Сэва и Вервье есть и самозарядные версии, если ему не по душе «гасить очередями»; но полагаю, больше по душе деду придется классика, нечто типа «эм-четырнадцать» или самоделки покойного Пауля — «гаранд» с магазинным питанием от «бара»… ну да там будем посмотреть, Кинг-Конг свое дело знает туго. — Вопрос следующий, шкурный: что у вас по финансам? Оружие здесь стоит немало, особенно новых образцов, а патроны попросту дорогие. С учетом, что вам не воевать, может, стрелку прикрытия вместо автомата тогда лучше взять старый самозарядный карабин — наш СКС или американский «эм-один», — а то и вовсе «мосинку», она точно будет самая дешевая.

— В местных фантиках у нас на всю компанию тысяч двенадцать, считая премию «семейным переселенцам с детьми», — сообщает Олька. — Но ты же понимаешь, что пока доберемся, пока обустроимся…

— Это само собой. Ну что, решили?

— А какое оружие у тебя и твоей Сары? — спрашивает Валентин.

— Служебное — вот, — хлопаю по кобуре с «береттой», — больше нам не положено. А так, у меня десантный «фал», а у Сары как раз помянутый «эм-один». Легкий, удобный и с фирменным клеймом Ай-Би-Эм.

Последней характеристике Олька улыбается, но Валентин не отстает.

— А чем тебе «калаш» не подошел, если не секрет?

— Какой там секрет… Когда закупался на Базе, сразу после перехода, денег на нормальный автомат не было от слова совсем. Потом с дорожных налетчиков мне достался трофейный «фал», попробовал его на стрельбище — оказался достаточно хорош. Вот менять и не стал.

Дед Яр, крякнув, воздвигается во весь свой саженный рост.

— Хватит болтать, Влад. Веди в этот ваш арсенал, присмотримся уже предметно.

Территория Ордена, база «Россия»

Четверг, 12/06/21 08:06

Девочка-припевочка с приемной стойки («зовите меня Настей») щебечет, с дежурной улыбкой расписывая новопоселенцам опасности малоисследованного мира, встречаться с которыми без оружия по меньшей мере не рекомендуется; охмуряемые новопоселенцы рассматривают предлагаемый Настей ассортимент выпотрошенного орденскими поставщиками склада мобрезерва, а я, перехватив у Валентина малышку, играю с девочкой в «Сорока-воровка, кашу варила…» — ну насколько помню. Олька мимоходом бросает:

— Когда своими будешь обзаводиться?

— Да вот как Сара обрадует, — усмехаюсь я, — по финансам уже вполне тянем, а с детьми, ты же знаешь, я всегда с удовольствием вожусь, когда есть время.

— Тут придется не «когда есть время», а «когда захочется ребенку».

Пожимаю плечами; Иришка требует «игать!», чем и занимаемся.

В арсенале базы «Россия», как я и предсказывал, полно «калашей» — АКМ и АК74 (почему-то только «весла», АКСы на стеллаже отсутствуют). Несколько АКМС и пара «ксюх». Отдельно — РПК, РПК74 и ПК на сошках, рядом с ними ветераны — ДП, РПД, «горюнов» на колесном станке без щитка, а также совсем уже старичок «максим» образца тридцать первого года, с широкой горловиной под снег (жутко актуально в тропических условиях Новой Земли, ага). В углу двухметровые бандуры ПТР Дегтярева и Симонова — не знаю как для отстреливаться от возможных бандитов, а вот для охоты на местных китов любая вполне подойдет. Целая стойка с «мосинками» — длинными и короткими, и даже две СВМ с прицелами ПУ; и на той же стойке сиротливо маячит «арисака», не иначе, трофей с Русско-японской, хотя возможно, что и с квантунской, клейма лень смотреть… да уж, в закромах родины, если покопаться, можно даже антикварный автомат Федорова в заводской смазке найти, только где в здешних палестинах под него добывать патроны? Японскую «шестерку» и в самой Японии с сорок пятого не выпускают…

На соседнем стеллаже красуются две «светки», одна в «снайперской» комплектации с почти таким же ПУ, а над ними три «весла» СВД, вроде как эволюция снайперского дела. Есть и симоновские карабины, а в открытом ящике поблескивают вороненой сталью еще две заслуженные модели военных дней — ППШ и ППС. На них девочка-припевочка Настя указывает особо:

— Если вы планируете переселиться на русскую территорию, то учтите: с восемнадцатого, кажется, года московские власти ограничили для гражданских персон владение автоматическим оружием под винтовочный и промежуточный патроны. Магазинные и самозарядные винтовки — пожалуйста, но автоматы и пулеметы — либо военным, либо по особому разрешению как имущество общины, для обороны периметра в малых поселениях. Зато пистолет-пулеметы гражданским лицам дозволены, и такие у нас тут дешевле, чем где-либо еще, всего сто пятьдесят экю.

Валентин, покрутив в руках СКС и приложившись щекой к прикладу, качает головой и сдает обратно. Не легло на душу. Что ж, разумно, свое выбираем, не казенное.

«Папашу» Олька и так вертит, и сяк — по росту подошел, а вес сестру не пугает. Но тут я, к возмущению Насти, встреваю со своим комментарием местного знатока:

— Американский карабин легче, под все ограничения подходит на ура, стоит сотню вместе с четырьмя магазинами, и патроны к нему вдвое дешевле, если цинк брать — хватит на пару лет.

Переворачиваю счастливо смеющуюся Иришку вниз головой и добавляю:

— Если хочешь автомат — бери «калаш» и не парься, он и мощнее, и легче, а если что сломается, с запчастями наверняка много проще. Разница в цене с «папашей» получится в тысячу патронов, это для винтовки три года активной работы, а из автомата ты «штуцер» расстреляешь за два боя и три тренировки. Ну а если экономим, тогда лучше покупай какой-нибудь карабин, хотя бы и образца сорок четвертого года, для поддержки боевой самозарядки на край хватит и его.

Настя, величаво игнорируя меня, обращается к Ольке:

— Возьмите тогда ППШ и ТТ, у вас получится два ствола под один патрон, очень удобно.

Насчет удобства Настя в общем права. Плюс из всех отечественных стволов лично мне «тэтэшник» — единственный, который в руке нормально лежит.

Только если в другую руку взять «кольт», сразу чувствуется, кто тут Джон Мозес Браунинг, а кто лишь вынужденная состоянием отечественной промышленности вариация на тему. Ну и логистика снабжения разнокалиберными боеприпасами в случае группы из трех человек — прямо скажем, на многие порядки менее критична, чем в случае народной армии образца тридцатых годов: вон, у меня только в личном оружии получается триста восьмой для винтовки, сорок пятый для пистолета и тридцать восьмой для карманного револьвера, да еще служебная девятимиллиметровая «беретта» — ничего, мне ведь не нужно со всеми этими стволами и патронами тащиться пешком сто верст по распутице, личный транспорт имеется, а при надобности и служебный подгонят…

Поэтому я нагло замечаю:

— А вот короткоствол лучше посмотреть на базе «Америка». Там выбор побогаче.

…Изрядно заморочив голову бедной сотруднице мигрантского отделения, все-таки приобретаем один «семьдесят четвертый», к нему шесть магазинов коричневого пластика и цинк «пятерки» — «5.45 ГС ПС», под ним длинный буквенно-цифровой адрес склада, откуда сей цинк был экспроприирован, а еще ниже проставлено количество «1080 шт.», на какое-то время Ольке точно хватит. Оружейный баул, поскольку сумма покупки превысила тысячу экю, нам дарят бесплатно. Приняв в руки опломбированную сумку, сестра удивленно приседает — а ты думала, с патронами почти пятнадцать кило; хмыкнув, баул принимает дед Яр. Я же отбираю у Иришки свои темные очки, вручаю Валентину его деятельное сокровище и вновь принимаю руководство:

— Теперь так. По правилам вы можете провести на орденской базе еще двое суток. Здесь безопасно и можно прикупить оружие по минимальной цене, в городе будет дороже, это плюс; все остальное для вас — минусы. Автомат, раз уже решили купить, надо пристрелять, сейчас покажу стрельбище. Кто будет пользоваться, тот пускай и осваивает, дела там от силы на час. Еще нужно набрать с собой воды и какого-нибудь сухпая, проверить машину — и как почувствуете, что готовы двигаться дальше, будем двигаться. Кстати, что у вас за тачка?

— У гостиницы стоит, там одна такая.

— Оль, там много чего стоит.

— «Вольва-триста третья».

Качаю головой.

— Вашу старую «вольву» помню, оранжевый такой универсальчик. Он явно не по местным условиям.

Олька хихикает.

— Вообще я на своей «двести сорок пятой» по каким только буреломам не каталась, но твоя правда, ее мы продали. А «триста третья» — в автосервисе, который специально для мигрантов при «воротах», нашлась — это фургончик вроде «уазика-технички», только со шведским качеством. Половина кузова занята вещами, пятеро поместятся свободно, а если потесниться, шестеро.

За шведскую «буханку» не знаю ничего — не ездил и даже не слышал; ну да Олька, давний фанат вольвовских агрегатов, в таком разбирается заведомо лучше меня. А что номер модели у свежекупленной тачки соответствует старому доброму британскому боеприпасу, будем считать добрым знаком.

— Отлично. Тогда вперед. У вас в плане стрельбище, вода, завтрак и сборы в дорогу. Пока — в ближнюю, до «Северной Америки» отсюда километров десять. Действуйте, а я пока по своим делам, встречаемся у Арама.

Дело у меня, собственно, простое. Надо заглянуть на здешний почтовый узел, куда должна была прибыть информация от Ястреба, на какой точке маршрута и когда их искать в ближайшие дни, ну и если прямо сейчас Сара в пределах досягаемости дальней связи, попробовать выбить себе разговор с любимой женой. Не факт что получится, все-таки не по служебной надобности, а по личной, но постараюсь.

Территория Ордена, база «Россия». Четверг, 12/06/21 09:21

С почтой вопрос решается быстро. Телеграмма на мое имя поступила, согласно ей — сегодня Хокинс намерен «окучить» представительство в Остине, а ночевать планируют то ли в Гарланде (но там нет ни орденского представительства, ни банка, поэтому телефонной связи не будет), то ли, если успеют, в Лаббоке (и вот из тамошнего представительства Патрульных сил связаться можно). Устроить мне переговоры с орденской конторой в Остине дежурный по дальней связи решительно отказывается.

— Без должных обоснований — никак не могу, Влад, простите. Даже за плату не могу, мы ведь не телефонный узел, а у мисс Майлз порядок жесткий и все фиксируется.

Ну да, помню я эту Мегеру Майлз. Такая — зафиксирует и не забудет, это уж точно. Жаль. Но — прогнозируемо.

Выхожу из служебного корпуса, поворачиваю в направлении «Рогача»… и сталкиваюсь нос к носу с Соней. Это еще что за новости?

У Сони тоже глаза с чайные блюдца.

— Влад, ты откуда тут взялся?!

Так. Выстрел дуплетом наугад.

— К тебе сюда вдруг неожиданно переселяются родители и переход у них был вчера?

— Как ты узнал?

Мать-мать-мать, привычно отозвалось эхо. Товарищ Зет, я начинаю сомневаться в вашей адекватности, подобные шевеления однозначно будут засечены «группой прикрытия». ВСЕ ближайшие родственники, так сказать, «щупалец» нашего «Белого кальмара» вдруг неожиданно оказываются в списке добровольных переселенцев? Подобные кунштюки мимо аналитического отдела Гендерсона пройти в принципе не могут.

Или тут затронут не весь «Белый кальмар», а это мы с Соней такие уникальные?

Ну хорошо, в чем моя уникальность, понятно. Может ли уникальной в том же смысле оказаться Соня? Почему нет, кабинетному аналитику любого профиля требуются только правильно заточенные мозги, отсутствие у девушки опыта вооруженных столкновений и навыков бойца-мотострелка этому совершенно не противоречит, а что о ней как аналитике ничего прежде не слышал я — может свидетельствовать как раз о достаточно высокой квалификации и хорошо отлаженном механизме, собирает она себе тихонько все нужные данные, обрабатывает и отсылает куда следует без лишнего шума, это я вынужден был работать с людьми по неофициальным каналам, поэтому слухи и пошли… В принципе — возможно.

И все-таки мне такой вариант кажется менее вероятным, чем площадная бомбардировка всего «Белого кальмара», не разбираясь, кто есть ху. Вот прямо-таки слышу приказ равнодушным тоном знаменитого персонажа «Ловушки для кошек»: у этих по списку — найти всю родню и запихнуть в «ворота», можно пинками. А на все недоуменные жалобы подчиненных следует прямая цитата из того же Фрица Теофила: «мне нужны не оправдания, а результаты, не будет результатов — вас тоже не будет»…

(Никакой он, конечно, на самом деле не Теофил, а вовсе даже «Тойфель», сиречь немецкий «черт», однако отечественный дубляж этого замечательного венгерского мультфильма выполнен так вкусно, что на «тонкую доработку напильником» особых шансов нет…)

Фантазия? Возможно.

Только очень уж хорошо сходится.

— Мои тоже вчера прибыли, — криво усмехаюсь я.

Аналитик Соня или нет, соображает она быстро.

— Ой. Я из Ньюпорта добиралась яхтой больше суток, а вы вообще ехали дальше в западную часть Евросоюза… прилетел ты, что ли?

Киваю.

— Угадала. Как действуем?

— В смысле? Помогаем своим устроиться, как еще.

— В смысле — что помимо этого.

— А что помимо?

— А то, что заленточные вербовщики, считай, вынудили их переселиться сюда, иначе наши с очень большой вероятностью так бы и остались в Старом Свете.

Соня пожимает плечами.

— За это я вербовщикам скажу спасибо как-нибудь в другой раз. Или ты хочешь вернуться обратно и лично сделать перед ними «ку»?

— А что, у тебя есть координаты обратных «ворот»?

— Ну… — демонстративно смотрит Соня в голубое новоземельное небо, — координаты, как ты понимаешь, содержатся в служебных документах под грифом «перед прочтением расстрелять». Могу неофициально намекнуть: «ворота» эти существуют.

Аналитик. Без вариантов. И аналитик как раз по теме, которая меня одно время интересовала довольно плотно; сейчас уже не так актуальна, но все равно узнать неплохо бы.

— Что существуют, я и сам прекрасно понимаю… Ладно, проехали, — спускаю на тормозах условно-секретную тему; будет случай — вернусь и попробую копнуть глубже, но не сейчас. — Твои вообще что дальше планируют?

— Да вот как раз сейчас и ругаются. Папа хочет в русский анклав, брат в АСШ, тетя Алла пока своего слова не сказала. Я им тут посоветовать ничего не могу, дальше испанской и британской территории не бывала… о, кстати, а ты случайно в здешние Штаты не успел заглянуть?

— Увы, мне по дороге попался только Техас, итальянцы и поляки, все — частично и проездом. Еще испанцы, этих ты видела лучше меня.

— Хоть что-то. Пошли, расскажешь.

— Они у Арама?

— А где ж еще.

Территория Ордена, база «Россия»

Четверг, 12/06/21 09:47

По дороге в заведение Арама мы обмениваемся краткими характеристиками на родственников, чтобы не тратить много времени на представления. У Сони «перешедшей» родни больше, чем у меня.

Отец, Аркадий Семенович, инженер-проектировщик по трубам и прочему оборудованию. Мать, Раиса Михайловна, учительница младших классов. Старший брат, Миша, по образованию приборостроитель, давно ушедший в бизнес. Его жена Ева, диплом экономиста держит лишь для красоты, всегда занималась домом и детьми, старшему шесть, младшему три с половиной. И непререкаемый семейный матриарх Алла Семеновна, старшая сестра отца, лет пять уже на пенсии, но это ей не помеха.

— Душевное общество, — замечаю я.

— И не говори.

Как и предполагалось, вся компания «вынужденных новопоселенцев» сидит в «Рогаче», более того, обе семьи уже успели познакомиться (совершенно не подозревая о том, что их на самом деле связывает) и обсуждают обычный для нашего человека на пороге вольной эмиграции вопрос «куда ехать». Брат Сони, Миша — примерно одних лет с Олькой и Валентином, массивный и явно упрямый, как три черта, — отбивается от аргументов с двух сторон. Одну сторону представляют родители, вторую — деятельная Олька. Тихая Ева молча сидит за спиной мужа и периодически поглаживает его руку, не кипятись, мол, тут все свои. Валентин сдвинулся в угол вместе с троицей спиногрызов и работает общей нянькой, как обычно оставив планирование будущего супруге. Упомянутые спиногрызы с разной степенью умения создают на темной массивной столешнице абстрактную композицию с помощью цветных мелков — ничего страшного, потом добрый дядя Арам одолжит мокрую тряпку.

А за третьим столиком сидят дед Яр и матриарх тетя Алла и самым увлеченным образом беседуют «за жизнь», причем мне даже прислушиваться не нужно. Как бишь там выразился поэт, «любви все возрасты покорны»? Ну а почему бы и нет, насколько здоровья хватит. Все, Миша, не судьба тебе осесть в новоземельных Штатах, сейчас старшие наконец обратят внимание на окружающих и скажут свое веское слово.

С порога, ухмыляясь до ушей, смотрю на эту идиллию и тихо отступаю обратно на улицу, спиной оттесняя Соню. Пусть поговорят сами, мы там прямо сейчас не очень нужны.

И тут приходит мысль. Которую глупо будет не озвучить.

— Слушай, я тут подумал… ты из наших командированных, из «Белого кальмара», еще с кем-нибудь знакома?

— Интересная версия, — соглашается Соня, сразу уловив суть. — Да, знакома, с Томом Ульвером с «Северной Америки» пару раз пиво пили, но телефона его я не знаю.

— А на узле связи знают?

— Должны. — Соня разворачивается и спортивной рысцой направляется в служебный корпус, бросив через плечо: — Ты тогда давай побудь в «Рогаче», я быстро.

Скользнув в зал, беру у стоящего за стойкой Саркиса бокал холодного грейпфрутового сока и тихо присаживаюсь рядом с Олькой.

— Вот, наконец-то! Влад, ну хоть ты этому барану объясни!..

— Что объяснить?

— Что никаких пособий «по репатриации» тут платить не будут, все равно придется пахать как проклятым, а раз так, на своих оно проще!

— Вот как раз это вопрос спорный, — прикладываюсь к бокалу, — чужие — на то и чужие, что ни ты им, ни они тебе ничем не обязаны, что заработал, то и твое, лишь бы не кинули, а когда входишь в дело со «своими», всегда всплывают какие-то внутренние генеалогические тонкости. Если вкалывать, то лично я предпочитаю на чужих… Однако с пособиями ты права, мне о них тут никто еще не упоминал, в самом лучшем случае, если начальству придешься по душе, скинут процент по кредиту.

— И все равно, — упрямо говорит Миша, — в здешних Штатах наверняка безопаснее всего. Да вы хоть на карту посмотрите, к ним же ни одна сволочь не подберется, разве только с моря…

Демонстративно передергиваю плечами:

— Совершенно не пойму, зачем такие громкие споры. Откройте, в самом деле, карту, есть путеводитель с собой у кого-нибудь?.. — Ева достает пухлую книжечку в мягкой обложке. — Ага, благодарю. Вот, смотрите, можно выехать с конвоем по Южной дороге на Береговой или Новую Одессу, по берегу Большого залива вот как раз через Форт-Линкольн и северную часть Штатов. И тогда всю эту сладкую штатовскую жизнь увидеть собственными глазами. Устроит — оставайтесь, нет — езжайте дальше. Тоже мне, трудности.

Олька озадаченно хлопает глазами, а Миша радостно сжимает мне руку.

— Друг, спасибо! А то рогом уперлись, мол, надо строить новое будущее в новой России… Ну дураку ведь понятно, что Америка тут держит все, вон, даже этот Орден, как в путеводителе написано, изначально американский, как бы ни пел об интернационализме. За Орденом — главная сила и безопасность, за Орденом — деньги и контроль за всеми людьми и товарами, которые приходят в новый мир. Значит, за Орденом и будущее, поэтому при Америке и нужно устраиваться.

— При какой Америке, Миша? Их тут три, — вступает Раиса Михайловна. — Какой бы ни была сила Ордена, его родную Америку от развала натрое она не удержала.

— Так и Россия тут надвое развалилась…

Спор снова набирает обороты, уже явно «из любви к искусству». Мне это очень скоро надоедает, но как прекратить — придумать не могу.

Прекращает дискуссию подошедшая сбоку тетушка Алла.

— Миша, иди проверь обе машины. Аркаша, Рая, Ева и ты — Оля, верно? — у вас, кажется, новое оружие, с которым нужно что-то там сделать перед тем, как отправляться в дорогу? Займитесь, будьте так добры. Теперь ты — Влад, правильно? — что ты там говорил о транспортных колоннах, мне Ярослав Вадимович попытался объяснить, но я запуталась…

Максимально плотно ввожу матриарха семейства Кушнир в курс дела.

— Понятно. Теперь скажи, как тебе кажется, три машины, когда у людей есть оружие, — достаточно серьезная сила, чтобы не нуждаться в конвое?

— Три простых автомашины? Почти наверняка — нет, это во-вторых…

— У Аркаши армейская «буханка», у Миши «ниссан-патруль», и у твоих этот шведский фургончик, он ведь тоже конструктивно армейский…

— Алла Семеновна, — с усмешкой сообщаю я, — «простые» — значит «без брони и вооружения», то есть в случае нападения не способные отбиться самостоятельно. Две машины в сопровождении броневика, сколько я понимаю, в принципе уже могут ездить и без отдельной колонны, хотя лучше уточнить у людей более сведущих; в Порто-Франко диспетчер конвоев охотно вас просветит. Я, когда собирался путешествовать, уделял внимание оружию, снаряжению и запасам, ну и чтобы джип был на ходу, а остальными подробностями пускай лучше займется караван-баши, то бишь начальник конвоя… Однако это все, повторяю, только во-вторых. А во-первых, видите ли, люди, у которых есть оружие, далеко еще не бойцы. Нужных навыков нет и умение стрелять — только одно из. Я вот себя бойцом не числю, и мне почему-то представляется, что в семействе Кушнир их тоже нету, а из моих только дед Яр когда-то был, но тому уже много лет.

Матриарх тетя Алла поджимает губы.

— Нужно ли каждому быть бойцом?

— А это пусть каждый для себя и решает. Мне — на Базе с охраняемым периметром — пока не нужно, а стрелять дополнительно учусь просто потому, что нравится. Вам на дорогах Новой Земли — жизненно важно, а раз вы сами не бойцы, нужна конвойная охрана. Можете у Сони спросить, она подтвердит.

— А ты разве с Соней знаком? — удивляется тетушка Алла. — И давно?

— Месяца три. Недавно вон вместе в командировку ездили…

Дальнейший рассказ прерывает телефонный зуммер. Номер незнаком.

— Алло.

— Влад, с меня пиво, — сообщает Соня на той стороне. — Том сейчас на «Европе», встречает братьев с семьями из Веллингтона.

— Тогда не пиво, а вишневка, я ее предпочитаю. Надо бы пообщаться… Ты ему намекнула?

— Ага. Он тоже хочет поговорить, но во избежание лишних ушей — не на Базе.

— Разумно. Предлагаю в Порто-Франко, скажем, на пляже. Завтра ближе к вечеру, часов в пять-шесть. Мы точно успеем разгрестись со всеми делами, думаю, он тоже.

— Роджер, — улыбается Соня и вешает трубку.

— Чрезвычайно интересно, — отстранение замечает тетя Алла. — И в каких же отношениях вы находитесь с моей любимой племянницей, позволь поинтересоваться?

— Ни в каких, — усмехаюсь я, демонстрируя обручальное кольцо. — Две недели как женат, и не на вашей племяннице.

— Жаль, жаль, из вас получилась бы неплохая пара, подыскать хорошего еврейского мальчика ой как нелегко.

Ладно, «мальчика» прощу, в конце концов, тетушка постарше меня самое малое вдвое, и жизнь повидала побольше многих.

— Из нас с Сарой пара уже получилась, — ответствую я, — а что до Сони — да, она хорошая, умная девушка, поладить с ней мы могли бы, но до моего идеала ей не хватает кое-чего очень существенного.

— И чего же? — любопытствует собеседница.

— Килограммов этак тридцати, а лучше сорока, — честно отвечаю я.

Тетя Алла хихикает.

— Да, Влад, ты прав, в случае Сони это существенно, она даже от большой любви на такое не пойдет. Ну нет, так нет.

— Да найдет она себе пару, не волнуйтесь. Какие ее годы. Мужчин в Новой Земле, если верить статистике, раза в два больше, чем женщин, так что выбрать сможет. А уж еврейским будет избранник, или как, — у нас вроде этот момент все равно по матери считается, поэтому внуки вне зависимости от фамилии будут с нужной родословной. Мне ли не знать.

Территория Ордена, база «Северная Америка»

Четверг, 12/06/21 12:16

В шведский фургончик я вслед за Олькой уже практически влюблен. Ну вот спрашивается, почему у нас из «буханки» такого не сделали? Совершенно ведь однотипные машины, и очертаниями похожи, и по клиренсу разницы, считай, нету, по любым буеракам пройдут, — но «вольво» это делает плавно и ровно, а про уазик мы и так все знаем.

За двадцать минут такого хода Иришка успевает заснуть и сейчас лежит на мешках с чем-то условно мягким и умильно сопит в две дырочки. Охранник на КПП, заглянув для порядку в приоткрытую дверцу «триста третьего», ухмыляется и тихо отступает. Айдишки наши у него никаких подозрений не вызывают, и после традиционной фразы, мол, добро пожаловать на базу «Северная Америка», он поднимает шлагбаум и пропускает нас на охраняемую территорию.

— Идите, идите, — машет рукой Олька, — я с ней посижу, у меня-то уже автомат есть. Валя, когда подберешь себе пистолет — возьмешь два, заранее согласна на любой, все одно я в них ни бельмеса.

В арсенале североамериканской базы сегодня очередь, с полдюжины мигрантов выбирают стволы, запросы и предпочтения у всех свои, так что «мальчики на побегушках» в военной форме откровенно зашиваются. Придется подождать, все равно вопрос лучше решать непосредственно у Кинг-Конга, а он тут главный.

— Только не говори, что вот тот амбал-негритос и есть твой знакомый консультант, — вполголоса произносит Валентин.

— Хорошо, не скажу, — усмехаюсь я. — Зовут его Дональд Кинг, бывший морпех в чине старшего комендор-сержанта — по-нашему, считай, подпрапорщик, — и в оружии он разбирается крепко.

— Валя, а какая разница, белый он, черный или зеленый? — спрашивает дед Яр. — Тебе же с ним не спать, а во всем прочем — лишь бы дело знал.

А я поддакиваю:

— Кстати, Валентин, а правда, где ты у нас в Киеве умудрился найти столько негров, что теперь их активно не любишь?

— Да как раз по последней халтурке, клиенты были из Танганьики, что ли… Ей-богу, хуже любых крымских татар.

Наконец Кинг-Конг освобождается, выруливает на своей коляске из-за кассы и пожимает мне руку, как знакомому-сослуживцу.

— Добрый день. Могу быть чем-нибудь полезен?

— Именно вы и можете, Дональд. — Киваю на деда Яра и Валентина, которые не без настороженности рассматривают громадного, что твоя горилла, негра с обильным «фруктовым салатом» наградных планок на широченной груди. И в инвалидной коляске, поскольку от обеих ног выше колен у него осталось очень немного… — Мои родственники, дед Ярослав и шурин Валентин, новопоселенцы, по-английски не говорят, так что я попутно и за переводчика. Нужно подобрать вооружение. Хорошее, надежное и недорогое, предпочтительно способное переваривать демидовские патроны. Для деда — самозарядную винтовку из армейских, для шурина — какой-нибудь карабин, а то «Симонов» ему не понравился. И короткоствол по руке. Посоветуете?

— Разумеется, сэр. Трофеи рассматриваем, или только складские образцы?

— Какие трофеи?

— Патрульные силы, как вы знаете, нередко сталкиваются с дорожными налетчиками, и от плохих парней остается немало железа, — передергивает плечищами комендор Кинг. — Что поддается лечению, потихоньку распродаем. Трофейные стволы, как правило, бывшие в употреблении, зато идут с хорошей скидкой.

Ух ты! Я и не знал, что тут такое есть.

— Да, конечно, лишь бы качество было нормальным.

— Иного и не предлагаю, сэр. — Подзывает одного из «мальчиков на побегушках», вполголоса велит доставить то, се, это и еще вот это.

…Как я и предвидел, ни «фал», ни «гевер-драй» деду не понравились; «эм-четырнадцать» вполне подошла — но последнюю рабочую винтовку забрали прямо перед нами, осталась либо сильно расстрелянная из трофеев, либо в редком типа-пулеметном варианте М14А1, а такой нам ни к чему. Ну а снайперскую «эм-двадцать пять» даже поминать нечего, «ди-эм-ар» с сошками, фиберглассовой ложей и регулируемой щекой приклада дед Яр явно сочтет футуристическим авангардизмом, даже если забыть о цене в пять-шесть экю за выстрел и минимум сотен двадцать за сам ствол. Посему Кинг-Конг изыскивает альтернативу:

— На трофейном складе есть почти новая итальянская «би-эм-шестьдесят два», это гражданская версия армейской винтовки без автоматического режима стрельбы, а также без сошек и пламегасителя. По дизайну и конструкции — развитие темы «гаранда» под триста восьмой патрон, то есть практически та же «эм-четырнадцать». Как вы смотрите на такой вариант?

— Если почти новая — стоит попробовать.

Рядовой-посыльный извлекает из нужного контейнера винтовку с клеймом фабрики «Пьетро Беретта». Дед Яр вскидывает оружие к плечу, приседает, поворачивается. Сантиметров на двадцать короче «светки», пожалуй.

— А как она разбирается? — вопросительно смотрит на Кинг-Конга.

Тот понимает просьбу без перевода. На прилавке сноровисто раскидывает винтовку для чистки, тыкает ершиком — здесь, здесь и вот здесь; дед, пошевелив губами, не так быстро, но уверенно собирает «беретту». Со щелчком примыкает пустой магазин и удивленно вскидывает бровь.

— Однако. Проще, чем у «светки». На полкило примерно тяжелее, но как раз это хорошо, меньше ствол отдачей водит.

Благодарно киваю Кинг-Конгу.

— Берем. Сколько к ней магазинов?

— Два двадцатизарядных и один десятизарядный. Больше нету, сэр, — разводит ручищами комендор Кинг. — Можно еще на базе «Европа» проверить, вдруг у них лишние остались, однако сомневаюсь, товар не из частых. Магазины от «эм-четырнадцать» сюда не подходят, хотя и похожи.

С одной стороны, к основному оружию хотелось бы иметь хотя бы четыре запасных магазина; с другой — самозарядка не автомат, для нее полсотни выстрелов за один бой с головой. Пожалуй, сгодится.

Вооружить Валентина оказывается еще проще: ему понравился карабин М1, а их тут полно.

Вопрос с пистолетами решается много быстрее, чем я полагал: «кольт» в руку деду Яру и Валентину лег свободно, и столь же свободно — его испанский полуклон «стар»; испанцев, поскольку калибр люгеровский, а не «правильный» сорок пятый, Кинг-Конг готов отдать по двести экю, если заберем три штуки, а это выходит вполовину дешевле здешней арсенальной цены на «правительственную модель», ну и с перспективой в дальнейшем потреблять дешевый боеприпас, а не дорогой заленточный, ибо люгеровскую «девятку» на «Демидовскпатроне» клепают во множестве, а вот с сорок пятым отчего-то не торопятся.

Пистолеты явно много носили и мало стреляли — снаружи потертые, внутри практически свежие; к каждому по два магазина, для владельца из гражданских, не увлекающегося всякой там скоростной и стендовой стрельбой, — вполне достаточно.

— Итого, — пищит калькулятором комендор Кинг, — карабин, винтовка, три пистолета. Магазины в комплекте. Патроны не забыли?

Ну это я сразу прикинул.

— К карабину большой цинк на девятьсот, к винтовке стандартный цинк на двести, пистолетных достаточно будет полутора сотен в пачках.

— Ясно, сэр. Итого выходит двести сорок за патроны, шесть сотен за пистолеты, сто за карабин и двести за винтовку… Тысяча сто сорок. В подарок оформлять баул?

Проявляется мысль.

— А можно в подарок какую-нибудь подвесную для винтовки? За сумку мы лучше так доплатим.

— Легко, — отвечает Кинг-Конг. — Вьетнамская к «эм-четырнадцать» как раз идеально подойдет.

— Э… Дональд, вы уверены, что во Вьетконге или сайгонской армии хоть один боец размерами соответствовал моему деду?

Расхохотавшись, главный оружейный эксперт «Северной Америки» звучно хлопает ладонью по прилавку. Как ни странно, прилавок выдерживает.

— Подвесная система «Алиса», стандартное снаряжение армии США сразу после Вьетнама. Заверяю вас, сэр, среди этих парней хватало больших и массивных.

Действительно, РПС из вечного нейлона блекло-каштановых тонов без особого труда подгоняют на объемистую тушку деда Яра. Тот улыбается:

— Надо же, сколько лет такое не носил, а помню.

Так. Одно из двух, или у меня склероз, или эта случайная оговорка деда Яра переворачивает все его окопные рассказы о Карелии и Манчжурии. Потому как в нашей армии подвесная появилась в пятидесятых, дед на тот момент давно и прочно был лицом штатским — а во время Отечественной в чем-то подобном рассекали только немцы и американцы.

И еще наш ОсНаз.

Территория Ордена, база «Северная Америка»

Четверг, 12/06/21 14:31

Провожаю деда и Валентина к стрельбищу, где обнаруживается, что один из патрульных, капрал Мик Ричардсон, по мамочке «Авраменко» и довольно неплохо для уроженца манитобской сельвы владеет украинским. С чистой совестью скидываю на него «базовый курс стрелковой подготовки ополченцев» в обмен на языковую практику в материнском наречии, возвращаюсь к «вольве», забираю у Ольки проснувшуюся Иришку и баночку с фруктовым пюре, пинком отправляю сестру на урок владения пистолетом, а сам перехожу к собственным практическим занятиям «кормление ребенки». Одной баночки оказывается недостаточно, приходится закрыть машину и, зажав голодающую под мышкой, под ее обиженные вопли бежать в ближайший ресторанчик, каковым оказался «Blue Sky Inn» при одноименном трехэтажном мотеле.

А в ресторанчике меня здорово выручает приятная буйно-рыжая дама из новопоселенцев, с полувзгляда оценивает ситуацию и выдает хозяину нужный заказ, пока я пытаюсь удержать вырывающееся на свободу существо, недовольное, весьма активное и столь же громкое. Засунутая в раскрытый ротик ложка творога с чем-то фруктово-ягодным, краткая оценка изменившейся ситуации — слезы мгновенно высыхают, и Иришка, притихнув, снова готова к принятию пищи и вообще ведет себя как примерная девочка.

— Спасибо, — выдыхаю я.

— Да пожалуйста, — улыбается та; голливудская улыбка в ее исполнении не выглядит натянутой. Джинсы, клетчатая ковбойка и легкий южный акцент, не Техас, скорее Джорджия или Теннесси. — У меня-то таких двое, еще не забыла, какие с этим сокровищем бывают трудности.

— Ну, это не мое сокровище, сестра пока на стрельбище, а я за няньку.

— Вот и мои тоже там, Робби прикупил в здешнем арсенале два «Калашникова» и сейчас занят пристрелкой, а заодно устроил девочкам урок по уходу за оружием. Пол-машины стволами и патронами забито, так нет, ему подавай «настоящий автомат».

Знакомый ворчливый тон. Сара насчет моих оружейных тараканов высказывается примерно в том же стиле, «ладно уж, любимый, пока занимайся своими игрушками».

— Настоящий автомат иногда нужен, — вступаю исключительно мужской солидарности ради, ну и для поддержания беседы.

— Вы так полагаете? — оценивающе смотрит на мою повседневку и кобуру. — Вы ведь из орденских служащих?

— Угадали, мэм.

— Линда. Так что, тут даже орденские сотрудники за периметр без автомата боятся выходить?

— Знаете, Линда, мне разок случилось оказаться за периметром, когда основное оружие лежало в багажной сумке в стороне. Повезло, уцелел и вообще победил, но с тех пор я такой ошибки повторять не намерен.

Иришка требовательно пищит — ложка с вкусным творожным десертом перемещается слишком медленно. На, троглодитка мелкая, кушай и расти всем нам на радость.

Рыжая Линда задает еще пару вопросов, я отвечаю, Иришка очищает тарелку. Всем хорошо.

Подкрепившись, ребенок полагает, что пора бы и прогуляться, слезает с моих колен и изучает обстановку. Народу в «Голубом небе» не слишком много, мне удается присматривать за мелкой, практически не расталкивая толпу. Дальше из ресторанчика обнаруживается выход во внутренний дворик, где имеется ни больше ни меньше, как бассейн, — массаракш, море ведь в двух шагах, теплое, с защищенным сетками пляжем, кому в таком раскладе нужен бассейн? Никогда не понимал этот аспект буржуйского отдыха…

Вылавливать Иришку из бассейна мне что-то не хочется, и я быстро разворачиваю ее в сторону другой, куда более нужной и полезной придумки местного архитектора — детской площадки. Песочница, качели, лесенка, горка, ничего особенного, но занять ребенка на какое-то время — самое оно. Несколько детей разного цвета в возрасте примерно от года до шести уже там возятся, Иришка вполне вписывается в коллектив, что они там друг другу лепечут — все равно не разобрать. Уфф.

Права Олька, с детьми возиться нужно не «когда есть время», а постоянно, привычки к такому у меня, разумеется, нет. С другой стороны — а куда я денусь? Дети появятся, образуется и привычка, чем я, спрашивается, хуже других?..

Территория Ордена, база «Северная Америка»

Четверг, 12/06/21 16:23

Вернувшийся со стрельбища народ «вооружен и очень опасен», никаких трудностей акклиматизации не испытывает — интересный получился эффект от оружейного шоппинга и стрелковой практики, надо будет рассказать Саре о такой терапии — и чувствует себя готовым хоть сейчас в дальний вояж на русскую территорию. Я; однако, намекаю, что, во-первых, перед выездом стоит перекусить, а во-вторых, между шестью базами «по приему грузов и переселенцев» и вольным орденским городом Порто-Франко крейсирует регулярный конвой Патрульных сил, так что нам будет разумнее влиться именно в такой. Колонна будет проходить мимо, я уже выяснил, около двух часов дня, как раз успеваем.

Семейство Джефферсонов — рыжая Линда, две ее столь же огненно-рыжие дочки-близняшки, двадцать лет очарования и двадцать тысяч веснушек на двоих, и плотный улыбчивый желтоволосый Робби в прикиде бравого ковбоя и с непрошибаемой уверенностью в собственном интеллектуальном превосходстве над окружающим миром, — также намерено следовать с конвоем. Более чем разумно, киваю я, скептически глядя на их тачку; основательный фордовский пикап-«двухсотпятидесятка» пройдет по новоземельной саванне ничуть не хуже, чем по прерии Среднего Запада, где таких катаются тысячи, это верно, причем у Джефферсонов он со всей очевидностью свеженький, то есть движок и прочая начинка в порядке, не запороты гонками на буераках — вот только окрашено авто в заводской пожарно-красный цвет, а бампера, колпаки, решетка радиатора и еще ряд деталей сверкают понтовым хромом. Плюс трейлер «мини-караван», эргономичная капля ярко-серебристого оттенка, отменно защищает упрятанное под крышкой от солнечных лучей, если внутри обычный «туристский кемпер», то две не слишком крупных персоны вполне могут там разместиться и покемарить хотя бы и во время движения.

Красивая машина, одна незадача: маскировочные свойства у нее глубоко в минусе. Яркая приманка для дорожных налетчиков. Мой намек на желательность более скромной окраски автомобиля — не обязательно камуфляж, хотя бы нечто однотонное вроде хаки, горчичного или песчаного, подходящее под окрестную сухую саванну, — Джефферсоны благополучно игнорируют. Что ж, свою голову другому не приставишь.

Территория Ордена, г. Порто-Франко

Четверг, 12/06/21 21:35

Предыдущей точкой остановки следующей с юга транспортной колонны была база «Россия», посему неудивительно, что в ней обнаруживаются обе машины семьи Кушнир — традиционная темно-зеленая армейская «буханка» и длинный «патруль» четвертого поколения цвета «мокрый асфальт», редкий случай, когда модная среди «деловых» окраска достаточно хорошо сливается с пейзажем и в городе, и на природе. Удачная встреча; а с другой стороны, вполне прогнозируемо, раз утреннюю «развозку» Кушниры пропустили, логично воспользоваться «дневной», тем более что про дорожных бандитов Соня им наверняка все уши прожужжала не хуже, чем я своим. В ордере нас ставят не рядом; не важно, все равно с радиофицированием в шведском фургончике никак, а без рации тут с соседями во время езды фиг побеседуешь.

Неспешное движение транспортной колонны снова усыпляет Иришку, и во время четырехчасового перегона до блокпоста Порто-Франко ребенок самым благополучным образом дрыхнет, не мешая взрослым пялиться в окошки на местную саванну. Дорожные бандиты на «дичь» под присмотром зубастых патрульных броневиков нападать поостереглись, чему лично я только рад. Да, у Валентина (сейчас за баранкой он) слева в креплении готовый к бою карабин, а у деда Яра на коленях мощная «беретта», и все-таки лучше пусть отстрелом налетчиков займутся профессионалы. А еще лучше пусть налетчики найдут себе другую мишень и не задерживают нас.

Сегодня в этом смысле повезло, в половине седьмого перед нами появляется южный КПП, и после стандартного аусвайс-контроля я направляю Валентина в знакомую гостиницу «Белый конь»; Соня собиралась вести своих в какой-то другой мотельчик поближе к центру города, однако тетушка Алла настоятельно советует «не разбивать компанию», так что едем все вместе.

Краснокирпичный домик с силуэтом беркширской клячи и скромной вывеской «White Horse». Хозяйка, Флоренс Фортескью, пожилая британская дама с аристократическим именем и соответствующими оному манерами, радушно принимает постояльцев, два сюита и два двухместных номера для всех нас в наличии, повезло; обещает даже кроватку для Иришки найти и собрать, мол, болталась где-то в кладовке, а пока — заселяйтесь, обустраивайтесь, приводите себя в порядок и спускайтесь ужинать, сегодня в меню, по совершенной случайности, русская кухня — холодный borzhch (Флоренс очень старается, выговаривая жуткое южнославянское слово), гречневая каша и beef-stroganoff.

— Кстати сказать, Влад, возможно, вы объясните, откуда столь странное название? Я однажды у Бригитты поинтересовалась, так она сказала, что у русских еще есть «stroganina», нарезанная тонкими пластинками мороженая рыба; но ведь мясо «stroganoff» готовится совершенно иначе…

С каменной мордой перевожу сей вопрос кулинарному эксперту Валентину, и он закономерно сгибается от хохота, к вящему недоумению хозяйки.

— Сие блюдо, — вытирая слезы, объясняет Валентин, — к традиционной русской и вообще славянской кухне отношения не имеет никакого. Дело было так: обитал в малороссийском городе Одессе году этак в тысяча восемьсот восемьдесят пятом граф Строганов, которому было тогда хорошо за семьдесят. Повар у него, как было в те времена заведено в Российской империи у всех знатных особ вне зависимости от фамильных корней, родом был из французских земель. По причине возраста и особенностей тогдашней медицины граф остался почти беззубым, поэтому мясо для него надлежало готовить очень мягким и нежным. Повар взял мелко нарезанную парную говядину и французский сметанный соус, и потушил мясо в этом соусе вместо подливки, добавив ложку десертного вина и горошину черного перца. Рецепт получился удачным, блюдо оценил и сам старый граф, и его гости, так что вскоре во всех ресторанах Одессы подавали «мясо а-ля Строганов».

Перевожу эту кулинарную лекцию Флоренс, та явно расстроена:

— Получается, я ввела вас в заблуждение и это не русское блюдо?

— О, не беспокойтесь, Флоренс, пусть оно и не традиционное, но последние сто с лишним лет у нас его знают во многих семьях и очень уважают, — успокаиваю я хозяйку. — А что до странностей кулинарных названий, вот лично меня тоже всегда удивляло, какое отношение к французам имеет жареная картошка…

— Об этом спрашивайте американцев, — чуть улыбается Флоренс, — в нашей кухне сей продукт именуется чипсами…

Вздергиваю бровь:

— Погодите, чипсы — это вроде такие тонкие обезвоженные пластинки, рядом с которыми, судя по вкусу, держали лук и картошку…

Хозяйка «Белого коня» смеется.

— Опять же, Влад, этим словом их зовут американцы. У нас они — просто «хрустики».

Да уж. Еще немного, и английский с американским станут отдельными близкородственными наречиями. А пройдет лет двести-триста, и у них будет, как ныне у украинского с русским. Обожаю доставать некоторых упертых москалей, именующих украинскую мову «испорченным малограмотными хуторянами русским», историей о том, как в семнадцатом веке для создания русского литературного языка, то бишь для выделения из всего конгломерата расейских говоров единой четкой «нормы», пришлось приглашать в Москву специалистов из Киево-Могилянской академии, своих-то не имелось; а посему если какой язык из двух именовать первичным, то явно украинский, русский же выходит «позднейшим наслоением», вот как, скажем, Делфи в сравнении с Паскалем…

Отправив родню заселяться — с переводом, если что, справится Соня, да и не одна она там ангельской мовой владеет, — сам спешу в центр Порто-Франко, к представительству Патрульных сил. Здороваюсь со знакомыми; приятельские отношения я тут мало с кем поддерживаю, но по именам знаю треть участка, а в лицо практически всех, да и меня знают, как же, эксперт-внештатник, почти протеже Ширмер и личное шило в обтянутом красной кожей кресле у коменданта Геррика… — и добираюсь до узла связи. Дежурство тут, как и во всем представительстве, круглосуточное. В более отдаленных поселениях расписание работы орденских служащих наверняка не столь напряженное, но Порто-Франко, самый оживленный город Восточного побережья и центр трафика заленточных грузов и переселенцев, считай, не спит вообще никогда. Значит, и охране правопорядка спать невместно.

Ограничивает ли здешних патрульных начальство насчет звонков по дальней связи — без понятия. Но я тут свой, техник-специалист четвертого ранга Гас Грейнджер меня знает и глупых вопросов «зачем тебе такое» не задает. Связь с представительством в Лаббоке устанавливает минут за шесть.

— Тебе кого вызвать?

— Штаб-сержанта Хокинса или миссис Зильберман.

— Нету там таких, — сообщает связист, уточнив вопрос.

— Понял, Гас, тогда, пожалуйста, извинись за беспокойство, пусть отметят, что звонил Влад из представительства в Порто-Франко и что завтра я снова позвоню.

— О’кей. — Завершает сеанс, вешает гарнитуру на крючок и спрашивает: — Слушай, Влад, ты сейчас как, сильно спешишь?

— А что?

— Нужен совет по компьютерной части.

— Подбираешь домашнюю персоналку для семьи?

— Не, — качает он головой, — для семьи не требуется, мы с Фроной и так не скучаем. Но у Фроны есть брательник Клод, а у брательника — офис на Второй, а в офисе стоит комп, на котором ведут все учеты. Два терминала при общем сервере, работают за ними сам босс и секретарша. У секретарши все нормально, как часы, а у босса машинка проработает минут этак двадцать, и в отруб. В любое время суток. Клод поднял хаеж, ему поменяли компьютер на другой такой же, перенастроили — продолжается то же самое. По староземельному опыту секретарша уже и в техподдержку терминал отвозила, чтобы на вирусы проверили, но в «Помощнике» ничего не нашли…

«Помощник» — это уже интересно. В смысле, в «Помощнике»-то я тоже свой, сотрудник-аутсорсер. Так получилось; глава конторы, Чарли Вонг, бывший начальник маттехотдела базы «Европа» (почему «бывший» — отдельная история), ее создал отчасти по моей наводке, я и сам нечто такое планировал до того, как меня взяли на постоянную работу в Орден. Матерый организатор Чарли развернулся шире, чем изначально собирался я, взяв на себя все виды техподдержки и разработку почти любых программных продуктов под заказ; клиенты, сколько мне известно, пока оставались довольны.

— Думаешь, я разберусь лучше «Помощника»? Там работают знающие люди.

— Вот поэтому и нужен совет: что делать? Компьютер штука не очень-то дешевая, три заленточных цены, считай, да еще программы. Специально выкроили в свободных фондах, чтобы такую систему установить и больше не путаться в бухгалтерских книгах и ящиках накладных, а тут такая засада…

Вместо ответа достаю мобилку, проверяю, стоит ли там правильная симка (правильная, портофранковская) и нахожу в списке абонентов номер Чарли Вонга. Спрашиваю у Грейнджера:

— Как фамилия брательника, в смысле твоего шурина?

— Он мне не шурин, — поправляет связист, — мы с Фроной к алтарю пока не ходили. Все спорим, к какому именно: она католичка, я англиканин… А фамилия Боде.

— Гут.

Звоню Чарли, время не такое уж позднее, вполне может сидеть еще на работе. После обмена приветствиями уточняю вопрос, как он выглядел со стороны «Помощника». Расхождений нет.

— А на место этот Боде техподдержку не вызывал?

— Он ее вообще не вызывал, — отвечает Чарли, — запрос подписан Лаурой ди Грасси, я так понимаю, это секретарша и младший партнер компании.

— Раз в компе ничего не нашлось, может, стоит на месте проверить?

— Вот сам тогда сходи и проверь. Найдешь причину, звони, я оплату выбью, а то послать некого — у Тома заказ, Нелли на выезде, ты в медовом месяце… Да, кстати, а что ты вообще в городе-то делаешь, с женой успел поссориться?

— Не, тут все в порядке. Долгий разговор. Спасибо.

— Тебе спасибо. Удачи.

Грейнджер разводит руками:

— Не, ну даже и не знаю… пошли хоть в бар после смены зайдем, я тебе кружечку поставлю.

Усмехаюсь:

— Вот честно, Гас, я сам развеяться хочу. В последнее время у меня мозги чем угодно загружены, только не компьютерной тематикой, а это неправильно. Этак и квалификацию недолго потерять. А насчет бара — давай как-нибудь в другой раз, у меня из-за ленточки родня прибыла, если выпущу их в этом «центре новоземельной культуры» из-под присмотра и что-то случится, потом сам же себе не прощу. Хочешь, подойди в «Белого коня», мы там поселились…

На том и договариваемся.

Территория Ордена, г. Порто-Франко

Пятница, 13/06/21 03:35

Поспать не дают. Снова — стук в дверь, голос Ольки:

— Влад, открой.

На соседней койке спокойно похрапывает дед Яр.

На автопилоте вываливаюсь из постели, открываю. Неглиже мне посреди ночи сестра как-нибудь простит.

— Что такое?

— Иришка уже не спит. Вчера в дороге хорошо отдохнула, а со здешними сутками даже не знаю, когда она перестроится на нормальный режим.

— Ну и?

— Ну и ее надо чем-то занять. Игрушек мы не хотим, требуем гулять.

— Ночью?

— Знаешь, дома иногда такое тоже случалось. Полчасика-час покрутимся по двору, потом обратно в квартиру, и она сопит как убитая до утра. Я бы и тут вышла, но с твоими рассказами о бандитах…

Так… С силой закрываю глаза, открываю, молча иду к раковине и, плеснув в лицо холодной водичкой, кое-как просыпаюсь.

— Ты, пожалуй, права. Днем тут можно гулять спокойно, а вот за ночь ручаться не стану. Погоди пять минут, оденусь, провожу. И Иришку одень теплее, тут только днем жара за сорок, ночью ближе к пятнадцати.

Поверх повседневки натягиваю полевую куртку, наматываю на голову шемах. «Арабский террорист», обзывается Олька — на что я поминаю ей семейную крылатую фразу, которую в институтские еще времена без задней мысли выдал в мой адрес кому-то третьему наш декан: «та ни, вин не араб, вин дэсь блызько».

Ночь в спальном районе Порто-Франко тихая, уютная, почти домашняя. Фонарей очень мало, машины не ездят, над головой бездонно-черное небо с чужим рисунком созвездий — кстати, надо бы для общего развития попытать старожилов, что тут придумали вместо Большой Медведицы и прочих основных ориентиров для навигации без приборов, не знаю как летчикам, а морякам и прочим путешественникам оно полезно, следовательно, используется… Луна представлена узким новорожденным серпиком, а «ночная жизнь» слышна обрывками за несколько кварталов севернее, в секторе «красных фонарей». Туда мы, разумеется, не идем, держим Иришку за руки и неторопливо шагаем на восток, к набережной. Ребенка вертит головой во все стороны сразу, несмотря на слабую видимость, ей явно интересно. Ну и ладно.

Дома заканчиваются, перед нами городской пляж и черная бездна ночного океана. В паре километров к северу гавань, там горят огни, светят прожектора и крутятся какие-то работы; здесь — спальный район: темно, тихо и никого. Хотя… Прищуриваюсь, рука на рефлексах тянется в карман, к револьверу. Кто-то там, на пляже, чуть дальше, есть. В воде. Говорят, в Старом Свете в тропических морях часто попадается светящийся планктон; врать не буду, не видел. Здесь такого нет, вода чернее сажи, но что-то видно… и слышно.

Тьфу, черт. «Леди таурус» оставляю в кармане, заворачиваю Ольку с Иришкой по пляжу направо.

— Не будем мешать романтическому свиданию.

Олька беззвучно фыркает.

Рисковая молодежь. Меня Сара при первом знакомстве за попытку традиционного пляжного романа «купаться ночью голышом» с логичным развитием темы едва не пришибла, и совсем не из скромности — мол, тут в море какой только гадости не водится, и если днем в чистой воде хоть можно рассмотреть, где плаваешь сам и кто плавает рядом, то ночью…

Устраиваемся на скамейке и дышим морским воздухом. Иришка с увлечением копается в песке, в океан лезть не пытается. Спасибо и на том.

Свидание в двух сотнях шагов от нас переходит к кульминации — мы с Олькой ухмыляемся, а заинтересованная звуками Иришка целеустремленно топает в том направлении. Поспешно хватаю ее и усаживаю маме на колени.

— Она дома в одной комнате с вами спит?

— Ага, — тихо смеется Олька, — вот представляешь, мы прямо посреди обоюдно приятного процесса, и тут над краем детской кроватки вырастает любопытная морда: ой, а что это вы тут такое интересное делаете?..

— И что?

— Ну, первые несколько раз смущались и прерывались. Теперь уже привыкли.

— Развращаете ребенка.

— Влад, спокон веков в крестьянских хатах на двадцати квадратах единственной комнаты обитали два, а то и три поколения, да еще домашняя живность. И что-то мне подсказывает, что «свальный грех» в таких условиях случался не чаще, чем в наших коммуналках.

…На обратном пути, переходя через Главную улицу, натыкаемся на патрульный «хамвик». Патрульные спрашивают, не нужна ли помощь — нет, спасибо, тут всего квартал, а Иришка и так почти спит.

Территория Ордена, г. Порто-Франко

Пятница, 13/06/21 08:13

Утром, быстро перекусив (чем — совершенно не замечаю, все мысли о другом), снова заглядываю в участок на узел связи. Ура. Наконец-то любимая на линии. Все в порядке, расписанная схема работает, после Лаббока выезжают обратно в Евросоюз (насчет «проверочных» скриптов на сеть Зета я и не заикаюсь, это при личной встрече). Ага, отлично, а у нас по плану какой-нибудь конвой в сторону русских земель по Южной дороге, значит, там где-нибудь и нужно пересекаться. Вопрос — где? А еще точнее — как дать о себе знать?

Супруга вызывает на помощь более опытных в дорожно-транспортных делах Фреда и Джеми. Коротко совещаются, затем трубку берет Ястреб.

— Влад, давай так. Мы пока тут побудем, Сара все равно еще не закончила с семинаром, а ты поскорее определяйся, с каким конвоем пойдешь, и перезвони. Тогда не ты будешь нас искать по всему побережью, а мы выйдем на сам конвой.

Идеально.

— Спасибо, с меня причитается.

— Да ладно, чего там. Воркуйте дальше, — передает трубку Саре.

Хором, в один голос:

— Я тебя люблю.

И улыбаемся. Ну и плевать, что разговор по радио без видеоконтакта, все равно я это вижу. И она видит.

Заканчиваю разговор, быстро на выход — надо на Станционной выяснить расписание и забронировать в ближайший нужный конвой три машины. Чуть не сбиваю в коридоре фрау Ширмер.

— Ich bitte um Entschuldigung, Frau Brigitta, — бросаю, проскальзывая мимо, — wir können uns ein bißchen später unterhalten.

— «Низко полетел, видать, к дождю», — по-русски ответствует госпожа сверхштатный следователь.

Все, инцидент можно считать исчерпанным, подобные шпильки раздаются, только когда фрау экс-штази в хорошем настроении. Вот и не будем ей это настроение портить.

Рысцой на Станционную площадь, нырнуть в будку диспетчера и запросить список подходящих нам транспортных колонн. Замечательно: завтра утром мимо Порто-Франко пойдет немецкий сводный конвой из Нойехафена до Демидовска — в списке «промежуточных» пунктов у него значатся Нью-Портсмут, Виго, Массилия, Форт-Линкольн, Корпус-Кристи и еще несколько городов, включая Новую Одессу. Почти идеально. Вот разве что Зион в стороне, а мы с Сарой собирались заглянуть и туда, все-таки столица Нью-Израиля, автономии в составе здешних Штатов; ну, посмотрим в процессе…

Бронирую в колонну места под три легковые машины, еще раз получаю напоминание — рандеву на площадке у северного КПП ровно в десять утра, и конвой никого ждать не будет. Строго, как в армии. Нет, за охрану отвечает не бундесвер — в здешнем, новоземельном смысле данного термина, обитатели германской территории предпочли велосипедов не изобретать и вооруженные силы свои обозвали так же, как за ленточкой; конвойная команда — частная, «Эдельвейс», по словам диспетчера, репутацию имеет вполне надежной. Одна из немногих европейских групп, имеющих лицензию на конвойную проводку по русской территории. Что ж, поверим на слово.

Выбираясь из диспетчерской, замечаю в формирующейся на выезд колонне знакомый красно-хромированный пикап. Подхожу — точно, Джефферсоны, девочки увлеченно запихивают в трейлер объемистую сумку, Робби у водительской дверцы, Линды не видно.

— И вам добрый день, — кивает Робби. — Вот, перемещаемся к месту будущей дислокации.

— В Техас? — понимающе киваю я.

— Я так сначала и предлагал, но Линда как увидела в путеводителе «Американскую Конфедерацию», а потом наткнулась на развевающийся над представительством в Порто-Франко «Южный Крест» — все, мол, туда и никаких. В детстве у всех нормальных девиц спальня оклеена глянцевыми постерами с Томом Крузом или там Патриком Свейзи, а у нее — репродукции Гражданской: Роберт Ли, Джеб Стюарт и Джексон Каменная Стена. Так что у нас сейчас дорога на Форт-Ли и никак иначе.

— Ясно, — усмехаюсь я, — сбылась мечта всей жизни, Конфедерация, которая отстояла независимость, ну как же туда не отправиться… Тоже Южной дорогой пойдете? Вроде так на Форт-Ли ближе.

— Южная — это по берегу Большого залива? Тогда нет, у нас в маршруте Орлеан, потом Аламо, Нью-Рино и Форт-Джексон.

— Странно. Аламо и Нью-Рино — это вроде Северная дорога, а Орлеан вообще миль на двести севернее этого маршрута, в слиянии Рейна и Луары.

— Ну здесь уже вам, аборигенам, виднее, — отвечает Робби. — Нам назвали Орлеан. Конвой «сводный», это что значит?

— Насколько я понимаю, такой конвой в промежуточных точках берет попутчиков и грузы, плюс иногда может отклониться в сторону, пройдя через точку, которой в изначальном маршруте не было, если там надо кого-то дополнительно высадить или забрать. У колонн на постоянных маршрутах расписание более жесткое и отклонений не бывает. Другой разницы не знаю, лучше диспетчера спросить.

Робби отмахивается:

— Спасибо, мне и так хватит. Если отвернем куда в сторону, не важно, все равно нам не к сроку.

Тоже верно. Это мне был бы желателен вариант со строго заданным маршрутом, ну да тут уж что есть, то есть.

Прощаюсь с Джефферсоном и девочками, привет жене и легкой дороги, после чего возвращаюсь в представительство Патрульных сил. Связь с Лаббоком. На проводе Ястреб.

— «Эдельвейс»? — переспрашивает он. — Как же, знаю, команда старика Зеппа Крамера. Хорошие ребята, чаще работают на Северной дороге, но и Южную знают. Отлично, их мы и будем искать.

— А что конвой сводный и маршрут может поменяться, ничего?

— Ну зайдете по дороге в какую-нибудь Варну или Палангу, куда обычно дальние конвои не заглядывают. Это несущественно. В Китай вас «эдельвейсы» не увезут, а так — найдем… — На той стороне возня, и Хокинс с явственной ухмылочкой добавляет: — Все, Сара, держи своего благоверного.

Судя по вздоху, любимая с удовольствием сделала бы это не по радио. Да я и сам вовсе не прочь ее… подержать. О чем и сообщаю.

— Я тебя люблю, — смеется она.

Территория Ордена, г. Порто-Франко

Пятница, 13/06/21 10:32

Возвращаюсь в гостиницу и информирую спокойно попивающих кофий деда Яра и тетю Аллу о расписании на завтра. Возражений нет.

— Продуктов для дальней дороги хватит, закупиться не нужно? — уточняю я.

— Чего-чего, а съестного у нас на роту запасено, — улыбается матриарх семейства Кушнир. — Консервы, макароны, два бутыля питьевой воды, даже витаминные драже есть, если вдруг дефицит свежих овощей-фруктов, но пару недель мы и без них выдержим.

Так, соображаю я, что в дороге еще может понадобиться?

— Для техники все в наличии — бензин, запаска…

— Две канистры и полный ЗИП, не беспокойся, — отвечает дед Яр, — народ опытный. Вот связь разве что…

Хлопаю себя рукой по лбу:

— Точно. Вчера же еще обратил внимание… Алла Семеновна, у вас с этим делом как?

— У нас не «как», — нравоучительно отмечает тетушка Алла, — а два «кенвуда» с какими-то дополнительными блоками, я в них не очень разбираюсь — знаю только, что у Миши в комплекте есть еще и многочастотный сканер. Рации работают, вчера в пути проверяли.

— Хорошо, значит, дооборудовать надо только нашу «вольву». Деда, Ольку звать, или ты сам съездишь?

Дед пожимает плечами:

— Могу и я. Куда ехать-то?

— Да тут недалеко… хотя, лучше я просто дорогу покажу, чем объяснять.

— Алла Семеновна, вы с нами? — поднимается дед Яр.

— Ну если не в тягость…

— Ничуть, — отвечаю я, — да и вам интереснее будет, чем в гостинице сидеть.

Опять же и господину Кармановичу, хозяину магазинчика «Army Radio World», найдется с кем поболтать за жизнь. А заодно посмеяться насчет «семейного» сходства, очень уж я на упомянутого Кармановича физиономией похож — куда больше, чем на родного отца. Это мы с Олькой в курсе, что по внешности я «мамин сын», а она «папенькина дочка», любой посторонний человек, с нашей генеалогией незнакомый, с чистой совестью запишет мне в родители именно владельца «Мира армейского радио». По мне, так это сугубая случайность; сам Карманович полагает меня кем-то вроде незаконнорожденного племянника, но на версии своей не настаивает. Олька точно посмеялась бы; что скажут дед Яр и Алла Семеновна — предсказать не берусь.

Уточняю, где сестрица — ответ ожидаемый: на пляже, собственно, всей компанией туда и отправились, кроме Сони — та ускакала по своим делам. Ладно, не буду отвлекать пляжников, это для меня океан под боком давно уже не экзотика, а Олька в последний раз на море была лет этак пять назад, в медовом месяце. Пусть отдыхают, обойдется Карманович и без нее. Абы от усердия не обгорели, а то рискуем упустить завтрашний конвой, пока будут отлеживаться и сводить солнечные ожоги.

На переднем сиденье «вольвы» втроем разместиться нельзя, конструктив не позволяет, так что тетушке Алле приходится временно перебазироваться в заднюю часть фургончика. Проезжаем два квартала по бульвару Чамберса, сворачиваем на Четвертую, с нее на Станционную, и вот вскоре появляется сине-зеленый домик с кучей антенн и вывеской «Army Radio World».

— Вам сюда. С хозяином договаривайтесь сами, он и его напарник бывшие «наши», русскоговорящие, во всех радиовопросах понимают лучше, чем я в пистолетах, и вроде пока никого еще не обманывали.

— А ты? — грузно выбирается из кабины дед Яр.

— А у меня тут рядышком нарисовалась халтурка по техподдержке, — это в смысле предприятие Клода Боде и его капризный комп. — Просто я категорически боюсь заходить к Семену Лазаревичу в магазин без необходимости что-то у него приобретать.

— А, ну если Семен Лазаревич, тогда понятно, — улыбается тетя Алла. — Ничего, Влад, мы люди бывалые, и не с такими общались.

— Вот поэтому я вас с чистой совестью к нему и отпускаю. Ненужного не купите.

— Как закончим, тебя ждать?

— Нет, спасибо, езжайте потом в гостиницу. Хотите прогуляться по городу, лучше пешком, он не такой уж большой, а завтра в дальний путь.

С тем и отправляюсь по адресу, который мне выдал вчера Гас. От радиомастерской Кармановича квартала полтора. Немного поблуждав по Второй между клетушек из гофрированного листа и пластиковой вагонки, нахожу нужное место. Название у конторки совершенно незапоминающееся, очередной «ООО Купипродакшн». На звонок открывает смуглая девица в скромном белом платьице чуть ниже колен. Миниатюрная, мне и до плеча не достает, но с весьма солидным бюстом, распирающим тонкую ткань.

— Вы по какому вопросу? — низкий воркующий голос с легким итальянским акцентом, анимешный взгляд и гипнотическое внушение «сделать у нас заказ на стотыщмильенов».

Мысленно сделав себе встречное внушение — ну да, подержаться есть за что, но мне-то зачем, ведь у Сары не хуже, и не только сверху, но и снизу? — отвечаю:

— Я из «Помощника» от Чарли Вонга.

Взгляд как-то сразу становится более осмысленно-деловитым, внушение рассеивается.

— О, это очень хорошо, а то босс совсем изнервничался. Проходите. Я Лаура.

— Влад, — пожимаю протянутую крепкую ладошку. — Вы расскажете, в чем там дело, или босса пытать?

— Лучше босса, — быстрая улыбка, — я пока поработаю, а ему полезно выплеснуть пар.

Вот именно за это терпеть ненавижу техподдержку. С компами возиться в разы проще, чем с клиентами, которые кипят по поводу того, что у них все вдруг сломалось, и разумеется, виноваты в этом кто угодно, только не они сами. Но делать нечего, можно сказать, сам напросился. Прохожу в кабинет босса, представляюсь, получаю в ответ длинную тираду с характерным французским прононсом и вкраплениями неизвестных словей, вероятно, тоже французских, но пари держать не стану.

Клод Боде; длинноносый, некрупный, лет на несколько постарше меня, активно лысеет и пытается сей печальный факт замаскировать хитрой прической, отчего выглядит совсем уже театрально. Характер от нордического отстоит еще дальше, чем сам Клод от истинного арийца. Ну, что у таких юзеров всегда где-то что-то в чем-то выходит из строя, для меня не новость — и не только в компьютерной сфере, подобным личностям даже молоток опасно доверять, не сломают, так потеряют…

Выслушиваю печальную историю о жуликах, которые поставляют компы, не способные и полчаса проработать без отключения, сочувственно поддакиваю — «от этих пчел всего можно ждать», как говаривал незабвенный Винни-Пух. И вношу рацпредложение:

— Клод, давайте так, сейчас я все включу, проверю и пристроюсь здесь в дальнем углу. Вы работайте как обычно, обязуюсь никаких ваших коммерческих секретов никому не передавать, однако мне самому хорошо бы посмотреть, что происходит. Если, как вы утверждаете, компьютер регулярно отключается через полчаса, долго мне сидеть не придется.

— Отлично, тогда вы сами все увидите! — подпрыгивает на кресле Клод. — Действуйте, Влад, мне все равно, кто и что там нахимичил, но я хочу иметь исправную технику!.. Да, кофе не желаете?

— Нет, благодарю.

Сгоняю босса с места, проверяю розетки и провода, включаю комп. Прислушиваюсь к ровному гудению — нет, кулер и блок питания в норме; логично, такое в «Помощнике» наверняка бы нашли и выправили в два счета, запчасти не из остродефицитных. Загружается обычная новоземельная версия «форточек», что ж, вариант не самый надежный, но где-то треть юзеров в одном только Порто-Франко сидят именно на такой системе и особо не жалуются. Уточняю, которые из установленных на машине программ у Клода основные рабочие, запускаю обе. Междумордие предельно простое и дубовое, опций по минимуму, жесткий функционал без красивостей и наворотов. Правильный подход, одобряю. На всякий случай проверяю локализацию — нет, стандартный английский без дополнительных языков, любой патриотизм во внерабочее время. Хорошо… в смысле, пока ничего хорошего, коль скоро причина непонятна, будем копать дальше.

Приглашаю Клода вернуться на место, а сам устраиваюсь в углу кабинета. Мазгана в конторке не установили, однако как-то тут так все хитро выстроено, что снаружи под пятьдесят по Цельсию, а внутри, хоть и душновато, и тридцати нет, значит, перегрев оборудования тоже ни при чем.

Тренькает сотовый телефон. Клод берет трубку, сперва косится на меня, но потом явно входит в обычный ритм. Активно работает в таблицах одной из прог, экспрессивно размахивая свободной рукой и прыгая вместе с креслом. Да, мол, безусловно, все будет готово в лучшем виде, тридцать процентов аванса, остальное по факту поставки, и вам удачи…

Второй звонок. Переговоры в том же духе.

Заглядывает Лаура.

— Босс, тебе обед как обычно?

— Да, и чтобы обязательно с чили.

Клод разворачивается к монитору… и экран гаснет.

— Вот! Вот! Я же говорил! говорил!..

Смотрю на часы. Двадцать четыре минуты, можно сказать, строго по расписанию.

Босс, махнув рукой, поднимается и наматывает круги по кабинету, я подхожу к рабочему месту… Через две минуты комп снова работает как ни в чем не бывало. «Винда» ругается на неправильное завершение работы, но в общем и все.

— И где была неисправность? — интересуется Клод каким-то осторожным, немного боязливым тоном. Правильно осторожничает, массаракш; признаться, руки так и чешутся.

Смотрю на него сверху вниз и коротко отвечаю:

— В ДНК.

И выхожу из кабинета, учтиво кивнув Лауре.

Нет, сам я с таким клиентом разговаривать не буду. Сорвусь. Даже с моим пофигизмом — сорвусь. Расскажу все Чарли, он человек опытный, пусть сам этому ламеру организует нужный соус и получает оплату…

Территория Ордена, г. Порто-Франко

Пятница, 13/06/21 21:03

Переодетые в пляжное — для конспирации, а также просто удобства ради, — мы сидим в кафешке почти напротив ювелирной лавочки «Самоцветная шкатулка», взяв пару бокалов прохладительного по вкусу, и подводим итоги.

Мы — это экс-командированные маттехотделовцы: великан-новозеландец Том Ульвер с базы «Северная Америка»; поджарый пожилой уроженец Бреста (бретонского, не белорусского) Рене Дьегаррон, сотрудник «Океании»; ну а еще, само собой, Соня и я. За столиком недостает «Белого-один», Ито Фудзитомо, переведенного с вышеупомянутой «Океании» на базу «Европа» месяца три назад, Рене с ним знаком и даже знает номер мобилки, но на звонки Ито не отзывался, так что, очевидно, для него командировка продолжается. Вывод: либо Фудзитомо-сан не получал уведомления о прибытии родственников из-за ленточки (маловероятно, учитывая, что все мы тут одна большая деревня, включая народ из отдела заленточных сношений, который и прислал нам соответствующие фрагменты из «списка плановых поселенцев»), либо получил, но был так далеко, что добраться до сих пор не успел (опять же маловероятно, орденские представительства и банки возведены не посреди глухой пустыни, где-нибудь неподалеку обязательно имеется как минимум поселковый аэродром и можно нанять самолет, как сделал я) — либо, и этот вариант выглядит реальнее всего, у него в Старом Свете просто нет близкой родни. Почему так вышло, уже личные подробности, лезть в которые нет никакой надобности.

Что нам самим делать с новоприбывшей родней, понятно — пристроить; куда, каждый сам прикидывает. В общем раскладе важно не это.

Спокойная рутина с обновлениями серверов, которую просил обеспечить Гендерсон, а беседовал он, как я и предполагал, со всеми нами — уже не получилась. То есть с дистанции мы сошли совершенно не потому, что с нами самими где-то на маршруте случилось нечто нехорошее, но важен-то итог, а не причины. Да, из-за этих самых причин то, что сэр Магнус вроде как желал прояснить, устроив с нашей пятеркой «ловлю на живца», скорее всего должно было вскрыться, причем вскрыться за ленточкой — однако мы не знаем, так ли это, и не узнаем, разве только сам Гендерсон или его секретарь Аттенборо потом похвастаются. Учитывая их характер, крайне маловероятно.

И еще один момент выбивается из предполагаемого расклада: Сара. В смысле, что никто не стал пинками загонять в «ворота» ее родственников, а родственники эти есть. Только ближайших — родители, с каковыми любимая в давних холодных контрах, и два младших брата, с которыми она вроде вполне мирно общалась. Братья по возрасту уже здоровые лбы, должны были успеть отслужить в Цахале положенные три года, так что не исключено и расширение семьи всякими свояченицами и племянниками. Может, еще кто был, так навскидку не назову, не суть важно, достаточно и их. Израиловка к программе переселенцев подключена железно, и заленточный отдел Леона Ричардса по идее должен был бы прислать Саре такое же уведомление, как мне, мол, среди плановых мигрантов на базе «Европа» ожидаются такие-то… Что Израиль отнесен к «европейским» сегментам — тут какая-то логика есть, соглашусь, но вот из каких таких соображений на ту же европейскую Базу выведены еще и «ворота» Южной Африки, Австралии и Новой Зеландии, это выше моего разумения… ладно, не о том речь.

Так вот, непонятки с Сарой: ее Зет отчего-то на карандаш не взял. Несмотря на то, что командировка у любимой супруги донной Кризи оформлена вполне официально, то есть теоретически должна оказаться в тех же сводках, что и моя, а значит, эксперт по документообороту из отдела логистики по идее попадает в один список с командированными маттеховцами.

Вывод: если верна мысль о том, что нашу родню усилиями Зета включили в «программу переселения» в качестве намека, мол, сидите смирно, а то могу для лучшего понимания обеспечить заложников — то для Сары Зету заложники не нужны, в смысле, она, с его точки зрения, в роли субъекта шантажа бесполезна. Не обладает необходимыми качествами. Вопрос: какие качества Зет полагает необходимыми? Способность в процессе обновления орденского сервера выяснить, входит ли объект в паутину Зета, и определить ответственного за? Что ж, среди админов маттехотдела могут и даже должны найтись способные на такое, тогда как честно прописанный в «си-ви» у Сары уровень компьютерной квалификации «опытный пользователь» подобных подвигов действительно не предполагает, это святая правда. И если так, имеем хорошее свидетельство того, что пресловутый Зет никакой не компьютерщик, а со своими экспертами в этой области вопрос не прорабатывал: САМОСТОЯТЕЛЬНО моя драгоценная такое действительно не определила бы, но ее грамотности вполне хватит, чтобы отработать по расписанному мной алгоритму, получив в итоге все нужные данные.

Нам это поможет? Категорически нет. Аналитикам Гендерсона помогло бы, только навряд ли их с нами свяжут. Это если они вообще трудятся в этом мире, а не за ленточкой…

— И главный вопрос, — Рене приподнимает бокал с «мохито» и смотрит на мир сквозь бледно-зеленые разводы, — что дальше станет с нами, у кого какие прогнозы? Самовольный уход с рабочего места в Ордене чреват минимум предупреждением, а уж отлучка на несколько дней без уважительных причин…

Я, в этом вопросе обеспечивший себе тылы, помалкиваю.

А у Сони звонит сотовый. Девушка отходит чуть в сторону, чтобы поговорить без помех; я не прислушиваюсь, но лицо у Сони сперва становится озадаченным, потом удивленным, а потом глубоко растерянным.

Спрятав мобилку, девушка сворачивает к бару и залпом опрокидывает стаканчик чего-то прозрачного. Судя по удивлению бармена, явно не воды. Без закуски. Однако.

Затем Соня возвращается за столик.

— Новость первая, — сообщает она, — меня уволили. Все личные вещи из служебных апартаментов упакуют и отправят контейнером на почтамт Порто-Франко до востребования, выходное пособие за две недели завтра будет перечислено прямо на счет.

Том, хмыкнув, делает хороший глоток пива.

— Три к одному, Мегера Майлз опять бежит впереди паровоза. В верхах на эту тему еще ничего не решили, а она уже подчищает концы.

— Возможно. Как ты понимаешь, звонила не она. А теперь вторая новость: нас просят задержаться тут еще на часок, подойдет человек.

— У тебя что же, и координат не уточнили, где именно «тут» нам нужно задержаться? — почти восхищенно интересуется Рене.

— Почему, уточнили, я сказала. А что, не надо было?

— Уже легче. А кто звонил-то?

Вместо Сони отвечаю я.

— «По поручению мистера Аттенборо». Угадал? — Поскольку у Гендерсона есть секретарь, логично, чтобы подобные предложения передавались от него, не дергая большого босса.

— Ага. Некто Элтон Брэдшоу. Никогда не слышала.

Массаракш. Если это тот самый Брэдшоу из территориального подразделения орденской службы безопасности, то лично ко мне у него имеется персональный счет в размере одной битой морды. Не важно, что бил не я, мы и знакомы-то на тот момент были только по телефону; но случилось сие в некотором роде с моей подачи… Ну посмотрим, в принципе, когда чуток позднее я оказался в непосредственной близости от агента Брэдшоу, он не предпринял даже попытки как-то рассчитаться. Конечно, у нас обоих тогда имелись другие, более важные дела… ну так он, собственно, и сейчас не по собственной инициативе выходит на связь. Ладно, нечего попусту поднимать кипеш, орденские эсбэшники тоже вроде как люди, порукой тому знакомые мне Ингрид Росс и Шеп Рейли. А посидеть часик за столиком с видом на океан — труд невеликий.

Территория Ордена, г. Порто-Франко

Пятница, 13/06/21 21:51

Отдаю должное агенту Брэдшоу: появление свое на пляже он обставляет так, что никому и в голову не придет заподозрить в нем эсбэшника, из видимых атрибутов последнего на нем разве только темные очки, а их тут носит каждый первый. Просто выкатывается на набережную открытый четырехместный, как у нас в народе говорят, «вранглер» — двоюродный племянник моего «беркута», только этому внедорожнику какой-то дальтоник-авангардист устроил вырвиглазную расцветку «пурпурная сыпь по канареечному фону». Из джипа вылезает классический стареющий плейбой в блестящих сиреневых шортах и попугайской гавайке, а при нем пара спортивных девочек в мини-бикини «под канадский флаг», то бишь белых с красным кленовым листом на самых интересных местах. Скользнул взглядом, ухмыльнулся и забыл. Я бы тоже забыл, да только плейбой, парой шлепков по заднему фасаду направив девочек к барной стойке, прихватывает незанятый стул из-за соседнего столика, переворачивает спинкой вперед и подсаживается к нам, словно так и надо.

— Спасибо, что подождали.

Один-ноль в вашу пользу, господин территориальный агент. У меня память на лица так себе, виделись мельком пару месяцев назад, вполне мог бы не узнать — но подобным прикидом нетрудно обмануть и того, с кем каждый день встречаешься в рабочей обстановке…

— По какому поводу маскарад? — интересуется Том.

— Давайте не будем задавать риторических вопросов, — следует логичный ответ. — Представлюсь: Элтон Брэдшоу, территориальное подразделение СБ. А вы, соответственно, будете Рене Жозеф Дьегаррон, Соня Кушнир, Том Ульвер и Владимир Щербань, верно? — Обводит нас тяжелым взглядом; остается только кивнуть. Кстати, мою затруднительную для большинства иностранцев фамилию эсбэшник произносит четко и правильно. — У всех у вас имеются схожие… не скажу — неприятности, но безусловно сложности; причем вам, Соня — не возражаете, если буду обращаться просто по имени? — они уже стоили приличного места работы, и всех остальных с хорошей вероятностью ждет то же самое…

— Меня — вряд ли, — вставляю свои пять копеек, — если увольнять будут за то, что я-де не выполнил порученного задания, так оно прямо сейчас успешно выполняется.

— Это как? — удивленно спрашивает Рене. — Ты сидишь здесь, а там работа делается сама собой?

— Хи-итрый, — смеется Соня, опережая мой ответ. — Сам прохлаждаешься здесь, а там жена вкалывает за двоих.

Соглашаюсь:

— Таково одно из преимуществ правильной семейной жизни, при должной организации можно подменять друг друга.

Брэдшоу выразительно покашливает.

— Владимир, вы полагаете, что работа в ваше отсутствие сделана должным образом? Я бы не был столь уверен.

Пожимаю плечами:

— То, что предполагалось по плану, Сара сделала. Если кто-то хотел большего, заранее об этом нам не сообщали.

— Вы действительно хотите создать мне дополнительные трудности, — вздыхает эсбэшник. — Почему бы просто не выслушать предложение, которое мне поручено всем вам сделать от имени мистера Аттенборо?

Вот не люблю, когда на мне верхом пытаются ездить те, кому я этого не позволял. Отвечаю в том же тоне:

— Почему бы вам просто не озвучить это предложение без ссылок на то, какое-де благодеяние всем нам тем самым оказывают?

— Влад, помолчи, пожалуйста, — перехватывает управление беседой Рене. — Элтон, вскрывайте карты. Вслепую не играем.

— А мне вообще, знаете, не до игр, картами и костями пусть другие пробавляются… Предложение мистера Аттенборо — должность в аналитическом отделе, который сейчас создается в рамках одной из структур под патронажем СБ. Резиденция в Форт-Рейгане. Оклад для начала плюс пятнадцать процентов от вашего нынешнего, дальше как себя покажете. Задачи отдела и прочие организационные моменты узнаете на месте в случае согласия.

Массаракш. Предложение, вообще говоря, красивое. Со всеми подтекстами — красивое. Форт-Рейган — столица «штата» Манхэттен, одноименного острова в составе АСШ. Как там Миша Кушнир говорил? За Орденом — будущее, поэтому надо устраиваться при Штатах, ибо они нашему Ордену ближайшая родня. С глобальной точки зрения так и есть, пока Орден монопольно держит «ворота», будущее всех прочих территорий он и контролирует; и все замечания о том, что «Орден, он разный», остаются лирикой в пользу бедных — в рамках любой крупной конторы есть свои проекты, иногда нескольких направлений, и случаются свои подковерные игры, это не мешает организации существовать как единому целому и иметь общий план развития, схему совместной работы и правила комплексного взаимодействия по всем этим направлениям…

Вопрос в другом. Я хочу погружаться в орденские подковерные игры еще глубже?

Сейчас, на базе «Латинская Америка», я, конечно, орденский сотрудник в штате и при твердом расписании, однако имею достаточно степеней свободы, чтобы подрабатывать и на портофранковскую Патрульную службу, и на Чарли Вонга в «Помощнике», соответственно если вдруг донна Кризи либо ее начальство решит, что Влад Щербань в маттехотделе Базы им более не нужен, так у меня уже готов крепкий запасной аэродром в Порто-Франко. Понятно, что без Сары я в Форт-Рейган не перееду, это Брэдшоу так или иначе утрясет, тут и обсуждать нечего; но «аналитический отдел», да еще в СБ — это работа уже режимная, и при такой должности я с хорошей вероятностью становлюсь «носителем гостайны» и практически «невыездным». Вход рупь, выход не предусмотрен…

— Ответ нужно дать немедленно? — интересуется Том.

— Очень желательно. Любые дополнительные условия можно обсудить, но только если будет достигнуто принципиальное согласие, в противном случае нечего напрасно тратить ваше и наше время. В общем, думайте, я пока схожу освежусь и надеюсь по возвращении узнать решение.

Встает и удаляется к воде, на ходу стаскивая гавайку. А мы переглядываемся.

Рене первым нарушает молчание:

— Мнение лично об агенте Брэдшоу можно пропустить, он не более чем порученец, пусть и заинтересованный. Врать — не врет, всей правды не говорит наверняка, но от эсбэшника полной откровенности ожидать было бы странно. В сухом остатке: предлагают должность, работа ответственная, а вот с окладом, если речь не об испытательном сроке, как бы не нагрели — штаб-аналитики имеют больше любого админа, а силой переквалифицировать нас в бизнес-аналитиков смысла я не вижу.

— Оплату и прочие условия можно обсудить, — кивает Том, — не в них главный фокус. Работа прямо на безопасность — это уже не знакомые всем нам подписки о неразглашении, тут все серьезнее. Можно ли, сказав сейчас «да», потом дать задний ход?

— Думаешь, климат на острове не понравится? — спрашивает Соня. — Или тебе лично Эйб Грей чем-то не по душе?

Том хмурится.

— С Абрахамом Греем встречаться не доводилось, только по газетам и знаю, что он в этих Штатах работает президентом. А вот насчет климата ты права, может не понравиться. Климат, который в учреждении. Как там это у вас, русских, бывало в старые времена, «sharazhka»? — с сильным акцентом произносит Том страшное слово. — Вроде и работаешь на предприятии, и живешь в своих апартаментах, а все равно как в тюрьме, ни шага в сторону.

Термин «шарага» вообще имеет и другие смыслы, но в данном случае Том прав, подходящее обозначение; вот и мы на пару с моей паранойей опасаемся такого варианта. Нет, я понимаю, что сейчас не тридцать седьмой год и даже не семьдесят восьмой, и многие специалисты, работающие на всякого рода структуры безопасности, ничем особенно не выделяются среди представителей того же имущественного слоя, который старик Маркс именовал «классом». Так за ленточкой, и тем более так в Новой Земле, где пока еще мало бюрократии, а главным критерием работоспособности любой системы считается практика. Опять же ни Сталина, ни Пиночета среди правителей новоземельных территорий не мелькало…

Факторы «за» очевидны. Работа с информацией для системного аналитика просто-таки праздник души. Наверняка по долгу службы потребуется искать узкие места и дырки, а также изобретать варианты, как их сделать менее узкими и более дуракоустойчивыми. Под патронажем СБ это явно не выродится в ЗАО «Рога и копыта», дело должно крутиться с толком, не вхолостую.

Факторы «против», однако, тоже в наличии. Под патронажем СБ «на себя» трудиться вряд ли дадут. Насколько плотным будет контроль, вопрос, но он в такой конторе будет железно. Традиционное «в рабочее время в „Кваку“ по корпоративной сети не гонять» перетерпеть можно без труда, а вот «передвижение и общение только по согласованию с первым отделом» меня лично напрягло бы. Психологически. Верно Том климат поминает, в таком состоянии даже над самой занимательной задачей хрен поработаешь…

Рене вдруг вскакивает со стула, вытягивает шею:

— Эй, что это там?

Рядом с ним воздвигается двухметровый Том, прикрывает ладонью глаза на манер козырька.

— Спасатели кого-то откачивают… вот дьявол!..

Ага. Я тоже вижу блестяще-сиреневые купальные шорты этого самого кого-то. Плюс в ход у спасателей уже пошла аптечка, и старший смены активно названивает по мобилке. По закону жанра, даже если спасенный все-таки останется в живых, в ближайшее время ему не до нас.

«Как причудливо тасуется колода».

Территория Ордена, г. Порто-Франко

Пятница, 13/06/21 26:19

— Значит, вы поговорили, потом он пошел купаться и дальше вы ничего не знаете, — уточняет фрау Ширмер.

— Точно так.

— И о чем говорили?

— А это имеет отношение к делу? — спрашивает Рене.

— В принципе нет, ваша правда. Опять же свидетели подтверждают, что плавать агент Брэдшоу отправился без вашего сопровождения. Был бы в деле кто другой, я уже поставила бы вердикт «несчастный случай»…

И выразительно смотрит на меня.

А что я. Парапсихологического таланта в духе Мессинга или хотя бы Кашпировского, чтобы одним недобрым взглядом вызывать у нежелательных эсбэшников спазм сердечной мышцы, у меня пока никто не обнаружил. И в стакан человеку я ничего не подсыпал, тем более что он себе выпивки и не заказывал, решив, вероятно, отложить на после разговора…

Выдержав паузу, фрау сверхштатный следователь произносит:

— Ладно. Брать вас под стражу не вижу оснований, но скорее всего тот не имеющий отношения к делу разговор со всеми вами будет возобновлен в самом скором будущем. Как вы понимаете, не мной. Рекомендую обдумать перспективу и, возможно, согласовать линию поведения.

— Обязательно, фрау Бригитта, — наклоняю голову. — Простите, что подбросили вам внеурочное дело.

— Бросьте, Владимир, не доросли вы пока еще до того звания, чтобы подбрасывать мне дела, — беззлобно улыбается экс-штази. — Все равно заниматься территориальным агентом СБ поручили бы мне, при всех моих трениях с верхами Ордена — другого независимого следователя в Порто-Франко нет. Посмотрим еще на результаты вскрытия… впрочем, вас эти подробности не касаются. Можете быть свободны.

Аккуратно укладывает в картонную папку разрозненные страницы и, взяв мундштук, с отстраненным видом прикуривает тонкую длинную сигарилью. Нам остается лишь откланяться и покинуть гостеприимный полицейский участок, а вернее, здание Европейского регионального отделения Патрульной службы. Дальше мы с Соней шлепаем в гостиницу Флоренс, а Том и Рене отправляются по своим адресам.

Согласовывать линию поведения незачем, это мы решили еще на пляже, до того, как нас начали опрашивать по поводу инцидента. Разумеется, фрау Ширмер права, предложение «от имени мистера Аттенборо» нам сделают еще раз, ведь сам Брэдшоу ответа не получил (и уж всяко не передал его наверх), а девочки, которые обеспечивали ему прикрытие, только прикрытием и работали, получили указание «нацепить модные купальники и пофорсить на пляже» и честно его выполняли, большего им не доверили; допускаю, что одна из них потом сообщит нужным людям все, что видела, но видели обе они ровно столько же, сколько все прочие пляжники… В общем, к нам за ответом обязательно придут. Когда? Как только информация об «инциденте» с агентом Брэдшоу доберется наверх и с этого верха к сотрудникам невысокого ранга спустится новое доверенное лицо мистера Аттенборо.

Так вот, лично я прибытия этой новой доверенной морды дожидаться не собираюсь. Спокойно поеду, как запланировано, с конвоем Зеппа Крамера, провожу родню, встречу Сару, закончу командировочный объезд, дальше по договоренности с донной Кризи у нас трехнедельный отпуск — вот и отпустим себя подальше от рабочего места, варианты есть. За это время расклад вскроется. Наверное. А не вскроется, так я ничего не теряю.

Соня, выслушав озвученную диспозицию, также принимает решение пока ехать с семьей. Успеют контейнер с базы «Россия» доставить к утру — заберет с собой, нет — посылка подождет на почте, там все равно нету ничего особо нужного; личный АКС, перед командировкой неосмотрительно оставленный на Базе («не хотела тащить лишний груз»), у девушки теперь с собой, смена дорожной одежды найдется у Евы, а то и по дороге можно прикупить, не великий дефицит. Если даже вдруг сама Соня решит потом не возвращаться в Порто-Франко, нет проблем, почта по запросу перешлет груз куда велено.

Том, со своей стороны, готов послать подальше любого Аттенборо со товарищи, ибо «каков господин, таков слуга», а господа Брэдшоу и Аттенборо на него не произвели особо положительного впечатления. Опять же, Тому-то пока об увольнении не сообщали, руководство базы «Северная Америка» менее склонно к поспешным решениям в кадровых вопросах, и он логично склонен последовать моему примеру и вернуться к выполнению исходного задания. То есть в АСШ, а оттуда через юг Техаса в Конфедерацию. Я предлагаю новозеландцу присоединиться к нашему конвою хотя бы до американских территорий, но ему не хочется терять минимум пять-шесть суток, а раньше автоколонна до Штатов не доберется, коль скоро аэропланом в Форт-Линкольн или Зион можно попасть существенно быстрее. Лучше, решает он, пожертвовать несколькими сотнями экю и купить пассажирский билет на обычный рейс, в АСШ такие отсюда летают регулярно, тем самым максимально сокращается срок «самоволки». Что ж, хозяин — барин.

Рене насчет «аналитического отдела» пока еще думает, но этим вполне можно заняться и в процессе завершения командировочного объезда. Почти все точки с немецкой и большей части французской территории Рене успел пройти, остались Орлеан и еще два-три местечка поменьше, потом пара позиций в саванне к югу от Северной дороги — и сам Порто-Франко на обратном пути. Заслуженному «матту», на котором Рене прибыл на базу «Европа» прямо из Руана, придется еще изрядно поколесить по северной части Евросоюза, где частенько шалят банды из-за гор Латинского Союза, а также их китайские собратья-хунхузы; однако сопровождение из силовиков-патрульных у Рене есть (это Соня и Том от своего избавились), так что ничего особенно опасного он не предвидит.

Вот такой вот генеральный план. Остается пожелать удачи отбывающим в разные стороны, ну и пообещать «не терять друг друга из виду». Мало ли как все обернется…

Территория Ордена, г. Порто-Франко

Суббота, 14/06/21 09:33

Проходим северный КПП, три наши машины выкатываются на стоянку в ожидании конвоя. Рядом, к некоторому моему удивлению, пристраивается семейный клан Ульверов: два великана, довольно похожие на Тома лицом и габаритами, только чуть постарше и поупитаннее, с женами — у одного очень мелкая, кукольного вида евразийка, у второго, напротив, комплекцией и ростом примерно равновеликая супругу уроженка Таити или Самоа, в общем, откуда-то из классической Полинезии. И семеро детей — девочка лет десяти и шестеро пацанят где-то от трех до восьми, где чье, не разобрать, ну да этот вопрос Ульверы уж как-нибудь решат сами. Транспортными средствами им служат длинный крытый «дефендер-сто тридцать» цвета хаки, в гражданской комплектации, но явно после приличного тюнинга на внедорожные покатушки, и фордовский пикап-«двухсотпятидесятка», как у Джефферсонов, разве что чуток поюзаннее и предусмотрительно выкрашенный в двуцветный «рваный» камуфляж пустынного новозеландского образца. Обе машины с длинными, метров десять-двенадцать, «ар-ви» столь же скромной окраски — ну да, «ленд» и «форд» тачки мощные, им полноразмерный трейлер даже по целине тянуть не великая тягость, это не мой малыш-«беркут». В общем, с умом люди готовились. Ничуть не удивляюсь, видя сквозь открытую водительскую дверь «ленда» закрепленный у водительского кресла «галил», на плече у одного из великанов — любовно придерживаемый лапой ручник-«фало», а у девочки за спиной — розовую ругеровскую мелкашку с длинным рожком… Как там у новозеландской братии с боевым опытом, не знаю, но оружие брали хорошее.

Сам Том подкатывает чуть позднее; вернее, подкатывает Рене на своем двухместном «матте», а Том у него пассажиром. Подвез, так сказать. Логично — аэропорт Порто-Франко тут недалеко, а Рене потом все одно выдвигаться по Северной дороге в сторону Орлеана. Том, завидев меня, машет рукой. Подхожу, здороваюсь с обоими; автоматически отмечаю, что в смысле оружия месье Рене Дьегаррон идейный патриот, вряд ли кто другой предпочтет основным стволом «фамас».

Я еще готов поверить, что спорная компоновка «булл-пап» с магазином почти под мышкой имеет свои плюсы, вопрос в практике и тренировке, однако какой смысл в совместимости по магазинам с M16, если сей французский агрегат напрочь отказывается переваривать стандартные натовские боеприпасы «пять-пятьдесят шесть» с латунной гильзой, ему-де подавай патроны со стальной, кондового советско-китайского образца…

(Самое забавное, что здесь, в Новой Земле, проблема решается на раз, ибо на «Демидовскпатроне» именно такой боеприпас и клепают, но о чем думали французы за ленточкой — тайна сия велика еси.)

Попутно проясняется загадка появления семейства Ульверов.

— Мои поедут с вашим конвоем до Нью-Портсмута, — поясняет Том. — Дальше осядут на островах, нам привычнее, места у бриттов там полно. Опять же вроде как бывшая метрополия, приживемся.

— Тоже дело, — киваю я. — Ну и тебе будет куда приткнуться, если все-таки с Базы выгонят.

Тут Тома подзывает один из братьев, а меня окликает из «ниссана» Миша Кушнир:

— Слушай, Влад, я вот тут подумал: а как конвойщики с радио-то работают, чтобы у народа перекличку устраивать и вообще для руководства?

— Ты о чем? У тебя вроде рация в машине стоит, у твоего бати тоже, и мы вчера в «вольву» поставили.

— Вот-вот, поставили, потому и спрашиваю. У вас-то, я посмотрел вечером, советская, «эр-сто пятьдесят девять-эм», вполне приличный аппарат — но годен только для отечественных УКВ-диапазонов. Это мы озаботились к «кенвудам» заиметь сменные кассеты, так-то у натовцев другая частотная сетка. А у народа в колонне наверняка полный разнобой получается…

Выразительно передергиваю плечами.

— Миш, я в радиосвязи даже не чайник. Чуток знаю правила радиообмена, умею нажимать тангенту и могу покрутить ручку на нужный канал, если есть инструкция. Все. Когда мы катались с орденским сопровождением, у главного была рация, которая с нашей совпадала. Причем по этой рации он и с самолетом общался, и по раздвижной антенне на дальнюю связь выходил за полтораста верст.

— Все ясно, что ничего не понятно, — фыркает он. — Ладно, спрошу у самих конвойщиков.

— Правильно, они тебе все и объяснят… — Автоматически смотрю на оружейное крепление рядом с собеседником. Ой. Ложа пятнисто-зеленого пластика, выдвижной приклад от М4, рожок от АК, но пропорции ну совсем не «калашовские». Любопытство побеждает, как говорится, нокаутом: — Слушай, а что это за ствол у тебя такой странный?

— Карабин Симонова, выпущенный в одна тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году, — ухмыляется Миша, — сорок лет пролежал на складах резерва, а в девяносто восьмом был честно вписан мне в розовую бумажку и прошел у хорошего человека небольшой, как у вас, айтишников, говорят, апгрейд.

Ничего себе апгрейд. Обновленный карабин похож на что угодно, только не на классический СКС…

— У вас у всех такие?

— Какой там. Батя всю жизнь со своей старушкой-«моськой», мол, с ней и волка влет бил, и кабана на штык брал… Пытался ему в арсенале на Базе что поновее сосватать — не, он же самый умный, купили с матерью два «партизанских комплекта», ТТ и ППШ, и цинк патронов ко всему этому счастью. У Сони стандартный АКС, ну а Ева моя все едино по зрению на снайпера не пройдет, с нее и «макарки» хватит, оружие надежное, сам не раз в деле проверял.

— Надежное-то оно надежное, только если вдруг придется отстреливаться от кого в дороге, из машины — не хватит, — возражаю я.

Миша тянется к крючкам на потолке кабины и снимает классический полицейский «ремингтон» в сером пластике.

— А на этот счет вот, моя проверенная помповушка вполне сработает.

Ну да, двенадцатый калибр картечью в упор останавливает даже медведя или атакующего секача; трудность в другом — дистанция работы по крупному зверю именно «в упор» и выходит, если на адреналине промажешь, а это очень даже случается, времени на второй выстрел скорее всего не будет, у дедовой курковки хотя бы два ствола и в этом смысле она удобнее. А какие последствия ждут неудачника-стрелка, мне и гадать не хочется… Вдобавок новоземельные твари покрупнее, чем в Старом Свете, и, как правило, злее и крепче на рану. Сам я не охотник, так, понахватался из чужих разговоров — и точно знаю, что никакого желания заниматься сим рискованным делом не испытываю, даже если вместо ружья (которого в личном арсенале я за ненадобностью все одно не держу) выходить на линию с пулеметом (а вот этот у меня как раз имеется, коллекционный «мадсен» из запасов заленточной бразильской полиции)…

Тут наконец подъезжает автоколонна, которую ожидаем мы; три грузовика и легкий пикапчик сразу сворачивают на КПП — этим в Порто-Франко, — остальные размещаются на стоянке, и из матюгальника раздается по-английски:

— Конвойная команда «Эдельвейс», попутчикам пройти к головной машине, выходим в рейс через полчаса!

И то же самое повторяют по-немецки, а затем по-испански и по-французски; в двух последних случаях я уже могу уловить только сам язык, но не смысл фразы, впрочем, вряд ли для попутчиков из французских и испанских земель будут изобретать отдельный текст.

Вместе с Мишей и Соней подходим к головному «геленду» серо-зеленой окраски — почти как у моего «беркута», только узор пятен другой. Новозеландцы оказываются в небольшой очереди прямо перед нами.

Процедура у «эдельвейсов» отработанная на ять: сколько машин? Сколько людей, включая водителей? За услуги конвойной проводки триста экю с машины и по сто с человека, дети только в сопровождении взрослых, до трех лет бесплатно, до двенадцати — по половинному тарифу; староземельных лет, майне херрен, возраст в Новой Земле пока еще принято измерять прежними величинами, а то с «совершеннолетием» сплошная путаница выходит, и так-то оно на разных территориях по-разному считается… Расплачиваемся, получаем три жестяных номерка «гардеробного» вида, после чего нас сопровождают к машинам два бойца-конвойщика. Опытным взглядом быстро оценивают состояние техники, соглашаются, мол, такие тачки для местных «автобанов» вполне годятся, а то за всякую рухлядь, которая то ли доедет до следующего города с сервисом, то ли нет, «эдельвейсы» ответственность на себя стараются не брать, поломки в дороге случаются у всех, верно, однако трудность в том, что всякая остановка колонны вне охраняемого периметра подвергает опасности весь конвой, а не только того, кто недостаточно хорошо заботился о своем транспортном средстве… Ну да это, к счастью, не ваш случай. Обнадежив таким образом «конвоируемых», бойцы выдают нам, сообразно числу машин, три хлипкого вида коробочки короткой связи с лейбой «Yaesu», причем кнопки ходиболтаек предусмотрительно заклеены зеленой изолентой, «дабы ламеры не нажимали чего не надо», тумблер включения и тангента есть, а больше и не нужно, связь так и так на общем канале. Кстати, форма у конвойщиков интересная, этакая помесь «фельдграу» с «флектарном», знаков различия нет, но на рукаве зеленый шеврон с серебряным силуэтом эдельвейса. Оружие, напротив, оригинальностью не блещет, в открытых кобурах у обоих семнадцатые «глоки», а через плечо подвешены укороченные «гевер-драй» с выдвижным прикладом.

У «вольвы» тем временем нечто оживленно обсуждают Олька и Ева. Просят о чем-то деда Яра, потом подходят ко мне:

— Влад, тут мысль есть: всю детвору запихнуть к нам в фургончик, а ты тогда езжай с Мишей и Соней в «ниссане». Еще кое-какие шмотки сейчас перекинем.

Вариант, пожалуй, разумный: в дороге оставить совокупный детский сад на Еву и Валентина, которые в этом лучше всех. Дед Яр тогда перейдет в «буханку» к тетушке Алле. Минус расклада — в «вольве» выходит меньше всего боевых стволов, ну так микроавтобус с детьми всяко не танк прорыва, да и едем ведь не сами, а в большой колонне. Сказать в конвойную рацию пару слов по-английски в «вольве» сумеет Ева, в «буханке» — Кушниры-старшие, ну а в «ниссане» любой из нас. Нормально.

Вещи переместили, сами попересаживались, к выезду готовы. Машины Ульверов ближе к голове колонны, потом один из конвойных броневиков — с пулеметом МГ3 и сорокамиллиметровым автоматическим гранатометом ГМГ; дальше три наших тачки, а следом две обычные армейские «шишиги» средней поюзанности, только под тентами там не ящики с грузом, а люди. Непонятная какая-то компания, сплошь крепкие парни и мужики лет до сорока, на всех защитная повседневка старого советского образца и совершенно одинаковые акаэмы, скорее всего из арсенала Базы, но из полутора десятков рыл военная выправка — от силы у двоих. И еще: стрижены почти под ноль, зато небритость минимум недельная. О, я-то совершенно не против, чтобы кто-то себе отращивал бороду, однако странноватая у них мода…

Паранойя просыпается и настоятельно требует «принять меры». Как в знаменитой «Кавказской пленнице» говорил главврач психлечебницы, в какой с подобными выбрыками подсознания могу однажды оказаться и я, «требует — примем». Пробегаюсь к «буханке» и тихо сообщаю деду Яру, мол, какая-то из себя подозрительная компания в двух грузовиках у нас на хвосте. Дед кивает: принял, гляну, будут выводы — поделюсь.

— И краще тоди миж собою по радио спилкуватыся украйинською, про всяк выпадок, — добавляю по настоянию все той же паранойи.

Дед, ухмыльнувшись, кивает.

— Добре, зрозумило.

Территория Европейского Союза, Портсмутская трасса,

«Господарие Илеана»

Суббота, 14/06/21 20:50

Сколько там прошло, как мы ночевали на этом хуторке, десять дней? Около того. Хокинс наверняка успел передать отчет по инстанциям, но положительных изменений ни в антураже, ни в кухне я в «хозяйстве Илеаны» что-то не отмечаю.

Весь конвой, а это десятка два разнокалиберных грузовиков, фургонов и внедорожников, помимо четырех броневиков и двух «гелендов» собственно охраны, на крошечное подворье не вместился, да и в мотеле столько мест нет. Накормили всех, насчет спать в койке или прямо в машине — народ некоторое время спорит, почти доходит до ругани, однако тут вмешивается караван-баши Зепп Крамер и собственной непререкаемой властью отсылает в номера, как традиционно выражаются, «женщин, детей и лиц пожилого возраста». Две последних свободных койки разыгрывают по жребию, мне места не достается, чему я нимало не огорчаюсь.

Все равно этой ночью спать мне в лучшем случае вполглаза.

Дед Яр тихо присматривает весь день за двумя «шишигами», приходит к довольно-таки вероятному выводу насчет подозрительной стаи товарищей, и вывод этот подтверждает Аркадий Семенович, по личному опыту на всесоюзных стройках знакомый с тем же самым контингентом. Зэки на спецпоселении, из блатных-бесконвойных — к отсутствию охраны и наручников привычны, а чувства «воли» нет давно. Одно отличие: очень уж тихие и спокойные, а ведь армейской дисциплины таким даже шпицрутенами не вколотить.

Услышав это, тут же шепотом обращаюсь к ближайшему «эдельвейсу», мол, имеются срочные сведения для командира, и через две минуты я уже стою перед тяжелым взглядом Зеппа Крамера, битого полуседого волчары с подвешенным поперек груди «мини-узи», и излагаю соображения. В вопросы охраны и дежурства не вмешиваюсь, тут «эдельвейсам» виднее, а вот самое вероятное время и место нападения, причем скорее всего — с поддержкой внешними силами, рисуется именно сегодня в ночь, здесь, у Илеаны. Альтернативный вариант — некое «узкое место» в полуторастах милях далее по дороге, то есть завтра около полудня, однако это менее вероятно, поскольку к любому открытому нападению конвойная охрана по определению готова лучше, чем к удару в спину от самих охраняемых персон.

— Еще предложения будут? — помолчав, спрашивает Крамер.

— Будут: охране в здешней столовой ничего не есть. Еще можно заказать у повара что-нибудь «специально для наших ночных дежурных», чтобы наверняка сработало. Доказательств ни у меня, ни у вас нет, но как по мне, проще подстраховаться до, чем расхлебывать после. Вот на этом все.

— Хорошо, герр Щербань, ваши соображения будут учтены. Спасибо.

Детский сад увели в мотель, вольвовский фургончик в единоличном распоряжении Валентина. Конспективно излагаю ему те же соображения; он мрачно кивает и обещает держаться начеку. Мне спальное место досталось в «буханке», однако я перед «отходом ко сну» уточняю у Миши самый важный вопрос:

— У тебя вообще сканер как, сам ловит волну, если в эфире есть активность?

— Примерно так, да. Только знаешь, аккумулятор у него не вечный…

— Завтра как будем ехать, дозарядишь, сейчас важнее не упустить, если вдруг ночью начнется то, чего я боюсь.

— Интересно ты боишься, — усмехается Миша, — другие лезут в бункер или поднимают панику на всю Сибирь, а ты почти в одиночку разрабатываешь полную антитеррористическую операцию, чтобы, если вдруг что, ответить изо всех стволов. Страхом я такое не назову.

— Да как хочешь, так и зови, — отмахиваюсь я, — одна просьба: вруби свой сканер на прием-поиск, сам спи вполглаза, и если почувствуешь, что вот оно — дай отмашку на нашем канале.

Три коробочки коротких «кенвудов» забрали Аркадий Семенович, Ева и Соня. С ними тоже все договорено и расписано.

Если ночь при всех этих приготовлениях пройдет спокойно… ну, лучше я буду иметь репутацию перестраховщика и параноика, тем более, не так уж оно и далеко от правды.

Территория Европейского Союза, Портсмутская трасса,

«Господарие Илеана»

Суббота, 14/06/21 28:56

Сигнал приходит почти в четырнадцать вечера. Вздыхаю с облегчением — все, да здравствуют предусмотрительность и здоровая паранойя, теперь не нужно ждать невесть чего, наоборот, известно, что будет вот прямо сейчас. Снимаю «фал» с предохранителя и берусь за самодельный «перископ» в смысле зеркальце на пластиковой держалке от какого-то детского сачка. Над краем окна приподнять, и ладно. Угол присмотрел загодя, вот сейчас и наблюдаю, что происходит у «шишиг». Ну, «наблюдаю» — громко сказано, луна очень слабая, фонари подворья светят достаточно ярко, но не под тем углом, поэтому отслеживаю в лучшем случае силуэты.

«Ниссан» стоит на подворье, «вольва» справа от моего уазика, а подозрительные «шишиги» с зэк-контингентом — вполоборота к нам во внешнем кольце. Если полезу за баранку, меня сквозь ветровое стекло заметят даже в темноте, а вот так, с зеркалом — фиг кто чего разберет.

К Валентину стучаться не буду, незачем.

У кабины правой «шишиги» кто-то курит. Не криминал.

Кто-то вылезает из кузова. Тоже не криминал, может, человеку отлить надо, тем более, что вылезает он без автомата. Но вот полез второй, за ним третий и четвертый, автоматов опять же нету. Обходят уазик слева, подошвы тихо хрустят по гравию; не индейский шаг, прямо скажем — с другой стороны, пока опять же ничего криминального в их действиях нет, даже ко мне в кабину не заглядывают…

Снова берусь за зеркальце. Из грузовиков выбирается следующая группа, и вот эти уже с оружием, случайный луч выхватывает из темноты косой срез акаэмовского компенсатора. Так… и куда вы? Ага, куда-то в сторону выставленных «эдельвейсами» постов…

Что-то я у этой компании не вижу гарнитур головной связи. Коробочки ходиболтаек на поясе могут быть, но в бою иметь одну руку занятой — мягко говоря, неудобно. И как же тогда они согласовывают действия, просто по часам, аки партизаны в белорусских лесах?

А вот на этот вопрос ответ я получаю практически сразу и очень громко.

Рявкает установленная в воротах противотанковая пушка, и с четко различимым «блямммм» тридцатисемимиллиметровая болванка вскрывает чью-то броню. Массаракш, вот вам и хорошо различимый для всех участников операции сигнал «начинаем шуметь»…

Предусмотрительно незапертая и смазанная дверца «буханки» тихонько приоткрывается, миг — и я лежу между уазиком и «вольвой», винтовка в руках. Водитель «шишиги» уже не курит, с автоматом наготове опустился на колено и целится куда-то вбок. Собственно, налицо необходимая и достаточная улика: после такого вступления нормальный человек подумал бы, что на конвой напали бандиты из саванны, по которым отработала пушка, и выцеливал бы противника снаружи, заняв позицию где-нибудь у борта грузовика спиной ко мне…

Метров двадцать. Для винтовки дистанция детская, разумнее было бы здесь работать из пистолета, но «фал» уже в руках, а за «береттой» лезть в кобуру; ну и пистолетчик из меня так себе, длинноствол привычнее. Легонько жму на спуск и сразу перекатываюсь вбок под колеса «буханки».

Мне выстрел кажется оглушительным. Но это мне и, вероятно, лежащему в «вольве» Валентину. Все остальные, рупь за сто, больше внимания уделяют активной перестрелке где-то за внешним кольцом, вовсю работают пулеметы и временами рявкает нечто потяжелее. «Колотушка» подала голос только один раз. Напряженно вслушиваюсь — нет, в «хозяйстве Илеаны» вроде тихо, стрельбы нет.

Потом все затихает. Ну и… кто кого? По законам жанра получившие по зубам бандиты должны отступить обратно в саванну, да только народ у нас (и у них тоже) нередко попадается неграмотный и на законы откровенно плюет.

Из коробочки «яесу» доносится шипение, поспешно вынимаю рацию из подсумка.

— …сохраняйте спокойствие, — повторяет по-английски конвойная рация и вроде как даже голос самого Зеппа Крамера, — всех, кто покинул номер мотеля или спальное место в машине, прошу вернуться обратно и не мешать работе охраны. Новости узнаете утром.

Ага. Ну если караван-баши все это говорит не со стволом у виска, то победили наши, причем победа уже зримая, то есть «внешнего» врага рассеяли, а «внутреннего» тем или иным способом нейтрализовали. Возможен ли обратный вариант, в смысле чтобы бандиты задавили огнем и числом всех «эдельвейсов» и, взяв в плен Крамера, велели ему успокоить народ? Теоретически — да, хотя и маловероятно; но с дулом у виска он бы по указке бандитов говорил не так. Напротив, приглашал бы всех выйти полюбоваться трофеями, а уже вышедших на открытое место спокойно взяли бы на прицел, новоземельная ночь долгая, откладывать радости победы бандитам совершенно незачем… Значит, поверим.

Встаю, отряхиваюсь, «фал» на предохранитель.

— Влад, что там говорят? — высовывается из фургончика Валентин.

— Вроде порядок, отбились. Подробности утром.

— А ты чего стрелял?

— Так, на всякий случай. — Вообще он прав, мне достаточно было дать «эдельвейсам» наводку, опытные бойцы сами все сделали бы. Но — не удержался. Кроме того, а что, если именно этот мой выстрел что-то в общем раскладе слегка поменял в нашу сторону? А вдруг, случаются же чудеса.

Засыпаю на удивление быстро, слегка пахнущая свежим нагаром винтовка работает наподобие успокоительного дезодоранта.

Территория Европейского Союза, Портсмутская трасса,

«Господарие Илеана»

Воскресенье, 15/06/21 09:17

Потери с нашей стороны: одного охранника-«эдельвейса» накрыло из крупнокалиберного, умер через несколько минут; один поймал пулю в бедро навылет, артерия и кость целы — поправится; еще у одного рядом блямкнула та самая болванка из противотанковой, легкая контузия, слух «гуляет» и зрение еще дрожит, в остальном жив и почти здоров, но не может ни вести машину, ни пользоваться рацией. И двое из «подконвойных», следующих на испанскую территорию, поймали случайную очередь, раны нетяжелые, однако в ближайшие дни им за руль никак нельзя, и вообще хорошо бы ими поскорее занялся настоящий врач, а не военфельдшер «Эдельвейса». Плюс несколько дырок в тенте и кабине испанского «унимога», и простреленный навылет из «колотушки» конвойный броневик — дырка в обоих бортах с полкулака, а так техника осталась полностью исправна.

Потери с другой стороны: неизвестное число раненых и найденные в окрестной саванне восемь трупов различной степени «разукомплектованности», ночные падальщики успели подкрепиться; да еще пятеро из «подозрительных», попав в подготовленный капкан, отказались сдаться и в ходе короткого ночного боя получили свое; остальные десять задрали лапки кверху и пока дают показания. Плюс водитель «шишиги», списанный «эдельвейсами» на «удачно застреленный своими же подельниками»; хороший следопыт, конечно, сразу понял бы, откуда прилетела пуля, но Крамер своих на эту тему не напрягал, а я скромно помалкивал. Трофеи — два внедорожника и багги-DPV, расстрелянные до потери подвижности (поэтому, собственно, и остались на месте боя). Плюс обе «шишиги», судьба которых пока висит в воздухе. Ну и какое-то количество прочих материальных ценностей, главным образом с «подозрительных», каковым личностям уже переменили статус на «внедренных соучастников» и лишь от чистосердечности сделанных признаний зависит, под какую статью краткого новоземельного Уголовного кодекса их подведут. Вариантов наказания за (со)участие в дорожном разбое немного: пожизненная каторга на чем-нибудь тяжелом либо смертная казнь, способ каковой зависит от местных традиций и настроения судьи. Виселица — точно случается, насчет кипящего масла и прочей экзотики сомневаюсь, а все промежуточные варианты, как говорится, «на усмотрение». «Сотрудничество со следствием», однако, может и помочь, а в дороге караван-баши, подобно капитану на корабле, в таком судопроизводстве царь и бог.

Еще по результатам первого допроса стало понятно, что «хозяйство Илеаны» в деле, так что под стражу взяли и весь обслуживающий персонал. По дальней связи — у предусмотрительных «эдельвейсов» она имелась — сразу же, ночью, послали сообщение в Порто-Франко, откуда через несколько минут пришла настоятельнейшая просьба ограничиться допросом первой степени, утром пришлют профессиональных дознавателей. Действительно прислали: в начале девятого прямо на поле у подворья садится очень знакомый мне ярко-синий самолетик, из которого появляется еще более знакомая мне медвежьего сложения фигура. Комендант Артур Геррик собственной персоной.

Старший офицер портофранковской полиции привычно скользит взглядом по толпе «свидетелей», засекает мою бородатую физиономию, спотыкается на ровном месте и беззвучно ругается. Я так же молча развожу руками — ну извините, господин комендант, совершенно не собирался доставлять вам лишние хлопоты, да еще в воскресенье, только решал тут совсем не я…

Крамер, переговорив с Герриком, также подзывает меня:

— Вы, оказывается, эксперт Патрульной службы Порто-Франко?

— Да, внештатный, — соглашаюсь я, — и в работе со свидетелями я понимаю не много, у меня другой профиль.

— Тем не менее это официальный статус. Могли бы и упомянуть, когда рассказывали о возможной засаде.

— Если бы вы не восприняли мое предупреждение всерьез — уж будьте уверены, упомянул бы. Так в чем, собственно, дело?

— Дело простое, — отвечает караван-баши, — всех пленников мы передаем орденскому патрулю, ему же сдаем трофеи, а Патрульная служба проводит полное дознание и потом доставляет домой двоих моих раненых парней. Teufelscheiße, я же не имею права задерживаться, раз колонна может продолжать путь, придется взять у валлийцев пару знакомых на усиление… ну да это уже мои трудности. А предложение следующее: вы остаетесь здесь и помогаете патрульным с расследованием, взамен вас доставят в Виго самолетом. По времени укладываетесь, автоколонна будет в Виго хорошо если к вечеру понедельника, а лететь тут от силы часа три-четыре.

Ну если так, без проблем.

— Хорошо, герр Крамер.

— Зепп. Для вас отныне — только так. Zum Teufel, да у меня все парни тут бы и легли, если б не ваше предупреждение… Будете в Роттвейле, непременно заглядывайте в гости, городок у нас небольшой, меня там все знают.

Благодарю за приглашение и обещаю при случае заглянуть.

Информирую об изменившемся раскладе всю компанию — мол, вы езжайте, а я вас в Виго нагоню, а может даже и встречу, как получится, — и, забрав вещи, подхожу к Геррику. Издевательски козыряю, даже не пытаясь принять стойку «смирно»:

— Внештатный эксперт-аналитик Щербань явился для выполнения задания.

— Кончай прикалываться, Влад, — отмахивается тот, — лучше изложи все, что тут творилось, если можешь — сразу в электронной форме, потом проще будет отчет наверх высылать.

— Могу, тафбук с собой.

— Вот и действуй. Клауса оставляю тебе, — это «эдельвейс» с простреленной ногой, — он подскажет по показаниям пленных, а мы с Арни, — это второй «эдельвейс», контуженный, но ходячий, — нагоним пока страху Божьего на Илеану и ее крыс… авось раскрутим клубок подальше.

Э?

— Артур, вы это что же, собираетесь тут крутиться в одиночку, больше подкрепления из Патруля не будет?

Геррик хмыкает:

— Подкрепление-то подъедет, но следователей я там не ожидаю. Дежурных силовиков пришлют, и на том спасибо. Так что головой работать нам, благо ты это умеешь, когда хочешь.

Территория Европейского Союза, Портсмутская трасса,

«Господарие Илеана»

Воскресенье, 15/06/21 11:52

Отчет нарисован. Интереса ради уточнил у Клауса по трофеям, не было ли у бандитов чего-нибудь этакого, эксклюзивного, что могли бы потом отметить при опросе другие свидетели. Увы; у внедренной группы на двух «шишигах» — стандартные советские «Калашниковы», два советских же ТТ и один ПМ. У их покойных подельников в саванне арсенал более разномастный — на вертлюге багги установлен пулемет Горюнова, личное оружие представлено китайскими «калашниковыми», турецкими «эм-четыре» и «гевер-драй», а в пистолетах полная разносортица — старый битый «кольт», юзанный полицейский «вальтер», неплохой «хай-пауэр», новенькая «беретта» в версии «элита» сорокового калибра… в общем, сдать в оружейный магазин такое железо вполне можно, а опознать по нему хозяина не получится.

Все это добавляю к отчету.

С показаниями пленных «внедренцев» Клаус знаком не полностью — что-то выясняли при нем, что-то в стороне и потом дообсуждали между собой; делаю поправку на «испорченный телефон» и соответственное искажение данных. Картина, хотя и неполная, есть: бывшие зэки из нескольких северокавказских народностей — уж не знаю, дагестанцы, ингуши или еще какие осетины, но точно из разных, потому как плотного землячества не составили. Однажды их вывезли из поселения «на медобследование», что-то вкололи, и проснулась компания уже на базе «Россия», имея по тысяче экю на нос от орденских щедрот. Кто-то из старых знакомых их главаря (мысленно вставляю слово «смотрящий», в тонкостях русской блатной лексики Клаус, само собой, не Копенгаген) подогнал два бэушных армейских грузовика и дал наводку, как одной хитрой операцией, внедрившись изнутри в конвой, сразу сорвать большой куш…

Оч-чень интересно. «Вербовка» бандитов силами Ордена? Или не Ордена, а просто он выступает посредником, как, скажем, при заказе заленточных грузов через отдел Сары — так же в другой отдел приходит заказ на два десятка «торпед», и заленточные поставщики его честно реализуют? Ну да, с моральной точки зрения у орденских сотрудников все чисто: «каждый имеет право на второй шанс», в Старом Свете снижается нагрузка на пенитенциарную систему, а здесь кто хочет исправиться, тот может начать жизнь с чистого листа. Ну а если не хочет, это уже не Ордена проблемы, разве только банды начинают тревожить орденские объекты, но это большая редкость, вокруг хватает менее зубастой добычи.

Забавнее другое: Геррик, кажется, действительно не знал, кто у нас бандиты, когда пожелал привлечь меня. Среди «эдельвейсов», конечно, могли быть знающие русский язык «осси» — тот же Зепп Крамер, например, ведь фамилию мою караван-баши произнес без затруднений, — однако вероятнее, что среди «внедренцев» кто-то кое-как владел английским, на котором их соответственно и расспрашивали. Для начального экспресс-допроса достаточно и этого, «мух от котлет» ребята Крамера отделили успешно, а большего им и не требовалось. Но вот Патрульной службе нужно много больше — и я, как внештатный, но все-таки сотрудник, имея возможность это большее сделать, здесь просто обязан проявить инициативу.

Посему иду к Геррику, который как раз «нагоняет страх» на очередного мамалыжника из местной обслуги, выжимая из клиента крохи информации, и пантомимой изображаю — пошептаться бы. Комендант, скривившись, делает знак «эдельвейсу» Арни — убери пока этого, — встает и наливает воды из глиняного кувшина с длинным горлышком. Хай-тека типа кулера в «хозяйстве Илеаны» обеспечить не смогли, вернулись к методике предков. Но, кстати, методика вполне рабочая, не знаю насчет прочих продуктов, а вода на жаре таким образом спокойно «остывает» градусов до двадцати, испарение с потерями джоулей на агрегатный переход никто не отменял.

— Что там у тебя? — спрашивает Геррик.

Кратко излагаю идею.

— А сам допрос провести не сможешь?

— Так я же не из органов, и это видно невооруженным глазом, а законники масть ловят очень четко. Хороший опер среди них, если повезет, мог бы закосить под своего, одна школа, но человек со стороны иначе как «фраером» и «лохом» быть не может. Зато вполне могу поработать экспертом, в данном случае — переводчиком-консультантом. Понимаю, что в Порто-Франко у вас такие найдутся, но если мы хотим раскрутить вопрос побыстрее…

— Ты прав, только не могу же я разорваться… — Геррик задумчиво барабанит пальцами по столу. — Стоп. Ты ж немецкий знаешь свободно.

— Есть такое, и что?

— А то, что за следователя у тебя Клаус побудет, у него-то морда подходящая и даже опыт есть, трудился у себя в Гессене старшим помощником младшего регулировщика, пока сюда не перешел… Короче, ему и переводи. Один раунд я с вами проиграю, отработай переводчиком-секретарем и заодно составь конспект основных вопросов, тебе все одно сразу все фиксировать, а дальше действуйте вдвоем.

Хм. А что, может и сработать.

Территория Европейского Союза, Портсмутская трасса,

«Господарие Илеана»

Воскресенье, 15/06/21 12:29

«Образцово-показательный» допрос первого из «соучастников» Геррик проводит быстро и четко, переводить-то нет проблем, но вот вести протокол всей беседы я с параллельным переводом едва успеваю. Ладно, с Клаусом будет проще, паузы можно делать подольше.

Под конец задушевной беседы у коменданта оживает ходиболтайка, он делает знак — увести, — и пока Арни отводит клиента куда следует, отдает короткие распоряжения. Затем отключается.

— Все, уже легче, подкрепление приехало, — сообщает он, — теперь хоть Жерар не будет изображать героя-артиллериста, защищающего форт в одиночку. Пойду перекушу и снова возьмусь за «илеановцев», что-то они все же пытаются замолчать, нутром чую… Сейчас пришлю вам кого-то третьего конвоировать клиентов, и работайте.

Вспышкой возникает мысль.

— Артур, если можно — пусть это будет немец. Тот же Арни.

— Зачем?.. Впрочем, ладно, действительно, забирай Арни, я себе в помощь своих патрульных возьму.

Геррик удаляется в район кухни, Арни без особых эмоций принимает известие о временном переподчинении мне и отправляется «конвоировать» в наш допросный кабинет следующего «соучастника». Я тем временем помогаю Клаусу устроиться на месте «главного следователя», обустраиваю антураж, критически смотрю на все это и качаю головой.

— Жалко, моя оружейная коллекция где-то катается с Сарой, там «люгер» есть.

— А зачем тебе «люгер»? — удивляется Клаус.

— Не мне, тебе. Немец-военный-следователь, считай, фельджандарм. «Люгер» этот образ очень хорошо дополняет, а по фильмам нашему народу такой типаж прекрасно знаком, подействовало бы.

— Понял… — задумчиво кивает «эдельвейс». — А «вальтер» не подойдет?

— У Геррика одолжить? Так у него современный, «девяносто девятый», не тот эффект.

— Да нет, из трофеев взять, «полицайпистоль». Стрелять-то не надо, а внешне он ничего…

Массаракш. Сам должен был сообразить.

— Подойдет, самое оно. Трофеи в грузовик сложили?

— Ну да, в один из русских «шесть-шесть».

Быстрой рысцой пересекаю подворье, влезаю в кузов «шишиги» и извлекаю из кучи железа кобуру с вытертым до белизны «вальтером-ПП». Клиента Арни уже привел; даю знак — погоди пока, — вручаю Клаусу пистолет и устраиваюсь за тафбуком. Так, сцена готова, громко командую:

— Führen der Häftling hinein!

Территория Европейского Союза, Портсмутская трасса,

«Господарие Илеана»

Воскресенье, 15/06/21 19:10

К четырем часам дня разбираемся с последними «соучастниками» из северокавказско-сибирских зэков. Номер их «спецпоселения» я запоминать даже не собирался, в протоколе есть, и ладно, отметил только, что это где-то в глубинах Красноярского края. Мне это, правда, ничего не говорит, в российской ФСИН отродясь не работал, но «для отчета» — пусть будет.

Увы, разговор не проясняет ничего нового по планам банды на будущее; данные предварительного допроса вполне подтвердились, однако «что дальше» — знал только бывший смотрящий и нынешний атаман, некий Аслан по прозвищу «Шпала», а он во время ночного боя геройски нарвался на очередь из «узи». Об его тутошнем кореше, который снабдил банду парой «шишиг», банду тоже никто не информировал. Проснулись на базе «Россия» в среду по здешнему календарю, в четверг прибыли в Порто-Франко, знатно погудели в тамошних заведениях «веселого сектора» — из орденской тысячи, выданной им как переселенцам «категории Б», мало у кого в кармане осталось больше сотни монет, — а в пятницу банде объяснили, как велено отрабатывать полученный аванс. Записались в конвой к Зеппу Крамеру, ну а дальше все известно. Выясняются кое-какие подробности насчет «внешней атаки», которая должна была стать для конвойной охраны отвлекающим маневром, вернее, насчет предварительной связи с «цыганами», почему-то покойный атаман Шпала называл их именно так. Подробности эти лично я принципиально просчитал еще до боя — днем какой-нибудь «случайный» сигнал со стационарной рации на грузовике, мол, «все готово, действуем по плану», а потом, ночью, сигнал дополнительный «начинаем сейчас», тот самый, который на свой сканер поймал Миша и дал дополнительную отмашку нам. Однако ради «чистосердечного признания» фиксирую в протоколе точное время-место сеанса и частоту-канал, авось патрульные-следопыты из этого сумеют определить сектор поисков и найти след ушедших в саванну «цыган», шанс невеликий, ну а вдруг повезет.

Зато всплывает один мелкий фактик, который я, выделив желтой подсветкой, презентую Геррику на экране тафбука. Комендант, сдвинув брови, недоуменно просматривает немецкий текст — протокол, раз уж мы с Клаусом дружно изображали фельджандармерию, я и фиксировал по-немецки, переводить в процессе еще и на английский у меня многозадачности не хватало; впрочем, тевтонским наречием Геррик владеет ничуть не хуже меня.

— Значит, автоматы они не покупали на Базе, им потом выдали стволы в трех ящиках, в Порто-Франко, прямо с утра перед конвоем. Бывает, не вижу тут ничего особенного.

Вызываю на экран второй допросный лист, где соответствующий блок также выделен подсветкой.

— А здесь эти ящики помогали загружать в машину. Адреса допрашиваемый не знает, описывает место.

— Аптека, булочная и дверь с рыцарем на лошади… — медленно читает Геррик. И расплывается в ухмылке. — Ах ты ж!..

— Вот-вот, мне тоже знакомо местечко, — киваю я. — Магазинчик Паоло на Четвертой, я прав?

(Патрульная служба Порто-Франко и персонально комендант Геррик уже не первый год держат в поле зрения сей работающий без рекламы оружейный магазин, на котором даже вывески соответствующей нет, имея определенные подозрения насчет Паоло, его хозяина. Привлечь к разработке операции «как поймать его на горячем» пытались и меня; пока успехов нет. Ну заходил я разок внутрь, оружейка обыкновенная, основной ассортимент — бэушные стволы из недорогих и некоторые раритеты вроде фолльмеровского «эм-пэ-сорок», во всех военных кинофильмах именуемого «шмайссером», или гангстерского «томмигана» образца двадцать восьмого года с бубном на полсотни патронов, агрегат, конечно, стильный, но зверски тяжелый… Осмотрелся, не обнаружил ничего подозрительного и удалился ни с чем. Может, теперь что получится?)

Сияющая ухмылка Геррика, однако, быстро меркнет.

— Ты-то прав. Но мы с этого ничего не получим. Где доказательства, что Паоло знал, с какой целью у него покупают три ящика автоматов? Сам по себе товар-то разрешенный, он ведь им не «базуки» без лицензии продал. А привлекать оружейника за то, что из проданной им винтовки кого-то шлепнули или хотя бы планировали покушение, так это сперва надо, самое малое, доказать «преступный сговор»…

— Знаю, Артур, я о другом. Известно, считай, точное время сделки. Паоло за соучастие взять нельзя, зато его можно настоятельно попросить, чтобы поделился, кто совершал покупку… Ну и свидетелей имеет смысл поискать, чем черт не шутит, в субботу утром народу там хватает, даже если проезжих не считать…

Комендант неожиданно хлопает меня по плечу так, что я аж приседаю. На хлипкость не жалуюсь, но рядом с этим медведем…

— А вот это уже и правда зацепка, Влад. Спасибо. Значит, так: теперь с тебя полный отчет по тому, что там наболтали твои уголовники. Плюс к отчету — так же, в письменной форме, предложения для коллег в Порто-Франко насчет кого и на какую тему крутить. С правильными протокольными оборотами можешь не утруждаться, все равно поправят, но четко сформулировать — это на тебе.

Киваю. Задача понятна, решить можно.

— Только я сперва кого-нибудь пожую, нет возражений?

— Да сколько угодно, хочешь, к тебе прямо в номер поднос с ужином и принесут.

— Не, лучше я в столовой. Глаза пока отдохнут от экрана.

Кто работает за повара — понятия не имею, подают исключительно «дежурное блюдо», приготовленное из хозяйских запасов рагу по бессмертному рецепту Джерома Клапка Джерома; искренне надеюсь, что без ингредиента от Монморанси. По специям, на мой личный вкус, перебор, но в общем и целом съедобно. Очищая тарелку, задумываюсь об одном неясном лично для меня вопросе и, дабы не портить себе пищеварение неутоленным любопытством, спрашиваю у проходящего по двору Геррика:

— Кстати, Артур, если не секрет: а что с «хозяйством Илеаны» дальше будет?

— В смысле?

— Сама Илеана и все ее служащие под стражей за соучастие и вряд ли отделаются штрафом, я прав?

— О да. Сколько им вкалывать на каторге, сейчас не скажу, но меньше пяти лет точно не получат.

— Ну вот. А форт-заправка на здешней дороге — место нужное… Что, так и бросите на растерзание всем желающим?

Комендант делает удивленный вид:

— Ты хочешь прибрать такой кусок себе?

— Да ни за что на свете! — отмахиваюсь обеими руками. — Просто любопытно, как в таком случае принято поступать.

— Нам, как патрульным, просто: отошлем уведомление в Порто-Франко и подежурим тут посменно несколько дней. Форт временно получает статус — как бишь там его, лешего… а, «выморочная собственность», вот. Дальше, если хочешь личное мнение, через орденский банк проведут что-то вроде небольшого тендера, и кто вовремя подсуетится — получит в полное владение форт со всеми сопутствующими обязательствами. Конечно, в испанском или валлийском анклаве вопрос решали бы местные власти, не привлекая Орден и даже Патрульную службу, уровень-то далеко не «международный», но у румын тех властей… — Геррик презрительно сплевывает. — Короче, проще самим организовать, тогда результат будет. Место ведь, ты прав, нужное, поэтому мы, патрульные, и возьмем на себя труд его прикрыть, а потом еще и заглядывать пару раз в неделю.

Территория Ордена, г. Порто-Франко

Понедельник, 16/06/21 09:00

Патрульный «хамви» отправляется в Порто-Франко ровно в девять утра, я сижу пассажиром на заднем сиденье. Геррик распорядился еще вчера вечером, до того, как отбыть на синем самолетике с Жераром, который, я так понял, там в одном лице владелец аппарата, пилот и бортмеханик. Комендант велел: добивай отчет, мол, сам его в отдел и доставишь, а потом тебе организуют авиабилет до Виго. Ладно, мне в общем все равно, откуда лететь, абы я на месте оказался до того, как проедут «эдельвейсы».

Триста с хвостиком верст могучий вездеход на полной скорости пролетает за четыре часа. Европейское региональное отделение Патрульной службы, как всегда, трудится в поте лица; сдаю дежурному диск со всеми «отчетными» файлами, законченными вчера в ночь, меня просят пока погулять где-нибудь рядом и держать телефон включенным, мол, скоро свяжутся. Не возражаю, тем более, совсем рядом, на Овальной, полдюжины кафешек, где можно спокойно посидеть.

До кафешки меня, однако, ловит Гас Грейнджер и затаскивает в свободный кабинет-переговорную.

— Слушай, Влад, что ты там у Клода натворил? Фрона плачется, он в пятницу вечером весь ходил как мешком по голове стукнутый, а в субботу вообще куда-то исчез; сегодня утром звонит — телефон вне зоны покрытия и секретарша не в курсе.

Пожимаю плечами:

— Да ничего особенного вроде я там не творил. Выяснил, почему у него комп так глючил, все в подробностях описал шефу в «Помощнике». Клоду твоему докладывать не стал, ламер он, с такими шеф по деньгам решает сам.

— Даже так? Странно, вроде Клод мужик хотя и со своими тараканами, но не такой глупый.

— У него там сложности совсем не в уме, — вяло отмахиваюсь я, — скорее в организованности… Не, Гас, может, у Клода что серьезное и правда приключилось, но я тут всяко ни при чем. Даже если ему «Помощник» за мой визит выставил четыре тарифа, ну какой нормальный человек, скажи на милость, ударяется в бега из-за сотни экю?

Такой аргумент Гасу крыть нечем, и я наконец добираюсь до кафешки и заказываю любимый померанцевый лимонад со льдом. Где-то на середине бокала звонит телефон. Геррик, наверное, поблагодарить и все такое; смотрю на экран — однако. «Номер не может быть определен». Ну и кто тут балуется с антиопределителем? За ленточкой на любой телефонной станции такую услугу подключат без особых вопросов, факт, хоть на стационарный номер, хоть на мобильный; но здесь я пока подобного не встречал.

— Алло?

Незнакомый женский голос, на безупречном английском с интонациями бибисишного диктора:

— Здравствуйте, вас беспокоят из секретариата господина Гендерсона. Вам удобно разговаривать, мистер Щербань?

Ставлю бокал на столик, глубоко вдыхаю, выдыхаю.

— Вполне, только если вас не затруднит, пооперативнее.

— Прекрасно. Господин директор просил уточнить, что вам необходимо для принятия положительного решения о переходе на работу в аналитический отдел.

Тридцать три раза массаракш! «Ты, Маугли, кого хочешь достанешь».

Можно, конечно, процитировать многоопытную миледи Винтер, она на подобный вопрос честно заявила Ришелье: «деньги, ваше преосвященство — деньги и титул, который я могла бы передать по наследству». Господин директор Гендерсон статусом все-таки пониже всемогущего кардинала, но подобной просьбе навряд ли удивится. И не таких, как говорится, видал. Ага, в гробу и в белых тапках… Загвоздка в том, во-первых, что я не вдовствующая леди Винтер, а во-вторых — деньги, конечно, дело хорошее и правильное, только не в них главная трудность, мне для положительного решения нужно несколько другое.

Это другое я в трубку и озвучиваю:

— Несколько степеней свободы. Так, пожалуйста, господину директору и передайте.

Миг озадаченного молчания, затем:

— Хорошо, будет доложено. Спасибо, что уделили мне время.

— И вам всего наилучшего.

Залпом допиваю лимонад. Пора срочно убираться из Порто-Франко и выходить из зоны покрытия здешней сим-карты. Ответ, конечно, директору Гендерсону передадут, и что такое «степени свободы» — сэру Магнусу известно наверняка. Другой вопрос, как он оценит подобный ультиматум потенциального сотрудника…

Новый звонок. С опаской смотрю на экран. Ага, это уже Геррик.

— Все, Влад, можешь отправляться по своим делам. Дуй на северный блокпост, через полчаса-час будет идти колонна на базу Патруля, до аэропорта подбросят, а там люди уже в курсе. Сверхурочные перечислят на твой счет, как всегда.

— Гут. И вам удачи с этими «цыганами» и прочими зацепками.

— Спасибо, не помешает. Ты, если не секрет, когда обратно вернешься?

— Не секрет, — отвечаю, — просто сам еще не знаю даже близко. Недели через четыре, если мне опять все планы не поломают…

— Это случается, да, — без особого сочувствия в голосе соглашается комендант. — Ну, бывай.

Сумку за плечи и к северному блокпосту. Есть хочется… но учитывая предстоящий перелет, лучше не увлекаться. Я хоть и не Сара, но и мне поголодать денек-другой не смертельно, а в данном случае требуется куда менее суровая аскеза.

Территория Ордена, окрестности г. Порто-Франко

Понедельник, 16/06/21 15:25

Патрульный «хамвик» высаживает меня у аэродрома вскоре после полудня. Махнув рукой, мол, Спасибо, иду к привычному пункту аусвайс-контроля, где сканер отзывается на мою айдишку желтым сигналом.

— Мистер Скербан, вас ожидают в южном сегменте, борт тридцать два, — сообщает охранник, сверившись с соответствующим списком.

Благодарю за сведения и отправляюсь куда велено.

«Борт тридцать два» оказывается полосатым бело-зеленым самолетиком с двумя пропеллерами. У самолета болтается рыжая конопатая девица лет этак двадцати девяти в зеленой бейсболке козырьком вбок, зеленой футболке с широченным вырезом, в который кокетливо выглядывает плечо и верхняя часть плоской груди, и ядовито-оранжевых шортах чуть ниже колен. К левой штанине как раз в районе колена хлястиком пристегнут «вальтерчик» джеймсбондовской модели ППК.

— Вы Влад Щербайн, от коменданта Геррейка? — уточняет она.

Заметный ирландский акцент, однако разобрать вполне можно. Слышали мы и покруче.

— Точно так.

— А я Шинед. Шинед Квигли, — протягивает руку; пожимаю. — Ваше место номер три. Ждем еще одного пассажира и взлетаем. Пока ждем, можете покурить и все прочее — в полете, сами понимаете, никак нельзя. Багаж, пожалуйста, сразу уложите в хвостовом отсеке.

— Оружие тоже?

— Если с пистолетом вам спокойнее, держите при себе. А так оружие пригодится разве что после экстренной посадки в саванне. Останетесь в живых, успеете достать.

И с этим оптимистичным заявлением ныряет под корпус самолета, что-то там проверяя в левом крыле. Хмыкнув, лезу по низкой лесенке в салон; пригибаясь, забрасываю в хвост баул и рюкзак. В двух задних креслах спокойно сидит и о чем-то беседует по-испански явно супружеская пара средних лет, остальные свободны. Странно, вроде рядом только сама Шинед, кабина шестиместная, то есть на борт принимает пять пассажиров — а где же еще один?

Ага, вон он, вернее, она. Хрупкая, остролицая, неторопливо шествует животом вперед. Месяц… черт его знает, седьмой, наверное. На таких сроках можно летать? Ну, наверное, это все-таки меньшая нагрузка на организм, чем три-четыре дня на авто по саванне со здешними колдобинами… Выбираюсь наружу, помогаю женщине подняться по лесенке, наверху ее в четыре руки принимают супруги — родители или нет, без понятия; смущенная улыбка, «грасиас».

А к самолету бегут еще двое. Мелкие, желтовато-смуглые, судя по виду — индонезийцы, филиппинцы или уроженцы какого-то иного тихоокеанского архипелага. У обоих небольшие рюкзачки, у одного на поясе «хай-пауэр», другой вроде без оружия… нет, не другой — другая, плоская как мальчишка и коротко стриженная, однако это все-таки существо женского полу. Шинед выходит им навстречу, островитяне начинают что-то экспрессивно пояснять, размахивая хлипкой пачкой оранжевых полусотен.

— Сожалею, но у меня свободно только одно место, — разводит руками пилот.

— Мы маленький, поместимся, — с сильнейшим акцентом заявляет уроженец Океании, а его спутница энергично кивает.

Вообще резонное замечание, если в багаже у этой парочки не золотые слитки, то весят они совокупно — меньше, чем я с оружейным баулом. Шинед, что-то мысленно прикинув, пожимает плечами.

— Ладно, ваш риск. Влад, пожалуйста, займите тогда второе кресло, рядом со мной, а вы, — кивает островитянам и берет у них деньги, — садитесь в третье. Все, загружайтесь, пристегивайтесь — и запомните, в полете с мест не вставать…

Еще минут пятнадцать-двадцать предстартовой подготовки, оба двигателя оживают, трехлопастные пропеллеры превращаются в размытые круги, и самолет после короткой пробежки по бетонной полосе взмывает в небеса.

Территория Европейского Союза, г. Виго

Понедельник, 16/06/21 23:15

Ориентируясь по ленте Южной дороги и изгибистому морскому берегу, Шинед заходит на аэродром в девятом часу вечера. Самолет аккуратно касается полосы всеми тремя колесами, слегка подпрыгивает, разворачивается и тормозит.

По доброй американской традиции все вшестером аплодируем удачной посадке, на что Шинед устало заявляет:

— И вам спасибо за приятный полет. Добро пожаловать в Виго, дамы и господа.

Переходит на испанский и повторяет, вероятно, то же самое.

С шумом открывается дверь, опускается лесенка. Солнце уже садится, с моря — вернее, с Большого залива — дует приятный ветерок. Островитяне с трудом выбираются наружу — отсидели себе все на свете, за ними я; снова помогаю беременной испанке теперь уже выйти из самолета и в награду получаю еще одно «грасиас» и поцелуй в щеку. Родители — да, теперь видно, что родители, — с оханьем и заботой кружат вокруг любимого чада в непростом положении, а я, поудобнее устроив за спиной баул и рюкзак, спрашиваю у энергично разминающей себе плечи и шею рыжей пилотессы:

— Шинед, вы здесь как, хорошо ориентируетесь?

— В смысле в городе?

— Да. Видите ли, мне нужен транспортный конвой, который по плану должен прибыть в Виго где-то как раз сегодня вечером и потом уйти дальше на запад.

— Тогда сегодня он в Виго и останется, на ночь глядя на пароме переправляются только те, кто живет прямо на том берегу. — Ага, мысленно ставлю пометку, значит, в Виго, в отличие от Кадиза, через Белую реку моста не сумели наладить и пользуются грузовым паромом… — А с конвоем вам проще всего, наверное, будет уточнить у Восточных ворот.

— Далеко дотуда?

— Мили четыре, пожалуй… — Шинед с сомнением смотрит на солнце. Верно, поздновато, город, конечно, испанский и портовый, то есть гуляют тут не дотемна, а хорошо за полночь, но это именно «гуляют», а не «сидят на рабочем месте», найти ресторанчик на подкрепиться проблем не будет, зато разыскать диспетчера автостанции, или кто тут за него, дабы просто поинтересоваться местонахождением Зеппа Крамера и «эдельвейсов», — здесь явно возможны сложности.

Ирландка это понимает даже лучше меня.

— Идемте со мной. Попрошу в справочной, перезвонят, уточнят.

— Спасибо. С меня причитается.

— Бросьте, мне это не трудно.

— А при чем тут труд? — вздергиваю я бровь. — Это отношение.

Усмехается:

— Ну если отношение, тогда ладно. Возместите кружечкой светлого.

— Ирландского?

— Немецкого, — смеется Шинед. — На Новой Ирландии в Таре кузина Кэтлин начала делать неплохой красный эль, но на большой рынок они пока не вышли. Приходится поддерживать производителей из Нойехафена.

Административное здание аэропорта невелико, и значительная часть служащих уже разошлась по домам. Дежурный по справочной английским владеет с пятого на десятое, втолковать ему нужный вопрос удается лишь с помощью Шинед. Отзвонившись куда-то, дежурный говорит — мол, погуляйте минут десять, потом подходите. Для такого «погулять» рядом предусмотрительно работает бар, где я заказываю ирландке обещанную кружку светлого немецкого пива, а себе беру обычный тоник. Жрать охота, но здешние рыбные сандвичи меня как-то не вдохновляют, лучше потерплю и потом поищу более вменяемое заведение.

Минут через десять вместе подходим к справочной, дежурный тараторит что-то по-испански, Шинед кивает и переводит:

— Конвой «Эдельвейс» прибыл сегодня и занял два подворья, Курбейра и Редондо.

— Спасибо, — киваю обоим.

Ирландка добавляет:

— Если вы плохо знаете город, лучше возьмите рикшу.

Хм. Вариант. В Порто-Франко я пару раз видел их трехколесные коляски, но там мне подобная услуга не требовалась. А сейчас, пожалуй, в самый раз.

— Благодарю, Шинед. Удачи вам.

— И вам, Влад, всего наилучшего.

На выходе из аэропорта обязаны присутствовать таксисты, за ленточкой это настолько прочная традиция, что перекочевала она и в новый мир. Здесь, в Виго, вместо таксомоторов — рикши, заимствованные из индийско-китайских реалий; весьма разумный подход при солидных новоземельных расстояниях и скромном объеме пассажиропотока. С испанским у меня практически никак, однако интернациональный английский и еще более интернациональная ярко-красная «игральная карта» в десять экю вполне решают вопрос. Пуллеру (для справки: «рикша» — это собственно коляска, в которой сидит пассажир либо лежит груз, а «водитель коляски» именуется пуллером, традиция тех еще времен, когда сию коляску толкали вручную, от аглицкого «pull» — точно так же «такси» во всех вариациях ангельской мовы поныне именуется «cab», наследуя лондонские конные экипажи) в качестве пункта назначения называю «Курбейра», резонно предположив, что Зепп Крамер не будет зря распылять силы, и оба подворья должны располагаться бок о бок или по крайней мере рядом.

Скрипят педали, покачивается старая коляска, навстречу со скоростью не слишком резвого велосипедиста движется вечерний город Виго, я лениво наблюдаю за вывесками и народом. В целом рисуется смесь припортового района Порто-Франко с виденным неделю назад Кадизом…

— Курбейра, сеньор! — выводит меня из задумчивости голос пуллера.

Однако. Чуть не задремал.

Вылезаю из коляски-рикши, кивком благодарю «таксиста» и направляюсь ко входу. У ворот действительно бдят «эдельвейсы» в знакомой форме. Лица незнакомы, но я, кроме самого Крамера и уже потом Арни и Клауса почти ни с кем из охраны и не общался.

Рядом вопль по-испански. Автоматически разворачиваюсь… и оказываюсь мордой в пыли с заломленными за спину руками. Баул в сторону, от пистолета меня быстро избавляют, затем сноровистые руки нашаривают в карманах складной нож и револьвер и забирают и их тоже. Звучит испанский речитатив, наверняка нечто вроде «вы имеете право хранить молчание»…

— No hablo espanol, — с трудом вспоминаю я одну из первых выученных фраз «по-испански не говорю».

После этого меня вздергивают обратно в вертикальное положение и уже по-английски сообщают:

— Влад Скербан, вы задержаны уполномоченными трибунала святого офиса по обвинению в черной магии.

Против собственной воли роняю челюсть. Кем-кем задержан и по какому обвинению?..

Секунд через несколько до меня доходит. Словосочетание «Holy Office» имеет еще один, менее буквальный вариант перевода на русский: «священная канцелярия».

Ну а эпитет «трибунал священной канцелярии» в известной мне истории относился к одной-единственной организации, иначе именуемой «испанская инквизиция».

Территория Европейского Союза, г. Виго

Понедельник, 16/06/21 25:34

В тюрьму и даже в КПЗ мне попадать ранее как-то не приходилось, так что сравнить, где хуже, не могу. Здесь в процессе обыска велели раздеться до белья и снять обувь, и все это куда-то унесли — кропить святой водой, что ли? Я уже ожидаю, что взамен выдадут монашеский балахон, но настолько здешние отцы-инквизиторы пока «в роль», очевидно, не вошли, потому как «сменной одеждой» мне вручают застиранный китайский спортивный костюмчик и плетеные тапки.

Проводив меня «в камеру» — также явно импровизированную, спешно очищенная подсобка, где нет окон, зато в наличии грубо сколоченный топчан, ведро санитарного назначения и условно-надежная дверь, — цыганистого вида мордоворот, вооруженный МП5 с выдвижным прикладом, интересуется:

— Просьбы имеются?

Акцент есть, ну да его английский явно лучше моего испанского. Отвечаю:

— Да, две. Во-первых, жрать охота, с утра толком не ел ничего, а во-вторых, если я правильно помню инквизиционный процесс, обвиняемому там полагается адвокат? Вот с ним хотелось бы предварительно побеседовать.

— Ужин вам доставят, а с адвокатом решают наверху.

— И на том спасибо, — киваю я.

Серый хлеб, зеленый лук, пара печеных на углях рыбин и большая кружка воды — ледяная, аж зубы ломит. Изысканностью и не пахнет, но насытиться в принципе хватает. Отдаю охраннику пустой поднос, благодарю, укладываюсь на топчан и пытаюсь собрать мысли в кучу. Получается плоховато. Вот никак у меня в голове не сочетается все, что я знаю о жизни в Новой Земле, а знаю я в общем и целом не так уж мало, — с действующим институтом святейшей инквизиции. Испанской или как, нерелевантно. Пусть даже попадаются местечки, где власть церковная заметно сильнее светской, — Краков, Форт-Янг, или вон на югах в Великом Исламском Халифате на карте помечен город Нью-Мекка, тоже ведь наверняка с претензией название, да и «халиф» — титул правителя религиозного, как «наследник пророка», был бы он сугубо светский, звался бы «султан» или «шах»… Нет, дело не в этом, подобные местечки и за ленточкой вполне можно отыскать, вон, часть территории США даже прозвище получила «библейский пояс», ибо низовую власть там нередко представляют проповедники различного толка, а шерифы и мэры у них так, на подхвате и для галочки. Но для настоящей инквизиции этого мало, она предполагает куда более серьезную организацию, уровня хорошей разведслужбы — собственно, инквизиторы ордена Святого Доминика, «псы Господни», и держали функции контрразведки сперва у всекатолического «корпоративного государства», а потом у «империи, над которой не заходит солнце». Прикрыли испанскую инквизицию королевским указом только к середине девятнадцатого века, когда Испания державой-то осталась, но из клуба держав великих ее давно вытеснили; ну а на пике могущества «святейший трибунал» значил не меньше, чем КГБ и АНБ вместе взятые.

Однако все эти интересные исторические экскурсы никак не объясняют, откуда взялась испанская инквизиция в новоземельном городе Виго. А уж про черную магию и вовсе молчу.

Предположений — никаких. Во времена расцвета инквизиции, положим, моя морда в силу читаемой на ней опытным глазом пятой графы представляла бы для святейшего трибунала некоторый интерес, но сейчас…

При всем этом ошибка исключена: брали на улице конкретно меня, по имени и с подробным описанием внешности, а то и с фотографией. Доступа к орденским досье у местных властей по определению быть не может, а работали на задержании стопроцентные испанские кадры. Так что тут не местечковая самодеятельность, налицо явные признаки неплохой организации, возможно, даже уровня той самой инквизиции.

Ладно, попробуем зайти с другой стороны. Если испанцы в силу неких неведомых мне причин именуют «инквизицией», со всеми заимствованными атрибутами таковой, попросту контрразведывательную службу, — может такое быть? Ну… при определенной доле фантазии допустимо. В таком случае крышесносную «черную магию» списываем на ту самую атрибутику, а в сухом остатке имеем что? Правильно: интерес ко мне испанской контрразведки. Сеньор комиссар Лоренцо Рамирес, мимо вас такой интерес может пройти? Вот и мне почему-то так представляется, слишком мало в Новой Земле народу, особенно специалистов столь специфических направлений, чтобы зубра вроде вас подобная операция обошла стороной.

Вывод: если эта версия верна, денек завтра предстоит интересный. А если нет и инквизиция настоящая — тем более. Остается собраться с духом и поспать, силы мне потребуются и в том, и в другом случае…

Принять такое решение проще, чем выполнить, но закрыть глаза и считать пролетающих крокодилов выдержки у меня хватает.

На сорок четвертом крокодиле дверь «камеры» открывается, впустив внутрь плотного монаха — черная ряса и характерный клобук, крест на груди и могучая борода с проседью, раза этак в три побольше моей. Один момент отмечаю сразу: крест массивный, но простой, то ли серебряный, то ли вовсе посеребренный, и висит он на обычном плетеном шнурке. Уже хорошо, а то иные отечественные чинуши от религии со своими пудовыми распятиями на золотых якорных цепях больше смахивают на высокостатусных братков, тем более что в смысле морды лица и отпечатанных на ней моральных ценностей особой разницы не заметно… К счастью, тут не тот случай. Монах внимательно рассматривает меня, отвечаю ему тем же. Киваем друг другу почти одновременно: «фейс-контроль пройден».

Гулко и внушительно басит по-русски:

— Я отец Иннокентий, скромный служитель Равноапостольной православной церкви, послан во утешение тебе, чадо Владимир, а тако же для просвещения в вопросах, оного требующих.

Вздыхаю, сажусь на топчане и жестом приглашаю монаха устроиться рядом — уж извините, другого сиденья не предоставили.

— Отец Иннокентий, пожалуйста, давайте сразу поставим точки над «й». За просвещение буду благодарен, однако ни о каком утешении не просил и просить не намерен. Хорошо?

— Ничего хорошего в подобной гордыне нет, — замечает монах, — но это и правда может обождать. Начнем с просвещения.

— С удовольствием. Извините, я сразу спрошу: когда меня брали под стражу, прозвучали слова «священный трибунал» — здесь что, правда испанская инквизиция?

— Правда, — отвечает отец Иннокентий. — Так-то история долгая и сложная, будет время, вернемся. В двух словах: да, католическая церковь решила возродить именно этот свой институт, а власть светская пошла ей навстречу…

Так-так. Выходит, что верны обе версии.

— В чем меня обвиняют инквизиторы на самом деле? «Черная магия» — это же дичь какая-то.

Отец Иннокентий качает бородой:

— Инквизиторы не обвиняют. Inquisio, на их латинском наречии, значит «проводить дознание»; за ленточкой в старые времена всякое случалось, так тогда и пытку полагали необходимым критерием истины. Однако по крайней мере здесь они пока — именно дознаватели. Кто представляет обвинение, мне, увы, неизвестно. И что за черная магия такая — тоже.

— Замечательно, — кисло вздыхаю я, — адвокату неизвестна даже суть обвинения, а трибунал уже собран.

— Чадо мое, именно для защиты репутации обвиняемых инквизиционный трибунал может проводить дела очень тихо, а адвокаты рассматривают иные вопросы и в иных судах…

Прикрываю глаза, чтобы не сорваться. Монах как раз из породы людей образованных и неглупых, более того, ну не виноват он, массаракш, что меня корежит от этого их церковного обращения «чадо мое» — у меня были настоящие родители, других не знаю и знать не желаю. А голова сейчас нужна холодной…

Стоп. Зачем это мне тихое рассмотрение дела и защита репутации? За мной действительно есть кое-что «не подлежащее разглашению», но это просто информация «ДСП», никаких сокровенных покровов ее возможное обнародование лично с меня не сорвет, а только вскроет кое-какие организационные промахи Ордена. Кстати, у Ордена в Виго наверняка есть представительство, вот пусть они о репутации организации и заботятся, а заодно прикроют и меня как смежника из соседнего отдела. Это первое.

А второе — уж если про действующую в Виго святую инквизицию ничего не знал я и удивился так, что челюсть на землю рухнула, то какова будет реакция среднего новоземельного обитателя на подобное новшество? Минимум не хуже. Огласка, что явствует из вышеизложенного, мне не опасна, зато что-либо «замолчать» при активном интересе общественности к процессу станет затруднительно. А общественность в новом мире уж если чем заинтересовалась, так просто не отстанет. Принцип «большой деревни» в действии, плюс постоянный информационный голод. Спецслужбы вроде контрразведки могут отбояриться от любопытных «интересами государственной безопасности», но экуменистической христианской церкви такое как бы не пристало…

— В таком случае, отец Иннокентий, — открываю я глаза, — расскажите, пожалуйста, каков принятый в здешнем трибунале регламент.

Монах с удовольствием описывает — в целом без особых отличий от того, заленточного варианта классических, ПРАВИЛЬНЫХ инквизиционных следствий, которые стали базисом современного судебного процесса. Верно говорит отец Иннокентий, в старые времена «случалось всякое», и если говорить об охоте на ведьм и прочей чернокнижной истерии в старушке Европе века этак шестнадцатого-семнадцатого, так основное количество жертв этой охоты приходилось как раз на территории англикано-кальвинистско-лютеранские, где инквизиции не давали нормально работать и делом занимались доброхоты от «светской власти»… Отлично. Я по-прежнему не могу понять, при чем тут черная магия и какого черта испанским инквизиторам (или контрразведчикам) вообще понадобилось от почти скромного и внешне смиренного меня, но если поставить вопрос «как лучше поломать их игру», ответ у меня уже есть.

— …Вот такой примерно порядок, — завершает монах.

— Спасибо большое. А теперь, если вы правда хотите мне помочь — поскорее сообщите обо всем происходящем в представительство Ордена и в редакцию местной газеты… да, и на радио, если можете, так новости разойдутся быстрее.

Монах моргает.

— То есть ты не желаешь закрытого заседания?

— Категорически не желаю и прошу скорейшего рассмотрения вопроса. Пусть хоть посреди стадиона проводят, по мне, чем больше народу будет все это слышать, тем интереснее. Если нынешняя испанская инквизиция желает показать, что ее не касается тяжелое наследие прежней, — прекрасно, тогда огласка и инквизиторам выгодна. А если нет… как там кастильские вельможи приносили вассальную присягу испанскому монарху — «если ты, твое величество, будешь соблюдать принятые у нас порядки, то мы признаем тебя королем, а если нет — нет», — здешний люд эту историю помнить должен лучше.

Отец Иннокентий раскатисто смеется.

— Вот это я точно процитирую в сообщении! Не знаю, чем вся твоя эскапада закончится, но если ты хочешь вызвать у людей интерес, пожалуй, у тебя получится, Это будет не суд, а зрелище.

— Вы правы, зрелища-то я и хочу. «The show must go on», как поется в одной из моих любимых песен.

Территория Европейского Союза, г. Виго

Вторник, 17/06/21 13:00

Испанская католическая церковь и подведомственный ей институт, каким именуется здешняя инквизиция, следуют общему принципу всех новоземельных организаций и действуют без лишнего промедления, если это вообще возможно. Я сам не ожидал, что трибунал соберется еще до полудня, и тем более не ожидал, что в зале скромной ратуши города Виго яблоку негде будет упасть — но, очевидно, отец Иннокентий со своей стороны нажал на все рычаги, а новость, как я и просчитал, оказалась «особо горячей», и народ, которому в размеренной жизни скромного по староземельным меркам городка так редко выпадают неожиданные развлечения, решил заглянуть хотя бы краешком глаза.

В итоге адвокатов у меня образуется аж четверо. Во-первых, собственно «адвокат дьявола», положенный по регламенту инквизиционного процесса, брат Хорхе — парнишка лет двадцати, но на вид умный и начитанный. Во-вторых, уже известный мне отец Иннокентий, формально выполняющий роль переводчика, ибо заседание проводится на государственном испанском наречии, каковым обвиняемый, то бишь я, не владеет от слова совсем; ну а в процессе перевода он вполне может дать пару-тройку дельных советов, о чем заявил открыто. В-третьих, это самолично директор орденского представительства в Виго, Кеннет Баллард, в кои-то веки ему выпал случай стряхнуть пыль с йельского диплома бакалавра-правоведа, и раз уж служебный долг удачно совпал с таким случаем, грех не воспользоваться.

А адвокат номер четыре, которую никто не назначал и которой никто не сумел дать отвод, — тетушка Алла. Как ближайшая почти-родственница из всех присутствующих на месте. Дипломированный юрист? Отнюдь, но усомнившегося в ее квалификации судебного клерка, или как он тут правильно именуется, матриарх семейства Кушнир на эмоциональном англо-одесском жаргоне без использования прямых ругательств морально запихнула под плинтус, откуда бедолага предпочел уже не вылезать.

Святейшую инквизицию города Виго воплощает председатель трибунала; канонически худой, равнодушно-блеклый и бесстрастный, за вычетом взгляда, представленный как брат Доминик, без указания фамилии — ну да, с каким же еще Ай-Ди существовать такому персонажу… Помогают ему два других католических иерарха, привет «тройке» наркома Ежова, не иначе. По правую руку сидит невысокий улыбчивый толстячок с холодными глазами — аббат Фабрицио Корво, настоятель бенедиктинского монастыря под Неаполем; последний, правда, обозвали по-итальянски, «Наполи», но я еще не настолько забыл староземельную географию. Ну а слева от председателя находится его преосвященство епископ краковский, тот самый Жигмонт Корибут; массивного и кряжистого поляка совсем нетрудно представить, подобно историческому тезке-прототипу, облаченным в доспехи, на боевом першероне и разваливающим пополам двуручной секирой очередного тевтонского рыцаря…

— Обвиняемый желает что-либо возразить против нынешнего состава суда? — следует традиционный вопрос, который мне дублируют на русский.

Брат Хорхе качает головой, однако я не могу удержаться и в обход адвоката громко интересуюсь на интернациональном английском:

— Обвиняемый, если только это не нарушает основополагающих правил, желает поинтересоваться, почему настоящий состав уважаемых представителей католической церкви считает себя вправе вообще рассматривать его дело.

Удивленное молчание. Адвокат Хорхе бледнеет, тетушка Алла одобрительно улыбается, директор Баллард энергично кивает — так, мол, их! Отец Иннокентий вздыхает, что-то вопрошает у суда по-испански, получает короткий утвердительный ответ и обращается ко мне опять же по-английски — очевидно, ради публики, так бы говорил на русском:

— Владимир, вы, вероятно, не слишком хорошо знакомы с традициями христианских конфессий Новой Земли, а у нас было слишком мало времени на должные исторические экскурсы. Несколько лет назад, еще на Первом соборе, здешние прелаты православной, католической, греко-католической и англиканской церквей договорились о полном взаимопризнании и прекращении того прискорбного раскола, который имел место за ленточкой около десяти веков назад. Поэтому католические иерархи рассматривают ваш вопрос или православные, не имеет никакого значения. Если будете настаивать, отец Фабрицио готов уступить место игумену Дионисию Контосу из Коринфа, он как раз находится среди зрителей…

Жду, пока это повторят по-испански. Игра идет в мои ворота, значит, развиваем тему:

— Искренне рад прекращению тысячелетнего раскола и ни в коей мере не желаю подвергать сомнению прерогативы уважаемого отца Фабрицио, равно как и достопочтенного игумена Дионисия. Однако даже и в случае предложенной замены мне по-прежнему непонятно, почему отцы-иерархи полагают себя вправе рассматривать настоящее дело.

Здесь уже вступает епископ Жигмонт, ровно и властно:

— Pane Volodymyre, вы можете, разумеется, заявить, что, несмотря на христианское имя и факт рождения в христианской державе Украине, воспитаны вы в иной религиозной традиции, после чего мы, в свою очередь, согласимся ввести в состав суда уважаемого рабби Эзру Йорама, также присутствующего в числе зрителей. Однако хочу предупредить, предъявленное вам обвинение в черной магии много гуманнее будет рассматривать с позиции закона христианского, нежели иудейского.

Тоже мне, эксперт душ человеческих, читающий оные по морде лица с помощью краткого миграционного досье. Ну да, пятую графу определил верно, и что? Открыто смеюсь. Как говорится, «ваши крокодилы — вы и спасайте»…

— Прошу прощения у высокого суда, смех не имел целью оскорбить его представителей. Видите ли, я действительно воспитан в иной традиции. Каковая рассматривает религию — любую религию, — исключительно как часть культурного наследия, соответственно для представителя данной традиции Коран, Библия, Авеста, Веды и прочие «священные тексты» ничем принципиально не отличаются от «Песни о Гильгамеше», «Энеиды» или, скажем, «Сказания о Сиде». Изучать их можно и нужно, а вот поклоняться любому описанному там элементу… извините, не предполагается. Поэтому позволю себе вернуться к исходному вопросу: коль скоро я не принадлежу ни к одной из соответствующих конфессий, какое церковный суд вообще имеет право рассматривать мое дело?

Молчание. Осуждающее покачивание головой со стороны отца Иннокентия, исполненный почти биологического интереса взгляд директора Балларда — ну да, поди-ка в той заленточной Америке при всей их декларированной свободе вероисповедания открыто заяви о том, что ты агностик.

Тонкая улыбка прорезает алебастровый лик брата Доминика. Звучит испанская фраза, а отец Иннокентий, вспомнив о своей роли переводчика, вполголоса дублирует ее на русский:

— Возражение принято. В связи с чем церковные полномочия настоящего суда постановляется признать несущественными, а членов трибунала далее рассматривать как экспертов в вопросах черной магии, поскольку оная исторически принадлежит к той же традиции, которую сам обвиняемый полагает важной и подлежащей изучению.

Массаракш. Один-ноль в вашу пользу, дон инквизитор. Учтиво киваю председателю трибунала, мол, оценил.

Оглашают представителей обвинения. У меня снова отпадает челюсть. Чего угодно ожидал, но такого…

«Прокурором», или как он тут правильно именуется, выступает некий отец Пикар — настольно невыразительный и незаметный, что сливается с собственным креслом, эталон работника «наружки». Голос, впрочем, четкий, да и говорить на публику ему явно не внове.

А основной свидетель обвинения, чьи оформленные должным образом показания сейчас декламирует отец Пикар, — один его добрый прихожанин, пришедший-де несколько дней назад к духовному пастырю весь в смятенных чувствах; прихожанин изложил всю эту историю, после чего отец Пикар порекомендовал ему не очищать душу исповедью, в каковом случае конечно же дальше это дело не пошло бы, тайна исповеди священна — а наоборот, изложить свои показания открыто перед святейшим трибуналом, дабы кара за преступления против закона Божия постигла виновного поскорее, пока он не успел совратить своими тайными искусствами кого-нибудь еще…

— Обвиняемый желает что-нибудь добавить по существу описанного случая? — интересуется святейший трибунал.

Знаком прошу тетушку Аллу пока не вмешиваться и шепотом передаю пару слов Хорхе. Молодой адвокат взмывает с места:

— Обвиняемый просит уточнить, присутствует ли сам свидетель, и если да, то хотелось бы услышать его собственный рассказ, без обрамления.

— Как угодно, — кивает аббат Корво. — Отец Пикар, ваш подопечный здесь? Суд полагает, что в нашем присутствии ему никакая черная магия не грозит.

Прокурор не возражает, и на свидетельском месте появляется опасливо на меня поглядывающий Клод Боде.

— Будьте добры, месье Боде, опишите, что произошло в вашем кабинете в пятницу, тринадцатого, приблизительно в тринадцать часов утра, — предлагает отец Пикар.

— Около двенадцати Лаура — это моя секретарша — впустила в офис вот этого человека. Он назвался Владом, представителем «Помощника» — это компьютерная компания по технической поддержке, в Порто-Франко довольно известная. У меня постоянно выходил из строя компьютерный терминал, его возили в этот самый «Помощник» и ничего не обнаружили. Влада провели в мой кабинет, он некоторое время работал с компьютером. Сказал, что пока все в порядке и никаких неполадок не видит. Предложил — вы пока работайте, а я посижу в сторонке и сам на все это посмотрю. Я сел на место, принял заказ у мистера Фернандеса, все оформил. Потом принял еще один заказ у мистера Стивенса, оформил и его. Тут мой терминал снова сам собой выключился, в присутствии Влада. Я специально отметил время — тринадцать часов тринадцать минут ровно. Влад подошел к моему креслу и согнал меня. Воздел руки к небесам, что-то при этом говоря на непонятном языке. Крутанул кресло противосолонь три раза. Пнул ногой корпус компьютера. После этого нажал на кнопку включения и терминал снова заработал… Дальше Влад собрался уходить, я спросил, в чем неполадка, в ответ получил — «эндиней». По предположению отца Пикара, это гностическая аббревиатура ANDNA, однако расшифровать данное заклинание он не берется…

Среди зрителей шумок. Стук молотка — тишина в зале! — и епископ Жигмонт спрашивает у адвоката:

— Обвиняемый хочет что-либо пояснить по существу вопроса?

— Разумеется, ваша честь! — отвечает брат Хорхе. — Обвиняемый желает огласить свою версию произошедшего.

— Надеюсь, без ссылок на гностические заклинания, — замечает епископ Корибут. — Прошу вас, пане Володымыре.

Вылезаю на свидетельское место, весело улыбаюсь Клоду (тот вздрагивает) и киваю едва сдерживающемуся директору Балларду. Да-да, вы в кабинетной работе с компьютерами и людьми при компьютерах человек опытный и наверняка догадались сами. А теперь расшифруем для всех.

— Обойдемся и без гностиков. Пришел я в кабинет, посидел в углу, пока экспрессивный месье Боде за работой прыгал на кресле. Комп выключился. Смотрю, у него шнур питания на ножку намотался и вилка отошла. Выругался, размотал кабель, запихнул комп подальше под стол, включил. Разумеется, все заработало. А когда он еще и спросил, где у него была неполадка, что я мог сказать? Только — «in DNA», — последнее артикулирую побуквенно.

Выражение лиц «тройки» описанию не поддается.

Зал лежит. Весь. Тут молотком по столу колотить уже бесполезно, разве что отобрать у охранника МП5 и дать очередь в потолок, и то вряд ли сквозь гогот толпы такое пробьется.

Господа инквизиторы, вы что же, классику не знаете? Как говаривал один нобелевский лауреат, двум вещам нет предела, вселенной и человеческой глупости — и, добавлял создатель теории относительности, насчет вселенной я не уверен…

А опаснее дурака — только дурак с инициативой. В данном случае дурак обычный, Клод Боде, напоролся на инициативного карьериста падре Пикара, и благодаря неплохой доселе репутации последнего все дело и закрутилось…

Вот интересно, сколько репутаций и карьер после сегодняшнего пойдут коту под хвост? А ведь пойдут, такой позор, причем с оглашением на весь белый свет, свои же не простят. Согласись я на тихое рассмотрение дела, за дурацкое обвинение пострадал бы только падре Пикар, а тут тень брошена на всю организацию…

И тут паранойя подбрасывает версию, от которой я окончательно выпадаю в осадок. Наверняка это исключительно конспирология и паранойя, наверняка подобного никто не планировал, ибо смотри выше замечание Эйнштейна насчет безграничной вселенной. Но если все же…

Так вот, если ИМЕННО ТАКОЙ результат исходно и задумывался — снимаю шляпу перед настоящим режиссером всего спектакля и ключевыми исполнителями его замысла, а именно, патером Пикаром и отцом Иннокентием. Ладно сыграть втемную меня, тут великого таланта не требуется — а вот втемную сыграть МНОЙ против инквизиции и выиграть… Мне, конечно, подробностей не откроют, навечно похоронят все в местном аналоге ватиканских архивов, а уж внутриконфессиональные трения насчет того, что собой на самом деле должен был представлять священный трибунал и кому он мешал в ныне утвержденной форме, — тут наверняка и среди своих в курсе только самые-самые.

Но, массаракш, какая красивая версия! Решено: верить буду именно в нее, кто бы что ни говорил. Мне так больше нравится.

Территория Европейского Союза, паромная переправа

через Рио-Бланко

Вторник, 17/06/21 17:20

Только благодаря железному характеру Зеппа Крамера удается вывести конвой из города с восьмичасовой задержкой, но все-таки еще сегодня. Народ рвался праздновать, я всей душой с народом… однако мозгами очень даже хорошо понимаю, что из Виго мне лучше сейчас убраться и не маячить. Во избежание, как говорится.

Комиссар Рамирес того же мнения. Паромная переправа ввиду солидного трафика Южной дороги обычно загружена до предела и в очередь приходится записываться за сутки-двое, а «эдельвейсы», оставшиеся ждать финала моей эпопеи, очередь эту, разумеется, пропустили. Однако сеньор Лоренцо — то ли собственной властью, то ли исполняя еще чье-то распоряжение, — впихнул нашу колонну на двухчасовой паром, предварительно проверив, чтобы я в последний момент не сбежал. На собственной машине подъехал проводить, скромный такой открытый «самурайчик» белого колера; кстати, популярная в новоземельных условиях модель, я ее еще в Порто-Франко приметил. Не в смысле менять на что-то другое верный «беркут», нам с Сарой небольшой внедорожник в самый раз, но просто оценить, на чем катаются старожилы, имеющие опыт жизни на колесах и возможность выбрать. Не исполненные понтов крутые недомафиози и прочие братки, те рассекают на «хаммерах», реже на «крузерах» и люксовых «гелендах», а условный «простой народ». Список таких моделей на удивление невелик. «Дефендеры», «хайлюксы» и разнообразные версии фордовской серии «эф» — для дальних поездок втроем-вчетвером или с грузом, в ту же корзину всякие фермерские полугрузовые универсалы вроде «ивеки», «газельки» и «буханки» с производными. А вот для города и окрестностей народ пользует либо квадры, либо виллисообразные джипчики типа «матта» и вот этого самого «сузуки самурай» с испанским шильдиком «сантана». Уазики с «нивами» тоже попадаются, но отнюдь не в изобилии.

— Вам, Владимир, за перенесенные тяготы полагается определенная компенсация, — подмигивает сеньор комиссар, — и я позволил себе попросить сеньора Кеннета Балларда из орденского представительства быть вашим контрагентом в вопросе обсуждения ее размера. Полагаю, вы не станете возражать.

— Ни в коем случае, — усмехаюсь в ответ.

Как же, знаем мы, что это на самом деле за компенсация. Когда Рамирес еще там, в зале суда, подошел поздравить с успешным завершением дела и услышал мою «конспирологическую версию», сеньор комиссар с минуту помолчал и заявил, что совершенно не представляет, кого могло бы хватить на подобный замысел, однако за отцом Иннокентием теперь будут присматривать наитщательнейшим образом, а просьбу организовать аналогичный негласный надзор за падре Пикаром он сегодня же передаст в Порто-Франко известной сеньоре Бригитте Ширмер… Ибо если я все-таки прав, личность с подобным талантом нерационально оставлять без внимания.

— Со своей стороны и от имени тайной службы республики, — добавляет комиссар, — прошу принять на память один скромный сувенир.

И достает из кабины «самурая» стандартный оружейный баул. Поскольку пломбы нет, тут же в него и заглядываю. Сувенир. Факт. Сам я при всем своем оружейном маньячестве такой ствол покупать не стал бы никогда, однако в любой коллекции исторических образцов он займет достойное место.

Комиссар Лоренцо со товарищи упаковали в баул самое что ни на есть стандартное изделие доктора Хуго Шмайссера — «штурмгевер» образца сорок четвертого года, с четырьмя рожками и солидной упаковкой боеприпасов Fiocci — и то, кто ж в наши дни еще выпускает антикварные, считай, патроны «семь-девяносто два курц»… Подарок не скажу что сильно дорогой, это не личный «вальтер» Геринга, а рядовой армейский образец, которых до конца Отечественной успели наклепать не то двести тысяч, не то полмиллиона; но — памятный, факт. Первый в мире настоящий, в смысле поставленный в массовое производство автомат, сиречь индивидуальное оружие бойца (а не облегченный ручник вроде «бара», который, как пулемет, по определению «оружие поддержки группы», в нынешней нише РПК или «миними»), под полноценный промежуточный боеприпас (не под пистолетный, как «папаша» и «томмиган») и способное вести нормальный автоматический огонь (а не «только в крайнем случае», как, скажем, АВС-36 или даже более поздняя «эм-четырнадцать»). Именно после ознакомления с трофейным прототипом «штурмгевера» ГРАУ выдало техзадание на отечественный армейский автомат, и после многих итераций на конкурсе и в производстве родился пресловутый «калаш».

Не могу не похвастаться сувениром. Увы, ни родня, ни семейство Кушнир ничего не понимают в оружейной истории и лишь пожимают плечами. Разве что дед Яр кривится:

— Помню, собирали однажды трофеи — сколько-то маузеровских карабинов, тридцать четвертый «эмгач», «шмайсс» и вот этот самый, как занесли в список для тыловиков — «автомат неизвестной конструкции»… ну еще пистолеты, которые мы по карманам попрятали, у кого табельных не было, мне тогда «вальтер-тридцать восемь» достался. «Шмайсс» и пулемет сразу прибрали парни из разведбата, они же про этот «штурмгевер» и просветили, что за «неизвестная конструкция». Остальную кучу трофейщикам сдали, а автомат ушел бойцам на растерзание. Тяжелый, капризный и патронов хрен добудешь. Хотя кучно и далеко бил, зараза, лучше «папаши» и немногим хуже винтовки, это правда…

— Да мне ж с ним не воевать, — отвечаю, поглаживая вороненую сталь шмайссеровского детища, — на случай перестрелки «фал» есть, он во всех отношениях лучше. Просто — живой кусок военной истории.

Дед Яр отмахивается:

— Влад, когда ты после боя выползаешь из стрелковой ячейки и печенкой понимаешь, что остался в живых, — вот тогда ты сам и есть живой кусок военной истории. А в сумке у тебя так, обычная железка. С ней воевать лучше, чем без нее, только тем и хороша.

Эх. Весь кайф обломал. Тем и обломал, что я прекрасно понимаю: дед прав по всем статьям, история — это люди, причем исключительно живые.

А могучий транспортный паром — тонн на двести-триста, пожалуй, на борту десятка три груженых машин, влез весь конвой Крамера и еще пара попуток, — неспешно взбивает винтами воды Белой реки и приближается к правому берегу. Там заканчивается испанская территория и начинается литовская. Очередной кунштюк новоземельной политической географии, что тут еще скажешь. В Старом Свете мне в Прибалтике побывать как-то не довелось, а вот здесь — хотя бы проездом, но что-то увижу. Не думаю, правда, что увижу нечто сверхвпечатляющее, литовские земли считаются просто одним из уголков Евросоюза «между Испанией и Штатами», тут таких уголков еще несколько. Я наконец загрузил «НьюВолдВьюэр» и тщательно «прошелся» по Южной дороге от Виго до Форт-Линкольна, виртуально рассматривая ближайшую часть маршрута. За Литвой (в которую входит польская автономия) идет Италия, а далее располагается великая и сильномогучая Болгария (нет, был, конечно, интересный исторический период, когда вчерашние кочевники-булгары, осев на землю, встали почти вровень с ромеями и хазарами, глубоко задвинув в угол разных там славян — но сомнительно, чтобы здешние мигранты выстраивали свою жизнь по образцу полуторатысячелетней давности). К западу от Болгарии — Греция (а внутри у ней — Македонская автономия), ну и завершает перечень Окситания, соседствующая через невысокий Меридианный хребет сразу с двумя американскими территориями (Техасом на северо-западе и АСШ на юго-западе). Забавно получилось; в Старом-то Свете во время оно французы, присоединяя к коронным землям южные графства, провели три или четыре крестовых похода, выкорчевывая альбигойские ереси, и «страна Ок» навсегда утратила независимость, о которой далее уже не вспоминала и в смутные дни Столетней войны, и при позднейших пертурбациях, раскалывающих страну вдоль и поперек. Мне вообще казалось, что окситанский язык давно вымер, как «исконный швейцарский», как бишь там его, ретророманский, что ли… А вот поди ж ты — среди мигрантов-первопроходцев из французских земель оказались фанатики «независимости от Парижа», и заявили о создании отдельной окситанской территории в составе ЕС. То, что такие же сдвинутые на возрождении Конфедерации оказались среди переселенцев-американцев, меня как раз удивляет меньше, у них до сих пор на югах каждый год проводятся игрища реконструкторов на эту тему с регулярным сюжетом «как бы я на месте Роберта Ли врезал этим янки», и интерес не ослабевает — а вот во Франции я никакого движения за реанимацию незалежного Лангедока как-то не припомню, там только Эльзас-Лотарингия регулярно пищат, и то не о независимости, а о переходе обратно в немецкое подданство, мол, у тевтонов кормят лучше. Так что в Окситании надо бы спросить уже местных старожилов, как это они дошли до жизни такой…

Многослойная тема, на самом-то деле. Одни по переселении в новый мир ударяются в жесткий сепаратизм, как американцы, конфедераты и заразившийся нехорошим примером Техас (ну или вон французы с окситанцами); другие, на словах представляя единое государство, по факту проводят демаркационную линию и ведут различную внешнюю политику, не говоря уже о внутренней — такова здесь виртуальная Русская Конфедерация, на деле четко разделенная на «Московский протекторат» и «протекторат Русской Армии», там даже армии разные вплоть до формы, судя по виденной мной охране «государственных» конвоев. Третьи же, несмотря на вроде как исторические предпосылки к сепаратизму, замечательно сосуществуют в рамках единой территории, довольствуясь автономией — таковы баски под крылом у испанцев, и, судя по рассказам Сони, аналогичный расклад у валлийцев и ирландцев в составе здешней инкарнации Великобритании. Насчет статуса Индии и Мыса, которые на южном берегу Залива и «под протекторатом Британского Содружества», у меня данных нет, тут пока обожду вылезать с собственным мнением.

А вот интересно, куда вливаются мигранты из Швейцарии, Бельгии, Чехии и какой-нибудь экс-Югославии, ведь их территорий на карте Евросоюза нет и близко? Впрочем, швейцарцы с бельгийцами ладно, им, в зависимости от языкового предпочтения, открыты германская, французская с окситанской и итальянская территории (разумеется, это если критичен именно язык бытового общения), у чехов в принципе тоже каждый первый знает немецкий и может поселиться среди тевтонов, им к такому со времен двуединой монархии не привыкать. А вот со словенами, хорватами и прочими сербами-словаками дела куда печальнее… нет, мигрантов «вообще», согласных на интеграцию в уже сложившееся местное общество, примет любая территория, ибо дефицит человеческого ресурса тут повсеместный, да только не всякий захочет окончательно отрываться от корней.

С другой стороны — тех, кто не захочет категорически, вроде как силой в Новую Землю никто и не тащит, ведь за ленточкой народ, как правило, знает о здешней обстановке ну очень мало. Мне вон Олька подробно пересказала, что им наболтал добрый орденский вербовщик — и ведь не врал, массаракш, просто сам явно не в курсе был. Мол, «тут живут уже несколько миллионов, в пределах крупного полуострова, есть зачатки территориальных образований, по климату — что-то типа пампасов Южной Африки, летом жарко, зимой мокро»; формально-то оно в общем так, да, зато в частностях… Короче говоря, человек, который идет в «ворота» с открытыми глазами (а не как я, скажем, или как компания тех зэков на двух «шишигах»), скорее всего не очень рассчитывает вести привычный образ жизни и блюсти заветы предков.

Территория Европейского Союза, Южная дорога,

«Капо ди Бакко»

Среда, 18/06/21 21:40

Варна, один из главных городов тутошней великой Болгарии, находится непосредственно на морском берегу, верстах в шестидесяти к югу от Южной дороги. Крюк невеликий, но «эдельвейсам» туда не нужно — непосредственно в Варне никто из конвоя «не выходит», а если кто из самих «варнаков», или как правильно зовутся аборигены, возжелает присоединиться к колонне, тот пускай своими силами преодолевает шестьдесят километров до форта-заправки на съезде с Южной дороги в сторону океана. Для того тут и выстроено солидное подворье с вывеской «Capo di Вассо»; откуда взялся на болгарской территории итальянский «фортовладелец» — наверняка отдельная история, только ее-то на вывеске не прочитаешь, моего языкового запаса хватает сугубо на буквальный ее перевод — «Вакхова голова». Помнится, «Corpo di Bacco», т. е. «Вакхово тело», на Апеннинском полуострове еще в Средние века было популярным ругательством в стиле «черт побери», игра слов наверняка не случайная, но на оценить ее нужен куда лучший знаток италийского наречия, чем я… А подворье действительно солидное, для большой колонны Зеппа Крамера внутри место находится почти всем, только бронемашины самих «эдельвейсов» устраиваются вне периметра, и то скорее для усиления.

И вот вскоре после того, как конвой втягивается внутрь, по общему каналу приходит сообщение: меня к начальнику. В смысле к Крамеру. Зачем — без понятия, но просьбу-приказ выполняю.

Зепп ждет у ворот вместе с парнем очень затрапезно-технического вида, но вместо замасленной спецовки автомеханика на нем обычная жилетка со множеством мелких карманчиков, а на голове некая радиогарнитура.

— Влад, вам что-нибудь говорят позывные «Ястреб» и «Сара»? — спрашивает караван-баши.

Расплываюсь в улыбке настолько довольной, что парень фыркает, а Зепп кивает, не дожидаясь моего ответа.

— Сара — это моя жена, а Ястреб у нас вроде главного сопровождающего.

— То есть им можно сообщить наши координаты.

— Был бы очень признателен.

— Действуйте, Янек, — поворачивается Зепп к парню, который, очевидно, отвечает на подворье за «обеспечение дальней связи».

Тот удаляется, а караван-баши уточняет у счастливого меня:

— Я так понимаю, Влад, вы в ближайшее время нас покинете.

— Почти наверняка. — Есть, конечно, небольшая вероятность, что без меня все необходимое закончили, и тогда это мы с Сарой, напротив, присоединимся к колонне «эдельвейсов» наличной машине… но скорее всего, что-то в списке объектов у Хокинса еще осталось, а в этом случае мы будем вольны «отправляться в отпуск» лишь по завершении списка.

— В таком случае до того надо бы нам с вами урегулировать один финансовый вопрос.

Не понял? Вроде свою сотню экю «конвойным пассажиром» я честно внес, а что покидаю колонну до Демидовска, это уже как бы моя проблема. Так и говорю.

Зепп качает головой:

— Я совершенно о другом. Это группа «Эдельвейс» вам должна за ту засаду на Портсмутской трассе. Еще в Виго я заглянул в банк и взял полную выписку, просто там, у испанцев, не до того было ни мне, ни вам… Премия от Патрульной службы за убитых и пленных бандитов, плюс за взятых с поличным за соучастие, плюс сданные по оптовой цене материальные трофеи — более сорока тысяч экю, и часть этой суммы по справедливости ваша.

— Бросьте, Зепп, — отмахиваюсь я скорее от собственного хомяка; всех денег не заработаешь и даже не украдешь, а на бутерброд с маслом и красной икрой, благо она тут недорогая, мне хватает и так. — Рисковали вы и работу проделали вы, а за помощь, оказанную там, у Илеаны, непосредственно Патрульным силам, они мне как внештатному сотруднику уже заплатили.

— Нет, Влад. Пускай стреляли мы, но часть работы штаб-аналитика, планирование исходной операции — именно ваша заслуга. Десять процентов вы сочтете справедливой долей?

Пожимаю плечами.

— Ну раз так, я готов согласиться на десять процентов от «чистой» суммы, то есть после того, как получат положенную компенсацию Клаус и Арни, ну и наследники вашего убитого бойца. Номер моей идекарты у вас в списке пассажиров имеется, сделаете калькуляцию — переведете потом на орденский счет. Договорились?

Зепп вздыхает:

— Вот почему, скажите на милость, когда имеешь дело с низовым звеном Ордена, обычно попадаешь на порядочных людей вроде вас, а как обратишься куда повыше, так через раз всплывает всякая сволочь?

Фыркаю:

— Можно подумать, в других организациях иначе. С нижним звеном, как правило, можно договориться по-хорошему, а наверх пробиваются те, у кого «что такое хорошо и что такое плохо» ранжируется из других соображений. Правда, мне с большим начальством в этом плане везло, все их «плохо» доставались другим, но я всегда стараюсь иметь наготове запасной аэродром. Пока получается.

Территория Европейского Союза, Южная дорога,

«Капо ди Бакко»

Среда, 18/06/21 24:12

Солнце закатилось с полчаса как и, поскольку луна пока слабенькая, снаружи уже темно. Однако вдруг в форте включаются нацеленные за периметр прожектора, и вокруг сторожевых скорострелок видна какая-то суета. Ночное нападение большой банды? Да ну, с моим везением по этой части и то вряд ли. Впрочем, на всякий случай расстегиваю оружейный баул заранее.

Переполох стихает быстро, ворота открываются и на подворье въезжают две легковушки: короткий тентованный «лендровер» и маленький двухместный открытый джип, в свете прожектора на крыле четко просматривается лейба «Golden Eagle». Еще до полной остановки подлетаю к джипу со стороны водителя… вспышка, и я лежу на земле и считаю разноцветные звездочки. Словно сквозь ватное одеяло слышу испуганное — «Влад!..» кто-то в чем-то неуклюже оправдывается, а потом я наконец прихожу в себя уже полностью, сижу где-то посреди подворья, рядом кто-то из «эдельвейсов», Ястреб, Сара и незнакомый парень в орденской песчанке и с очень виноватой мордой лица. А под левым глазом у меня однозначное ощущение наливающегося фингала; вот ведь, последний раз кулаками махал лет пятнадцать назад, а помню…

— Очень больно, солнце мое? — Сара.

— Вы извините, правда, я же не знал, у меня рефлексы… — незнакомый орденец.

— Влад, ты и правда хоть бы предупреждал, мог вообще не на кулак, а на пулю нарваться… — Ястреб.

Языком провожу по зубам. Нет, целы. И то ладно, а фингал пройдет.

— Проехали, — выдыхаю. — Я ведь тоже не знал, что в группе новый водитель.

— Пат Глендон, — представляется «рефлексирующий» орденец. — Я вообще из Патруля, поехал в отпуск к родне в Лаббок и как раз возвращаюсь обратно в Нью-Портсмут. Хокинс предложил часть пути проделать вместе, все быстрее, чем искать конвой из техасской глуши, ну а баранку покрутить мне не в тягость.

— Ну да, — потираю распухающую скулу. — Опять же дополнительная охрана хотя бы на часть маршрута совершенно за бесплатно. Нет, я всецело за, мое сокровище нужно беречь, холить и лелеять…

Упомянутое сокровище еще раз обнимает меня, целует в здоровую щеку и прикладывает к больной нечто вроде мешочка со льдом, где только успела добыть?

С деловыми вопросами на сегодня покончено, остались личные. Поскольку «вот прям щас» затащить любимую в койку сил у меня уже нет, представляю Сару родным. Вот, мол, та самая молодая жена, о которой вы только слышали, прошу любить и жаловать. Жаль, конечно, выступать в роли «новобрачного» с битой физиономией, однако запасной у меня все равно не имеется. Ничего, я переживу, а все прочие и подавно. С Олькой и Валентином супруга быстро находит общий язык, сонную Иришку поднимает на руки на предмет понянчиться — ребенка удивленно хлопает глазами, и ее быстро передают папе, пока не начался вселенский ор; перед дедом Яром Сара несколько тушуется, но он, по-медвежьи ее облапив, похлопывает по упитанной пятой точке и очень громким шепотом интересуется, когда старику наконец покажут правнука, а то вон от этих, — кивок в сторону Ольки, — только девочку и дождался…

На что любимая жена, смущенно-виновато покосившись в мою сторону, пожимает плечами.

— Ну, мальчик получится или девочка, пока сама не знаю… а «когда» — как раз в Массилии в врачу заглянула, английским они там брезгуют, еле нашла такого, чтобы изъяснялся на испанском… Пятая неделя. Значит, где-то в начале-середине мокрого сезона, до здешнего Нового года…

Взгляды с Сары медленно переползают на меня. А что я. Стою с самым глупым видом и счастливо ухмыляюсь до ушей. Почему с глупым? Потому как другого взять негде, генетическим сценарием не предусмотрено.

Вот вам и рисуются планы на будущее, предельно четкие и конкретные. Прямо сейчас можно творить много чего, однако мокрый сезон (и некоторое время до того, точные сроки выяснить у специалиста) мы должны провести в городе с хорошей клиникой и роддомом. Не обсуждается. Порто-Франко в этом плане подойдет идеально; а вот насчет орденской базы совсем не уверен, скажем, у нас на «Латинской Америке» работает отличный стоматолог и есть хороший современный медпункт по поводу бытовых травм, солнечных ожогов и печеночно-желудочных колик от незнакомой еды и неумеренных возлияний. Все прочие вопросы, мол, решайте в других местах. Впрочем, вероятно, на «Северной Америке» дела с медициной обстоят получше, а все шесть приемных Баз можно в принципе считать единым комплексом. Мысленная пометка: вопрос уточнить, сие явно не секрет.

Сару немедля берут в оборот Олька и Ева, конспективно выдав будущей матери всю неонотологию, или как там оно называется, в общем, «как себя нужно правильно вести до родов, чтобы плод развивался гармонично», отчего даже у моего сокровища, с ее профессиональным умением быстро «брать» с листа или на слух солидные объемы информации, взгляд вскоре становится совершенно стеклянным. Меня хватает минут на семь, далее позорно сбегаю. Согласен, это нужно знать, нужно в том числе и мне, однако заняться самообразованием можно и чуть попозже.

Ну а прямо сейчас в связи с радостной новостью в загул пускается все подворье «Capo di Вассо» при полном понимании хозяина, сияющего колобка Гвидо. Поскольку любимой жене пить сейчас не очень-то можно, приходится отдуваться за двоих. Это при моей привычке пьянствовать в день бокал-два слабоградусной вишневки или чего-то вроде, и то не обязательно… Утром, вероятно, будет хреново, но то — утром, а причина более чем уважительная.

Территория Европейского Союза, Южная дорога,

«Капо ди Бакко»

Четверг, 19/06/21 10:35

«Эдельвейсы» выехали, как и предполагалось расписанием, в восемь утра. Нам с Сарой — а вернее, мне — добрый штаб-сержант Ястреб позволил отдохнуть еще пару часов, и лишь потом запихнул досыпать на штурманское сиденье «беркута». За рулем снова Сара, Глендон решил подождать попутки на Портсмут на подворье у Гвидо, поскольку нам дальше не совсем по Южной дороге.

Ибо утром, когда я только-только продрал глаза, проводится краткое совещание на тему дальнейшего маршрута.

— Сейчас у нас по плану представительство в Роме, — информирует Хокинс. Ага, автоматически соображаю, Roma — это по-нашему «Рим», то есть со всей очевидностью столица итальянской территории. — Городок этот по пути от Южной дороги на Милано в стороне от трассы, и у нас имеется два маршрута на выбор. Вариант первый: делаем крюк — по Южной на восток, затем после Наполи поворачиваем к Милано на северо-запад, и уже оттуда поворот на запад к Роме; на месте будем где-то завтра вечером — послезавтра утром. Вариант второй: рискнем пойти напрямик по целине сразу отсюда, главные ориентиры — компас и нюх Фреда; совсем уже заблудиться нам не грозит, однако запросто можем прокружить дольше предполагаемого времени.

— Тебе нужно наше мнение? — уточняю я, едва удерживаясь от зевка.

— Да. Как старший решать буду сам, но сперва послушаю вас.

— Ну раз так… по Южной дороге от Виго я вот буквально только что ехал, там нет совершенно ничего интересного, голый проселок в саванне. Все города в стороне, даже моря почти не видно, из достопримечательностей одни заправки да перекрестки. В нашем случае, конечно, пыли много меньше, чем в большой колонне, но окрестности живописнее от этого не станут. Так что мой голос за второй вариант.

Сара интересуется:

— А где безопаснее?

Хокинс пожимает плечами:

— Для сугубой безопасности нам бы пристать к ближайшему крепкому конвою до Наполи, а лучше до Милано. Но такое точно получится еще медленнее. А так… на большой дороге у возможных налетчиков больше целей, на малых тропах им легче затаиться. Кто что предпочитает, не предскажешь.

— Тогда я тоже за второй вариант, — кивает любимая. — Наобум мы не полезем, а если кто будет охотиться специально на нас, то ждать скорее станут на большой дороге.

Хокинс ухмыляется.

— Четверо любителей неосвоенных просторов как на подбор. Принято: едем в Рому напрямую.

Так что с Глендоном мы прощаемся, запасаемся у Гвидо свежей водой и пирожками-каноли с начинкой из сыра, ветчины, зеленого лука и чего-то там еще — когда свежие, вкуснее банальных сандвичей, а зачерстветь за сутки с небольшим они у нас не успеют, и уж точно не остынут, — и выдвигаемся на условный восток-северо-восток.

Территория Европейского Союза, Мраморное нагорье

Четверг, 19/06/21 15:57

Саванна вскоре переходит в скучно-бурую возвышенность, сухую и каменистую. На карте она помечена как Мраморное нагорье, жилых объектов не обозначено даже на профессиональной склейке у Ястреба. Пыли от колес на удивление немного, признаков наезженной дороги незаметно.

— Горн в канале, держим не выше двадцати пяти, — сообщает рация голосом Фреда, — на этих камнях подвеску угробить — раз плюнуть. Овер.

— Вилко, аут, — отвечает Сара и слегка сбавляет скорость.

Вокруг накатанной Портсмутской трассы и на необжитых Холмах Страстей было полно живности. Здесь, хотя жилья и не видно, ее вроде как поменьше. Существенно. Рогачей и антилоп не наблюдается вовсе, гиены и стервятники представлены единичными экземплярами, и то вдали. Слишком сухо, или в почве присутствует еще какая-то хрень, так что плотность биомассы на квадратный километр стала пониже? Мне, положим, сельским хозяйством на болгарском нечерноземье заниматься так и так не светит, однако вслепую переть неохота.

Больше от скуки, чем по необходимости, привстаю на сиденье, опираюсь на переднюю дугу и разглядываю в подзорную трубу горизонт. Почти сразу ловлю блик. Потом еще один. Всматриваюсь повнимательнее…

Не меняя позы, говорю Саре:

— Родная, изобрази у нас пробитое колесо.

Мое сокровище, зримо вздрогнув, слегка доворачивает руль и как-то так хитро отрабатывает тормозом, что машина неуклюже идет юзом (отчего я по инерции плюхаюсь обратно на сиденье) и останавливается метров через десять, со стороны — ну явно пропоротая шина.

— Влад — Ястребу, снова колесо? — раздается из рации.

— Точно. Иди помогай, — отвечаю я и вылезаю из джипа.

«Девяностый» возвращается задним ходом, недовольный Ястреб выбирается наружу, смотрит на меня, на вполне целую шину…

— Стереотруба на два часа, дистанция за двадцать, точнее не скажу, — коротко информирую я. — Возле окуляра минимум трое. Слишком далеко, оружия и подробностей амуниции не вижу.

— Понял, — склоняется Хокинс вместе со мной над колесом; спектакль так себе, но критиков мы и не приглашали. — Ориентиров тут вокруг нет, даже если у них артиллерия, без пристрелки вряд ли накроют.

— Я потому и решил сыграть в «подбитую утку». Если вдруг там банда…

— Решил правильно. Место не самое лучшее, равнина что твой стол, мы как на ладони. Хотя… Фред, иди-ка сюда, с инструментами, — зовет босс, а сам добывает из бардачка «ленда» бинокль помощнее моей оптики межвоенных времен. — Сара, и ты присоединяйся, карабин только возьми.

— Нашли бойца… — отзывается жена, послушно прихватив из машины «эм-один».

— Бойцами пока что побудем мы, — радует ее Хокинс, — а ты давай забирайся на багажник, вот тебе бинокль, и активнее крути головой, как положено охраннику-наблюдателю. Подозрительным сектором не ограничиваться, лови любое шевеление; если что, сразу сообщай.

В двух словах вводит в курс дела Фреда.

— Изображаем полный полевой ремонт? — уточняет тот.

— Не перегибай палку, — весело хмыкает Хокинс. — Делаем вид, что латаем пробитую камеру. Подробностей с полутора миль даже хорошая стереотруба не даст, так что обойдемся без горелки для вулканизации. Под видом инструментария потихоньку достань из багажника наши стволы и оба пулемета… Влад, у тебя с этим делом как, кстати?

— Никак, — честно отвечаю, — немного РПК знаю, потому как он все одно что большой «калаш», а натовские даже в руках не держал, ну только саму «эм-шестнадцать». Со своим «мадсеном» несколько раз практиковался, толку мало.

— Так у меня ж ваш, русский, который трофеем взяли тогда с «ядерным золотом», — напоминает Фред.

— Там вроде РПД был? Разобраться-то с ним я смогу наверняка, но не в две минуты и не в десять, а на пулеметчика не учился никогда.

— Ладно, Фред, — принимает решение Хокинс, — русский пулемет тебе, ты с ним игрался в Форт-Янге и в Остине; а с «два-четыре-девять», если что, я поработаю. Дистанция для них великовата, конечно… «два-четыре-ноль» был бы получше, а еще лучше старый «браунинг» на станке.

— Тогда уж лучше сразу «Абрамс», если мечтать, то по-крупному, — ухмыляется Фред. — Брось, на шестьсот ярдов мы и так накроем хоть тачку, хоть одиночного стрелка, а на тысячу работать просто нечем и некому, значит, и не крути себе мозги.

Следующие полчасика, заменив целое колесо «беркута» на целую же запаску, втроем изображаем ремонтную деятельность вокруг снятого колеса. «На всякий случай» распределяем сектора обстрела и прочее. Сара, явно нервничая от таких наших милитарных приготовлений, периодически сообщает — все спокойно, группа у стереотрубы поглядывает в нашу сторону, иных действий не предпринимает, пылевых следов приближающейся техники или там стада взбесившихся рогачей нигде не видно.

— Так, ладно, поигрались и хватит, — наконец заключает Хокинс, — собираемся и катим дальше. То ли не купились, то ли они там вообще не по наши души встали. Хорошо бы второе, но если первое — глядите в оба.

— Джеми, раз все равно стоим, может, сразу перекусим? — предлагает Сара. — Завершающий штрих. Ну и подманим на запах.

Мысль не самая глупая, время вполне обеденное, опять же и перехватить чего-нибудь после тяжелой работы было бы вполне уместно. Делим на четверых пакет пирожков и один натовский сухпай, в самый раз. Фред, быстро смолотив свою порцию, сменяет на часах Сару и принимается рассматривать горизонт. Тут же вскользь бросает, что стереотруба унаследованная от каких-нибудь геодезистов, а то и вовсе кустарная — армейская таких бликов отродясь не дала бы. Ну кустарная так кустарная, нам-то без разницы, заранее заметили — и хорошо.

Но как раз когда скромная трапеза подходит к концу, Фред радует новой вестью:

— Два пыльных следа, на девять часов и на полвторого, похоже, оба к нам. Визуальный контакт минут через двадцать.

— А ведь опознаваемой активности в эфире не было, — просматривает что-то Хокинс на своей радиотехнике, — ну и кто, интересно, тут со скрамблерами катается?

Вопрос, я так понимаю, риторический. Скоро увидим сами, без всякой оптики.

— Мы вперед, назад или на месте? — уточняю я.

— Вот теперь уже точно не вперед, слишком большой шанс влететь в расставленную засаду, — бросает Ястреб. — Сзади последние миль сто такая же пустошь с неровностями и камнями, просто отходить — смысла нет, двадцать минут форы не спасут, а если попытаемся оторваться на полной скорости — четыре к одному, угробим подвеску и все на свете, по такому катаются на других тачках, и у банды наверняка в хозяйстве именно они… Я бы все же рискнул остаться на месте, тут хоть сектора уже распределены. Так, Сара, на тебя я свой второй броник сейчас подгоню; Фред, ты запасной бронежилет в поездку брал?

— У меня запасным охранный, plate-carrier, — отвечает Фред, — он во второй сумке, Владу по размеру должен подойти. Шлем там же.

Хокинс извлекает из глубин «девяностого» два тяжелых свертка, один вручает мне, второй, раскрыв, жилетом водружает сзади на плечи Саре и принимается подтягивать и ослаблять разнообразные ремни крепления. Любимая даже пискнуть не успевает, а на нее уже нацепили такой же, как у патрульных, кевларовый шлем. Я с опаской примеряю черную бронеразгрузку Фреда; по росту впору, в поясе и плечах великовата, но Хокинс быстро поправляет дело. Кармашки, к сожалению, под «станаговский» формат рожков к «эм-шестнадцать», прямоугольные магазины «фала» в них не вписываются.

— Сюда прячь, в поясные подсумки, — показывает Фред, — бинокля и аптечки у тебя нету, а по размеру пойдут.

Примеряюсь; да, в моей старой разгрузке было удобнее, однако вот тут уже в полный рост работает армейский принцип «что выдали, тем и воюй» — и спасибо, что выдали хотя бы это. Запасной шлем у Фреда то ли другой модели, то ли взят со складов другой армии, но камуфляжная расцветка у его покрытия — скорее «лес», чем «пустыня». Плевать, все равно оба варианта не точно в тон здешнему бурому песчанику, тут бы в самый раз испанская коричневая «горка» или вообще старый хаки…

Наблюдатель-Фред добавляет перцу:

— С девяти часов еще один пыльный след, посолиднее первого. То ли что-то очень большое, то ли плотная группа, второе вероятнее.

Хокинс выдает сквозь зубы нечто короткое и нецензурное. Прикидывает направление ветра и достает пару картонных цилиндров, жутко напоминающих дымовые шашки. Один швыряет прямо «на два часа», против стереотрубы, второй чуток южнее. Облако дыма получается хорошее, густое; нам, правда, тоже сквозь него ни черта не видно.

— Сара, Влад, держите еще вот, — вручает нам стандартную М16А2 и открытый оружейный баул, в котором лежат М4, стопка рожков полупрозрачного пластика и большая картонная упаковка патронов «пять-пятьдесят шесть», — снаряжайте пока. Кому что, разберетесь по ходу. Ходиболтайки с собой и идемте.

Под прикрытием дымзавесы отводит нас метров на тридцать, заботливо укладывает в едва заметную выемку, быстро показывает, как складывать из окрестных камней импровизированный бруствер.

— Вышиной дюймов на пять, не больше, сейчас ваша основная защита — скрытность, — говорит Ястреб, — рацию на прием, до сигнала старайтесь даже не шевелиться, потом огонь по готовности. Все, и да помогут нам Всемогущий Господь и святой Дунстан.

Пригибаясь, бежит обратно и вместе с Фредом скрывается где-то за машинами.

Ждем.

Время ползет. Пальцы сами собой выполняют привычную работу — извлечь остроносый патрон «пять-пятьдесят шесть» из упаковки, вложить под металлические губки магазина, утопить большим пальцем, превозмогая сопротивление пружины, взять следующий патрон, — а в голове пусто. Разве только вертится истерическое — массаракш, вот какого лешего мы, четверо идиотов, поперлись через это трижды проклятое Мраморное нагорье, экзотики захотелось, мол, чего дважды по одной скучной дороге кататься, да еще глотать конвойную пыль, да? Вот вам экзотика, тридцать три раза массаракш, вот вам острые ощущения по самое не могу.

Распихиваем снаряженные «бананы» в предназначенные для них кармашки; «эм-четыре» я забираю себе вторым стволом, оставив Саре «злую черную винтовку» первым, — карабин рекомендую ей приберечь на потом, все же стоунеровская конструкция для дальних выстрелов заточена получше, ну и с переводчиком на «тройку» короткими очередями работает нормально. Любимая, ощутимо бледная, помогает достроить бруствер. Позиция для стрельбы лежа, не идеал, но даже на стрельбище бывает похуже. Обнаруживается неожиданный плюс у моего вчерашнего фингала: целюсь-то я правым глазом, а левый сейчас прищуривать удобнее.

Дымзавеса потихоньку рассеивается. Смотрю на часы — минуты три до «визуального контакта»; совсем не факт, однако, что из нашего лежбища будет видно так же хорошо…

По ушам бьет громкий разрыв, волна жара и пыли. Еще один. И еще. Заговорил бог войны. Они стараются садануть по нашим машинам? Для бандитов, как добытчиков материальных ценностей, класть снаряды логичнее бы несколько в стороне, чтобы контузить противника взрывной волной, но сама техника, куда как недешевая и реализуемая проще всего, осталась цела; однако, во-первых, запросто могут и промахнуться, а во-вторых, кто сказал, что подобные с позволения сказать личности в первую очередь руководствуются логикой? Ладно, пока задача номер раз — выжить (а у меня задача номер ноль — чтобы цела осталась любимая жена, потому как ее уже двое), с сохранностью автотехники и прочего багажа разберемся потом.

А вот наконец и «визуальный контакт» — тот, «с полвторого», — над бурой пустошью обозначается силуэт старого пикапа с двухместной кабиной — «курьер», «хайлюкс» или кто-то в этом роде. Пулеметного вертлюга нет, зато в кузове видна еще пара-тройка вооруженных рыл. Дистанция шесть… пять… пожалуй, уже можно вести огонь.

— Родная, мои в кабине, твои в кузове.

— Ясно, — не отрываясь от прицела, отвечает любимая.

— Ждем.

— Знаю.

Вот и поговорили.

Пикап поворачивает левее, словно не желает перекрывать директрису наблюдателям у стереотрубы. Или, что вероятнее, не желает попасть под шальной снаряд, ибо скорее всего означенные наблюдатели еще и корректировщики чего-то артиллерийского… судя по скорострельности, пушка там одна, но нам и одной выше крыши.

— А теперь — дискотека, — вдруг оживает рация голосом Фреда.

И где-то совсем рядом заходится безбашенным стрекотом пулемет, судя по незнакомому тону — именно дегтяревский ручник, ибо орденский М249 я и в деле слышал, и на стрельбище частенько наблюдал, это не он… Значит, именно Фред начинает работать по второй, невидимой нам цели с девятичасового направления.

А нам, как и велел Хокинс, продолжать.

— Делаем, — выдыхаю я и жму на спуск. Дистанция менее пятисот метров, для цели «кабина авто» и насквозь знакомого «фала» вполне посильно. Очередь, вторая, третья, и вот уже магазин пустой, меняю, а у пикапа выбито лобовое стекло и в распахнутую настежь водительскую дверь свешивается окровавленное тело, где-то в стороне свистят пули, ага, вот он ты, за радиатором, успел выбраться, ну на, лови, еще, еще, вот, и тушка, судорожно дернувшись от пуль триста восьмого калибра, роняет автомат и падает в пыль, в кузове пикапа один труп точно есть, отлично, родная, а где там еще твои, не вижу, и черт с ними, лишь бы они нас тоже не видели, огня не ведут. Наблюдатели со стереотрубой срисовали нашу позицию? Вообще должны были, даже на ярком новоземельном солнце вспышки выстрелов видны достаточно хорошо…

Разрыв снаряда, редкая каменная шрапнель барабанят по бронежилету, плевать, целы — целы, родная? Встречаю ее безумный взгляд, киваю, сжимаю вздрогнувшие пальцы, держись, любимая, мы живы, а остальное приложится.

Там, где-то неподалеку, бой продолжается, пулемет Фреда по-прежнему бодро отвечает неизвестным стрелкам. Хокинс молчит.

И артиллерия молчит. Почему — а пес ее знает, молчит, и спасибо.

— Кто-то шевелится, — вдруг говорит Сара.

— Кто, где? Координаты дай.

— На три часа, дистанция где-то триста…

Массаракш, отполз небось от пикапа и пытается подобраться сбоку… так, вот тут у меня справа удобная стрелковая ниша, сейчас, если мелькнешь на директрисе… есть, аккуратно жму на спуск, скупая трехпатронная очередь вспарывает ногу, клиент от боли вздрагивает, переворачивается и получает вторую короткую уже в корпус, после чего замирает и дальше не шевелится.

Снова меняю в «фале» магазин. Четыре полных. Проверяю на всякий случай сброшенные — один пустой, во втором еще патрона четыре. Из остатков цинка, купленного в незапамятные времена, сразу по прибытию на «Латинскую Америку» через «ворота» Сьюдад-Мехико, доснаряжаю оба. Как раз хватило, и пять патронов в запасе, прячу в свободный подсумок. Все, снова полный боекомплект.

Неожиданно где-то в том же районе, что и ранее, хлопает дымовая граната, и сразу за ней еще одна. Наверное, эти Ястреб все-таки не вручную швырял, а запустил из подствольника, в натовской номенклатуре всякие есть, это вам не отечественные «воги», где только «боевой осколочный», «учебный инертный» и «омоновский слезоточивый» сугубо по большому блату…

В зеркальце смотрю на тучу густо-черного дыма, которая закрывает от стереотрубы нас и, очевидно, Фреда и Ястреба… стоп, а пулемет-то молчит, и Хокинс голоса не подает, хотя явно живой, кто-то же дымовухи пустил. И с той стороны по ним сейчас никто не стреляет…

— Любимая, давай-ка наружу.

Сара без возражений поднимается, карабин за спиной, «эм-шестнадцать» у плеча. Вместо обеих наших тачек — гора дымящего покореженного железа; обхожу слева, пригнувшись…

— Влад, Сара, бегом сюда, — оживает в рации голос Хокинса, а из-за стоящего в полутора сотнях шагов багги с толстой трубой турельной безоткатки машет рука.

Бегом не бегом, как уж получается — на кросс мне и в лучшие времена дыхания не хватало, ну а Саре тем более, сама далеко не тростинка, так сверху добавили еще двадцать кило непривычного железа. Подбегаем к багги; что-то среднее между армейским DPV и самоделкой из «Безумного Макса». Рядом три трупа, Хокинс в полуприседе на багажнике, за развернутой на левый борт безоткаткой.

— Сара, водителем, Влад, бортстрелком. Мы еще повоюем, клянусь святым Дунстаном!

— А что Фред? — выдыхаю я, плюхнувшись на правое сиденье.

— Живой, прикрывает с моей старой позиции, мы с ним эту дуру красиво приманили… Так, Сара, в управлении разобралась?

— Да тут того управления… Все, готова. Куда ехать?

— Где стереотруба была, помнишь?

— Да.

— Вот туда, только противоминным зигзагом. Еще Фреда подберем по пути, вон, на одиннадцать часов пирамидка и чуть правее. Сделаешь?

— Попробую, — отвечает любимая, врубая зажигание; легкая таратайка с корпусом из грубосваренных труб подпрыгивает и притормаживает у пирамидки, из-под клочка масксети воздвигается Фред, весь в пыли и пороховой гари, борода воинственно топорщится, на шлеме пара свежих отметин от пуль или осколков, хорошо хоть вскользь прилетели. Ястреб уже прямо у меня за спиной, развернув турель назад, отстреливаться от возможной погони; Фред скрючивается в три погибели непосредственно под хоботом безоткатки, цепляясь за трубы багажника руками и ногами, — а Сара, заложив крутой вираж вокруг останков нашей техники, следует указанным курсом. Багги-сафари в условиях боевых действий, массаракш. Но начали все это не мы, а раз так…

Минут шесть усиленного «противолодочного зигзуга» — и мы у стереотрубы, вернее, у того бугорка, где она недавно стояла. А за бугорком столь же недавно стояло нечто громко стреляющее. Сару выворачивает на месте, она едва успевает притормозить и отвернуться влево; у меня комок тоже подкатывает к горлу, но сдерживаюсь. Кровавое мясо и осколки чего-то железного вперемешку.

Хокинс, самый опытный в артиллерийских вопросах, тут же дает экспертное заключение:

— Амбец минометному расчету, бомбу, разорвало прямо в стволе. Дефект взрывателя, а может, от усердия ошиблись и запихнули вторую, когда первая еще не вылетела.

— А не великовата воронка-то для «эм-второго»? — удивляется Фред.

Ястреб фыркает:

— Интересно, ты где «эм-вторые» застал, их же лет двадцать как заменили на новые «два-два-четыре»… Ротный шестидесятимиллиметровый бьет на две тысячи ярдов, если бомба старого образца, и на три с половиной, если нового, в принципе отсюда новым снарядом достали бы, но судя по взрывам — нет, по нам все-таки работали из ствола помощнее. Скорее всего, русский батальонный миномет, «поднос», или который до того был. А тут еще, похоже, запасной лоток с боеприпасами сдетонировал, вот весь расчет и полег, только корректировщик уцелел. Как очухался, видать, решил, что больше ему тут нечего ловить, сцапал оптику под мышку и дал деру — вон свежие следы грузовичка.

И тут у меня возникает мысль.

— Джеми, — медленно говорю я, — ты как полагаешь, сколько в банде, которая работает не у большой дороге, а вот так, по случаю, глубоко в глуши, может быть активных штыков?

Ястреб, присвистнув, смотрит на меня почти с восхищением:

— А ведь ты прав, Господом Всемогущим клянусь!

— Вы это о чем? — за отсутствием платка утирает рот рукавом Сара.

— Они это о том, — наклоняется к ней Фред, — что троих с вот этого багги выбили мы, вы с пикапа — еще троих…

— Четверых, — поправляю я, — один потом сбоку пытался подползти, я его снял.

— Ну вот, и у разорванного миномета фарша где-то на троих. Минус десять уже есть.

— Но ведь там, позади, кто-то еще ехал, ты же пыль видел…

— Ага, ехал. Пять к одному, это ехал на больших грузовиках их «обоз», собирать трофеи. Если у обозников с передовой командой постоянная связь, они уже развернулись и драпают во все лопатки от неожиданно зубастой дичи, а если связи нет…

Хокинс нехорошо скалится.

— А ведь связи действительно нет, багги-то без рации! Ох, какую мы им сейчас встречу организуем, клянусь святым Дунстаном!.. Сара, полицейский разворот и полным ходом обратно, заходи с солнечной стороны!..

…«Встреча» протекает, можно сказать, скучно и рутинно: один выстрел из безоткатки, от которого все мы дружно глохнем, а восьмиколесный неопознаваемый (даже до этого выстрела) грузовик, этакий гибрид лесовоза с эвакуатором, превращается в кучу горящего железа. Фред, укрепив сошки дегтяревского ручника где-то на той же турели, дает три длинные очереди по разбегающимся личностям, я в азарте добавляю — с рук из «фала» да с подпрыгивающего багги точность не лучшая, но мне уже все равно, полосую длинными, на весь магазин, три отстрелял, на четвертом оружие клинит, роняю «фал», хватаюсь за «эм-четыре», навскидку высаживаю полный рожок еще из нее… и все, целей больше не видно.

Дискотека закончена.

Территория Европейского Союза, Мраморное нагорье

Четверг, 19/06/21 20:14

В потерях: обе наши тачки, которые уже ни одна автомастерская не восстановит, и большая часть багажа. Кое-что из обломков вытащили, скажем, байк — рама погнута и изрядно поцарапана, но такое ремонту поддается. И моя оружейная коллекция цела, спасибо стальному ящику, сейф не сейф, а от огня укрыл оба баула со стволами, запасными магазинами и боеприпасом. Так что личный арсенал живой и невредимый. А вот почти все вещи и, скажем, радиотехника в хлам. Погиб мой верный ноут «делл», половина периферии и большая часть дисков, зато кирпич-тафбук остался цел, оправдав рекламный титул «устойчивого к агрессивной среде». Хорошо, что я вчера на подворье у Гвидо все данные на него перекинул копией, на всякий пожарный случай — ну вот «пожарный» и получился, да уж… И солнечная панель жива, самая, пожалуй, ценная штучка из оборудования после тафбука, очень уж редкая — ни разу в здешних компьютерных лавочках не встречал, предыдущий хозяин ее скорее всего специально по каталогу из-за ленточки заказывал, ко мне она по наследству перешла, но это история отдельная…

В приобретениях: обшарпанный боевой багги и многажды простреленный, но как ни странно, реанимированный Фредом за сорок минут ржаво-синий «хайлюкс», причем у него внутри даже рация уцелела, Ястреб глянул, сказал — старая русская «ар-один-два-три-эм», что для меня, прямо скажем, китайская грамота. Отсутствие фар, стекол, зеркал и водительской двери на ходовых качествах машины не сказывается, честные тридцать верст по целине она вполне способна дать и сейчас, и тонну груза в кузове тоже потянет.

Тонну не тонну, но остатки наших шмоток и кучу трофейного железа мы в пикап и загружаем; рассортировывать добычу времени нет, собрали все, что под руку попалось. А два десятка тел «бойцов» и «обозников» обоего пола остаются без погребения на месте «дискотеки». Идекарт при них, разумеется, не оказалось — в данном отношении банда попалась грамотная, — однако это уже не наши трудности. Найденные кошельки также практически пусты, на всю гопу — меньше тысячи монет, вернее, пластиковых «игральных карт»; сумму эту мы сразу, как положено, делим на пять частей, две боссу-Хокинсу и нам по одной.

И главная добытая ценность — подстреленный, но живой «обозник», на которого Ястреб извел все, что было в личной аптечке. Сказал, должен выжить. Сдадим итальянцам под расписку, пускай сами допрашивают и потом подчищают все хвосты. Ближайший город — тот самый Рим, куда мы и едем; Хокинс с удовольствием сбросил бы пленника в представительство Патрульных сил, чтобы вопрос вообще остался внутриорденским, однако ближайшее такое — в Кадизе, дотуда мы его живьем рискуем не довезти, а операцию завершить нужно.

Ну а что часть славы достанется карабинерам, так не ради нее работали, в конце концов. Лишь бы не спеклись и накрыли все, что наша «дискотека» оставила от этой банды. Впрочем, должен же и среди итальянцев найтись какой-нибудь комиссар Каттани, который умеет доводить дело до конца…

На ночевку становимся часика через полтора «в чистом поле»; ручьев мы на Мраморном нагорье не пересекали, а искать хоть какой-нибудь родник на незнакомой территории, учитывая обстоятельства, желания нет, так что все гигиенические процедуры, а они нам явно необходимы, придется отложить до завтра. Допиваем, что осталось во фляжках, и на боковую. Сара устала вусмерть, однако заснуть не может, перенервничала. Кое-как убаюкиваю ее, прижимая к себе. Отдыхай, любимая, худшее позади.

Территория Европейского Союза, г. Рим

Пятница, 20/06/21 09:23

Столица итальянской территории, городок Рома, а по-нашему «Рим», расположена чуть в стороне от Миланской трассы, посреди живописных зеленых холмов, и население имеет, если прикинуть по видимому размеру периметра, персон этак с тысячу. Я так понимаю, мигрантов-основателей настолько достал родной многомиллионный мегаполис, что они решили в новой столице весь размах послать куда подальше и оставить сугубо деловой центр и минимально необходимые для его обслуживания структуры. Примерно так во время оно поступили, если мне не изменяет склероз, в Австралии, отнюдь не отягощенной историческими традициями…

На римском КПП наши айдишки перепроверяют трижды и пропускают только под личное поручительство первого лейтенанта Рассела Такера, начальника охраны орденского представительства, которого аборигены худо-бедно знают и который, в свою очередь, шапочно знаком с Фредом и сумел опознать его поцарапанную морду. Очень уж подозрительной выглядит наша группа «словно прямо из боя» — ну да, из боя, без всяких «словно», только и успели, что утром уже на подходах к Риму умыться в ручье. Пленника у Хокинса принимают и отправляют в лазарет, выслушивают краткий рассказ, говорят — да-да, конечно, займемся обязательно, спасибо, что сообщили, — однако очень вежливо просят пока пределы города не покидать, ибо.

Ибо так ибо, будем сотрудничать с местными властями, для этого с раненым и возились. Совершаем налет на магазинчик готового платья — сменных шмоток у нас четверых не осталось вообще никаких, а полевка после боя нуждается в полном сервисе, включая штопку; занимаем опять же при содействии Такера в главной римской гостинице «Палаццо Санто-Пьетро», что в переводе значит «дворец св. Петра», два двухместных нумера, и отмокаем в ванне (мы с Сарой — вместе, а как обходятся патрульные, их личные трудности). Далее отправляемся на завтрак, совмещенный со вторым завтраком: поужинать-то вчера толком так и не удалось, нечем было, на четверых энергетический батончик из кармана Фреда и плитка шоколада из бардачка «хайлюкса» как-то маловато; и после солидной порции яичницы с лазаньей, колбасками и зеленью, уже в сытом и почти рабочем настроении составляем планы на ближайшее будущее.

— Мы пока в представительство, бандиты бандитами, а основного дела никто не отменял, — сообщаю я.

— Думаю, появление на рабочем месте в китайских джинсах и футболке вместо униформы нам ради такого случая простят, — слабо улыбается любимая.

— Простят, уж я позабочусь, — ухмыляется Такер. — Со мной и голышом простят, только после всем офисом будут долго интересоваться, где это у нас в округе появился нудистский курорт…

Хокинс кивает:

— Принято, в офис так в офис. Однако не знаю, как у вас, а с меня в ближайшем будущем потребуют список «утраченного в бою», и отчитываться надо будет за каждый гвоздь. Терпеть ненавижу писанину.

— Набросай пока черновик, а как закончим в представительстве — помогу с полным вариантом, — предлагает Сара, — отчеты я составлять умею.

— Было бы очень кстати, спасибо.

А я вздыхаю:

— У нас, увы, имущество имелось только личное, никто нам возмещать ничего не будет. Служебные пистолеты разве что, так они как раз уцелели.

Такер хмыкает:

— Ну, денежного возмещения предложить не могу, и директор ван Хальсен не сможет, но вот вся эта груда трофеев всецело ваша, и если вы не сдадите ее оптом на склад Патрульных сил, а честно потеряете при транспортировке — никто против слова не скажет. Нормального оружейного магазинчика, правда, в Роме нет, а вот купить-продать авто вполне реально. Хотите, помогу.

Переглядываемся с Сарой. Фред и Ястреб энергично кивают.

— Был бы очень признателен, — соглашаюсь я. — Багги и пикап тогда там же нужно пустить на продажу, по деньгам разберемся, а трофейное оружие заберем с собой и реализуем в более удобном месте.

— Вполне решаемо. В офис я вас сейчас провожу сам, и оттуда уже кое с кем свяжусь.

Территория Европейского Союза, г. Рим

Пятница, 20/06/21 12:07

Диск для обновлений приказал долго жить, приходится нарезать болванку вручную из имеющейся на винте копии, а тафбук — техника жутко тормознутая. Надежная, да, но вот быстродействием там и не пахнет. В общем, процесс долгий и нудный, и в итоге заканчиваем мы с Сарой почти одновременно.

Такер тоже заканчивает выяснять автомобильные вопросы и сообщает нам по пути обратно в гостиницу:

— Значит, так. Прямо сейчас на продажу у Витторио есть подержанный пикап «шевроле», фургончик УАЗ и двухместный джип «сантана». Лично от себя пикап не рекомендую, знаю я предыдущего хозяина, после Марчиали техника только на запчасти годится; про УАЗ ничего не скажу, а «сантана» предназначалась самой госпоже директору, в подарок на день рождения, но там получилась накладка и машину пригнали на неделю позже, чем нужно, так что сейчас она продается за ненадобностью, состояние — в «ворота» вошла, считайте, новенькая сразу от мастеров, потом аккуратный перегон от базы «Европа» до Порто-Франко, в Наполи ее везли морем, а дальше так же аккуратно ехали от Наполи до Ромы, полная комплектация и весь новоземельный тюнинг само собой.

— А в подарок директору ее небось вы и предназначали, — усмехаюсь я.

Такер разводит руками:

— Ну, не я один…

— Да ладно, шучу. Вполне вариант. Можно на эту «сантану» посмотреть вживую?

— Вполне можно, и поверьте, там есть на что посмотреть…

— Без меня, — ответствует Сара, — мне сейчас лучше держаться подальше от любых железок и заняться тихой бумажной работой. Вон, Джеми помогу хотя бы. Замечательно успокаивает нервы… Солнце, в автомобильных вопросах я заранее тебе доверяю.

— Как скажешь, родная.

Обменявшись со мной коротким поцелуем, Сара поднимается по короткой лесенке ко входу во «дворец св. Петра», а мы с начальником охраны римского представительства шагаем к его знакомому автодилеру Витторио. Фред, сидящий на лавочке в обществе одной пустой и одной почти полной бутылочки пива, уточняет, не будет ли он в такой прогулке третьим лишним, и присоединяется к нам, а то совсем скучно.

Территория Европейского Союза, г. Рим

Пятница, 20/06/21 12:38

Знакомый автодилер Такера, Витторио, для итальянца на удивление немногословен и после краткого представления удаляется к себе в конторку, сказав, мол, буду нужен, зовите. Странное поведение для продавца чего угодно, а уж автотехники и подавно. Мимоходом отмечаю еще одну странность: при всем ассортименте выбора короткоствола, который царит в Новой Земле, у Витторио личным стволом в поясной кобуре находится не патриотичная «беретта» любой модели, а хорошо знакомый и от этого еще более неожиданный ПМ.

Не спорю, в плане надежности пистолет сей проверен всеми изысками советской госприемки и годами службы в любых климатических условиях, для работы «в городе» он вполне адекватен — небольшой, восемь зарядов, а что боеприпас слабее люгеровского, так накоротке разницы, считай, никакой, — но все-таки… Оригинальные у человека предпочтения.

Однако тут мы наконец входим в «смотровой» ангар с выставленными на продажу авто, и о странностях синьора Витторио я забываю напрочь.

Такер не соврал ни словечком. Джип «самурай-сантана», опоздавший в подарок на день рожденья госпоже директору Элеоноре ван Хальсен, действительно достоин того, чтобы на него смотрели. Изнутри и снаружи. С отвисшей челюстью.

Фред беззастенчиво гогочет, отставив в сторону пиво. Понимаю.

Снаружи двухместный джипчик скромно светится матово-розовым окрасом закрытого корпуса и такими же боковинами стильных, «под заказ», покрышек. Колпаки, ободки фар, крышка бензобака, радиатор, бампера и стойки зеркал отливают благородным старым золотом, дверные ручки вдобавок инкрустированы стразами а-ля Сваровски. Крыша добавляет в общую палитру золотистые хамелеоновые переливы, и у всех стекол, включая лобовое, такая же тонировка «золотого зеркала». Для новоземельной жары решение разумное, не спорю.

Салон «сантаны» выдержан в замшево-сливочных тонах, розовый остался исключительно соединительными полосками; зато золото, в которое местами вкраплены все те же стразики, вполне в наличии — ручки, приборная доска, рычаг сцепления, даже педали. Подголовники в виде пушистых сливочных кошечек с розовыми бусинами глаз. Пушистая накладка на рулевое колесо. Зеркало заднего вида выполнено золотым силуэтом кошачьей мордочки, того же вида розовая с золотом держалка для сотового телефона. Между бардачком и приборной панелью, под узким ящичком плейера — могучее, выдвигающееся на золотых рельсах, э, приспособление с целой батареей кисточек, бутылочек, баночек, пузырьков, коробочек и прочих ингредиентов, подобные которым я в двадцатикратно уменьшенном объеме мельком видел у любимой в косметичке. Однако добивают меня золотые со стразиками оружейные крепления на традиционных местах слева от водительского и справа от штурманского кресла.

Обессиленно падаю на скамейку рядом с Фредом и прячу физиономию в ладонях.

— Вот-вот, — скорбно говорит Такер, — и куда ее теперь такую?

— Ну да, — соглашаюсь я, — мне даже подумать страшно, сколько вы вбухали в этот тюнинг и стайлинг.

— Могу озвучить. Заленточную стоимость, разумеется.

— Лучше озвучьте здешнюю, учитывая, что вы с Витторио наконец расстанетесь с этой показушной тачкой.

— Скромно. Три цены. Согласитесь, задаром. Нормальную «сантану» здесь не проблема найти тысяч за десять, новую — за двенадцать; а за этот эксклюзив мы согласны, уступив все что возможно, получить тридцать пять.

За такое — и правда даром, Такер и здесь не врет. Хуммм… кое-что у меня на орденском счету отложено, даже после авиаперелета в Порто-Франко сумма осталась вполне приличная, с учетом гонорара от Геррика я вполне мог бы вот прямо сейчас купить обычный «самурайчик» и забыть о потерянном «беркуте», мол, «умерла так умерла», затягивать пояс не придется даже близко; плюс уже должна была капнуть неизвестного размера компенсация от инквизиторов, а вскорости светят перевод от Крамера, премия за «ядерное золото» и командировочные выплаты от Гендерсона… Но это именно «светят», а прямо сейчас на такой эксклюзив у меня банально не хватит.

Стоп-стоп-стоп, ты что, это серьезно? — дуэтом вопят оба тотемных зверя, хомяк и жаба.

Ага, радостно отвечаю я им. Мое сокровище в связи с недавней новостью тоже заслуживает подарка, не трофейный же автомат ей вручать! Директоршу орденского представительства я мельком видел, так честное слово, Сара во всех отношениях лучше!

— Слушай, Фред, у тебя случайно тысчонок десять-пятнадцать до получки не найдется?

Тот аж бутылку роняет. Хорошо, что сидя на скамейке и на относительно мягкий гравий, не разбилась.

— Влад, я, конечно, готов заплатить за удовольствие видеть тебя за рулем подобной тачки, но пятнадцать штук…

— Да верну я, вон одних трофеев тысяч на десять-двенадцать будет, если не больше. И еще премия за то дело в Холмах Страстей, помнишь?

— Это да.

— А кроме того, ты себе представь морду Хокинса.

Фред представляет и снова сгибается от хохота.

— Ладно, убедил. Пошли в банк, оформим.

— Вы серьезно ее берете? — недоверчиво переспрашивает Такер.

— Ага. Подарю любимой жене, все равно водителем обычно у меня она.

— А, ну если так… понимаю.

Ну а как же еще. Кроме того, я тоже хочу увидеть лицо Сары при известии, что теперь она законная хозяйка вот этого полноприводного самурайского гламура от Сваровски со товарищи…

Территория Европейского Союза, г. Рим

Пятница, 20/06/21 14:10

Мое сокровище задумчиво обходит машину в четвертый раз.

— Что-нибудь не так? — интересуюсь я.

Получаю ответ «ты прелесть», поцелуй в щеку и просьбу не мешать супруге подбирать обновки в будущий гардероб в тон салону, потому что ее любимый фиолетовый сюда плохо подходит. Все, остаток дня потерян, у меня в кошельке сейчас пусто, но у Сары и своих средств на любой одежный шоппинг хватит с головой, орденский оклад-то у нее не сильно ниже, чем у меня, а премий за счет стажа и безупречной работы должно было получиться больше, так что даже без возможных «халтурок» личный счет у любимой покруглее моего. В строгом соответствии с пропорциями, ага, конечно. Нет, меня не напрягает, с чего вдруг? Пропорции Сары меня ведь не напрягают, прямо скажем, скорее наоборот…

Так, ладно, пока меня не припрягли к походу в одежные ряды, надо срочно заняться другим полезным делом. Например, разобрать трофеи, список все равно наверняка понадобится, не карабинерам, так продавцу.

Итак, что мы имеем с дискотеки?

Большую и разношерстную кучу.

Гранатомет-переломка «эм-семьдесят девять», который полюблял Шварц во втором «Терминаторе», состояние вполне пристойное. Канадский С1А1, самозарядный клон «фала», почти свежий. «Эм-четырнадцать» в хорошем обвесе, но сильно расстрелянная. Два «калаша» и РПК — сборная солянка из очень разных запчастей, от советских до китайских; на одном из «калашей» подствольник, заслуженный «костер» — подствольник цел, насчет автоматов, по которым прошлась пара очередей, не уверен. «Фамас», состояние «побит пулями».

Не совсем убитая турецкая «эм-четыре» с подствольником, но уже натовского образца, вроде как клон М203, а есть ли отличия, без понятия, тут не спец. Укорот новенькой немецкой Г36 со штурмовой рукояткой, увы, заметно покоцан пулями. Короткий «галил» с коллиматором, причем последний то ли сломан, то ли просто разряжен, сменных батареек проверить у меня нет, в остальном автомат рабочий. Грязная до безобразия «драгуновка» первых выпусков. Практически нестрелянный «сударь» с разболтанным плечевым упором.

Два СКС, оригинальный советский и юговский с длинной ствольной насадкой для отстрела «тромблонов», состояние «почти неплохо». Ругеровская «мини-четырнадцать», приклад прострелен, механизм вроде цел. Трехлинейка образца сорок четвертого года, живая. Укороченный «ли-энфилд», который не чистили примерно с малайской войны. Пехотная «арисака», калибр «шесть с половиной» — как раз о такой винтовке прошедшие русско-японскую Сухов, Верещагин и подпоручик из банды Абдуллы хором вспоминали «девять граммов в сердце, постой, не зови»; вот даже не знаю, может, и правда оставить у себя в коллекции, вряд ли за нее в каком нормальном оружейном магазине дадут больше ста экю, а ствол редкий и, можно сказать, исторический… Поюзанный помповый «ремингтон» вроде Мишиного, но в модификации «штурмовой короткоствольный», с магазином на четыре патрона и спиленным, аки у обреза, прикладом, двенадцатым калибром да из такого огрызка — вот не жалко людям рук, а?..

Средней убитости «микро-узи» в подмышечной кобуре. Три «беретты» — две оригинальных и бразильский «таурус»; одна нормальная, одна «не повезло с владельцем», и еще одна вскользь задета пулей. Два ТТ, «рабочие лошадки», явно не новые и явно были в хороших руках. Компактный двадцать третий «глок» сорокового калибра, совершенно новенький. Пара «кольтов» — один стандартный армейский вроде моего «коллекционного» и примерно в том же среднерабочем состоянии, а второй в спортивной модификации с удлинненным стволом и явно не очень заботливым хозяином. «Хускварна», которая шведский клон «браунинга» M1903 — вот где, интересно, бывший владелец под нее патроны брал, ась? Ствол живой, такое я точно в коллекцию заберу, иного применения не вижу. «Люгер» в настолько безвкусной хохломе, что аж в руки брать неохота; состояние внутренностей паршивое.

Одна из многочисленных версий «смит-вессона» образца тыща восемьсот девяносто девятого года, никелированная, ствол сантиметров двадцать пять, а на рукояти табличка с дарственной гравировкой, но надпись не то на фарси, не то на арабском или турецком, в общем, я ни в зуб ногой. Еще один классический «смит-вессон» с десятисантиметровым стволом под «триста пятьдесят семь-великий», двадцать восьмой, что ли, модели, «коп с большой дороги», поюзанный, но годный. Развлекательный ковбойский шестизарядник, в смысле его современный клон от «Уберти» того же триста пятьдесят седьмого калибра, ствол задет пулей.

Браунинговский «малыш» глубоко лохматых годов выпуска, состояние «пес его знает». И завершает перечень огнестрельных трофеев современный клон табельного оружия президентских киллеров — двуствольный «дерринджер» с перламутровой рукояткой, дамский вариант тридцать восьмого калибра. Оружие холодное детально не изучаю, не эксперт, но особых раритетов отметить не могу — две «навахи» и штук шесть рабоче-боевых ножей вроде финки.

Ну и на багги стоит турельный советский СПГ-9, к которому осталось целых четыре выстрела помимо израсходованного Ястребом — такое в новоземельном «законе об оружии» считается артиллерией, продать можно без особых трудностей, а вот иметь в личном хозяйстве может только обладатель соответствующей лицензии. Понятия не имею, насколько сложно ее получить, как-то надобности не возникало, я ж не то что из пушки, из подствольника никогда не стрелял… Ладно, багги в любом раскладе уходит на продажу, свинчивать с него безоткатку или нет, пусть автоторговец сам решает, я лично оставил бы, зубастый внедорожный агрегат пригодится любой боевой группе — конвойная команда, «охотники за головами», прочие местные СОБРы, мало ли их.

Плюс гранаты, на радость вышеупомянутому подпоручику, нескольких систем — я только «феньки» и РГД могу опознать, в западных не Копенгаген. Наши «воги», их натовские аналоги, полдюжины разномастных ствольных гранат-«тромблонов». И патроны ко всему остальному вооружению, где в изобилии, где едва на пол-боекомплекта — ну, боеприпас мы просто поделим «по справедливости», на продажу уйдут разве что те калибры, под которые у нас нет собственных стволов.

…Кстати, о собственных стволах. Мы с Сарой резко обзавелись парой натовских автоматов: Хокинс честно списал выданное нам оружие и броники на «утраченное в боевых действиях», предупредив только, что если надумаем их продавать, желательно бы подальше и отдельно от остального, все-таки стволы эти числились за Орденом и получится нехорошо, если вдруг всплывут в общей партии. Конечно, автоматы, равно как и пистолеты-винтовки-пулеметы и прочие дробовики калибра до двадцати миллиметров, как и подствольники, в Новой Земле никем и никак не регистрируются и не отслеживаются, даже при заказе из-за ленточки в декларацию вносится только «легкое стрелковое вооружение, две тонны», однако осторожность еще никому не повредила… Хм, может, и обе наши «беретты» так списать, с тем, чтобы на Базе выдали новые? Нет, наверное, все-таки не стоит, больше восьмисот экю мы за них навряд ли получим, ради столь скромной суммы рисковать просто стыдно. Опять же я при Такере сказал, что служебные пистолеты у нас уцелели… так что ну его нафиг, Ястреб сумел выкрутить — и молодец, а я, в отличие от той же Ольки, тонкому бухгалтерскому искусству «приписок» не обучен.

…А дерринджер надо будет проверить у оружейника, если рабочий, подарю потом Саре, для «застрелить насильника» подходит даже лучше, чем ее нынешний «йерихо», и носить при себе такого коротыша можно хоть в бальном платье. Жилетный «малыш» чуток потяжелее, но габаритами почти такой же, опять-таки в нем не два заряда, а целых шесть — только по мне, пукалка под «шесть-тридцать пять» сойдет только застрелиться самому или пугнуть кого-то выстрелом в воздух. Нет, для дела не годен, и даже в коллекцию брать не хочу, слабоват ствол, пускай и исторический. Значит, нехай ждет другого любителя исторических образцов.

Территория Европейского Союза, г. Рим

Пятница, 20/06/21 16:14

Вскоре после полудня, когда все первоочередные дела уже завершены, и даже Хокинс, переделав отчет в третий раз, остается им удовлетворен, по наши души в сопровождении все того же Такера наконец заявляется инспектор Джанкарло Моллинари, в чьем ведении как раз вопросы дорожной безопасности на итальянской территории. Мраморное нагорье — зона спорная, вернее, ничейная, ибо там нет ни поселений, ни серьезных разведанных природных ресурсов, и возможные инциденты «разрабатывают» либо итальянцы, либо болгары, в зависимости от того, кто влез в тапки первым. Возможно, итальянцы и предпочли бы спихнуть дело кому-то еще, но поскольку вопросом осчастливили их именно орденские сотрудники, а Орден рангом повыше любой национальной территории, просто так не отмахнешься. Вот наш случай и переадресовали на инспектора Моллинари. Ангельской мовой синьор инспектор владеет не слишком уверенно, так что Такер работает еще и переводчиком.

Взятый на «дискотеке» пленник уже местными эскулапами прооперирован, уже приведен в «готовность к сотрудничеству» и потихоньку поет обо всем, что знает, под аккомпанемент двух диктофонов и опытной стенографистки; этим пока занимаются другие сотрудники. Сам Моллинари явился, во-первых, ознакомиться с подробным профессиональным отчетом о боестолкновении, каковой охотно предоставляют Хокинс и Фред при посильной помощи меня с Сарой, а во-вторых, посмотреть на наши трофеи (опись я ему беспрекословно выдаю) на предмет редких и заметных вещиц, облегчающих идентификацию предыдущих владельцев. По нашему общему мнению, к «редким и заметным» относятся «люгер» в хохломе и длинноствольный «смит-вессон» с арабской подарочной табличкой; раритетная «хускварна» в глаза все-таки бросается заметно меньше, а «ли-энфилд», «мосинка» и «арисака» — просто старые винтовки, какие в орденских арсеналах на Базах берут переселенцы из беднейших. После недолгого торга оба ствола как возможные улики переходят в распоряжение итальянской полиции, а в моем практически пустом кошельке появляется восемьсот пятнадцать экю.

Завершив служебную часть визита, синьор инспектор сообщает, что мы приглашены местными властями на торжественный обед в три часа дня, отказ не принимается. Город желает достойно проводить героев, благодаря которым окрестная природа стала немного чище.

— Это надо понимать так, что сразу после обеда нас попросят отправляться куда мы там собирались, — улыбается Сара. — Лично я не против.

— Так и я не против, — отвечает Хокинс, — но хотелось бы для этого иметь сколько-нибудь приличное транспортное средство. И если ты сейчас заикнешься про своего розового «самурайчика», клянусь святым Дунстаном, обложу последними словами.

Любимая пожимает плечами.

— Вообще-то, Джеми, розовый «самурайчик» двухместный, и трамбовать еще двух здоровых лбов в багажник у меня не было ни малейшего желания. А в качестве упомянутого тобой «транспортного средства» я хотела предложить трофейный багги, нам не горит продавать его прямо сейчас. Конечно, там багажный отсек маловат, но у нас у всех сейчас вроде бы с личными вещами негусто. А потом, когда получите новую служебную машину — этот трофей сами и реализуете. По деньгам после сочтемся.

— Тем более, — добавляю я, — что для «самурайчика» мне Фред несколько тысяч и так одолжил.

Упомянутый Фред качает головой:

— С таким видом все встречные патрули наши, тормозить будут железно. Даже если повесить над багги орденский флажок, не поможет. Гламурная тачка под охраной бандитского загонщика — да кто в здравом уме такое представить может?

— А после нас за эту картину свои же засмеют, — мрачно добавляет Ястреб.

Тут с альтернативным предложением вступает Такер:

— Там у моего приятеля-автодилера еще фургончик УАЗ был выставлен на продажу; хотите, временно возьмите его, а когда получите служебную машину, просто продайте. Останетесь при своих.

Хокинс задумчиво чешет свежевыбритую макушку, морщится… и кивает.

— Это, пожалуй, более разумный ход. Фред, сходи глянь поближе, если агрегат годный, оформляй покупку на меня.

— Есть, босс! — шутливо козыряет тот.

Территория Европейского Союза, Миланская трасса

Пятница, 20/06/21 19:42

За поюзанный багги с безоткаткой и живой, но вдрызг раздолбанный «хайлюкс» автодилер Витторио, потрепыхавшись, назначает цену в восемь тысяч, каковые я тут же возвращаю Фреду. За мной еще семь, расплачусь при первой возможности, не люблю быть в долгу.

Тот же Витторио меняет мой требующий легкого ремонта гибридный байк еще заленточных времен на целый и почти новый дорожный — для прогулки по городу сгодится, а кататься по здешней саванне я все равно не собираюсь, помня о зверушках и прочих радостях фронтира. Я полагаю, что старый байк имеет больше полезных функций — двенадцать передач вместо четырех, да и полегче он килограмма этак на три, а потому Витторио должен бы доплатить мне еще сотни полторы монет; сам дилер напирает на то, что новый байк на ходу, езжай куда угодно, а старый еще приводить в чувство, плюс у старого рама неразъемная, а у нового складная, удобнее загружать в багажный отсек, поэтому сто пятьдесят монет доплатить следует мне. В итоге обмен завершается без доплаты вообще, оба остаемся недовольны, а значит, сделка честная.

Скромная серая «буханка» подготовлена, по словам Фреда, не для боя, а скорее как рабочая вахтовка. Кстати, патрульному очень понравилось прозвище уазика, он немедля его подхватил; минус в том, что по-аглицки «bread loaf» — любой печеный хлеб вне зависимости от конечной формы, то бишь и «лепешка», и «коврига», и «каравай» сюда годятся, но тут уже его трудности… В общем, внутри в фургончике обустроены стойки под какие-то инструменты, в потолке люк со складной лесенкой, на крыше дополнительные крепления под багаж — ничего так, нормальная машина получилась для дальних новоземельных вояжей. И ремонтируется в поле с помощью монтировки и чьей-то матери. Правда, как продолжение этого достоинства, и ломается чаще, чем те же «дефендеры», но тут уже кому что предпочтительнее. Лесенку новые владельцы сразу опускают стационарно, и на крышу рядом с люком Фред водружает РПД, накрыв от дорожной пыли брезентовым рукавом — мол, с сошек и в движении стрелять нормально, а патронов под него в трофеях взяли достаточно. Зачем, говорите, пулемет? Так, на всякий случай. Сейчас-то, после торжественного обеда и тихого отбытия, нас сопровождает следующий в Наполи местный итальянский конвой, а уже по Южной дороге до Каунаса мы по плану добираемся самостоятельно, там вроде как всего километров сто с хвостиком.

— А после — наконец-то в отпуск, — объявляет любимая, — на Каунасе у Хокинса список заканчивается.

— Выцыганила все-таки полный список точек, — ухмыляюсь я.

— Да просто спросила Джеми, долго ли ему еще осталось терпеть наше общество. Видимо, он решил, что до завтра мы в дороге все равно военную тайну никому разболтать не успеем.

Вообще и Миланская трасса, и итало-литовский кусок Южной дороги считаются достаточно безопасными зонами, могли бы конвоя и не дожидаться, но после вчерашнего у нас у всех резкий приступ осторожности. Опять же это на незаметной серой «буханке» можно кататься вне конвоев, по крайней мере на короткие расстояния, потенциальные бандитские наводчики такую машину первоочередной «дичью» не сочтут, а вот гламурный розовый с золотом «самурай» у всех романтиков с большой дороги, рупь за сто, вызовет неконтролируемый хватательный рефлекс, примерно как золотая карета Герды из сказки Андерсена, и до подобного искушения лучше не доводить, если нет серьезной охраны. Массаракш, а я-то еще Джефферсонов попрекал понтово оформленной тачкой…

Ладно, это ожидаемые трудности, и способ их преодоления известен. Закончим работу в каунасском представительстве, телеграфируем на Базу донне Кризи «отправляемся в отпуск, до встречи через три недели» и пойдем с ближайшим конвоем на Зион. Или на русскую территорию, посмотрим, кто раньше подвернется.

Территория Европейского Союза, г. Каунас

Воскресенье, 22/06/21 11:54

Свобода. Отпуск. Гуляй, не хочу.

Обнялись на прощание с Джеми и Фредом (а Сара дополнительно крепко расцеловала обоих), и они укатили огородами обратно в Кадиз, где находится ближайшее представительство Патрульных сил; телеграмма-уведомление, как договаривались, на «Латинскую Америку» благополучно отослана.

Предлагаю Фреду заодно прихватить трофеи с собой и сдать в оружейный, в Кадизе должен быть приличный, по деньгам, мол, сочтемся после отпуска; по известным мне ценам я прикинул, вместе с лишними патронами-гранатами за всю кучу получится штук девять-десять. Патрульный качает головой.

— Понимаешь, Влад, одно дело, когда я какой-нибудь трофей приберу в личное пользование «на всякий случай», в Патрульных силах такое грехом не сочтут. И совсем другое — если реализую на стороне то, что по уставу требуется сдавать под опись на склад. «На сторону» нам вообще смотреть не положено, мы ведь даже за нейтрализованных бандитов никаких премий не получаем, только общий оклад плюс боевые. Очень хороший оклад, но и условия жесткие. А вы с Сарой куда ближе к гражданским, плюс у вас уже считается отпуск, а мы остаемся на службе. Так что железо — твое, сам продавай, а деньги потерпят до после отпуска, тут ты прав. Или хочешь, на счет переведи, номер моей айдишки у тебя зафиксирован.

Командировочный отчет для Гендерсона подготовлен загодя, записанную на диск копию Ястреб и увез — куда переправить, ему виднее, раз даже вокруг маршрута служебного вояжа развели секретности на три разведрейда. Второй экземпляр обычной почтой уходит на Базу донне Кризи с припиской «пусть покуда у Вас полежит, ставить в известность прямое начальство мне вроде бы не запрещали». Благо в отчете ничего секретного нет, единственным пунктом пресловутой «сети Зета» мной и Сарой выявлен Милан, в связи с чем возникает резонный вопрос «а был ли мальчик» — миланская «дырка» вполне могла оказаться инициативой покойного Корба, без привлечения внешних сущностей. Попался дурак на горячем и получил свое, официальная версия Ордена в данном случае будет поддержана даже мной, непосредственным свидетелем и участником эпизода. Нету там оснований искать разветвленную организацию.

Да, кто-то зачем-то выпихнул в Новую Землю всю родню «щупалец» нашего «Белого кальмара», это определенно не случайность, вот только изначально предполагаемого мною Зета в собранном раскладе вставить попросту некуда. О чем сие говорит — ну кроме того, что я параноик? О том, что чего-то я тут все же не знаю.

Так, ладно, не знать я могу много чего, слишком много неизвестных во всей этой катавасии. Начиная с личного визита дедушки Гендерсона, ну не ездят по озвученному поводу большие боссы к низшему звену исполнителей и не донимают их потом специальными звонками. Вот переданное Брэдшоу предложение о смене деятельности — да, вполне правильно сделано, в смысле большой босс нарисовал концепцию, а до конкретных исполнителей сие предложение доносят люди, более близкие к. Однако ни изначальный визит на Базу и накачка меня перед командировкой, ни звонок из секретариата в духе «в какой цвет предпочтительнее красить стенки в рабочем кабинете» сюда не вписываются.

Кстати, а из секретариата ли звонили, на самом деле?

Хороший вопрос. Не знаю, и способа проверить нет. Но для кого-то левого звонившая «секретутка» была слишком хорошо осведомлена.

Так, а если включить режим жесткой паранойи. Что реально получил большой босс Гендерсон, образовав мне (а также Соне и прочему «Белому кальмару») такую вот командировку?

Наше отсутствие на рабочем месте в течение энного периода.

А смысл? В большой корпорации-Ордене, в строгом соответствии с кадровой политикой товарища Сталина, незаменимых нет, убери любого сотрудника любой специальности и должности — ему без вопросов подберут замену, переведя на это место смежника или кого-то повысив на один ранг, а на краткий переходный период, пока новичок еще не в курсе дел, срочные задачи перехватят коллеги. Небольшая запарка, и процесс снова движется по накатанным рельсам.

Незаменимых нет, но в «Белый кальмар» сэр Магнус Гендерсон собрал не просто компьютерщиков, а аналитиков, по крайней мере в четырех случаях из пяти. Вероятно, предварительно отобрал конкретные кандидатуры по досье, а потом уже в личной беседе подтвердил что-то нужное. И всем означенным аналитикам было впоследствии сделано предложение о перемене места работы. Косвенное доказательство: недобакалавр компьютерных наук, Кевин Зорро, объявился на «Латинской Америке» за три дня до того, как в нем возникла реальная необходимость в связи с моим отбытием в командировку. Ранее мы, маттеховцы, вчетвером вполне справлялись с потребностями Базы, без меня втроем — тоже справились бы, хотя и с напрягом; а вот на пятерых админов штатных задач уже, пожалуй, вышло бы маловато, образуются простои, когда работник на месте, а делать ему нечего, ну а любому вменяемому начальству подобный расклад категорически не по нутру… Так что новичка отдел кадров «Латинской Америки» выписал из-за ленточки, имея предварительную информацию, что в ближайшем будущем в маттехотделе откроется вакансия. В подобной информации в отрыве от всего прочего нет ничего подозрительного — ну мало ли кого-то отправляют на повышение или на перевод куда-то там, — но в общем раскладе данному мелкому факту местечко отвести стоит.

По-прежнему в режиме паранойи, держа в подкорке фразу патера Брауна «где умный человек прячет лист». Интересно, а не ради этого ли вообще вся операция затеяна — тихой сапой ввести в маттехотдел на Базу своего человека? Чтобы не создавать под него новую вакансию, вызывая недоумение в отделе кадров, и не поднимать шума «нетрадиционным» освобождением вакансии существующей, организовав «лишнему» сотруднику в дороге встречу с голодным эндрюсархом пятидесятого калибра? Очень сильно косвенное и шаткое, но все-таки доказательство данной версии: грубое увольнение Сони, которая возвратилась на базу «Россия» прежде, чем насчет временно взятого на ее место новичка успели спрятать все концы. Том и Рене принимали неожиданно перешедшую родню на «Европе», но сами обитали (и работали) один на «Северной Америке», второй на «Океании» — и, по всей видимости, к себе на рабочее место специально не заглядывали, как и я на «Латинскую Америку», ибо незачем. А вот Соня вполне логично сунула нос в маттехотдел «России», когда появились свободные полчаса, мол, чем вы тут заняты, пока я в командировке… и на следующий день получила коленом под зад, с треском уволенная с Базы и из Ордена. Что можно списать на стервозную натуру Мегеры Майлз, и любой из своих, эту натуру знающих, первым делом так и решил бы. Сперва, не видя полного расклада, я тоже был в этом свято уверен… а вот сейчас уверенности поубавилось.

Теперь вопрос вопросов: зачем? Сотрудники маттехотдела — существа в общем и целом подневольные, «что сказали, то и делаем», самому ручки в систему запустить не очень-то получится, не соседи заметят, так аналитики наверху, просматривая журнал деятельности любого поднадзорного, ведь все действия в рамках внутренних банков данных фиксируются и админских прав рядового маттеховца совершенно недостаточно, чтобы эту фиксацию убрать. Точно знаю, сам схему составлял. Любой из админов по-прежнему может получить доступ к любой информации в корпоративной сети Базы, специфика задач осталась прежней, вот только факт этого доступа теперь будет отмечен там, куда ему доступа нет. Защита от несанкционированного проникновения, ага. Причем с прицелом не от внешнего хакера, ибо интернет на ближайшие годы остается розовой мечтой, а от своего же внутреннего крота. Так что если кто-то вдруг пропихнет в маттехотдел «своего человека» — жить, в смысле, активно работать этому человеку до первого нарушения, после чего в дело вступает служба безопасности, и Шеп Рейли либо кто-то из его коллег на другой Базе начинает отрабатывать тугрики своего оклада.

Кстати, под крышей СБ наш «аналитический отдел», согласно покойному Брэдшоу, вроде как и открывали…

Массаракш, а вот теперь рисуется интересная версия: если орденские безопасники в деле и в доле, то бишь если по служебным каналам тому же Рейли спустят директиву за подписью известного ему большого начальника всея СБ «все, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказу и для блага Ордена», — станет ли Шеп мутить воду и проявлять служебное рвение вопреки приказу? Ой, сомневаюсь я. Фрау Бригитта Ширмер со своими принципами — да, стала бы, и комиссар Лоренцо, вероятно, тоже, но таких принципиальных очень и очень немного.

Ну и куда мне с такой версией податься, если даже я прав, а это совершенно не факт, доказательств-то никаких? Впрочем, нет; куда податься — это второй вопрос, первым же пунктом нужно уточнить основное: а надо ли мне вообще лезть в это змеиное логово? Ведь подковерная внутриорденская возня мне глубоко противна, я поэтому и в аналитический отдел к эсбэшникам не хочу, там-то мне от подобных материй деваться некуда, более того, с ними же скорее всего и работать…

С одной стороны, прямо сейчас мне это решение принимать не нужно, мы с сегодняшнего дня как-никак в отпуске и потому временно, до возвращения на базу «Латинская Америка», вроде бы вне игры. С другой стороны — если уж затевать такую катавасию, то идеально было бы провернуть это на солидном расстоянии, ибо, как сказано в соответствующем анекдоте, «когда меня нет, пусть они там меня даже бьют». То есть с прицелом, чтобы к нашему возвращению все уже так или иначе устаканилось бы. А для этого чем раньше начать, тем больше вероятность получить нужный эффект.

Вывод: посоветоваться с женой, хорошенько прикинуть «систему сдержек и противовесов» разных орденских структур в пределах хотя бы «Латинской Америки» — на других базах мы с Сарой ориентируемся заметно хуже, — и передать под нужным соусом эту мою «версию» как раз в структуры конкурирующие. Дальше пусть они и работают, берут того же Кевина Зорро под негласную опеку или сразу в оборот, им виднее, может, еще какие шаги сочтут разумными. Выиграют, пусть все дивиденды забирают себе; проиграют — наша совесть по крайней мере будет чиста, что смогли, то сделали.

С этим веду любимую в кафешку, разбитую на живописном берегу озера Гедимина, заказываю графинчик лимонада и сырные крекеры, и выкладываю перед ней весь известный мне расклад, подробно озвучивая тонкие места. У Сары сперва расширяются глаза, потом она снимает очки и нервно постукивает пальцами по столу… потом плотно сжимает губы.

— Я против.

— Объясни.

— У тебя против Гендерсона ничего нет. Голые предположения. Сейчас у него против тебя тоже ничего нет, если ты откажешься переходить к аналитикам в Форт-Рейган — ну так откажешься, вольному воля, не договорились, бывает. Но если ты начнешь рушить его схему, станешь личным врагом, а враждовать с большим боссом на пустом в общем-то месте — в чем смысл?

— Так я и хочу по максимуму исключить свое участие в процессе. Чтобы все сделали, пока нас там нету.

— Полагаешь, Гендерсон не догадается? На остальных базах весь его план работает нормально, и только на «Латинской Америке» сбой…

— На остальных базах у нас хороших знакомых в разы меньше. Хотя на «Европу» я рискнул бы закинуть хвост, там человек сам предлагал помощь, когда будет известно, что-кому-куда…

Сара качает головой:

— Ты мне все-таки сперва внятно объясни: зачем? Получится у Гендерсона или не получится — тебе что с того? Если ты верно вычислил основу, если тут подковерные игры больших боссов, для которых нужно иметь своего человека на приемной базе, — какая тебе выгода от того, что одному из них ты эту игру поломаешь?

— Мне — никакой, — развожу я руками. — Ты во всем права, игры в верхах мне до одного места. Это меня и прикроет.

— То есть?

— Ну, сама посуди. Если Гендерсон проиграет и начнет искать cui prodest — выйдет он на кого угодно, только не на меня. При этом я, как ему известно по личному впечатлению, если уж подряжаюсь что сделать вне служебного регламента, то требую все это оплатить по максимуму. С такой вводной он никак не сможет предположить, что в его случае я работаю за бесплатно.

Любимая пожимает плечами.

— Вот и мне непонятно, зачем ты это хочешь сделать.

— Знаешь, может, я заразился социальным идеализмом у фрау Ширмер, но мне не нравится, когда служебное положение используется в личных целях. Одно дело, временно отодвинуть в сторону служебные инструкции, потому как результат нужен быстро и без огласки; в таком сам посодействую без лишних вопросов. А тут, если верна моя версия, Гендерсон пробил из орденской казны весьма солидные расходы на всю эту командировочную суету, да плюс еще сверх того — на заленточную работу вербовщиков, которые в срочном порядке пропихнули в «ворота» четыре нужных семейства, и все это — чтобы, во-первых, поставить своих людей на приемных базах, а во-вторых, получить рычаги для будущего шантажа четырех нужных ему по другой надобности специалистов. Вот почему-то мне представляется, что если прямо сейчас Гендерсон идет рука об руку с орденской службой безопасности, то следующим его шагом будет — кинуть партнера и забрать весь выигрыш себе, а сделает он это через тот самый аналитический центр в Форт-Рейгане, где завербованный специалист в ключевой момент сделает совсем не то, что предполагается штатным расписанием, потому как его родня в этот момент окажется в нужных руках…

— Солнце мое, это уже паранойя, — восхищенно выдыхает Сара, а по глазам вижу: убедил.

— Массаракш, да пускай я хоть три раза параноиком буду, если это поможет делу! А пока чаще помогает, чем мешает…

После этого разговор переходит уже в рабочее русло. Общими усилиями выводим, что опираться против СБ нужно на финчасть, Охранную службу и заленточный отдел. В финчасти концов у нас нет, и кроме того, в настоящее время денежные мешки скорее всего в одной лодке с Гендерсоном — зря, что ли, на том самом первом «разговоре» присутствовали эсбэшник Рейли и экономист Крес… зато с Леоном Ричардсом и его ребятами у меня полное взаимопонимание, и с охранниками не хуже. И на «Европе» Эд Леруа представляет именно Охранную службу, что и требуется.

Затем общими же усилиями конструируем послание. Формулировка, обороты и подтекст. Отмахнуться и ничего не сделать — могут, а вот начать игру, потом испугаться и переложить ответственность на меня — не выйдет никак.

С этим посланием снова заглядываем на каунасский главпочтамт, он же единственное на всю литовскую столицу отделение «New World Mail». А зачем больше, ведь народу тут обитает аж четыре сотни душ; новоземельный Каунас один в один повторяет концепцию Рима — мелкий городишко в чистом поле, внутри управленческий аппарат и почти ничего сверх того, — но если итальянская территория занимает, выражаясь канцелярским оборотом, «по совокупности экономических показателей» примерно четвертое место в Евросоюзе после немцев, испанцев и французов, то литовская плетется где-то в хвосте, и размеры столицы соответствующие.

Кстати, а почему литовская столица «Каунас», а не «Вильнюс»? Только потому, что староземельный Вильнюс исходно именовался славянским словом «Вильно»? Так и Каунас вроде изначально был «Ковно», и примерно таким же славянским… ладно, это уже личные языковые заморочки аборигенов.

Приняв два заказных письма, адресованные на «Европу» и «Латинскую Америку», сухощавый дедок-почтмейстер смотрит на имя отправителя, говорит — «подождите минутку», заглядывает в соседнее окошко, после чего вручает нам телеграмму. О, уже успел прибыть ответ от донны Кризи на «отпускное» извещение — «Счастливого медового месяца, до встречи 07/04»; дату госпожа замдиректора по американскому обыкновению ставит в формате МM/DD. Оперативно работает местная почта, ничего не скажешь.

Осталась мелочь: пусть не с такой же оперативностью, но выбраться из литовского столичного захолустья туда, где встречаются транспортные конвои. Ибо в самом Каунасе внешний трафик близок к нулю, а в одиночку кататься вне безопасного периметра на нашем гламурном «самурайчике» — смотри выше замечание насчет Герды в золотой карете…

Взгляд мой останавливается на стоящей неподалеку от главпочтамта мини-колонне — пара тентованных уазиков и «унимог» темно-оливкового колеру, нечто среднее между советским защитно-зеленым и старым британским хаки. То ли местная армия, то ли кто-то вроде, в любом случае ответ на мой вопрос они точно знают. Киваю Саре на ресторацию неподалеку — закажи нам обоим чего-нибудь на предмет обеда, скоро как раз пора будет, — а сам подхожу к водителям в незнакомом камуфляже, смутно смахивающем на старую советскую «трехцветку». Да, наверное, все-таки армия, гражданским в пределах города разрешены только пистолеты, а у этих через плечо и за спиной подвешены «ксюхи».

Вопрос насчет конвоев из Каунаса задаю по-английски — кто их знает, этих литовцев, еще нарвусь на озабоченного националиста вроде наших свидомитов, потом объясняй, что ты не верблюд. С интернациональным английским у парней негусто, ответ они рожают совокупными усилиями, но все-таки нужную информацию выдают. Благодарю и отправляюсь в ресторацию, где уже как раз подали солидную порцию картофельного салата (пресноват) и рубленые котлетки из свинины, сопровождаемые то ли очень густым соусом, то ли рагу из кабачков, морковки и еще непонятно чего (вполне даже интересно). Попутно сообщаю выкладки от литовских транспортников:

— В сам Каунас заглядывают только сводные конвои и по случаю, ждать таких — дохлый номер. Надо выехать на Южную дорогу, благо до нее всего ничего, и остановиться на ближайшей заправке. Полное расписание конвоев хозяин форта-заправки не факт что знает, но проходящую мимо колонну, если даже она не остановится, оттуда можно запросить по радио, соответственно, если следуют куда нам нужно, — присоединяемся, а нет, сидим дальше, охраняемый периметр есть, койка и еда тоже найдутся. Так надежнее всего.

Сара, подумав, добавляет:

— Только ведь если конвой будет из фальшивых, ну, ты понял — мы его можем по короткому разговору и не распознать. На заправке-то безопасно…

Массаракш. Верно, как-то об этом я не подумал.

Впрочем, решение есть. Лжеконвой может замаскироваться под «частный», вроде того же «Эдельвейса», а вот грамотно прикинуться профи-военными у бандитов не хватит пороху. Собственно, я тех зэков на армейских «шишигах» именно потому и заподозрил, не сочеталось поведение с амуницией, вроде и мелочи, а общую картину создают.

— Значит, — говорю я, — ждем не просто попутную колонну, а армейскую. Ну или конвойную команду из проверенных, с хорошей репутацией.

— А ты их знаешь, проверенных?

— Я — нет, а вот хозяин заправки должен знать, пускай не всех, но таких, которые на его участке появляются более-менее часто.

Территория Европейского Союза,

Южная дорога, «Форт-Тинтарас»

Вторник, 24/06/21 17:25

В кои-то веки составленный план отрабатывает без сбоев и затруднений. Буйно-рыжая и общительная Кларисса, владелица заправки «Форт-Гинтарас», что с условного англо-литовского можно перевести как «Янтарная крепость», еще в воскресенье сказала, что в ближайшие дни нужных нам конвоев на Зион или Демидовск не ожидается, зато во вторник после полудня мимо должна идти транспортная колонна московских военных, с ними до русского анклава мы вполне доберемся. Что ж, лично я бы предпочел конвой Русской Армии, они считаются более серьезными профи, и Демидовск именно на их территории, а не под Москвой… но — за неимением герцогини, как говорится, сойдет и горничная.

За это время привожу всю кучу трофейных стволов в «предпродажное состояние» — все равно нужно, а делать особо нечего, только ждать попутки — и в процессе обнаруживаю пару приятных сюрпризов. В одном из магазинов к «сударю», по весу пустом, лежат пять аккуратных лимонно-желтых «игральных карт»-двухсоток. Который там из персонажей вайнеровской «Эры милосердия» прятал от жены заначку в ствол пистолета? Тут небось такая же история. Аналогичная заначка обнаруживается в кобуре с «микро-узи», только хозяин израильской трещотки предпочитал «твердую валюту», между двумя слоями кожи укрыты четыре золотых пятидесятки, каждая размером где-то со старую двухкопеечную монету, но весит как старый же пятак.

…Признаться, не очень понимаю эту страсть некоторых личностей к желтому металлу; ладно еще за ленточкой, «средство накопления» и все такое, однако в Новой Земле стабильность экю нареканий ни у кого вроде не вызывала. Для повседневных расчетов пластик в разы удобнее, а если надо кому-то за что-то передать «чемодан наличности», не надеясь на тайну вклада в каком-нибудь «Банке Содружества» — так снова же, в условный дипломат можно физически сложить где-то под сотню килограммовых слитков с орденским клеймом, что в пересчете составляет миллион экю, тогда как сотенных «купюр» из зеленого пластика в тот же дипломат упаковывается миллионов на пять, и весить он будет не центнер, а меньше четырех кило…

Как бы то ни было, а двенадцать сотен экю можно записать в дополнительную прибыль. Приятно, тем более что не такая и мелочь, треть моего оклада.

Разобравшись с трофейным оружием, проверяю заодно наше. Изучил всеми известными способами словивший в том бою клина «фал» — все в норме, и стреляет, и перезаряжается. Спишем на адреналин. Ну и на будущее, длинными очередями не увлекаться, все ж таки не пулемет. Ага, а то я этого раньше не знал. Но — увлекся, вот и результат.

Пытаюсь устроить Саре краткий ликбез по ее новой «эм-шестнадцать» и получаю полный отлуп: она с американским автоматом знакома лучше меня, еще с Израиля. Стреляет хуже, поскольку не служила в строевых частях, зато разбирать, чистить и обихаживать стволы там на «гражданской обороне», или как оно правильно зовется, учили на совесть… поэтому сразу вверяю ее заботам обе наших обновки, а заодно трофейную «эм-четыре», «галил» и Г36, чтобы не скучала.

Периметр у форта-заправки, как положено, снабжен средствами усиления, и когда я эти огнестрельные средства изнутри рассмотрел, аж челюсть отвисла. Не от мощности, у того же Гвидо в «Капо ди Бакко» стоят пушки посерьезнее, а от, скажем так, «ассортимента». Три бревенчатые вышки: в одной «утес», во второй заслуженный «горюнов» на своем штатном станке с бронещитком, зато в третьей установлен антикварный «шварцлозе» на столь же антикварной треноге! Чем они тут из него стреляют, интересно, про запчасти уже молчу? Да, в схронах в районах Западной Украины, Белоруссии и Прибалтики, а также кое-где в Сибири до сих пор всплывают раритеты времен чуть ли не империалистической, всякие там «маузеры», «арисаки» и «маннлихеры», или, к примеру, карманные хлопушки модели тыща девятьсот десятого года — ну так то ж винтовки и пистолеты, которым коробки боеприпаса из того же схрона хватит надолго, если расходовать с умом. А с пулеметом никакой ум не поможет…

Не выдерживаю схватки с собственным любопытством и прошу у Клариссы дозволения этот антиквариат рассмотреть поближе. Хозяйка дозволяет, если я этим буду заниматься в присутствии начальника охраны «Форт-Гинтараса», и старик Густав сопровождает меня на пулеметную вышку. Неуютно, признаться, чувствовать за спиной человека с МП40 поперек груди; ну это к вопросу о генетической памяти. Насчет запчастей к австрияку Густав так и не ответил, а с патронами вопрос при ближайшем осмотре решился сам собою: оказывается, пулемет еще в незапамятные времена переделали под трехлинейный боеприпас. То ли в гражданскую, то ли вовсе в Первую мировую — в общем, за долгую свою карьеру «черный жребий» повоевал знатно, только потому, наверное, и жив до сих пор, что конструкция «станкач с водяным охлаждением» специально заточена под возможность «поливать на расплав ствола», пока в кожухе есть вода. «Максим» из той же породы…

Московский конвой появляется строго по расписанию, во вторник в полвторого дня: три КамАЗа и «буханка», а при них охраной «бэтр» и «бардак», что значит — двойной комплект из курсового ПКТ и, для особливо непонятливых, тяжелого КПВТ, который хотя и зовется пулеметом, но работает в одном классе с легкой артиллерией. Оба броневика явно после модернизации: у БРДМ бортовые дверцы вместо крошечных люков, а у БТР сбоку на башне имеется отсутствующий в исходной конструкции короткий внушительный ствол АГС, что по дальности, может, еще не совсем артиллерия, однако любой пехоте его тридцатимиллиметровых осколочных аргументов за глаза. Все московские вояки в знакомом российском «буром камыше», на черных брониках «полицейского» вида поперек спины крупная желтая надпись «ОМОН». Вооружены, разумеется, «калашами» — судя по черному пластику и характерному изгибу рожков, «сто третьими» — в деле такие, говорят, раза в два получше старых АКМ, однако сам не стрелял, врать не буду. В качестве дополнительного ствола у одного из омоновцев на ремне «стечкин», у всех остальных свеженькие «грачи»: за ленточкой я их и повидать-то не успел, только здесь, уже в Порто-Франко, такие же были у охранников российского представительства. В каждом из КамАЗов, кроме водилы, двое вояк охраны, а под тентами скрыты контейнеры с грузом; об их содержимом мне по очевидным причинам никто не докладывает, но краем глаза отмечаю небольшую странность: опломбированы контейнеры не на «России», как логично было бы ожидать от отечественных транспортников, а на базе «Китай». Впрочем, почему бы Московскому протекторату не закупать некий необходимый товар у старосветского Китая? В конце-то концов, уж если за ленточкой в Украину из Китая возят стройматериалы, одежду, оргтехнику и многое другое, ибо даже с таможенными наценками получается дешевле, чем производить самим (а с подмазанной таможней дешевле многократно), то здесь, с единой на всех «сегментах» торговой наценкой от посредника-Ордена и без таможенных поборов и налогов на импорт, такая торговля должна быть еще выгоднее.

Пока машины заправляются, подхожу к старшему колонны и излагаю просьбу. Капитан Мятликов, для шкафчика-омоновца мелковатый — чуть пониже меня ростом и примерно моей комплекции, — задумчиво рассматривает розовый с золотом «самурайчик».

— А эта игрушка вообще до Москвы дойдет?

— Почему нет? Обычные «самураи» вроде катаются в дальние вояжи, а у этой тачки только отделка «по особому заказу», мотор и прочая начинка там стандартные, новенькие и хорошо проверенные.

— Обычные «самураи» маломощные, они даже новые быстрее шестидесяти не очень-то выдают.

— Может и так, а когда это конвои ездили быстрее?

Омоновец хмыкает:

— Тоже верно. Хорошо, возьму я вас в колонну, тариф обычный, пятьсот экю за все гамузом. Только учтите, дисциплина военная и порядок жесткий, начнете качать права и создавать проблемы — выкину ко всем чертям хотя бы и посреди саванны, добирайтесь дальше как хотите и куда хотите.

Примирительно поднимаю руки.

— Спокойно, командир, нам проблемы тоже не нужны. Просто одни мы, да еще на понтовой тачке — на русскую территорию, в такие дали, не доберемся. А надо.

— Это ты прав, не доберетесь. Добро, ваше место в колонне сразу за «буханкой». Связь есть?

— Только короткая, — предъявляю коробочку «роджера»; «переносная» станция погибла под обстрелом вместе с «беркутом», а ходиболтайки уцелели, поскольку во время боя были при нас.

Мятликов, повертев «роджера» в руках, щелкает тангентой собственной рации:

— Третий — Налиму. Клим, если свободен, подойди.

— Здесь Третий, — слышится голос из-за соседнего грузовика уже без всякой рации.

Клим-Третий совсем среднего роста и сложения, и несмотря на молодое лицо, полголовы у него в седине. Крепко где-то побило парня; но глаза — живые. Мятликов молча показывает ему «роджера», Клим хмыкает.

— Рация неплохая, только диапазон у ней не наш. Эмчээсовцы или пожарники, что ли.

— Ясно. Организуй тогда коробочку из запасных. Для попутчиков.

— Ун момент. — Скрывается за грузовиком и появляется минут через пять, в руках солидная коробочка с надписью «Гранит», две трети кнопок грубо заклеены черной изолентой. — Вот, пожалуйста.

Мятликов передает мне обе ходиболтайки.

— Свою можешь убрать куда подальше, в дороге пользоваться вот этой. Принцип понятен?

— Ага. Общий канал, кнопка вызова, без нужды не трогать.

— Вот-вот, — кивает омоновец. — А то сами знаете что.

Территория Американских Соединенных Штатов,

г. Форт-Линкольн

Пятница, 27/06/21 20:26

Пообщаться с окситанскими аборигенами на исторические темы мне, увы, не удается — всю Окситанию конвой проскакивает без остановок. Конечно, на двух машинах с Ястребом мы двигались еще быстрее, но и Мятликов не пасет задних, для армейской колонны от пятидесяти до шестидесяти верст в час — чуть ли не вдвое больше, чем положено по староземельному уставу.

Обычно на ночевку московские вояки останавливаются на заправках или прямо в саванне, оставляя в стороне все населенные пункты крупнее хутора. Собственно, сама Южная дорога примерно так и проложена, кому в городок — вот отмеченный знаком съезд, кому мимо — проезжайте и не беспокойте аборигенов. Удобно и дальнобойщикам, и оседлому народу.

Однако в случае конкретно Форт-Линкольна у нас так не получается, трасса «для дальнобойщиков» обходит его по окружной, как в Порто-Франко или Форт-Янге, и отдельного места для ночевки на этой окружной не предусмотрено. Остановишься — через некоторое время подкатит местная полиция и поинтересуется, не случилось ли чего, остановка «по техническим причинам» нареканий не вызовет, но долго стоять не дадут: или езжай дальше, а до заката уже недалеко, или заворачивай через блокпост. Мятликов в город и поворачивает, заодно предупреждает бойцов на общем канале, что у них будет несколько часов «берега» дополнительно, выезд по расписанию завтра не с рассветом, а в целые десять утра, но чтобы беспорядок не нарушать. А поскольку Форт-Линкольн не просто город при большой дороге, но еще и самый крупный порт на северном побережье Залива, а вдобавок, на минуточку, он же и столица полуострова-штата Нью-Йорк, то вахты будут удвоены. Во избежание.

Блокпост в столичном Форт-Линкольне солидный, куда более серьезный, кстати, чем на Базе или в Порто-Франко, тут строили, словно готовясь к большой войне, коридоры безопасности промеж бетонных блоков под прицелом крупняка, и все прочее. Мы сдаем идекарты на проверку, потом сами выходим из машин, дабы местная вохра бегло оценила, нет ли внутри чего запрещенного. К «запрещенному», кстати, относится открыто носимое оружие, и не только автоматы, а любое; хорошо, что я все трофейные стволы запихнул в трофейные же баулы, пломб не ставил, ограничился пластиковыми стяжками, проверяющие этим удовлетворились — под «открытое ношение» не подпадает, и ладно. Доблестные охранники нью-йоркской столицы запечатывают все наши оружейные сумки и предупреждают, что если мы пробудем в городе дольше трех дней, то обязаны будем сдать сей опасный багаж на хранение в городской арсенал. Массаракш, как-то после подобного прогибиционистского заявления привлекательность АСШ как потенциального запасного аэродрома в моих глазах сильно упала.

Вохра, кстати, формой и снаряжением один в один повторяет орденских патрульных, причем «на боевых» — практически все в брониках, чем знакомые мне бойцы не злоупотребляют. Ловлю совершенно неожиданное различие: неполиткорректно выражаясь, этнический состав. На базах и в Порто-Франко в Охранной службе и Патрульных силах народ в основном «белый»; латиносы, «желтые» и прочие евразийцы составляют совокупно не больше трети, а «черных» и вовсе мизер. Здесь же негров — чуть ли не половина дежурной смены. Мне с ними, конечно, не спать, но все-таки отметить стоит.

Сразу за нами блокпост проходит междугородный «автобус» — кустарный легкобронированный фургон, переделанный из неизвестного грузовика, места исключительно сидячие, с комфортом в дальних поездках там все должно быть грустно и печально, — и при нем гантрак, французский армейский «акмат» с «дашкой» в кузове. Тяжелый пулемет как раз законопослушно накрывают чехлом и ставят пломбу, охрана обеих тачек столь же законопослушно убирает по баулам оружие, в котором я легко опознаю десантные автоматы «эф-эн-си» и хеклеровские кирпичи «у-эс-пе». А на дверях у машин изображен незнакомый мне красный флаг. Почти советский, только вместо серпа и молота в левом верхнем углу — звезда в правом верхнем, а посередине тонкой золотой линией узорчатый крест.

В одном флаконе французский грузовик, бельгийский автомат, немецкий пистолет и старый советский пулемет — нет, железки сами по себе хорошие, но уж слишком сочетание любопытное. Спрашиваю у жены:

— А это кто такие?

Сара, глянув в зеркало заднего вида, пожимает плечами.

— Окситанцы — сам видишь, тулузский крест и звезда Семи провинций. А что?

Ага. Конвой «государственный», о чем свидетельствует присутствие на машинах флага — у тех же «эдельвейсов» его не было, — а значит, во время оно, когда жаждущие незалежности поселенцы создавали эту самую Окситанию, армейское вооружение они себе не копировали с французского, а надергали из разных источников. Странность не странность, так, наблюдение.

Дальше мы всем конвоем выдвигаемся в гостиницу, окситанцы теряются где-то позади. Опять не вышло поговорить на исторические темы, да что за притча такая…

Избранная караван-баши Мятликовым гостиница зовется «Mayflower», что по-ангельски, если мне не изменяет склероз, значит «боярышник»; вслух удивляюсь, почему на вывеске вместо усыпанного цветами пышного кустарника изображен какой-то древний пузатый парусник, на что Сара лишь фыркает.

— Ты еще спроси, почему у нас в Нескучном поставили памятник Пушкину, ведь попал-то Дантес.

Загоняем машины, включая броню, на просторную автостоянку, которая сразу перестает быть такой уж просторной. Выбираюсь из «самурая» — и неожиданно понимаю, что под ногами у меня асфальт. Для Старого Света ничего удивительного, однако в новом мире, кроме как на орденских базах и на аэродроме братьев Леру, которому все авиаторы жутко завидуют, я асфальтового покрытия как-то и не припомню нигде. А тут — пожалуйста, судя по всему, заасфальтирован весь город, и даже, соображаю я «постфактум», кусок близлежащей трассы, только там асфальт благополучно скрыт под слоем дорожной пыли, а здесь его иногда поливают из шланга. Хороший показатель статуса «столица богатейшей территории Новой Земли»; в Вако, который тоже столица и тоже как бы американская, на улицах лежит обычный гравий, а уж про Рим и Каунас и говорить нечего.

Пока Мятликов остается командовать всеми вопросами расселения и охраны, мы с Сарой быстро проходим к стойке администратора и получаем номер «для новобрачных», с ванной и прочими удобствами. Помоемся как белые люди; в «самурае», собранном по стандартам элит-класса, конечно, есть все фильтры и мазган, но горячей ванны это не заменит. Ну а после ванны уже можно и в город выбраться, поразмять ноги и поглазеть вокруг. А еще, мысленно помечаю я себе, надо будет во время прогулки найти неподалеку оружейный магазин и наконец выгрузить из «самурайчика» лишнее железо, обменяв его на разноцветные прямоугольнички гибкого пластика с орденской голограммой, если не сегодня вечером — все-таки поздновато, — то завтра утром, раз караван-баши расщедрился на дополнительные три часа «личного времени». Мы-то не солдаты, нас никто не припрягает к охране ценного груза, выспаться успеем.

И пока Сара заканчивает «приводить себя в порядок» — что там может не быть в порядке в джинсах и футболке, понятия не имею, но ей виднее, — выхожу на стоянку и на всякий случай уточняю вопрос у бойцов, которые курят у «буханки». Клим не знает, он в нью-йоркской столице второй раз и больше уделял внимание борделям, а не оружейным прилавкам; его сосед, костистый и длинный Димон с погонами сержанта и очень сиплым голосом, отвечает:

— В прошлый раз был на углу Четвертой. А тебе зачем? Тут цивилам оружие дают только по особому разрешению. Говорят, почти как в заленточном Нью-Йорке.

— Да мне не купить, а продать. Трофеи.

Что такое трофеи, Димон, разумеется, знает, но судя по озадаченной физиономии омоновца, сие понятие плохо сочетается с образом «орденских мажоров в понтовом джипе», какими мы с Сарой смотримся в глазах московских вояк. Разрыв шаблона.

— Если не секрет, какие? — интересуется Димон.

— Совсем не секрет. Вот, — скрывая усмешку, добываю из кармана и разворачиваю составленный в Риме список, из которого вычеркнул ушедшее к итальянцам и отложенное в коллекцию.

У омоновца отвисает челюсть.

— Но как?..

— А это уже отдельный разговор. Поможешь дотащить до магазина, расскажу.

— Да помогу, без проблем. Только после пересменки…

Какой пересменки, уточнить я не успеваю: один из «камазов» как раз снимается с места и медленно выворачивает со стоянки на улицу. В кабине двое каких-то совершенно левых типов, омоновцев нет.

— А это куда? — удивляюсь вслух.

— Начальство бартер затеяло, — отмахивается Димон. — КамАЗы с грузом сейчас перегонят кому следует, а мы дальше поведем другие тачки. Вон, «хаммер» уже тут, — кивает на могучий синий внедорожник, цивильный клон орденского «хамвика», — щас подгонят остальные, надо будет посмотреть, чтобы все в шоколаде.

Бартер, значит. Нет, нанять автоколонну с вооруженным прикрытием доставить некий груз в некий город — вполне даже обычное дело. Другое мне непонятно: если груз этот предназначен для получателя в Форт-Линкольне, а происходит он с базы «Китай», в разы проще было бы довезти контейнеры до Порто-Франко, там загрузить на корабль и отослать морем, Форт-Линкольн-то у нас тоже порт. Безопаснее и вроде как дешевле. Я уже молчу насчет того, зачем нанимать для такой операции именно русских вояк — массаракш, что, в штате Нью-Йорк своих нет или хороших частников? Темный лес.

Впрочем, мне все эти махинации до одного места, пусть себе омоновцы крутят гешефты с кем им интересно и выгодно, абы нас с супругой проводили куда обещано. А по этому вопросу претензий к капитану Мятликову со товарищи у меня и близко нет. Пока.

Задумчиво наблюдаю, как на гостиничную стоянку «Боярышника» вползает еще один закрытый «хаммер» — белый, с хромированным радиатором и тонированными черными стеклами, привет крутым, «яйцы веером». Нет, повторяю я мысленно, меня эти махинации не интересуют никаким боком.

Как раз в это время на сцене появляется Сара и сообщает, что к вечерней прогулке готова (а посему кончай глазеть на понтовые тачки и веди выгуливать, ужинать и развлекать беременную супругу, красноречиво добавляет без единого слова, взгляда достаточно).

— Родная, — радостно улыбаюсь ей, — а я как раз собирался тебя обрадовать, мы наконец можем избавиться от кучи железа в багажном отсеке. Если повезет, еще сегодня, а нет — завтра утром. Где-то тут неподалеку, на углу Четвертой, есть оружейный… Димон, так как туда добраться и далеко ли оно?

По глазам вижу, что обмануть любимую мне снова не удалось, но это она выскажет позднее и наедине. А омоновец отвечает:

— До «Шарон Армc» пешком минут пятнадцать, на машине быстрее. Отсюда налево, потом второй поворот направо и прямо.

Мое сокровище неожиданно улыбается:

— Влад, боюсь, нам придется потерпеть с этой кучей железа до другого раза.

— Почему это?

— Потому что сейчас вечер пятницы и на небе, — кивает на восточный горизонт, — уже видны три звезды.

— Ну и что? — явно не понимает омоновец.

Я — понимаю, но буквоедства ради вставляю:

— А если этот Шарон не столь религиозен и шаббат не отмечает?

Сара смеется:

— Он точно не из религиозных, эти к оружию не прикасаются вообще. Но как-то я плохо себе представляю американского еврея, у которого хватает пороху публично игнорировать субботний выходной. Впрочем, если хочешь, поехали проверим; если проиграю, ужин и завтрак с меня.

— А если выиграешь?

Открывает дверцу «самурая» и садится за руль.

— Тогда завтра машину весь день ведешь ты, а я отдыхаю.

— Вилко.

Территория Американских Соединенных Штатов,

г. Форт-Линкольн

Пятница, 27/06/21 21:47

В Америке заленточной без четверти семь вечера — вполне нормальное время для похода в магазин. Не знаю насчет оружейных, однако обычные лавочки и в нашем калифорнийском захолустье, и в Денвере с Бостоном еще вовсю работали.

В здешней Америке, причем можно сказать в столице ея, на улицах царит непонятное мне затишье — прохожих мало, а движения автомобильного и вовсе нет. Странно. По наводке омоновца Димы добираемся до Четвертой улицы. А вот и вывеска «Sharon Arms», солидная дверь и небольшая витрина из бронестекла, в витрине стеллаж с охотничьими слонобойными штуцерами. Ну а почему нет, наверняка и на такие стволы есть спрос. За витриной в магазине свет, и свидетельствует он о том, что Сара все же ошиблась и ужин с завтраком для нас обоих будет оплачивать сама.

Супруга остается охранять ценную тачку с несколько менее, но тоже ценным грузом, а я заглядываю в магазин. Дверь открывается с натужным скрипом — это, видимо, вместо китайских висюлек-колокольчиков, — и навстречу нам из-за высокого прилавка поднимается продавец.

М-да, кто из нас проиграл спор, это еще ба-альшой вопрос. Ибо продавец сей — рослая и крепкая дама, смахивающая на постаревшую лет на тридцать второплановую, но запоминающуюся героиню «Полицейской академии». Цепкие светлые глаза, короткие бледно-желтые волосы, тяжелая челюсть и бюст этак седьмого размера. Иными словами, очень похоже, что в данном случае «Sharon» — не еврейская фамилия Шарон, а распространенное в англоязычных краях женское имя Шэрон, а что у имени этого есть библейские израильские корни, так они есть у половины имен по всему шарику, включая посконного «Ивана».

Уточняю, работает ли еще магазин — а как же, до последнего покупателя и работает, отвечает Шэрон. На что я заявляю:

— У нас скорее вопрос противоположного характера…

И вручаю ей «трофейный» список.

Оружейница, бросив на него короткий взгляд, чуть заметно улыбается.

— Что ж, заносите, посмотрю, в каком все это состоянии, а потом будем говорить о цене.

— Тогда, пожалуйста, посмотрите для начала на состояние вот этой игрушки, — достаю из подсумка «дерринджер», — ее, если рабочая, продавать не хочу, но проверить надо. Стоимость осмотра включите в общий счет.

— Без проблем, — кивает она и уверенно откидывает вверх блок стволов.

А я возвращаюсь на улицу, приветствую «охранницу» поцелуем, сообщаю, что дело уже почти на мази, и перетаскиваю в магазин тяжеленные баулы. Два сразу поднять иногда удается, три — и не пытаюсь, не настолько я верблюд. Извлекая на смотровой верстак очередной ствол, Шэрон профессионально заглядывает в нужные места, несколько раз проводит неполную разборку и карандашиком делает на списке какие-то пометки. Дольше всего задумывается над «ли-энфилдом» и, как ни странно, над стандартной американской «громыхалкой» М79.

Еще раз проходится по списку, мысленно щелкая калькулятором. И задумчиво изрекает:

— Пять тысяч экю, наличными и прямо сейчас. Без вопросов.

Хм. Такого как-то со мной раньше не случалось. Здесь не случалось; за ленточкой бывало всякое, а вот в новом мире как-то оставалось в стороне.

— Шэрон, ну я все-таки не новичок и цены на огнестрельное оружие и боеприпасы немного знаю. Даже с оптовой скидкой здесь тысяч на десять. А в розницу, да после курса лечения у хорошего оружейного мастера, получится заметно больше.

Оружейница устало вздыхает.

— Молодой человек… простите, вас как зовут?

— Влад.

— Так вот, Влад, когда человек продает пару винтовок или пистолетов, вопросов к нему быть не должно. Но арсенал, которым можно вооружить целый отряд — выглядит подозрительно. Вы не обязаны отвечать на мои вопросы, а я не обязана их задавать — и не буду. За пять тысяч. Осмотр «дерринджера» бесплатно, машинка вполне исправна и еще послужит, если кормить ее фабричными боеприпасами, а не усиленными собственного снаряжения. — Демонстративно кладет двуствольную игрушку на прилавок… вне моей досягаемости.

Улыбаюсь и развожу руками.

— Значит, не договорились. Жать. Пять тысяч экю не стоят вашего нежелания задавать вопрос, ответ на который совершенно не является тайной.

Шэрон хрипло смеется.

— Один-ноль в вашу пользу. Итак, Влад, как же у вас в руках оказалось все это… вооружение?

Честно отвечаю:

— В прошлый четверг на двух машинах попали в засаду на Мраморном нагорье; сами уцелели, машины в хлам, засаду с помощью маневра и изрядной толики везения удалось перещелкать. Вопросом уцелевшей банды занимается римская полиция, к нам у них претензий не имелось. А это трофеи, продал бы раньше, но в Риме оружейного магазина нету. Ваш — первый на маршруте.

Оружейница медленно кивает:

— Интересная история. К сожалению, поверить в нее сложно: влезть в бандитскую засаду любой может, но уж простите, Влад, вы мало похожи на такого бойца, который способен подчистую ее «перещелкать».

— Даже не претендовал. Мы с супругой там были пятым колесом в телеге, основную работу проделали наши спутники из Патрульных сил.

Зарубки на рукояти личного ствола есть и у Сары, и у меня, и до той «дискотеки» были… но сейчас о них упоминать неуместно.

— Ах вот даже как. И кто они, если не секрет?

Пожимаю плечами.

— Джеми Хокинс и Фред Морган.

— О да, эти могут, — понимающе кивает Шэрон, — те еще головорезы, шотландцы чокнутые…

Проверка не из оригинальных. И толку от нее, как по мне, чуть.

— Насчет головорезов спорить не буду, но вот шотландцы у обоих разве что в дальней родне, — ухмыляюсь я, — Джеми из Джорджии, а Фред утверждает, что родился в Южной Африке, хотя по говору и не скажешь.

Шэрон качает головой.

— Два-ноль в вашу пользу, Влад.

— А вы с ними знакомы?

— Я — нет, зато вы знакомы.

— Тогда два-один, Шэрон, — возвращаю оружейнице комплимент. — Итак, что будем делать с нашим гешефтом?

— С гешефтом… сложно, — вздыхает она. — С одной стороны, вы правы, девять тысяч за ваши железки вполне разумная цена. С другой стороны, на территории штата Нью-Йорк и особенно в Форт-Линкольне — оружие не просто товар, но товар, подлежащий строгому учету и контролю. С третьей стороны, десяти тысяч в кассе просто нет, а банки уже закрыты.

— Чек вполне меня устроит, если завтра утром в банке я получу по нему нужную сумму.

— Что ж, тогда давайте-ваш Ай-Ди.

Шэрон вставляет в машинку около кассы сперва свою идекарту, потом мою, дважды расписывается на выскочившей распечатке, каковую передает мне вместе с «дерринджером» и пластиковым прямоугольником айдишки.

— Возьмите. «United American Bank» открывается в девять утра, работает каждый день, но в субботу и воскресенье по укороченному графику.

— А адрес не подскажете? Я в городе в первый раз.

— Совсем рядом, на Третьей, второй дом от угла, там увидите. И еще… не гуляйте сейчас по улицам. Время плохое.

Удивленно смотрю на часы.

— Начало девятого. Что тут плохого?

— Плохо то, что Сэм Браун еще вчера блокировал порт, и чем все это закончится, предсказать не берусь.

Озадаченно моргаю. Какой еще Сэм Браун и что «это»?

Шэрон конспективно объясняет. Оказывается, у властей Форт-Линкольна давно имеют место трения с местным профсоюзным движением, и вот на днях эти трения переросли в классические стачки. Во вторник к полудню встал нефтеперерабатывающий завод, в среду утром — судоремонтный, а вчера припортовый район вообще ощетинился натуральными баррикадами. Полиция третьи сутки на энергетиках, ходят слухи о вводе военного положения, и это при том, что оружия у граждан Штатов на руках немного, а у приезжих его и вовсе не должно быть. А Сэм Браун, главный оратор профсоюзников, чувствует за спиной «поддержку масс» и уперся обеими рогами…

— И ведь правильные вещи говорит, сволочь этакая, — вздыхает Шэрон, — поэтому многие за ним и идут. Но если позволить Брауну взять верх, эта его «бурая гвардия» вообще с цепи сорвется, сейчас-то они при баррикадах и вроде как делом заняты…

— Позвольте догадку: главные враги народа, если верить Брауну, — мрачно комментирую я, — это небось ниггеры и жиды.

— Ну не в таких формулировках…

— Вот что меня интересует меньше всего, так это под каким соусом очередной горлопан пропихивается в фюреры избранной нации. Спасибо за предупреждение.

М-да, «следить за международным положением» иногда все-таки полезно. У меня к этому занятию давняя и прочная идеосинкразия, и все-таки — вот знал бы заранее расклад в Форт-Линкольне, хрен бы полез в эту колыбель революции… Ну да, а то понимаешь меня спрашивали, лезть или нет, маршрут конвоя определяет исключительно караван-баши.

Массаракш.

Кто там определяет маршрут конвоя, который доставил в «колыбель революции» запечатанные контейнеры с секретным китайским товаром? Что-то мне подсказывает, что исключительно заказчик этого товара. А заказчик — достопочтенный Сэм Браун, ну или скорее кто-то из его присных, дабы не трепать популярное в народе имя. А потребный здесь и сейчас товар, соответственно, должен быть легким стрелковым оружием, ввоз которого из-за ленточки и обращение в Новой Земле никто особо не контролирует. Спокойно заказываешь через любую орденскую Базу, спокойно провозишь в запечатанном контейнере куда угодно, хоть в насквозь прогибиционистский штат Нью-Йорк и его столицу… а потом сей контейнер спокойно вскрываешь и раздаешь его содержимое кому надо.

Тридцать три раза массаракш. Кажется, полыхнет тут если не прямо сейчас, то очень и очень скоро. И мы в самом центре.

Вот интересно, капитан Мятликов это осознает? Готов согласиться, что в ОМОН отбирают не за интеллект, но все-таки вряд ли полному дуболому доверили бы пост караван-баши, должность ответственная и требует отнюдь не одной стрелковой и физической подготовки. Начальник транспортной колонны должен знать, что везет. Верю, что условия «бартера» определял заказчик и определены они достаточно хитро, чтобы московский конвой избежал явных подозрений в организации вооруженного восстания. И все же…

А если взглянуть на это с другой стороны? Кому бы ни были выгодны беспорядки в Форт-Линкольне, при любом их завершении Москва — ну или шире, Московский протекторат Русской Конфедерации, — будет в плюсах, ибо в отличие от всех остальных, правительство Москвы через начальство капитана Мятликова заранее ЗНАЛО дату начала этих беспорядков. Соответственно имело массу возможностей подготовиться и половить в мутной воде нужную рыбку… Политика, массаракш. И в этом раскладе омоновцы — всего лишь честно служат своей территории. Причем делают это по-умному, как бишь там говаривал генерал Паттон — «солдат, твоя задача не геройски погибать за свою страну, а сделать так, чтобы за свою страну геройски погиб тот сукин сын из окопа напротив».

Так, ладно. Какая во всей этой катавасии задача у меня? Да в общем-то прежняя: сохранить целой-невредимой любимую супругу, ну и неплохо бы уцелеть самому.

Территория Американских Соединенных Штатов,

г. Форт-Линкольн

Пятница, 27/06/21 23:14

Капитан Мятликов с усталым видом выслушивает мои краткие выкладки по герру геверкшафтсфюреру Брауну и революционному движению в портовых кварталах. Толстый намек на три грузовых контейнера с китайским оружием и боеприпасами, которые, вероятно, повстанцы получили сегодня вечером (а КамАЗы приложились в нагрузку и для маскировки), омоновец пропускает мимо ушей.

— От меня-то ты чего хочешь? — интересуется караван-баши, спокойный аки мамонт. — Мы едем в Москву. Довезем и вас, как договорились. А чужие разборки нам до фонаря, приказа ввязываться в них не было.

— Думаешь, сюда волнения не доберутся? А если будет стрельба?

Мятликов отмахивается.

— Гостиница крепкая, территория просматривается, часовые на постах. Отобьемся, если что. Посмотрим, как пройдет ночь, может, утром при таких делах поедем пораньше…

— Тогда сперва подбросите меня к банку на Третьей. Дела на пять минут, но нужно именно в Форт-Линкольне.

— Ну загляните утром сами, в крайнем случае, колонна вас за КПП подождет.

Качаю головой.

— Нет уж. В здешних беспорядках я женой рисковать не намерен. Она останется в конвое.

Капитан снова пожимает плечами:

— Можно и так, не великая сложность. Когда там банк открывается, в девять? Скажу Демону и Хвосту, с ними на «хаммере» и прокатишься.

— Спасибо.

— Не за что. А теперь дуй к жене и без нужды не морочь мне одно место.

Выполняю распоряжение караван-баши и присоединяюсь в гостиничном буфете к Саре, угрюмо жующей сандвич с ветчиной, салатом и майонезом. Все, любимая, вопрос решен. Грубо и в лоб, можно было тоньше? Можно, имей мы дело с кем-то другим, а тут вояки отечественного разлива, и вовсе не интеллектуальная элита оных. Даже если в новоземельной Москве аббревиатура ОМОН относится к обычным армейцам, а не к ментам, чья основная задача — «обеспечивать порядок» на футбольных трибунах и в окрестностях таковых после проигрыша доблестного «Спартака» залетному «Пахтакору». Ну или пресекать аналогичный беспорядок на всяких демонстрациях протеста; все равно до зубров разведслужбы вроде комиссара Рамиреса и фрау Ширмер капитану Мятликову очень и очень далеко. Танцы вокруг да около ничего не дали бы, а так — карты на стол, все мы в одной лодке, раскачивать не будем, грязных обвинений не делаю, но и слепоглухонемого изображать не хочу.

Территория Американских Соединенных Штатов,

г. Форт-Линкольн

Суббота, 28/06/21 07:42

Ночью и правда постреливали. Наверное, со стороны припортовых кварталов, однако голову на отсечение не дам — вечернего моциона у нас по понятным причинам вчера не получилось, и где тут расположен порт, а где все остальное, ни я, ни Сара не в курсе. В гостиницу, во всяком случае, никакие погромщики не полезли, и утром часовые-омоновцы законопослушно прячут короткоствольные автоматы, свинтив с них глушители. Шершаво-черный пластик, вместо рожка — коробчатый магазин, прямой и толстый… «девятка» под хитрый дозвуковой патрон на основе гильзы «образца сорок третьего года», в руках не держал, только на картинке видел.

Капитан Мятликов привычно организует колонну на выезд, недовольная вынужденной разлукой Сара за рулем «самурая» следует за «буханкой», и вот на гостиничной стоянке остается только синий «хам мер». А при нем два омоновца — Димон и еще один, этакий белобрысый бычок от силы годков двадцати. Те самые Демон и Хвост. Ну и я, разумеется. Димон-Демон спокойно курит у ограды, дисциплинированно стряхивая пепел в урну; Хвост просто дремлет за баранкой «хаммера». Не знаю уж по какому случаю, но оба омоновца в полной боевой, автоматы где-то в опечатанных баулах, зато на бронежилет и «сферу» антиоружейное законодательство штата Нью-Йорк не распространяется. При виде такого эскорта я, поразмыслив, и сам достал подаренные Фредом броник со шлемом и натянул. Наверняка по времени в норматив не уложился, так мне и не нужно.

— А тебе зачем? — вслух удивляется Димон, когда перед ними предстаю весь из себя бронированный я. — Мы ни в какой бой не собираемся, а в банке вроде стрелять не должны.

— Очень надеюсь, — киваю я. — Но как-то оно в жилете спокойнее.

Загорать под банком до того, как он откроется, смысла нет, а в нынешней ситуации «вооруженного мятежа» вдобавок и опасно, поди знай, что там себе банковские охранники подумают. Так что мы дышим воздухом еще с полчасика. Попутно любопытствую у омоновцев насчет боевых качеств этого их спецавтомата-«девятки», поскольку справочник справочником, но лучше я послушаю мнение прямых пользователей.

— Считай, тот же «укорот», — отвечает Димон, — только приклад похуже, весь из себя капризный и в рожке двадцать патронов вместо тридцати. Зато шьет броники только так, и если с глушителем — довольно тихий.

— Нишевая машинка, — добавляет Хвост, не открывая глаз. — Воевать нельзя, можно скрытно работать метров на сто.

Оба дружно сходятся во мнении, что для «воевать» под этот патрон нужен «вал» или «винторез», годные пусть не на четыреста табличных метров, но на триста — вполне, причем так же тихо. А вот старший брат выданной им «девятки», ВСК-94, даром что разрекламирован по самое не могу, дальше двухсот пятидесяти метров уже никакой.

За разговором время течет быстро, и к девяти часам мы с Димоном загружаемся в «хаммер» — я на заднее сиденье, он на штурманское, — и неторопливо катим на Третью.

Белая вывеска с сине-золотой надписью «United American Bank» видна издалека. Хвост останавливается не прямо у банка, а наискосок, у киоска с мороженым, плюс под банком солнце, а напротив пока тень. Ладно, пройти два шага несложно. Двери темного стекла скользят в стороны, навстречу выходит усталого вида пожилой охранник, на груди знакомый еще по Порто-Франко автомат — М635, что ли, в общем, клон стоунеровского изделия под люгеровский боеприпас. Вежливо, но твердо охранник интересуется целью моего визита, потом просит показать чек. Да, «в мирное время» подобного ни в одном банке себе не позволяли… что ж, извольте, предъявляю чек за подписью миссис Шэрон Истбрук, и меня пропускают в зал к операционистам. Из четырех окошек работает только одно, уж не знаю, суббота тому причиной или беспорядки в порту Форт-Линкольна, да и какая мне разница-то, абы кто-нибудь был на месте и сделал что следует. Сдаю в окошко чек оружейницы вместе со своей идекартой, и прошу из положенных мне по данному платежному предписанию десяти тысяч семь перечислить на вот этот счет в Банке Ордена, — вписываю номер айдишки Фреда, — а остальные выдать наличными. Обналичка бесплатная, а вот за услуги перевода в дружественный, но все-таки чужой банк снимают три процента комиссии — двести десять экю, однако; ладно, пусть их, забирать всю пачку «игральных карт», а потом искать еще и орденский банк я все равно сейчас не буду. В Порто-Франко жаба подобный ненужный расход не подписала бы, но в здешнем раскладе сидит тихо, боится лишний раз квакнуть.

Расписываюсь на желтой квитанции, вручаю ее операционистке — массивной негритянке с розовой прической, согласно табличке на окне: «Гейл Джордан», — сгребаю в кошелек-набрюшник кучку разноцветных пластиковых прямоугольников, забираю распечатку-чек и разворачиваюсь в сторону выхода, собираясь отчаливать.

Автоматная очередь, брызгами разлетается плексиглас внутренней двери — внешняя из бронестекла, а на второй сэкономили, — перечеркнутое пулями тело охранника сползает по стенке, и в зал врываются двое. У обоих традиционные для такого сюжета маски-чулки, у одного просторный светлый плащ, под которым явно только что и прятался «сударь» со сложенным прикладом, а второй просто в мешковатой ветровке и с громадным пистолетом в лапе. Излюбленная голливудскими режиссерами «песчаная курица» с удлинненным стволом.

Разумеется, дальше следует такое же традиционное:

— Ни с места, это ограбление!

Здесь традиция прерывается.

Потому как прикрытая листом распечатки «леди таурус» уже у меня в руке, и я от бедра навскидку посылаю три пули в грабителя с «курицей», дважды попадаю, он успевает нажать на спуск, после чего от выстрела все мы дружно глохнем, его пуля улетает куда-то вбок, сам он, скрюченный, оседает на пол, автоматчик в макинтоше разворачивает «сударь» ко мне и дает короткую в корпус, меня отбрасывает назад, а потом он падает, полчерепа долой, и в разбитых дверях вырастает шкафчик-омоновец с «девяткой» наперевес. Кряхтя, поднимаюсь на колено; ощущения как после хорошего такого удара в грудину.

— Живой?.. — по-русски спрашивает омоновец, поднимает забрало «сферы». Хвост.

— И даже здоровый, — ощупываю грудь, пули пробили слой кевлара, но бронепластина выдержала.

— А Демон там снаружи третьего повязал, — сообщает Хвост.

Тут на сцене появляется операциониста Гейл, норовящая расцеловать сразу нас обоих, и откуда-то материализуется категорически штатского вида пузанчик с короткоствольным дробовиком под мышкой и аптечкой в руках. Помогает мне расстегнуть бронеразгрузку, проверяет — ран и в самом деле нет, тэтэшная пуля обычно пробивает легкие скрытые броники первого класса зашиты, но на мне-то по отечественной классификации четвертый, если не пятый. Так что даже с пятнадцати метров, для автомата «в упор», отделался ушибом. Будет синяк, предупреждает санитар-любитель, смазывая ноющие места какой-то мазью; переживу, усмехаюсь я, благодарно похлопывая черную бронеразгрузку.

По закону жанра сейчас должна прибыть опергруппа фортлинкольнской полиции, у которой сработала тревожная сирена «ограбление банка», положить всех мордой в пол, а потом разбираться с награждением непричастных и наказанием невиновных. Законы жанра, однако, сегодня не работают. Мог бы и сам догадаться, Шэрон ведь вчера вечером говорила, что копы третий день на дежурстве и живут на стимуляторах, а ночью, с началом стрельбы, под ружье тем более поставили всех свободных и примкнувшую к ним ДНД, или кто тут вместо нее… короче, на банальное ограбление выезжать явно некому, и ждать реакции властей придется хрен его знает сколько.

Автоматчика Хвост уложил наповал, а вот его сообщник после двух пуль тридцать восьмого калибра еще живой. Первую помощь мы ему оказываем, выживет — его счастье, будет кого представить суду. Ну и третий, водитель, который сидел снаружи «на стреме», благополучно упакован Демоном для транспортировки куда надо — жив-здоров, разве только слегка помят.

— Копов дожидаться не будем, сами решим, — твердо заявляет пузанчик — Том Линдсей, замдиректора банка по чему-то там (я прослушал, а переспрашивать счел невежливым). — Описание «как было дело» я сейчас нарисую, вы подпишете, а когда у полиции дойдут руки, она и пленников допросит, и прочим займется. Премию за спасение банковской кассы вам уже оформляют. Единственно что, все трофеи, которые по закону ваши, придется оставить уликами до конца официального разбирательства, так что от имени банка я их сейчас официально выкуплю и эту сумму включу компенсацией.

Мы с такой постановкой вопроса дружно соглашаемся, и Линдсей добавляет приложением к протоколу опись «изъятого у грабителей». Автомат «тип 54», сиречь китайский клон ППС (здравствуй, «китайский след»); монструозный пистолет «Desert Eagle Mk. XIX» под жуткий пятидесятый калибр и пара более вменяемых игрушек — девятнадцатый «глок» и карманный «келтек-тридцать два». А также бэушный пикапчик «шевроле», на котором вся троица и прибыла на дело. Ну и собственно премия, итого — чуть больше десяти тысяч на нос.

Гейл торжественно вручает нам три еще теплых банковских карточки из белого пластика с синим силуэтом голубя над логотипом UAB, и распечатки с балансовыми суммами. Мол, свободно предъявляйте к оплате вместе с личным Ай-Ди, даже если в каком-то городе отделения «Объединенного американского банка» не будет, в любом крупном банке решат взаимозачетом.

Грустно смотрю на убитого охранника.

— Гейл, а у него родные были?

Негритянка вздыхает:

— У Дика-то? Дочь где-то в Тулузе живет, вышла за тамошнего аптекаря. Никогда ее не видела.

Решительно лезу в кошелек и выкладываю на стойку тысячу экю.

— Будете ей отправлять страховку «по утрате родственника», или как она правильно зовется — добавьте к общей сумме.

Жаба слабо пищит, но возражения тотемной твари на этот раз меня не интересуют. Мужик лег на боевом посту, дал мне время засечь угрозу и как минимум оружие достать; ему я остался должен и отдать уже не сумею. Пусть будет хотя бы так…

После чего нам желают счастливой дороги и просят заходить в любое время, особенно когда беспорядки улягутся.

— А уляжется все скоро, — прогнозирует Линдсей, — с такими делами Грей через голову этого мямли Джонстона объявит военное положение и введет в город Еврейский легион. Они всю брауновскую кодлу и вынесут в момент.

Грей — это президент АСШ, помню. Джонстон, по контексту, должен быть то ли губернатором штата Нью-Йорк, то ли столичным мэром. А вот что такое Еврейский легион?

Последнее я, видимо, произношу вслух (причем по-английски), поскольку Линдсей отвечает:

— Да тут под Форт-Линкольном живет крупная еврейская община. Когда-то разругались с религиозными сородичами, которые осели ближе к Зиону, и переехали сюда. Давно уже добиваются, чтобы их автономию включили в состав столицы, тогда будет много налоговых преференций и вообще…

— А при чем тут Еврейский легион?

— Так они по израильскому обычаю одной рукой пашут, а из другой не выпускают автомата. Тысяч пять жителей, которые за десять минут из себя выставят тысячу штыков.

Серьезная сила по местным меркам, соглашаюсь я, особенно если эта тысяча штыков имеет должную подготовку. Сколько там у этого Брауна бойцов? Если предположить, что на трех КамАЗах везли автоматы с патронами именно для снабжения его ударно-штурмовых частей и на каждый автомат хотя бы четыре боекомплекта, а для уличных боев и побольше не помешало бы… Массогабарит у «сударя», как и у его китайского клона, лишь немногим уступает «калашу», то есть в стандартном ящике должно быть пять автоматов. А патронов в таком же стандартном ящике — два цинка, две четыреста с чем-то там единиц тэтэшной укупорки, как раз получается на один автомат плюс-минус лапоть. То есть на каждый ящик автоматов — нужно пять ящиков боеприпаса. И весят эти шесть ящиков где-то под сто тридцать кило брутто. Данные по старой советской расфасовке, как упаковывают китайцы — без понятия, однако пропорция вряд ли сильно отличается. КамАзы пятитонные, а с учетом того, что в кузове каждого грузовика сидело еще два омоновца и валялся прочий дорожный скарб — максимум имеем сотню ящиков с оружием и пятьсот с патронами. То есть на полтысячи бойцов, считаем, пехотный батальон. Сила серьезная, особенно при неожиданном появлении; а вот когда фактор неожиданности свое уже отыграл и у противников армейские броники, приличная подготовка и нормальное командование — Линдсей верно говорит, в таком раскладе «бурую гвардию» со всеми примкнувшими любителями побузить вынесут за несколько часов. Еврейский легион отработает или как, местным виднее. Плюс фактор оружия учесть; возможно, в условиях Отечественной «сударь» и был лучшим автоматом для массовой армии, но с тех пор много воды утекло.

Самое забавное: геверкшафтсфюрер Браун в своих проповедях таки оказался совершенно прав, главная угроза его перевороту — ниггеры местной вохры-полиции, которые все это время держали внешнюю сторону баррикад, и жиды-легионеры из пригорода, чьей задачей будет штыками зачистить портовый район…

Территория Американских Соединенных Штатов,

окрестности г. Форт-Линкольн

Суббота, 28/06/21 10:21

Московский конвой ожидает неподалеку от КПП, и местная вохра на такое нарушение обычая закрывает глаза. Документы проверили, убедились, что в составе колонны только те, кто прибыл в город вчера, никаких беглых повстанцев в багаже не спрятали. Неопломбированный кейс, в котором Хвост держал «девятку», охрана также проигнорировала.

Перебираюсь из «хаммера» в «самурай» и минут на несколько выпадаю из действительности, доказывая Саре, что уже все хорошо и вообще, а самое лучшее — что там, где стреляли, не было хрупкой и уязвимой ее.

Потом из рации доносится голос караван-баши:

— Влад, Налиму. Влад, ответь Налиму. Прием.

— Здесь Влад, — беру рацию.

— В следующий банк ты, наверное, поедешь на броневике?

— Да уж неплохо бы, — отвечаю с кривой усмешкой, — может, встань у входа броня, налетчики выбрали бы другую цель.

— Наоборот, Влад, — серьезно ответствует Налим-Мятликов, — это было бы плохо. Вы с моими ребятами появились в нужном месте и смогли взять эту банду без потерь. «Другая цель» не сумела бы дать отпор, и банк без вас ее не дал бы.

— Если бы без потерь… — вздыхаю я, снова вспоминая убитого охранника. Служебный бронежилет у человека был, какого класса — понятия не имею, да и не важно, потому как минимум две пули пришлись в голову. От такого в упор и шлем мог не спасти, мне в этом плане откровенно повезло.

— Не твоя вина. Так что хватит хандрить и в путь. Отбой.

Территория Конфедерации Южных Штатов,

г. Форт-Ли

Вторник, 31/06/21 11:02

Следующие дни разнообразия для проходят спокойно. Никаких бандитов, никаких народных восстаний, а главная сложность — паромная переправа через Рио-Гранде, на границе Техаса и Конфедерации. Солидная водная артерия, в нижнем течении точно не меньше Днепра. А впереди у нас еще одна «большая река», на англоязычной карте из орденского путеводителя, равно как и в «НьюВолдВьюэре» отмеченная попросту «Big River»; омоновцы именуют ее по-русски «Большой рекой», хотя ни Рио-Гранде, ни Рио-Бланко с испанского перевести не удосужились. Впрочем, такого перевода и наглоязычные персоны не сделали… Интереса ради спрашиваю супругу, как сия речка обозначена в испанской версии путеводителя; Сара, поразмыслив, предполагает, что на испанской карте тоже «Big River», но так навскидку она не помнит, надо глянуть. Поскольку глянуть негде, откладываем на потом.

На этой самой Большой реке основатели новоземельной Конфедерации и построили свою столицу, окрестив ее Форт-Ли, в честь Седого Лиса. Очередной кунштюк местной географии: себя аборигены именуют, в честь тех самых исторических конфедератов образца тыща восемьсот шестидесятого года, «южанами», а свой край, соответственно — «Конфедерацией Южных Штатов», вот только из трех американских территорий Новой Земли Конфедерация-то самая западная, поэтому технически ЗДЕСЬ никакие они не «южане», а «западенцы». А что, в принципе здешняя Америка, если глядеть очень искоса и не придираться к мелочам, вполне смахивает на Украину, разделенную на три исторических зоны: Конфедерация — это Запад, неизменные поборники незалежности и культурной самостийности; Техас — как бы Поднепровье, в данном случае «Пориограндье», широкая полоса старинного «варяжско-греческого» пути от космополитичной Одессы до столичного Киева — ага, и Невадо-Аризонская автономия вокруг Нью-Рино приходится аккурат на чернобыльскую зону; ну и АСШ — это юго-восток, сиречь тяготеющие к России индустриальный Донбасс и туристический Крым; и разумеется, каждая из этих зон истинной Украиной числит исключительно себя родимую, а прочих — так, «примазавшимися»…

Дельта Большой реки — сплошные топи, поэтому Южная дорога оставляет берег Залива в стороне и проходит севернее, через упомянутый Форт-Ли. И в этом городе наша колонна вынужденно задерживается: у транспортного парома вчера полетел движок и сейчас на трансконтинентальном «шоссе» по обе стороны Большой реки выстроилась очередь разномастных фур, которые предпочли подождать починки агрегата. Альтернатива — сухопутным маршрутом на север в Алабама-Сити, где река сужается и аборигены сумели перебросить через нее мост, и потом обратно на юг вдоль Скалистых гор. Кто вчера очень спешил, наверняка так и поехал, объезд, судя по карте, выходит верст на пятьсот, если не семьсот, дополнительно добрые сутки пути плюс расход топлива и амортизация техники… Но то вчера, а сегодня наш караван-баши, разведав обстановку, объявляет, что до переправы четыре-пять часов, соответственно давать крюка через Алабаму нужды нет; на вынужденной стоянке; остаются часовые, у остальных — «личное время по расписанию». Ну раз все отдыхают, мы что, рыжие? Так что я беру любимую под руку и веду на променад по конфедеративной столице.

Минут через пятнадцать Сара ахает.

— Да ведь тут прямо как у нас в Питере, сплошные острова!

И верно, доходит до меня, хотя от Форта-Ли до морского побережья подальше, чем в Питере, верст этак полтораста, однако общая картина похожа. Болотистый берег, два десятка соединенных мостками разнокалиберных островов и постоянный сырой ветер с моря. Сырость эта в новоземельном климате ощущается даже сейчас, глубоким летом; что тут творится зимой, в сезон дождей — не знаю и не очень хочу проверять. Лет через сто обжитые острова оденутся привозным камнем — спустят баржами по реке со Скалистых гор или даже со Сьерра-Гранде, это уж аборигенам виднее, как лучше и удобнее; за схожий срок усиленно возводимые конфедератами ирригационные дамбы снизят концентрацию влаги на берегах, и тогда в Форт-Ли наверняка станет легче дышать, но пока лично я город Седого Лиса из потенциальных запасных аэродромов вычеркиваю без тени сомнений. Супруга не возражает: с питерским климатом можно мириться, любуясь архитектурными красотами и экспонатами многочисленных галерей и музеев, чего у «южан», само собой, нет и близко. Появятся — вот тогда и посмотрим, но сомневаюсь, чтобы сие произошло до истечения вышеупомянутых ста лет.

В кафешке «с живописным видом на реку» — ага, тут еще поди отыщи место без такого вида — нам подают «настоящую южную кухню», как всегда, подразумевая под югом все те же «южные штаты». Как будто никаких других югов на свете не бывает, вот же ж народ, массаракш, обитаемый мир у них на Америке начинается и заканчивается… После второй ложки черепахового супа — густой, ароматный, с пряностями, и при этом не острый, в самую меру — я, однако, посылаю куда подальше все претензии к конфедератам: с такими кулинарными достижениями пусть зовут себя истинным и первородным югом, я не против. Сара согласно урчит, очищая свою тарелку, а потом требует добавки.

— На диету сяду завтра, — виноватым взглядом провожает она официантку.

— С диетами в твоем положении лучше повременить, — отодвигаю я собственную тарелку. Можно не мыть.

— Солнце, на положение все не спишешь, у многих на шестом месяце пузо меньше, чем у меня на втором.

— А еще у многих в шестьдесят лет мозгов меньше, чем у тебя в двадцать. И вот такое на положение действительно не спишешь.

Любимая фыркает:

— Ну мне все-таки немножко не двадцать.

— Вейзмир, таки об этом мы никому не будем докладывать, — подмигиваю я, — и пусть мне немножко завидуют еще и на этот счет.

Сара смеется.

— Я тебя люблю.

Территория Конфедерации Южных Штатов,

г. Форт-Ли

Вторник, 31/06/21 14:43

Омоновцы, сгрудившись вокруг белого «хаммера», что-то бурно и весело обсуждают. Оказывается, Клим прикупил у разносчика местную газетку «Рупор Конфедерации», где на страничке развлечений всегда есть кроссворд, но до заднего листа пока так и не добрался — весь разворот второй-третьей страницы занимает спецвыпуск «Новости с фронтов: осада Форт-Линкольна». Чтобы не лезть в толпу, заглядываю в газетный киоск сам, благо тут десять шагов, и за скромные один экю девяносто девять центов получаю экземпляр в единоличное пользование.

Ну насчет «с фронтов» некоторое преувеличение, «наш корреспондент» в столицу штата Нью-Йорк разумно прибыл в понедельник, когда стрельба уже закончилась и в городе как раз восстанавливали порядок. Зато информацию сей достойный наследник Гедеона Спилетта дал не только «по горячим следам», но и, что важнее, с оргвыводами по каждому пункту.

Останавливаюсь на разделе «Волна ограблений банков». Фортлинкольнские отделения «Дикси-банка», «Северного торгового» и незнакомых мне «Адлербанка» и «Платинового кредитного» под шумок революционных волнений неизвестные гангстеры обнесли на семьсот тысяч экю в «игральных картах» и золоте — может, конечно, кассиры чего и приписали, однако выглядит сумма разумной; Орденский и «Объединенный американский» банки нападения отбили благодаря некоей «счастливой случайности» (ага, вот, значит, как зовут нас с Демоном и Хвостом, по крайней мере в изложении то ли газетчика, то ли Ю-Эй-Би). Дело «в процессе расследования», большего полиция репортеру не сообщила, но вывод он читателям озвучивает и так: один банк мог быть самодеятельностью, а шесть попыток практически одновременно, в такой удобный момент, явно кем-то направлялись. Трудно возразить. Причем я бы добавил больше: поскольку как минимум у одного «гангстера» имелось оружие из китайского контейнера, то есть он за несколько часов до того по меньшей мере изображал из себя боевика Сэма Брауна, так не сам ли герр геверкшафтсфюрер за всем этим стоял, ась? Ну или если не фюрер самолично, то кто-то из приближенных к — пока дураки шумят на баррикадах, отвлекая внимание, люди поумнее проводят по городу, где нет полиции, серию «эксов»?

О самом Брауне, кстати, в заметке ни слова, только «объявлен розыск». Ну да, конечно. Розыск. В городе с населением в двадцать с хвостиком тысяч, где личность главы неудавшейся революции известна каждой дворняге. Либо успел сбежать еще до конца сражения, либо ушел в подводное плаванье в тазике с цементом. Оба варианта возможны, как по мне.

Президент Абрахам Грей обещает отменить военное положение в ближайшие дни, Еврейский легион будет расформирован как независимое подразделение в связи с переподчинением общины Тель Хай городу Форт-Линкольн на правах пригорода, мэр Сидней Джонстон подал в отставку, врио столичного столоначальника назначен президентский полпред Норман Макферсон, работа портовых служб восстановлена на шестьдесят процентов, руководство нефтеперерабатывающего завода достигло соглашений с профсоюзом… В общем, дальше много слов и цифр, в которых я уже начинаю плавать, а суть — война закончилась, жизнь продолжается…

— Как-как община зовется, Тель Хай? — переспрашивает любимая. — А Еврейский легион небось был «имени Йозефа Трумпельдора»?

— Вот уж не знаю. Не написано. А что?

— Да была история…

И излагает.

Тыща девятьсот двадцатый год, тогда-еще-Палестина, маленькая деревушка Тель Хай на границе нынешнего Ливана. Деревушку осаждают арабы. Селяне обращаются за помощью к французам, те отводят войска и умывают руки. Жители в панике, ищут себе защитников, но находят только однорукого ветерана — Йозефа Трумпельдора. Бывший офицер русской императорской армии, кавалер ордена Святого Георгия, участник обороны Порт-Артура; в данный момент не у дел и не при деньгах — впрочем, с деньгами негусто и у селян, могут предложить только кров и стол.

Трумпельдор берет с собой несколько товарищей, отправляется в район деревни и обходит его вдоль и поперек. Пытается наладить оборону, причем у жителей деревни оружия нуль даже без маленькой тележки. А тут на горизонте всплывает изрядный арабский отряд, окружает Тель Хай, и командир отряда заявляет, что они хотят провести в поселении обыск, чтобы обнаружить скрывающихся французов. Начинается бой, в ходе которого Трумпельдор и семеро его товарищей погибают. Деревню удается спасти.

— Ничего не напоминает? — улыбается Сара.

Однако. Куросава навряд ли знал об этом эпизоде, но схожесть сюжета с его фильмом очевидна. Совпадения такие в истории действительно случаются — однако случаются, как по мне, именно с теми, кто о прошлом не знает и знать не желает. Как говаривал бессмертный горец Дункан Маклауд в сериале имени себя — «позабывший свое прошлое обречен пережить его вновь».

Ладно, возвращаясь из исторических штудий в день сегодняшний, что у нас там еще в заметке по Форт-Линкольну? Да по сути ничего. «Китайский», а тем более «московский» след во всем этом темном деле «Рупор Конфедерации» не поминает ни словом, ни намеком. У нас в подобном случае точно принялись бы искать длинную руку Запада, или Москвы, или кого угодно. Возможно, американцы такую версию тоже отрабатывают, однако выставлять ее напоказ пока сочли преждевременным.

Оно и к лучшему.

Территория России, протекторат Москвы,

окрестности г. Шалако

Вторник, 31/06/21 26:10

После переправы через Большую реку капитан Мятликов, сочтя, что подчиненные слишком долго прохлаждались, распоряжается увеличить скорость. По твердой как камень и относительно ровной почве саванны машины довольно легко выдают семьдесят верст в час (против опасений караван-баши, наш «самурай» испанской сборки такой темп выдерживает, хотя и ценой возросшего расхода бензина); облако пыли, правда, от колонны в таком режиме размером примерно с Говерлу, но вопрос скрытности омоновцев не беспокоит. Еще бы, на готовые к бою броневики лезть без танка будут только самоубийцы, а на личный танк, даже купленный на вес по цене металлолома, ни у одной банды горючего не хватит… Однако вскоре дорога (если так ее можно назвать) выходит на морское побережье. Все тот же Большой залив, сколько помню карту, северо-западный его «угол». Вид великолепный: обрыв, скалы с пятнами зелени, внизу прибой, над волнами чайки — вернее, ящероптицы, вот называл же их старик Прескотт из Вако, истио-как-их-там-лосы… не, вылетело из головы. Одна беда: дорога идет почти по краю обрыва, она достаточно широкая, чтобы тут могли разъехаться три такие колонны, как наша, но «покрытие» заметно ухудшилось. Бугры, галька, а местами голый камень, выглаженный то ли ветрами, то ли строительной техникой, и все-таки явно не земля… по такому уже не погоняешь даже на «бэтре». Ни техника не выдержит, ни люди.

Границу между Американской и Русской Конфедерациями отмечает городок «Shalako» — откуда взялось такое имя, ведомо лишь основателю и аборигенам. Никакого погранконтроля я не наблюдаю; может, в городке он и водится, однако Мятликов огибает сей населенный пункт по окружной и без остановки следует дальше. Вскоре берег Большого залива остается в стороне, камни опять сменяются грунтовкой и караван-баши снова распоряжается «гнать по полной». Понимаю, близко родной дом и еще более родное начальство, которому надо сдать добычу без промедления, но у Сары от такой гонки уже плечи затекли. При первой возможности сменяю ее за баранкой.

Часа через два после Шалако, впрочем, становится совсем темно, и колонна останавливается на ночевку.

— В Москве будем завтра в десять с копейками, — обещает караван-баши, — тут всего ничего осталось.

Хорошо бы. А то у любимой все мысли после таких дорог разрываются между «поспать» и «отлежаться в большой ванне с пеной». А это неправильно, у нас, между прочим, официальный медовый месяц!

Территория России, протекторат Москвы, г. Москва

Среда, 32/06/21 10:47

Перед въездом в Москву капитан Мятликов пропускает нас вперед. Вероятно, не хочет светить наше присутствие в служебной колонне, по крайней мере перед охраной периметра; начальству, конечно, будет доложено, все одно подчиненные у него не безъязыкие… ну да тут их внутриомоновские трудности, нас сие не касается.

— Удачи вам, — кивает омоновец, изымая служебный «Гранит».

— И вам, — посылает Сара воздушный поцелуй.

Мутную Москва-реку крупной не назовешь, чуть пошире Мормонской; зато основательный деревянный мост рассчитан на большегрузы, по такому и танк, пожалуй, пройдет. А прямо в конце моста расположен московский КПП. Охранники блокпоста носят обычный ментовский камуфляж, вооружены «калашами» в черном пластике — судя по габаритам и конусу пламегасителя, «сто четвертыми», как раз посредине между традиционной ментовской «ксюхой» и полноразмерным автоматом, только под «семерку»; пистолеты в поясных кобурах смахивают на пээмэмы. Ну и морды сии охранники имеют самые что ни на есть гаишно-таможенные.

— English only, — шепотом бросаю супруге. На всякий случай. В Старом Свете к «своим» у отечественных органов охраны правопорядка отношение еще с допетровских времен на два порядка хуже, чем к «чужим»; как здесь, не знаю, будем посмотреть.

Любимая понятливо улыбается:

— For sure.

С недоуменным видом моргает на традиционное «предъявляем документики, пожалуйста» и отвечает:

— I don't understand, sorry.

Ментовская морда не без напряга рожает «йор айди» и даже добавляет «плииз».

— Oh, ID! — ухмыляясь поглупее, восклицаю я. — Yes, yes, here they are!

Идекартами традиционно возят по сканеру. В «красном списке» личностей, находящихся в международном розыске, разумеется, владельцы не числятся, документы нам возвращают. Тем временем мент-охранник энергичным жестом подзывает другого, вполголоса сообщает, мол, тут нагличане пожаловали, а ты ж знаешь, у меня с этим делом три класса и два коридора — ну если и не дословно, то нечто в этом роде. Второй мент, натянув вежливую улыбку, обращается на вполне сносном английском:

— Будьте добры, какова цель вашего визита в Москву?

— Туризм, — отвечаю я.

— Медведи-водка-балалайка-Горбачев, — добавляет Сара.

Улыбка как-то блекнет. Что у него там крутится под черепом, понятно без всякой телепатии.

— Рекомендую взять гида-переводчика. Обратитесь в представительство Ордена, вам подскажут, в каких гостиницах оказывают эту услугу.

Совет для идиотов-туристов, в общем, правильный и разумный. Радостно киваю.

— Да-да, конечно. У нас есть карта! — тыкаю в дисплей тафбука со включенным «НьюВолдВьюэром», карта Москвы там действительно имеется. Насколько полная и подробная, вопрос, но уж орденское представительство и банк отмечены.

— Прекрасно, — человеку явно полегчало. — Личное оружие у вас имеется?

— Да, — соглашается супруга, — пистолет есть.

— Пистолеты в пределах города разрешено носить открыто, но только после регистрации. Все прочее обязано лежать в запечатанной сумке или сейфе отеля. За регистрацию, пожалуйста, уплатите пять экю с персоны.

Вот жуки, по всей Новой Земле сие бесплатно, и никакой регистрации. Ну да чтоб москвичи не нашли, за что драть с иногородних? Ладно, десятка не деньги. Достаю из кошелька синюю двадцатку, получаю честную сдачу и два картонных прямоугольника с зелеными штампиками, в которые мы под чутким руководством мента сами и вписываем «пистолеты системы Беретта М9». Карточки велено носить с собой и предъявлять вместе с Ай-Ди «властям»…

Формальности на этом заканчиваются, и перед нами наконец открывается город, по которому мы медленно едем, поворачивая «куда глаза глядят».

В заленточной Москве я бывал раза три, задерживаясь максимум на сутки, и вынес из этих визитов твердое убеждение, что люди там иногда бывают хорошими, но сам город — отвратительный. Не потому, что мегаполис: Нью-Йорк и Лос-Анджелес не меньше, да и мой родной Киев тоже пребывает в классе мегаполисов, хотя и раза в три поскромнее. Просто… неуютно. В весьма крупном и не менее столично-заносчивом Питере схожего ощущения у меня не возникало. Сара полностью со мной солидарна относительно превосходства Питера перед первопрестольной, хотя столь резкого неприятия заленточной столицы Эрэфии у нее нет.

Москва здешняя лично мне напоминает старый киевский Подол, где вместо типовых многоэтажек поставлены столь же типовые недохрущевки на два-три этажа, перемежаемые подворьями-особнячками состоятельных персон в духе «кто выпендрежнее» и барачно-складского типа ангарами в демонстративном обрамлении «егозы», заменяющей декоративные кустарники. Запах рыбы, свежей и копченой — весь северо-восточный сектор города упирается в Москва-реку, и очевидно, рыбалка в этом ручейке вполне годная.

Плюс два момента, которые, увы, взяты не с нашего Подола, а конкретно из староземельной Москвы: зримое обилие «хозяев жизни» на понтовых тачках и еще более зримое обилие их сопровождения из силовиков, частью в камуфляже — только не армейских расцветок, а ментовско-чоповских, — а частью вовсе в полуспортивных костюмах, «привет браткам из девяностых», стриженная в ноль башка, золотая якорная цепь на могучей шее и золотой килограммовый кастет на растопыренных пальцах прилагаются. А у многих вдобавок и кожанки, это при здешней-то жаре под пятьдесят… У такого сопровождения в боевой устав, рупь за сто, вписан кусок песенки из «Бременских музыкантов» в исполнении Анофриева, «величество должны мы уберечь от всяческих ему не нужных встреч» — оно хоть и звучит веселой пародией, однако эти лбы подобных умных словей не знают и близко. На уши не налазят. Что за ленточкой, что здесь…

Вот что хотите делайте — неуютно, массаракш. Да, город солидный и не бедный, в таком хоть сейчас открывай отделение «Помощника» и стриги бабки с местных деловых за бухгалтерские-складские программки и техподдержку, оперативный простор налицо. Подброшу мысль Чарли Вонгу, если он вдруг не догадался сам. Однако в московском филиале нашей конторки пускай работают другие. Без меня.

Машину после дороги сполоснуть на ближайшей автомойке и поставить на стоянку у кафешки, любимую под руку, заказать свежевыжатого сока. Сравнить впечатления. Результат совпадает. Вывод: берем в дорогу пару бутербродов и сваливаем из этого населенного пункта.

Сара не возражает.

— Куда направляемся, в Демидовск или в Новую Одессу?

Хороший вопрос, любимая. На Демидовске как будущем местообитании настаивал дед Яр, и в принципе старшее поколение семейства Кушнир его поддерживало, а Олька и Валентин не возражали. В Одессе же осели хорошие знакомые-друзья — Руис, бывший напарник, с которым мы вместе попали в «ворота» Сьюдад-Мехико, и семья Шакуровых, с ними мы тоже пережили несколько острых эпизодов. Причем на самом деле сию компанию можно считать одним семейством, учитывая взаимный плотный интерес Руиса и Полины Шакуровой… и раз уж мы в двух шагах — от Москвы до Новой Одессы меньше двухсот верст, примерно как от Порто-Франко до базы «Латинская Америка», по новоземельным меркам, соседний квартал, — не заглянуть в гости было бы попросту невежливо.

Достаю из кошелька первую попавшуюся пластиковую монетку. Решка — Демидовск, орел (вернее, орденская пирамида) — Одесса. Подбрасываю, ловлю, вскрываю. Золотистый потертый кругляш открывает короткую надпись «50 cents» на реверсе.

— Для начала в Демидовск, — отвечаю я.

Решение принято, Сара уходит попудрить носик в дамскую комнату, а я заказываю у буфетчика большую бутылку лимонада и чего-нибудь пожевать в дорогу. Вместо бутербродов в ассортименте самса, вполне годится, пяток пухлых треугольничков складывают в ностальгического вида пакет из оберточной бумаги; прошу налить во флягу померанцевого лимонада — а такого почему-то нет, есть грушевый, слишком сладкий, но можно разбавить лимонным соком. Пока мне это дело смешивают, стою у стойки, лениво скользя взглядом по открытому павильончику кафешки…

…и натыкаюсь на троицу, что как раз выбирается из серебристого «гелендвагена». Люкс-комплектация и все такое; мигалки на крыше, правда, нет, но не в ней суть. Троица вполне обыденная, вип-персона и при ней два шкафчика-телохранителя — таких в здешней Москве я наблюдал уже пачками. «Вип» мне незнаком, а вот одного из шкафчиков я совершенно точно видел некоторое время назад. На базе «Латинская Америка». Таким же охранником при большом орденском боссе — директоре Гендерсоне. Тогда на телохранителе был белый летний костюм, под которым скрывалась наплечная кобура; сейчас оба шкафчика в американском «лесном» камуфляже и разгрузках, характерные П90 висят на груди вполне открыто. В Московском протекторате автоматы, говорят, для гражданских под запретом? так персоны не совсем гражданские, это первое, а второе — по всем официальным реестрам бельгийская швейная машинка числится пистолет-пулеметом, то есть дозволенным таки здесь для «негосударевых персон» классом вооружения…

Профессионально сканирующий окружение взгляд знакомого шкафчика останавливается на мне. Само собой, узнал, у таких товарищей память на лица не чета моей, да я и не прячусь. Удивился или нет — трудно сказать, морду держит кирпичом; но «випу» докладывает, ибо теперь уже тот рассматривает меня безо всякого стеснения. Потом, бросив взгляд на часы, решительно что-то говорит охранникам, поворачивает в кафешку и устраивается за угловым столиком. Один из телохранителей садится за соседний, развернувшись лицом к павильону и вроде как блокируя хозяйский стол от прочих посетителей; знакомый шкафчик направляется прямо ко мне. Слегка кивает, исполнив формальный ритуал приветствия, и сразу переходит к делу:

— Вас просят на пару слов, — движение локтем в сторону «випа».

Разговором по-английски тут особенно никого не удивишь, так что я иду куда указано. На сей раз разоружиться не заставляют, хотя у меня на ремне открыто висит «беретта», ну и привычная «леди таурус» в кармане.

Вип-собеседник импозантностью заметно уступает Гендерсону и Аттенборо. Мелкий, носатый, заметная лысина и ухоженные остатки темной шевелюры вокруг оной; ну и светло-серый костюм далеко не от Версаче.

— Если Виктора не подвела память, вас зовут Владимир Скьербан. Правильно?

Говорит вполне разборчиво, но с акцентом. Итальянским или французским.

— Не подвела, — произношение моей многострадальной фамилии сейчас не существенно. — С кем имею честь?

— Жерар Перрье, можно просто Жерар. Подробности насчет моего статуса в Ордене вам ни к чему.

Сие спорно, однако решать не мне. Киваю.

— Так вот, Владимир, вы человек неглупый и наверняка не будете поднимать лишнего шума. Судя по имени, вы из русских, во всяком случае, за русского легко сойдете, верно?

Насчет «легко» с моей-то мордой — вопрос интересный, однако насчет главного месье Перрье опять же прав.

— Да.

— И теперь главное: вы в настоящий момент работаете на господина директора Гендерсона?

Ну-ну. Куда это вы клоните, а?

— Конкретно вот сейчас — нет, — отвечаю я святую истинную правду. — Что будет потом, сами понимаете, сказать не могу.

— Меня интересует именно сейчас, — обезоруживающе разводит руками месье Перрье. — Скажите, как вам нравится предложение немного подзаработать? Ничего опасного, ничего противоправного с точки зрения вашей службы в Ордене, да и по законам русского анклава тоже.

— Немного подзаработать — это пожалуйста, — опять-таки говорю, не кривя душой, — но хотелось бы знать подробности, прежде чем соглашаться.

— Сущие пустяки. Но вам понадобится съездить в Демидовск.

Интересное кино.

— Пока не вижу здесь ничего невозможного.

— А теперь излагаю суть поручения. Вы «ворота» прошли далеко не вчера и кое-что о Новой Земле знаете. Официальная история русского анклава, а вернее, так называемого протектората Русской Армии вам наверняка известна, хотя бы в краткой и общедоступной форме. И полагаю, вы — как человек, во-первых, неглупый, а во-вторых, умеющий анализировать доступные вам факты, — заметили в этой истории некоторое количество прорех. Так вот, Владимир: в неформальной обстановке пообщайтесь, пожалуйста, в Демидовске со старожилами и постарайтесь эти прорехи заполнить. Намеренно не ориентирую вас более подробно, пусть разговор будет максимально естественным. Сделаете — сочините вольное историческое эссе и отошлите его обычной почтой в Порто-Франко на мое имя, «до востребования». Над литературным стилем можете не слишком трудиться, а размер вознаграждения будет прямо зависеть от найденных вами подробностей. Задача понятная?

Массаракш. Понятная-то понятная. А главное, совершенно нет причин отказываться от такой подработки; да, она мне не совсем по профилю, тут наверняка нужен экономист… с другой стороны, зубры, владеющие спецификой местных рынков и прочей экономической географией, у Ордена стопроцентно имеются свои, а вот достоверных данных по новейшей истории здешней России они почему-то получить не могут.

С третьей стороны: а если и получат, что с того? Где гешефты Ордена в том, чтобы узнать «как оно было на самом деле»? Если, к примеру, у истоков благосостояния русской территории стоит некий незаконно отжатый ресурс и Орден рассчитывает на этом куда-то сыграть, так мои возможные собеседники о подобном навряд ли проболтаются.

Впрочем, если даже и проболтаются… Ну вот накопает кто-нибудь в архивах, что в семнадцатом году Ленин со товарищи получили от германского генштаба на триста тысяч имперских марок всяческих ништяков за организацию в Петрограде вооруженного мятежа, — что, после этого государственный строй России автоматически поменяется на неограниченную монархию, на престоле окажется очередной Романов, и все отпавшие после Октябрьской революции, а также после Беловежских соглашений части старой державы попросятся обратно под крыло двухголового орла? Чушь. Что бы ни случилось ТОГДА, реальные политики и прочие задействованные персоны работают, исходя сугубо из своих интересов и актуального положения вещей.

Верно писал пан Станислав Ежи Лец, «тех, кто хочет научиться у истории, она научит; остальных — проучит», большая был умница и еще большая язва.

— В целом понятно, можно попробовать, — киваю я. — Аванс будет?

Жерар безразлично улыбается.

— Полсотни покрыть бензин туда-обратно и почтовые расходы вполне достаточно. Возьмите.

И толкает через стол золотую монетку.

Забираю «аванс», вежливо закругляюсь и поднимаюсь. Сара успела вернуться? Ага, вон, уже на улице, в смысле на стоянке…

И мне очень не нравится троица типовых представителей «кровельного профсоюза» — один в ментовской «тени», двое в спортивно-кожаном, — которые о чем-то с ней «чисто конкретно базарят». Выразительно смотрю на Жерара и направляюсь на помощь жене.

— Honey, what's the deal? — на всякий случай по-английски.

— Машина понравилась, — отвечает по-русски Сара.

— Да, нам она тоже нравится, — соглашаюсь, разворачиваясь спиной к «самурайчику», любимая справа-сзади, троица передо мной. — Это все?

Левый «спортсмен» ухмыляется, сверкнув золотой «фиксой»:

— Фраерок, не борзей. А то и тачку оприходуем, и биксу твою, да и тебя под шумок могем запетушить…

— Погодь, Плафон, — добродушно скалится щекастый «мент», — ты ж видишь, бакланы залетные, тему не просекли, музыки не знают. Слушай сюда, паря. Есть у нас бугор, а у бугра баба, которая жуть как любит розовый цвет. Бабе срочно нужен подарок. Усек?

Киваю.

— А то. Эксклюзивная тачка, такой никто больше подогнать не сможет.

— Точняк, паря. Так что шматье свое можете забрать, нам оно не в кассу, и гуляйте на все четыре стороны. Слово Хомяка.

Поворачиваюсь к Саре:

— Родная, что скажешь? Раз так вежливо просят, надо помочь.

Подмигнул бы, да за темными очками все равно не видно.

— Надо, так надо, — не спорит любимая и открывает водительскую дверь.

Стоящий по правому краю, ближе всех к двери, «мент»-Хомяк видит убранство салона и издает одобрительный свист:

— Зачетная техника! Нефтяник, в натуре, знатный кусок!..

А больше он ничего не говорит: в правой руке у Сары материализуется дерринджер, двумя черными зрачками устремленный Хомяку в морду. Мой револьвер так же твердо смотрит в корпус среднему братку, а на плечах у Плафона лежат ласково-увешевающие лапищи шкафчика-Виктора. Его напарник со скучающим видом целится в троицу из бельгийского автоматика. Месье Жерар Перрье с кем-то общается по мобилке.

Троица братков появление на сцене подкрепления самым благополучным образом прохлопала, благо стояла к нему спиной, тогда как мы, разумеется, видели все это загодя.

— А теперь, любезнейший Хомяк, напомню вам одно общее правило, — доверительным полушепотом сообщает Сара, — прежде чем делать подобные предложения, неплохо бы выяснить, у кого первого, в случае чего, поедет крыша. Наша — из пяти букв, на «о» начинается. Кроссворд понятный?

Плафон выдает матерную тираду, но шевельнуться в ласковых лапах орденца не может. Хомяк, нервно облизнув губы, молчит.

— Вопрос закрыт? — интересуюсь я.

Тут неожиданно подает голос тот «спортсмен», что у меня на мушке; видать, старший из этой троицы, это его Хомяк поименовал «Нефтяником». Голос спокойный, словно на званом обеде:

— Нам тачка, вам пятьдесят кусков рыжьем. Реально нужно.

Вот почему, интересно, у некоторых вежливость прорезается, только когда их как следует повозишь мордой об стенку? Начни они разговор с такого, глядишь, и нам бы не пришлось ни нервничать, ни стволами светить, да и охрана орденского босса спокойно постояла бы в сторонке…

— Родная, машина твоя, решай. Но мне нравится.

Раздумывает Сара недолго.

— Согласна. Мы сейчас едем в Банк Ордена. Если в течение, скажем, часа вы приносите пятьдесят тысяч экю в любом удобном виде и вносите их на наш счет, можете забирать машину. Нет — значит, разговора не было.

— Заметано, — отвечает Нефтяник. — Бабки будут. Расходимся?

Вместо ответа я опускаю револьвер. «Мент»-Хомяк, выразительно держа руки перед собой, подальше от «глока» в поясной кобуре, отступает назад, ствол автомата следит за ним. Сара убирает дерринджер, я по-английски обращаюсь к Виктору:

— Пусть уходят.

Месье Перрье кивает; Виктор, потрепав Плафона по щеке, отпускает «спортсмена» и белозубо ему улыбается на прощание.

— А ведь скрытое ношение оружия в Московском протекторате запрещено, — напоминает орденец.

На что я отвечаю старой поговоркой Дикого Запада:

— Пусть лучше меня судят двенадцать, чем несут шестеро.

Территория России, протекторат Москвы, г. Москва

Среда, 32/06/21 12:02

Оговоренное «рыжье» Нефтяник и Хомяк доставляют, как договорились, в местное отделение Банка Ордена. Из обычной кожаной борсетки появляется завернутый в вощеную бумагу аккуратный слиток тускло-желтого металла, тяжело лязгнувший о стойку. Орденской пирамиды на металле не вижу, значит, банк затребует десять процентов за «конвертацию».

Ну это так, мысли вслух; с братками уговор был только о сумме перевода, в каком виде вносить бабки, пусть сами и решают, Сара просто вручает Нефтянику бумажку с номером:

— Вот на этот счет.

Банковские эксперты несколько минут взвешивают слиток и проверяют качество золота, что-то там просветив или просверлив; наконец оценка вынесена и озвучена, для ровной суммы добавлено еще несколько «игральных карт» и операционистка выдает браткам чек, «операция проведена».

Я же у соседней кассы по своей айдишке проверяю баланс. Есть, пятьдесят тысяч внесено (а также, сообщает распечатка, на той неделе капнул перевод от Зеппа Крамера, педантичный немец высчитал оговоренный процент — три тысячи восемьсот семьдесят два экю сорок центов). В общем очень и очень недурственно, почти шестьдесят тысяч, а если добавить счет в «Объединенном американском банке» — суммарно рисуется мой орденский оклад на следующие года полтора. Или семилетняя зарплата обычного хорошего работника в любой неорденской конторе; учитывая наши с Сарой запросы, такой суммы нам вполне хватило бы как раз на эти семь лет плюс-минус лапоть. Нет, сие не повод «вот прям щас» делать Ордену ручкой и переходить на вольные хлеба, однако приятно сознавать, что один я уже могу обеспечить семье финансовую независимость на несколько лет вперед, и это без того, что лежит резервом на счету у супруги. Скромное состояньице, ага.

Сара передает Хомяку ключи от «самурайчика» и прощально похлопывает тачку по розовому боку:

— Отдаю в хорошие руки.

Баулы наши я уже вытащил, заняв в банковской «камере хранения» отдельную секцию. А куда деваться: да, шмоток у нас осталось всего ничего, но вот оружие, патроны и подаренные бронежилеты суммарно весом где-то с меня. Или Сару. В общем, могу поднять и даже сколько-то с таким грузом пройти, однако серьезно передвигаться — таки нужен транспорт, причем не велосипед, который как в Риме сложили и сунули поверх багажа, так он там и лежал.

При наличии некоторого количества экю транспорт — не проблема, от слова совсем. Вопрос предварительно оговорен еще до того, как в банке появились покупатели; и когда розовый «самурайчик» вместе с братками исчезает из виду, мы подходим к Эйлин, помощнице управляющего. Пожилая ирландка трудится в московском отделении уже шестой год и знает в округе практически всех, кого стоит знать.

— Прогуляетесь сами, или пригнать авто прямо сюда?

— Что-то нет у меня настроения гулять по здешней Москве, — заявляет Сара.

Эйлин понимающе улыбается; историю «продажи машины» мы уже поведали ей «в лицах», опустив разве что упоминания о месье Жераре Перрье, на всякий случай.

— Хорошо. Через несколько минут будет. — И снимает телефонную трубку.

Действительно, не проходит и десяти минут, как на стоянку напротив банка — кабинет у Эйлин как раз туда и выходит, удобно наблюдать — паркуется «Нива» блекло-синих тонов; водитель, плотный и усатый, поправляет кепку-аэродром и рысцой направляется к дверям Банка Ордена, а еще через две минуты целует руку хозяйке кабинета и громогласно сообщает, что вот, сам выбирал, машина звэр, вах, по саванне пролетит, по лесу просочится, на гору вскарабкается, по оврагам прокатится, даже по болоту проползет, если в правильных руках! Представленный нам Теймураз, уроженец заленточного городка Телави, крепко жмет руку мне и чмокает запястье Саре, повторяет, что ни в одной автомастерской на сто километров вокруг лучше не сделают, все перебрано по винтику, бак под пробку, две запаски и канистра в подарок.

— Семь тысяч и только потому, что вы друзья Илинко. — Старинное ирландское имя с кахетинским акцентом звучит забавно, ну да раз сама Эйлин не возражает, я и подавно промолчу.

Сумма действительно разумная. Отправляю Сару на тест-драйв, а сам с Теймуразом снова заглядываю к операционистке, снимаю скромную стопку «игральных карт» и вручаю грузину.

— Уж прости, генацвале, обмыть не получится, нам прямо сейчас ехать надо.

— О чем разговор, Влад, кацо? Будешь снова в Москве, заглянешь, тогда обмоем. А пока удачной вам дороги — и смотри, береги свою красавицу, а то украдут, вах! Сам бы украл, да моя Нино узнает, сразу зарэжет!

Так, посмеиваясь, запихиваем в «Ниву» тяжеленные сумки и сложенный байк. Багажник у «единственного в СССР гражданского джипа» невелик, но поскольку нас всего двое, задние сиденья можно спокойно сложить и занять под «шмоточный отсек» все наличное пространство. Прощаемся с веселым авторемонтником-кахетинцем и без дальнейших промедлений направляемся на запад.

На выезде блокпост с такими же ментами-таможенниками — на сей раз мы без всяких выкрутасов общаемся по-русски, — и полный вперед, в Демидовск!

Территория России, протекторат Русской Армии,

Московская трасса

Среда, 32/06/21 13:21

Первая остановка — рубеж «двух Россий» и таможенный КПП. Таможенный, конечно, громко сказано, просто две гаишного вида будки друг против друга, с московской стороны двое в стандартной армейской «флоре» и зеленых фуражках погранвойск, напротив — трое в красных беретах и знакомом еще по Порто-Франко камуфляже Русской Армии, этакая помесь французской «ящерицы» и отечественного «осеннего камыша», точного подобия среди заленточных образцов я так и не нашел. Форма разная, а вот вооружены все пятеро бойцов одинаково, «сто третьи» через плечо и «грачи» в кобуре.

При обеих будках шлагбаумы, которые в любой момент можно опустить, тормознув проходящую технику «для проверки документов», а возможно, и более плотного досмотра; скромная «Нива» такого желания у «таможенников» не вызывает, однако у нас самих имеется вопрос, поэтому, покинув московские земли, останавливаемся под указателем «Территория под протекторатом РА, Блокпост № 4» и уточняем у подошедшего вразвалочку бойца, как там дальше с дорогой на Демидовск, можно ехать одним или лучше подождать попутчиков.

— Как хотите, — отвечает тот, — но вообще можно ехать спокойно, дорога чистая. Пэпэдэ рядом, нет таких идиотов, чтобы под боком шалить.

— А какой модели ППД, сороковой или тридцать четвертой? — интересуюсь я с каменной мордой.

Удивленное молчание, потом гогот.

— Хорошая шутка, обязательно нашим потом расскажу, — ухмыляется боец. — А специально для штатских персон расшифровываю, ППД — это «пункт постоянной дислокации». Военный городок, где сидит руководство РА, и там же расквартирована примерно треть постоянного состава армии, со всеми вытекающими.

Пожимаю плечами.

— На базе «Северная Америка» тоже расквартирована половина орденской Патрульной службы, но на дороге к Порто-Франко все равно частенько случаются налеты…

— Так то орденские патрульные, а то Русская Армия. Совсем разный класс работы.

Ну, в принципе на качество работы Патрульных сил я пока не имел случая пожаловаться, но с другой стороны, Русскую Армию мне и ранее называли самой боеспособной из всех существующих в этом мире, причем порой так говорили и сами патрульные. Ладно, спорить не буду.

Пожелав бойцам спокойной службы, продолжаем движение. Приличная по тутошним меркам Московская трасса из плотно укатанной гальки вполне позволяет держать за шестьдесят, можно бы и быстрее, но мешает трафик. Ни о какой пробке и речи нет, однако кто-то на дороге присутствует постоянно, от шлейфов пыли никуда не денешься. Хочешь не хочешь, а приходится сбрасывать темп перемещения, неохота пропустить в такой пыли случайную колдобину и покорежить подвеску. «Нива», безусловно, джип по-советски кондовый и выносливый, однако и более серьезные тачки выходят из строя на раз, особенно если водитель забывает о качестве новоземельных хайвеев.

Вторая остановка на заправке, там же и подкрепляемся. Гречневая каша со шкварками и подливкой, мелкие хрустящие огурцы и компот из чего-то вроде ревеня. Вполне съедобно. Сажусь за баранку сам, пусть Сара чуток отдохнет, и едем дальше.

Пейзаж начинает потихоньку, но заметно меняться; вокруг Москвы еще простирались степи, причем более цветущего вида, чем саванны восточного побережья, нечто поближе к херсонским черноземам — а на территории Русской Армии начинаются холмы, чем-то похожие на края басков западнее Рио-Бланко, сперва мелкие, потом все выше и круче, и дорога соответственно чем дальше, тем больше извивается промеж этих бугров. Полей особо не видно, зато хватает рощ, местами вполне достойных именоваться лесами. Не белорусские пущи, пожалуй, да и растительность более южных сортов, крымско-кавказские туи-лавры и прочие кипарисы… и все равно, в таком лесу партизанить должно быть много проще, чем на равнине. Особенно с учетом складок местности. Усиливаю внимание; что бы там ни говорили местные насчет безопасной трассы, лучше поостеречься, любимой вон до сих пор Мраморное нагорье по ночам икается. Супруга, совершенно со мной солидарная, также вертит головой, контролируя свою сторону.

Третья остановка вынужденная, ожидаем, пока по пересекающей трассу одноколейке пройдет товарный состав, величаво-медленный, больше двух десятков вагонов, платформ и цистерн. Однако. Я-то полагал, что единственная построенная в Новой Земле чугунка — на восточном берегу материка, от Баз до Порто-Франко, и ее прямое продолжение вдоль океана на немецкую территорию. Ан нет, у русских тоже проложена колея, да, всего лишь простенькая однопутка, ну так и у орденцев точно такой же голый минимализм. Интересно, рельсы клали под евроамериканский стандарт или выпендрились и оставили отечественный? Как там было в анекдоте про Александра Второго и министра Клейнмихеля, «и стала колея шире на пятнадцать сантиметров» (кстати, вранье, у них промеж рельсов тыща четыреста тридцать пять, что ли, миллиметров, а у нас тыща пятьсот двадцать)… С точки зрения глобальной перспективы общей транспортной сети было бы выгоднее оставить общий стандарт, то бишь евроамериканский, однако у наших людей всегда может вскочить вожжа под хвост в стиле делать как угодно, «только чтоб не как у них». Вот как вбили в школьные годы тютчевское «у ней особенная стать», в смысле особый исторический путь развития России в широком смысле данного термина, так оно в подкорке и осталось…

Ладно, подкорка подкоркой, а еще один камешек мы в пирамиду «экономическое состояние территории под протекторатом Русской Армии» мысленно положим. Нефтедобыча и нефтепереработка, ну и поставка столь востребованного всей современной махинерией жидкого топлива; производство боеприпасов как минимум для легкой стрелковки, причем крупнооптовое, товар с клеймом «Демидовскпатрона» активно продается по всему континенту; добыча коренного золота — это вам не старатели-одиночки с промывочными лотками, описанные в классике у Джека Лондона, а полноценная индустрия, как, скажем, в ЮАР, тоже стратегическое производство; и теперь еще функционирующая железная дорога, пускай местного значения… кстати, локомотив для нее могли пригнать из-за ленточки, но вот рельсы точно на месте производили, иначе золотыми вышли бы — а производство рельсов это уже сталелитейка, что есть беспримесный тяжпром, со всеми вытекающими капиталовложениями. И между прочим, описанных удовольствий протекторат РА добился, имея на южном фланге, за Амазонкой, открыто враждебных чеченов, которые Ичкерийский Имамат, то есть, как давеча выразился Линдсей из «Объединенного американского банка», аборигены одной рукой пашут, а из другой не выпускают автомата. Кстати, об автоматах: снаряжение у Русской Армии, судя по бойцам конвойной охраны и охранникам «четвертого блокпоста», тоже «как в лучших домах Парижа», один в один с московским ОМОНом, да и репутация «лучших вояк Новой Земли» с потолка не падает, ее зарабатывают долгой и упорной практикой, а практика эта на голом энтузиазме протянула бы недолго. Все это в комплексе подразумевает вложения. Очень и очень серьезные, я вот так навскидку и вообразить не могу, сколько миллионов экю ушло на создание структуры, которую я еще не видел и наверняка полностью не увижу, но уже фиксирую ее проявления.

Чем дальше в лес, тем меньше верится в комикс насчет русской мафии и армейцев-«ястребов», которые в едином порыве совершили трудовой подвиг и отделились от жадной Москвы для создания нового справедливого общества. Нет, что Москва жадная и от нее при первой возможности смазали пятки куда подальше, верю безоговорочно, а вот что такой контингент вместо привычной ему «зоны» пополам с военлагерем смог построить весьма развитую по здешним меркам индустрию — уже из области фантастики. Ненаучной. Прикрытие, к гадалке не ходи, а вот что за этим прикрытием стоит в действительности… у Демидова уже не спросишь, пару месяцев назад старого мафиози убили, а другие имена «на слуху» как-то не мелькали. Но с тем же Демидовым есть тонкость: следствием его гибели, судя по дошедшим до Порто-Франко слухам, стал лишь традиционный «передел» в деловых кругах, стратегия-политика Демидовска и протектората Русской Армии заметных изменений вроде как не претерпели. Из чего лично я делаю вывод, что мафиозный босс Демидов в создаваемом государстве, может, и занимал более значимую должность, нежели зицпредседатель Фунт, однако непосредственно на нем там ничего особенного не держалось. Умер — что ж, есть кому принять дела.

Нет, собственно личность преемника Демидова меня интересует мало, все одно я с боссом русской мафии знакомства не водил — ни близкого, ни дальнего, ни заочного. А вот общую структуру выяснить было бы любопытно. Даже оставляя в стороне «заказ» месье Перрье; самому любопытно. Не уверен, что получится, но к Демидовску присмотрюсь повнимательнее…

Состав удаляется в южном направлении, освобождая путь; снова меняемся с Сарой местами и едем дальше. Сразу за переездом дорога раздваивается: согласно указателю, направо — Демидовск, налево — ППД. Закрытый военный город нам не нужен, так что «Нива» сворачивает направо и следует как раз вдоль полотна одноколейки. Через некоторое время впереди возникает река и переброшенный через нее основательный мост, общий для автотранспорта и чугунки; река не слишком широкая, метров двести от силы, по руслу разбросаны некрупные острова, рыбачьи лодки на волнах покачиваются, а вот чего покрупнее не видно. За мостом, как сообщает табличка, поселок Речной; проскакиваем его без остановки, благо дорога позволяет, и буквально через полчаса на горизонте вырастает классический заводской пейзаж. Промзона. Для Старого Света — классический, ага, там-то подобными мини-Уралмашами никого не удивить, но для Новой Земли… м-да, есть над чем подумать.

Территория России, протекторат Русской Армии,

г. Демидовск

Среда, 32/06/21 20:10

Демидовская промзона разумно возведена чуть в стороне от собственно города Демидовска; предупреждающие указатели «закрытая зона, въезд только по пропускам» установлены на всех ответвлениях, ведущих от основной трассы к индустриальному пейзажу. Ничего удивительного в принципе, в Старом Свете на всех заводах примерно так же, просто там я как-то больше привык видеть завод где-то в черте города, с большим забором в роли периметра безопасности. Здесь это дело сразу спроектировали более толково, промзона отдельно, а жилые кварталы отдельно, в итоге и случайные прохожие меньше тревожат бдительную вохру, и промышленной химией дышать вынуждены только сами рабочие, а не весь город сразу.

КПП на въезде в сам Демидовск, разумеется, присутствует, очень похожий на московский, но бойцы в местном камуфляже.

— Вы граждане протектората? — уточняет младший сержант, узнав цель визита «в гости к родне».

— Нет. А что?

— Тогда прошу ознакомиться с памяткой, — выдает брошюрку на четырех страничках, — сам город является открытой территорией, а вот на ряд объектов посторонние не допускаются, имейте это в виду.

— Хорошо. Еще какие-нибудь требования? Оружие регистрировать не надо?

Усмехается:

— У нас тут не Москва и не Зион. Пистолеты-револьверы при себе можете носить свободно, остальное, находясь в городе, рекомендовано держать в машине или сейфе гостиницы.

Уже лучше. Обычные для почти всех новоземельных городов порядки.

— Еще такой вопрос, — говорю, — тут у вас есть что-то вроде адресного стола? А то я знаю, что родные собирались поселиться именно в Демидовске, но адреса до отъезда мне так сообщить и не успели.

Боец задумчиво трет подбородок.

— Адресная книга на почте есть. Но я бы сперва проверил, в Демидовске ли вообще нужные вам люди, мало ли, могли решить одно, а потом рабочее место и жилье оказались совсем не там, дело нередкое. Лучше зайдите в отдел регистрации новопоселенцев — завтра с утра, сейчас они уже закрыты, — там и спросите. Это на площади Геологов, маршрут вам подскажут в любой гостинице.

А вот за этот совет спасибо. Я рассчитывал искать через почту, но так и правда будет быстрее.

Проезжаем по городу — ничего так, симпатичненько, смахивает на скромный райцентр наподобие Ирпеня, архитектура кирпично-деревянная — где обычный кирпич, где в смеси с бревнами по типу немецкого фахверка, где-то щитовые домики, крытые профнастилом, ампирного выпендрежа не наблюдается, но и отнюдь не хрущобы с бараками; кое-где проглядывают одно-двухэтажные строения «частного сектора» с крошечными участками на четыре-шесть соток, однако большая часть — все-таки квартальные комплексы трехэтажек, где первый этаж занимают магазинчики, разного рода мастерские и прочие ресторанчики, а выше — жилые апартаменты.

Детские площадки, мини-скверы, спортплощадки — аж ностальгией повеяло, как раз такое в детстве во дворе стояло, а в середине девяностых все благополучно снесли и устроили автостоянку… Машины на улицах в основном наши — «Нивы», уазики, рафики и «газельки»; нередко попадаются и «самураи». На окраине, ближе к промзоне, мелькали Зилы и прочие КамАЗы, но в жилой части города тяжелых фур не видно. Зато много велосипедов, вроде как переняли европейский опыт.

Что касается прохожих… «а люди, мессир, все те же», как сказано в одном классическом романе, вот не вижу я у обитателей Демидовска особых отличий от новоземельных старожилов вообще. Камуфляж и повседневка разных тонов там-сям мелькает, факт, но опять-таки, далеко не все это — бойцы при исполнении либо в увольнении, многие, судя по отсутствию выправки, строем не ходили никогда; вот как мы, например. В Израиле, замечает Сара, народа «с автоматом за спиной» больше, чем тут.

Сквозь опущенное стекло «Нивы» доносится аромат жареной печенки. Синхронно втягиваем воздух, подбирая слюнки; любимая издает короткий смешок и сворачивает на автостоянку. Мотель-ресторан «Анриетта». Ага, хозяин — француз. Вернее, канадец, а еще вернее, как выясняется при дальнейшем общении, из второго поколения украинцев канадской диаспоры, по айдишке — Серж, но в Демидовске его, разумеется, с самого начала зовут Сергеем. Мотель поименовал в честь супруги, которая в семейном предприятии отвечает за кулинарную часть, ее-то «в деле» мы и унюхали. А что, правильная реклама, честнее всяких там вывесок-плакатов.

В большом корпусе «Анриетты» — дешевые номера с удобствами в коридоре, зато на территории есть отдельные домики-бунгало, двадцать пять экю в сутки, и два как раз свободны; забираем у Сержа ключ от домика номер три, подгоняем машину к нему, оружейные сумки я перетаскиваю в сейф. Уфф. Апартаменты почти роскошные — манящая двуспальная кровать, мебель светлой древесины, обои раскрашены под ностальгические березки, большая ванна; вот разве что джакузи нет, ну и фиг с ним, так искупаемся, после долгой дороги это нам жизненно необходимо, непременно займемся… после ужина. А для гостиничного ресторанчика и дорожные шмотки подойдут.

Тушеная в сухом бразильском вине с тертыми орехами, черносливом и сладким луком печенка чем-то смахивает на гусиную, но это не продукция одной из окрестных птицеферм, а охотничья добыча. Да-да, рассказывает словоохотливая мадам Анриетта на смешанном русско-украинско-французском суржике, местные ящероптицы. Дичь сия съедобна не полностью, мясо нужно тщательно вымачивать, зато вкус оправдывает хлопоты.

Взятую на пробу небольшую порцию уничтожаем сразу и тут же заказываем вторую, побольше. Плюс гарнир из мелкой сладкой картошки, да под все то же сухое красное вино. Вроде и не крепкое, и закуска более чем солидная, но как-то после ужина мы с Сарой с трудом доползаем до бунгало. Силы воли хватает лишь сперва ополоснуться, а уже потом падать на мощную кровать.

Зато немного за полночь просыпаемся и выбираемся наружу подышать воздухом и полюбоваться полной луной. Разумеется, большой диск цвета старой слоновой кости здесь, в западной части материка, мало отличается от того, какой мы не раз видели ночами над Восточным океаном на базе «Латинская Америка». И это очень хорошо, потому что пятнадцать минут под луной, в обнимку на лавочке или на прогулке — и у Сары всегда появляется игривое настроение. Так бывало на пляже на Базе или в Порто-Франко, так же получается и здесь.

…В общем, в отличие от Москвы, Демидовск пока преподносит сплошные положительные моменты. Простое совпадение? Быть может. Но отметить стоит. Для себя, в эссе для месье Перрье сию подробность включать незачем.

Территория России, протекторат Русской Армии,

г. Демидовск

Четверг, 33/06/21 07:16

После плотного завтрака — жареная цветная капуста и нарезанные колечками сосиски, а к ним сладкие помидорчики и зеленый лук, — составляем план действий. Мне, по вчерашнему совету, нужно навести справки в отделе регистрации поселенцев; сие может занять десять минут, а может и два часа, не угадаешь.

— А вот мне хорошо бы показаться доктору, — задумчиво изрекает Сара. — В Демидовске должен быть хороший медцентр.

Ой.

— Но ведь у тебя вроде все в порядке, родная? Даже по утрам не тошнит?

— В порядке-то в порядке, — улыбается любимая, — и все-таки лучше подстраховаться, пусть послушает, посмотрит, может, анализы какие возьмет. Вернемся на Базу, пойду к своим орденским врачам, но это еще почти две недели. Зато здесь я спокойно могу объясняться по-русски, не изображать пантомиму, как в Массилии.

Целиком и полностью соглашаюсь с такой постановкой вопроса и предлагаю пойти вместе. Визит к регистраторам может и подождать.

За это меня награждают поцелуем.

— Я тебя люблю.

— А я тебя.

Сара уточняет у мадам Анриетты координаты необходимого медучреждения. Ничего, не так уж далеко, минут двадцать пешком. Учитывая наш сидячий образ жизни, лучше машину оставить в мотеле и прогуляться; беру любимую под руку, и шагаем по улице навстречу восходящему солнцу. Дорога покрыта плотно укатанным гравием, а вот тротуары — деревянные, высокие, солидные. Даже слишком высокие, пожалуй.

— Так это наверняка с расчетом на мокрый сезон, — объясняет Сара. — На улице натуральный потоп, а по тротуару можно относительно спокойно передвигаться, хотя бы к соседу в гости, и не месить грязь.

Ладно, поверю. Я-то в Новой Земле сезона дождей не застал, информацию имею только из третьих рук, а любимая тут подольше меня и сама наблюдала эти «сто дней всемирного потопа».

Проходим еще квартал, и тут на глаза попадается вывеска «Сотовая связь и аксессуары». Останавливаюсь, киваю супруге:

— Давай заглянем? Две здешние симки нас не очень разорят, а телефон все-таки поудобнее ходиболтайки. И берет дальше.

Покупаем две сим-карты — сотовая связь, оказывается, благополучно действует как в самом Демидовске и окрестностях, так и в ППД, и в поселке Береговой, куда ведет та самая железная дорога. Сеть ретрансляторов сейчас расширяют, сообщает словоохотливая девчонка за прилавком, в обозримой перспективе можно будет спокойно пользоваться телефоном и по дороге из Демидовска в Береговой, и в горах к северу от столицы анклава, но пока, увы, этого нет. Ну нам сейчас для города вполне хватит, разделяться не планируем.

В больнице оказывается, что приемные часы в женской консультации — с десяти, придется подождать; если что срочное, по скорой помощи, можно и во внеурочное время, объясняет дежурная медсестра в приемной, но раз вам просто провериться, незачем зря нервничать самим и беспокоить врачей. Незачем, соглашаемся мы, постучав по ближайшей деревянной стойке, и поскольку гулять нужно еще два часа с хвостиком, мы с тем же успехом можем пройтись в центр регистрации новопоселенцев, на площадь Геологов.

Так и делаем. Двухэтажное строение из цельных бревен вызывает в голове ассоциации с сибирским острогом, но внутри там вполне приличный зал, разделенный фанерными перегородками на привычные нам по американской традиции «кубики». Слева ведущие на второй этаж деревянные ступени, а при входе вахтер-дедок — защитная повседневка советского образца, флотский ремень с начищенной до блеска пряжкой и кобура с пролетарским «наганом». Ну а что, для вохры сойдет, не с пэкаэмом же ему тут стоять.

— Здравствуйте, молодые люди. Вам в отдел кадров или к военкому? — интересуется вахтер.

— Наверное, в отдел кадров. — В двух словах объясняю суть вопроса. Дедок не без сомнений направляет нас в дальний «кубик» к заведующей. Та, выслушав, просит для начала предъявить наши Ай-Ди, что-то проверяет у себя в компьютере, затем спрашивает:

— Можете по буквам продиктовать, как зовут вашего деда и сестру?

— Разумеется. Даже как они в орденской идекарте записаны.

Совместными усилиями определяем, что нужные личности все-таки в списках граждан протектората наличествуют. На поселение отправлены в поселок Белый Яр, это пригород Демидовска, верстах в двадцати на запад; улица Лесная, дом четырнадцать. В списки военнообязанных Валентин уже внесен как «резервист второй очереди» от ополчения белоярской общины; плюс тот же Валентин числится сотрудником-стажером Второй мебельной фабрики, а дед Яр — помощником белоярского старосты. Однако. Быстрая карьера, даже если в поселке всего две улицы и три десятка домов.

На всякий случай спрашиваю также о семействе Кушнир. Нет, объясняю, эти не родственники, но хорошие знакомые. Заведующая снова проверяет записи в базе данных. Старшее поколение — в Белом Яре, прямо по соседству с моими; Миша с женой и детьми — в том же поселке, но на другой улице. Статус военнообязанного-резервиста, разумеется, имеет только Миша.

— Соня Кушнир в список граждан протектората тоже внесена, — добавляет заведующая, — однако ее адреса здесь нет.

— Почему вдруг?

— А потому, молодой человек, — наставительным тоном сообщают мне, — что есть режимные объекты, местоположение которых разглашению не подлежит.

Та-ак. Все страньше и страньше, как говаривала Алиса Лидделл. На каком режимном объекте может сидеть экс-программер с базы «Россия» при том, что она, хоть и «старожил» в сравнении с обычными переселенцами, полгода уже дышит воздухом Новой Земли, но конкретно на русской территории — без году неделя? Если вдруг на этапе регистрации взыграла бдительность и на человека с записью в виртуальной трудовой книжке «бывший сотрудник Ордена» сделала стойку тутошняя контрразведка, — Соня проходила бы как «пытающаяся внедриться в доверие», и уж конечно, гражданство ей не давали бы. Ну а сочти ее демидовские контрразведчики потенциальной шпионкой, мол, дали гражданство и «ведут», опекая явным или скрытым образом с целью поймать на живца более крупную рыбу — в таком раскладе, наоборот, Соню должны бы направить на работу-поселение в общедоступное место, иначе канал «Алекс-Юстасу» куда труднее будет установить, а следовательно, взять под контроль… Как-то плохо сходится.

Ладно, потом спрошу у своих напрямик, интересно же. А пока благодарю за помощь, фиксирую белоярский адрес и под руку с любимой идем гулять по городу дальше. До десяти в женской консультации времени еще полно.

Территория России, протекторат Русской Армии,

окрестности г. Демидовск, поселок Белый Яр

Четверг, 33/06/21 15:07

Саре врач посвящает минут сорок, включая экспресс-анализ чего-то там, и, поджав губы, выносит вердикт — до отвращения здорова, что даже подозрительно, учитывая практически сидячий образ жизни и лишний вес. Список рекомендаций: никаких стрессов, регулярные прогулки, легкие физические нагрузки для укрепления мускулатуры, свежий воздух, побольше овощей и рыбы, поменьше жареного, мучного и сладкого, пить понемногу, но часто, кофе не злоупотреблять, а лучше заменить его свежевыжатым соком по вкусу… в общем, знакомая шарманка, сестра-диетолог на Базе твердила практически то же самое всем подряд, хотя у меня, к примеру, никакой беременности не обнаружила. Ладно, совет в принципе неплох, главное — все прочее у любимой в полном порядке, уже ради этого стоило сюда зайти. Поблагодарили, внесли в кассу сколько положено по «туристическому» тарифу, то есть для не-граждан протектората, им такое почти бесплатно; а далее с чистой совестью отправились обедать (согласно только что полученному совету — котлеты из местной сомятины, крупные желтые помидоры и рагу из тушенных в сметане кабачков, морковки и брюссельской капусты). А сразу после этого — за город, через западный КПП на Белый Яр; дорогу дежурные блокпоста любезно указали, и где-то через полчаса мы уже на месте.

Село как село, похожее на какие-нибудь Гореничи или Капитановку, если брать ближайшие окрестности Киева. Как раз в таком антураже под Миргородом обитал дед Яр, так что мне и Ольке пейзаж практически родной. Отмечаю, однако, что по крайней мере с одной стороны у поселка Белый Яр наличествует защитный вал с палисадом — большой привет римскому легионному лагерю, разве что там его копали вручную, а здесь работал минимум трактор с отвалом, — и пулеметное гнездо со старичком-«горюновым» на самопальной поворотной турели.

Идекарты у нас на въезде никто не проверяет; спросили, к кому, для порядку заглянули в машину, кивнули и помахали рукой вслед. Нужный адрес — Лесная, четырнадцать, — при помощи аборигенов обнаруживается быстро. Подкатываем к домику и рассматриваем, не выходя из машины.

А что. Уютный на вид двухсемейный длинно-одноэтажный «дуплекс» с двойным адресом, каркасно-щитовые стены сияют свежей и весьма оригинальной покраской — желто-голубые эсхеровы ящерицы, вот не лень же кому-то было. Сбоку навес, под которым стоит шведская «буханка», на коротко подстриженном газоне разбросаны игрушки, в кресле-качалке рядом лежит заложенный закладкой томик Даррелла. Под скошенной шиферной крышей то ли чердак, то ли комнатка в мансарде, даже окошко есть, хоть и крохотное. Недостает печной трубы; при украинских зимах печь или камин в доме, где живут круглый год и нет иного отопления — суровая необходимость, однако со здешней минимальной температурой плюс двенадцать по Цельсию оно, пожалуй, не столь критично.

А когда мы, пристроив «Ниву» рядом с Олькиной «вольвой», идем к веранде, нас окликает соседка:

— Кого-то ищете?

Объясняю, кого именно. Заодно представляюсь. Даниловна, как просит себя называть бдительная старушенция, подтверждает — да, мои обитают именно здесь, но прямо сейчас дома никого нет: Валентин на работе и приедет только вечерней маршруткой, дед Яр где-то в сельсовете, а Олька сдала малышку в ясли и сейчас на сборах.

— Каких еще сборах?

— Тренировки «по боевому расписанию», — улыбается Даниловна. — Мужики числятся резервистами в ополчении протектората, а бабы, старики и мелочь — в «доськах», — видя наш непонимающий взгляд, сразу расшифровывает: — Ну, «Добровольное обчество самообороны», резервистов-то в любой час могут дернуть «в ружье», и поселок тогда одним «доськам» и оборонять, ежели что, тьфу-тьфу-тьфу. — Суеверно стучит по черенку граблей. — Вообще молодчина твоя сестра, могла бы потребовать отсрочки, мол, у меня дите, ей бы слова никто не сказал; но поняла, что дело нужное. Появись в округе банда — армейцы, конечно, ее в тонкий блин раскатают, когда догонят, только еще ведь нужно догнать. А так, даже если все мужики на выезде, поселок есть кому прикрыть.

Сара удивленно вздергивает бровь:

— А что, тут такое часто случается?

— Сейчас — уже нет, «в ружье» с начала того года наших резервистов не поднимали ни разу. А в прежние времена бывало, да. Вот, скажем, лет восемь назад… — задумчиво прищуривается, — да, точно, как раз в тринадцатом дело было, Демид послал московских барыг темным лесом, его братва разбиралась с московской по всей территории, чистая, господи прости, махновщина творилась. Армия, сколько ее было, сбивалась с ног, а банды ить как чуяли, где урвать можно. Спасибо еще, в те годы о чеченах еще почти никто не слышал, а с отдельными залетными разбойниками как-то потихоньку справились… Вот в те времена резервисты с военными бок о бок работали. Это потом Русская Армия приподнялась, набрала сил, выбила Имамат за Амазонку и после войны крепко встала на нашем берегу и частично на том, а всех залетных стали отлавливать еще на подступах к протекторату, ну и ополчению посвободнее стало. Но это здесь; а на юге и западе, вдоль Амазонки и у Берегового, рейды нохчей и сейчас не редкость. Далеко вглубь территории забраться не могут, отловят, вот и лезут на тамошние поселки да заимки.

Массаракш. Вялотекущая пограничная война во всей красе. То-то я сразу, как увидел на карте Ичкерию у границ русских земель, предположил, чем такое соседство оборачивается. Правильно предположил, получается. Да, под Демидовском вроде как уже безопасно, это плюс; а минус в том, что резервист-ополченец — при надобности тоже «встает под ружье», и защищать родную хату отправляется не на поселковый периметр, а куда прикажет начальство и товарищ военком. Хорошо, когда такой надобности нет и близко, но тут-то, в «протекторате Русской Армии» с добрыми соседями-чеченами, да и бразильцы не самый спокойный в этом плане контингент, она очевидна.

Даниловна порывается затащить нас в гости «на чай», пока кто-нибудь из наших не вернется домой, и заодно посплетничать обо всем, что творится на белом свете, когда еще со свежими людьми получится перемолвиться словечком. На полчасика заглянули бы, а рассиживаться полдня — как-то невежливо, мы ж и без приглашения, и с собой «к чаю» ничего не припасено, местную лавку «всякой всячины» мы проезжали, но заглянуть прикупить чего и мысли не возникло. Так что обещаем на днях обязательно попробовать зеленый чай «по старинному башкирскому рецепту», мол, в жару лучше любого лимонада, но прямо сейчас — направляемся к соседнему дуплексу, где попадаем в не менее гостеприимные объятия тетушки Аллы.

— Правильно зашли, — сообщает она, — Аркаша и Миша тоже на сборах, Рая в школе, а Ева только утром заходит, с уборкой помочь. Весь день одной сидеть — скучно, однако; соседи все свободное время занимают огородом, а я этого дела никогда не любила.

— А Соня что? — спрашивает Сара.

— А что Соня? Соня, дорогие мои, нынче вся в хлопотах. По телефону ее только и слышу, нас-то на поселение сразу сюда отправили, а ее в другое какое-то место, куда — не говорит, мол, нельзя пока, спасибо, сотовым пользоваться разрешили. Говорит, работа интересная, новая, но даже в гости к нам вырваться пока никак.

Массаракш. И в какую это шарашку ее запихнули?

Нет, неправильный вопрос: стоило ли сбегать от возможной шарашки под крылом орденской СБ, чтобы оказаться в аналогичном «почтовом ящике номер тринадцать», только уже в протекторате Русской Армии? Ладно бы в порыве искреннего патриотизма, так за Соней я подобного не припоминаю.

С другой стороны, Соня на «новую интересную работу» согласилась сама, если б ее загребли силой или обманом, ни о каких звонках родне не было бы и речи. Так что вариант должен быть стоящим. Спросить прямо у нее, что ли? А почему нет, выспрашивать номер с целью перезвонить самому, пожалуй, лишнее, но обозначить интерес можно вполне открыто.

— Ну, это несложно, — кивает тетушка Алла, — будет звонить, передам. А теперь рассказывайте, как у вас.

Отдаю светское общение на откуп любимой; разговор закономерно сворачивает на «женские» темы, от которых я спешу устраниться. Увы, мою попытку слинять на дальнейшую рекогносцировку села дамы в корне пресекают, очертив фронт работ на грядке «от забора и до ужина»; на просьбу выдать лопату с моторчиком — тетушка Алла, наверняка распознав анекдот про «еврея с лопатой», с улыбкой говорит, что у перелетных Карлсонов моторчик должен найтись свой, но варенье, чтобы его заправить, она мне, так и быть, выделит. К ужину. А Сара совершенно спокойно добавляет:

— В кибуцах с сельскохозяйственными работами все в порядке, и там хватает куда более правоверных евреев, чем ты или я.

— Так где мы, а где те кибуцы… — ворчу я.

— Мимо одного недавно проезжали — под Форт-Линкольном, помнишь?

— Думаешь, там кибуц?

— Стопроцентно. Организованный нахальниками, как изначально и бывало.

После краткой расшифровки, кто такие есть нахальники (представители организации Нахаль, а полностью Ноар Халуци Лохем — «боевая молодежь первопоселенцев», с сороковых годов минувшего уже столетия строили в стратегических точках пограничья поселения и тем самым обороняли большую часть рубежей Эрец Исраэль от всяких там арабов), вынужден согласиться: да, община Тель Хай именно из таких вот «израильских казаков» и должна состоять. А затем меня безжалостно выпихивают на плантацию — «работайте, негры, солнце еще высоко».

Территория России, протекторат Русской Армии,

окрестности г. Демидовск, поселок Белый Яр

Четверг, 33/06/21 22:38

Сидим на веранде, пьем чай. Вернее, кипрей, или как сия травка правильно именуется. Выращенный в Новой Земле кофе, по уверениям знатоков, сравним с элитными заленточными сортами, но вот развести в здешней природе настоящий чай не очень удалось (по крайней мере, на рынок никто с успехами пока не вылез), а заленточный импорт мало кому по карману. В связи с чем переселенцы, которые еще в Старом Свете привыкли со вкусом чаевничать, а не взбадриваться дозой кофеина, и поэтому переходить на кофе не пожелали, обратились к опыту предков с «травяными узварами» — и разыскали-таки среди местной растительности нечто вроде иван-чая. Лепестки-соцветия как-то там собирают и сушат (в технологию не вникал), а потом заваривают любым привычным способом. На вкус… ничего, может, и не элитного класса, но пить вполне можно, а что запах отличается от привычного черного, совершенно не мешает. Сахаром даже портить не хочется (впрочем, кому как), зато под такой чай очень правильно лопать нарезанную ломтями белую «французскую» булку с черносмородиновым вареньем. Булка свежевыпеченная, еще теплая, с хрусткой корочкой; варенье из заленточных запасов — местную ягоду тетушка Алла пока еще досконально не изучила, но гарантирует, что со временем сумеет сварить и из новоземельных ресурсов, а пока доедаем привезенное.

Сидим, отдыхаем. Всей компанией, включая семейство Кушнир в полном составе, за вычетом Сони, и уже знакомую нам соседку Даниловну с сыном Николаем и двумя девочками лет этак пяти; мама их сейчас в демидовском роддоме, примерно там, куда сегодня утром на консультацию заглядывали мы, и где-то через неделю-другую в семействе ожидается прибавление, так что в поселке станет уже шесть ребенков «дошкольных» лет. Или пять, с Евой как раз решается вопрос, отдавать старшего-шестилетку в школу прямо сейчас или подождет до зимы. Дети возятся на подстриженном газоне — траву срезают чуть ли не в ноль, как сказала Даниловна, чтоб ни одна змея-сколопендра не укрылась. Разумно. Если мне склероз не изменяет, знаменитые «английские лужайки» именно так и появились, отставники вернулись из Индии в метрополию и очень нервничали при виде тамошней высокой травы, ну а дальше аристократия подхватила и этот аспект «индийской моды», а за ней принялся обезьянничать высший свет всех остальных держав… Взрослые, краем глаза присматривая за детворой на предмет все тех же сколопендр и змей, болтают о том о сем.

Интересуюсь у Валентина, как это его занесло на мебельную фабрику; на моей памяти он работал много кем, но скорее по дизайну и ремонту квартир, чем по столярному профилю. Шурин пожимает плечами:

— На евроремонтников здесь спрос маловат. Идти простым строителем, это считай, целый день на жаре ишачить; здоровье уже не то. На фабрике я хотя бы тружусь под крышей, благо инструменты в руках держать умею, да и с дизайном там есть где приткнуться, «типовую меблировку» можно улучшить, а потом и с индзаказами перспективы откроются. Пройду испытательный срок, посмотрим.

Тоже правильно. В любом раскладе лучше, чем «на земле», тем более вон Николай, главный и единственный местный агротехник, энергично рассказывает Саре (новый слушатель) о недостатках этой самой земли. Мол, Демидовск-то специально построили у выхода железных и полиметаллических руд, место для металлокомбината (вот не зря я Уралмаш вспоминал…) — лучше не придумаешь, однако из-за этих самых руд плодородный слой почвы слишком слаб, нормальной урожайности в открытом грунте не добиться, надо ставить теплицы со специальной подсыпкой и культивацией. А централизованных вложений в сельское хозяйство нет и не предвидится, власти протектората полагают более рациональным все пахотно-земледельческие работы вести вдоль берега Амазонки, где почва на порядки плодороднее, ну и еще закупать продовольствие у Москвы, там на мощных черноземах при хорошем поливе спокойно снимают три урожая в год…

Тут у Раисы Михайловны звонит сотовый. Она отходит в сторону, а через некоторое время подзывает меня.

— На, держи, — передает трубку.

— Влад, ты как, к нам надолго? — спрашивает телефон голосом Сони.

Честно отвечаю:

— Надолго не получится, увы. Отпуск нам с женой дали на три недели, десять дней мы уже прогуляли, а еще надо возвращаться обратно на Базу.

— Понятно… Тут есть один разговор.

— Не вопрос, говори, я слушаю.

— Да нет, это не по телефону… и не совсем со мной. Давай так, завтра, часов в шесть вечера, в Демидовске, в ресторанчике «Золотая звезда» — это недалеко от конвойной станции на северо-западе, там спросишь. Хочешь, приезжай один, хочешь, с Сарой, разговор больше к тебе.

Хм. Ну ладно, зайти выслушать можно.

— Это по твоей нынешней работе? — почти не сомневаюсь в ответе.

— Почти. Сам увидишь. Ладно, бывай, до связи.

Вешает трубку.

Задумчиво отдаю зеленоватую «нокию» Раисе Михайловне и сажусь на скамейку, к столу пока возвращаться неохота, лучше тут подумаю. Вариантов, собственно, два: или мы отправляемся на эту встречу, или рвем когти, не дожидаясь таковой. Мне это надо, очередное предложение о сотрудничестве от очередной структуры, нуждающейся в услугах аналитика? Ну да, конечно, любая эсбэшная контора, собственно, этим и занимается, сбор информации и ее корректная интерпретация — вот основа основ, а всякие киношные агенты ноль-ноль-семь выходят на сцену либо для финальной точечной акции, либо вовсе для отвлечь внимание от настоящей деятельности… И кто в этом раскладе я, ась? На Шона Коннери и даже на Роджера Мура или Пирса Броснана вроде не похож, даже если побреюсь. Со слов тетушки Аллы, работа у Сони интересная; верю, для любителей копаться в информации оно так и есть, даже рутинное сравнение данных из разных источников может выявить много чего, причем не обязательно лазить по закрытым источникам. Году в сороковом, что ли, в Вене у гестапо (или у абвера, не помню) случился кунштюк: за шпионаж был взят некий репортер, мол, в ваших статьях есть данные о перемещении военных группировок вермахта, и они столь подробны, что без «крота» в штабе явно не обошлось, а ну сдавай имена-явки-адреса, унтерменш, пока добром спрашивают — после чего журналист, посмотрев на следователей как на идиотов, потребовал подшивку дюжины местных газет и часа за полтора тут же на месте составил из вырезок новую статью, которая была точнее, чем штабная сводка… Наш человек, одним словом.

Но Соня сидит на другой должности. Вольного аналитика, штатного или смежника наподобие того репортера, в шараге не держат: или закрывают совсем и «небо в клеточку», трудись за пайку с соответствующей отдачей — или человек работает вполне открыто, а какие из его анализов-прогнозов потом становятся основой для реальных операций, даже он сам не в курсе. Оба варианта к Соне не подходят, сие я уже отмечал.

Вывод?

Да как всегда: узнать побольше, без этого расклад не вычислить. А узнать — значит, прибыть на пятничную встречу и послушать, что мне имеют сказать «не по телефону». Обязательств, кроме как «послушать», на себя до полного прояснения обстановки не принимать. Выполнимо? Вполне, посоветуюсь с Сарой, но вряд ли любимая станет возражать.

Территория России, протекторат

Русской Армии, г. Демидовск

Пятница, 34/06/21 19:02

В Демидовск мы выезжаем загодя; супруга действительно не возражает против встречи, более того, согласна в «Золотой звезде» не отсвечивать и посвятить пару-тройку часиков мирному шопингу, оставив «Ниву» на стоянке. Очень прошу ее в первом же одежном магазинчике переодеться во что-нибудь свежекупленное, а еще лучше — сразу сменить фасон, и дальше гулять по городу именно так; подобной с позволения сказать «личиной» профессионалов службы наружного наблюдения, конечно, не собьешь, но много ли профи может за нами следить?

А сам я демонстративно пересаживаюсь на байк и накручиваю круги по промышленной столице протектората РА. Если «наружка» вообще есть, пусть ведут меня, обрубать «хвост» и куда-то там прятаться не намерен. Наблюдали или нет — без понятия. Никого не засек. Ничего странного, при моей-то квалификации.

Город посмотрел, проникся. Тысяч двадцать-двадцать пять, и это без учета пригородных поселков, а поскольку «веселый квартал» отсутствует — получается, что рабочих рук тут даже побольше, чем в Порто-Франко. В промзону не заглядывал, тяжпром буду оценивать сугубо по косвенным, да и не специалист я в индустриальных материях, — а вот мелкие мастерские и сервисы по городу мысленно отметил. Сильно ли отличается от насквозь знакомого мне Порто-Франко? Каждый объект в отдельности — пожалуй, нет, а вот общий расклад выходит другим. Для подробного анализа, конечно, надо составить полный список, и все же.

Первое. «Веселого квартала» нет, но даже и без него плотность рестораций и магазинов на разнообразные «предметы роскоши» — ювелирки, электроника, автосалоны — ниже портофранковской. Раза в три-четыре. Народ по виду не голодает и ходит отнюдь не в обносках, однако желающих «швырять деньги на ветер» тут существенно поменьше. Кстати, то же самое касается дизайна местных авто, мелкие понты типа художественной аэрографии имеют место у многих, зато пальцатого новорусского тюнинга с хромом, мигалками и колонками на двести семьдесят децибел — единицы, и местные они или приезжие, без понятия, номерных знаков на авто новоземельными правилами дорожного движения не предусмотрено.

Второе. Общий стиль общения-поведения. Да, о таком можно говорить, пусть с некоторыми оговорками, но — можно. Порто-Франко с большим трафиком переселенцев — полный Вавилон, там о каком-то едином признаке и речи нет даже у старожилов; Вако, да и весь Техас — американская глубинка, кондовый Средний Запад, законы устанавливает община, которая полагает, что право на это заработала одним фактом выживания на фронтире; литовская, итальянская и испанская территории ЕС — точно такая же глубинка, но с колоритом соответствующих европейских местечек минус качество дорог; Москва подчеркивает понты и необоримую связку власти с баблом; ну а Демидовск во главу угла ставит рабочую скромность. Ту самую «умеренность», к которой вроде как призывали теоретики марксизма-ленинизма как товарищей по партии, так и просто приверженцев самого справедливого строя в мире. Одежда, дома, само поведение аборигенов… Социализм? Непонятно, на отечественное воплощение оного, которое я успел краешком застать, не похоже вовсе, нет дефицита и километровых очередей. Так что капитализм тут или социализм, не знаю, мало данных, но он явно «с человеческим лицом»…

…Не показатель, но замечание: белоярская школа. Раиса Михайловна кое-что рассказала, благо ей как раз и предложили взять на себя весь «учебный процесс» для живущих в поселке четырнадцати разновозрастных школяров, а нынешний директор позаботится о бухгалтерии и прочих материальных активах, в этом-то он соображает, а вот насчет нетрадиционной педагогики, как оказалось, слабоват. А с педагогикой традиционной никак, ученики слишком разновозрастные для обычного класса и слишком отличается набор требуемых познаний. Программа — сугубо на усмотрение преподавателя, в итоге знать должны вот это, это и это (вразброс по предметам и уровню их изложения от третьего до восьмого класса отечественной средней школы, плюс «военное дело» и скаутские «курсы выживания» в куда как серьезном объеме, плюс иностранные языки на уровне как минимум «устный разговорный и письменный технический» — английский обязательно, испанский и португальский желательно, немецкий и французский по возможности), все прочее — факультативно и если останутся время-силы-средства, а зарплату «главной учительнице всего и вся» положили для начала девятьсот с чем-то там экю, «на уровне армейского капитана». Мотивация достойная, да, и заодно показывает место учителя в здешней табели о рангах, это, массаракш, не отечественные нищенские гроши, которые еще и не выплачивают годами…

Не показатель, повторяю, и все же с такими вложениями в следующее поколение уже можно предсказать, где, по мнению соответствующих органов, сие поколение должно будет в должный срок приносить государству пользу и вложения эти отбивать. Армия, заводы-мастерские, активная «полевая работа» в любом виде деятельности; принцип обучения — не рассыпаться на общие дисциплины, особенно внетехнического характера, давать немногое, но качественно. Правильно ли выбрана стратегия? Заточенные под глухую практику мозги, особенно если заточка ведется на работу руками-ногами, а не головой, вскоре перестают воспринимать теорию. Вопрос не в том, кому реально нужна эта теория — девяносто девять процентов того, чему учили в школе-вузах, благополучно забывается за ненадобностью, готов подтвердить личным опытом, — но именно в СПОСОБНОСТИ восприятия нового, не завязанного на привычные железки. Иными словами, на выходе очень даже возможен гениальный механик, способный молотком и чьей-то матерью восстановить вышедший из строя станок, а вот инженера-конструктора, способного такой станок спроектировать, при нарисованном подходе я бы не ждал. Согласен, инженеров нужно не слишком много, и на сегодня потребности протектората вполне покрываются мигрантами — однако это на сегодня… Лучше ли обстоит дело со школами на других новоземельных территориях? Практически уверен, что нет, ан масс там колониальные «четыре действия арифметики и Закон Божий» и не сильно сверх того…

Являюсь в «Золотую звезду» незадолго до шести, устраиваюсь за столиком с бокалом сока и лениво наблюдаю за входом. Минут через несколько на сцене появляется Соня в сопровождении массивного товарища, тяжело опирающегося на такую же массивную трость красного дерева. Соня в свободном брючном костюмчике бледно-желтых тонов, волосы заплетены в толстую косу с пышно-розовым бантом — никогда ее с такой прической не видел, — на левом плече компьютерная сумка, явно с лаптопом, а справа на поясе, для равновесия, на клипсе безо всякой кобуры висит «берса-триста восемьдесят», никелированный ствол и винтажные накладки на рукояти, то ли лосиный рог, то ли мамонтовая кость. Молча удивляюсь — совсем не Сонин привычный стиль, да и странно выбирать для понтовой винтажной переделки вместо какой-нибудь «песчаной курицы» или хотя бы «люгера» недорогой самооборонный пистолетик, — и перевожу взгляд на ее спутника. Моего роста и потяжелее этак кило на тридцать пять — сорок, причем видно, что под слоем сала там вполне себе тяжелая кость и основательные мускулы; наголо бритый череп, мощные брови и кустистая бородища — с запасом хватит на всех основоположников марксизма-ленинизма, общая масть некогда каштановая, а ныне пегая от седины; камуфляжная футболка расцветки «болотный камыш», проглядывающий из-под бороды красный шейный платок, этакий пионерский галстук-переросток, и канареечно-желтые джинсы — то еще чувство цвета, в смысле его отсутствие. Большие выпуклые очки диоптрий на восемь, стекла особого заказа с дымным тонировочным напылением, а оправа простая, роговая, солидная. На правом бицепсе темной змеей уползает под футболку старый шрам, запястья в отметинах помельче, нос неоднократно сломан, левая нога не сгибается в колене. Из правого кармана джинсов торчит мобилка в обрезиненном корпусе. К широкому ремню пристегнуты пара армейских разнокамуфлированных подсумков непонятно с чем и, под левую руку, кобура с двуствольным обрезом-«хаудой». Для блага владельца искренне надеюсь, что этот мегадерринджер под двадцатый или четыреста десятый калибр и ослабленные патроны, потому как под двенадцатый и полным зарядом — отдачей запросто сломает запястье, а ствол подбросит так, что немудрено угодить себе же по лбу…

Увидев меня, Соня ориентирует спутника на мой стол, в незабвенном кэрролловском стиле представляет нас друг другу — Алиса, это Пудинг, Пудинг, это Алиса, — и самоустраняется. Понятно, опознала-свела, а дальнейшее сами решайте.

«Алиса» — Константин Васильевич Гальцев, член совета директоров «Русского промышленного банка», второй замминистра труда и прочая, полный список регалий ни к чему ни ему излагать, ни мне выслушивать, — ходить вокруг да около не склонен и предложение делает сразу, как только официант доставляет литровую кружку темного пива:

— Перебирайтесь в мой отдел, Влад.

На что я так же коротко интересуюсь:

— Зачем?

— Затем, что в Ордене вам как аналитику не развернуться. Не дадут. У вас все чики-пуки с прямым начальством, но кому нужен аналитик на приемной Базе? Там, где определяют стратегию — там нужен, да. Если бы ваша начальница доросла до статуса небожительницы и переехала на Остров Ордена, вероятно, она забрала бы с собой вас как часть своей команды, и вашим талантам нашлось бы применение уже на новом уровне. Только для Кризи, по нашим данным, стул замдиректора «Латинской Америки» — вершина карьеры, а следовательно, и вам не светит заметно вырасти в чинах. К директору Гендерсону вы не перешли, хотя это как раз открыло бы двери для такого роста. Кстати, не поделитесь, почему?

Хорошо разложил по полочкам. А поделиться — отчего бы и нет.

— Если бы Гендерсон просто играл меня втемную, одно дело. А он, как оказалось, прямо врал мне в глаза. По своим соображениям. Не люблю такое начальство, не надо мне чего-то знать — так и скажи, а держать за дурака, одновременно вворачивая, какой-де вы, дорогуша, знающий да разумный… Плюс еще подстава с «Белым кальмаром», вернее, с нашей родней — эти подробности, надеюсь, Соня вам рассказала? — Гальцев кивает, я продолжаю: — Так вот, по всему выходит, что тут тоже работа Гендерсона или его секретариата, больше оно сто лет никому не нужно. Вероятная цель — будущее воздействие для шантажа, но доказательств нет и теперь уже скорее всего не будет. Поэтому — пошел он темным лесом с такими играми.

Гальцев хмыкает.

— Большая карьерная политика, Влад, тот еще гадюшник. Всегда так было.

— Знаю. И не хочу лезть в змеиное логово, даже если там предложат работу поинтереснее.

— Так вот я вам такую работу и предлагаю. Безо всяких змей.

Вздыхаю.

— Интересная работа — это хорошо, правда, Константин Васильевич…

— Пожалуйста, Влад, зовите лучше просто «Крофт», это мой полевой позывной из старых времен. Беседа у нас хотя и деловая, но мы сейчас не на совещании в министерстве.

— Как скажете, Крофт. А можете изложить подробности работы, не снимая грифа «ДСП»?

Хохотнув, Гальцев ответствует:

— Увы, подробности-то как раз под грифом и будут, так что изложить не могу. Зато могу дать пример из области литературы, там как раз описана работа отдела, похожего на мой, только автор красивости ради приписал всю эту деятельность одной персоне. Мол, персонаж сей занимает пост скромного чиновника при британском правительстве, но по временам он и есть это самое правительство…

Ой, до чего ж знакомая цитата!..

— Сэр Артур Конан Дойл, «Чертежи Брюса-Партингтона», — усмехаюсь я, — право, не ожидал столь интересного знакомства, господин Майкрофт Холмс.

Гальцев кивает.

— Поняли теперь, Влад? Не буду повторять за одним известным монархом «государство — это я», в протекторате Русской Армии обитает триста тысяч не самых глупых и наивных людей, и безусловно, это больше и сложнее, чем в принципе посильно держать одному человеку. Но вот одному не слишком раздутому отделу, входящему в правление анклава, сие вполне уже посильно. Люди ваших способностей там и нужны.

Так-так. Если верить Гальцеву, получается, что процветанием своим Демидовск и вся территории Русской Армии обязаны скромному аналитическому отделу имени Майкрофта Холмса в здешнем «министерстве труда», а скорее, на стыке нескольких министерств. В жизни не изучал теорию управления и прочие бизнес-приложения, но если предположить, что в руках у этого отдела сбор данных по развитию территории — экономическому там, социальному и прочим нужным аспектам государственной деятельности, — ну и в соответствии с анализом собранных данных тем же отделом выдается разработка рекомендаций «партии и правительства», что-как-куда следует двигать в первую очередь, что во вторую, а что лучше совсем не трогать, пока само не развалится, и главное, далее этим рекомендациям действительно следуют, не отдаваясь подковерной борьбе…

М-да, одной голове, даже самой гениальной, такое не поднять ни в Викторианской Англии, ни в современной новоземельной России, а вот командой, может, и решаемо. Упомянутый Артур Конан Дойл в свое время достаточно тесно сотрудничал с британскими «органами», чтобы вплести в повествование фрагменты реальных структур, в итоге сделав образ Майкрофта Холмса правдоподобным и живучим настолько, что в умах читателей сей персонаж присутствует и сегодня, отвечаю содержимым собственной черепной коробки. Так что — Гальцев не врет, по крайней мере относительно благополучного жития протектората Русской Армии, направляемого его отделом. Очень похоже. Звучит достаточно безумно, чтобы оказаться правдой.

Относительно моего трудоустройства в этот отдел — вопрос потоньше. Да, аналитика нужна серьезная. Да, какие-то куски я вполне осилю, а со временем куски эти станут побольше и потяжелее, когда мозги натренируются работать с подобным, а работа и правда вкусная, о важности уже молчу, где еще реально выпадет случай «порулить государством», ы? Вопрос об окладе при таком чине можно даже не задавать, на хлеб с икорочкой хватит и еще внукам останется. Положенные «государевым человекам» привилегии меня как-то не колышат, да и Гальцев, судя по стилю общения, позволил себе, в строгом соответствии с незабвенным «Кин-дза-дза», обзавестись лишь желтыми штанами, видать, до малиновых пока не дорос. Рупь за сто, шуточка для своих и под тем же грифом «ДСП», а возможно, «СС», смотря как расценивать ключевую инфу о самом наличии в ПРА цветовой дифференциации штанов.

А теперь серьезно. Есть у предложения господина Крофта какие-нибудь минусы?

Есть, увы. И видимые невооруженным взглядом.

Том Ульвер предрекал будущему аналитическому отделу директора Гендерсона под крылом орденской СБ статус шараги, опасаясь, что там мы узнаем слишком много, чтобы нас потом куда-то выпустили. Отдел имени Майкрофта Холмса — шарагой быть просто обязан, информация-то внутри бродит стратегическая, от некоторых сведений, попади они к нужным людям, может зависеть само существование протектората Русской Армии. А носители такой информации, то бишь Гальцев со подчиненные, должны быть под плотным присмотром. Во избежание, как говорится. Даже человек кристально честный и безупречный в смысле моральной устойчивости очень быстро выдает все ему известное, если спрашивают опытные товарищи, да с хорошей химией…

— Скажите, Крофт, а вы не боитесь все это мне сообщать? — замечаю я, хмуро глядя в собственный опустевший бокал.

Гальцев не торопясь потягивает пиво.

— А чего бояться? Если вы, к примеру, китайский шпион на полставки, и все, что я вам сейчас тут наболтал, ляжет на соответствующий стол и этой информации поверят, — дальше что? Вмешаться в работу отдела условному противнику можно только изнутри и не в одиночку.

— Чтобы сломать машину, не обязательно ронять ключ в мотор, можно и издалека пройтись из автомата.

— Влад, ну вы же неглупый человек и автомат в руках держали, — с сожалением качает головой Крофт, — вы что, серьезно полагаете, что можно провернуть такое незаметно? Поверьте, уж в автоматных вопросах НАШИ кому угодно фору дадут, как в действии, так и в противодействии.

— Демидов тоже вашим был?

Борода и большие очки прекрасно маскируют мимику, по себе знаю — а вот глиняная кружка ударяется об столешницу слишком громко. Крепкая, однако, посудина, от такого вполне могла расколоться вдребезги.

— Поздравляю, Влад, — негромко сообщает Гальцев, — в отдел вас примут без испытательного срока. Надумаете — приходите. Вот адрес.

Толкает через стол извлеченный из подсумка прямоугольник визитки, кладет рядом с пустой кружкой двуцветный серебристо-золотистый кругляш орденского пластика «1 EcU» и с усилием воздвигается со стула, опираясь на палку. Небыстро и привычно, сильно отставляя негнущуюся левую ногу и припадая на правую, движется к выходу.

Работа безо всяких змей, говорите?

Территория России, протекторат Русской Армии,

окрестности г. Демидовск, поселок Белый Яр

Пятница, 34/06/21 22:19

Сара, выслушав по дороге в Белый Яр краткую выжимку разговора, вздыхает.

— Гендерсон дубль два?

— По размаху, может, и пошире будет. Но подход пока выглядит честнее. И выбор Крофт все-таки сразу предоставил мне.

— Ну да, потому как узнал от Сони, куда вы все послали Гендерсона и почему… Не знаю, солнце. Слишком все красиво звучит, чтобы тут не было подвоха.

Вот-вот, любимая. Моя паранойя утверждает то же самое.

Опять же, если я в историческом эссе для месье Жерара Перрье упомяну отдел имени Майкрофта Холмса и не назову Гальцева как «источник» — цена такому упоминанию будет равна любой конспирологической теории из желтой газетенки, нуль без палочки; а если назову, то есть ли у меня перспектива на запасной аэродром в Демидовске даже ВНЕ этого самого отдела? Честное слово, хоть жребий бросай.

Впрочем… Гальцев-Крофт открытым текстом дал понять, что ушедшая на сторону информация об отделе и его начальнике никого не заботит, ибо никому в протекторате не повредит. Соответственно все, что мне наговорили, может быть в равной степени как правдой с легким рекламным оттенком «для потенциально ценного сотрудника-подчиненного», так и дезой для возможных конкурентов-противников (мол, если поступишь в штат, тогда полную картинку и увидишь, а пока послушай сказочку для китайских шпионов на полставки). Так что я вполне могу все это включить в эссе, особо не ущемляя интересов протектората Русской Армии, чай, сведения добыты не шпионским способом из закрытых сейфов. Это первое.

А второе — сотрудники особо секретного отдела свободно перемещаются по открытой территории, к «Золотой звезде» вроде как прибыли не на танке. Расписанное прикрытие «насчет автоматных вопросов» то ли имеется, то ли нет, но никто не мешает Соне общаться по телефону с кем пожелает и расхаживать по Демидовску — он ведь не закрытый ППД, где квартирует руководство Русской Армии, а вполне себе обычный город, пускают кого попало, вон, нас ведь пустили. Так что «отдел имени Майкрофта Холмса» не шарага, и шпионов там действительно не слишком опасаются.

И третье. Гальцев прав в главном: совмещать должности компьютерщика на орденской базе и эксперта по техподдержке в Порто-Франко мне позволят без особых трудностей, при донне Кризи или любом другом начальстве; для перехода в аналитики — шансов нет и не предвидится. Не та степень доступа, а «следующую степень» дают не по выслуге лет и не в порядке награды за безупречный труд. Принципиального отличия от больших заленточных корпораций я у Ордена не вижу; здешний стаж у меня, положим, невеликий, но за ленточкой я отпахал в компании «Атриум» около трех лет, кое-что оценить и усвоить вполне успел. Карьерный рост в Ордене скорее светит Саре, способной эффективно работать с отчетами и документами, чем мне, «техническому специалисту». Конечно, против успешной карьеры любимой супруги возражать в общем случае не стану, однако в нашем раскладе, учитывая возникший на горизонте декретный отпуск, ей вряд ли светит скорое повышение. В принципе-то на карьеру как таковую мне плевать, всю жизнь работал ради денег, а не статусных плюшек; но если предлагают вариант, где помимо собственно зарплаты, открывается возможность заняться по-настоящему интересными вопросами… Тут очень даже есть над чем подумать.

Вот я и думаю, пока Сара ведет «Ниву» обратно в поселок.

А там ожидает сюрприз. Не столько нас, сколько семейство Кушнир — в гости к родне наконец-то приехала Соня! Изображаю радостное удивление, вопросов не задаю, пусть сама рассказывает. Она и рассказывает, мол, взяли в местный ГосСтат, а что вырваться не могла, так работа была срочная и по скользящему графику, ну а теперь аврал вроде закончился, обживаю служебную квартирку в Демидовске, а заодно на выходные к вам вырвалась… да ничего так квартирка, чуть меньше моих старых апартаментов на орденской Базе, но уютная и до офиса два шага.

Ничего особенного. Нормальный вечер в кругу семьи после работы в преддверии выходных. И работа у Сони самая обыкновенная. В общем да, можно и ГосСтатом поименовать, хорошо придумано, официального названия отдела мне Гальцев не называл и на визитке не прописал, вполне вероятно, что там на дверях и правда написано «Госстатистика», а если даже и нет, ловить Соню на вранье я не собираюсь.

Но вот мозаика в голове у меня от Сониной манеры изложения потихоньку складывается совсем с другой стороны; и улучив минутку, когда народ переключается на другие вопросы и оставляет новоприбывшую в покое, я негромко спрашиваю:

— Слушай, а в Новосибирске тебя кто первый на самом деле завербовал на переселение — Орден или заленточные друзья Русской Армии?

Соня подмигивает:

— Поскольку ты пока еще сотрудник Ордена, лучше отвечать не буду.

Ага. Понятно. Значит, правильно просчитал.

Вот что на самом деле Соня все это время надиктовывала аналитикам Крофта — структура Ордена изнутри, последние данные, внутренняя кухня, тонкости «как это видно из маттехотдела». Инфы, если так подумать, вагон и три тележки, то есть никто Соню на привязи не держал, а просто работали с ней, как с особо важным и срочным источником, в четыре смены, пока не выкачали все потребное… Да уж. Всплыви истинное лицо Сони на внутриорденском расследовании… вот интересно, Мегере Майлз в верхах выдадут премию за то, что она избавилась от шпионки, или поставят на вид за то, что избавилась не сразу? Мне, в общем-то, все равно, я на другой Базе квартирую и закладывать не хочу ни Соню, ни ее начальство, но сам фокус получается красивым. Это ж сколько орденской информации «ДСП» теперь имеет Гальцев!

Что в ГосСтате с этой инфой будут делать, вопрос тридцать пятый. Скорее всего — ничего, если только у протектората Русской Армии в запасе нет еще одного «спящего» агента на службе Ордена, тогда отдел теоретически сможет разработать соответствующую операцию и отдать этому агенту нужное распоряжение. Какое — нужное? Без понятия, я же на Гальцева не работаю, и просчитывать такие операции будут другие.

Но — будут наверняка. Так или иначе.

Не могут по-другому действовать те, кто хотя бы на словах подражает Майкрофту Холмсу, человеку, который при надобности подменял собою все правительство Соединенного Королевства, а надобность сия возникала всякий раз, когда британской тогда-еще-империи предстоял очередной ход в Большой Игре…

Территория России, протекторат Русской Армии,

Московская трасса — протекторат Москвы, г. Новая Одесса

Суббота, 35/06/21 08:36

А утром мы прощаемся и отбываем в Одессу. Погостили бы еще, да время поджимает, нам ведь четвертого числа уже надо выходить на работу. Мы и так с наземным конвоем на Порто-Франко скорее всего опоздали, придется изыскивать альтернативные варианты, в крайнем случае — продадим «Ниву» и купим два билета на самолет, уж из Новой Одессы такие рейсы точно есть, знакомый нам обоим Карманович из «Мира армейского радио» нередко летает туда-сюда по каким-то гешефтам, вроде как филиал своего радиотехнического сервиса открыл у духовно близких одесситов…

До границы Московского протектората добираемся по знакомой уже дороге часов за пять; затем сворачиваем на грунтовку среднеобычной разбитости, и вскоре после полудня впереди вырастает натуральная крепость. Двуглавая гора с бетонно-кирпичными надстройками, на вершине крутится решетка локатора, и — протираю глаза, — торчащие из колоколообразных башен орудийные стволы безумного калибра, направленные в сторону моря. С линкора «Миссури» их экспроприировали, что ли? Хотя, с учетом контекста — скорее с какого-нибудь крейсера Черноморского флота, заодно порезав таковой на металлолом. Береговая оборона по высшему стандарту. Вот интересно, в кого планировалось бить из этих дур, самые крупные здешние корабли, какие мне попадались, размером чуть поболе речного трамвайчика и навряд ли выдержат обстрел хотя бы из крупнокалиберного пулемета…

«Форт Скала», гласит указатель; до собственно Новой Одессы — шесть километров в объезд скалы. Туда и едем. На воротах дежурят обычные ментообразные морды, сдаем им айдишки на обычный аусвайс-контроль…

— Выйти из машины, руки за голову! — «дает петуха» сержант, целясь в нас из «сто четвертого». Сенсор стационарного сканера мигает тревожным красным.

Вопрос, какого черта тут происходит, озвучивать бессмысленно. Как и почему мы оказались в «красном списке», каковые личности подлежат немедленному задержанию, а при попытке сопротивления или бегства по ним без тени сомнения откроют огонь, — охрана периметра Новой Одессы по определению знать не может, не их уровень. Могут знать выше, но чтобы до разговора повыше дожить, прямо сейчас нужно вести себя тише воды и ниже травы…

Сара также просчитывает это и выбирается наружу без напоминаний. Сдаем оружие, добровольно и медленно, потом нас обыскивают; супруга переносит и эту процедуру, сухо предупредив:

— Будьте любезны, осторожнее, я на втором месяце.

— Там разберутся, — бросает в ответ мент, надевая «особо опасным преступникам» пластиковые американские наручники. Впрочем, с Сарой обошлись действительно любезнее, ей руки зафиксировали спереди, тогда как у меня — за спиной.

Пообщавшись с начальством по рации, нас запихивают в «буханку» и куда-то там везут. Потом выгружают, Сару ведут в один кабинет, меня в другой. Мариновать в КПЗ не стали, спасибо и на том.

За столом усталого вида товарищ «в штатском» — короткий неаккуратный ежик, рыжеватый с заметной проседью, легкие брюки, темно-зеленая тенниска. В кобуре на поясе старичок ТТ. Кабинет небольшой, мазгана тут никогда не было, в углу ненавязчивым фоном гудит вентилятор.

— Антон, снимите с задержанного наручники и обождите за дверью, — коротко распоряжается хозяин кабинета, раскрывая нетолстую папку.

Пластиковую полоску с меня срезают; разминаю запястья, вежливо киваю и жду, что скажут. Возмущаться произволом одесских властей пока подожду, нужна информация.

— Винничук Николай Семенович, заместитель прокурора Новой Одессы, — представляется собеседник. — А вы сотрудник Ордена, Щербань Владимир Игоревич, последнее на сегодняшний день место работы — база по приему грузов и переселенцев «Южная и Латинская Америка».

Хм. А ведь в Ай-Ди, едином местном документе, я фигурирую без отчества, как и в том орденском досье, которое сам видел. Не то чтобы это отчество было так уж трудно раздобыть, один запрос за ленточку — но ведь это, лишние телодвижения, которые Орден не очень любит, а в обход Ордена организовать я даже не очень понимаю как… Интересное кино.

— Ко мне обращайтесь без отчества, если не возражаете. Привык.

— Дело ваше. Так вот, Патрульная служба Ордена не далее как вчера объявила вас в международный розыск. Как вы полагаете, почему?

— Без малейшего понятия. Расскажете?

— Расскажу, конечно. В здешнем Уголовном кодексе не так много «особо тяжких» статей. Ваша — мошенничество в особо крупных размерах и подделка платежных средств, пострадавшая сторона, она же представитель обвинения — Банк Ордена. Власти Новой Одессы к вам претензий не имеют, насчет московских, которые формально над нами — сказать пока не могу, но выдать вас Ордену «головой» мы обязаны, разве только вы найдете для нас очень веские аргументы такого не делать. И желательно проявить оперативность. Доступно или разжевать?

Делаю глубокий вдох и медленный выдох. Нет, насчет «очень веских аргументов и пооперативнее» все понятно, если я «вотпрямщас» материализую на столе большую пачку экю, власти Новой Одессы сделают вид, что никакого красного сигнала на сканере не было. По крайней мере именно это мне и хотят сейчас сказать. Вполне доступно, да.

— Николай Семенович, я понятия не имею, о чем речь. Да, счет в орденском банке у меня есть, и последний раз я им пользовался пару дней назад в Москве. В среду днем, если быть точным. Снимал несколько тысяч наличными, сумма такая на счету имелась с изрядным запасом, никаких трудностей у операциониста не возникло.

Винничук поджимает губы.

— Раз вы предпочитаете такой путь, Владимир, вам же хуже. Здесь, — указывает на открытую папку, — однозначно указано, что на ваш счет была зачислена крупная сумма. А зачислена она была как эквивалент внесенного для обмена золотого слитка. Вот только слиточек-то оказался того… при первичном осмотре не заметили, только в центральном хранилище вскрылось. Тут, конечно, банковский эксперт сплоховал, ну да этот вопрос решат уже с ним в рабочем порядке, а вы подпадаете под статью о мошенничестве и подделке. Окажись слиток с орденским клеймом, ваша статья была бы «фальшивомонетничество», что еще серьезнее, но даже и так…

Массаракш. «Рыжье» Нефтяника, за которое братки выкупили «самурай»!

— Золотой слиток действительно был, — отвечаю. — Только слиток этот не мой, я к нему даже не прикасался. Продал человеку машину. Не люблю таскать с собой крупные суммы, вот и попросил покупателя внести деньги прямо на мой счет в любой удобной ему форме. Покупатель принес золото, банк его принял. Ко мне-то тут какие претензии?

— Забавная история. А доказать сумеете?

— Сара там была, она может подтвердить.

— Сара? — заглядывает в папку. — А, ваша супруга? Сейчас с ней общается мой коллега, и если она скажет то же самое, это несколько улучшит ваше положение, однако показания жены и вообще любого близкого родственника — аргумент не слишком сильный.

Потираю подбородок. Ладно, призываем на помощь Перри Мейсона.

— Значит, надо опросить операциониста, который принимал золото. Не так много времени прошло, человек наверняка вспомнит, что получал он слиток не от меня. Покупателя могу описать, имени его, к сожалению, не знаю.

— А вот это вы зря, Владимир, — качает головой зампрокурора, — абы с кем дело иметь, не спрашивая документов…

— Николай Семенович, ну сами посудите, зачем мне его айдишка? Прямой обмен товара на деньги, если б речь там шла о паре-тройке сотен экю, никто бы в банк и не ходил…

— Я-то понимаю. Но в результате, кроме ваших слов и поддельного слитка, никаких улик в деле теперь нет. И что прикажете делать?

Что делать, что делать — работу свою выполнять. Не вам лично, товарищ зампрокурора, а вашим московским коллегам. Вот как-то не верю я, что достопамятные Нефтяник, Хомяк и Плафон, пускай я и не знаю номеров их идекарт, сумели избежать внимания московских правоохранителей. Не осуждены — верю, не находятся в розыске — тоже могу согласиться, а вот что вовсе не состоят в разработке и на учете — сильно сомневаюсь…

— Можно мне компьютер или мой лаптоп? Он в нашей «Ниве», в рюкзаке на заднем сиденье.

Явное удивление.

— Зачем?

— Составить подробные показания и описание. Уж простите, но ручкой на бумаге больше двух слов сто лет не писал, а так будет в разы быстрее.

Винничук усмехается.

— Надо же. Прогресс, итить его. — Ненадолго задумывается. — А что, в принципе могу пойти вам навстречу. Дело все равно в разработке у орденцев, мы так, «оказываем услугу», до их прибытия вам все равно куковать в обезьяннике, можете заодно и показания набросать, сэкономите людям время и силы. Служебный компьютер предоставлять, хотя бы и в аренду — слишком, пожалуй, а собственным, будучи под присмотром, вполне можете воспользоваться. Сейчас распоряжусь.

Территория России, протекторат Москвы, г. Новая Одесса

Суббота, 35/06/21 18:13

Обезьянник в традиционном смысле одесситы оборудовать поленились, это ж надо занимать целую комнату, да еще и решетку ставить. Не то чтобы прокуратура (или где нас там припахали) испытывала затруднения с рабочим пространством, строятся в Новой Земле традиционно с размахом, но какой смысл облегчать задержанным жизнь и расходовать ресурсы на их комфорт? Так что роль КПЗ выполняет попросту кусок внутреннего дворика, отделенный от служебной автостоянки стандартным заборчиком, и в будке вахтера сидит вооруженный «бизоном» конвоир — все тот же Антон, — дабы особо опасный преступник, который я, никуда не испарился из огороженного «загона».

Я испаряться и не собираюсь, вот, как раз заканчиваю редактировать на тафбуке «собственноручные показания», спрятавшись под козырьком от солнца, чтобы экран не отсвечивал.

На автостоянке запаркована наша «Нива», в которой, настежь распахнув двери — хоть какое-то движение воздуха, — разместилась Сара, мирно потягивая купленный в забегаловке неподалеку сок. Бутерброды с креветками уже закончились — все четыре порции, на нас двоих, а также на охрану, которую в общем-то кормят, но зачем усугублять, тем более что это сущие копейки?

Откуда бутерброды? Так под арестом, дожидаясь орденских дознавателей, сижу исключительно я, любимая супруга проходит по делу как свидетельница, ее в «красный список» никто не включал, соответственно новоодесская прокуратура, сняв показания, отпустила Сару «под подписку о невыезде», вот она и прогулялась в кафешку за обедом. А на стоянке сидит и ждет, потому как не намерена пропускать зрелища. Услышав от Сони и тетушки Аллы о моральном разгроме инквизиторов в Виго, дико жалеет, что ее там не было, и вот теперь хочет увидеть, как я буду ставить на место орденских патрульных. В исходе не сомневается. Я в общем тоже не сомневаюсь, если там на весь отдел есть хотя бы капля мозгов, нас отпустят и займутся настоящими преступниками. Немного жаль потерянного времени, ну да тут уже «издержки производства».

Орденские служащие появляются как раз вовремя — только-только успеваю закончить писанину и послать Саре воздушный поцелуй. Двое, в стандартной песчаной повседневке и малиновых беретах; один маленький, остролицый и черняво-смуглый, лет двадцать с хвостиком, заметно прихрамывает; второй, напротив, большой и пузатый, с изрядно красной физией, сильно в возрасте — за полтинник точно. У хромого на поясе обычный «кольт» в нейлоновой кобуре, у пузатого оружия не видно вовсе. Неторопливо подходят к будке охранника, вроде как представляются, показывают идекарты; Антон связывается по ходиболтайке с начальством, явно получает «добро» и пропускает орденцев в «обезьянник».

Краем глаза смотрю на Сару, любимая располагается поудобнее: если разговор обойдется без криков, слышно ей на стоянке ничего не будет, но увидит она достаточно.

А орденцы подходят ко мне и присаживаются на соседнюю скамейку.

— Старший сержант Рассел Айвинг, Патрульная служба Ордена, — представляется хромой; легкий тягучий выговор то ли Аризоны, то ли Техаса. — А это Айк Резник из представительства, — кивает на пузатого.

— Раш, ты таки имеешь много времени на церемонии или просто хочешь поболтать с умным человеком? — лениво интересуется Резник уже по-русски. Вернее, по-одесски. Таки да, логично, или мы пребываем в каком-то другом населенном пункте? — Влад, этот шлемазл Винничук что-то там говорил за ваши собственноручные показания.

— А то, — отвечаю и разворачиваю тафбук.

Собеседники недоуменно смотрят на экран; Резник фыркает, Айвинг пробегает взглядом английский текст — кто ж знал, что оба орденца хорошо владеют русским, — качает головой.

— Таки это к делу не приложишь.

— Вы забыли за сверхсекретное устройство под названием принтер? — в том же тоне уточняю я. — Я таки могу даже переформатировать файл под рукописный шрифт, их у меня есть.

— Как говорила тетя Песя, чтоб она нам всем была жива-здорова, — не надо лохматить бабушку, — говорит пузатый орденец. — Слушайте сюда, Влад, Москва и эти ваши Нефтяник и Хомяк — оно все хорошо, но вот фальшивое золото формально на вас. А не так давно вы имели мигрень участвовать в захвате другой кучи золота, которое, что бы вы там себе ни думали, оказалось один в один таким же. Концы на него копали совместно испанцы и наш Патруль, пахали как дядя Фима в койке у тети Песи, и так ничего и не нашли. Имеете что-нибудь добавить?

У меня челюсть отвисает. То есть «ядерное золото» с Холмов Страстей тоже оказалось фальшивым, причем технология подделки использована одна и та же?

— Если не секрет, что за подделка такая высококачественная? В смысле, как так получилось, что в банке приняли золото, а потом оказалось, что оно некошерное?

— Вообще секрет, конечно, однако в вашем случае — или вы это уже знаете, или не проболтаетесь. Сало в шоколаде.

Э… это шутка?

Стоп. Снаружи шоколад, внутри сало. Снаружи слой золота, внутри… внутри что-то левое.

— Свинец в золотой оболочке? — размышляю вслух. — Так свинец же почти вдвое легче золота, кирпич весом в три кило имел бы габариты примерно пятикилограммового; человек, который слитков драгметалла в руках не держал, ошибиться мог, но банкир-то нет… Да и плотность разная, на рентгене должны были бы засечь.

Айвинг хмурится, а Резник расплывается в ухмылке:

— Как говаривала незабвенная тетя Песя, раз ты такой умный, то почему еще не богатый? Учись, Раш… А вы, Влад, таки немножко правы про золотую оболочку, а вот про свинец не совсем. Он там, конечно, тоже был… но не только он.

Так. Таблицу «плотность металлов» из школьного учебника я помню довольно смутно, а из занимательной физики почему-то вспоминается задачка на утопление в двухслойной среде — сверху вода, снизу ртуть, — уранового лома…

Массаракш. Ядерное золото!

Нет, прятать в золотой обертке уран-двести тридцать пять — это бред по целому ряду соображений, начиная с экономических, во сколько там раз активный уран реакторных стержней и иных агрегатов дороже золота? Да, веке в шестнадцатом имели место случаи подделки не то флоринов, не то дукатов с использованием платины, ввезенной из свежеразграбленного Перу, — ну так ведь платину в те годы числили металлом бросовым, этаким «никуда не годным недосеребришком», а не как сейчас… Но вот «сырой» уран куда дешевле, а тем более его обедненный изотоп, который в атомной промышленности идет как бесполезный отход…

Сразу вспоминается история про сорок третий год. «В связи с международным положением» прекращаются поставки вольфрама из Португалии в Германию, производство вольфрамовых сердечников для танковых снарядов под угрозой… Тут кто-то вспоминает, что где-то в университетах залежалось центнеров этак двенадцать другого металла, не менее тяжелого.

Альфред Шпеер вызывает научников и прямо интересуется — когда с их работы ожидается какая-нибудь польза. Научники мнутся, а потом выдают: годика эдак через три-четыре. Ага. Аккурат к году сорок шестому — сорок седьмому.

После чего все двенадцать центнеров немедленно передают в оборонку. Оборонка ругается — металл нестоек, ядовит, да еще в порошке самовозгорается. Но… приказано — сделано. Снаряды передают в армию.

А армия в восторге.

Выясняется, что при резком повышении давления (например, при попадании в цель) металл меняет структуру кристаллической решетки на более плотную и твердую и прошивает броню, попутно раскаляясь за счет энергии удара. А попав внутрь танка — разлетается в мелкие брызги, попутно самовоспламеняясь, в результате чего температура в танке повышается на тысячу градусов.

Вот так и были открыты урановые сердечники, а Германия осталась без ядреной бомбы.

В той конкретной ситуации герр рейхсминистр, кстати, был совершенно прав, в случае победы заняться бомбой можно еще раз, а проигравшим точно не до A-проектов. Ну а нынешние артиллеристы до сих пор пользуют для сердечников бронебойных снарядов именно уран, вернее, те самые «отходы» атомного производства, обедненный U-238…

И именно этот уран должен быть использован в «ядерном золоте». Потому как он тутошним быть не может — ядерную энергетику развивать с нуля ни у одного местного гособразования нет ни ресурсов, ни потребностей. Значит, тихо заказан за ленточкой; ну а под каким еще соусом можно, не вызывая вопросов, заказать, скажем, тонну обедненного урана? Только скрыв сей заказ среди штатного «пополнение артиллерийского боезапаса для армии такой-то территории», тихонько подставив в заявку индекс ГРАУ или иную соответствующую кодировку для нужных снарядов; что орденские логистики, что сотрудники заленточного отдела, рупь за сто, в артиллерии ни бельмеса и просто передают эту заявку поставщикам в Старый Свет, ну а там просто оформляют покупку по официальным или полуофициальным каналам, снаряды с урановыми сердечниками товар хоть и нечастый, но вроде ни под какие программы по борьбе с международным терроризмом не подпадает, и особых подозрений сам по себе даже у специалистов не вызовет…

Носком ботинка рисую на гравии ядерный трилистник-в-круге. Раш аж подскакивает, а Резник кладет ему руку на плечо.

— И вот об этом, Влад, лучше молчать.

— Обедненный уран, который для объема и правильной плотности снабжен свинцовой упаковкой и уже сверху заключен в золотую оболочку… — вслух размышляю я. — Альфа-бета-гамма излучения не больше, чем у самого свинца, пропорцию свинца-урана под общую плотность золота подобрать можно, само золото сверху чистое и самый тщательный визуальный осмотр ни черта не выявит. Только сверлить насквозь или плавить полностью.

— И об этом тоже лучше молчать, — с нажимом повторяет Айвинг.

— Да молчу я, молчу. Однако вот вам московский конец, который так и не нашли Патруль с испанцами в Холмах Страстей. Троица встреченных мною братков — явно не вершина, но через них вполне можно выцепить следующее звено цепочки. Предположения насчет всей этой международной шайки строить пока не берусь, а что до урана — полагаю, на всех приемных Базах накладные на артиллерийские снаряды нужных категорий уже подняли и без моего совета.

— Ну что ты с ним таким будешь делать, — разводит руками Резник.

— Вычеркивать из списка федерального розыска, бикицер, — вздыхает Айвинг. — Можно еще пристрелить на месте при попытке улететь, чтоб точно молчал. Или сбагрить на перевоспитание твоей любимой тете Песе, пусть она будет здорова где-нибудь подальше от нас.

…Немного пообщавшись, приходим к соглашению: ближайшие пару дней я Новую Одессу не покидаю, находясь под такой же подпиской о невыезде, как Сара. Со своей стороны, сотрудники здешнего отделения Ордена дают запрос в Москву на взять и допросить Нефтяника со товарищи (пока — аккуратно), и если мои сведения подтвердятся, из «красного списка» номер айдишки Влада Щербаня уберут, а «дело о ядерном золоте» потихоньку пойдет на дальнейшую раскрутку. Мне о подробностях дела настоятельно рекомендовано молчать в тряпочку, мол, прохожу особо важным свидетелем. Выдали местную симку, велели оставаться на связи все тридцать часов в сутки; после нового сеанса связи с большим начальством меня таки выпускают на автостоянку к Саре, а вскоре туда же выносят «временно конфискованные» у нас оружейные баулы и прочие вещдоки. Быстро проверяю — так, на всякий пожарный; нет, все на местах.

Мельком глянув на мою оружейную коллекцию, Резник хохочет.

— Ну-ка, у кого новее?

И добывает из нарукавной кобуры-кармана «зауэр-тридцать восемь», один в один как тот, что я в свое время отложил в загашник из кучи трофейного железа. Сравниваем — ничья; по номерам верх беру я — у моего ствола шестизначный номер начинается с «414», у него с «337», — однако по состоянию пистолетик Резника выглядит все же получше. Но в целом совпадение занятное, для нынешнего рынка не самая распространенная модель. Во время оно в Третьем рейхе на вооружение не то люфтваффе, не то кригсмарине объявили конкурс, в финале оказались три образца — мой «зауэр» и две немецких конструкции, проверенный работой в полиции «вальтер»-ППК и новый зейдлевский «маузер»; в итоге на вооружение разных частей приняли все три, сочтя равнозначными, но после войны «вальтер» продолжали потихоньку клепать на коммерческий рынок, «маузер» — тоже, хотя и со скрипом, а «зауэр» свой швейцарцы забросили, мол, слишком дорогой… Насчет «равнозначности» по крайней мере частично правда, как-то в тире попросил у фрау Ширмер ее ППК на попробовать, ничего ствол, приятный, мой цехнеровский в руке сидит не хуже, а по точности оба пистолетика много лучше меня, фрау экс-штази из своего легко кладет пулю в глаз на пятнадцати метрах, мне до подобного еще кашлять и кашлять… Что до зейдлевского «маузера», такой я вживую не видел никогда, а любопытно было бы сравнить.

Территория России, протекторат Москвы, г. Новая Одесса

Воскресенье, 36/06/21 12:21

Гостиницу «Подзорная труба», где мы вчера нашли приют, даже слепой не отнесет к числу фешенебельных заведений, но у нее имеются два других преимущества. Во-первых, море в двух шагах, доплюнуть из окна можно, а во-вторых, порт и вся сопутствующая таковому атрибутика — дальше по берегу, а благоустроенный городской пляж еще дальше к югу, потому около гостиницы довольно тихо, в самый как раз отдохнуть с дороги. Купаться в прибрежных скалах категорически не рекомендовано; что ж, сию опцию можно и опустить. Готовка приличная, по крайней мере похлебка из креветок, лука и чего-то там еще довольно ничего; разбавляют ли тут пиво и водку — без понятия, а вишневку бразильского разлива никто не испортил.

Хозяйка гостиницы, Ивонна, плотная мулатка средних лет — с приветом от лумумбария имени дружбы народов? всяко возможно, русско-украинский суржик с легким одесским налетом у Ивонны как родной, — объясняет дорогу к нужному нам месту, благо с Шакуровыми мы ранее переписывались и адрес у Сары сохранился. Любимую супругу, согласно предписанию врачей, выгуливать надо пешком, посему машина остается у гостиницы: Ивонна клянется, что тут хоть и Одесса, но крылья нашей «Ниве» и велику никто не приделает, а все ценности, сиречь оружейная коллекция, и так оставлены на хранение в сейфе. Прогулка предстоит неблизкая — дом Шакуровых находится по ту сторону порта, ну и переть напрямик через кораблестроительные стапеля и нефтеналивной терминал особой охоты нет, в обход же получится больше четырех верст; впрочем, сейчас мы никуда не торопимся.

В новоодесской архитектуре употребляется заметно меньше дерева — щитовых домиков и бревенчатых типа-изб, как в Демидовске, не наблюдается совсем, — и заметно больше кирпича и всякого камня-ракушечника, сухой кладки или с цементными швами, это уже, видимо, зависит от достатка. Некоторые домишки победнее и вовсе сложены из саманного кирпича, но крыты как минимум шифером или черепицей. Может, самодельной, не знаю. Общее впечатление от здешнего архитектурного стиля — скорее не староземельная Одесса (бывал раза три), а поселок в Крыму или в Болгарии, какой-нибудь Судак-Черноморское. Только живет не за счет курортников, хватает работы в самом городе, все-таки главные морские ворота Русской Конфедерации.

А вот в разговорах таки да, Одесса-мама, во всей бабелевской красе. Почти уверен, что тут имеет место сознательная театральность аборигенов. С другой стороны… ви таки попробуйте часок погулять по Привозу и поторговаться за тот пирожок с маком, сами начнете через слово вставлять «агицен паровоз» и иные местные идиоматические выражения, интуитивно понятные даже тем, кто за идиш не знает ни звука.

Наконец добираемся до особняка Крокодила Гены Шакурова. Дом не новый, значит, у кого-то куплен или «отжат», подробности лично мне ни к чему. Размер для особняка «нового русского» весьма скромный, два этажа плюс мансарда, комнат примерно на шесть-восемь, и вокруг огороженный двухметровой кованой решеткой участок «под шашлыки» еще соток на пять. Ворота и калитка закрыты, тяжеловооруженный дворецкий на входе не маячит, зато имеется винтажно-бронзовая пимпочка звонка, вроде как домофон. И скорее всего, в него же вмонтирована скрытая камера.

Звоним; через пару минут калитка со щелчком отпирается, на крыльцо выбегает Полина, улыбка на пятьсот ватт, под маечкой свободно подпрыгивает бюст четвертого размера. Шакурова-младшая радостно обнимает нас обоих и приглашает в дом, после чего, улучив момент, Сара щипает меня за бок; мол, смотреть на других хорошеньких девиц — так уж и быть, смотри, не убудет, все равно это у вас, мужчин, на автомате, а вот щупать их не моги, даже когда сами напрашиваются. От пощупать упомянутых девиц за напрашивающиеся места, по мне, тоже никого не убудет, однако на сию животрепещущую в прямом смысле тему спорить с любимой не время и не место.

Шакуровы-старшие также рады нас видеть; Сару быстро уволакивают на кухню «потрепаться и вообще», меня же остается развлекать в кабинете сам хозяин дома. Как только женщины пропадают со сцены, Крокодил Гена снимает маску «радушного нового русского», устало оседает в кресле и тянется за сигарным ящичком — как бишь там его, хумидор, что ли? — прикуривает и замирает с остекленевшим взглядом. Одно из двух: либо в сигаре не табак, а какая-то химия, не важно, природная или синтетическая, по запаху дыма все равно не отличу, ибо сам сроду не увлекался ни куревом, ни химией — либо сигара это так, руки занять, потому как все мысли витают где-то там, далеко, перед женой-дочкой надо держать марку, а меня Шакуров не стесняется. Судя по тому, что о Крокодиле Гене знаю я, второе много вероятнее.

— Что у тебя стряслось?

— А, — отмахивается он, — проблемы. Ты все равно не поможешь.

— А вдруг. Нет, так и скажу.

— Да толку-то, что скажешь… Нагрели меня, считай, на семьдесят кило золота.

Ловлю упавшую челюсть. Нет, что «стартовый капитал» у Шакурова составлял больше семисот тысяч экю, верю без оговорок. И что кто-то сумел его кинуть на крупные бабки — тоже верю, в конце концов, он когда-то рассказал, что из-за схожей проблемы и вынужден был срочно переселяться в Новую Землю. Понятно, что человек он неглупый и на явные грабли наступать не стал бы, но Крокодил Гена плавает среди акул большого бизнеса, а там подобное происходит регулярно.

Интересны два совпадения. Во-первых, меня тут в «федеральный розыск» как раз и объявили в связи с «разведенным на золото» орденским банком, а во-вторых, именно семьсот тысяч экю четырьмя удачными «эксами» заработали в прошлую субботу неизвестные гангстеры в Форт-Линкольне. Судя по отсутствию в новостях громких реляций о поимке банды и возвращении средств законным хозяевам — а таким успехом охранники правопорядка хвастать любят где угодно, АСШ не могут быть исключением, и в российские газеты сие наверняка попало бы, случай-то экстраординарный, — деньги эти ушли в неизвестном направлении, если даже кого-то где-то и накрыли. Согласен, «во-вторых» может быть чистым совпадением. Как и «во-первых». В конце концов, то, что мы с Геной Шакуровым знакомы достаточно хорошо, чтобы он поделился со мной заботами, которые скрывает от жены и дочери — совпадение бесспорное.

Но.

Как-то оно странно закручивается… слишком странно. Слишком много совпадений, чтобы их и далее можно было так называть.

Да, я пока не вижу связи. Кроме так или иначе присутствующего в центре или как минимум на окраине этого омута себя-любимого, и ведь я точно тут ни при чем, шизофрения-то у меня сугубо профессиональная, это вам не «темные провалы» стивенсоновского Джекилла-Хайда, когда одна субличность не ведает, что во время провала творила другая. Со мной подобного не случалось, что делал — помню, могу, если надо, отчитаться за каждую минуту.

Передай я сейчас весь расклад тем же Резнику с Айвингом или любому другому стороннему следователю — наверняка снова попаду под подозрение, «опять все завязано на этого Влада». Да, при всех заявленных эпизодах я как минимум присутствовал. Но — и только. Работал-то их не я… Еще в деле рядом со мной постоянно присутствовала Сара, и любимая супруга тут тоже ни при чем — даже если б я настолько свихнулся, чтобы заподозрить ее, ведь она именно что «была рядом», алиби не алиби, но полный расклад по ее действиям в ключевые моменты я тоже могу представить.

Не я, не Сара. А кто?

Увы, метода патера Брауна — просчитай психологию преступника, сразу поймешь, кто он такой, — не работает. Не потому, что литературный сыщик в сутане был неправ. Просто самого преступления я пока не вижу. Куски — вот они, а общей картины не складывается.

Мало данных.

Нужны подробности.

По Форт-Линкольну мне их никто не даст. По Москве и Нефтянику с поддельным слитком — разбираются орденцы (по крайней мере, сильно на это надеюсь), но даже если что найдут, вряд ли поделятся. По Холмам Страстей копал комиссар Рамирес, и раз накопать не сумел, то мне туда и подавно нечего лезть.

Но вот по некоей одесской афере, из-за которой финансово пострадал Гена Шакуров, такие подробности найти можно и нужно. Прямо сейчас. Благо вот он, источник, только еще не знает, зачем мне лезть в его трудности.

Просвещать на предмет «зачем» пока обожду, а влезть — влезу.

А вдруг.

Территория России, протекторат Москвы, г. Новая Одесса

Воскресенье, 36/06/21 14:04

Подробности с многоходовой сделкой, кто за кого поручался и чем отвечал в случае срыва поставок-перевозок, требуют более подготовленного в вопросах бизнеса слушателя. Но на одном из имен делаю стойку.

— Ну-ка, подробнее!

— Что — подробнее?

— Ты сказал, куратор в Зионе…

— Куратор, крыша, зови как хочешь. Тип, которому положено отстегивать процент, груз-то по документам предназначен для АСШ, тарифы получаются совсем другие и в прайсе на Базе, и на погрузке в Порто-Франко. А потом, в открытом море, корабль меняет флаг и вместо ихнего Форт-Линкольна, Зиона или Форт-Рузвельта швартуется у нас в Новой Одессе… Куратор, имея ксиву Ордена, обеспечивает отсутствие никому не нужных вопросов, за это получает свою толику.

— Да нет, Ген, как зовут этого твоего куратора?

— Брэдшоу.

Совпадение? Черта с два.

— Дата.

— Что — дата?

— Дата, когда твой куратор последний раз на связь выходил.

— Числа двадцатого… нет, двадцать первого, как раз последний контейнер из Порто-Франко отправили.

Массаракш. Меня святейший трибунал пытался замести за черную магию, а кого-то другого точно пора брать к ногтю за боевую некромантию…

— А что такого? — спрашивает Шакуров.

— А то, — сообщаю я, — что три недели назад, вечером тринадцатого числа, как раз в Порто-Франко некий Элтон Брэдшоу, сотрудник территориального подразделения орденской службы безопасности из Зиона, пошел купаться и получил сердечный приступ. Скончался на месте, спасатели не откачали.

Крокодил Гена роняет сигарный пепел себе на штаны.

— Влад, по требованию куратора его бакшиш не переводили на секретный банковский счет, а выплачивали наличными из рук в руки, обычно встречались в Москве, Шалако или Форт-Ли! Двадцать первого я сам передавал деньги, и это точно был Брэдшоу!

Та-ак. Оч-чень… интересно.

Версия раз: этих Брэдшоу на самом деле двое, братья или однофамильцы, не суть важно, оба работают на орденскую СБ и сидят в головной конторе в Зионе, в смысле, сидели до недавнего времени, когда один из них, Элтон, полетел в Порто-Франко, где случайно схватил инфаркт. Версия два: Брэдшоу все-таки один, и там, на пляже, он разыграл спектакль специально для нас — привет Агате Кристи и ее десяти афробриттятам, — с целью посмотреть, к примеру, что мы будем делать после его «внезапной кончины», фрау Ширмер директивой сверху было велено сотрудничать… ну а неделю спустя в амплуа куратора живой-здоровый Брэдшоу встретился с Шакуровым, который, само собой, о портофранковском спектакле знать не знал, ибо никаким боком его не касался.

А еще есть версия три, самая безумная: наш Элтон Брэдшоу был и не Брэдшоу вовсе! Идекарту-то мы у него не проверяли, просто выслушали предложение «от имени мистера Аттенборо», предложение могло быть и настоящим, а вот передаточное звено — фальшивым. «Настоящего» спецагента Брэдшоу я до той встречи видел аж один раз, пару месяцев назад, и не слишком присматривался, мне обмануться не фокус; да, Ширмер с ним была знакома поближе, но — а она вообще тело-то видела? Вполне может быть, что и нет, ей просто передали отчет о вскрытии, ну и прочие свидетельские показания… Девочки в «канадских» бикини? Секретутки из приемной, которые сделали что велено, благо никаких служебных секретов им под такое вот костюмированное представление раскрывать не требовалось, вот и не задавали вопросов.

В версии раз все очевидно, в смысле, сохраняется статус-кво и ничего нового я от Гены не узнал. В версии два неясно, чего эсбэшник добивался своей мнимой смертью и что, собственно говоря, получил, отследив нашу реакцию на таковую: разбежались на все четыре стороны завершать прерванное командировочное задание, ну и?.. А вот в версии три… а в версии три мы имеем самый интересный вопрос — директор Гендерсон и его секретарь Аттенборо вообще в курсе сделанных нам, «Белому кальмару», от их имени предложений? Допустим, нет; тогда аналитический центр в Форт-Рейгане должен существовать, обратное было бы глупостью, и нас действительно хотели туда затащить — но вот исходные планы Гендерсона относительно «Белого кальмара» были совсем другими… и тогда лже-Брэдшоу и стоящие за ним деятели намеревались таким вот ходом то ли использовать нас против Гендерсона, то ли просто перехватить у него кучку потенциально ценных сотрудников. Ага, «кадры решают все», еще один привет товарищу Сталину, с человеческим ресурсом в Новой Земле везде напряженка, факт, но все-таки не слишком ли много усилий ради столь скромной цели? Я, конечно, о себе высокого мнения, и все же; открытая вербовка со стороны того же Гальцева понятна, карты на стол и полчаса личного времени, а вот выводимые Гендерсоном и его возможными конкурентами сложные менуэты вокруг моей персоны и расходы на все это предприятие в мое понимание эффективного образа действий не вписываются никак — а Орден при всех своих корпоративных фанабериях во главу угла всегда ставил эффективность.

Теперь вопрос актуальный: в каком случае Гене Шакурову получится помочь? В версии раз — никак нельзя, в версии два — тоже проблематично, а вот в третьей версии потрепыхаться в принципе можно. Куратор Брэдшоу хоть и сотрудник орденской СБ, но «дипломатического иммунитета» не имеет даже близко, тем более, если неудобные вопросы задавать начнут свои же, и сам эсбэшник это знает лучше других. Соответственно вполне можно сделать намек о желательности сотрудничать, дабы сведения о левых подработках не ушли к его начальству. Доказательства? — Помилосердствуйте, какие доказательства нужны, когда ваш труп вон уже три недели болтается в портофранковском морге… а если проверить, чью идекарту предъявлял этот самый труп, пока числился среди живых, так не окажется ли, что айдишка у него вполне настоящая, выданная орденским банком как дубликат якобы утерянной? Само собой, лже-Брэдшоу старался вести себя осмотрительно, орденским счетом не пользовался и вообще не нарушал законов, дабы не попадать под пристальное внимание соответствующих органов, и то, что власти Порто-Франко и Зиона пока еще не свели концы с концами, так это исключительно из-за трудностей со связью…

Впрочем, нет. Порто-Франко город орденский, а внутриорденская связь достаточно оперативна. Так что в Зионе о кончине территориального агента Брэдшоу должны были узнать если не тринадцатого вечером, то уж шестнадцатого утром железно. Тем не менее живой-здравствующий куратор двадцать первого числа получает у Гены крупную сумму наличными…

Кстати, а если зайти с другой стороны: ладно, если «мой» Брэдшоу настоящий, то может быть, лже-Брэдшоу имел дело как раз с Геной, представляясь куратором? В смысле, Гена со товарищи ведь у него тоже документы и полномочия наверняка не проверяли, их вполне устраивал сам факт «решения нужных вопросов», а чьей именно ксивой таковые решаются, не суть важно.

Массаракш. А в этом случае получается, что после смерти настоящего Брэдшоу лавочку вынужденно прикрыли, однако лже-Брэдшоу решил сорвать последний куш, то есть бабки-то у Гены взял, а «решать вопрос» и менять путевой лист, или как он там зовется, уже было некому, соответственно, отгруженные вроде как для АСШ контейнеры с нужными товарами закономерно и оказались в Штатах, а не в Одессе, ну и Шакуров попал на всю залоговую сумму.

…да, а почему, собственно, сумму эту считают в слитко-килограммах, а не в экю? Какие такие преимущества имеют бруски желтого металла перед прямоугольниками разноцветного пластика? Кручу и так, и эдак, потом задаю вопрос пострадавшему.

— Влад, скажи честно, ты хоть раз «чемодан бабок» видел? — ухмыляется Шакуров. — Своими глазами, не по телику?

— Нет. Только прикидывал, что бабок в таком чемодане поместится, если сотками, впятеро больше, чем золота, а весить он будет раз в двадцать меньше.

Крокодил Гена ухмыляется еще шире.

— Так вот, открою один маленький профессиональный секрет. Если надо кого-то подмаслить, то из сотни потенциальных взяточников на нарисованные в блокнотике цифры клюнут десять-двенадцать рыл, а на условный чемодан с наличным баблом — уже двадцать-двадцать пять, для баксов, евриков или здешних экю оно одинаково. Зато если в чемодане будет золото, в слитках или монетах, твоими будут уже примерно тридцать — тридцать пять нужных персон… Простая статистика. Лично не раз имел дело с «решателями вопросов», которые презрительно отворачивались от толстой пачки «капусты», мол, «гусары взяток не берут», зато при виде пары желтеньких пластиночек с клеймом госбанка все барьеры у этих гусаров на раз падали. Это при том, что люди прекрасно знали курс золота, и «капусты» им предлагалось на сумму вдвое-втрое большую.

Пожимаю плечами. Золотых слитков и червонцев за ленточкой в руках держать как-то не доводилось, только мамину школьную золотую медаль, в которой, я так подозреваю, золота содержалось примерно как в золотой фольге от шоколадок… зато здесь — вполне. Ну, «ядерное» не в счет, его ж при мне так из ящиков и не вынимали, но обычные монетки — нередко. Никакого благоговения перед такой формой дензнака, хоть убей, не испытываю. О чем и сообщаю.

— Значит, на тебя оно не действует, — кивает Шакуров, — тоже бывает. Но статистика не врет, отвечаю, сам так делал и другие работали. В общем, взносы и залоги в наших, так сказать, вопросах удобнее получается делать именно слитками. Можно монетами, Только их труднее собрать на крупную сумму. Смейся сколько угодно, но обходится дешевле.

Что ж, тут у Крокодила Гены опыт не чета моему, поверю.

Поверю — и тут же эту информацию включу в расклад, благо ложится она в общий рисунок на ять.

Вот куда предполагались фальшивые слитки! Под «наличный расчет» с не очень белым бизнесом, ибо люди вроде меня, на которых «оно не действует», все дела на крупные суммы ведут через безналичный расчет, удобнее ведь. Тертые деятели теневого рынка, разумеется, много раз держали в руках золотые кирпичи любых размеров, на мякине их не проведешь, только «ядерное золото» получается подделкой более чем серьезной, раз ее пропустил банковский операционист! Положа руку на кошелек, где у жучка больше вероятность сбагрить фальшивую купюру, в отделении крупного банка или на черном рынке? Вот именно. Какими бы опытными руки и взгляд ни были, а против современной техники они не играют.

Да, конечно, помянутый операционист от своего начальства взыскание «с занесением в печень», или как там у ответственных финансистов оформляется «за производственную небрежность», уже получил, и то, что Нефтяник вообще рискнул сдать такой слиток в главный новоземельный банк — ошибка, которая может поломать хитро продуманную схему, если орденские ищейки сумеют пройти по следу… Вопрос, однако, сумеют ли они это сделать? Раз у нас в раскладе рисуется целая схема, да на таких уровнях — как бы Нефтянику за совершенную ошибку его «бугор» — тот, у которого баба дюже полюбляет розовый цвет, — не открутил башку прямо на месте, и тогда орденцы снова уткнутся в тупик. И что еще хуже, крайним по фальшивому золоту опять-таки буду числиться я, поскольку следующего виноватого не найдут.

А мне надо, чтобы нашли.

Вывод?

Вывод простой: подключить еще один канал поисков. Неофициальный. С той стороны теневого синдиката, куда уходили все эти слитки. Я там, само собой, никого не знаю, зато знает Шакуров — кстати, за посредничество в этом деле ему что-нибудь может и обломиться. Полная компенсация ущерба весьма сомнительна, но оно все же лучше, чем ничего. Ну а если одесские наследники Фроима Грача, осознав всю сложность сложившейся ситуации, назначат какую-нибудь дополнительную награду — Крокодил Гена может с чистой совестью забирать ее себе, мой интерес тут состоит исключительно в том, чтобы остаться в стороне.

Устраиваюсь в кресле поудобнее и излагаю.

Территория России, протекторат Москвы, г. Новая Одесса

Понедельник, 37/06/21 20:00

Кафе «Фонтанка», у Автовокзальной площади неподалеку от северного блокпоста — как раз с этой стороны мы въезжали в Одессу и нарвались на красный сигнал сканера. Здесь мы вчера обедали с Шакуровыми и Руисом, болтая о том о сем, затем Руис и Полина отправились на прогулку, Сара продолжала чесать языками с Надей Шакуровой о своем о женском, а Крокодил Гена, сделав несколько звонков, к окончанию трапезы шепнул мне:

— Завтра в пять здесь же, назовешься — проводят. Сару с собой не бери, постараюсь прикрыть.

Вопросов я задавать не стал.

Остаток воскресенья и весь день понедельника посвящаю исключительно любимой жене. Гуляем по набережной в центре города, валяемся на пляже — в Новой Одессе он галечный, как на ЮБК, — заглядываем в крошечный, но уютный ботанический сад и наслаждаемся живой музыкой — пожилая пара уличных музыкантов, он со скрипкой, она с кларнетом, классический типаж «старых хиппи» в бисерно-плетеных фенечках и драных джинсах, душевнейшее исполнение старого джаза и классики.

А в четыре-сорок прощаюсь с Сарой у дверей «Подзорной трубы», сажусь на байк и качу на встречу в «Фонтанку». Любимая отговаривала, мол, ничего хорошего тебе от таких встреч не будет, это не Ширмер и даже не Гальцев. В целом согласен, «сам не хочу, да», как говорил товарищ Саахов, вот только выбора особого нет, развязать этот дурацкий узел — надо, а без информации никак. За ней и отправляюсь. Сара остается ждать, мобильник в руке и «йерихо» в открытой сумочке.

Ровно в пять вхожу в кафе, рядом материализуется метрдотель — слишком уж представителен для официанта, а для охранника, наоборот, недостаточно зверообразен, — которому я и говорю:

— Влад Щербань. Меня должны ждать.

— Да, разумеется, — учтивый кивок, — прошу за мной.

На первом этаже общий зал столиков на тридцать, на втором — четыре малых зала, каждый на полдюжины мест, в одном из них мы вчера и обедали. Ожидаю, что меня и сегодня туда направят, для тихой конфиденциальной встречи по теме «ядерного золота» — зачем бы еще я тут был нужен, — место не хуже других. Но — нет; метрдотель ведет меня в большой зал, вернее, в дальний угол оного, служебный выход, поворот, выход наружу во дворик, — и кивает на калитку в дальнем его конце. «Внутренним» дворик не назовешь, со стороны «Фонтанки» тут глухая стена, а три остальные стороны условной трапеции забраны декоративными заборами метра на три, крепкий штакетник плотно переплетен диким виноградом и прочей развесистой лозой, в общем, снаружи не просматривается.

Сразу за калиткой меня хватают под мышки и запихивают в микроавтобус. Самая обычная обшарпанная «газелька» блекло-желтого колеру. Ну и куда и зачем это маршрутное такси собирается нас везти?

— Занимайте места согласно купленным билетам, — скалится водила, — скоро поедем.

Боковые одиночные сиденья, разумеется, заняты, передние тоже, зато сзади свободна почти треть автобуса. Протискиваюсь туда, пристраиваюсь у окна и изучаю, кого мы еще имеем с гуся. Авось соображу, что-куда-к чему.

А не так чтобы много того гуся. Перед нашей «маршруткой» стоит еще одна «газель» — голубая, с тонированными стеклами. И еще белый «хаммер», похожий доставил из Форт-Линкольна конвой капитана Мятликова, а может, и тот же самый, номерных знаков нет, однако. Сзади же «маршрутку» бампером подпирает черный «кукурузер», рядом с которым стоят-курят два шкафчика в братковском «адидасе» и дама килограммов этак за сто, причем большая часть этих килограммов сосредоточена пониже талии — узкое лицо и плечи, верх от силы второго размера, зато бедра не на всякий стул втиснутся. Помимо пропорций, имеется у дамы еще несколько примечательных особенностей: маечка от Гуччи, сандалии от Картье, эксклюзивные шорты от Диора и сумочка от Хуго Босса — не уверен, что лейбы на этикетках были именно эти, но где-то в той корзине точно, — и все названные элементы костюма пронзительно-розового цвета. В точно такой же окрашены ее пушистые волосы, и столь же ярким лаком сверкают коготки на руках и ногах.

Та-ак. «Есть у нас бугор, а у бугра баба, которая жуть как любит розовый цвет»; интересное кино.

Одно могу сказать, сия «розовая баба» при московском «бугре» играет роль не только статусного декора и постельной грелки. Нет, суть не в размерах и формах, тут, как говорится, на вкус и цвет все фломастеры разные… Но: на горизонте наклевывается деловая встреча, а эскорт-шалав на такие мероприятия не водят. Даже законных супружниц не водят. Не знаю, тут ли Крокодил Гена, если тут, то его Надя точно осталась дома, как и сам я сюда Сару не потащил бы. «Розовая баба» на сцене присутствует, значит, она тоже в деле, иного варианта быть не может.

За «крузером» сзади еще одна тачка, видна только краешком, рейдовый уазик или нечто подобное. Вроде без пулеметной турели; правда, в городах все равно такое оружие устанавливать запрещено, оружейный кодекс Новой Одессы в данном вопросе солидарен с большинством остальных цивилизованных поселений.

Ни самого Крокодила Гены, ни его фирменного «геленда» крокодиловой расцветки нигде не наблюдаю.

В «маршрутку» впихивают еще нескольких пассажиров, водитель что-то там бубнит в рацию, в ответ получает хрип-писк, короткий матерок, и наконец:

— Готовность две минуты, по машинам!

Ну, мне готовиться ни к чему, продолжаю смотреть в окно. Компания из «кукурузера» лезет в свою машину — шкафчики вперед, «розовая баба» на заднее сиденье, — а некто в тельняшке рысцой пробегает к заднему уазику и с ходу прыгает в штурманское кресло.

— Осторожно, двери закрываются, следующая остановка — хутор Медвежий, — сообщает водитель, после чего двери со скрипом захлопываются.

— А Медвежий хутор — это что такое и где? — интересуюсь я в пространство.

— Это за Скалой, ближе к Москва-реке, — отвечает кто-то из соседей. — После капэпэ сразу направо и минут сорок…

— Час, не меньше, — поправляют его, — «газелька» не реактивная.

— А зачем нас туда везут? — спрашиваю я.

— Типа вне города и ничейная территория. Там встречу и проведут.

Хм. Встречу. Ну, надеюсь, формат предстоящего мероприятия все-таки не «стрелка», на подобное сугубо междусобойное развлечение меня бы вряд ли пригласили…

Стоп, а как же моя «подписка о невыезде»? Ох, щас проверят на блокпосту айдишки всех отбывающих, начнется кипеж…

Ан — нет. He начнется. Новую Одессу наша сборная автоколонна покидает без проверки документов, «скатертью дорога», мол. Все-то у русской мафии схвачено, ага.

Территория России, протекторат Москвы,

окрестности г. Новая Одесса

Понедельник, 37/06/21 20:42

С полчаса уже подпрыгиваем всем кагалом по неровностям местной грунтовки; смотрю в окно, обозревая окрестные поля-рощицы, и тут слышу сзади удивленное:

— Какого черта он делает?

Привстаю, разворачиваюсь — «кукурузер», вильнув, съезжает куда-то в чистое поле, где и замирает за полсотни метров от нас.

Приказ по радио «всем стоп», колонна послушно останавливается.

Дверцы черного джипа распахиваются, наружу вываливается тело. Второе. Кажется, вон тот шкафчик только что мирно курил, а сейчас валяется с кровящей башкой и скорее всего дохлый. Мелькает розовая тень, еще одно тело выпадает с водительского сиденья, двери хлопают и «крузер» пилит прямо по целине, вздымая тучу пыли.

Однако. С пропорциями «розовой бабы» на заднее сиденье третий вряд ли уместился бы, то есть их там сидело всего четверо, а значит, все это учинила она. Рупь за сто, один из выброшенных тот самый московский «бугор» и есть. В смысле, был. Пока не перешел в разряд трупов.

Из водительской рации на весь салон раздается шестиэтажный мат, потом приказ:

— Енот, догнать суку!

Вся «маршрутка» уже прилипла к окнам. Рейдовый уазик, прыгая по ухабам, также сворачивает в поле, парень в тельняшке на полном ходу перебирается с переднего сиденья на заднее и привстает за вертлюгом — ага, таки есть там у него ПКМБ, установили в крепление, когда из города выехали, — и дает короткую очередь в сторону улепетывающего «кукурузера». Вот именно что «в сторону», судя по фонтанчикам, метров на тридцать ошибся, черная машина виляет, удаляясь от места событий. На ровной дороге уазик, хоть бы рейдовый и даже форсированный, «крузеру» и близко не соперник, а вот на такой пересеченке…

Енот — если так зовут «морячка»-пулеметчика — дает еще две очереди, снова мимо, хотя вроде как поближе… а потом уазик словно натыкается на невидимую стену, его подбрасывает и разваливает напополам, почти сразу же вся эта груда вспыхивает, измятая кукла в окровавленной тельняшке улетает в сторону.

А я задним числом осознаю, что грохот выстрелов был от более тяжелого пулемета…

И не только я, многие разворачиваются к заднему стеклу, взглянуть на новое действующее лицо нашего спектакля. Из-за поворота выныривает тупоносая туша бронетранспортера. Не омоновский «бэтр» — у того восемь колес, а здесь четыре, — не «бардак», и не броня орденских патрульных, другое что-то, смутно знакомое, но сейчас не припомню… да и не до воспоминаний тут, на коротком хоботке снова вспыхивает огненный цветок — ду-дум, ду-дум, ду-дум! — и с диким скрежетом серия тяжелых пуль вскрывает крышу нашей «маршрутки», аки ржавую жестянку! Кто сидел сзади, падает, закрывая глаза-лица от стеклянного крошева, но пока еще живые… вот именно что — пока, массаракш!

— Двери! — ору я.

Ну не я один такой сообразительный, кроме двери, уже вылетело наружу стекло «запасного выхода», подлежащего вскрытию в случае аварии; кучей тел вываливаемся из «газельки», не знаю кто как, а я отползаю подальше и храбро прячусь в ближайшую канаву. Огненная струя — из РПГ кто-то бьет, что ли, это «в морду» броневику и в полный рост под пулеметным огнем? — взрыв, короткий сердитый лай тяжелого пулемета и стрекот курсового ПКТ, еще один взрыв, и еще один…

Рев мотора потихоньку стихает вдали.

Весь мокрый, хоть выжми. Кажется, живой. И даже вроде как целый, физию только рассадил об землю. Осторожно приподнимаюсь, в руке «беретта» — когда только достал? — высматриваю противника. Нет такого, убрался. Ура. А то б я тут повоевал, с пистолетом против брони и двух пулеметов; ну да, можно подумать, с «фалом» шансов было бы больше…

БТР-40, вот кто это был такой, только в оригинальном исполнении у него единственным вооружением курсовой СГМБ стоял, а тут впихнули основным «утес» или вовсе «корд», и в пару к нему ПКТ. Если в порядке модернизации у старичка еще и движок поменяли, ничего так машинка вышла, с тем же «бардаком» вполне может поспорить, конкретно в поединке «броня против брони» как-то пофиг, «четырнадцать с половиной» навылет прошьет всю консерву или «двенадцать и семь», а на табличные две-три версты, где сказывается разница в мощности, даже по цели размером с сарай хрен попадешь…

Так, ладно, куда-то не туда меня занесло, тем более, броня уже уехала. А что осталось?

А осталась сильно покореженная из пулеметов «маршрутка», разнесенные в полный хлам «хаммер» со второй «газелью», и сиротливо догорающий в поле уазик. А также выползающие из кюветов самые сообразительные, а может, быстрые или просто везучие участники «деловой встречи», не состоявшейся вследствие жестокого форс-мажора. Самоорганизовывается старший «бригадир», Ильяс Беркут — «если кто меня не знает, спросите у тех, кто знает, на треп времени нет»; я ни с каким Ильясом не знаком, но спрашивать не тороплюсь, ибо действительно не до того.

Перекличка. Семеро, включая меня, целы-невредимы или как минимум полностью ходячие. Двое легкораненых — кому ногу пропороло, у кого просто вывих или сильный ушиб, для жизни опасности никакой, но самостоятельно передвигаться сейчас могут не так чтобы очень. Двое тяжелых, первую помощь с грехом пополам оказали, а дальше нужен лекарь получше, и то не факт что выживут.

И десятка два трупов.

Коробочки «короткой» связи кое у кого при себе есть, но связаться по ним получается только между собой, дальше не тянут. Так что радиотехник пытается оживить рацию из «маршрутки», она вроде как почти не пострадала, а прочие ходячие тем временем, разделившись на три пары, отправляются собирать тела, ну и все, что найдется; на долю меня и молчаливого хлопца с рваным шрамом на лбу достается уазик и убитые из сбежавшего «кукурузера». Оттаскиваем их всех к автобусу. Гены Шакурова среди мертвых нет и среди живых не наблюдается; вот и отлично, значит, его на эту встречу не пригласили вовсе, повезло человеку. Недолгий спор — доставлять погибших для «нормальных» похорон в Новую Одессу или сорганизовать им братскую могилу прямо здесь; побеждает второй вариант (я от голосования воздерживаюсь). По собранным идекартам составляем список имен, и выцарапываем их на листе обшивки «хаммера».

Фиксирую в памяти телефона номера айдишек тех троих из «крузера». Стопроцентно пригодятся.

Выдолбить яму в твердой как камень почве непросто, но справляемся. Как раз удалось до кого-то там достучаться по радио, и когда на место боестолкновения приезжает расхлябанная «шишига» с ближайшего хутора, над засыпанной могилой уже водружена самодельная табличка с именами.

Кое-как загружаемся всем кагалом в грузовик и едем обратно в Новую Одессу. Объясняться с местной охраной правопорядка наверняка придется, бригадир Беркут никаких цэу не раздавал ни мне, ни вроде как остальным — вот и замечательно. Хорошая рабочая версия, что это все было и, главное, зачем, у меня как раз сложилась. И не знаю как Винничук, а Айвинг ее точно захочет послушать. Если не наложит гриф секретности, потом и с Крокодилом Геной поделюсь.

Территория России, протекторат Москвы, г. Новая Одесса

Понедельник, 37/06/21 28:10

Кабинет зампрокурора Винничука. Сам хозяин восседает за столом, уставший как черт и явно довольный сложившимся раскладом. В кресле для особо важных посетителей развалился старший сержант Патруля Айвинг, берет заткнут за погон, в зубах карандаш. К фанерному щиту, позаимствованному из дежурки, вместо фотороботов «их разыскивает милиция» прикреплены копии страниц из нескольких досье.

На стуле для посетителей не особо важных лежит толстая пачка каких-то материалов, предположительно те самые досье; зато в кабинете имеется еще упертое из какого-то бара высокое сиденье, гнутый серый пластик на толстой трубчатой ножке из нержавейки. Вот на нем я и сижу.

А на щите у нас сложным узором представлены следующие личности.

Верхушка новоодесского синдиката — Игнат Дубодолинцев, Арвид Рихтер, Павел Сахно.

Представители московского синдиката — Виктор Крюгер, Вардуш Бзезян (прочесть по буквам я ее фамилию могу, выговорить — уж извините, язык сворачивается, в общем, буду ее далее звать просто по имени).

Гости-партнеры из евросоюзной мафии — Леонид Кратидес, Ласло Стоич, Мойра Кирован, Беннеро Лукас Хименес.

За вычетом строго-бесстрастной Вардуш — на фото, сделанном пять лет и примерно пятнадцать кило тому назад, при оформлении идекарты в «воротах» заленточной еще Москвы, волосы у нее природного черного колера, не выкрашенные в розовый цвет, да и вид более «потасканный», что ли, — все физиономии снабжены пририсованными вручную черными траурными ленточками. Работал маркером Винничук самолично и с превеликим наслаждением.

Виктора Крюгера я видел только выкинутым из черного «кукурузера» трупом. И насчет «розовой бабы» догадался правильно: Вардуш, по сведениям от московских коллег Винничука, приходилась Крюгеру младшим партнером. Судя же по тому, что у нас тут сегодня произошло, — «ядерное золото» именно ее разработка.

Картину я вижу так: получив от одесских «партнеров» вызов на спешную деловую встречу, явно вне всяких предварительных договоренностей, Крюгер, само собой, на нее прибыл вместе с Вардуш. А она, похоже, причину столь срочного вызова просчитала — и приняла контрмеры. Крюгер, полагала она, сдал бы ее боссам синдиката со всеми потрохами, значит, надо срочно рвать когти. У Вардуш имелись верные люди, но очевидно, телохранитель и водитель (два других братка из «кукурузера») работали на Крюгера, не на нее, поэтому и были устранены.

Сперва я посчитал всю многоходовку с хищным бронетранспортером неоправданным усложнением процесса — Крюгера и двоих его братков Вардуш убрала сама и буквально за полминуты, вполне можно было провернуть это еще по пути из Москвы, скинуть трупы где-нибудь под кустом, забрав с собой айдишки и прочие приметные вещи, трудолюбивые новоземельные падальщики за пару дней позаботились бы о телах до полной невозможности опознания, и тогда собрание синдиката в Новой Одессе дружно сочло бы главным ответственным за «ядерное золото» именно Крюгера и дальше разыскивало бы уже его, а саму Вардуш постольку-поскольку, причем поиски начались бы только после собрания, на которое Крюгер не явился. Провернуто «без шума и пыли», никакой погони с применением тяжелого вооружения, что чревато вниманием властей; искать явно труднее и в наличии несколько часов форы. По крайней мере, именно такой вариант пришел в голову первым, когда я по старой привычке начал «играть за черных».

А потом подошел к вопросу с другой стороны: Вардуш ведь явно не дура, изобрести, запустить и поддерживать всю схему «ядерного золота» — нужна не только здоровая наглость, но и мозги. Раз пошла на риск и сделала много шума, значит, ей был нужен именно шум. Что она с него получила? Да в общем-то сущую мелочь: вот эти самые траурные черные рамочки, которыми обзавелись еще семь боссов синдиката, без учета Крюгера. Нет, дело не в них самих, а в том, что теперь у международной мафии, и особенно у новоодесских представителей таковой, имеются куда как более важные дела, чем охота на «розовую бабу». Да, за погибших «в бою» у доблестных деятелей теневого бизнеса положено мстить, и этим священным долгом не пренебрегут, однако первым делом будущим мстителям надлежит «принять наследство». И с хорошей вероятностью процесс «приема» перейдет в очередной «передел» всего и вся. Итого — форы у Вардуш теперь не пара-тройка часов, как в случае «тихого исчезновения», а поболе двух недель, раньше ее искать не то чтобы некому, но заниматься этим будут в третью очередь.

Примерно это я и излагаю обоим слушателям.

Айвинг вынимает карандаш изо рта и задумчиво рассматривает сгрызенное острие.

— Как она узнала, куда броневик посылать, вот чего я не пойму. Разве что в этом Медвежьем углу уже назначались подобные встречи — ты-то, Влад, нездешний, а Безе… Бзе… — ага, у Айвинга тоже «заплетык языкается» на фамилии «розовой бабы», — короче, Вардуш эта на них бывала и заранее знала весь маршрут.

У Винничука имеется альтернативный вариант:

— А еще могла заранее сунуть в сумочку или еще куда радиомаячок. Тут, ясен пень, не Старый Свет и спутниковая связь не пашет, но километра на три в городе, а снаружи так и на все пять его мощности хватило бы.

— Или, — вставляю я, — она просто услышала, когда наш водила перед отбытием сказал, куда именно едем, и успела отослать своим эсэмэску. Ей и нужен-то был «номер маршрута», если заранее расписали…

— Тоже версия, Влад, — соглашается патрульный. — Ладно, в целом картина ясная. Заканчивать все это, конечно, людям в Москве, но теперь оно уже реально.

— Еще бы и саму эту бабу хорошо взять за жабры, — добавляет Винничук, — нет у тебя предположений, где ее искать?

Пожимаю плечами:

— Могу ко всему добавить одно: Вардуш с отходом не импровизировала, путь «как сорваться с крючка» был просчитан заранее. Броню опять же за час не родишь… Так что есть у нее наготове и сменная личина, и чемоданчик наличности в тайнике, и секретный счет в каком-нибудь Банке Содружества. Возможно, уже придумана и новая схема выкачивания бабок, которая будет пущена в дело, чтобы хозяйке не слишком скучно жилось под новым именем. Смоет розовую краску с волос и переоденется, это однозначно и сразу, а куда потом — без понятия. Объявляйте в федеральный розыск и назначайте награду, примет у нее на троих хватит, пусть всякие «охотники за головами» и суетятся; саму айдишку в «красный список» включить надо, однако от этого толку я бы не ждал… БТР еще можно поискать, чай, не байк какой, таких агрегатов не должно быть много, но думаю, и этот след тоже обрезан, очень уж явный.

На том беседу и завершаем. Саре я позвонил сразу как приехал, предупредив, что меня сейчас опять заберут в ментовку, но уже в привычном по Порто-Франко амплуа; любимая с облегчением хихикнула и сказала, что все равно спать без меня не ляжет, так чтобы я ее вызвал, когда закончу, сама приедет и отвезет в гостиницу. Вот, вызываю.

— Машину на ближайшее время, пожалуйста, — ухмыляюсь в трубку.

— Транспорт будет через десять минут, синяя «Нива», выходите без звонка, — подхватывает Сара с такой же улыбкой.

Территория России, протекторат Москвы, г. Новая Одесса

Вторник, 38/06/21 12:01

Встаем поздно, благо торопиться особенно некуда и можно как следует выспаться после вчерашних нервотрепок и обоюдно приятственных способов лечения таковых. По телефону нас тоже никто не тревожит. Так что Шакурову я звоню уже после завтрака, а что по времени много ближе ко второму завтраку, ну так мы ж не связаны режимом.

— Наслышан, как же, — молвит Крокодил Гена, я едва пару слов успел сказать, — пока не определится преемник Сахно, я от всего этого держусь в стороне. Тебе рекомендую то же самое.

— От всех преемников и передела наследства — я точно в стороне.

— Вот и прекрасно. На ужин заглянете? Поля обучает Руиса тонкостям южнороссийской кулинарии, самому интересно, что получится.

Фыркаю.

— Борщ из кетчупа, кукурузные галушки и кактусовая горилка, наверное. Обязательно придем.

Информирую о планах на вечер мое сокровище, возражений нет.

— А между прочим, в понедельник нам уже выходить на работу… — задумчиво говорит Сара.

Согласен, насыщенный отпуск получился, не отдых, а одно расстройство. Местами. Только кто ж знал…

— Ничего, — улыбаюсь я, — на Базе ведь тоже есть море, пляж и все удобства. А рабочий день у нас не двадцатичасовой.

’ — Да не о том я, — отмахивается она, — времени всего ничего осталось. Надо расписание авиарейсов выяснить, может, билеты выкупить заранее. И с багажом решить.

— С багажом, думаю, просто — узнаем лимит бесплатного веса, его и прихватим с собой, а все остальное отошлем почтой себе же на Базу, за пару недель дойдет на корабле или с автоколонной. Билеты тоже забронируем. Ты мне скажи лучше, как с «Нивой» быть.

— И правда…

Немного подумав, Сара пожимает плечами.

— Продавать надо, что ж еще. Нет смысла гнать через весь континент, тачка только вид потеряет. Гену попросим, он наверняка знает, кто даст цену получше. А уже на Базе воспользуемся добрым советом и закажем свежую машину прямо из-за ленточки. Кстати, с байком твоим то же самое, лучше купи новый.

— Да, кстати, велик-то забрать надо, он ведь вчера так у «Фонтанки» и остался. Давай-ка уточним, где тут авиакассы; до вечера дел особо нет, но весь вопрос — гуляем тебя по городу пешком прямо сейчас, или сперва надо прокатиться на машине, раз мы ее еще не продали…

Территория России, протекторат Москвы, г. Новая Одесса

Вторник, 38/06/21 13:24

Управляется в авиакассе девочка от силы лет пятнадцати, загар цвета темного шоколада и почти белые волосы, перехваченные плетеным ремешком. Этакая негативка. Не знаю как в здешних палестинах с законами о «детском труде», но данное конкретное дите дело свое вполне знает.

— Рейс на Порто-Франко дважды в неделю, вторник-пятница, вылет ровно в девять, посадка заканчивается за полчаса до взлета. Сегодняшний самолет вы уже пропустили, на пятницу… — «негативка» щелкает клавишами, — есть еще восемь невыкупленных мест. Оформлять? Билет стоит тысячу триста экю, перелет с одной промежуточной посадкой на дозаправку, полная длительность одиннадцать часов, в Порто-Франко вы прибудете после девяти вечера.

— Как так после девяти? — удивляется Сара. — Девять плюс одиннадцать…

— Так у нас с восточным побережьем четыре часа разницы во времени, — плохо скрывая улыбку, ответствует «негативка».

Ну да. Логично. 24:00 — это по новоземельному счету и есть «девять вечера», в который раз напоминаю я себе.

— А какой лимит багажа?

— До пятнадцати килограммов бесплатно, затем по двадцать экю за килограмм.

Солидно. Но ожидаемо. Ладно, в тридцать бесплатных килограммов мы все самое необходимое точно впихнем, а цена за билет, хотя и немалая, нам по карману. Не каждый день все ж таки.

— Оформляйте, — киваю я. — Два билета рядом. У окна есть?

— Разумеется. Вот, пожалуйста — второй ряд, места «а» и «бэ». Платить сейчас будете?

— А что, можно после полета? — улыбается Сара.

— Можно прямо перед посадкой. Только если вдруг раньше придет человек с живыми деньгами, а свободных мест не окажется — бронь снимется.

Эпоха дикого капитализма, ага. Ладно, лучше уж сразу. Залезаю в кошелек, пересчитываю наличность. Увы. Недостающие четыре сотни вынужденно заимствую у любимой супруги. Билетов нам не распечатывают, просто отмечают в списке имена.

Все, план на ближайшее будущее определен. Сегодня и завтра отдыхаем здесь, в пятницу летим в Порто-Франко, выходные посвящаем опять-таки отдыху, вечером в воскресенье традиционно возвращаемся на базу «Латинская Америка», ну и в понедельник — на рабочее место.

Территория России, протекторат Москвы, г. Новая Одесса

Пятница, 01/07/21 08:11

Одесские вопросы решены окончательно. В прокуратуру и орденское представительство меня более не требовали, Резник разок звякнул и поинтересовался планами на будущее — скрывать их я не счел нужным, и он пожелал счастливого полета, уверив, что из «красного списка» я со вторника уже вычеркнут, посему ни в Новой Одессе, ни в Порто-Франко сканеры на мою айдишку тревожным сигналом не отзовутся. Хотелось бы. «Ниву» и байк благополучно продали, багаж отправили на Базу почтовым контейнером, оставив при себе лишь «дорожный набор» — оружейную сумку (мой «фал», карабин Сары, обе служебных «беретты» и боеприпас), рюкзак со сменной одеждой и «тафбук», в тридцать кило лимита уложились с запасом.

В аэропорт прибываем, аки белые люди, на велорикше, благо от «Подзорной трубы» тут всего ничего, во вторник прогулочным шагом за полчаса добрались. Старый аэродром, рассказывала Ивонна, располагался в южной части Новоодесской бухты, за тогдашним городским периметром, однако лет шесть или семь назад аборигены сказали, что хватит с них авиаторов-лихачей над самыми крышами жилых кварталов, самолетики хоть и легкие, а упадут, мало никому не покажется — и расчистили бульдозерами территорию у нежилого берега «на правом плече Скалы», где и обустроили взлетно-посадочную полосу и пару десятков стояночных площадок, благо опыт схожего строительства был, там как раз соорудили форт с шестидюймовыми орудиями в бетонных капонирах. Тесное соседство с горным склоном понравилось не всем пилотам, но вот их-то никто не счел нужным спрашивать, а старый аэродром одесситы быстро пустили под застройку…

Кстати, вчера прогулялись мы туда, по променадной набережной от неширокой полосы галечного пляжа. Все-таки морской пейзаж Большого Залива и океанского побережья на Базе и в Порто-Франко отличаются существенно, даже воздух какой-то другой. И не потому, что в здешнем порту выстроен нефтеналивной терминал, ветер совсем в другую сторону… Так вот, где-то в застройках старого аэродрома Сара выцепила на прилавке со всякими безделушками из туристско-морской бижутерии кулон из необработанной гальки сине-зеленого цвета, поторговавшись, выкупила буквально за пятерку; а когда вечером зашли в гости к Шакуровым попрощаться — показала кулон хозяину дома и назвала «эйлатским камнем». Крокодил Гена сделал стойку, попросил подробностей и получил их. Полагаю, финансовые потери свои он в обозримом будущем восстановит…

Наш самолет — четырехмоторный «ан-двенадцать», рабочая лошадка военно-транспортной авиации; в нашем случае сия лошадка имеет ярко-красный колер советского знамени, а на хвосте у нее вместо серпа с молотом или звезды изображен четырехлапый белый якорь. Якорь на аэроплане — это, должен заметить, свежо. Салон у «аннушки» полностью переделан, два ряда по два кресла в каждом, причем расстояние между сиденьями чуток побольше обычного, расположиться можно с удобством — вот только отведенное пассажирам пространство не занимает и половины самолета, пассажирских мест всего двадцать четыре! Дальше — перегородка, причем вроде как сплошная.

— Совершенно верно, — отвечает бортпроводница, — там у нас уже багажное отделение. Чисто пассажирские рейсы себя на длинные дистанции не окупают, не набирается столько желающих летать, вот и дополняем загрузку срочной авиапочтой и прочими посылками.

Странно. Может, тогда правильнее было бы пользовать самолетики полегче, типа того пепелаца, на котором нас Шинед доставляла из Порто-Франко в Виго, а сами рейсы назначать почаще? Ладно, местным виднее, опять же в авиации я тот еще эксперт.

Два десятка пассажиров, которым надо или в Порто-Франко, как нам, или в техасский порт Нью-Галвестон, где у «аннушки» по плану посадка с дозаправкой, рассаживаются по местам. Пристегиваемся — крупной и сильно беременной даме наискосок от нас бортпроводница помогает с удлинителем ремня, — моторы оживают, аэроплан выруливает носом к морю, а набрав высоту, разворачивается на восток, ориентируясь по береговой линии.

Территория Ордена, окрестности г. Порто-Франко

Пятница, 01/07/21 24:21

Первую половину полета, до посадки в Галвестоне, я мирно прокемарил, зато остаток пути сижу как на иголках. Потому как на техасском аэродроме я, выбравшись из самолета на разогретый новоземельным солнцем асфальт, помогаю спуститься сперва Саре, а потом той самой даме — сама изрядно корпулентная, плюс месяц примерно восьмой, отчего ее совсем раздуло, едва ноги передвигает. Нет, видал я толстух и побольше, та же донна Кризи чуть не втрое перекрывает условную норму, так она и повыше, и «запас прочности» в смысле здоровья имеет на десятерых. А у этой дамы лицо землистое и изможденное, вопреки телесному изобилию ниже шеи, волосы под насквозь мокрым платком блекло-тусклого болезненного вида, мелирование и то не спасает. Пот с нее льет ручьями, одеколон сие лишь маскирует. Избыточный вес или токсикоз, уж не знаю, но ей сейчас жизнь определенно не в радость.

Любимая супруга по понятным соображениям оценивает собственные перспективы, брови недовольно нахмурены, губы плотно сжаты — наверняка думает «нет, надо за собой получше следить, чтобы не расплыться до подобного непотребства»… — однако потом, когда дама, шаркая, вперевалку удаляется в сторону уборной, на лице Сары сперва рисуется непонимание, потом удивление… а потом любимая толкает меня кулаком в бок.

— А ведь она вовсе не беременная. Бедра вроде свои, а выше что-то вроде подушки.

Вот после этого замечания Сары меня и начинает трясти. Массаракш, в Новой Одессе я знал бы, что делать, в Порто-Франко само собой, а здесь…

А здесь ограничиваюсь «плотным наблюдением», пытаюсь предвидеть все возможное и невозможное. Контрабанду перевозить под видом фальшивого пуза — глупо, сколько мы тут границ пересекали на авто, никто не досматривал, не уверен вообще, что в Новой Земле сие юридическое понятие на данном этапе «построения цивилизации на фронтире» актуально. Взрывчатку, для теракта на самолете? Технически реально, вид у лжебеременной вполне кавказский, а у тех же чеченов, рассказывали старожилы в Демидовске и Одессе, шахиды время от времени устраивают фейерверки во славу непонятно чего; однако дальше протектората Русской Армии, с которым у них давняя вялотекущая война, эти шумные деятели вроде бы не забираются. Это нам должно крепко повезти…

С другой стороны, прецеденты такого везения уже имели место.

С третьей стороны, есть у меня подозрение об истинных причинах такого маскарада. Как поиздеваться над волосами, женщинам виднее, а видимые симптомы токсикоза — вспоминается мне форсайтовский «День Шакала», там оно обеспечивалось парой кусочков кордита перорально. Скорее всего здесь нечто в том же духе… И если я прав с идентификацией замаскированной персоны, взрывчатка в фальшивом пузе тоже вполне возможна, решительности ей не занимать.

Так что сижу и «бдю».

Помогает ли бдительность — не знаю, но посадку на аэродром севернее Порто-Франко мы совершаем без происшествий. Ввиду позднего времени все «авиастоянки», или как они правильно зовутся, ближе к выходу заняты, «аннушка» выруливает в восточный сегмент взлетного поля, до аусвайс-контроля отсюда топать не меньше двух километров. С чувством глубочайшего облегчения вытаскиваю наружу любимую супругу, проверяю, чтобы в мобильнике стояла портофранковская сим-карта, и набираю номер коменданта Геррика.

— Добрый вечер, Влад, чем обязан? — Голос у Геррика вполне бодрый, по местным часам почти полдесятого вечера, что уже не день, но и далеко не ночь.

— Есть срочный вопрос, Артур. Я сейчас в аэропорту Порто-Франко, кого дернуть, чтобы тихо задержали одну подозрительную персону? Ай-Ди там скорее всего чист, обычный сканер на КПП пройдет.

— Так… — интонация знакомая. — Подробности, само собой, закрытые?

— Не закрытые, но и не по телефону.

— Ясно. Наблюдай, жди звонка. Аут.

Телефон в руке, баул с оружием на плече, краем глаза «веду» обширный силуэт в светло-коричневом балахоне и темном платке; Сара, которая слышала весь разговор, сдвигается правее и сама держит лжебеременную в поле зрения. Багажа у той нет, только скромная ковровая сумочка через плечо.

Медленно шагаем к выходу со взлетного поля. Телефон вибрирует, на линии фрау Ширмер:

— Владимир, я как раз подъезжаю к аэропорту, собиралась кое-кого встречать. Время терпит?

— Минут десять еще есть, — с облегчением выдыхаю я. На пулеметы фрау экс-штази не полезет, зато уж если кто может организовать тихое задержание человека, так это она.

— Вот и хорошо. У блокпоста увидимся.

— Спасибо.

— Вам спасибо. Удачи.

Убираю телефон в карман, поправляю баул, шепчу на ухо Саре:

— Обгоняем и на аусвайс-контроль. Старайся не отсвечивать.

— Хорошо.

Переходим с черепашьего шага на обычный, нагоняем пыхтящую от усилий толстуху и спокойно оставляем ее позади. КПП, проверка идекарт, на полупустой автостоянке у скромного серого «самурайчика» с мягким верхом дышит воздухом фрау Бригитта Ширмер, и рядом скучает обычный патрульный «хамвик». Небось вызвала дежурную машину с патрульной базы, она тут в двух шагах…

Фрау сверхштатный следователь улыбкой приветствует нас обоих, окидывает Сару изучающим взглядом секунды на полторы дольше обычного, затем улыбается еще шире.

— О, вас и правда можно поздравить, вижу, не зря отдыхали. Владимир, кого будем задерживать?

— Да вон сзади топает, в коричневом балахоне. Пузо фальшивое.

— Даже так… — задумчиво произносит фрау Ширмер. — В принципе это не противозаконно. Как и подкладки в бюстгальтер, к примеру — у тех, кого природа не одарила в должной мере, а хочется выглядеть соответственно. Во время оно подобное каралось наравне с супружеской изменой, однако нынешние административные кодексы более гуманны.

— Не противозаконно, — соглашаюсь я. — Только если пузо и правда фальшивое, стоит сверить сию личность кое с кем из списка федерального розыска.

— А не хотите сразу назвать имя? Чтобы искать было проще.

— Вардуш Безе… Бзе… — сдаюсь и диктую фамилию по буквам.

Фрау экс-штази моргает. Поправляет очки.

— Ну да. Разумеется. Вы должны были влезть и в эту историю. Могла бы предвидеть, если б знала, что вы окажетесь в Новой Одессе…

Та-ак. Судя по реакции Ширмер, кажется, влез я совсем не туда, куда планировал. Сейчас мне под подписку о неразглашении сообщат, что Вардуш — агентесса ноль-ноль-семь? Ну допустим, по роду службы такая персона имеет лицензию на убийство и некоторые другие нарушения уголовного и административного кодекса, буде того потребует оперативная обстановка, и финальный эпизод «расстрел одесской братвы» ей простят. Но не подделку слитков, золотовалютное считай преступление; за такое Банк Ордена потребует виновного не просто покарать, а восстановить старую британскую «квалифицированную казнь»…

Хотя — нет, это уже перебор. Вот если бы «ядерное золото» несло на себе клеймо пирамиды с глазом — да, пожалуй. А слитки без оного, равно как и добытые всякими старателями-одиночками самородки или золотой песок, с позиции орденского банка не имеют статуса «законного платежного средства», то бишь кто принимает их в оплату, тот сам и отвечает за свой риск.

То есть получается, громкое разоблачение всей этой аферы — и было настоящей целью операции? Чтобы у людей возник дополнительный стимул хранить деньги в сберегательной кассе, в смысле в орденском банке, который надежнее всех прочих? Причем в данном случае «люди» представляют собой не просто платежеспособное население Новой Земли, а воротил теневого бизнеса, оперирующих многими миллионами?..

М-да. Змеиное логово как оно есть.

И соваться туда, а тем более ворошить его шваброй, я точно не намерен.

…Тем временем лжебеременная толстуха в светло-коричневом балахоне благополучно преодолевает аусвайс-контроль — кто бы сомневался, — и вперевалку подходит к серому «самурайчику». Бригитта Ширмер выступает навстречу, коротко кивнув; обе дамы изображают европейский поцелуй в щечку (чмокнуть воздух в паре сантиметров от кожи), а затем толстуха поправляет у Ширмер шейный платок и произносит по-русски, совершенно без акцента:

— Мы с тобой сегодня одинаково небрежны.

— Приговор окончательный, обжалованию не подлежит, — следует ответ.

Ну точно, массаракш, «наш человек в рейхе», а в данном случае, «в русской мафии». Нормальные люди фразами из советского шпионского триллера, который «Щит и меч», общаться не будут.

— И что все это значит? — вполголоса спрашивает любимая.

Похоже, она цитату не опознала. Расшифровываю. С комментарием.

— Вывод правильный, соваться не надо, — соглашается Сара.

— Угу. Сейчас попрощаемся — и мы своей дорогой, а Вардуш, или как там ее на самом деле зовут, своей. Надеюсь, больше не встретимся.

Фрау Ширмер тем временем приглашающе открывает пассажирскую дверцу «агентессе ноль-ноль-семь», и пока та, пыхтя, втискивается на не слишком просторное сиденье джипчика, госпожа сверхштатный следователь добывает из сумочки рацию, бросает пару слов — небось «операция закончена, всем спасибо». Знаком подзывает меня и сообщает:

— Полагаю, подробностями вы интересоваться и сами не хотите.

— Абсолютно не хочу, — соглашаюсь я. — Желаю удачи.

— И вам того же.

Усаживается за руль «самурайчика»; мы как раз разворачиваемся в сторону автопрокатной конторы, надо ведь как-то добраться до Порто-Франко, и тут Бригитта Ширмер снова подает голос:

— Владимир, пожалуйста, еще на минутку.

Возвращаюсь к серому джипчику — и фрау экс-штази подает мне в опущенное окно небольшую кобуру потертой черной кожи.

— За бдительность, — вместо фрау Ширмер говорит Вардуш. Голос сухой и спокойный.

Массаракш. Вот чего-чего, а наградного ствола «штандартенфюреру Штирлицу от наркома Ежова» точно не ожидал. Изображаю стойку «смирно», на что из «самурайчика» доносится синхронное фырканье.

— Идите уж, — усмехается экс-полковник штази, и японский внедорожник испанской сборки с тихим урчанием катит прочь.

Задумчиво возвращаюсь к Саре, на вопросительный взгляд показываю ей «наградной пистолет»; любимая молча закатывает глаза, согласно киваю — да, оружейный маньяк, а что делать? — и отстегиваю клапан кобуры.

Шершавые щечки розового дерева, на кожухе затвора маузеровское клеймо и надпись «Mauser-Werke A.G. Obemdorf A.N. Modell HSc Made in Germany», а на патроннике — «9mm kurz». В кармашке на кобуре запасной семизарядный магазин.

Послевоенный коммерческий клон зейдлевской конструкции, для экспорта в Штаты или еще куда. Ну что, достойный ствол в коллекцию. Памятный, ага. За бдительность.

Но именную табличку на рукоятку, пожалуй, заказывать обожду…

Территория Ордена, база «Латинская Америка»

Понедельник, 04/07/21 06:46

Заканчиваем завтракать; Сара как раз объясняет Андросу, мол, кофе у тебя, безусловно, великолепен, но мне врач временно воспретил стимуляторы, да, и кофеин в том числе, поэтому не обижайся и налей лучше апельсинового сока, — и тут в дверях «Посейдона» вырастает внушительная фигура донны Кризи.

— Ага, оба здесь, — вместо «доброе утро, как поживаете, рада вас видеть», — через пятнадцать минут чтобы были у меня в кабинете.

Переглядываемся, дружно пожимаем плечами. С вечера пятницы до вечера воскресенья мы спокойно «догуливали» законный отпуск в Порто-Франко, на Базу прибыли вчера в ночь и сразу отправились в апартаменты отсыпаться, так что чего-то неподобающего натворить не успели бы физически. Может, конечно, донну замдиректора с утра накрыло, а мы первые попались ей под горячую руку; если так — кисмет, ничего не поделаешь.

В семь мы, как велено, в приемной донны Кризи; референта Люсьена на привычном месте отчего-то нет. Не дав полюбоваться большой репродукцией «Атак Легкой бригады», госпожа замдиректора открывает дверь кабинета сама и энергичным взмахом руки предлагает проследовать внутрь. Предложение принимаем. Дверь за нами закрывается.

— Ну и что с вами теперь делать? — интересуется хозяйка кабинета.

Пятой точкой чувствую, что вопрос «в чем мы уже успели провиниться» задавать сейчас не стоит. Если начальству будет угодно, само объяснит, в лицах и с использованием местных идиоматических выражений, шеврон старшего сержанта Патрульных сил на рукаве донны Кризи тому порукой.

Сара пытается сделать глупый вид.

— Наверное, нас надо отправить на рабочее место, трудиться в поте лица и разгребать завалы, которые без нас разгрести было некому.

— Ох, я бы кое-кого кое-куда отправила… — мечтательно произносит донна Кризи. — К великому моему сожалению, не получится. Вы вообще в свой трудовой договор заглядывали, когда подписывали?

Не понял? Нет, я догадываюсь, что ежели большое начальство возжелает проявить самодурство, обоснование в сложных юридических формулировках всегда можно отыскать, у меня вообще имеется сильное подозрение, что они и разработаны-то исключительно ради этого… Однако заданной конкретной начальницей подобного поведения ранее не отмечалось.

Донна Кризи от подобной недогадливости вздыхает и указывает любимой супруге в район талии.

— В договоре ничего не указано относительно близких отношений и даже брака, но заводить детей — не разрешено. Касается исключительно постоянных сотрудников приемной Базы и, насколько я знаю, некоторых других закрытых объектов. Просто потому, что на них нельзя находиться несовершеннолетним и прочим недееспособным, мигранты с детьми не в счет, они временные… Будь мы в обычном представительстве Ордена в том же Порто-Франко или любом другом городе — никаких трудностей, а здесь, Сара, вам грозит увольнение. Ну а зная вас обоих, выходит, что увольнять обоих и придется.

Та-ак. И ведь не возразишь, коль скоро большие орденские боссы решили установить такое правило, при всем хорошем к нам отношении изменить его донна Кризи не сумеет. Даже сейчас, когда по фигуре ничего пока не должно быть заметно, а Сара барышня вся из себя нехуденькая и теоретически скрывать «интересное положение» можно дольше, — так вот, даже сейчас опытный взгляд определит это положение у моей драгоценной. И чем дальше, тем вернее определит. Не отмажешься.

— Значит, нас можно перевести с Базы куда-нибудь в представительство?

Донна Кризи качает головой.

— Если б вы сперва хорошенько подумали и пришли ко мне, мол, решили завести детей — что ж я, зверь какой, в недельный срок устроила бы вам перевод в какую-нибудь тьмутаракань, — конечно, все это начальница говорит по-английски, но ихнее «the middle of nowhere» иначе и не переведешь, — и уже там плодитесь и размножайтесь в свое удовольствие. А сейчас — поздно. Вас-то, Влад, в принципе можно куда-то убрать, так ведь вы формально закона и не нарушили. Но Саре пришлось бы при смене рабочего места подписать заявление, мол, я не беременна — а такое уже будет обманом… Имеется один технически законный выход, он позволит вам продолжать работу, однако предлагать его я не намерена никому.

А вот за это спасибо. Ни о каких абортах и речи быть не может, ни одно рабочее место не стоит того.

Демонстративно вздыхаю и обнимаю любимую.

— Раз так, ничего не поделаешь. Когда нам складывать вещички, сейчас или через две недели?

— Ну уж точно не прямо сейчас. Как вы справедливо заметили, Сара, у вас обоих после отпуска на рабочем месте ждут завалы, которые надо срочно разгрести. Так что еще две недели я вас поэксплуатирую. Может, даже три или четыре. Уточню с экономистами, когда будет удобнее вас рассчитать, и сообщу дату точнее.

— Вот и хорошо, — совершенно спокойным голосом ответствует любимая супруга, — когда определитесь, тогда и будем планировать отъезд.

Да что тут особо планировать, молча думаю я. С такой перспективой у нас остался один тактический вопрос и один стратегический. Стратегический — на который из запасных аэродромов будем отбывать, и тактический — какую машину завести в хозяйстве. Дальше ее надо заказать через Леона Ричардса или его коллег из соответствующего сегмента, загрузить в доставленную тачку все «нажитое непосильным трудом» и в назначенный день последовать примеру всех новопоселенцев, покинув территорию базы «Южная и Латинская Америка» в направлении избранного «аэродрома».

Ну а прочие вопросы решим в рабочем порядке. Так или иначе.

 

Вместо эпилога

Территория России, протекторат Русской Армии,

г. Демидовск

Понедельник, 12/11/21 09:11

Трехкомнатная квартира на втором этаже в восточной части города. Три минуты пешком до ближайшей продуктовой лавочки, столько же до одежной, а всякая хозяйственно-бытовая мелочовка прямо у нас в доме и расположена. Детский сад через квартал, школа тоже неподалеку.

Впрочем, даже детский сад — перспектива пока отдаленная.

До роддома пять минут машиной и двадцать — пешком. В сухой сезон. Сейчас пешком чуть меньше получаса, а машину из гаража выводить не стоит вообще, целее будет. «Матт» хоть и внедорожник, но не амфибия, хляби небесные, скромно именуемые в Новой Земле «сезоном дождей», его попросту утопят. Примерно четыре автовладельца из пяти это мое мнение разделяют, по улицам и за город катаются только закрытые автобусики на каких-то там особых шинах пониженного давления, в Старом Свете нечто подобное готовят в мокрый сезон для бразильской сельвы и конголезских болот. А я уж лучше так, рысцой, тротуары вполне надежные.

Крофт предлагал центральный роддом, мол, там лучшая медтехника в протекторате, отличные диагносты и территория под надежнейшей охраной, крепость, по периметру пулеметы, словно не в городе, а посреди джунглей выстроен, и на дежурстве ветераны РА из тех, кому здоровье уже не позволяет бегать с автоматом, зато опыта на десятерых. Прокатились мы туда, посмотрели. Крепость, да, и внутри очень красивый розарий с прудами, в которых плавают наглые декоративные карпы. Тридцать три раза уточнили у врачей по состоянию пациентки.

— В здоровый организм чем меньше вмешиваться, тем лучше, — тридцать три раза отвечали специалисты своего дела.

И вместо центрального роддома был избран восточный, поменьше, где нет такого изобилия техники и обстановка более домашняя. Он, само собой, тоже под строгой охраной, только без такой помпы. Врачи свое дело знают и там, и там, просто если у будущей матери возможны какие-то трудности, в центральном роддоме надежнее. Нам оно, тридцать три раза постучать по ближайшему дереву, не актуально.

Наверное, в сухой сезон Сара и вовсе до последнего осталась бы дома, поскольку больничные стационары недолюбливает, какими бы они уютными ни были. Она такая не одна, кое-кому из местных таксистов уже доводилось принимать у пассажирок роды буквально за квартал до приемного покоя… Но когда на улице ливни, грозы и водопады, сквозь которые и крепкому мужику пробиться не так просто — пришлось любимой смириться и отправиться «на сохранение» за пару недель до срока. Я, разумеется, минимум дважды в день ее навещаю, ну а перезваниваемся почти постоянно. Крофт смеется, мол, в таком темпе рожать будете одновременно, ты прогноз, а твоя благоверная — наследника. Прогноз — дело, само собой, нужное, наш ГосСтат затем и кормят, однако как-то вот прямо сейчас мысли у меня больше сосредоточены не на нуждах протектората. Непрофессионально? Быть может.

Профессионализм обождет.

«Историческое эссе» для месье Жерара я сочинил, пока еще трудился на Базе, отослал, премию получил прямо на орденский счет — как раз на нее мы потом сели на траулер в Порто-Франко и выгрузились вместе с машиной в Береговом. Через некоторое время месье Жерар Перрье был мною замечен в «Золотой звезде», за одним столиком с моим собственным начальником; Гальцев, как всегда, изображал хромого пирата, приспособив на колено под джинсами кусок пластиковой трубы. О чем они говорили, без понятия, меня поучаствовать не пригласили; а спустя какое-то время Соня передала мне неизвестными путями дошедший до Демидовска номер «Таймс», почти свежий, всего-то недельной давности. На страничке некрологов располагалась краткая заметка о невосполнимой утрате, которую понесло британское общество в день трагической гибели во время рыбалки одного из столпов общества и прочая, и прочая, и прочая, кавалера ордена Британской империи, сэра Магнуса Гендерсона. Sic transit gloria mundi. Интересно, какой калибр имела непойманная покойным рыба, «семь-шестьдесят два», или нечто более экзотическое? В некрологе такие подробности, само собой, не указывались.

Том Ульвер и Рене Дьегаррон благополучно завершили командировку, вернулись на Базы недели за две до нас — и продолжали спокойно трудиться, их никто и не пытался попрекнуть «отклонением от расписания». Незнакомый мне Ито, «Белый-один», так незнакомым и остался, ибо из поездки не вернулся. Подробности прояснить не удалось, хотя Рене и пытался. Никаких новых звонков «из секретариата господина Гендерсона» не поступало ни им, ни мне. Равно как и новых-старых предложений «от имени мистера Аттенборо». Про аналитический центр в Форт-Рейгане Гальцев через друзей-знакомых в АСШ копнуть попробовал; результат нулевой, то ли такой передумали делать совсем, то ли организовали в очень глубокой тайне.

Скорее всего, этих подробностей мы тоже не узнаем. Се ля увы.

Свои координаты в Демидовске я Тому и Рене отписал, если вдруг что всплывет — сообщат. Наверное. Но раз за четыре месяца не всплыло, скорее всего, утопили надежно. Аки пресловутого геверкшафстфюрера Брауна из Форт-Линкольна…

Много чего вот так вот утонуло — и не узнать. Кто и зачем бил морду Джиму Хитфилду на аэродроме братьев Леру. Кто устроил Вардуш Бзезян глубокое внедрение в русскую мафию, какое новое прикрытие сделала ей фрау Ширмер и куда она направилась потом…

Ага, я не любопытен. Совершенно. О встрече на аэродроме никому и не рассказал, только о собственно новоодесских событиях, которые не секрет. Самое удивительное, что один ключик к ним мне дал Миша Кушнир — из всего семейства он единственный немного помнит армянское наречие, ибо учился в ереванской школе; так вот, с его слов, имя «Вардуш» значит «роза», а «бзез» переводится как «жук»… Услышав и переварив сию информацию, я мысленно исполнил перед агентессой ноль-ноль-семь двойное «ку». Степень вхождения в образ и глубину проработки оценил. Вардуш Бзезян — Роза Жукова, массаракш… а что сотворил в сорок шестом году, пресекая послевоенный разгул бандитизма, назначенный начальником Одесского военного округа Маршал Победы — об этом до сих пор легенды ходят, и не только среди уголовных авторитетов…

Еще интересный «утонувший» вопрос — что на фортлинкольских беспорядках сумела заработать Москва, заранее зная ключевые даты. В принципе в нашем ГосСтате могли бы разузнать, но когда я рассказал Крофту этот эпизод, то получил строжайшее распоряжение в данном направлении не копать.

— У вояк из Русской Армии есть трения с московским правительством, — объяснил он, — и у наследников покойного Демидова есть. Вот пусть они их и решают, а нам в дурные разборки лезть незачем. У протектората масса более насущных трудностей.

Насчет массы ему виднее. По некоторым я материал собирал. Трудности, да. Кое-что можно решить уже сейчас, по возможности выдан план должных действий. Кое-что требует, как выражаются в соответствующих кругах, «изменения оперативной обстановки». Предварительные наброски сделаны и на сей счет, ну а их реализация зависит пока не от нас…

Хорошая работа. Нужная и интересная. А главное, никакой техподдержки и общения с тупыми юзерами. Один такой меня подвел не под монастырь даже, а под трибунал, причем святейший. Больше не хочу. Соня, правда, смеется — это еще кто кого под что подвел, — и после того, как она в отделе изложила сей анекдот в лицах, мне единогласно присвоили профессиональный позывной «Чернокнижник». Заразы. Сам уже, главное, привык, то и дело отчеты подписываю именно так…

Но сейчас я прорываюсь сквозь ливневые струи вовсе не на работу.

Когда заселились, пригласили на новоселье всю семью, но потом чаще мы ездили погостить в Белый Яр, чем они в город. Так уж вышло. В поселковом домике места больше, да и Сара предпочитает наносить светские визиты, а не принимать их. В ее положении — имеет право.

На той неделе приезжал дед Яр, убедиться, что с матерью его будущего правнука все хорошо, хотя по телефону оба мы ему постоянно говорили то же самое.

Телефонам дед Яр до сих пор не верит.

Понимаю.

Я тоже поверю только тогда, когда сам возьму на руки невесомый хрупкий сверток и взгляну в глаза любимой, усталые и сияющие.

Так и будет.

Сегодня.

Сейчас.

Потому что иначе — и быть не может.

 

Глоссарий

ЛЕГКОЕ СТРЕЛКОВОЕ ОРУЖИЕ

Arisaka М38 — японская магазинная винтовка «обр. 38 г. эры Мэйдзи», т. е. 1905 г.; слегка модернизированный вариант изначальной винтовки М30 конструкции Н. Арисака, основное оружие пехотинца в армии микадо после Русско-японской. Благодаря длинному (относительно калибра) стволу и мягкой отдаче, очень уважалась снайперами. Калибр 6.5 японский, встроенный магазин на 5 патронов, снаряжается из обоймы или по одному.

Arisaka М99 — японская магазинная винтовка «обр. 2099 г. от сотворения мира», т. е. 1939 г.; упрощенная М38 под более мощный патрон. Планировалась основным оружием пехотинца в армии микадо во Второй мировой, однако из-за трудностей с перенастройкой производства параллельно использовались винтовки двух калибров, добавляя проблем снабженцам. Калибр 7.7 японский, встроенный магазин на 5 патронов, снаряжается из обоймы или по одному.

Armalite AR10 — автоматическая винтовка конструкции Ю. Стоунера, готовилась на армейский конкурс М14, но запоздала на полгода; лицензия была продана в Бельгию, где винтовка производилась малыми партиями до середины 1980-х гг. (в частности, для Португалии и Судана). Гражданские самозарядные версии AR10B в действительности представляют собой АР-15 под другой патрон и армейскую надежность имеют не всегда. Калибр базовой модели 7.62 НАТО, коробчатый магазин на 20 патронов.

Armalite AR15 — автомат конструкции Ю. Стоунера, разработан в 1965 г. Принят на вооружение в США как М16, М4 и др.; исходное название «АР-15» сохранилось за гражданскими самозарядными клонами той же конструкции. Оружие точное и удобное, хотя споры насчет его надежности в полевом применении имеют место. Калибр 5.56 НАТО, секторный магазин-«станаг» на 30 патронов.

Astra-903 — испанский крупногабаритный пистолет, вариация на тему «маузера К96», производился в 1932–1934 гг. частично на экспортные нужды. От оригинала отличается в лучшую сторону наличием отъемного магазина, что в бою заметно сокращало время перезарядки. Калибр 7.63 Маузер, коробчатый магазин на 10 или 20 патронов.

Ballester-Molina, HAFDASA — аргентинский полноразмерный пистолет, разработан как удешевленный вариант американского М1911, а внутренняя механика скорее заимствована у испанского Star-В. По качеству изготовления и надежности пистолет оказался ничуть не хуже легендарного «кольта». Производился в 1938–1953 гг., поставлялся и на экспорт. Калибр 0.45 Кольт-авто, магазин на 7 патронов (взаимозаменяем с армейским М1911).

BAR М1918 (Browning Automatic Rifle — англ. «автоматическая винтовка Браунинга») — американский ручной пулемет (подругой классификации, автоматическая винтовка) конструкции Дж. М. Браунинга, принят на вооружение в США в 1918 г. Имеет пару модификаций. В Штатах производился до середины 1950-х гг. вплоть до не слишком удачной замены на М14, по лицензии выпускался также в Бельгии, Польше и Швеции, экспортировался еще в дюжину стран и в «полевых действиях» был замечен аж в 1990-е гг. Калибр базовой модели 0.30–06 Спрингфилд, коробчатый магазин на 20 патронов.

Barrett М82 («light fifty» — англ. «легкая пятидесятка») — американская крупнокалиберная самозарядная снайперская винтовка конструкции Р. Барретта, принята на вооружение в США в 1989 г. Имеет ряд модификаций, экспортируется и в другие страны. Калибр 0.50 Браунинг, коробчатый магазин на 10 патронов.

Beretta-92 — итальянский полноразмерный пистолет, разработан в 1972 г. К. Беретта, Дж. Мазетти и В. Валле. Помимо Италии в вариациях состоит на вооружении многих стран НАТО и третьего мира (в США — М9, клон модели «92Ф», с 1985 г.; во Франции — PAMAS G1, клон «92ФС», с 1989 г.; в Бразилии — Taurus РТ92, клон основной «92», с 1983 г.) и ряда силовых структур по всему миру. Калибр основной модели 9 мм Люгер, магазин на 15 патронов.

Beretta BM62 — итальянская самозарядная винтовка, вариант автоматической винтовки БМ59 конструкции Д. Сальцы для гражданского рынка. Оригинальная винтовка, разработанная, как и американская М14, по мотивам «гаргнда», состояла на вооружении итальянской армии в 1959–1990 гг. и до сих пор попадается у флотских частей, ограниченно поставлялась на экспорт, производилась по лицензии в Индонезии и Нигерии. Калибр 7.62 НАТО, коробчатый магазин на 10 или 20 патронов.

Beretta M12S — итальянский пистолет-пулемет конструкции Д. Сальцы, в 1983 г. принят на вооружение итальянской армии и силовых структур взамен предыдущей модели M12. Активно экспортировался в страны Африки и Латинской Америки, производится по лицензии в Бразилии и Индонезии. Калибр 9 мм Люгер, коробчатый магазин на 20 или 32 патрона.

Bersa Thunder-380 (англ. «гром») — аргентинский карманный пистолет, разработан в 1995 г. для скрытого ношения и самообороны. Помимо гражданского рынка умеренно популярен у силовиков, также является штатным пистолетом в эквадорских ВВС. Калибр 9 мм Браунинг короткий, магазин на 7 патронов.

Bren (Bmo-Enfield) — британский ручной (по другой классификации — легкий) пулемет, глубокая модернизация чешского ЗБ-26 конструкции В. Холека. На вооружение армии Содружества принят в 1937 г. как более дешевая и надежная замена «льюису». Активно прошел всю Вторую мировую, причем позиций не сдал и после вступления Британии в североатлантический альянс и переход на калибр 7.62 НАТО — Брен Л4 под этот патрон до сих пор состоит в резерве, а в Индии производится по сей день. Калибр исходной модели 0.303 британский, «верхний» секторный магазин на 30 патронов (у версии Л4 мог использоваться также коробчатый магазин от «фала», а вот обратное не всегда получалось).

Browning HP (High Power — англ. «высокая (огневая) мощь» — бельгийский полноразмерный пистолет конструкции Дж. М. Браунинга и Д. Сэва, производится с 1935 г. Претенциозное название получил за особо высокую по тогдашним меркам вместимость магазина (у всех современников «армейского» класса она не превышала 10 патронов). Успел отметиться во Второй мировой с обеих сторон, много лет состоял на вооружении ряда стран НАТО и третьего мира; ими же и клонировался, по лицензии и без. Калибр основной модели 9 мм Люгер, магазин на 13 патронов.

Browning М1903 — бельгийский полноразмерный пистолет конструкции Дж. М. Браунинга, в 1903 г. поступил на вооружение бельгийской армии, поставлялся малыми партиями в вооруженные силы и силовые структуры других держав, включая Российскую империю, производился по лицензии в Швеции (Husqvarna М07 с 1907 г.), но при этом «в общем ряду» моделей Браунинга менее всего успешен коммерчески — за счет прежде всего патрона. Калибр 9 мм Браунинг длинный, магазин на 7 патронов.

Browning М1906 Baby (англ. «малыш») — бельгийский малогабаритный пистолет конструкции Дж. М. Браунинга, первый и один из самых популярных представителей класса «жилетных пистолетов». Выпускался с 1906 г. Военными и силовиками применялся только как оружие «последнего шанса», застрелить в упор или застрелиться самому, примерно так же использовался и гражданскими пользователями. Калибр 6.35 Браунинг, магазин на 6 патронов.

CAR-15, Colt Commando, М733/М933 — американские укороченные автоматы на базе конструкции Ю. Стоунера АР-15, варианты «огрызка» М16, для работы накоротке; фактически пистолет-пулемет под автоматный патрон. С 1967 г. в ряде вариаций состоит на вооружении спецчастей в странах НАТО и третьего мира. Калибр 5.56 НАТО, секторный магазин-«станаг» на 20 или 30 патронов.

СЕТМЕ-С (Centro de Estudios Tecnicos de Materiales Especiales — исп. «Центр технических исследований специальных материалов») — испанская автоматическая винтовка, двоюродная сестра Г3, такое же развитие изначальной СЕТМЕ-А конструкции Л. Форгримлера; состояла на вооружении в Испании в 1964–1986 гг. Имеет пару вариаций. Калибр 7.62 НАТО, коробчатый магазин на 20 патронов.

CETME-L — испанский автомат, развитие старых автоматических винтовок «сетме-се» под малокалиберный патрон 5.56; состоял на вооружении в Испании в 1986–1999 гг. вплоть до замены на местную копию Г36 сугубо в связи с финансовым кризисом в компании «Сетме» (который завершился ее слиянием с концерном «Хеклер унд Кох»), Для офицеров, спецназа и полиции выпускался укороченный вариант СЕТМE-LC с выдвижным прикладом. Калибр 5.56 НАТО, секторный магазин-«станаг» на 30 патронов.

Colt M635/M633/M639, Colt 9mm SMG (submachinegun — англ. «пистолет-пулемет») — варианты американского пистолета-пулемета на базе стоунеровского автомата М16. Производится с 1982 г. В США состоит на вооружении Корпуса морской пехоты, полиции и ряда силовых структур. Калибр 9 мм Люгер, коробчатый магазин на 20 или 32 патрона.

Colt М1873 Single Action Army (англ. «армейский (револьвер) одинарного действия»), Peacemaker (англ. «миротворец»), Frontier Six-Shooter (англ. «пограничный шестизарядный») — легендарный американский револьвер эпохи Дикого Запада, разработан В. Мейсоном и Ч.Б. Ричардсом в 1872 г. и вплоть до 1892 г. был основным личным оружием в американской армии, ну и ганфайтеры фронтира его любили, особенно если верить Голливуду и народному фольклору. Оригинальные револьверы давно перешли в категорию антиквариата, но для любителей ковбойских пострелушек рядом фирм («Кольт», «Уберти» и др.) выпускаются их довольно точные клоны. Калибры 0.45 Кольт-длинный, 0.44–40 Винчестер и др., поочередная экстракция, барабан на 6 патронов.

Colt М1911А1 Government Model (англ. «правительственная модель») — самая массовая армейская вариация полноразмерного пистолета «кольт» М1911 конструкции Дж. М. Браунинга, на вооружении в США состояла с 1923 г. Исходная модель за надежность и убойность очень уважалась и в ряде других стран НАТО и третьего мира, породив массу клонов и вариаций — лицензионных и не очень, да и в Америке некоторые части, в частности, морская пехота отказались менять «кольт» на «беретту». Калибр 0.45 Кольт-авто, магазин на 7 патронов.

CZ75 (Ceska Zbrojovka — чешск. «Чешский арсенал»), «чезет», «чиж» — популярный чешский полноразмерный пистолет конструкции Й. и Ф. Коучки, серийно производится с 1976 г. Состоит на вооружении чешской полиции, а также многих силовых структур по всему миру, имеет ряд клонов и вариаций производства Израиля, Италии, Китая и Швейцарии. Калибр 9 мм Люгер, магазин на 15 патронов.

Desert Eagle (англ. «пустынный орел»), «песчаная курица», «десертная игла» — американский «особо мощный» крупногабаритный пистолет конструкции Б.Ч. Уайта, производится с 1982 г. Позиционировался как «охотничий добивающий», а популярность завоевал благодаря Голливуду и, позднее, компьютерным играм, в которых представлен во множестве. Калибры 0.357 великий, 0.44 великий и 0.50 экспресс-действия, магазин соответственно на 9-8-7 патронов.

Derringer — популярное американское карманное оружие. В 1852 г. на рынок вышли карманные дульнозарядные пистолеты бостонского оружейника Г. Деринджера, мгновенно завоевавшие популярность как оружие самообороны; именно из такого был застрелен президент А. Линкольн. В 1866 г. компания «Ремингтон» сделала финт ушами, выпустив двухзарядный «переломный» пистолетик уже под унитарный патрон, Remington Model 95 Derringer — вставив (дабы не платить за лицензию) в название лишнее «р». С тех пор копии и клоны «ремингтон-дерринджера», дизайн которых практически не меняется, применяются как «ствол последнего шанса», причем даже с появлением субкомпактных «жилетных» пистолетов с рынка дерринджеры не ушли — не придумано еще другое оружие, которое легко спрятать в ладони и эффективно применить «через стол». Калибр у нынешних клонов дерринджера, как правило, револьверный — 0.38 особый, 0.44–40 Винчестер и др.

FAMAS (Fusil d'Assaut de la Manufacture d'Armes de Saint-Etienne — фр. «Автоматическая винтовка оружейной фабрики Сент-Этьен») — французский автомат конструкции П. Телье и А. Кубе, производится в вариантах с 1975 г. Имеет специфическую компоновку булл-пап, отношение к каковой даже у опытных пользователей неоднозначное. Помимо Франции, используется еще в некоторых странах третьего мира. Калибр 5.56 НАТО, коробчатый магазин на 25 или секторный-«станаг» на 30 патронов, однако в связи с особенностями внутренней механики «фамас» не может использовать стандартные натовские боеприпасы с латунной гильзой, необходимы патроны «советско-китайского» образца со стальной.

FN FAL (Fusil Automatique Leger — фр. «легкая автоматическая винтовка») — популярнейшая бельгийская автоматическая винтовка конструкции Д. Сэва и Э. Вервье, с 1954 г. в вариациях состояла на вооружении многих армий НАТО и третьего мира, во многих странах производилась по лиценции (StG58 в Австрии с 1958 г., Imbel М964 LAR в Бразилии с 1964 г. и др.), иногда — без режима автоматической стрельбы (британская L1A1 SLR (self-loading rifle — англ. «самозарядная винтовка») с 1954 г., канадская С1 с 1955 г. и др.). Схожесть внутренней механики с токаревской СВТ породила у некоторых отечественных «экспертов» мнение, мол, «они все у нас слизали», однако Д. Сэв запатентовал самозарядку на том же принципе еще в 1936 г., а в 1937 г. создал рабочий прототип «в железе». Калибр 7.62 НАТО, коробчатый магазин на 20 патронов.

FN FALO (Fusil Automatique Lourd — фр. «тяжелая автоматическая винтовка») — бельгийский ручной пулемет на базе винтовки «фал», к исходной конструкции добавлены складные сошки и утяжеленный ствол. Популярности оригинала достичь не удалось и близко, да и надежность снизилась, но образец все же был принят на вооружение в Австралии (L2A1), Аргентине, Канаде (С2) и некоторых других странах. Калибр 7.62 НАТО, коробчатый магазин на 30 патронов, подходит также стандартный 20-местный.

FN Five-Seven (англ. «пять-семь») — бельгийский полноразмерный пистолет, разработан компанией «Фабрик Насьональ», состоит на вооружении ряда силовых структур с 1998 г. Оружие относительно стандартное по конструкции, но исключительно новаторское по боеприпасу, рассчитанному на противника в бронежилете. Калибр 5.7 ФН, магазин на 20 патронов.

FN FNC (Fabrique Nationale Carabine — фр. «карабин Национальной фабрики») — бельгийский автомат, разработан компанией «Фабрик Насьональ», на вооружение в Бельгии принят в 1979 г. Поставляется также на экспорт в ряд стран третьего мира, производится по лицензии в Индонезии (Pindad SS1 с 1991 г.) и Швеции (АК-5 с 1986 г.). Калибр 5.56 НАТО, секторный магазин-«станаг» на 30 патронов.

FN MAG (Mitrailleuse d'Appui General — фр. «единый пулемет») — бельгийский единый пулемет конструкции Э. Вервье, с 1958 г. принят на вооружение многих стран НАТО, включая США (М240 с 1977 г.), и третьего мира, в нескольких производится по лицензии. Калибр 7.62 НАТО, питание ленточное.

FN Minimi (Mini Mitrailleuse — фр. «малый пулемет») — бельгийский ручной пулемет, разработан Э. Вервье в 1974 г. Принят на вооружение многих стран НАТО, включая США (М249 с 1982 г.), и третьего мира, кое-где производится по лицензии. Имеет несколько штатных вариантов компоновки и обвеса. По многим критериям один из лучших образцов в своем классе. Калибр 5.56 НАТО, основное питание ленточное, также возможно использование магазинов формата «станаг» (что несколько снижает надежность подачи).

FN P90 — бельгийский пистолет-пулемет (по другой классификации — малогабаритный автомат), разработан компанией «Фабрик Насьональ», состоит на вооружении ряда армий НАТО и многих силовых структур с 1991 г. Агрегат новаторский по применяемому патрону и совершенно уникальный в смысле дизайна. Калибр 5.7 ФН, «верхний горизонтальный» коробчатый магазин на 50 патронов.

Н&К G3 — известная немецкая автоматическая винтовка, производится концерном «Хеклер унд Кох», создана для бундесвера в 1959 г. по мотивам испанской СЕТМЕ-А конструкции Л. Форгримлера после того, как бельгийцы отказали ФРГ в продаже лицензии на «фал». Имеет ряд вариаций, поставлялась на экспорт во многие страны НАТО и третьего мира, а в некоторых производилась по лицензии. Калибр 7.62 НАТО, коробчатый магазин на 20 патронов.

Н&К G36 — немецкий автомат, производится концерном «Хеклер унд Кох» с 1996 г. для замены в бундесвере старых Г3. Имеет ряд вариантов, в т. ч. гражданских самозарядных. Состоит на вооружении бундесвера и некоторых других армий НАТО и третьего мира. Калибр 5.56 НАТО, секторный магазин на 30 патронов, при смене узла приемника можно использовать «станаг»-магазины.

Н&К МР5 (Maschinenpislole — нем. «пистолет-пулемет») — популярный немецкий пистолет-пулемет конструкции Т. Меллера, М. Гюринга, Г. Зейдля и X. Баурейтера. Производится концерном «Хеклер унд Кох» с 1966 г. Состоит на вооружении многих армий НАТО и третьего мира, а также ряда силовых структур, имеет несколько вариаций, в т. ч. гражданских самозарядных, выпускается по лицензии в Греции, Китае, Мексике и еще нескольких странах. Калибр основной модели 9 мм Люгер, секторный магазин на 15 или 30 патронов.

Н&К USP (Universale Selbstladenpistole — нем. «пистолет самозарядный универсальный») — немецкий полноразмерный пистолет конструкции X. Вельдле, производится концерном «Хеклер унд Кох» с 1993 г. Имеет несколько вариаций. Состоит на вооружении бундесвера (как Р8 с 1994 г.), некоторых армий НАТО и ряда силовых структур по всему миру. Калибр основной модели 9 мм Люгер, магазин на 15 патронов.

IMI Galil — израильский автомат, плод работы И. Галиля и Я. Лиора над финским «валметом», сиречь лицензионной версией АК; в 1972 г. принят на вооружение Израиля в нескольких вариациях, производится корпорацией IMI (Israel Military Industries — англ. «Израильская военная промышленность») для внутренних нужд и на экспорт в страны третьего мира. Также выпускается по лицензии в ЮАР (R4 с 1980 г.) и Колумбии (с 1990 г.). Калибр базовой версии 5.56 НАТО, секторный магазин на 35, 50 или 65 патронов, при смене узла приемника можно использовать «станаг»-магазины.

IMI Uzi — известный израильский пистолет-пулемет, разработан У. Галем в 1948 г… по мотивам экспериментальной конструкции Е. Подсенковского МСЕМ-2. Изначально имел деревянный приклад, позднее обзавелся складным металлическим. В 1980 г. появился компактный вариант «мини-узи», в 1986 г. — субкомпактный «микро-узи». Активно предлагается на экспорт, «мини» и «микро»-варианты достаточно популярны в армиях и силовых структурах, полноразмерный давно устарел и остался только в резерве как вооружение «бойцов третьей очереди». Калибр 9 мм Люгер, коробчатый магазин на 20, 25, 32, 40, 50 или 62 патрона.

Glock — единая линейка австрийских пистолетов конструкции Г. Глока, на момент выпуска — единственная «цельнопластиковая» в мире. В линейке три десятка моделей общего дизайна, различие в габаритах, патроне и емкости магазина; первая модель, «глок-семнадцать», появилась в 1986 г. Разные варианты «глоков» приняты на вооружение ряда армий НАТО и многих силовых структур всего мира, включая российские. Калибр «глока-семнадцать» 9 мм Люгер, штатный магазин на 17 патронов.

Howdah — на урду, «сидящий на слоне», в начале — середине XIX в. так именовался крупнокалиберный, иногда многоствольный пистолет или обрез для сахибов-охотников на тигра-носорога-буйвола, парный к охотничьему ружью. В нынешней реинкарнации то же имя получила серия короткоствольных дробовиков с пистолетной рукояткой без приклада; назначение, помимо самообороны — «добивание» крупного зверя на охоте. Часто используется ослабленный патрон с укороченной гильзой. Калибр 12, 20 или 410 охотничий, одно- или двуствольная переломка.

Jericho-941FBL (ивр. «Йерихо», т. е. «Иерихон»; в англоязычной транскрипции «джерико») — компактная версия израильского пистолета Jericho-941, созданного на базе знаменитого чешского 43–75 конструкции Й. и Ф. Коучки. Полноразмерный вариант с 1990 г. состоит на вооружении Израиля и некоторых других стран, также умеренно популярен среди силовых структур по всему миру. Калибр данной модели 0.40 Cмит-Вессон, магазин на 10 патронов.

Kel-Tec Р32 — американский карманный пистолет конструкции Дж. Келлгрена, производится с 1999 г. Умеренно популярен на гражданском рынке, а также в роли «запасного ствола» у силовиков. Калибр 7.65 Браунинг, магазин на 7 патронов.

Lewis — ручной (по другой классификации — легкий) пулемет, разработан А. Н. Льюисом в 1911 г., предлагался на вооружение американской, а потом французской армии, но в силу внутренних трений принят не был (позднее флот и морпехи САСШ все-таки пробили его использование в своих корпусах). Зато лицензию на «льюис» охотно выкупили бритты и с 1914 г. производили его в пехотно-танковом и авиационном варианте. Самые распространенные вариации — британская и американская; также известны голландская, где пулемет был принят на вооружение после Первой мировой, и японская — авиационная, была в деле до конца Второй мировой. Кроме того, существовала партия пулеметов «русского заказа», которая успела попасть в Российскую империю, а потом воевала в Гражданской. Калибр британской модели 0.303 британский, «верхний» дисковый магазин на 47 или 97 патронов.

Luger Р08 — немецкий полноразмерный пистолет конструкции Г. Люгера, на вооружение пехотных частей имперской армии принят в 1908 г.; кригсмарине успели чуть раньше, но флотская модель 1904 г. выпускалась во много меньших объемах. Исходная конструкция с 1900 г. активно продвигалась на гражданском рынке в разных вариантах, включая пистолет-карабин с длинным стволом и отъемным прикладом «для путешественников» вместо обычной винтовки, но мировую славу завоевала именно армейская модель. Девиз основного производителя данного оружия, компании DWM (Deutsche Waffen und Munitionsfabriken — нем. «Производители немецкого оружия и боеприпасов»), звучал «Si vis pacem, para bellum» (лат. «хочешь мира, готовься к войне»), и именно по этому девизу, помешенному на всех рекламных объявлениях, пистолет получил название «парабеллум». Калибр армейской модели 9 мм Люгер, магазин на 8 патронов.

M1 Carbine — американский самозарядный карабин конструкции Э. Браунинга и Д.М. Вильямса, принят на вооружение в США в 1942 г. для снабжения бойцов «второй линии», которым по роду службы не требовалась полноценная винтовка. Также существовал «штурмовой» вариант М2 с опцией автоматического огня. Несмотря на единство номенклатуры и народное прозвище «бэби-гаранд», с собственно «гарандом» ничего общего не имеет. После перевооружения армии США на новый калибр карабин ушел на гражданский рынок и на экспорт; в ряде стран по сей день используется как полицейское оружие. Калибр 0.30 карабинный, коробчатый магазин на 15 или секторный на 30 патронов.

M1 Garand — американская самозарядная винтовка конструкции Дж. Гаранда, принята на вооружение в США в 1939 г. в роли пехотной, а также снайперской. В строю оставалась вплоть до замены на М14, созданной по сути с оглядкой на дизайн «гаранда». Позднее активно поставлялась в страны третьею мира. Калибр 0.30–06 Спрингфилд, встроенный магазин на 8 патронов, снаряжается пачкой или по одному.

М2 — известнейший американский крупнокалиберный пулемет конструкции Дж. М. Браунинга, на вооружении в США состоит с 1923 г. Позднее принят практически всем блоком НАТО в роли пехотного, зенитного и бронетанкового. Прошел пару модернизаций, однако замены ему не предвидится по сей день. Калибр 0.50 Браунинг, питание ленточное.

М4 — американский автомат на базе конструкции Ю. Стоунера АР-15, укороченный вариант основного армейского автомата М16. На вооружении в США состоит с 1973 г. Калибр 5.56 НАТО, — секторный магазин-«станаг» на 30 патронов.

М14 — американская автоматическая винтовка, разработана для замены одновременно «гаранда» и «бара» (последнее на практике оказалось не очень успешным), состояла на вооружении в США в 1959–1970 гг.; вскоре после Вьетнама отправлена на склады резерва и шла в страны третьего мира. Позднее конструкция возрождена в самозарядных вариантах и новом обвесе для «марксменов», имеет и гражданские версии. Калибр 7.62 НАТО, коробчатый магазин на 20 патронов.

М14Е2, М14А1 — американский ручной пулемет на базе винтовки М14, к исходной конструкции добавлены складные сошки, утяжеленный ствол и пистолетная рукоять. Попытка оказалась неудачной, и выпущенный малой серией образец развития не получил. Калибр 7.62 НАТО, коробчатый магазин на 20 патронов.

М16 — известнейший американский автомат на базе конструкции Ю. Стоунера АР-15, с 1966 г. штатное оружие армии США. Также в ряде вариаций и лицензионных клонов состоит на вооружении многих стран НАТО и третьего мира. Имеет и массу гражданских самозарядных версий. Калибр 5.56 НАТО, секторный магазин-«станаг» на 30 патронов.

М25 SWS (Sniper Weapon System — англ. «снайперский оружейный комплекс») — американская самозарядная снайперская винтовка на основе М14, принята на вооружение морских котиков и зеленых беретов США в 1991 г. Также выпускается для гражданского рынка под именем «White Feather» (англ. «белое перо») в честь К. Хэчкока, носившего во Вьетнаме это прозвище. Калибр 7.62 НАТО, коробчатый магазин на 5, 10 или 20 патронов.

М1919А4 — самая массовая модификация американского станкового пулемета М1919 конструкции Дж. М. Браунинга, принятого на вооружение в США в 1919 г. Использовался как в пехотном, так и в бронетанковом варианте, активно экспортировался по всему миру и во многих странах производился по лицензии. Калибр исходной модели 0.30–06 Спрингфилд, а с середины 1950-х гг. — 7.62 НАТО (обозначение сохранилось прежним), питание ленточное.

Madsen — датский ручной (по другой классификации — легкий) пулемет, первый в мире представитель данного класса оружия, разработан в 1896 г. Ю. Расмуссеном при участии Т. Шоубо и В. Мадсена, в 1903 г. принят на вооружение в Дании и одновременно экспортировался по всему миру в разных вариациях, включая станковую с водяным охлаждением. Перестволенные под натовский патрон «мадсены» состоят на вооружении бразильской полиции с 1950-х гг. — и не только «числятся на балансе», но до сих пор довольно активно используются в боевых операциях. Калибр бразильского «мадсена» 7.62 НАТО, «верхний» секторный магазин на 30 патронов.

MAT-49 (Manufacture Nationale d'Armes de Tulle — фр. «Национальная оружейная фабрика Тьюлля») — французский пистолет-пулемет обр. 1949 г., активно использовался жандармерией (а до 1975 г. — и армией), поставлялся и на экспорт. В некоторых африканских странах до сих пор состоит на вооружении. Калибр 9 мм Люгер, магазин на 32 патрона.

Mauser-98 — немецкая магазинная винтовка конструкции П. Маузера, штатное оружие в имперской армии с 1898 г. (самый распространенный в вермахте «карабинный» вариант 98К — с 1935 г.); с оптикой применялась и как снайперская. Шла на экспорт по всему миру, в ряде стран производилась по лицензии (например, в Чехии как Vzor 24 — обр. 1924 г.). Калибр оригинальной винтовки 7.92 Маузер, встроенный магазин на 5 патронов, снаряжается из обоймы или по одному.

Mauser С96, «broomhandle» (англ. «черенок метлы») — немецкий крупногабаритный пистолет конструкции Ф., Ф. и Й. Феедерле, с помощью приставной кобуры-приклада превращается в легкий самозарядный карабин. Выпускался в 1896–1937 гг., на гражданском рынке позиционировался как «оружие для путешественников в опасные края», компактная замена полногабаритной винтовки. Послужил идейным прообразом пистолета-пулемета как класса оружия, хотя версия с автоматическим режимом стрельбы и отъемным магазином увеличенной емкости появилась много позже. В Первую мировую ограниченно состоял на вооружении имперской армии, во время Гражданской в относительно солидных объемах имелся у большевиков, так что воевал и в Отечественную, но особую популярность получил у китайцев. Сам «маузер» выпускался только Германией, но его клоны и вариации без всякой лицензии производились в Испании и Китае. Основная модель имеет калибр 7.63 Маузер и снаряжаемый специфической обоймой неотъемный магазин на 10 патронов.

Mauser HSc (Hahn-Selbstspanner-Pistole, Ausfuhrung «С», — нем. «пистолет с самовзводным курком, мод. С») — немецкий карманный пистолет конструкции А. Зейдля, развитие идеи М1910/34, производился в 1940–1946 гг. и на экспорт в 1968–1977 гг. Был ограниченно принят на вооружение вермахта. Достаточно удобен для скрытого ношения и вполне надежен, внешним дизайном схож с ППК, но по цене ему проигрывал, поэтому равной известности не получил. Калибр 7.65 Браунинг или 9 мм Браунинг короткий, магазин на 8 или 7 патронов соответственно.

Mauser М1910 — немецкий карманный пистолет конструкции Й. Никля, выпускался с 1910 г. В 1914 г. появилась его «усиленная» версия М1910/14, она же в 1934 г. была модифицирована в М1910/34 и выпускалась до 1940 г. Пистолет использовался как вспомогательный сперва у офицеров имперской армии, затем в частях люфтваффе и кригсмарине, имел определенную популярность и на гражданском рынке. Калибр 6.35 Браунинг, магазин на 9 патронов (у М1910/14 и М1910/34 — 7.65 Браунинг и магазин на 8 патронов).

MG08 (Maschinengewehr — нем. «пулемет») — немецкий станковый пулемет конструкции X. Максима, на вооружение принят в 1908 г. Имел несколько вариантов. В Первую мировую был основным пулеметом имперской армии, к ВМВ устарел, но ограниченно использовался ландвером и прочими вспомогательными частями. Калибр 7.92 Маузер, питание ленточное.

MG3 (Maschinengewehr — нем. «пулемет») — немецкий единый пулемет, прямой наследник «гитлеровской косилки» МГ42 конструкции В. Грюнера. Как и сам оригинал, имеет несколько избыточный для пехотного пулемета темп стрельбы. С 1959 г. принят на вооружение ряда стран НАТО и третьего мира, в некоторых из них производился по лицензии. Калибр 7.62 НАТО, питание ленточное.

MG34 (Maschinengewehr — нем. «пулемет») — немецкий единый пулемет, первый в мире массовый образец данного класса оружия, разработан X. Фолльмером на основе ручного пулемета МГ3О конструкции JI. Штанге. Поступил на вооружение вермахта в 1936 г. В роли пехотного с 1942 г. заменялся на более дешевый и технологичный МГ42, но как танковый честно служил до конца войны. Калибр 7.92 Маузер, питание двойное — барабанный магазин на 50 или 75 патронов, либо лента (для чего необходимо поменять узел приемника).

МР40 (Maschinenpislole — нем. «пистолет-пулемет») — известный немецкий пистолет-пулемет, в мемуарах фронтовиков неверно именуется «шмайссером» (X. Шмайссер к его созданию отношения не имеет, разработан агрегат X. Фолльмером на основе его же более ранних конструкций ЭМП и МП38). На вооружение вермахта принят в 1940 г., после Второй мировой некоторое время использовался в Югославии и ряде стран третьего мира. Калибр 9 мм Люгер, коробчатый магазин на 32 патрона (и вот магазин-то действительно разработан X. Шмайссером).

Nagant М1895 — знаменитый русский револьвер конструкции Л. Нагана, на вооружение армии и жандармерии в Российской империи принят в 1895 г. и в строю в СССР оставался еще после Отечественной. Один из самых надежных в своем классе образцов, прорыв газов при выстреле почти отсутствует, что достигнуто чрезмерно хитрой конструкцией револьвера и нестандартным патроном с полностью утопленной в гильзе пулей, отчего о русском «нагане» порой говорят: «изящнейшее конструкторское решение надуманной проблемы». Калибр 7.62 Наган, поочередная экстракция, барабан на 7 патронов.

Remington 870 — американское помповое ружье, разработано JT. Р. Криффендоном, Ф. Хаскелем, Э. В. Хейлстоном и Дж. Э. Пинкни. Производится с 1951 г., состоит на вооружении многих силовых структур по всему миру, весьма популярно на гражданском рынке. Калибр самой массовой модели 12 охотничий, подствольный трубчатый магазин на 5 или 8 патронов.

Ruger М10/22 — американская самозарядная малокалиберная винтовка, разработана В.Б. Ругером и Г.Г. Сефридом, производится с 1964 г. Весьма популярна на рынке гражданского развлекательно-тренировочного оружия как в Америке, так и в других странах. Калибр 0.22 «мелкашка», секторный магазин на 10 или 30 патронов.

Ruger Mini 14 — американская самозарядная винтовка, разработана Л. Дж. Салливаном и В. Б. Ругером, производится с 1973 г. Внешний дизайн имеет некоторое сходство с M14. Среднепопулярна на рынке гражданского охотничьего и развлекательного оружия, поставляется на экспорт. Имеет пару версий, в т. ч. автомат АС556 для полиции и силовиков. Калибр основной модели 5.56 НАТО, секторный магазин на 5, 10, 20 или 30 патронов (не «станаг»).

Sauer-38H — швейцарский карманный пистолет конструкции Ф. Цехнера, производился в 1938–1945 гг. Был ограниченно принят на вооружение вермахта и СС. Благодаря плоским «зализанным» формам и скрытому курку достаточно удобен для скрытого ношения и вполне надежен, но по цене проигрывал ППК, поэтому равной известности не получил. Калибр 7.65 Браунинг, магазин на 8 патронов.

Schwarzlose М07/12 — австрийский станковый пулемет конструкции А. В. Шварцлозе, принят на вооружение Австро-Венгрии в 1907 г. Прошел несколько модификаций. В Первую мировую трофейные пулеметы нередко переделывались под трехлинейный боеприпас, и часть таковых отметилась в Гражданской. Поставлялся на экспорт в Голландию, Грецию и Швецию, после распада двуединой монархии производился в Чехии (под маузеровский боеприпас). Во Второй мировой ограниченно использовался ландвером и прочими вспомогательными частями, но после войны окончательно сдал позиции более современным образцам. Калибр исходной модели 8 мм австрийский, питание ленточное.

Sig Sauer Р220 — швейцарский полноразмерный пистолет, разработан в 1975 г. для замены отменного, но слишком дорогого П210. В качестве армейского был принят только в Швейцарии, однако у силовиков довольно популярен по сей день. Имеет несколько вариаций. В настоящее время выпускается исключительно в калибре 0.45 Кольт-авто, магазин на 8 патронов.

Sig Sauer Р226 — швейцарский полноразмерный пистолет, разработан в 1981 г. под американский армейский конкурс на М9. В итоге проиграл «беретте» (сугубо из-за цены, и то мнение спорное), однако тут же попал на вооружение ВМФ США (МП, Sig Navy), был принят и многими другими армиями НАТО и силовыми структурами по всему миру. Имеет несколько вариаций. Калибр 9 мм Люгер, магазин на 15 патронов.

SMLE (Short Magazine Lee Enfield — англ. «короткий магазинный ли-энфилд»), Lee Enfield — известная британская магазинная винтовка, разработана на основе предыдущей конструкции «ли-метфорд» Дж. П. Ли и В.Э. Метфорда, на вооружении армии Британской империи состояла с 1895 г. Прошла несколько модификаций. В вооруженных силах Британии в основном заменена на местную версию «фала» еще в конце 1950-х гг., но в некоторых странах Содружества, например, в Индии, ограниченно применяется по сей день. Калибр базовой модели 0.303 британский, отъемный магазин на 10 патронов, снаряжается из обойм или по одному.

Star-B — испанский полноразмерный пистолет, полуклон браунинговского М1911, производился в 1924–1983 гг. в нескольких вариациях и калибрах, активно шел и на экспорт. Калибр данной модели 9 мм Люгер, магазин на 9 патронов.

Steyr-Mannlicher М1895 — австрийская магазинная винтовка конструкции Ф.Р. фон Маннлихера, принята на вооружение Австро-Венгрии в 1895 г. Имела несколько модификаций. Поставлялась на экспорт еще в ряд стран, по лицензии производилась в Голландии. В Первую мировую трофейные винтовки нередко переделывались под трехлинейный боеприпас. После распада двуединой монархии часть «маннлихеров» модифицировали под маузеровский патрон и обойму, таковые во время Второй мировой состояли на вооружении ландвера и иных войск второй линии. Калибр базовой модели 8 мм австрийский, неотъемный магазин на 5 патронов, снаряжается пачкой или по одному.

StG44 (SturmGewehr — нем. «штурмовая винтовка») — первый в мире армейский автомат, создан в Германии в 1943 г. X. Шмайссером (все более ранние массовые образны представляли собой либо пистолет-пулеметы, либо самозарядные карабины с опцией автоматического огня, либо попытку превратить в индивидуальное оружие ручной пулемет). Некоторое внешнее сходство с позднейшим АК вызывает постоянные споры, мол, «Калашников все спер у немцев», хотя начинка «калаша» к «штурмгеверу» отношения не имеет никакого. Само название калькой перешло в английский язык (assault rifle, англ. «штурмовая винтовка») и по сей день является «ихним» аналогом нашего термина «автомат». После Второй мировой «штурмгевер» какое-то время состоял на вооружении в ГДР, Югославии, Аргентине и Сирии. Калибр 7.92 «курц», секторный магазин на 30 патронов.

S&W 28 Highway Patrolman (англ. «патрульный с большой дороги») — классический американский среднеразмерный револьвер, производился в 1954–1986 гг. для полиции, а также для гражданского рынка. Калибр 0.357 великий, откидной барабан на 6 патронов.

S&W М1899 Hand Ejector (англ. «ручной отражатель») — классический американский среднеразмерный револьвер, разработан в 1899 г. компанией «Смит-и-Вессон» (первый «смит-вессон» с откидным барабаном). Был штатным оружием в армии САСШ до замены на М1911, да и потом оставался на вооружении, параллельно выпускаясь под гражданский рынок. Некоторые его модификации — например, Military and Police (англ. «военно-полицейский») и Victory (англ. «победа») — во время обеих мировых войн шли на лендлиз в страны Содружества. У старослужащих береговой охраны США как служебный револьвер встречался еще в 1990-х гг. Калибр американской модели 0.38 особый, откидной барабан на 6 патронов.

Taurus-85 — «леди таурус» у Влада — бразильский клон классического короткоствольного револьвера S&W 60 Lady Smith. Популярный вариант «оружия последнего шанса» как у силовиков «под прикрытием», так и на гражданском «самооборонном» рынке. Калибр 0.38 особый, откидной барабан на 5 патронов.

Thompson, tommygun — известный американский пистолет-пулемет конструкции Дж. Т. Томпсона, производился с 1921 г. Армия САСШ закупать его отказалась, мол, дорого, а война уже закончилась, и конструкция ушла на гражданский рынок и на экспорт. Особую популярность оружие приобрело в гангстерских войнах, и скорее благодаря Голливуду, чем реальным случаям его применения; с началом Второй мировой армия, морпехи и ВМФ США все же закупили модернизированную (для удешевления) версию «томмигана» M1 обр. 1938 г. в связи с острым дефицитом легкого автоматического оружия. Некоторое их количество попало в СССР по лендлизу, но в РККА «томмиган» особой популярностью не пользовался. Калибр 0.45 Кольт-авто, барабанный магазин на 50 или 100 патронов, или коробчатый на 20 или 30 (к M1 Thompson барабанные не подходят).

Vickers — британский станковый пулемет, развитие темы «максима», который бритты сперва производили по лицензии, а к 1912 г. переработали в целях упрощения-удешевления и быстро стали клепать свой вариант, причем исхитрились взять лицензию уже на него и продавать в обход самого X. Максима. Имеет несколько вариаций. В строю у армий Содружества находился до перехода на патрон 7.62 НАТО и полной замены станковых пулеметов на соответствующие танковые и единые, в некоторых странах третьего мира до сих пор живет в резерве как «крепостной». Калибр британской модели 0.303 британский, питание ленточное.

Walther Р38 — немецкий полноразмерный пистолет конструкции Ф. Вальтера и Ф. Бартхлеменса, в 1938 г. принят на вооружение Третьего рейха для замены «люгера», но полностью его вытеснить не успел. В 1957 г. производство возобновилось, некоторые вариации поныне используются в бундесвере и силовых структурах Германии и некоторых других стран. Калибр 9 мм Люгер, магазин на 8 патронов.

Walther Р99 — немецкий полноразмерный пистолет конструкции X. Веспа, с 1996 г. состоит на вооружении нескольких силовых структур Германии. Производится также на экспорт для ряда других стран НАТО и третьего мира, используется и на гражданском рынке. Имеет несколько вариантов. Калибр базовой модели 9 мм Люгер, магазин на 16 патронов.

Walther РР (Polizeipistole — нем. «пистолет полицейский») — немецкий среднеразмерный пистолет, разработан Ф. Вальтером в 1929 г. по заказу германской полиции, в 1931 г. появилась его карманная версия РРК (Polizeipistole Kriminal — нем. «пистолет сыскной полицейский»), В вариациях производится по сей день; популярный агрегат для постоянного ношения как в силовых структурах, так и у гражданских лиц (а компактный ППК — для скрытого ношения и как ствол «последнего шанса»). Именно держа перед глазами «вальтер», ГРАУ в 1947 г. выдавало техзадание на новый армейский пистолет, каковым стал в итоге ПМ. Калибр 7.65 Браунинг, магазин на 8 патронов; почти так же популярен вариант под 9 мм Браунинг короткий с магазином на 7 патронов (у ПП К вместимость магазина 7 и 6 патронов соответственно).

Winchester М1873 — американская магазинная винтовка с рычажной перезарядкой «скобой Генри», классический «ковбойский винчестер», имел несколько модификаций (М1876, М1886, М1892, М1893, M1894 и др.) сперва под различные револьверные патроны, а потом и под полноценные винтовочные. Выпускалась в 1873–1945 гг., потом эстафету перехватил ряд других производителей («Марлин», «Уберти», «Росси» и др.) — благо спрос на «ружжо для ковбойских пострелушек» у любителей подобных развлечений остается постоянным. Калибры современных клонов «винчестера» 0.45 Кольт-длинный, 0.44 великий, 0.44–40 Винчестер, 0.357 великий и др., подствольный трубчатый магазин на 10–14 патронов в зависимости от длины.

ZB53 (Zbrojovka Brno — чешск. «Арсенал Брно»), ТК vz. 37 (Tezky kulomet vzor 37 — чешск, «тяжелый пулемет обр. 1937 г.»), Besa — чехословацкий станковый пулемет, разработан В. Холеком и М. Ролчиком в 1936 г., годом позднее принят на вооружение. Чехами использовался в роли станкового и танкового, шел на экспорт в Югославию, Румынию, Китай и др. страны, был принят на вооружение в Третьем рейхе, а в Британии компанией BSA (Birmingham Small Arms Company — англ, «Бирмингемская компания (по производству) стрелкового вооружения») выпускалась его лицензионная копия «беса», заменив на танках старый «викерс». Калибр всех моделей, включая британскую — переделывать данный пулемет под свой патрон бритты посчитали нерентабельным, — 7.92 Маузер, питание ленточное.

9А91, «девятка» — российский малогабаритный автомат конструкции В. Грязнова и В. Кулицкого, предназначен для вооружения спецподразделений. Производится с 1994 г. Благодаря применяемому патрону и глушителю стреляет практически бесшумно, особенно одиночными. Имеет откидной металлический приклад-упор, без глушителя вполне вписывается в габариты «укорота». Калибр 9 мм СП-5, коробчатый магазин на 20 патронов (взаимозаменяем с ВСК-94, но не с «винторезом» и «валом»).

АВС-36 (автоматическая винтовка Симонова) — советская автоматическая винтовка конструкции С.Г. Симонова, принята на вооружение РККА в 1936 г. В самозарядном режиме функционировала в опытных руках вполне прилично, в автоматическом, однако, требуемую плотность огня создать все же не могла, да и обходилась дороже ручного пулемета ДП, поэтому вскоре производство свернули и объявили конкурс на новую, уже строго самозарядную винтовку, каковой стала СВТ. Калибр 7.62 русский, секторный магазин на 15 патронов.

АК (автомат Калашникова), «калаш», «Калашников» — пожалуй, самое известное в мире оружие, советский автомат конструкции М.Т. Калашникова, на Западе именуемый «АК-47». На вооружение в СССР принят в 1949 г., однако понастоящему массовым автомат стал с появлением в 1959 г. доведенного и модифицированного АКМ; тогда же для вооружения десантников был принят АКМ С с откидным упором по типу ППС вместо цельного приклада. Имеет ряд клонов и вариаций производства Китая, Кубы, Ирана, КНДР и стран Варшавского договора (восточногерманский MPI-KM(S)-72 с 1972 г.; югославский Zastava М70 с 1970 г.; румынский РМ md. 90 CTS (Pistolul Mitraliera model 90 cu teava scurta — рум. «пистолет-пулемет модель 90 с коротким стволом») с 1986 г.), а также гражданские самозарядные версии. В советскую эпоху активно экспортировался в страны третьего мира для снабжения борцов с империализмом. Калибр 7.62 советский, секторный магазин на 30 патронов.

АК74, «калаш», «Калашников» — основной вариант советского автомата Калашникова обр. 1974 г. В сравнении с АКМ помимо калибра имеет улучшенный компенсатор отдачи и еще парочку технологических плюшек. Параллельно производилась версия АКС74 со складным рамочным металлическим прикладом (более удобным и надежным, нежели откидной упор АКМС). На вооружение в СССР принят в 1974 г. Имеет пару вариантов и клонов производства Болгарии, Польши и ГДР. Калибр 5.45 советский, секторный магазин на 30 патронов.

АК74М, «калаш», «Калашников» — российский автомат, развитие проверенной конструкции М.Т. Калашникова, принят на вооружение России в 1991 г. для замены всех полноразмерных вариаций АК74. Имеет фурнитуру черного пластика и складной пластиковый же приклад, а также пару технологических дополнений. Калибр 5.45 советский, секторный магазин на 30 патронов.

АК101, AK103, «калаш», «Калашников» — экспортные версии автомата АК74М, ограниченно используются силовыми структурами некоторых стран. Калибр 5.56 НАТО (АК101) и 7.62 советский (АК103), секторный магазин (не «станаг») на 30 патронов.

АК102, АК104, АК105, «калаш», «Калашников» — экспортные версии автомата АК74М с пламегасителем от «укорота», но стволом средней длины между малогабаритным и полноразмерным автоматом, «наш ответ М4». Ограниченно используются силовыми структурами некоторых стран (АК105 предназначался для российской армии, но на вооружение принят не был). Использование стандартного подствольного гранатомета отечественного образца невозможно. Калибр 5.56 НАТО (АК102), 7.62 советский (АК104) и 5.45 советский (АК105), секторный магазин (не «станаг») на 30 патронов.

АКС74У (автомат Калашникова складной укороченный), «ксюха», «укорот», «сучка» — советский малогабаритный автомат, укороченный вариант АКС74 с характерным коническим пламегасителем, по тактической нише — «наш ответ КАР-15», пистолет-пулемет под автоматный патрон. Калибр 5.45 советский, секторный магазин на 30 патронов.

АПС (автоматический пистолет Стечкина), «стечкин» — советский полноразмерный пистолет конструкции И. Я. Стечкина, на вооружение в СССР принят в 1951 г. Способен вести огонь очередями, хотя мнение пользователей об этой опции неоднозначно. Изначально в комплекте с деревянной кобурой-прикладом предназначался для экипажей бронемашин и прочих военнослужащих, кому по штату не полагался автомат, но значительно чаще использовался сотрудниками силовых структур — и, как правило, без громоздкой жесткой кобуры. Калибр 9 мм ПМ, магазин на 20 патронов.

АС (автомат специальный), «вал» — советский бесшумный автомат, создан П.И. Сердюковым и В. Красниковым на основе «винтореза». Предназначен для вооружения спецподразделений, производится с 1987 г. Благодаря применяемому патрону и интегрированному глушителю стреляет практически бесшумно, особенно одиночными. Имеет складной рамочный приклад по типу АКС74. Калибр 9 мм СП-5, секторный магазин на 20 патронов (взаимозаменяем с «винторезом», но не с «девяткой» или ВСК-94).

АФ (автомат Федорова) — первый русский автомат (а вернее, автоматическая винтовка), разработан В. Г. Федоровым в 1913 г., в 1916 г. произведен малой серией для фронтовых испытаний, в целом показал себя удовлетворительно (на фоне современников); в годы Гражданской был принят на вооружение в СССР, малосерийно производился в 1920–1928 гг., потом ушел на резервные склады, откуда остатки «Федоровых» были срочно извлечены во время финской войны, когда у РККА обнаружился страшный дефицит легкого скорострельного оружия. Калибр 6.5 японский, секторный магазин на 25 патронов.

ВСК-94 (войсковой снайперский комплекс) — российская самозарядная снайперская винтовка, сконструирована на базе автомата 9А91, предназначена для вооружения спецподразделений. Производится с 1994 г. Благодаря применяемому патрону и глушителю стреляет практически бесшумно. Бюджетный конкурент «винтореза», в роли «чистой» снайперки таковому уступает, но зато у ВСК глушитель съемный и она может применяться как штурмкарабин. Легко разбирается для переноски. Калибр 9 мм СП-5, коробчатый магазин на 20 патронов (взаимозаменяем с «девяткой», но не с «винторезом» и «валом»).

ВСС (винтовка снайперская специальная), «винторез» — советская самозарядная снайперская винтовка конструкции П.И. Сердюкова. Предназначена для вооружения спецподразделений. Производится с 1987 г. Благодаря применяемому патрону и интегрированному глушителю стреляет практически бесшумно. Легко разбирается для переноски. Калибр 9 мм СП-5, секторный магазин на 10 или 20 патронов (взаимозаменяем с «валом», но не с «девяткой» или ВСК-94).

ДП (Дегтярев-пехотный), «дегтярь», «сковородка» — известный советский ручной (по другой классификации — легкий) пулемет, разработан В.А. Дегтяревым в 1927 г. В 1944 г. модифицирован в ДПМ. На базе той же конструкции созданы авиационный пулемет ДА и танковый ДТ (позднее ДТМ). Использовался в СССР вплоть до замены на ПК, активно поставлялся и сателлитам, некоторыми из последних производился самостоятельно. Калибр 7.62 русский, «верхний» дисковый магазин на 47 или 63 патрона.

ДШК (Дегтярев-Шпагин-крупнокалиберный), «дашка» — заслуженный советский крупнокалиберный пулемет, глубокая переработка Г.С. Шпагиным экспериментального ДК конструкции В.А. Дегтярева. Принят на вооружение РККА в 1938 г. В 1946 г. по итогам войны модернизирован в ДШКМ.

Использовался как пехотный станковый, зенитный и бронетанковый, а также на малых кораблях. Активно экспортировался в страны Варшавского блока и третьего мира, кое-где выпускался самостоятельно. В СССР с 1976 г. потихоньку заменялся более совершенным вариантом (НСВ 12.7 «утес»), но на складах резерва до сих пор имеется в количестве. Калибр 12.7 русский, питание ленточное.

Корд (ковровские оружейники-дегтяревцы) — российский крупнокалиберный пулемет, разработан для замены «утеса», поскольку после распада Союза производство последнего осталось в Казахстане и Украине. Производится с 1998 г. Первый в мире крупнокалиберный пулемет, из которого можно стрелять, как из единого, с сошек, а то и прямо с рук «от бедра» с ремня (о точности лучше умолчим). Имеет зенитный и танковый варианты. Калибр 12.7 русский, питание ленточное.

КПВ (крупнокалиберный пулемет Владимирова) — советский крупнокалиберный пулемет, разработан С.В. Владимировым в 1944 г. по мотивам известной скорострелки «эрликон». Принят на вооружение в 1949 г. в варианте пехотного на колесном станке, позднее были созданы зенитный вариант ЗПУ (зенитная пулеметная установка), корабельный МТПУ (морская тумбовая пулеметная установка) и бронетанковый КПВТ; пехотный с вооружения быстро сошел, зенитный устарел, а остальные служат и поныне. Самый мощный пулемет в мире (среди состоящих на вооружении в настоящее время), по воздействию сравним с малокалиберной скорострельной артиллерией. Калибр 14.5 ПТР, питание ленточное.

М1891, трехлинейка, «мосинка» — русская магазинная винтовка, в основе разработана С.И. Мосиным, с заимствованием пары деталей у соконкурсанта JI. Нагана, принята на вооружение всех частей Российской империи как «трехлинейная винтовка обр. 1891 г.». Прошла несколько модификаций, самые распространенные — винтовка M1891/30 и карабины М1891/38 и М1891/44; с 1932 г. малой серией производилась СВМ (снайперская винтовка Мосина) — M1891/30 селективной сборки с оптическим прицелом ПУ, из-за которого снаряжение магазина из обоймы стало невозможным. Помимо Российской империи и СССР винтовка производилась также в Финляндии (после распада империи) и небольшими порциями во Франции и Америке (по заказу империи во время Первой мировой). Калибр 7.62 русский, неотъемный магазин на 5 патронов, снаряжается из обоймы или по одному.

М1910, «максим» — известнейший русский станковый пулемет конструкции X. Максима, на вооружение в Российской империи принят в 1910 г., в 1931 г. модифицирован для удешевления производства; имели место еще несколько технологических модификаций, отдельного кода не заслуживших. Давным-давно устарел, но в роли крепостного пулемета кое-где и сегодня встречается. Калибр 7.62 русский, питание ленточное.

НСВ 12.7 (Никитин-Соколов-Волков), «утес» — советский крупнокалиберный пулемет, разработан в 1969 г. Г.И. Никитиным, Ю.М. Соколовым и В.И. Волковым для замены устаревшего ДШК. Имеется танковый вариант НСВТ. По лицензии производился также в Польше, Болгарии, Сербии и Индии, после распада СССР выпускается в Украине и Казахстане. Калибр 12.7 русский, питание ленточное.

ПБ (пистолет бесшумный) — советский условно-бесшумный среднеразмерный пистолет конструкции А.А. Дерягина. Разработан для КГБ и армейских разведгрупп на базе ПМ, на вооружение принят в 1967 г. Снабжен съемным глушителем. Калибр 9 мм ПМ, магазин на 8 патронов (собственно от ПМ).

ПК (пулемет Калашникова) — советский единый пулемет конструкции М.Т. Калашникова, на вооружение в СССР принят в 1961 г. и заменен в 1969 г. на модернизированный ПКМ. Также существуют бронетанковые версии ПКМБ (с гильзосборником, съемный) и ПКТ (с утяжеленным стволом и электроспуском, несъемный), заменившие на бронетехнике соответствующие версии «горюновых» СГМБ и СГМТ. Производится (по лицензии и не очень) в Болгарии, Югославии, Иране и Китае. По ряду критериев один из лучших в своем классе. Калибр 7.62 русский, питание ленточное.

ПМ (пистолет Макарова), «Макаров», «макарка» — советский среднеразмерный пистолет конструкции Н.Ф. Макарова, на вооружение в СССР принят в 1951 г. и несмотря на наличие более современных и мощных образцов, остается в строю и сегодня, т. к. для пользователей, в чьи штатные задачи не входят силовые операции, вполне адекватен. Имеет пару клонов производства ГДР, Болгарии и Китая. Калибр 9 мм ПМ, магазин на 8 патронов.

ПММ (пистолет Макарова модернизированный) — российский среднеразмерный пистолет, разработан в 1994 г. Б. М. Плецким, Р. Г. Шигаповым и П. Ившиным на основе конструкции Н. Ф. Макарова в рамках темы «Грач» под усиленный патрон ПММ; армейский конкурс образец не выиграл, но был принят на вооружение рядом отечественных силовых структур, где заменил старый ПМ как несколько более эргономичный и емкий. Калибр 9 мм ПМ, магазин на 12 патронов.

ПП-19 (пистолет-пулемет), «бизон» — российский пистолет-пулемет, разработан В.М. Калашниковым и А.Е. Драгуновым на базе проверенной АКС74У. Производится с 1993 г. для нужд МВД и прочих силовых структур. Имеет несколько вариаций. Калибр основной модели 9 мм ПМ, шнековый магазин на 64 патрона.

ППД-40 (пистолет-пулемет Дегтярева), «дегтярь» — советский пистолет-пулемет конструкции В.А. Дегтярева, на вооружение в СССР принят в 1940 г. Конструкция совершенствовалась начиная с малосерийного ППД-34 по мотивам немецкого «бергманна» МП28 и финского «суоми» М31, но в массовом производстве автомат все равно вышел слишком дорогим и с появлением ППШ от него отказались. Калибр 7.62 ТТ, барабанный магазин на 71 патрон (взаимозаменяем с ППШ).

ППС-43 (пистолет-пулемет Судаева), «сударь» — известный советский пистолет-пулемет конструкции А.И. Судаева, на вооружение в СССР принят в 1942 г. для десантников и экипажей бронетехники. Имеет откидной приклад-упор по типу МП40. С конца 1950-х гг. потихоньку заменялся в армии на «калаш», но у вспомогательных частей вроде ВОХРа состоял на вооружении еще в 1980-х гг. Имеет несколько клонов производства Польши и Китая (тип 54). Калибр 7.62 ТТ, секторный магазин на 35 патронов (не взаимозаменяем с ППШ).

ППШ-41 (пистолет-пулемет Шпагина), «папаша» — известнейший советский пистолет-пулемет конструкции Г. А Шпагина, на вооружение в СССР принят в 1940 г. Основной автомат РККА во Второй мировой. С начала 1950-х гг. потихоньку заменялся в армии на СКС и «калаш», но у вспомогательных частей вроде ВОХРа состоял на вооружении еще в 1980-х гг. Активно поставлялся сателлитам, некоторыми из них клонировался. Калибр 7.62 ТТ, барабанный магазин на 71 патрон (унаследован от ППД) или секторный на 35 патронов (не взаимозаменяем с ППС).

ПТРД-41 (противотанковое ружье Дегтярева) — советская однозарядная крупнокалиберная винтовка конструкции В. А. Дегтярева, создана в июле 1941 г. под конкурс на оружие пехоты, способное «бить танки», каковой конкурс и выиграла, после чего сразу была принята на вооружение РККА. Против танков в связи с усилением брони последних быстро потеряла актуальность, но против бронемашин и ДЗОТов активно использовалась до конца Отечественной. Калибр 14.5 ПТР, безмагазинная однозарядная.

ПТРС-41 (противотанковое ружье Симонова) — советская самозарядная крупнокалиберная винтовка конструкции С. Г. Симонова, создана в июле 1941 г. под конкурс на оружие пехоты, способное «бить танки»; выиграла конкурс конкурирующая система Дегтярева как более простая и дешевая, но и симоновскую приняли на вооружение РККА. Против танков в связи с усилением брони последних быстро потеряла актуальность, но против бронемашин, ДЗОТов и самолетов (со специального станка) активно использовалась до конца Отечественной. Калибр 14.5 ПТР, неотъемный магазин на 5 патронов, снаряжаемый особой обоймой.

ПЯ (пистолет Ярыгина), «ярыгин», «грач» — российский полноразмерный пистолет конструкции В.А. Ярыгина, принят на вооружение российской армии и силовых структур в 2003 г. на замену морально устаревшему ПМ. Название «Грач» носила конкурсная тема, отсюда и второе прозвище пистолета. Калибр 9 мм Люгер, магазин на 17 патронов.

РП-46 (ротный пулемет) — советский ручной (по другой классификации — легкий) пулемет, разработан в 1946 г. А. И. Шилиным, П. П. Поляковым и А. А. Дубининым на основе проверенной конструкции В. А. Дегтярева, фактически представляет собой ДПМ с утяжеленным стволом и ленточным питанием. По совокупности показателей мог бы стать единым пулеметом, но недостаточно продуманная эргономика и трудность быстрой смены ствола оставили его в роли ручного до появления на сцене ПК. Имеет клоны производства Китая (тип 58) и КНДР (тип 64), каковые использовались и как станковые. Калибр 7.62 русский, питание ленточное (при смене узла боепитания возможно использование штатных дисков ДП).

РПД (ручной пулемет Дегтярева) — советский ручной пулемет конструкции В.А. Дегтярева, первое массовое оружие под патрон «обр. 1943 г.», разработан в 1944 г. и сразу после фронтовых испытаний в Отечественной принят на вооружение. С начала 1960-х гг. с целью унификации с АКМ заменялся в войсках на РПК, чему многие военные всячески противились, т. к. огневая мощь у РПК слабее, даром что патрон тот же. Имеет ряд клонов производства Китая, КНДР, Египта, Югославии и Польши. Калибр 7.62 советский, питание ленточное (100-патронная лента размещается в жестко примкнутом к пулемету круглом металлическом коробе, каковой иногда неверно именуют «банкой»).

РПК (ручной пулемет Калашникова) — советский ручной пулемет конструкции М. Т. Калашникова, на вооружение в СССР принят в 1961 г. Максимально унифицирован с АКМ, так что для «настоящего» пулемета слабоват на длинных оче редях, но зато очень прост в освоении. Имеет несколько вариаций-клонов производства Китая, Ирака и стран Варшавского договора. Калибр 7.62 советский, барабанный магазин на 75 патронов или секторный на 40, также подходят стандартные 30-зарядные от «калаша».

РПК-74 (ручной пулемет Калашникова) — советский ручной пулемет конструкции М.Т. Калашникова, на вооружение в СССР принят в 1974 г. вместе с АК74, модификация проверенного РПК под малоимпульсный патрон. Имеет пару вариаций-клонов производства Болгарии и Польши. Калибр 5.45 советский, секторный магазин на 45 патронов, также подходят стандартные 30-зарядные от «калаша».

Сайга — линейка российских самозарядных ружей и охотничьих нарезных самозарядных карабинов на базе АК и РПК, производится с 1993 г. для гражданского рынка, ружья используются также некоторыми силовыми структурами. Максимальную популярность имеет серия ружей «сайга-12», калибр 12 охотничий, коробчатый магазин на 5 или 8 патронов.

СВД (снайперская винтовка Драгунова), «драгуновка» — советская самозарядная винтовка конструкции Е.Ф. Драгунова, на вооружение в СССР принята в 1963 г., также в России на вооружении состоят модификации той же конструкции СВУ (булл-пап, с 1991 г., ограниченно) и СВДС (со складным прикладом, с 1995 г.). Является штатным оружием «снайпера огневой поддержки отделения», по западной классификации, «марксмена». Имеет пару клонов производства Ирана, Китая и Польши и несколько упрощенных версий для гражданского рынка; существуют также схожие дизайном, но отличающиеся внутренней механикой румынские и югославские варианты. Калибр базовой модели 7.62 русский, коробчатый магазин на 10 патронов.

СВТ-40 (самозарядная винтовка Токарева), «светка» — советская самозарядная винтовка конструкции Ф. В. Токарева, развитие его же более ранней модели СВТ-38. Использовалась в т. ч. и как снайперская с укороченным прицелом ПУ. Для красноармейца «от сохи» оказалась сложновата, но подготовленные бойцы — и наши, и вооружавшиеся трофеями немцы — очень ее уважали. После появления СВД винтовка окончательно сдана в резерв и продавалась населению в качестве «охотничьей». Калибр 7.62 русский, коробчатый магазин на 10 патронов, вариативно снаряжаемый из мосинских обойм.

СГ-43 (станковый Горюнова), «горюнов» — советский станковый пулемет конструкции В.М. Горюнова, на вооружение в СССР принят в 1943 г. Превосходил по массогабаритным характеристикам старый добрый «максим», практически не уступая ему во всем остальном. В 1946 г. по итогам войны модифицирован в СГМ, также созданы танковый и бронетранспортерный варианты СГМТ и СГМБ. Выпускался по лицензии в Китае, Египте и некоторых странах Варшавского договора. Калибр 7.62 русский, питание ленточное.

СКС (самозарядный карабин Симонова) — советский самозарядный карабин конструкции С. Г. Симонова, принят на вооружение в СССР в 1949 г., позднее уступил АКМ место штатного оружия, а произведенные запасы частью осели на складах резерва с последующей продажей населению под маркой «охотничьего карабина», а частью экспортировались в страны третьего мира для снабжения борцов с империализмом. Имеет ряд клонов и вариаций производства Китая и стран Варшавского договора (например, югославский РАР М59/66, отличающийся удлинненным стволом и насадкой под отстрел винтовочных гранат). Калибр 7.62 советский, неотъемный магазин на 10 патронов, снаряжается из обойм или по одному.

СОК-95М (самозарядный охотничий карабин), «Вепрь-308-Супер», «суперсвин» — российский самозарядный карабин, разработан для охотников на базе РПК. Производится с 1998 г. Калибр 7.62 НАТО, коробчатый магазин на 5 или 10 патронов.

ТОЗ-Б, «тулка», «курковка» — легендарное русское охотничье ружье, горизонталка с внешними курками, разработано АД. Ивановым в 1895 г. Серийно выпускалось в 1902–1914, 1920–1941 и 1945–1957 гг. Затем ружье модифицировано в ТОЗ-БМ и выпускалось до 1967 г. Далее на основе той же конструкции выпускались другие модели. Активно использовалось охотниками и вооруженной охраной. Калибр 16 или 20 охотничий, двуствольная переломка.

ТТ (Тульский Токарева), «токарь», «тотошка» — советский полноразмерный пистолет, разработан Ф. В. Токаревым по мотивам двух браунинговских моделей M1903 и М1911, принят на вооружение в СССР в 1933 г., с честью прошел всю Вторую мировую и даже после замены на ПМ долго оставался в строю. Имеет ряд клонов в странах Варшавского договора (например, польский PW wz. 33 — Pistolet Wojskowy wzor 33 — польск. «армейский пистолет обр. 1933 г.», производился в 1947–1959 гг.) и Иране, а также схожие «вариации на тему» в Китае, Вьетнаме и КНДР. Калибр 7.62 ТТ. магазин на 8 патронов.

АРТИЛЛЕРИЯ РУЧНАЯ И СТАНКОВАЯ

Bazooka M1 — американский многоразовый РПГ, разработан в 1942 г., а в 1944 г. заменен на модифицированную модель Bazooka М9. Название происходит от жаргонного прозвища популярной в тридцатые годы складной медной духовой трубы; труба осталась в истории музыки, зато нарицательное «базука» в английском языке поныне является обозначением любого РПГ.

Н&К GMG (Granatmaschinengewehr — нем. «автоматический гранатомет»), GMW, GraMaWa (Granatmaschinenwaffe — нем. «автоматическое гранатометное оружие») — немецкий автоматический станковый гранатомет, производится концерном «Хеклер унд Кох» с 1996 г. Состоит на вооружении бундесвера и некоторых других армий НАТО и третьего мира. Рабочая дальнобойность ок. 1,5 км. Калибр 40 мм НАТО-высокоскоростной, питание ленточное.

М2 — американский ротный миномет, лицензионная копия французского Brandt М1е 1935 конструкции Э. Брандта, производился с 1940 г. Прошел Вторую мировую, Корею и Вьетнам, клонировался в Китае (тип 31). Дальность действенного огня до 2 км. Калибр 60 мм.

М79, «Ыоорег» (англ. «громобой») — американский ручной гранатомет, созданный по принципу переломного охотничьего ружья, принят на вооружение в США в 1961 г., позднее активно шел на экспорт. Дальнобойность до 400 м. Калибр 40 мм НАТО-низкоскоростной, однозарядный переломный.

М203 — американский подствольный гранатомет к автоматам серии М16 и всем их производным, включая «огрызки»; принят на вооружение в США в 1968 г., активно поставлялся на экспорт в страны НАТО и третьего мира, многими также производился самостоятельно. Дальнобойность до 400 м. Калибр 40 мм НАТО-низкоскоростной, однозарядный.

М224 LWCMS (Lightweight Company Mortar System — англ. «легкий ротный минометный комплекс») — американский ротный миномет, разработан в 1978 г. для замены старого М2 с возможностью использовать как старые боеприпасы, так и новые усиленной мощности, с последними имеет дальнобойность до 3,5 км. Калибр 60 мм.

Mark 19 — американский автоматический станковый гранатомет, принят на вооружение в США в 1968 г. Активно поставлялся на экспорт в страны НАТО и третьего мира, а в Израиле, Корее и Египте производился по лицензии. Рабочая дальнобойность ок. 1,5 км. Калибр 40 мм НАТО-высокоскоростной, питание ленточное.

Pak-35/36 (Panzerabwehrkanone —, нем. «противотанковая пушка»), «колотушка» — немецкая противотанковая пушка обр. 1936 г., на ее основе были разработаны также танковые и зенитные орудия. Состояла на вооружении Германии, Китая и ряда стран Восточной Европы; вариант этой же пушки был создан в СССР (1К) и в САСШ (М3). К середине Второй мировой орудие практически утратило противотанковые функции, но для отстрела бронеавтомобилей вполне годилось. Дальнобойность до 5,5 км (бронебойная — ок. 300 м). Калибр 37 мм немецкий.

Panzerfaust — (нем. «(противотанковый кулак»), Faustpatгопе (нем. «кулак-патрон») — варианты одноразовых РПГ Третьего рейха конструкции X. Лангвайлера. Снаряжаются надкалиберной гранатой. Использовались в вермахте с 1942 г. и выпускались в значительных объемах до конца войны.

Panzerschreck (нем. «гроза танков»), Ofenrohr (нем. «печная труба») — варианты многоразовых РПГ Третьего рейха, идейное развитие трофейных американских «базук». Снаряжаются калиберной гранатой с казенной части. Использовались в вермахте с 1943 г., но более дешевых и простых «фаустпатронов» система так и не заменила. Знакомство с трофейными «фаустпатронами» и «панцершреками» породило в итоге первый серийный советский гранатомет РПГ-2.

АГС-17 (автоматический гранатомет станковый), «пламя» — советский автоматический гранатомет конструкции А. Ф. Корнякова и В. Я. Неменова, на вооружение в СССР принят в 1971 г. Имеет несколько вариаций. Производится также в Югославии (Сербии), Болгарии и Китае. Рабочая дальнобойность ок. 1,7 км. Калибр 30 мм ВОГ-17, питание ленточное.

АГС-30 (автоматический гранатомет станковый), «атлант» — российский автоматический гранатомет, разработан на замену АГС-17 как более легкий и маневренный вариант в той же тактической нише. Производится с 1995 г. Рабочая дальнобойность ок. 1,7 км. Калибр 30 мм ВОГ-17, питание ленточное.

Безоткатное орудие, динамореактивное орудие — подвид легких артиллерийских систем, как правило — противотанковых, огонь ведется неуправляемыми ракетными снарядами, часто — надкалиберными. Уступает «нормальной» ствольной артиллерии по мощности и дальнобойности, но зато заметно легче и дешевле в производстве. В отечественной классификации объединяется с СПГ (станковым противотанковым гранатометом), при этом технически особой разницы между ручными гранатометами РПГ и станковыми СПГ нет, за вычетом габаритов и, соответственно калибру, мощности снаряда.

БМ-37 (батальонный миномет обр. 1937 г.) — советский носимый миномет конструкции Н.А. Доровлева, относится к оружию поддержки батальона. На вооружение в СССР принят в 1936 г. и в течение войны несколько раз модифицировался. Снят с вооружения после замены на новую модель (2Б14 «поднос» обр. 1983 г.), но на резервных складах остался в изрядном количестве и мелькал, в частности, во время чеченских войн. Дальнобойность до 3 км. Калибр 82 мм.

ГП25 (гранатомет подствольный), «костер» — советский подствольный гранатомет к полноразмерным автоматам АКМ/АК74 и их производным, производится с 1978 г. Скорострельностью и простотой обслуживания превосходит натовские аналоги, но заметно уступает номенклатурой доступных боеприпасов. В 1989 г. создан упрощенный вариант ГПЗО «обувка». Дальнобойность до 400 м. Калибр 40 мм ВОГ-25, однозарядный.

Поднос (код ГРАУ — 2Б14) — советский носимый миномет уровня поддержки батальона, на вооружение в СССР принят в 1983 г., чуть позднее слегка модифицирован в 2Б14-1. Надежный и заслуженный образец. Дальнобойность до 3 км. Калибр 82 мм.

РПГ (ручной противотанковый гранатомет) — отечественное обозначение «ручного» динамореактивного орудия. Бывает одно- и многоразовым, калибр и мощность зависят от модели. Рабочая дистанция, применения, как правило, уступает пулеметной.

СПГ (станковый противотанковый гранатомет) — см. «безоткатное орудие».

БОЕПРИПАС К ЛЕГКОМУ СТРЕЛКОВОМУ ОРУЖИЮ

12 охотничий, 20x76R — самый популярный ныне во всем мире патрон для охотничьих ружей-дробовиков. Длина гильзы в 76 мм (3 дюйма) вариативна, встречаются варианты в 70 мм (2.75 дюйма), 89 мм (3.5 дюйма) и др. Основные варианты снаряжения гильзы — пуля (slug), картечь и дробь разного номера; чем выше номер, тем больше дробинок в патроне, но меньше сами дробинки и поражающая сила каждой из них. Пуля — для стрельбы вдаль (до 100 м), остальное для работы относительно накоротке.

16 охотничий, 19x70R — когда-то популярный во всем мире, а ныне уходящий в забвение патрон для охотничьих ружей-дробовиков. Длина гильзы в 70 мм (2.75 дюйма) вариативна, бывает и покороче, 64 мм (2.5 дюйма). Проиграл конкуренцию «большому брату» 12 калибра, в реальном применении от него почти не отличается.

20 охотничий, 17.3x76R — довольно популярный во всем мире патрон для охотничьих ружей-дробовиков. Длина гильзы в 76 мм (3 дюйма) вариативна, бывает и покороче, 70 мм (2.75 дюйма) и 64 мм (2.5 дюйма). Соответствующие стволы, как правило, полегче «большого брата» 12 калибра, но и работы требуют более аккуратной. Снаряжение с пулей и дробью то же самое.

410 охотничий, 12x76R — популярный во всем мире патрон для легких ружей-дробовиков, нередко используется для обучения детей. Длина гильзы в 76 мм (3 дюйма) вариативна, бывает и покороче, 70 мм (2.75 дюйма) и 64 мм (2.5 дюйма). Как правило, из «четыреста десятого» работают или пулей, или мелкой «птичьей» дробью, крупная картечь тут малоэффективна.

5.45 советский, отечественная «пятерка», 5.45x39 — советский малоимпульсный промежуточный патрон, разработан в начале 1970-х гг. не без оглядки на 5.56 НАТО и принят на вооружение вместе с АК74. Споры о том, какой из «калашей» в деле лучше, «сорок седьмой» или «семьдесят четвертый», в смысле прежде всего калибра, даже и среди практиков далеки от разрешения…

5.56 НАТО, натовская «пятерка», 223 НАТО, 223 Ремингтон, 5.56x45 — американский малоимпульсный промежуточный патрон, разработан в начале 1960-х гг. в порядке экспериментов по принятию «облегченного» армейского автомата, каковым в итоге стал М16. Недостатки боеприпаса сводятся в общем и целом ко вздохам пользователей, мол, «триста восьмой» мощнее и позволяет работать на винтовочной дистанции.

5.7 ФН, 5.7x28 — бельгийский полупромежуточный патрон, разработан в 1989 г. компанией «Фабрик Насьональ» под концепцию «компактной швейной машинки» как высокоскоростной бронебойный малокалиберный почти-пистолетный боеприпас. Зримым воплощением данной «швейной машинки» стал П90. Концепция небесспорная, но агрегат и патрон завоевали популярность у многих силовых структур.

6.35 Браунинг, 0.25 Кольт-авто, 6.5x16SR — бельгийский пистолетный патрон, разработан в 1906 г. Дж. М. Браунингом для жилетного пистолета «браунинг-малыш», каковой класс карманных пистолетов в начале XX в. был весьма популярен как оружие «последнего шанса». Начиная с 1930-х гг. сия популярность потихоньку падала, ибо появились более совершенные образцы, но и сам боеприпас, и жилетные пистолеты выпускаются по сей день.

6.5 японский, японская «шестерка», 6.5 Арисака, 6.5х50SR — японский винтовочный патрон, разработан в 1897 г. вместе с винтовкой «арисака» М30. Значительные его запасы попали в Российскую империю в Первую мировую, в рамках союзнической помощи, поэтому именно под этот боеприпас Федорову настоятельно порекомендовали переделать его конструкцию вместо задуманного оригинального, производство которого в военное время разворачивать было нереально. Сами японцы с 1939 г. начали потихоньку перевооружаться на более мощный патрон 7.7 Арисака, но до конца Второй мировой так дела и не закончили.

7.62 Наган, 7.62x38R — револьверный патрон конструкции Л. Нагана, создан специально под револьвер M1895. Патрон в своем классе не из самых мощных, но поставленному техзада-нию «при попадании по месту останавливать скачущую лошадь» соответствовал. Его использование вместе с антикварными «наганами» чуть ли не до наших дней — скорее кунштюк оружейной истории Российской империи и СССР, нежели реальные достоинства боеприпаса.

7.62 НАТО, натовская «семерка», 0.308 НАТО, 0.308 Винчестер, 7.62x51 — американский промежуточный (по факту, винтовочный) патрон, разработан в начале 1950-х гг. В техзадании требовали совместить в одном флаконе баллистику старого винтовочного боеприпаса 0.30–06 с необходимостью использовать новый патрон в автоматическом оружии; в итоге получился вполне приличный винтовочно-пулеметный патрон, но вот эффективная стрельба очередями из соответствующей автоматической винтовки возможна либо у очень опытных стрелков, либо с очень хорошего упора.

7.62 русский, русский трехлинейный, 7.62x54R — русский винтовочный патрон, разработан вместе с трехлинейкой Мосина в 1891 г. по образцу 8 мм австрийского, модифицирован вместе с «мосинкой» же в 1908 г. В результате сложной исторической судьбы как страны, так и используемого в ней оружия боеприпас до сих пор остается на вооружении в роли пулеметного и снайперского, хотя во всем остальном мире патроны с закраиной уже более пятидесяти лет в армии не используются (по соображениям главным образом компактности упаковки).

7.62 советский, отечественная «семерка», 7.62x39 — советский промежуточный патрон «обр. 1943 г.», разработан Н. М. Елизаровым и Б.В. Семиным после знакомства экспертов с трофейным немецким автоматом МкБ-42, опытным прообразом «штурмгевера», и боеприпасом 7.92 «курц». Фактически разработка патрона завершена в 1949 г. вместе с окончательной доводкой автомата Калашникова, последний под него и проектировался.

7.62 ТТ, 7.62 Токарев, 7.62x25 — советский пистолетный патрон конструкции Ф. В. Токарева, «наш аналог» 7.63 Маузер, разработан в 1930 г. вместе с пистолетом ТТ, причем различия настолько малы, что патроны взаимозаменяемы, разве что навеска пороха в токаревском патроне несколько мощнее, особенно в «горячих» вариантах для пистолет-пулеметов. Боеприпас даже на Постсоветском пространстве проиграл рынок люгеровскому, однако его запасы достаточно велики, хватит надолго.

7.63 Маузер, 0.30 Маузер, 7.63x25 — немецкий пистолетный патрон конструкции П. Маузера, разработан в 1895 г. на базе более раннего боеприпаса X. Борхардта. На рынок ворвался вместе с «пистолет-карабином» К96, использовался также в некоторых пистолет-пулеметах, но после Второй мировой остается исключительно коллекционным вариантом.

7.65 Браунинг, 0.32 Кольт-авто, 7.65x17SR — американский пистолетный патрон конструкции Дж. М. Браунинга, с 1899 г. активно продвигается на мировом рынке небольших пистолетов, минимально пригодных для оружия самообороны. Примерно до 1960-х гг. играл в этой роли первую скрипку, сейчас уступает место более мощным образцам, но продолжает использоваться.

7.7 японский, японская «семерка», 7.7 Арисака, 7.7x58 — японский винтовочный патрон, разработан на основе 0.303 британского в 1939 г. ввиду сложностей с производством бронебойно-зажигательных пулеметных спецбоеприпасов в прежнем калибре 6.5 мм. Переделать под новый патрон конструкцию штатной винтовки и пулемета трудностей не составило, а вот развернуть в военное время новое производство, учитывая постоянный дефицит ресурсов, японцам так в должной мере и не удалось…

7.92 «курц», 7.92 Польте, 7.92x33 — немецкий промежуточный патрон, разработан в 1941 г. фирмой «Польте» специально под тему «штурмгевера». После Второй мировой боеприпас какое-то время выпускался в Чехословакии, Югославии и Египте, ныне производится лишь малыми партиями.

7.92 Маузер, 8 мм Маузер, 7.92x57 — немецкий винтовочный патрон, разработан в 1888 г. вместе с «комиссионной» винтовкой M1888 и модифицирован в 1905 г. вместе с основной на тот момент германской винтовкой «маузер» М98. Вскоре после Второй мировой утратил функцию армейского винтовочно-пулеметного боеприпаса, будучи повсеместно заменен в натовском блоке на 7.62 НАТО, а в странах Варшавского договора — на 7.62 русский (за вычетом Югославии, где продержался до 1970-х гг.), однако остается популярным охотничьим патроном и посейчас.

8 мм австрийский, 8 мм Маннлихер, 8x50R — австрийский винтовочный патрон, принят на вооружение в 1888 г. еще под черный порох и модифицирован в 1893 г. под бездымный. Послужил прототипом для русского трехлинейного патрона; дизайн столь схож, что в Первую мировую для переделки русских винтовок и пулеметов под австрийский патрон и наоборот хватало условий чуть ли не ротной оружейки. В 1930-х гг. патрон был заменен улучшенной версией «8 мм венгерский» (8x56R), но с окончанием Второй мировой и этот боеприпас окончательно стал антиквариатом.

9 мм Браунинг длинный, 9x20SR — бельгийский пистолетный патрон конструкции Дж. М. Браунинга, вышел на рынок в 1903 г. вместе с пистолетом M1903, использовался и в пистолет-пулеметах, однако в концу 1940-х гг. окончательно проиграл рынок люгеровскому однокласснику и ныне имеет статус антиквариата.

9 мм Браунинг короткий, 9 мм «курц», 380 Кольт-авто, 9x17 — американский пистолетный патрон конструкции Дж. М. Браунинга, с 1908 г. активно продвигается на мировом рынке небольших «самооборонных» пистолетов и в этой роли вполне популярен по сей день.

9 мм Люгер, 9 мм Парабеллум, натовская пистолетная «девятка», 9x19 — немецкий пистолетный патрон конструкции Г. Люгера, на мировой рынок вышел в 1902 г. Постепенно вытеснил всех конкурентов и сейчас является самым популярным боеприпасом для пистолетов и пистолет-пулеметов.

9 мм ПМ, 9 мм Макаров, 9x18 — советский пистолетный патрон, разработан Б. В. Семиным согласно техзаданию «самый мощный из возможных под пистолет со свободным затвором»; 9 мм Люгер несколько мощнее, но на дистанциях практического применения короткоствольного оружия это, как правило, значения не имеет. Патрон принят на вооружение в 1951 г. вместе с пистолетом Макарова и оставался основным пистолетным боеприпасом в странах Варшавского договора вплоть до 1990-х гг. В 1994 г. попытались создать усиленный патрон 9 мм ПММ с теми же линейными габаритами, но примерно на треть мощнее; успеха тема не имела, и из-за многочисленных неприятностей при попытках использовать новый боеприпас в старых пистолетах производство в итоге свернули.

9 мм СП-5,9x39 — советский промежуточный патрон, разработан в 1987 г. Н. В. Забелиным и Л. С. Дворяниновой на основе гильзы «обр. 1943 г.» с тем, чтобы дозвуковая пуля сохраняла максимальную убойность и пробивную мошь даже при использовании в оружии с глушителем. Баллистика пули исключает стрельбу на дальние дистанции (400 м — практически предел), зато вблизи для нее и хороший бронежилет не преграда. Обозначение «СП-5» принадлежит «снайперскому» патрону, помимо которого используется также «бронебойный» СП-6 (разработан Ю.З. Фроловым и Е.С. Корниловой). На Западе боеприпасы данного типа также существуют, но армия от них отказалась изначально.

12.7 русский, 12.7x108 — советский крупнокалиберный патрон, разработан в 1930 г. для экспериментального тяжелого пулемета ДК и противотанковых ружей, по сей день используется в республиках бывшего СССР и ряде других стран как основной боеприпас к крупнокалиберным пулеметам. С 1990-х гг. под тот же патрон созданы тяжелые снайперские винтовки. Боеприпас несколько мощнее браунинговского одноклассника, но на практике разница невелика.

14.5 ПТР, 14.5x114 — советский крупнокалиберный патрон, разработан в 1938 г. для противотанковых ружей, с 1944 г. и по сей день используется в крупнокалиберном пулемете Владимирова. Один из самых мощных в своем классе, сравним с боеприпасами к малокалиберной артиллерии.

22 LR (long rifle — англ. «винтовочный длинный»), «мелкашка», 5.6xl5RF — американский малокалиберный патрон кольцевого воспламенения, разработан в 1887 г. Дж. Стивенсом и с тех пор остается самым массовым и дешевым боеприпасом спортивно-тренировочного назначения. Рассчитан на дистанцию до 100 м (предпочтительнее — до 50 м). Впрочем, накоротке и по месту достаточно убоен, поэтому определенную популярность имеет и у охотников на мелкую дичь… равно как и среди киллеров.

0.30 карабинный, 7.62x33 — американский полупромежуточный патрон, разработан Д.М. Вильямсом в 1941 г. вместе с карабином M1. По мощности боеприпас находится посередине между пистолетным и промежуточным, что, с одной стороны, позволило сделать карабин весьма легким, но, с другой, сократило действенную дальность его применения, особенно в зарослях, в итоге в конце 1940-х гг. в Америке началась разработка «настоящего промежуточного боеприпаса» и появился патрон 7.62 НАТО.

0.30–06 Спрингфилд, 7.62x63 — американский винтовочный патрон, разработан в 1903 г. и модифицирован в 1906 г. вместе с винтовкой «спрингфилд» M1903. Прошел две больших войны, оставался в строю до 1960-х гг., потом был заменен на 7.62 НАТО, а в роли охотничьего популярен во всем мире и посейчас.

0.303 британский, 7.71x56R — британский винтовочный патрон, разработан в 1888 г. вместе с винтовкой «ли-метфорд», изначально под черный порох. Позднее модифицирован под бездымный и в 1907–1954 гг. служил основным винтовочно-пулеметным боеприпасом в армиях Британской империи, а потом Британского же Содружества. В 1950-х гг. заменен в войсках на 7.62 НАТО, но в роли спортивно-охотничьего патрон имеет определенную популярность и сегодня.

0.38 особый, 0.38 S&W Special, 9x29R — американский револьверный патрон, разработан компанией «Смит-и-Вессон» в конце 1890-х гг. Очень быстро завоевал популярность и поныне остается в активном использовании, хотя появилось немало весьма разрекламированных и более мощных боеприпасов того же класса.

0.357 великий, 0.357 S&W Magnum, 9x32R — американский револьверный патрон, разработан Э. Кейтом, Ф. Б. Шарпом и Д. Б. Вессоном в 1934 г. как усиленный вариант 0.38 особого. Очень быстро завоевал популярность и поныне остается самым популярным револьверным боеприпасом. Правда, пользователи нередко тренируются с более дешевым и менее изнашивающим оружие 0.38 особым, приберегая дорогой и мощный 0.357 «для дела»…

0.40 Cмит-Вессон, 10x22 — американский пистолетный патрон, разработан в 1990 г. по техзаданию ФБР, которые желали получить «нечто помощнее 9 мм Люгер» и «покомпактнее 0.45 Кольт-авто». В итоге вышло нечто среднее, заказчик остался удовлетворен, боеприпас был принят на вооружение в ряде силовых структур по всему миру, достаточно популярен и на гражданском рынке.

0.44–40 Винчестер, 10.8x33R — американский револьверный патрон еще из эпохи черного пороха, на рынок вышел вместе со знаменитым ковбойским «винчестером» М1873. Патрон благополучно пережил переход на бездымный порох и остается умеренно популярным боеприпасом к крупнокалиберным револьверам и клонам ковбойских «винчестеров».

0.44 великий, 0.44 Remington Magnum, 11x32R — американский револьверный патрон, разработан Э. Кейтом как усиленный вариант 0.44 особого, производится с 1955 г. Умеренно популярен у любителей крупнокалиберных револьверов, но чаще используется в клонах ковбойских «винчестеров». Впрочем, для тренировки те же любители, как и в случае с 0.357 великим, часто используют 0.44 особый.

0.44 особый, 0.44 S&W Special, 11x29R — американский револьверный патрон, разработан в 1907 г. компанией «Смит-и-Вессон» в попытке вытеснить с рынка завоевавшие репутацию еще в «чернопороховые» времена 0.45 Кольт-длинный и 0.44–40 Винчестер, но попытка удалась лишь частично. У любителей крупнокалиберных револьверов, в т. ч. охотничьих «добивающих», патрон сохраняет популярность и посейчас.

0.45 Кольт-авто, 11.43x23 — американский пистолетный патрон конструкции Дж. М. Браунинга, разработан в 1904 г. после того, как армия САСШ столкнулась на Филиппинах с берсерками-моро в состоянии амока, которых «обычной» револьверной пулей тридцать восьмого калибра было не остановить, поэтому потребовали «чего-нибудь помощнее». Боеприпас обрел популярность вместе с пистолетом М1911, с ним же и процветает на рынке по сей день.

0.45 Кольт-длинный, 11.6x33R — американский револьверный патрон еще из эпохи черного пороха, на рынок вышел вместе со знаменитым «миротворцем» M1873. Патрон благополучно пережил переход на бездымный порох и остается умеренно популярным боеприпасом к крупнокалиберным револьверам и клонам ковбойских «винчестеров».

.50 Браунинг, 12.7x99 — американский крупнокалиберный патрон, создан в 1919 г. для крупнокалиберного пулемета Браунинга, и в связи с популярностью последнего стал основным крупнокалиберным боеприпасом в блоке НАТО. С 1980-х гг. используется также в тяжелых снайперских винтовках.

.50 экспресс-действия, .50 АЕ (Action Express), 12.7x33 — американский пистолетный патрон, названный в честь охотничьих штуцеров «экспресс». Создан Э. Вилдином в 1988 г. для усиления популярности «пустынного орла», вариант которого специально был спроектирован под новый могучий боеприпас, среди любителей «больших и громких пушек». В закрытом тире стрелять этим патроном категорически запрещено.

БОЕПРИПАС АРТИЛЛЕРИЙСКИЙ И ГРАНАТЫ

22 мм винтовочная (ружейная, ствольная) граната — стандартная винтовочная граната НАТО, отстреливается холостым патроном практически с любой современной штатной винтовки, автомата и ряда ручных пулеметов североатлантического альянса (более ранние, вроде «гаранда», требовали использования дополнительной насадки-гранатомета). Имеется две дюжины вариаций. Новейшие гранаты данного стандарта допускают отстреливание обычным боевым патроном, что резко упростило использование. В отечественном оружейном словаре именуются также «тромблонами», термин заимствован из Югославии в 1990-е гг. (tromblonska mina — слов, и хорв. «винтовочная граната»), ибо из всего Варшавского блока после Второй мировой только югославы имели на вооружении этот тип гранат. По боевой эффективности находится посередине между ручной гранатой и бомбой к легкому миномету.

30 мм ВОГ-17 (выстрел осколочный гранатометный), 30x29В — безоболочечный гранатный выстрел, разработан в конце 1960-х гг. для станкового гранатомета АГС-17 (ВОГ-17А), в дальнейшем модифицировался (ВОГ-17М, ВОГ-ЗО, ГПД-30). По эффективности единичный выстрел ВОГ-17 примерно равен ручной наступательной гранате.

37 мм немецкий, 37x249R — снаряд к немецкой противотанковой пушке обр. 1936 г. и различным наследникам той же конструкции.

40 мм ВОГ-25 (выстрел гранатометный) — безоболочечный гранатометный выстрел, разработан в 1974 г. для подствольного гранатомета ГП25. В 1979 г. создан также «прыгающий» ВОГ-25П «подкидыш». По эффективности единичный осколочный выстрел чуть слабее ручной наступательной гранаты.

40 мм НАТО-высокоскоростной, 40x53 — оболочечный гранатометный выстрел, разработан в конце 1960-х гг. для автоматического станкового гранатомета «Mark 19». По эффективности единичный осколочный выстрел чуть мощнее ручной наступательной гранаты.

40 мм НАТО-низкоскоростной, 40x46 — оболочечный гранатометный выстрел, разработан в конце 1950-х гг. в рамках проекта «Ниблик» для гранатомета М79, в дальнейшем неоднократно модифицировался. По эффективности единичный осколочный выстрел чуть слабее ручной наступательной гранаты.

60 мм мина — осколочная мина (бомба) к натовскому ротному миномету, разработана в 1930-х гг. В отличие от советского 50 мм ротного Миномета американский М2 оказался достаточно хорош, и его «наследники» используются по сей день в сфанах и НАТО, и фетьего мира. По эффективности единичный выстрел раза в два сильнее ручной оборонительной гранаты.

82 мм мина — осколочная мина (бомба) к советскому батальонному миномету, разработана в середине 1930-х гг. По эффективности единичный выстрел заменяет несколько ручных оборонительных гранат.

РГД-5 (ручная граната дистанционная) — советская ручная наступательная граната, на вооружении в СССР состоит с 1954 г. Производилась по лицензии в Польше, Болгарии и Китае.

Ф1, «эфка», «фенька», «лимонка» — советская ручная оборонительная граната, сконструирована Ф.И. Храмеевым на базе двух гранат Первой мировой — французской Ф1 обр. 1915 г. и английской системы Лемона; запал, правда, имеет оригинальный. На вооружении в СССР состоит с 1939 г. Производилась по лицензии в Польше, Китае, Чили, Тайване и др.

АВТОТРАНСПОРТ

Chevrolet D20 — среднегабаритный пикап, производившийся концерном «Шевроле» в Бразилии и Аргентине в 1985–1996 гг.

CJ-5 Golden Eagle (англ. «беркут», букв, «золотой орел») — двухместный внедорожник, один из вариантов пятого поколения джипов CJ, выпускался компанией «Джип» в 1977–1983 гг.

DPV (Desert Patrol Vehicle — англ. «пустынная дозорная машина») — боевой рейдовый внедорожник на базе барханного багги, принят на вооружение в США в 1991 г. под «Бурю в пустыне», хотя прототипы мелькали и раньше.

Ford-F — серия полноразмерных пикапов, выпускается компанией «Форд» с 1948 г., пройдя многократную модернизацию и рестайлинг. Модель F150 выпускается с 1975 г. и несет около тонны фуза; модель F250 — с 1953 г. и берет примерно полторы.

HMMWV (High Mobility Multipmpose Wheeled Vehicle — англ. «подвижное многоцелевое колесное фанспортное средство»), Humvee — штатный вездеход в армии США, используется и в ряде других армий по всему миру. Производится компанией «АМ Дженерал» с 1985 г. Имеет несколько версий, в т. ч. гражданские модификации, именуемые «Хаммер».

Iveco Daily — серия небольших грузовиков, фургонов и микроавтобусов, производится компанией «Ивеко» с 1978 г.

Jeep Wrangler — серия полноприводных легковых автомобилей, выпускается концерном «Джип» и его подразделениями с 1986 г. в качестве преемника линейки моделей CJ.

Land Rover One Ten / 110 — внедорожник, выпускаемый компанией «Лендровер» с 1983 г. как развитие темы старого «Лендровера» серии III. С 1990 г. серия получила дополнительное обозначение «Defender» (англ. «защитник»). Состоит на вооружении армии Содружества под именем «Land Rover Wolf» (англ. «волк»). «110» — длина колесной базы в дюймах; выпускаются также полностью аналогичные модели «Land Rover Ninety / 90» и «Land Rover One Thirty / 130», которые соответственно на полметра короче или длиннее.

М35 — американский армейский грузовик класса «две с полтиной», т. е. 2,5 т. Разработан компанией «Рео Мотор», производится с 1951 г. в дюжине вариантов, активно идет на экспорт. Помимо армии США, используется во многих армиях НАТО и третьего мира, как и в гражданских службах.

М39 — американский армейский грузовик-пятитонка. Производится с 1951 г. в дюжине вариантов, активно идет на экспорт. Помимо армии США, используется во многих армиях НАТО и третьего мира, как и в гражданских службах.

М151 MUTT (Military Utility Tactical Truck — англ. «тактическая тачка военно-полевого назначения») — легкий внедорожник, разработан в 1951 г. по заказу Министерства обороны США компанией «Форд» на замену «виллиса» в нише основного армейского вездехода. Имел несколько модификаций. Активно экспортировался и в другие армии НАТО и третьего мира. В американской армии с 1982 г. заменен на более мощный и просторный «хамви», но в некоторых частях продолжал использоваться до 1999 г., а за пределами США местами функционирует и сегодня.

Mazda-B Rotary Pickup — малогабаритный пикап, производился компанией «Мазда» в 1972–1979 гг., в Америке носил лейбу «Ford Courier».

Mersedes-Benz G-CIasse, Gelandewagen (нем. «вседорожный автомобиль») — серия внедорожных автомобилей, выпускается компанией «Мерседес-Бенц» с 1979 г. Изначально разработан как армейский вездеход (и в таковом качестве состоит на вооружении в ряде армий и силовых структур по всему миру), в дальнейшем стал базой и для люксовых моделей.

Mitsubishi Pajero — здесь: спортивно-внедорожный автомобиль категории «люкс», выпускается компанией «Мицубиси» с 1999 г.

Nissan Patrol (англ. «патруль») — полноразмерный внедорожник, выпускается компанией «Ниссан» с 1951 г. Неоднократно модифицировался.

Santana Militar — испанская вариация легкого армейского вездехода «Land Rover Lightweight», в нескольких версиях производилась в 1969–1991 гг. компанией «Сантана Мотор» — сперва по лицензии «Лендровера», а потом по мотивам оной.

Suzuki SJ413 Samurai — легкий японский внедорожник, производился по лицензии рядом компаний, в т. ч. испанской «Сантана Мотор» в 1986–2003 гг.

Tatra 805 Касепа (чешск, «утка») — легкий полноприводный грузовик, выпускался фирмой «Татра» для чехословацкой армии и на экспорт в 1953–1960 гг.

Toyota Bandeirante (порт, «разведчик») — бразильская версия внедорожника «лендкрузер 40». Выпускалась бразильским филиалом компании «Тойота» в 1950–2001 гг.

Toyota Hilux — серия среднегабаритных пикапов, в вариантах выпускается компанией «Тойота» с 1968 г.

Toyota Land Cruiser 100/120 — серия полноприводных автомобилей класса «люкс», выпускаемых компанией «Тойота» с 1996 г.

Unimog-404 (сокр. Universalmotorgerat — нем. «универсальное транспортное средство») — немецкий вездеходный грузовик, производился концерном «Мерседес-Бенц» в 1955–1980 гг. для нужд бундесвера. Поставлялся также на экспорт в ряд других армий, активно использовался и многими гражданскими службами.

VLRA (Vehicules de liaison, de reconnaissance et d'appui — фр. «транспорт для разведки, сопровождения и поддержки») — серия внедорожных полноприводных легких грузовиков, во многих вариациях производится компанией «Акмат» (подразделение концерна «Рено») с 1967 г. для нужд армии и народного хозяйства.

Volvo 245 — городской универсал, производился концерном «Вольво» в 1974–1993 гг. и местами до сих пор находится в эксплуатации.

Volvo C303 — полноприводный внедорожный фургончик, производился концерном «Вольво» для шведской армии и на экспорт в 1974–1984 гг.

Willys MB — легендарный полноприводный легковой автомобиль, выпускался компаниями «Виллис» и «Форд» в 1941–1945 гг. Активно использовался в армиях союзников как командно-разведывательная машина и легкий артиллерийский тягач. Стал основой для серии гражданских джипов CJ, каковая собственно и ответственна за то, что слово «джип» стало именем нарицательным.

ВАЗ-2121, «Нива» — первый советский гражданский легковой внедорожник, выпускается на Волжском автозаводе с 1977 г. Активно используется рядом гражданских служб в республиках бывшего СССР, поставляется и на экспорт.

ГАЗ-66, «шишига» — советский полноприводный грузовик, выпускался на Горьковском автозаводе в 1965–1999 гг. Активно используется в армиях и народном хозяйстве республик бывшего СССР, также поставлялся на экспорт.

ГАЗ-2705, ГАЗ-3221, ГАЗ-3302, «Газель» — ряд серий небольших грузовиков и микроавтобусов, производятся с 1994 г. на Горьковском автозаводе.

ГАЗ-АА, «полуторка» — легендарный советский грузовик, лицензионная копия «Ford АА» обр. 1929 г., первая серийная машина Горьковского автозавода. Прошел несколько модификаций. Основная рабочая лошадка до- и военного периода. Выпускался в 1932–1950 гг.

ЗИЛ-131 — советский полноприводный тяжелый грузовик, производится с 1966 г. на Московском автомобильном (с 1987 г. также на Уральском автомоторном). Имел несколько модификаций. Активно используется в армиях и народном хозяйстве республик бывшего СССР.

КамАЗ — ряд серий тяжелых грузовиков, выпускаются на Камском автозаводе с 1976 г. Активно используются в армиях и народном хозяйстве республик бывшего СССР, также экспортируются по всему миру.

РАФ-2203, «латвия» — советский микроавтобус, выпускался Рижской автобусной фабрикой в 1976–1997 гг. Использовался во многих гражданских службах, ныне почти вытеснен «газелью».

УАЗ-452, «буханка», «таблетка» — полноприводный грузопассажирский внедорожный фургон, производится на Ульяновском автозаводе с 1965 г. Активно используется в армиях и МЧС экс-СССР, а также во многих гражданских службах; на его основе выпускаются также легкие грузовички и спецмашины.

УАЗ-469, «бобик», «козлик» — полноприводный внедорожный легковой автомобиль, производится на Ульяновском автозаводе с 1972 г. Имеет ряд модификаций. Активно используется в армиях и силовых структурах экс-СССР, а также во многих гражданских службах.

УАЗ-3303, «головастик» — полноприводный грузовичок, гражданская модификация «буханки» УАЗ-452 с двухместной кабиной и отдельным кузовом. Выпускается на Ульяновском автозаводе с 1985 г.

АМУНИЦИЯ, УНИФОРМА И ПРОЧЕЕ СНАРЯЖЕНИЕ

ALICE (All-Purpose Lightweight Individual Carrying Equipment — англ. «многоцелевая легкая индивидуальная амуниция для переноски») — штатная РПС армии США обр. 1973 г. Нынче в американской армии встречается только в тренировочных лагерях, но ВМС и ВВС США продолжают ее использовать.

Basha — малайск. «укрытие», «хижина». После малайской кампании 1950–1959 гг. термин проник в британский военный словарь и обозначает простенький натяжной тент, используемый для укрытия и маскировки; сия амуниция уставной камуфляжной расцветки входит в полевое снаряжение армии Содружества, а также Австралии, Новой Зеландии и Сингапура.

ВЕТА-С, balls (англ. «яйца»), (double) snail (англ. «(двойная) улитка») — общее прозвище разработанных Л. Дж. Салливаном в конце 1980-х гг. магазинов высокой емкости под 9 мм Люгер, 5.56 НАТО и 7.62 НАТО, аналог наших «банок» к РПК. В армиях конструкция используется нечасто и отзывы с мест боевого применения противоречивы, а вот у силовиков встречается.

«Desert chip cookies» (англ. «пустынное песочное печенье»), «Desert six-color» (англ. «пустынная шестицветка»), «Chocolate chips» (англ. «шоколадная крошка») — «пустынная» шестицветная камуфляжная расцветка, использовалась в вооруженных силах США в 1982–1995 гг., позднее заменена трехцветной вариацией, которую, в свою очередь, сменил универсальный «мультикам». Однако «шоколадка» до сих пор используется в России, Китае и ряде арабских стран.

DMR (Designated Marksman Rifle — англ. «винтовка стрелка поддержки») — самозарядная снайперская винтовка, как правило, под винтовочный патрон. В отечественном арсенале это почти всегда СВД, в армиях НАТО — снайперские разновидности Г3, «фала», «галила», АР 10 и M14.

DPM (Disruptive Pattern Material — англ. «рваный узор») Desert (англ. «пустыня») — «пустынная» двухцветная вариация британской «рваной» камуфляжной расцветки обр. 1960 г., сменившей «денисоновку» времен Второй мировой. По сей день используется в соответствующих ландшафтах частями Британии, Канады, Новой Зеландии и ряда других стран.

ERDL (Engineer Research & Development Laboratories — англ. «Лаборатории инженерной разработки и исследований») Brown Highland (англ. «бурая горная») — четырехцветная камуфляжная расцветка с преобладанием коричневых тонов, принята корпусом морской пехоты США в 1968 г. Вскоре ее же взяла на вооружение остальная армия США вплоть до замены в 1982 г. на камуфляж типа «лес» и «пустыня». Ныне «горка» продолжает использоваться в Венесуэле, Испании, Филиппинах, Сингапуре и еще некоторых странах.

Feldgrau (нем. «полевой серый») — основная расцветка полевой формы в имперской армии с 1907 г., ее же с незначительными вариациями оттенков наследовал вермахт.

Flektam (нем. «пятнистый камуфляж») — универсальная камуфляжная расцветка, принята в бундесвере с 1990 г. Используется также рядом других армий.

Motif de lezard (фр. «узор-ящерица»), motif de leopard (фр. «узор-леопард»), ТАР47 — универсальная камуфляжная расцветка, использовалась французами в 1947–1980 гг. Исходно состояла из коричнево-зеленых тонов, имеет с полсотни вариантов, половина которых до сих пор используется в различных армиях мира.

Navaja — от лат. novacula, «бритва»; классический испанский складной нож. Изначально считался принадлежностью «низших» сословий, которым не дозволялось ношение мечей и кинжалов.

Platanenmuster Herbstfarbe (нем. «осенний платан») — вариация камуфляжной расцветки обр. 1942 г. для войск СС, из которой в итоге вырос нынешний «флекгарн».

Plate carrier (англ. «бронеразгрузка») — созданный в НАТО гибрид тактического бронежилета с модульной разгрузкой; как и водится у гибридов, в тактической гибкости такой вариант несколько потерял, но для бойцов, которым она по роду службы не требуется, вполне пригоден.

STANAG (Standardization Agreement — англ. «соглашение о стандартах») — введенный в 1980 г. стандарт НАТО на многие виды снаряжения, в т. ч. на магазины к автомату М16. Большая часть нынешних автоматов и самозарядных карабинов калибра 5.56 НАТО разработана или модифицирована как раз с учетом этого стандарта, однако есть и исключения (многие варианты «калаша», «галил», «ругер-мини» и др.), которые используют собственные магазины вне типологии «станаг», не взаимозаменяемые с М16.

Tigerstripe (англ. «тигрино-полосатая») — многополосная камуфляжная расцветка, появилась в 1956 г. у французов во Вьетнаме (и одновременно — у британских САС в Бирме, так что вопрос приоритетов остается открыт). Существует два десятка «тигриных» вариаций, многие поныне используются армейскими структурами. В России известна под кодовыми прозвищами «тигр», «камыш» и «тень».

Woodland (англ. «лесной край») — «лесная» камуфляжная расцветка, принята армией США в 1982 г. и в ходу была вплоть до замены на универсальный «мультикам», в настоящее время во многих вариациях используется в ряде других стран НАТО и третьего мира.

«Банка», «бубен», «диск» — народные прозвища барабанного магазина по типу штатного к ППШ или РПК. Стандартные магазины коробчатого и секторного типа превосходят все виды «банок» как надежностью, так и себестоимостью, хотя уступают им емкостью и компактностью. Последняя важна в основном при стрельбе из положения лежа.

Бронежилет, броник — элемент военной экипировки, армированный жилет, способный противостоять пулям и осколкам. По степени бронезащиты, т. е. способности противостоять тем или иным воздействиям, подразделяется на несколько классов; структурно же бывают «тактическими», со съемными бронепластинами, что позволяет «на ходу» менять класс брони, и «цельными», которые несколько компактнее своих тактических одноклассников.

«Весло» — в отечественном армейском жаргоне прозвище автоматов и винтовок с цельнодеревянными или фанерными прикладами (АКМ, АК74, СВД), в отличие от их модификаций с прикладами складными (АКМС, АКС74, СВДС).

ВСР-98 «флора», «трехцветка» — уставная расцветка российского армейского камуфляжа с 1998 г.

«Диск», «блин», «тарелка», «сковородка» — народные прозвища дискового магазина по типу штатного к «льюису» или ДП. Стандартные магазины коробчатого и секторного типа превосходят все виды «дисков» как надежностью, так и себестоимостью, хотя уступают им емкостью и компактностью. Последняя важна при стрельбе из положения лежа (при нижнем расположении магазина), либо же для визуальной маскировки огневой точки (при верхнем расположении магазина).

Жилет разгрузочный, разгрузка — элемент военной экипировки, жилет со специальными «тактическими» карманами для размещения оружия, магазинов, гранат и пр. снаряжения.

Коллиматор, коллиматорный прицел — элементоружейного «обвеса», во многих армиях НАТО уже штатный. Облегчает интуитивное прицеливание, может комбинироваться с оптическим, поэтому нередко используется и снайперами. Недостатков два: зависимость от источника питания (батарейки) и трудность работы в условиях мороси-дождя.

ЛЦУ (лазерный целеуказатель), лазерный прицел — элемент оружейного «обвеса», крепится, как правило, под стволом и указывает точку попадания пули на заранее отрегулированной дистанции.

ПББС, ПБС (прибор бесшумной (и беспламенной) стрельбы), глушитель — элемент оружейного «обвеса», призванный снижать звук выстрела и яркость дульной вспышки. Крепится обычно на ствольный компенсатор или вместо такового. До полной беззвучности работу автомата-винтовки не сводит, но заметно размывает звук выстрела, чем сильно усложняет противнику задачу определения местоположения стрелка «на слух», особенно в общевойсковом бою.

ПУ (прицел укороченный) — советский оптический прицел обр. 1935 г. кратностью 3.5. В нескольких модификациях устанавливался на снайперские винтовки Мосина и Токарева, а также на станковые пулеметы и некоторые пушки.

Повседневка… — для всех служащих в современных вооруженных силах униформа подразделяется на парадную (парадку), военно-полевую (полевку) и повседневную (повседневку), для отдельных родов войск также предусмотрена рабочая, причем каждая имеет летний и зимний вариант. Расцветка у полевой формы, как правило, камуфляжная; у повседневной, как правило же, однотонная.

«Рожок», «банан» — народные прозвища секторного магазина, по типу штатного к АК или М16. Собственно, «секторный» и «коробчатый» — технически одно и то же, кривизну магазину обеспечивает главным образом конусность гильзы содержащегося патрона.

РПС (ременно-плечевая система), подвесная — элемент военной экипировки. Состоит из поясного ремня и плечевых лямок, к которым крепятся подсумки, чехлы и пр. футляры для снаряжения. Во многих службах вытеснена более современным разгрузочным жилетом, но в ряде ситуаций удобнее.

СТШ-81 (специальный титановый шлем обр. 1981 г.) «сфера» — советский защитный шлем, разработан для структур МВД, используется с 1985 г. Позднее появился модернизированный вариант «сфера-с», ССШ-94 (специальный стальной шлем обр. 1994 г.), где титан заменен на более дешевую и вязкую бронесталь, в настоящее время СТШ-81 с производства снят. Многие бойцы, однако, предпочитают именно старую титановую «сферу», т. к. она заметно легче, а степень защиты почти та же.

ТКО (трехцветная камуфлированная одежда), «трехцветка», «бутан» — серия советских камуфляжных расцветок, разработана в 1981 г. для спецназа и ВВС, имеет с полдюжины вариаций.

Ходиболтайка — от англ. walkee-talkee («уоки-токи»); один из простейших вариантов носимых (ультра)коротковолновых раций ближней связи.

Шемах, куфия/кефи, гутра, арафатка — традиционный ближне- и средневосточный головной убор в виде платка-косынки, закрепляемого двунадесятые способами в зависимости от моды и местных обычаев. Еще с межвоенных времен входит в «тропическое» снаряжение армии Содружества и некоторых других.