У ворот меня ждет троица латиносов со смутно знакомыми мордами – ну да, точно, тот самый "залетевший" экипаж охранного багги. Отрабатывает позавчерашнюю небрежность. Не возражаю.

Адам по-испански что-то внушает всей троице – надеюсь, это повеление беречь и лелеять мою шкуру превыше собственной, – затем представляет мне всех троих. Длинный – Луис Алваро, носатый – Луис Алонсо; я уже ожидаю, что третий, плотный и с оспинами на левой щеке, будет не-к-ночи-помянутый Луис Альберто, но нет, он просто Рико. Напоминаю всем троим, чтобы в дороге и, особенно, там, во владениях Тьорринга – ни слова по-французски, говорить исключительно на испанском, можно еще ругаться на каких-нибудь индейских диалектах. Немецкий или английский тоже годятся.

– English me not speaks good , – отвечает Луис Алваро.

Искренне усмехаюсь:

– Твой английский куда лучше моего испанского. Если что, поработаешь переводчиком.

Форменную "ящерицу", как я и предупредил, бойцы сменили на кожаные штаны-рубахи с бахромой этакого цивильного индейского стиля, правда, сверху натянув совершенно не цивильные РПС; нормально, вид уже не имеет явных ассоциаций с "враждебным соседом", и вряд ли люди Тьорринга знают в морду лица всю охрану асьенды Рош-Нуар.

Так, что у моих сопровождающих сегодня с личным оружием? У Рико и Луиса Алваро "фалы" – нормально, система Сэва-Вервье интернациональна лишь самую чуточку менее, чем "калаш"; еще у длинного спика в наплечной кобуре "хай-пауэр", тоже пойдет, сей пистоль клепали в десяти странах, пользовали в шести дюжинах армий, а уж в частных руках он где только не всплывал. А вот у Луиса Алонсо за спиной сложенный "по-походному" автомат "мат-сорок девять", его следует поменять, на что – не так уж важно, лишь бы ствол сей был не явно французского производства, все это, разумеется, с той же целью "минимум ассоциаций". Галлы-то, в отличие, скажем, от тех же тевтонов и янкесов за последнее столетие свое оружие практически не экспортировали, танки или там корабли – пожалуйста, а вот стрелковка их отчего-то никому больше не приглянулась... Сие соображение я и озвучиваю. Бойцы не очень понимают, о чем это я, зато понимает Адам и приказывает автоматчику сдать оружие. После короткого спора по-испански носатый латинос снимает и подвесную, взамен перекинув через плечо две полные бандольеры и приняв из рук одного из оставшихся охранников изрядно потертую помповуху. Модель знакомая, "винчестер-двенадцать" времен Вьетнама, если не арденнского прорыва; против винтовки и даже легкого карабина "эм-один" выходить с таким ружжом глупо, зато накоротке, к примеру, при зачистке – равных ему нет, "окопная метла" во всей красе. Для нашего случая вполне подойдет.

Мне же асендадо вручает узорчатую кобуру и пояс, пошитые из какой-то не слишком удачливой змеи, а может, крупной ящерицы; кустарно, но прочно и даже небезвкусно. Расстегиваю клапан, извлекаю длинноствольный револьвер – оно самое, "кольт-питон", пушка точная, но конечно же не для воевать, а для похвастаться в тире или вот так, часть "представительского" образа. Фраки со смокингами в здешнем окружении, мягко говоря, неуместны, поэтому на общий стиль лучше сыграет умеренно-понтовое оружие. Пробкового шлема в кладовых у Адама и Берната, похоже, не нашлось; не страшно, оливкового оттенка панама тоже попадает в образ.

Тут-то меня и поджидает главная засада.

Массаракш. Мог бы сам сообразить, но – увы.

Латинский Союз, а тем более бандитские горы Сьерра-Гранде – не самая богатая автотранспортом территория. Тачки тут не то чтобы на вес золота, однако их далеко не в изобилии; ну и поскольку мы в визите во владение Шварцфельс изображаем "третью сторону", до поры до времени скрывая связь с их кровными врагами с Рош-Нуар, добираться туда на любой из двух имеющихся на асьенде машин – нельзя. И пешком идти нельзя, тут в обход этой черной скалы, по которой именуются оба горных поместья, и десяти верст не будет, но ведь мы вроде как издалека.

А единственная разумная альтернатива – вот она, в четырех уныло-тупых мордах, дожевывает остатки того, чем сегодня кормили на завтрак.

А верхом я ездил в последний раз лет этак двадцать назад, вокруг большой клумбы в Гидропарке, и пони при этом, разумеется, вел в поводу хозяин аттракциона "покатайте ребенка за сорок копеек"...

Дальше начинается позорище для меня и бесплатное развлечение для всех остальных. От хохота, кажется, лавина сойти может. Лучше б сошла и смела тут все к чертовой бабушке, хоть не мучался бы.

Наконец Луис Алваро берет под уздцы эту проклятущую животину, чтобы смирно стояла, а Адам, подхватив меня подмышки аки подростка, попросту водружает сверху на спину упрямой твари. Вцепляюсь в косматую гриву и выступ впереди – кажется, это зовется "лука седла", – весь мокрый, сил едва хватает держаться прямо. Трое сопровождающих быстро вспрыгивают на своих лошаденок, а может, мулов, хрен их разберет, этих тыгыдымов; мою скотину все так же держат в поводу – и отправляемся.

– Удачи! – поднимает асендадо на прощание массивную лапу.

– К черту, – выдыхаю в ответ, опасаясь отпустить хоть одну руку. Падать со спины этой твари и потом еще десять минут на нее карабкаться – не испытываю ни малейшего желания...

Одно, пожалуй, хорошо: мой вид даже после короткой поездки на десять верст создаст у любого непосвященного полнейшее впечатление, что прибыли мы из черт-те-какого далека. Во всяком случае, о соседнем поместье по ту сторону черной скалы даже и подозрения не возникнет. Повышает шансы на выживание.

А значит, стоит потерпеть.

Массаракш, можно подумать, мне тут кто-то предлагает триста восемь альтернативных вариантов...