Посреди ночи просыпаюсь от стрельбы. На рефлексах ныряю за скальный выступ, и уже потом начинаю разбираться, кто с кем и откуда.

Стреляют только боливийцы-часовые, ответного огня нет. Да и они уже работают не очередями, как в первые минуты, а редкими и уверенными одиночными. Потом и вовсе затихает. Несколько человек выскальзывают из пещеры под звездное небо, пара одиночных выстрелов – контроль? – дальше там слышна какая-то рабочая возня, и минут через десять четверо бойцов Свободной Революционной армии с довольным видом возвращаются, предъявив теньенте Кесаде несколько окровавленных свертков.

Вслушиваясь в переговоры латиносов, Крук с довольным видом сообщает:

– Завтракаем медвежатиной.

Хаким причмокивает:

– Жаль только, нормальной печки и посуды нету. Я б сам взялся, такое потушить бы, или хотя бы запечь...

– Да ладно, и так смолотим, – зеваю я.

...Рассвет мы встречаем уже сытыми и готовыми к выходу. Разумеется, крепко прожаренный шашлык из свежеубитого скального медведя слопали за милую душу, пуда полтора мяса (до начала готовки) на два десятка голодных мужуков – ушло и без выпивки. В момент.

Неудивительно, ведь с самого перехода от асьенды Рош-Нуар питались мы неизменным сухпаем, острое вяленое мясо да пресные сухари, ну и вода – холодная в дороге, горячая на привалах. Кофе, и тот закончился. Есть в таком дорожном рационе определенная снабженческая мудрость: позволяет экономить провизию, даже когда голодный – больше минимальной пайки не съешь, желудок не принимает...