Заночевать нам вчера пришлось на ферме, примерно в сотне верст к северу от аэропорта и базы Патрульных сил. Ингольву хоть и нелегко было вылезать из машины, зато за ночлег он расплатился красочной историей о битве, в которой была получена рана, ну и там же, само собой, взят трофейный "геленд", кто не верит, может сам взглянуть, вон, на буксире везем. Кряжистый остзеец Виллем, пожалуй, понимает, что было все не совсем так, но зачем же портить добрую байку. Нам – ночлег и ужин, ему, супруге и детям – почесать язык со свежими людьми, все в прибытке.

А на рассвете отбываем по Европейской дороге дальше на север, строго вдоль полотна чугунки – интересно, если ветка от Порто-Франко до Баз официально зовется "первой железной дорогой", то эта как, "вторая"? или в честь автотрассы, "Европейская"? В общем, катим себе потихоньку, благо никто не мешает, и к восьми утра въезжаем в аккуратный такой, классический немецкий городок. Очень похож на заленточные из тевтонской глубинки, имел возможность повидать. Одно- и двухэтажные домики цветного кирпича, обилие клумб и подстриженных деревьев-изгородей. Красиво и тихо – цивилизация, массаракш.

Последнее я, наверное, произношу вслух, потому как гренландец весело откликается:

– Цивилизация, да. Город, который никогда не будет столицей немецкого анклава.

– Ну да, Берлин у них где-то в другой стороне.

– Да не в том дело, – смеется он, – просто немцы совершенно не хотят жить в Веймарской республике.

А. Ну да. Понимаю. Значит, Веймар. Слышать – слышал, родина Гете, как-никак, но в Старом Свете не бывал.

Ну, посмотрим на Веймар новоземельный, все равно проезжать.

Навстречу нам по просыпающемуся городку неспешно катит джипчик бело-зеленой окраски, с надписью "Polizei" на борту; удивляет меня тут не надпись, а очертания полицейского вездеходика, очень уж смахивает на нашу луцкую "луизу".

– "Фольксваген илтис", – поясняет Ингольв, – для города и поездок без груза самая, пожалуй, лучшая машинка из доступных. "Геленд" мощнее, само собой, так не везде мощность нужна.

– А как в сравнении с "маттом" и "самураем"?

– С "сузуки" в одном классе, но сидеть приятнее. "Матт" тянет немного лучше, зато прожорливее... Так, здесь сверни направо, поближе к берегу, вроде тачками торговали в той стороне.

Память гренландца не подводит; на площадке под вывеской "Vollkе's Wagens" ждут покупателей два таких же "илтиса", но без полицейского маячка и стандартного армейско-зеленого колеру, а на смотровой эстакаде механик копается в потрохах фольксвагеновского же "транспортера" второго, кажется, поколения – голубой "лупоглазый" микроавтобус вроде нынешних японских. Останавливаемся у ворот, навстречу нам выходит крепкая фрау лет этак за сорок, кирпичный загар на кирпичной же выразительности морде лица, да и фигура пропорциями от того кирпича не сильно отличается.

Госпожа Беата Фолльке в "автосалоне" хозяйка не единоличная, однако сегодняшняя смена – ее, и вопрос купли-продажи она вполне может решить самостоятельно, замечательно. Поторговаться с ней за наш "гелендваген" Ингольв решает сам, и вполне квалифицированно раскручивает фрау Беату на двадцать девять с половиной штук. Получает чек на "Рейнланд-банк", светски приподнимает шляпу и командует новый маршрут.

– Кстати, а железо ты продавать не собираешься? – уточняю я, когда мы проезжаем мимо явной оружейной лавочки. В витрине, правда, скорее охотничьи штуцера, чем пулеметы, но купить – наверняка купят.

– Хм, и верно. Знаешь, сам сомневаюсь, автоматы в принципе-то и у нас в Мидгарде найдется кому отдать...

– На твоем месте я оставил бы автоматы и несколько пистолетов, сам решай, сколько твоим там надо. Пулеметная спарка – самое оно в обороне периметра, думаю, лишней и в Мидгарде не будет. Хеклеровский "эм-пэ-пять" хорош для города, нужен ли у вас – тебе виднее. Трещотки – "мини-узи" с "ингремами" – точно лучше продать, если только ты не штурмовик. Ну а кому и зачем в здешних раскладах может пригодиться "бенелька", я вообще пас.

– Дробовик как раз штука полезная для охраны дома и для охоты, а вот с остальным ты прав. Давай тогда продавай все четыре трещотки, а пистолеты пока пусть полежат, кушать они всяко не просят.

Минус четыре ствола и плюс двадцать семь сотен, с учетом сданной вместе с "ингремами" россыпи патронов "девять-курц". Сумму продавец отсчитал наличными, в основном сотнями.

И уже в машине, сложив кучку банкнот в тот самый, "унаследованный" от Янеса чемоданчик, задумчиво говорю:

– Мы с тобой совсем забыли обсудить один момент.

– Который?

– У нас с испанского дела больше ста пятидесяти кусков добычи. Мадрид сказал, все наше, возвращать взносы за "Каса-Дорадо" не нужно. Как делить будем, по-братски или поровну?

– По справедливости, – спокойно ответствует гренландец. – Влад, бабки эти, как там у вас говорят, haliawa. Мне за труды заплатят в другом месте, тебе, думаю, тоже, а вот эти... мы же оба знаем, что ссориться из-за них – последнее дело.

– Согласен. И все-таки, кому сколько? Сорок штук я в валлийском банке уже положил на счет...

– Значит, твоих в общей куче еще шестьдесят, а остаток мне, включая оружие. Добро?

– Без проблем. – Отсчитываю шестьдесят тысяч экю "колодами" и россыпью, вполне уместилось в два автоматных подсумка, а чемоданчик с остатками передаю Ингольву. – Чек за "геленд" тоже твой.

– Ну да, сейчас и оформлю, с Рейнланд-банком наши часто ведут дела.

Для оформления, правда, гренландцу нужно выбраться из машины и доковылять хотя бы до банкетки в приемной, что он при моей поддержке и проделывает; операционистка, миниатюрная кореянка, а может, китаянка – на бэджике у нее прописано типичное такое восточное имя "Адель" – выходит к раненому клиенту сама. Чек фрау Фолльке и солидную кучку "игральных карт" Ингольв вносит на расчетный счет, чем и довольствуется – мол, нет смысла таскать столько наличности.

Вообще он прав; уточняю, кто у Рейнланд-банка числится в партнерах – отлично, Северный торговый есть, значит, в протекторате могу получить все сполна. Вываливаю в окошко с килограмм пластика, оставив на карманные расходы пару "колод", и та же операционистка выдает мне взамен всего одну карточку, раскрашенную серо-синими волнистыми полосами. Все, имеем счет и здесь, закрытый кодовым словом. Для сохранности, ага.