Прежде чем зацепиться за реальность и выйти из сна, Саша лежала в постели, отряхивая обрывки царства Морфея. Блеклые, насыщенные живыми персонажами сны ночи, еще витали в ней и не пускали в мрачный мир раннего утра. Анжелина Джоли и Бред Пит мыли полы в старенькой «хрущевке», помогая маленькой сироте, девочке в сером платье, выжить в злобном мире взрослых. Все средства массовой информации сообщали о благотворительности этой знаменитой актерской пары, которая помимо имеющихся своих детишек, усыновляла и чужих, одиноких и никому не нужных малышей. Видимо поэтому убогий интерьер старой крохотной квартиры всю ночь обихаживался стройной Анжелиной, полоскавшей огромную серую тряпку в жестяном ведре, а Бред выносил грязную воду и подмигивал маленькой сиротке, жмущейся в углу. Саша подозревала, что Анжелина никогда не видела в своей жизни ни такого ведра, ни такой тряпки, а, возможно, и не мыла таких грязных полов. Такое сочетание несочетаемого могло родиться только в мозгу того, кто встречал в жизни или видел в кино и то и другое, и в сонме персонажей, обрывков воспоминаний и видений родился немыслимый сюжет, такой реальный, что позвякивающая дужка жестяного ведра звучала во сне как наяву. Никто не волен в сюжетах своих снов, хотя множество разнообразных специалистов утверждают, что сон можно себе «заказать», в чем Саша сильно сомневалась.
– Сашуля! Астапова! Вставай! – нежно произнес муж Лёня, – Ты не забыла, мы сегодня улетаем на остров Крит!
Реальность оказалась не такой уж и мрачной. Действительно, совместная швейцарско-греческая конвенция по такой восхитительной части земного мира как изучение и размножение попугаев под именем «Amason Park», планировалась еще весной. Собираться хозяевам и приглашенным гостям лучше всего было на острове Крит, где находился питомник. Лёня, как профессор кафедры зоологии, представлял в качестве гостя и докладчика новую попугайную ферму «Солнечная Аратинга», успешно развиваемую состоятельными любителями птиц и зверей в Тульской области. Известно, что порой так называемые «любители», дадут фору в сто очков очень многим профессионалам, но Леонид Алексеевич, ещё и как преподаватель мог более красочно представить уникальное местечко «Солнечная Аратинга», приобретшее популярность в Москве, Московской, Тульской, Калужской и других областях и даже за пределами перечисленных. Саша не ожидала такого подарка, как поездка с мужем на Крит, тем более что на слабый вопрос: «А мне можно с тобой?», – Саша получила ответ: «Я еду работать».
Неожиданно позвонила сватья и спросила: «Не махнуть ли в мае на Родос, тем более, что путевки недорогие, всё-таки еще не лето». Недолго думая Саша согласилась: «Вот пусть едет один на свой Крит, а я поеду на Родос с Машей, тем более что у Лёни, в июне экзамены и ему не до отдыха…». Через неделю, когда путёвки на Родос уже были куплены, Лёня, загадочно посмотрел в глаза Саше и нерешительно произнёс:
– Слушай, а давай-ка, закажи билеты на Крит. Ты же там не была. Отель всё равно оплачен на двоих. Саша всё поняла, прищурилась и спросила:
– На Родос сдавать путёвки?
– Нет, что ты, что ты! Поезжай!!!
– А не жирно будет? Два раза в год в Грецию….
– В самый раз!!!
Поездка на Родос весной давно забылась, хоть и была просто восхитительной. Почему-то запомнились греческие авиалинии с красавицами гречанками-стюардессами, все высокие, тоненькие, с черными гладкими прическами, яркими красными губами, внимательные и милые.
Дачное лето перемололо все красоты пальмово-бугенвильного юга и расцветило мир скромной красотой природы средней полосы. Голубая вода морского прибоя растворилась в памяти и заменилась тяжелой водой матушки Волги.
Когда возвращались с острова Родос, любимый и родной чемодан советского производства, но уже тогда на колёсиках, приказал долго жить и лопнул от старости. Он, конечно, знатно попутешествовал за свою не короткую жизнь. Видимо, сделан был на совесть. Где он только не был: и в Таиланде, и в Камбодже, и во многих городах Америки. Он также посещал с Астаповыми Саудовскую Аравию, Китай и Японию, а такие поездки как Турция, Египет, Испания, Германия, даже не считались, так как в этих местах бывали неоднократно. Чемодан лопнул по ребру, видимо от нежного отношения грузчиков в аэропорту, и из него на ленте транспортёра тащилась алая шелковая кофточка, которую Саша купила в Archangelos, а за ней такие же красные трусики. Единственное, что утешает: и то и другое было новое с бирками.
Перед поездкой на Крит купили новый чемодан, стильный недешевый с кодовым замком.
Сонная взлохмаченная Саша, нетвёрдой походкой, сшибая всё на своём пути, прошествовала в ванную комнату. Больно прищепила, падающие в лицо волосы. Уронила в раковину зубную щетку. Выдавила мимо зубную пасту. Выскользнувшее мыло, проскакавшее по всем углам и скрывшееся под тумбочкой раковины, даже не стала ловить.
– Чёрт возьми! – злобно завопила Саша.
– Ничего страшного, – издалека крикнул Лёня, – не нервничай.
– Я и не нервничаю! – нахмурила брови и плеснула в лицо холодной водой.
– Иди пить кофе!
– Я еще зарядку не сделала!
– Ну, делай уже, что ли.
Лёжа на полу, Саша выполняла свой насмерть вызубренный комплекс упражнений, и каждый раз одна и та же мысль сверлила мозг:
– Нужно добавить новые! Необходимо обновить мои заученные движения! От них нет никакого толку! Я же меняю музыкальное сопровождение. Меня же бесит одна и та же музыка. Вот сегодня и уже, кстати, третий день, я размахиваю ногой под Аппассионату Бетховена. Это вредно для здоровья. Что за дурь лезет в голову с самого утра!
Новый чемодан, упакованный, но еще не закрытый, своим роскошным серым боком смотрел на Сашу. Аккуратный, стильный кодовый замок, ждал своего секрета.
– Наконец сбоку не будет висеть амбарный замок. Как он мне надоел, – подумала Саша и, закончив махи ногой, решила, что код будет 05612, потому, что Лёня родился в 1956 году в декабре. Она встала, застегнула молнию на чемодане и набрала пробный код.
– Саша, ну ты идешь? – крикнул муж.
В эту секунду Сашина рука дернулась, и неведомая цифра запечатлелась в недрах устройства. Красная краска залила лицо. Всякие попытки вернуть замок в действие не увенчались успехом. Саша хотела поплакать с утра, но Лёня обнял её мягкие плечи, достал «амбарный» замочек, проверенный и надежный и прицепил его к роскошному серому чемодану. Они пошли завтракать. Саша чихнула так, что зазвенели висюльки у кухонной люстры.
– Сашуля, будь здорова, сегодня не твой день. Так что не торопись, слушай меня и не тащись сзади. Я буду на стрёме.
В аэроэкспрессе, впереди идущая Саша, зацепилась за поручень, и на нём остался висеть зонт с изогнутой ручкой, который тихо снял и положил в сумку Лёня. Через пять шагов из ветровки выпал вместе с платком проездной билет на полгода, заботливо подобранный мужем и упакованный в надёжное место. А когда, уже в аэропорту, золочёный карабинчик изящной Сашиной сумочки зацепил ограничительную ленту между металлических стоек, формирующих очередь на таможенный пункт и смешал всю стройную шеренгу, желающих улететь за рубеж в «кучу-малу», Саша сказала:
– Всё. Баста. Может мне не лететь никуда? На фига тебе такая кошёлка?
Лёня, отцепляя сумочку и устанавливая стойки по местам, подталкивая жену к суровой молодой таможеннице, прошептал:
– Зайка моя, в первый раз что ли. Иди уже вперед. Тебя ждет Эгейское море.
В аэропорту Ираклиона Саша попыталась схватить чужой чемодан и со словами: «Какой-то цвет странный…», – потащила его к выходу. Лёня спокойно отдал удивлённым владельцам их имущество и нежно им улыбнулся.
Дружелюбный вечерний Ираклион обнял их влажным теплом греческой ночи. До отеля в местечке Malia на северо-восток Крита они добрались за двадцать минут и, бросив вещи в номере, вышли, уже в полной темноте, на Bayof Malia, чтобы вдохнуть моря. Лёня и Саша родились и выросли на берегу моря, а от такого набатно-виолончельного, впитанного с младенчества аккорда стихии, куда бы ни занесла вас судьба, особенно, если далеко от побережья, вы не избавитесь никогда. Поначалу, вдали от берега моря будете тосковать и кожей чувствовать, что если понижается природный ландшафт, то обязательно сейчас, сейчас, сию минуту, откроется морская гладь или бурный прибой. Земная поверхность понизилась, а моря всё не видно. Внутренний настрой не оправдан и парадокс происходящего томит и рвёт сердце. Море, где ты?!
Заливы, бухты, лагуны, мысы – вот места где успокаивается душа созерцанием бьющейся воды о песчаный берег и каменистый мыс, где бесконечный поток энергии вливается в твое тело, и ты видишь всю тщету и бессмысленность жизни. Но как же прекрасна эта бесполезность, восторгом счастья входящая в тебя!
1st international bird convention приглашал на регистрацию участников на следующий день в 18.00.
– Ты представляешь, рыбка, мы будем весь день купаться в теплом море, загорать и ничего не делать. Счастье! Кстати, ты не выложила мою маску с трубкой?
Переполощенные в море тела с легкой усталостью, проглотившие за обедом запечённую рыбу-меч, смежившие на полчасика веки в истоме жаркого дня, даже и не подозревали, что этот день будет практически единственной наградой за неласковые северные широты с надвигающейся поздней осенью в Москве, где им выпало родиться и жить.
На регистрации в отеле Royal Hall среди тусующихся любителей птиц, в том числе и попугаев, в звуках легкой электронной аранжировки солировал саксофонист. Молодой человек с яркой восточной красотой древнего грека, вьющимися волосами и огромными чёрными глазами, он бродил среди присутствующих и исполнял знаменитейшие мелодии для соло саксофона. Вино, изысканные закуски из рыбы, мяса и фруктов, прелестные мелодии совершенно растопили сердце жителей Севера. Саше казалось, что молодой саксофонист играл как знаменитый Fausto Papetti, а когда зазвучала – Aranjuez non amour, она подошла к тусующемуся со специалистами по птицам мужу и тихонько сказала:
– Лёша, у меня так болит горло и трясутся руки и плечи, что если мы сию секунду не уедем, я просто прилягу тут, на травке у бассейна и скончаюсь от любви к птицам.
Дальнейшая конвенция проходила уже без Саши. В теплой дружественной обстановке, состоялся доклад об уникальном местечке «Солнечная аратинга». Поездка в «Амазонас Парк» и знакомство с достопримечательностями, которыми так богата Греция, омрачалась тем, что Леонид Алексеевич разрывался на части между лежащей в номере больной женой, плюющей в баночку от боли в горле, и необходимостью трудиться в поте лица своего на благо Родины. Перед огромным окном, занимавшем всю стену комнаты в отеле, тихонько приходила в себя простуженная Саша, притащившая вирус видимо прямо из Москвы. Перед её, сначала воспалённым тридцатидевятиградусным взором, а потом уже постепенно возвращающимся к норме, бушевало за окном бурное море. Провидение ей шептало:
– Не хрен по два раза в год мотаться в Грецию!!!
Но увидав страдающую, это самое Провидение, пошло на уступки и, развесив красные сигнальные флаги о штормовом предупреждении, на все пятеро суток, запретило купаться в море всем отдыхающим.
– Намекали же тебе: сиди дома. Ты не послушала, поехала. Вот теперь лежи. Думай о суете мирской и смотри на свое любимое море!
А пейзаж с высокими, разбивающимися о скалы белыми пенными брызгами волн, так прекрасен и величественен, что где-то внутри тихонько трепещет воспоминание о бурном морском прибое из родного города детства. Нужно было уехать в Грецию на остров Крит, заболеть ОРЗ в отеле Малия Парк, чтобы лёжа в постели остро вспомнить детский восторг и страх от бушующего восьмибалльного шторма на берегу Японского моря. Несравнимый ни с чем во всём взрослом мире, прыгающий под ложечкой вполне ощутимый сердцем росток ликования открывающейся новой жизни и тех впечатлений, что еще не испытала ни душа ни тело, он оставил в памяти детства на всю жизнь свой яркий мазок художника. У каждого он свой, не похожий ни на какие слова или звуки чужого инструмента. Мелодия звучит в вашей душе и она только ваша. Острое чувство голода пронизало выздоравливающую Александру. Медленно поднявшись с постели она обследовала пирожок с маком, заботливо оставленный мужем, рядом с чашкой молока. Южные муравьи, обильно покрывшие булочку и активно уносящие в неведомые дали крупинки мака, совсем не смутили голодную женщину. Она вытряхнула их смешавшиеся ряды и с аппетитом съела сладкое печеное тесто, возможно зазевавшиеся и настырные труженики не все эвакуировались восвояси. Перед окном на фоне бурного моря отдыхающие играли в волейбол и аплодировали сами себе каждому удачному удару и подаче. Красный флаг запрета на купание в море натужно трепетал на ветру. Брызги прибоя взлетали ввысь на два метра и выше, но всё же на берегу моря выздоравливать гораздо лучше, чем болеть. Как хочется горячего чая!
Саша, медленно рассматривая в огромное, во всю стену, окно бушующее море, выловила в обрывках мыслей крохотный сюжет своей жизни когда в туристическом походе по Сихотэ-Алинскому хребту студенты первокурсники посетили пещеру Серебряную. Основной достопримечательностью пещеры является небольшой ручей, вытекающий из нее виде родника, в двадцати метрах ниже по склону. В пещере находятся странного вида наскальные рисунки неизвестного происхождения, которые большинство специалистов считали современными. В окрестностях горы Ван Гоу расположились лагерем. В этом местечке скалистом, но местами покрытом непроходимой тайгой, Саша заболела и, трясясь от озноба, у костра, в летнюю ночь тихонько просила горячего чая. Друзья-товарищи наливали кружку за кружкой, а она все твердила ещё, ещё.
– Ты бредишь, Саша? – спросил инструктор, озабоченно касаясь мокрого пылающего лба.
– Как хочется горячего чая! Это я выздоравливаю, – прошептала Саша и провалилась в сон.
Когда утренний луч солнца скользнул по Сашиной подушке, она не открывая глаз, слушала размеренное дыхание мужа и чувствовала, как силы возвращаются к ней. Видимо булочка с маком и муравьями самое лучшее лекарство от простуды!