Тревожное чувство полета над землей в одиночестве, ранним утром или в вечерних сумерках, которое приходило давным-давно в детстве и юности, вдруг шевельнулось в груди, как первое движение ребенка в утробе матери. Людмила Павловна взяла сумку и, перечислив в уме минимум необходимых продуктов, которые надо купить, не прибегая к сооружению на колёсиках, которое она терпеть не могла, отправилась в соседний супермаркет. Около остановки автобуса расцвела старая яблоня – так пышно, как никогда. Лет десять назад среди её цветущих ветвей сын сфотографировал Людмилу Павловну, и она очень любила это случайное фото. Замерев на минуту около цветущей красавицы перед переходом через дорогу, Людмила Павловна четко услышала: «Какая чудесная весна!». Вокруг никого не было. Ни души. Вся толпа давно схлынула на работу. Да и район здесь не шумный. От центра довольно далеко.

– Пожалуйста, принесите мне веточку цветущего каштана, что растет напротив, через дорогу! – произнес женский сопрано минорно и чуточку с грустинкой.

Людмила Павловна опешила. Лекарство от давления она выпила, а также и от аритмии. Спала хорошо. Зарядку утром сделала. Душ приняла.

– Мне он давно нравится, хоть он и молод, цветет недавно, а в этом году мы зацвели с ним вместе. Заметьте: вместе! Это очень важно. Если вы принесете мне веточку с цветком, Вам будет СЧАСТЬЕ. Пожалуйста!

Людмила Павловна вытерла испарину со лба и, тяжело вздохнув, подумала: «Вот ОНО и ПРИШЛО!». Она медленно поплелась к магазину. Перейдя дорогу, остановилась около цветущего каштана, полюбовалась его стройностью и буйным цветением. На обратном пути сломала веточку с пирамидкой белого цветка с россыпью желтых пятен и вкраплениями вишнёвого цвета.

– Зачем вам моя ветка? – мужской баритон произнес эти слова заносчиво и грустно. Людмила Павловна обернулась. Вдалеке маячил пенсионер Сергей Петрович, тащивший коляску с продуктами из магазина. «Это, конечно, не он», – подумала женщина.

– Да. Это, конечно, не он, – произнес баритон. – Я знаю, для кого вы сорвали цветок. Во-первых, яблоня старая. Она давно мне строит глазки. Но так уж и быть, подарите ей от меня этот скромный привет.

– Вы уверены, что это вы говорите именно мне? – спросила Людмила Павловна.

– А кому же еще? Вы получили задание от этой кокетливой старушки. Правда, в этом году она особенно хороша. Цветет так, как в последний раз! За её цветами не видно скрюченного корявого ствола. Её возраст исчез за великолепным бело-розовым покрывалом. Пусть уж порадуется моему посланию…

– Вы не очень-то вежливы, да и не совсем великодушны! Уж если делать подарки или что-то приятное, то – от души! – произнесла назидательно Людмила Павловна.

– С кем это вы разговариваете? Доброе утро, – ворчливо проскрипел сосед, поравнявшийся с Людмилой Павловной и, не останавливаясь, пошел к переходу.

Она хотела сказать: «Не Ваше дело, старый пень!», но представила обстоятельства диалога с каштаном и ужаснулась.

– Доброе утро, – пробормотала она вслед соседу. Немного постояла и, заметив, что машины нет ни одной, пересекла дорогу прямо по проезжей части, направляясь к яблоне в цвету. Поднялась на цыпочки и надела веточку цветущего каштана на изогнутый ствол яблони.

– Благодарю вас, – произнёс сопрано, – Вы не представляете, как я рада!

– Желаю удачи! – пролепетала Людмила Павловна.

– И вам также! – пропело сопрано.

«Никто не слышал, кроме этого соседа, никто не видел, и я никому не скажу», – подумала она.

У пенсионеров просто огромная куча дел, которые никогда не кончаются. Людмила Павловна сварила суп с домашней лапшой, запекла куриные крылышки с баклажанами, сделала влажную уборку. К приходу внука из школы практически все готово. Не успела присесть и пощадить ноющую артритную коленку, как зазвонил телефон.

– Здравствуй, Люся. Это Костя.

Людмила Павловна на секунду застыла и молниеносно превратилась в Люсю.

…Это была их с мужем первая поездка к морю после окончания института. Отец купил путевки в Абхазию, и они втроем, с маленькой Ирочкой, улетели в Гагры. «…О, море в Гаграх, о, пальмы в Гаграх, кто побывал там – не забудет никогда…»

Роскошный по тем временам дом отдыха встретил их не ласково.

– Оставьте вещи в гладильной, поешьте в столовой и идите на пляж, – неприязненно и повелительно сказала администратор, увешанная бриллиантами с головы до ног, – после обеда освободятся номера, тогда и приходите.

Извлекать купальники и пляжные принадлежности в тесной гладильной было неудобно, а переодеваться – тем более, но… что поделаешь! После обеда номера еще не освободились, хотя путевки были со вчерашнего числа. Иришка, притомившаяся с дороги и накупавшаяся в море, спала на Люсином халате на пляжном лежаке. Смеркалось. На юге темнеет рано. После ужина ничего не изменилось, и Люся, измотанная этим длинным днем, пошла выяснять отношения с администрацией. Тут же пришел товарищ директор и суетливо произнес:

– Подождите до завтра, а завтра мы вас поселим…

– Вы что, предлагаете нам ночевать на пляже?! – возмутилась вся семья…

– Мы вас сегодня поместим на даче, а завтра все решим… – раздраженно сказал директор.

Вслед за директором они прошли через сад, уже в темноте поднялись по вырубленным в скале ступенькам и очутились в роскошном трехэтажном доме. Спальня для взрослых, детская, гостиная, фотолаборатория и даже свой солярий с видом на море – все это на целую ночь принадлежало теперь им. Директор сказал, что недавно здесь отдыхал Генеральный секретарь народной партии Вьетнама. Семья попадала спать, почти не раздеваясь и не распаковывая чемоданов, так как будущий отдых был еще не определен и не ясен.

На следующий день никто не вспомнил о их перемещении в другие номера, и на следующий тоже, и на следующий… В конце концов они распаковали чемоданы и комфортно расположились на месте Генерального секретаря.

Ранним утром, пересекая райский сад, так они между собой его назвали, с пальмами и южными растениями, со сладко пахнущими японскими камелиями, муж Люси Игорь говорил: «Нет худа без добра! Свезло нам с этой дачей!».

Сад был действительно хорош! Семь видов пальм, кипарисы, эвкалипты, вечнозеленая акация под названием «Мимоза», олеандр, магнолия, благородный и камфарный лавры, эвкоммия (дерево, дающее каучук), лаковое дерево, мыльное дерево, бананы, чайное растение, табак, пробковый дуб, бамбук… Несколько кустов чая росли прямо под окнами спальни. Экскурсовод рассказал, что первый в Абхазии чайный куст был высажен в 1842 году в Сухумском Ботаническом саду.

Муж с Иришей купались в море, когда Люся решила вернуться в дом отдыха за шляпой от солнца. Из сада подземный переход вел прямо к морю. Спускаясь к переходу, Люся увидела мужчину, весело взиравшего на красоту растений райского сада.

– Не подскажете, как пройти к киоску, где торгуют вином? – спросил он. С крепкими мышцами, распирающими линялую футболку, в шортах-самострок из джинсовой ткани, зеленоглазый, светловолосый с широкой добродушной улыбкой, он, как уютный родной дом, распространял вокруг себя свет и добро. Какой-то комок счастья с плеском булькнул в груди Люси и, перевернувшись, задрожал тревожным волнением.

– Вы немного не дошли до него. Нечаянно, наверное, свернули в наш переход, который ведет в дом отдыха «Гагры». Тут тупик. Дороги нет. Пойдемте, я Вас провожу.

– Меня зовут Константин. Конечно, для Вас – Костя.

– А меня – Люся, а для Вас – Людмила Павловна.

Костя рассмеялся так весело, что Люся засмеялась вместе с ним. Они вышли на набережную, и пошли по аллее среди цветущих олеандров, за которыми стоял деревянный киоск, где продавали разливное белое сухое вино из бочки и красное под названием «Букет Абхазии». В проеме между камфорными деревьями, где испепеляющее солнце плавило асфальт, Люся надела широкополую шляпу из голубой соломки, и Костя, стрельнув глазами, тихо произнес: «А в шляпе Вы просто королева, Людмила Павловна!» – и поцеловал ей руку. Они опять рассмеялись.

– Прощайте, Костя! – уходя, сказала она. Подпрыгивая, как в детстве, Люся помахала ему еще раз рукой – уже издалека – и поскакала на пляж, а он все смотрел ей вслед.

Спустя несколько дней они встретились на берегу. Костина жена Татьяна, веселая хохлушка, не уставая, веселила всех анекдотами. Дочка Лена быстро подружилась с Иришей. Какое огромное количество «Букетов Абхазии», а заодно и «Лыхны», «Апсны» и «Ркацители», они выпили в гостях у Люсиной семьи на чудесной даче в доме отдыха «Гагры»! Покупая разливное вино, приобрели большой керамический кувшин с ручкой. Ночью он служил горшком для Иришки, а днем из него пили разливное вино. Когда Люся отказывалась от вина, потому, что «БОЛЬШЕ НЕ МОГУ!!!», Татьяна делала удивленную гримасу и говорила: «Що ты не пьёшь? Хворая, чи шо?», и праздник молодости продолжался…

Они разъехались по своим городам. Люсина семья вернулась в Москву, а семья Кости – то в один город, то в другую деревню. Костя был офицером-ракетчиком и отправлялся, куда Родина пошлет. Пару раз они приезжали к ним в Москву. Один раз он посетил их один, будучи проездом через Москву. В этот день в гостях у Игоря были его экспедиционные товарищи из Ленинграда и Новосибирска. Выпито и съедено было столько, что трудно даже и вообразить… Команда из восьми здоровенных мужиков спала прямо на полу. Люсины силы, совершенно истраченные, державшиеся на энтузиазме остатков молодости, привнесли последнюю лепту в устройство хоть какого-нибудь комфорта для уснувших, где попало друзей мужа. Когда она вошла на кухню, её взору предстала потрясающая картина. Костя, босой, но в военной форме, с засученными рукавами, расстёгнутым воротом офицерской рубахи, а тогда он был уже подполковником, со снятым с шеи галстуком, который болтался на зажиме на груди, яростно мыл посуду. Огромная гора грязной посуды, с одной стороны, и огромная помытой – с другой – оформляли это трогательное зрелище. Посуда скрипела в его могучих руках, и он тихонько напевал: «…И друзей позову, на любовь своё сердце настрою…». Люсе захотелось прижаться к его широкой спине и зажмуриться от счастья.

– Костя! Ты в Москве! – и Люся горько заплакала.

– Не плачь, родная. Я сейчас приеду, и телефон ваш тот же и адрес тоже… – сказал он и повесил трубку.

А ведь прошло тридцать пять лет. Они еще пару раз писали друг другу, а потом угасли и звонки, и переписка. Люся разошлась с мужем, когда дочке было уже тридцать лет. Она вспомнила, что Костина Татьяна родила еще сына, и они очередной раз переехали, а куда она уже не помнила. Людмила Петровна, потрясенная яблоневым счастьем, впала в ступор. Потом вскочила. Бросилась к зеркалу… и тихий ужас приобнял её за плечи….

Спустя несколько лет, когда Люся с Костей стояли на остановке автобуса, она заметила, что рядом со старой яблоней вырос маленький каштан.