Мы молча двинулись к пляжу, Бу шёл впереди, уткнувшись в бумаги, а мы шли сзади, Лин пыталась изо всех сил изобразить приподнятое настроение, я плёлся сбоку от неё, периодически взглядывая то на неё, но на её тень. Я хотел ей рассказать о том, что видел в доме, но не знал, стоит ли. Может мне не стоило просить их ждать на улице, а нужно было сделать так, чтобы они прошли все вместе? Мы шли вдаль по пляжу, здесь он был совершенно одиноким и оттого диким. Ветер гонял по песку колючки, кое-где у скамеек, сновали ящерицы, подставляя солнцу спины. Мне очень нравился этот воздух, такого я не встречал еще нигде до этого.
– Бу, я пойду по кромке, хорошо?
– Хочешь быть поближе к морю? – донёсся его хрипловатый голос.
– Не знаю, пока не понял, хочу просто попробовать.
– Через метров 15 мы свернем, там после пляжа будет небольшой деревянный мост, нам нужно попасть на него, не потеряй нас.
– Я буду идти рядом, – спокойно сказал я.
Присев на скамейку, я снял ботинки и понес их в руках. Идти голыми ногами по прохладному песку было приятно. Интересно, а если бы он однажды перестал бы быть таким (относительно!) твёрдым? Людям стоило бы только ступить на песок, и их бы тут же засасывало. И тогда есть два варианта событий:
– с пляжей увозили бы песок, а в тех местах, где он всё же есть, ставили бы запрещающие знаки.
Знаю, что звучит это ужасно глупо, но а вдруг?
– песочная эвтаназия стала бы самой востребованной в мире для тяжелобольных или просто желающих уйти из жизни людей. Это была бы последняя и самая приятная процедура.
Этот вариант, полагаю, еще глупее прежнего. Я выпрямился и посмотрел туда, где шли Лин и Бу. Не очень хотелось бы потерять их здесь. Убедившись, что они идут впереди, я стал медленно подходить к морю. По мере моего приближения, оно накатывало волны еще сильнее и мочило мне ноги, вовсе не привыкшие к этому. Я не мог смотреть никуда, кроме как вниз, где лежали разные ракушки, которые вода то прятала в свой морской мир, то выбрасывала обратно на сушу. Пройдя еще около метра, я увидел большую рыбу, видимо утром море вынесло ее сюда. Она уже не была похожа на рыбу, скорее на какой-то обмякший огромный плавник, я взял палку и ткнул в нее. Ощущение, будто я потрогал голыми руками желе. Ужасно неприятно. Привстав, я увидел, что Лин и Бу уже заворачивают, их спины начинали удаляться и превращаться в небольшие цветные прямоугольники вдалеке. Пришлось наскоро всунуть мокрые ноги в ботинки и бежать за ними.
– Сколько можно тебя ждать, Джонни? – прокричала Лин.
– Иду, разве не видишь, что я уже в ботинках?
– Видела бы, если бы в этих самых ботинках ты быстрее шевелил ногами. А пока никакой пользы от них.
– Ты чего злишься? Сейчас же догнал, – быстро проговорил я, пытаясь отдышаться.
– Почему бы мне не злиться? Я потеряла пса, застряла непонятно где и непонятно с кем, – шёпотом сказала она и ткнула в спину Большого Бу, – и кто знает, сколько уроков за это время мы уже пропустили.
– Ну, последнее меня скорее радует, чем огорчает.
– Очень смешно.
Издали раздался голос Большого Бу.
– Что вы там всё время бормочете?
– Всё в порядке, Бу, – ответил ему я.
– Было бы в порядке, вы бы заметили. А вы были увлечены ссорой, поэтому и ничего не увидели.
– Что нужно было заметить? – с легкой насмешкой в голосе произнесла Лин.
– То самое, что вы идёте уже не по деревяшкам моста, а по траве, и вокруг деревьев стало намного больше.
Мы посмотрели с Лин под ноги и затем вокруг. Море доносилось только слабоватым шумом откуда-то издалека, впереди простирались огромные пугающие деревья, сплетённые ветвями.
– Получается, мы уже в лесу?