— И как теперь с вашим предчувствием? — поинтересовался Сагайда, когда Матвей Петрович, усталый и раздраженный, собрал материалы и фотографии в папку.

Пробило пять.

— Окрепло, — бросил Шеремет и поднялся, — хоть и не до конца я этого дурошлепа понимаю. — И направился к выходу: в двери задержался и спросил:

— Во сколько Таня ожидает?

— Когда возвращусь.

— Счастливый, — искренне позавидовал Шеремет и, сменив тон, предложил: — Давай посмотрим, как дела у моего молодого; и втроем помозгуем. Продержимся без ужина?

— Гостиничный буфет работает до девяти.

Матвей Петрович сошел на стоянку, забрался в «Волгу» и, сцепив руки на затылке в «замок», полюбовался, как здоровяк-сержант вылущивает из сине-желтого «уазика» троицу растрепанных потаскух. Видать, сцепились на почве безалкогольных коктейлей и нервных перегрузок.

Тут и Сагайда подоспел. Оглянулся — и сел в Шереметову машину.

«Волга» рванула почти так же резво, как если бы за рулем сидел Вадик, и погнала по улице.

Через некоторое время Сагайда напомнил:

— Нам направо.

— Ничего, крюк сделаем. Еще раз взглянем на коврик в Первомайском.

Еще пять минут — и машина затормозила.

— Ну и как? — усмехнулся Шеремет.

— Глаза б мои не смотрели, — бросил Сагайда.

Но смотреть следовало.

В проезде, прямо на черно-багряном ковре, «крутилась» драка.

Кто с чего начал, понять было невозможно. Да и время ли? Десяток рэкетиров, приметных и по одежде, и по фигуре, сцепились с какими-то ребятами.

Парней было едва ли не втрое больше, но дела у них складывались неважнецкие: трое или четверо уже оказались на земле. И как раз в тот момент, когда «Волга» завернула в проезд, чернолаковый верзила влепил еще одному пареньку ногой в живот.

Шеремет нажал на акселератор и одновременно на клаксон.

Мгновение — и ревущая серая машина вклинилась между отпрянувшими одна от другой группами.

Не успел отпрянуть только «чернолаковый» — и его срезал Шеремет, резко распахнув дверцу.

И еще один рэкетир, с велосипедной цепью на руке, не успел отскочить — и его скрутил Сагайда.

Крик, удар, стон, щелчок наручников, команда, вызов ПМГ — секунд тридцать, не больше. Еще секунд тридцать — и остальные рэкетиры, матерясь и размахивая руками, подвинулись в сторону Садовой, и еще подвинулись, и — отошли…

Через две минуты подлетела ПМГ, помятого верзилу и красавчика с велоцепью сунули в «корзинку».

Ребята, сбитые наземь ударами рэкетиров, уже поднялись и присоединились к своим; кстати, непохоже было, что присутствие милиции очень воодушевляло и потерпевшую сторону.

Еще одному помог подняться Шеремет: похоже, у парня сломано ребро.

Пока Матвей Петрович устраивал Сашу (так его называли друзья) на заднее сидение, Сагайда успел перекинуться парой слов с остальными.

Местные неформалы, какой-то специфический сплав «зеленых», «качков» и КСП; явились в Первомайский, потому что знали, кто такой Деркач, и выражают возмущение церемониями. Крутые хлопцы.

Сагайда по радиотелефону вызвал еще одну патрульную группу — что, если рэкетиры вернутся? — сел за руль «Волги».

До травматологии ехать минут десять. За это время Шеремет выяснил у Саши, что для неформалов «прикол» не в церемонии, а в Деркаче. Свои с ним счеты у неформалов. Немало здоровья — и в прямом, и в переносном смысле, — попортил им бывший начраймил. Если бы только — как всегда милиция (Сагайда и глазом не моргнул), — запрещал и не пущал, а то ведь избивал и издевался…

— Так ведь вы и поквитаться собирались, — как обо всем известном, сказал Шеремет.

Но выяснилось, что у того сорта неформалов, который репрезентован Сашей, принципиально иные взгляды на методы борьбы со злоупотреблениями представителей госорганов: сугубо ненасильственные действия. Даже очищают свои ряды от экстремистов, которые — дай им волю, — докатились бы и до применения оружия. Эта вот драка с боевиками — явление нетипичное, но надо учесть, что рэкетиры вовсе не госслужащие и вообще напали первыми.

— А как же вы «очищаете свои ряды от экстремистов»? — поинтересовался Сагайда, не оборачиваясь.

— Мы их морально осуждаем. И отстраняем от собраний вплоть до осознания… — Сашка побледнел от боли (машину трясло — проезжали участок бессрочного ремонта), но не стонал. Очень серьезный юноша.

С минуту ни о чем его не спрашивали; покрутив лохмами, он сам продолжил политинформацию:

— И — осознают. Даже крайние. Так и должно быть. Даже когда…

— Что — «когда»? — поинтересовался Шеремет.

— Так… — прошептал Сашка и втянул воздух сквозь зубы.

Машина остановилась у приемного отделения.

Сагайда взбежал на крыльцо — позаботиться о носилках. А Шеремет спросил тем временем:

— Круто, наверное, собирались поквитаться с Деркачом, если и до сих пор не улеглось?

— Еще и как. Теракта требовали, Каракозловы несчастные. Это, мол, акция не против власти, а наоборот, против того, кто ее позорит и оскверняет. Но к счастью, большинство понимало момент и показало политическую и гражданскую зрелость.

Ну очень серьезный юноша.

Помогая Саше выбраться из машины, Шеремет спросил:

— А пистолет куда дели?

— Мы же осудили террор. И заклеймили. И заставили сдать наган.