Дома нас уже с нетерпением ждали. Было уже почти два часа дня.

Наши девушки высыпали на улицу. Случилось то, чего я и ожидал. Внимание привлек вид нашего транспорта. Пришлось объяснять, откуда дырки и прочие украшения на авто. Женская часть нашей команды, запричитала, кто‑то начал лить слезы. Ситуация выходила из‑под контроля.

На нашей улице лежала пара зомби. Мертвый мужик в хорошем костюме и одном лакированном ботинке лежал на самом въезде. За исключением эпизодической погрызанности единственным повреждением была маленькая круглая дырочка в районе виска. Мне рассказали, что это проверила мелкашку Женя, дежурившая на фишке. Второй зомбак пришел со стороны парка. Его уложил Николай, выстрелом из СКСа.

Мы загнали машины по дворам и собрались у меня на веранде. Женскую половину успокоили с большим трудом, но тут появился опять повод для беспокойства. Артем с фишки сообщил о том, что около забора со стороны парка стоят зомби. Вмешался сообразительный Палыч, он решил организовать тренировку для женского состава нашего коллектива, совместив полезное с нужным. Было просто необходимо их обучить стрелять по зомби, а с другой стороны следовало упокоить припершихся зомбаков.

Кадавров оказалось неожиданно много — штук двадцать. Причем вместе с бывшими людьми пришли две бывшие собаки. Бывшие собаки были породистым ротвейлером и лайкой хаски. Зрелище было жуткое.

Наших бабенок на неравный бой сумела поднять Алевтина двумя доводами: подумайте о детях и чего это мы вонь нюхать будем. Воняло от зомбаков действительно ужасно. Палыч в сопровождении Равиля вывели барышень к забору парка и начали стрельбы по движущимся зомби.

Проводив барышень на стрельбы, я зашел в мастерскую. Я примерно уже представлял у себя в голове то оружие, которое я посчитал наиболее эффективным в борьбе с зомби. Из‑под верстака я вытащил старую двухкилограммовую кувалдочку. Один край прямоугольной кувалды я обрезал с четырех сторон на манер пирамиды. Вторую сторону кувалды я обрезал с двух сторон в виде тупого массивного колуна. Работы по металлу я закончил обточкой и шлифовкой орудия на электроточиле. Кувалду я облегчил раза в полтора. Затем я выбил из кувалды старую сломанную пополам деревянную ручку. Рукоятку я решил изготовить из двух обрезков толстой стеклопластиковой арматуры длинной в метр. Я скрутил их изоляционной лентой и надел модернизированную кувалду на свежеизготовленную рукоятку. Кувалда села крепко, но для страховки я с обеих сторон от кувалды накрутил на ручку металлические хомуты. Полюбовавшись на свою работу и окрестив инструмент «зомбобоем», я вышел во двор.

Навстречу мне, зажимая носы, шли наши барышни. Алена, подойдя ко мне, обхватила меня руками, прижалась и влажно задышала мне в шею. Вот так, опять глаза на мокром месте. Я нежно обнял ее одной рукой. Мы замерли. Я понимал, что ей страшно, что она боится за детей и наше будущее, ее пугала неопределенность. Я тоже боялся, но сдаваться на милость апокалипсиса я не собирался.

Последним зашел Палыч. По его довольному виду я понял, что стрельбы удались.

Я помахал ему зомбобоем и спросил:

— Для испытаний вот этого чего‑нибудь оставили.

— Эко ты выдумал. Это та штука, про которую ты вчера говорил?

— Так точно.

— Боишься, что для испытаний зомбаков не хватит? — усмехнулся Палыч.

Аленка все также стояла, прижавшись ко мне. Вот так на протяжении всей жизни мы держались друг за друга. Абсолютно разные люди, абсолютно разные характеры мы как плюс и минус в магните не могли существовать друг без друга. Мы взаимно восполняли друг друга до одной цельной личности. Недостатки одного из нас компенсировались достоинствами другого. Я не знаю как бы я жил без Алены. Алена всегда стоически переносила все тяготы. Я всегда должен был быть сильным исключительно только радии нее. Даже когда меня оставляли силы, и хотелось упасть и сдаться, рядом оказывалась она. Сдаться — значит предать и ее и детей. Тогда я вставал и шел, преодолевая очередные препятствия, потому что был должен. Должен я ей и детям. Чувство долга во мне всегда было какое‑то ненормально завышенное. И препятствия оказывались позади, проблемы отступали, от ударов судьбы отбивались. Неужели сейчас мы спасуем?

Я увел Аленку в наш дом. Дом, в который мы так много вложили. Вложили, прежде всего, самих себя. Он стал частью на шей жизни и частью нас самих.

Обедали мы опять все вместе. Альфия, не смотря на свое слабое состояние, приготовила потрясающий плов. Отчасти омрачило обед, состояние наших барышень после учебных стрельб. Им кусок в горло не лез. Вонь и вид ходящих мертвяков, в купе с картинками вылетающих тканей при попадании пули в голову кадавра, не могли быть стерты так просто из женской памяти. Лучше всего себя чувствовала Женя. Она лопала за обе щеки приготовленный плов. Плов, кстати сказать, был приготовлен на открытом огне в большом казане прямо во дворе моего дома. Я умял аж три большие тарелки, запив все это горячим чаем из каких‑то трав. Нажравшись сверх моих возможностей, я мог только глазами шевелить. Спиногрызы тоже оценили по достоинству приготовленное блюдо. Наелись до отвала практически все.

В неге и покое после обильной трапезы мы прибывали часа два. Потом совесть нас подняла с лежанок. За время отдыха мы обсудили кучу вопросов. В том числе и безопасность во время поездок. Это вопрос не просто назрел, а предстал перед нами сегодня в полной красе. Было чудом, что никто из нас не пострадал, когда мы прорывались сквозь чужой бой. Просто необходимо было максимально защитить пассажиров и двигатели машин от пуль, а также оснастить машины защитой от мертвяков. Тут влез Алексей со вполне разумным предложением: обратиться за образцами к голливудскому кинематографу. Благо, он натащил кучу дисков с фильмами. Предложение было не самым уместным — кто будет смотреть фильмы по зомби, когда за окном происходит реальный зомби апокалипсис, но, безусловно, здравое зерно в нем было. Алексей взял на себя бремя осмотра шедевров киноискусства на предмет извлечения идей по усовершенствованию автотранспорта.

Все покрутили изготовленное мной оружие против зомби. Его даже опробовали на старом цинковом ведре. Как ни странно, но больше всего споров вызвало придуманное мной название — «Изделие номер один — Зомбобой». Здесь мнения разделились. Одна часть нашей компании говорила о том, что изделие номер один это противогаз, другие — что это презерватив. Точку в споре поставила Женя, которая сказала, что времена поменялись кардинально, и чтобы не нюхать трупную вонь с помощью противогаза и упоительно заниматься безопасной любовью, нужно сначала отбиться от мертвяков. Доводы были приняты, и зомбобой остался с авторским названием.

Подняли действительно важный вопрос — про горючку. Множество материальных благ оставались бесхозными, и добыча этих благ становилась для нас в новом мире основным источником существования. Для безопасного передвижения за этими благами нужен был транспорт, транспорту нужна была горючка. Также нужны были лекарства.

Барышни при обсуждении поездок начали паникерский демарш, напуганные видом наших автомобилей. Было принято компромиссное решение, что за горючкой и прочими материальными благами мы будем ездить, но только при условии наличия заранее разработанного плана и маршрута, при соблюдении всех возможных мер безопасности.

Уже ближе к пяти раздался стук в ворота. Пришел сосед с улицы Коломийцева — Чапликов. Чапликов всю жизнь проработал инженером в городском водоканале. Сейчас ему было под пятьдесят, хотя выглядел он старше.

— Саня, здравствуй.

Он осмотрел мой форменный прикид и автомат на плече.

— И сам в здраве будь. Чем обязан? — настороженно спросил я.

Каждый раз, когда у меня появлялся Чапликов, от меня требовалось срочно разрешить какую‑то проблему, грозящую разразиться катастрофой. Сергей был вороватым халявщиком, любящим задаром напрягать окружающих по пустякам.

— Саня, выручай! — срывающимся на стон голосом проблеял он. — Говорят, у вас оружие есть, а у меня семья, дети, внук скоро родиться должен. Дай чего‑нибудь.

— Не дам. Самим мало. Сегодня рядом с заправкой стволы раздавали: СКСы, автоматы и мосинки. Сгоняй да получи.

— Так туда же добраться надо, Саня, — с отчаянием в голосе заблеял он.

— Я тебе не пункт помощи. К главврачу езжай в центр спасения на базу МЧСовскую — там помогут. У меня своя семья и дети, да еще и беженцы появились.

— Саня, давай меняться, — взмолился он.

— Другой разговор. Что дашь?

— Военная форма у меня есть, много. И обувь военная. Если все так пойдет как сейчас — это первый товар будет. Саня у меня возле дома покойники ходят, я едва выбрался.

— А ты их чем‑нибудь таким успокой, — я помахал у него перед глазами изделием номер один.

— Боюсь я их. Даже близко не подойду. Дай ствол.

— Какая форма и сколько?

— Пойдем ко мне. Я тебе все покажу. Дома у меня все.

Так значит, он собрался меня припахать для зачистки, прилегающей к дому, территории.

— Если хочешь, чтобы я у тебя зомби упокоил, то халява тут не пройдет. Ты мужик крепкий, здоровый сам должен справиться. А первым товаром в новом мире как раз будут стволы и патроны к ним. Так что, понимай.

— Да понимаю я все. Давай я по три комплекта формы с обувью тебе дам за каждого.

— Вот это уже другой разговор.

Я предупредил своих о предстоящей отлучке, окликнул слоняющегося без дела Николая и мы втроем пошли к дому Чапликова.

Возле дома толкались три зомбака. Что их привлекло к вотчине Чапликова понять было сложно, но тем не менее они упорно толкались в забор и в ворота.

— Коля, страхуй сбоку. Я зомбобой протестирую.

Я осторожно, боком пошел к кадаврам, заранее занеся для удара изделие номе один, как бейсбольную биту.

Заметив меня, мертвяки бросили невкусный забор Чапликова и пошли в мою сторону дерганой шатающейся походкой. Так, пожалуй, они и скопом на меня кинуться могут. Страха не было совершенно. Был какой‑то жгучий азарт и злоба, перерастающая в ярость. Я применил тактику уличных потасовок, когда один против нескольких: дерись с одним, прячься за ним от других и не позволяй себя окружить, если что — беги.

Я быстрым шагом, переходя на бег, двинулся в сторону ближайшего кадавра. Не останавливаясь, ударил его в область виска колбообразным концом зомбобоя. Раздался смачный шлепок с жутким хрустом. Зомбак зразу опрокинулся на спину. Я не стал останавливать изделие, а по инерции крутанул его по диагонали и ударил второго зомбака прямо по маковке. Тот же хруст и мертвяк рухнул вниз. Третьего зомбака я ударил боевым молотом наискосок чуть выше уха. Третий зомбак раньше был худощавым подростком и его, от моего удара, отбросило в сторону, ввиду малого веса и субтильности сложения. Дело было сделано. Зомбаки не шевелились.

Испытания холодного оружия против зомби закончились успешно, за исключением того, что я был забрызган мертвячьей кровью и склизкими ошметками, да и перло от меня теперь не хуже чем от зомби.

— Принимай работу, Чапликов, — улыбнулся я несчастному владельцу спасенной от осады усадьбы.

— Спасибо, мужики, спасибо, — Чапликов, подобострастно заглядывая в глаза, принялся жать нам руки.

В большом сарае у спасенного Чапликова был настоящий склад военного обмундирования. Чапликов умудрился набрать немереное количество комплектов песочных афганок, которые специально производили для воевавших в Афганистане. Там же были кирзовые сапоги и берцы. В итоге с Чапликовым сговорились обменять один из импортных помповиков на сто комплектов формы. В разговоре выяснилось, что еще несколько человек, кроме нас сегодня ездили за бензином и оружием. По телевизору, оказывается, были объявления о выдаче оружия и о эвакуационных центра за Пушкино, рядом с Чеховым и в Истре. По телевизору мы смотрели только диски. Эфирные каналы мы не включали, что бы не пугать детей. Всю информацию черпали из интернета, по радио, из личного опыта и по рассказам людей.

Уже дома я снял с себя вонючую одежду и переоделся в один из девяти комплектов военной формы, полученных от Чапликова за работу. Добротная форма, пошитая еще в Советском Союзе, сидела на мне хорошо, за исключением того, что повсюду были складки, замятые в то время, пока форма лежала на хранении. От формы слегка пахло сыростью, да и влажновата она была. Ботинки я только сполоснул из садового шланга.

Вернувшись домой, я оповестил всех об обмене. Встречный вопрос о том, зачем нам столько формы, я отбил, объяснив нашей команде, что при вылазках и выездах, которые предвиделись, желательно одеваться одинаково, что бы друг друга не потерять и не пострелять — «дружественный огонь» такие случаи называются. Дополнительно следует учитывать, что фабрики не скоро станут шить одежду и тем более обувь, а на добротную армейскую форму и, тем более, на простые кирзачи цена будет только расти. Сельхозродукты все равно выращивать будут. Это дело можно быстро наладить, а вот швейное производство или обувное наладить уже сложнее. В конце я рассказал, куда дел свою старую одежду — я ее отправил в печку на сжигание. Запачканную мертвяками одежду придется или отстирывать или менять на новую.

Разговор плавно перешел на амуницию. Сначала обсуждали, что нужно одеть, чтобы грязь, в том числе и трупная, отходила легко, и чтоб удобно было, да и защищала чтобы от укусов. Пришедший на ум костюм для дрессировки собак был громоздким. Кольчуги еще найти надо было. Милицейские защитные костюмы для усмирения массовых беспорядков хорошо подойдут, наверное, но как и у кого их взять? Палыч предложил хоккейную форму. Магазин с такой экипировкой находился от нас далековато. Тогда Алевтина предложила наведаться на спортивную базу, мимо которой мы сегодня уже проезжали по объездной дороге. Они туда продукты поставляли для столовой. Там много спортсменов тренировалось. Проводились тренировочные сборы и мелкие соревнования. Хоккеисты тоже туда зимой приезжали. Склад спортивной одежды и инвентаря там тоже был. Идею все одобрили, но сразу же был поставлен вопрос о безопасности. Я предложил попробовать что‑нибудь сшить из кордовой ткани — это прочная синтетическая ткань идет для покрышек и других резино–технических изделий. Мы ей в свое время оборудование закрывали во время реконструкции цеха. Резать ее можно было только раскаленной нитью, нож ее не брал. Наши ребята тогда из этой ткани еще мешки боксерские ростовые делали и песком набивали. Где взять такую ткань я знал. У нас на базе в Лобне было несколько рулонов. Палыч посоветовал смотаться на товарную станцию — там громадное количество складов, кордовую ткань или что‑то на подобии найти можно. На этом и порешили.

В ворота опять застучал Чапликов. Спасенный домовладелец привез на своей октавии универсале сто комплектов одежды и обуви. Обувь в салон не поместилась, и Чапликов примотал четыре здоровенных мешка к крыше автомобиля. Комплекты пересчитали, разложили по размерам и упаковали в мешки. Чапликову вручили импортный помповик и все патроны к нему. Следуя законам гостеприимства, мы пригласили Чапликова отужинать вкуснейшим пловом. Падкий на халяву, Чапликов не пренебрег возможностью набить брюхо за счет продавца оружия.

Я не навязчиво стал выспрашивать у Чапликова откуда у него столько военной формы. Я у него набрал одежды и обуви на целый взвод с запасом. А это была даже не половина того, что у него было. Чапликов, расстроганый нашим пловом и ощущением собственной вооруженности, поведал нам, что при расформировании части в город было передано большое количество имущества: территории, здания, сооружения, дороги, инженерные коммуникации. В том числе предали склад с обмундированием. Городское начальство сначала обрадовалось, но потом его спустили на землю, объяснив, что это мобилизационный резерв, и использовать его никуда нельзя. Склады передали на баланс местному комунхозу вместе с геморройным содержимым. Весь мобрезерв столкали в два большие ангара, и закрыли их на замок. Ушлые работники комунхоза начали потихонечку растаскивать государственное имущество, Чапликлв тоже приложил к этому свою мохнатую липкую ручонку. Я предложил Чапликову организовать совместны рейд к этому волшебному складу. На что он с радостью согласился. Добычу решено было разделить следующим образом: одну четверть ему, три четверти нам. Машины наши, горючка наша, погрузка–разргузка наша.

Еще договорились с Чапликовым вместе ехать завтра за оружием и заправкой автомобилей. Он пообещал набрать еще попутчиков из соседей. Колонной было ехать безопаснее. У нас оставались не заправленными три автомобиля. Мой дизельный нисан патфайндер, Аленкин рав четвертый, Опель Алевтины, а также три машины Беловых: фольцваген пассат, судзуки витару и форд транзит.

Спровадив Чапликова заниматься сбором попутчиков, я отправился к Бабуру и угрюмому часовщику. Бабур был учителем математики и физики у себя в Ташкенте, здесь он работал кладовщиком в строительной компании у турков. У Бабура было четверо детей. Перебрался он в наш город через два года после моего приезда. Уже здесь Бабур стал правоверным мусульманином. Мне нравилось с ним разговаривать на всякие жизненные темы и по вопросам религии. Он был очень неглупый человек. До получения российского гражданства ему оставалось совсем немного. Бабур для окружающих называл себя Борисом, следуя законам восточной вежливости.

Первым я навестил именно его. Зайдя к Бабуру, я увидел, что у него во дворе уже собралось человек тридцать его земляков обоих полов и всех возрастов. Он сразу пригласил меня за дастархан. Там сидели мужчины зрелого возраста и один сухонький старик с белой козлиной бородкой, с густыми косматыми бровями и в чалме. Я присел на указанное мне место, на скрещенные ноги я положил автомат. Я не знал насколько уместно сидеть за дастарханом с оружием, но время было уже другое, катастрофа все спишет.

Все уважительно поздоровались со мной. За улыбками гостей и хозяина чувствовалось немалое напряжение. Я начал без прикрас рассказывать о происходящем, о трупах, о морфах, о бандитах, о погибающем мире. Меня слушали очень внимательно, не перебивая. Потом мне начали задавать вопросы. Много вопросов. Я отвечал, на которые мог. В конце разговора Бабур, очень стесняясь, попросил у меня оружие. Раздумывать было не о чем. Я видел перед собой больше трех десятков людей, вооруженных только рабочими инструментами и садовым инвентарем. Если они обратятся, то это станет для нас огромадной проблемой. Я отдал ему обрез, захваченный в заезжаловке и два десятка патронов с картечью к нему. Я сказал, что могу отдать ему мосинку и подсумок с патронами к ней. Узбеки обрадовались, радостно загалдели на своем узбекском. Я поблагодарил за гостеприимство и предложил Бабуру пройти со мной за трехлинейкой. Бабур извинился и сказал, что не может, но отправил со мной высокого поджарого парня постриженного на лысо.

Зайдя во двор своего дома, я отдал ему мосинку и подсумок с патронами. Меня насторожил его внимательный изучающий взгляд, которым он осматривал двор. Я поскорее выпроводил его и пошел к часовщику.

На мой стук часовщик не открыл. Я не стал мяться и перелез через забор. Во дворе было чисто, только массивный кованый мангал валялся на бетонном покрытии двора. Дверь на балконе домика над гаражом была открыта настежь. Конечно, тепло на улице, но все‑таки еще март месяц, так и простыть недолго. По позвоночнику пробежал знакомый холодок, предупреждая об опасности. Я сразу взял автомат наизготовку и снял с предохранителя. Патрон у меня уже был в патроннике. Я шел медленно, обходя весь дом, и постоянно оглядывался. Нехорошее предчувствие росло с каждой минутой. Я ничего не услышал и не увидел. Я почувствовал. Из‑под крыльца на меня кинулась тварь с бешенными голодными глазами. Интуиция меня действительно спасла. Я начал туда стрелять еще до того как тварь прыгнула. Длинная очередь из автомата сбила ее прыжок. Тварь завалилась на бок, задрав кверху ноги. Я всадил вторую очередь в ноги и живот существа. Но оно не собиралось успокаиваться. Похоже, ему было безразлична и боль и ранения от автоматных пуль. Единственным положительным эффектом было то, что я умудрился перебить ему оба колена. Окровавленные кости торчали из разорванной пулями плоти. Тварь снова развернулась ко мне и рванула ко мне на четвереньках. Это с прострелянными то коленками! В магазине оставалось патронов пять–шесть. И все они ушли точно в лоб твари. Существо кулем свалилось в двух шагах от меня.

Второй магазин я со щелчком воткнул в автомат. Я резко обернулся, водя столом по сторонам, отошел на середину двора, готовясь к очередному нападению, прислушался к своей интуиции. Я не чувствовал опасности, вокруг было все спокойно.

— Что случилось? — сверху с фишки в кронах деревьев мне кричал Леха. Он, разумеется, слышал выстрелы и видел меня, но картину произошедшего от него скрыл дом.

В дверь забарабанили. Над забором появилась Равиль, держа наизготовку ППШ. Бухнул выстрел помповика. Замок и задвижка отлетели от калитки. Дверь распахнулась. Во двор забежали Николай и Палыч. Я даже не вздрогнул от выстрела.

— Что было? — кинулся ко мне Палыч.

Николай и Равиль продолжали держать двор и постройки под прицелом.

— А хрен его знает, Палыч. Чудище подвальное на меня кинулось. Я его и завалил.

Существо лежало на прежнем месте. Уродливая тварь в остатках человеческой одежды. На руке или лапе виднелись старые советские часы на металлическом блестящем браслете.

— Ма–а-а–ать, перемать! Так это же часовщик наш! — тошнотный спазм скрутил желудок.

Я чуть не блеванул. Все осторожно, держа наготове оружие, стали приближаться к часовщику. На человека это уже походило лишь относительно. Руки были здоровенными и вытянутыми, на концах пальцев были мощные роговые наросты, превращающиеся в когти. Голова была сильно деформированной и больше походила на обезьянью. Челюсти выдались вперед, рот растянулся до самых ушей, открывая здоровенную пасть в которой человеческие зубы чередовались с острыми желтыми выступами, прорывающими десны. Нос задрался вверх и растекся в ширь по морде. Над глазами появились мощные наросты, напоминавшие опухоль. Шея неестественно вытянулась и тоже набрала мощь. Спина существа была выгнутой и мощной. Тварь была неимоверно грязной и вонючей. Помимо трупной вони, явственно чувствовался запах ацетона или растворителя для нитрокраски. Он что краску жрал и ацетоном запивал?

Судя по часам, оставшимся на руке и лохмотьям одежды на трупе, — это был действительно часовщик.

Все разглядывали труп. Грудь, живот и ноги существа были изодраны пулями. Последние пули из автомата разнесли твари верхушку черепа. Так вот что это за штука — морф. В том, что это морф, сомнений не было.

Скрипнула калитка, во двор заглянули молодой узбек с мосинкой и еще один из гостей Бабура, плотный узбек среднего роста с толстыми руками и ногами. В руках мощный мужик держал бандитский обрез.

— Морфа завалили, — предвосхищая вопрос, ответил я.

— Тут еще могут такие быть? — от вопроса Равиля всех передернуло.

Устраивать схватку с подобной мерзостью не хотелось. Я опять прислушался к интуиции. Ни тревоги, ни беспокойства не ощущалось. Только кровь стучала в висках и в ушах шумело.

Мы разделились на три группы. Я и Равиль пошли вперед. Николай и Палыч пошли за нами, прикрывая тыл и страхуя нас. Узбеки и подбежавший Артем остались во дворе контролировать территорию. Обход вокруг дом ничего не дал. Дверь была закрыта, окна дома и подвала были забраны решетками, за окнами никакого беспорядка или иных следов чьего‑либо присутствия не было. На крыльце лежал мусор, принесенный ветром.

Гараж был пустой. В бане тоже никого не было. Оставался только скворечник часовщика на гараже и бане. У стены в самом низу лестницы лежал изргызенный женский труп. Бедняжка упала с лестницы и раскроила себе череп об, торчащую из бетонной плиты, монтажную петлю. Поднявшись по очень крутой лестнице на площадку, я вошел в открытую дверь. Везде горел свет, и было тихо. Уже хорошо, не придется от темных углов шарахаться. В прихожей пахло кровью и испражнениями. Вонь была сильной, и я заткнул нос кусочками ткани, оторванной от носового платка. Одна дверь вела в туалет, совмещенный с ванной комнатой, вторая дверь была дверью гардеробной. Если в гардеробной не было ничего кроме аккуратно развешенной одежды, то ванна была в кровавых потеках и лужах запекшейся крови, валялись рваная одежда и окровавленные полотенца. Дверь напротив ванной и гардеробной была распахнута настежь дверь в две жилые комнаты. В первой комнате, представлявшей из себя одновременно кухню и гостиную, лежали еще один объеденный трупа, но это уже был мужчина. Кем были эти двое погибших и что они здесь делали, было непонятно. Вся обстановка в комнате была перевернута. Рядом с разломанным столом валялись остатки еды и разбитые бутылки. Странное застолье. Я никогда раньше не видел, чтобы мезантроп часовщик приводил сюда кого‑нибудь и тем более гулянки устраивал. Весь пол был залит запекшейся кровью. Следующая комната была спальней. Здесь тоже все было вверху дном перевернуто и даже стены в некоторых местах пробиты. На расправленной двуспальной кровати было большое красное пятно. На небольшом столике стояли два фужера из тонкого стекла и шампанское.

На тумбе с другой стороны кровати стоял большой черный саквояж. Собственно говоря, саквояж — это было первое, на что мы обратили внимание. В саквояже были монеты. Много монет различных форм и размеров, всех эпох и государств. Были современные монеты и древние античные. Были совсем простые из меди или даже алюминия, были и монеты из драгоценных металлов. Монеты лежали в кармашках прозрачных полиэтиленовых листов, выдернутых из альбомов, и в прозрачных пластмассовых футлярчиках. Вес саквояжа, пожалуй, немного не дотягивал до пяти килограммов. Рядом с саквояжем лежала полотняная невзрачная сумка, в которой были самодельные слитки из золота и серебра. Никаких клейм не слитках не было, они даже от окалины были не очищены. Нашему удивлению не было предела. Рядом с нами жил этакий подпольный миллионер Корейко, а мы даже не догадывались. Судя по обстановке, Корейко навестила женщина. Судить об этом можно было по расправленной кровати и использованному презервативу в углу комнаты. Проститутка она или нет, уже останется тайной навсегда. После утех, партнерша нашего часовщика или сама замочила богатенького возлюбленного, или привела своего подельника, который его и замочил. Грабители затащили тело в ванну, а сами отыскали сокровища подпольного миллионера. Успех грабежа решили отметить веселым застольем. Во время попойки дама выстрелила своему подельнику прямо в глаз из маленького пистолета, который валялся на полу. Пистолетик был явно подарочный, богато инкрустированный и с перламутровыми накладками на рукоятке. В магазине на пять патронов оставался один патрон. Предпоследний патрон перекосило в затворе. На теле здоровяка я других дырок не нашел. Из этого сделали вывод, что дама отстреливалась еще и от, невинно убиенного, Корейко. По какой причине барышня завалила своего кореша, узнать было также не суждено. Может это был спланированный коварный замысел или что‑то личное, а может быть и добычу не поделили. Пока разбойница убивала своего подельника, часовщик обратился и пошел жрать коварную партнершу. Восставший часовщик по всей видимости долго стоял перед дверью ванной, вся дверь была уляпана кровавыми разводами и отпечатками. Коварная дама, скорее всего, сама открыла часовщику дверь, возможно в туалет пошла или хотела проверить труп часовщика. Освобождённый зомбак кинулся на свою убийцу. Она пыталась убежать, но свалилась с крутой лестницы вниз головой и разбилась насмерть. Потом, судя по следам, нажравшийся морф ходил по участку, после чего залез под крыльцо по своим морфячьим делам или просто для отдыха и переваривания сожранных разбойников.

Обшарив все строения и участок, мы вернулись к морфу. Морфа перевернули на спину и перетащили с помощью автомобильного троса на середину двора. Зрелище поражало воображение. Это какой‑то демон из ада, никаких фильмов ужаса не надо. И такая тварь была под боком у нас. Под ложечкой неприятно засосало, желудок сжался холодным комком.

— Я в центр спасения МЧСсовский сообщил, — крикнул Леха с платформы. — Должны скоро приехать.

Визитеры не заставили себя долго ждать. В дверь вошли двое людей в форме МЧС и около десятка военных в бронниках и с автоматами. Внимательно осмотрев место преступления и морфа, они забрали изменившегося часовщика, тела его жертв, а также саквояж с монетами и слитки драгоценных металлов. Ничего закрывать и огораживать не стали. На вопрос Палыча ответили, что сейчас такого пруд пруди. Самым ценным был морф. Маленький пистолетик и самодельный револьвер под ПМовский патрон из кармана куртки убитого разбойника оставили нам в качестве трофеев.

Мы пошли ко мне домой. Узбеки смотались еще до приезда людей из центра. Навстречу нам вышел Леха с ППШ на плече. Было похоже, что он только что сменился.

— Я пойду, посмотрю, — неуверенно сказал он нам, а скорее даже спросил, и кивнул в сторону дома часовщика.

— Иди если так хочется, но смотреть там не на что, — ответил ему Палыч.

Уже вечерело. С мужиками решили оттащить подальше упокоенных зомбаков, чтобы не воняли. Вопрос решился просто. Услышав треск мотоциклетного мотора за воротами, я вышел посмотреть, в чем дело.

Дима с соседней улицы вместе со своим приятелем тащили на тросе труп толстого мужика в серой строительной робе. Дима в шлеме и толстой зимней куртке вел свой квадроцикл, а его приятель сидел за его спиной, держа наготове тульскую двуствольную вертикалку.

Проводив его взглядом до поворота, я остался дожидаться, когда он поедет обратно. Ждать пришлось минут пятнадцать. Сначала послышался треск, а потом появился квадроцикл.

Я помахал им автоматом, намекая, что нужно остановиться.

— Привет! Случилось что‑нибудь?

— Случилось. Мы десятка два зомби укокошили. Помоги трупы вывезти.

Дима согласился не сразу. Мы торговались, он ныл про отвалившийся глушитель, жаловался на плохой бензин и риск нападения зомбаков. Оказывается, его уже нанял Чапликов для вывоза трупов, рассчитавшись канистрой бензина. Ну вот, переходим на натуральный обмен. Складываются новые экономические отношения. В итоге мы сошлись на том, что мы его заправляем и охраняем, а он вывозит трупы.

Зомбаков из‑за паркового забора и с улицы убирали до темноты.

Все опять собрались у нас дома. Погода была очень теплая, и мы все разместились на веранде. Из остатков мяса и рыбы оклемавшийся Степан сготовил великолепный шашлык и испек картошку на углях. Алевтина притащила большой сумарь с бутылками пива. Опять намечался вечерний пир.

Всех напугало известие о квартировавшем по соседству морфе. Охрану решили усилить. На окнах вместо решеток у меня были металлические ставни в виде жалюзи. Я сам их изготовил из полосовой стали. Решетки на окнах я очень не любил, а закрываться от жуликов на время отъезда было необходимо. Оставленные без присмотра частные дома частенько привлекали воров. Ставни запирались на засовы и замки. Дверь тоже была железная. Коллективно решили, что все кто жил в доме Палыча перебираются ко мне.

Долго обсуждали вопрос с поездками. Без выездов не обойтись. Но вчерашняя и сегодняшняя перестрелки на дорогах и, превратившийся в морфа, сосед, остро поставили вопрос о безопасности, как безопасности дома, так и о безопасности в дороге. К тому же у нас оставались без заправки несколько единиц транспорта, а горючка в ближайшем будущем обещала стать запредельно дефицитной. В машинах должно быть по два человека: один ведет машину, другой стреляет. В машины нужно было поставить защиту для двигателя и людей в салоне. С грузовиками было проще, а вот с легковушками придется повозится. Степан сказал, что может договориться с коллегами на счет бронежилетов и дополнительных стволов. Вот это было дело. Его решили не откладывать. Ехать со Степаном вызывался Равиль. На завтра запланировали заправку всех машин. Поедем опять утром. Водителями садиться барышни, которые могут водить машину, вторым номером в машину садятся мужики. Половина контингента должна оставаться в доме, так что ездить придется несколько раз. Завтра после обеда мы отпускали Степана с Равилем за брониками. План был ясен. Я рухнул спать.