Замысел нового романа Купера возник совершенно случайно во время оживленного обмена мнениями с друзьями за обедом в Нью-Йорке. Темой беседы был новый роман Вальтера Скотта «Пират». Собравшиеся за столом удивлялись, как Вальтер Скотт, юрист и знаток рыцарской старины, поэт и исследователь нравов и обычаев северных народов, мог стать специалистом в области морского дела и создать на эту тему роман. Купер возражал, что в романе не чувствуется знания морского дела и что автор просто сумел создать иллюзию действительности настолько реальную, что читатели ей верят. Настоящий знаток моря и морского дела мог бы создать куда более интересный роман. Но большинство присутствующих не соглашались с Купером. Как может монотонная морская пучина, которая знает одно лишь движение – шторм, послужить местом действия романа? Разве образованные женщины станут читать роман, герои которого пропитаны потом и солью? Кому интересна тяжелая и однообразная, как само море, морская служба?

Чем больше возражений выслушивал Купер, тем сильнее он утверждался в мысли о том, что действие его следующего романа должно будет происходить на море. Такой поворот событий, конечно, не был случайным, он был предопределен собственным жизненным опытом писателя и его личными интересами. Купер провел на море годы ранней юности. Он любил и море, и моряков, хорошо знал и любил морскую службу, и оставил ее только под давлением своей будущей жены, которая не давала согласия на их брак, пока он не пообещал, что уйдет с флота. Можно лишь удивляться тому, что море и моряки не стали предметом романов Купера значительно раньше. Ведь в представлении писателя две стихии всегда были неразрывно связаны между собой – морская пучина и лесная глушь, водная гладь и чаща леса. Обе эти природные стихии являлись неизменными предметами его напряженного интереса.

И вот теперь, ранней весной 1823 года, Купер принялся за свой первый морской роман. Знание местных условий и полученная им достоверная информация о действиях американских разведчиков послужили основой для написания «Шпиона». Воспоминания детства нашли свое отражение в «Пионерах». Теперь наступил черед отразить на бумаге его четырехлетний опыт моряка. На торговом судне «Стирлинг» он прошел вдоль восточных берегов Англии и сошел на берег в Лондоне. Вероятно, поэтому и действие его нового романа происходило у этих знакомых ему берегов.

Задумав написать морской роман, который моряки ценили бы за точность описаний корабля и морской службы, а незнакомые с морем читатели понимали бы специфику и сложность жизни на море, Купер взял на себя весьма сложную задачу. «Я ставил себе целью избежать технических описаний, чтобы создать поэтическое произведение. Хотя сам сюжет требовал следования мельчайшим деталям обстановки, чтобы повествование выглядело правдивым» – так охарактеризовал свои намерения писатель.

Поначалу жизненные обстоятельства способствовали успешной работе Купера над романом. Он прерывал свои занятия лишь для самых важных дел – участия в чествовании генерала Лафайета; поездки по Гудзону с известным актером Чарльзом Мэтьюзом; присутствия на самых интересных конных состязаниях, о которых он написал репортаж для газеты «Нью-Йорк патриот». К лету первый том романа, получившего название «Лоцман», был закончен.

Но тут на семейство Куперов обрушились беды, надолго оторвавшие писателя от его труда. В июле в Куперстауне сгорел их новый каменный дом. 5 августа умер младший сын Фенимор. В октябре судебные маршалы описали имущество в связи с неуплатой в срок долгов. И в довершение всего департамент по военно-морским делам предъявил Куперу иск за полученные им в 1810 году (то есть тринадцать лет тому назад!) суммы для набора рекрутов на флот, за которые Купер якобы не отчитался своевременно. Все эти невзгоды сказались на здоровье писателя, он проболел все лето, к тому же в конце августа с ним случился солнечный удар.

Читатели не ведали о всех этих обрушившихся на писателя бедах и с нетерпением ожидали нового романа Купера. Газета «Нью-Йорк стэйтсмэн» 17 ноября 1823 года поместила на второй странице следующее сообщение: «Часто задают вопрос, почему четвертый роман г-на Купера «Лоцман», о выходе которого было объявлено много месяцев тому назад, так долго задерживается изданием и когда же он наконец появится? Мы с сожалением должны сообщить, что автор был так серьезно болен в последнее время, что он был вынужден прекратить свои литературные занятия. Публике будет приятно узнать, что он уже поправляется и возобновил работу над неоконченным романом. Насколько нам известно, «Лоцман» находится в стадии завершения и выйдет в свет в течение нескольких недель».

«Лоцман, или Морская история» наконец увидел свет в Нью-Йорке 7 января 1824 года. Купер знал, что некоторые типично американские персонажи романа «Пионеры», как, например, Хирам Дулитл и доктор Элнатан Тодд, вызвали неодобрение некоторых бостонских литературных снобов. «Но недалек тот час, когда Дик Барн-стейбл исправит это положение, – писал Купер в апреле 1823 года Ричарду Генри Дана. – Я описываю людей и события так, как я их наблюдал. Немного мужчин моего возраста видели мир в таком многообразии его проявлений, как я. Может быть, я и страдаю недостатком умения изобразить ту или иную картину, однако никто не может поставить под сомнение мои мотивы».

Дик Барнстейбл, молодой капитан шхуны «Ариэль», вместе с лейтенантом Гриффитом является одним из главных действующих лиц рассказанной в «Лоцмане» любовной истории. Чтобы морской роман читался, нужна была любовная интрига, налет таинственности и замысловатый сюжет. Купер следует этим, им же самим установленным канонам. Основной герой романа, по мысли его автора, – это мистер Грей, таинственный лоцман, в честь которого и назван роман, поднявшийся на борт американского фрегата у берегов враждебной Англии п с этой минуты руководивший действиями американских моряков и их кораблей. Никто, кроме капитана безымянного фрегата, не знает ни подлинного имени лоцмана, ни его житейской истории. Видно, что это прирожденный моряк, хладнокровный и мужественный, прекрасно знающий морское дело, стратегию и тактику морских сражений. Его спокойному голосу беспрекословно повинуются все и на море, и на суше.

Современники писателя без особого труда узнавали в Лоцмане хорошо известного в те годы американского морского офицера Джона Поля Джонса, прославившегося своими удачными рейдами против превосходящих его сил английских кораблей. Журнал «Альбион» писал через шесть месяцев после публикации романа: «Мы можем с известной долей уверенности утверждать, что ни один из читателей «Лоцмана» не может не испытывать известного интереса и любопытства в отношении таинственного образа, играющего такую значительную роль во всей этой истории; …и хотя его имя из осторожности не называется, в романе делаются ссылки на некоторые действия и обстоятельства, которые не могут быть отнесены ни к кому другому, как к некогда знаменитому Полю Джонсу».

Биография этого морского джентльмена удачи весьма красочна и не лишена противоречий. Он родился в 1747 году в Шотландии и в двенадцатилетнем возрасте был определен юнгой на торговый корабль. Пройдя курс матросской науки, он служил на кораблях, занятых перевозкой рабов. В двадцать два года он уже командовал торговым кораблем «Джон». Он отличался неуравновешенным и жестоким характером, дважды привлекался к суду за убийство матросов. Какое-то время он провел на суше, у своего дяди в штате Виргиния. В 1775 году Джонс в чине старшего лейтенанта вступил в только что создававшийся американский военно-морской флот. Вскоре он был назначен капитаном военного корабля и провел несколько удачных экспедиций против англичан.

Звездный час Джонса наступил в сентябре 1779 года, когда он вступил в бой со значительно превосходящим его силами фрегатом англичан. Артиллерийский огонь английского фрегата нанес серьезный урон кораблю Джонса, и ему предложили сдаться.

– А я еще и не начинал драться! – ответил Джонс и повел свой корабль на абордаж. Три с половиной часа длилась кровавая рукопашная схватка менжду американскими и английскими моряками. В конце концов экипаж Джонса одержал трудную победу. Американцы перешли на захваченный корабль, ибо их собственное судно потонуло в результате полученных в ходе битвы повреждений.

Французский король, союзник американцев в этой войне, преподнес Джонсу золотое оружие, американский конгресс удостоил его золотой медали. Но морская служба Джонса Соединенным Штатам Америки, как это ни покажется странным, на этом кончилась. Несколько лет он еще представлял США на переговорах с французами по вопросам денежной компенсации за переданные им захваченные американцами английские корабли. Но Джонса по-прежнему тянуло в море, и в начале 1788 года он принял предложение российской императрицы Екатерины Второй и в чине контр-адмирала поступил на службу в российский флот, сражавшийся в те времена с турками. В результате интриг через год ему пришлось уйти с российской службы, и он поселился в Париже, где умер в 1792 году.

Такова непростая жизненная история морского офицера, послужившего прототипом куперовскому Лоцману. Фигура Джонса привлекала внимание и других известных писателей, в том числе Германа Мелвилла и Александра Дюма-отца. Купер знал историю жизни Джонса по изданной в 1803 году в Нью-Йорке книге «История жизни капитана Натаниэля Фэннинга, офицера американского военно-морского флота, который в период американской революции служил под началом Коммодора Джона Поля Джонса». Книга эта имела свою историю. Первоначально она вышла в 1806 году анонимно под названием «История приключений американского военно-морского офицера». Ее автор Натаниэль Фэннинг составил это описание в 1801 году, когда он подал прошение о зачислении его в регулярные ВМФ США, В декабре 1804 года он был принят на флот в чине лейтенанта, но в сентябре 1805 года умер от желтой лихорадки.

Кроме книги Фэннинга, было известно письмо Джонса леди Селкирк. 23 апреля 1778 года Джонс с группой моряков высадился на острове Святой Марии с единственной целью – захватить в плен лорда Селкирка. Обнаружив, что лорда нет на острове, Джонс дал команду к отплытию. Но два его офицера и часть команды потребовали, чтобы им было позволено захватить в качестве трофеев фамильное серебро Селкирков. Джонс согласился с этим требованием. Впоследствии он выкупил у команды это серебро и отправил его леди Селкирк с извинительным письмом, которое попало в печать и широко публиковалось. В то же время англичане публиковали истории о зверствах моряков Джонса, пытаясь представить его не столько храбрым моряком, сколько пиратом и разбойником. Так, в 1803 году в Лондоне вышла книга «Интересная жизнь, путешествия и схватки прославленного и печально знаменитого пирата Поля Джонса».

Достоверных документов, проливающих свет на личность и деяния Джонса, во время написания «Лоцмана» Купер не имел. Отчасти поэтому образ Лоцмана покрыт завесой таинственности. Однако интерес Купера к этому морскому офицеру со временем не пропал. Тому способствовали некоторые обстоятельства.

Джонс последний раз посетил Соединенные Штаты Америки в 1787 году. В Нью-Йорке он жил в семье адвоката Роберта Хислопа, который был его поверенным в делах. Р. Хислоп скончался в 1797 году от желтой лихорадки, и все его имущество по наследству перешло к двоюродному брату Джону, содержавшему пекарню. Он продал ее человеку по фамилии Хардинг.

После того как «Лоцман» вышел в свет, интерес к личности Поля Джонса в США значительно возрос. Джордж Уорд совершенно случайно увидел в пекарне Хардинга бумаги, на которых стояла подпись Джонса. Он тут же приобрел все бумаги Джонса (более 700 писем и документов) и поставил об этом в известность 28 июля 1824 года Купера. Лондонский журнал «Ньюмантслу мэгезин» сообщил о находке 1 ноября 1824 года и высказал предположение, что Купер, по всей вероятности, уговорит своего издателя Уйали опубликовать эти письма. Однако Уорд, вероятно не без участия Купера, передал все документы в военно-морской департамент США, и они были опубликованы в 1825 году.

Опираясь на эти и другие ставшие известными документы, Купер написал краткую биографию Поля Джонса, которая была опубликована в июльском и августовском номерах журнала «Грэхемз мэгезин» за 1843 год. Прочитав эту биографию, Жаннет Тэйлор, племянница Джонса, написала Куперу письмо на двадцати страницах, в котором исправляла ошибки, допущенные писателем, и предоставила новую информацию о Джонсе, которой Купер не имел. Писатель учел все замечания и новые материалы, когда готовил биографию Джонса для своего труда «Жизнеописания заслуженных американских военно-морских офицеров» (1846 год).

Но вернемся к «Лоцману». В романе Купера описываются годы, когда Джонс был уже не у дел и оказывал отдельные услуги американским кораблям, совершавшим рейды против Англии.

Писатель рассказывает, что американские корабли подбирают Лоцмана в заранее условленном месте на английском берегу. Выполнив свое задание, Лоцман уходит на маленькой шлюпке в открытое море. Купер как бы подчеркивает романтическую таинственность и необычность своего героя. Некоторые американские критики упрекали писателя в том, что он «так и не понял, что расплывчивости изображения и налета таинственности еще недостаточно для создания героического образа. В Лоцмане, человеке без родины, он хотел изобразить трагического героя. Вместо этого получился байронический герой, исполненный печали, с нахмуренным челом, таинственными влечениями и весьма комичными манерами».

«Лоцман» – роман не только о моряках, но и о грозной морской стихии, о кораблях, о верности и дружбе, о тяжелой судьбе моряка. В то же время это роман исторический, отражающий определенный период в истории борьбы молодого американского государства за свою независимость. Герои романа борются и с врагом, и с бушующей стихией, и победа в этой борьбе достается им дорогой ценой. Вражеское ядро обрывает жизнь капитала фрегата, а разбушевавшееся море увлекает в свою пучину рулевого Длинного Тома Коффина. Погибают многие моряки, но лейтенанты Барстейбл и Гриффит благополучно проходят через все выпавшие на их долю испытания и возвращаются на родину вместе со своими сужеными Кэтрин и Сесилией.

Некоторые американские критики противопоставляли образ рулевого Длинного Тома Коффина образу Лоцмана. При этом они подчеркивали, что Том Коффин «столь же реален, как «Ариэль», первая доска которого была прибита на его глазах и гибель которого он разделил. Каждое соленое слово, каждый его маневр с пушкой или гарпуном, все его простые чувства обнаруживают те качества, которые писатель уже подметил в Гарви и Кожаном Чулке. Еще в июле 1826 года журнал «Бритиш критик», сравнивая таких разных героев романов Купера, писал: «Подобно разносчику Гарви Бёрчу и моряку Тому Коффину, старый охотник Натти Бампо – подлинный герой эпизодов, в которых он действует. И поистине точки соприкосновения между моряком и обитателем лесной глуши весьма многочисленны, несмотря на их совершенно различные сферы действия».

Между тем сам Купер не был удовлетворен тем, каким у него получился Длинный Том Коффин. В этой связи заслуживает внимания следующее свидетельство дочери писателя Сюзан: «Что касается Длинного Тома Коффина…, то в свои последние годы отец был менее удовлетворен им, чем многие читатели. Возвращаясь мысленно снова и снова к этому образу, он, опираясь на свой длительный зрелый опыт, видел его более четко, более полно, с большим количеством присущих ему черт и поэтому рассматривал образ Тома лишь как набросок, который он с радостью превратил бы в полнокровный образ, в законченный портрет, как он это сделал с Натти Бампо».

Первый тираж романа в количестве 3 тысяч экземпляров разошелся в течение месяца, и издатель Уайли в феврале выпустил второе, исправленное издание.

Купер с интересом ожидал реакции критиков на свое новое детище. «Лоцман» определенно пользуется успехом, – писал он в конце февраля 1824 года своему другу Шубрику. – Продажа – лучший судья в подобных случаях, а спрос на книгу огромный. Она не менее популярна, чем «Шпион», хотя мнений столько же, сколько и умов… Если ее и не слишком расхваливают, то, во всяком случае, ее меньше ругают, чем любую другую книгу, которую я написал».

Впоследствии, лет через двадцать после выхода «Лоцмана», Купер так охарактеризовал отношение американских и европейских критиков к его роману: «Эта книга по своему характеру была настолько нова, что критики – если в этой стране есть критики – не знали, как оиенить ее. Несколько недель ее судьба была под вопросом. И ее репутация в Америку, безусловно, пришла с Востока… В Европе ее успех был быстрым и внушительным». В другом письме в это же время он признавался: «Пока не пришли вести из Англии, Уайли и я полагали, что книга провалилась; хотя Уайли твердо полагал, что она не должна провалиться».

Одним из первых на роман откликнулся Роберт Уолш, редактор филадельфийской «Нешнл газетт». В своей рецензии он отмечал, что «автор чувствует себя как дома на борту корабля», и предсказывал, что роман будет популярен «среди американских моряков». Рецензия эта 16 января 1824 года была перепечатана балтиморской «Америкен энд коммершиэл дейли адвертайзер», а 28 января – бостонской «Нью-Инглэнд Гэлекси».

Рецензии на «Лоцмана» появились в «Нью-Йорк спектейтор» и «Нью-Йорк миррор», в «Америкен монтхи мэгезин» и «Минерве», «Нортх Америкен ревью» и «Юнайтед стейтс литерари гэзетт». Чувствовалось, что редакторы и рецензенты озадачены новым произведением Купера. Так, например, «Нью-Йорк коммершиэл адвертайзер» в номере от 21 января 1824 года считал «наиболее заметным успехом» писателя его «правдивое представление обязанностей, чувств, привычек и манер моряков, безо всяких непристойностей как в мыслях, так и в словах; а также провозглашение морали и великодушия и правильного понимания долга, чести и патриотизма».

Совсем по-другому роман был оценен в февральском номере журнала «Портфолио», посвятившего «Лоцману» 15 страниц. На четырех страницах излагалось содержание романа, девять были отданы выдержкам из романа, но приведены были только сцены, происходящие на суше. С похвалой отзываясь об этих сценах, автор двухстраничного комментария утверждал, что «все морские операции, мы опасаемся, будут пропущены при чтении теми, чье внимание автор хотел бы привлечь».

Интересно в этом смысле письмо, полученное 24 февраля 1824 года Катериной М. Седжуик от своей золовки: «Лоцман» нынче в моде, Купер теперь нравится даже тем, кто раньше его терпеть не мог, кроме меня. Но и я чувствую запах смолы и моря в каждой строке его книги настолько сильно, что заболеваю морской болезнью. У меня нет ни малейшего сомнения в его гениальности, но все же то, что пишут моряки, должны и читать моряки. Подобные книги нравятся госпоже Роджерс, которая чувствует себя нормально только в морской стихии».

Ближе всего к пониманию замысла Купера подошел Уэнделл Филлипс в своей рецензии в журнале «Нортх Америкен ревью»: «С момента первого появления кораблей вечером до их спасения от нависшей угрозы следующим утром опасные ситуации, нагромождение случайностей, картины небес и океана, действия кораблей – все поддерживает в читателе интерес и беспокойство в то время, как его воображение заполнено процессией величественных, ярко выписанных образов».

Филлипс хвалил роман как проявление патриотизма, возвышение «нашего морского умения… А это та струна, на которую глубоко и определенно отзываются национальные чувства. И автор играет на этой струне с большим эффектом».

Другие рецензенты подчеркивали, что в «Лоцмане», как и в «Шпионе», писатель «возбуждает законную гордость и лучшую энергию Америки». Купер, отмечали рецензенты, «душой и телом – моряк. Океан – его подлинная стихия, а палуба корабля – его настоящий дом». Своими романами он «пробуждает в гражданах страны дух национального единства, рождает у них законную гордость как за их собственные достижения, так и за их национальные институты… Это поистине настоящий талант».

«Лоцман» сразу же был по достоинству встречен и широкой читающей публикой США, в жизни которой море играло весьма существенную роль. Профессиональное знание морского дела, любовь к морю и большой литературный талант Купера позволили ему создать правдивое, романтически возвышенное произведение, положившее начало морскому роману не только в американской, но и в мировой литературе. Такие корифеи этого жанра, как Герман Мелвилл и Джозеф Конрад, всегда отдавали должное урокам гения Купера, который, по словам Бальзака, «бросив вас в открытое море, одушевил необъятную ширь океана…» и который обладал особым даром «описывать моря и моряков…». Уже в «Лоцмане» Купер показал, что настоящим предметом морского романа является не море и даже не корабль, а люди, команда корабля, рассматриваемая как частица того общества, которое она представляет. И именно поэтому, как отмечали американские критики, «как ни коротка литературная жизнь Длинного Тома, он стоит в одном ряду с Кожаным Чулком».

Интересна реакция английских критиков на новый роман Купера. В Англии «Лоцман» был издан Джоном Миллером в январе 1824 года тиражом в 1 тысячу экземпляров. Вскоре вышло второе издание в 750 экземпляров. Лондонская «Литерари гэзетт» сообщала 31 января 1824 года, что «роман появился слишком поздно, чтобы дать па него рецензию. Однако мы успели просмотреть его и составили себе благоприятное впечатление о его достоинствах».

Более десяти английских газет и журналов откликнулись на роман сразу по его выходе. Характерна рецензия, опубликованная в двух номерах журнала «Мюзыем» (31 января и 7 февраля 1824 года). «Труд этот, хотя он и является сочетанием истории и вымысла, написан так ярко, что ближе к истории, чем к вымыслу… В описаниях г-на Купера чувствуется свежесть, которую мы редко встречаем (да и на которую редко надеемся) в нынешние дни, когда на ниве литературы изредка появляется невозделанный ранее участок».

В том же духе высказывался и рецензент «Литерари гэзетт» (7 февраля 1824 года). «Величайшим достоинством» романа он считал создание «нескольких морских характеров, проявивших себя в конкретных действиях». И далее рецензент писал: «В этих томах столько силы и оригинальности, что мы осмелимся утверждать, что они продержатся на волне читательского расположения достаточно долго, прежде чем канут в Лету».

Ряд английских критиков сравнивали роман Купера с прославленными произведениями Д. Дефо и Тобайаса Джорджа Смоллета. При этом Куперу отдавалось явное предпочтение. Так, например, журнал «Эдинбург скотсмен» отмечал, что Дефо «по ряду позиций оказался отброшенным на приличное расстояние» Купером. Что же касается Смоллета, то автор той же рецензии утверждал, что если Смоллету и случалось «бывать на море, то Купер – душой и телом моряк!».

Многие из этих английских рецензий были перепечатаны американскими газетами и журналами, что и позволило Куперу заявить, что репутация его романа пришла с Востока. Но в то же время «Лоцман» поднял репутацию Купера как писателя в Европе и привлек к нему внимание ряда крупных европейских писателей. Частично этому способствовало и то обстоятельство, что в лондонском театре «Аделхи» в 1825 году пошла трехактная пьеса, созданная Эдуардом Фитцболлом по роману Купера, в которой роль Длинного Тома Коффина играл известный актер Т.П. Кук. В предисловии к пьесе отмечались «дух» и «энергия» «хорошо известной истории» Купера, которую отличают «смелость характеров и красочность, присущие настоящему гению». В январе 1828 года пьеса «Лоцман» была опубликована в драматической серии для постановки в домашних условиях.

Правда, следует отметить, что драматург поступил с куперовским оригиналом весьма вольно. Предоставим слово такому свидетелю, как Вальтер Скотт. Он записал 21 октября 1826 года в своем дневнике: «…Смотрели «Лоцмана», по одноименному американскому роману. Пьеса пользуется исключительной популярностью. Драматург сумел охватить всю историю, и к тому же все отвратительные и нелепые черты, которыми автор оригинала наградил англичан, он перенес на американцев».

Вальтер Скотт прочел роман Купера вскоре по его выходе и рекомендовал его писательнице Эджуортс: «Роман очень умный, особенно замечательно выписаны морские сцены и характеры. Советую вам прочесть его как можно быстрее».

Несколькими месяцами позднее В. Скотт, как свидетельствует Сэмюэль Г. Гудрич, заявил, что роман Купера – «очень умный. Я думаю, что окажется, что его подлинная сила заключена в описаниях морской жизни и приключений. У нас нет хороших морских историй, а здесь – широкое поле, открытое для подлинных гениев». Дочь Скотта возразила, что морской жаргон и незнание моря «массой читателей» не позволят им оценить морскую жизнь. На это английский писатель ответил: «Без сомнения, трудная задача донести все это до сердец читающих миллионов. И тем не менее для гения здесь достаточно интересного материала… А кроме того, книга, на которую я ссылался, – «Лоцман», – сочетает действие на море с действиями на суше».

Интересно и суждение о романе Купера английской писательницы Мэри Рассел Митфорд. Она писала своему знакомому 5 марта 1824 года: «Читали ли вы американские романы? Я имею в виду серию г-на Купера – «Шпион» и другие. Если нет, то пошлите за ними и сообщите мне ваши впечатления. По-моему, они так же хороши, как любое произведение сэра Вальтера Скотта. Купер также открыл новое поле (если можно так сказать о море). Никто, кроме Смоллетта, до сих пор не пытался воссоздать морской характер; да и к тому же он настолько вульгарен и тяжел. Теперь этот новый роман написан также правдиво и с такой же силой, но только и с глубоким возвышенным чувством. Мне не следует перехваливать его из-за опасения произвести реакцию, которую такой неблагоразумный энтузиазм только и способен вызвать. Но я должна вас просить прочесть его. Только прочтите его. Представьте себе нахальство автора, избравшего в качестве героя Поля Джонса, и его способность заставить читателя беспокоиться о нем! Я завидую американцам, что у них есть г-н Купер. Напишите мне, как вам понравится «Лоцман».

Значительно позднее, в 1838 году, один английский критик начал свою рецензию на морские романы Купера с выражения недоумения: «Странно, что морские романы пишутся иностранцами, в то время как само море так долго является любимым и хваленым владением Великобритании…»

Как бы подводя итоги влиянию «Лоцмана» на развитие литературы и его месту в мировой литературе, поэт У.К. Брайант писал, в 1850 году, что Купер «в своем романе «Лоцман» создал образ, который будет жить так же долго… как любой из героев Шекспира. Он стал наставником и создателем школы авторов морских романтических историй, которые освоили свое искусство, читая «Лоцмана» и другие его морские истории». Еще более кратко высказался американский критик Фрэнсис Паркмэн: «Лоцман» – «по правде говоря, является шедевром его гения…»

Занятия литературой в эти годы Купер сочетает с довольно активной светской и общественной жизнью. Он был признанным главой неофициального клуба нью-йоркских интеллектуалов под прозаическим названием «Хлеб и сыр». Среди членов клуба, участвовавших в его еженедельных дискуссиях за обедом, было немало известных людей – поэт и редактор Уильям Каллен Брайант, художник и драматург Уильям Данлеп, профессор-юрист Джеймс Кент, журналист и политик Гулиан Кроммелин Верпланк, поэт Грин Халлек, политик и бизнесмен Филип Хоун, издатель Чарльз Уайли, изобретатель и художник Сэмюэл Морзе и другие. Проживавший в Европе писатель Вашингтон Ирвинг был избран почетным членом клуба.

На своих встречах члены клуба обсуждали политические и литературные новости, городские события, вести из Европы. По свидетельству участников суждения Купера всегда отличались глубиной наблюдений, богатством деталей, всесторонним пониманием американской специфики.