Часть вторая. Глава 21. Проблемы и решения, решения и проблемы. «Ворон. Подлинная история лорда Северуса Тобиаса Снейп-Принц.»

— Значит все эти недавние преступления дело рук пожирателей?

— Да, — я кашлянул и влил в себя очередную чашку фирменного Дамболдорского чая. Желудок от подобного издевательства тихо екнул. Какая это чашка по счету? Третья или четвертая? Главное чтобы вся это смесь не попросилась наружу до конца нашей милой беседы.

Исповедь продолжалась уже более получаса. Даже не знаю, приходилось ли мне когда-нибудь плести столь же витиеватую сеть из полуправды и лжи? При этом приходилось еще и отбивать все попытки залезть мне в голову. А иногда и нарочно позволять директору кое-что увидеть через мои ментальные щиты.

— Ты узнал кого-нибудь? — строго спросил директор.

— Только лорда Волдеморта, — нервно пожал плечами я, постукивая пальцами по коленям. — Остальные были в масках.

— Ты знаешь — зачем Темному лорду понадобилось проводить такое количество Темномагических ритуалов? — Дамблдор положил локти на стол, сцепил пальцы рук и опустил на них подбородок.

Я дернулся и еле слышно прошептал:

— Он сказал, что ищет способ помочь моей матери.

— И ты поверил ему? Наивное дитя! — тяжело вздохнул Дамблдор.

— А что мне еще оставалось? — яростно огрызнулся я, быстрым движением утерев глаза. Надеюсь, что я не слишком переигрываю.

— Я соболезную твоей потери, мой мальчик. Но как видишь, я был с тобой совершенно искренен — у Эйлин не было шансов.

О смерти матери я сообщил Дамблдору едва только появился на пороге его кабинета в директорской башне Хогвартса. Разумеется, я сообщил ему о том, что она умерла от проклятия. Я даже не поленился соорудить фиктивное место погребения — урна с прахом одного из моих подопытных нашла последнее пристанище в колумбарной стене одного из кладбищ Манчестера.

— Что бы вы сделали на моем месте? Я должен был попытаться!

— Да, ты должен был… Но к чему это привело? Тебя просто использовали, а потом выбросили как ненужную вещь.

— Это не совсем так, — едва слышно проговорил я. — Лорд Волдеморт восхищен моими успехами и предложил мне стать его учеником. Можно подумать, что это теперь имеет значение. Но вы правы, он просто использует меня.

— Я рад, что ты это осознаешь, мой мальчик, — смягчился Дамблдор. — Ты же знаешь, что если бы я только мог, то, несомненно, помог бы твоей матери. Она была одной из моих лучших учениц… Что ты теперь планируешь делать?

— Наверное, мне стоит пойти в аврорат и все там рассказать? — неуверенно спросил я и покаянно понурил голову.

Дамблдор некоторое время молчал, делая вид, что раздумывает над моими словами.

— Не стоит спешить, мальчик мой, — ободрил меня он. — Мы все совершаем ошибки. Особенно в юности. В твои годы я и сам не чурался Темных искусств и даже дружил с Гриндевальдом — расплата за это была страшной. Зато я понял всю опасность и мерзость Темных знаний, и нашел свой путь к свету!

— Вы всегда были для меня примером, — сказал я, добавив самую капельку подобострастия в голос. — Я завтра же порву все связи с Пожирателями!

— А вот торопиться не надо! — резко осадил меня Дамблдор. Смягчив эти слова новой приторно ласковой улыбкой, он продолжил: — Интерес Темного лорда к тебе можно использовать во благо. Есть маги, которые прекрасно понимают всю опасность появления нового Темного лорда. И ты, мой мальчик, можешь им помочь. Ты станешь их глазами и ушами в логове врага Магического мира. Так ты сможешь спасти десятки, а может и сотни жизней, и полностью искупишь свою вину.

— Да, директор, вы правы, — согласился я. Да и предложение Дамблдора не подразумевало отказа. В случае оного одним лордом в Магической Британии стало бы меньше, и это был бы вовсе не лорд Дамблдор.

— Я надеюсь на тебя, мой мальчик.

Мне с трудом удалось удержаться от смешка. Как же это все знакомо. Сейчас Старик еще добавит что-нибудь типа: «Магическая Британия надеется на тебя!».

— Весь Магический мир надеется на тебя! — проникновенно вторил моим мыслям Дамблдор.

Я подавился очередным глотком чая и закашлял. Старик неисправим.

— Это тяжелая ноша и великая ответственность! — Дамблдор вошел в раж и мало обращал на меня внимание. С ним это бывало. В такие моменты даже я теряюсь и не понимаю: гениальная это игра или все же редкий случай, когда Старик раскрывает свой истинный облик.

— Можете на меня рассчитывать, директор, — заверил его я.

— Я знаю, Северус. Ты очень талантливый, ответственный и умный мальчик. У тебя все получится. А я тебе в этом помогу. Это мой священный долг, как твоего учителя и друга твоей матери…

Хороша помощь, — мелькнула у меня мысль. Мелькнула и тут же пропала. Не смотря на все ментальные щиты сейчас не время и не место думать об этом.

— Когда ты планируешь вернуться в школу? В последнее время ты и так много всего пропустил. Профессор Макгонагалл мне даже жаловалась на этот счет. Нельзя же так запускать свое образование!

— Я хотел бы вернуться после рождественских каникул. Сейчас я просто не могу.

— Понимаю, у тебя было трудное время. Смерть близких — это всегда ужасно. Хорошо, я даю тебе освобождение от всех занятий до конца года.

— Спасибо, директор. Вы так много для меня делаете!

— Это мой долг, мой мальчик.

Интерлюдия

Скрежет камней внизу подтвердил, что Снейп покинул башню.

— В следующий раз нужно попробовать что-то посильней, — пробормотал Дамблдор себе в бороду, вылив остатки фирменного чая в цветочный горшок с худым, тонким ростком непонятного растения. Дамблдор уже и сам не помнил, что это был за цветок. И уж тем более не знал, во что тот превратился после постоянной поливки различными зельями, замаскированными под чай. Чайный сервиз и вазочка со сладостями улетели в шкаф, дожидаться очередной жертвы… ученика.

Покончив с уборкой, Дамблдор расслабленно развалился в своем похожем на трон кресле и весело подмигнул фениксу.

— Как думаешь, дорогая, что из всего рассказанного нашим юным лордом, правда?

Феникс молчал, но директору и не требовался ответ. Оставаясь один на один с собой, директор Хогвартса весьма любил порассуждать вслух. В своих директорских покоях он чувствовал себя в полной безопасности. Возможно, потому что периодически проверял их на наличие следящих заклинаний.

— В лучшем случае он не рассказал нам и половины правды. Мальчик умный, хитрый, весьма одаренный, а потому очень опасный. Он что-то скрывает. Хотя, почему что-то? Он скрывает от нас многое, если не все. Хотел бы я знать, кто научил его так хорошо защищать свой разум? — Дамблдор задумчиво погладил свою бороду. — От Эйлин у него талант к зельям и, похоже, к Темным искусствам. Но кто научил остальному? Неужели Волдеморт и вправду нашел себе ученика, а не очередную марионетку? Не похоже это на Тома. Особенно в его теперешнем состоянии, — губы директора исказились в хитрой усмешке. — Но как еще объяснить знания нашего нового друга? Ученик… возможно, очень даже возможно. Слишком много непонятного и странного творится с нашим новым лордом Принцем. И, похоже, Том учит его уже давно. Год, а может и больше. Как же мы это упустили?

Дамблдор стал припоминать все связанное со Снейпом за последний год. В основном это были мелкие стычки с Мародерами. Большинство странностей произошло после летних каникул. Главное событие — признание магией рода. Талантливый, но не более того, полукровка в один миг становится чистокровным лордом — это скорее сюжет для сказки, но нельзя же отрицать очевидное! А вот если предположить, что все это время за ним стоял Волдеморт, то вырисовывается весьма интересная картина.

Директор отлично знал всю несостоятельность притязаний Тома Марволо Реддла на титул лорда и наследника Слизерина. В самом лучшем случае он мог бы претендовать только на наследие рода Мракс, но никак не Слизерин. Том ненавидел свое полумагловское происхождение, но ничего не мог с ним поделать… до этого случая с Северусом Снейпом.

— Темный лорд ищет способ стать чистокровным? — пробормотал Дамблдор, поигрывая палочкой. — И Северус Снейп его первый удачный эксперимент? Над этим стоит подумать.

Феникс расправил крылья и наклонив голову.

— Почему же Северус решил нам открыться? — продолжал рассуждать директор. — Испугался? Метит на место нового Темного лорда и хочет разделаться со старым моими руками? Или Волдеморт затеял что-то новое и это все просто часть этой новой игры? Тут тоже есть над чем поломать голову. А мы любим загадки. Правда, моя дорогая?

О судьбе Пруэттов он немного сожалел, но не более чем немного. Их потеря прискорбна — теперь придется поискать кого-то для грязных дел, но не столь уж и болезненна. Да и братья в последнее время стали приносить слишком много хлопот. Жаль только, что они не успели поделиться результатами слежки. Дамблдор даже не стал спрашивать Снейпа о том, что произошло с братьями. Неизвестно что Пруэтты успели рассказать Пожирателям, но, похоже, Снейп не знает, что они работали на него. И просвещать по этому вопросу Дамблдор его не собирался.

Одни фигуры покинули доску, зато появилась новая — и какая! Дамблдор зажмурил глаза от удовольствия, такой простор для планов и комбинаций давал этот новый Снейп. Был и риск, но кто ничем не рискует, тот рискует всем.

Скормив фениксу горсть ягод, Дамблдор встал из-за стола и решительным шагом направился прочь из кабинета.

Возможность обретения реального, а не дутого титула лорда Волдемортом, не слишком беспокоила директора. Если подобное произойдет, то он будет даже рад. В последние годы все шло слишком уж гладко. С одной стороны это радовало Дамблдора — расчеты оказались верны. А с другой…

Кошка играет с пойманной мышкой. У мышки нет шансов. В лучшем случае она просто сможет спастись. Подобная игра совершенно неопасна для кошки, а потому пресна и неинтересна.

Победа сладка только тогда, когда противник силен или хотя бы достоин. Борясь со слабаками, глупцами и посредственностями ты рано или поздно сам станешь таковым.

Нет, это прекрасно, когда все идет по четко выверенному и тщательно разработанному плану, но как же это скучно. Северус Снейп внес легкую сумятицу в планы, но и придал противостоянию толику непредсказуемости и даже опасности. Небольшой, но все же, опасности.

Смерть врага далеко не всегда означает твою победу. В противостоянии Великих. А Дамблдор без малейшего сомнения относил себя и в какой-то степени Волдеморта к таковым. Убийство противника — это лишь последний победный аккорд. Перед этим враг должен быть раздавлен и унижен, а его дело полностью проиграно. Он должен знать, кто и как его переиграл, чтобы поразиться и восхититься величием противника, и осознать собственную ничтожность перед столь могучим умом. Впрочем, последнее необязательно. Достаточно того, что победитель будет считать себя таковым.

Большинство мировых религии считают гордыню одним из самых страшных грехов. Но глупые суеверия маглов мало волновали директора Хогвартса. Тем более эту свою сторону Величайший светлый волшебник современности тщательно прятал от посторонних глаз.

Дамблдор довольно потер ладони. Тихо насвистывая под нос незатейливую мелодию времен своей молодости, он покинул директорскую башню и углубился в хитросплетение коридоров старинного замка. Своенравные лестницы при его приближении застывали в нужном положении. Стайки учеников вежливо здоровались и спешили по своим делам. Директор расточал направо и налево ласковые улыбки. Для некоторых учеников он находил скупую похвалу, кого-то отечески журил.

Из бокового коридора вышла небольшая группа пятикурсников Гриффиндора.

— А, мисс Эванс, вас-то я и ищу, — сказал Дамблдор и в очередной раз приторно-ласково улыбнулся.

Конец интерлюдии.

Вода в котелке начала закипать. Порывшись в сумке, я достал кружку и банку с растворимым кофе.

Можно было, конечно, не возиться с огнем и котелком, а сразу создать кипящую воду. Но в таком случае вместо кофе получилась бы малопохожая на него бурда. Казалось бы и там и там просто кипяченая вода. Причем в обоих случаях созданная магическим путем. Только одна была доведена до кипения на огне, а вторая созданная уже кипящей. Но в первом случае мы получаем нормальный кофе, а во втором черт и что. Это один из так толком и необъясненных магических парадоксов. Именно поэтому при готовке пищи магию стараются свести к минимуму.

Шлепанье мокрых босых ног по камням отвлекло меня от размышлений. В коридоре показался келпи, снова в образе девушки с длинными, волосами. Может зря я обозвал его Нептуном?

Волосы келпи спадали до самого пола и длинной змеей уходили в темноту коридора. Я уверен — эта «прическа» тянется по всему коридору подземелья до самого озера. Водный дух нашел довольно интересный способ даже на земле не терять связи со своей стихией.

С неприязнью покосившись на огонь, келпи присел неподалеку и жадно потянул носом воздух.

— Чем это пахнет? — поинтересовался он и жадно облизнулся.

— Это кофе.

— Странное слово. К-о-ф-е, — словно пробуя каждую букву на язык, повторил келпи.

Я молча налил еще одну кружку и протянул ее келпи. Дожили, Северус, пьем кофе с младшими водными духами. Что дальше? Обсуждение рецептов зелий с котлом? Виски в компании чертей? Впрочем, последнее уже бывало пару раз, когда я перебирал сего достойного напитка.

Келпи недоверчиво понюхал содержимое кружки и медленно отпил.

— Тьфу, гадость! Мясо гораздо лучше, — вынес он свой вердикт.

— Будет тебе твое мясо, я уже договорился.

Выяснив все, что ему было интересно, келпи не стал засиживаться, а тут же покинул подземелья — младшие духи не любят долго находиться вне своей стихии.

Отпив кофе, я задумался. Со времени встречи с Дамблдором прошло уже две недели, а со времени гибели матери и того больше. Боль этой страшной потери начала слегка притупляться. Конечно, я все еще корил себя за произошедшее, но хлопоты с местом силы заставили забыть про самокопание и сосредоточиться на решении текущих проблем.

Все прошедшее время я провел в своем новом мэноре, изредка делая вылазки за продуктами в ближайший город и необходимыми ресурсами в Лондон. Стычка с Пруэттами как нельзя вовремя вправили мне мозги. Получить в свое распоряжение мэнор с местом силы мало — необходимо еще и удержать это приобретение. Этим-то я и занялся.

Первый круг защиты, второй, третий… пятый… седьмой. Чары предупреждения, обнаружения, ограничения аппарации — всего и не перечислишь. Я терзал Кодекс Рода и свой собственный разум, выискивая необходимые заклинания и ритуалы. Мой не слишком-то и заполненный родовой сейф разом лишился половины наличных галлеонов, перекочевавших в руки торговцев в Косом и Лютом. Закупать все необходимое для ритуалов приходилось втайне от Шелка, что подняло стоимость как минимум вдвое. Шелк слишком наблюдателен и умен, чтобы не сообразить для каких целей все это мне нужно. Я даже всерьез рассматривал вариант его скоропалительной смерти от вполне естественных причин вроде хорошего яда в бутылке огневиски, но решил от этого отказаться. Заказы от Шелка служили источником пусть скромных (скромных для лорда, и весьма приличных для обычного волшебника) но доходов. Перекрывать этот ручеек было не в моих интересах. Обычные перекупщики в Лютом не дадут и трети тех денег, что идут от Шелка. Да и с его смертью в Лютом начнется обычный для таких случаев передел власти, и никакая торговля станет просто невозможной. Да и что-то мне подсказывает, что убрать Шелка будет не проще чем убить Дамби или Волди.

Основные доступные мне ритуалы были завершены, теперь защиту мэнора я мог бы назвать удовлетворительной. И это уже немало! Конечно, я бы предпочел, чтобы защита была отличной, но на это потребуются даже не месяцы, а годы работы и горы презренного желтого метала. Ритуалы высшей магии довольно дороги в плане необходимых вещей и ингредиентов и весьма сложны. Про количество необходимых расчетов я уже умолчу. Один весьма заинтересовавший меня ритуал из Кодекса Рода будет возможен только через десять лет. А отрезок времени, в котором его можно провести, составит всего две минуты. Это было связано с положением звезд планет и прочего… там расчетов и схем на три страницы.

По причине отсутствия у меня достойного для лорда древнего и благородного рода состояния, я еще долго не смогу построить на этой земле нормальное поместье. Маленького домика для начала вполне хватит.

Допив кофе, я затушил костер и направился к выходу из подземелий. С защитой мэнора пока закончено, ничего более я сделать просто не в состоянии. Сейчас главная защита этого места состоит в том, что никто не знает, что оно избавлено от посмертного проклятия.

Нет, отнять его силой теперь возможно только через мой труп. В полном смысле этого слова. Дело это весьма хлопотное, может до Дамби и Волди мне и далеко, но я весьма сильный маг. А с местом силы мои возможности возросли в разы. Да и на снятие всего, что я тут настроил, еще лет пять-семь понадобится. Но место силы весьма солидный куш, и желающие вполне могут найтись. Да и по сравнению с мэнором тех же Малфоев или Гринграсс моя земля практически беззащитна.

Теперь, получив в свое распоряжение место силы, я начинаю лучше понимать, почему большинство лордов древних и благородных семейств сидят практически безвылазно в своих родовых мэнорах. Это ощущение не передать словами. Словно до этого я долго бродил по выжженной солнцем пустыне, а теперь набрел на оазис с озером полным чистой холодной воды.

Покидать этот оазис, и возвращаться в пустыню мне совершенно не хотелось. Но я должен был это сделать. Здесь большинство моих дел закончено. И чтобы не привлекать ненужное внимание к этому месту, я должен вернуться в Паучий.

Для обычного мира эта местность практически исчезла. Даже вся эта новомодная магловская техника вроде самолетов и спутников не сможет его обнаружить. Эти чары волшебникам были известны еще в те времена, когда маглы не могли толком обработать железо. Драконы весьма любили места силы, а в те времена их было гораздо больше, нежели в наши дни, а зрение у них такое, что маглам с их техникой и не снилось.

Случайные путники, хотя откуда им взяться в лесу, сами того не ведая будут обходить его стороной. Даже те маги, кто бывал в этих местах раньше (например, Шелк) не смогут обнаружить новый мэнор… по крайней мерее сразу. А о любом вторжении на свою землю я просто почувствую и успею принять меры. Нет, обойти эти чары защиты вполне возможно, но это только если заранее подготовиться. К тому же у меня есть келпи — сомневаюсь, что где-то еще есть подобный защитник. В случае вторжения если не остановить нарушителей, то известить меня он точно сможет.

Так что я покидал свое место силы (как же приятно это звучит) если не в полном спокойствии, то весьма близко к оному. Все что я мог, я сделал. Теперь нужно заняться новыми-старыми задачами. Жертва матери не должна пропасть даром.

Выйдя на солнечный свет, я невольно зажмурился — отвык я от яркого солнечного света, и несколько минут стоял с закрытыми глазами. Откуда-то сверху раздалось приветственное карканье. Все еще щурясь от солнечного света, я запрокинул голову. С вершины полуразрушенного донжона спланировала вниз знакомая черная тень.

— Привет Петр! — криво усмехнулся я, когда птица приземлилась мне на плечи. — Скучал без хозяина?

Хлопнув крыльями, так что мои волосы разметались в стороны, ворон пронзительно каркнул. Видимо выражая всю нелепость подобных слов своего прислужника. Вновь мрачно усмехнувшись, я аппарировал в Паучий.

Почтовый ящик на крыльце был под завязку забит письмами, и казалось, что он вот-вот развалится. Открыв дверь квартиры, я зашел внутрь. Знакомые комнаты встретили тишиной и запустением. Все здесь теперь казалось не так — было мрачно, пусто и безжизненно.

Пересадив Петра на вешалку и небрежно бросив письма на столик в прихожей, я разделся. В квартире было довольно холодно, но несколько небрежных взмахов палочки позволили довольно быстро решить эту проблему.

В гостиной валялась пара пустых бутылок огневиски — после смерти матери я все же позволил себе слабость и хорошенько напился.

Возле одного из кресел стояла полупустая бутылка. Прихватив ее с собой, я взял письма и отправился в свою комнату.

Большая часть этих писем наверняка магические. И то, что почтовые совы не смогли меня найти и оставили послания по последнему адресу, это весьма хороший признак — поставленные защитные чары на месте силы действуют. Всесильность почтовых сов несколько преувеличена, от них вполне можно спрятаться. Что я с успехом и проделал на месте силы.

Отхлебнув из бутылки и подавив страстное желание закурить, я принялся разбирать почту.

Несколько счетов — это нужно оплатить как можно быстрей. Два письма от Лили…

Я поежился — представляю, как она злится. Занятый поиском спасения матери, я вновь совершенно о ней забыл и за два месяца не написал ни строчки.

Черт! Признай, Северус, Макдональд была права тогда в Хогвартс-экспрессе — ты редкостный идиот. Умные учатся на своих ошибках, мудрые — на чужих. И только дураки не учится вообще! Будешь продолжать в том же духе, и ее вновь получит Рогоносец. Надо будет обязательно встретиться с ней, извиниться и все объяснить.

Что там у нас дальше? Письмо от Гринграсса с соболезнованиями. И от лорда Малфоя тоже! Мельком просматриваю оставшиеся конверты и нахожу с десяток подобных писем с соболезнованиями: от Лестренджей, из Гринготтса, письмо от Блэков (эти-то откуда?!) и прочие знакомые и не очень фамилии. Что-то не помню такого потока соболезнований в своем старом прошлом. Быстро новости в магическом мире расходятся. А ведь о смерти матери я рассказал только директору!

Письма с соболезнованиями отправились в мусор. Ответы я написал только лорду Малфою и Гринграссу. Малфою стандартная благодарность за внимание и прочее. А Гринграссу еще и заверение, что все наши договоренности остаются в силе — об этом лорд меня ненавязчиво спрашивал в своем послании.

— Петр! — позвал я, запечатав свитки с ответами.

— Петр, для тебя есть работа! — вторично позвал я, но наглая птица проигнорировала и этот призыв. — Оставлю без ужина и прогулок! — громко пригрозил я. Из прихожей послышался обиженный «Кар!». Вскоре ворон все же соблаговолил прилететь в мою комнату и с тоской посмотрел на свитки.

— Лорду Гринграссу, и лорду Малфою! — сказал я, открывая окно. Одарив меня «добрым» взглядом, Петр аккуратно подхватив письма когтями и улетел.

Закрыв окно, я сделал очередной глоток из бутылки огневиски и вернулся к корреспонденции.

Странно, что не было письма от Волди. Долохов и тот черканул пару строчек соболезнований. А вот Темный лорд молчал. Впрочем, это пока и к лучшему. Не знаю насколько поверил мне Дамблдор на счет ученика Темного лорда (скорее вообще не поверил, словами этого старого лиса не убедишь), но что-то подобное я и планирую.

Морковка для Дамблдора уже брошена и вроде бы милостиво принята. Теперь предстоит поискать морковку для Волдеморта, и прошлое нашего любимого директора вполне может ею стать. Пожалуй, я уже знаю, чем буду заниматься на рождественских каникулах…

Последним письмом оказалась открытка от Дамблдора с приглашением на рождественский бал маскарад в Хогвартс.

Где-то с минуту я молча пялился на нее, не в силах поверить в то что вижу.

Какого черта Дамби мне это отправил!? Он же прекрасно знает, что мне сейчас не до развлечений!

Я посмотрел на дату отправления. Ах вот оно что! Открытка была послана за три дня до моего последнего разговора с директором.

Смяв открытку, я хотел уже ее разорвать, но остановился.

Рождественский бал маскарад — да, помню, была в Хогвартсе до войны такая традиция для старших курсов. В то время я, правда, подобных балов избегал всеми способами. Даже Лили так и не смогла меня на них затащить. Может пришло время наверстать упущенное? Разумеется не ради развлечения, а чтобы посмотреть обстановку в школе. Я потерял мать, но Лили я не потеряю!

Я вновь посмотрел на дату. Маскарад состоится через два дня — самое время озаботиться костюмом.

Глава 22. Маска скрывает лицо, но обнажает намерения

Древний замок был ярко освещен разноцветными огнями.

Традиционный рождественский бал маскарад — древняя традиция. Он знаменовал собой конец учебного полугодия и начало каникул.

Магический маскарад… Даже самый бездарный маг способен наложить на себя простенькую иллюзию, пусть и на короткий срок. Это-то придавало магическому карнавалу особую пикантность. Исчезали хитрые слизеринцы, трудолюбивые хаффлпаффцы, умные равенкловцы и туп… храбрые гриффиндорцы. Оставались только они — маски.

Ходили упорные слухи, что в маскараде инкогнито участвовали и все преподаватели Хогвартса, и даже сам Дамблдор. Подтвердить или опровергнуть этот слух я не могу. Ко времени моего учительства и деканства традиция рождественского бала маскарада была позабыта.

Завтра ученики разъедутся по домам, чтобы встретить рождественские праздники в кругу семьи. А пока все старшекурсники лихорадочно готовились к празднику. Костюмы, маски, трансфигурация, чары, зелья — тут в ход шло все. Особым шиком считалось сотворить с собой что-то такое, чтобы никто тебя не мог узнать.

Главные ворота Хогвартса оказались негостеприимно закрыты. Меня здесь явно не ждали. Не будь я учеником или преподавателем Хогвартса — это доставило бы мне некоторые проблемы. По крайней мере, Дамблдор бы точно узнал о внезапном вторжении в свои владения. А так я просто перелетел через стену — сигнальные чары не действовали на учеников. Даже Дамблдор не настолько параноик. Да и весьма проблематично было бы бегать на каждый сигнал. Самовольное оставление Хогвартса в учебные, а тем более в выходные дни штука весьма не редкая — тут самое главное не попасться.

Мягко приземлившись на очищенную от снега дорожку, я направился прямиком к замку. Оказавшись в коридорах Хогвартса, я привычно завернул в одну из пустующих аудиторий. Хогвартс весьма не маленький замок с множеством комнат, большая часть которых даже не используется.

Отряхнув снег, я откинул низко надвинутый капюшон и стянул с себя глухой плащ, скрывавший всю мою фигуру, пока я добирался до школы. Плащ отправился под самую дальнюю парту — в своих комнатах мне лучше не появляться, а гардероб в Хогвартсе не предусмотрен.

Выудив из карманов два флакончика с зельями, я поставил их перед собой.

Над выбором костюма я думал не долго. Просто пошел в уже знакомый магазин в Лондоне. Выбор там был богатый, и я без труда нашел то, что нужно. Жаль, что нельзя было использовать костюм чумного доктора — он мне еще пригодится для других дел, но и этот костюм тоже неплох.

Такая мелочь как мой рост, была слегка подправлена сапогами на толстой подошве с небольшими каблуками, тщательно скрытыми под иллюзией. Теперь нужно было позаботиться о кое-чем еще.

Открыв первый из флакончиков, я капнул зелье себе в глаза. Жжется! Зато цвет моих глаз теперь разительно изменился. Второй флакончик — острое зелье обжигает язык, огнем проходит по горлу, опускаясь все ниже и ниже.

— Северус Снейп, — сказал я, прислушиваясь к своему измененному голосу и надел на голову закрытый красный колпак-полумаску. Спадая до плеч, он полностью закрывал мое лицо и прятал волосы, оставляя открытым только рот и подбородок.

Ну что же, Северус, время предстать на маскараде во всем своем сомнительном блеске.

Спрятав в рукаве палочку и натянув на руки кожаные перчатки, я посмотрел на крылатого венецианского льва, вышитого на моей груди и направился в Большой зал.

Меня перехватили на подходе к цели. Повернув в ведущий в Большой зал коридор, я нос к носу столкнулся с двумя девушками в костюмах фей.

— Господин венецианский палач ищет головы, чтобы отрубить? — со смехом поинтересовалась первая из них.

— Или вскружить? — вторила ей подруга, лукаво стреляя глазами из-под густых ресниц. Хотя какая к черту стрельба — это натуральный артобстрел. От подобного внезапного и неожиданного напора я впал в легкий ступор.

— Какую пытку вы предпочитаете?

— С вами даже плаха не страшна.

Весело смеясь, они упорхнули прочь.

Проводив их задумчивым взглядом, я вошел в Большой зал.

Тут все разительно переменилось. Факультетские столы были безжалостно сдвинуты к стенам. Со стен исчезли любые намеки на знамена факультетов, зато по центру зала расположилась настоящая живая елка, щедро украшенная игрушками.

Праздник еще не начался, но Большой зал был уже заполнен масками. Они степенно прогуливались по залу, перебрасывались шутками, смеялись, знакомились, немного флиртовали, а порой и ссорились.

Черт, только в такие моменты понимаешь как же много в Хогвартсе этих спиногрызов — учеников. Найти в этом море масок Лили задача не простая. Наивно было считать, что одни только маски и костюмы помогут оставаться неузнанным. Большинство участников карнавала не поленились слегка подправить свою внешность с помощью магии.

Впрочем, искать Лили я даже и не пытался. За меня ее найдут мародеры во главе с Джеймсом. Так что мне надо найти мародеров, а это значительно проще. Сомневаюсь, что наш мистер знаменитость упустит такой шанс предпринять новую атаку на сердце Лили. Упорства ему не занимать. Да и голова у Поттера варит — Лили он отыщет. К тому же у меня есть определенные нехорошие подозрения касательно Макдональд. Лучшая подруга Лили уж точно знает — в каком костюме та будет. И что ей помешает поделиться этими знаниями с мародерами? У Макдональд с конца четвертого курса какая-то навязчивая идея свести Поттера и Лили. Хотя надо отдать ей должное — она приложила немало усилий, пытаясь примирить меня и Лили после нашей будущей-бывшей ссоры после экзаменов… или сделала вид что приложила.

Поиски мародеров не заняли много времени — слишком хорошо мне знакомы привычки старых недругов. Окинув взглядом зал, я быстро, но внимательно рассмотрел группки учеников вдоль стен. Искомая четверка сразу бросилась в глаза.

Костюмы, маски, иллюзии и маскировочные чары — это все замечательно. Но шумную, веселую группу у дальней стены, состоявшую к тому же ровно из четырех человек было сложно не заметить.

Надо отдать Мародерам должное — к выбору костюмов они подошли с выдумкой и изрядной долей юмора. Сейчас они являли собой фэнтезийную партию приключенцев, в будущем названную классической: рыцарь, клирик, вор и маг. Постоянно вращаясь в среде на девяносто девять процентов состоящей из мало и великовозрастных оболтусов обоего пола, поневоле начнешь разбираться в различных магловских детских и подростковых увлечениях. К тому же я точно знал — мародеры были большими поклонниками этих новомодной магловских настольной игры Подземелья и драконы.

Рогатый, естественно, примерил на себя роль рыцаря и, должен признать, сверкающие доспехи и плащ с гербом гриффиндора выглядели весьма эффектно. Настоящая мечта… дракона. Крылатые ящерицы, словно вороны, любят все сверкающее и блестящее. Эх, жаль, что драконов поблизости нет. Да и даже Поттер не настолько дурак, чтобы лезть на них. Хотя, если вспомнить того Поттера который Гарри…

Клириком в белой монашеской робе с вышитым золотым крестом был Блохастый. Но эта роль ему явно не шла — слишком уж заинтересованным и масляным взглядом он разглядывал отдельные части тел отдельных представителей прекрасной половины человечества.

Волчонку досталась роль мага, и его костюм от повседневной одежды отличался мало. Мантия, только не школьного черного, а серого цвета, да остроконечная шляпа, которую мало кто носит после первого курса. Маски у Люпина не было, зато была длинная белая борода. Последним штрихом к образу был длинный посох.

Хм, кого он мне напоминает?

Крыску обрядили в одежды вора, и его свиноподобная туша выглядела в них донельзя смешной. Воры с таким брюхом бывают только в бизнесе и политике, но им нет нужды прятаться под маской.

Стараясь не привлекать лишнего внимания, я неспешно направился к мародерам.

Потер сказал что-то Крыске, и тот направился к столу с напитками и сластями. Налив четыре кубка пунша, он поставил их на поднос и вернулся с ним к друзьям. Дальше произошло самое интересное, Рогатый и Клыкастый непринужденно заслонили Крысу и Блохастого от чужих глаз своими спинами. Я уже находился совсем рядом и немного сбоку от них, а потому видел, как Блэк тут же выудил из-под монашеской рясы приличных видов изогнутую охотничью флягу. Быстро долив из нее что-то в кубки с пуншем, он спрятал флягу и похлопал Поттера по плечу. Поттер и Люпин, как ни в чем не бывало, разошлись в стороны. Затем мародеры разобрали с подноса кубки, весело чокнулись и тут же их осушили.

Да, в смелости и наглости им не откажешь. За эту фляжечку, в которой отнюдь не тыквенный сок, им назначила бы такие отработки… Даже Макгонагалл, всегда относящаяся к проделкам мародеров, да и любых других гриффиндорцев, весьма снисходительно (а меня еще в пристрастности постоянно обвиняют!) не стала бы их покрывать. И даже то, что завтра все разъедутся на каникулы, мародеров бы не сильно спасло — отработали бы в новом полугодии.

Может их сдать? Хотя где я сейчас отыщу Макгонагалл?

Операция повторилась еще раз и, несмотря на маски, было прекрасно заметно, что лица мародеров порозовели, а глаза слегка заблестели. Волченка так и вовсе стало слегка покачивать.

На мгновение я отвлекся от мародеров, разглядывая приближавшуюся к нам девушку в костюме русалки с шлейфом в виде рыбьего хвоста. Хвост, скорее всего, иллюзия. Зная нравы этих милых «цветов жизни» на реальный шлейф многие не преминули бы специально наступить. Хотя все парни без сомнения больше оценили верхнюю половину костюма, состоявшую из одного довольно откровенного для этих лет купальника.

— Классный костюм, Мэри, — сказал Блэк. Я навострил уши, не знаю как Блохастый узнал подругу Лили, но мой расчет оказался верен. — Он прекрасно на тебе смотрится, но еще прекрасней смотрелся бы на спинке стула в моей комнате.

— Мечтай, Блэк, и любуйся, пока можешь, — усмехнулась Макдональд. — Больше этой картины ты не увидишь… Храбрый рыцарь скучает? — повернулась она к Поттеру. — Возможно, ему стоит поикать восточную гадалку, что предскажет ему судьбу? — Макдональд небрежно кивнула головой в противоположный угол зала. В сторону коридора, который вел прямиком к башне львов.

— Спасибо, Мэри, — улыбнулся краем губ Поттер. — Ты мне очень помогла.

— Не забудь пригласить меня на свадьбу. Всегда мечтала побывать подружкой невесты. — Весело рассмеявшись, Макдональд величественно уплыла прочь.

— Кажется, я влюбился, — мечтательно произнес Блэк, пожирая удаляющуюся девушку взглядом.

— В последнее время твоя любовь зависит исключительно от величины сисек новой пассии. Чем больше сиськи, тем сильнее любовь, — подколол друга Поттер.

Мародеры начали шутливо переругиваться, но я их уже не слушал. Гадалка значит…

Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, я неспешно прошел в другой конец зала. Народу стало ощутимо больше. Из-под потолка посыпался снег из разноцветного конфетти.

Лили я нашел довольно быстро, но если бы не подслушанная подсказка Макдональд, то ни за что бы ее не узнал. Лили не мародеры, которые только костюмами и ограничились (видимо на большее их магических талантов просто не хватило), помимо костюма она тщательно поработала над своей внешностью. Белокожую, рыжеволосую девушку сменила смуглая, черноволосая красавица, словно сошедшая со страниц сказки из «Тысячи и одной ночи». А глаза… что она сотворила со своими глазами? Где тот столь прекрасные и мучительные зеленые омуты, за один благосклонный взгляд которых я готов был свернуть горы… правда, к тому времени было уже поздно. Теперь глаза Лили приобрели мистический темно-янтарный оттенок. Красивый, но ей он совершенно не шел.

— Не предскажет ли гадалка будущее венецианскому палачу? — я остановился рядом с ней. Надеюсь, что мой маскарад не хуже, и она меня не узнает.

— У венецианского палача на совести много жертв, — голос она тоже изменила. Знала бы ты Лили, сколько их. Наверное, бежала бы прочь от отвращения и ужаса.

— Посмотрите сами, — стянув с правой руки перчатку, я протянул к ней ладонь.

— Какие любопытные линии, — весело улыбнулась она, принимая игру. — Вот эта совсем прямая. Вы настойчивы в достижении своих желаний.

— Да и очень, — усмехнулся я, а в сердце кольнула острая боль недавней утраты. Слишком часто я не мог достичь желаемого, не смотря на всю мою настойчивость.

— Ах, вот как, — ее нежные пальчики изучающие скользили по моей ладони. — Интересная линия жизни, она словно состоит из двух параллельных линий. Наш палач живет двойной жизнью?

— А может он живет дважды?

— Хм… — Лили нахмурилась. — Очень сложная линия судьбы. Я вижу потери, много потерь.

— Да, много потерь… — отстраненно прошептал я, мягко высвобождая свою руку. Не стоит ей дальше ее изучать.

То, что началось как шутка, зашло слишком далеко. Для магов предсказания по руке — это далеко не игра. Хиромантия является одной из разделов Прорицаний. Впрочем, любые предсказания туманны и весьма не точны, а хиромантия тем более — каждый читает линии по-своему.

— Странный вы. Я уверенна, что знаю вас, но не могу узнать. И еще у меня такое чувство, что вы правильно выбрали свой костюм, господин палач.

— А может я действительно палач, приглядывающийся к своим будущим жертвам.

— Они тут на балу?

— Кто знает.

— Хотела бы я их увидеть.

— Вы их увидите, моя очаровательная гадалка, и скоро, — криво усмехнулся я. И ведь не соврал, что-то мне подсказывает, что один из мародеров до конца года точно не дотянет. А если они не перестанут меня доставать, то и не один.

Продолжить разговор нам не дали. Небрежно оттеснив меня плечом в сторону, на сцену действа явился Рогоносец, собственной персоны.

— Я хот…

— Не вежливо столь бесцеремонно влезать в чужую беседу, мистер Поттер, — перебил его я, встав рядом с Лили.

— Как ты меня узнал? — удивился Рогоносец.

— Палач должен знать каждого, поскольку каждый может оказаться в его руках, — сказал я с легкой издевкой в голосе.

— Да кто ты такой! — вспыхнул он.

— Скромный исполнитель приговоров вынесенных одними для других.

— Ты что-то хотел, Поттер? — недовольно спросила Лили. Судя по ее тону, она поняла, что ее маскировка раскрыта и Рогоносец появился тут не случайно.

— Да, я хотел бы пригласить тебя на танец, — сказал Рогатый, разом позабыв обо мне. К своим словам он добавил самую обаятельную из своих улыбок.

— Извини, Джеймс, но меня уже пригласили, — Лили взяла меня под руку и потянула в сторону танцующих пар.

Возможно, мне следовало бы обрадоваться, но меня это наоборот насторожило. Непохоже это на Лили. Если бы она хотела его просто отшить, то сказала бы об этом прямо. А так это больше похоже на заигрывание, чтобы больше подогреть интерес Рогоносца… Впрочем, может это моя горячо любимая паранойя. Вся моя жизнь сплошной маскарад, только невеселый. Я привык видеть лишь лицемерные маски, и искать двойное и тройное дно в делах и словах.

Улыбка Поттера поблекла. Золотой мальчик Дамблдора не любил слышать отказ. Несмотря на юный возраст, у него уже не было отбоя от поклонниц. Звезда квиддича, будущий лорд, богатый, да и не урод — если и не принц из сказки, то весьма близко к этому.

И нтерлюдия

Проводив хмурым, недовольным взглядом танцующую пару, Джеймс Поттер вернулся к друзьям.

— Что, Сохатый, она тебя вновь прокатила, — хохотнул Блэк. — И что ты только нашел в этой Эванс.

— Лунатик, у тебя карта с собой? — спросил Поттер, игнорируя подначки друга.

— А? Карта? Какая карта? — Люпин, занятый разглядыванием девушек в зале, не сразу сообразил, о чем его спрашивают. — Ах, карта! Да, а что?

— Отойдем в тихий уголок. Мне кажется, это наш Нюнчик.

— Ты стал параноиком, Джеймс, — поморщился Блэк. — Нюнчика уже больше месяца в Хоге не видели. У Дамблдора в конец крыша поехала, раз он разрешил ему такое.

— Я слышал, у него мать сильно болеет, — вставил Люпин.

— И что, жалостливый ты наш? Правила одни для всех! У меня может любимая бабушка больна?

— Бродяга, все твои бабушки уже лет десять как умерли, — заметил Поттер.

— Ради двух месяцев каникул я бы их воскресил. Должны же у предков в кодексе быть хоть какие-то полезные заклинания. Да и мамочка перестанет смотреть на меня, как на проклятие рода, если я выучу несколько темных заклинаний.

— Она перестанет так на тебя смотреть, если ты выучишь хоть что-то сложнее школьного курса.

— Да ну их! Достали уже со своими нравоучениями. Будущий лорд Блэк должен делать то, должен делать это, — передразнил Бродяга, подражая голосу матери. — Они хотят, чтобы я брал пример с зануды Регулуса. Регулус такой умный, такой послушный, — вновь передразнил он. — Если бы не дядя Альфард, я бы уже давно сбежал из дома.

— Тебя лишат наследства, — покачал головой Поттер.

— Да и черт с ним! Свою свободу я ценю больше золота рода Блэк.

Римус достал карту, мародеры сгрудились вокруг нее — пытаясь в чехарде меток, заполнивших Большой зал, найти нужные.

— Лили я нашел… рядом с ней Снейп! — воскликнул Люпин.

— Я же говорю что это Снейп! Когда он рядом у меня кулаки чешутся.

— Хорошо, что не рога, — подколол друга Блэк. — До этого наш Нюнчик еще не дорос. Эй, ты куда!

Джеймс дернулся было к танцующим, но Блэк придержал его за плечи.

— Я разоблачу этого слизняка!

— И что тебе это даст? — спросил Блэк, демонстрируя столь редкое для него хладнокровие. — Нюнчик, конечно слизняк, но хитрый слизняк. Он тут же расскажет жалостливую историю про больную мамочку, как он денно и нощно бдит над ее кроваткой. Эванс добрая душа — она его тут же простит, да еще и пожалеет. Ты же вновь станешь крайним.

— Черт, ты прав. Не понимаю, что она в нем нашла, — искренне возмутился Поттер.

— А я не понимаю — зачем тебе сдалась наша мисс недотрога? Вокруг полно красивых девушек, так зачем останавливаться на одной.

— Да что ты понимаешь в чистых и высоких чувствах.

— Это что, секс после душа на вершине башни гриффиндора? — почесав лоб, наигранно-задумчиво поинтересовался Блэк.

— Мой лучший друг идиот, — тяжело вздохнул Поттер и, усмехнувшись, добавил: — Как тебе такой вариант — чем труднее и строптивее добыча, тем интереснее победа.

— Вот! Это больше похоже на старину Джеймса! Но стоит ли мучиться, итог то все равно один? — Блэк показал руками недвусмысленный похабный жест.

— Может у меня самые серьезные намерения.

Блэк, Люпин и Петтегрю переглянулись и расхохотались.

— Эй, я серьезно! — нахмурился Джеймс Поттер, чем вызвал очередной приступ хохота. — Кончайте веселиться — у нас есть дело!

— Спокойно, Сохатый, никуда Нюнчик от нас не уйдет. Пусть только Большой зал покинет, а там… — Блэк замолчал, прикидывая планы возможной мести наглому слизеринцу.

— Только чтобы в этот раз без проколов!

— Эй! Тогда ты сам полез вперед и подставился!

— Да знаю я, — поморщился Джеймс. — В этот раз осечек быть не должно.

Конец интерлюдии

Музыка, казалось, лилась ото всюду. Летающие свечи кружились в такт музыке, создавая неповторимую игру света и теней. Из-под самого потолка бесконечным снежным потоком падало бумажное конфетти. Кружась в воздухе словно живое, конфетти старательно держалась в стороне от огня свечей. Попадая на одежду веселящихся магов (скорее недомагов) оно оставалось, но стоило ему достигнуть пола, и цветная бумажка тут же растворялась в воздухе. Узнаю совместную работу Флитвика и Макгонагалл — кто умеет сделать Хогвартские праздники незабываемыми так это они.

Вокруг кружились Маски, опьяненные то томными, то жгучими звуками вальса — точно пением своей крови — и ритмичным движением собственных тел. Зачарованные музыкой и этим вечным кружащим движением, танцующие пары забывали обо всем.

Только юнец или глупец может назвать вальс старомодным и скучным. Этот танец вечен! Слава Мерлину, что до мира магов еще не дошла мода на эти убогие подергивания прозванные маглами танцами. Правда, к концу девяностых мода на них стала постепенно проползать и в магический мир… к счастью меня как раз в это время и убили.

Вальс прожил две сотни лет и проживет еще столько же, а эти новомодные забавы забудут через одно поколение. На смену одним убогим мелодиям и песням, придут другие столь же убогие.

Нет, и у современных маглов случаются прорывы вдохновения, рождающие настоящие шедевры, но эти редкие жемчужины совершенно теряются на фоне общей убогости и деградации современной магловской музыки.

— Наверное, я должна извиниться, — прервала затянувшееся молчание Лили, разом сбрасывая гипнотическое очарование танца. — Просто этот самовлюбленный индюк меня порядком раздражает. — Знала бы ты девочка, что не пройдет и четырех лет, как ты влюбишься и выскочишь за него замуж. Вы даже будете счастливы… недолго.

— В этих чувствах вы не одиноки. Гриффиндорский принц и его свита успели всем надоесть, — ответил я.

— Вы не любите гриффиндорцев?

— Я не люблю самовлюбленных идиотов. Факультет тут не важен. — То, что во все времена добрая половина львиного факультета таковыми и являлась, я естественно уточнять не стал.

— Хм, один мой друг тоже терпеть не может Поттера, — она задумчиво словно пытаясь разглядеть, что за лицо прячется там под красной тканью.

— Не думает же прекрасная гадалка, что ее друг прячется под маской палача, — с улыбкой заметил я.

— Нет, — покачала головой Лили. — Я прекрасно знаю, что Северус совершенно не умеет танцевать.

О, моя милая, новый Северус может тебя еще и не так удивить.

— Так вашего избранника зовут Северус, — насмешливо поинтересовался я.

— Избранника? — она натянуто рассмеялась. — Друга, просто хорошего друга. Мы дружим с детства.

— Я чувствую сомнение. Вы в ссоре?

— Да… Нет… Если честно, то я не знаю, — Лили смущенно отвела взгляд в сторону, но пересилив себя, снова смело посмотрела мне в лицо. — Мы не ссорились, но в последнее время все больше отдаляемся друг от друга. Он постоянно слишком занят. Вокруг него постоянно что-то происходит, что-то непонятное и возможно опасное.

— Вам это не нравится?

— Меня это беспокоит. А еще эти глупые слухи о его связях с Темным лордом.

— Если бы за подозрения в связях с Темным лордом сажали в Азкабан, то там уже давно бы не осталось места. Да и добрая четверть Хогвартса опустела бы, и не только Слизерин.

— Вы говорите как Северус.

— Умные люди часто приходят к одним и тем же выводам.

— Скромность явно не ваша черта. Похоже, что ваш факультет мне уже понятен.

— Это плохо?

— И что чувствует Слизеринец, общаясь с грязнокровкой? — внешне спокойно сказала Лили, но я почувствовал, как она напряглась. Да и взгляд у нее изменился. Можно скрыть цвет глаз, но этот пронизывающий душу взгляд не спрячет никакая маскировка. Стоило мне сейчас проявить хоть тень грубости или пренебрежения, и я узнаю о себе в частности и всех Слизеринцах в целом немало нелицеприятного.

— Удовольствие, — усмехнулся я. Музыка закончилась. — Спасибо за танец.

Мой ответ явно смутил Лили. Идеи Волдеморта всегда находили немало восторженных поклонников на Слизерине. Следуя им, многие Слизеринцы не слишком хорошо относились к маглорожденным ученикам и опасения Лили имели под собой основания. Пока Лили не отошла от шока, я взял ее руку, поцеловал ладонь, молча развернулся и растворился в окружающей нас круговерти рождественского бала.

Лили умна и весьма наблюдательна. Дальнейшее общение с ней привело бы к моему разоблачению, а в остальном бал был мне малоинтересен.

Погруженный в собственные мысли, я поспешил покинуть Большой зал. Никогда не любил светские сборища. А Хогвартские вечеринки и вовсе являлись лишь их бледным подобием.

И так, что же мы имеем?

Она больше обеспокоена, чем недовольна моим исчезновением и долгим молчанием — это плюс.

Когда я ступил в один из многочисленных Хогвартских коридоров, страж на плече напомнил о себе легким покалыванием, которое тут же стало весьма и весьма болезненным.

В этот раз Мародеры решили отойти от стандартного плана сперва слегка поиздеваться, а уже потом накинутся всем скопом, и сразу атаковали. Да и засада была подготовлена неплохо. Для мародеров так и вовсе блестяще.

В конце коридора появились Питтегрю и Люпин. Вскинув палочки они дружно ударили Ступефаями. Еще два вскрика «Ступефай!» донеслись из-за моей спины. Готов поставить сотню галеонов, что в начале коридора Поттер и Блэк, видимо они спрятались под мантией невидимкой и пропустили меня, чтобы атаковать со спины.

Не сказал бы, что атака была столь уж опасна. От лучей Крыски и Клыкастого я бы с легкостью уклонился, а для защиты спины поставил бы невербальный Протего, но заниматься очередным вразумлением малолетних оболтусов мне было просто лень. Да и не стоило раскрывать все свои знания в бестолковой и в целом безобидной драке с мародерами. Хоть и с трудом, но увернувшись от всех четырех лучей, я укрылся в стреловидной оконной нише, распахнул невербальной Алохоморой оконные створки и спрыгнул вниз.

— Где Нюнчик?! — раздались сверху приглушенные, но достаточно слышные голоса мародеров, когда я приземлился.

— Кажется, он спрыгнул вниз, — неуверенно заметил Крыска.

— Тут третий этаж!

— Ну, значит, не спрыгнул, а упал. Видимо кто-то забыл закрыть окно.

— Черт, Хвост, представь, что с нами будет, если он свернул себе шею.

— Я не хочу в Азкабан! — взвизгнул Петтигрю после короткой заминки.

— Вижу, ты понял. Быстро вниз!

— Избавляться от тела? — нервно хохотнул Блэк.

— Если Снейп жив, то его нужно доставить в медкрыло.

— А если мертв?

— Молись, чтобы он был жив, — отрезал Поттер.

Хм, какая жалость, добивать меня, видимо, не будут.

Ждать пока мародеры найдут лестницу и спустятся (ждать от них полета без метлы или банальной парной левитации было бы глупо), я не стал. Не стоит вводить себя в искушение избавиться от этих… гриффиндорцев. И слишком много чести для них, чтобы я тратил свое время на банальную трепку.

Как же они меня нашли? Знаменитая карта мародеров? Мне казалось, что Люпин создаст ее только к концу пятого курса. Кстати на счет карты. Меня всегда терзали смутные сомнения, что ее создание не обошлось без помощи Дамблдора. Люпин не самый бесталанный из мародеров, но создание столь сложной зачарованной вещи ему не по зубам.

Забрав из аудитории неподалеку от входа зимний плащ, я снял маску, набросил на голову капюшон и покинул Хогвартс. Мародеры, как это ни странно, меня не преследовали. Если у них появилась карта, то новое полугодье будет веселым. Еще одна проблемка на мою голову. О Мерлин! Порой я поражаюсь своему терпению — насколько проще было бы их просто прибить в каком-нибудь тихом месте.

Шагая по направлению к воротам, я поймал себя на мысли, что всерьез прикидываю как можно надежно избавиться от трупов этого Хогвартского зверинца. Немного посмаковав самые красочные варианты, я отбросил эту идею. Дело тут вовсе не в доброте, милосердии, гуманизме… и прочих красивых словах. Я уже давно не испытываю ни малейшего благоговения перед пресловутой ценностью человеческой жизни — слишком много на моих руках крови. Нельзя пройти две войны оставаясь с чистыми руками. Я убивал, подчиняясь приказам и защищая свою жизнь, проводил немало экспериментов над живыми людьми — в свое оправдание хочу заметить, что все эти люди были первостатейным сбродом. Хотя… перед кем мне оправдываться? Перед своей отсутствующей совестью?

Я не святой, никогда им не был, да и не желаю им быть. Да, убивал я много, но никогда не делал этого из простой прихоти, дурного настроения или просто скуки. Именно поэтому мародеры будут жить. Я не пылаю к ним особой любовью. Да что там — я их терпеть не могу! Но если бы я расправлялся со всеми, кто мне не нравится, то Британия бы обезлюдела.

Мародеры будут жить… но не все. Питер Петтигрю умрет. Пока не знаю как, и не знаю когда, но умрет. Не знаю, служит ли он уже Волдеморту, но уверен, что этот день не так уж и далек. Крыска ляжет под любого кто сильнее. В Хогвартсе идеальными покровителями были Блэк и Поттер, но вне стен древнего замка таковым может стать только Волдеморт. Никому другому такое ничтожество просто не нужно, даже ордену огненной курицы. В нем ценят посредственностей, но не нулей.

Зачем Петтигрю понадобился Волдеморту? Поттеры были вернейшими собачками Дамблдора, и для Волди было весьма нелишне иметь возле наследника рода Поттер своего шпиона. Кстати, я более чем уверен, что Дамблдор прекрасно знал об истинном хозяине Крыски. И порой меня мучают сомнения — а не подрабатывал ли наш крысеныш еще и на Старика?..

Плавно перелетев ворота школы, я отошел от Хогвартса еще немного и аппарировал в Паучий.

Глава 23. Рождественские хлопоты

— Йо-хо-хо Счастливого Рождества! — очередной гротескный Санта Клаус, произошедший от Николая Мирликийского — известного белого мага своего времени — раздражал прохожих своими монотонными поздравлениями.

Представляю, какой любовью к магам воспылали бы маглы, узнав, кто стоял у истоков большинства их религий и в особенности христианства. Один раз подобное уже произошло. Inquisitio Haereticae Pravitatis Sanctum Officium (Святой отдел расследований еретической греховности) — появился не просто так и знатно прошерстил ряды волшебников. Попутно инквизиторы уничтожили кучу магических существ, тех немногих представителей волшебного народа, что еще оставались на земле, да и просто случайных маглов.

Магловский Лондон вовсю готовился встретить Рождество. Улицы и дома украсили яркие гирлянды из сотен разноцветных лампочек. На входных дверях то и дело попадались рождественские венки из еловых веточек с игрушками.

Магазины ломились от рождественских товаров, а в их двери ломились маглы, завлеченные обещаниями щедрых скидок. Театры приглашали зрителей на новые шоу, концертные залы — на музыкальные программы лучших композиторов и лучших исполнителей. Во всех церквях звучали рождественские гимны, а в Вестминстерском кафедральном соборе, соборе Святого Павла и Вестминстерском аббатстве проходили величественные праздничные службы. У всех предпраздничное настроение, везде радостные лица, улыбки, смех… ненавижу рождественские праздники.

Что меня привело в магловский Лондон? Обычная проблема, с ней сталкивалось немало мужчин до меня. Уверен, что сия участь не минует и тех, кто будет после. Проблема была простой и сложной одновременно — что подарить любимой девушке на Рождество?

Подобным вопросом я не задавался… да я вообще ни разу им не задавался. Сначала у меня просто не было на это денег, а потом делать подарки было уже некому.

И что же подарить Лили с учетом того, что она на меня все же немного дуется?

Плюшевого мишку? Так нам уже давно не по семь лет.

Ограничиться скромным букетиком цветов? Подобный подарок либо признак скупости, либо долгой семейной жизни.

Какие еще варианты?

Книга — лучший подарок… в пятнадцатом веке. Лили, конечно, любит читать и тянется к знаниям, но она не Гермиона Грейнджер.

Побродив по Лондонским улицам и так ничего толком и не решив, я вспомнил о приеме у Малфоев и подарках Люциусу и Нарциссе. Тут мне, правда, помогло знание будущего.

Свернув на узкую боковую улочку и убедившись, что за мной никто не следит, я аппарировал в Косой на площадь перед банком. Тут тоже было на редкость суетно. Часть этого рождественского сумасшествия, охватившего маглов, поразила и Косой переулок. Европейские маги чтят многие христианские праздники, потому что большая их часть имеет и определенную магическую предысторию и смысл. Да, да — это одна из этих тысяч незримых нитей, что к добру или к худу соединяют магов и маглов.

У здания банка хор гоблинов пел порядком приевшиеся за день рождественские гимны. В «Все для квиддича» была настоящая очередь.

Моей целью было небольшое неприметное здание рядом с банком. В нем находилась гоблинская ювелирная лавка. После ухода из нашего мира последних цвегов, гоблины как-то незаметно подмяли под себя все, что связано с драгоценными камнями и металлами.

В ювелирной лавке отсутствовала какая-либо охрана, а за длинной стойкой был всего один престарелый гоблин. Но за этой показной беспечностью таились столь сильные защитные чары, что любой грабитель превратился бы в пепел, стоило ему только переступить порог этой лавки. И это вовсе не преувеличение.

Стойка была сооружена таким образом, что гоблин находился на уровне человека среднего роста. Сейчас старый гоблин увлеченно рассматривал что-то под большим, в две ладони, увеличительным стеклом, закрепленным на специальной подвижной подставке.

Я кашлянул, привлекая к себе внимание. Старый гоблин оторвался от своего увеличительного стекла и, подслеповато щурясь, посмотрел на меня. Пошарив руками под конторкой, он достал очки велосипеды а-ля «Гарри Поттер» и поспешно надел их.

— Лорд Снейп-Принц всегда рад вас видеть, — узнав меня, старый гоблин расцвел в искренней улыбке. — Снова ищете подарок?

— Да, мастер Златомутс.

— Жена, любовница, возлюбленная, подруга? — деловито поинтересовался гоблин.

— Подруга-возлюбленная.

— О, самый сложный вариант, — понимающе кивнул Златомутс. — Хотя у нас превосходный выбор обручальных колец… — он замолчал и выразительно посмотрел на меня.

— К сожалению, об этом говорить еще рано.

— Дело ваше. Что тогда желаете? У меня превосходный выбор сережек, браслетов, камей, брошей.

— Пока не знаю, я осмотрюсь.

— Разумеется, лорд, — гоблин приглашающе махнул рукой в сторону стеклянных витрин с образцами товара.

Выбор был довольно большой, а цены весьма демократичные (с учетом того что это все же ювелирная лавка). В основном тут были недорогие украшения из полудрагоценных камней, гоблинской меди и серебра. По настоящему дорогие вещи из золота, платины и драгоценных камней гоблины делали исключительно на заказ, и цена подобных изделий могла достигать заоблачных высот.

Опять эта чертова проблема выбора! Ну не знаток я женских побрякушек. Что же выбрать? Кольцо — рановато. Сережки? Лили их не носит. Кулон в виде сердечка с двумя фото или колдографиями? Это уже будет равносильно признанию в любви, а такие вещи нужно делать лично, а не через вещи.

— Может, что-нибудь посоветуете? — сдался я, после почти пятиминутного топтания перед витриной.

— Для хорошего подарка главное показать ваше внимание. Не просто схватили первую попавшуюся красивую безделушку понравившуюся вам.

— Полная дата рождения вашей избранницы? Желательно со временем.

— 30 января 1960 года. Время не знаю.

— Так, где же это у меня было, — гоблин откуда-то достал огромный фолиант и, что-то выискивая, шустро зашелестел страницами. — Так, 1960. Тридцатое января… все нашел, — довольно заключил он и зашептал себе под нос что-то малопонятное. — Юпитер сменил движение с попятного на прямое… это понятно. Луна в своем движении по небесной сфере посетила созвездие… жемчуг отпадает. Максимального блеска достигли звезды… гранат, лазурит, оникс отпали. Так… Так… Все ясно, — старый гоблин отодвинул фолиант, снял очки и помассировал глаза. — Ей лучше всего подойдет аметист — камень равновесия и мира. Считается, что он развивает воображение, помогает неординарному мышлению и делает своего обладателя проницательным, — с этими словами он извлек из-под конторки изящный аметистовый кулон.

— Обратите внимание на серебряное кольцо, в которое заключен камень и к которому крепится цепочка. Видите, — гоблин положил кулон под увеличительное стекло. — Сюда можно нанести рунические знаки на свой вкус и тогда амулет превратится в простенький артефакт. Отличный подарок, вы не находите. Посмотрите на свет сквозь камень.

Последовав его совету, я с удивлением отметил, что в самом камне сверкают едва заметные звездочки. Сперва мне показалось, что они расположены в хаотичном порядке, но потом я понял, что это не так. Их расположение было чем-то знакомым, но я никак не мог сообразить чем.

— Что это за рисунок?

— И чему только вас учат в этом вашем Хогвартсе, — попенял мне гоблин. — Это созвездие водолея, зодиакальный знак вашей девушки. Ох уж это современное образование, — проворчал он, неодобрительно качая головой.

— Сколько?

— Сорок галеонов, — тут же оживился старик. У него даже уши слегка задергались от предвкушения заполучить в свои загребущие лапы несколько галеонов.

Грабеж! — возмутился мой внутренний голос. Мы за трость и сережки столько же отдали. Тяжело вздохнув, что поделать не люблю расставаться с деньгами, я достал чековую книжку.

— Сорок галеонов, — громко произнес я, оторвав один из листков и отдал его гоблину. Тот придвинул ко мне открытую коробку с амулетом… эй, а где цепочка!

— Цепочку мы продаем отдельно, лорд, — хитро улыбнулся старый гоблин, заметив мой возмущенный взгляд.

Тяжело вздохнув, я вновь потянулся к чековой книжке. Чертовы гоблины!

Благосклонно приняв и второй чек. Златомутс быстро упаковал коробку с кулоном и цепочкой в яркую оберточную бумагу и перевязал цветной ленточкой.

— Счастливого Рождества, лорд. Надеюсь видеть вас в моей скоромной лавке как можно чаще.

Упаси Мерлин, — подумал я, прощаясь со старым гоблином.

На улице начался легкий снегопад. В самый раз для рождества. Немного побродив по Косому переулку и купив в подарок горячо любимому себе бутылку хорошего огневиски (хорошо быть по магическим законам совершеннолетним), я аппарировал домой.

В убогой квартирке в Паучьем было холодно и пусто. Никак не могу понять, что же теперь держит меня здесь? Я мог бы купить себе нормальный дом в приличном районе, может даже неподалеку от дома Лили. Это на постройку магического поместья у меня денег не хватит, а на покупку обычного магловский коттеджа их достаточно. Задурить магией или иллюзией голову продавцу, чтобы тот не задавался вопросами по поводу моего возраста и готово. Но нет, я раз за разом возвращаюсь в Паучий.

Сняв одежду и обувь, я наскоро вымыл руки. Вода из крана шла практически ледяная. Кран с горячей водой, я даже не пробовал крутить. Нет, горячая вода-то в нем была… или что-то весьма на нее похожее. Ржаво-коричневого цвета, с запахом ржавчины и старых водосточных труб иногда (хоть и редко) она даже была горячая. Использовать эту субстанцию для умывания у меня не хватило бы духу. А если надо было принять ванну, то я просто наколдовывал горячую воду.

Аккуратно развернув подарочную обертку, я выложил свою покупку на стол перед собой и внимательно осмотрел. Тонкое серебряное кольцо, в котором был закреплен камень и к которому крепилась цепочка, было тщательно отполировано.

Слабый артефакт значит…

А если применить кое-что из запрещенной ныне части магии, то артефакт может получиться не таким уж и слабым. Я задумчиво потер подбородок. Какие бы чары наложить на кулон?

Сходив за Кодексом Рода, я положил его рядом с кулоном и громко приказал:

— Зачарование вещей. Заклинания поиска и защиты.

Кодекс рода открылся на нужной странице, и я углубился в чтение.

Как это обычно бывает в таких случаях, я совершенно потерял чувство времени. Прилетевший в комнату Петр, настойчивым карканьем известил меня о том, что он проголодался. Я посмотрел на часы. Шел уже третий час, а вредная птица привыкла обедать по строгому расписанию.

Не без сожаления я закрыл кодекс. Нужный ритуал я нашел почти сразу, но как-то незаметно для себя просто зачитался кодексом. Я провел над ним немало часов, но магический фолиант до сих пор поражает мое воображение. На его полное изучение нужно потратить год, а может и не один.

Покормив Петра, я задумчиво покрутил в руках бутылку огневиски и с сожалением отставил ее в сторону. Не сейчас. Магия, особенно темная, не терпит затуманенного алкоголем сознания.

Покопавшись в ящиках, я достал деревянную шкатулку с пуговицами, нитками, иголками и прочей столь необходимой в любом доме мелочью. Взяв одну из иголок, я резко уколол ею палец на левой руке. Ауч! А это больно! На пальце вспухла кровавая капля, я стряхнул ее на серебряное кольцо и вытащил палочку.

Заклинание было довольно долгим и включало в себя с множество различных движений палочкой. Да и зачарование вещей никогда не было моей стихией. Когда я закончил, то обнаружил, что порядком взмок и довольно сильно устал. До магического истощения конечно далеко, но сил это зачарование вытянуло из меня как приличная дуэль.

Устало опустившись на стул, я недовольно посмотрел на амулет. Надеюсь, все удалось. На вторую попытку меня сегодня не хватит. И ведь заклинание не самое сложное, а на тебе. Впрочем, нельзя же быть гением во всех сферах магии… хоть и очень хотелось.

Что самое забавное, данное заклинание, несмотря на свою совершенную безвредность, относилось к числу запрещенных. Так как являлось «Магическим действием, относившимся к магии крови». Гоблинский ритуал на принадлежность к Роду тоже к таковым относится, но министерство почему-то закрывает на это глаза. Интересно сколько гоблины им за это платят?

Гоблинам вообще прощают довольно многое. Все эти бесконечные гоблинские восстания остались в далеком прошлом. Коротышки подгребли под себя всю финансовую систему магического мира и с легкостью добьются от Министерства любых уступок. И это не только в Британии, но и в остальной магической Европе и Северной Америке. В странах Азии гоблинам сложнее, но филиалы Гринготтса уже есть в Токио, Пекине.

Закрыв глаза, я взмахнул палочкой и произнес слова заклинания. Вроде все работает. Теперь я всегда буду знать, где находится владелец кулона. Надеюсь, Лили будет его постоянно носить, а не забросит в какой-нибудь ящик, как ненужную безделушку. Помимо знания места нахождения, я всегда с легкостью смогу выяснить о ее состоянии. А стоит мне коснуться кулона — о любых магических воздействиях на его носителя.

Поначалу я планировал поискать что-то для защиты. Но потом решил что данный набор гораздо лучше. Сильные защитные артефакты довольно просто обнаружить. А после их обнаружения для толкового мага не составит труда обойти, обмануть или просто пробить их защиту — было бы время.

Кулон отправился обратно в коробочку. Немного повозившись, я смог таки его правильно упаковать в оберточную бумагу и перевязал подарок цветной ленточкой.

Сытый Петр, следил за моими действиями с явной настороженностью.

— Да, да, ты правильно думаешь. Для тебя есть работа, — сказал я птице, подписывая купленную среди мелочей рождественскую открытку. «Счастливого рождества!» и подпись «Северус» — на большее моей фантазии не хватило. Да и эпистолярный жанр никогда не был для меня родной стихией.

Привязав открытку к подарку еще одной яркой разноцветной ленточкой, я протянул послание Петру, за что заработал еще один полный укора взгляд. Обиженно каркнув, ворон спланировал со своего насеста на шкафу. Перехватив послание, он закружил по комнате, раздраженно каркая словно ругаясь. Взмахнув палочкой в сторону окна, я распахнул оконные створки и Петр улетел.

Кодекс рода отправился в наспех сооруженный тайник в шкафу с одеждой. Место так себе, но ничего лучше в этой квартирке не сделать, а мотаться каждый раз в Гринготтс утомительно. По возвращению в Хогвартс я верну кодекс в родовой сейф, а пока пусть побудет под рукой. Да и сомневаюсь я, что хоть один маг рискнет предположить, что родовая реликвия хранится под старыми свитерами и джинсами. Я даже не стал на шкаф защитные чары ставить, чтобы не привлекать внимание. А от обычных воров или пожара квартирка в Паучьем надежно защищена.

Прихватив с кухни стакан и бутылку огневиски, я отправился в свою комнату. Когда янтарная жидкость наполнила стакан, я чокнулся со своим отражением в зеркале.

— Счастливого Рождества, Северус!

В сигаретной пачке еще оставалось семь сигарет, а в бутылке далеко не один глоток огневиски — праздник удался на славу.

Я мрачно усмехнулся — не люблю праздники вообще, а рождество в частности. Когда-то давно в юности (О Мерлин, как же теперь это странно звучит!) я почему-то решил для себя, что мне никто не нужен. Ма умерла, Лили вышла замуж за Поттера. Тяжело терять близких людей, и я решил не с кем более не сближаться. Ведь невозможно потерять то, чего у тебя нет?

Обычно в подобные праздничные дни я закрывался в своей лаборатории и с головой погружался в работу — прекрасное лекарство от одиночества и тоски. Люди встречались с друзьями, веселились, отдыхали, ходили на концерты и в театры, скучали на светских приемах. Я корпел над алхимическими трактатами, дышал тошнотворными парами полугодовых зелий. Но все это было лишь безнадежной попыткой убежать от мира. Спрятаться от него за колбами, ретортами, отгородиться котлами. Потом я понял, что это бесполезно, но было слишком поздно.

Друзья?

У меня никогда не было друзей, в лучшем случае добрые приятели (если «добрые» вообще применимо к пожирателям).

Семья?

Даже вспоминать об этом больно. Особенно сейчас. Дважды я пытался спасти мать и дважды потерпел неудачу. А другой семьи у меня не было.

Любовь?

С Лили мы всегда были только друзьями, и я никогда не рассказывал ей о своих чувствах. А любил ли я ее вообще? Не знаю. Я привык, что с детства мы были практически неразлучны. Даже в Хогвартсе, несмотря на разные факультеты, мы каждый вечер встречались в библиотеке — делали вместе домашнее задание и просто общались. Вряд ли это была любовь — просто дружба. Потом мы стали старше. Я увлекся Темными искусствами. У Лили появились близкие друзья на факультете. Мы стали отдаляться друг от друга. Реже встречались в Хогвартсе, реже ходили вместе в Хогсмит и меньше общались на каникулах. Потом был пятый курс и эта проклятая ссора! Нет, она не перечеркнула нашу дружбу, но и не добавило в нее тепла — мы еще больше отдалились.

А потом Лили стала встречаться с Поттером и вышла за него замуж! Меня это просто бесило. Я мог бы принять кого угодно, но только не Поттера! Чертового Поттера! Красавчика и богача, которому всегда достается только лучшее!

Какое я имел право решать за Лили, что для нее лучше? Да никакого! Но я был юн, глуп и посчитал, что она предала меня. Предала нашу дружбу! Хотя от той дружбы к тому времени не осталось и следа. Во многом по моей вине, а вовсе не ее. Результат закономерен — предательство…

Возможно, я столь ненавижу Крысеныша просто потому, что вижу в нем себя.

Я предал ее. Сдал с потрохами своему господину. Игра Дамблдора или нет, но сообщение о пророчестве Волдеморту принес я и только я — словно собака, которая приносит хозяину палку. Это был смертный приговор Лили и ее семье.

Хотел ее спасти?

Хорошо, допустим — Лили уцелела. Спаслась сама, Волдеморт ее пощадил, Дамблдор пришел на помощь. Что дальше? Она сразу же бросилась бы ко мне в объятия? Ко мне, виновнику гибели ее мужа и сына? Смешно! Да мы бы стали злейшими врагами. И никакое вмешательство Дамблдора это бы не исправило. И что бы я делал, если бы мы сошлись в схватке? Убил бы ее или дал убить себя? Не хочу об этом даже думать.

Память — мой вечный личный ад. Достойная награда за подлость, трусость и предательство.

Мы сами творцы своей судьбы. Слабаки всегда будут искать оправдание собственной слабости. Пенять на обстоятельства, винить во всем политиков, плохую карму. Это ведь так просто списать все свои неудачи на дурную власть, плохую погоду, неправильное положение звезд и общее несовершенство мира. Который, вот ведь гад, не спешит возвести на пьедестал и обогатить такого замечательного тебя.

Да, мы сами творим свою жизнь. И должен признать, что первую свою жизнь я бездарно слил в унитаз. Жаль, что понял я это только ближе к концу. На что я потратил свои лучшие годы? Службу двум властолюбивым уродам, желающим переделать мир. Разумеется к его — мира — благу.

Чего я достиг?

Декан Слизерина и самый ненавистный директор за всю историю Хогвартса. Поставивший к тому же антирекорд по длительности пребывания на этом посту. Да и директором я только назывался. Хогвартское место силы мне так и не подчинилось, что только подтверждает мои предположения о неокончательной гибели Старика. Достижения, прямо скажем, не впечатляющие.

Периодическое вытаскивание Мальчика-Который-Постоянно-Попадает-В-Неприятности из опасных историй, в которые он столь любил влипать. И попытки (часто тщетные) обучить сына Лили хоть чему-то полезному.

Надо было сразу плюнуть на все и сбежать. Куда-нибудь далеко, туда, где меня никто не стал бы искать. Австралия, Южная Америка. Волдеморт и Дамблдор не всесильны, там бы они меня не достали. Да и вряд ли бы вообще стали искать, и у одного и у второго полно пешек помимо меня. С моими талантами я мог бы сделать себе имя и заработать состояние. Да мне под силу было бы стать вторым Фламелем!

Было бы это трусостью?

Можно ли назвать трусостью желание держаться подальше от всей этой дурно пахнущей субстанции именуемой борьбой за власть над Магической Британией? Нет в этой борьбе ни правых, ни виноватых. Есть лишь кукловоды, солдаты и жертвы. Причем первые практически недосягаемы, а вторые очень легко переходят в разряд третьих.

Долг жизни перед Джеймсом Поттером?

А был ли этот долг? Или меня просто убедили, что он есть? Я ведь подставил семью Поттеров под удар, когда рассказал о пророчестве нашему Темнейшеству. Джеймс и Лили погибли из-за меня. И если Лили я пытался спасти, то о Джеймсе даже не думал. Будь на мне действительно Долг Жизни, то я как минимум лишился бы своей магии.

Да, думаю, что моя старая догадка была верна — тот случай со спасением меня из пасти обернувшегося Люпина был подстроен. Может Дамби, а может и самим Поттером. Хотя понять не могу — зачем последнему это могло понадобиться?

Долг перед Лили?

Да, наверное, это единственное что меня держало — раскаянье и чувство вины за ее гибель. И добрый Дамблдор со своим «Мы должны позаботиться о сыне Лили». Знал бы я тогда — в чем будет выражаться эта забота, то бежал бы, захватив с собой младшего Поттера. Потом бежать было уже слишком поздно. Впрочем, как и сейчас…

Огневиски в стакане вновь как-то слишком резко кончилось. Беда с этим огневиски — оно постоянно пропадает как-то внезапно. По телу разлилось приятное тепло, а в голове наоборот почему-то прояснилось. Налив второй стакан, я достал сигарету из пачки, закурил и вновь погрузился в раздумья.