Ромыч никак не мог приехать на драку случайно, хотя бы по той причине, что руины, где Саня и Лёха пилили чурбаки, находились в тупике. Дальше дорогу преграждала узкоколейка. Но странность появления Ромыча Кирилл осознал слишком поздно. Он уже ушёл и умывался у колодца. Про телефон Кирилл тоже забыл, и телефон остался у Сани. Не идти же обратно драться второй раз.
Кирилл пошагал к школе.
В распахнутых воротах сарая Кирилл увидел открытую корму их автобуса. Гугер и Валерий возились в салоне, перекладывая вещи в каком-то ином порядке.
– Вы чего делаете? – спросил Кирилл.
– Всё, Кир, – пропыхтел Гугер, запихивая кофр. – Сваливаем!
– То есть?
Валерий вылез из автобуса и начал обтирать ладони салфеткой.
– Мы сегодня сняли фреску со стены. Наклеили на неё фанерный щит, и Гугер вибратором отделил штукатурку от кладки. Покрыли с тыльной стороны раствором и оставили сохнуть. Завтра можно везти.
– А где фреска? – глупо спросил Кирилл.
– В церкви стоит, – из салона пояснил Гугер. – С утряни ещё разок обмажем её сзади и катим отсюда.
– Надо же три раза…
– Вообще-то да, – неохотно согласился Валерий.
– Я поеду десять километров в час, – пообещал Гугер. – Даже не тряхну, как на подушечке привезу. Нифига в пути не случится.
– К вечеру уже в Нижнем Новгороде будем. Хоть в нормальной гостинице переночуем, с горячей водой, с рестораном, – Валерий вздохнул, смиряясь, что надо ещё немного потерпеть до комфорта. – А фреску на третий раз покроем уже в городе и подождём сутки. Потом сдадим в музей, и в Москву.
– Гейм овер, короче, – добавил Гугер.
– То есть мы уезжаем? – всё ещё не веря, переспросил Кирилл.
– Н-н-нахрен! – с наслаждением сказал Гугер.
– Где-нибудь в шесть встанем, раствором покрыть – это полчаса, и сразу от церкви гоним до Нижнего.
– Значит, сегодня – последняя ночь?
– У тебя какие-то планы? – лукаво улыбнулся Валерий.
– Кир, последний шанс! – подмигнул Гугер. – Сгруппируйся!
Кирилл стоял потрясённый. Нет, он не мог уехать завтра утром, уехать так внезапно и насовсем! А как же всё? Как же псоглавцы? Как же Лиза?! Нет, это невозможно!
– П-послушайте, – запинаясь, сказал Кирилл. – Так нельзя!
– Почему? – тотчас спросил Валерий.
Кирилл чувствовал себя нефтяником, чья партия сворачивает работы, хотя до нефтяного пласта не добурились каких-то два метра.
– Тут… Тут всё непросто… – Кирилл не знал, как ему объяснить ситуацию. – В общем, вы свою работу сделали, а я – ещё нет.
– А что тебе ещё остаётся?
На этот вопрос Кирилл ответить не мог.
– Как я понимаю, – начал Валерий, – твоя задача – собирать фольклор. Ты опросил местных жителей?
– Вообще-то моя задача – не фольклор собирать. Я должен узнать, происходит здесь что-нибудь необычное в связи с Псоглавцем или нет.
– И чо? – с интересом спросил Гугер. – Происходит?
– Происходит, – с наигранной уверенностью ответил Кирилл.
– А почему ты нам не рассказывал?
– Для чистоты эксперимента.
Гугер недоверчиво хмыкнул. Валерий покачал головой:
– Сколько времени тебе надо, чтобы довести работу до конца?
– Не знаю.
Гугер перебрался через вещи в багажном отделении автобуса и уселся на порог салона.
– Мы же не можем ждать здесь до тех пор, пока ты не решишь, что всё сделал, – резонно возразил Валерий. – Есть ли какие-нибудь критерии, по которым ты можешь судить, что миссия выполнена?
Есть критерии, подумал Кирилл. Поймать псоглавца.
– Нет критериев, – вздохнул Кирилл.
– Ох, Кирилл… – печально сказал Валерий.
Кирюша, это несерьёзно.
– Это серьёзно, – сам себе возразил Кирилл. – Я не доделал. Мне надо ещё побыть здесь.
Три дня назад он и сам бы ни за что не поверил, что не захочет уезжать из деревни Калитино.
– Хорошо, – согласился Валерий. – Давай разберёмся. Ты выяснил, что в деревне имеют место некие необычные явления, связанные с фреской. Верно?
– Верно.
– Ты их задокументировал?
– Ну, я кое-что записал, конечно, на диктофон, но это не то, – замямлил Кирилл. – Это нельзя задокументировать.
– Не хило, – буркнул Гугер и закурил.
– Как же ты отчитаешься перед Лурией?
– Расскажу.
– Считаешь, это будет убедительно?
– Да, – твёрдо и уверенно подтвердил Кирилл.
– А из того, что тебе известно сейчас, прямо на данный момент, уже следует, что деревня представляет интерес для Лурии?
– Следует.
– Значит, ты выполнил свою работу, Кирилл. Этого достаточно. Рад за тебя. Признаться, я думал, что ты просто бездельничаешь. Но если ты обнаружил некий феномен – великолепно. Однако дальше его должны изучать специалисты. Ведь ты не специалист.
Логика Валерия была безупречна. Но Кирилл готов был метаться из угла в угол, чтобы доказать: она здесь не работает.
– Н-ну… Понимаешь… Ну как же растолковать! – Он с мукой искал формулировки. – Это вот так вот не поймать, не пощупать… Это надо быть здесь, сжиться, шкурой ощутить…
– Специалисты сживутся.
Кирилл представил, как умные специалисты ночуют в школе, пугаются призрачных собак, влюбляются в Лизу, бродят по карьерам, падают с наблюдательной вышки…
– Не сживутся, – твёрдо сказал Кирилл. Он нашёл слова. – Это опыт индивидуальный. Он неповторим.
– Тогда он необъективен, и ты ничего не нашёл.
– Он объективен, – бессильно возразил Кирилл.
– Слушай, Кир, – сказал Гугер. – Если тебе тут понравилось, так ты поговори в Москве с Лурией, выпиши новую командировку и приезжай сюда хоть на год. Нам-то с Взлом нафиг тут торчать? У нас никакого опыта нет. Говно здесь одно, вот и весь наш опыт.
– Я не могу всё оборвать… Не восстановится…
– Тогда оставайся здесь один.
Это был абсолютный аргумент.
– Мне нужна поддержка, – покраснев, сознался Кирилл.
Валерий и Гугер осуждающе молчали.
– Как-то мы с тобой друганами-то не стали, – осторожно заметил Гугер. – Ты ведь без нашей поддержки обходился. Зачем мы тебе?
– Есть травматический пистолет, – негромко сообщил Валерий.
Вот тут Кирилл уже вообще ничего не мог объяснить. Оружие, физическая сила – да, это было важно для Лёхи там Годовалова или для Сани Омского. Но поддержка Гугера и Валерия была не только в возможности самозащиты. А в чём тогда ещё? Кирилл не знал. Но был уверен, что без этих двоих он не найдёт псоглавцев.
– Знаешь, Кирилл, я всё понимаю, – мягко сказал Валерий тоном человека, который всё понимает. – У тебя роман с этой деревенской девушкой. Ничего предосудительного. И тебе это действительно важно. Но мы-то с Гугером здесь ни при чём. Да, наше присутствие отпугивает от тебя соперников. Но не надо делать нас заложниками своих отношений. Понимаешь, борись за них самостоятельно. И некрасиво вводить в заблуждение товарищей или работодателей.
Валерий всё свёл к Лизе. Именно этого Кирилл и боялся. Он уже сталкивался с ревностью женатых к неженатым. Хотя, может, он и сам всё сводил к тому, что Валерий просто завидует.
– Я постараюсь обрисовать картину, – убитым голосом произнёс Кирилл. – Ты сядь, Валер, это не в двух словах…
– Тогда в трёх, хорошо? – сухо попросил Валерий.
Он вытащил из кармана платок, расстелил на пороге салона рядом с Гугером и тоже сел. Кирилл стоял перед Гугером и Валерием, словно сдавал экзамен, и понимал, что экзамен будет провален.
Такой поворот всегда был в фильмах ужасов или в фильмах-катастрофах. Герой талдычит, что опасность реальна, а ему не верят. Обычно говорят, что мертвецы не оживают или что интересы туристского сезона важнее риска акулы, лавины, извержения вулкана.
– Это очень старая деревня, – начал Кирилл, – она на месте скита. И здесь у раскольников была легенда про людей-псов, которые убивают убегающих отсюда. Поэтому и Псоглавец в церкви нарисован.
– Увлекательно, – холодно сказал Валерий.
– Есть свидетельства, что здесь псоглавцы нападали на людей. А Псоглавец – древний образ, у него много значений. Надо сравнить, какое из его значений сейчас, в наше время, подходит для того, чтобы карать беглецов, и вообще, кто здесь будет считаться беглецом. Тогда станет ясно, кто такие псоглавцы, как они действуют, как спастись…
– Круто же, – взбодрился Гугер. – Мы поедем, то есть побежим, они погонятся, мы их сфоткаем. Триллер. Ты сделаешь это, Кир!
– Это и будет чистота эксперимента, – улыбнулся Валерий.
– Они только на своих охотятся…
Кирилл чувствовал, что Гугер и Валерий ни шиша ему не верят. Какие, нафиг, псоглавцы? Алкозавры здесь, а не псоглавцы.
– Я видел псоглавца, – беспомощно сообщил Кирилл.
– Йесс! – возликовал Гугер.
Если бы Кирилл не сказал, что сам видел псоглавца, шанс, что ему поверят, ещё сохранялся. Теперь – нет и нет.
Валерий вздохнул с невыразимой усталостью.
– Кирилл, я понимаю, что это банальный сюжет из трэша. У нас с Гугером роль скептиков, которые должны быть посрамлены. Видимо, ты считаешь, что надо сколько-то прожить здесь, чтобы сойти за своих, тогда псоглавцы объявятся и посрамят нас. Окей. Допустим, псоглавцы существуют. Ты их даже видел. Кто они?
– Монстры! – заявил Гугер и скорчил рожу монстра.
– Версия первая. Монстры. Какие-нибудь мутанты, гоминиды вроде снежного человека, не важно. Биологические существа. Так?
– Так, – кивнул Кирилл. Ему стало скучно.
– Но ведь подобные существа не могут жить сами по себе в количестве трёх-пяти экземпляров. Нужна большая популяция для воспроизведения вида. А она оставит следы, которые непременно бы обнаружили, ведь здесь заповедник. И какая у монстров пищевая база? Крупные животные истреблены. Растительноядные псоглавцы – это смешно. В общем, большой популяции здесь не прокормиться.
– Я это понимаю.
– Тогда привидения! – предложил Гугер. – Они прокормятся!
– Я надеюсь, ты не будешь настаивать, что псоглавцы – призраки?
– Не буду, – хмуро кивнул Кирилл. – Но может, это духи какие… Ведь раскольники же…
– То есть фантомы. Информационные сущности религиозного происхождения.
– Здесь святой Христофор, – напомнил Кирилл.
Валерий задумался, покусывая губы.
– Фантомы должны повторять какие-то реальные объекты. Или те объекты, которые некогда были реальными и оставили в данном месте информационный след. Святой Христофор на Керженце не бывал, здесь нет его следа. Здесь только фреска. Значит, твои псоглавцы могут повторять только Псоглавца с фрески. Но фреску мы увезём в музей. И дальше информационные дубликаты должны появляться там, где находится источник – изображение святого Христофора. То есть, в музее. А в этой деревне искать псоглавцев уже бесполезно.
Если бы Кирилл сам придумал такое объяснение псоглавцам, то стоял бы за него насмерть. А в изложении Валерия выглядело, что фреска – ксерокс, который печатает псоглавцев-привидений. Где ксерокс, там и копии. Валерий превратил чудо в обыденность.
– Какие ещё будут версии?
– Пришельцы! – прорычал Гугер.
– Это не пришельцы, – с досадой отмахнулся Кирилл.
– Слава богу. Пришельцами ты меня бы доконал.
– Оборотни, – не унимался Гугер.
– Мне кажется, оборотни, – тихо сказал Кирилл. Сейчас он был готов рвать на себе волосы, так глупо это всё звучало.
– То есть местные жители иногда превращаются в псоглавцев, да?
– Кир, завязывай с этой девчонкой, – влез веселящийся Гугер. – Она тебя загрызёт!
– Что-то вроде этого…
– Кирилл, но есть биология! Даже если возможна трансформация человеческой головы в собачью, это долгий процесс! Годы, а не минуты! Это ведь регулируется метаболизмом, ростом тканей… Ну какие оборотни, Кирилл?
– Но я видел, – тупо сказал Кирилл. – Это оборотни.
– Самое опасное – минет от девушки-оборотня! – заговорщицки сообщил Гугер, слез с порожка и начал отряхивать джинсы на заду.
– Чего ты ржёшь, Гугер? Тебе не интересно? – разозлился Кирилл.
– Оборотни бывают только в играх, – неожиданно жёстко ответил Гугер. – А игры – туфта.
– Почему тогда сидишь день и ночь в онлайне?
Гугер посмотрел в глаза Кириллу, и Кирилл вдруг прочёл во взгляде Гугера и ненависть, и тоску.
– В играх возможно всё, поэтому они туфта, – отчеканил Гугер. – Но лучше всё, чем ничего. Как здесь, в херовом офлайне.
Гугер развернулся и пошёл из сарая к крыльцу школы.
– Ты задел его символ веры, – задумчиво заметил Валерий.
– Он верит, что ничего нет, а я верю, что есть псоглавцы.
– Верую, ибо абсурдно.
– Не абсурдно. Просто я доказать не могу.
– Хорошо, Кирилл, и я тебе тоже скажу, во что верю, – произнёс Валерий и спрыгнул с порожка автобусного салона. – Ты веришь в оборотней, а я – в культуру. Человек может стать скотом. И эта деревня – яркий тому пример. Здесь живут люди-скоты. Злые и незлые, образованные и невежественные, хорошие и плохие. Не важно. Важно то, что у них нет культуры. А без культуры невозможно стать оборотнем. Оборотень – культурный герой. Но не бывает культурного героя там, где нет культуры. И наплевать на метаболизм. Не путай оборотней и скотов.
– Как нет культуры? – не понял Кирилл.
– А так. Для невежды Земля плоская, потому что он так видит. Для образованного человека – круглая, потому что ему так сказали. Но и невежда, и образованный человек не задумывались, какая Земля, они просто узнали. А человек культуры – задумывается. Вот и вся разница.
Кирилл едва не качнулся. Валерий высказал те сомнения, которые больше всего и смущали Кирилла. И правота Валерия была просто чудовищной. Да, оборотень – культурный герой. Святой Христофор и расколоучители Керженца – тоже культурные герои. А в Калитино нет культуры. Была культура раскольников, пока стояли скиты, но скиты уничтожены. Здесь никто ничего не помнит, вместо преданий – какие-то обрывки, убогие бредни. Ну какие здесь оборотни? Здесь нет для них среды. Почвы. Здесь легенда о святом Христофоре – семя в песке, оно не прорастёт цветком чуда. Ублюдок Лёха Годовалов или уголовник Саня Омский – разве люди культуры? Разве они способны на перевоплощение в псоглавца? А Мурыгин, Верка, Раиса Петровна – разве люди культуры?..
А Лиза? А Лиза? Но ведь и Лиза тоже… Так есть здесь псоглавцы или нет их? Нет? Нет, есть, сказал себе Кирилл. Это не вопрос веры.
Кирюша, это несерьёзно…