1

Июнь выдался жарким. Солнце нещадно поджаривало прохожих на раскаленных улицах. Машины задыхались в уличных пробках. Человек небольшого роста, в черном тренировочном костюме поднялся на шестой этаж большого серого здания на Каменноостровском проспекте. Здание было построено в десятые годы прошлого века. Когда в столице Российской империи француз Эйфель возвел Троицкий мост, земельные участки, расположенные на левом берегу Невы, к северу от центра города, подорожали во много раз. В это время на главном проспекте Петроградской стороны появились многоэтажные дома с богатым лепным убранством и кокетливыми башенками. Серое шестиэтажное здание, возведенное в начале прошлого века, дошло до нашего времени, почти не пострадав. В последние годы жить на Каменноостровском стало престижно, многие бывшие коммуналки в окрестных домах превратились в богатые апартаменты. Оказавшись на площадке последнего этажа, человек в тренировочном костюме поднялся по крутой металлической лестнице, ведущей к двери на чердак. Шаги человека в черном были мягкими и неслышными. Достав отмычку, он быстро справился с замком и вошел в дверь. Помещение с прогнившим полом представляло собой склад ненужных вещей. Здесь находились и старые стулья, и пыльные стопки книг, и коробки с ненужной домашней утварью. Жильцы квартиры на последнем этаже, производя ремонт, временно поместили часть своих вещей на чердаке. Нет ничего более постоянного, чем временное. Шли годы, а вещи, оставленные хозяевами, так и пылились под крышей шестиэтажного дома. Первое время их облюбовали бомжи, поселившиеся на чердаке. Однако вскоре жильцы дома, обеспокоенные подобным соседством, пожаловались в ЖЭК, и спустя несколько дней обитатели чердака были выдворены на улицу, а на его дверях появился висячий замок. Брошенные вещи продолжали валяться на дощатом полу, пылясь и дожидаясь выноса на помойку. Переступив через них, человек в спортивном костюме подошел к небольшому окну, открыл его и, закрепив веревку, начал спускаться по крыше к ограничительному поребрику. Вскоре, миновав его, верхолаз стал двигаться вниз, держась за веревку и касаясь ногами стены. Достигнув четвертого этажа, он поравнялся с окном и, нырнув в форточку, словно кошка, скрылся из виду...

* * *

Директор строительной фирмы «Фундамент» Виктор Михеев, крупный человек лет сорока, с большой головой, короткой прической и уверенными движениями, сидел в своем кабинете, разбирая бумаги на столе. На его круглом лице красовались очки, модный пиджак висел на спинке стула. Рабочий день близился к концу, во взгляде директора чувствовалась усталость. Офис фирмы «Фундамент» находился на одиннадцатом этаже двадцатидвухэтажного небоскреба на улице Народного ополчения. Лет сорок назад этот район был новостройкой, где строители возвели множество пятиэтажных «хрущевок», выстроившихся рядами вдоль широкого проспекта. Теперь на пространствах между устаревшими пятиэтажками выросли современные здания, свысока смотревшие на сорокалетних коллег. Небоскреб, где расположился «Фундамент», был самым высоким строением в районе. В нем находилось много крупных и мелких контор. В вестибюле имелась будка с охранником, проверяющим пропуска. На улице вдоль здания рядами стояли дорогие и дешевые автомобили разных возрастов и расцветок. В восемь часов вечера в небоскребе отключали все четыре лифта. Сотрудники фирм, расположенных на верхних этажах, старались закончить работу до восьми, те, кому это не удавалось, спускались вниз по узкой пожарной лестнице. Тяжелее всего было сотрудникам, которым по какой-либо причине приходилось подниматься в свой офис после отключения лифтов. Рабочий день «Фундамента» не был регламентирован, поэтому его работники часто на себе испытывали трудности передвижения вверх-вниз по высотному зданию. К директору Михееву, впрочем, это не относилось. Он никогда не задерживался в кабинете после восьми, перекладывая недоделанную работу на заместителя Григория Вяткина и других сотрудников «Фундамента». Григорий Вяткин, человек лет тридцати шести, работал в фирме несколько лет. Это был способный и энергичный сотрудник, подтянутый и спортивный, с острым лицом и внимательными глазами. Появившись в фирме спустя четыре года после ее основания, он сразу завоевал расположение шефа и вскоре стал его правой рукой. У Вяткина был свой кабинет, расположенный по соседству с кабинетом Михеева. Сейчас Вяткин беседовал в нем с главным бухгалтером фирмы Татьяной Ермаковой, подтянутой женщиной средних лет, с загаром, полученным в солярии, и в костюме из дорогого бутика. Сегодняшний день принес фирме «Фундамент» выгодный заказ, поступивший от акционерного общества «Петербургские авиалинии». Предварительные переговоры велись в течение двух месяцев, и наконец в час дня к высотному зданию на улице Народного ополчения подкатил автомобиль, из которого вышла делегация «Авиалиний» в составе трех человек. Женщина и двое мужчин, пропуска на которых были выписаны заранее, поднялись на одиннадцатый этаж, в офис фирмы. Мужчины являлись членами руководства компании, женщина — главным бухгалтером. В кабинете Михеева делегацию приняли директор «Фундамента», Вяткин и Ермакова. Обе женщины, главные бухгалтеры, были похожи друг на друга. Возможно, их костюмы покупались в одном магазине. Речь на переговорах шла о строительстве загородного дачного комплекса на берегу Финского залива для работников «Петербургских авиалиний». Суммы фигурировали нешуточные, однако воздушные перевозчики представляли собой солидных клиентов, готовых к предстоящим расходам. Труднее всего пришлось работникам «Фундамента» с главным бухгалтером «Авиалиний». Дотошная и внимательная к подробностям, женщина задавала строителям вопросы, способные поставить в тупик. Однако и главный бухгалтер «Фундамента» Ермакова не лезла за словом в карман. Ее ответы были точными и конкретными. Встав с указкой возле плана будущего поселка, она подробно рассказала заказчикам о том, как и когда будут потрачены их деньги. Затем слово взял Вяткин. Заместитель директора яркими красками нарисовал картину будущей дачной жизни «Петербургских авиалиний». Перед глазами слушателей возникли идиллические картины. Окруженные зелеными клумбами коттеджи, от дверей которых тянулись каменистые дорожки к калиткам палисадников... Резвящиеся на пляже дети... Уютный ресторан и открытое кафе на берегу залива... Грудной голос Вяткина ласкал ухо заказчикам и прибавлял уверенности в себе руководителям «Фундамента». Когда заместитель директора закончил, слово взял Михеев. Он подвел итог выступлениям коллег и предложил заказчикам обсудить услышанное. Встреча «Фундамента» и «Петербургских авиалиний» продолжалась больше трех часов. Были обсуждены, все стороны предстоящей сделки, и наконец на четвертом часу беседы подписали договор. Когда заказчики покинули кабинет Михеева, директор вынул из шкафа бутылку французского коньяка. Наполнив три бокала, он посмотрел на коллег.

— Ну что ж, сегодня был очень важный день. Думаю, эту партию мы выиграли.

— За нас!

Коллеги чокнулись и выпили.

— Должен сказать, ребята попались непростые, — заметил Вяткин. — Если бы не Татьяна Борисовна, боюсь, мы бы их не уломали.

Директор и заместитель посмотрели на главного бухгалтера.

— Да, Татьяна Борисовна, — согласился с коллегой Михеев, — сегодня был ваш бенефис. — Он вновь наполнил бокалы. — Позвольте выпить за вас. — Он посмотрел на женщину.

— Спасибо, Виктор Сергеич, — сказала Ермакова.

Сотрудники «Фундамента» вновь осушили бокалы. Коньяк подействовал, усталость, накопившаяся за несколько часов напряженных переговоров, начала отступать.

—Виктор Сергеич, мы пойдем покурим, — произнесла главный бухгалтер.

Михеев в отличие от Ермаковой и Вяткина не курил. Для курящих сотрудников был отведен закуток на лестнице.

— Идите, курите, — улыбнулся директор.

Когда подчиненные вышли из кабинета, он устало опустился в крутящееся кресло и повернулся в сторону большого окна. Обласканный солнечными лучами, вечерний город лежал перед глазами Михеева в ожидании белой ночи. По широкому проспекту неслись автомобили. Стайки пешеходов не спеша шагали по улицам. Во дворах между домами играли дети. Над возводящимся домом нависали строительные краны. Мир был наполнен покоем и безразличием. Сняв телефонную трубку, Михеев набрал номер шофера и охранника Геннадия Орлова.

— Але, Гена, — сказал Михеев, — давай машину через пятнадцать минут.

— Хорошо, Виктор Сергеич.

Нервное потрясение, пережитое директором во время переговоров, осталось позади. Хотелось расслабиться. Он вновь взял в руку трубку и набрал номер.

— Да, — услышал Михеев.

— Здравствуй, Фомин, — сказал директор.

— А... Михеев... — протянул Фомин. — Привет.

— Как ты поживаешь?

— Так... поживаю.

— Что делаешь?

— Собираюсь на работу.

— Не поздновато?

— В самый раз.

Когда-то Михаил Фомин учился вместе с Михеевым в строительном институте. Сложно было объяснить их приятельские отношения. Целеустремленный и усидчивый Михеев ни в чем не походил на вялого и слабовольного Фомина. Даже внешне они были антиподами. Полный крепыш Михеев по ширине раза в два превосходил поджарого сутулого Фомина. Тем не менее их тянуло друг к другу. Когда Фомин, не доучившись до конца второго курса, покинул институт, приятели продолжали время от времени встречаться. Иногда паузы между встречами длились годами, но в конце концов один из друзей прерывал молчание телефонным звонком, после которого следовала встреча. Чаще инициативу проявлял Михеев. Фомин же, как правило, звонил директору лишь в случае крайней нужды, чтобы перехватить несколько сотен рублей «до получки». Он никогда не возвращал долгов, но Михеев не обижался на бывшего однокурсника. Директор «Фундамента» от природы был человеком стеснительным и только в обществе институтского приятеля чувствовал себя абсолютно раскованно. Не доучившись в институте, Фомин перепробовал много профессий. Теперь неудавшийся строитель занимался частным извозом. Выезжая по вечерам на старой «девятке», он мотался по улицам в поисках клиентов. Впрочем, Фомин чаще предпочитал работе лежание на диване перед телевизором со стаканом в руке. Вот и сейчас, перед звонком Михеева, извозчик раздумывал, стоит ли ему ехать на работу или дойти пешком до ближайшего магазина и на последние деньги купить пиво. Звонок бывшего однокурсника пришелся как нельзя кстати.

— Знаю я твою работу, — сказал Михеев. — Брось. Давай лучше отдохнем.

— Что ты предлагаешь?

— Могу заехать к тебе.

— Когда?

— Минут через сорок.

— Сразу предупреждаю, у меня ничего нет.

— Мог бы не предупреждать.

Михеев знал, в холодильнике Фомина царила холостяцкая пустота.

— Не прощаюсь, — сказал директор.

— Давай.

Хозяин кабинета положил трубку. Дверь отворилась, на пороге появился Вяткин.

Директор посмотрел на него.

—Давай по последней. На ход ноги. Наливай.

 Вяткин разлил коньяк. Коллеги взяли бокалы. Михеев встал.

— Через пару недель съезжу на море, — сказал он.

— Куда?

— В Испанию. Пальма-де-Майорка. Погреюсь дней десять.

— Правильный выбор.

— Дела оставлю на тебя, — улыбнулся Михеев.

— Не подведу.

Сослуживцы чокнулись и выпили. Минут через семь директор спустился вниз, где его ждала машина с охранником Геной за рулем. Высокий парень лет двадцати восьми, с жесткими, коротко стриженными волосами, Гена был человеком молчаливым. Это качество шофера устраивало директора, он не любил пустых разговоров. Михеев сел в машину на заднее сиденье.

— На Будапештскую, — сказал он.

Гена завел мотор. Отъехав от здания офиса, автомобиль вырулил на Ленинский проспект и помчался в сторону Купчина. Гена не раз подвозил шефа на Будапештскую улицу к Фомину. Бывший однокурсник директора жил в доме, который строился как общежитие. Маленькие однокомнатные квартиры, расположенные вдоль длинного коридора, должны были стать пристанищем иногородних студентов. Этого не случилось, здание было отдано под жилой дом. В тесных малогабаритных квартирах ютились большие и малые семьи. Впрочем, Фомин, живший один, чувствовал себя комфортно. Автомобиль Михеева достиг Будапештской через двадцать минут. Недалеко от дома Фомина располагался большой супермаркет. Михеев и Гена зашли в него и спустя четверть часа вернулись в машину с двумя тяжелыми пакетами.

— Будь через пару часов, — сказал директор, когда автомобиль остановился у подъезда дома.

Два часа спустя Гена вновь подъехал к зданию на Будапештской. Вскоре на улицу вышел Михеев. Нетвердой походкой он направился к машине.

— Домой, — сказал директор, опустившись на заднее сиденье.

Автомобиль помчался в сторону центра. Миновав Лиговский и Невский, машина пересекла Неву по Троицкому мосту и выехала на Каменноостровский проспект. После встречи с институтским товарищем Михеев пребывал в состоянии эйфории. Выпитый под обильную закуску коньяк окрасил город, плывущий за окном, в яркие цвета. Вечер подходил к концу. Набережные были окутаны прозрачной дымкой. Белая ночь стояла на пороге утомленного мегаполиса. Машина Михеева подъехала к шестиэтажному серому зданию на Каменноостровском.

— Поднимемся ко мне, — сказал директор. — Выпьешь кофе, пока я переодеваюсь. Потом отвезешь меня к Светлане.

Гена кивнул. Светлана была секретаршей и любовницей Михеева. Она жила недалеко, на Черной речке. Шеф «Фундамента» вскоре хотел жениться и переселить ее к себе. Сделать это он собирался по окончании ремонта квартиры, запланированного к возвращению из отпуска. Михеев прошел в свой кабинет. Гена отправился на кухню. Налив воду в джезву и насыпав в нее пару ложек кофе и ложку сахара, он включил газ. Через минуту кофе был готов. Наполнив чашку, Гена сел за кухонный стол. Вдруг в комнате Михеева раздался выстрел. Словно ужаленный, Гена вскочил из-за стола и по коридору подбежал к двери кабинета. Дернув ручку и убедившись, что дверь заперта изнутри, шофер прильнул к замочной скважине. Через мгновение он похолодел. В кресле, напротив телевизора, обмякнув, без движения сидел Михеев. В правой руке его был пистолет, на правом виске темнело отверстие от выстрела. Струйка крови, бежавшая от виска, опускалась по щеке и затекала за воротник...

 

2

Утром со старшим лейтенантом Дукалисом случилось странное происшествие. Поднявшись с кровати и посетив ванную, он вышел на кухню. Рабочий день начинался как обычно. Поставив чайник на плиту, обитатель холостяцкой квартиры собрался сделать себе бутерброд. Бутерброды Дукалиса отличались мощностью и многослойностью. Старший лейтенант открыл холодильник, достал сыр, колбасу и майонез. Он отрезал дольки сыра и колбасы, намереваясь положить их на кусок хлеба, чтобы затем густо намазать бутерброд майонезом. Однако, открыв хлебницу, с удивлением обнаружил, что она пуста. Дукалис хорошо помнил, как вчера положил в нее батон, купленный по дороге с работы. Оперативник обвел взглядом кухню, еще раз заглянул в холодильник и пошарил рукой по полке со створчатыми дверцами, висящей над столом.

— Странно... — произнес Дукалис.

Впрочем, времени на дальнейшие поиски не было. Нужно было идти на работу. Оперативник приготовил кофе, положил кусок сыра на колбасу, обмакнул кушанье в майонез и начал завтракать. Закончив трапезу без хлеба, он вышел на улицу. День обещал быть жарким. На небе не было ни единого облака. Город спешил по делам, преодолевая невыносимые уличные пробки. В преддверии празднования трехсотлетия Санкт-Петербурга городское руководство решило отремонтировать магистрали мегаполиса. Предпочтение было отдано центральной части города, особенно тем улицам, которые и до ремонта пребывали в приличном состоянии. С этой целью повсюду как грибы выросли ограждения с табличками, говорящими о ремонте и призывающими автомобилистов следовать в объезд. Огромные пробки, образовавшиеся в городе, заставляли владельцев машин часами томиться за рулем, слушая радио и нервно барабаня пальцами по рулю. Пассажиры городского транспорта днем оказывались в преимущественном перед автомобилистами положении. Как известно, в метро пробок не бывает. Дукалис дважды в день пользовался подземкой — уезжая на работу и возвращаясь домой. Сегодня ему показалось, что народу в метро особенно много. Он с трудом протиснулся в вагон и, перетерпев тесноту, добрался до «Василеостровской». Выйдя на улицу, милиционер расправил грудь, вдохнул свежий воздух и направился в сторону «конторы». Время от времени старший лейтенант мысленно возвращался к утреннему завтраку, пытаясь вспомнить, куда же он мог положить батон. Мысли об утерянном хлебе не покидали Дукалиса весь день. Вечером он и Волков остались в отделении на плановое дежурство. В очередной раз старший лейтенант вспомнил об инциденте с пропавшим хлебом, когда вместе с коллегой собрался попить чай с сушками. Офицер уже хотел поделиться странной историей с товарищем, но в этот момент на дежурный пульт поступил вызов. Бросив на полдороге чаепитие, оперативники выехали на «уазике» на Каменноостровский проспект. Вместе с ними на место происшествия направился эксперт-криминалист Александр Калинин. В этот вечер он задержался в лаборатории, разбирая поступившее в его распоряжение новое оборудование. Отложив работу, Калинин присоединился к коллегам. Милицейский автомобиль с шофером Витей за рулем помчался по Васильевскому острову в сторону Петроградской стороны.

— Слышь, Слава, — сказал Дукалис, — со мной утром какая-то ерунда приключилась.

— А что такое? — спросил Волков.

— Полтергейст.

— Чего?

— Понимаешь, вещи в квартире стали пропадать. Бесследно.

— И что у тебя пропало?

— Хлеб. Вчера вечером целый батон купил. Положил в хлебницу, думал утром

позавтракать бутербродами. Открываю сегодня хлебницу, а там пусто.

— Ты вчера много выпил? — спросил Волков.

Дукалис сделал обиженное лицо:

— Я вчера вообще не пил.

— А надо было, — заметил Калинин. — Тогда у тебя провалов бы в памяти не было.

— Да ну тебя, — махнул рукой Дукалис.

Минут через двадцать «уазик» с оперативниками подкатил к шестиэтажному зданию на Каменноостровском. Милиционеры поднялись в квартиру Михеева. Дверь открыл Гена. Он был бледен, движения его казались рассеянными.

— Здравствуйте, Уголовный розыск, старший лейтенант Дукалис, — сказал оперативник.

Вслед за коллегой Волков и Калинин назвали свои имена и звания.

— Геннадий Орлов, — представился шофер.

— Это вы позвонили дежурному? — спросил Дукалис.

— Да. Проходите, вы сами все увидите.

Оперативники и эксперт вошли в квартиру.

— Там, — сказал Гена.

Он показал рукой на дверь кабинета Михеева. Подойдя к ней, Волков убедился, что дверь заперта.

— Посмотрите в замочную скважину, — произнес Гена.

Старший лейтенант прильнул к скважине и затем, выпрямившись, посмотрел на шофера:

— У вас есть ключ?

— В том-то и дело, что нет.

— Выходит, дверь заперта изнутри, — сказал Дукалис.

— Да.

— Надо ломать, — принял решение Волков.

Дукалис вздохнул. Как правило, подобная работа доставалась ему. Старший лейтенант обладал самой крепкой фигурой во всем Двенадцатом отделении.

— Дайте-ка место, — сказал он.

Коллеги и Гена отошли в сторону, дав возможность Дукалису разбежаться. Оперативник отступил на несколько шагов и, сделав глубокий вдох, налетел плечом на дверь. Однако с первого раза она не поддалась.

— Черт! — ругнулся Дукалис.

Лишь со второй попытки ему удалось проникнуть в кабинет Михеева. Вслед за ним в комнату вошли Волков, Калинин и Гена. Хозяин кабинета сидел в кресле, держа в правой руке пистолет. Калинин пощупал его пульс и отрицательно покачал головой.

— Пойдемте на кухню, Геннадий, — обратился к Орлову Дукалис. — А вы здесь поработайте. — Он посмотрел на Волкова и Калинина.

Дукалис и Гена вышли на кухню.

— Если не возражаете, я сварю себе кофе, — сказал Гена.

— Пожалуйста. Вы, как я понимаю, здесь не первый раз.

— Конечно. Будете кофе?

— Пожалуй, выпью полчашки.

Гена насыпал кофе и сахар в джезву, налил воду и поставил кофеварку на огонь.

— Кем вы работаете, Геннадий? — спросил Дукалис.

— Я работаю... Точнее, работал у Виктора Сергеича шофером.

— Сколько лет?

— Два года. Если быть точным, два года и три месяца.

— Кем был ваш начальник?

— Виктор Сергеич Михеев — генеральный директор строительной фирмы «Фундамент». Слышали о такой?

— Их сейчас много, — заметил Дукалис.

— Не скажите. Такие, как «Фундамент», еще поискать. Вы развлекательный комплекс на Большевиков возле метро знаете? — спросил Гена.

— Боюсь, что нет.

— Он самый крупный в городе. Его построил «Фундамент». Но основной профиль фирмы — коттеджное строительство.

Гена разлил кофе. Оперативник и шофер положили сахар в чашки.

— Как вы устроились к Михееву? — спросил Дукалис.

— По знакомству. В такие фирмы с улицы не берут. Я раньше на маршрутке работал. Но там, сами понимаете, не зажируешь.

— А на новом месте?

— Тут и зарплата приличнее, и работа спокойнее.

Оперативник вынул из кармана сигареты,

— Расскажите, пожалуйста, подробно, Геннадий, что сегодня произошло.

Орлов задумался.

— Утром я, как всегда, в девять часов заехал за Виктором Сергеичем и отвез его в офис.

— Где находится офис? — спросил Дукалис закуривая.

— На Народного ополчения.

— Что было дальше?

— Днем доставил главного бухгалтера в банк, на Петровскую набережную, и обратно. Потом был свободен, а в шесть вечера Виктор Сергеич позвонил и попросил отвезти его на Будапештскую улицу. Там живет его институтский приятель.

— У вас есть его адрес?

— Да, записан в книжке. И телефон там же.

Гена хлопнул рукой по карману, в котором лежала записная книжка.

— Я оставил Виктора Сергеича на Будапештской и заехал за ним, как он просил, через пару часов.

— Повезли его домой?

— Да, сюда. Он сказал мне: «Попей кофе, потом поедем к Светлане».

— Кто такая Светлана?

— Секретарша «Фундамента» и в свободное время, так сказать, подруга Виктора Сергеича.

— Насколько я понимаю, Михеев жил один?

— Последнее время — да.

— А раньше?

— Он был женат. Когда я только начинал у него работать, здесь появлялась его жена. Но года полтора уже я ее не видел.

— Значит, вы пошли на кухню пить кофе. Что было дальше?

— Я сидел здесь, на этом самом месте. Вдруг услышал звук выстрела. Подбежал к двери, дернул ручку, закрыто. Посмотрел в замочную скважину. Потом стал звонить в милицию.

Дукалис затушил сигарету.

— С кем еще из окружения Михеева вы знакомы? — спросил оперативник.

— С главным бухгалтером. Татьяна Борисовна Ермакова. Деловая женщина. Мужа ее видел пару раз. Сразу видно, в семье он не хозяин.

— Кто еще?

— Зам Михеева. Григорий Вяткин. Шустрый парень. Думаю, далеко пойдет.

— В каких отношениях Михеев был со своими сослуживцами?

— Начальник и подчиненные, сами понимаете. Но Виктор Сергеич всегда был корректен. Ни разу не слышал, чтобы он на кого-то накричал.

Гена допил кофе и поставил на стол пустую чашку.

— Скажите, я могу быть свободен?

— Да, только оставьте ваш телефон.

Гена протянул Дукалису визитку. Оперативник дал ему свою.

—С пасибо, Геннадий, мы с вами свяжемся.

Простившись с шофером «Фундамента», милиционер направился в кабинет Михеева. Волков и Калинин уже успели поработать в комнате, где находился мертвый директор.

— Что интересного? — спросил Дукалис.

— Похоже на самоубийство, — ответил Калинин.

Волков кивнул на стол, на котором лежала пачка денег.

— Нашел в ящике стола, — сказал он. — И еще кое-что. — Оперативник протянул Дукалису лист бумаги с рукописной записью. — Валялось среди бумаг.

— Что это?

— Заявление о пропаже пистолета.

— Того, из которого он застрелился?

— Да.

— Любопытно... — задумался Дукалис.

Он прошелся по комнате, подошел к окну и тщательно осмотрел его. Оно было заперто изнутри, только распахнутая форточка пропускала в кабинет свежий воздух.

— Может быть, он этот пистолет потерял, — произнес Дукалис, — написал заявление, но не успел его подать. Потом пистолет нашел, а заявление забыл уничтожить.

— Возможно, — согласился Волков.

— Чем он занимался? — спросил Калинин.

— Был директором строительной фирмы, — ответил Дукалис.

— Видно, разорился или проигрался, — сделал вывод Калинин.

Волков продолжал рассматривать содержимое письменного стола.

— Вот взгляни. — Он протянул Дукалису удостоверение, лежавшее в ящике.

— Членский билет клуба «Ворошиловский стрелок». Что это за клуб?

— Тир на Каменном острове, — объяснил Калинин.

— Тут указан телефон, — сказал Дукалис. — Надо в этот клуб наведаться.

Волков вынул из письменного стола красочный проспект фирмы «Фундамент», на развороте которого имелась фотография Виктора Михеева.

— Наша фирма, — прочитал оперативник, — предлагает организациям и гражданам фешенебельные коттеджи. Поменяйте душный город на свежий воздух и комфорт!

— А я всегда мечтал перебраться на природу, — заметил Дукалис. — На свежем воздухе легче переносится похмельный синдром.

 

3

На следующий день на третьем этаже здания Двенадцатого отделения милиции в тридцать четвертом кабинете собрались майор Соловец, капитан Ларин, старшие лейтенанты Дукалис и Волков и эксперт-криминалист Калинин. Соловец и Ларин уже были введены в курс вчерашнего дела.

— Смерть Михеева наступила мгновенно, — сказал Калинин. — Выстрел был очень точным.

— Не у каждого самоубийцы это получается, — заметил Соловец.

— С самоубийством загвоздка, — возразил эксперт.

— Поясни.

— Я осмотрел тело Михеева и обнаружил, что правый указательный палец у него не сгибался.

Оперативники переглянулись.

— То есть как? — спросил Ларин.

— Меня самого это заинтересовало, тем более что Михеев посещал тир «Ворошиловский стрелок». Я позвонил в этот тир и поговорил с тренером, неким Александром Панченко. Оказалось, три года назад Михеев попал в автомобильную катастрофу. У него была сломана кисть руки. После травмы указательный палец правой руки не сгибался.

— Как же он стрелял? — поинтересовался Волков.

— В том-то и дело, что стрелял он левой. Тренер говорит, при этом добивался неплохих результатов.

— Любопытно, — произнес Соловец.

— Выходит, это все-таки убийство? — предположил Ларин.

— Тогда главный подозреваемый пока — шофер Гена. Он единственный, кто находился в квартире, — сказал Дукалис.

— Но дверь была заперта изнутри, — возразил Волков.

— А откуда ты знаешь, что у него не было другого ключа? — заметил Соловец.

Оперативники задумались.

— Я думаю, пока рано делать выводы, — резюмировал майор. — Поступим так. Мы с Андрюхой поедем в офис «Фундамента» и поговорим с коллегами Михеева. А вы, — Соловец посмотрел на Дукалиса и Волкова, — поезжайте на Каменноостровский. Еще раз осмотрите все там. И поговорите с соседями.

Через десять минут оперативники покинули кабинет. Соловец и Ларин сели в милицейский «уазик», а Дукалис и Волков — в потрепанные милицейские «Жигули». Полчаса спустя Соловец и Ларин подъехали к высотному зданию на улице Народного ополчения. Узнав у охранника, на каком этаже находится офис «Фундамента», оперативники прошли в вестибюль и остановились у дверей лифта. Тут же выяснилось, что из четырех имевшихся в здании лифтов работают только два. Образовалась очередь. Идти пешком на одиннадцатый этаж не хотелось, поэтому милиционеры терпеливо прождали десять минут, переминаясь с ноги на ногу возле металлических дверей. Наконец скоростной лифт доставил офицеров на нужный этаж. Выйдя на площадку и пройдясь по коридору, они оказались возле двери, на которой красовалась табличка «АОЗТ "Фундамент"».

— Похоже, здесь, — сказал Ларин.

Соловец нажал на звонок, за дверью раздалась мурлыкающая мелодия.

— Вам кого? — спросил голос по трансляции.

— Уголовный розыск, — ответил Соловец.

— Проходите.

Раздался щелчок. Соловец дернул дверь, и оперативники оказались в приемной.

За столом перед компьютером сидела девушка лет двадцати семи.

— Добрый день, — сказал Ларин.

Оперативники представились.

— А вас, как я понимаю, зовут Светлана? — спросил капитан.

— Нет, я Лена. Светланы сегодня не будет. Она просила меня подменить ее. Сами понимаете, такой день...

В «Фундаменте» с утра знали о смерти директора.

— Понимаем, — сказал Соловец. — Нам бы хотелось поговорить с заместителем Михеева и главным бухгалтером.

— Григорий Петрович в кабинете Виктора Сергеича, вторая дверь по коридору, а Татьяна Борисовна в бухгалтерии. Это по коридору до упора, левая дверь.

— Спасибо, Лена.

Ларин направился в бухгалтерию, а Соловец — в кабинет Михеева. В бухгалтерии трудились три женщины. Кроме Ермаковой, там были девушка лет двадцати двух в обтягивающей футболке и крашеная дама лет сорока пяти. Работницы сидели за компьютерами, усердно стуча по клавишам.

— Здравствуйте, — сказал Ларин, открыв дверь.

Женщины оторвались от работы и посмотрели на оперативника.

— Могу я поговорить с Татьяной Борисовной Ермаковой? — обратился к ним милиционер.

Главный бухгалтер сидела за ближайшим к Ларину столом.

— Можете, — сказала она.

Оперативник вынул и показал женщине удостоверение.

— Капитан Ларин Андрей Васильевич.

Ермакова встала из-за стола.

— Пойдемте.

Милиционер и бухгалтер вышли из кабинета.

— У нас есть кухня. — Ермакова показала рукой в конец коридора. — Там будет удобнее.

Она зашагала вперед, Ларин последовал за ней. Кухня представляла собой небольшое чистое помещение, где находились стол, несколько стульев, шкаф и плита, на которой стоял чайник.

— Присаживайтесь, — сказала Татьяна Борисовна.

Ларин сел за стол.

— Хотите кофе или чай?

— Пожалуй, кофе.

Бухгалтер набрала воду в чайник и, поставив его на плиту, зажгла огонь. Затем достала из шкафа чашки, ложки, банку растворимого кофе и сахарницу. Закончив приготовления, она села напротив оперативника.

— Вы, конечно, понимаете, Татьяна Борисовна, по какому поводу я сюда пришел, — сказал Ларин.

— Да, разумеется. Когда мы утром узнали о том, что случилось, все были потрясены.

Ермакова вздохнула.

— Татьяна Борисовна, сколько лет вы проработали с Михеевым?

— Я пришла в «Фундамент» три года назад.

— Где работали раньше?

— В турфирме «Европа». Можно сказать, меня переманили в «Фундамент».

— Михеев предложил вам работать под его началом?

— Нет, инициатором был Гриша Вяткин.

— Заместитель Михеева?

— Да. Кадровые вопросы в фирме курирует он.

— Почему вы решили перейти из «Европы» в «Фундамент»?

Увидев, что чайник вскипел, Ермакова встала и подошла к плите.

— Кладите себе кофе, — сказала женщина.

Открыв банку, Ларин положил в чашку пару ложек кофе и ложку сахара. Бухгалтер выключила огонь и поставила чайник на стол. Затем она насыпала кофе в свою чашку и разлила кипяток.

— Дело в том, Андрей Василич, что руководство «Европы» было склонно, так сказать, к авантюрному стилю работы.

Ермакова заговорила медленно, аккуратно подбирая слова.

— Что вы имеете в виду? — спросил Ларин.

— Вам, наверное, приходилось сталкиваться с нечеткой работой туристических фирм.

— Лично мне нет.

— Я имею в виду по работе.

— Наслышан об этом, — уклончиво сказал оперативник.

— Так вот, в адрес «Европы» постоянно сыпались жалобы со стороны клиентов. Но это касалось той части работы, к которой я не имела отношения.

— И это послужило причиной вашего ухода?

— В основном да. А через полгода после моего ухода «Европа» вообще прекратила существование.

— Разорилась?

— Не совсем. Фирма продала партию дорогих путевок в Арабские Эмираты. А когда туристы прилетели, выяснилось, что принимающая сторона слышит о них впервые.

— То есть людей попросту кинули?

— Совершенно верно. Директором был некий Феофанов. Когда все открылось, он ударился в бега. Потом были разбирательство, скандал, одним словом, неприятная история. Я рада, что к этому времени уже работала в другом месте.

— Как шли дела «Фундамента»?

— Последнее время весьма успешно. А не далее как вчера мы заключили очень выгодную сделку. Подписали контракт с «Петербургскими авиалиниями» на строительство коттеджного городка на берегу Финского залива.

— Были у «Фундамента» серьезные конкуренты?

— В нашем бизнесе конкуренция очень сильна. Но, вы сами знаете, строительство сейчас переживает бум. Работы хватает на всех.

— И все-таки.

Ермакова сделала пару глотков из чашки,

— Когда я пришла сюда три года назад, в городе существовал мощный строительный трест «Монолит». Тогда он отнимал у нас все лакомые заказы.

— Даже я слышал это название.

— Вот видите. Но два года назад «Монолит» развалился. Руководство поделило его на несколько фирм, часть из которых впоследствии разорилась.

— И с тех пор дела у «Фундамента» пошли на поправку?

— Да. Не могу сказать, чтобы нас никто не теснил, но количество заказов значительно увеличилось.

Ларин допил кофе и поставил чашку на стол.

— Спасибо, — сказал оперативник.

— Последние полгода, правда, положение несколько изменилось, — продолжила Ермакова.

— Что изменилось?

— На рынке появилась и начала быстро набирать вес одна строительная фирма, профиль которой очень близок к нам.

— Что за фирма?

— «Ренессанс». Они тоже специализируются по коттеджам.

Ларин задумался.

— У «Фундамента» были какие-нибудь отношения с «Ренессансом»?

— Нет. Отношений не было и быть не могло.

—Почему?

Ермакова тоже поставила перед собой опустевшую чашку.

— Это непростая история, — сказала бухгалтер.

— Готов ее выслушать.

— Директором «Ренессанса» является Дмитрий Константинов. Очень талантливый организатор и, как мне известно, весьма непростой человек. Так вот, этот Константинов когда-то работал вместе с Виктором Сергеичем.

— Давно это было?

— Лет восемь назад они вместе начинали в «Фундаменте». Насколько я знаю, у них тогда уже были сложные отношения, хотя внешне, на людях, они никогда не конфликтовали.

— Значит, вашу фирму организовали Михеев и Константинов?

— Совершенно верно. С тех пор, однако, кадровый состав «Фудамента» целиком сменился.

— А Константинов?

— Константинов покинул фирму через год после ее основания.

Ларин задумался.

— Скажите, Татьяна Борисовна, откуда вам известны эти подробности, ведь вы начали работать в фирме значительно позже?

— Я всегда интересуюсь местом, где работаю. К тому же женщины, работающие в бухгалтерии, весьма слово охотливы.

— У вас есть телефон Константинова?

— Только телефон его офиса.

— Ну хорошо. А в каких отношениях лично вы были с Михеевым?

— Видите ли, Андрей Василич, главный бухгалтер — очень серьезная должность.

— Я это понимаю.

— Поэтому, если бы моя работа не устраивала Виктора Сергеича, он не стал бы меня держать на этом посту. Тем более что желающих занять его было немало.

— Я сейчас говорю не о работе. Как складывались ваши личные, так сказать, человеческие отношения?

— Мы мало общались вне стен офиса. Но у нас очень дружный коллектив. Можно сказать, коллектив единомышленников. Мы всегда отмечаем дни рождения сотрудников, а также праздники. Новый год, Восьмое марта. Делаем это прямо здесь. Покупаем шампанское, пирожные, делаем бутерброды... Не знаю, что будет дальше.

— А что, по-вашему, может случиться?

— Последнее время Виктор Сергеич вел переговоры с двумя очень важными для нас заказчиками. Делал он это лично, не хотел передоверять переговоры на первой стадии никому.

— С какими заказчиками?

— С табачным концерном «Пальмира» и гостиницей «Палас». Теперь, конечно, заказы, которые ожидались от этих предприятий, перейдут Константинову, в «Ренессанс»...

* * *

В это время Соловец разговаривал с Вяткиным в кабинете директора «Фундамента».

— Григорий Петрович, — сказал оперативник, — расскажите, пожалуйста, о вашей фирме.

Вяткин вынул из ящика стола стопку красочных проспектов и разложил их перед милиционером.

— Мы, Олег Георгии, строим коттеджи. Если надумаете стать владельцем такого загородного дома, милости просим к нам. — Вяткин показал на одну из фотографий.

— Спасибо, у меня уже имеется загородный дом.

Соловец вспомнил свою дачу, расположенную в Рощино. По сравнению с виллой на фотографии это была просто собачья конура.

— Чем еще, кроме строительства, занимается ваша фирма? — спросил майор.

— Ничем.

— Григорий Петрович, вчера руководителя «Фундамента» нашли мертвым, с пулевым отверстием в голове и пистолетом в руке. Существует версия самоубийства. Как вы полагаете, что заставило Михеева пойти на такой шаг?

Вяткин пожал плечами:

— Ума не приложу.

— Как шли дела вашей фирмы?

— Успешно. А в ближайшее время должны были пойти еще успешнее. Виктор Сергеич собирался уехать на пару недель в Испанию, в Пальма-де-Майорка. Как раз вчера он мне об этом сказал.

— Вы были последним, с кем он общался в офисе?

— Пожалуй, да.

— Значит, в бизнесе ничто не предвещало неприятностей?

— Абсолютно. Если бы что-то было, я бы об этом знал.

— Михеев во всем вам доверял?

Вяткин развел руками:

— А как же! Я, можно сказать, был его третьим плечом.

Он грустно улыбнулся. Ему понравилось собственное высказывание.

— У вас курят? — спросил Соловец, кивнув на стоявшую на столе пепельницу.

— Виктор Сергеич запрещал. Он заставлял выходить на лестницу. Но сейчас... — Вяткин махнул рукой. — Курите. Я ведь сам курю и большинство наших сотрудников тоже.

Соловец достал сигареты и закурил.

— Значит, на работе у Михеева было все в порядке. А как насчет личной жизни?

— Думаю, о его личной жизни можно сказать то же самое.

— Он был женат?

— Разведен. Насколько я знаю, уже полтора или два года. Его прежняя жена работает в конструкторском бюро. Они учились с Михеевым в одном институте. Ее зовут Алена. Раньше они жили вместе, потом она переселилась на Гражданку, в квартиру, доставшуюся ей от родителей.

— У вас есть ее телефон?

— Да.

— Вы не знаете, что послужило причиной развода?

Вяткин достал из пачки сигарету.

— Виктор Сергеич не часто говорил со мной о своей личной жизни. Только иногда, когда мы позволяли себе пропустить по стаканчику после работы. — Работник «Фундамента» прикурил и глубоко затянулся. — Насколько я понял, их брак не сложился с самого начала, — сказал он, выпуская дым.

— Отчего?

Вяткин наморщил лоб.

— Знаете, бывает, внешне все благополучно, а гармонии в отношениях нет.

— Кто был инициатором разрыва?

— Михеев. Видите ли, два года назад к нам в фирму устроилась на должность секретаря Светлана Смирнова. Не могу сказать, что это особо талантливая девушка. Но, как говорится, сердцу не прикажешь.

— Значит, у Михеева возник роман с секретаршей фирмы?

— Увы.

— Почему же «увы»?

— Я противник служебных романов. Убежден, что это наносит урон работе. Вот и в данном случае. Нет, не могу сказать, чтобы Светлана не выполняла своих служебных обязанностей. Но с тех пор как Виктор Сергеич стал общаться с ней во внеслужебное время, в ее поведении начало проскальзывать, как бы поточнее выразиться... высокомерие, что ли. Словом, она понимала, что в любом случае увольнение ей не грозит.

— Как относились к этому роману сотрудники фирмы?

Вяткин вздохнул.

— С пониманием, — произнес он.

— Но может быть, в отношениях Михеева и Смирновой возникли какие-то сложности?

— Не думаю.

— А были у Михеева враги?

Вяткин задумался.

— Серьезных нет. Он старался со всеми вокруг поддерживать ровные отношения.

— И с вами?

— Со мной Виктор Сергеич подчас бывал менее корректен, чем с окружающими. Но это случалось именно из-за неформальности наших отношений.

— Что вы имеете в виду?

— Мы так хорошо понимали и чувствовали друг друга, что, можно сказать, уже стали больше, чем коллеги.

— Вы стали друзьями?

— Правильнее будет сказать, крепко связанными партнерами.

— Скажите, Григорий Петрович, кто теперь возглавит фирму?

— Этот вопрос будет решаться коллегиально.

— И все-таки. Каковы ваши шансы занять место Михеева?

Вяткин затушил сигарету.

— Думаю, мои шансы приближаются к ста, — сказал претендент на директорское кресло.

Соловец взял у него телефоны любовницы и бывшей жены Михеева и, простившись, вышел в коридор. Там он встретил Ларина, которого провожала Татьяна Ермакова.

В пустом лифте коллеги кратко обменялись полученной информацией. Жаркий летний воздух ударил милиционерам в лицо, когда они вышли на улицу. После кондиционированных помещений «Фундамента» город показался душным и пыльным. Ларин вынул сигареты и предложил Соловцу.

— Спасибо, у меня есть, — ответил майор.

Оперативники закурили. Шофер Витя терпеливо скучал в стоящем неподалеку «уазике».

— Как тебе это? — спросил Ларин.

— Похоже, у них тут все запущено, — ответил Соловец. — Вот что, Андрюха, поговори с бывшей женой Михеева. А я пообщаюсь с его любовницей.

Докурив, милиционеры сели в машину. Включив мотор, Витя направил автомобиль в центр города.

 

4

Еще раз осмотрев квартиру Михеева, Дукалис и Волков приступили к тщательному осмотру дома, где проживал директор «Фундамента». Первым делом оперативники исследовали лестничную площадку. Не найдя ничего интересного, они поднялись на чердак. Им сразу бросился в глаза сломанный замок на двери.

— Смотри, Слава, — сказал Дукалис.

— Может, бомжи поработали?

— Может, и бомжи.

Милиционеры вошли на чердак. Удушливые запахи заставили их поморщиться.

—Крысы тут, что ли, дохлые... — произнес Дукалис.

Волков только махнул рукой. Оперативники подошли к окну, ведущему на

крышу.

— А знаешь, я в детстве любил лазить по крышам, — сказал Дукалис.

— Боюсь, сейчас перекрытия могут тебя не выдержать.

Старшие лейтенанты огляделись по сторонам.

— Может, мы зря с этим делом ковыряемся? — вздохнул Дукалис. — Мужик грохнул себя, а нам по грязным чердакам расхаживать...

— А как же сломанный палец?

— Если бы Калинин эту историю Мухомору рассказал, тот бы его знаешь как далеко послал!

— Тоже верно.

— Ладно, пошли отсюда.

Оперативники повернулись, чтобы направиться к выходу.

Вдруг Волков схватил Дукалиса за руку:

— Постой-ка!

— Что такое?

— Смотри!

Между двух подгнивших досок на полу чердака лежал металлический предмет.

Волков поднял его и подошел к окну, чтобы лучше рассмотреть.

— Отмычка, — сказал оперативник.

— Точно.

— Смотри, Толян, тут на чердаке весь хлам покрыт пылью, а ее как будто недавно сюда бросили.

— Действительно... — согласился Дукалис.

— Надо все-таки пройтись по крыше.

— Придется.

Соблюдая меры предосторожности, милиционеры вышли на крышу. Летнее солнце ослепило работников правопорядка. Перед ними, раскинувшись, лежала северная столица с ее шпилями, башнями и дворами-колодцами.

— Толян, посмотри с той стороны, а я здесь, — сказал Волков.

— Хорошо.

Разойдясь по разные стороны сложенной домиком крыши, милиционеры прошлись по краям, огороженным бордюром. Десять минут спустя они встретились у окна, ведущего на чердак.

— Как дела? — спросил Дукалис.

— Кое-что есть.

Оперативники протиснулись в окно и вернулись в пахнущее гнилью помещение.

— Смотри, — сказал Волков.

Он протянул коллеге несколько нейлоновых нитей, разрыхленных по краям.

— Что это?

— Скорее всего остатки веревки.

— Так... — задумался Дукалис.

— Надо передать все это Калинину, пусть разбирается.

— И пусть попробует на отмычке отпечатки поискать.

Дукалис стряхнул пыль с одежды.

— Пошли по квартирам, — сказал он.

— Пошли.

Оперативники вышли на лестничную площадку.

— Давай так, Слава, — сказал Дукалис, — ты начинай снизу, а я отсюда.

— Хорошо, только сначала перекур.

Перекурив, оперативники приступили к поиску возможных свидетелей. Волков спустился вниз и позвонил в первую же квартиру. Дверь сразу отворилась, на пороге появился взъерошенный человек в халате, с невыспавшимся лицом.

— Ну наконец-то, — буркнул он. — Проходите.

Волков вошел в квартиру.

— На кухню, пожалуйста, — показал рукой хозяин.

Милиционер послушно последовал на кухню, где из крана в раковину хлестала вода.

—Вот, — сказал человек в халате, — со вчерашнего дня льет. У меня как назло жена уехала. Целый день дома сидеть пришлось. С работы отпросился.

Волков достал и показал жильцу удостоверение.

—К сожалению, я не водопроводчик, — сказал милиционер. — Старший лейтенант Волков, Уголовный розыск.

Хозяин квартиры с интересом рассмотрел гостя.

— У нас в доме водопроводчика не дождешься, — доверительно произнес жилец.

— У нас тоже, — заметил Волков.

— А по какому вы, собственно, вопросу?

— Скажите...

— Михаил, — подсказал жилец.

— Михаил, вы были вчера вечером дома?

— В котором часу?

— От десяти до одиннадцати.

Михаил задумался.

— Нет. Я был в театре. Точнее, во Дворце культуры, где гастролировал московский театр имени Есенина. Смотрел «Братьев Карамазовых» Достоевского. Одну минуту, подождите здесь.

Хозяин квартиры вышел из кухни. Волков огляделся. В помещении царил легкий беспорядок, на столе валялись хлебные крошки, вчерашняя газета и пара пивных пробок.

— Вот, пожалуйста, — сказал, вернувшись, Михаил.

— Что это?

— Программка вчерашнего спектакля.

— Спасибо, но спектакль меня, честно говоря, не интересует.

— И правильно, я едва досидел до конца. Никогда бы туда не пошел, но тянет по старой памяти. Работал раньше театральным критиком.

Волков понял, что жилец весьма словоохотлив.

— Почему решили поменять профессию? — спросил оперативник.

Михаил вздохнул:

— Времена сейчас, сами знаете, какие. На критике много не заработаешь. Теперь всякий всякого критикует.

— Это верно, — согласился старший лейтенант.

— Содержу частную баню. Небольшую, но уютную. Тут недалеко, на Кронверкском. — Михаил вынул из кармана халата и протянул милиционеру

визитную карточку. — Захотите погреться, милости прошу.

— Спасибо, — сказал Волков. — Не буду вас больше отрывать.

— Да вы не спешите. Хотите пива?

— Спасибо, Михаил. В другой раз.

Оперативник энергично направился к двери и несколько мгновений спустя оказался на лестничной площадке. Закрыв за собой дверь, он вздохнул и достал из кармана сигарету. Первая дверь, куда позвонил Дукалис, была металлической, с врезанным глазком и увесистой ручкой. На звонок никто не отреагировал. Позвонив еще раз и подождав несколько минут, милиционер двинулся дальше. Следующая дверь была обита темно-коричневым дерматином, местами потрескавшимся и лопнувшим. Дукалис нажал на кнопку звонка. За дверью раздался трескучий зуммер.

— Кто там? — услышал оперативник старушечий голос.

— Уголовный розыск.

— Чего?

— Милиция!

— Ах милиция...

Дверь отворилась. На пороге стояла полная пожилая женщина лет семидесяти в фартуке и очках.

— Добрый день, — сказал милиционер. — Старший лейтенант Дукалис Анатолий Сергеич.

— Тихомирова Виктория Андревна, — представилась женщина.

— Виктория Андревна, разрешите задать вам не сколько вопросов?

— Пожалуйста.

— Скажите, вы были вчера вечером дома?

— Была. Где же мне еще быть?

— А не слышали вы, случайно, вечером на лестнице или у соседей какого- нибудь шума? Чего-то необычного?

Тихомирова пожала плечами:

— Нет, Анатолий Сергеич.

— Спасибо, Виктория Андревна, вопросов больше не имею.

Дукалис развернулся и стал спускаться по лестнице.

— Я, правда, не весь вечер дома сидела, — сказала вдогонку Тихомирова.

— Что? — обернулся оперативник.

— Я говорю, выходила вечером во двор, ведро вы носила.

Милиционер вернулся к двери в квартиру.

— Было это после программы «Время», — продолжила женщина.

— Вы не заметили ничего необычного на лестнице или во дворе? — устало спросил Дукалис.

— Во дворе собачники гуляли. У нас сосед на первом этаже себе немецкую овчарку купил, так он с ней теперь как с писаной торбой носится.

— Понятно. Спасибо, Виктория Андревна.

— А когда обратно возвращалась, меня на лестнице один парень обогнал, — не унималась пожилая хозяйка.

— Что за парень?

— Я сначала приняла его за ребенка, маленький такой, вам по грудь будет. А потом смотрю, нет, это не ребенок. Просто человек небольшого роста, почти карлик.

Дукалис задумался.

— Карлик, говорите... Как он был одет?

— В черный спортивный костюм. И еще при нем была туго набитая спортивная сумка.

— Вы видели его раньше?

— В том-то и дело, что нет. Маленький такой, шустрый. Мимо меня по лестнице проскочил, я и глазом моргнуть не успела.

— Вы хорошо запомнили его лицо?

— Увидела — узнала бы.

— Значит, вы говорите, было это после программы «Время»?

— После «Времени» я только из квартиры вышла. Пока дошла до помойки, пока вернулась, накиньте еще минут двадцать. Ноги-то у меня уже не молодые...

 

5

Позвонив бывшей жене Михеева, Ларин попросил ее заехать в отделение. В два часа в «контору» вошла женщина лет тридцати пяти, с подтянутой фигурой, ровным загаром и уверенной походкой. Поднявшись на третий этаж, она оказалась в кабинете Ларина.

—Здравствуйте, — сказала женщина. — Могу я поговорить с капитаном Лариным?

— Здравствуйте, — ответил оперативник. — Проходите, пожалуйста. Вы Алена Михеева?

— Да.

— Я Андрей Ларин. Присаживайтесь.

Михеева села напротив милиционера.

— По телефону вы сказали, что Витя умер.

— Да, Алена. Извините, что сообщил вам об этом.

— Не извиняйтесь за свою работу.

—Расскажите, пожалуйста, о ваших отношениях с Михеевым.

Женщина вздохнула.

— Наша история банальна, — сказала она. — Мы познакомились, когда учились в строительном институте.

— Вы были на одном курсе?

— Нет. Когда я поступила, Витя уже закончил четыре курса. Однажды в институтском буфете мы стояли рядом в очереди. Как-то само собой получилось, что мы заговорили, потом сели за один столик. Затем мы стали регулярно общаться, он каждый раз подходил ко мне, когда видел в коридоре во время перемены или на улице возле института.

— Когда вы поженились?

— Это случилось через два года после того, как я получила диплом. До этого наши отношения развивались, так сказать, волнообразно.

— Не скрою от вас, Алена, у нас есть две версии случившегося. По одной версии это самоубийство, по другой — заказное убийство.

—Убийство? — удивилась женщина.

—Мы не можем исключить и такую вероятность. Как вы считаете, могли быть у Михеева причины покончить с собой?

— Могли.

— Какие же?

— Могу я попросить у вас стакан воды?

— Конечно.

Ларин достал из шкафа стакан и наполнил его из графина, стоявшего на столе.

Михеева сделала несколько глотков.

— Такие причины у Вити были. Особенно последнее время.

— Я вас слушаю, Алена.

— Вы, наверное, знаете, что Витя связался с этойдевкой, своей секретаршей.

— Вы имеете в виду Светлану Смирнову?

— Именно. С тех пор как она появилась в «Фундаменте», Витя сильно изменился.

— В чем это выражалось?

— Он стал нервным, дерганым. У него появились бессонница, какие-то навязчивые мысли. Дела его расстроились.

— Странно. По нашим данным, наоборот, дела фирмы пошли в гору только последние пару лет, то есть с того времени, как Смирнова устроилась в «Фундамент».

— Я, конечно, плохо разбираюсь в бизнесе. Но я разбираюсь в людях. Я видела, как изменился Витя с тех пор, как он связался с этой дрянью.

— Скажите, Алена, а не было ли у Виктора врагов, недоброжелателей?

Михеева отрицательно покачала головой.

— Вы не представляете, насколько мягким и бесконфликтным человеком он был, — сказала она.

— Я разговаривал с сослуживцами Михеева, мне сказали то же самое.

На глаза Алены навернулись слезы.

— Он был... — с трудом произнесла женщина, — удивительным человеком, очень доверчивым, легко подпадающим под дурное влияние.

Михеева допила воду из стакана.

— Успокойтесь. Хотите еще воды? — спросил Ларин.

— Да, пожалуйста.

Оперативник наполнил стакан, стоявший перед женщиной.

— Нам известно, что Виктор был человеком не склонным к противостоянию с окружающими, — сказал он. — Однако нам известно и то, что в свое время Михеев имел конфликт со своим партнером, с которым они вместе основали «Фундамент».

— Вы имеете в виду Константинова?

— Да.

— Мне известна эта история. Но я знаю, что тогда виноват во всем был Константинов.

— Вы знакомы с ним?

— Да, он тоже выпускник нашего института. Когда они с Витей затевали «Фундамент», Константинов часто бывал у нас.

— Как складывались их отношения с Михеевым?

— Со стороны казалось, они друзья не разлей вода, но... — Женщина задумалась, подбирая слова. — Понимаете, этот Константинов был всегда каким-то мутным. Мне казалось, он чего-то недоговаривал. Как будто что-то скрывал.

— Что же он скрывал?

— Не знаю, я ведь только говорю о своих ощущениях.

Зазвонил телефон, стоявший на столе Ларина.

— Извините, — сказал оперативник посетительнице. — Слушаю, Ларин.

— Привет, Андрюха, это Толян, — раздался в трубке голос Дукалиса.

— Здорово, как дела?

— Есть новости. Мы со Славой полазили по чердаку и крыше и нашли кой-какие улики, говорящие о том, что убийца мог спуститься по веревке с чердака и забраться к Михееву через окно.

— Ты же сам говорил, что окно было заперто изнутри.

— В том-то и дело, что окно было закрыто, а форточка — нет.

— Форточка?

— Понимаешь, какая штука. Года три назад у моей сестры в квартире дверь захлопнулась. Она вызвала бригаду спасателей. Так в этой бригаде девчонка одна была, которая в кухонную форточку залезла, чтобы входную дверь открыть.

— Это ты к чему?

— Потом выяснилось, что девчонка эта — альпинистка.

Ларин усмехнулся:

— Думаешь, искать нужно среди альпинистов?

— Думаю, да.

— Ладно, приезжайте в «контору», здесь все обсудим.

— Давай.

Ларин положил трубку. Во время его разговора с Дукалисом Михеева внимательно слушала каждое слово оперативника, хотя делала вид, что смотрит в окно.

— Скажите, Алена, когда вы развелись с Михеевым?

— Мы с Виктором не разведены, — ответила женщина.

— То есть как?

— Очень просто. Мы не жили вместе последние два года, но недавно решили восстановить отношения.

— Когда это случилось?

— Месяц назад. Виктор позвонил мне, мы встретились, долго разговаривали, и он уговорил меня вернуться к нему. Тем более что формально я оставалась его женой.

— Насколько я понял, окружающие считали ваш брак расторгнутым, — произнес милиционер.

— Возможно, но я так не считала никогда. Витя всегда оставался для меня самым близким человеком.

Ларин посмотрел на часы. Через десять минут у него была назначена встреча с Дмитрием Константиновым.

—Что ж, Алена, спасибо, что пришли. Понимаю, для вас это был нелегкий разговор. — Ларин протянул Михеевой визитную карточку. — Если вспомните еще что-нибудь важное, звоните.

Простившись с оперативником, вдова директора «Фундамента» вышла из кабинета и направилась по коридору в сторону лестницы. Навстречу ей шел высокий худой мужчина лет сорока в светлых джинсах и рубашке с короткими рукавами. У него были продолговатое лицо, короткая стрижка, большие залысины и маленькая бородка.

— Алена, ты? — обратился мужчина к Михеевой.

— Здравствуй, Дима.

— Мне уже все рассказали. Ума не приложу, как такое могло случиться. С тобой уже разговаривали?

— Да, я только что из кабинета.

— Что они говорят?

— По-моему, они занимаются ерундой.

— Что ты имеешь в виду?

— Собираются искать какого-то скалолаза. Думают, что он залез в форточку и убил Витю.

Слезы вновь навернулись на глаза вдовы. Мужчина положил ей руку на плечо.

— Извини, Дима, мне нужно идти, — сказала Михеева.

— До свидания, Алена.

— До свидания, Дима.

Женщина вышла на лестницу, а мужчина подошел к кабинету Ларина.

— Здравствуйте, — сказал он оперативнику, открыв дверь.

— Здравствуйте.

— Мне нужен капитан Ларин.

— Проходите, пожалуйста.

Мужчина подошел к столу, за которым сидел милиционер.

— Капитан Андрей Ларин, — вставая, представился офицер.

— Дмитрий Константинов.

— Присаживайтесь.

Посетитель сел напротив оперативника.

— По телефону вы сказали мне, что Михеев обнаружен в своей квартире мертвым, с пулевым отверстием в голове, — сказал Константинов.

— Совершенно верно.

— Вы бы не могли чуть подробнее рассказать, как это случилось?

Ларин открыл ящик стола и положил перед Константиновым фотографии, сделанные Калининым в квартире Михеева. На снимках мертвый директор «Фундамента» сидел в кресле со смертельной раной в виске.

— Вот то, что мы обнаружили в квартире Михеева, когда приехали по вызову его шофера Геннадия Орлова.

Константинов взял в руки снимки.

— А как это случилось, Дмитрий, мы и пытаемся разобраться, — произнес оперативник.

Осмотрев снимки, посетитель со вздохом положил их на стол.

— Вы думаете, это самоубийство? — спросил он.

— Возможно.

— Наверное, этого следовало ожидать.

— О чем вы? — спросил Ларин.

— Я давно знаю Витю. На людей он производил впечатление человека жизнерадостного, можно сказать, оптимиста. Он и выглядел так, полный,

круглощекий. Однако...

— Что однако?

— Время от времени на него наваливались приступы черной меланхолии.

— Как он вел себя при этом?

Константинов задумался.

— Обычно это продолжалось не более одного дня, даже не дня, а вечера. Витя вдруг резко мрачнел, становился молчалив, казалось, все вокруг раздражало его. В такие минуты с ним лучше было не общаться. Но он и сам понимал, что ему лучше побыть одному, и потому в кризисные моменты избегал общения.

— Он пил?

— Во время приступов меланхолии — да. И много. За один присест мог выпить одну-две бутылки водки или коньяку.

— Судя по фигуре, Михеев обладал хорошим аппетитом, — заметил Ларин.

— Да, он любил вкусно поесть. Что касается выпивки, в обычные дни Витя пил не больше других.

— Дмитрий, не скрою от вас, кроме версии о самоубийстве, существует и другая версия.

— Вы думаете, Витино самоубийство кто-то инсценировал? Но кому это нужно?

— Вы давно знали Михеева. Скажите, у него были враги?

Константинов пожал плечами:

— Враги... Он же не бандит. Занимался легальным бизнесом.

— Бизнесом, в котором крутятся большие деньги.

— В любом серьезном бизнесе вращаются серьезные капиталы.

— А в каких отношениях вы были с покойным?

Константинов грустно улыбнулся:

— Когда-то мы были друзьями.

— И партнерами, — подсказал Ларин.

— И партнерами, — согласился посетитель.

— Когда-то вы вместе начинали?

— Совершенно верно. Точнее будет сказать, я начинал, а Витя мне помогал.

— Вы хотите сказать, на начальном этапе главным в «Фудаменте» были вы, а не Михеев?

— Формально мы были равными партнерами, но основная нагрузка ложилась на меня. Кроме того, идеи, благодаря которым развивался «Фундамент», принадлежали мне.

— Почему же вы ушли из фирмы?

— Думаю, Андрей, мой уход из «Фундамента» не имеет никакого отношения ко вчерашнему происшествию.

— И все-таки, Дмитрий! Из разговора с работниками фирмы я понял, что ваше расставание с Михеевым не было мирным.

— Насколько мне известно, о покойных принято говорить либо хорошо, либо ничего.

— Мы с вами не на поминках. Я расследую возможное убийство, и мне необходимо понять все обстоятельства дела.

Константинов вздохнул:

— Да, мы поссорились с Витей. Но это было давно, и я уже несколько лет не держал на него зла.

— Из-за чего произошла ссора?

— Причина, мне кажется, в том, что у одной организации не может быть двух лидеров. То, что мы были равнозначными партнерами, для фирмы являлось бомбой замедленного действия.

— Но разве не существует фирм с коллегиальным управлением?

— В нашем случае это было невозможно. Слишком большие амбиции у каждого.

— Существовал ли формальный повод для разрыва?

— Конечно. Нам предложили один заказ, Витя считал его невыгодным. Заказ действительно был не слишком привлекательным, но выбирать в тот момент не приходилось. Я настаивал на заключении контракта, Витя был против... Одним словом, дело закончилось тем, что мы наговорили друг другу грубостей и я ушел, хлопнув дверью.

— Вы общались с тех пор?

— К сожалению, нет. Хотя я к этому был готов, и, думаю, Витя тоже давно забыл старые обиды.

— Последний вопрос, Дмитрий.

— Пожалуйста.

— Нам известно, что Михеев вел переговоры с табачным концерном «Пальмира» и гостиницей «Палас». В случае если «Фундаменту» не удастся договориться о заключении контрактов с этими организациями, могут заказы от них перейти фирме «Ренессанс»?

— Вам известно, сколько строительных компаний работает на рынке Петербурга?

— Думаю, немало.

— Вот именно. Наша фирма далеко не самая крупная и, кстати, не самая богатая.

— И все-таки, Дмитрий.

— Я не исключаю такой возможности. Не скрою, для «Ренессанса» это было бы большой удачей...

* * *

Майор Соловец приехал на набережную Черной речки. Со времен Пушкина этот район сильно изменился. Некогда здесь были поля и леса. Недаром классик избрал лежащую неподалеку рощу для последней встречи с обидчиком. На месте дуэли теперь установлен монумент, а вокруг, широко раскинувшись на многие километры, лежит спальный район с высотными домами и просторными магистралями.

Войдя в блочный пятиэтажный дом, Соловец поднялся на второй этаж и позвонил в седьмую квартиру.

— Кто там? — раздался женский голос за дверью.

— Уголовный розыск, — ответил оперативник.

Дверь отворилась, на пороге стояла девушка лет двадцати шести, со светлыми распущенными волосами и покрасневшими глазами. На ней был длинный голубой махровый халат.

— Здравствуйте, вы Светлана Смирнова? — спросил милиционер.

— Да.

— Меня зовут Олег Соловец. — Майор показал раскрытое удостоверение. — Это я звонил вам полчаса назад.

— Проходите.

Соловец вошел в тесный коридор небольшой двухкомнатной квартиры.

— Сюда, пожалуйста, — сказала Светлана.

Девушка показала рукой на дверь, ведущую на кухню. Оперативник вошел в небольшое помещение, в углу которого вместо обычного кухонного стола теснились журнальный столик и два кресла.

— Присаживайтесь, — предложила хозяйка.

Соловец занял одно из кресел, Светлана села напротив.

— Я понимаю ваше состояние, Светлана, — начал милиционер, — поэтому не буду долго утомлять вас вопросами.

— Ничего. Спрашивайте.

— Скажите, когда последний раз вы виделись с Виктором Сергеичем?

— Позавчера. Я была выходной. Он заехал за мной вечером, мы ужинали в ресторане «Старый Томас».

— Не было ли в его поведении чего-то необычного?

— Нет.

— Может быть, последнее время ему кто-нибудь угрожал или шантажировал? Я спрашиваю об этом вас, потому что вы были для него самым близким человеком.

— Да, мы действительно были очень близки. И особенно последнее время. Что касается угроз... Витя ничего об этом не говорил. Думаю, он не стал бы их от меня скрывать.

— Вы не собирались официально оформить ваши с Виктором Сергеичем отношения?

— Собирались. И уже давно.

— Что же мешало этому?

— Не что, а кто. Его бывшая.

— Вы имеете в виду бывшую жену Михеева?

— Да.

Глаза Светланы злобно сверкнули.

— Эта гадина не хотела давать Вите развода, — сказала девушка.

— Но насколько я знаю, при отсутствии детей развод можно получить и без согласия одного из супругов.

— Понимаете, Витя все хотел уладить миром. Он вообще не любил ни с кем ссориться. В конце концов они все равно бы развелись, но, произойди это раньше, я бы уже давно жила с Витей. — Светлана закусила губу. — Может быть, тогда этого бы не случилось...

 

6

В среду вечером на углу Четырнадцатой линии и Большого проспекта Васильевского острова открылось кафе «Ураган». Попадая в него, посетители должны были почувствовать себя на борту шхуны, которая терпит кораблекрушение. Ассортимент в основном состоял из рыбных блюд. Охранником в «Урагане» работал Игорь Москвитин, бывший милиционер, хороший знакомый оперативников Двенадцатого отделения. Встретив на улице старых знакомых, Москвитин пригласил их посетить вновь открывшееся заведение. По секрету он сообщил оперативникам, что для привлечения публики первую пару недель в кафе будут низкие цены на все. Милиционеры с опаской отнеслись к сообщению о низких ценах, однако, придя в «Ураган» и изучив меню, убедились, что Москвитин их не обманул. Вечер начинался скромно, однако вскоре оперативники вошли во вкус и, одолев большое количество спиртного под обильную закуску, разошлись по домам изрядно навеселе.

По дороге домой Дукалиса дважды останавливали незнакомые милиционеры: оперативник шел по улице, покачиваясь из стороны в сторону. Когда старший лейтенант показывал коллегам удостоверение, те добродушно улыбались и предлагали довезти до дома.

— Спасибо, ребята, я сам, — отвечал Дукалис.

В конце концов оперативник добрался до холостяцкого жилья, рухнул на кровать и провалился в сон. Впрочем, сон его был беспокойным. Милиционер ворочался с боку на бок, кряхтел и тяжело дышал. Старшему лейтенанту снилось, будто он попал в ураган на утлом суденышке. Буря неистовствовала, поднимая шхуну и грозя безжалостно захлестнуть ее могучими волнами. Сам же Дукалис находился в трюме, страдая от качки и от страха быть потопленным. В какой-то момент сидеть в трюме стало невыносимо, и оперативник выбрался на ходящую ходуном палубу. Налетевшая волна едва не смыла старшего лейтенанта за борт. Вцепившись в перила, он стал пробираться к рубке и, дойдя до нее, увидел у руля человека, чье лицо и фигуру закрывал плащ с капюшоном.

— Лево руля! — неожиданно закричал Дукалис. — Лево руля!

Тряхнув головой, человек, стоявший у руля, откинул капюшон и открыл лицо, увидев которое оперативник похолодел. Перед ним стоял Мухомор, только со шкиперской бородкой и трубкой. Вдруг лицо подполковника исказила страшная улыбка, Мухомор захохотал, а из его трубки повалили серые клубы дыма. В ужасе Дукалис отпрянул и бросился бежать, но поскользнулся, и налетевшая волна выбросила его в море...

Дукалис открыл глаза.

— Фу, черт, — произнес милиционер.

В голове его стоял туман. Лоб был покрыт потом. Шершавый язык прилип к пересохшему нёбу.

Со вздохом поднявшись, оперативник побрел на кухню. Там, взяв со стола пустую кружку и наполнив ее водой из-под крана, жадными глотками утолил жажду. Ему стало немного легче. Просветлевшим взглядом Дукалис окинул кухню. Вдруг милиционер замер, и ему показалось, что он все еще спит. Между ножек кухонного стола не спеша полз огромный темно-зеленый удав. Через дверь, ведущую в прихожую, змей медленно покинул помещение, вильнув напоследок хвостом. Оцепенение Дукалиса продолжалось около минуты. Выйдя из него, оперативник вспомнил давнишнюю антиалкогольную лекцию, прослушанную им когда-то в «конторе». Лекцию прочел лектор, присланный в отделение из общества «Знание» в качестве шефской помощи. Описанные им симптомы белой горячки навсегда запомнились старшему лейтенанту. Дукалис понял, что предостережения лектора сбылись.

— С завтрашнего дня ухожу в завязку, — дал себе слово оперативник.

Вернувшись в комнату, он заснул и до утра уже не просыпался. Оставшаяся часть ночи прошла без снов. Встав утром и выглянув в окно, милиционер увидел затянувшую небо дымку. Настроение было подавленным. Однако неожиданно пришедшая в голову мысль о бутылке пива, которую можно будет выпить по дороге на работу, подняла дух милиционера. Он вышел на кухню, намереваясь съесть дежурный утренний бутерброд. Но, открыв холодильник, с удивлением обнаружил, что из него исчезла купленная позавчера ветчинная колбаса. Пока Дукалис пытался вспомнить, когда он успел ее съесть, настало время выходить из дома. Голодный оперативник направился к ближайшему ларьку. Там он купил бутылку пива и пакетик с арахисом. Глотая пенный напиток и хрустя орешками, милиционер зашагал в сторону станции метро. В одиннадцать часов в кабинете подполковника Петренко началось оперативное совещание. Кроме Мухомора, присутствовали Соловец, Ларин, Дукалис и Волков.

— Что у нас по последним делам? — начал совещание подполковник.

Слово взял Соловец:

— Мы провели оперативные мероприятия в связи с расследованием смерти директора строительной компании «Фундамент» Виктора Михеева.

— Каковы результаты?

— Два обстоятельства позволили предположить, что кто-то пытался инсценировать самоубийство Михеева. Во-первых, в квартире директора было обнаружено написанное им заявление о пропаже пистолета.

— Почему же он не отнес его в милицию? — поинтересовался Мухомор.

— Возможно, не успел или забыл, — сказал Дукалис.

— Не очень убедительно, но допустим... — произнес подполковник.

— Во-вторых, — продолжил Соловец, — экспертиза установила, что правый указательный палец Михеева не сгибался. Свидетели подтвердили, что несколько лет назад директор попал в автомобильную катастрофу, в которой у него была сломана рука. Панченко, тренер стрелкового клуба, который посещал Михеев, показал, что директор стрелял левой рукой. Когда же он был обнаружен мертвым в своем кабинете, пистолет находился у него в правой.

— Какие из этого можно сделать выводы? — спросил Мухомор.

— Мы считаем, что Михеев был убит, — ответил Ларин.

— И какова, по-вашему, цель убийства?

— Мы осмотрели кабинет Михеева и обнаружили в его рабочем столе крупную сумму денег. В комнате не было следов ограбления.

— Может, преступника интересовали не деньги, а какой-то документ? — предположил подполковник.

— Возможно, — согласился Соловец.

— Есть какие-то версии?

— Скорее всего убийство было заказным, — сказал Ларин.

— Кому и зачем убивать Михеева?

— Мы пообщались с людьми, входящими в ближний круг директора. На наш взгляд, есть несколько человек, заинтересованных в его смерти. Во-первых, Дмитрий Константинов, руководитель фирмы «Ренессанс», основного конкурента «Фундамента» на строительном рынке. Когда-то Константинов работал вместе с Михеевым, но они со скандалом расстались. Из-за смерти Михеева часть выгодных контрактов «Фундамента» может перейти «Ренессансу».

— Вы пообщались с этим Константиновым?

— Я разговаривал с ним, Юрий Саныч. Его поведение показалось мне подозрительным. Слишком много он говорил о прежней дружбе и о том, что не держит на Михеева зла.

— Вторым подозреваемым является заместитель Михеева Григорий Вяткин. Со смертью Михеева он автоматически становится руководителем фирмы. Других серьезных претендентов на эту должность в «Фундаменте» нет, — сказал Соловец.

— Что он сам говорит?

— Разумеется, говорит, что скорбит о смерти шефа, но при этом не скрывает, что готовится занять его место.

— Так... — Мухомор поправил очки.

— И наконец, третий подозреваемый, точнее, подозреваемая — Алена Михеева, жена директора, с которой он не жил последние два года.

— А у этой какие мотивы? — спросил подполковник.

— Ревность, Юрий Саныч, — ответил Ларин. — Два года назад у нее появилась молодая соперница, секретарша «Фундамента» Светлана Смирнова. Сама Михеева утверждает, что месяц назад встречалась с мужем и тот предложил ей восстановить отношения. Но ее показания не вызывают доверия.

— Почему?

— Я разговаривал со Смирновой, — сказал Соловец. — По ее словам, Михеев собирался в ближайшее время развестись с женой и жениться на ней.

— Да... — вздохнул Мухомор. — Значит, вы считаете, один из этих троих мог заказать Михеева?

— Мог, Юрий Саныч, — ответил Дукалис. — И у нас появилась версия по поводу возможного исполнителя.

— Изложите.

— Мы осмотрели кабинет Михеева и убедились, что окно было заперто изнутри.

Проникнуть в комнату можно было только через форточку.

— Давно мы с форточниками дела не имели, — заметил Мухомор.

— Нами были обнаружены отмычка, с помощью которой преступник открыл дверь на чердак, и лоскуты нейлоновой веревки, по которой он спускался с крыши, — сказал Волков. — К сожалению, отпечатки пальцев преступника не были выявлены, но сложность проникновения в квартиру Михеева, использование веревки и показания свидетельницы Тихомировой позволяют предположить, что мы имеем дело с альпинистом.

Мухомор снял очки и положил их перед собой.

— С альпинистом? — произнес подполковник.

— Слишком сложная задача стояла перед преступником, — пояснил Дукалис. — Без специальной подготовки и профессионального снаряжения тут не обойтись.

— Ну допустим, — сказал Мухомор. — И что же вы намерены предпринять?

— В городе несколько альпинистских клубов, — ответил Соловец. — Думаем заняться ими.

— На это может уйти масса времени, — заметил подполковник.

— Других зацепок пока нет, — сказал майор;

Мухомор задумался.

— Вот что, — произнес он после паузы, — есть у меня один старый приятель. Виктор Бутурлин. Раньше работал в прокуратуре, теперь на пенсии. В молодости он увлекался альпинизмом, ездил на Хибины, на Кавказ и еще куда-то... Насколько мне известно, Бутурлин до сих пор поддерживает связи с альпинистами. Попробуйте поговорить с ним, может, он подскажет что-нибудь дельное.

— Хорошо, Юрий Саныч, — сказал Соловец. — Как с ним связаться?

Подполковник посмотрел на Соловца:

— Позвони мне домой, я пороюсь в старых записях. У меня должен сохраниться его телефон.

— Слушаюсь, товарищ подполковник.

— Будете звонить Бутурлину, передайте от меня привет. Он человек толковый, должен помочь.

 

7

На выходные Соловец пригласил коллег в Рощино, на дачу.

— Прогуляемся, устроим пикник на озере, — сказал майор коллегам.

Оперативники с энтузиазмом отнеслись к предложению майора. Выезд был назначен на пятницу. В тот день у Ларина было вечернее дежурство.

—Ничего, Андрюха, — успокоил его Соловец. — Подтягивайся вечером, после дежурства.

Простившись с товарищами, Ларин стал коротать время в отделении. В тот же вечер там дежурил майор Чердынцев, старый служака, известный своей любовью пропустить стаканчик-другой. Заглянув в кабинет Ларина, Чердынцев заговорщически подмигнул капитану.

— Что делаешь, Андрюша? — спросил майор.

— Работаю.

— Вижу, что работаешь. А еще что?

— Больше ничего.

— Есть предложение.

— Спасибо, Боря. Мне сегодня еще предстоит долгая дорога, — сразу возразил Ларин.

— Куда это ты собрался?

— В Рощино, к Соловцу на дачу.

— Давай по двадцать капель на дорожку.

— Нет, спасибо.

— В круглосуточный на углу старку завезли. Я вчера купил, попробовал,

хорошая вещь. Давай я сбегаю.

Чердынцев умел уговаривать. Через двадцать минут майор и капитан расположились в кабинете за рабочим столом Ларина. Постелив газету, милиционеры разложили на ней порезанную мелкими ломтиками колбасу и хлеб, пару луковиц, бутылку старки и пару стаканов.

— За твою поездку, — сказал Чердынцев.

Выпив, работники отделения закусили бутербродами с колбасой.

— Сейчас бы куда-нибудь на море, — мечтательно произнес Чердынцев.

— Возьми отпуск на пару недель и поезжай, — посоветовал Ларин.

— На какие шиши?

— Ты бы, Боря, поменьше пил, глядишь, скопил бы деньги на отдых.

Чердынцев вздохнул:

— Как тут меньше пить с такой жизнью...

Стаканы были вновь наполнены.

— Наше здоровье, — сказал Ларин.

Вскоре бутылка опустела. Милиционеры только успели войти во вкус.

— Надо бы добавить, — предложил Чердынцев.

— Не помешает, — согласился Ларин.

— У тебя есть деньги? Я тебе после получки отдам.

Продолжение банкета состоялось на деньги Ларина. Выпив еще старки, милиционеры «отполировали» ее пивом. За застольем время пролетело незаметно. Когда дежурство Ларина закончилось, оперативник в приподнятом настроении вышел из «конторы» и направился на Финляндский вокзал. По дороге он купил еще бутылку водки, чтобы явиться к Соловцу не с пустыми руками. Ларин едва не опоздал на последнюю электричку. Войдя в вагон, оперативник сел возле окна. Вскоре состав тронулся. За окном поплыл город, окутанный прозрачной вечерней дымкой. Минут через двадцать электричка миновала северный спальный район и оказалась посреди полей, перелесков и дачных поселков. С каждой остановкой вагон пустел, и минут через сорок в нем, кроме Ларина, осталось человек пять или шесть. Оперативник открыл сумку, достал бутылку и, отвернув пробку, сделал пару глотков. Колеса состава отбивали бесконечную монотонную дробь. Милиционер сделал еще один глоток и, завернув пробку, положил бутылку в сумку. После очередной остановки в вагоне остались только Ларин и пара молодых людей.

«Не уснуть бы», — подумал оперативник.

Несколько минут спустя милиционера все-таки сморило и, прислонившись виском к стеклу, он задремал. Когда Ларин проснулся, в вагоне не было никого.

Оперативник огляделся.

«Где это я?» — мелькнула у него мысль.

В сумраке за окном появилась станция. Хриплый голос по трансляции что-то невнятно объявил.

— Черт, это же Рощино! — воскликнул Ларин.

Схватив под мышку сумку, милиционер выскочил на платформу. Он осмотрелся. Последний раз Ларин посещал дачу Соловца года четыре назад. Тогда, как сейчас, оперативник был в изрядном подпитии, дорогу ему показывал хозяин. Теперь милиционеру предстояло найти путь самостоятельно.

В голове Ларина стоял туман. Чтобы рассеять его, оперативник вновь достал бутылку и сделал несколько глотков.

— Хорошо, — выдохнул он.

Милиционер уверенно зашагал по платформе. Дорожка, начинавшаяся возле железнодорожных путей, вела в сторону поселка. Нетвердой походкой оперативник тронулся по ней, время от времени тяжело вздыхая и оглядываясь по сторонам. Минут через двадцать Ларину показалось, что он уже где-то рядом.

— Знакомая водокачка, — произнес оперативник, увидев водонапорную башню.

— Сейчас будет поворот налево, а там третий дом справа.

Милиционер уже почувствовал усталость. Хотелось поскорее добраться до дачи и прилечь. Оперативник вновь достал бутылку и приложился к горлышку.

— Последний рывок — сказал себе офицер.

Он ускорил шаг и минут пять спустя оказался возле знакомого дома. Отворив калитку, Ларин прошел на участок и по дорожке, ведущей мимо малинника, дошел до деревянного дома. Оперативник постучал в дверь. Ответа не последовало.

— Георгич, открывай! — крикнул Ларин.

Никто не отозвался.

«Дрыхнут уже», — подумал милиционер.

Он знал, что запасной ключ Соловец хранит под ковриком возле двери. Найдя его, Ларин открыл дверь и, стараясь не шуметь, вошел на веранду. Во время предыдущего визита к Соловцу Ларин спал в маленькой комнате, дверь в которую находилась в левом углу веранды. Отворив ее, оперативник оказался в небольшом помещении со шкафом, столом и кроватью. Милиционер выкурил сигарету, лег и заснул сном младенца. Проснувшись, Ларин взглянул на часы. Было девять утра. Голова потрескивала. Оперативник осмотрел комнату, и взгляд его остановился на сумке, валявшейся возле кровати. Потянувшись и открыв ее, милиционер достал наполовину опорожненную бутылку. После нескольких глотков настроение офицера поднялось. Он вновь внимательно обвел глазами помещение и сделал вывод, что со времени предыдущего посещения оно сильно изменилось. Раньше на стенах висели семейные фотографии Соловца, теперь Ларин увидел несколько плакатов с мотоциклами и мотоциклистами.

«Наверное, Ленка повесила», — подумал Ларин. Дочь Соловца Лена в следующем году должна была окончить школу.

«Пора вставать», — решил оперативник.

Откинув одеяло, капитан встал, оделся и направился к двери. Открыв ее, он рассчитывал встретить на веранде Соловца, который всегда рано вставал, членов его семьи и сослуживцев. Однако случилось иначе. Выйдя на веранду, Ларин не встретил ни одного человека. Зато возле двери сидел огромный, добродушно улыбавшийся черный дог.

«Должно быть, соседский», — решил оперативник.

Он сделал шаг в сторону собаки.

— Ты чей, бобик? — спросил животное милиционер.

Неожиданно улыбка исчезла с пасти дога, и вместо нее появилась свирепая гримаса. Собака зарычала, оскалив зубы. Ларин отпрянул назад.

—Ты чего, дружище? — испуганно спросил оперативник.

В ответ собака грозно зарычала.

—Зря ты нервничаешь, я коллега твоего соседа, — начал объяснять милиционер. — Кстати, где он? Георгич, ты где?!

После отчаянного крика Ларина входная дверь на веранду отворилась. На пороге появилась девушка лет двадцати восьми, одетая в кожаную жилетку, кожаные брюки и кожаные сапоги со шпорами. Одежда плотно облегала незнакомку, подчеркивая ее аппетитные формы. Светлые волосы были коротко пострижены, в ушах сверкали маленькие сережки. Увидев девушку, Ларин широко улыбнулся и сделал шаг навстречу. Однако он вынужден был тут же отступить, так как сидевший у порога пес вновь грозно зарычал.

— Это ваша собачка? — поинтересовался милиционер.

— Рекс, тихо, — обратилась девушка к псу.

Тот послушно замолчал.

— Эта собачка откусит вам голову, если я ее попрошу, — сухо сказала незнакомка.

Ларин принял это за шутку.

— Значит, вы его неплохо выдрессировали, — отреагировал оперативник.

— Хотите проверить?

— В другой раз. Скажите, где Олег? Копается в сарае?

— Не валяйте дурака. Сейчас я вас отведу в милицию. Это недалеко, полтора километра.

Ларин вдруг начал понимать, что девушка не шутит. Только сейчас он заметил, что обстановка на даче сильно отличается от той, какая была у его сослуживца. Да и сама дача в утреннем свете выглядела иначе.

— Простите, это дача Олега Соловца? — спросил оперативник.

— Вот что, — произнесла кожаная девушка, — на прошлой неделе у соседей украли телевизор и микроволновую печь. Теперь я знаю, кто это сделал. Мне весь поселок спасибо скажет, что я ворюгу с поличным поймала.

— Я, кажется, понимаю, — сказал милиционер. — Я перепутал дом. Извините, пожалуйста.

— Хватит заливать! — огрызнулась хозяйка.

— Можете проверить, я ничего не взял.

— Не успели?

— Если учесть, что я нахожусь здесь с вечера, времени у меня было достаточно.

— Все ясно. Забирайте свои пожитки и пошли.

— Куда?

— Я же сказала, в милицию.

Перспектива быть задержанным незнакомыми коллегами за незаконное проникновение в чужое жилище не обрадовала Ларина.

—Послушайте меня, — как можно более вежливо произнес оперативник, — я сам милиционер.

Неожиданное заявление незваного гостя рассмешило хозяйку.

— Очень интересно! — сказала она.

— Честное слово. Вот удостоверение.

Офицер достал из кармана и раскрыл красные корки.

— Купили в переходе метро? — усмехнулась владелица дачи.

— Девушка, милая...

—Я вам не милая! Пошли. Рекс, проводи гостя.

Услышав команду, пес послушно зарычал. Ларин понял, что спорить бесполезно. Под конвоем собаки он вышел на крыльцо. Во дворе перед домом оперативнику бросился в глаза черный мотоцикл. Милиционер неплохо разбирался в этом виде транспорта. Дело в том, что в течение многих лет он покупал жевательную резинку с вкладышами, на которых были изображены мотоциклы разных марок и даны их подробные характеристики. Бумажные вкладыши офицер не выбрасывал, а наклеивал на стену туалета и время от времени внимательно их изучал. Обладая профессиональной памятью, Ларин мог наизусть перечислить многие мотоциклы своей коллекции.

— У вас «Кавасаки-ВН800»? — спросил девушку оперативник.

Та не ожидала такого поворота.

—Д а... — произнесла она.

—Знакомая мне модель. Пятьдесят шесть лошадиных сил, предельная скорость — сто семьдесят пять в час.

— При желании можно выжать и двести, — заметила мотоциклистка.

— Хорошая машина. Двухцилиндровый В-образный двигатель, один карбюратор на два цилиндра, привод на заднее колесо цепью...

Девушка с удивлением посмотрела на офицера.

— Вы что, разбираетесь в мотоциклах?

— Я с детства на них помешан, — заявил Ларин.

— Вот как...

— Да, да. Первый появился у меня, когда мне было двенадцать лет. «Ява». Для того времени неплохая тачка.

— Может, у вас и сейчас есть байк?

— А как же!

— Почему же вы приехали не на нем?

— В ремонте. Отдал мастерам двигатель перебрать.

— Какая же у вас тачка?

— «Ямаха Икс В 535 Д Икс Вигаро».

— Серьезно?

Ларин улыбнулся;

— Сорок четыре лошадиные силы, сто шестьдесят в час.

Мотоциклистка с уважением посмотрела на незваного гостя.

— Вы действительно милиционер? — спросила она.

— Капитан. Кстати, зовут меня Андрей. Андрей Ларин. — Офицер протянул девушке руку.

— Лида Раненая.

Новые знакомые пожали друг другу руки.

— Раненая — это фамилия? — спросил Ларин.

— Нет, меня так зовут друзья.

— Из-за травмы?

— Да, пару лет назад я навернулась на шоссе.

Лида показала шрам на руке.

— Сочувствую.

— Ничего страшного, отделалась легким испугом. А вот парню, который со мной был, повезло меньше. Три месяца с гипсом ходил. Пришлось его бросить. — Мотоциклистка улыбнулась.

— Скажите, Лида, далеко ли отсюда Сиреневая улица?

— Сиреневая?

— Да, мне нужен шестнадцатый дом.

Девушка пожала плечами:

— Сколько лет живу в Лукашеве, о такой улице не слышала.

— Так мы в Лукашеве?

— Да.

— Черт возьми! — выругался Ларин. — Вы не знаете, далеко отсюда до Рощина?

— Две остановки в сторону города. — Значит, я проехал. Понимаете, мы с коллегой вчера вечером немного выпили после дежурства, в поезде я немного добавил и заснул...

— И проспали нужную остановку?

— В том-то и дело! Я думал, что нахожусь в Рощино.

— Ничего удивительного. Когда тридцать лет назад в этих краях начиналось строительство, разрешено было строить только типовые дома. Я сама в детстве часто путалась.

Тон девушки заметно изменился, голос ее потеплел. Она с интересом разглядывала молодого офицера.

— Вам повезло, что Рекс у меня хорошо воспитан. Другой пес мог бы вас покусать.

— Хорошая собака. — Ларин осторожно потрепал пса по загривку. Рекс лизнул руку оперативника.

— Может, позавтракаем? — предложила Лида.

Услышав о завтраке, милиционер почувствовал резкий приступ голода.

— Не откажусь, — сказал он.

Молодые люди вернулись на веранду.

—Да вы присаживайтесь. — Лида кивнула в сторону стола, стоявшего посреди веранды.

Ларин сел на скрипучий стул, Рекс расположился у его ног, а Лида подошла к электроплите, стоявшей в углу веранды.

— Как вы относитесь к омлету?

— Замечательно.

Хозяйка включила плиту и, достав из холодильника яйца и молоко, приступила к готовке.

— Расскажите мне о своем байке, — попросила она.

— Я всегда с уважением относился к «Ямахе», — серьезно произнес оперативник. — Что касается моей тачки, это классный чоппер. В-образный четырехтактный двигатель, привод на заднее колесо цепью, отдельное пассажирское седло...

Лида слушала затаив дыхание.

— Получу из ремонта, обязательно вас покатаю, — заверил ее милиционер.

Вскоре омлет был готов.

— Вам помочь? — спросил Ларин, когда Лида начала сервировать стол.

— Порежьте хлеб, пожалуйста.

— С удовольствием.

Достав хлеб, оперативник заметил в кухонном шкафу граненые стопки.

— Может, выпьем за знакомство? — предложил он.

— К сожалению, мне нечего вам предложить.

Милиционер извлек из сумки полупустую бутылку водки.

— Вообще-то я с утра не пью, — сказала Лида.

— Сегодня ведь выходной.

— Тоже верно. Ладно, наливайте.

Когда приготовления были завершены, новые знакомые сели за стол.

— Давайте перейдем на ты, — предложила Лида.

— С удовольствием.

Молодые люди чокнулись и выпили.

— Ты живешь здесь одна? — поинтересовался Ларин.

— Нет, как правило, тут много народу. Родители, бабушка. Но сегодня все направились на свадьбу к родственникам.

— А ты?

— Я отпросилась. Не люблю семейные праздники.

— Ты, наверное, очень самостоятельная девушка.

— Угадал.

— Выпьем за тебя.

Ларин разлил водку и поднял стопку.

— Будь здорова, — сказал оперативник.

После второй стопки милиционер и девушка почувствовали себя раскованно. Офицер внимательно наблюдал за хозяйкой. Ему начала нравиться самостоятельная девушка, в чьих грубоватых манерах было много привлекательного. Лиде, в свою очередь, показался симпатичным высокий милиционер, столь неожиданно очутившийся у нее на даче. Новые знакомые съели омлет, допили водку и, выпив по чашке кофе, закурили.

— Будет жарко, — сказала Лида. — Поехали купаться.

— У вас река?

— В поселке река, но там много народу. Я знаю одно озеро в лесу. Километров семь по лесной дороге. Мигом домчимся.

— Ты же выпила.

Лида махнула рукой:

— Здесь гаишников не бывает. И потом, ты же милиционер, с тобой можно.

Ларин вспомнил рассказ Лиды о покалеченном молодом человеке, ехавшем с ней на одном мотоцикле.

— Боюсь, не получится, — сказал оперативник. — Ты же знаешь, меня в

Рощине друзья ждут.

— Да ты не бойся. Я классно вожу, вот увидишь.

Оперативник все еще колебался,

— Хочешь, садись сам за руль, — предложила Лида.

— Нет, не люблю ездить на чужих тачках, — возразил оперативник. — Ладно, поехали, только не превышай скорость.

— Согласна.

Молодые люди вышли на дачный участок. Лида завела мотоцикл. Милиционер сел сзади, обхватив девушку за талию.

— Держись крепче, — сказала она.

Выехав с участка, «кавасаки» с двумя пассажирами полетел по проселочной дороге. Лида слукавила, пообещав Ларину не превышать скорость. Поднимая клубы пыли, мотоцикл мчался по песчаным переулкам со скоростью сто и больше километров в час. Порой казалось, он вот-вот вылетит в кювет или врежется в забор. Однако Лида каждый раз умело справлялась с управлением и мчала дальше мимо деревянных домов, яблонь и кустов малины, выглядывавших из-за палисадников. Миновав поселок, «кавасаки» выскочил на лесную дорогу. Лида не сбавляла скорость, и время от времени мотоцикл высоко подскакивал, спотыкаясь о корни деревьев, пересекавших путь. В такие мгновения сердце Ларина замирало. Оперативник закрывал глаза и крепче прижимался к лихой мотоциклистке. Вокруг дороги, раскинув широкие лапы, стояли ели. Лесные запахи приятно щекотали ноздри милиционера, который уже не помнил, когда последний раз выбирался на природу. Мотоцикл с молодыми людьми дальше и дальше углублялся в лесную чащу. Наконец в просвете между деревьями показалась темная водная гладь. Лида затормозила возле самого берега.

— Приехали, — сказала она.

Ларин сошел с мотоцикла. Перед оперативником лежало озеро, по крутым берегам которого росли сосны. Вокруг не было ни души. Офицер и девушка стояли у воды на небольшой зеленой поляне.

— Красота, — сказал милиционер.

— А ты не хотел ехать.

— Мы не напоремся в воде на корягу? — поинтересовался Ларин.

— Не волнуйся, я здесь бывала много раз.

Вдруг оперативник вспомнил, что не взял с собой купальные принадлежности.

— Знаешь, я, наверное, не буду купаться, — сказал он.

— Почему?

— Боюсь простудиться.

— Ты серьезно? Вода теплая как парное молоко.

— Видишь ли, мне не в чем идти в воду...

Лида улыбнулась.

— Можешь не стесняться, — сказала она. — У меня тоже нет купальника.

С этими словами девушка скинула с себя кожаную одежду и осталась в костюме Евы. Ларин не ожидал такого стремительного развития сюжета. Он тоже полностью разделся и вслед за мотоциклисткой вошел в воду. Озеро обволокло купальщиков теплыми прикосновениями. Яркое солнце украшало небо, раскинувшееся над лесом. На берегу стрекотали кузнечики и пели птицы. Офицер и девушка плыли навстречу солнцу, дальше и дальше удаляясь от берега.

— Ты хорошо плаваешь, — заметил оперативник.

— Спасибо, ты тоже.

— В детстве занимался в спортивной школе.

— Это пошло тебе на пользу.

Минут через семь купальщики оказались на середине озера.

— Устал? — спросила Лида.

— Немного, — признался Ларин.

Оперативник запыхался, дало себя знать многолетнее пристрастие к сигаретам.

— Поплыли обратно, — сказала девушка.

Вскоре молодые люди вышли на берег. Лида села на траву, подставив тело солнечным лучам.

— Надо обсохнуть, — произнесла она.

Ларин сел рядом.

— Какие еще тачки тебе нравятся? — спросила гонщица.

— Моя мечта — «харли-дэвидсон-электра-глайд-ультра-классик». Эта модель отличается богатым оснащением. В ее комплектацию входят верхний кофр со спинкой пассажира, множество контрольных приборов, цифровые часы, двадцативаттная стереомагнитола и устройство для переговора водителя и пассажира.

Слова оперативника прозвучали для девушки словно волшебная музыка.

— Есть также электронный круиз-контроль... — сказал милиционер.

Он хотел что-то добавить, но Лида не дала ему это сделать. Девушка положила руку на плечо офицера и посмотрела ему в глаза. Ее дыхание обожгло капитана, и мгновение спустя губы молодых людей соединились в поцелуе... Когда утомленные и опустошенные любовной игрой Ларин и Лида легли на траву, подставив тела обжигающему солнцу, оперативник вдруг подумал, что в Рощине коллеги могут начать беспокоиться.

— А как ты относишься к европейским машинам? — неожиданно спросила Лида.

Время от времени у милиционера возникало ощущение, что новая подруга все еще сомневается в его пристрастии к мотоциклам.

— Я очень люблю итальянца «Мото Гуззи Калифорния ЕВ», — ответил Ларин.

Оперативник посмотрел на лежавшую рядом девушку. Она слушала его с закрытыми глазами.

—Это большой круизер, — продолжил милиционер, — он оснащен тысячестокубовым двухцилиндровым двигателем, установленным в традиционную дуплексную трубчатую раму. Дисковые тормоза этой машины объединены в интегральную систему, в которой усилия ножной тормозной педали передаются на тормоза обоих колес.— Классно... — выдохнула мотоциклистка.

Несколько минут молодые люди молча неподвижно лежали под июньским, не по-северному жарким солнцем.

— Лида, — наконец произнес Ларин, — мне нужно ехать. У нас производственное совещание.

— На даче? — удивилась девушка.

— Да. Понимаешь, работы так много, что приходится заниматься даже в выходные.

— Раскрываете преступление?

— Не просто преступление, а страшное злодейство. И наша задача — срочно поймать преступника.

— Расскажи, я люблю детективы.

— Не могу, это служебная тайна.

Ларин встал. Новые знакомые начали одеваться.

— У тебя есть расписание электричек? — спросил оперативник.

— Зачем расписание? Я тебя довезу.

Милиционер не хотел, чтобы коллеги увидели его в обществе кожаной мотоциклистки. Он боялся, что, заговорив с девушкой, они невольно раскроют перед ней его обман.

— Не стоит, — сказал офицер. — Доберусь своим ходом.

— Почему?

— Зачем тебе попусту бензин жечь... — привел не убедительный аргумент Ларин.

— Пусть тебя это не волнует.

Пришлось смириться. Оседлав металлического коня, молодые люди покатили по лесной дороге. Минут через десять «кавасаки» выехал в поселок, а еще минут через пять помчался по шоссе, ведущему в Рощино.

— Не гони так, — время от времени говорил оперативник подруге.

Девушка не внимала просьбам милиционера, стрелка на спидометре редко опускалась ниже ста километров в час. Вскоре «кавасаки» влетел в Рощино. Ларин объяснил, куда ехать, и через некоторое время мотоцикл вырулил на Сиреневую улицу.

— Стоп, — сказал оперативник. — Дальше я сам.

— Не хочешь, чтобы меня увидела твоя жена? — поинтересовалась Лида.

— Лида, я холост.

— В чем же тогда дело?

— Дело в том, что у меня очень строгий начальник.

— Он запрещает тебе общаться с девушками?

— Конечно, нет. Но я ведь должен был приехать вчера. Я скажу, что задержала работа в «конторе», но если он увидит тебя, то сразу все поймет.

Лида с недоверием посмотрела на Ларина.

— Честное милицейское, — проникновенно произнес оперативник.

Лида вздохнула.

— Запиши мой телефон, — сказала она.

Ларин покорно вынул из сумки записную книжкуи записал продиктованный номер.

— Когда позвонишь? — спросила девушка.

— В начале недели, — пообещал оперативник. — Ну пока. И очень тебя прошу, не превышай скорость.

Поцеловав подругу на прощание, милиционер развернулся и зашагал на дачу Соловца. Лида Раненая завела мотор и, рыча, укатила в сторону Лукашева. Подойдя к знакомому деревянному дому, Ларин сразу увидел копающихся в грядках Соловца и его жену Юлю.

— Салют, Георгич! — крикнул оперативник.

Он отворил калитку и вошел на участок.

— Здорово, Андрюха, — отреагировал Соловец.

— Привет! — сказала Юля.

— А где Толян со Славой? — спросил Ларин.

— На озеро пошли, — ответил майор. — Куда же ты запропастился? Мы тебя вчера ждали.

— Что-то случилось? — забеспокоилась Юля.

— Нет, все в порядке.

Ларин достал сигареты.

— Точнее, со мной все в порядке. А вот с одной барышней, которую я вчера спас, случилась неприятность.

— Дай-ка сигарету, — попросил Соловец.

Оперативники закурили.

— Ты не тяни, расскажи толком, — сказал майор.

— Значит, так. Закончил вчера дежурство и порулил сразу на вокзал. Приехал минут за двадцать, дай, думаю, пирожок в ларьке куплю.

— Охота тебе желудок портить, — заметил Соловец.

— Вышел на площадь, к ларькам, купил сосиску в тесте, стою и, как ты говоришь, порчу желудок.

— Так.

— Вдруг вижу — из-за угла на полной скорости вылетает «кавасаки».

— Кто? — не поняла Юля.

— Мотоцикл. А за рулем девка молодая. Вся в коже. Рокерша.

— Симпатичная? — спросил майор.

— Так себе. Я всегда говорил, женщин нельзя за руль пускать. Она на повороте с управлением не справилась и с разбегу в столб въехала. Я как раз рядом стоял. Пришлось «скорую» вызывать.

— Что, сильно разбилась? — заволновалась Юля.

— Жить будет, но шрам на руке останется.

— Чем закончилось?

— Пока вызвал «скорую». Пока она приехала. Пока то да се, последняя электричка ушла.

Соловец затянулся и стряхнул пепел на грядку.

— А не врешь, Андрюха? — хитро спросил майор.

— Да ты что, Георгич! — отреагировал Ларин. — Честное милицейское!

 

8

Виктор Бутурлин жил в Кузнечном переулке, во дворе-колодце. Окна его квартиры выходили на стену соседнего дома. Ближайшим зеленым местом были газоны на Пушкинской улице. Там Бутурлин прогуливался со своим мопсом по имени Том. Несмотря на возраст, пес был активным и поджарым, как его хозяин. Восемь лет назад Бутурлин похоронил жену. Дочь давно вышла замуж. Став три года назад пенсионером, бывший сотрудник прокуратуры жил вдвоем с собакой в двухкомнатной квартире, по стенам которой висели фотографии его альпинистской молодости. Созвонившись с Бутурлиным, Дукалис и Волков в понедельник в три часа, подъехали на милицейском «уазике» к шестнадцатому дому по Кузнечному переулку. В сумке у Дукалиса лежал фоторобот предполагаемого убийцы, составленный свидетельницей Викторией Андреевной Тихомировой. Войдя во двор, оперативники нашли нужную парадную и поднялись на четвертый этаж. Дукалис позвонил. Дверь открыл пожилой седой бородач, одетый в тренировочный костюм.

— Здравствуйте, — сказал Дукалис.

— Добрый день.

— Вы Виктор Игоревич?

— Да.

Оперативники представились.

— Проходите, ребята, — сказал Бутурлин.

Войдя в квартиру, милиционеры оказались в атмосфере шестидесятых годов. Со стен смотрели фотографии, на которых оптимисты в свитерах стояли в обнимку на фоне заснеженных вершин.

— Хотите чай? — спросил Бутурлин.

— С удовольствием, — ответил Волков.

Хозяин приготовил чай и подал его в старомодных белых, в красный горошек, чашках.

— Я вижу, вы давно занимаетесь альпинизмом. — Дукалис кивнул на фотографии.

— Вы правы. Альпинизм — это ведь не просто спорт, это, так сказать, философия.

— Что вы можете сказать о современном альпинизме? — спросил Волков.

Бутурлин отхлебнул чай и задумался.

— К сожалению, сегодня он утратил то, что когда-то имел, — произнес пенсионер.

— Что именно?

— Тогдашний круг альпинистов был, можно сказать, братством. Лучшие спортсмены были нашими кумирами, даже живыми богами. Я вам сейчас кое-что покажу. Бутурлин вышел в соседнюю комнату и вернулся, держа в руках ледоруб.

— Вот посмотрите. — Он протянул ледоруб гостям. — Мне подарил его наш альпинистский клуб «Вершина» после того, как я с партнером покорил пик Молотова.

Оперативники рассмотрели ледоруб и уважительно покачали головами.

— Скажите, Виктор Игоревич, — обратился к ветерану Волков, — вы продолжаете заниматься альпинизмом?

— Для того чтобы лазить по горам, я уже староват, но былые связи сохранились.

— Мы ищем человека, который предположительно является альпинистом.

— Сколько ему лет?

— Около тридцати.

Бутурлин начал набивать трубку.

— Вам нужен не я. Молодых я знаю плохо.

— К кому вы посоветуете обратиться? — спросил Дукалис.

— Есть в городе один человек, его знают все альпинисты.

— Как его зовут?

— Не его, а ее. Марина Гавриловна.

— А фамилия?

— Фамилии не знаю, ее все зовут просто Марина Гавриловна.

Бутурлин начал раскуривать трубку.

— Где найти Марину Гавриловну? — спросил Волков.

— Лето она обычно проводит в лагере «Приозерские скалы». Туда съезжаются альпинисты со всей области. Много приезжих из других городов.

— Как туда добраться?

Бутурлин подошел к книжному шкафу и достал с попки атлас Ленинградской области.

— Лучше всего ехать так...

Он подробно объяснил милиционерам, как добраться до лагеря альпинистов.

— Но как найти Марину Гавриловну в многотысячном лагере? — поинтересовался Дукалис.

— Спросите у любого, вам подскажут...

* * *

На следующий день с утра оперативники Соловец, Ларин, Дукалис и Волков собрались в Приозерск. Милиционеры встретились в «конторе», одевшись по спортивному и погрузив в рюкзаки все необходимое для походной жизни. Соловец принес упакованную в мешок палатку. Дукалис взял большой котелок. Ларин прихватил игральные карты. Волков принес пачку соли и большой спичечный коробок.

— Спички в походе — первое дело, — заявил он, положив коробок на стол перед коллегами.

— Убери пока, Слава, — попросил его Соловец, расстилая карту Ленинградской области.

Волков положил спички в ящик стола.

— Уточним направление движения, — сказал майор.

Настроение было боевое. Начертив на карте предстоящий маршрут, оперативники направились на выход. За руль решено было посадить Дукалиса как самого опытного водителя. Уже выйдя на улицу, Волков вспомнил, что забыл вынуть спички из ящика стола.

— Я сейчас, мужики, — сказал он, резко повернувшись назад.

— Ты куда, Слава? — спросил Дукалис.

— Спички забыл.

— Да черт с ними. У меня зажигалка.

— Нет, в походе без спичек нельзя.

Старший лейтенант быстрым шагом направился обратно в кабинет. Его коллеги пошли во двор отделения, чтобы сесть в старые милицейские «Жигули». Забрав в кабинете спички, Волков вернулся в вестибюль. Возле вахты он увидел бомжа Петровича, которого двое работников отделения вели в «обезьянник».

— О, Волков, здорово! — воскликнул бомж.

— Здравствуй, — сухо ответил старший лейтенант.

— А меня твои коллеги заментовали.

— Что он опять натворил? — обратился Волков к милиционерам.

— Торговля в неположенном месте.

— Да ты посмотри, чем я торговал! — возмутился Петрович.

Он достал из кармана и протянул оперативнику брошюру.

— Осенняя грусть, — прочитал название офицер. — Книга стихов.

— Это я написал и на свои деньги издал! — гордо заявил Петрович. — Подходи ко мне, ребята, покупай мои стишата!

— Ты еще и стихи пишешь? — удивился Волков.

— А как же! С детства. Нет стихов моих полезней, и избавляют от болезней! Подходи и покупай, прочитал, другому дай!

— Ловко, — усмехнулся оперативник.

— Давай подпишу на память, — предложил Петрович.

— Спасибо, не надо. — Волков вернул бомжу брошюру. — Черт с ним, отпустите его, — сказал он милиционерам. — А вот этого не надо, — возразил Петрович.

— Почему? — удивился Волков.

— Мне на вокзале выспаться не дали, так я хоть у вас в «обезьяннике» отосплюсь.

— Ладно, ведите его, — махнул рукой Волков.

Выйдя на улицу, старший лейтенант присоединился к коллегам, которые ждали его в «Жигулях».

— Поехали, Толян, — сказал Дукалису Соловец.

Дукалис нажал на газ, и автомобиль покатил по утреннему городу. Через полчаса машина выехала на Приозерское шоссе. За окнами замелькали бесконечные поля, рощи и поселки. Свежий воздух навевал романтическое настроение.

— Выйду на пенсию, переселюсь на дачу, — признался Соловец.

— С такой жизнью до пенсии не дотянешь, — вздохнул Дукалис.

— Побольше оптимизма, Толян, — сказал Волков.

— Следи за дорогой, — посоветовал Ларин.

Вдруг оперативники услышали щелчок, раздавшийся сзади. Оглянувшись, милиционеры увидели, что раскрывшаяся крышка багажника хлопает по машине. Дукалис остановил автомобиль и, выйдя на шоссе, увидел, что замок багажника сломался.

— Черт! — ругнулся оперативник.

— В чем дело, Полян? — спросил Соловец.

— Замок полетел.

Милиционеры вышли из машины и осмотрели поломку.

— Плохо дело, — вздохнул Ларин.

— Техника старая, в металлолом пора, — развел руками Дукалис.

— Я же тебя просил заранее машину проверить, — укорил коллегу Соловец.

— Я проверял, Георгич. Всего ведь не предусмотришь.

— Есть проволока? — спросил Волков.

— Откуда... — ответил Дукалис.

— Надо где-нибудь проволоку купить и примотать эту хренотень.

— Где ее купишь? — задумался Дукалис.

— До ближайшего поселка доедем, там в сельпо зайдем, — принял решение Соловец.

Ближайший поселок находился в полутора километрах. На медленной скорости «Жигули» с оперативниками доехали до населенного пункта и поинтересовались у прохожего, где здесь магазин.

— Метров триста по шоссе, — показал рукой прохожий.

Доехав до торговой точки, милиционеры вышли из машины и зашли в свежевыкрашенное одноэтажное здание. Ассортимент товаров в магазине был широк. На прилавке лежали рыболовные снасти, банные принадлежности, трикотажные изделия и посуда. По стенам висели картины, чеканка, часы и плакаты с календарями на будущий год. За прилавком стояла девушка с пышными формами и перламутровыми сережками в ушах. Милиционеры подошли к работнице торговли.

— Здравствуйте, — обратился к ней Соловец.

— Здравствуйте, — ответила девушка.

— Скажите, нет ли у вас в продаже проволоки?

— Нет.

Ответ привел оперативников в замешательство.

— А чего-нибудь подобного? — спросил Дукалис.

Продавщица пожала плечами:

— На прилавке все, что есть.

Милиционеры внимательно осмотрели товары. Вдруг Волков обратил внимание на музыкальные инструменты, представленные в отделе. Это были балалайка, гитара и домра.

— Вон то, что нужно, — показал коллегам старший лейтенант.

— Вместо того чтобы машину чинить, ты решил на балалайке поиграть? — спросил Ларин.

— Нам нужны струны, — объяснил Волков.

Офицеры переглянулись.

— Слава прав, — согласился Соловец. — Струна — та же проволока.

— Скажите, девушка, у вас можно купить отдельно одну струну? — поинтересовался у продавщицы Дукалис.

— Только в наборе, — ответила девушка.

— Придется брать набор, — вздохнул Соловец.

Скинувшись, милиционеры купили пакет со струнами для гитары. Затем они вернулись к машине.

— Ты про струны придумал, тебе и делать, — сказал Волкову Дукалис.

— Тут большого ума не надо, — отреагировал тот.

Вынув из пакета шестую, самую толстую, струну, Волков с ее помощью примотал крышку багажника. Оставшиеся струны оперативник сунул в карман.

— Порядок, — сказал старший лейтенант.

— Молодец, Слава, — улыбнулся Соловец.

— Голова! — похвалил товарища Ларин.

— Теперь доедем, — сделал вывод Дукалис.

 

9

Через два часа «Жигули» оперативников достигли Приозерска, а еще через двадцать минут машина подъехала к лагерю «Приозерские скалы». Лагерь представлял собой палаточный городок, в центре которого находился деревянный флагшток, на котором колыхался флаг с изображением ледоруба. Оставив машину на подъезде к лагерю, милиционеры зашагали между палаток, ища место для стоянки. Увидев пустующую площадку, офицеры решили поставить на ней палатку. Начав приготовления, они заметили вышедшего из соседней палатки молодого человека в футболке и шортах.

— Вы откуда, ребята? — поинтересовался он.

— Мы начинающие спортсмены, — заявил Дукалис.

— Решили заняться альпинизмом, — добавил Волков.

Обитатель палатки с сомнением посмотрел на пришельцев.

— Здесь место для членов клуба, — сказал он.

— А как в него вступить? — спросил Соловец.

— Этот вопрос решает только Марина Гавриловна.

— Где ее найти?

— Поищите на берегу. — Парень махнул рукой в сторону реки.

Оперативники направились к реке, извилисто текущей по правую руку от лагеря. Повсюду прогуливались альпинисты и альпинистки. На берегу группа спортсменов жгла костер и пекла картошку.

— Вы не подскажете, где найти Марину Гавриловну? — спросил Соловец людей у костра.

— Красную палатку видите? — сказал парень в тельняшке.

Оглянувшись, милиционеры увидели большую красную палатку, стоявшую метрах в пятидесяти от них.

— Она там, только лучше ее сейчас не беспокоить.

— У нас срочный вопрос, — сказал Дукалис.

— Попробуйте, но за последствия я не отвечаю, — предупредил обладатель тельняшки.

Оперативники подошли к красной палатке. Соловец посмотрел на Волкова.

— Почему сразу Волков? — возмутился старший лейтенант.

— Успокойся, Слава, — сказал Соловец. — Ты самый молодой, самый красивый.

Тебе сам Бог велел с женщинами общаться.

— Не с альпинистками же, — попробовал возразить Волков.

— Слава, с нас бутылка, — привел аргумент Дукалис.

— Если что, зови на помощь, — сказал Ларин.

— Ладно, — вздохнул Волков.

Он подошел к палатке, откинул полог и вошел внутрь. Картина, открывшаяся там, немало озадачила старшего лейтенанта. В палатке на складном стуле сидела хрупкая девушка лет двадцати пяти с гитарой на коленях. Перед ней лежал раскрытый самоучитель.

— Добрый день, — сказал Волков.

— Добрый, — ответила девушка.

— Вы не знаете, где Марина Гавриловна?

— Перед вами.

— Это вы? — удивился оперативник.

— Да. А что вас удивляет?

— Просто я не привык называть юных девушек по имени-отчеству, — осторожно произнес Волков.

— Меня так прозвали в лагере. Я сначала была против, потом привыкла.

— Извините, что оторвал вас от музицирования.

— Ничего страшного. Я еще учусь. На сегодня придется закончить, только что порвалась струна.

— Запасная есть?

— К сожалению, нет.

— Ну это дело поправимое.

Волков достал из кармана струны, купленные в поселковом магазине.

— Давайте я сделаю, — сказал оперативник.

— Вы всегда носите с собой струны? — удивилась Марина Гавриловна.

— А как же! Без них поход не поход.

Через пять минут струна была натянута, и милиционер протянул девушке гитару.

— Меня зовут Слава, — сказал он.

— Очень приятно.

— Марина Гавриловна, мы бы хотели вступить в ваш клуб.

— Мы — это кто?

— Я и трое моих товарищей.

— Давно у вас возникло такое желание?

— Вообще-то меня с детства тянуло в горы. Раньше как-то руки не доходили, но этим летом я твердо решил воплотить свою мечту.

— Ну что ж, не вижу препятствий. Но необходимо пройти предварительное испытание.

— В чем оно заключается?

— Вам с друзьями предстоит сыграть в мамбобол.

— Во что?

— Это игра. Она похожа на регби, но есть серьезные отличия. Вратарь привязывается веревкой к воротам. Длина веревки — два метра.

— Так...

— Защитники связаны веревкой в ширину поля, а нападающие — в половину ширины поля. Два тайма по десять минут. Судья находится вне поля.

Волков пожал плечами:

— Мы согласны, но нас только четверо...

— Я позабочусь, чтобы доукомплектовать вашу команду.

— Когда состоится матч?

— Вечером. Встречаемся в пять часов у костра.

— Нет проблем. Постараемся быть на высоте.

Волков встал.

— Это еще не все. С заходом солнца в лагере состоится конкурс на лучшие стихи о нашем деле.

— О чем?

— О горах, о маршрутах, об альпинистах. Стихи должны быть собственного сочинения. Если вы хотите вступить в наш клуб, надо принять участие в конкурсе.

— Каждому?

— Достаточно будет, если от вашей команды выступит кто-то один.

Волков вздохнул.

— Надо — значит, надо, — сказал оперативник. — Пойду готовиться.

Озадаченный милиционер вышел из палатки.

—  Ну что? — спросил его Дукалис.

— Значит, так... — начал Волков.

Старший лейтенант изложил палаточный разговор с Мариной Гавриловной.

— Вот стерва! — выругался Ларин.

— Она не стерва, — защитил альпинистку Волков. — Просто тут такие правила.

— Что будем делать? — обратился к коллегам Дукалис.

Оперативники задумались.

— Ну в футбол мы их сделаем, — сказал Соловец, — опыт, слава Богу, есть. А со стихами... Поступим так. Сейчас каждый возьмет бумагу и ручку. Расходимся в разные стороны и встречаемся у машины через два часа. У кого лучше получится, тот и будет выступать. Сверим часы.

— На моих без десяти два, — объявил Дукалис.

— На моих без пяти, — сказал Волков.

— Без шести, — произнес Ларин.

У Соловца были самые точные часы — электронные.

— Сейчас без семи, подведите свои, — дал указание майор. — В четыре часа приходим к машине. Без стихов не являться.

— Георгич, у меня ручки нет, — сказал Дукалис.

— А у меня бумаги, — заметил Ларин.

Соловец открыл сумку, достал толстый блокнот, вырвал из него несколько листов и протянул капитану. Затем он порылся в одном из карманов сумки и извлек из нее огрызок карандаша.

— Держи, — сказал Соловец Дукалису.

Оперативники разошлись в разные стороны. Ларин, несмотря на склонность к меланхолии, никогда не писал стихов. В начальной школе он читал Чуковского и теперь пытался вспомнить что-нибудь из детской поэзии, надеясь приспособить ее к нынешней ситуации. Соловец в школе учил наизусть Пушкина и Маяковского. Ему нравились некоторые стихотворения, но он понятия не имел, как из отдельных слов строить зарифмованные четверостишия. Дукалис по литературе в школе имел твердую четверку. Сочинения ему давались с трудом, слабым местом была грамматика. Поэтическая муза не посещала оперативника никогда. Больше всех был озадачен Волков. Старший лейтенант всегда предпочитал художественной литературе публицистику. К тому же оперативник понимал, что с него как с самого младшего будет суровый спрос. Это не придавало энтузиазма милиционеру. Глядя под ноги, он грустно брел среди соснового леса. Вдруг Волков остановился. Вынув сигареты, оперативник закурил и задумался. Затем он достал из кармана сотовый телефон. На вахте Двенадцатого отделения милиции раздался звонок. Дежурный майор Чердынцев снял трубку.

— Майор Чердынцев у телефона, — сказал милиционер.

— Боря, здравствуй, это Волков.

— Привет, Слава.

— У тебя в «обезьяннике» должен Петрович сидеть.

— Ну сидит.

— Позови его и позвони мне на мобильный.

— Хорошо, — кивнул Чердынцев.

Майор положил трубку и направился в «обезьянник», где сидел Петрович. Бомж в это время крепко спал на скамейке, подложив под голову свернутый в рулон пиджак.

— Подъем! — сказал Чердынцев, открыв клетку.

Петрович с трудом открыл глаза.

— Ты чего, майор? Мы же договорились, я у вас до вечера покемарю, — произнес он.

— Потом кемарить будешь. Тебя к телефону.

— Чего?

— Иди к телефону, с тобой Волков говорить будет.

Вздохнув, бомж послушно поплелся вслед за Чердынцевым. На вахте милиционер набрал номер мобильного телефона Волкова и протянул трубку Петровичу. В это время старший лейтенант не спеша брел по лесу, пробираясь сквозь густой осинник. Услышав звонок, оперативник поднес к уху трубку.

— Слушаю, — сказал он.

— Волков, здорово!

— Привет, Петрович. Слушай меня внимательно. Через час мне нужны стихи об альпинистах.

— Зачем это тебе?

— Потом объясню. Запиши тезисы.

Петрович взял ручку и бумагу, лежавшие перед ним на столе.

— Давай, — сказал он.

— Горы, спорт, альпинизм, любовь, — продиктовал Волков.

— Тебе в каком стиле — баллада, сонет, поэма?

— Сонет.

— Ясно, сделаем.

— Дай трубку Чердынцеву.

Бомж передал трубку майору.

— Боря, отведи Петровича в камеру, а через час снова подведи к телефону и позвони мне на трубу, — сказал Волков.

— Хорошо, Слава.

Чердынцев положил трубку.

— Пошли, — обратился он к Петровичу.

Бомж уже был охвачен сочинением стихов, которые предстояло написать в сжатый срок. Он взял со стола майора бумагу и ручку и направился обратно в «обезьянник». А Волков зашагал дальше сквозь чащу, вдыхая лесную прохладу. Оперативник был доволен неожиданным решением возникшей проблемы. Насвистывая, он присел на удобный пенек и закурил. Спешить теперь было некуда.

Через час раздался звонок из отделения.

— Слушаю, — сказал Волков.

— Привет, Слава, это Чердынцев. Петрович рвется с тобой поговорить.

— Дай ему трубку.

Майор протянул трубку бомжу.

— Здорово, Волков. Готов твой сонет. Ну, я тебе скажу, такое получилось!

Пушкин и Некрасов отдыхают!

— Давай диктуй.

Петрович начал диктовать стихи, а оперативник стал записывать их в записную книжку.

— Ну как? — спросил бомж.

— Годится. Спасибо, Петрович.

— «Спасибо» в стакане не пенится! Скажи Чердынцеву, чтобы разрешил мне переночевать здесь.

— Ладно, дай ему трубку.

Бомж передал трубку майору.

— Слышь, Боря, оставь его на ночь в «обезьяннике».

— Да он уже меня достал! Видеть его не могу! — возмутился Чердынцев.

— Не шуми. Последний раз. Для меня.

— Ну разве что для тебя, — нехотя согласился майор.

Он положил трубку и посмотрел на Петровича:

— Пошли, посидишь еще. Но только до завтра.

В четыре часа оперативники собрались возле милицейских «Жигулей». У всех, кроме Волкова, вид был подавленный.

— Как дела? — обратился к коллегам Соловец.

— Плохо, — сказал Дукалис.

— Мягко сказано, — произнес Ларина

— И у меня тоже, — вздохнул Соловец. — А ты что скажешь, Слава?

Волков пожал плечами:

— Так... Накидал кое-что.

— Давай показывай, — попросил майор.

— Я, конечно, не Демьян Бедный, но раз надо...

Старший лейтенант встал в театральную позу и продекламировал стихи, написанные Петровичем. Когда он закончил, наступила немая сцена. Соловец стоял, прислонившись к машине, с дымящейся сигаретой во рту. Ларин и Дукалис сидели на траве, открыв рты от удивления. Наконец майор нарушил молчание:

— Ну ты даешь...

— Молодец, Слава, — похвалил товарища Дукалис.

— Как тебе это удалось? — поинтересовался Ларин.

Волков улыбнулся:

— Чего только не сделаешь, выполняя служебный долг.

 

10

В пять часов оперативники подошли к костру. Они успели подкрепиться консервами и теперь были полны решимости участвовать в спортивном мероприятии. Марина Гавриловна сидела в окружении нескольких молодых людей, среди которых был утренний парень в тельняшке.

— Здравствуйте еще раз, — обратился к ней Волков. — Познакомьтесь, это мои товарищи — Олег, Андрей и Толя.

Марина Гавриловна протянула руку и обменялась рукопожатием с каждым оперативником.

— Меня зовут Марина Гавриловна, — сказала она. — Присаживайтесь.

Оперативники расселись вокруг костра.

— Слава про меня вам, наверное, все уже рассказал, — произнесла девушка. —

Теперь вы расскажите о себе.

— Что вам рассказать? — спросил Соловец.

— Почему вы решили стать альпинистами?

— Хочется подняться над суетой, — ответил майор.

— Как говорится, тянет к высокому, — сказал Ларин.

— Лучше гор могут быть только горы, — добавил Дукалис.

— Понятно, — отреагировала Марина Гавриловна.

Девушка достала из костра горящую ветку и прикурила от нее сигарету.

— Слава рассказал вам про мамбобол? — спросила она.

— Рассказал, Марина Гавриловна, — ответил Дукалис. — Мы готовы.

— Очень хорошо. Вот, кстати, ваши соперники. — Девушка кивнула на молодых людей, сидевших рядом.

— Гоша, — представился парень в тельняшке.

— Саша.

— Коля.

— Аркадий.

— Вениамин.

— Ребята учатся в физкультурном институте, — пояснила Марина Гавриловна.

— Но вы, я вижу, тоже не лыком шиты.

— А как насчет пятого игрока? — спросил Волков. — Вы обещали доукомплектовать нашу команду.

— Сегодня Слава оказал мне большую услугу, — сказала девушка, — поэтому пятым игроком в вашей команде стану я.

Оперативники были приятно удивлены;

— Вы встанете в защиту или в нападение? — спросил Волков.

— На ворота, — ответила альпинистка. — Не волнуйтесь, у меня за спиной больше сотни матчей.

— В таком случае вы должны стать капитаном команды, — сказал Соловец.

— Не возражаю.

Через полчаса возле места предполагаемой встречи двух команд уже толпились обитатели палаточного лагеря. Стадион представлял собой поле, огороженное веревкой, по правую и левую стороны которого находились ворота — две пары столбиков, соединенных веревкой на высоте человеческого роста. Часть зрителей сидела по периметру мамбобольного поля, часть прогуливалась вокруг, кто-то бренчал на гитаре, кто-то курил, кто-то потягивал пиво. В воздухе стояла атмосфера спортивного праздника. Наконец на середину поля вышел человек лет пятидесяти, с седыми шевелюрой и бородой. Он поднял руку, привлекая внимание зрителей.

— Друзья! — обратился бородач к окружающей публике.

Зрители притихли.

— Сегодня состоится необычный матч. Участвует команда, хорошо известная вам и успевшая себя зарекомендовать своими бойцовскими качествами. Ее не нужно специально представлять, это команда «Эверест».

На поле вышли пятеро учащихся физкультурного института во главе с парнем в тельняшке.

— Капитан Гоша, — объявил человек с бородой.

Гоша помахал рукой, приветствуя публику.

— Соперник «Эвереста» — сборная команда, включающая как новичков, так и ветеранов.

На поле вышли оперативники во главе с Мариной Гавриловной.

— Название команды «Путь к вершине», — объявил бородач.

Увидев Марину Гавриловну, публика восторженно зааплодировала.

— Марина, давай! — раздался чей-то крик.

— Покажи класс!

— Шайбу! — пробасил кто-то.

Человек с бородой успокоил зрителей жестом.

—Судить матч буду я, Антон Кулебяка. Я прошу моих помощников подготовить игроков к мамбоболу.

На поле вышли двое молодых людей, в руках у которых были мотки веревок. Соловца и Ларина, защитников команды «Путь к вершине», привязали друг к другу веревкой длиной в ширину поля. Нападающих Дукалиса и Волкова соединили веревкой вдвое короче. Марина Гавриловна была привязана к воротам двухметровым поводком. Кулебяка расставил игроков на расстоянии нескольких метров от мяча, лежавшего на середине поля.

— Начинайте по свистку, — предупредил судья мамбоболистов.

С этими словами он покинул поле, заняв позицию за огораживающей поле веревкой. Возникла напряженная пауза. Наконец тишину разорвал свисток судьи. Игра началась. С первой же минуты физкультурники завладели инициативой. Они первые захватили мяч и оказались с ним на стороне команды «Путь к вершине». Однако вскоре из-за веревок, связывавших игроков, спортсмены перепутались друг с другом, и на поле образовался клубок человеческих тел. Когда клубок распутался, мяч вновь очутился у физкультурников. Самым проворным оказался капитан Гоша. Он вцепился в мяч мертвой хваткой и, обойдя защиту,- мощно атаковал ворота. Однако Марина Гавриловна проявила гибкость и прыгучесть, элегантно парировав мяч рукой. В последующие десять минут первого тайма инициатива попеременно переходила с одной части поля на другую. Оперативники трудились в поте лица, и все-таки в их ворота влетели два мяча. Марина Гавриловна не смогла противостоять метким ударам физкультурников. Лишь к концу первого тайма милиционеры отыграли одно очко. Прозвучавший свисток Кулебяки прервал состязание. Запыхавшиеся офицеры расположились на траве возле своих ворот. Больше всех переживал Волков.

— Толян, надо по правому краю идти, там у них защита слабее, — сказал он Дукалису.

В ответ тот лишь тяжело вздохнул.

— Не расстраивайтесь, ребята, — подбодрила игроков Марина Гавриловна, — не на деньги же играем.

— Тоже верно, — заметил Соловец.

Ободренные капитаном команды, оперативники вступили во второй тайм с новыми силами. Вскоре им удалось сравнять счет, а еще через пять минут выйти вперед. До победы было уже рукой подать, когда физкультурники предприняли отчаянный штурм ворот милиционеров и неистовый Гоша все-таки забил третий гол. Матч закончился со счетом «три-три». Капитаны пожали друг другу руки, а помощники Кулебяки освободили игроков от пут.

— Молодцы, ребята, — сказала оперативникам Марина Гавриловна. — Считайте, что одной ногой вы уже в нашем клубе.

— Рады стараться, Марина Гавриловна, — дружно ответили милиционеры.

— Как насчет второго испытания?

— Готовимся, — уклончиво ответил Волков.

— Подходите в восемь часов к костру. Там начнется поэтический турнир, где все и решится.

Расставшись с Мариной Гавриловной, уставшие, но довольные оперативники направились к машине. Вскоре на капоте были расставлены пластиковые стаканчики, а из багажника извлечены водка и закуска.

— Слава, тебе пока не наливаем, — сказал Соловец.

— Это почему? — недовольно спросил старший лейтенант.

— Тебе еще на конкурсе стихи читать.

— Я же по бумажке.

— Все равно не надо.

Ларин и Дукалис решили заступиться за товарища.

— Полстаканчика можно, Георгич, — сказал Дукалис.

— Пусть выпьет. Для храбрости, — поддержал Ларин.

— Ну ладно, только немного, — махнул рукой Соловец.

Наполнив стаканчики, милиционеры чокнулись и выпили, не произнося тостов. Вечером на лагерь опустился прозрачный сумрак. Впереди лежала белая ночь. Поэтическое настроение наполняло обитателей палаток. В начале девятого возле костра, вспыхнувшего с новой силой, собрались участники и зрители поэтического турнира. Жюри состояло из трех человек. Это были Антон Кулебяка, Марина Гавриловна и самый пожилой обитатель лагеря Аристарх Матвеич, поджарый старик со смуглой загорелой кожей, трубкой в пожелтевших зубах и бейсболкой на наголо бритой голове. Список участников висел приколотый гвоздем к сосне. Руководил действием Кулебяка. Было заявлено, что победитель получит специальный приз, который пока хранился в секрете. Волков значился одним из последних в списке, поэтому в начале представления оперативник хранил олимпийское спокойствие. Однако чем ближе подходила его очередь, тем отчетливее он ощущал волнение, свойственное актерам перед выходом на сцену. Старший лейтенант нервно курил и барабанил пальцами по коленям. Между тем на импровизированную сцену перед костром выходили все новые и новые участники турнира. Звучали стихи о высоте, о разлуке, о романтике и приключениях. Когда Кулебяка объявил Волкова, оперативник почувствовал, что в ушах у него зазвенело, а в горле ощутил легкую тошноту. Ноги офицера стали ватными, и он не смог оторваться от бревна, на котором сидел.

— Ну что же вы, Слава? — вдруг услышал милиционер голос Марины Гавриловны.

В следующее мгновение старший лейтенант пришел в себя. Выдохнув, он встал, вышел на пятачок перед костром, на глаза разгоряченной аудитории, и раскрыл записную книжку.

— «Сонет о вершине», — объявил Волков.

Публика притихла. Оперативник окинул взглядом зрителей и начал декламировать:

Дочитав стихи, Волков вновь взглянул на аудиторию. После секундной паузы зрители обрушили на оперативника аплодисменты, которых он не ожидал. Поклонившись публике, милиционер вернулся к коллегам, которые тоже неистово хлопали в ладоши.

— Молодец, Слава, — сказал Дукалис.

— Ты лучше всех, — заверил товарища Ларин.

— Глотни. — Соловец протянул коллеге бутылку.

Турнир продолжался еще минут сорок, и наконец Кулебяка объявил, что через пятнадцать минут жюри вынесет решение. Переволновавшись во время выступления, Волков сразу влил в себя полбутылки водки и теперь пребывал в состоянии эйфории. Оперативник смотрел на языки пламени и искры, выплескиваемые в небо костром. Вдруг милиционер почувствовал, что кто-то толкает его в бок.

— Слава, твой выход, — сказал ему Дукалис.

— Что? — не понял Волков.

— Тебя просят.

Только сейчас оперативник заметил, что Марина Гавриловна жестом приглашала его «на сцену». Старший лейтенант вновь вышел на пятачок перед публикой.

— Давайте поприветствуем победителя, — объявил Кулебяка. — Отныне он и его друзья становятся членами клуба «Лавина».

Бородач пожал руку Волкову.

— Спасибо, друзья, — сказал оперативник.

— Настало время вручения приза нашего турнира, — продолжил Кулебяка. —

Его вручит старейший член нашего клуба Аристарх Матвеич. Альпинисты зааплодировали, а Аристарх Матвеич подошел к Волкову, неся в руках увесистую сумку, в которой что-то шевелилось.

— Вот, — сказал ветеран, — выращивайте и кушайте на здоровье.

С этими словами он извлек из сумки и вручил оперативнику живого поросенка. Этого Волков никак не ожидал. Держа в руках повизгивающее розовое существо, оперативник растерянно оглядывался по сторонам, словно ища поддержки окружающих. Вдруг поросенок дернулся и, вырвавшись из рук милиционера, бросился бежать.

— Держи его! — крикнул Дукалис.

— Заходи слева, — махнул рукой Соловец.

— Хватай! — поддержал товарищей Ларин.

Оперативники бросились за поросенком и вскоре настигли его. Держа втроем неподатливое животное, милиционеры глотали ртами воздух, пытаясь отдышаться.

— Надо ему из веревки ошейник соорудить, — сказал Соловец.

 

11

Поздно вечером оперативники установили палатку и привязали поросенка к столбику, вбитому в землю. Волков и Марина Гавриловна пошли вдвоем прогуляться вдоль берега реки. Они успели перейти на ты, и альпинистка попросила называть ее просто Мариной. Белая ночь стояла над миром. Дымка тумана плыла над водой. Запахи леса окутывали девушку и офицера.

— Красиво... — сказал Волков. — Никуда бы отсюда не уезжал.

— Так оставайся.

— Не могу, в городе много дел.

— Чем ты занимаешься?

— Компьютерами.

— Я так и знала.

— Почему?

— Ты типичный компьютерщик.

Оперативник был удивлен.

— Мне никогда такого не говорили, — произнес он.

— Я, когда тебя первый раз увидела, сразу поняла, что ты целыми днями просиживаешь перед монитором.

Волков пожал плечами.

— А я в технике ничего не понимаю, — сказала Марина. — И компьютера у меня нет.

Идя по берегу, молодые люди оказались на небольшом пустынном пляже.

— Может, присядем, покурим? — предложил Волков.

— Давай, — согласилась Марина.

Расположившись на пляже, собеседники закурили.

— Ты, наверное, знаешь всех, кто живет в лагере, — сказал оперативник.

— Многих, но, конечно, не всех.

— Я ищу одного человека. Он сотрудничал с нашей фирмой, но потом исчез, а мне с ним необходимо повидаться. Я знаю, что он занимался альпинизмом.

— Как его зовут?

— Точно не помню... То ли Веня, то ли Женя... Я составил на компьютере его портрет. Вот взгляни.

Волков вынул из кармана фоторобот предполагаемого убийцы директора «Фундамента». Марина внимательно рассмотрела портрет.

— Я видела этого человека. Он был здесь в прошлом году.

— Ты с ним знакома?

— Нет, я же сказала тебе, здесь бывают сотни людей.

Марина вернула портрет оперативнику.

— А в этом году ты не видела его в лагере?

— Нет.

Волков выбросил окурок в воду. В призрачном свете белой ночи альпинистка, сидевшая рядом, казалась гораздо симпатичнее, чем вечером. Оперативник не отрываясь смотрел на нее, а она смотрела на воду.

— Знаешь, — произнесла Марина, — когда я последний раз поднималась на вершину, у меня возникло острое желание отстегнуть карабин и прыгнуть вниз.

— Тебе не нравится твоя жизнь? — спросил Волков.

— Нравится. Но иногда очень хочется ее оборвать.

— Не надо. Я буду очень огорчен, если это случится.

Альпинистка улыбнулась.

— Не волнуйся, я умею себя контролировать, — сказала она.

Оперативник положил руку на плечо девушке и притянул ее к себе. Марина

отстранила его руку.

— Я же говорю, я умею себя контролировать. — Она встала. — Пойдем, мне завтра рано вставать.

Волков встал, стряхнул песок с одежды, и молодые люди побрели в сторону лагеря. Утром милиционеры свернули палатку, упаковали вещи и сложили их в багажник «Жигулей». Покормив поросенка консервами, милиционеры поместили его на заднее сиденье машины.

— Что с этой скотиной делать будем? — спросил товарищей Дукалис.

— Для начала надо ему имя дать, — сказал Соловец.

— Пятачок, — предложил Ларин.

— Нет, надо что-то более спортивное. Он все-таки альпинист.

Оперативники задумались.

— Ледоруб, — вдруг сказал Ларин.

— Как? — удивился Волков.

— Нормальное альпинистское имя — Ледоруб.

— А как будет сокращенно? — спросил Дукалис.

— Сокращенно — Лёлик.

— Мне нравится, — согласился Соловец.

— Лёлик так Лёлик, — сказал Волков.

— Хорошее имя, — кивнул Дукалис.

Пока оперативники заканчивали укладывать вещи, Волков направился в красную палатку, чтобы проститься с Мариной Гавриловной. Однако, откинув полог, он увидел другую девушку, которая крутила колесико настройки радиоприемника.

— Доброе утро, — сказал оперативник, — а где Марина Гавриловна?

— Она на скалах. Рано утром ушла тренироваться.

— Понятно...

— Приходите после обеда.

— Боюсь, в это время меня здесь уже не будет.

— Уезжаете?

— Да, работа...

— Что же вы, только на один день?

— В следующий раз приедем надолго.

— Будем ждать.

Простившись с девушкой, слушавшей приемник, Волков вернулся к товарищам.

— Ну что, по коням? — обратился к товарищам Соловец.

— Да, пора, — сказал Волков.

— Заводи мотор, Толян. — Ларин хлопнул Дукалиса по плечу.

— Долетим с ветерком! — улыбнулся Дукалис.

Оперативники сели в «Жигули» и тронулись в сторону Санкт-Петербурга. Вновь замелькали поля, рощи и поселки. Сквозь открытые окна машины ветер трепал волосы друзей.

— Хорошо отдохнули, — сказал Дукалис. — Я бы там еще недельку пожил.

— Мы не отдыхать ездили, — заметил Соловец. — Что завтра Мухомору доложим? Сколько казенного бензина сожгли...

— Не переживай, Георгич, что-нибудь придумаем, — успокоил майора Ларин.

— Отрицательный результат — тоже результат, — философски произнес Волков.

Автомобиль мчался по шоссе, рыча и громыхая на поворотах. Вскоре «Жигули» оставили позади Приозерск, а еще часа через полтора оказались в тридцати километрах от северной столицы. Проезжая поселок Кузьмолово, оперативники обратили внимание на придорожный ларек.

— Притормози-ка, Толян, — сказал Ларин.

— Ты чего? — спросил Соловец.

— Пивка захотелось.

— Рабочий день же еще не кончился.

— Не души, Георгич.

— Ладно, пошли вместе.

Дукалис остановил машину возле ларька, и милиционеры вместе с Лёликом подошли к торговой точке.

—По бутылке пива? — спросил товарищей Ларин, первым оказавшийся возле окошечка.

— Мне не надо, — грустно сказал Дукалис, решив не нарушать правила вождения, — я у тебя немного отхлебну.

— А Лёлику? — спросил Волков.

— Возьми ему чипсы, — сказал Сол овец.

Сделав покупки, оперативники вернулись к машине.

— Постоим немного, подышим воздухом, — предложил Ларин.

Милиционеры открыли пиво и высыпали чипсы на землю перед Лёликом. Когда пиво было выпито, а чипсы съедены, компания вернулась в машину.

—Теперь другое дело, — заметил Ларин.

Дукалис вставил в замок ключ зажигания. Однако после нескольких попыток завести машину старший лейтенант убедился, что заводиться она не хочет.

— В чем дело, Толян? — поинтересовался Соловец.

— Черт его знает.

— Может, свечи залило? — предположил Волков, изложив коллегам сразу все свои знания об автомобильных поломках.

— Сейчас посмотрим, — ответил Дукалис.

Достав из бардачка свечной ключ, оперативник открыл капот и вывернул свечи.

— Свечи вроде бы в порядке, — пожал он плечами.

— Может, бензин кончился? — спросил Соловец.

— Литров десять еще в баке, — махнул рукой Дукалис.

—Всегда говорил, что эту тачку пора в утиль, — вздохнул Ларин.

Оперативники пришли в замешательство.

— Надо узнать, где тут местная ментура, — принял решение Соловец.

Вернувшись к ларьку, майор спросил у продавца, где находится отделение милиции.

— Километра полтора по шоссе, — ответил тот.

Не видя другого выхода, оперативники посадили Лёлика в машину, а сами, толкая автомобиль вручную, тронулись по шоссе. К счастью, дорога на этом участке была пологой.

— Зря пиво пили, — заметил Ларин.

Жители поселка Кузьмолово в этот день увидели удивительную картину. Четверо взрослых мужчин толкали по шоссе старые «Жигули», из открытого окна которых торчала морда поросенка. Время от времени Лёлик одобрительно повизгивал. В конце концов компания добралась до двухэтажного кирпичного здания, над входом в которое красовалась свежевыкрашенная красной краской вывеска «Милиция». Остановив машину, оперативники перевели дух. В этот момент из здания вышел полный мужчина лет тридцати пяти в голубой милицейской форме, туго обтягивавшей плотную фигуру.

— Ребята, не надо здесь машину ставить, — сказал он командным голосом.

Соловец вынул из кармана и показал коллеге удостоверение.

— Майор Олег Соловец, — представился оперативник.

Мужчина отдал честь старшему по званию.

— Старший лейтенант Снежкин, — представился он.

— Вот что, лейтенант, у нас проблема.

— Слушаю, товарищ майор.

Соловец изложил возникшую у них проблему.

— Значит, так, мужики, — сказал кузьмоловский милиционер. — Сворачивайте направо. Там через квартал у нас гараж. Вызовем мастера, придет, разберется. Пошли, я покажу.

Снежкин пошел вперед, показывая путь, а оперативники покатили вслед за ним машину. Минут через десять компания завела машину в одноэтажное здание, напоминавшее сарай и служившее гаражом. Переведя дух, милиционеры вышли на улицу.

— Покурите пока, а я позвоню мастеру, — сказал Снежкин.

Он удалился. Оперативники закурили.

— Техника как женщина, время от времени отказывает, — пошутил Дукалис.

Коллеги устало улыбнулись. Через пару минут появился Снежкин.

— Завтра с утра, — сказал он.

— Что с утра? — спросил Соловец.

— С утра придет и починит.

— А что сегодня?

— Сегодня не может, у него срочная халтура.

— Как же нам до Питера добраться? Может, подбросишь? — спросил Снежкина Ларин.

— Я бы с удовольствием. Да машина на выезде. Поезжайте на электричке. Или здесь оставайтесь. Переночуете в отделении.

— Спасибо за предложение, мы лучше на электричке, — сказал Соловец. — А завтра за машиной нашего шофера пришлем.

— Нет проблем, — ответил Снежкин.

— Вещи оставим в машине.

— Ради Бога. Только хрюшку забирайте, а то она нашу собаку напугает.

Записав телефон отделения поселка Кузьмолово, оставив вещи в машине и посадив в сумку Лёлика, оперативники зашагали на станцию. В ожидании поезда там уже скопилось немало народа. Предыдущая электричка на город ушла час с лишним назад.

— Главное, чтобы Лёлика не раздавили, — забеспокоился Дукалис.

— Не волнуйся, свиньи знаешь какие живучие, — успокоил коллегу Ларин.

Вскоре показалась электричка. Дачники и местные жители приготовились к атаке на вагоны. Еще через пять минут все, кто был на платформе, перекочевали в состав, который, загудев, тронулся в сторону Петербурга.

— Через час будем в «конторе», — сказал стиснутым в проходе коллегам Соловец.

Но до «конторы» было еще далеко. Сорок минут спустя оперативники вышли из вагона на Финляндский вокзал. Вместе с многочисленными дачниками они побрели по платформе к зданию со шпилем. Дукалис все время беспокоился о Лёлике, который иногда напоминал о себе храпением и повизгиванием. Милиционеры по очереди несли сумку с четвероногим питомцем. На вокзале эту обязанность выполнял Ларин. Сумка была закрыта на молнию.

— Он там не задохнется? — в очередной раз проявил беспокойство Дукалис.

— Не бойся, Толян, они могут два часа без воздуха находиться, — отреагировал Ларин.

— Ладно, приоткрой ему молнию, — сказал Соловец.

Ларин поставил сумку на асфальт и потянул замок молнии. Дальше случилось неожиданное. Лёлик высунул на свет недовольную морду, затем резко дернулся вперед и, вырвавшись из сумки, помчался по платформе к зданию вокзала.

— Держи его! — закричал Дукалис.

— Хватай! — поддержал товарища Волков,

Расталкивая пассажиров, милиционеры помчались вслед за Лёликом. Юный хряк, лавируя между человеческих ног, добежал до зала ожидания и нырнул под длинную скамью для пассажиров.

— Толян, заходи справа, — сказал Соловец, — ты, Андрюха, слева. Слава, полезай под скамейку, а я буду сверху.

Соловец вскочил на скамью, Ларин и Дукалис зашли с флангов. Встав на колени, Волков начал высматривать Лёлика под скамьей. Поросенок сидел на расстоянии пары метров от оперативника, скорчив недовольную морду и презрительно фыркая.

— Лёлик, иди сюда, — позвал его Волков.

Поросенок не отреагировал на зов.

— Лёлик, у-тю-тю-тю-тю, — поманил животное оперативник.

Реакции не последовало.

— Чертова тварь! — ругнулся Ларин.

Между тем присутствовавшие в зале ожидания пассажиры заинтересовались происходящим и обступили со всех сторон скамейку.

— Лёлик, дорогой, иди сюда, — вновь позвал поросенка Волков.

Тот был непоколебим.

— Что здесь происходит? — вдруг услышали оперативники.

Обернувшись, они увидели двух милиционеров, дежуривших на вокзале. Вступив в контакт с коллегами, Соловец поведал им о возникшей проблеме. Вокзальные милиционеры проявили смекалку. Они одолжили швабру у уборщицы и с ее помощью выгнали поросенка из-под скамьи. Когда Лёлик оказался на открытом пространстве, на него дружно набросились оперативники. Животное вновь поместили в сумку.

— Можно от вас позвонить? — обратился к местным милиционерам Соловец.

— Конечно.

Позвонив из вокзальной дежурки в «контору», Соловец попросил шофера Витю подогнать милицейский «уазик» к Финляндскому вокзалу. Витя прибыл через двадцать минут. Поблагодарив вокзальных милиционеров за помощь, оперативники сели в машину. «Уазик» покатил на Васильевский остров. Вскоре компания вместе с Лёликом, которого на сей раз нес Волков, вошла в двери «конторы». На вахте сидел Чердынцев.

— Здорово, Боря, — поприветствовал его Соловец.

— Здорово, мужики. Как съездили?

— Лучше не спрашивай, — махнул рукой Ларин.

В этот момент Лёлик, находившийся в сумке, в очередной раз недовольно хрюкнул. Чердынцев насторожился.

— Что это у тебя там? — спросил он Волкова.

— Свинья.

— Ладно тебе заливать!

— Серьезно... свинья. Поросенок.

— Где вы его поймали?

— В альпинистском лагере подарили. За победу в турнире, — сказал Соловец.

— Ну вы даете! Куда же его теперь?

— Думаем суп сварить, — объяснил Ларин.

— Или на котлеты порубить, — добавил Дукалис.

— Можно еще запечь в яблоках, — произнес Волков.

— Это вы зря, — сказал Чердынцев. — Я бы его для начала откормил хорошенько. Потом можно будет на всю «контору» банкет закатить.

— Где ж его откармливать? — поинтересовался Соловец.

— Будь он мой, — мечтательно произнес Чердынцев, — я бы его на даче поселил. У меня там теща постоянно живет, она бы о нем позаботилась. Выпестовала бы.

Оперативники переглянулись. Спасительная мысль пришла одновременно в четыре милицейские головы.

— Давай так, Боря, — сказал Ларин. — С тебя пара пузырей — и забирай себе эту скотину, пусть теща ее растит на убой.

— Вы серьезно? — не поверил Чердынцев.

— Серьезнее не бывает.

Майор, сидевший на вахте, не мог поверить свалившейся на его голову удаче.

— Хорошо, мужики, я согласен. Через полчаса у меня дежурство заканчивается, я мигом в магазин и потом к вам.

— Мы у себя в кабинете, — сказал Соловец.

Через полчаса с небольшим Чердынцев вошел в кабинет оперативников, держа в руках большой полиэтиленовый пакет.

— Я еще и закусить кой-чего прихватил, — сказал он.

— Молодец, Боря, доставай, — обратился к нему Ларин.

Соловец расстелил на столе газету. Дукалис вынул из шкафа стаканы. Только сейчас оперативники почувствовали усталость от двухдневного путешествия. Принесенная Чердынцевым выпивка пришлась как нельзя кстати. Вскоре стаканы были наполнены.

—За твое удачное приобретение, — глядя на нового владельца поросенка, сказал Соловец.

— Спасибо, мужики, — ответил Чердынцев.

Настроение компании сразу поднялось. Даже Лёлик, которого оперативники привязали веревкой к ручке двери, перестал недовольно фыркать и начал с интересом прислушиваться к беседе.

 

12

На следующее утро оперативники вновь собрались в кабинете Соловца, чтобы на свежую голову обсудить создавшееся положение.

— Значит, что мы имеем? — обратился к коллегам Соловец.

— Ничего хорошего, — вздохнул Дукалис.

— Можно установить наблюдение за лагерем альпинистов, — предложил Волков. — Если убийца был в нем в прошлом году, может появиться и в нынешнем.

— Я понимаю, тебе понравилось в этом лагере, — сказал Соловец, — но мы не можем бросить дела и торчать там все лето.

— Верно, — согласился Ларин.

— Попахивает глухарем, — грустно произнес Дукалис.

Оперативники приуныли.

— Был у меня один знакомый, — вдруг сказал Ларин, — тренер по теннису. Когда-то он верхолазом работал.

— Так, — посмотрел на коллегу Соловец.

— Он рассказывал, что когда-то, еще при советской власти, по площади Восстания проезжал один большой чиновник. И вот этот чиновник обратил внимание, что звезда на памятнике Победы смотрится ниже, чем звезда на шпиле станции метро. Было принято решение с метро звезду спилить.

— Точно, на метро раньше была звезда, а теперь просто шишка с иглой, — сказал Соловец.

— Ты это к чему? — спросил Ларина Дукалис.

— К тому, что работу выполнили два альпиниста. За одну ночь. Им тогда по восемьсот рублей заплатили.

— Когда это было? — поинтересовался Волков.

— В середине восьмидесятых.

— По тем временам большие деньги, — заметил Соловец.

— Понимаете, к чему я клоню? — спросил Ларин.

— Пока нет, — ответил Дукалис.

— Если альпинисты выполняют строительные работы на большой высоте, мы можем это использовать для поисков нашего карлика.

— Каким образом? — сказал Соловец.

— Например, дадим объявление в газету, что ищем альпиниста маленького роста для работ на большой высоте.

Оперативники замолчали, оценивая предложение Ларина.

— Что это могут быть за работы? — произнес Соловец.

— Мало ли у нас высоток, — сказал Ларин, — или шпилей.

— Тут должно быть что-то правдоподобное, иначе можем спугнуть, — отметил Волков.

— Может быть, не наружные, а внутренние работы? — предположил Дукалис.

— Допустим, под куполом цирка.

— Нет, не то, — возразил Соловец. — Вот если под куполом какой-нибудь церкви...

— Собора, — подсказал Волков. — Троицкого, там как раз сейчас ремонт идет.

— Мы можем дать объявление, что в связи со спецификой работ требуется альпинист маленького роста, — сказал Ларин. — Тем самым отсечем лишних людей.

— Верно, — согласился Соловец.

— А где клиентов принимать будем? — поинтересовался Волков.

— У меня бывший одноклассник ремонтную контору держит, — сказал Соловец, — попробую с ним договориться. Нам главное — его вычислить, взять сможем в другом месте. Вот что, Андрюха, — майор посмотрел на Ларина, — бери бумагу и ручку, будем сочинять объявление.

Ларин вынул из ящика стола писчие принадлежности.

— Ты предложил, тебе и писать, — добавил Соловец.

— Ты и отвечать, если что, будешь, — заметил Дукалис.

Действие, происходившее в следующие пятнадцать минут в кабинете, напоминало картину Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Милиционеры долго не могли сформулировать нужную фразу. В конце концов объявление о приеме на работу было составлено. Ларин зачитал окончательный вариант:

— «Организации для производства реставрационных работ под куполом собора требуется альпинист маленького роста».

— Нормально, — сказал Соловец. — Слава, отвези его в газету «Реклама-шанс».

— Где это?

— На Фонтанке, рядом с театром. Я, когда тещиным квартирообменом занимался, туда объявление относил. Договорись, чтобы дали в ближайший номер.

— Сделаем, — кивнул Волков.

В тот же день Соловец позвонил и встретился с бывшим одноклассником, ныне владельцем ремонтной конторы, Александром Захаровым. Захаров был раза в полтора шире Соловца в плечах. Челюсть была квадратной, а голос грубым. Несмотря на угрожающую внешность, Захаров имел мягкий характер, был компанейским человеком, любил задушевные разговоры под рюмку. Пил Захаров часто и много. Впрочем, по нему невозможно было сказать, пьян он или трезв. Он всегда твердо держался на ногах, и лишь лицо с каждой новой рюмкой становилось краснее. Контора Захарова находилась на улице Чайковского, неподалеку от станции метро «Чернышевская». Она занимала четырехкомнатную квартиру, бывшую когда- то коммуналкой. Соловец приехал туда в конце рабочего дня. Захаров нередко выпивал на работе, но сегодня к концу смены он был еще трезв.

— Добрый день, — сказал Соловец, зайдя в кабинет одноклассника.

— Здорово, Олежка! — громко воскликнул Захаров.  Он подошел и крепко обнял Соловца. — Сто лет не виделись!

Олег не ожидал такого бурного проявления чувств.

— Садись, — сказал Захаров. — Рассказывай. Как живешь? Как семья?

Приятели сели напротив друг друга.

— Все живы-здоровы, — сказал Соловец.

— Вот и славно. Надо выпить за встречу.

Захаров вновь поднялся и, подойдя к небольшому холодильнику, стоявшему в углу, вынул литровую бутылку водки, батон колбасы и буханку хлеба. Разложив угощение на столе, умело порезал колбасу с хлебом и разлил водку в стопки, извлеченные из стола.

— За встречу, — сказал он.

Одноклассники чокнулись и выпили.

— Очень рад тебя видеть, — признался Захаров. — Хорошо бы нам всем классом собраться. Посидеть, вспомнить молодость. Выпить... — Он мечтательно закатил глаза. — Ладно, давай еще по одной и расскажешь, зачем пришел.

Сотрапезники выпили, и Соловец изложил Захарову план предполагаемой операции. Ремонтник пришел н восторг оттого, что ему предложили участвовать в поимке преступника.

— Нет проблем, Олежка, — сказал он. — Видел дверь в соседний кабинет? Он все равно пока простаивает. Используем его в качестве кладовки. Располагайтесь там.

— Можно туда зайти?

— Конечно! Пойдем, все покажу.

Захаров провел Соловца в соседний кабинет, где были свалены мешки с цементом, доски, ящики и прочие строительные материалы.

— Сможете убрать это к четвергу? — спросил Соловец.

— Раз надо, значит, уберем. Мы все равно собирались его расчищать.

— Спасибо, Саша.

— Не за что. Пойдем хлопнем еще по одной.

— Пошли.

Одноклассники вернулись в кабинет Захарова и продолжили отмечать встречу.

 

13

С четверга оперативники начали по очереди дежурить в ремонтной контореЗахарова. Первым на трудовую вахту заступил Ларин. Он расположился в очищенном кабинете, в котором были установлены стол, пара стульев, компьютер и телефон. С утра оперативник начал принимать звонки и назначать встречи альпинистам, желающим участвовать в ремонтных работах под куполом собора. В ящике стола милиционера лежал фоторобот предполагаемого убийцы Виктора Михеева. Первым человеком, пришедшим на прием к Ларину, был крепыш среднего роста, представившийся Вениамином Кривоборгским, мастером спорта по альпинизму.

— Можете поручить мне любую работу, — сразу заявил посетитель.

— Окончательное решение принимает руководство компании, — уклончиво ответил оперативник. — Заполните, пожалуйста, анкету.

Следующим соискателем рабочего места неожиданно для Ларина стал Антон Кулебяка. На сей раз его длинные седые волосы были собраны в хвост на затылке. Войдя в кабинет, Кулебяка сразу узнал Ларина.

— Команда «Путь к вершине»! — воскликнул альпинист.

— Здравствуйте, — сказал оперативник, — если не ошибаюсь, Антон.

— Правильно, Антон Кулебяка. А вас...

— Андрей Ларин.

— Рад видеть. Надеюсь, мы сработаемся. Давайте, как говорится, без экивоков, сразу к делу. Какой у вас планируется оклад?

Ларин не ожидал, что бородатый романтик тут же перейдет к обсуждению своей зарплаты.

— Этот вопрос вы обговорите с нашим бухгалтером, — сказал оперативник. — А пока заполните, пожалуйста, анкету.

В тот день оперативник принял двенадцать посетителей, но ни один из них не был похож на фоторобот подозреваемого. В конце рабочего дня Андрей выпил пару рюмок с Захаровым, который предложил ему отмстить начало сотрудничества, и, выйдя из конторы, зашагал в сторону метро. Через сорок минут Ларин был дома. Закурив, он кишел на балкон. Вечер спокойно дышал в лицо утомленному городу. Не было никаких планов, но дома сидеть не хотелось. Вдруг он вспомнил кожаную мотоциклистку, встреченную им в Лукашеве. Вернувшись в комнату, Ларин открыл записную книжку и отыскал телефон Лиды. Набрав номер, он услышал знакомый голос:

— Да?

— Здравствуй, Лида.

— Андрей! Я думала, ты не позвонишь.

— Я всегда выполняю свои обещания.

— Рада тебя слышать.

— Я тоже. Как ты тогда добралась до дома?

— Без приключений.

— Надо бы повидаться, — предложил Ларин.

— Я — за. Где ты находишься?

— На Петроградской.

— Я как раз направляюсь в твою сторону. Давай встретимся возле «Спортивной».

— Согласен. Когда?

— Подходи туда через полчаса.

— Хорошо. До встречи.

— Пока.

Разговор с Лидой воодушевил Ларина. Насвистывая, он стал собираться. Чтобы соответствовать стилю своей подруги, надел черную футболку и старую кожаную куртку. Теперь его можно было принять за рокера со стажем. Придирчиво осмотрев себя в зеркале, Андрей вышел на улицу. Он не спеша дошел до «Спортивной», оказавшись на месте встречи на пять минут раньше назначенного срока, и закурил. Через несколько минут раздался знакомый мотоциклетный рев. Оглянувшись, Ларин увидел Лиду, мчавшуюся по улице на стальном коне. Волосы девушки были растрепаны, на разгоряченном лице пылал румянец. Она показалась ему еще привлекательнее, чем в прошлый раз. Лида затормозила около Ларина:

— Садись.

Ларин сел на пассажирское сиденье и обхватил девушку руками. Лида сорвалась с места, «кавасаки» полетел в сторону Тучкова моста. На ближайшем повороте Лида резко свернула в сторону. Оперативник едва удержался на сиденье.

— Куда мы? — спросил он.

— Сейчас увидишь.

Пару минут спустя мотоцикл остановился возле Успенского собора.

— Приехали, — сказала Лида.

Ларин удивленно огляделся.

— Сейчас я тебя кое с кем познакомлю, — шепнула девушка.

Поставив мотоцикл возле ограды, она взяла Ларина за руку и направилась с ним в церковь.

«Уж не хочет ли она со мной обвенчаться?» — с тревогой подумал Ларин.

Они поднялись по ступеням храма и вошли в помещение. Возле входа располагался прилавок, за которым женщина в черном торговала свечами и крестиками.

— Девушка, в таком виде не положено ходить в храм Божий, — обратилась она к Лиде,

— Я к отцу Серафиму, — сказала Лида и, несмотря на возмущенные жесты женщины в черном, прошла внутрь.

Ларин последовал за ней. Вскоре молодые люди затерялись среди посетителей храма. Держа Андрея за руку, Лида подвела его к священнику, который шел вдоль молящихся, помахивая кадилом. Заметив Лиду, священник сделал легкий кивок в ее сторону.

— Мы ждем вас на улице, отец Серафим, — шепнула Лида.

В ответ святой отец еще раз кивнул девушке и удалился.

— Что это значит? — шепотом спросил Ларин.

— Пойдем на улицу, я тебе все объясню.

Выйдя из храма, молодые люди вернулись к припаркованному мотоциклу.

— Это мой старый приятель, — сказала Лида. — В миру его зовут Кучер. Он классный гонщик. И тачка у него неплохая.

— Не думал, что священники ездят на мотоциклах, — произнес Ларин.

— Еще как ездят. Сегодня сам убедишься.

Оперативник вынул из кармана сигареты и предложил Лиде. Молодые люди закурили.

— Чудеса... — сказал Андрей.

Вскоре возле них остановился большой дорогой автомобиль, из окна которого выглянул отец Серафим.

— Поезжайте за мной, — сказал священник.

Лида завела мотор, и «кавасаки» последовал за машиной святого отца. Миновав Малый проспект Петроградской стороны, компания оказалась на Ординарной улице. Серафим свернул в узкий дворик и затормозил возле гаража, стоявшего у стены. Лида остановилась рядом. Священник вышел из машины и открыл ворота.

— Подождите пять минут, — сказал он.

Отец Серафим вернулся за руль и, поставив машину в гараж, закрыл его изнутри. Ларин и Лида вновь закурили. Когда потушенные окурки были брошены на землю, ворота гаража отворились и перед молодыми людьми предстал облаченный в кожу с ног до головы и державший в руках руль мотоцикла отец Серафим. На голове у священника красовалась черная бандана с черепом и костями, а на ногах были мощные сапоги с металлическими бляхами. Культовый работник подошел к Ларину и Лиде.

— Мы еще не познакомились, — сказал он.

— Андрей, — представился Ларин.

— Отец Серафим.

Они пожали друг другу руки. Рукопожатие священнослужителя было тяжелым и крепким.

— Андрей тоже байкер, — сказала Лида.

— Где же ваша машина? — поинтересовался Серафим.

— В ремонте, — сказала девушка. — Если ты готов, можем ехать.

— Поехали.

Вскоре два мотоцикла понеслись по вечернему городу. Ветер, ударявший в лицо, опьянял ездоков. Улицы, освещенные неоновыми огнями, со свистом пролетали мимо. Миновав Петроградскую сторону, мотоциклисты выехали на Гражданку.

— Куда мы едем? — спросил Ларин Лиду.

— На Сухое поле.

Ларин знал, что на Сухом, на окраине Гражданки, регулярно собирались байкеры. Когда компания подъехала туда, на поле уже полыхал костер, а вокруг разгуливали облаченные в кожу мотоциклисты в возрасте от пяти до семидесяти пяти лет. Подъехав к костру, троица спешилась.

— Здорово, Кучер!

Обернувшись, Серафим увидел парня с подругой, за спиной которой сидел ребенок лет трех-четырех.

— Привет! — ответил Серафим. — Познакомься, это мои друзья, — сказал он Ларину, — Гера и Наташа.

— И Паша, — добавила Наташа, кивнув головой на ребенка.

— Он уже говорит? — спросил священник.

— Выучил несколько слов, — ответила Наташа.

— Ну-ка скажи что-нибудь, — попросил ребенка Серафим.

— Байк... Косуха… Бандана... — произнес ребенок.

Вскоре вокруг отца Серафима образовалась большая компания байкеров. Ларин понял, что священник пользуется уважением у мотоциклистов.

— Поехали, прокатимся по набережной, — предложил Серафим.

Предложение было встречено с энтузиазмом. Двенадцать или пятнадцать мотоциклов взревели и понеслись в сторону центра. «Кавасаки» с Лариным и Лидой ехал в самой гуще компании. Вскоре мотоциклисты миновали Сампсониевский проспект и оказались на Петровской набережной. Панорама белой ночи развернулась перед глазами байкеров. Шпиль Петропавловской крепости пронзал светлое небо. Разведенные мосты парили над Невой. Набережные мигали огнями развлекательных заведений.

— С Богом, — благословил компанию отец Серафим.

Мотоциклисты полетели по набережной, распугивая редкие автомобили и полночных прохожих. Ларин успел привыкнуть к лихой манере езды новой подруги и начал получать удовольствие от гонки. Часа через полтора утомленные и довольные молодые люди простились с отцом Серафимом и компанией.

— Я подкину тебя до дома, — сказала Лида.

Она поехала на Петроградскую и минут через пятнадцать остановилась возле дома оперативника.

— Неплохой домишко, — заметила Лида.

— Зайдем ко мне?

— Можно.

Молодые люди поднялись в квартиру Ларина.

— Выпьем за встречу, — предложил Андрей.

— Выпьем, — согласилась Лида.

Сходив на кухню, Ларин принес в комнату полупустую бутылку водки и порезанный дольками лимон. Они расположились на диване перед журнальным столиком. Хозяин квартиры наполнил рюмки.

— За тебя, — сказал Ларин.

Они выпили.

— Расскажи мне еще что-нибудь о твоих любимых машинах, — попросила Лида.

Оперативник вздохнул. У него больше не было желания лицемерить, и он решил сказать девушке правду.

— Видишь ли, Лида, — произнес милиционер, — сейчас я скажу тебе страшную вещь, после которой ты, быть может, перестанешь меня уважать.

— Ты шутишь?

— К сожалению, нет.

— Я слушаю.

— Лида, у меня нет мотоцикла.

Наступила пауза.

— Все, что я тебе рассказал, я прочитал на вкладышах из жевательных резинок.

Лида молча покачала головой.

— И самое ужасное, я даже не умею ездить на мотоцикле.

Ларин ожидал, что после его слов девушка в гневе вскочит с дивана и, бросив ему в лицо «подлец!», выбежит из квартиры. Этого, однако, не случилось. Лида улыбнулась и положила руку на плечо Андрея.

— Я уже давно об этом догадалась, — сказала она.

— И ты молчала?

Горячее дыхание девушки обожгло Андрея, он поцеловал ее.

— Я все равно научу тебя ездить на байке, — прошептала мотоциклистка.

 

14

На следующий день наступила очередь Дукалиса дежурить в ремонтной конторе. Утром оперативник приехал на улицу Чайковского. Настроение у него было сумрачным. Ночью с Дукалисом случилось странное происшествие. Накануне вечером он пораньше лег спать, чтобы выспаться перед ответственным дежурством. Безмятежный сон длился часов до трех ночи. Затем Дукалис почувствовал, что ему что-то мешает. Сквозь сон он ощутил какое-то шевеление рядом с собой. Кто-то сопел ему в ухо, нечто тяжелое давило на грудь. В начале четвертого Дукалис открыл глаза. Белую ночь уже сменило зыбкое утро, и в свете его лучей, пробивавшихся через занавеску, оперативник увидел на кровати рядом с собой огромного зеленого удава. Дукалис даже не успел испугаться. Он сразу закрыл глаза и замер. Тревожные мысли закружились у него в голове.

«Я же вчера не пил, — подумал Дукалис, — почему этот зеленый змий опять сюда притащился?»

Оперативник знал, что, увидев змею, нельзя делать резких движений.

«Может, почудилось, — мелькнуло у него в голове, — или приснилось?»

Наконец Дукалис открыл глаза. Кроме него, в комнате никого не было. Зыбкую утреннюю тишину нарушали далекие уличные звуки.

«Завтра вечером схожу к психиатру», — решил оперативник.

Перевернувшись на другой бок, он заснул. Спустя несколько часов, проснувшись от пиканья будильника, Дукалис зевнул, потянулся и, кряхтя, встал с кровати. Однако его утренние приключения не закончились. Выйдя на кухню, Дукалис собрался плотно позавтракать перед длинным рабочим днем. Накануне вечером он купил в дежурном магазине триста граммов печеночного паштета. Половину Дукалис съел на ужин, остатки собирался употребить на завтрак. Однако, открыв холодильник и пробежавшись глазами по полкам, с удивлением обнаружил отсутствие любимого продукта.

— Мистика какая-то, — произнес милиционер.

Вместо бутербродов с паштетом пришлось позавтракать гренками, приготовленными из черного хлеба. С началом рабочего дня Дукалис занял место в кабинете ремонтной конторы Захарова. Первыми посетителями стали две юные светловолосые девушки. Старший лейтенант сначала решил, что они ошиблись кабинетом.

— Здравствуйте, — хором сказали девушки.

— Здравствуйте, — ответил милиционер.

Дукалис рассмотрел посетительниц. Поджарые и спортивные, девушки были похожи друг на друга, только одна из них была чуть выше другой.

— Здесь берут на работу альпинистов? — спросила что повыше.

— Да, но нам нужен мужчина, — сразу внес ясность Дукалис.

— Нас не пугает мужская работа, — сказала вторая девушка.

— Ну хорошо, присаживайтесь, — согласился оперативник.

Посетительницы сели напротив милиционера.

— Меня зовут Вика, — сказала одна.

— А меня — Катя, — представилась другая.

— Анатолий, — произнес старший лейтенант.

— Мы, Анатолий, раньше занимались парашютным спортом, — сказала Вика.

— Вот как... — удивился Дукалис.

— Да, у каждой из нас больше тысячи прыжков, — добавила Катя.

— Это замечательно, но при чем тут альпинизм?

— Альпинизмом мы начали заниматься три месяца назад, но у нас уже большие успехи, — сообщила Вика.

Оперативник улыбнулся.

— А сколько вам лет? — поинтересовался он.

— Шестнадцать, — ответили парашютистки.

— Вы учитесь в школе?

— Да, а на каникулах хотим поработать.

— Дорогие девушки, — вздохнул милиционер, — мы имеем право брать на работу только совершеннолетних.

— Может быть, в качестве исключения? — спросила Вика.

— Увы, — развел руками Дукалис.

В тот день в кабинете оперативника побывали девять соискателей работы, ни один из которых не походил на портрет, составленный свидетельницей. В конце рабочего дня к милиционеру заглянул Захаров.

— Как успехи? — поинтересовался он.

— Работаем понемногу.

— Нашли преступника?

— В нашем деле главное — терпение, — уклончиво ответил милиционер.

— Это дело надо спрыснуть, — подмигнул Захаров.

— Хорошо бы, но сегодня никак не могу.

Старший лейтенант решил не поддаваться соблазну. Он обязательно хотел дойти до поликлиники и побеседовать с психиатром. Выпивать перед посещением врача было неудобно. С трудом отбившись от Захарова, Дукалис вышел пи улицу. Город начинал жить вечерней жизнью. Закурив, оперативник направился на остановку трамвая. Поликлиника находилась в двух кварталах ходьбы от дома милиционера. Последний раз он был здесь пару лет назад, когда ему удаляли гланды. Пройдя в регистратуру, Дукалис обратился к женщине в белом халате:

— Скажите, я могу записаться на прием к психиатру?

— Вам в двадцать седьмой кабинет. Сейчас пойдете или завтра?

— Сейчас.

— Поднимайтесь на второй этаж.

Взяв номерок, оперативник направился к врачу. Проведя в очереди двадцать минут, он заглянул в помещение, где за столом сидел небольшой человек лет пятидесяти, с вдумчивым лицом, короткими волосами, зачесанными назад, и беспокойно барабанил по столу пальцами.

— Здравствуйте, — робко сказал Дукалис.

— Здравствуйте, проходите.

Оперативник вошел в кабинет и сел напротив эскулапа.

— Первый раз у нас?

— Да.

— На что жалуетесь?

Милиционер задумался, не зная, с чего начать.

— Понимаете, доктор, — произнес он, — последнее время со мной стали происходить странные вещи.

— Не вы первый, не вы последний, — устало заметил психиатр.

— Мне от этого не легче.

— Рассказывайте, что случилось.

— Видите ли, я стал замечать, что дома начали пропадать вещи.

— Среди ваших друзей нет клептоманов?

— Кого?

—Людей, склонных к воровству.

Дукалис улыбнулся:

— Что вы, доктор. Все мои друзья работают в милиции. Я, кстати, тоже.

— Разве у вас не воруют? — неожиданно спросил врач.

— Случается, конечно, но не в нашем отделении.

— Ну допустим. Итак, у вас начали пропадать вещи.

— Да. Скорее, не вещи, а продукты питания.

— Когда обычно вы обнаруживаете пропажи?

— Как правило, по утрам.

Психиатр внимательно посмотрел на больного.

— Скажите, вы никогда не хотели сбросить вес?

Вопрос был неожиданным.

— Иногда хочется, но с такой жизнью, сами знаете... Стрессы... Приходится избавляться от них с помощью алкоголя. А где выпивка, там и закуска.

— Есть такая редкая форма психического заболевания, — произнес врач. — Больной, подсознательно стремящийся похудеть, сам от себя прячет продукты питания, а потом об этом забывает.

Дукалис был поражен.

— Никогда об этом не слышал.

— Психиатрия, мой друг, таит в себе много тайн.

— Как же избавиться от этой болезни?

— Нужно подсознательное сделать сознательным.

— Это как?

— Сбросьте килограммов пятнадцать, и мысль о похудании перестанет быть для вас навязчивой.

— Но она и так не является для меня навязчивой.

Психиатр с укором посмотрел на оперативника:

— Кто здесь врач, вы или я?

— Хорошо, — согласился милиционер, — с завтрашнего дня сяду на жесткую диету.

— И никакого алкоголя!

— Постараюсь. Но пропажа продуктов — это еще не все.

— Что еще?

— Несколько раз за последнюю пару недель я видел в квартире змею.

— Большую?

— Вот такой толщины. — Дукалис показал руками толщину привидевшегося ему удава.

— А длины?

— Около двух метров.

— Цвет?

— Зеленый.

— Когда она появлялась у вас?

— По ночам.

Психиатр тяжело вздохнул:

— Вы сказали, что работаете в милиции?

— Да. Старший лейтенант. Оперативник.

— Так вот, дорогой мой старший лейтенант, боюсь, что это последствия вашей служебной деятельности.

— Вы так считаете?

— Увы. Вы, к сожалению, не первый представитель органов правопорядка, кто обращается ко мне с подобными симптомами.

— Что вы говорите! — удивился милиционер.

— Э, дорогой друг, что ваша змея по сравнению с крысами и червями, которые бегают по одеялу одного полковника, — покачал головой психиатр. — Там случай уже неизлечимый.

— А мой излечимый?

— И ваш неизлечимый, если только...

— Что?

— Если только вы не смените место работы. Вы что-нибудь умеете делать, кроме как ловить жуликов?

— Нет.

— Это скверно. — Врач вновь забарабанил пальцами по столу. — Крайне скверно.

— Что же вы посоветуете?

— Боюсь, мне уже нечего вам посоветовать. Впрочем, смотрите на это философски. — Голос психиатра стал печальным. — Помните, как у классика: «Первый шаг младенца есть первый шаг к его смерти».

— Неужели ничего нельзя сделать?

— Вы же сами сказали, что другой профессии у вас нет. Хотя...

— Что?

— Вы могли бы устроиться на какую-нибудь работу, не требующую квалификации. Я даже могу подсказать вам такое место.

— Буду вам признателен.

— Нам в поликлинику сейчас требуется вахтер. Подойдите завтра с утра к завхозу, поговорите с ним. Думаю, он вас возьмет. Особенно если вы принесете рекомендацию с предыдущего места работы.

— Вы считаете, это единственный выход?

— Безусловно.

Дукалис грустно покачал головой:

— Что ж, если другого пути нет, придется идти этим. Спасибо, доктор.

Дукалис встал и направился к двери.

— И не тяните, молодой человек. Сами знаете, место вахтера сейчас нарасхват.

— Буду завтра как штык, — ответил милиционер. — До свидания.

Дукалис вышел на улицу. В один момент жизнь оперативника была разрушена до основания. Старший лейтенант вошел в поликлинику здоровым, полным сил человеком, стоящим на начальной ступени служебной карьеры, а вышел из нее безнадежно больной развалиной, никуда не годным инвалидом, которому предстояло коротать остаток жизни на вахте районной поликлиники. Тяжело ступая, милиционер зашагал в сторону дома. Все вокруг него изменилось. Яркие краски лета, еще недавно радовавшие глаз, поблекли и потемнели. Лица прохожих, казавшиеся симпатичными и приветливыми, стали уродливыми и агрессивными. Из цветного мир превратился в черно-белый. Звуки улицы раздражали милиционера и царапали ему уши. Дукалис сам не заметил, как оказался в винном отделе продовольственного магазина. Купив бутылку водки, он ускорил шаг и вскоре дошел до дома. Поднявшись на свой этаж, старший лейтенант открыл дверь и, не разуваясь, прошел в комнату. Там он опустился в кресло перед телевизором, нажал на клавишу пульта и достал из сумки бутылку. Резким движением отвернул пробку и сделал внушительный глоток. Ему сразу стало легче. Он уставился на вспыхнувший экран. По телевизору показывали пресс-конференцию именитого врача-зоолога. Сидя перед журналистами, ученый отвечал на вопросы и рассказывал о своих достижениях.

— Последнее время, — сказал зоолог, — мной исследуется редкий вид южноамериканского питона «речной оринокус», самый крупный из известных науке представителей этого вида. Мои исследования не только опровергли все известные науке знания о змеях, но и позволили сделать сенсационные выводы. Я поставил опыт. Взвесив рептилию, в течение двух недель я не давал ей никакой пищи. Затем я вновь поместил питона на весы и обнаружил, что он не только не потерял в весе, но и поправился на три килограмма...

— Показывают всякую лабуду, — проворчал Дукалис, переключая на другой канал.

 

15

На следующий день дежурным в конторе Захарова был Волков. Первые полтора часа дежурства старший лейтенант скучал в кабинете, разгадывая кроссворд и перечитывая вчерашнюю газету. Посетителей не было. Вдруг в дверь кто-то постучал.

— Входите, — сказал Волков.

Дверь отворилась, на пороге возник бомж Померанцев. Увидев оперативника, он удивленно развел руками:

— Волков! Ты что, из ментуры уволился?

— Сократили, — ответил милиционер.

— Ну и дела...

— Ничего, мне и на новом месте неплохо. Ты зачем пожаловал?

— Я представляю благотворительный фонд «На дне». Деньги собираю на ночлежку. Бездомный, он тоже человек.

— Это ты не по адресу.

— Почему?

— У нас фирма бедная, так что денег дать не можем.

— Жаль...

— Зато я дам тебе совет. По правой стороне улицы, через квартал, салон меховых изделий. Ступай туда, там подадут.

— Спасибо за совет.

— Не за что. Иди, мне работать надо.

Когда Померанцев ушел, Волков еще минут десять скучал в кабинете.

«Пойти, что ли, кофе на углу попить», — подумал оперативник.

Он взглянул на часы и, решив сделать пятнадцатиминутный перерыв, встал и направился к двери. Дверь кабинета открывалась внутрь. Распахнув ее, Волков чуть не сбил с ног посетителя.

— Простите, — сказал тот.

Оперативник сделал шаг назад, посмотрел на вошедшего и сразу понял, что перед ним тот, кого он ждал. В дверях стоял человек маленького роста, в футболке, шортах и сандалиях. Волосы его были коротко пострижены, под просторной футболкой угадывалось гибкое, натренированное тело. Худое скуластое лицо покрывал загар. Несомненно, это был человек, чей фоторобот лежал в столе милиционера.

— Доброе утро, — сказал посетитель.

— Здравствуйте.

— Я по поводу работы.

— Проходите, пожалуйста.

Волков вернулся за стол, альпинист сел напротив.

— Как вас зовут? — спросил оперативник.

— Кирилл Воронов.

— Сколько вам лет?

— Тридцать два года.

— Давно занимаетесь альпинизмом?

— С девятнадцати лет.

— Солидный стаж, — произнес старший лейтенант. — Вам приходилось выполнять какие-либо работы на высоте?

— Да я красил заводские трубы.

— Ну что ж, опыт у вас есть, значит, мы сработаемся.

— Какого рода работу вы предлагаете?

— Наша фирма подрядилась провести ремонт Троицкого собора. Он один из самых высоких в городе. Нам нужен человек, который бы покрасил труднодоступные места под куполом. Раз вы имели дело с покраской объектов на высоте, думаю, справитесь.

— Вы всегда привлекаете к такой работе альпинистов? — неожиданно спросил Воронов.

— Конечно, нет. Только в том случае, если имеем дело с трудными объектами, как этот. Нам нужен человек, которому во время работы не пришлось бы преодолевать страх высоты.

— Когда нужно приступить?

— Заполните, пожалуйста, анкету, и мы вам позвоним.

Воронов вынул ручку и, выполнив просьбу оперативника, протянул ему анкету. Милиционер взглянул на бумагу.

— Вы не указали номер телефона, — сказал он. — Только пейджер.

— У меня сейчас нет телефона. Звоните на пейджер, я его никогда не отключаю.

— Хорошо, думаю, мы дадим вам ответ в ближайшее время.

Воронов встал:

— Всего доброго.

Подождав несколько минут после его ухода, Волков позвонил в «контору». Трубку снял Соловец.

— Слушаю, — сказал майор.

— Георгич, это Волков.

— Привет, Слава.

— Клиент появился. Зовут Кирилл Воронов. Записывай адрес и номер пейджера.

— Давай.

Волков продиктовал Соловцу данные Воронова.

— Молодец, Слава. На всякий случай оставайся пока на месте, а мы наведаемся по этому адресу.

Старший лейтенант положил трубку. В этот момент раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказал Волков.

На пороге появился человек спортивного вида, с кофром для гитары в руках.

— Я по поводу работы.

— Проходите, — устало произнес оперативник.

Как назло после Воронова желающие устроиться на работу повалили валом. В коридоре даже выстроилась очередь. Милиционер в поте лица вынужден был принимать альпинистов, желающих подхалтурить на ремонте культового здания.

* * *

Между тем Соловец, Ларин и Дукалис приехали по адресу, продиктованному Волковым, но Кирилла Воронова там не обнаружили. В квартире, куда они попали, человек с таким именем никогда не проживал. Несолоно хлебавши оперативники вышли на улицу.

— Дай сигарету, я свои в «конторе» оставил, — сказал Соловец.

Ларин протянул коллеге пачку. Милиционеры закурили.

— Что будем делать, Георгич? — спросил Дукалис.

— Что делать? Поехали обратно. Позвоним ему на пейджер из «конторы», назначим на завтра встречу у Захарова.

Докурив, милиционеры направились к ожидавшему их «уазику». Вернувшись в отделение, Соловец набрал номер пейджера Воронова и послал ему сообщение, в котором попросил прийти в контору на улицу Чайковского завтра к десяти часам утра.

На следующий день в десять часов в кабинете офиса Захарова Соловец, Ларин, Дукалис и Волков стали дожидаться прихода предполагаемого убийцы. Потянулись томительные минуты. Однако ни в половине одиннадцатого, ни в одиннадцать, ни в двенадцать Воронов не появился.

— До скольки будем ждать? — спросил Дукалис Соловца.

Майор пожал плечами.

— Посидим до часу, — сказал он.

Но и спустя час альпинист в контору не пришел.

— Значит, так, — принял решение Соловец, — вы, Слава и Толян, сидите здесь, а мы с Андрюхой наведаемся в пейджинговую фирму. Есть у меня одна мысль.

— Что за мысль, Георгич? — поинтересовался Дукалис.

— Потом объясню. Держим связь по рации.

Соловец и Ларин вышли из кабинета. Дукалис и Волков несколько минут сидели молча.

— Ну что, Слава, — наконец сказал Дукалис, — кто пойдет за пивом?

— Кинем монетку.

— Давай.

Волков подбросил пятикопеечную монету и с хлопком прижал ее к тыльной стороне левой ладони.

— Решка, — сказал Дукалис.

Волков поднял ладонь, и Дукалис увидел сторону монеты, на которой Георгий Победоносец поражал копьем змея.

— Как всегда... — вздохнул оперативник, вставая со стула.

* * *

Соловец и Ларин тем временем сели в «уазик» и направились на набережную Крузенштерна, где располагался офис пейджинговой компании. Двадцать пять минут спустя оперативники вошли в свежеотремонтированное здание.

— Здравствуйте, — обратилась к ним менеджер, девушка лет двадцати восьми, с короткой прической, в строгом костюме и очках. — Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Можете, — сказал Соловец, показывая удостоверение. — Мы из Уголовного розыска. Нам необходимо поговорить с вашим директором.

— Ефима Борисыча сейчас нет.

— А кто есть?

— Его заместитель Анатолий Василич.

— Проводите нас к нему, пожалуйста.

Заместитель директора пейджинговой компании Анатолий Васильевич Гиренко имел мешковатую фигуру, круглое лицо и бороду-эспаньолку. Из-под массивных очков он рассмотрел пришедших к нему милиционеров. Оперативники представились. В ответ замдиректора назвал свои имя и фамилию и пожал руки неожиданным посетителям.

— Присаживайтесь, — сказал он.

Мужчины расположились напротив друг друга.

— Чем могу служить? — спросил Гиренко.

— Анатолий Василич, — сказал Соловец, — пейджером вашей компании пользуется разыскиваемый нами преступник. У нас имеется его номер. Нам необходимо знать все поступающие на него сообщения.

Гиренко понимающе покачал головой:

— Честно говоря, вы не первые, кто обращается ко мне с подобной просьбой.

— Что вы имеете в виду? — спросил Ларин.

— Ваши коллеги просили меня оказать такую же услугу месяц назад.

— Вы помогли им?

— Конечно. Помогу и вам. Я дам вам пейджер-дубликат, на который будут поступать те же сообщения, что и на пейджер, номер которого вы мне назовете.

— Спасибо, Анатолий Василич.

— Не за что. И не забудьте вернуть мне пейджер, когда поймаете преступника.

— Разумеется, — заверил заместителя директора Соловец.

Четверть часа спустя оперативники вышли из офиса пейджинговой компании. В кармане Соловца лежал пейджер, на который теперь поступали все сообщения, посылаемые альпинисту Воронову.

 

16

Соловец и Ларин сели в милицейский «уазик».

— Куда теперь? — спросил шофер Витя.

— В «контору», — ответил Соловец.

Двенадцатое отделение милиции находилось неподалеку, через десять минут милиционеры подъехали к зданию, возле которого курил Чердынцев.

— Привет, Боря, — сказал ему Соловец.

— Здорово.

— Ты чего прохлаждаешься?

— У меня обеденный перерыв еще пять минут.

Ларин посмотрел на Соловца:

— Не пора ли и нам отобедать?

— Пора, — согласился майор.

Оперативники направились в сторону кафе, расположенного на углу. Вдруг пейджер, лежавший в кармане Соловца, судорожно запикал. Вынув его, майор прочитал сообщение:

— Московский вокзал, автоматические камеры хранения, пятнадцатая ячейка, шифр 3801.

Соловец посмотрел на Ларина:

— Так, потом пообедаем, Андрюха.

Развернувшись, оперативники быстрым шагом направились обратно к отделению...

* * *

На Московском вокзале было людно и шумно. Из ларька, торговавшего аудиокассетами, неслась музыка. Рядом продавали сосиски в тесте. Возле входа на вокзал стояли таксомоторы. Кирилл Воронов вошел в здание вокзала в половине третьего. Очутившись в помещении, он оглянулся по сторонам и мягкой, упругой походкой зашагал к автоматическим камерам хранения. В зале ожидания на широких длинных скамьях сидели мешочники с чемоданами и тюками, командированные с портфелями и мамаши с детьми. По проходам бродили граждане без определенного места жительства. Миновав зал ожидания, Воронов спустился по лестнице и оказался в помещении, где рядами стояли автоматически открывавшиеся сейфы. Нужная ячейка находилась в самом крайнем ряду. Подойдя к ней, преступник набрал код 3801. Дернув ручку, он открыл сейф. В глубине ячейки лежал кожаный дипломат. Воронов протянул руку, взял дипломат и присел на корточки, чтобы его открыть. Щелкнув замками, альпинист поднял крышку. Дипломат был пуст.

— Что за черт?! — произнес преступник.

— Пустой, — вдруг услышал он женский голос.

Воронов поднял глаза и увидел нацеленное на него дуло пистолета. Пистолет держала в вытянутой руке Алена Михеева, вдова директора фирмы «Фундамент».

— Извините, Кирилл, но денег вы больше не получите, — сказала женщина.

— Я вас не понимаю, — произнес Воронов.

— Я попросила вас уехать, потому что поняла, что милиция вышла на ваш след, а взяв вас, она выйдет на меня. Однако сумма, которую вы потребовали за свой отъезд, оказалась для меня слишком большой.

— Но вы же согласились. У вас должны быть деньги. От мужа.

— Вы правы, от покойного мужа у меня будут большие деньги. Я для того и наняла вас убрать его, чтобы имущество моего суженого не досталось этой девке. При разводе я потеряла бы все. Но во-первых, я еще не вступила в наследственные права...

— Я готов подождать.

— Понимаю. Однако есть еще одно обстоятельство. Милиция вас сможет найти и в другом городе. Поэтому мне дешевле и надежнее избавиться от вас тем же способом, каким вы избавили меня от мужа.

С этими словами Михеева нажала на курок. Однако за долю секунды до этого Воронов, до сих пор сидевший на корточках с дипломатом на коленях, резким движением метнул пустой дипломат во вдову директора и попал в руку, державшую пистолет. Пуля, предназначенная Воронову, просвистела над его головой' и ударилась в стену. Словно кошка Воронов прыгнул на Михееву и, схватив ее правую руку, попытался завладеть пистолетом. Однако женщина обладала незаурядными физическими данными, одолеть ее было нелегко. Началась схватка. В конце концов мужская сила взяла свое, Воронов выхватил пистолет из руки Михеевой и отскочил от нее на два шага. Однако женщина проявила упорство и словно разъяренная львица бросилась на противника. Скорее от испуга, нежели от желания убить, Воронов нажал на курок. Пуля, попавшая прямо в сердце, заставила Михееву замереть, а затем бездыханно упасть на каменный пол. Несколько секунд Воронов, тяжело дыша, молча смотрел на мертвую женщину. Затем он судорожно бросил пистолет и огляделся. Неожиданно за рядом автоматических сейфов раздались шаги. Преступник дернулся к выходу и увидел появившихся в зале Соловца и Ларина. Быстрым шагом Воронов прошел мимо них, но в последний момент Соловец, опознав преступника, схватил его за локоть. Майор обладал крепкой хваткой, однако Воронов сумел вырваться и помчался по лестнице наверх.

— Воронов, стойте! — крикнул Соловец.

Началась погоня, которая из здания вокзала выплеснулась на улицу. Маленький и юркий Воронов лавировал между пешеходами, дальше и дальше убегая по Лиговскому проспекту в сторону Обводного канала. Однако оперативники не отставали. Впереди бежал Соловец. Когда-то он занимался спортом и до сих пор, жилистый и поджарый, сохранил спортивную выправку. Хуже дело обстояло с Лариным. Капитан всегда был равнодушен к спорту, зато много курил, предпочитая крепкие сигареты. Впрочем, Ларин был моложе Соловца, и это давало ему преимущество. Милиционеры преследовали преступника по тротуару, не упуская его из виду.

Время от времени Воронов оглядывался и, всякий раз замечая преследователей, прибавлял скорость. Но и оперативники проявили завидную быстроту. Когда преступник добежал до Перцова дома, расстояние между ним и милиционерами сократилось. Воронов нырнул во двор. Соловец и Ларин последовали за ним. Во дворе, возле неработающего фонтана, играли дети. На скамейке сидели неторопливо беседовавшие старушки. Завсегдатаи двора были немало удивлены, увидев промчавшегося мимо маленького человека, за которым гнались двое высоких мужчин. Двор Перцова дома был глубоким и заканчивался тупиком. Однако на крайней стене находилась водосточная труба. Добежав до нее, Воронов, словно кошка, начал карабкаться вверх. Когда к стене подбежали оперативники, Воронов был уже на уровне третьего этажа, где имелся балкон. Милиционеры выхватили пистолеты, но альпинист успел забраться на балкон и заскочить в открытую дверь. Оглядевшись по сторонам, Соловец и Ларин увидели справа от себя подъезд. Они забежали в дверь и понеслись вверх по лестнице. Когда оперативники оказались на втором этаже, дверь квартиры, которой принадлежал балкон, распахнулась и из нее выбежал Воронов. Между ним и оперативниками был лишь один лестничный пролет. Преступник рванулся вверх.

— Воронов, стойте! Будем стрелять! — крикнул Ларин.

Альпинист не выполнил требование милиционера. Перескакивая через ступеньки, он помчался наверх. К счастью для оперативников, дверь на чердак оказалась заколочена. Добежав до нее, Воронов бессильно опустился на пол. Через несколько секунд к нему подошли оперативники. Ларин вынул из кармана наручники.

 

17

На следующий день Соловец и Ларин допросили задержанного.

— Имя, фамилия, отчество? — сказал Ларин.

— Воронов Кирилл Вадимыч.

— Год рождения?

— Шестьдесят девятый.

— Место рождения?

— Ленинград.

— Место работы?

— Временно безработный.

— Кирилл Вадимыч, — обратился к нему Соловец, — на пистолете, который был найден рядом с убитой Михеевой, обнаружены ваши отпечатки. Поэтому советую вам признаться.

— А я и не собираюсь ничего отрицать.

— Мы слушаем вас.

— Я шел по улице, по Лиговке. Вдруг мне приспичило. Понимаете, захотелось в туалет. Вижу вокзал. Я знаю, что на вокзале есть туалет круглосуточный, а где он находится, точно не помню. Зашел, стал искать, спустился по лестнице и попал в камеру хранения.

— Там же указатель есть, — сказал Ларин.

— Да? Не заметил.

— Что было дальше?

— Когда я понял, что не туда попал, собрался обратно на выход. Вдруг эта мадам как из-под земли появилась, достала пистолет и направила на меня.

— Вы хотите сказать, что незнакомы с покойной?

— Избави Бог. Наставила на меня пистолет и потребовала деньги. Бумажник или жизнь, говорит.

— Интересная история, — произнес Соловец.

— Я знал, что у нас в городе грабят, но чтобы этим занимались женщины, — вздохнул Воронов. — Даже представить такое не мог.

— Рассказывайте дальше.

— У меня с собой был бумажник. Сначала я подумал, отдам, пусть подавится. В конце концов, жизнь дороже.

— Что же вас остановило?

— Вдруг стало жалко, у меня это последние деньги.

— Кстати, откуда они у вас, если вы не работаете?

— Подхалтурил недавно. Помог приятелю обои в квартире поклеить.

— Итак, вы решили деньги грабительнице не отдавать.

— Да. У меня с собой дипломат был, я ее им ударил, потом схватил руку и вырвал пистолет. А дальше все как-то само собой получилось. Случайно нажал на курок и выстрелил.

— Допустим. Но зачем вы попытались скрыться? — поинтересовался Ларин.

— Понимаете... Я подумал, что вы ее сообщники. Испугался. Сами знаете, в такие минуты плохо соображаешь.

— Хорошо, — сказал Соловец, — давайте теперь поговорим о том, что случилось на Каменноостровском проспекте две недели назад.

— А что там случилось?

— Кирилл Вадимыч, ваши отпечатки, о которых мы уже сегодня говорили, обнаружены в квартире застреленного вами Виктора Михеева. Свидетельница видела, как вы поднимались по лестнице, чтобы проникнуть на чердак. С чердака вы по веревке спустились к окну Михеева и проникли через форточку в его кабинет. А когда Михеев пришел домой, вы застрелили его и попытались инсценировать самоубийство. Сделали вы это по заказу жены Михеева, которая, очевидно, и похитила заранее пистолет мужа, чтобы передать его вам.

В кабинете повисла пауза.

— Да, я его застрелил, — произнес Воронов. — Но это тоже была самооборона.

— Любопытно, — сказал Ларин.

— Дело в том... Бес меня попутал, я в эту квартиру залез, чтобы чем-нибудь поживиться. Не зря же я кандидат в мастера по альпинизму. Дай, думаю, свои навыки с пользой применю. Сиганул в форточку, стал рыться в вещах, а тут и хозяин пожаловал. Я хотел обратно в окно, а он схватил меня и не отпускает. Ну я его оттолкнул, схватил с полки пистолет и выстрелил. А потом решил, пусть думают, что он сам себя шлепнул. Вложил пистолет ему в руку и через форточку ушел.

— В кабинете Михеева была обнаружена крупная сумма денег. Почему вы не взяли ее, если проникли с целью ограбления?

— После того как я в него выстрелил, мне уже не до денег было.

— Не убедительно, Кирилл Вадимыч, — сказал Ларин. — Думаю, судья без доверия отнесется к вашим показаниям.

— Убедительно, не убедительно... — произнес Воронов. — Говорю как было.

* * *

В тот же день в кабинете Петренко состоялось оперативное совещание.

— Что у нас с последними убийствами? — спросил Мухомор.

— По делу Михеева картина преступления в целом ясна, — сказал Соловец. — Алена Михеева, зная, что муж собирается с ней развестись, решила убрать Михеева, чтобы унаследовать его деньги и имущество. С этой целью она наняла альпиниста Воронова, который и осуществил заказ.

— В дальнейшем, — продолжил Ларин, — Михеева, очевидно, решила убрать и Воронова, чтобы избавиться от свидетеля, но тому во время их встречи удалось выхватить пистолет и застрелить заказчицу.

— Мы задержали Воронова, — сказал Соловец. — Однако, боюсь, заказное убийство доказать не удастся.

— Что тогда на нем остается? — спросил Мухомор.

— Непредумышленное убийство во время попытки ограбления квартиры, — ответил Ларин.

— Не густо, — заметил подполковник. — Выходит, Михееву застрелил ею же нанятый киллер?

— Выходит, что так, — сказал Соловец. — Она сама себя подставила под удар. Так сказать, пала жертвой собственного преступления.

 

18

Переменчивость питерской погоды вошла в поговорки. На следующий день с утра начал накрапывать дождь. Прекратился он только к вечеру. Улицы и площади северной столицы покрыли большие и маленькие лужи. В конце рабочего дня, окатив брызгами тротуар, к Двенадцатому отделению милиции подъехал мотоцикл «кавасаки» с кожаной мотоциклисткой за рулем. Девушка посигналила. Находившийся в кабинете на третьем этаже Ларин выглянул в окно и помахал ей рукой.

— Мне пора, мужики, — сказал он Соловцу, Дукалису и Волкову.

— Это что, за тобой? — спросил Дукалис, подойдя к окну.

Ларин кивнул и, пожав руки товарищам, вышел из кабинета. Через несколько минут оперативники увидели, как их коллега оседлал стального коня за спиной девушки. Мотоциклистка завела мотор, и «кавасаки», рванувшись с места, скрылся за поворотом.

—Если больше ни за кем не заедут, предлагаю наведаться в «Ураган», — предложил Соловец.

* * *

Часов в десять вечера Дукалис возвращался домой. Старший лейтенант поднимался по лестнице в свое холостяцкое жилище, когда навстречу ему попался запыхавшийся человек, растерянно глядевший по сторонам.

— Здравствуйте, — сказал он Дукалису. — Скажите, вы жилец этого дома?

— Да, — ответил оперативник.

Лицо встречного показалось Дукалису знакомым.

— Я теперь тоже здесь живу. Три недели назад переехал. Меня зовут Юрий, — представился новый жилец.

— Анатолий, — ответил милиционер. — Скажите, Юрий, я не мог вас видеть по телевизору?

— Вряд ли. Хотя... могли. Я пару дней назад выступал на пресс-конференции, где было телевидение. Я, видите ли, зоолог. У меня как раз только что одно животное из квартиры исчезло. Вы не посмотрите, может, оно к вам заползло?

— Что за животное?

— Я называю его Ужиком.

Дукалис улыбнулся:

— У меня в детстве тоже ужик был. Пойдемте посмотрим. Может, заодно по рюмочке пропустим, так сказать, за знакомство.

— Спасибо, я не пью.

Дукалис и Юрий прошли в квартиру оперативника, Дукалис заглянул в комнату, посмотрел в шкафу и под диваном.

— Нет, Юрий, здесь никого, — сказал он соседу, стоявшему в прихожей.

— Посмотрите на всякий случай на кухне, пожалуйста.

Старший лейтенант прошел на кухню и остолбенел. На кухонном столе, пытаясь заглотнуть буханку хлеба, лежал огромный темно-зеленый питон.

— Ужик, говорите? — наконец произнес милиционер. — Ничего себе...