В ожидании начала совещания оперативники Соловец, Ларин, Дукалис и Волков курили на лестнице. Спускавшийся с верхнего этажа подполковник Петренко застал их за этим занятием.

— Добрый день, Юрий Саныч, — обратился к нему Соловец.

— Добрый, — ответил Петренко. — Что делаете? Курите?

— Обсуждаем важный вопрос, товарищ подполковник, — сказал Ларин.

— Что за вопрос?

— У Калинина на следующей неделе день рождения, — объяснил Дукалис. — Думаем, что ему подарить.

Александр Калинин был судебным экспертом и работал бок о бок с милиционерами.

— Книга — лучший подарок, — неожиданно сказал Мухомор.

Оставшись довольным своим заявлением, подполковник продолжил спускаться по лестнице.

— Докуривайте. Жду вас в кабинете, — обратился он к подчиненным.

Пять минут спустя оперативники во главе с шефом расположились в кабинете Петренко.

—Что нового по последнему делу? — поинтересовался Мухомор.

— После обнаружения в машине Самойлова перерезанных тормозных шлангов нами было возбуждено уголовное дело, — сказал Соловец.

— Что известно о погибшем?

— Самойлов Алексей Дмитриевич, семьдесят первого года рождения. В девяносто пятом году окончил электро-техническую академию. Был освобожден от армии по статье двенадцать «Б». С девяносто седьмого года работает звукорежиссером в телецентре. Разведен в девяносто шестом. Детей нет. Проживал на набережной Кораблестроителей в однокомнатной квартире, — доложил Волков.

— Он имеется в нашей картотеке? — спросил Мухомор.

— Нет, — ответил Дукалис.

— Может, это чье-то хулиганство? — предположил подполковник.

— Не думаю, Юрий Саныч, — возразил Ларин.

— Что вы намерены предпринять?

— Прежде всего мы собираемся побеседовать с сослуживцами Самойлова и с его бывшей женой, — сказал Соловец.

— Хорошо, — согласился Мухомор. — Действуйте по обстоятельствам.

Поинтересуйтесь его связями. Может быть, тут дела амурные.

— Что вы имеете в виду, Юрий Саныч? — спросил Соловец.

— Помните дело Пашковского?

— Помним, товарищ подполковник, — сказал Дукалис. — Убийство на бытовой почве.

— Каков тогда был мотив?

— Если не ошибаюсь, ревность, — ответил Ларин.

— Вот именно.

Мухомор обвел взглядом подчиненных.

— Хорошо, — сказал Соловец, — обязательно поинтересуемся личной жизнью Самойлова.

— С этим понятно, — подвел черту Петренко. — Теперь второй вопрос. Я в ближайшие выходные собираюсь у себя в Грузине забор подлатать. Работы там на пару часов, но мне одному уже тяжеловато.

Как правило, в конце лета Мухомор затевал на даче ремонт и привлекал к работам подчиненных. Милиционеры ничего не имели против таких прогулок, относясь к ним как к пикникам на природе.

— Нет проблем, Юрий Саныч, — сказал Соловец. — Прибудем в полном составе.

— Дополнительные указания получите накануне, — закончил Петренко. — Есть вопросы?

— Нет вопросов, товарищ подполковник, — отрапортовал Дукалис.

— Тогда за работу.

И оперативники приступили к работе. Первым делом старшие лейтенанты Волков и Дукалис направились в телецентр, чтобы поговорить с сослуживцами Самойлова. В телецентре оперативники разделились. Волков начал разговор с ведущим «Золотого интеллекта» Сергеем Зверевым.

— Если не возражаете, поговорим в буфете, — предложил Зверев.

— Не возражаю, — ответил Волков. — С удовольствием выпил бы чашку кофе.

— Кофе у нас не слишком вкусный. Зато недорогой.

— Это главное.

Милиционер и артист направились в буфет. Волкову уже доводилось бывать здесь, однако он поймал себя на мысли, что без провожатого легко заблудился бы в бесконечных коридорах телецентра. В буфете было безлюдно. За одним из столиков сидел ведущий новостей, чье лицо было знакомо оперативнику с детства. Тот задумчиво смотрел на стоявшую перед ним стопку водки. Судя по мутным глазам и покрасневшему лицу, предстоящая порция была для ведущего новостей не первой. Подойдя к стойке, Волков и Зверев заказали по чашке кофе.

— С вашего позволения, выпью рюмку коньяку, — сказал Зверев.

— Пожалуйста, — согласился Волков.

— Вы не составите компанию?

— Спасибо, в другой раз.

Собеседники расположились за угловым столиком.

— Скажите, Сергей, вы давно знали Самойлова? — спросил оперативник.

— Я познакомился с ним, когда начал работать в «Золотом интеллекте».

— Когда это случилось?

Ведущий телеигры задумался.

— В начале весны, — произнес он. — Кажется, в конце марта.

— Каковы были ваши отношения?

— Можно сказать, приятельские. Мы как-то сразу почувствовали, так сказать... родство душ.

— В чем это выражалось?

Зверев сделал глоток коньяку.

— Дело в том, — произнес артист, — что он, так же как и я, понимал толк в женщинах. Случалось, мы устраивали у него вечеринки вчетвером. С девушками, как правило, знакомился я, мне это делать было сподручней. Все-таки я на сцене, так сказать, в центре внимания. Но Леша умело поддерживал компанию.

— Как часто вы вместе проводили свободное время?

— К сожалению, не слишком часто. После выхода телеигры, меня стали часто приглашать в качестве ведущего в клубы и на концерты. Свободного времени оставалось мало. У меня и сегодня через два часа вечеринка в «Полюсе». Хотите сходить?

— Спасибо. Значит, несмотря на родство душ, встречались вы не часто?

— Да. К тому же в последнее время у Леши появилась новая приятельница, которую он никому не показывал, но с которой постоянно встречался.

— Откуда вам это известно?

— Несколько раз видел ее в его машине. Симпатичная дамочка.

— А почему он ее никому не показывал?

— Чужая душа потемки. — Зверев пожал плечами, сделал глоток из рюмки и вынул из пачки сигарету.

— Я думаю, то, что случилось с ним, не было случайностью, — произнес он, закуривая.

— Почему вы так считаете?

— Каждый раз, садясь в его машину, я давал себе слово, что делаю это последний раз в жизни.

— Отчего же?

— Вы бы видели, как он гонял! Изображал из себя Шумахера. От него и машины, и пешеходы в сторону шарахались. Я всегда ему говорил: «Леша, не спеши. Тише едешь, дальше будешь». Но для него быстрая езда была как наркотик.

— Зверев допил коньяк. — Вот и доездился, — вздохнул он.

В аппаратной в это время Дукалис разговаривал с режиссером Никитой Корольковым.

— Никита Васильевич, что вы можете сказать о Самойлове? — спросил оперативник.

— Честно говоря, ничего особенного.

— И все-таки.

— У меня, как у режиссера, к нему претензий не было. Парень толковый, знал свое дело. По сравнению со своими коллегами он был куда профессиональнее. А главное...

— Что?

— Знаете, в этом ремесле имеется профессиональная болезнь.

— Какая?

Корольков вздохнул:

— Такая же, как и у светорежиссеров. Любят выпить. И зачастую на работе.

— А Самойлов?

— Я его ни разу пьяным не видел. Конечно, он выпивал, но не во время работы.

— Как по-вашему, у Самойлова могли быть враги?

— Чего не знаю, того не знаю.

— А материальные проблемы?

— Черт его знает. Хотя... — Корольков задумался. — Один раз я случайно услышал его разговор со Спасским.

— С вашим продюсером?

— Да, с Евгением Спасским. Они разговаривали в коридоре, за углом. Я шел из аппаратной и услышал, о чем они говорили. Речь шла о деньгах, точнее, о зарплате.

— О чьей зарплате?

— Разумеется, Самойлова. Понимаете, вечный конфликт продюсера и тех, кто на него работает. Самойлов в очередной раз требовал повышения гонорара, а Спасский, естественно, уверял, что денег на это у него нет.

— Вы давно знаете Спасского?

— Около трех лет. До этого у нас уже был один совместный проект, правда, не столь удачный. Женя талантливый человек. Он умеет разговаривать с людьми. Знает, как находить деньги. Правда, последнее время у него возникли трудности...

— Какие?

— Видите ли... Насколько мне известно, он стал тратить больше, чем зарабатывал.

— Играл?

— Нет, Женя не любит играть.

— На что же у него уходят деньги?

— Как говорится, «шерше ля фам». Год назад он сошелся с одной мадам, которая буквально выдаивает из него все до последней копейки. При своей немаленькой зарплате Женя, насколько мне известно, уже залез в серьезные долги. — Корольков посмотрел в глаза Дукалису. — Но это между нами.

— Спасский сейчас на студии? — спросил оперативник.

— Его нет здесь второй день. Звонил, сказал, что приболел. 

— Вы не могли бы дать мне его телефон?

— Конечно.

Корольков достал карманную визитницу.

— Вот его визитка. А вот моя. Возьмите.

— Вот вам моя. — Дукалис протянул карточку режиссеру. — И еще один вопрос.

— Я слушаю.

— Скажите, а у вас не было разногласий со Спасским по поводу зарплаты?

Корольков улыбнулся:

— Меня моя зарплата устраивает.