«Какой роман — моя жизнь!» — воскликнул Наполеон. А сколько романов, сколько сюжетов вокруг него?
Наполеон мечтал о корабельной службе, о Востоке и дальних странах. «Из него получится отличный моряк», — написано в характеристике, данной юноше в Бриеннской военной школе.
Увы, он страдал от морской болезни. А его брат Жером станет настоящим моряком и примет участие в экспедиции на Гаити. Он будет сражаться на Средиземноморье и захватит английский конвой. В 1806 году Жером Бонапарт посетит Кайенну, столицу Гвианы, и будет встречен с энтузиазмом.
13-летний Андре Массена, будущий маршал, бежал из дому и поступил юнгой на торговое судно. Пять лет его корабль бороздил просторы Средиземного моря и Атлантики. И Массена побывал в Гвиане, где будут гибнуть французские политзаключенные.
«Мать пристроила его юнгой на корабль, и в десятилетнем возрасте он отплыл в голландские владения Ост-Индии, где и скитался двадцать лет. Морщины его желтоватого лба хранили тайну страшных испытаний, внезапных ужасных событий, неожиданных удач, романтических превратностей, безмерных радостей, голодных дней, попранной любви, богатства, разорения и вновь нажитого богатства, смертельных опасностей, когда жизнь, висевшую на волоске, спасали мгновенные и, быть может, жестокие действия, оправданные необходимостью».
А это кто? Совсем не романтик — бальзаковский Гобсек!
В Лодеве делают сукна для армии, в Мазаме — бархат, вывозимый в Канаду. Лавальские холсты отправляются в Испанскую Америку. Фабрики работают, государство и купцы делают закупки.
Везти товар за море или покупать его там — всегда рискованное дело. Для этого делаются займы, а кредиты надо возвращать.
Если корабли вовремя загружены и благополучно достигнут порта назначения, то с прибылью окажутся и купцы, и их партнеры, пайщики торговых обществ. Но если с грузом что-то случится, то участники сделки терпят убытки и разоряются.
Пока судно в пути, все ждут и волнуются. «Бальзак и Александр Дюма единодушны: банкир (негоциант), будь то ростовщик из “Венецианского купца” или судовладелец из “Графа Монте-Кристо”, всегда ожидает прибытия в порт корабля с грузом — залогом богатства и благополучия», — пишет Р. Биго.
С 1715 по 1792 год внешняя торговля Франции увеличилась в четыре раза. Страна торговала с Европой и колониями. Крупнейшим центром колониальной торговли был Бордо, центром средиземноморской торговли — Марсель.
Что привозили из дальних стран? Сырье для французской промышленности — сахар, хлопчатую бумагу, кожи, а также перец, пряности, наркотики, шафран, дорогие и необычные ткани.
Большую торговлю ведет Лион — сюда прибывают корабли из Леванта и с Дальнего Востока, часто нагруженные шелком-сырцом. При этом значительная часть ввозимого материала перерабатывается и уходит из страны.
Когда Французская революция стала угрожать тронам королей, многие европейцы взялись за оружие. Нужны были пушки и порох — и все это производилось в больших количествах. Цивильная торговля находилась в угнетенном состоянии.
Но подписан мир — и будут заключаться новые сделки, поплывут корабли, оживут порты. Правда, оружием торгуют и в мирное время: в 1802 году порт Бордо загрузил им 208 кораблей, направлявшихся в Иль-де-Франс и Иль-де-Бурбон.
В порту пришвартовались 220 судов с колониальными товарами. Казалось, что все вернулось на круги своя — даже вывоз бордоских вин в Англию достиг прежнего объема.
Увы, это оживление продлилось лишь год. Англия захватывает французские корабли в своих портах, тем самым возобновляя войну.
«Ваши министры, — говорил Наполеон доктору О'Мира на острове Святой Елены, — подняли большой шум об английских путешественниках, которых я задержал во Франции; хотя они сами первыми подали пример, захватив все французские корабли с их экипажами и пассажирами на борту всюду, где это было возможно, или в гаванях, или в море, причем еще до объявления войны и до того, как я стал задерживать англичан во Франции».
Доктор О'Мира позднее пытался выяснить, сколько кораблей было захвачено англичанами, и узнал только про двух морских охотников.
— Два морских охотника! — воскликнул Наполеон. — А куда же подевалась собственность на сумму в семьдесят миллионов и, как я полагаю, свыше двухсот захваченных кораблей до того, как я подписал прокламацию?
Итак, снова война! Островное государство бросает вызов режиму, столь горячо поддержанному огромным большинством французов. Именно благодаря миру Наполеон приобрел фантастическую популярность — но оказалось, что достижение было временным.
Каким был самый стойкий соперник революционной нации, против которого опять будут брошены сухопутные войска и морские эскадры? Почему, не имея сильной армии и ограничиваясь засылкой шпионов-подстрекателей во Францию, он так уверен в своих силах?
Англия — страна высокоразвитой промышленности. Последней нужен сбыт для огромной массы разнообразных продуктов, производимых самыми совершенными в мире фабриками.
Но дела идут не очень хорошо. В 1770-е годы Британская империя утратила американские колонии, куда прежде сбывала многие изделия своей промышленности. В 1793 году началась война с Францией, и вывоз товаров в Европу заметно уменьшился.
Уже в 1792 году начался тяжелый кризис перепроизводства: резко упали цены, начались банкротства. В 1793 году их было почти две тысячи. 26 банков прекратили существование.
С этого момента и до самого конца наполеоновского владычества Англия постоянно ищет новые рынки, всеми способами стремится расширить сбыт продукции своих фабрик, приобретает новые колонии. Она будет отнимать их и у Франции, и у ее союзников, и у нейтральных держав.
Центр английских колоний — Ост-Индия. Бонапарт, желая нанести смертельный удар в эту «сонную артерию» Британии, хотел укрепиться в Египте и двинуться на Индостан.
В начале 1790-х годов влияние французов в Индии, особенно в среднем и южном Декане, было большим. Султан Типпу, усвоивший революционную фразеологию, называл себя «гражданином Типпу».
Наполеон пытался установить с ним отношения, но его египетско-индийское предприятие потерпело фиаско. Англичане нанесли серию ударов по индийским сторонникам Франции. Типпу лишился и трона, и жизни.
Так Франция потеряла всякое влияние в Ост-Индии. Что же касается Вест-Индии, где находились ее главные колониальные владения, то Британия наступала и здесь.
Действия англичан производили большое впечатление в Европе. Казалось, что они вездесущи, они — повсюду! Шиллер писал, что Англия, подобно полипу, распространяет свой торговый флот во все стороны.
Материальный итог был неплохим: с 1793 по 1805 год ввоз в Англию увеличился на 60%, а вывоз — почти на 70%. В 1805 году около 45% английской торговли приходилось на Европу. Можно ли было остановить экономическое наступление «государства-пирата», не гнушавшегося блокадой портов, притеснявшего прибрежных жителей, надолго захватившего Мальту и хозяйничавшего в Египте?
Еще в 1793, 1796 и 1798 годах во Франции издавались строгие акты относительно английских товаров и судов, а также судов нейтральных государств, посетивших английские порты, но эти запреты научились обходить. В 1790-х годах английские товары исправно заполняли полки французских магазинов, причем зачастую они привозились под видом изделий других стран.
Поскольку Наполеон не смог нанести Англии военного поражения — ничего не получилось ни с походами в Индию, ни с десантом на Британские острова, — он решил «заблокировать» врага, подписав в Берлине соответствующий декрет.
Экономика Англии пережила страшные времена. Кризис 1810 года вызвал массовые банкротства и самоубийства разорившихся дельцов.
При этом правительство вело крупномасштабную войну и выделяло колоссальные денежные суммы своим союзникам в борьбе с Францией. Как все это могла выдержать небольшая страна?
Ответ прост — в Англии много богатых и состоятельных людей, поддержавших свое правительство в трудные дни. Страна располагала крупными свободными капиталами, и граждане отдавали в распоряжение министров свои сбережения. Это удивительное явление было основано на непоколебимой вере в прочность национальной финансовой системы и способности государственных мужей умело управлять денежными средствами.
Промышленность и торговля Британии несли урон в ходе войны, но страна блестяще использовала те ресурсы, что оставались в ее распоряжении. И она победила! Хотя временами казалось, что людям уже невмоготу и они более не способны предоставлять своему государству новые займы и платить все возрастающие налоги.
А что Франция?
Еще до берлинского декрета Наполеона, во время обсуждения вопроса о таможенных тарифах в Государственном совете, возникло подобие оппозиции. Промышленники, нуждавшиеся в импорте сырья, выступали против запрета на его ввоз и высоких импортных пошлин. Владелец ситценабивной фабрики Оберкампф нашел аргументы против запрещения английских бумажных тканей.
Но это были лишь проблески критической мысли промышленников и экономистов. Циркуляр императора об объявлении континентальной блокады Англии большинство торговцев встретили «на ура».
Увы, энтузиазм быстро угас. Разрыв деловых сношений с Англией повлек за собой не только прекращение ввоза английских продуктов, но и почти полную ликвидацию морской торговли Франции.
Мощный английский флот — победитель при Абукире и Трафальгаре — изолировал Францию от ее колоний, в результате чего она потеряла почти все свои заморские владения. Отношения с Востоком еще как-то поддерживались, но были весьма затруднены.
Казалось бы, повелитель значительной части Европы имел все возможности для того, чтобы помочь своей промышленности сбывать товары на континенте. Однако общий кризис, во многом спровоцированный торговыми запретами, привел к уменьшению спроса на изделия французской промышленности.
В 1812 году французский вывоз был на 16% меньше, чем в 1806 году, когда император объявил о блокаде Англии. Континентальная система Наполеона привела к упадку портовых городов и массовым банкротствам предприятий.
В отчетах о положении промышленности за 1811 год, составленных на основании заявлений предпринимателей, были названы причины кризиса: недостаток сырых материалов вследствие прекращения морских сношений и сокращение рынка, особенно заграничного.
Прочный и надежный мир, мир, который дает возможность спокойно развиваться и строить планы на будущее, — вот что было постоянным желанием тех, кто трудился и созидал.
Буржуазия охладела к императорскому режиму. Все искусственные усилия Наполеона — субсидии, премии, казенные заказы — уже не могли вернуть того воодушевления и духа взаимопомощи, что были характерны для конца 1799 года. Английские «олигархи» и состоятельные люди поддерживали свое правительство, а новая французская знать дала отставку императору.
«Ни золота, ни серебра мне не хватало так, как сахара и кофе: поэтому добродетельные женщины так и не простили мне континентальной блокады», — говорил Наполеон Лас Казу
Могли бы французы и дальше обходиться без кофе, если бы война с Англией продолжалась еще несколько лет? «Они могли бы довольствоваться различными видами настоев из трав точно так же, как они подобными настоями заменяли себе чай, — говорил Наполеон доктору О'Мира. — Более того, было бы вполне возможно выращивать кофе в некоторых южных местах Франции и этим кофе заменять худшие сорта кофейных зерен».
О сахаре он позаботился еще раньше: «Вследствие того, что я всеми силами поощрял и финансировал тех, кто посвящал свои химические исследования производству сахара, особенно из корнеплодов свеклы, стоимость сахара на внутреннем рынке упала до пятнадцати су за фунт…»
Импорт сахара-сырца упал с двадцати пяти тысяч тонн в 1807 году до двух тысяч в 1808-м. «Колониальные товары дорожают так стремительно, — отмечает министр внутренних дел Крете 1 июня 1808 года, — что непонятно, кто еще в состоянии покупать бразильский хлопок по 11–12, сахар по 5–6 и кофе по 8 франков за фунт. Впрочем, колоссальная прибыль, которую сулит перепродажа этих товаров, завораживает все классы и сословия».
Экономист Ж. Б. Сэй писал о вопиющих последствиях наполеоновских торговых запретов: «Сахар, кофе, табак, хлопчатобумажные ткани из Лондона доставлялись морем в Салоники и далее, на лошадях и мулах, переправлялись через Сербию и Венгрию в Германию, оттуда — во Францию. Нередко доставляемый в Кале из Англии товар, вместо того чтобы просто пересечь Ла-Манш, проделывал путь, транспортные расходы на который равнялись двукратному кругосветному путешествию».
Интенданты, жандармы прибрежных городов, таможенные чиновники богатели на взятках. Коррупционеры скупали дома, особняки на лучших улицах Парижа, замки в провинции. Эти богатеи строили загородные виллы и нанимали слуг. Они тратили деньги на предметы роскоши, но были всегда начеку — ведь император ненавидел воров и спекулянтов всякого рода.