Пару мгновений в зале царила тишина. Потом, прежде чем вся братия журналистов сорвалась с цепи, слово успела взять самая энергичная из почти сотни представителей этой древнейшей профессии - аристократического вида соотечественница Цинь. Точнее говоря, соотечественниками их были прапрабабушки и прапрадедушки. В отличие от Циньмэй - уроженки Джея, Энни Чанг («Гэлэкси ньюс») была коренной жительницей Метрополии. Она вынуждена метаться по Мирам Периферии в поисках тем для злободневных публикаций. Сейчас ей такая тема шла прямо в руки.

- Позвольте узнать, - быстро произнесла она в микрофон, на долю секунды опередив Доди Кречмаря из «Медицинского вестника», - почему корпорация «Линчжи» считает возможным препятствовать выступлению на пресс-конференции человека, которого сейчас открыто называют одним из авторов победы над Эпидемией, - доктора Васецки? Если доктор Васецки не желал выступить перед представителями средств массовой информации, он имел все возможности заранее предупредить об этом приглашенных корреспондентов. Он этого не сделал, и мы вправе требовать объяснений.

Ожидаемый гомон последовал незамедлительно. Председательствующий ожесточенно застучал карандашом по микрофону. Слово взял председатель Объединенного штаба по борьбе с Эпидемией, профессор Гримальди.

Он дождался, пока зал успокоится, извлек из внутреннего кармана конверт, из конверта - лист, исписанный убористым почерком, и помахал им в воздухе, привлекая всеобщее внимание.

- Во-первых, - начал профессор, - декан Васецки вовсе не является сотрудником корпорации «Линчжи», свободен от каких-либо обязательств перед ней, и указанная корпорация никоим образом на его присутствие на нашей пресс-конференции повлиять, таким образом, не может. Во-вторых, вчера, - Гримальди снова показал собравшимся лист бумаги, - через доверенных людей доктор Васецки передал мне письмо, в котором ставит меня в известность, что, поскольку считает, что его участие в разработке средств борьбы с фактором перерождения «кокон» закончилось еще на стадии теоретических разработок, то теперь, когда борьба с Эпидемией успешно доведена до окончательной победы уже сугубо практическими методами, он прекращает свое участие в проекте и удаляется от общества.

Зал снова зашумел, и Тургут из «Интерстеллар крониклс» осведомился у выступающего, надо ли понимать услышанное в том смысле, что декан Васецки, вместо того чтобы пожинать плоды своей заслуженной славы, решил теперь удалиться в монастырь? И если это так, то в какой?

Чтобы погасить эту вспышку эмоций, профессору пришлось встать и замахать руками, уподобясь пожилому орлу, вознамерившемуся взлететь из горного гнезда.

- Мне не даны полномочия предать гласности намерения господина Васецки. - Гримальди сухо подвел черту под ненужными расспросами. - Ни мне, ни кому-либо из здесь присутствующих нечего добавить к тому, что уже сказано о странном, на мой взгляд, достойном даже… э-э… сожаления решении декана Васецки. Мы живем в обществе, которое дает нам право выбора, и Кайл Васецки свой выбор сделал. Эту тему будем считать закрытой.

* * *

Вновь всколыхнувшийся в зале шум заставил Сухова чуть убавить громкость звука приемничка, встроенного в панель управления, и стали слышны шорох и шелестящее шипение, с которыми поставленный на автопилот флаер скользил над ночным шоссе.

- Как скоро до этой публики дойдет, что у Кайла есть старик отец и что Кайл никуда не уйдет, не попрощавшись с ним? - спросил скорее сам себя, чем кого-либо из своих спутников, Том.

- К тому времени они уже успеют попрощаться, - сказала с заднего сиденья Марика. - Не надо громче. - Она за плечо удержала Сухова, потянувшегося было к верньеру радио. - Боюсь, и мы не успеем.

Там, далеко - в конференц-зале Центра сопротивления бедствиям, - председательствующий овладел наконец ситуацией и профессор Гримальди зачитывал теперь официальное коммюнике, подводившее итоги Эпидемии (число жертв со смертельным исходом - около десяти тысяч, общее число пострадавших - до семидесяти тысяч человек, размер причиненного ущерба). Жертвами были в основном вовсе не пораженные «коконом» больные, наоборот, речь шла главным образом о военнослужащих, погибших при усмирении «коконов», успевших в окраинных поселениях Республики пройти процесс перерождения в агрессивных чудищ.

Сухов покосился на Цинь. Та молча смотрела на уносящуюся назад ночную степь. Все четверо в кабине флаера уже хорошо знали эти цифры, и они тяжелым грузом ложились на плечи затеявших странную игру со здешним Богом. Но китаянке было, наверное, тяжелее других. Хотя и заплатила она тоже, пожалуй, больше: к ее отцу Исцеление пришло вместе со смертью, и теперь обе плиты в старом саду у дома Цинь скрывали урны с прахом тех, чьи имена были выбиты на них.

Она поймала взгляд Павла и, чтобы не продлевать тяжелую паузу, продолжила начатую Марикой тему:

- Понимаю, почему Кайл не стал связываться с прессой и своими учеными собратьями, но вот как получилось, что нам он даже не обмолвился… - Она хрустнула пальцами. - И все равно, напрасно это он.

- Напрасно, - согласилась Марика. - От Джея не уйти.

* * *

Сменивший Гримальди оратор довольно успешно пытался на пальцах объяснить аудитории, как идеи доктора Васецки о перепрограммировании части нанороботов, являвшихся тем самым «фактором перерождения», провоцирующим развитие «кокона», были развиты и воплощены в жизнь талантливым коллективом исследователей концерна «Линчжи» и как эти разработки были совершенно бескорыстно переданы в распоряжение ЦСБ.

- Короче говоря, вам удалось заразить эти кибермикробы чем-то вроде компьютерного вируса? - осведомилась из зала Энни Чанг.

- Вот именно, - с облегчением подтвердил профессор. - Только не сами нанороботы, а ту систему, в которую они самоорганизовывались в ходе выполнения своего жизненного цикла. Теперь эта система полностью разрушена, и Джей свободен от Эпидемии.

- Надолго? - спросил из-за плеча Энни мрачный толстяк из «Джей-уикли». - Эти милые крошки в нем промутируют обратно?

- Это знает только Бог Джея, - криво улыбнулся Гримальди.

Кайл зашел в пыльный гараж. Из багажника простоявшего всю зиму на приколе старенького джипа вытащил свой еще студенческих лет рюкзачок, поискал на полках и под ними и бросил в него пару-тройку вещей, которые должны пригодиться в Лесах. Прикинул, что еще стоит захватить с собой, закинул рюкзак на плечо, запер ворота и устало пошел к дому.

В кабинете на втором этаже его встретили легкий полумрак, укоризненный прощальный вид забитых старыми книгами полок и легкий, еле заметный аромат трубочного табака.

Кайл резко отступил к двери, в которую только что вошел. Он узнал этот аромат. Среди небогатой ученой диаспоры Вестуича не многим был по карману этот привозной из Метрополии сорт.

Повернутое спинкой ко входу кресло развернулось, и человек, сидевший в нем, поднялся навстречу хозяину кабинета. Неяркий свет от закрытого жалюзи окна оставался за спиной у непрошеного гостя, и нельзя было понять, что написано у него на лице. Впрочем, декан Васецки достаточно хорошо знал это узкое, как лезвие финки, породистое лицо доктора Герхарда Бокка, директора-распорядителя фонда фундаментальных исследований. Достаточно хорошо, чтобы знать, что ничего, кроме наипочтеннейшей улыбки, не найти на этом лице даже с помощью микроскопа.

- У нас в доме не курят, - глухо и неприязненно сказал Кайл, решив начать разговор.

Разговор, который не обещал быть ни простым, ни легким.

- Я прошу прощения за то, что вломился в ваши владения непрошеным, - произнес господин Бокк. - И мои извинения за это. - Он взял трубку с подлокотника кресла с тонкой струйкой дыма и как бы замешкался, не зная, куда определить сей предмет. - У вас не было заперто, господин декан. И я не хотел тревожить вашего отца. Кроме того, - тут тон доктора Бокка чуть изменился, - ваш кабинет - одно из немногих мест, где прослушивающую аппаратуру не меняли уже лет семь. Так что с ней легко сладить.

- Вот как? - В голосе Кайла не прозвучало ни удивления, ни особого возмущения. - Как я понимаю, вы рассчитываете на конфиденциальную беседу, господин директор? Должен вас огорчить: я к таким разговорам не расположен.

Он подошел к окну и потянул за шнур. Утренний свет заполнил комнату.

- Вообще-то я уже начал удивляться тому, что ваш фонд не проявляет к событиям вокруг… м-м… вокруг нашей находки никакого интереса. Ведь ни для кого не секрет, что фонд - это «Дженерал Трендс». А «Дженерал Трендс» - это, так сказать, официальная крыша того самого военно-промышленного комплекса, которого на Джее якобы не существует. Я уж и подумал, может, и впрямь не существует? Но вот вижу - ошибся.

Кайл устало потер лоб и стал складывать в рюкзак то немногое, что могло пригодиться в пути, к которому он готовился. На непрошеного гостя он не обращал внимания.

- Ну, после той славы, которая нам досталась от здешней прессы, я и не рассчитывал на радушный прием. - Доктор Бокк поудобнее устроился во вращающемся кресле и, крутясь на нем, отрешенным взглядом следил за перемещениями хозяина кабинета. - Я не буду сейчас дебатировать с вами о том, что половина всех тех грехов, которые приписывают фонду купленные конкурентами писаки, просто немыслимая чушь. Я не буду даже пытаться выглядеть в ваших глазах хоть немного лучше, чем вы обо мне думаете, господин декан. Как-никак, я не девица на выданье и не свататься к вам пришел. Я пришел к вам, собственно говоря, для того, чтобы спасти вам жизнь. Вам и вашим друзьям.

- Вот как? - Кайл остановился посреди комнаты и, наклонив голову, пристально уставился на господина директора. - Ну и кто же собирается нас убивать? И почему это вы только теперь решили кинуться нам на помощь?

Бокк улыбнулся. Сухой, кривоватой улыбкой:

- Да потому, что вы стали вести себя как компания самоубийц. Неужели непонятно, господин декан, что вам уже не выйти из игры, которую вы затеяли со здешним Богом? По крайней мере, в одиночку не выйти. За вами еще один - последний - ход. И этот ход будет страшным.

- Не мне делать его. - Кайл уже закончил свои сборы и начал подгонять ремни рюкзака. - Если вам угодно думать, господин директор, что вы знаете, в чем будет состоять Последнее Испытание, то, значит, вы самый осведомленный на этот счет человек во всей Федерации.

- А если вы думаете, что вы, Пятеро, единственные, кому пришлось столкнуться с Испытаниями, то вы далеко не самый осведомленный специалист в экзоархеологии. Даже не во всей Федерации, а просто в Республике Джей.

Кайл пожал плечами:

- Ну, допустим, я - не тот наивный аспирант Васецки, которому десять лет назад попал в руки этот коробок. И теперь я более серьезно отношусь к той… мифологии, которая сложилась вокруг магических находок и находочек. К сожалению, очень многое из того, что рассказывают про эти вещи, надо понимать… э-э… иносказательно. Но у вас, наверное, более полная база данных на этот счет.

- Естественно! - Господин Бокк выпрямился и посмотрел на Кайла, как удав на кролика. - Естественно, что корпорация, которую, как вы совершенно справедливо заметили, я представляю на Джее, рассматривает так называемые «магические находки» как материал для весьма перспективных разработок. Притом, заметьте, не только военного характера. И естественно, что мы подробнейшим образом изучаем судьбы тех, кто на свой страх и риск эксперементировал с этими объектами. Как правило, у них очень печальная судьба. И вовсе не похоже, что вы составите тут исключение. Джей уже изменил вас: наделил странными… м-м… способностями, о которых мы пока только лишь догадываемся, внедрился в вашу психологию. Если этот процесс вот так, неуправляемо, пойдет до конца, то… - Господин директор сделал сухой ладошкой короткий, но достаточно выразительный жест. - То - одно из двух. Или он сделает вас тем, чем хочет, - воинами исчезнувшей Империи для давно закончившейся войны, или… Или он просто уничтожит вас. Поломает, как станок ломает заготовку из неподходящего материала. У вас будет возможность изучить несколько поучительнейших примеров.

- Где-нибудь в бункере корпорации? - Кайл накинул рюкзак на плечо. - Или на полигоне?

- Во всяком случае, в более комфортабельных условиях, чем те, которые вам предложат господа из здешней Спецакадемии. А они предложат, будьте уверены! В ближайшее время они займутся вами вплотную. Если бы вы только знали, каким плотным кольцом они обложили вашу Пятерку, то не чувствовали бы себя так вольготно. Господа только и ждут, когда вы доведете вашу партию до логического конца. И тогда вам придется распрощаться со свободой уже без права выбора.

Кайл шагнул к двери. Повернулся:

- Если уж Дары Джея… те самые особые способности, которые вы тут упомянули, и будут изучать с нашей помощью, то почему вы думаете, что лаборатории Комплекса нам милее, чем наши здешние и федеральные институты? Чем, собственно, хрен слаще редьки?

- Да тем, господин декан, что дуболомы из провинциальной Спецакадемии отнимут у вас здоровье, а то и саму жизнь просто так, за здорово живешь. Во имя исполнения гражданского долга. И в лучшем случае отделаются от вас нищенскими пенсиями и наглухо закрытой визой на вылет куда-либо с планеты. А то и засадят навеки в клинику или того лучше - в каталажку. Вы думаете, что трудно будет ваши игры представить перед судом как опасную и безответственную авантюру? Повлекшую за эти десять лет большие жертвы и разрушения.

- А «Дженерал Трендс», надо полагать, поместит нас в райские кущи и будет на руках носить, как родных детей? - Кайл покачал головой: - Считайте, что разговор наш не состоялся.

- По крайней мере, вы сразу, как только дадите согласие на сотрудничество с нами, сможете перевести на свое имя или на имена ваших доверенных лиц вполне приличную сумму в твердой валюте. - Господин Бокк поднялся с кресла. - И мы согласны оговорить с вами условия, которые вы предложите в качестве гарантии вашей безопасности. Не торопитесь принимать решение. У вас есть время на размышление. Но его остается все меньше.

- Я не решаю за своих друзей. - Кайл шагнул в сторону, недвусмысленно освобождая гостю проход к двери. - Но свой выбор я сделал. И менять его не стану.

- Я думаю, вам еще придется пересмотреть ваше решение. - Господин Бокк сухо откланялся и, не оглядываясь, покинул кабинет.

Кайл выждал несколько минут, ожидая, пока стихнут шаги незваного гостя, и спустился по лестнице к выходу. На минуту задержался у комнаты отца, прикрыл дверь, - старик спал. Будить его сын не стал.

Его ждала довольно далекая - идти придется пешком - дорога. От того места, где сходит на нет заброшенный проселок, по берегу речки - к озерам. Холодному Соленому и Ледяному Пресному. Вдоль черных, словно выгоревших опушек. Туда, где начинаются скалы.

* * *

- Вот. - Васецки-старший передал Павлу распечатанный конверт. - Он оставил это для меня, но можете не стесняться, читайте, тем более что там и для вас написано немало. - Он встал. - Да и вообще, располагайтесь здесь. Отдохните с дороги. Можете и задержаться на денек-другой. Этот дом великоват для одинокого старика.

Он начал подниматься на второй этаж по лестнице и вдруг напомнил Сухову его собственного - совсем в общем-то на Васецки непохожего и вовсе не такого старого - отца. «Кайл никогда не оставил бы старика одного, - подумал он. - Никогда. Но - оставил. Значит, как и все мы, понимает, что навлекает на себя беду. Ставит под удар всех, кто его окружает, особенно самых близких. И только Бешеный Бог Джея знает, какую беду обрушит на этого старика, да и на весь Джей, следующий расклад древних кубиков». Павел подавил тяжелый вздох и вынул письмо из конверта.

Сидевшие вокруг стола Четверо переглянулись.

- Читай вслух, - попросила Марика. - Надо торопиться. Скоро сюда нагрянут люди из прессы.

- «Отец, - прочитал Сухов хрипловатым голосом, - будет лучше, если я уйду вот так - без прощания. Прощание будет слишком тяжелым и для тебя, и для меня. Пусть у нас обоих сохранится надежда, что это - не навсегда. К тому же в конечном счете мы поговорили с тобой обо всем и ты знаешь, куда и зачем я исчезаю. Ты хорошо понимаешь, что этого не должен знать никто. Исключение сделай только для тех четырех моих друзей, которые, как и я, попали в ловушку Испытания.

Я точно так же, как и они, понимаю, что, хотя уже и сделал свой последний ход в этой игре, выйти из нее мне не удастся. Не для того она начата, чтобы с миром отпустить попавших в капкан на все четыре стороны. Я ухожу в Лесные скиты не затем, чтобы спрятаться от Безумного Бога Джея, нет, я ухожу, чтобы понять здешнего Бога по-своему, так, как его понимают люди Джея. Тогда он может перестать быть безумным для меня. Тогда и путь к свободе станет ясен для меня и для вас. Это и есть мой Дар - находить пути. И сердца этих путей. Один сумасшедший в старину писал, что все пути не ведут никуда. Просто у одних из них есть сердце, а у других - нет». - Сухов откашлялся. - Постскриптум… - глухо сказал он. - Тут есть постскриптум: «Может сложиться так, что я стану нужен моим друзьям. Пусть тогда Цинь, передай ей это, вспомнит, как и где мы встречались со старым Квинтом».

Он положил письмо на стол.

- Пожалуй… - прервал начавшую становиться затяжной паузу Том, - пожалуй, нам не стоит его трогать сейчас. Мы только наведем на след журналистскую братию. Нам надо подумать о следующем ходе. Пока Джей не заставил нас сделать его из худшей позиции. Мне не нравится наступившее затишье.

- А по мне - так хоть бы век оно длилось. - Марика нервно провела пальцами по лицу. - Нам нечего просить у Джея. В этом нет никакой логики, в том, чтобы снова будить дьявола.

Том нахмурился.

- Логика следующего хода ясна, - пожал он плечами. - Мы дважды призывали Демона в помощь себе, и теперь по меньшей мере над двоими из нас нависла довольно серьезная опасность. Я не знаю, кого именно выберет Демон себе в рабы, но… Собственно, это не так уж и важно. Первая половина команды - та, которую будет задавать Павел, должна содержать условие. Такое условие, которое позволит вернуть Посох его хозяину. Богу Джея.

- Как ты это себе представляешь? - недоуменно спросила Марика.

- Вот это-то как раз и несложно себе представить. - Сухов тяжело повернулся в кресле, в котором прочно устроился в самом начале разговора. - Но все дело в том, что мне даже не хочется думать, что мы обнаружим во второй половине команды - той, что сложится «сама по себе».

- Так, по-вашему, пришла пора остановить игру? - саркастически спросила Цинь. - Взять тайм-аут, как док Васецки? Вы думаете, Джей даст нам такую передышку? Я такую передышку сделала - на годы. И пришла Эпидемия. И ты сам десять лет гнил в джунглях. Как вы не поймете - останавливаться нельзя!

- Мне бы твое бесстрашие, девочка. - Кресло снова заскрипело под Павлом. - Мне бы твое бесстрашие.

- Бесстрашие?! - Глаза Цинь широко раскрылись, стали почти безумными. - Это раньше я была бесстрашной, когда только боль и смерть могли угрожать мне. А сейчас… А сейчас я каждую ночь умираю от ужаса - от ужаса перед тем, что нам предстоит. Перед превращением. Перед тем, что мы можем потерять все - себя, свои души, разум - и не получить ничего взамен. Стоит только оступиться на пути Испытания.

- Но ты все равно хочешь пройти этот путь до конца. - Том откинулся в кресле, молитвенно сложив руки перед собой и прикрыв тяжелые веки.

- Да нам ничего другого и не остается! - резко выпрямилась Цинь.

- М-м-м… - Марика цедила сквозь зубы невнятный, прерывающийся звук, и плечи ее вздрагивали, словно она плакала, плакала без слез, замерев с широко раскрытыми и словно ослепшими глазами на неподвижно застывшем лице. - Ладно! - резко оборвала она этот звук. - Пусть будет по-твоему - только скорее!!!

- Прямо здесь, стало быть, и начнем? - саркастически спросил Сухов.

- Нет. - Циньмэй быстро встала. - Здесь оставаться нельзя. И журналюги набегут с минуты на минуту, и беду мы на этот дом навлечь можем. Есть другое место - недалеко.

* * *

Это действительно было недалеко. Четверо собрались в заброшенной с виду, но, видно, неплохо охранявшейся вилле - кусочке собственности миссис Луюнь, записанном на чужое имя. От проходящего неподалеку шоссе виллу закрывал густой, неухоженный лес. Дом стоял посреди чащобы, и лишь незаметная тропинка вела к его воротам. Сторож, открывший гостям двери приземистого двухэтажного особняка, обменялся с Цинь парой слов по-китайски и отправился выводить из сторожки свой велосипед. Видно, ему было велено побыть подальше от места встречи хозяйки и ее друзей.

В широком нижнем зале на обеденном столе Том и Павел снова занялись перекладыванием расчерченных древними знаками листков. Чуть поодаль на середине стола лежал янтарный короб «Джейтеста». И рядом с ним два причудливых прута - сломанный Посох.

Пока мужчины были заняты своим делом, Цинь и Марика успели привести в жилой вид две комнаты на втором этаже и начали готовить нехитрый обед. Эти простые и будничные дела успокоили Марику, вернули ей хорошее расположение духа.

- Эй! - немного задорно даже окликнула она мужчин, сгорбившихся над столом. - Возьмите хотя бы сандвичи и кофе. А лучше - остановитесь на полчасика и поешьте по-человечески.

Павел, не поднимая головы от листков с магическим текстом, протянул руку и, схватив бутерброд с ветчиной, стал жевать его. Том от еды отмахнулся - кусок не лез ему в горло.

- Подойдите. - Он кивнул женщинам. - Мы заканчиваем.

- Вариантов два, - стал объяснять Павел, с трудом глотая всухомятку сандвич. - Д-два - п-плохой и вовсе ужасный.

- Начинай с ужасного, - махнула рукой Марика.

Павел наконец проглотил остатки бутерброда и кивнул:

- Будь по-твоему. В этом варианте мы исходили из основы «вернуть». Итак: «Вернувший Жезл - я п-привык так говорить - «Жезл» - найдет себе достойную замену среди живых, но свою жизнь потеряет».

- К черту! - зло сказала Марика.

- Нечистого не поминай! - одернула ее Цинь. - Давайте второй вариант.

- Здесь за основу взяли снова «Исцеление». - Павел откашлялся и сделал глоток горячего кофе из кружки, которую просто не замечал до этого. - Понимаете, когда мы еще работали с предыдущим… ходом, я заметил, что «Исцеление» и «Жезл» дают продуктивные комбинации. Получилось вот что: «Исцелить Жезл поможет Дар одного из Пяти. Дар его возрастет безмерно, волю его заменит воля Джея. И придет срок Последнего Испытания». Чушь какая-то. Хотя… Мне теперь предлагается найти способ… Как использовать наши Дары… Для исцеления…

- Твой Дар - Демон, - глухо напомнил ему Том. - Может быть, он и может… Но вряд ли знает об этой своей возможности. А я, должно быть, могу проникнуть… В душу кого-то или чего-то. И найти там секрет Исцеления.

- А Кайл, видно, мог бы найти Путь, - высказала свое мнение Марика. - Куда-то, где такое Исцеление возможно. А я…

- Исцелить. Наверное, это - я, - негромко, но очень убежденно перебила ее Цинь. - Исцеление - это мой Дар.

Она уверенно взяла обломки Посоха в руки и, соединив их вместе, застыла, прикрыв глаза, словно вспоминая что-то.

- Ты лечишь живых людей, - взял ее за руку Том. - А Посох, Жезл - неодушевленная дрянь.

- Никогда не говори про амулеты Джея, что они лишены души! - резко оборвала его китаянка. - А что до того, чтобы исцелять вещи. Ты помнишь те часы - тогда, в экспедиции? Я это проверила еще раз и еще. Ну так что, командир. - Она повернулась к Павлу. - Наверное, нужно твое согласие. Разреши Джею усилить мой Дар.

- Вспомни про условие. - Том держал Цинь уже за обе руки, сжимал их, не давая случиться чему-то страшному, но они были стальными - эти тонкие в запястьях, почти детские, загорелые руки. - Ты отдаешь свою волю! Ты ее меняешь на волю Джея.

- Вы не умеете читать. - Цинь снова закрыла глаза и цедила слова сквозь зубы. - Я это понимаю по-другому.

Марика смотрела на нее остекленевшими глазами, впившись побелевшими пальцами в край стола. «Господи, - подумал Сухов. - Сейчас с ней будет истерика».

- Так как, начальник? - снова спросила Цинь. - Даешь «добро»?

- Чушь. Чушь. Ер-р-р-ралаш!!! - Сухов даже заскрипел зубами. - Это мой ход! Почему, какого черта, его делаешь ты?!!

- Это ты, ты его делаешь - этот ход! - все так же, не открывая глаз и прислушиваясь к Посоху, возразила она. - Джей проверяет тебя на способность выбора. И на способность принимать решения. Не забывай - это тебе нести Посох в храм Желтой Луны. Ну, даешь «добро»?

Павел молчал, помрачнев, Том отпустил руки Цинь и только смотрел на нее немигающим взглядом огромных африканских глаз. Марика словно старела на глазах и тоже не отводила взгляда от подруги.

- Да, - сказал Павел. - Я даю «добро».

* * *

- Оставайся здесь. - Сухов придержал за локоть собиравшегося уже шагнуть в темный провал ворот Тома. - Ты будешь… мешать мне там. А помочь, случись что, не сможешь. Постой лучше, как говорится, на стреме.

- Ты уверен, что не стоит подождать до утра? - в который уж раз спросил Том.

И, в отличие от всех предыдущих случаев, получил ответ:

- Демон будет бороться до последнего. Но он - полуденная тварь, а не полночная. Вспомни Внутренние Пространства - там эта разница очень даже чувствуется.

Том пожал плечами и отступил от ворот. Павел шагнул в темноту.

Храм внутри вовсе не был так темен, как это казалось снаружи. Огромные летние звезды и две махонькие, но очень яркие луны наполняли через многочисленные окна-бойницы все его внутреннее пространство слегка неверным, плывущим, но достаточно ощутимым светом. И изваяние Тощего Лиса было хорошо видно через весь не такой уж и широкий зал.

Теперь надо было внимательно прислушиваться к себе, выбирать путь не напрямик, а по подсказке какого-то шестого чувства. Павел сделал первый шаг вдоль выкрошившейся стены. Что-то незримо изменилось вокруг, только вот - что? Второй шаг - и снова неуловимые перемены. Третий, четвертый…

Только одолев треть пути, он понял, что так менялось в залитом зыбким светом зале. Цель уходила от него - все дальше и дальше оказывалось оскаленное изваяние, только отдаленно напоминающее изголодавшуюся земную лисицу. И все напряженнее и ярче становился свет вокруг. Словно пламя раскаляло стены храма снаружи и внутренность его становилась огромной жаркой топкой печи.

Сухов тряхнул головой, освобождаясь от наваждения - чушь! ералаш! - и снова оказался в прохладной прозрачной мгле ночного храма - в двух шагах от изваяния Тощего Лиса. Но кто-то шел рядом с ним, слева, невидимый и неслышный, движущийся где-то на грани восприятия.

- Зачем пришел? - не оборачиваясь к мороку, спросил Павел. - Я не звал тебя.

- Прощаться, - прошелестел или почудился ему голос Тьмы. - Прощаться с тобой я пришел… этой ночью все кончится или для меня, или для тебя.

- Не морочь мне голову. - Осторожно выбирая нужное место, чтобы поставить ногу, Павел сделал следующий шаг.

Посмотрел вниз - и пошатнулся.

Бездна, наполненная прозрачным маревом, простиралась под ним. Где-то там, на километровой глубине, его ноги выискивали точку опоры, а сам он уже наклонился, переламываясь на лету, рушился в эту пропасть.

И это наваждение сгинуло.

Еще шаг.

- Ты оступиш-ш-шься, - шипел Демон. - Ошибеш-ш-шься.

Или это он сам говорил себе.

«Ш-ш-шшша!!!» - словно тысячи рук щупалец рванулись к нему из покачнувшейся тьмы. Не дотянулись. Стали дурным туманом.

Еще шаг.

- Пугаешь. Ты только пугаешь меня. Ты ничего не можешь мне сделать, - говорил он Демону, медленно, но верно сокращая расстояние до изваяния. - Пока что.

Еще шаг. Странное творилось кругом.

- Ты…

Еще. Телефонный звонок - глупость какая - не оборачиваться.

- …ничего не можешь…

Еще. Отец окликнул его. Он давно умер, его отец.

- …мне предложить, кроме…

Совсем немного уже осталось.

- …заигранного репертуара «Диснейленда», - ядовито закончил Павел и сделал последний шаг.

Перед постаментом он присел на корточки и все так же, не оборачиваясь на Демона, принялся искать на цоколе те единственно верные впадинки и ложбинки, вложив пальцы в которые можно легко, словно дверь на хорошо смазанных петлях, отвести в сторону тяжелый каменный блок с гнездом для вложенного в чехол Посоха.

Удалось.

Посох стал на место - и сразу словно неслышный. инфразвуковой аккорд обрушился на Павла. Вместе со страшной усталостью. Он с огромным трудом заставил себя вдвинуть каменный блок туда, где ему определено быть веками. Потом, пошатываясь, поднялся на ноги.

Демон гигантским нетопырем сидел перед ним на постаменте, поглотив, скрыв в своей массе желтый камень изваяния.

- Ты победил. - Голос Демона был глух. - Я - твой раб. Повелевай.

- Исчезни, - устало сказал Павел. - Исчезни и никогда не приходи больше.

- В моих силах исчезнуть, - все с той же напряженной покорностью ответило порождение Тьмы. - Но не в моих силах не являться на твой зов. Жди последнего испытания. Я - это ты теперь. И ты - это я.

Стаей летучих мышей Демон разлетелся во все стороны. Смрадным ветром обдал лицо Павла и, рушась, разрываясь на мириады крошечных клочков тьмы, превратился в пустоту. С постамента на Сухова снова скалился Тощий Лис.

Ларец, Кольцо и Посох, сойдясь на короткое время, сыграли свою непонятную роль в этой непостижимой игре, и теперь время разводило их снова врозь.

Сухов потрогал постамент. Каменная плита неподвижно стояла на месте. Если кому-то и суждено было открыть этот тайник вновь, то не Павлу.

* * *

- Я уже начал волноваться. - Том присматривался к Сухову. - Он… Джей принял Посох?

- Да. Взял. Пошли спать. Завтра… Завтра - ход Цинь. Последний ход в этой игре.

Они молча дошли до флаера.

- Цинь… - Павел сказал это, когда они уже шли над степью к шоссе на Лагодо. - Ты уверен, что с ней ничего не произошло? Ведь заклинание гласило…

- Она устала. - Том пожал плечами. - Выложилась до конца с этим Посохом. Но и только. Марика не отходит от нее. Все будет хорошо. Если это не придет к ней во сне. Здесь, на Джее, многое завязано на сны.

- Ладно. - Сухов прикрыл глаза и сам начал проваливаться в сон. - Все будет хорошо.