Комиссар Блюм потер лоб и посмотрел на часы. Потом - на плакатик, собственноручно им для себя самого изготовленный.
«ИЛИ ТЫ РАБОТАЕШЬ ХОРОШО, - гласило премудрое изречение, - ИЛИ ТЫ РАБОТАЕШЬ МНОГО».
«Плохо я работаю, - сказал он сам себе. - Плохо».
Достал из ящика стола чуть початую бутылку «Джонни Уолкера», спрятанную для конспирации в коричневой бумаги пакет, и уменьшил ее содержимое ровно на три глотка. После чего стал складывать в портфель разные разрешенные к выносу бумаги. Спиной, затылком и бог весть чем еще он ощущал пустоту громадного здания Центрального комиссариата полиции Малой Колонии. Только рассеянная по этажам дюжина дежурных да группа экстренного реагирования - еще одна дюжина чудаков в подземном бункере - млели над пультами оповещения да старина Хогбен на четвертом этаже наверняка горбатился в клубах табачного дыма над сопоставлением чего-то подвернувшегося ему позавчера с одним интер-р-реснейшим делом полувековой давности… И еще Смит и Оболенский резались в карты в прозекторской - на втором, отдавая должное казенному спирту, за это тоже можно было поручиться. Если, конечно, не доставили очередной труп. Впрочем, если и доставили - все равно, скорее всего, резались: трупы - терпеливые создания природы, а ночь еще только началась…
Комиссар повертел в руках листок с рапортом сержанта Харриса, известного всему комиссариату под прозвищем Дубина-Харрис, и тяжело вздохнул: нелегкие предстояли ему завтра разговоры. И с начальством, и с самим Харрисом. Темнит человек - это видно без микроскопа. А когда на офицера полиции падает тень подозрения, то это всегда тяжело. По крайней мере, для комиссара Блюма…
Дверь вежливо пискнула у него за спиной сигналом разрешенного входа по разовому пропуску как раз тогда, когда он втискивал листок с распечаткой рапорта в битком набитое отделение портфеля.
Обернувшись, он уперся взглядом в мутные гляделки - легок на помине - сержанта Генри Харриса. Скотина не удосужился даже закрыть за собой дверь.
- Вы снова ко мне? - не без удивления спросил комиссар. - Я же назначил вам…
- Вы забыли подписать мне пропуск, - кротко сказал сержант. - Без этого я не смог выйти…
- Вы порете чушь, сержант. Я сам помню, как… И что вы делали здесь все эти шесть часов?
- У меня были здесь некоторые другие дела… - неопределенно ответил Харрис. - А пропуск мой вот…
«Бог ты мой, что же тогда я подписывал ему днем? - подумал комиссар, поднося листок к глазам. - Ведь я же ясно помню…»
- Черт подери, да это же ксерокс! - раздраженно воскликнул он. - Ксерокс пропуска, на котором вы закрыли мою подпись…
Он поднял глаза на сержанта и узрел наведенную ему в лоб «пушку». В дверь осторожно, держа наготове пистолет, протискивался второй бандюга в полицейской форме.
«Ну вот и еще один мой сегодняшний собеседник, - констатировал комиссар. - Пол Родмен. Видимо, он тоже полагает, что я забыл подписать его пропуск…»
- Только не вздумайте нажимать никаких там кнопок у себя под столом… - шепотом почему-то предупредил Харрис. - Два шага назад, пожалуйста. И давайте сюда ключи…
- Я не завидую вам, сержант, - совершенно искренне заметил комиссар, отступая от стола. - Пару лет каторги вы уже намотали.
Ту самую кнопку он так и не нажал. От остолбенения.
- Не трепитесь. Ключи - бросьте их на стол!
Теперь уже два ствола целились в покрывшееся мелкими бисеринками пота, лысоватое чело комиссара.
- Какие ключи вам надобны, сержант? - со скукой в голосе осведомился комиссар.
- Все, которые у вас есть, - распорядился Харрис.
Комиссар осторожно, стараясь не делать резких движений, извлек из кармана потертый бумажник и кинул его на раскрытый бювар.
Харрис тут же принялся энергично вытряхивать его. Кроме кучи электронных карточек-ключей и «магниток» из бумажника вывалилась и основательная куча баксов наличными: далеко не все, у кого комиссар покупает… гм… нужную информацию, соглашаются на слишком хорошо контролируемую оплату через электронную кредитку (а у кого таковой и сроду не было, да и самому комиссару за каким дьяволом это нужно), вот и приходится таскать с собой чертову тучу наличных.
Верный Пол попытался тут же стибрить кредитки, но получил укорот.
- Весь план порушишь, скотина, - осадил его сержант, крепко гвозданув подчиненного по пальцам.
Комиссар не без сарказма наблюдал за происходящим и прикидывал в уме свои шансы выжить. Довольно малы они были, эти шансы.
- От сейфа с вещественными доказательствами - эта? - нервно спросил сержант, суя в нос комиссару фольгированный прямоугольничек.
- Эта, - устало согласился комиссар. - Господи, как я не догадался… Вы, сержант, оказывается, серьезно завязаны на этом Симметричном Наборе…
- Не ваше дело, господин комиссар. Доставайте лучше вашу бутылочку. Не стройте тут удивленных глаз - про ваши маленькие слабости треплется вся городская полиция. Ничего особенного. Нет такого начальничка, у которого в заветном ящичке не хранилось бы его заветной емкости - работка-то нервная…
Сержант принялся шарить по ящикам стола и безошибочно извлек сокровенный коричневый пакет. Вытащил на свет божий «Джонни Уолкера» и сунул в руки комиссару.
- Г-глотайте! Как говорится, до дна…
Потенциальных покойников не накачивают виски. Так что у комиссара появилась слабая надежда, что, может, все и обойдется, хотя и не стоит ничего хорошего ждать от спятившего копа.
Он хладнокровно проглотил оставшиеся две трети содержимого бутыли и аккуратно поставил емкость к ножке стола.
- Теперь - вот это, - ласково сказал Харрис, протягивая комиссару фляжку.
Тот только повел плечами и подчинился. У виски на этот раз был странный привкус. Впрочем, внушающий надежду. Органолептику комиссару приходилось изучать. И он помнил этот вкус, которого не мог помнить никто из вкусивших полную дозу зелья.
«Амнезии, - констатировал он. - На фоне алкоголя - рискованно, но все же лучше, чем пуля в затылок. У этих господ хватает денег. Препарат не из дешевых. Сейчас должен последовать укол…»
- Будьте добры, ложитесь на этот вот диванчик и закатайте рукав до локтя, - и вправду скомандовал Харрис. - Пол, давай.
Полиция Малой Колонии, и даже самые тупые ее представители, слава те господи, были обучены оказывать первую помощь, принимать неожиданные роды и делать инъекции. Так что, вооружась разовым шприцем и дезинфицирующим тампончиком, Пол успешно впрыснул в вену комиссара полмиллилитра сенсибилизатора амнезина - препарата, дарующего забвение нескольких последних часов, предшествующих его введению. Дмитрию Шаленому эти полмиллилитра и впрямь встали намедни в кругленькую сумму.
Мир поплыл перед глазами комиссара.
А потом его разбудило возмущенное поскребывание киберуборщика, волокущего к утилизатору пустую бутыль из-под «Джонни Уолкера». За оконными жалюзи становилось заметным мокрое и мутное утро.
«Господи, - подумал комиссар, - я до отключки набрался в собственном кабинете. И даже не помню повода…»
Шишел сурово уставился на наведенные на него стволы и, как и было предложено ему, воздел руки к довольно низкому, косому потолку. Разжал ладони - и Камень глянул на свет божий.
И тут началось.
Черный свет полыхнул по перекошенной мансарде.
И Француз, и все трое выскочивших из засады остолбенело уставились на него.
А Шаленый - на них.
Странное происходило с этими людьми. Не походило это на засаду, о которой сразу подумал Шишел. И вообще ни на что не походило.
«Наркота черная, что ли? - подумал Шишел, отжимаясь к стенке. - Так какого ж?..»
Но не так просто было все. Стволы повело… Впечатление было такое, словно людей в этой комнате вдруг огрели пыльным мешком. Всех сразу.
- Г-где он? - бестолково спросила рыжая ведьма, поводя вокруг пылающим взглядом.
И выпалила в белый свет как в копеечку. Пуля своротила копию «Вида Толедо» под самым потолком и ушла в окружающее «имитацию мансарды» пространство. У Глазастого вышла осечка. Иначе рыбкам в небольшом запущенном аквариуме в углу пришлось бы еще тошнее, чем было сейчас.
Видно окончательно ошалев, тип в кроссовках тоже спустил курок, без малого чуть не оставив свою подельницу без уха. Дидье, не говоря худого слова, грянулся на пол, прикрыв желтыми, прокуренными ладошками интеллигентную плешь.
- Не стреляйте! - заорал он. - Избранника замочить невозможно! Сейчас ужас получиться может…
Глазастый наконец сдюжил с засбоившей «пушкой» и успешно разнес в клочья керамическую бутыль, украшавшую обшарпанный телевизионный приемник.
- Да вы охренели! Кончайте, ребята! - дико заорал Шаленый, пытаясь занять минимальный объем в комнатешке, по которой надумали летать всамделишные пули.
До и впрямь охреневших ребят дошел наконец неадекватный, как говорят психиатры, смысл их действий, и стволы повисли в воздухе. Тип в кроссовках ошалело шагнул к Шишелу и как завороженный потянулся к Перстню. Пистолет при этом болтался на его указательном пальце, продетом за скобу спускового крючка.
- Брось дуру! - распорядился Шишел.
Пистолет старшего брякнулся об пол, подав похвальный пример двум другим. Шишел аккуратно - двумя пальчиками, как принято в приличном обществе, - вытянул из заднего кармана здоровенный никелированный кольт и в знак примирения пристроил его на журнальном столике, основательно закапанном красным вином.
- Ты вставай, иуда, - предложил Шишел Французу. - Сразу бить не буду - сперва разберемся… Ты там посмотри - выпить чего…
- Я… - начал тот и икнул.
Не вставая с четверенек, Дидье добрел до аквариума, поднялся, испил из него глотка четыре, умудрившись не подавиться сонливой рыбешкой, и направился к бару.
- Давайте представимся, - довольно логично вошли в разговор Новенькие - теперь не так уж - Кроссовки. - Мерген. Это имя у меня такое. А это - Мириам. Тот, сзади, - Н'Бонго…
Секунды три длилась пауза.
- А вы - Чичел. Чичел-Мичел… - закончил Мерген, продемонстрировав свою крайнюю осведомленность.
- Ладно, букву «ша» потом выучишь, - вздохнул Шаленый. - Я тебе помогу, не сомневайся… Так как быть будем-то? - Он подвинул продавленное кресло к столику, с которого переложил назад, в карман, ставший уже ненужным атрибутом кольт, расположился в нем и уставился на собеседников.
Те тоже расселись кто на чем: глазастый Н'Бонго - прямо на полу, вокруг своего колена, Мириам - в уголке дивана, Мерген - на втором из трех раздолбленных кожаных кресел, украшавших резиденцию Француза-Дидье…
Сам хозяин дома, подоспевший с парой початых бутылей местного крепленого и мутными бокалами в руках, приютился на третьем - самом засаленном, протертом и перекошенном.
- Мне, оказывается, врали, что ты вконец спился, Дидье, - заметил на это Мерген. - У законченных алкашей, однако, в доме недопитого спиртного не водится…
Француз ответил ему только выразительным взглядом и разлил по емкостям. Шишел нюхнул свою и скривился: виноделие не было сильной стороной технологии Малой Колонии.
- За знакомство, - тем не менее предложил он то ли тост, то ли утешительную реплику. - Так как все-таки вышло, что вы ждали меня здесь, ребята?
- Вы сами перепугали Н'Бонго до дьявола, - пояснил Мерген. - Он решил, что вы из легавых… Ну а когда мы предупредили Француза, то он уж был, как говорится, на стреме - по приметам вычислил, о ком речь, и когда вы ему позвонили…
- Тут он вам меня заложил не отходя от кассы… - закончил Шаленый.
- Ты прости, Шишел, но уж больно слава по тебе дурная пошла… Надо было предохранить народ как-то…
- Защитник ты народный, - зло определил Шаленый статус Француза.
Отхлебнул вина и, вконец перекосившись, решительно отставил бокал, констатировав:
- Отрава, однако!…
- Неплохое местное «Бургонское», - обиделся Француз. - Держу специально для гостей…
- Ясно, что для гостей. По доброй воле такое хлебать не будешь… Только давайте ближе к делу, ребята. Вы суть этого самого дела усекаете?
- Не усекаем, - признался Мерген. - Вы уж нам растолкуйте, откуда взялись, чего хотите… Свалился как снег на голову…
- Взялся я, как и вы, грешные, с Трассы. На Малую Колонию иначе никак и не попадают…
- Нет, почему… - задумчиво возразил Н'Бонго. - Еще с Дальних Баз можно…
- Ага. И с Седых Лун - тоже… - ядовито притормозил его Шишел. - И вообще - с того света прямиком. Слушай сюда и не встревай. Кольцо это надел я дуриком. Просто почистил я старика Бонифация в неудачное время. Сразу после того в контору заявился, как вы ему товар, - Шишел бросил выразительный взгляд на Камень, - сдали. А про Скрижаль эту я об ту пору если и слыхал, так в уме ее и не держал вовсе. И уж как выглядит она - сроду не интересовался. Что мне до нее, что ей до меня… Думал - так, бранзулетку на палец нацепил… Заодно взял с Симметричным Набором…
- С Симметричным Набором?.. - Дидье осатанело взглянул на Шишела. - Откуда вы?.. Откуда еще тогда узнали?..
Вид у него был как у человека, впервые увидавшего привидение.
- Ну, не со всем Набором-то, а с тою половинкою, что в розыске числится… А откуда, спрашиваешь? Откуда про Набор дознался? Отвечаю открытым текстом: «От верблюда!» Доволен? Про Набор этот половина рассы наслышана. «Палеоконтакт, палеоювелирное, понимаешь, изделие…» Ну вот нашлись умники и навели меня… Я тут долго сидеть не намерен был. Что надо, забрать собирался - и ходу. На Желтые Луны. С Седыми не путайте. Там сейчас вовсю дела разворачиваются. Можно деньги неплохо вложить. Но это все - чушь дикая сейчас. Мне главное - от этого добра избавиться.
Шишел еще раз показал народу Чертов Камень, и Чертов Камень еще раз полыхнул Черным Огнем. Всех передернуло.
- А для того мне очень не помешает знать, кому Камень и зачем сдался в то время? И как на этот народ выйти… Всего лучше с Клайдом вашим, Ван-Дейлом, потолковать было бы, так ведь…
- Мы не знаем, что произошло с ним, - Мерген нервно дернул щекой. - Мы вообще не понимаем, что за чертовщина начала твориться. То есть теперь начинаем понимать кое-что…
- Ни черта вы еще не начали понимать, - вошел в разговор Француз-Дидье, разливая по бокалам новую порцию гадости. - Вы, простите, здесь пташки залетные и про Камушек только и слышать-то слышали, что есть, мол, такой. Весь этот наворот не случайно получился. Пришла пора Камню снова вмешаться в ход дел - вот он и нашел себе путь к Избраннику…
- Ближе к делу. - Шишел без тоста отсалютовал бокалом, но отхлебнул едва ли четверть содержимого. - На кого работали, ребята? Кто заказчик?
- Напрямую - старик Бонифаций… - взяла вдруг на себя инициативу молчавшая доселе Мириам. - Но он тоже выполнял заказ… Он не очень стремился с нами поделиться, но…
Компания переглянулась. Потом, видно с немого согласия подельников, Мерген пояснил:
- Клайд не любил работать втемную… Поэтому мы организовали свое, так сказать, небольшое расследованьице. Посадили старика под колпак и отследили его связи… Чтоб не подзалететь - слишком уж большие деньги обещаны были… Ну и чего греха таить: прощупывали возможность выйти напрямую на основного заказчика… Но от этой мысли потом отступились - больно стремная компания оказалась…
- Точнее выражайся, - ласково, но настойчиво попросил его Шишел.
- Янтарный Храм Камушек заказал, - подумав, сообщил Мерген. - Секта такая здесь есть, страшно секретная… Но законная - зарегистрированная…
- Как же, как же - слышали про такую… - прогудел Шишел.
- Так вот, - Мерген, поморщившись, сглотнул слюну, пытаясь избавиться от весьма характерного послевкусия местного «Бургонского», - этот вот Камушек у них ба-а-альшой реликвией числится. Тайный культ Камня существует тут, оказывается, и две Церкви ему поклоняются: Янтарная и Черная… Так вот, с полгода тому назад им всем знамение какое-то было, - мол, снова в мир придет, извините, Избранник. - Он покосился на Шишела и замялся.
- Видать, не промахнулись они со знамением-то, - задумчиво молвил Шишел. - Ну ты давай - душу-то не томи - они, храмовики эти, что - загнать хотели Камушек Избраннику этому, что ли? Мне, грешному, то есть? Да только на хрен сдалась мне эта радость? И денежек-то таких у меня не сыщется. Али я, может, дорогу кому перебежал? Может, другому - кто побогаче да в хреновине этой понатыканней? Может, я и не настоящий Избранник? Так я с радостью эту честь кому хошь уступлю…
- Камень знает, кого избрать Воздевшим, - поучительно заметил Француз, наливая по третьей. - И не было случая, чтобы Камень переходил в другие руки, прежде чем Воздевший исполнит свое Предназначение…
Шишел с тоской посмотрел на свой бокал, подумал, что с самого начала надо было Глазастого за простой водкой послать, и сказал:
- Так и что теперь? Как мне на этот народ выйти? На храмовиков-то?
- Вот этого я вам никак не посоветую. - Мерген передернулся. - Янтарному Храму Камушек затем и сдался, чтобы похоронить его на веки вечные. И чтобы никогда никакой Избранник до него не добрался. Цель у них такая - идиотская. Чтобы, значит, не дать Избраннику Предназначение исполнить…
- Вот насчет Предназначения этого я и хочу потолковать со знающим народом…
- Только не с этими господами… Это они, говорят, Мурату подучили перст отсечь… И аббата Ди Маури в лабиринте замуровали - на Северном бугре… И на адмирала чертей наслали…
- Сказал тоже - «идиотская цель», - раздраженно возразил Француз. - Каждый раз, как в мир приходит очередной Избранник, - тут он косо и не без испуга глянул на Шаленого, - большая кровь льется. Хотя, может, и вправду - В ПРЕДОТВРАЩЕНИЕ… А если чисто по-человечески… Один только Шайн как власть в Колонии к рукам прибрал, так ужас чего натворил. Пятьдесят академиков на костер отправил. Всю науку в капусту покрошил. А простых смертных сколько порезали - перестреляли - кто вспомнит?.. А Ди Маури - тоже хорош гусь был: это же он Ложное Учение в Малой Колонии утвердил. А сейчас - чуть не в святых числится. А Черные адепты… Да что тут и говорить!…
- А ведь Черная Церковь вам поможет… Действительно поможет… - задумчиво процедила сквозь зубы Мириам. - Вот Н'Бонго вам про нее много порассказать может… Мы его к этим малахольным внедрить пытались… Да вовремя отступились. Они тоже за Камушек хорошие деньги давали - с ними старик Бонифаций тоже вроде как заигрывал… Они же ведь - наоборот - всем миром за Воздевшего… Иначе, говорят, - Конец Света… Но жутко с ними…
- И Предназначение исполнишь, и на тот свет сыграешь с этой компанией, - глядя в пространство, добавил Глазастый. - Они помогут… А Камушек - им останется. Но, главное, у старика вроде на Камушек еще один покупатель намечался - третий. Так и не вычислили - кто…
Шаленый сидел, обхватив покрытую клочковатой растительностью голову руками. То ли с тоски, то ли с задумчивости.
- Интересно, - поднял он свой тяжелый взгляд, - а на ту половинку Набора кто покупателем был? Тоже ведь палеоювелирное изделие…
- Ну, про Набор никаких особых слухов и легенд вроде не ходит… - Француз пожевал сухими губами. - Хотя, конечно, интересно… Вас на него кто все-таки вывел?
Шишел молчал. Долго и тяжело. На Француза только посмотрел выразительно.
- Ну чего ж, - сказал он наконец. - Играем по-крупному. Кто в игре?
- Только не я! - резко определился Француз.
- А я сон видела, - вдруг ни к селу ни к городу сообщила Мириам. - Что Клайд жив вроде бы… И что он… с другой женщиной…
- «С другой»! - фыркнул Мерген. - Можно подумать…
- Так работаем вместе, ребята, или как? - нажал голосом Шишел.
- Нам, пожалуй, деваться некуда, - горьковатым голосом заметил Мерген. - Но ты, друг, напрасно думаешь легко открутиться - придется, верно, в большие люди идти. Камушек поможет… Только сам видишь, чем для Воздевших дело всегда кончалось…
Шишел задумчиво сверлил его невидящим взглядом и считал про себя до ста восьмидесяти восьми. Потом откашлялся.
- Би-ля! - сказал он тихо. - Нет, мы пойдем другим путем!
Официант расставил перед ними кристально чистые бокалы, вазочки с салатом и другую дребедень, раскупорил бутыль «Бетельгейзе», помахав ею перед носами почтенных клиентов, наполнил их бокалы и деликатно убыл.
- Будем откровенны, - начал совершенно бесстрастным голосом Папа Джанфранко. - Шишел объявился и взял нас за причинное место. Похоже, что какая-то шестерка нас крепко заложила. Трюкач, если называть вещи своими именами… Предложено вернуть ущерб пятикратно. На тебя этот друг не выходил?
Он предложил собеседнику сигару, но тот, не без вызова, закурил собственную сигарету - легкую, но дьявольски дорогую, прямо из Метрополии, «Лайтнинг». Других Маноло Карнеги не пользовал.
- Не выходил, - соврал он. - Но я верю тебе на слово. Удивительно, что глава Семьи всерьез принимает какого-то шатуна-одиночку… - тоном опытного провокатора заметил Маноло, демонстративно равнодушно рассматривая лепной - под барокко, что ли? - потолок ресторации Петинова, неплохой «ничейной земли» для переговоров того рода, что вели сейчас два хозяина криминального мира Столицы Малой Колонии.
- Убрать Шишела несложно… - раздумчиво сказал Каттаруза, извлекая из кожаного футляра сигару и тщательно обрезая специально для того предназначенной серебряной фиговинкой ее кончик. - Казалось бы… Но похоже, Шишел тут работает не в одиночку… Тебе, Маноло, вот не удалось даже от Трюкача - на что уж хлипок малый - избавиться… Боюсь, что за Шишелом стоит сам Шиндлер… А может - русская мафия…
Блеф был, конечно, отчаянный. Раскуривая сигару, Папа Джанфранко из-за клубов ароматного дыма наблюдал за реакцией собеседника.
«Нет, ерунда, не знает он про Камушек…» - прикидывал он.
Примерно та же мысль вызревала в голове Сапожника. Только относилась она к его партнеру, разумеется. «Шишел, конечно, хорош, - злорадно подумал он, - с меня решил содрать три - именно три - шкуры, так то и понятно: за Камушек ведь… Так все мало - еще и с Папы решил взять аж впятеро… Ну тут я им не помощник…»
- Короче, - решительно взял быка за рога Каттаруза. - Предлагаю идти на мировую. Пятикратную компенсацию делим между нами. Соответственно доле каждого. С Григоряна - тоже берем…
- Стоп! - осек его Сапожник. - Этот номер не пляшет. Если тебе, Папа, хочется быть бздуном - будь им. То же - о Григоряне. А я на шантаж не прогибаюсь. Считай, что не договорились.
Он встал и отставил в сторону оставшееся нетронутым вино.
- Значит, - Папа прищурился сквозь табачный дым и поднял свой бокал, - война?
- Война, - согласился Маноло. Развернулся на каблуках и вышел.
С мыслью о том, что езда верхом есть разновидность довольно тяжелой работы, Клайд свыкся не сразу. Уж слишком он привык к с детства сложившемуся в сознании среднего гражданина Федерации Тридцати Трех Миров представлению о человеке в седле как о ком-то, предающемся приятному и небесполезному для здоровья, притом, разумеется, не требующему особых усилий занятию, а вовсе уж не как о смертельно уставшей торчать враскорячку особи, пытающейся сохранить равновесие, удерживаясь в стременах на полусогнутых. К сожалению, именно такое вот занятие сделалось его ежедневной повинностью с момента прибытия в распоряжение Высшего производителя работ.
Собственно, ни Высшего производителя (Деда Всех Дедов), ни самих работ - то бишь Котлована - он так и не сподобился лицезреть. Прекрасная возможность увидеть панораму Котлована представилась ему на Перевале - продутой всеми ветрами расселине в двух тысячах метров над долиной, в которую им предстояло спуститься. Но Капо-Квача было в своем репертуаре: призрачный туман затягивал все лежавшее в самой долине. Он был красив, этот, прикидывающийся то океанской пучиной, то дымами тысяч пожарищ, туман. Но был он непроницаем для человеческого взгляда. Лучше сказать - непостижим: каждый мог увидеть в нем свое. А теперь, когда до Котлована было не более пары километров, между ним и Клайдом вставали не слишком высокие - в сотни три-четыре метров, - но тянущиеся беспрерывной стеной холмы отвалов - наваленные за сорок лет непрерывной работы рабов Котлована горы породы, уже поросшие густым лесом.
Деда заменял для Клайда Наставник Роско, ежедневно определявший характер и направление его работы. Работа состояла в инспекции-патрулировании вспомогательных цехов - цепи неказистых на вид производственных строений, протянувшейся по внешнему периметру отвалов вокруг многокилометровой чаши Котлована. Правда, нет худа без добра: не подавал признаков жизни и Советник Георгиу. Четверо суток то ли охраны, то ли конвоирования этой особы до Котлована отнюдь не сдружили Клайда с Советником. Причин для этого было достаточно: тут и недвусмысленные следы неудавшейся засады, что дотошная Феста отыскала на поляне Бесов, и таинственная смерть всех семерых пленных трапперов (или все-таки не трапперов) во время ночевки перед спуском в долину… У Клайда тогда так и не хватило решимости обыскать Советника и двух его телохранителей. Обстоятельства никак не способствовали проведению квалифицированного расследования происшедшего.
Долина Котлована была краем туманов, и каждое утро Клайда начиналось теперь возникавшим из жемчужной ненастной дымки треском движка легонького «птеро», доставлявшего Наставника к месту его очередной ночевки. Наставник явно был приставлен к Клайду то ли Вергилием, то ли просто соглядатаем. И тем и другим скорее всего. Пока Клайд ставил подогревать кофейник и снимал с огня бекон и неизменную глазунью из яиц какой-то местной твари, заменявшей здесь старых добрых несушек, призраком древних времен возникал из светлеющей мглы старомодный махолетик и, прихотливо выбрав место, устраивался где-нибудь неподалеку. Клайд и Наставник проглатывали наскоро приготовленный завтрак, седлали отдохнувших за ночь коней и отправлялись к очередному объекту инспекции, но не по крытой местами щебенкой дороге, а по буеракам обходных рокад, через кажущиеся непроходимыми завалы и заросли.
Сама инспекция проходила, как правило, чисто формально. Чудаки, заправлявшие во вспомогательных цехах, что-то долго и горячо объясняли Наставнику. Что-то, в чем Клайд только теперь с трудом начал разбираться. И еще - они, эти чудаки из лесных цехов, - все, как один, просили. Просили какого-то оборудования, просили людей, просили за каких-то ценных, да в опалу попавших специалистов… Еще о чем-то непонятном просили…
Оборудование цехов впечатляло. Клайд не слишком часто попадал в сферу технологий и был далеко не сведущ в связанных с этим вопросах, но его познаний все-таки хватало для того, чтобы понять, что далеко не списанным старьем набиты эти архаического вида сараи и амбары, притулившиеся к пологим склонам отвалов. Сам Клайд с важным видом проверял организацию охраны и с пристрастием расспрашивал ответственного чудака относительно плана действий по тревоге и в случае неожиданного нападения, пожара, наводнения и так далее. На чем официальная часть инспекции иссякала, и господа инспектирующие снисходительно принимали робкие предложения отужинать чем бог послал, как обычно выражались инспектируемые, при этом порядком кривя душой, разумеется. Перепадало корму и господским коням. К тому времени безмолвный телохранитель с незапоминающейся физиономией пригонял Наставнику его махолет, и тот убывал по делам, а Клайд, подхватив поводья расседланного Наставникова коня, отправлялся дальше - к очередной укрытой в чащобе землянке - потягивать чай из трав, дожидаясь заката, размышлять о происходящем и прикидывать планы на будущее.
Основное действо происходило, однако, не в цехах, а раньше - в дороге. Действом этим были беседы с Наставником. Практически его монологи, лишь изредка прерываемые скупыми вопросами Клайда. Наставник вводил его в курс здешних дел. К чему-то готовил.
Вся эта история с объездом многочисленных цехов-мастерских и складов, взявших Котлован в кольцо, отнюдь не была (как довольно скоро дошло до Клайда) всего лишь синекурой, придуманной для того, чтобы предназначенному для неизвестной миссии капитану Ван-Дейлу служба не казалась медом. Его просто от кого-то прятали и перепрятывали. Скрывали.
Именно этому служили и постоянные, непредсказуемые перемещения вокруг периметра отвалов, и ночевки по конспиративным логовам, и его инкогнито - в цехах его никому не представляли и никогда не называли по имени. Об этом же - о том, что его, Клайда, таили от чьих-то глаз, говорили и быстрые уходы в чащу, в туман от голосов, послышавшихся в лесу, от хруста веток под чьими-то ногами, от замаячивших сквозь частокол стволов еле различимых силуэтов.
Впрочем, не так уж трудно было догадаться, от кого прячут Клайда. Тень Советника темной птицей кружила над туманным краем. Натянутые струны вражды владетельных лесных кланов то и дело звенели над ухом Клайда, неосторожно задетые то невинным вроде вопросом, то каким-то глухим воспоминанием, посетившим Наставника. На злые слова в адрес господина Георгиу и его людей он не скупился. И еще одна тень шла по пятам за капитаном Ван-Дейлом: ни разу больше никем не помянутый Дьяволов Камень незримым излучением пронизывал все его, Клайда Ван-Дейла, здешнее житье. Засветились ли на Большой земле ребята, вроде бы без проколов провернувшие всю операцию? Раскололся ли Бонифаций? В конце концов, ломать голову над тем, как могла просочиться в эти дикие, словно и вообще не на этой планете расположенные края, информация о вещах, связанных с Большой Затеей, было делом бессмысленным. В конце концов, выигрывает в таких делах тот, у кого побольше окажется запас выдержки. И Клайд топил темную тревогу, поселившуюся у него в душе, в потоке всяких мелких, чисто практических проблем, которые с успехом выискивал в здешней, ставшей, в отсутствие элементарных благ городской цивилизации, на удивление хлопотливой и заковыристой жизни.
Поучительные, но дьявольски занудные беседы с Наставником скрашивали временами появления из туманного леса ее высочества Внучки, иногда - одинокой всадницы, иногда - в сопровождении свиты из одного-двух хмурого вида молодых людей - то ли и впрямь воинствующие монахи, то ли офицеры в монашеском камуфляже. Во всяком случае - публика при оружии. Клайд отметил для себя забавное различие между униформой служителей Советника и гвардии Деда Всех Дедов. Оно сгодилось бы для фильма о мушкетерах - злые братья ходили в сером, добрые - в белом. Появлениям этим предшествовали пересвистывание условленными трелями и довольно сложные маневры. Ее высочество проводило в обществе Наставника и Клайда пару часов с целью довольно неопределенной - участие Внучки в разговоре сводилось, как правило, к довольно ядовитым комментариям к монологам Наставника, - после чего туманный лес поглощал ее и ее спутников, а после некоторого молчания Роско как ни в чем не бывало возвращался к теме прерванного разговора.
Сегодняшний день представлял исключение. Вместо ожидаемого потрескивания крыльев махолета Клайд, уже справившийся с утренним омовением ледяной водой - за неимением стандартного ионного душа - и почти закончивший приготовление ставшего традиционным малоаппетитного завтрака, услышал из мглы не слишком старательно воспроизведенный посвист рогатого иглоноса. Поднапрягшись, он как мог ответил характерным для здешней древесной сухопутной щетинистой каракатицы хрюканьем и через минуту узрел появившуюся из-за стволов угловатую мальчишескую фигуру уже знакомой ему всадницы.
- Черт возьми, это что - вы действительно пищали этак вот? - слегка раздраженно осведомилась Внучка. - Я уж решила, что это и впрямь тот дурацкий осьминог сидит на ветках. У проклятой штуки дьявольски неприятная привычка сигать на голову без всякий формальностей… Кстати о формальностях: Роско сегодня не появится - он свою миссию, считайте, выполнил… Коня оседлали?
- Хлебните сначала кофе, мисс, - миролюбивым тоном предложил Клайд, протягивая ее высочеству заранее наполненную жестяную кружку, закопченную и слегка помятую, - ту, что с виду была получше. - А то у меня такое впечатление складывается, что вы с утра не слишком плотно позавтракали… Так что закусите вот этим… - Он подхватил с костерка закопченную сковороду и, пошуровав в ней тесаком, поднес пред светлые очи Внучки. - Господин Наставник утверждает, что это яйца той самой птицы, что орет под утро как скаженная. Редкостная мерзость…
- Мерзость, это точно, - подтвердила ее высочество, уминая точно отделенную половину содержимого сковороды. - Джанджария Геворкяна - так ее называют… Кстати, и не птица это вовсе…
- В конце концов, это ее - Джанджарии - проблема, - мирно согласился Клайд, в два приема проглотив остаток яичницы и залпом допив обжигающий кофе. - Бекон, правда, вполне приличный - не знаю почему…
- Закончим гастрономические беседы, - нетерпеливо распорядилась Внучка, критически созерцая потуги Клайда ополоснуть неказистую посуду остатками кипятка из котелка. - Благодарите бога, что последнюю неделю Советник Георгиу пропадал в отъезде. На Южном бугре. Но сегодня он будет на Котловане как штык. Поверьте мне. Нас ждут - в седло, капитан!
Сантамария Кастельмажоре умудрился скривить свой и без того далеко не древнеримской чеканки нос еще более, чем скривила его мать-природа, и приблизил его к разложенным на черном бархате изделиям древнего чужого мастерства.
- Не стану спорить с вами, - произнес он довольно кислым тоном. - Судя по всему, это действительно парный Симметричный Набор. Однако надеюсь, вам достаточно хорошо известно, что одна из двух частей этого произведения искусства находится в распоряжении органов следствия? И по закону принадлежит Галерее Джеймса. Как изволите совместить эту официальную информацию с тем, что та же часть… э-э… изделия входит в состав предлагаемого вами моему заказчику товара?
- Никак, - без всякого респекту к вылощенному партнеру определил сержант Харрис. В штатском, в камуфляжных усах и очках он чувствовал себя шутом гороховым и оттого обнаглел более обычного. - Не хотите - не берите.
- Принимая во внимание тот скандал, который разгорится, когда прокуратура хватится вещи… - сурово сказал адвокат.
- Это не скоро будет - не раньше, чем суд начнется, или чем дело прикроют, или галерея бучу поднимет… А там им еще соображать придется, что в сейфе-то всю дорогу дубликат лежал…
- Дубликат? - сеньор Кастельмажоре напрягся.
- Это уже детали. Товар берете?
- Принимая во внимание то, что ни одна живая душа не решится вложить деньги в краденое… - Сквозь чудовищной толщины очки сеньор Кастельмажоре воззрился на наглеца, желая убедиться, что того проняло.
Но напрасно.
- Принимая все это во внимание, цена, которую вы запросили, абсолютно нереальна, - продолжил он. - Я предлагаю попросту разделить названную вами цифру, ну, скажем, на пять…
- До свидания. - Сержант поднялся из-за стола и решительно направился к выходу из арендованного под конфиденциальную беседу кабинета.
По иронии судьбы располагался кабинет этот в «Расмус билдинге» двумя этажами выше «Джевелри трэйдс».
Синьор Кастельмажоре нервически дернулся.
- Не стоит так вот обострять разговор, - несколько торопливо стал менять он тон беседы. - Выскажите, в конце концов, ваши реальные предложения…
- Мы уже назначили цену и менять ее не собираемся, - твердо сказал Харрис и положил руку на дверную ручку. - Вы напрасно считаете, что мы не найдем других покупателей…
«Этот тип блефует, - с досадой подумал сеньор Кастельмажоре. - Но блефует уверенно. Ясно, что за ним кто-то стоит… Кто, черт возьми? Хотя это - не мое дело…»
- Повремените немного, - с некоей аристократической расслабленностью бросил он, указывая жестом, достойным любого из древних Людовиков, на покинутое его собеседником кресло. - Мне придется снестись с покупателем…
Он взял с полированной плоскости стола изящную, в люксовом исполнении трубку блока связи и набрал секретный номер. Сержант, якобы обезличенный примитивным камуфляжем, с демонстративной неохотой снова занял свое место за столом переговоров. Верный Пол продолжал ерзать на стуле в углу, периодически проверяя готовность своего малого парализатора. Синьор Кастельмажоре дождался ответного сигнала и включил скремблер.
На том конце линии секретарь с полупоклоном подал тихонько верещащую трубку Картавому Спиро.
Выслушав малоприятную новость, состоящую в том, что партнер торговаться наотрез отказался, господин Апостопулос велел своему поверенному ждать и не нервировать его - Картавого Спиро - впредь до последующих распоряжений.
Преодолев врожденное уважение к субординации, сеньор Кастельмажоре осмелился, однако, поинтересоваться, сколь долгим должно быть его ожидание - назначать ли держателям товара новое рандеву или предложить нахалам подождать следующего звонка не сходя с места?
- Пусть ждут! - резко отрубил финансист, с треском шлепнул трубку на подносик, услужливо подставленный секретарем, и тут же схватил ее снова.
Шаленый некоторое время прислушивался к заливистому свирестению блока связи, брошенного им на сиденье, затем подхватил его и пожелал Спиро доброго вечера. Господин Апостопулос был, однако, настроен далеко не так благодушно, как его собеседник.
- Я хотел бы уяснить некоторые страннейшие вещи, связанные с… э-э… с нашим с вами договором… - начал он довольно свирепо. - И хочу уяснить себе их немедленно. Врубите скремблер.
Шишел пожал плечами и врубил.
- А что с договором? - наивно прогудел он в трубку. - Договор, как говорится, дороже денег. Я свое дело делаю… А вообще - не телефонный это разговор… За таким разговором встретиться бы где потише… Спешка, она только при ловле блох подходящее дело, а так - поостеречься надо бы… Скремблера скремблерами, так ведь на всякую хитрую задницу хрен с винтом находится… А то и штопором…
- Речь идет о том предмете, что вы внесли в ваш… м-м… список последним, - игнорируя мудрое предостережение, продолжал напирать Спиро. - Как только я начал переговоры с его… м-м… законными владельцами… точнее, с владельцами одной из частей этого предмета о его приобретении, была предпринята дерзкая попытка… Вы, впрочем, смотрите «Новости» и должны знать все сами… Вслед за тем объявилась некая в высшей степени подозрительная компания, неожиданно предъявившая мне обе части… э-э… интересующего вас предмета по неслыханной, фактически по аукционной цене!
- Это уж твои проблемы, дорогой, - спокойно прервал излияния Картавого Шишел.
- Вся эта цепь случайностей мне кажется далеко не случайной! - возвысил голос еще на один регистр Картавый Спиро. - Я хотел бы быть уверен, что со мной ведут честную игру!…
«Откуда, интересно, ты, задница свинячья, знаешь, что такое честная игра? - мысленно вопросил господина Апостопулоса Шаленый. - В любые игры ты на своем веку поиграл, только не в честные… Сам не играл и нам завещал». А вслух спросил:
- Ты уж пояснее выражайся: чего тебе надобно-то? Каких, как говорится, гарантий?
- Я предлагаю вам снять этот… э-э… последний пункт вашего списка. - Спиро прочистил горло коротким, глухим кашлем и уточнил: - Вы можете внести туда вместо него любой… э-э… равноценный предмет, но… равноценный в том смысле, что…
- Ну уж нет! - Шишел даже выпрямился на сиденье, отчего маковка его вмялась в потолок сверхэкономной кабины «горби». - Уговор денег подороже, и назад пятками ходу нет! Сто раз переторговываться не буду!
С этими словами он вырубил блок и гневно бросил его на прежнее место. На другом конце линии Картавый Спиро молча повертел в руках онемевшую трубку и, подумав немного, настукал на клавиатуре номер своего поверенного.
- Берите! - угрюмо распорядился он.
- Итак, - осведомился Стивен Клецки, узрев легкий перекос на физиономии своего планетарного партнера, - я вижу, что вы собираетесь чем-то порадовать меня?
- Собираюсь. - Генри Остин тяжело опустился в свое кресло. - Нашего человека придется убирать из «Лютеции»… Пташка-Клерибелл дала тягу… Как-то раскусила, что ее подвергали ассоциативному допросу…
- С чем всех нас и поздравляю… - Стивен передернул плечами. - Почему бы не изолировать девицу сразу? Спугнуть не хотели сообщников?
- И это - тоже… - Капитан поджал губы, пожевал их и продолжил: - Пока мы возились с расшифровкой данных ассоциативного допроса… одним словом, девица симулировала гораздо более глубокий обморок, чем это было на деле. И похоже, сумела наплести гораздо больше чуши, чем этого можно было ожидать… Это тем более обидно, что напрямую прослеживается связь между ее поступлением в пансион и погромом в кирхе, что сейчас рассдедуют Мотли и Уильямс… Точнее - между следом порохового выхлопа на ручках девицы Клерибелл и четырьмя покойниками на выходе из подземного хода. Из той кирхи…
Некоторое время в кабинете царила несколько натянутая тишина.
- Создается впечатление, что вся линия расследования по части подпольных дел зашла в тупик… - наконец умозаключил Стивен.
С каким-то подозрительным облегчением.
Капитан Остин согласился с ним пожатием плеч. Тоже как-то слишком легко.
- Следует напрямую браться за уважаемого профессора Мак-Аллистера. Это, как мы договорились, на мне, - определил Стивен и направился к выходу.
- Вам не кажется, - спросил его вслед Остин, - что мы стали…излишне неискренни друг с другом?… С какого-то момента.
- Пожалуй… - ответил с порога Стивен. - Будем надеяться, что у нас будет еще возможность вернуться к этому.
И закрыл за собой дверь.
Подумав, Шишел вытянул из кармана вконец смятый конверт с тем самым, не раскушенным им до конца посланием неожиданного, лишнего покупателя, снова вытащил на свет божий давешний мелованный листочек с текстом, начинающимся словами: «Я могу предложить за вещь, от которой вы хотите избавиться, больше…» - и, достав из бардачка фломастер, написал на обороте: «Девятнадцатое, понедельник». Потом криво ухмыльнулся - семь бед - один ответ - и добавил: «Сурабайя-стрит-414».
В конце концов, у всякого места есть свой бог…
Пачку «Мальборо» он взял в автомате поблизости, притормозил у часовенки Пестрой Веры, отыскал там внутри среди теплящихся огоньков разноцветных свечей и их отражений в бесконечных закопченных зеркальцах приземистый алтарь-статуэтку Мениат-Тебиби - Усталого Бога Торга и скормил огоньку перед ней сигареты. Сам он курево недолюбливал. Сам не курил и другим не советовал. В работе мешает. Но для Бога сойдет. Затолкал свою записку в опустошенную пачку и порулил к перекрестку Велл-роуд и Чингиз-стрит.
- Если не секрет, что за объект намечен к инспекции на сегодня? - осведомился Клайд у погрузившейся в задумчивое молчание спутницы после полуторачасового пути по затерянной в чащобе тропе.
- Сегодня, капитан, инспектировать будут вас. Вам предстоит встреча с Дедом. Он с вами поговорит. И примет окончательное решение.
- Довольно долго пришлось ожидать высочайшей аудиенции.
- Шутите, капитан. - Внучка удостоила Клайда ироническим взглядом. - Старик никогда не доверяет человеку, не проверив его десяток-другой раз. Просто сейчас у него не остается времени.
Сказав это, Феста как-то сломанно согнулась в седле и, видно, собралась провести в угрюмом молчании еще часа два. Но неожиданно передумала.
- Его скоро убьют… - сказала она глухо, самой себе вроде. - И приходится спешить…
Клайд озадаченно помолчал.
- Вы говорите о том, что… э-э… Деда должны убить, как о чем-то определенном… Мне дело представлялось так, что вся власть на плато…
- Да, вся власть на плато принадлежит Харви Мак-Аллистеру - Деду. Она его и убьет, эта власть. Точнее, его убьет Котлован.
- Я не так долго живу среди Лесного Народа и плохо понимаю иносказания, - осторожно сформулировал свое недоумение Клайд.
- Да нет тут никаких иносказаний, - грустно вздохнула Феста. - Это почти математика… Судьба. После того как Советник перетянул на свою сторону всех шестерых внуков, судьба Деда предрешена. Куда деваться дряхлому старику на плато? Единственное, что ему остается, это поставить точку. И перечеркнуть всю игру. Запустить Объект. За этим ты ему и нужен.
Клайд откашлялся. Переход на «ты» означал что-то. Но вот что? И слово «Объект» - употреблявшееся, хотя и редко, в контексте разговоров о Котловане - тоже обозначало что-то…
- Что же это внуки этак ополчились на дедушку? А сыновей и дочерей у него нет, что ли? - Это он спросил нарочито рассеянно, погрузившись в возню с какой-то неполадкой в упряжи своего коня.
- Оттого и ополчились, что и отцов, и матерей Дед уничтожил… Разрешил уничтожить. Во времена Великой Разборки. О них вслух не говорят… Но внуки помнят и ему простить не могут… - Теперь Феста вдруг глянула на Клайда исподлобья взглядом, за которым стояло гораздо больше прожитых лет, чем могло быть внучке даже очень старого деда.
- Вы… Вы, видно, с ними не согласны? - все так же, не открываясь, спросил Клайд, даже немного приотстав: вопрос был явно слишком скользкий, и задать его он мог, только продолжая вписываться в роль, которую выбрал себе - туповатого попутчика, не ощущающего своей бестактности, когда таковую приходится проявлять.
Некоторое время они ехали молча. Колдобины и крутизна тайной тропы тому способствовали.
- Вы все наивны там - на Большой земле. Считаете, что кровное родство может действительно служить причиной. Да они сами бы с кишками съели своих предков мои высокородные племянники и племянницы… Здесь очень дикий и жестокий мир, капитан… У дядюшки Георгиу все рыло в крови нашей родни, однако он им сейчас куда как милее…
- Он действительно ваш дядя?
- Не говори глупостей. Пора бы заметить: здесь все просто говорят так: «дядюшка Георгиу». Вовсе не оттого, что его любят… Вовсе не оттого. Дед для них предпочтительнее во всех отношениях: у него Харизма, за него Богу молятся. А за дядюшкой Джорджи - только серые капюшоны. Да страх.
Здесь, у кого голова на плечах, понимают: Дед великое дело сделал - из разбросанных по лесу кучек полуживого сброда, ишачившего на трапперов за глоток самогона, сделал Лесной Народ. Чушь это, конечно, что Свободный, ну да без красного словца нигде ничего не обходится… И никогда.
Деду этого и не надо было, а пришлось: в одиночку Объект раскапывать - мильон жизней потребно. Так он между делом и породил Котлован. Тут ему, конечно, Бог подсобил с этаноловыми пластами этими…
Клайд поднапряг слух и пришпорил коня, догоняя Внучку по ставшей, слава богу, более пологой тропе. Этаноловые пласты - аналог нефтяных залежей Земли - были легендой Малой Колонии. Не столько фактом, сколько способом объяснения судьбы геологоразведочных партий разного калибра, бесследно исчезнувших в разное время в дебрях Северного бугра и якобы то ли безнадежно спившихся у пробуренных ими шахт, то ли вырезанных жестокими и вечно пьяными аборигенами, стерегущими открытые месторождения спирта-сырца природного происхождения. На Большой земле это была неистощимая тема для шутейных разговоров за стойкой бара, на плато - темой для разговоров шепотом за кружкой самогона, якобы из недр Планеты добытого, - «но тс-с-с!». Разговор к этой теме, однако, не вернулся.
- При Деде народ на ноги встал - трапперов перерезал, со своими паразитами разобрался… - Внучка вроде ушла в пересказ знакомого Клайду по форту курса политграмоты. - Но чтобы добиться всего этого, ему пришлось убивать, убивать и убивать, - горько добавила она. - А за это приходится платить рано или поздно… Но главное он сделал - на этих трясинах создал Систему… И все это закручено вокруг Котлована… Что и говорить - даже прирост населения начался. Раньше таких, как я - что родились на плато, - почитай что и не было… Любой пришлый был на вес золота. А теперь тебя вон чуть в расход не пустили под горячую руку… Если б Дед дела вроде твоего под контролем не держал, Лесной Друг только и знает, что с тобой бы стало… Так что ты уж ему добро попомни… - Последняя реплика несколько не вязалась с цинизмом предыдущих речей Внучки.
- Так что - из Котлована виски качают, что ли? Я, грешным делом, так и не понял, в чем смысл того, что тысячи мужиков машут киркой и лопатой…
Внучку разобрало веселье. Горькое, как почти всегда.
- Виски, говоришь? - она утерла слезу. - Ты, слушай, никогда и никого про спиртовые пласты не расспрашивай - голову свернут по ошибке. Большой секрет. А Котлован - святыня и гордость. Нашел что с чем спутать, ей-богу… На него - на Котлован - детишек глядеть вот теперь водят за тридевять земель. Обряд Посвящения называется.
- Завидую им: они хоть что-то понимают.
- Они понимают только то, что ничего понимать не надо. Кроме того, что есть Котлован, а в нем - Объект. И вот когда Объект откопают… наступит эра счастья и благоденствия. Лесной Народ будет признан чуть ли не всей Федерацией и займет достойное место среди… тьфу, говорить противно…
- Так почему же? - Клайд слегка приподнял плечи и как мог невыразительно посмотрел на ее высочество. - И чем в таком случае не угодил Дед всем этим?.. Ведь по-вашему получается, что при нем жизнь - прямо как у Христа за пазухой…
- Ты хитрей, чем хочешь казаться, капитан… - не повернув даже голову в сторону собеседника, заметила Феста. - Ты же с Роско на пару инспектируешь вспомогательные. Там ведь не пробки к бутылкам приделывают.
- У меня, честно говоря, стожилось впечатление, что там собирают те самые штуки, которые на Большой земле в антикварных лавках загоняют новичкам и туристам за бешеные деньги под маркой археологических остатков поселений древних инопланетян… Считается, что их добывают трапперы… Впрочем, за всякие находки позаковыристее готов платить Комплекс… Там навар, конечно, покруче, чем с туристов…
- Неплохо для начала. Но у тебя было время выдумать и что-нибудь поумнее… Хотя половина работяг там, в цехах, - охотно верят в ерунду вроде той, что пришла тебе в голову…
- Так что - Дед просто состарился и наследнички решили перекинуться к лидеру помоложе? - Помолчав, вернулся Клайд к неожиданно оставленной первоначальной теме разговора.
- Потеряли след, капитан, - разочарованно констатировала Внучка. - Я недаром тебе про Котлован да про Котлован… Котлован убьет Деда. Потому что Объект откопали. Цель достигнута. И Котлован больше не нужен Деду. А вот для дядюшки Георгиу и всей этой шушеры… там, в верхах, Котлован должен быть вечен!
- Да зачем он сдался сам по себе, этот Котлован? - нарочно заводя ее высочество, наивно поинтересовался Клайд. Ему все интереснее становилось, с кем он имеет дело.
- А зачем сдались фараонам пирамиды? А китайцам - Великая стена? Пирамиды элементарно поразграбило жулье всякое, а стена от кочевых орд не защитила. Никому не важно, зачем такие вещи нужны сами по себе. Важно, что ради них можно сгонять в кучу тысячи тысяч рабов, ставить над ними начальников, а над теми - начальников над начальниками. А самим быть сверху и взахлеб вкушать блага, что можно выдоить из этой башни… Пирамиды. Царем жить можно, в лучших здесь хоромах жить можно… лучшие разносолы и лучшие лекарства потреблять можно… Можно даже позволить себе на Большую землю на месячишко смотаться - расслабиться и дела провернуть…
- Простите, мисс, но - признаюсь вам честно - попади я отсюда в Колонию - ни за какие коврижки не вернулся бы на плато… - Тут Клайд был совершенно откровенен.
- Мы с тобой на «ты», капитан… - Феста подкинула на ладони болтавшийся на накинутом на плечи кожаном ремешке плоский металлический амулет и задумалась на минуту. - Вы очень наивны - люди с Большой земли… Нет и не было ничего слаще власти. Те, кто способны променять апартаменты в одном из Дедовых дворцов, где электричество включается когда бог пошлет и отхожее место во дворе, на современный коттедж с киберкухней и электронной сауной - из тех, в которых на окраине Столицы живут «синие воротнички»… так вот те, кто способен выбрать второе… те на плато долго не живут. Да и потом - к тому времени, когда кто-то из нас сподобится благодати получить допуск к той щелке, через которую можно пробраться в этот рай земной, что на Южном бугре, он оказывается порядком замазан и на Большой земле может продержаться только нелегалом. А не замазан, так замажут… Спешивайся, Клайд. Там - в ложбине, - найдешь знак. Сведешь туда коней. Потом иди по тропе за мной. Только низом, в три погибели…
В замаскированной, переходившей в небольшое скальное ущелье расселине Клайд обнаружил не только стойло, но и небольшой ангар, в углу которого виднелся наполовину разобранный средний армейский глайдер. В глубь скалы вела тяжеленная стальная дверь. Охраны не было видно, но она была где-то тут - братья в белых клобуках. А может - в серых.
Легко было Внучке приказать: «Иди по тропе». Вычислить тропу в проклятых буераках было нелегко и просто так, а уж когда тропа изначально была тропой тайной… Только благодаря счастливой случайности Клайд довольно быстро заметил у серых валунов неприметную на их фоне грубой кожи куртку ее высочества. Феста залегла плашмя между глыбами и, услышав немалый, по здешним понятиям, шум, производимый Клайдом, бесшумно повернулась и жестом приказала ему затаиться.
К тому времени, когда пребывание в позиции носом в землю стало казаться Клайду основательной глупостью и он начал потихоньку оглядываться окрест, земля где-то совсем рядом с ним бесшумно просела от чьего-то тяжелого шага. Потом еще раз и еще… Зверь ступил на узкую тропу. Позже, вспоминая этот короткий в общем-то, но растянувшийся в его восприятии на вечность эпизод, Клайд так и не мог вспомнить, действительно ли слышал он или только представил себе это тяжелое, никому из известных людям существ не принадлежащее дыхание-хрип. Ничего от этого мира не было в нем. От этой Вселенной. Нечто огромное, безмерно чуждое, невидимое и очень большое прошло мимо них и сквозь них. И исчезло. Страж признал их своими. И ушел прочь.
Выждав некоторое время, Феста легко вскочила на ноги и, стряхнув с одежды листву, тихо окликнула Клайда: «Пошли, вход здесь…» Он не стал задавать вопросов.
Контролька на двери чердака была сдвинута. Шишел вытянул на свет божий свой ствол и посвистел условным свистом. В ответ раздался знакомый, чуть хрипловатый голос:
- Не вибрируй, Шишел. Это я - Нэнси…
Осторожно ступив через порог, Шишел нащупал сенсор освещения и включил лампы на полсилы.
Нэнси - краше в гроб кладут: вся в повязках и фиксаторах - покоилась на любимом Шишела диване, закутавшись в черт знает где взятое кимоно, и пригорюнясь смотрела на вошедшего хозяина.
- Какого же, извини, черта?! - осведомился Шишел, закрывая за собой дверь. - Тебя же не долечили… И потом - в таком виде - тебя же первый встречный засечет… Совсем крышей съехала?
- Это, дорогие мои, еще посмотреть, у кого что съехало.. - уверенно возразила Нэнси. - Ты меня в больничке-то этой… в «Лютеции» этой чертовой… под легавых подставить ухитрился…
- Да ты что такое буробишь? - тяжело плюхнулся в продавленное кресло Шишел и воззрился на явно спятившую девицу Клерибелл. - Это ж пристрелянное место…
- Во-во! - с огромной иронией в срывающемся голосе произнесла непрошеная гостья. - Только вот - кто пристрелялся-то? Слава тебе Господи, что я не торопилась голос подавать… Все обморочную из себя корчила…
- Говори толком, - устало попросил Шишел и направился к умывальнику. - С чего ты взяла, что в «Лютеции» есть легавые?
Он подставил голову под холодную струю - день сегодня выдался не самый простой. И вдруг потусторонний - не от ледяной воды - озноб прошел по его позвоночнику. Тот - НЕНАЗЫВАЕМЫЙ стоял за его спиной…
«СПРОСИ… СПРОСИ ИМЯ ЦЕЛИ… ОНА ЗНАЕТ… - прозвучал одному ему, Шишелу, слышимый голос. - ЕСЛИ НЕ ЗНАЕТ, ТО ДОГАДЫВАЕТСЯ…»
Шишел замер, борясь с желанием резко вывернуться из-под крана и истерически заорать…
- А с того, - продолжала чуть истерически Нэнси.
Казалось, вечность прошла с той секунды, когда Шишел спросил ее про «Лютецию» и про легавых, - так ему показалось, по крайней мере, - и он не сразу понял, о чем идет речь.
- А с того, - продолжала Нэнси, - что как только Уолт с малахольным этим, с Трюкачом, смылись, так часу не прошло, как мне то ли мнемозол, то ли «восьмерку» вкатили и беседовать стали душевно…
- А тебе не померещилось, подруга? - недоверчиво осведомился Шишел. - Чтобы такое, да в таком месте… И кто же это был?
- А вот тут точно не скажу. Я же не только дурака валяла - в натуре плохая на голову была… Если бы раньше под «восьмерочку» не оттягивалась, так все бы как на духу и вывалила и помнить об том не помнила бы…
- Так ты еще и наркотой балуешься? - с досадой осведомился Шишел.
- «Восьмерка» - не наркотик, чтоб ты знал.. - с укоризной в голосе сказала Пташка. - Это нам один друг из полиции таскал. Мне и Рут, - тут Нэнси всхлипнула. - Там у них - хренова туча средств этих… А если на двоих ширнуться - во беседа получается! И ломки почти никакой. Умные мужики сочиняли… Правда, ни хрена потом не помнишь - так ведь этак зато и не надоест никогда. Они говорят - средство для психоделических допросов.
- Запрещено законом! - сурово рявкнул Шишел.
- Не запрещено. Ограничено. И - как видишь, применяют… - Нэнси поежилась и, насколько ей позволяли многочисленные бандажи и нашлепки репарирующего геля, приняла несколько фривольную позу. - Так что я, как просекла ситуацию - сразу ходу оттуда… Ночью, конечно, по-хитрому…
- Уверена, что не наследила?
- Обижаешь, Шишел… И вообще: не вибрируй, тебе говорю. Я, как дырки зарастут, от тебя сканаю… На мне все как на кошке зарастает. А пока мне деваться некуда… Черная Церковь меня живой не выпустит. И легавые на хвост сели. А теперь еще и эти…
- Ты это о чем? - Шаленый опять потерялся в ломаной логике речей своей подопечной.
- Да про психов этих - в оранжевых простынях. Из монастыря Желтого Камня… Я же ведь не к тебе сразу подалась…
Нэнси, кряхтя и охая, заковыляла к зеркалу и принялась рассматривать свою относительно мало пострадавшую во всех перипетиях физиономию.
- Я к кому пошла? Я пошла к бабе, которую вы, дурни, на произвол судьбы бросили… Почти. Там, в подвале этом, я с евреем вашим парой слов перебросилась… Женатый ведь он…
- Верно, - согласился Шишел. - Как-то я про это…
- Во-во… Все вы, мужики, такие. И этот вот - есть, говорит, кому о ней позаботиться… Так мне эта его Сара до сегодняшней ночи из ума не шла. Есть кому позаботиться, говорит. Да эти уроды из Черной Церкви за Сару эту - в первую очередь и взялись бы… Сам в бега ломанул, а о жене «есть кому позаботиться…». Вот я к ней и двинула - предупредить чтоб…
Шишел мысленно представил себе задушевную беседу пожилой интеллигентной еврейки и едва ли совершеннолетней черной воровки, и его слегка перекосило.
- Неужели добралась? - полюбопытствовал он.
- Хрена тама… - Нэнси выпрямилась и стала почти той, прежней, не поломанной Нэнси Клерибелл. - Он и впрямь правду сказал, Самуэль этот. Есть кому позаботиться о Саре его - там этих, от Янтарного Храма, понатыкано оказалось - хренова туча… Меня чуть не угрохали… Засекли, по крайней мере… Теперь, Шишел, мне деваться некуда - а все через твои фокусы…
Шишел призадумался.
- Ладно. Ночуешь здесь… - начал он определять диспозицию на ближайшие сутки.
- Только… - гордо предупредила Нэнси.
- Калек не имеем, - успокоил ее Шишел, оскорбив до глубины души, чего, естественно, не заметил. - А завтра пристрою тебя на долечивание.
- Спасибо, пристроил уже один раз… - ядовито заметила Нэнси. - Ну да ладно: главное, что мне деваться все равно некуда.
- Пристроим тебя, Птаха, к делу, - заверил ее Шишел. - Только вот что: ты… ты как, не знаешь секрета этого?.. Ну, на кого выйти я должен… и что с ним делать? ИМЯ ЦЕЛИ?
- Мне кажется, - Нэнси прикусила губу. - Мне кажется, я знаю… но не скажу.
К рабочей резиденции Деда их привел довольно длинный туннель, начинавшийся не так далеко от ущелья Незримого Стража. Хотя в анфиладе вырубленных в скале комнат их встретило довольно много вооруженных и облаченных в уже знакомые Клайду белые клобуки людей, никто не обыскал ни его, ни тем более Внучку. Пришлось лишь немного подождать в полутемной сводчатой приемной, перед окованной светлым металлом дверью.
За дверью этой Клайда ждала высокая светлая комната, с окном-витражом, отворенным наполовину. Около окна спиной к нему стоял высокий, слегка сгорбленный старик. А за длинным, из местной серебристой древесины сработанным столом, подперев ладонью голову, сидел старик Дуперон и ласково смотрел на вошедших. Клайд машинально поискал глазами старину Тори, но больше никаких призраков форта Тропы в зале не было. И вообще никого больше.
Выдержав несколько театральную паузу, старик у окна повернулся к вошедшим. Как и ожидал Клайд, ничего особенного внешность Деда Всех Дедов не представляла. Высший производитель работ откровенно косил под библейского Саваофа. Именно на этот имидж работали и ниспадающие одежды, и кустистые брови, и импозантная плешь, и преисполненный благодати взор. Дело, правда, основательно портило цепкое, профессионально подозрительное внимание, которое никакая благодать не была способна вытравить из выцветших глаз носителя высшей власти на плато. Да и квадратная, агрессивно выдвинутая вперед тяжеленная челюсть не улучшала картины.
«Боже мой! - подумал Клайд, уставившись на физиономию Высшего производителя работ, высвеченную ореолом какого-то осеннего, жемчужного света, струившегося из окна. - Ну как это я не сообразил сразу: Харви Мак-Аллистер - ни дать ни взять папаша Лысого Крокодила! Или дед».