- Черт возьми! - Мастер-Канова раздраженно обернулся к бесшумно возникшему за его спиной Шишелу. - Я ведь предупреждал, что вы не должны появляться ни в моем кабинете, ни тем более в моих мастерских… Да, товар готов, но я лично доставлю его вам…

- И лично доложишь господину Советнику?

Артист из Алессандро Кановы был никакой, что сильно облегчило Шишелу его задачу. Хотя, конечно, Мастер и попытался прикинуться шлангом, как квалифицировал такого рода поведение Шаленый.

- Какого Советника вы имеете в виду? - чуть дрогнувшим голосом спросил он.

- Да того самого, - ласково пояснил Шишел, - что при Свободном Лесном Народе за безопасность отвечает… Или не знаешь такого?

- Почему это я должен знать этого… э-э… господина? - еще более нетвердым голосом спросил Мастер.

- Ты мне лучше скажи, - все так же ласково продолжил Шаленый, - почему господин этот знает про наши с тобой дела все, что о них знать стоит? И про то, что вообще имитации изготовлены, и сколько их - доподлинно знает… Откуда? Не от меня, точно. Значит, от тебя, Мастер.

- Не понимаю, с чего вы вдруг… - продолжал сопротивляться Какова.

- Да с того, что поговорили мы с господином Советником душевно. Не договорили кое-чего, правда, ну да это утрясется… Так что, и дальше втемную играть будем?

Мастер вздохнул и присел на край своего рабочего стола.

- Не ожидал, что дядюшка Георгиу так вот запросто сдаст вам меня… - с досадой сказал он. - Но, в конце концов, одним покупателем на ваш товар больше стало… Да и знакомство с Советником обедню вам не испортило, думаю.

- Даже, прямо скажу, на пользу делу пошло… - тоже не без досады признал Шишел. - Только вот не люблю я, когда за спиной у меня шахер и махер происходит… Так что применяю к тебе, Мастер, штрафные санкции: не седьмую, а восьмую часть дохода получишь. И считай еще, что пронесло… Товар забираю сейчас.

С минуту они помолчали, а потом Шишел уже чуть по-другому, осторожно наклонив голову набок, осведомился:

- И давно ты на Лесной Народ корячишься? И с того что имеешь-то?

Мастер пожал плечами:

- Каждый второй из нашего цеха с этими вещами связан… Тамошняя знать - я имею в виду туземцев - любит вкладывать деньги в драгоценности. Кто побогаче, и не движимостью здесь обзаводится. У того же Советника Георгиу в Малой Колонии - несколько вполне приличных имений… С другой стороны, из джунглей идет весьма интересный товар… Вот все тот же Симметричный Набор откуда, по-вашему, взялся?..

Шишел подумал десяток-другой секунд и спросил Мастера:

- Выход на Советника у тебя есть?

Мастер-Канова не стал отпираться.

Все пятеро, надолго засевшие за угловым столиком заведения Влада, были напряжены и сосредоточены. Француз-Дидье был среди них единственным, кто обратил внимание на поданную, согласно сделанному заказу, снедь. Покуда остальные четверо собеседников, вяло ковыряя вилками в тарелках, обменивались неопределенно-туманными фразами, Дидье быстро покончил с заказанным провиантом, утер остатки соуса кусочком круассана и, проглотив свой кофе, вслух предположил, что господам партнерам будет сподручнее договориться о своих делах без его, Француза-Дидье, присутствия. Возражений не последовало, и Дидье резво удалился, и впрямь серьезно облегчив ход происходящего разговора.

- Мы понимаем, что тебе, Клайд, нелегко пришлось там - на Северном бугре, - признал Мерген, - но и у нас здесь еще тот цирк приключился. И то, что ты тут намекаешь на то, что можешь вычислить того типа, что завладел Камнем, сейчас того значения, которое ты этому придаешь, не имеет… Дело в том, что мы этого типа сами вычислили…

- Точнее - он нас, - поставила свою точку над «i» Мириам.

- Это резко меняет все дело… - задумчиво протянул Клайд. - Выходит, я уже - вне игры?

Он внимательно поглядел в зрачки собеседников: сначала - Н'Бонго, потом - Мириам, потом - Мергену. Прием подействовал.

- Нам очень не хотелось бы, чтобы ты это так понял… - отвел глаза Мерген. - На данный момент все складывается так, что мы с этим малым играем в одной команде, и… и назад нам дороги, как говорится, нет…

- Это очень сложный тип, - вошел в разговор Н'Бонго. - И игра, которую он затеял, - тоже очень сложная. Но… Но мы, ей-богу, не хотели бы…

- Короче - было бы очень желательно, чтобы ты нашел общий язык с тем человеком… - закончил его мысль Мерген. - Хотя бы уже потому, что, судя по твоим намекам, ты здесь представляешь солидного покупателя.

- Мой покупатель, - криво улыбнулся Клайд, - пожалуй, всех остальных перевесит. Так что у нас будет о чем поговорить.

Он сложил нож и вилку на керамическую тарелку с нетронутым почти фирменным гуляшом Усатого Влада и, интонацией голоса показывая, что разговор окончен, спросил:

- Итак, когда и где?

В воздухе повис тонкий серебряный звук - засигналил амулет на груди у Клайда.

Поверенный господина Апостопулоса Сантамария Кастельмажоре деликатно кашлянул, оторвал шефа от созерцания сменяющих друг друга на дисплее биржевых сводок. Тот воззрился на своего верноподданного с некоторым недоумением во взоре. Редко кто решался тревожить Картавого Спиро в столь поздний час.

- Наш клиент, - начал Сантамария, умудрившись одним только выражением лица уточнить, о каком именно клиенте идет речь, - только что уведомил меня, что все необходимое и достаточное им сделано. Он назначил время и место.

Несколько секунд Картавый Спиро смотрел на своего поверенного с таким видом, что можно было подумать, что тот не принес первостатейной важности новость, а просто позволил себе испортить воздух в помещении офиса. Потом господин Апостопулос поднял левую бровь, означив тем самым повеление продолжать доклад.

- Завтра, в пятнадцать пятьдесят, в подземном гараже Пугачевского центра. У лифтов, - закончил свое сообщение Сантамария.

Господин Апостопулос на как будто не очень долгое время впал в состояние, напоминающее каталепсию. Потом откашлялся и недоуменно произнес:

- Получается, что то, на что у Шайна и Ди Маури ушли годы и годы, наш клиент провернул меньше чем за неделю… Вы верите этому, Сантамария?

- С трудом, - констатировал адвокат.

- Вы получили прибор от милейшего профессора Мак-Аллистера? - осведомился Картавый Спиро после некоторого тягостного молчания. - Профессор проконсультировал вас, как пользоваться этой штукой?

- Да, шеф, - заверил его Сантамария.

- Будьте осторожны. - Спиро со значением откашлялся. - В городе происходит какая-то буза. На Сурабайя ночью была разборка между сектами. Со стрельбой. И Семья поцапалась с компанией Маноло. Полиция и все эти, извините за выражение, органы находятся в повышенной боевой… Так что будьте осмотрительны.

- Я сделаю все от меня зависящее, - заверил шефа всецело преданный ему поверенный и неслышной тенью выскользнул из кабинета.

Господин Апостопулос раздраженно гмыкнул, прошелся взад-вперед по комнате и, чтобы успокоить нервы, раскрыл папку с листками, написанными рукой давно сгинувшего адмирала, и стал в который уже раз перечитывать написанные стариковской рукой строки.

Те же строки, но только исполненные четким и ясным шрифтом на экране дисплея, читал, по странному совпадению, в это же время и Дмитрий Шаленый, по кличке Шишел-Мышел.

«Меньше всего ожидал я, - писал проклятый всеми богами и многими из смертных адмирал Шайн в своем дневнике, - что из этого изнурительного похода, похода, иссушившего мою душу, перевернувшего мой некогда казавшийся мне кристально ясным взгляд на вещи, на все мироздание в целом, что из этого похода я вернусь не в тишину и сонный покой нашей патриархальной Малой Колонии, а в дикую свару, затеянную сопливыми мальчишками, жаждущими дорваться до власти. Меньше всего я ожидал, что не марш через гиблые трясины и непроходимые заросли Северного полушария окажется самым тяжелым участком нашего пути, а дорога по разграбленным провинциям Черты, через две линии фронта, через покинутые жителями города, к горящей Столице, по улицам которой ползут, выворачивая древнюю брусчатку и долбя снарядами стены Резиденции, тяжелые танки… Меньше всего я ждал этого.

Я и сейчас вспоминаю это как сон, как нечто, происшедшее вне моей настоящей жизни, - увиденное, что ли, в фильме или прочитанное в скучной книжке… Помнится, собаки поразили меня: стаи лишившихся хозяев, одичавших собак, завладевшие полупокинутым городом…

За ту неделю, что я провел в разорванной на три враждующих лагеря Столице, я состарился на десяток лет. Большая часть собранных нашей экспедицией материалов просто свалена во дворе Арсенала. Я с большим трудом добился того, чтобы в подземные хранилища были помещены наиболее важные материалы, относящиеся к нашему походу. Четырежды меня посещали делегации от каких-то самопровозглашенных правительств «всея планеты», и четырежды я отказывался от возведения в ранг главнокомандующего.

Только наступивший сезон гроз позволил мне и немногим преданным мне офицерам покинуть богом проклятый город и на паре боевых глайдеров добраться до моего родового поместья - «Тенистых рощ» - фамильного гнезда всех Шайнов еще со времен Великой Колонизации. Только здесь, в заливаемых осенними ливнями, отрезанных от безумствующего мира местах я вновь обрел необходимые душевный покой и твердость.

И только здесь мысли мои вернулись к ЭТОМУ… Как странно: на все эти недели - да какое там! - почти на половину года я словно забыл про свое преступление. Да-да! Будем называть вещи своими именами: скрыв от людей Камень, фактически присвоив его, я совершил ПРЕСТУПЛЕНИЕ. Против кого, однако? Против государства, которое в это самое время проваливалось в кровавую трясину междоусобицы? Против народа, который стал в эти самые дни стадом, влекомым на убой безумными, слепыми пастырями? Пожалуй, откройся я кому бы то ни было, судьба нашей экспедиции могла бы сложиться гораздо более трагично. Мог ли я поручиться, что мои ближайшие помощники и соратники не схватились бы между собой в мерзкой схватке за сокровище, которое обеспечило бы безбедное и сытое существование им и их потомкам на века вперед? Во всяком случае, нож в спину или яд в стакан я, скорее всего, получил бы все-таки. Что же не дает мне покоя? Что преступил я? Не стоит лукавить с самим собой… Я поступил недостойно для офицера. Я преступил грань чести и бесчестия… Но, видит Бог, иначе поступить я не мог. В конце концов, на моей стороне здравый смысл. И воля Камня.

Он - Камень - и служил мне опорой и утешением в те долгие осенние дни, которые, как мне теперь представляется в воспоминаниях, начинались сразу с вечера, а не с утренней зари. Я запирал за собою двери в кабинет и в свете низко, к самой крышке стола, пригнутой лампы клал перед собой Камень. Рядом ложились в круг света уже успевшие пожелтеть и истрепаться по краям записи. В разное время и при разных обстоятельствах делал я их. И только тогда - этими осенними вечерами - понял, что фактически всю свою жизнь готовился к этой встрече с Камнем. Чем иначе объяснить эти годами кропотливо ведшиеся записи легенд, преданий, научных докладов, посвященных Скрижали Дурной Вести?

Такими мне и запомнились эти долгие, одинокие вечера и ночи: потрескивание поленьев в жарко натопленном камине, который не грел меня, круто - до фиолетовой черноты - заваренный настой из двенадцати трав в каменной чашке, сумеречный, словно взгляд дремлющего безумца, блеск Камня, круг света и выцветшие буквы мерзких преданий, бегущие по блеклым листкам бумаги…

Радио приносило вести все более и более сумбурные и горькие. Почти полностью прервана была связь с Обитаемым Космосом. Ни Земле, ни другим населенным мирам не было дела до нас и наших бед и печалей. Для скольких тысяч людей, предки которых доверили свои судьбы этой, так похожей на старушку-Землю, планете, эта зима стала последней? Все чаще люди, пришедшие со мной, задавали мне один и тот же вопрос: что я собираюсь сделать, предпринять?.. И у меня не было для них ответа. В ту осень я впервые по-настоящему почувствован себя стариком. Тогда я не знал, что ГЛАВНОЕ еще впереди… Я многого еще не знал тогда… не знал своего ПРЕДНАЗНАЧЕНИЯ».

Шаленый прервал чтение и потер набрякшие веки. Сон шел и не шел к нему. Боялся он этого плывущего на него, затопляющего память морока. Потому что знал, что, как и в любую из прошлых ночей, присядет в ногах у него НЕНАЗЫВАЕМЫЙ и будет говорить, говорить, говорить… Он поднялся и пошел к отгороженной в углу чердака ванной комнатушке. Там - за пластиковой перегородкой - отчетливо был слышен звук льющейся из крана воды.

«Неужели я прошлый раз кран не закрутил?» - подумал Шишел и рванул дверцу.

У раковины стоял и смывал кровь с уцелевшей части лица брат Дилан.

Сэм Бирман почти не заметил, что его ночное уединение в обществе карандаша, бумаги и терминала планетарной информационной сети нарушено появлением Рональда Мак-Аллистера, руководителя программы «Мессенджер». Тому пришлось откашляться, чтобы вывести своего подопечного из состояния близкого к нирване.

- Здравствуйте, профессор. - Сэм жестом предложил Мак-Аллистеру присесть на свободное кресло. - Я вижу, вы приняли наконец какое-то решение?

- В некотором роде - да. - Лысый Крокодил занял предложенное ему место и, слегка прищурившись, попытался рассмотреть каракули на листке бумаги, лежавшем перед Самуэлем. - Я проконсультировался с высшим руководством, и все мы пришли к выводу, что вас следует на некоторое время… э-э… удалить из Малой Колонии. А те, кто затеял охоту на вас, еще долго будут оставаться в неведении относительно вашего местоположения… Для этого, конечно, придется соблюсти некоторые меры конспирации…

Сэм аккуратно поджал губы.

- Видите ли, - он постарался заглянуть в бесцветные, навыкате глаза профессора, - мне это решение не представляется… м-м… достаточно радикальным.

- Что ж, рассматривались и более, как вы выразились, радикальные решения. Например, погрузить вас в глубокий анабиоз до той поры, пока мы не разберемся и с Камнем, и с господами из Черной Церкви. В конце концов решили прибегнуть все-таки к «защите расстоянием»…

- Простите, - начиная терять самообладание, прервал его Сэм, - но ведь такая ссылка подразумевает, что я буду оторван и от своей семьи, и от коллектива своих коллег… Я буду просто лишен возможности даже зарабатывать на жизнь…

- Меньше всего, доцент Бирман, - успокоил его Мак-Аллистер, - у вас должна болеть голова о вашем заработке. Академия раскошелится на ваше содержание. Что до коллег, то, как я вижу, ваша работа успешно продвигается и в их отсутствие…

- Но семья!… - панически возопил доцент Бирман.

- Вашей семье обеспечена надежная охрана, - заверил его генерал-академик. - В ближайшем будущем вы воссоединитесь со своей супругой и дочерью. А сын ваш, если не ошибаюсь, учится в Метрополии, достаточно далеко от всех здешних… э-э… проблем… Сами понимаете, что элементарные соображения конспирации не позволяют нам переместить всех вас одновременно. Так что придется обождать немного. В первую очередь мы эвакуируем вас. Не далее чем послезавтра. Точнее, - он посмотрел на часы, - уже завтра, ближе к вечеру, с площадки на крыше Пугачевского центра вас заберет геликоптер и доставит на военный Космотерминал.

- Почему же не прямо отсюда? - удивленно поднял брови Сэм.

- Здесь мы все находимся под довольно бдительным наблюдением, - чуть снисходительно объяснил профессор. - Рейс геликоптера отсюда к Космотерминалу слишком заметен. Другое дело - Пугачев-башня. С ее вертолетной площадки летает все что угодно и куда угодно. От вас потребуется только одно…

- Внимательно слушаю вас, - со все еще не растаявшими нотками недоумения в голосе заверил его Сэм.

- Нам надо упорядочить отношения с вашими друзьями из монастыря Желтого Камня. Они самым серьезным образом интересуются вашей судьбой.

- Они дознались, что я нахожусь здесь? - всполошился Сэм.

- По крайней мере, догадываются об этом, - профессор достал из кармана трубку и стал задумчиво вертеть ее в руках. - Я, честно говоря, не вижу причин скрывать от них реальное положение вещей. Я хотел бы, чтобы вы написали им письмо. В эфир нам лучше не выходить, а вот письмо я передам лично господину Настоятелю. Так что, будьте добры, изложите в привычной вам и им манере обстоятельства дела и наши с вами планы на ближайшее будущее. Не надо скрывать ничего. Я хотел бы, чтобы наше взаимопонимание в этом вопросе было полным.

- Что ж, это логично, - согласился Сэм. - Будьте добры - передайте мне вон тот листок бумаги. И перо, если вас не затруднит.

Шишел, ясно осознавая, что все происходящее - не более чем бредовый сон, продолжал тупо смотреть на изуродованного пулей большого калибра брата.

- Зачем пришел? - спросил он, скорее из какого-то дикого любопытства - что-то там еще выкинет эта машинка, что устроена у него, Дмитрия Шаленого, в черепушке?

- Мы не закончили разговор… - повернул к нему одноглазое лицо убитый. - Не закончили говорить… Помешали нам… Вот ты под замок не хочешь - думаешь Черта объегорить. А ведь профессор-то тебе ясно сказал: человечка убить придется… Придется… Этого уж не объедешь. А ну, как знаешь ты человечка этого?.. Или уже догадываешься, о ком речь идет, кого на заклание тебе подведут?.. И твой… твой человечек - пусть отдаст… пусть отдаст то, что взял…

«Проснуться, проснуться!» - командовал себе Шаленый, в ужасе глядя на желтый излом кости разнесенного выстрелом черепа.

А мертвый брат Дилан суетливо вытирал его, Шишела, махровым полотенцем окровавленные руки и приговаривал:

«Не объедешь, не объедешь, брат. Палачом тебе получается веселее, чем взаперти-то посидеть малую толику… А там, глядишь, - сам Бог на небе не знает, что будет ТОГДА…»

Сделав над собой страшное усилие, Шаленый вынырнул из проклятого морока и несколько минут неподвижно лежал на койке, вцепившись в смятые простыни и обливаясь холодным потом.

- Чего орешь так? Испугал… - промычал с дивана Гарик и опять мирно засопел, погружаясь в прерванный было сон, в котором ему явно и не думали являться окровавленные покойники.

Шишел тяжело вздохнул и, нащупав босыми ногами разношенные кроссовки, служившие ему домашними шлепанцами, заставил себя двинуться к ванной. Не столько для того, чтобы хлебнуть холодной воды, сколько для того, чтобы убедиться, что там НИКОГО нет.

Там никого и не было. Даже свет включен не был. Шишел щелкнул выключателем и, прищурившись от яркого света, посмотрел по углам. Никого не было в выложенной пластиком под кафель комнатушке, даже тараканов. Только не так было что-то. В зеркале.

Шишел повернулся к нему и увидел себя. Сначала ему показалось… Да нет - просто кровь… Кровь по всей физиономии. И брызги кровавого тоже, желтоватого месива… «Гос-с-споди, как же он так - не утерся, что ли, тогда еще?..»

Он повернул кран - гулко зашипели пустые трубы. Тогда, стараясь не заглядывать больше в чертово стекло, он схватил то самое, махровое, полотенце и стал судорожно и быстро утирать физиономию. Потом остановился, замер, поняв, что не проснулся еще вовсе. И снова очнулся на скомканных простынях, давясь ошалелым криком. И снова Гарик спросонья попенял ему и снова заснул. Шишел чертыхнулся, налил в стакан на три пальца джину, проглотил и сел к терминалу.

«…Кажется, - писал адмирал, - в те же осенние вечера появились в «Тенистых рощах» и первые оборотни. Я не беру это слово в кавычки. Не знаю почему. По крайней мере, местные жители и прислуга твердо уверены, что эти края начала посещать нечистая сила. Эти суеверия были бы скорее смешны, если бы все это не связывали с моим возвращением в фамильное гнездо. Я распорядился устроить несколько засад, чтобы разобраться со всеми этими потусторонними гостями. Несколько позже, когда, как водится в этих краях, ливни перешли в град, а град стал сменяться снежными буранами, меня посетил страннейший из гостей, которых видели стены родового имения Шайнов.

Сквозь снеговые заносы, сквозь засады придорожных лихих людей до меня добрался Настоятель монастыря Желтого Камня. И неполная дюжина его свитных. Легко сообразить, что подобную прогулку они предприняли не для собственного удовольствия. Однако в те дни смысл появления этого почтенного господина в моем жилище был для меня темен. Нельзя сказать, что старый джентльмен был некоммуникабелен, нет… Скорее по-старчески болтлив… Более того; у меня сложилось впечатление полной его осведомленности относительно деталей Карательной экспедиции. После ужина, когда я пригласил старика на чашечку кофе в мой кабинет, господин Настоятель, произнеся несколько общих фраз, поставил меня в известность, что, несмотря на дурные времена, постигшие Колонию, Храм Желтого Камня все же располагает средствами для покупки неких предметов, привезенных экспедицией с Северного полушария. Я попытался уточнить, о каких именно предметах идет речь, но тут Настоятель начал, как говорится, темнить и в конце концов отложил разговор на эту тему «на потом».

Мерзкое чувство осталось на душе у меня. Мне стало казаться, что господин Настоятель знает о моем преступлении, что он имеет в виду именно Камень, предлагая выкупить некую добычу экспедиции. Тогда мне удалось убедить себя в том, что это просто приступ мнительности овладел мною… Может быть, амулет, изготовленный из «янтаря», так знакомого мне… амулет, что болтался на тонкой, морщинистой шее старика, так подействовал на меня?..

Мы расстались со старым джентльменом мирно, но внутреннее смятение владело нами обоими. Я дал Настоятелю слово посетить монастырь Желтого Камня, как только сойдут снега. Тогда, рассудили мы, мы оба будем лучше готовы к тому, чтобы понять друг друга. Мне не было дано исполнить свое обещание.

Незадолго до празднования Ночи Белого Снега, когда сошли на нет бураны и пронизанная ледяным холодом тишина опустилась на мир, Зимние Паломники, заночевавшие у нас, принесли мне весть о том, что Настоятель и его люди не вернулись в монастырь. В дороге они стали жертвами какой-то из разбойных банд. Так я думал тогда.

А прямо в канун Ночи мои люди поймали-таки наконец одного из оборотней. Снег помог им. Снег, который хранит следы.

Разумеется, это был самый обыкновенный бродяга. Только бродяга, меченный знаком Ложного Учения. Он был невероятно тощ и невероятно нагл. Он отказался говорить с кем-либо, кроме как «с глазу на глаз с сиятельным адмиралом». И своего он добился: предстал передо мной в каминном зале. Было на нем рубище и что-то вроде ермолки. Как это тряпье спасало его от зимней стужи, я не знаю до сих пор.

Этот послушник Черной Церкви так и не назвал своего имени. Оно, впрочем, и не интересовало меня. Гораздо важнее было иное: этот сатанист был уверен, что говорит с обладателем Дьяволова Камня. Как, какими тайными путями стала известна эта моя постыдная тайна сразу двум еретическим сектам, связавшим свои обряды и свою мифологию со Скрижалью Дурной Вести? Какая магическая связь существует между всеми этими тайнами? Я ничего не ответил проклятому бродяге и распорядился отпустить его на все четыре стороны, строго предупредив его, чтобы он и его братия больше не попадались на глаза моим людям. Мог ли я знать тогда, что еще не сойдут снега этой зимы, как мне придется самому идти на поклон к этим еретикам? Но тогда, в морозной мгле середины зимы, все выглядело иначе…

Оборотень так и ушел бы неведомо куда живым и невредимым, если бы Джи-Джи не спросил меня, стоит ли возвращать бродяге отнятое у него при обыске. Он вытряхнул из пластикового пакета передо мной на стол несколько блок-зарядов к армейскому бластеру, странной формы кинжал и амулет на тонкой, тусклого металла цепи.

Амулет я узнал сразу же. Я распорядился допросить и казнить оборотня.

Допрос, само собой разумеется, не дал ничего, однако эти два эпизода не прошли для меня даром. Мысль о Камне, о той роли, что сыграл он в судьбах Малой Колонии, уже не оставляла меня с этих пор и вылилась в конце концов в элементарно простое, но ставшее роковым для меня решение. Если Бог - неизвестно за какие грехи - оставил своей заботой Малую Колонию, то что мешает мне - простому смертному - обратиться за помощью к его «естественному конкуренту»? Как ни странно, со временем эта мысль перестала казаться мне сколько-нибудь еретической. Думаю, что нечто, исходящее от Камня, уже тогда вошло в меня, в мои помыслы и в мои дела…»

Гарик зашебуршился на своем диване, поднялся и, как сомнамбула, пошлепал пить воду.

- Эй! - крикнул он из ванной. - У тебя, Шишел, все полотенце в кровище… Ты как?

- Носом кровь шла, - отозвался Шишел.

Вполне возможно, что он говорил правду.

- Послушайте, шеф, - осторожно спросил Даррен. - Я, честно говоря, не слишком хорошо понимаю, почему вы непременно хотите реализовать такой сложный и… м-м… рискованный план. Неужели нельзя решить эту проблему проще?

- Например? - неприязненным тоном осведомился профессор Мак-Аллистер, не переставая созерцать скучноватый пейзаж за окном.

- Ну, действительно удалить его с планеты…

- Вы думаете, что он согласится на роль Робинзона? Или что Камень не заставит Избранника последовать за ним?

- Ну, тогда, например, почему бы не упечь нашего подопечного на пару лет в желтый дом? - предположил Даррен. - Будет относительно легко обработать его. А там, в условиях стационара, можно будет, как бы это выразиться, дожать его. Отучить от научных забав…

- По-вашему, - не без яда в голосе спросил генерал-академик, - если бы доценту Бирману предложили выбирать между тем, что предлагаете вы, и смертью, он выбрал бы ваш вариант?

- Гм… - Даррен пожал плечами.

- Это во-первых. Во-вторых, не думаете ли вы, что друзья милейшего доцента будут хлопать ушами, пока мы будем превращать их подопечного в законченного идиота? Они и сейчас не оставляют нас своим вниманием. Вы лучше меня должны знать это, - в конце концов, вы обеспечиваете безопасность нашей… э-э… операции.

Даррен несколько нечленораздельно выразил свое согласие и с этой мыслью. Лысый Крокодил же продолжал методично добивать его:

- Подумайте также еще и о том, что предлагаемый вами человеколюбивый вариант не гарантирует нам главного - Камня. Совершенно неясно, как отреагирует эта штука на такой расклад обстоятельств, какой получится в вашем варианте.

- Пожалуй, я действительно сморозил глупость, шеф, - постарался закруглить не слишком для него приятный разговор верный помощник генерал-академика.

Тот наконец повернулся к нему лицом и, слегка наклонив голову вбок, чтобы лучше видеть реакцию собеседника, добавил:

- Но основная причина, по которой я не спешу одурманить милейшего доцента, усыпить его или отправить куда-нибудь подальше - к чертям на кулички, заключается в том, что я хочу увидеть конечный результат той задачки, которую вот-вот решит милейший доцент… Я, к сожалению, очень любопытен, Даррен.

- Ей-богу, мы не хотели доводить дело до мокрухи, - торопливо, захлебываясь словами, объяснял Папе Джанфранко случившееся Генри Фаулер - Борода. - Мы притормозили ребят Сапожника в порту и хотели им вежливо втолковать, что порт - это теперь уже не их головная боль. Так этот идиот Санчес полез в этот… ну, во внутренний карман… Ну, Эрни, понятное дело, не стал дожидаться, покуда он оттуда вытянет шпалер, и сделал из парня решето… Тут и все остальные взялись за пушки… В общем, наши потери - двое, и поле боя, так сказать, осталось за нами… А у Санчеса, как оказалось, никакой «пушки» и не было, а в кармане том и вовсе блок связи заткнут был. Нашел место, где машинку носить, дубина. Он, видно, с шефом посоветоваться хотел или…

Папа Джанфранко аккуратно взял Бороду за узел галстука и подтянул его к себе поближе так, что тот чуть не уперся носом в окурок зажатой челюстями Папы сигары.

- Я знал, что твои раздолбаи рано или поздно подведут нас всех под колокольню, - процедил Каттаруза, почти не разжимая зубов. - Но постарайся понять, что одно дело - поставить на перо какого-нибудь несговорчивого фраера, а другое - замочить без особой нужды личного друга самого Маноло… Вы там вконец сдурели, скоро копов мочить начнете…

Он коротким энергичным движением швырнул Фаулера на стул и впал в задумчивость. Полдюжины столпов Семьи в трепетном молчании наблюдали за процессом мышления грозного Капо ди Тутти Капи. Процесс прервал деликатным покашливанием секретарь-телохранитель Папы.

- Только что от Яна звонил Коста, - доложил он. - Там сейчас копы. И «скорая». В общем, дым коромыслом…

- Так что такое там сделалось? - раздраженно спросил Папа.

- Люди Маноло в казино закинули личинку Хогофого. Двое из клиентов упокоились, куча пострадавших. Крупье остался без глаза.

- А сам Ян? - Папа энергично раздавил остатки сигары в малахитовой пепельнице.

- Он крупно обиделся на Маноло. Взял тройку своих ребят и пошел разбираться.

- Дьявол побери. - Папа Джанфранко уставился на своего вышибалу так, словно тот был лично повинен в происшедшем. - Началась неуправляемая самодеятельность.

- Коста вот тоже беспокоится, - подтвердил телохранитель. - Ян, говорит, зачем-то с собой базуку прихватил.

- Так, - констатировал Папа. - Нечего вам, ребята, толочься тут у меня в кабинете. Давайте - все по местам, быть в полной боевой, из эфира не уходить. Фай, озаботься, чтобы «Малыш» был готов на всякий случай. И вообще, задержись на минуту.

Подождав, пока, строго следуя неписаному табелю о рангах, авторитеты Семьи один за другим покинули кабинет, Адриатика откашлялся, выражая готовность выслушать конфиденциальные распоряжения Папы Джанфранко.

Тот молча уперся кулаками в стол и, не глядя на собеседника, буркнул:

- Вся эта свара затеялась не ко времени. Постарайся наладить контакт с Адвокатом. Пусть тот вразумит Маноло. Надо спускать дело на тормозах, пока все не зашло слишком далеко…

- Немедленно займусь этим, шеф, - заверил Папу Фай. - У меня тоже есть новости.

- Ну и какие же?

- Трюкач выходил на связь. Просил передать, что у них все будет готово завтра. Шишел назначает финальную встречу.

Папа был не на шутку потрясен услышанным.

- Странно, ей-богу, - задумчиво сказал он, извлекая из резного ларца новую сигару. - Я-то думал, что они меньше чем за год не управятся… Так когда и где?

- Завтра в шестнадцать ноль-ноль, на десятом этаже Пугачевского центра. У лифта.

Шишел выслушал доклад Гарика и принялся расхаживать взад-вперед по своему чердачному гнезду. Ему приходилось выполнять самую нелюбимую им работу - ждать. Вот сейчас - ждать встречи с этим непонятным Клайдом. Потом - сигнала от господина профессора. Потом…

Он снова усадил себя за терминал и снова вызвал на экран текст, который чем-то манил его, обещал дать заглянуть в то, что еще только ждет его, - дневники проклятого адмирала. А тот писал:

«Возможно, последним перышком, склонившим чашу весов в пользу того страшного, рокового решения, которое принял я, были приобретенные мною много лет назад на одном из аукционов письма аббата Ди Маури. Разумеется, я не раз читал их еще до той поры, когда был поставлен во главе экспедиции, целью которой было выяснить причины исчезновения миссии Ди Маури на Северном полушарии и образцово наказать туземное население региона в том случае, если миссия подверглась их нападению. Но тогда я воспринимал их текст в сугубо практическом аспекте, стараясь понять аббата как организатора и государственного мужа. Ни разу не приходило мне в голову, что когда-нибудь для меня самым важным в них окажется то, что творилось в душе этого святоши, продавшего душу Дьяволу.

«Я пришел к мысли, - писал Ди Маури своему брату, - что источником многих, если не всех несчастий, постигших наше общество, является засилье «просвещенных» мыслителей, превративших всю планету в полигон для бредовых подчас экспериментов, которые никто не допустил бы проводить в пределах Метрополии. К сожалению, наша Белая Вера уже давным-давно не способна влиять на ход вещей, движимый чуждыми чаяниям народа Малой Колонии, интересами авантюристов от науки. Камень открыл для меня Учение, именуемое Ложным, - Черную Церковь. Черная Церковь открыла мне глаза на Волю Камня. Нет и не будет ничего грешного в том, что адепты этого, безусловно, и впрямь Ложного Учения получат большую свободу рук в Столице. Идеи Света и Добра, воплощенные в заповедях Христовых, рано или поздно восторжествуют, но сами по себе они бессильны в борьбе против безверия и тупого прагматизма, готовых принести саму Вселенную в жертву своему неукротимому любопытству. Говорят: «Если хочешь прожить жизнь счастливо - никогда не подсматривай в замочные скважины…» Незачем тем более подсматривать в замочную скважину Господа. Знание его секретов не даст нам счастья. Нам обещают моря дешевой энергии - зачем она Малой Колонии? Гораздо более важным представляется мне прекращение беспрерывной распри, раковой опухолью разъедающей Колонию после того, как оборвалась пуповина, связывавшая нас с миром Земли и с другими частями Империи. Гораздо более разумным было бы направить все силы и средства государства не на то, чтобы довести до завершения опаснейшие изыскания, начатые людьми Комплекса, для которых судьба Малой Колонии всегда была совершенно безразлична, а на поддержание хрупкого экологического баланса этого мира, на поддержание приходящего в упадок хозяйства, на создание современной медицины - да мало ли на что, черт возьми! Какое-то время Малая Колония может прожить и без развития наук, но она не сможет прожить без закона и порядка. Положительные идеалы общественной жизни должны восторжествовать над разрушительным стремлением к Истине. Ради этого стоит продать душу одного из недостойных служителей Веры Дьяволу…»

А ведь писал эти строки Ди Маури в относительно спокойные и благополучные времена. Что тогда остается сказать мне, видящему крах и угасание этого мира - единственного мира, оставшегося этому народу…

Когда настала Ночь Тьмы и обе здешние луны затмились, я воздел Кольцо на перст… Я выразился высокопарно, но не боюсь показаться смешным. Далеко не смешно было то, что последовало за этим… А что, собственно, последовало?

Страх и ожидание чего-то неведомого не давали мне уснуть почти две ночи подряд. Когда же я забылся коротким, прерывистым сном, Дьявол явился ко мне…»

- Знаем, знаем мы, что тебе явилось, - тяжело вздохнул Шишел и некоторое время массировал набрякшие, отяжелевшие веки. Потом стал читать дальше.

«Дьявол явился ко мне, - писал проклятый адмирал. - Дьявол. И вместо глаз у него был Желтый Огонь!

Не стоит переносить на эти страницы весь тот кошмар, что обрушился на меня вслед за этим, - он жив только во мне, со мной и уйдет в небытие. Недели, тянувшиеся той зимой, показались мне поистине бесконечными… Не знаю, что двигало мною, но я не стал скрывать Кольцо от своих соратников. И - странно - никто из них не задал мне ни одного вопроса. Но слухи о неком явлении Камня в мир достигли тех, кому я, собственно говоря, и адресовал их. Посланник Черной Церкви встретился со мной «на нейтральной территории». Сначала я не понял, зачем в начале той весны де Робертис несколько раз подряд настоятельно приглашал меня в свое не так далеко расположенное от «Тенистых рощ» имение. И только когда в странной часовне, в глубине все еще тонущего в снегу парка, Луис представил меня изумительно тощему, очень скромно одетому господину, я понял, что начал выходить на финишную прямую… Надо отдать должное этим типам - никогда никто из них не напомнил мне о том злосчастном оборотне, получившем свою пулю в затылок на заднем дворе моего дома.

Вот несколько страниц моих записей того времени…»

Дальше шел тот текст, который Шаленый уже читал перед тем, как решился проглотить активатор… Он перевернул эти страницы и стал читать дальше.

«Действие, - писал адмирал, - и только действие всегда считал я панацеей от любой напасти… Тем более в сложившейся ситуации… Покончить с охватившим меня смятением - я мог одним только способом - покончить со смятением, охватившим мир вокруг меня. Постигнув свое Предназначение или посчитав, что я его постиг, я перешел некий рубикон. Наконец те, кто спрашивал меня о дальнейших моих намерениях, получили ответ. Не доверяя радиосвязи, я направил надежных людей на Западное плато - в расположение Аэрокосмического десанта, к полковнику Рихтеру, и на Побережье - искать нынешнее расположение десанта Морского, а там - флаг-капитана Ауэрмана. С людишками помельче я снесся через Никольского.

Впоследствии молниеносную победу военной диктатуры в Малой Колонии приписывали тому моему качеству, которое, в зависимости от своего вкуса, одни именуют политической мудростью, а другие - изощренным коварством. Это - выдумка, хотя и весьма мне лестная. Победа не была молниеносной - просто несколько отчаянных и довольно кровопролитных схваток на далеких подступах к Столице как-то выпали из поля зрения историков Смуты. Должно быть, потому, что на место действия не были приглашены репортеры и политические комментаторы. Сама Столица сдалась без боя. Полупокинутый город просто не заметил, что в него вошла очередная орда завоевателей. Только целая эпоха последующего наведения порядка и упорной борьбы за внедрение веры в Закон и Порядок в умы людей сделала нас Властью».

- Так, значит, Фай запел теперь по-другому? - с удовольствием констатировал Сапожник-Маноло, выслушав краткий доклад Адвоката. - Ну что же, я не возражаю против того, чтобы мы с Папочкой поболтали где-нибудь на нейтральной территории. У того же Григоряна, допустим. Но пусть он на это время попридержит своих ребят. Если он думает, что перестрелка в порту, это - сущий пустячок, то он крупно заблуждается. Кстати, что там творилось прошлой ночью на Сурабайя?

- Ни наших, ни Папы Джанфранко людей там не было, - пожал плечами де Лилл. - По неподтвержденным данным, там сцепились… э-э… люди Черной Церкви и те - из Храма Желтого Камня. Полиция, как всегда, замешкалась. Если и были убитые-раненые, то обе команды забрали своих пострадавших с собой. Знающие люди полагают, что продолжение вскоре последует. Вообще, народ одурел: Леон говорит, что своими глазами видел, как среди бела дня трое легавых в штатском захомутали двоих других…

- Ну и бог им в помощь. - Маноло слегка скривил рот в презрительной улыбке и помешал ложечкой чай, заваренный пакетиком «Липтона». - Предупреди всех наших, чтобы не лезли в эти разборки… Что касается встречи с Папочкой, то тут стоит поторопиться - после того как Луис угостил их личинкой «огненного червя», наступил их черед. Ход за ними…

И тут все здание склада, в подвальном этаже которого происходил разговор, тряхнул мощный взрыв. И почти сразу за ним - второй. В чашку Маноло шлепнулся основательный шматок потолочной известки. Сапожник помянул дьявола и добавил:

- Это, похоже, из противотанкового - по моему офису… Я, кажется, что-то говорил о переговорах? Можешь про это забыть, Адвокат…

Поднявшись на ноги, он отряхнул рукава пиджака, вытянул из кармана какие-то скомканные баксы, отворил в углу стоящий шкафчик и, запалив банкноты от зажигалки, принес их в жертву Хакун-Хунну - Шальному Богу Драки.

- Вы правильно сделали, шеф, что заранее перебрались сюда, - заметил де Лилл. - Сейчас я выясню, что там творится наверху…

Свирельный звук вызова, который испустил притороченный к поясу блок связи, прервал его. Адвокат прижал трубку к уху - здание тем временем тряхнуло третьим взрывом - и, сообщив на тот конец канала связи, что да, он все понял и передаст наверх, вырубил связь и повернулся к обсыпанному, как и он сам, с ног до головы, сыплющейся с потолка трухой Маноло и доложил:

- Это Трюкач. Они готовы и назначают время и место.

- Как? Вот так - сразу? - Маноло был потрясен. Адвокат снова пожал плечами:

- Я только передаю то, что Трюкач…

- Так, значит, когда и где?

- На двадцатом этаже Пугачевского центра, завтра в шестнадцать десять, - доложил де Лилл. - У лифта.

В дверь условным стуком постучал Уолт. Вошел и положил перед Шаленым карточку - «магнитку».

- Здесь все, что удалось собрать по этому человеку. Довольно богатая событиями биография, - прокомментировал он добытый материал, - Будьте осторожнее, Шишел. Всего лучше - попробовать найти с ним общий язык. Хотя это, конечно, зависит от того, как вы хотите… закончить партию.

Шишел сделал вид, что не понял вопросительной интонации слов настырного репортера, и молча стал «листать» файл по Клайду Ван-Дейлу, записанный на карточке.

Уолт, убедившись, что ответа на его скрытый вопрос, скорее всего, просто не существует, убыл по делам.

Потратив минут сорок на постижение тайны личности предстоящего партнера по переговорам, Шишел вернулся к магнетически манящим его строкам дневника Шайна.

«…Необычайно сложно и трудно строились мои отношения с людьми Ложного Учения, - сетовал адмирал. - Большинство из них темны и невежественны. Иные оболванены постоянными сеансами медитации и накачаны наркотиками. Пожалуй, только верхушка этого черного айсберга, возвышающаяся над морем мрака и безумия - Магистры и Великие Посвященные, - способна осознавать смысл их бесконечной борьбы с разумом и просвещением в Малой Колонии. И смысл их бесконечного противостояния Янтарному Храму.

К самим жрецам Янтарного Храма оказалось не так легко подступиться. Период господства Ложного Учения слишком памятен народу Малой Колонии. В ту - относительно недавнюю - пору лишь эти клоуны в оранжевых хламидах воплощали в себе идею Сопротивления. Дьявольски непопулярным жестом было бы любое покушение на это осиное гнездо.

Зато большего успеха мне удалось достичь в борьбе с мирским филиалом Храма - Институтом вакуума. Он - этот институт - достался Малой Колонии в наследство от Империи. Для нее - забытой Богом и людьми дыры у черта на куличках - это заведение было вполне приличным, неплохо оснащенным и перспективным исследовательским звеном. Теперь же, после исчезновения Империи, институт оказался чудовищно гипертрофированным, невероятно прожорливым и капризным аппендиксом в теле Малой Колонии. Даже когда значительная часть работ в нем была свернута, слишком многое и слишком многие здесь зависели от этого заведения, превратившегося в некую самодостаточную сущность. Позиции института укрепило и то, что он напрямую был связан с культом Янтарного Храма. Трудно сказать, кто был ведущим в этой спарке - академическая наука или же странный, полубуддистский-полусциентистский культ…

Я многое узнал от ученого народа. Оказалось, что, по мнению тех, кто был посвящен в смысл оставшихся нам от Предтеч текстов - их именуют еще Старыми Книгами, - Янтарный Храм служил местом познания структуры пустоты. Предтечи близко подошли к некой технологии получения огромных количеств энергии за счет перестройки микроструктуры самого пространства. Исследователи, придерживающиеся такой точки зрения, двигались двумя разными путями: одни из них стремились расшифровать оставшиеся от Предтеч тексты и адаптировать полученную таким образом информацию к парадигме современной науки, к ее языку, в то время как другие шли путем последовательных попыток воспроизвести результаты, полученные якобы Предтечами. Оба направления брали свое начало еще в частично рассекреченных материалах, наработанных в Янтарном Храме людьми Комплекса. По обоим направлениям были излучены результаты, не лишенные прикладного значения. Опасность же этих исследований, по мнению противников этих исследований, заключалась в том, что активное воздействие на микроструктуру пространства может повлечь за собой своего рода цепную реакцию - спонтанный переход Вселенной из одного метастабильного состояния в другое. Образно говоря, это будет смертью одной и рождением другой Вселенной. Другой. В которой мы уже не предусмотрены. В которой нас не будет. Именно приближение к такому метастабильному переходу и ощущает Дьяволов Камень. Именно его он и должен предотвратить».

- Чтоб им всем удавиться! - зло прошипел сержант Харрис, короткими перебежками пробираясь к наскоро сооруженной траншейке, защищенной мешками с песком, где, вжав голову в плечи и ругаясь на чем свет стоит, пытался по рации докричаться до штаба операции рядовой Пол Родмен. - Где тут у них кто?!

- На той стороне, в здании библиотеки и на крыше склада, засели, по всему судя, люди Маноло-Карнеги, - торопливо начал вводить шефа в курс дела Пол. - А с той - в корпусе гостиницы - засели макаронники Папы Джанфранко. Палят почем зря. И те и другие…

- Бог ты мой! - зло сказал сержант. - Меньше недели мне трубить до отставки осталось, и тут вот - нате! Война мафий…

- Человек полагает, шеф, а Бог… - задумчиво начал Пол.

И тут их тряхнуло. Комья вывороченной взрывом земли и куски брусчатки посыпались с неба.

Сержант стал судорожно нахлобучивать на явно не стоящую такой заботы голову каску из дополнительного комплекта, розданного личному составу после довольно неожиданного начала очередной войны столичных «семей».

- Сегодня весь народ в городе умом поехал, - уверенно заявил Пол. - Перестрелка в порту, перестрелка в Нижнем городе, федералы арестовывают здешних легавых, здешние - федеральных, перестрелка в Вавилоне, здесь перестрелка. Макаронники садят по черномазым. Сатанисты сцепились с этими сектантами желтыми… Садят из военных бластеров почем зря. А мы - торчи тут как куклы между ними всеми и жди дальнейших указаний… Ого! Смотрите, шеф, кого сюда несет…

Петляя между оставшихся после ночного дождя луж и остывающих после ударов разрядниками проплешин, ныряя временами носом в грунт, к линии окопов пробирался Трюкач-Аванесян.

- Как этот тип нас вычислил? - остолбенело спросил Пола сержант.

С тем же успехом он мог бы спросить рядового Родмена о том, как Иисус накормил пятью хлебами толпу страждущих или еще о чем-нибудь в этом роде. Так или иначе, но вконец выбившийся из сил Гарик обрушился в и без того тесный окопчик и возмущено зашипел:

- Куда вы провалились?! Еле нашел вас… Почему на связь не выходите?!

Гарик, видимо, полагал, что, говоря шепотом, он существенно снижает вероятность попадания в него шальной пули. В тот момент, когда он раскрыл было рот, чтобы приступить к изложению содержательной части своей миссии, над головами всей вооруженной братии загромыхал усиленный мегафоном голос кого-то из отцов города, призывавший участников перестрелки немедленно прекратить огонь и покинуть занимаемые позиции во избежание принятия силами армии и полиции экстренных мер.

- Сейчас пустят парализующий газ, - предупредил понятливый Пол, вытаскивая из сумки с «дополнительным комплектом» противогаз. - Или ударят инфразвуком… Говори быстрей, что надо, и сматывайся, - добавил он, обращаясь уже персонально к Гарику.

- У Хозяина в-все готово, - чуть заикаясь, выдавил из себя Трюкач. - З-завтра ровно в шестнадцать двадцать, на п-пятнадцатом этаже П-пугачевской б-башни…

Он машинально извлек из воздуха сначала открытку с изображенным на ней в честь святого Валентина сердечком, вернул ее туда, откуда она взялась, и вместо нее сотворил из ничего зажженную уже сигарету, зажал ее в зубах и полез вон из окопа.

- Он сдурел - Шишел этот, - взорвался сержант Харрис. - В городе чрезвычайное положение, полиция переведена на казарменный режим, а у него, видите ли, «все готово» - и подавай ему в шестнадцать двадцать, и чтоб точно, как в аптеке…

Тут, видимо, только подстегнутые мегафонным предупреждением люди Маноло пошли в атаку на засевших в библиотеке Фонда Армии Спасения макаронников Папы Джанфранко. В ответ что-то тяжело ухнуло и с каркающим железным воплем обвалилось, а высунувшийся из окопа любознательный Пол, поминая всех святых, схватился за голову: проломив ворота складского двора, на площадь выползал «Малыш» - тяжелый боевой танк, содержавшийся людьми Каттарузы и предками их в резерве еще со времен Империи…

- Послушайте, Стивен, - после довольно тягостной паузы начал вошедший в кабинет капитан Остин.

Вместо того чтобы усесться за свой рабочий стол визави с федеральным следователем, он принялся мерить шагами скудное пространство, оставшееся незанятым антикварного вида картотекой, спецтерминалами и огромным аквариумом, в котором уютно сосуществовали завезенные с Земли неонки и мечехвосты, кристаллические медузы с Океании и здешние дирижабли.

- Так вот, послушайте, - продолжал капитан Планетарной контрразведки, - не пора ли нам с вами начать обмен военнопленными?

- Это вы о чем? - старательно рассматривая обитателей стеклянного параллелепипеда, вяло отозвался Стивен.

- Давайте не будем еще больше морочить друг другу голову, чем это у нас получалось до сих пор, - устало вздохнув, капитан опустился в свое кресло. - В городе происходит черт знает что: в открытую пошли друг на друга банды и секты. Силы поддержания порядка мобилизуют резервистов. На улицах стрельба пошла в открытую, а контрразведка и Федеральное управление другого занятия себе не нашли, кроме как взаимно арестовывать друг у друга оперативников…

- Так, значит, - очень убедительно разыгрывая недоумение, спросил Стивен, - эти двое, что «пасли» моих людей в Вавилоне, это - ваши люди?

- Точно так же, - заверил его капитан Остин, - как пара подозрительных типов, которых мои люди ущучили возле Пугачевского центра, оказались вашими…

Некоторое время оба профессионала задумчиво молчали. Затем федеральный следователь взял инициативу на себя:

- Естественно, ваших сотрудников немедленно отпустят на все четыре стороны…

- Так же, как и ваших, - поддержал его капитан Остин.

- Дело не совсем в этом, - продолжил следователь Клецки. - Не кажется ли вам, капитан, что нашему любезному другу по кличке Шишел-Мышел удалось на редкость успешно столкнуть нас лбами? - Он перегнулся через стол и театральным шепотом спросил: - Признайтесь, когда и где назначил вам встречу Шаленый, чтобы вернуть Камень?

Пожалуй, к концу этого, солнечного поутру и ненастного к вечеру, дня немного в центре Столицы осталось таких тихих уголков, как древний - еще первыми колонистами заложенный - Храм Трех Святых. Весь мир вокруг мог стоять на голове, его могли раздирать войны и перестрелки, сжигать страсти и интриги власть имущих, но здесь - в сумрак погруженных сводчатых залах - царил вечный покой. Неполный десяток зашедших сюда - то ли душу молитвой облегчить, то ли от ночного ливня укрыться - посетителей не нарушал общей картины благостного запустения.

Клайд не без труда рассмотрел на одной из утонувших в полутьме боковых скамей впечатляющий силуэт Шишела. Осторожно приблизившись к нему, он кашлянул и вполголоса произнес условленную фразу о скверной для воскресших из мертвых погоде.

- Ну, здравствуй, бывший покойничек, - отозвался Шишел. - Ты не прочь будешь со мной тут вдоль колоннады прогуляться, а то в зале здесь акустика чересчур уж превосходная…

Они вышли в насыщенный запахом дождя вечер и не спеша пошли вдоль стены падающей на город воды, мимо подпирающей кровлю-навес шеренги полированного камня колонн.

- Мудрите что-то вы все - с Северного бугра которые, - посетовал Шишел. - Вот вчера, к примеру, в такое же вот примерно время еще один туз козырный со мною за Камушек поговорить хотел. И тоже, заметь, от имени и по поручению народа ихнего. Вашего то есть. Не очень удался разговор, правда…

- Я на вас вышел по поручению Деда Всех Дедов, а Свободный Лесной Народ тут мало при чем, - уточнил Клайд. - А тот, с кем вы встретились вчера… он назвал себя?

Шишел, чуть поколебавшись, продемонстрировал визитную карточку Советника.

- Вам повезло, - уведомил его Клайд. - Не знаю уж почему разговор с Советником у вас не получился, а только ничего хорошего для себя от господина Георгиу вы не дождались бы…

Шишел объяснил, почему не получился разговор с Советником и некоторые связанные с этим вещи. Клайд помолчал и неожиданно бросил:

- Пожалуй, мы напрасно с вами встретились, Шишел. Я не могу вам гарантировать оплаты за освобождение Камня даже в малой доле от того, что вам обещал господин Советник. Вчера у меня был сеанс связи с Северным полушарием. «Новости», что идут оттуда, далеко не благоприятны. Произошло что-то вроде дворцового переворота. Этого там давно ждали. Дед Всех Дедов, видимо, убит. Так что я говорю с вами скорее от имени экипажа Корабля. Им удалось вовремя поднять эту штуку, и сейчас они болтаются на орбите. И если я и могу что обещать, так это возможность убраться со мной вместе отсюда подальше. С их помощью.

- Тебе тогда рассказать придется и про Корабль… - задумчиво протянул Шишел. - И вообще, про всю эту затею вашу. Начиная с того, как старый Бонифаций вас нанял…

- А вам… тебе, - поправился Клайд, - придется мне рассказать все про то, как вы с Камушком тут управлялись…

- Да, пожалуй, нам друг другу туфту грузить не стоит, - подумав немного, согласился Шишел. - Разговор, однако, получится долгий.

Он и действительно был долгим, этот их разговор. И чем дольше он длился, тем мрачней становился Шишел. Только когда речь зашла о том, что Камень понадобился Деду Всех Дедов ни больше ни меньше как в качестве всего лишь навигационного прибора, Шишел чуть оживился. Заметив этот всплеск настроения собеседника, Клайд с досадой пожал плечами:

- Наше положение это не улучшает. Не можем же мы встраивать Камушек в систему управления Корабля вместе с вами… Кроме того, необходимо раздобыть для Камня особый, навигационный, интерфейс. Дед считал это самой легкой частью моей миссии. Под покупку этой штуки он выделил неплохие деньги. Как только я добрался до Столицы, я первым делом проконтактировал со здешним доверенным банкиром Лесного Народа.

- Случайно, не со Вторым директором Банка Туземных территорий? - тревожно спросил Шишел, уже немного разобравшийся во взаимоотношениях Деда Всех Дедов и Советника народа по вопросам безопасности.

- Нет, - раздраженно ответил Клайд. - Дело выглядело элементарным. И вот первое, что я узнаю, добравшись до Столицы, это - что проклятый предмет как в воду канул. А ведь был наполовину уже в руках у Деда.

- Это как - наполовину? - полюбопытствовал Шишел.

- Да так, что половинка прибора, точнее, половина набора его составляющих уже куплена доверенным лицом Деда, а вторую половинку намечено было выкупить у Галереи Джеймса…

- Стоп! - Шишел остановился и придержал Клайда за локоть.

Сразу объясниться он не смог, а минуту-другую боролся с приступом нервного смеха. Потом откашлялся, сосчитал про себя до шестидесяти трех и вслух умозаключил:

- Ну, видно, Камушек неспроста нас свел! Теперь слушай меня…

До кровати Шишел добрался за полночь. Свалился в нее усталым, продрогшим под осенним дождем чурбаном, мгновенно заснул, и четыре часа подряд НЕНАЗЫВАЕМЫЙ с Желтым Огнем вместо глаз учил его жить. Проснувшись и уже привычным рывком вытащив себя из кошмара, он поглядел на часы, пригубил джина и дочитал последние страницы дневников взятого адом адмирала.

«Мне не удалось, - писал тот много лет назад, - остановить ослепленных призрачными болотными огнями Истины безумцев, не пролив крови. Пусть кто угодно судит меня, но пусть он помнит о масштабах опасности, которой я противостоял…»

А дальше шли протоколы, выписки из досье секретных расследований, приговоры. Шаленый перевернул еще несколько страниц и ближе к концу записок адмирала прочел:

«Все обернулось прахом и тленом. Напрасно были принесены в жертву неведомо чему тысячи душ. Снова, как и тогда - после возвращения из похода по Северному полушарию, я сижу один в своем старом кабинете, который был кабинетом и моего отца, и моего деда…

На орбиты вокруг планеты вышли крейсера Федерации (теперь Империи угодно называть себя так). Мертвые звезды Станции и космических причалов вновь ожили, заполнили эфир служебным шумом и несносно-бодрыми телепрограммами. С небес пришли на землю Малой Колонии люди из Метрополии - как и в былые времена абсолютно уверенные в своей правоте и в том, что они знают о планете, на которую прибыли впервые, решительно все, а то, чего не знают, того и знать не стоит.

Меня никто не свергал. Никто не пытался даже организовать какое-либо подобие оппозиции. Земля снова пришла на Малую Колонию. Этим все было сказано. Я не стал дожидаться ни неожиданного вызова на (за моей спиной созванное) заседание Комитета, ни появления бюллетеней о резком ухудшении моего здоровья. Я подал в отставку сам, и отставка моя была принята под общее гробовое молчание всей чертовой дюжины членов Комитета - хотя нет, вру: Лакост отсутствовал - он всегда силен был в предвидении щекотливых моментов и вовремя исчезал под совершенно безукоризненными предлогами. Принятое уже в мое отсутствие решение о награждении меня Крестом Тридцати Трех Миров и о пожаловании мне пожизненного президентского оклада, ей-богу, растрогало меня.

Но все это не слишком глубоко затронуло мою душу, не оставило следов того потрясения, которое я должен был бы испытать. Дело в том, что вот уже несколько недель, как Камень отпустил меня. Сначала - несколько дней подряд - непривычное ощущение покинутости владело мной. Потом я как-то ударом - в один миг озарения - понял: Камень перестал говорить со мной.

Я помню тот вечер так, будто он был только вчера… Я сказал себе, как часто говорил тогда… Я сказал себе: «Вот сейчас ты снимешь Кольцо. Просто-напросто снимешь и положишь на стол. И ничего ровным счетом не случится.» Я взялся за Кольцо пальцами правой руки и СМОГ сделать это единственное, простое, как вздох, движение… И Кольцо послушно покинуло перст. Несколько секунд я смотрел на него, пытаясь понять чувство, овладевшее мною, потом положил Кольцо на стол - ничего ровным счетом не случилось - и зашелся истерическим смехом.

Странно, что то, к чему я стремился столько лет, то, что было моей несбыточной мечтой, сбывшись, обернулось странным и неожиданным разочарованием.

Я напоминаю себе собаку, потерявшую хозяина. Оказалось, что значение и ценность моей жизни в моих же собственных глазах придавало в основном то, что именно меня избрали некие высшие силы исполнителем их воли. Я слишком свыкся с ролью спасителя Вселенной, чтобы снова вот так запросто оказаться простым смертным. По сравнению с таким «разжалованием» моя отставка с поста Верховного правителя просто не является событием. И еще. Я понял, что Камень уже лишил меня своей защиты. Что ничто уже не мешает пулям поражать меня, яду - отравлять, болезни - отправить меня на тот свет…

Один ли я знаю об этом? Чего ждать мне от притаившихся в своих капищах поклонников Сатаны? И чего ждать от людей Янтарного Храма? Не ждет ли меня участь несчастного Ди Маури? Кто тот новый Избранник, что явится за Кольцом? Я должен обезопасить себя. Ясно, что из моего защитника Камень превратился теперь в некий центр притяжения опасности… Все и каждый в Малой Колонии знают, что именно адмирал Шайн владеет Скрижалью Дурной Вести. Это превратило меня в прокаженного изгоя, которому лишь его огромная власть была защитой… Я перебираю варианты избавления от проклятого Кольца: я могу попытаться продать Скрижаль либо Янтарному Храму, либо Черной Церкви, но это в моем положении - огромный риск. И те и другие не прочь свести со мной счеты. Велико искушение просто забросить дьявольскую безделушку в океан. Еще надежнее - замуровать его где-нибудь в заброшенной штольне и вход в нее взорвать. Но боюсь, что Камень перехитрит меня. Пусть уж лучше кто-нибудь другой принимает решение. Президентская казна - наиболее подходящее, с этой точки зрения, место. Не стоит придавать «щедрому дару», которым я собираюсь осчастливить казну, излишней огласки. Я задумал неплохой отвлекающий маневр. Господин Коронный Ювелир - старик так и продолжает называть себя с тех пор, как получил свой титул еще во времена Империи - получил от меня довольно интересный заказ. Насколько я понимаю в таких вещах, ему не так долго придется хранить тайну, которую я доверил ему, - старик уже выработал свой «полетный ресурс». Нашу тайну он унесет с собой в могилу, а по Малой Колонии пойдут гулять пять или шесть совершенно одинаковых Камней. Это хоть немного отведет удар от меня… Совесть не будет мучить меня, ибо все вокруг меня и во мне самом обратилось в прах и тлен…»

- Тьфу на тебя, - сказал Шишел и выключил свой терминал.

Снова пора было идти на подвиги. Кажется, последний раз - в этом мире…