ПОВЕСТВУЮЩАЯ О ПРИШЕСТВИИ МАСТЕРА ЛИКИ В РАЙ И О СОБЫТИЯХ, ТАМ ПРОИСХОДИВШИХ

Нервно посматривая на часы, Моррис еще раз постучал кончиками пальцев по клавишам выносного пульта.

– Дьявольщина! По всем каналам – одно и то же! Словно вернулись последние дни Империи…

– Должно быть, не только Леди Эльсбет придает большое значение сегодняшним парламентским слушаниям… – неопределенно заметил Кай и потер тыльной стороной ладони кончик носа – тот чесался всегда к неожиданным неприятностям.

Будь у господ инспекторов возможность заглянуть в кабину операторов Ти-Ви, они сподобились бы лицезреть сцену более занимательную, чем шествие по залу парламента неторопливо рассаживающихся по своим местам Дам-Законодательниц.

– Святая Фатима! – Режиссер телевизионной программы «Хроники Материального Совета» Далила Мейн уже второй раз за сегодняшнее утро споткнулась о сетевой кабель. – Я же просила проложить провода в-д-о-л-ь стены, а не бросать их где попало! Чем ты занимаешься, Хельга?

Исполняющая обязанности ответственного редактора была сверх обычного озабочена и явно скрывала какое-то – немало досаждавшее ей – внутреннее напряжение.

– Борюсь как могу с этим барахлом! – Атлетически сложенная блондинка легким движением руки отодвинула мощную стационарную телекамеру и отпихнула ногой к стене жгут переплетенных проводов, опутавших комнату. – Ты лучше скажи, как пойдет передача, в записи или в живую? Антенну будем подключать? Или о нас просто позабыли?

Далила возмущенно встряхнула плечами:

– Если бы я знала точно! Через десять минут начало заседания, а они, – она ткнула пальцем куда-то в потолок, – еще не удосужились решить.

– Значит, в записи. – Хельга равнодушно и чуть огорченно переключила тумблер коммутатора в верхнее положение. – А что говорит Марджана? Когда не надо – спасенья от нее нет, а сейчас вот, как назло, неизвестно где черти носят нашу цензоршу…

– Она сама ничего не знает точно. Я только что с ней столкнулась на лестнице, – наверное, побежала в Секретариат, получать инструкции.

Ситуация была не слишком типичной, и обе ответственные за программу специалистки начинали «заводиться».

– Вот уж зараза так зараза! – констатировала всем хорошо известный факт Хельга. – Не приведи Господи! То ей не так, это ей не нравится… Это вырежьте, то переснимите. Уж на что терпением Бог меня не обидел, но и я иногда дурею от ее указаний.

– Тогда представь, каково мне – с моим-то характером, – поддержала ее Далила. – Откуда они только набирают таких язв в свой Цензурный комитет?

Операторша выразила мнение, что таких язв выращивают специально – в спецпитомнике.

– Ну ты, потише там насчет питомника, а то загремишь куда следует…

– Ерунда, – операторша лениво перекинула за другую щеку жевательную резинку и начала отрабатывать крупный план на пустой пока еще трибуне президиума. – У меня генератор сейчас тестовый сигнал такой мощности гонит, что любой «жучок» забьет. И потом… – она запнулась на полуслове, краем глаза успев заметить входящую начальницу.

Та с порога посыпала ценными указаниями:

– Сестра Ландскрун, живо подключайте антенну! Первая часть передачи пойдет сразу в эфир, а потом – строго по моему сигналу – врубите новости, а камера начнет работать на запись. Смонтируем позже. Я скажу как.

– Не поняла… – Режиссер даже не пыталась скрыть своего удивления. – Мы так еще не работали.

– Это приказ Председательницы. Слушайте сценарий. Первой будет выступать Леди Халимат. Ее речь идет в живую. Потом – ответное слово Эльсбет. – Далила автоматически отметила, что цензорша пропустила обязательное для лиц такого ранга «Леди…». – У руководства есть мнение, что зрителям слышать ответ Серебряной Бетти не обязательно.

Тут уж полезли глаза на лоб у ничему не удивляющейся сестры Ландскрун. Первый раз за почти трехлетний срок совместной работы они с Далилой слышали, чтобы всегда подобострастная с начальством и обладавшая виртуозной способностью в любых обстоятельствах держать нос по ветру цензорша так фамильярно отозвалась об одной из Трех Леди. Они многозначительно переглянулись. По всему было видно – в верхних эшелонах власти Химеры заваривалась крутая каша интриг.

Раздался зуммер начала съемки, и очнувшаяся Хельга навела камеру на выходящих из-за кулис к президиуму Трех Великих Матерей.

Странное это было зрелище. И непривычное. Хотя бы потому, что старшая из них, которую сестры привыкли видеть всегда гордо выпрямленной, на этот раз сидела в инвалидной коляске. Коляску толкала перед собой Второй Секретарь Материальной канцелярии, больше известная под прозвищем Рыжая Лиза. Необычным был и наряд леди Эльсбет, сменившей на этот раз ее любимое длинное серебристое платье на зеленый комбинезон времен Первой Освободительной.

Да и с Леди Халимат тоже что-то явно произошло – это было видно по ее слегка растерянному лицу и тяжелой походке.

Поэтому без лишних слов, еще до энергичного кивка Марджаны, Хельга ловко перевела камеру на средний план, а потом пустила панораму рядовых членов Материального Совета. Руководство сегодня явно было не в ударе и фотогеничностью не блистало.

Как только Леди Халимат начала свою речь, и Далила, и наблюдавшие трансляцию телезрительницы узнали интонации Железной Старухи. Это был ее стиль, ее манера: Халимат всего лишь повторяла чужие мысли. И от того, что привычные по прежним речам и выступлениям фразы на этот раз исходили из уст другого человека, пусть и члена Триумвирата, делало их немного фальшивыми. А уж сам смысл речи был и вовсе непонятен. Ибо, хотя общие пассажи выступления – о необходимости укрепления единства перед лицом скрытой агрессии остального мира, об угрозе морального разложения и предательстве интересов Химеры – сестры слышали не раз до этого, сам предмет обвинения был весьма непривычен. В этот раз Леди Халимат ясно и недвусмысленно давала сидящим в зале понять, что вышеназванное предательство свило себе гнездо именно в стенах высокого Собрания и даже более того – в самом Триумвирате.

А остальное мог вычислить и олигофрен. Если обвинение произносит Леди Халимат – правая рука Старухи, и притом ее словами, то объектом его может быть только один человек. Тот, что сидит сейчас с внешне спокойным лицом в овеянной романтикой давних битв военной форме и, словно бы не замечая сгустившихся над головой туч, с показным интересом слушает докладчицу, делая заметки в своем блокноте.

Однако это спокойствие как ветром сдуло, стоило оратору закончить свою последнюю гневную тираду. Не дожидаясь, пока сидящая в кресле спикера, добродушная и простая, как яблочный пирог, старейшина Материального Совета соблаговолит предоставить ей или кому-либо еще слово, словно подброшенная пружиной, Серебряная Бетти решительно пересекла считанные метры, отделявшие ее от микрофона, и с места в карьер бабахнула в замерший зал свой первый козырь:

– Только что на ваших глазах, сестры, кучка воров пыталась захватить власть на нашей планете! Но это не выйдет!!! Смотрите сюда, сестры! Все мы привыкли к мысли, что источником благополучия нашей родной Химеры стало некое таинственное нечто, что мы шепотом называем – друг дружке на ушко – ТОВАРОМ. Но вряд ли кто, помимо посвященных – да, да, я о вас, сестра Глипштейн! – знает, что же это за штука на самом деле! И вряд ли кто-нибудь из вас, сестры, знает, что если одна четвертая часть получаемых от ТОВАРА доходов приходит сюда – на нашу несчастную планету, то остальные три четверти ложатся на секретные счета уважаемых членов Триумвирата и их прихлебателей в Метрополии и на Океании!!! Вот только те номера таких счетов, что стали известны мне!

По огромному дисплею за ее спиной поплыли ряды цифр.

Хельга азартно панорамировала камерой вытягивающиеся лица Уважаемых Дам и крупным планом давала в эфир изображение пальцев сестры Софьи, нервно ломающих карандаш.

Сестра Марджана остолбенело уставилась на сложившую руки на груди Далилу и сама решительно положила руку на переключатель режимов трансляции. И тут произошло нечто неслыханное: рука самого правительственного Цензора была резко сброшена с панели управления. Кощунственный акт этот совершила неожиданно для себя самой сестра Ландскрун, спровоцированная вызывающим бездействием своей непосредственной начальницы.

– Молодец! – констатировала та и выбросила перед собой руку, сжимавшую баллончик с «Аутом».

Так и не успевшая прийти в себя, сестра Марджана кулем осела на пол. Хельга чисто рефлекторно подхватила ее под мышки.

– Оттащи суку в угол! – распорядилась Далила, поспешно отодвигая стекла панели, чтобы самой не лишиться сознания от рассеивающихся по тесной операторской остатков «вырубателя».

– Ага! – весело бросила Хельга, выполняя поручение. – Откуда это у вас?

– От нашего оратора, – Далила кивнула на трибуну, с которой в этот момент доносилось:

– Это не дворец бывшего императора, это – всего лишь скромное поместье, приобретенное в Метрополии на имя уважаемой…

В огромном окне голографического дисплея, служившего фоном гранитной балюстрады президиума, сменяли друг друга прекрасно снятые кадры, являющие миру и Парламенту образцы архитектурного и садово-паркового искусства и дорогого кибердизайна.

– Я не позволю устраивать!.. Превращать!.. – Визг из инвалидного кресла перекрыл голос Серебряной Бетти.

Неожиданно преодолев свою хворь, Леди Сью выпрямилась в полный рост и, казалось, вот-вот извергнет в ненавистную Бетти огненную молнию. По крайней мере, волосы старой мегеры, наэлектризовавшись, готовы были сыпать искрами. Перекосившееся, со странно неподвижной левой половиной лицо Старухи только делало картину еще более устрашающей. Члены Парламента без малого под столы не полезли, справедливо полагая, что если дело дойдет до метания молний, то и им, грешным, перепадет от такого натиска отрицательной энергии.

– Работай, работай, – подтолкнула Далила сестру Ландскрун. – Я не зря тебя поставила на сегодняшний репортаж: ты повела себя правильно. Если ребята с центральной студии не подведут, то после того, как заварушка окончится, – сидеть нам в отдельных кабинетах, в Большой Башне!

Сестра Ландскрун не заставила себя упрашивать: не то чтобы ей по душе была крутая интрига, в которую ее, не спросясь и не предупредив, втащила коллега, но скандальный репортаж из застарелого болота, каковым всегда являлся Материальный Совет, был ее профессиональной мечтой. Наконец сбывшейся – и наплевать, что там будет потом. Главное – дерьмо взболтали! Да не позолоченной ложечкой, а осиновым колом!!!

У Федерального Следователя происходящее на экране вызывало несколько иные ассоциации.

– Господин Фогель недаром поминал курятник… – сухо заметил он, подсоединяя штекер регистратора к антенному входу Ти-Ви.

– Материальный Совет должен немедленно пресечь провокационную вылазку Ле… сестры Эльсбет! – стала наконец озвучивать застрявшие в горле у Старухи мысли Леди Халимат.

И резко добавила уже от себя:

– Следовало бы вам подумать, Бетти, что будет, если я на виду у всех начну считать денежки из вашего кармана!..

– Свои деньги я полностью отдаю в Фонд Спасения Отечества! – гордо парировала ее Эльсбет. – А вот вашей хозяйке будет небезынтересно узнать, что вы, сестрица, за ее спиной крутите сделки со своей долей ТОВАРА с такими личностями, как представители правителей Мелетты и даже с эмиссарами Харурского Кривого!!! Даже исламские лидеры с Малой Колонии ходят у вас в клиентах!!!

– Что?!! – Голос обескураженной Старухи дал «петуха».

Леди Халимат на мгновение растерялась.

Воспользовавшись всеобщим минутным оцепенением, слово с места взяла сестра Мелани – депутат от Бог весть какого округа, признанный борец с коррупцией. Этого, конечно, следовало ожидать.

Говоря горячо и бестолково, она поведала Высокому Собранию, что даже те жалкие гроши, которые достаются сестрам, населяющим Благословенную Химеру, вытаскивают из их кармана всякие жульнические структуры вроде «Анастасии Пирамиди»…

Сестра Мелани не успела толком изложить свою мысль, а уже с горячей ее поддержкой откуда-то из задних рядов поднялась – точнее вскочила – так и оставшаяся никем не узнанной полная блондинка и понесла всеми чертями проклятых ворюг, – безусловно, ставленников Патриархата и разрушителей Великих идей Материальной Республики…

– На вашем месте… – Леди Халимат наконец обрела голос и использовала его, чтобы обрушиться на не имеющую, собственно, к делу никакого отношения неугомонную болтунью. Побагровев, Леди заорала во всю силу своих легких:

– На вашем месте я заткнулась бы, депутат Дуппельцвишен!!!

Депутат Дуппельцвишен не замедлила с реакцией на эту реплику. Взревев обезумевшей сиреной «А-а-а-а-а!!!!» и вытянув вперед ярко накрашенные когтищи, она устремилась к месту дислокации Президиума. Две амазонки, выступающие в роли приставов, попытались остановить разгневанную избранницу народа, но, врезавшись скулами друг в друга, только порядком усугубили возникшее в зале Парламента замешательство. И лишь змеевидно вытянувшаяся в проход между креслами нога депутата Арутюнян – никто потом не смог объяснить, злой ли умысел имел место, или просто неудачная попытка взять слово – остановила обезумевшую фурию. Но всем было уже не до того.

Полуживая, но не сломленная Леди Сью, оттеснив свою бестолковую союзницу, с трибуны обвиняла Серебряную Бетти в том, что у нее еще со времен Преславной Революции не переводились любовники. Та в ответ сыпала мужскими именами, приводя каждое из них в соответствие с той или иной приближенной к Старухе особой. Старуха же, явно скиснув, энергичным жестом велела застывшим с каменными лицами за спинкой ее кресла амазонкам увлечь себя за кулисы, что те и не замедлили исполнить. Тут же, словно ветром, вынесло из зала и ее главную соперницу. Вне всякой зависимости от этого, Леди Халимат ожесточенно переругивалась с кем-то из сестер, громогласно утверждая, что только она может знать – и знает! – истинную цену «условной единицы» ТОВАРА…

– Ну до чего похожи бабы в любой части Вселенной! – заметил Моррис. – Это удивительно напоминает мне сцену выяснения отношений двух моих подруг, которым я по ошибке назначил свидания на один и тот же час… Обидно будет, если…

– Черт бы побрал! – Кай мучительно скривился, пытаясь разобраться в несущемся из динамиков галдеже. – Кажется, все в этом балагане знают о том, что ТОВАР существует, но хоть бы одна шлюха обмолвилась, о чем же именно идет речь! Впрочем, кажется, основное действие происходит уже не в Совете…

По экрану прошла рябь, и прямо по изображению бушующего зала заседаний поползли строки экстренного сообщения: комендатура Зимней Столицы вводила в городе чрезвычайное положение…

* * *

– Что с вами, Барух? – не без удивления осведомился разбуженный задолго до рассвета почтенный доктор Глебов, опасливо принюхиваясь к неожиданному гостю. – Вас опять отделали «Юные воительницы»? Знаете, это уже превосходит всякие пределы…

– Вроде того, – неопределенно означил происшедшее с ним Циммерман, запыхавшийся и до предела растрепанный – это были следы попыток привести себя в порядок в вагоне монорельса в компании дюжины мегер, доведенных до состояния невменяемости его появлением на последнем до Южного полушария перегоне, когда покинуть мчащуюся со скоростью звука кабину невозможно было никакими силами. – Где Серж? Где Капелюх? Где весь народ? Отправились вниз?

– Мало того, что эти дуры рушат все договоренности насчет пропуска лиц, означенных в комендантском списке, – продолжал чуть наигранно кипятиться доктор, неумело пропуская мимо ушей предположения Баруха относительно местонахождения Сержа Плотникова, – они дошли до того, что забрасывают дерьмом невооруженного человека! Пойдемте в душ, немедленно, дорогой, я так сочувствую вам… И вот это…

Доктор заботливо, по старинке начал капать в хрустальную стопку лекарство из коричневого пузырька.

– Азохенвей! – завопил Барух. – К черту ваши капли! К черту душ, к черту и к его уважаемой бабушке всю эту вашу конспирацию!! Говорю вам, что если Серж и его компания отправились ВНИЗ, на причал, то мне надо немедленно быть там!!! Свяжитесь с ними! Предупредите!!!

– Какой причал? Куда вниз?

Артист из доктора был такой же, как из Баруха – гинеколог.

– Поймите вы, что сейчас у вас из-под носа уводят ТОВАР! И я знаю, кто его уводит и где этого мерзавца найти! Боже! Боже!! И я еще давал этому поцу в долг!!! А он дождался момента и хотел изжарить меня заживо! Шма Израэль!! И еще из-за него погибла та девочка… Где ваш гермокостюм, доктор?!

Доктор Глебов сдался, плюнул на конспирацию и, не пытаясь больше понять смысл происходящего, распорядился через головы высунувшихся в сени многочисленных потомков:

– Люба, сходи в кладовку за скафандрами… И принеси еще мой садовый костюм… – И, обращаясь к Баруху, добавил: – Вы все-таки успеете принять душ и переодеться, мой дорогой…

Барух залпом выпил валерьянку.

* * *

– Черный Терминал – он и есть Черный Терминал, – умозаключил Руждан, с тоской глядя на заметно потускневшие плафоны под потолком. – Владения Демонов. Нечего и ждать, что нас пригласят выйти отсюда. Вот – уже дождались: аккумуляторы садятся. Скоро и регенераторы кислорода сядут…

– Пустые хлопоты, – тихо прошелестел вконец скисший после нервного напряжения последних часов перелета Хромой. – Капсулу нельзя открыть изнутри. Только Спонсоры…

– У вас еще много таких приятных сюрпризов, мой трехногий друг? – ядовито осведомился Руждан. – Валяйте, выкладывайте все сразу…

– У нас – неплохие бластеры! – воскликнул Высокородный. – Капитан Дирк, прикажите вашим людям высадить эти дурацкие иллюминаторы.

– Номер может и пройти, – продолжал вяло шелестеть Хромой. – Но кто вам сказал, Ваше Величество, что снаружи – воздух, пригодный для дыхания, а не, скажем, хлор?

– Типун тебе на язык, бандюга!.. – от души пожелал ему Руждан.

– От бандита слышу! – возвысил слабый голос Хромой. – От убийцы и грабителя… Денежки-то на проезд вы, чай, не взаймы получили?

– Разрешите доложить, Ваше Величество, – твердым, уверенным голосом положил конец начинающейся сваре Дирк. – Среди нас есть специалист, которому вскрыть замок той сложности, что вставлен в эту консервную банку, не стоит труда.

Только исполненный гордости за своего хозяина взгляд Злюки, который даже прекратил зализывать полученные при посадке раны, дал Лики понять, что речь идет о нем – Мастере.

Не дав ему издать ни звука в свое оправдание, со словами «ну, не подведи, друг» (шепотом, на ухо), гвардии капитан подхватил одной рукой самого Мастера, другой – его сумку с «железками» и увлек и то, и другое в тамбур, к полированной металлической двери «вагона».

– Сможешь? – тихо спросил он у Лики, оставшись с ним наедине.

– Постараюсь… – Мастер сосредоточенно, прикрыв глаза, ощупывал кончиками пальцев внешне уныло-гладкую поверхность стальной плиты, преграждающей путь на волю. – Постараюсь. Ты иди к их Величеству, Дирк. И прикрой тамбур как следует. Вдруг там действительно хлор. Или что-нибудь в этом духе…

С минуту Дирк разрывался между преданностью другу и верностью низложенному монарху. Затем глухо буркнув: «Ты уж того – поосторожнее… Если что…» – неловко выскочил из тамбура. Колесо гермозапора крутанулось положенное число раз, и Мастер остался один на один с полированной сталью двери.

* * *

– Ну, и что это все значит? – Джейн с трудом держала себя в руках. – Зачем вам понадобилось меня арестовывать? Могли бы просто вызвать к себе в этот кабинет. Я – не в бегах, Леди.

– Арестовывать? Скажите еще – похищать… – Леди Эльсбет, казалось, была не меньше, чем Джейн, возмущена таким нелепым предположением. – Вы у меня в гостях – не более того.

– Это называется приглашение на чай? – Сестра Гранж насмешливо оглядела двоих мускулистых девиц с автоматами на изготовку, которые без особых церемоний доставили ее сюда прямо из дома. – А если бы я оказала сопротивление?

Леди Эльсбет досадливо поморщилась:

– Не будем впустую фантазировать, дорогая. И отбросим ненужный этикет – времени у нас в обрез. Ты знаешь, что вчера произошло в Совете, и, надеюсь, понимаешь – настало время выбора. Мы с тобой профессионалы, поэтому давай отбросим словесную шелуху и расставим все точки над «и». Итак, ты со мной?

– Я подчиняюсь Верховному Материальному Совету.

– Нельзя подчиняться стаду баранов, – Леди Эльсбет криво усмехнулась, – точнее, стаду овец. Не мне тебе рассказывать, что все серьезные вопросы решались, решаются и будут решаться внутри Триумвирата. Но в настоящий момент никакого Триумвирата больше нет. Есть Я и Старуха.

– А Леди Халимат?

Леди Эльсбет досадливо отмахнулась от столь глупого замечания и вопросительно посмотрела на Джейн:

– Так что же?

Та лихорадочно пыталась принять правильное решение, но у нее ничего не получалось.

– А вы не пробовали помириться? Найти общую точку зрения?

– Это исключено. Сью хочет оставить все по-старому, отгородившись от Метрополии колпаком из бронестекла. Но я-то вижу, что это самоубийство. Стекло, каким бы прочным оно ни было, имеет обыкновение лопаться под давлением… Федерация не потерпит сепаратистов, как бы долго мы ни пытались морочить им голову. Я не знаю, что они применят – Космофлот, скрытую агентуру или Аудиторов вроде твоего дружка, но нам придется смириться с потерей самостоятельности. Все, что мы можем, – это выторговать себе условия получше… – Леди Эльсбет яростно стукнула кулаком по ручке кресла. – И то если успеем. А времени остается все меньше. И чем позже мы признаем факты фактами, тем хуже будут карты, которые нам сдадут в этой игре. Так что решай. Я – вовсе не диктатор. Я – за разумную коллегиальность руководства. Если ты со мной – у тебя есть все данные для того, чтобы войти в Тройку, если нет, – она криво усмехнулась и сделала неопределенный жест рукой, который мог означать что угодно – от мягкого «убирайся вон» до решительного «ты покойница».

Джейн боковым зрением оценила расстояние до охранниц, прикидывая, удастся ли ей вырваться отсюда, но только усмехнулась собственной наивности. Это на Харуре можно было посостязаться в кикбоксинге с телохранителями его одноглазого величества. Здесь, на Химере, в кабинете одной из Трех Леди, без всякой прелюдии в дело пошли бы парализаторы и разрядники.

– Так что же вы предпримете, Леди, если я откажусь?

– А ничего. – Эльсбет достала длинную сигарету и выдохнула дым почти в лицо «гостье». – Правда, господину Второму Аудитору будет грустно узнать, что вы были приставлены к нему Старухой только для того, чтобы следить за ним. А он-то, бедолага, принимал ваши чувства за чистую монету.

Леди с удовлетворением отметила перемену в облике Джейн.

– Как же я вас ненавижу!

– Охотно верю, – согласилась та. – Но это не должно помешать нам работать. Или ты думаешь, что в Тройке мы испытывали друг к другу другие чувства? Нет, моя дорогая, политика – дело не для розовых кисейных барышень. Ты или давишь свои эмоции, и тогда получаешь шанс добиться успеха, или вылетаешь на обочину. – Она встала, дав понять, что разговор окончен.

– Итак?

– Что я должна делать? – Сестра Гранж старалась не смотреть на хозяйку положения.

– Для начала намекни своему дружку, что в Правительстве Химеры есть здравомыслящие люди, готовые к сотрудничеству с Федерацией. И они могут сообщить некоторые сведения о характере так называемого ТОВАРА при условии получения гарантий: а) сохранения определенной автономии Химеры в дальнейшем и б) сохранения их руководящей роли в Правительстве обновленной Химеры. Имен пока не называй. Передашь сообщение и доложишь о реакции. – Леди протянула Джейн капиллярную ручку. – Передатчик действует в радиусе полумили. Этого хватит, чтобы достать до ретранслятора. Канал кодирован. Последняя штучка наших друзей с Дальних Баз, так что не забивай себе голову опасениями насчет Старухи. Как только я получу от тебя информацию, сразу же свяжусь. Эта штука, – она показала на авторучку, – может работать и в режиме приема. – Эльсбет подала Джейн руку и не особо удивилась, что та ее не заметила.

– Ты поймешь позже, девочка, что для тебя это был лучший вариант. Клавдия, – она повернулась к охраннице, – проводите нашу гостью обратно.

Леди склонилась было над услужливо положенным ее секретаршей бюваром, но в последний момент подняла голову и добавила в напрягшуюся прямую спину Джейн:

– И если вам удастся узнать – хотя бы приблизительно, – где прячется эта сучка Роззи… Вы знаете, что делать.

* * *

Право первого шага на землю Рая Высокородный ничтоже сумняшеся оставил, разумеется, за собой. С разной степенью благоговения за шагом этим следили все пассажиры последнего вагона – у Злюки к благоговению примешивалась и изрядная доля вины: по его – неразумной твари – беспечности, приключившейся в момент торможения, Высокородный прихрамывал и бормотал себе под нос слова, мало соответствовавшие торжественности момента.

Как-то так получилось само собой, что все беглецы неровным, но все-таки строем друг за другом выбирались из проема отворенной Мастером гермодвери, приветствуя бывшего монарха уставным жестом.

Воздух здесь был прохладным и отдавал металлом и еще чем-то таким… А вообще – был почти что незаметен. Во всяком случае – им можно было дышать.

Высокородный Деррил выпрямился наконец-то в свой полный рост – даже Дирка он превосходил на полголовы – и сделал повелительный жест. Тут же каждый из двух его молчаливых спутников принялся распаковывать основательные походные тюки. Первый извлек из багажа Изумрудную Мантию – знак принадлежности к Ордену Мечей и узкий, злым металлическим блеском сияющий ободок Стальной Короны Деррилов. И то и другое было напялено на Высокородного с соответствующим почтением. Второй пришей-пристегай торопливо доставал на свет Божий и смыкал в единый длиннющий шест легкие стальные трубки. Только когда он присобачил к ним огромное зеленое полотнище, Лики сообразил, что присутствует при Водружении Знамени, и, подчиняясь уже заколоченному в гены населения Обитаемой Вселенной рефлексу, сделал равнение на священный стяг. Тут обе «шестерки», припав на одно колено, протянули его экс-величеству последний предмет тщательно охранявшегося ими на всем протяжении пути багажа Высокородного – вложенный в узкие, чеканной работы ножны Разитель – Меч Деррилов. Высокородный до боли знакомым всем его подданным, удивительно величавым движением извлек из ножен и воздел во тьму небес сей символ достоинства рода древних королей. Потом он торжественно огласил указ об основании в качестве временной своей резиденции полевого лагеря «Рай во Тьме» и введении в действие Полевого Устава со всеми из этого вытекающими последствиями. Затем более приземленным, но тоже достаточно театральным жестом повелел гвардии капитану Дирку и Мастеру Лики припасть пред ним на колени.

И проклинавший всю свою сознательную жизнь деспотию, посмеивавшийся всякий раз за стаканчиком дурной воды над феодальными пережитками, переполнявшими жизнь Обитаемой Вселенной в век электроники и мезонных технологий, Мастер Лики выполнил повеление Высокородного Тоода, Обитаемой Вселенной Соправителя в изгнании. Рядом с ним точно в таком же каноническом коленопреклонении замер друг его бестолкового детства гвардии капитан Дирк.

Злюка обалдел от гордости за хозяина и, тихонько повизгивая, подполз поближе к месту действия.

Величественным и совершенно ничего не значащим в этом ином, дьявольском мире жестом Высокородный посвятил двух рабов своих в члены Ордена Мечей, а гвардии капитан Дирк, минуя ступеньки воинской иерархии, был возведен аж в подполковничий Гвардии Его Величества чин. Всем остальным лицам, сопровождавшим Его Величество в этом удивительном изгнании, была жалована монаршая благодарность. Долгое странствие подошло к концу.

* * *

– Вы вконец рехнулись! – Айман уставился на экран своего блока связи, как на не вовремя проснувшуюся гадюку.

Не снятый до конца гермокостюм стеснял его движения и только усиливал раздражение.

– Я же говорил, что вы не должны напрямую выходить на меня по открытым каналам связи! – Он зло дернул забарахливший замок воротника.

Грустный Томаз понимающе улыбнулся ему с экранчика:

– Сейчас не время играть в игрушки, начальник. Сейчас тут все ищут тебя и ищут еще этот… – Том задумался, стоит ли называть вещи своими именами, – Черный Терминал… Твой друг приехал – злой весь, ну прямо как будто ты деньги у него украл…

– Барух? – Айман снова рванул непослушный замок.

– Ага – Барух, Барух… И теперь Серж поднял все ополочение…

– О-пол-чение?

– Я и говорю – о-п-о-л-о-ч-е-н-и-е… – оскорбленно парировал дурацкий вопрос Том. И сочувственно добавил: – Лучше будет, если тебя не найдут, все-таки… Ты слишком много знаешь, дорогой…

– Эта команда из Метрополии – ну, два чудака, которых показывали в новостях, – тоже здесь?

– Нет – зачем здесь? И, – тут Томаз криво усмехнулся, – не скоро здесь будут. Там, в Дизерте, бабы опять передрались… В обеих столицах – черезвычайное положение. Монорельс перекрыт. Шоссе, аэропорт – тоже перекрыты… Ну мне пора канал выключать, а то…

– Чрез-вы-чайное? («Я и говорю – ч-е-р-е-з-в-ы-ч-а-й-н-о-е», – снова обиделся Томаз) Положение? – Айман наконец справился с замком и начал освобождаться от гермокостюма, как Лаокоон от змей. – Какая сатана его ввела? Сью? Бетти?

– В Дизерте – комендант. Фрейлейн Глюк. А кто фрейлейн приказывает – один черт теперь знает. Ну я…

Айман разрешающе махнул рукой и задумчиво уставился в погасший экран.

* * *

«Хорошо, когда тебя ведет мудрый вождь, – подумал Лики, волоча в арьергарде нестройной колонны упиравшегося Злюку. – По крайней мере, не приходится винить себя, когда очередной раз натыкаешься на стальную стену или решетку… Однако похоже на то, что если мы и в Раю, то этот Рай – рай для очень нетребовательных душ…»

Поводок очередной раз натянулся рывком, чуть не свалив зазевавшегося Мастера с ног, прямо на спину И Их Величеству.

– Конечно, Злюка – тварь неразумная, но она очень не хочет идти туда, куда изволит идти Их Величество… – робко сформулировал свою мысль Лики.

Высокородный Тоод приостановился. После того как Мастер успешно, рискуя притом жизнью, справился с дверью «вагона», его слова заслуживали хотя бы минимального внимания Их Величества.

– А куда же хочет двигаться э-э… неразумная тварь? – поинтересовался Тоод.

– Как правило, она… оно… он хочет двигаться туда, где есть пища, – пояснил Мастер. – В смысле – чего-нибудь пожрать…

Отряд беглецов, вооруженный самодельными факелами, сгрудился кольцом вокруг всех трех – включая Злюку – участников разговора. Есть хотелось всем.

– Тогда имеет смысл, – мудро решил Высокородный, – м-м… довериться инстинкту животного.

Животное не подвело.

Уже через несколько минут запах жарящегося мяса почувствовали все. А еще через минуту – увидели костерок и кемарящего рядом с ним часового. Прилаженный на вертеле кус мяса грозил уже обуглиться. Поодаль, в неровных отсветах пламени, виднелись очертания «вагона». Этот, второй встреченный на своем веку «вагон» Лики оценил как модель более солидную, чем капсула, примчавшая в Рай его самого и Высокородного Тоода.

Последний решительно шагнул к беспечному чудаку и потряс его за плечо. Тот продрал глаза и испуганно вскинулся.

– Чур меня! – хрипло вскричал он. – И здесь Ваше Величество! Приснится же такое…

– Что поделаешь, – сухо ответил на такое своеобразное проявление верноподданнических чувств Высокородный. – Приходится вас беспокоить – у вас мясо пригорает…

Мясу, вообще говоря, уже не угрожало быть пережаренным – им, обжигаясь и повизгивая, занялся Злюка, видно считая, что справедливо вознаграждает себя за службу, которую сослужил хозяину и его спутникам.

– Господи, Тодек! – воскликнул Лики. – Что – и Учитель тоже здесь?

Бывший староста цеха в «Мастерских Ларса» Тод Большой снова протер глаза и успокоенно молвил:

– Надо же – и Лики-бездельник тоже тут, значит, все-таки сплю… Ущипнуть себя, что ли?

– Ущипнуть его, Ваше Величество? – деловито спросил Дирк.

– Лучше отнимите мясо у животины. Она не оставит нам ни крошки, – с мудростью государственного мужа распорядился Высокородный.

– Пусть его жрет, – махнул рукой Тодек. – Тут этого добра навалом… Правда, все – мороженое, и соли маловато. Вы, часом, соль с собой не… – И спохватился: – Так сплю я или не сплю?

Руждан взял инициативу на себя и ущипнул-таки старого мастерового. Тот дико заорал и окончательно очухался.

– Не будете ли столь любезны уступить нам толику ваших продуктовых запасов? – осведомился Высокородный, забирая у Тода карабин. – Мы не постоим за ценой. А заодно поделитесь с нами вашим м-м… опытом. Кто вы такие, как сюда попали, где, в конце концов, Всемилостивые Спонсоры?

– Продуктов, Ваше Величество, тут навалом, – вежливо пояснил Тодек. – Этажом выше. А деньги ваши никому тут не нужны. Спонсоров же я в глаза не видел. А кто видел, так тех тут нет…

– Где «тут»? Не темни, Тод, – попросил старого знакомого Лики.

– Ну тут – внутри! Не снаружи же…

– Так, значит, существует еще какое-то «снаружи»? – стал выяснять для себя положение вещей Высокородный. – И что же там, в этом «снаружи»?

– Еще как существует, Ваше Величество, – заверил его Тод. – Только кто его знает – что там есть… Учитель Ларс там побывал и снова подался со всеми нашими… Нам с Бирном велел в случае чего следующей Доставки дожидаться – и как в лужу глядел: сгинули они все там где-то… А мы вот вас и дождались.

– Бирн… – задумчиво произнес Высокородный. – Живописец Бирн?

– Да – он, кто же еще… – уверил Высокородного Тод. – Который Ваше Величество изобразил на этом…

Высокородный жестом прервал рассказ о том, в каком именно виде изобразил его упомянутый Бирн.

– Не со зла он это… – постарался сгладить приступ высочайшего раздражения мастеровой. – Творческий поиск у него случился – произошел, в смысле… Не поняла его критика… Оклеветала в высочайших очах – Вашего Величества то есть…

– Так ты здесь и кемаришь с тех еще пор, как вы… – постарался увести разговор от щекотливой темы Лики, но так и не закончил фразу, прикинув, что не стоит напоминать Высокородному о том, как и почему в эти края попадают такие люди, как Учитель Ларс.

– А чего ж не кемарить? – угрюмо подивился наивности новоприбывших Тод. – Воздух есть, вода подведена, пожрать чего – контейнер регулярно загружают… Напряжение вот не подведено только… А и то рассудить: на волю мы дорогу всего год как нашли… Да и рисково это – на волю вылезать.

– Кто же вам загружает э-э… продовольствие? – осведомился Высокородный. – В смысле – чего пожрать, – добавил он, чтобы быть ближе и понятнее народу.

– Да Всеблагие, верно, и загружают… – опять подивился бестолковости новичков бывший цеховой староста. – Или автоматика какая… Учитель сначала хотел через кормушки наружу выйти, но решил не рисковать… Чтоб чего не поломать к фитилям едреным, значит…

– А… а насчет, ну, удобств как тут? – несколько косноязычно спросил Руждан, опасливо принюхиваясь.

– Да вода тут проточная – все смывает и уносит… Так что с удобствами в ажуре, – заверил его Тод. – Пойду-ка я Бирна будить. То-то осатанеет бродяга, как Ихнее Величество в этих краях узрит… Награда, как говорится, нашла героя…

– Ты погоди, Тодек, – остановил его Мастер. – Говоришь, год назад только выход нашли отсюда… Так где же он?

– Да Учитель его – выход этот – не то чтобы нашел, а больше вроде как бы проточил, – почесал в затылке Тод. – Но в другом аспекте – вроде как и нашел… Долго тут все стенки простукивал-прощупывал, а где и сверлом брал… Ну и вот – на четвертом этаже…

– Как туда добраться? – лихорадочно сглатывая слова, даже чуть заикаясь, спросил Лики.

– Да не торопись ты, торопыга… – притормозил его Тод. – Сейчас съестным заправитесь на ночь, отмоетесь, отпаритесь, с дороги отоспитесь, а там все вам толком и покажем-расскажем… Будет время…

Но Мастера уже трясло. Только сейчас он понял, что ему просто-напросто страшно – очень, до боли в суставах, страшно оставаться здесь – в этом жутком «внутри», наполненном тьмой и тенями во тьме. В Замке Стального Лабиринта, как он окрестил про себя это проклятое место, в логове демонов Черного Терминала. Ему хотелось на волю – прочь из железного хитросплетения стен и туннелей! Любой ценой, пусть даже ценой жизни! Не затем, не затем он столько лет отвратительным воровством копил проклятые витки, не затем он – Мастер, которому сам вид крови был невыносимо противен, – взял в руки оружие и кровь чью-то пролил, не затем рисковал он обратиться в прах, сверзившись на Твердь Небесную, чтобы сгинуть в этом гиблом застенке!!!

– Лучше будет нам сразу пройти к тому месту… – неожиданно поддержал Мастера гвардии подполковник Дирк, отчаявшийся исполнить никем не отмененное пока повеление Высокородного и завладеть остатками провианта, узурпированными обожравшимся на нервной почве Злюкой.

Тот, видя, что старый друг добровольно прекратил свои посягательства на чужое добро, добродушно убрал лапы с извалянного в пыли недоеденного куса жаркого, всем своим видом показывая, что если так, то он – Злюка – не прочь и поделиться честно заработанным кормом. Если, конечно, гвардии подполковник не побрезгует…

– Пожалуй, вы правы, подполковник. – Высокородный задумчиво посмотрел на начинающий затухать костер. – Ничего не надо оставлять в тылу. Вы с Мастером доберитесь до… До выхода, одним словом…

– Это неблизко… – успел вставить Ход, но остался неуслышанным.

– Проверьте, не может ли что-либо проникнуть сюда ОТТУДА… – продолжал экс-монарх, – и выставьте охранение… Возьмите с собой еще человека – того же Бирна, например. Хватит этому бездельнику дрыхнуть…

Казалось, Государь уже годы и годы правит здесь, в местах, в которых сроду не бывал.

– Отважному Мастеру повелеваю, – продолжил он, с ходу прилепив Лики титул, так и оставшийся за ним пожизненно, – повелеваю на короткое время проникнуть в простирающееся снаружи пространство и ясными и недвусмысленными словами изложить высочайшему уху резюме своих похождений – по возвращении, буде такое состоится…

Мастер уже привычно преклонил колени…

* * *

– Ну вот и все. – Джейн тряхнула волосами и поднялась с кресла. – Простите, что отняла у вас столько времени на свои… излияния. И за то, что огорчила вас – если то, что я рассказала вам, вас огорчило…

Огорченный Федеральный Следователь выглядел задумчивым.

– Почему вы считаете, что ваша должность должна так шокировать меня? Вы ведь достаточно прозрачно намекнули на то, что и мое «личное дело» для вас не секрет, – Кай кивнул на игрушечный домик. – То, что мы с вами – коллеги, не было для меня секретом задолго до того, как вы сделали свой намек… Другое дело – что ваше руководство не оценит вашей… твоей откровенности, Джейн. Или вы совершили нечто, совершенно непрофессиональное, или же… Или же это просто гениальный психологический ход… Леди Эльсбет не увлекается Достоевским?

– Женщины – неплохие психологи и без всякого Достоевского. Оцените только, как симметрично они подобрали меня в пару к вам. Вам не кажется, что в чем-то наши судьбы отражаются друг в друге? Это – выдумка Халимат. Она не так проста, как вам могло показаться… – Джейн запнулась.

Потом отошла к окну, сгорбилась.

– И как же мы будем… теперь? – вдруг, совершенно не в лад сказанному ранее, спросила она.

Почти всхлип на мгновение почудился Каю в этом растерянном – самой себе – вопросе.

– Мое отношение к вам… к тебе не изменилось, – эти слова дались ему с каким-то странным трудом. Он положил руку на плечи Джейн.

Та осторожно освободилась от этого полуобъятия.

– Мне пора. Думаю, лучше всего нам ограничиться теперь чисто деловыми контактами. И так ваш друг отпускает иронические шуточки в наш адрес…

– Не стоит обращать внимания на его чудачества. А сейчас он – чуть ли не в трауре. Только что был в госпитале у Мариам…

– Моя коллега вроде бы успешно выкарабкалась из комы…

– Сейчас она в глубокой депрессии. Какая-то чертовщина в анализах. Моррису она ничего не говорит, и он извелся вконец – подозревает самое худшее… Чуть не забыл – Мариам через моего друга передает, что очень хочет видеть вас, – Кай незаметно для себя снова перешел на «вы». – «Нетелефонный разговор», как говорили во времена изобретателей Белла и Попова.

Кай помолчал, потирая нос тыльной стороной ладони.

– И, по-моему, не стоит делать трагедию из того, что мы с вами одного поля ягоды, Джейн. Вы бы еще в монастырь надумали удалиться по такому случаю…

– Вы ничего не понимаете, – казалось, девушка была в отчаянии от того, что Кай не хочет или не может ее понять. – Я избегаю вас именно потому, что вы мне… – она на миг задержалась, подбирая подходящее слово, – вы мне симпатичны, – с усилием закончила Джейн явно трудную для нее тираду. – И именно поэтому я думаю, что нам не стоит слишком часто быть вдвоем.

– Но почему? – Кай действительно ничего не мог понять. – Неужели ханжество ваших правительниц настолько велико, что наши встречи могут неблагоприятно отразиться на вашей судьбе?

– Не на моей, милый Кай, – на вашей.

– Не думаю, что Триумвират станет портить отношения с Метрополией, наказывая меня за совращение своей сотрудницы, хоть и весьма ценной, – шутливо заметил Кай. – Да и наказать-то сложновато. Разве что в угол поставить или сладкого лишить?

Джейн печально, скорее даже обреченно покачала головой, расплескав по плечам свои великолепные густые волосы.

– Вы опять меня не понимаете. Речь идет о ВАШЕМ начальстве.

– О моем?! – Кай был искренне изумлен. – Вы что, серьезно полагаете, что моему руководству больше делать нечего, кроме как следить за личной жизнью своих сотрудников?

Кай не стал уточнять, какое руководство – из Управления или Налоговой Службы он имел в виду, справедливо полагая, что сказанное в равной мере относится к обоим.

Джейн подняла голову и в упор посмотрела на Следователя.

– Это не пустые опасения, Кай. Когда-то давным-давно и очень далеко отсюда один человек уже поплатился жизнью за то, что любил меня. Видно, это расценили как слишком большую нелояльность к руководству разведслужбы Метрополии. Он, кстати, тоже, как вы, работал не торговцем подержанными автомобилями, а в более серьезной фирме.

– Вы имеете в виду Майкла Донахью? – с трудом сглотнув вдруг застрявшую в горле слюну, деревянным голосом спросил Кай. Ему вдруг подумалось, что у Джейн за время ее карьеры разведчицы могло быть гораздо больше близких знакомых, чем он предположил вначале.

– Что?!! – теперь настала очередь Джейн изумляться. – Вы знаете о нем?

– Да, в определенной мере. И, кстати, при чем тут начальство Майкла? Его же ликвидировали ваши коллеги, так сказать, сестры по вере.

– Что вы такое говорите, какие коллеги? Это была авария – корабль разбился при посадке.

– Ну да, авария, но подстроенная.

– Людьми Внешней Разведки Федерации. Я же знаю, что эсминец выполнял спецзадание, и в команде были только профессионалы спецслужбы. Наших девочек туда бы и за километр не подпустили. Ни одна из агенток Химеры при всем желании не смогла бы проникнуть на секретную базу Космофлота! Воистину, Кай, ваша неприязнь к жительницам Химеры уже достигла максимума, и вы готовы обвинить бедных женщин во всех грехах вплоть до убийства.

Кай недоуменно уставился на свою собеседницу. Ему как-то не приходила в голову мысль, что Джейн могла так и не узнать о роли «птичек» в гибели ее жениха.

– Вы что, не читали воспоминания Анны Альбертс? Ну, эту… «Чайку по имени…», по поводу которой у вас было так много шума?

Джейн недоуменно покачала головой:

– Когда вышла эта книга, я работала на Аделаиде. И потом… Мне не хотелось брать эту книгу в руки. Я и так слишком хорошо знаю, как Материальная Республика пыталась отколоть Харур от союза с Федерацией и что из этого вышло.

– Какого черта вас занесло на Аделаиду, в тот ужасный мир? – Кай подумал, что биография Джейн, пожалуй, сгодится на материал для двух-трех романов.

Та пожала плечами:

– Матерям вдруг позарез понадобился материал по тамошним мутантам, и я добывала сведения о генетическом оружии. А потом, когда я вернулась, здесь уже заканчивалась кампания по разоблачению книги Анны, и последний пепел от сожженных мемуаров был прилюдно развеян над Священными Горами. Конечно, если бы я захотела, то умудрилась бы достать экземплярчик из спецхрана, но… я не захотела. Тогда было еще слишком больно бередить незажившую рану. И потом… Понимаешь… Понимаете, Следователь, есть что-то мерзкое, гнусное – торговать вразнос своими воспоминаниями о том, как провалила дело, которое тебе поручила Родина… делать бизнес на чем-то таком, что стало частью тебя самой. Пусть даже автором движут наиблагороднейшие побуждения… Что-то есть в этом… нечеловеческое…

– А сейчас? – Кай пытливо взглянул ей в лицо. – Вы остались при своем?

Джейн кривовато усмехнулась и слегка вспыхнула:

– Вы что, хотите обвинить меня в забывчивости? Не стоит стараться – Майкл навсегда останется у меня в сердце, разве что боль при воспоминании о нем стала другой – тупой и ноющей вместо обжигающей, как прежде. Теперь я гляжу на те события словно сквозь слой воды – все видно, но как-то размыто и отстраненно… А почему вы спросили это? Из любопытства?

– Вы полагаете, я настолько толстокож, что способен ради любопытства бередить ваши раны? Нет, просто я раскопал кое-что по тому давнему делу и сейчас раздумываю, стоит ли вываливать это грязное белье на вашу голову. Проще, а главное – привычнее, винить во всем жестоких и бездушных мужчин, чем внезапно удостовериться, что твои лучшие подруги могли нанести удар исподтишка. Так, может быть, лучше прекратим этот разговор?

Кай увидел, как вспыхнули злым огнем дотоле печальные глаза его собеседницы.

– Нет, мистер Санди, чего уж там, вываливайте ваши доказательства.

Кай молча положил перед Джейн потертый экземпляр «Чайки» и, чуть поколебавшись, добавил еще один козырь «сверху» – листок распечатки письма от «Лохматого Кунца», полученный им вчера по каналу подпространственной связи.

* * *

Громко хлопнула коридорная дверь, стихли на лестнице быстрые шаги Джейн, а Кай никак не мог собрать воедино разбегающиеся, как муравьи, мысли. Внезапно, яркой вспышкой его сознание осенила догадка о причине столь поспешного ухода мисс Гранж.

– Господи, она же ее укокошит! Как пить дать убьет. Что же я наделал?

Торопясь и не попадая от волнения штекером компьютера в разъем телефона, он подсоединил к нему свой ноутбук и набрал нужный номер.

– Мисс Альбертс, вы меня не знаете, но ради Бога, послушайтесь моего совета: хотя бы на час покиньте свой спортзал. Кто я такой и почему? Я же говорю, что вы меня не знаете, но вспомните вашу книгу и то, что у некоторых людей остались обязательства по отношению к вам. А сейчас настало время платить по ним… Да убирайтесь же оттуда поскорее, если вы дорожите своей жизнью! – Кай с силой грохнул на рычаг телефонную трубку и только теперь осознал, что он наделал.

Перед его глазами до мельчайших подробностей всплыла та кошмарная сцена в Лабиринте… или все-таки на Люцифере – теперь это было уже не так важно. Гораздо важнее для него было то, что опять из-за его вывернутого наизнанку чудовищно раздутого чувства справедливости он снова подставил женщину, которую любит. История повторяется, причем на самых идиотских моментах. Господи! Что он наделал! Ведь Чайка – тертый калач, из исполнителей. Она же может запросто укокошить Джейн. Какого черта он ее предупредил?

Кай рванулся к двери, потом на мгновение замер, вернулся к столу, выдвинул ящик, потом задвинул его назад – нет, табельное оружие брать с собой не годилось: в городе – патрули, чрезвычайное положение… «Видеокамера», так и не пригодившаяся ему в Лабиринте, была в этом смысле неважной заменой – съемки на улицах были запрещены рескриптом ее превосходительства фрейлейн Глюк впредь до особого распоряжения, и мужчина без чадры, оснащенный приспособлением вроде этого, просто должен был незамедлительно очутиться «где следует». Плюнув с досады, Кай сунул в карман типовую «хлопушку» – оформленный под электрокарандаш мини-разрядник на десять выстрелов и сломя голову выскочил из номера.

* * *

Девушки в расшитых всеми цветами радуги кимоно, отчаянно крича, налетали друг на друга, лупили кулаками и ногами, валили на пол, добивая пятками. Это напоминало петушиные бои. Вот вам и курятник. Только вместо кур озверевшие цыплята.

Федеральный Следователь ухватил за рукав пробегавшую мимо девчушку лет двенадцати:

– Где ваш сенсей?

– К ней пришла посетительница, и они пошли в тренерскую комнату, – девушка указала в глубь помещения.

Кай бросился по коридору. По дороге он больно ударился коленкой о перевернутую вверх ногами тумбочку, и сердце заныло от недоброго предчувствия. Покосившееся треснутое снизу зеркало, разбитая напольная ваза и опрокинутый цветочный горшок недвусмысленно обозначали путь, по которому только что прошли, мило, надо полагать, беседуя, две бывшие коллеги-разведчицы. Кай вытащил из кармана разрядник и осторожно приблизился к последней полуоткрытой двери. Больше всего пугало то, что звуков боя не было слышно. Неужели он опоздал? Кай рывком дернул ручку на себя и остолбенело замер на пороге.

Джейн и Анна, в потрепанной и местами порванной одежде, сидели, обнявшись, на диване и тихо рыдали.

* * *

– И все же я на вашем месте выспался бы… – с глубоким унынием в голосе посоветовал Тод. – Куда вы рветесь-то? Вот Учитель рвался, рвался да так и сгинул – там… ВОВНЕ…

– Гос-с-споди, как ему удалось? – поинтересовался Дирк, заглядывая в подсвеченную услужливым факелом Бирна стальную нору.

– Собственно, отверстие это здесь уже было… – тяжело вздыхая, пояснил Тод, – в нем вкручено было вот это, – он факелом подсветил громоздящийся в темноте неподалеку цилиндр – ему по пояс – с тускло поблескивающими желобками нарезки по бокам. – Мастер соорудил это вот, – теперь пламя высветило контуры сооружения, напоминающего некий дикий гибрид конструкций из альбома Древних Мастеров и воплощенных мечтаний деревенского самоучки. – Главное было первые три-четыре оборота своротить, а потом – само, как говорится, пошло… А там дальше – мы маскировочную дверь соорудили, со своим замочком… Вы бы хоть посмотрели, как устроен замочек. Мастер, перед тем как соваться…

Лики посмотрел. Потом взглянул на Дирка.

– Позаботься о Злюке, – тихо попросил он. Злюка сыто и преданно икнул.

– Не рискуй зря, – посоветовал Дирк и похлопал Лики по плечу.

– Как я завидую вам… – с горечью в голосе произнес Бирн. – Как тягостно мне в этой тюрьме, которую я обрел вместо свободы… Я с радостью пошел бы туда – ВОВНЕ, Мастер, но обязательства перед искусством заставляют меня остаться здесь, во Дворце Тайн, до тех пор, пока я не искуплю свой грех – грех формализма… Я должен создать изображение Высокородного, достойное его… Теперь, когда Судьба подарила мне такую возможность…

«Чем были мы, тем и остались, – с тоской подумал Лики. – Муравьишками пред Стопой Величия… И даже в изгнание с собой своего монарха прихватили…»

Он вздохнул и нырнул в лаз…

Следует сразу оговориться, что воспоминания участников Великого Побега часто расходятся самым радикальным образом. Из них наибольшее доверие внушает бесхитростный рассказ Мастера Лики, который неоднократно повторяется, варьируя в мелких деталях, в изложении тех, кто удостоился чести послушать его беседы вечером, за стаканчиком-другим дурной воды, – а рассказывал он эту историю всем, кому не лень было слушать. Иногда Мастер что-то добавлял, иногда – убавлял. Будем снисходительны к нему и постараемся сохранить нетронутым его безыскусный стиль.

* * *

Лики чуть не рванулся назад, испугавшись огромной гулкой пустоты, разверзшейся вокруг. Пустота была наполнена мерцающим, пыльным сумраком, скрипами и скрежетами, приходящими откуда-то из бесконечности. «Мир без солнца? – подумал он. – Или просто ночь?» Набравшись мужества, Лики снова шагнул вперед.

Глаза его привыкли к сумраку, и Лики уже различал уходящую ввысь и теряющуюся во мраке стену скалы, к которой примыкала стальная крыша Дворца Тайн. «Дверь» глухо щелкнула за его спиной, но ему было все равно – теперь он был уверен, что справится с замком. Где-то позади слышалось басовитое гудение каких-то мощных механизмов, и Мастер решил выяснить, что это такое. Он обогнул вздымающийся вверх пилон, потом прошел по узкому проходу металлического желоба и очутился на ровной и гладкой площадке, огороженной высоким бетонным забором. За ним виднелось нагромождение чего-то, напоминающего сваленные в кучу, недоделанные, да так и окаменевшие чудовищной керамической гроздью горшки, изготовленные гончаром-гигантом – с княжеский замок размером каждый. Теперь гудело так, что у Лики заложило уши. Этот звук издавали около дюжины боевых геликоптеров весьма странного вида, медленно перемещающихся по летному полю. За свою жизнь Мастеру довелось видеть много разных летательных машин, хотя бы во время Третьей Войны, когда столицу бомбили воздушные корсары Лоста, но таких аппаратов он еще не встречал. Огромные – размером с «дальнобойный» бомбардировщик – вертолеты были вызывающе окрашены устрашающими желто-черными вертикальными полосами, над которыми возвышались две пары то ли узких крыльев, то ли широких винтов. Шесть мощных телескопических опор удивительно легко перемещали по полю тяжелые машины, а спереди, под отливающей цветным стеклом штурманской будкой, торчали почему-то загнутые, угрожающего вида турели пулеметов. Людей, однако, нигде не было видно. Одна машина неподвижно стояла неподалеку и, судя по всему, была покинута экипажем. На всякий случай пригибаясь пониже, Лики прошмыгнул за грудой странного вида контейнеров к стоящему вертолету. Чем черт не шутит, – может быть, Дирк сумеет управиться с этой штукой, и тогда у них появится шанс удрать из мрачной тюрьмы…

Вблизи машина оказалась еще больше, чем он предполагал, – в нее запросто мог поместиться целый десантный взвод с полным вооружением, да еще и броневик в придачу. Только вот входные люки были так тщательно задраены, что Лики, как он ни старался, не мог их обнаружить. Что было значительно хуже – машина медленно и неуклюже шевелилась, словно стремясь поудобнее устроиться среди окружавших ее зарослей. Поверхность машины была усеяна торчащими наружу стержнями – то ли антеннами, то ли пулеметами – хотя нет, для пулеметов их было многовато, да и дульных отверстий по крайней мере снизу не было видно. А вот залезть наверх, цепляясь за них, было Лики вполне по силам – в чем он смог вскоре не без труда убедиться. Уже оказавшись там, наверху, Мастер неожиданно почувствовал сначала чуть заметное, а потом вполне ощутимое подрагивание фюзеляжа. Это могло означать только одно – разогрев двигателя! Чертыхаясь, Лики взглянул вниз, примериваясь, как ему получше спуститься обратно, как вдруг заработали крылья-лопасти и мощный поток воздуха намертво придавил его к поверхности вертолета. Лопасти двигались все быстрее и быстрее, пока не превратились в сияющий ореол, потом телескопические шасси приподняли брюхо машины над полем, и машина взмыла в воздух.

Геликоптер мчал его вдоль сумрачных скал, под жутким – без солнца – небом, но мчал к свету! Мастер и глазом моргнуть не успел, как яркие потоки хлынули ему навстречу.

Сначала Лики подумал, что они несутся к огненному облаку – ужасно длинному, узкому и становящемуся все ярче, но почти сразу же сообразил, что это вовсе не облако. Длинная, невероятно громадная щель, ведущая из мира сумрака прочь – в мир света. Еще мгновение, и они были там!

Когда глаза привыкли к яркому свету, Мастер чуть не выпустил спасительные стержни, удерживавшие его на броне геликоптера: его ошарашил чудесный и таинственный мир, лежащий вокруг. Кроме цветов и запахов, он был полон звуками – шелестом листвы, шумом ветра в бездонной вышине неба, криком неведомых существ, обитающих здесь. Он летел один в полную неизвестность, теперь уже окончательно затерянный в таинственном мире Спонсоров. Опираясь ногами на упругий штырь внизу и стараясь не потерять при этом равновесие, Лики оглянулся, бросив прощальный взгляд на Замок, где остались его друзья. В багровых лучах заходящего светила торжественно и мрачно над лесом возвышалась гигантская громада скального мыса, рвущегося в небо. Она стремительно уменьшалась в размерах и через несколько минут окончательно скрылась из виду за густыми кронами исполинских деревьев.

Лики едва не пропустил самое впечатляющее событие в этом полете: геликоптер чуть не столкнулся с летающим танком! Лики не видел в жизни ничего подобного. Закованное в изумрудную броню чудовище с пронзительным ревом пронеслось мимо, обдав его горячим воздухом. Округлые крылья, под которыми бешено вращались несущие винты, со свистом рассекали воздух. Красные лучи заката, отражаясь от зеленой танковой брони, образовывали замысловатый узор, меняющийся словно в калейдоскопе.

В течение полета он еще несколько раз встречался с летающими машинами столь причудливой формы, что потерял способность чему-нибудь удивляться. Он понял только одно – этот мир был совсем не похож на его собственный. Между тем солнце наполовину скрылось за лесом, и как-то сразу ощутимо похолодало. Пронизывающий ветер бил по лицу, студил онемевшие пальцы, унося из стынущего тела остатки дневного тепла. Лики понял, что еще десять минут – от силы четверть часа такого полета, и он больше не сможет удерживаться на броне машины. Он не без труда освободил левую руку и заколотил ею по обшивке. Кем бы ни были сидящие внутри люди, но Мастер предпочел бы сейчас встречу хоть с самим Сатаной, хоть с Черным Вырком этому полету над бездной. Однако его стук остался безответным – он только отбил кулак о пупырчатую броню геликоптера. Тогда Лики навалился всей тяжестью на свой штырь и попытался его раскачать. Вертолет тут же сделал резкий вираж влево, и ступни Лики повисли в пустоте. Он отчаянно замолотил ногами в воздухе, пытаясь на ощупь отыскать ускользнувшую опору, но вертолет, словно взбесившись, начал мотаться из стороны в сторону так, что Лики оставил свои безуспешные попытки. Он думал только об одном – сколько времени он еще сможет цепляться ослабевшими руками за вибрирующий штырь и что будет, когда силы его оставят.

К сожалению, это произошло очень быстро. Гораздо быстрее, чем хотелось бы. Его летательный аппарат внезапно завис на одном месте, и Лики, не удержавшись, с криком провалился в темнеющую бездну под ногами. Ему казалось, что он падал бесконечно долго, хотя, быть может, падение продолжалось считанные секунды, но, как бы там ни было, любая неприятность имеет свой конец. Для Лики таким концом явилась упругая наклонная плоскость, на которую он скользнул с высоты. Гибко прогнувшись, она слегка отклонила его падение в сторону и, как выяснилось позднее, тем самым спасла ему жизнь. С ходу пробив собой невесть откуда взявшуюся в лесу сеть, Мастер почти плавно грохнулся в небольшой пруд, подняв фонтан брызг.

Проклиная свое любопытство, толкнувшее его на поиски выхода из лабиринта, сумасшедшего пилота, Всеблагих Спонсоров и всех известных ему богов как Верхнего, так и Нижнего Миров, сморкаясь и отплевываясь, Лики с трудом доплыл до берега и совершенно обессиленный рухнул на влажную землю. Если это и есть тот самый Рай, о котором он мечтал, то, пожалуй, лучше бы ему остаться в своей маленькой комнатке на Нижних Ярусах. Там хоть было тепло, да и паек… Лики почувствовал, как свело истосковавшийся по еде желудок. Он с беспокойством ощупал себя со всех сторон. Все вроде бы было цело. Рядом возвышалась огромная скала из бугристого, покрытого налетом лишайника гранита. Лики прикинул глазами траекторию своего полета с небес, и во рту вмиг пересохло от пережитого заново ужаса падения. Если бы вон тот громадный зеленый полог не оказался у него на пути, лежать бы ему сейчас бездыханным как раз на вершине этого валуна – он по детской, забытой, казалось бы, навек привычке вознес молитву Великому и Пресветлому и огляделся по сторонам.

Он лежал на берегу небольшого водоема, вокруг которого возвышались редкие заросли каких-то незнакомых растений. От мокрой земли шел запах гнилья и сырости, от воды несло свежестью. Лики поежился и взглянул в быстро темнеющее небо – надо было подумать о ночлеге. Он разглядел впереди более сухое место и направился туда, опасливо озираясь по сторонам. Солнце – совсем не такое Солнце, как т-а-м, внизу… – уже село, но верхушки громад деревьев на западе еще отливали жидким золотом, и Мастер на миг остановился, пытаясь сориентироваться, понять, откуда он прилетел. О том, сколько времени у него может занять обратное путешествие, он старался не думать – главным сейчас были хоть сколько-нибудь сносный ночлег и хоть какая-нибудь пища.

Вопрос с ночлегом решился на удивление быстро – недалеко от воды Лики обнаружил довольно просторный пустой дом. Он был построен в виде спирально завитого лабиринта и отделан весьма красивым, отливающим всеми цветами радуги камнем, напоминающим полированный мрамор. По рассказам Дирка, таким материалом был отделан дворец Деррила. Мастер набросал на каменный пол охапку листьев и без сил рухнул на импровизированное ложе. Уснул он почти сразу и первую ночь спал без сновидений.

Проснулся он внезапно – от гомона, доносившегося снаружи. В лесу на все голоса разорялись какие-то существа. Свист, скрежет и мелодичное пение сотен обитателей этого мира сливались в невообразимый шум. Дрожа от холода, Мастер выбрался наружу. Теперь, наутро, все выглядело более привлекательным, чем накануне вечером. Солнечный свет тысячами радужных бликов играл на водяных шарах, в изобилии разбросанных тут и там – на широких листьях, на стволах деревьев и просто лежащих на земле. Никогда еще в своей жизни Лики не видел столько воды – его пересохшая глотка еще помнила нормы карточного распределения этой священной жидкости. Он несмело подошел к ближайшему шару и осторожно прикоснулся к нему рукой, не исключая того, что перед ним лишь мираж. В тот же миг поток чистейшей холодной воды хлынул ему на голову и плечи. И хотя за ночь он изрядно продрог, этот утренний душ не испортил ему настроения, а лишь взбодрил. Вот только есть хотелось неимоверно.

Лики повертел головой – нос подсказывал, что где-то поблизости есть еда. Он ощущал тонкий и восхитительный аромат незнакомых фруктов. Взбежав на пригорок, в полусотне шагов от себя он увидел огромный красный шар неправильной формы, слегка покачивающийся на гибком изогнутом стержне. Поверхность шара была усеяна золотистыми зернами. Мастер боязливо приблизился к этому чуду и попытался отделить одно из зерен. Оно было твердым на ощупь и тяжелым, и, пока Лики ворочал его, пытаясь отделить от основной массы, его руки наполнились липким розовым соком. От пряного аромата кружилась голова, и голодные спазмы сжимали желудок. Махнув рукой на возможные последствия, Лики оторвал истекающую соком красноватую мякоть и отправил в рот приличный ее кусок.

Он чуть не захлебнулся собственной слюной. Вкус у этого плода был просто восхитительный! Он стал отламывать куски ароматной плоти и набивать ими рот. Минут через десять, весь измазанный липким и сладким соком, Мастер в изнеможении отвалился от чудесного шара. Пожалуй, так можно жить! Он с трудом дополз до ближайшего водяного шара и бессильно боднул его головой. Поток воды смыл с него остатки пиршества и порядком освежил. Солнечные лучи насквозь простреливали редколесье, окружавшее озеро. Кустарник светился изумрудной зеленью. Здешнее веселое и мощное солнце ничуть не напоминало их тусклое и безжизненное светило, неспособное что-либо согреть и оживить. В этот миг Лики окончательно понял, что сделал правильный выбор, рискнув сесть в Последний Вагон.

Отдохнув, он отправился в путь. Из книг, найденных в Замке, он помнил, что здешнее солнце восходит в противоположном от заката месте, и после некоторых размышлений выбрал себе ориентиром гигантский ствол огромного дерева, растущего почти на горизонте. Где-то за ним должны находиться его друзья. Он подобрал с земли обломок палки и пошел в обход озера, стараясь не терять из виду заветное дерево.

Через полчаса шум впереди заставил его притаиться в зарослях. Прямо перед ним, тяжело ворочая механическими ногами, прополз броневик, наподобие полицейского, только несколько другой формы и с необычной лобовой броней. Да и двигался он как-то уж совсем неуклюже – переваливаясь с бока на бок.

«Каково там приходится ребятам внутри? – подумал вжавшийся в землю Лики, и вдруг неожиданная мысль молнией осветила сознание. – А ведь, похоже, что внутри никого нет. Это же роботы, Мать Великая! Сдается мне даже, что биороботы. Поко, покойник, помнится, рассказывал как-то про такие штуки… – Лики еще пристальнее присмотрелся к неторопливо ползущему куда-то по своим делам броневику, и новая, на этот раз уж совсем еретическая мысль обожгла мозг: а не Спонсор ли сейчас проехал перед ним? Ведь знать-то он не знает, как эти самые Спонсоры выглядят, какой имеют облик. – А может, – тут у Лики все похолодело внутри и пот холодный на лбу выступил, – может, они вообще в другой мир попали, а вовсе не к Спонсорам? Ведь, когда та заваруха со стрельбой пошла, и экипаж из игры выбыл, наведение у них нарушилось, и Дирк еще сказал, что, мол, летим мы, ребята, похоже – в задницу…»

Он полежал еще немного, пока броневик окончательно скрылся из виду, и на негнущихся ногах продолжил свой путь. Много разных диковин встретил Мастер Лики по дороге. Иногда ему попадались белые, с грязно-бурыми потеками скалы, круто уходящие к небу. Поверх них лежали огромные темно-коричневые глыбы, влажные от покрывающей их слизи. Как заметил Лики, эти округлые скалы-столбы были излюбленным прибежищем отвратительных студнеобразных чудовищ, похожих на безобразно растолстевших безглазых змей. Один раз он встретил исполинское растение, пожиравшее обитателей здешнего мира. От высокого ствола в разные стороны тянулись толстые трубы, заканчивающиеся резервуарами со сладким соком и окруженные чувствительными щупальцами. Лики сам чуть не попался в эту ловушку, но, по счастью, его опередило какое-то местное крылатое существо, пожелавшее полакомиться сахарным сиропом. Как только оно прикоснулось к одному из щупалец, края ванны захлопнулись, и через четверть часа потрясенный Лики увидел в бассейне лишь пустую оболочку несчастного существа.

К вечеру его путешествие едва не закончилось трагически. Сеть – точно такая же, как та, что спасла ему жизнь при роковом падении с брони геликоптера, – явила себя адской ловушкой. Сначала Лики показалось даже смешным, что он никак не может выпутаться из усеянной лучезарно светлыми и громадными каплями росы сети. Но «роса» оказалась коварно-липким, сковывающим движения клеем, а каждая новая попытка Лики избавиться от проклятого наваждения приводила к тому, что он все прочнее и прочнее закутывался в чертову путаницу липких канатов. Когда же он приостановил свое барахтанье и поднял глаза на массив нависшей над ним сетчатой громады, ужас охватил его: быстро перебирая суставами несущего механизма, прямо по сети к нему стремился сам Черный Робот, тот самый – из мастерски снятых триллеров и страшных снов… Ничего разумного не было в этой восьминогой громаде, поблескивавшей глазищами-кристаллами, беспорядочно – так показалось Мастеру – раскиданными по приплюснутой, словно башня танка, голове. Внушавшие ужас, воздетые в хищном азарте клещи-манипуляторы тускло блестели. И странно – сама мысль о том, что ему придется принять мученическую смерть героя комикса для маленьких детишек, придала Мастеру сил и вернула ясный рассудок.

Лики вспомнил, что как-никак, а он является потомком многих поколений Мастеров. А Мастер никогда не расстается по крайней мере с каким-нибудь одним из своих инструментов. Лики не расставался с ножом – не боевым, а вполне заурядным, тем еще, которым его брат-наставник выстругивал ему в детстве первые игрушки. Памятным.

Удивительно, как легко далась ему, казалось бы, неразрешимая секунду назад задача – стоило только взять себя в руки. Уверенными движениями Мастер рассек несколько почти уже спеленавших его нитей и рывком откатился в сторону. Но спасенным себя не почувствовал. Уже знакомый ему зудящий гул надвинулся на него с небес. Продолжая обрубать остатки сковывавшей движения сети, Лики перекатился еще и еще раз – ближе к валуну, который мог служить мало-мальски надежным укрытием, потом обратил свой взгляд в небеса и обмер. Боевой геликоптер – тот или точно такой же, как тот, что так успешно доставил его за тридевять земель от друзей, шел на снижение прямо ему на голову! Тут уж не оставалось ничего, кроме как зажмуриться покрепче.

Однако действия воздушного пирата не понравились Черному Роботу, и какое-то время Лики, приоткрыв то один, то другой глаз, наблюдал за отчаянной схваткой гигантских существ. Досталась ли победа авиации или наземным силам, Лики так и не уяснил – жесткие захваты сошлись на его боках, и земля стремительно провалилась вниз…

Отчаяние снова охватило полузадушенного Мастера. Ему не оставалось почти никакой возможности изменить позу и освободить от захвата хотя бы одну руку. В промежутках между тщетными попытками это сделать он пытался сориентироваться в направлении полета своего похитителя и в проносящейся внизу местности.

Исхитрившись повернуться в немного более удобное положение, он тут же был наказан за это судорожным сжатием ослабевшего было захвата, но зато сумел бросить взгляд вперед, по направлению полета. И только сжатые почти до отказа бока не дали ему испустить радостный крик: прямо впереди по курсу, вырастая на глазах, возвышалась скальная гряда, рассеченная той самой щелью – проходом в мир теней и сумрака. Он заранее закрыл глаза, адаптируясь к предстоящей смене освещения. Тьма окружила его, а затем – когда отверстые глаза Мастера стали вновь воспринимать окружающий мир – вдали выросла, стремительно приближаясь, громада стального замка-лабиринта. Похоже, что он и был целью полета его похитителя.

Тот действительно сделал круг над замком, круто развернулся и пошел на снижение. Лики успел рассмотреть несущееся ему навстречу уже виденное раньше нагромождение округлых глинобитных зданий, теснившихся там, где стальная крыша замка переходила в отвесную, шероховатую скалу. Еще он успел увидеть походный шатер и знамя рода Деррилов, развевающееся чуть поодаль – там, где должна была располагаться «дверь», через которую он почти двое суток назад покинул зловещий лабиринт.

Впоследствии в своих мемуарах участники Великого Побега по-разному описывали заключительную часть отчаянного путешествия Мастера Лики. По его собственным словам, он был заточен летучим чудищем в один из глиняных шаров-гигантов, откуда и выбрался вполне самостоятельно, – орудуя своим верным ножом и полагаясь на природную смекалку, – а затем, в трезвом уме и добром здравии, только слегка помятым и извозившимся в грубой глине предстал перед радостно ошеломленными товарищами, из которых более всего его появлению был рад верный Злюка.

Высокородный Тоод Деррил в своих ядовитых «Мемуарах экс-тирана» не преминув подчеркнуть свою судьбоносную роль в истории Великого Побега, утверждал, что на второй день поисков бесследно пропавшего Мастера посланные им лично разведчики, следуя за неожиданно встревожившимся Злюкой, вдруг услышали какие-то нечленораздельные звуки, доносившиеся из чрева одного из гигантских керамических резервуаров. Взломав его верхнюю часть, они обнаружили внутри своего товарища – живого, но не вполне вменяемого. Впрочем, ушат холодной воды из источника, открытого отважными разведчиками, и содержимое сокровенной фляги Деррила быстро привели расстроенные нервы Мастера в норму.

Гвардии генерал Дирк в своих воспоминаниях просто цитирует дневник: «Наконец-то нашелся Лики. Меня крайне тяготили мысли о его судьбе». Впрочем, краткость дневниковой записи, видимо, обусловлена событиями, последовавшими почти сразу вслед за возвращением Лики, – событиями великими и ужасающими.