Однажды ко мне пришел Стасик Усиевич и спросил:

– Ну. И сколько ты написал за это время?

Урожай был убог. Предъявить Вознесенскому было нечего. Кроме того, написанные мной в последнее время стихи не были лирикой. Это были мрачные тексты, исполненные алкогольным делирием. Стасик сказал, что посылать Вознесенскому их не стоит, потому что мы уже засветились перед ним как лирики. Я задумался. Получалось, что я больше не поэт-лирик. Теперь я был поэт-делирик. Мне понравилось это определение. Именно к этому направлению относились и все последующие мои тексты в тот период.

Я сделал и еще одно, поразительное наблюдение: когда любовь ко мне пришла, приходили и стихи, а когда любовь ушла – ушли и стихи. То есть стихи не стали оставаться, когда любовь ушла. Значит, понял я, любовь и стихи ходят вместе и неуютно чувствуют себя по отдельности.

– Следовательно, – воскликнул я, и Стасик при этом даже подавился сыром. – Следовательно, я могу прямо сейчас дать совершенно точное определение поэзии! Поэзия есть любовь, излагаемая словесно.

В целом, довольно точное определение. По крайней мере, более точного я пока не встречал.