Наконец то… Блин, я уже думал, что это никогда не произойдет. Возможно сейчас, в эти минуты и определится моя дальнейшая судьба. Останусь ли я в этом разрушенном городе или двинусь дальше. К родным, домой…
Киселев важно лежал на подобии подушек, собранных из чьей-то одежды. Нога перевязана бинтами, откопанными тут же, на станционном фельдшерском пункте. Набухшая кровью белизна резко контрастировала белым, как мел лицом. Белоснежное лицо на фоне бледных мраморных стен. Ранен он был довольно серьезно, если столько пролежал без сознания. И крови потерял порядочно.
На первый взгляд ничем не примечательное лицо. Но это только на первый взгляд. Лицо излучало какую-то внутреннюю уверенность и силу. Как будто светилось изнутри, даже будучи изможденным и усталым. Жесткие морщинки возле глаз и около рта выдавали в нем человека привыкшего командовать и самому не подчинятся приказам. Волосы чуть с проседью, четко очерченные бритвой виски, стрижка короткая. Все в нем выдавало, если присмотреться, человека военного. Но это только если присмотреться. Наверное, все оперативные работники ФСБ имеют такую незапоминающуюся внешность. Посмотрел, тут же забыл, как и не было…
- А вы особо не таились, лейтенант, – проговорил он, щуря глаза хотя и не было яркого света. Тоже отличительная черта комитетчиков. Вас как будто просматривают сквозь лупу. – Чурки вас не заметили в окна над станцией, а я то приметил… Хорошо сработали. Сколько вас пришло?
- Двое, товарищ подполковник… И собака.
- Где служишь?
- Береговая охрана. Анапа.
- Ясно. Меня почему ищешь? – он в упор посмотрел на меня.
- Меня капитан Сорин просил вас разыскать. От майора Васильева…
- Михалыча? – он заметно оживился. - Как там бункер?
- Какой вас интересует, товарищ подполковник?
- Ладно, проехали… Вижу, что знаешь. Только несколько человек знали про второй бункер… Михалыч жив?
- Когда пришли – был жив. Когда уходили – не знаю. Он в бункер отказывался спускаться, – честно ответил я.
- Понятно. – Киселев немного помолчал. – Хороший человек был… Ладно, выкладывай, что там у вас.
- Записка.
Я вложил в протянутую руку клочок бумаги, скрепленный по линии склейки печатью УФСБ. Киселев ненадолго углубился в чтение, с трудом разбирая написанное из-за недостатка хорошего освещения, шевеля губами. Потом посмотрел на меня глазами, подернутыми тоской.
- Все никак не могу отучить себя от чтения с проговариванием слов… Любой шпион прочитает по губам, – он тяжело вздохнул. – Спасибо лейтенант.
- Товарищ, подполковник. Мне помощь ваша нужна.
- Выкладывай. Тому кто принес мне весточку от друга, я чем могу- помогу.
- Мне домой нужно добраться….
- Жена? – догадливо спросил он.
- И сын… Нужно мне домой, я обещал… - я опустил голову.
- Не объясняй лейтенант. Не нужно. Я сказал, что смогу – сделаю. Только дай мне в себя прийти.
- Я понял. Разрешите идти?
- Иди… Алексей. Еще раз спасибо тебе.
Я отошел к костру, куда уже подтянулись метрополитеновцы. Тихо переговариваясь между собой, молодежь и Павел Егорович, чиркали что-то на листках бумаги. Сначала ожесточенно жестикулировали Антон и Сашка, потом медленно с расстановкой говорил Игорь. И только после веского жеста Егоровича они рисовали очередной штрих. Чиновники от станции сидели насупившись и жались к огню. Бывший начальник станции выглядел потерянным, оторванным от жизни человеком. В принципе, тут все ясно – человек привык к своей должности, делал вид, что работает, хотя на самом деле работали за него другие люди, маленькие механизмы и винтики огромной машины под общим названием МЕТРО.
- Короче, Леха, посты мы расставили. Старшими пока вояки и МЧСовцы пошли. Потом будем отпускать тех, кто в армии служил. – Кравцов закурил и закрыл глаза. – Проблема теперь одна – еда и вода. Если со второй как-нибудь справимся, есть тут очистители грунтовых вод, то вторую нужно решать как можно скорее. Дети и женщины долго не выдержат. Весь НЗ со склада растащили, думали ведь ненадолго все это. А если наверху, как ты говоришь, руины и радиация, то ждать нам нечего.
- Блин… - я задумался. – Два костюма у нас есть, но этого мало. Вдвоем много не принести. Тем более, что нужно бы и оружия захватить. Тут вроде СВУ рядом, должна быть там оружейка. Нужно идти сначала вдвоем туда за ОЗК…
- Я с тобой тогда. Снайпер твой отдыхает пускай. Вдвоем с собакой нормально дойдем. Комплектов десять принести для начала, потом уже большие вылазки будем делать.
Герда, лежащая рядышком с костром, повела ухом. Я потрепал ее по голове и, притянув к себе, зарылся лицом в жесткие черно-рыжие волосы. Непонятно почему, но от собак всегда исходит такое умиротворяющее спокойствие, которое вселяет уверенность и надежду. И запах, запах своей собаки ни с чем не сравним. Тут нет места так называемому «запаху псины». Тут другой, чуточку сладковатый, чуточку резковатый запах.
- Согласен. Только… - я выразительно посмотрел на кучкующихся пассажиров станции. Среди них явно выделялся тот парень, что хотел померяться со мной силой возле пленника.
- Не волнуйся. Петя! – напротив поднялся и подошел ближе молодой парень лет двадцати. Короткая стрижка, чуть белесые волосы. И такие же жесткие и умудренные жизнью глаза опера. Кравцов кивнул в сторону неуемного парня. – Вот за этим – во все глаза следи, понял? Иначе он тут нам все перебаламутит.
- Понял,- согласно кивнул Петя и отошел дальше в сторону, чтобы и у костра сидеть и толпу держать в пределах видимости.
- Стажер наш. Парень свой, уже на задержании был несколько раз. Сделает все как надо. – Кравцов говорил четкими, отрывистыми фразами, несущими максимум информативности.
- Все тогда, – я встал. – Иду к подполу скажу и – выдвигаемся. Пусть пока твои орлы подыщут надежных ребят для выхода на поверхность после нас.
- Сделаем.
Подполковник и старшие офицеры отыскались в каморке начальника станции. Велся тихий неторопливый разговор, витали клубы дыма. Тут же стояли одна пустая, другая наполовину опустошенная бутылки водки. Услышав стук двери он поднял глаза:
- А-а! Алексей! Прошу к нам за стол. Давай присаживайся. Миша, ну-ка, налей начальнику полстаканчика.
В его тоне не было ни капли насмешки. Видимо он и вправду признавал мое право командовать. Тихо плеснула жидкость в стакан.
- А мы тут, понимаешь, думаем, как наладить какой-никакой порядок на станции…
- Владимир Иванович, я вас предупредить пришел, - я отставил чуть пригубленный стакан, вынул сигарету и закурил. – На станции народу около четырехсот человек, еды на один день, да и то если экономно. А тут дети и женщины. В общем, на поверхность мы идем. Сначала в Суворовское за химзащитой, потом уже отряд отправим за продовольствием и оружием.
- С кем пойдешь? – подполковник даже не собирался никого разубеждать. Не маленькие, все понимают. Кому-то все равно идти нужно.
- С Кравцовым. Он тут знает все улицы, да и спокойнее с ним. Как никак оперативник, привык к немедленным действиям.
- Действуй. Только осторожно, Леша, там могут быть живые. Кстати, как выходить думаете?
- Через гермы. Тут быстрее и спокойнее. С той стороны никто не ждет, что будем выходить так быстро после закрытия.
- Ну да, ну да… Ладно, – он встал и протянул твердую ладонь. – С Богом!
Остальные офицеры молчали и по их лицам наполовину скрытым в полумраке невозможно было понять, осуждают ли они меня или нет.
* * *
Шумно заработали сервомоторы и, тихонько скрипнув, массивная створка герметических ворот поползла вверх. Я и старлей приготовились, выставив вперед оружие. Сзади нас прикрывали несколько человек с автоматами. Привычная, уже ставшая родной «Гроза» хищно нацелилась в открывающийся проем. Наверху четыре часа утра.
Почти сразу открылась картина смерти – человек сорок или пятьдесят, женщины, дети, мужчины, лежали вповалку возле эскалатора. Все со следами поражения радиацией, вздувшиеся, с неестественно черной кожей. Последствия ожога от выброса. У близлежащих трупов ногти и пальцы в кровавых лохмотьях. Царапались видимо из последних сил.
Дождавшись, когда ворота поднимутся на достаточную высоту, я первым проскользнул наружу.
- Обратный ход!
Ворота медленно поползли вниз. Кравцов вынул из нагрудного кармана портативную рацию и тихим, приглушенным маской голосом, сказал:
- Время возврата – четыре часа. Дежурный возле ворот не спать. Подъем дверей по сигналу «воздух». Не спать – шкуру спущу! – прибавил он уже за закрытыми воротами.
Сунув рацию в проем между эскалаторами, он повернулся ко мне, закинув за спину привычный ему АКСМ.
- Двинули? – и получив в ответ мой утвердительный кивок, он стал подниматься наверх.
На самой лестнице, как ни странно, трупов было гораздо меньше. Видимо все старались доползти до гермы. Радиационный фон был немного выше необходимого для смертельного исхода, но с каждым шагом наверх все повышался.
Фойе. Пропускные зажимы у входа пустовали, так же как и кабинка контролера. Сидящая тут в былые времена бабушка, видимо сразу рванула вниз. Из–за закрытых толстыми стеклами дверей просматривался неяркий свет нового дня. Нового дня, новой эры без человечества.
Сенная площадь пустовала. Вокруг, насколько хватало глаз, все завалено снегом. Вот и пришла ты зимушка – зима… Ядерная.
Переулками и перебежками мы добрались до Гостиного двора. Частично разрушенный он являл собой все еще достойное сооружение архитектуры. Сквозь разбитые витрины виднелись витрины модных бутиков, поваленные манекены и трупы. Хотя отсюда и половины было не разобрать – трупы или манекены лежат на полу.
Кравцов ткнул рукой в сторону СВУ и мы перебравшись через вздыбившиеся трамвайные рельсы вошли на территорию училища. Он являл собой жалкое зрелище – железные ворота вырваны с мясом, некогда красивые и плодоносные яблони повалены и разбросаны по беговым дорожкам. Главный учебный корпус разрушен до половины, сквозь разбитые рамы нижних этажей торчали придавленные бетонными перекрытиями парты и простые столы.
Правый жилой корпус сохранился лучше, окна хоть и были разбиты, но само здание не было разрушено, только сорвало крышу взрывной волной. Видимо основное направление взрыва прошло как раз по главному корпусу, сзади.
- Леха, давай сюда, твой первый и второй этажи. Мои остальные. Смотри оружейки и кладовые. Рацию не выключай, если стрелять по замкам будешь – предупреди, – старлей легко вбежал в темный проем подъезда и гулко затопал по ступенькам.
На первом этаже практически ничего не разрушено, лишь несколько двухъярусных кроватей оказались перевернутыми. Луч фонаря выхватил спальное помещение и обычный для казарм турник посередине центрального пролета. Оружейная комната обнаружилась довольно легко. На обитой железными листами двери висела табличка – « Оружейная комната. 1 рота». Как и все двери в нашей некогда мощной и сильной Российской Империи она держалась на одном внутреннем замке. Тут же висела печать вдавленная в пластилин. Одного удара ногой замок не выдержал и дверь, оглушительно скрипнув в полной тишине, распахнулась. Ряды длинных деревянных ящиков, выкрашенных в так любимый военными светло-коричневый цвет половой краской. На каждом номер и фамилия курсанта. Закрыты на маленькие висячие замочки, каждый также с обычной пластилиновой печатью.
В каждом из ящиков оказался стандартный набор курсанта – автомат Калашникова калибра 5,45, противогаз в зеленом подсумке, два рожка для патронов и комплект общевойсковой защиты. Вскрыв еще пару ящиков, я убедился, что в них то же самое. Возле окна, забранного толстой решеткой, стоял большой ящик с аккуратно поставленными внутрь цинками патронов для АКМа.
Вдруг Герда зарычала и попятилась назад. Тут же ожила рация:
- Леха, я спускаюсь. Тут одна оружейка, полностью целая и кладовая с одеждой. Прием.
- Проверь второй этаж. На первом тоже полная оружейка. Кладовую пока не нашел. Прием.
- Все понял. Иду на второй этаж. СК, – блеснул знанием радио переговоров Кравцов. «Связи конец».
Я вышел из оружейной комнаты и прошел дальше по казарме. Кладовая оказалась в самом конце и была распахнута настежь. Герда сунула туда морду и укоризненно повернулась ко мне. Внутри оказался кладовщик в полной форме курсанта с нашивками курсанта третьего курса и погонами младшего или как говорили в «Суворовском» вице сержанта.
Наскоро проверив шкафы, обнаружил, что там комплекты одежды и несколько запасных комплектов ОЗК. В ящике стола лежал початый блок «Бонда», который тут же перекочевал ко мне в рюкзак.
- Прием, – я нажал на кнопку вызова.
- Прием. Тут все то же. Спускаюсь.
Следующий час мы были заняты тем, что перетаскивали комплекты ОЗК ближе к выходу, оставив Герду сторожить скарб. Один комплект весит немного, но когда их две сотни, то они становятся непосильным грузом. Пот начинает заливать глаза от беганья с десятком сумок на плечах, потеют и без того не чистые стекла масок.
- Старлей… Кстати, как зовут то тебя? – я присел на гору темно-зеленых сумок с противогазами.
- Дмитрий я. Дима, – улыбнулся он и протянул мне руку в защитной перчатке. Мы пожали друг другу ладони как будто только встретились.
- Дима, есть предположение, что не только мы знаем об оружейках «Суворовского». И наверняка, когда мы сюда придем в следующий раз, тут не будет ни оружия, ни вещей. Это в лучшем случае. В худшем – всех пропустят сюда, а потом начнут поливать из автоматов, которых, как ты понял, тут достаточно.
- Спрятать? – догадливо кивнул он. Потом на минуту задумался – А куда?
- Подвал же тут есть, – резонно заметил я.
- Давай тогда начнем. Времени нет почти. Нам еще донести нужно все это до станции.
В подвале оказался склад старых парт и разобранных кроватей. Под ними было довольно большое пространство, куда мы стали складывать автоматы, закладывая их сверху ящиками с патронами. Кроме автомата в крайних ящиках обнаружились винтовки СВД, по две на каждую роту. Видимо для штатной должности снайперов.
- Все. – Кравцов задвинул последний ящик и поставил сверху столешницу от парты.
- Тогда выдвигаемся. Покурить бы… - я мечтательно представил глубокую затяжку.
- На станции покуришь – одернул меня Дима. – Понесли.
Переноска двухсот комплектов противогазов и ОЗК оказались нелегким делом. Вначале я беру десять комплектов и вместе с Гердой бегу на предел видимости. Старлей в это время прикрывает меня с автоматом. Потом, оставив собаку, я бегу обратно и уже Кравцов бежит с десятком комплектов туда же. Так короткими перебежками, на пределе сил, с хрипами и матюгами, мы перетащили все к фойе метро.
- Двадцать минут еще осталось. – Дима тяжело дышал, стекло его маски было полностью запотело, как он еще видит куда идти.
- ОЗК просто кидаем вниз насколько сможем. Противогазы придется носить руками - стекла побьются.
За десять минут все, что можно перекидать было перекидано. Комплекты скатывались вниз по мертвому эскалатору, глухо стуча, задевая и застревая в трупах. Обвесившись сумками с противогазами мы спускались вниз, допинывая ногами то, что осталось на ступеньках.
- «Воздух». Прием. – Кравцов достал рацию из схрона.
Ответом была тишина.
- «Воздух» вашу мать! – уже злым голосом прохрипел он.
- Слышим вас. Открываем. Прием, – прошептала в ответ трубка.
- Козлы, – прокомментировал Дима и приготовился кидать в проем вещи, необходимые для выживания станции.
Мы вошли на оставленную ненадолго станцию.