Через двадцать минут город Шадринск, — сообщила проводница, возвращая мой билет. И сразу вспомнился Григорий Михайлович Ефремов, к которому я держал путь, вспомнилась и последняя встреча три года назад.

 

1

Началось-то тогда все с Терентия Семеновича Мальцева. Мы сидели с ним в просторной комнате, заставленной большими шкафами, полными книг, беседовали… А беседовать с известным колхозным ученым Терентием Мальцевым — это значит говорить об урожае или о том, что тесно связано с урожайными делами. В этот раз беседа тоже об урожае, но как бы с другой стороны: речь зашла о любви к земле. В последние годы в нашей печати много говорится о любви к земле, к родному селу.

Терентий Семенович начал издалека:

— Я частенько задумываюсь над судьбой хлебопашца… Крестьянина земля кормила, он любил ее, держался за свою землю, зато и работал на ней с большой охотой и не знал усталости, хотя и очень тяжело доставался мужику свой хлеб, очень тяжело. И вот организовали колхоз. В первые годы эта привычка — работать с охотой, без устали — сохранилась, я бы сказал — приумножилась. Большинство колхозников, скажем, в нашей артели, работали именно без устали, с любовью, рано поднимались, поздно уходили с поля. Конечно, попадались и лодыри, — такие всегда в деревне бывают, — но большинство-то работали замечательно! Это ведь у крестьянина в крови — сделать все добротно. Поле ли забороновать, стог ли сена сметать. Любил мужик своим уменьем похвастаться, да и полюбоваться делом рук своих. Ох, как дружно тогда работали!

— Но как разжечь в современном крестьянине тот огонек, о котором вы так восторженно рассказываете, как привить утраченную любовь к земле?

— Очень просто! — оживился Терентий Семенович. Но тут же, улыбнувшись, поправился: — Нет, не очень просто, конечно, а очень трудно…

Он начал припоминать историю своего колхоза, его взлеты и падения. И чаще всего это зависело от руководителей артели.

— Выходит, в современных условиях прививать любовь к земле должно через руководителей, агрономов?

— Да! — решительно произнес Терентий Семенович. — В современных условиях главное зависит, думается, от распорядителя. Если распорядитель сам искренне любит землю, работу на земле, то он всегда сумеет увлечь и своих помощников, привить им эту самую любовь. А при плохом распорядителе нельзя, конечно, ждать добра… Если сам он не любит работу на земле, не любит свое хозяйство, значит, загубит дело, разуверит и тех, кто еще не совсем утратил любовь к земле.

Слушаю неторопливую речь народного академика, а перед глазами проходит вереница знакомых мне распорядителей, как Терентий Семенович именует руководителей колхозов и совхозов. В их числе и сам Терентий Семенович! Да, эти всплывшие в моей памяти распорядители полюбили свое дело, работу на земле, потому-то и добились замечательных успехов. Я попросил Терентия Семеновича назвать кого-либо из своих знакомых, которых можно бы отнести к числу передовых распорядителей.

— Да возьмите хотя бы Ефремова! — быстро откликнулся Терентий Семенович. — Вы ведь знаете Григория Михайловича Ефремова? Сейчас он директор совхоза «Красная звезда». Лет десять назад принял совершенно разваленное хозяйство, а теперь оно одно из самых передовых в области — и по урожайности полей, и по всем другим делам. И все это, конечно, потому, что там подбирались добрые распорядители, любящие свое дело, свою землю. А при добрых распорядителях… Но на эту тему мы уже говорили. Обязательно съездите к Ефремову! — посоветовал Терентий Семенович.

Григория Михайловича Ефремова я вообще-то знал, но… больше по рассказам других товарищей. Видел же его несколько раз на совещаниях, однажды слышал его выступление. Конечно, читал о нем, так как в газетах о Ефремове частенько писали. А вот сейчас, когда о Ефремове напомнил Терентий Семенович, мне вспомнились рассказы Валентина Овечкина. Именно от него-то я больше всего и знал о Ефремове. А Валентин Овечкин давно был знаком с Ефремовым, ездил к нему и тогда, когда тот был директором Понькинской МТС, и позднее, когда он работал на посту директора совхоза. Валентин Владимирович откровенно любил Ефремова, часто восхищался им и его делами.

— Есть руководители, — говорил как-то Овечкин, — которые после себя никакого доброго следа на земле не оставляют: пошумят в общем и целом, а никакой доброй памяти нет. А есть такие, которые стремятся сделать как можно больше нужного и полезного для всего общества. Вот к таким относится и Ефремов.

Помнится, он подробно рассказывал, как Ефремов вывел Понькинскую МТС в число передовых по стране. Надо заметить, что эта МТС обслуживала и поля Терентия Семеновича. И, как я понял, главное у Ефремова — забота о людях!

— И ведь что любопытно, — с восхищением говорил Овечкин, — Ефремов-то всего лишь практик, сын крестьянина-бедняка, ему довелось походить в школу всего две зимы. Потом работал шофером, трактористом, комбайнером. В армии служил в танковых частях. И вот когда его МТС была в ореоле славы, Ефремову порекомендовали учиться. И он, уже не очень молодой, отец четырех детей, согласился стать студентом техникума, получил диплом с отличием!

Еще обращал внимание Овечкин на то, что Ефремов всегда в гуще людей, умеет работать с подчиненными. Тут, надо думать, сказалось то, что в армии он был политработником. Отсюда, заключил Овечкин, и его особая забота о людях.

И вот Ефремову предлагают стать директором свиноводческого совхоза. А ведь он механизатор, с мальчишеских лет на машинах… К тому же от Ефремова не скрывали, что совхоз доведен до развала, да он и сам об этом знал, так как усадьба его МТС была в нескольких километрах от совхоза. Но и это не все: предлагая Ефремову отстающий совхоз, в обкоме заранее уведомили, что к этому хозяйству присоединят еще и два соседних отстающих колхоза.

— Как бы ты поступил в этой ситуации? — улыбаясь, спросил тогда Овечкин. И, не ожидая моего ответа, сказал: — Можешь не раздумывать, знаю, что отбрыкивался бы и руками, и ногами. Да и любой другой отказался бы. Любой, но не Ефремов! Возможно, тут повлияло и то, что в те годы ширилось гагановское движение — приход передовиков в отстающие бригады и предприятия. Но мне-то думается — в обкоме партии решили поиграть на самолюбии Ефремова: вот, мол, на отстающий участок Ефремова не затянешь. Но Ефремов поступил, как и подобает коммунисту, — а в партии он с тридцать девятого года, — согласился в отстающий совхоз.

И еще одну интересную деталь сообщил мне тогда Валентин Овечкин: будто бы Елизар Мальцев одного из главных героев своего романа «Войди в каждый дом», Егора Дымшакова, писал с Григория Михайловича Ефремова, потому что знает его, бывал у него в МТС.

Все эти воспоминания мигом промчались в голове. А теперь и Терентий Семенович помогал дорисовывать портрет Григория Ефремова: ищет новое, советуется с передовиками, учеными.

Я спросил: чем все же можно объяснить успехи Ефремова и на новом поприще?

— А о секретах мы уже говорили, — ответил Терентий Семенович. — Любит свое дело! Правда, — тут Терентий Семенович усмехнулся, — работу со скотиной он не любил, как и я, между прочим, но когда выращивание скотины стало его главным делом, он, как всякий настоящий хозяин, сумел полюбить и свое новое дело.

Терентий Семенович считает Ефремова руководителем современным: он умеет оказывать доверие своим специалистам.

— У него в МТС был хороший агроном Синев, — продолжал Терентий Семенович. — Он приехал сюда после Тимирязевки. Ефремов предложил ему сразу же занять пост главного агронома, но Синев решительно отказался, попросил поставить сначала участковым агрономом. А потом уж согласился и главным и очень хорошо помогал колхозам, потому что дельный, знающий и настойчивый.

— А где Синев сейчас?

— Где же ему быть? У Ефремова, конечно… Когда ликвидировали МТС, то Синеву предложили большую должность в областном управлении, но он не захотел от земли отрываться. Тут его и перехватил Ефремов. Ну, конечно, и Синев с радостью, потому что знает: при Ефремове будет полным хозяином на земле, а в таких условиях дельному агроному, конечно, приятно работать. И хорошо он работает, уже в совхозе ему присвоили звание заслуженного агронома РСФСР. Вы с ним обязательно побеседуйте — умный и любящий землю человек.

Когда я стал прощаться, Терентий Семенович напомнил:

— Между прочим, Ефремов тоже был избран делегатом Двадцать третьего съезда партии. Вместе с ним мы ездили. Вообще Григорий Михайлович под счастливой звездой родился.

 

2

Началось с недоумения. В совхоз «Красная звезда» в тот раз я приехал поздно вечером и сделал это совершенно сознательно, полагая, что в разгар уборки хлебов днем никого из начальства на усадьбе не застанешь. А вот вечером, как это водится в совхозах, все командиры собираются у директора, докладывают о результатах работы за день, договариваются о планах на завтра. Но… здесь этот обычай, оказывается, не соблюдают. Хозяйка совхозной гостиницы сказала мне, что контора совхоза закрывается в пять часов.

— И во время уборки? — недоумевал я.

— Всегда так. — Она глядела на меня так, будто я с луны свалился и потому не знаю здешних порядков. Но все же пояснила: — Давно уж эдак-то у нас, Григорий Михайлович постановил.

Но и это я истолковал по-своему: значит, и в ночные часы руководители на полях, директор не разрешает им засиживаться в конторе.

Совхозная гостиница располагалась на втором этаже (в нижнем — комбинат бытового обслуживания) и, как выяснилось, была почти пуста. А ведь не так еще давно в страдную-то пору негде было разместить отряды уполномоченных… Хозяйка сообщила, что в гостинице проживают лишь художники из Свердловска — приглашены украшать Дворец культуры.

— Дворец-то, значит, только что построили?

— Нет, давно построен, но получше украшают они его…

Комната, отведенная мне, была весьма уютной, с большим окном и… с большим телевизором «Радий». Мне и в столице-то лишь раз довелось попасть в номер с телевизором…

Из окна комнаты в ночную пору ничего особенного не увидишь, лишь дальние и ближние электрические огни.

Утром поднялся пораньше — боялся упустить директора. Но в семь утра совхозная контора, расположенная в большом каменном доме, была закрыта. Отправился побродить по поселку, о котором слышал еще от Овечкина. Он говорил, что Ефремов построил центральную усадьбу заново, на новом месте — на бывшем картофельном поле,

Поселок этот больше походил на городок, хотя по размерам, конечно, уступал. Есть дома и многоэтажные, вообще много построек из кирпича. На краю поселка, вблизи прекрасной березовой рощи, высилось здание ремонтной мастерской, которая обнесена высокой оградой. А вблизи рощи — тихая улица, дома здесь утопают в зелени фруктовых и декоративных деревьев, в огородах и палисадниках много различных цветов. На этой улице все дома одноэтажные, но, как видно, весьма просторные. Уж не те ли, о которых рассказывал Валентин Овечкин — особнячки для специалиста…

Видел я и детский сад, где уже резвились ребятишки, видел и прекрасное здание средней школы. Оно, как видно, только что построено. Видел и водонапорную башню. А встретив машину с красными газовыми баллонами, понял, что здесь есть и газовые плиты.

Вернувшись в свою комнату, я словно бы иными глазами смотрел в широкое окно. И теперь мог в полной мере оценить вкусы здешних хозяев. Поселок построен на бугре, и отсюда далеко все просматривается. В долине, окружившей поселок, стоят деревянные дома. А дальше опять пригорок, на котором виднеются березовые колки, а местами и сосенки. Красиво и как-то очень уж просто здесь! Мне все это напомнило Кисловодск: кто бывал там, тот знает «Храм воздуха». Вот и совхозный поселок расположился в таком храме воздуха.

К конторе пришел в восемь утра. У подъезда стояли два мотоцикла и две легковые машины. А в самой конторе необычная для страдной поры тишина. Даже у директора не было посетителей.

За большим столом сидел Григорий Михайлович Ефремов. Фигура его напоминала гриб-боровик, у которого очень мощный корень, отливающая бронзой шляпка. Таким именно показался мне Григорий Михайлович: могучий в плечах, а гладко выбритая голова заметно загорела на солнце.

Почему-то трудно завязывался разговор. Я хотел было упрекнуть: странная тишина в разгар уборки. Но, пораздумав, спросил про урожай.

Григорий Михайлович надел на нос очки, — до этого они лежали на столе, — взял в руки сводку.

— Вот последние данные, — начал он негромко. — За день валки обмолотили с тысячи ста пятнадцати гектаров, через неделю должны завершить обмолот. А урожай чуть повыше семнадцати центнеров с гектара. Это чистый вес, без мусора. Кое-кто учет ведет по бункерному весу, мы бункерный не признаем, только чистое зерно.

Говорил он спокойно, как будто сообщал самое обычное. Но ведь цифры-то замечательные! Я знал, что в области обмолочена лишь треть урожая. А здесь — половина, и работы осталось на неделю.

Я сказал Ефремову, что слышал о нем от Овечкина. Округлое лицо Григория Михайловича сразу как-то подобрело, полные губы расплылись в улыбке.

— Прекрасный человек был Валентин Владимирович! — воскликнул он. — Первый раз мы встретились с ним в пятьдесят четвертом году в Кремле… С ним тогда были еще два писателя — Елизар Мальцев и Геннадий Фиш. С Елизаром-то я раньше был знаком, он наезжал в нашу МТС, а недавно прислал свою книгу «Войди в каждый дом». Пишет, что Дымшакова будто бы с меня писал. — Довольная улыбка пробежала по губам Григория Михайловича.

И разговор у нас пошел совершенно непринужденно. Я все же спросил: почему в разгар уборки такая тишь да гладь, контора только к восьми утра открывается?

В ответ Григорий Михайлович улыбнулся.

— Помню, в первый же вечер, как принял этот совхоз, собрались все специалисты в кабинете директора. Усадьба тогда была в другом месте. Доказывают мне, что управляющие фермами сидят у своих телефонов, ждут указаний директора. Так здесь было заведено: утром и поздно вечером все собираются к директору, обсуждают программу на завтра. Управляющие без директорского указания шага не могут сделать. Я спрашиваю: «Разве вы не знаете, что надо делать завтра?» Оказывается, хорошо знают, но ездили по полям и фермам один за другим, ничего не решая конкретно без директора. Короче говоря, работали не головой, а ногами. А я привык строить работу на доверии и на полной ответственности каждого специалиста за свой участок. Поэтому и здесь отменил все эти ежедневные планерки. Все вместе мы собираемся по окончании каждого месяца, когда сделаны экономические анализы работы каждой бригады, фермы. Тут мы заслушиваем отчеты ферм и участков, даем установки на очередной месяц.

— И люди быстро перестроились?

— Нет, это не так-то просто, — усмехнулся Ефремов. — Многие совсем отвыкли работать головой, с карандашом в руках. Понравилось быть простым исполнителем чужих распоряжений. Вот и заездили своего директора, развалили совхоз. Исполнителей много, а заботников нет. И трудно таких было перестраивать в духе, так сказать, доверия и взаимопонимания. Многих пришлось заменить молодыми, и молодые быстрее восприняли новый порядок. Каждый из наших теперешних специалистов в любое время может стать самостоятельным командиром. Возьмите Бориса Васильевича Синева, нашего главного агронома, — он в любое время заменит директора, да и так он мой первый заместитель.

Я начал уточнять детали в организации руководства.

Вот, к примеру, как строит свою работу сам директор. Первые три дня каждого месяца он в конторе. Участвует в анализе материалов о работе ферм, в приеме их отчетов. Затем выезжает на фермы. Но не ради обзора работы, а для детального ознакомления, для встреч с рабочими. Готовит беседу не только об итогах работы за минувший месяц и о задачах на очередной, но и о главных событиях в жизни страны, за рубежом. Директор бывает на каждой ферме обычно раз в месяц, но проводит там весь день: знакомится с производством, обходит все животноводческие помещения, проводит совещания по цехам — отдельно с животноводами, с полеводами, со строителями. В ходе этих встреч выслушивает и все претензии, рассматривает заявления рабочих.

В какой-то мере главные специалисты копируют директора: они в свои дни тоже выезжают на фермы, встречаются с работниками своей отрасли, на месте решают все возникающие вопросы.

Здесь стремятся как можно реже отрывать людей на совещания. Когда в начале месяца на центральную усадьбу вызываются заведующие фермами и бригадиры с отчетами, то в этот день проводятся и партийное собрание, и профсоюзное.

Григорий Михайлович утверждает, что сам он не решает вопросов, входящих в сферу того или иного специалиста.

— Одним словом, — подводит он итог беседы, — мы давно поставили задачу: каждый должен работать семь часов в день, поскольку у нас обычная рабочая неделя. Все, включая управляющих фермами и всех специалистов. Только так! Если специалист не спит ночами, все дни гоняет по участкам, то когда же он будет знакомиться с технической литературой, с новинками по своей отрасли? Когда будет с карандашом в руках анализировать результаты производственной деятельности?

Наш брат привык писать очерки о бессонных ночах директора и агронома в момент страды. А ведь в сельском хозяйстве весь год страдная пора: посевная, сенокос, хлебоуборка, взмет зяби, подготовка к зимовке… Я понимаю, конечно, что и у Ефремова не сразу привился этот порядок, но то, что он прогрессивен, не может быть никакого сомнения. В самом деле — пора уже упорядочить труд сельского специалиста. А то ведь своими писаниями о бессонных ночах сельских руководителей мы отпугиваем молодежь от учебы на агронома, на зоотехника.

И еще думалось мне: если уж здесь в самое напряженное время специалисты отдыхают нормально, как и в городе, то что же говорить о менее напряженных месяцах? И ведь не тормозит это работу. И выработка комбайнов здесь выше, чем у соседей, и темпы работ выше. Значит, в деревне можно нормально работать, нормально отдыхать. В этом я особенно убедился, когда побывал на полях и фермах совхоза и везде видел внешне спокойную, но полную напряжения работу и… совершенно выспавшихся и потому трезво мыслящих руководителей всеми службами.

 

3

Борис Васильевич Синев собрался на свои поля. Я набился к нему в попутчики.

— Что вас интересует? — несколько сурово спросил он.

Надо сказать, что на вид он человек серьезный, даже строгий, голос у него как у строгого учителя, в ответах лаконичен.

Я попросил Бориса Васильевича придерживаться своих целей поездки.

— Что ж, хорошо, — согласился он, усаживаясь за руль машины.

Отвечая на мои вопросы, Борис Васильевич сказал, что наведение порядка на земле совхоза и двух присоединившихся колхозов они начали с введения правильных севооборотов. В основу обработки почвы приняты мальцевские приемы.

Слушая рассказ, я исподволь посматривал на Бориса Васильевича, на его чуть вьющиеся темноватые волосы, слегка высветленные седыми ниточками.

— Сейчас я покажу вам наши солонцы, — замечает Борис Васильевич, притормаживая машину.

С левой стороны раскинулось просторное поле, окруженное березовыми и осиновыми колками. На поле посеян овес, он в общем-то созрел, но тут много и зеленых еще плешин.

Борис Васильевич шагает по овсу, осматривает зеленые участки, давит овсинки на одном участке, на другом, выносит приговор:

— Зрелый начнем косить, а зеленый уже не дозреет, придется убирать на сено.

— Но тогда недобор зерна?

— А что же делать? Каждый год так, потому что солонцы.

Уже в машине Борис Васильевич сказал:

— Вообще-то эти солонцы были уже выбракованы из пахотных угодий. Но мы решили обрабатывать их, и вот видите — хоть по тонне зерна, но дадут. Может, чуточку и побольше… — И он рассказал историю с этими самыми солонцами.

Когда началось освоение новых земель в Сибири, то и совхозу «Красная звезда» было установлено задание распахать целину. Однако хороших земель уже не было, поэтому распахали более тысячи гектаров солонцов. Но в пятьдесят пятом году с них даже семян не вернули. Повторилось это и в следующие годы. Так случилось не только здесь. И вот были созданы специальные комиссии по выбраковке из пашен напрасно распаханных участков. Здешнему совхозу было разрешено списать более 900 гектаров распаханных солонцов.

Эту эпопею я хорошо помню. Руководители совхозов очень радовались мудрому решению и сразу же выбраковали из пашни напрасно распаханные земли. Но в «Красной звезде» рассудили иначе: если эти 900 гектаров забросить, то долгие годы на них и трава не будет расти. А если попробовать обрабатывать? Пусть хоть пять центнеров зерна с гектара, но все же хлеб! Даже 400 тонн овса — это же не менее 700 центнеров мяса можно получить.

Так эти 900 гектаров оставили в севообороте. И постепенно нашли пути к получению нормальных урожаев и с солонцов: сеяли овес, подсевали донник. Убирали донник на сено — засевали поле овсом. Выбракованные земли были поставлены на службу!

Заканчивая рассказ, Борис Васильевич чему-то улыбнулся.

— А донник возродил у нас новую отрасль… Он же относится к медоносам, цветет почти все лето. Вот наш директор и завел пчел. На пасеке теперь более сотни ульев, людей кормим медом. В нормальный год каждая пчелиная семья дает до трех пудов меда.

Раз уж главный агроном упомянул о директоре, я спросил: какие качества директора ему особенно по душе? Вопрос этот, как я и ожидал, несколько смутил Синева. Он пожал плечами.

— Лично меня привлекает в нашем директоре твердость его слова. Если он что-то сказал или пообещал, обязательно выполнит, от своих слов не откажется, а ведь это очень важно! Ну, и полное доверие своим помощникам. Ни единого вопроса по моей, скажем, отрасли без моего ведома он не решает сам, хотя у него огромный опыт во всех отраслях сельского хозяйства. Ну, и в трудную минуту, — а такие случаются, — покривил губы Борис Васильевич, — директор защитит. С таким главным интересно работать.

Борис Васильевич побывал на двух токах, дал указание о местах складирования зерна, беседовал с местными агрономами, побывал у комбайнеров. И я имел возможность убедиться, что все здесь делается солидно, хозяйственно. Убедился и в том, что доверие оказывается полное. Управляющие фермами, как командиры на поле боя, имеют право тут же награждать отличившихся. Каждому управляющему на эти цели выделено из фонда директора по тысяче рублей. Свое решение о премировании управляющий согласовывает на месте с партийной и профсоюзной организациями.

 

4

Хорошо запомнилась мне и поездка с Ефремовым.

Еще на подступах к летнему свиноводческому лагерю увидели мы гордо развевающийся красный флаг.

— Это у свинарки Гуляевой, — сообщил Григорий Михайлович. — Раньше она была дояркой, награждена орденом Ленина и вот второй год уже ухаживает за свиньями. Получается у нее хорошо. Да и вообще у доброго работника на любом участке ладно выходит.

Я уже знал, почему передовая доярка стала вдруг свинаркой. Это в результате перестройки хозяйства на более узкую специализацию: всех коров свели на одну ферму, и там, где работала Гуляева, их не осталось.

Свиноводческий лагерь состоял из множества маленьких домиков, они очень похожи на те, что возводят теперь в пригородах владельцы дачных участков, только размером поменьше. Домики этого лагеря — их здесь более сотни — образуют замкнутый четырехугольник. В каждом домике живет одна матка со своими поросятами. Домик от домика в полуметре, но на этом пространстве оборудована столовая для поросят. Из домика в столовую сделали лаз, в него могут пролезть только поросята. Сама же «хозяйка» кормится в домике. Еще один лаз сделан в задней стенке домика, через него поросята в любое время могут выходить на прогулку по зеленой травке. Матка же гуляет отдельно, на внутреннем дворе лагеря.

К нам подошла Гуляева — миловидная, добродушного вида женщина лет сорока с небольшим. Улыбнулась:

— Нравятся наши малыши?

А в это время одиннадцать малышей крайнего домика прилипли к соскам матери и так сладко посасывали, что от удовольствия закрыли глазки, не обращая никакого внимания на гостей.

— Расскажи, как осваивала новую профессию? — просит Григорий Михайлович.

— Первый-то год все приноравливалась… Другой раз выпустишь поросят на прогулку, а они заиграются там и свой домик забудут. — Гуляева улыбнулась. — Их же на лужок-то высыплет сразу штук триста. В общем-то они быстро привыкают и к своей матери, и к своему домику. Но все же первый год было потрудней, конечно.

Вот соседка моя Степанида Сальникова всю жизнь на свиньях, так она в прошлом году только за экономию прямых затрат получила в премию семьсот рублей.

— Ты тоже получила, — возразил Ефремов.

— Получила, но поменьше…

А все же приятно слышать из уст свинарки такие слова: «экономия прямых затрат». Если рядовые рабочие разбираются в вопросах экономики, то можно ждать и экономии.

— Зато нынче много получишь, — заметил Ефремов, показав рукой на развевающийся флаг.

Татьяна Иосифовна слегка смутилась.

— Нынче, конечно, получше дело идет.

— Чего там получше, говори — отлично! — раздался голос подходившей женщины. — Шутка сказать — две нормы по привесу!

Это и была Степанида Сальникова. Она-то и рассказала, что нынче Гуляева всех свинарок обошла.

— Вот и флаг теперь у Татьяны, а то все у меня больше был. — Говорила это Сальникова без видимой зависти. По всему видно, что женщины дружат.

Я спросил про заработки. Ответила Гуляева:

— Кто не ленится, тот хорошо получает.

— Об этом чего говорить, — поддержала и Сальникова. — У нас с Татьяной более двухсот в месяц выходит, а самые главные премии впереди, вот сдадим поросят в откорм да подсчитаем годовую экономию.

Когда мы расстались со словоохотливыми свинарками, Григорий Михайлович констатировал:

— Настроение у женщин отличное!

Но из дальнейшей беседы выяснилось, что домики-то эти поставлены от нужды. Теперь везде поросят содержат в типовых помещениях, а в совхозе их пока не хватает. Потому-то и настроили почти три тысячи таких домиков.

А на другой ферме мы видели навесы, крытые соломой. Под ними размещались откормочные свиньи. И опять пришлось сооружать эти времянки только потому, что недостает типовых помещений.

— Что же получается? Домики на выпасах — из-за нужды, навесы тоже. Зачем же создавать эту нужду? — спросил я.

— Но наш коллектив решил за один год увеличить

производство свинины на тридцать две тысячи центнеров, — заметил Григорий Михайлович. — Свинарки взяли обязательство наростить нужное количество поросят. А раз так, то мы обязаны суметь и откормить их.

— Так, может, надо было планировать увеличение не на тридцать две, а на двадцать тысяч, то есть на столько, на сколько позволяют нормальные условия?

— Но мы же справляемся с взятыми обязательствами, — просто сказал Григорий Михайлович. — Мясо-то стране нужно именно сейчас, вот мы и приспособили все подручные средства.

Тогда я хорошо понял, что работники совхоза действительно много дополнительных трудностей взвалили на свои плечи. И это не могло не вызвать чувства глубокого уважения к ним.

А о том, как взваливали на себя трудности, Григорий Михайлович рассказал мне уже вечером.

Началось так. В Шадринске давно еще, лет сорок назад, был создан специальный откормсовхоз. Он принимал от колхозов и совхозов на доращивание свиней, крупный рогатый скот, откармливал его до самых высоких кондиций и сдавал на мясокомбинат. И пока в колхозах и совхозах с кормами дело обстояло плохо, они охотно сдавали свой скот для откорма. И откормсовхоз начал возводить современные свинарники — откормочники, надеясь на увеличение объема откормочных операций. Но… не учли изменений в жизни деревни. Когда государство заметно повысило закупочные цены на мясо, руководители хозяйств быстро поняли: теперь откормом выгодно и самим заняться! Тем более что все хорошо знали: самое-то трудное дело вырастить поросят, а откормить их проще — давай только кормов побольше. И перестали поставлять откормсовхозу свой молодняк. И хорошие помещения, полностью механизированные, стояли наполовину пустыми. Создалось странное положение: в колхозах и совхозах недостаток помещений сдерживал развитие животноводства, а в системе «Скотооткорм» помещения пустуют. И система забила тревогу. Областные организации требуют сдавать молодняк откормсовхозу, а Ефремов отказывается: мы, мол, и сами откормим свой молодняк. Но в то же время он понимал: помещения-то пустуют. И созрело решение: просить о передаче совхозу всех построек откормсовхоза, со всеми его планами производства мяса. А в то время совхоз «Красная звезда» имел план по сдаче мяса 17000 центнеров в год, а откормсовхоз — 22000. Эти-то планы Ефремов и попросил объединить.

Григорий Михайлович рассказал, как долго добивался он своего, сколько кабинетов пришлось посетить ему в Москве. Кое-кто там упрекал Ефремова:

— Тебе-то зачем лишние хлопоты? Или надеешься звание Героя получить?

Но к тому времени Григорий Михайлович уже был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Он и доложил это оскорбившему его собеседнику:

— Это звание я уже имею. Мне теперь можно бы и вполсилы работать, но мы коммунисты и на общее дело должны смотреть соответственно. Разве можно спокойно взирать на пустующие помещения для скота?

— Тебе никогда не заполнить эти помещения своими поросятами. Все равно нужен будет совхоз-репродуктор.

— Заполним своими! — решительно заявил Ефремов.

И вот пожалуйста — заполнил все своими поросятами, а помещений даже не хватает.

Ефремов принял откормсовхоз. И в первый же год после объединения государству было сдано 48290 центнеров мяса! Чистая прибыль хозяйства составила 2751 тысячу рублей.

Ночью в гостинице я пытался более четко понять действия Ефремова и его помощников.

Мне доводилось встречаться со многими руководителями колхозов и совхозов. Некоторые из них работают старательно, не жалеют своих сил ради выполнения планов производства и сдачи продукции. Они заслуживают похвалы. Правда, среди таких встречал я председателей и директоров, которые значительную часть своего таланта расходовали на то, чтобы добиться не очень обременительных планов: обосновывают это всем, чем угодно, умеют и слезу пустить, разжалобить вышестоящих товарищей. Они не стесняются при этом показать себя радетелями за честь коллектива. И таким потом частенько перепадают премии и другие поощрения.

Но попадались мне люди совсем иного склада — я назвал бы их неуемными. Они все чего-то ищут, им всегда кажется, что они могли бы сделать для общества гораздо больше, чем делали до сих пор, хотя установленные планы выполняли аккуратно. Они всегда готовы взвалить на свои плечи любую ношу, лишь бы помочь общему делу.

И если первые создают себе не будем говорить — легкую, но все же более или менее спокойную жизнь, то вторые словно бы нарочно обрекают себя на трудности. Не сразу поймешь таких. Иной раз невольно думаешь, что человек хочет прославиться хотя бы высокими обязательствами, тем более что спрос за невыполнение обязательств у нас почему-то не очень строгий. Но чаще всего среди этих людей я встречал руководителей, которые от высоких обязательств не получали материальных благ. Таков и Ефремов.

В самом деле: зачем было ему хлопотать о присоединении откормсовхоза? Что это могло принести лично ему? Да, пожалуй, ничего, кроме хлопот и забот. Зарплату он и до этого получал самую предельную, выше которой директору получать не положено. Предельную сумму премий — шесть месячных окладов в год — он зарабатывал в своем хорошо отлаженном хозяйстве.

Или взять историю с выбракованными из пашни солонцами. Сколько хлопот добавилось!

Выходит, люди подобного типа видят цель жизни в служении обществу, все свои силы и способности отдают этому благородному делу. И именно эти люди в первую очередь являются главной движущей силой нашего советского общества.

Давно приметил я, что мартовский Пленум ЦК партии в 1965 году сильно помог расправить крылья людям типа Ефремова. Григорий Михайлович высказывал свое восхищение важными решениями, направленными на доверие местным властям планировать свое производство, разрабатывать его технологию. Вскоре после этого совхоз «Красная звезда» в числе первых перевели на полный хозрасчет. И надо ли так сильно удивляться тому, что именно в последние годы во всю силу развернулся талант Григория Ефремова? Это же так естественно в наше время.

Говорили мы с Григорием Михайловичем и о нерешенных проблемах. Их, конечно, немало и в передовом хозяйстве: закрепление кадров молодежи, комплексная механизация на фермах и многое другое.

— Но самая неотложная и важнейшая проблема — это дороги, — заключил тогда Ефремов. — Нужны нам асфальтированные дороги! Чтобы связь между поселками совхоза была надежна в любое время года, чтобы на автобусе можно было ученикам приезжать в школу, уехать домой, как в любом большом городе. Тогда дети будут при родителях, а это очень важно. Сейчас дети с отдаленных ферм оторваны от дома, от родителей, живут в интернатах, в общежитиях. А потом удивляемся: у молодежи утратилась любовь к родной деревне… Тут и к родителям-то любовь утрачивается, потому что редко видят они папу и маму. Будут асфальтированные дороги — тогда с любого участка люди могут приехать и во Дворец культуры на центральной усадьбе, в магазин, и в свой выходной запросто в город съездят. Асфальтированные дороги я считаю самой главной проблемой! И уверен, что хорошие дороги не уведут молодежь из села, а закрепят ее на родных местах.

Григорий Михайлович очень увлечен был этой идеей. И деньги был готов выделить на дорожное строительство, но… никто не брался за постройку такой дороги и никто не обещал выделить строительные материалы…

 

5

И вот снова Шадринск.

Конечно, все эти годы я следил за сообщениями о совхозе «Красная звезда», радовался успехам. А успехи коллектива оценены весьма высоко! Уже в девятой пятилетке совхоз был удостоен сначала Диплома второй степени ВДНХ, а затем Диплома первой степени. А за успехи в соревновании и в ознаменование 50-летия СССР совхоз награжден юбилейным Почетным знаком.

Любопытно отметить, что не только производственными показателями славился совхоз «Красная звезда». В 1972 году в качестве экспонента ВДНХ фигурировала центральная усадьба совхоза с ее благоустроенными домами и культурными учреждениями. И удостоена Диплома третьей степени. В том же году народному университету совхоза вручен диплом «Лучшему народному университету России».

За последние три года десятки передовиков совхоза удостоены высоких правительственных наград. В их числе и Григорий Михайлович Ефремов награжден сначала орденом Октябрьской Революции, а затем орденом Ленина.

И еще я знал, что в третьем, решающем году девятой пятилетки коллектив «Красной звезды» взял обязательство продать государству 80000 центнеров мяса! Такого большого количества мяса ни один совхоз нашей страны еще не продавал.

Все последние годы коллектив совхоза щедро делился своим опытом. Сюда наезжали представители многих хозяйств из других областей Сибири и, несомненно, увозили отсюда много полезных новинок! И, как мне рассказывали некоторые из этих экскурсантов, Григорий Михайлович Ефремов особенно подчеркивал, что главной движущей силой в их коллективе стал хорошо отлаженный хозяйственный расчет и на его основе — боевое социалистическое соревнование за постоянное улучшение производственных показателей.

Как видно, эта мысль Ефремова дошла и до Министерства сельского хозяйства. По его заказу был создан специальный кинофильм об опыте организации хозяйственного расчета в свиносовхозе «Красная звезда». Этот фильм давно уже вышел на экраны страны и, несомненно, окажет большую практическую помощь работникам сельскохозяйственного производства.

Следует отметить, что одним из главных героев этого фильма была, естественно, Зоя Леонидовна Ефремова — главный экономист совхоза. Именно с приездом в совхоз Ефремовых здесь начали внедрять хозяйственный расчет во все звенья совхозного производства. Вот Зоя Леонидовна и поделилась опытом своей работы.

А вскоре Зоя Леонидовна стала героем и еще одного фильма, на этот раз телевизионного.

Сотрудники творческого объединения «Экран» решили создать документальный телефильм о Григории Михайловиче Ефремове. И назвали его «Дорога комиссара Ефремова». Фильм этот продолжается без малого час и смотрится с неослабевающим интересом. Телезрители увидели живого героя этого очерка Григория Михайловича Ефремова — человека энергичного, задорного, смекалистого. Он из тех, кто, как принято говорить, за словом в карман не полезет, в полемике весьма находчив, остер.

Из телефильма мы узнали кое-что интересное, характеризующее нашего героя как бы с другой стороны — не производственной, а житейской. И это новое «осветила» именно Зоя Леонидовна.

Я уже упоминал, что знаю Григория Михайловича больше по рассказам своих друзей, но они прежде всего интересовались Ефремовым-руководителем. И я с ним встречался, как правило, в условиях производственных, и беседы наши шли вокруг производства, о не решенных еще проблемах.

А Зоя Леонидовна приоткрыла еще некоторые черточки характера Григория Михайловича. Ну, хотя бы вот такую: оказывается, познакомила и сдружила их война. Зоя Леонидовна говорит, что полюбила Ефремова за веселый нрав. Комиссар Ефремов умел создавать среди бойцов «хороший настрой» именно благодаря своему неиссякаемому оптимизму. В трудные минуты, — а их было немало в первые месяцы войны, — Ефремов где шуткой, сказанной к месту, где личным примером умел вселить в души людей боевое настроение. За это его любили солдаты, любили и… девушки в военных шинелях. Среди них была и Зоя Леонидовна.

Однажды Ефремов спас Зою, а потом они поженились. Об этом было оповещено специальным приказом по воинской части.

И вот теперь, когда выросли четыре сына и все, как в народе говорят, удачные, Зоя Леонидовна упрекает бывшего комиссара Ефремова.

И за что же?

Надо сказать, что эти кадры телефильма, на мой взгляд, удались лучше многих других. Так вот, Зоя Леонидовна с нескрываемой любовью глядя на немолодого уже мужа, выговаривает ему:

— На семью внимания совсем мало уделял… Все делу, делу. То совещания, то прорывы, до домашних дел руки не доходили, в семье мало мы его и видели…

Григорий Михайлович молчит, лишь широко улыбается. И эту улыбку можно понять так: все верно — мало времени уделял семье, мало занимался с ребятами, — но ведь парни-то выросли хорошие! Значит, главное дело и по семейной линии сделано! А невнимание, о котором говорит жена, это все только кажущееся. Не было прорыва, вот и не бросался на его ликвидацию, как это приходилось делать на производстве.

И мне подумалось, когда смотрел фильм: наверное, Зоя Леонидовна так вот вслух, при всем народе, упрекнула мужа впервые, когда и сам-то упрек воспринимался как воспоминание о хорошем давнем прошлом. Она-то, думается, давно поняла, еще в армии, что ее Григорий Михайлович иначе не может, он весь отдается прежде всего общему делу, борется за успех общего, а потом уж… Но на «потом» не всегда доставало времени. И потому она стойко и спокойно несла груз семейных дел на своих плечах. У нее чуточку больше оставалось свободного от работы в конторе времени, и она отдавала весь этот остаток семье, детям.

Словом, мы увидели славную советскую семью, которой многие могут позавидовать!

И потому мне особенно приятно было узнать из газет, что Зоя Леонидовна Ефремова в апреле 1973 года награждена орденом Трудового Красного Знамени. Награждена как главный экономист передового совхоза. Но хочется думать, что это в какой-то мере и награда за всю ее трудовую жизнь — не только экономиста, но и матери.

В телефильме «Дорога комиссара Ефремова» мы видим Григория Михайловича, что называется, со всех сторон: на производстве — с рабочими и специалистами, в школе — на беседе с учениками, в кругу семьи. И везде он кажется одержимым любовью к земле, к ставшему родным хозяйству. И всегда он оптимист!

Да, такой человек может увлечь людей и на труд, и на подвиг!

Хочется сказать вот о чем. В омской областной газете писали, что аспирант Георгий Ефремов успешно защитил диссертацию на звание кандидата ветеринарных наук. А в другой газете более пространное сообщение: студенту Челябинского института механизации и электрификации сельского хозяйства Александру Ефремову вручен диплом за номером 10000. Ясно, что юбилейный диплом вручен наиболее достойному выпускнику.

Тогда мне подумалось: не сыновья ли это Григория Михайловича? Георгий-то наверняка, потому что Ефремов еще в тот приезд говорил, что его старший сын аспирант ветеринарного института. А Александр?.. Но вот-вот будет ясность и с Александром.

 

6

Я оказался единственным пассажиром, сошедшим в этот ранний час в Шадринске. И единственным встречающим был… Григорий Михайлович Ефремов. Лицо улыбчивое, по перрону шагает энергично. А ведь я знал, что он недавно из больницы. Упрекаю его: зачем в такую рань поднялся? И зачем встречать…

— Мы гостям всегда рады, — парирует Григорий Михайлович. — Тем более что вы все же не начальство наше, — весело смеется он.

Когда сели в машину, я напомнил Григорию Михайловичу о его Георгии, поздравил с сыном-ученым.

— Спасибо, — просто сказал Григорий Михайлович. — Он теперь над докторской диссертацией работает.

— В каком же институте?

— А он не в институте, он в нашем совхозе работает.

— Как же так? — удивился я. — Будущему доктору наук…

— Вот-вот, — перебил меня Григорий Михайлович, — я на этот счет много раздумывал, а потом поехал к Георгию в институт, говорю: «Практика тебе сначала нужна, а потом уж в доктора». И он со мной согласился. Пошли к руководству… Словом, Георгий теперь в совхозе.

— Работает ветеринарным врачом?

— Да, сначала работал врачом, но… Знаете нашу ферму Таволжаны?.. Что-то стала она от других приотставать. Вот мы и решили направить туда Георгия Ефремова: пусть дело по-научному ведет! — улыбнулся Григорий Михайлович. — Словом, на прорыв. Пусть учится и трудности преодолевать. Теперь он управляющий фермой, ну, и продолжает накапливать материалы для докторской.

А ведь Таволжаны — отдаленная ферма. Выходит Григорий Михайлович направил сына подальше от дома?

— На отдаленных фермах всегда потруднее работать, — заметил он.

Тут я напомнил о заметке в газете: не его ли сын получил диплом номер 10000?

— Мой! — воскликнул Григорий Михайлович. — Александр у нас молодец! Все время учился на «отлично», был ленинским стипендиатом.

— И где же он теперь?

— Как где? — даже удивился Григорий Михайлович. — В нашем совхозе! Инженером. Конечно, не главным, рядовым. Пусть все производство с азов освоит, потом это в жизни пригодится.

— Значит, два сына в родном совхозе?!

— Не два, а три, — с улыбкой поправил меня Григорий Михайлович. — Наш Михаил окончил Курганский сельхозинститут, тоже диплом с отличием получил. Он у нас зоотехник. В свой совхоз вернулся, работает старшим зоотехником. Не главным, а старшим, — уточнил Григорий Михайлович. — Главным у нас Лариса, дочь бывшего главного врача Борисова.

— Но главным зоотехником была Тамара Леденева…

— Теперь она главным экономистом.

А ведь главным экономистом работала Зоя Леонидовна — жена Ефремова. Почему сменили?

— Так Зоя на пенсию ушла.

После этого я спросил и о четвертом сыне Ефремова — о Леве.

— Мы уж так и решили: быть ему агрономом! Он увлекался агрономией, все с Синевым дружил. Но Александр повлиял на него, наговорил, как интересно в институте механизации и электрификации сельского хозяйства. Лев наш пошел по пути брата — в том же институте, уже на втором курсе.

Вот и оправдываются слова Терентия Семеновича Мальцева: кто любит землю и свое дело, тот сумеет передать эту любовь своим близким и подчиненным.

Тем временем наша машина миновала полусонные городские улицы, выскочила на окраину. Впереди показался длинный мост через реку. Григорий Михайлович объявил:

— Это наш мост! И дорогу отсюда до совхоза мы асфальтировали! Завершили первую очередь — заасфальтировали двадцать километров. Дороговато, правда, обходится — сто тысяч рублей за километр, — но надо! Будем на прибыли нажимать.

Григорий Михайлович заметно оживился, округлое лицо его словно бы одухотворилось. Он увлеченно заговорил о том, что принесут асфальтированные дороги, повторил то, что говорил и три года назад: хорошие дороги не уведут молодежь в город, наоборот, закрепят ее в совхозе. Потому что теперь почти каждый понимает: жить в сельской местности и работать тут во всех отношениях лучше, полезно для здоровья. А при наличии хороших дорог любой работник совхоза может в свой выходной день и тем более в свой отпуск выехать в город, купить что нужно, сходить в театр или музей, прослушать концерт. Тем более что теперь легковых машин на селе все больше и больше, а содержать легковую машину здесь несравненно легче, чем в городе.

— Асфальтированная дорога — это же главное звено, — повторяет он. — У нас уже более пятидесяти человек имеют свои легковые машины, у нескольких сотен свои мотоциклы, а в ближайшие два года еще не менее сотни обзаведутся своими машинами. Так при хорошей-то дороге на селе только и жить! Нынче мы еще семнадцать километров построим, две фермы свяжем с усадьбой, а в последнем году пятилетки завершим свою программу — все внутрихозяйственные дороги покроем асфальтом.

Но как удалось Ефремову организовать сооружение асфальтированных дорог? Мне пока что не доводилось слышать о колхозах и совхозах, которые за свой счет строили бы такие дорогостоящие дороги.

— О! — отмахнулся рукой Григорий Михайлович. — Длинное дело… Вообще-то случай помог… — И он начал живо рассказывать об этом счастливом случае.

В конце 1970 года Ефремов был приглашен на пленум ВЦСПС, выступил там с речью, в которой и высказал свои претензии насчет дорожного строительства: деньги есть, но никто не берется строить дороги, никто не дает материалы для асфальтирования дорог.

— А закончил свое выступление я так… Остается, мол, последняя надежда на профсоюзные органы. Дорога, говорю, — это же забота о людях, о лучшем удовлетворении их запросов, это же, говорю, и есть сближение с городом не на словах, а на деле! Ну, меня там поддержали аплодисментами, — не без удовольствия вспоминает Григорий Михайлович.

На другой же день, как рассказал Григорий Михайлович, его пригласили в Госплан, а после этого он ходил по министерствам, по главкам. Для строительства дорог в совхозе определили подрядчика. Но, как выяснилось, предприимчивый Григорий Михайлович, увидев, что называется, зеленый свет в этом деле, попутно выпросил подрядчика и на сооружение плотины.

Случилось так, что когда Григорий Михайлович закончил рассказ об эпопее с дорогами и плотиной, наша машина подкатила к этой самой плотине. О ней мечтал Ефремов еще три года назад. С помощью плотины должно образоваться большое озеро, на дальнем отсюда берегу которого, вблизи соснового бора, намечено построить совхозный санаторий современного типа.

— В плотину уже вложили четверть миллиона, — сообщает Григорий Михайлович. — А весь проект вместе с санаторием — миллион рублей. Так что в конце этой пятилетки будет и у нас свой санаторий.

— А вы, Григорий Михайлович, забыли рассказать, как добывали щебенку и асфальт, — напомнил водитель.

— Про это длинно рассказывать, — отмахнулся обеими руками Ефремов. — Строителей нам прикрепили, но у них нет никаких материалов, а для совхозов в плановом порядке ни асфальта, ни щебенки не предусмотрено. Стройка-то за счет прибылей… Ну, и пришлось проявлять самодеятельность, — усмехнулся Григорий Михайлович. — И щебенку нашли — знаете где?.. В Башкирии! Хорошо, что тамошние товарищи правильно поняли нас, хорошо помогли. Да и материалы для асфальтирования добываем по всему свету, больше в других республиках…

Много дополнительных забот взвалил на свои плечи Григорий Михайлович! Другим-то директорам совхозов спокойней — они не строят дорог и плотин…

— Вот наша новая контора, — провозгласил Григорий Михайлович, вылезая из машины.

Мне-то и прежняя их контора казалась вполне приличной. Но эта конечно же превосходит ту прежде всего но размерам — длинное двухэтажное здание. Три года назад на этом месте ничего не было. Быстро научились строить краснозвездинцы!

— В новой-то конторе, видимо, просторно разместились?

— Каждому специалисту отдельный кабинет, — ответил Григорий Михайлович. — А как же иначе! Это ведь не бюрократизм, кабинет — это рабочее место специалиста. В городах-то как? А ведь наши специалисты не меньшими делами ворочают, им тоже нужно место для раздумий, лучше в спокойной обстановке, особенно когда анализами надо заниматься. Нет, мы от города в этом деле не отстаем, — усмехнулся Григорий Михайлович. — Я хотел показать контору, но она закрыта, рано еще, сейчас зайдем в гостиницу, потом в столовую, к тому времени и контору откроют, — быстро распланировал он наше будущее время и круто повернул в сторону гостиницы.

Гостиница та же, она близко и от новой конторы. И комната мне досталась та же, что и три года назад, — с телевизором.

После завтрака Григорий Михайлович провел меня по некоторым комнатам новой конторы. Начал показ с кабинета научно-технической информации. Заметил, что здесь теперь собираются наиболее башковитые люди совхоза знакомиться с научной литературой, устраивают коллективные обсуждения своих замыслов, делятся задумками по более рациональному ведению дела в своих отраслях, на своих участках. В просторной комнате более десятка столов, удобные кресла. Из этой комнаты дверь в библиотеку, в которой подобрана научно-техническая литература, технические журналы, газеты.

— Здесь собирается наш мозговой трест! — улыбнулся Ефремов.

На втором этаже он показал зал заседаний, кабинеты некоторых специалистов и наконец привел в свой директорский.

Этот кабинет много просторнее прежнего, здесь есть место для большого стола, за которым проходят деловые совещания. На подоконниках живые цветы, многие из них уже цвели. Это в декабре-то!

Усевшись за свой стол, Григорий Михайлович приступил к делу.

— Мы хотели в вашем присутствии провести небольшое совещаньице, — начал он. — Короче — хотели воспользоваться вашим опытом.

Я недоуменно пожал плечами.

Григорий Михайлович пояснил:

— Курганский обком партии решил выпустить несколько брошюр о передовых колхозах и совхозах. — Эти брошюры предназначены для делегатов областной партийной конференции. В «Красную звезду» ради этой цели был прислан курганский литератор, но то, что он написал, не понравилось Ефремову и его помощникам. И они решили попробовать своими силами написать брошюру. Как раз сегодня намечено обсудить ее проект. — Тогда я приглашаю наших специалистов? — заключил Григорий Михайлович и нажал на кнопку звонка.

 

7

Первым пришел молодой человек, рослый, красивый.

Григорий Михайлович отрекомендовал:

— Вот это и есть Георгий Ефремов, кандидат ветеринарных наук…

Георгий явно смутился таким представлением, лицо его порозовело, как-то робко протянул руку, что-то сказал при этом, но чуть слышно.

А Григорий Михайлович продолжал:

— Ему как раз и поручено готовить брошюру о нашем совхозе. Он кое-что написал, сейчас доложит, обсудим… А вас попрошу помочь нам.

Скоро в кабинет зашли и другие приглашенные, расселись за боковым столом. Все знали, для чего собрались, поэтому Григорий Михайлович сразу же приступил к делу: попросил Георгия прочесть, что тот успел написать. Остальным же посоветовал критически отнестись к написанному Ефремовым и тем самым помочь в дальнейшей работе над брошюрой.

Георгий начал читать негромко, явно стеснялся товарищей — среди собравшихся он был самым молодым. Но с первых же строк было ясно, что писать он может, ему не чужда образность языка.

Слушаю Георгия Ефремова, и перед моими глазами восстанавливается история совхоза «Красная звезда».

Вообще-то я ее уже знал в общих чертах, а теперь она рисовалась передо мной в живых картинах.

Историю свою совхоз ведет с 1920 года. Тогда на землях, принадлежавших женскому монастырю и местным церковникам, создавалось советское хозяйство.

Любопытна заметка, опубликованная в уездной газете за 13 июня 1923 года: «Среди штатных рабочих нет специалистов. Штатными зачислены 80 монахинь, а специалисты-рабочие работают поденно. Администрация не выдает дров рабочим, а для нужд церкви отпускает в первую очередь… Политической и культурной работы не ведется. Председатель рабочего комитета профсоюза работников земли мать Аниманская во время занятий раздает благословения, в результате никакой профсоюзной работы вести не может. В рабочий комитет входят два белогвардейских офицера и две монахини. В совхозе настоящее гнездо черно-белых воронов».

Так начинался совхоз.

Позднее он расширился за счет земель крестьянских обществ, и крестьяне становились рабочими совхоза. Еще позднее к совхозу присоединились экономически слабые колхозы… И вот взлет! Именно взлет, потому что очень уж круто зашагал коллектив совхоза. Не так еще давно, в 1959 году, совхоз поставил государству 10153 центнера мяса. А в 1965 году этот показатель превысил 15000 центнеров. Увеличение за пятилетку хорошее — в полтора раза. И вот продажа мяса государству достигла 80000 центнеров. Правда, за это время к «Красной звезде» присоединился откормсовхоз. Но ведь откормсовхоз поросят не выращивал, он лишь откармливал тех, которых сдавали ему окружающие колхозы и совхозы. Но и при этом положении он никогда не поставлял государству более 15000 центнеров мяса. Если исключить эти тысячи, то все равно производство мяса за пятилетие увеличилось в четыре раза!

А как поднялись урожаи! Когда совхоз приняли Г. М. Ефремов и Б. В. Синев, сбор зерновых в тот год составил всего 7 центнеров с гектара. В последние же годы он устойчиво держится на уровне 20 центнеров, а в 1973 году достиг 24 центнеров. Соответственно возросли урожаи и кормовых культур.

С ростом производственных показателей крепла и экономика совхоза, что совершенно естественно: с каждым годом росло мастерство людей. Это сказывалось на снижение прямых затрат при производстве продукции, на повышении рентабельности производства. Росли и прибыли. Не так еще давно в совхозе радовались прибылям в 100–200 тысяч, а в 1973 году чистая прибыль приблизилась к огромной сумме в 5 миллионов рублей! А это в свою очередь позволило возвести все необходимые культурно-бытовые помещения, много жилых домов, благоустроить их.

В рукописи Георгия Ефремова перечислены новые постройки — клубы, школы, дома и, естественно, производственные помещения. Их очень много. Ведь совхоз теперь ежегодно выделяет из прибылей на строительство до двух миллионов рублей.

А все эти успехи в труде отразились и на благосостоянии членов коллектива, на их материальном благополучии. Вот несколько цифр, красноречиво говорящих об этих изменениях: в 1960 году среднемесячный заработок одного рабочего совхоза равнялся 59 рублям, в 1965 году он поднялся до 87 рублей, в 1970 — до 142. А в последние годы превышает 150 рублей. У животноводов и механизаторов он значительно выше!

При этом важно отметить, что рост производительности труда все эти годы почти в два раза опережал рост заработной платы. И несмотря на значительное увеличение производства, численность рабочих и служащих в последние годы сокращается. Даже в основной отрасли — в свиноводстве, где особенно велико увеличение производства, за последние три года численность рабочих сократилась с 362 до 308 человек. Здесь, конечно, сказалось повышение уровня механизации производства и особенно перевод свиноводства на поток — каждый месяц теперь откармливается примерно равное количество свиней.

— А вот о людях я еще не написал, — заключил Георгий Ефремов. — Надо посоветоваться, потому что передовиков у нас много, но о всех в маленькой брошюре не расскажешь.

И сразу начались предложения. Каждый специалист называл лучших рабочих своей отрасли. Я записал имена некоторых. Главный зоотехник первой называет Галину Максимовну Колчину. Кратко характеризует ее. В совхозе работает более двадцати лет, член партии.

В этом году вырастила уже 944 поросенка. А Нина Ивановна Жукова вырастила 1170 поросят!

Из тех, кто занимается откормом свиней, особенно отличилась Александра Денисовна Сапова. Прежде всего она обеспечила стопроцентное сохранение закрепленного за ней поголовья, добилась самых высоких среднесуточных привесов — по 566 граммов — и получила чистого привеса 1271 центнер.

Лишь немногим ниже показатели, достигнутые свинаркой Марией Александровной Аввакумовой.

— И хоть одну доярку обязательно включите, — просит главный зоотехник. — Все же у нас есть молочная ферма, и мы продаем в год пятнадцать тысяч центнеров молока.

Вот Анна Гавриловна Летягина ежегодно опережает других, в этом году она получила от каждой закрепленной коровы более 3800 килограммов молока.

Главный инженер называет имена лучших механизаторов, среди трактористов Василий Киприянович Усов, он работает в совхозе свыше пятнадцати лет и всегда впереди других. Еще дольше работает в совхозе комбайнер Дмитрий Николаевич Булычев. В 1973 году он намолотил больше всех зерна — 11328 центнеров!

А вот среди ремонтников давно на хорошем счету электрослесарь Александр Степанович Жиделев. В совхозе он 36 лет. Полторы нормы при отличном качестве — обычное дело для Жиделева.

Сам директор делает дополнения. Говорит, что надо сказать в брошюре о коллективе седьмой фермы, который в 1973 году явился инициатором Всесоюзного соревнования за высокие показатели в свиноводстве. И успешно выполнил принятые на себя обязательства.

Их главные достижения: среднесуточный привес свиней на откорме составил 526 граммов. Это намного выше плана. В 1973 году обеспечено валовое производство мяса 38000 центнеров!

В нашей стране пока не много совхозов, которые производили бы такое огромное количество мяса.

С общего согласия записываются имена руководителей фермы: управляющий Иван Анфимович Рыжков, зоотехник Анатолий Григорьевич Доброчасов, бригадиры Нелли Николаевна Борисова и Валентина Ивановна Маленьких.

Высказано много и других пожеланий. Секретарь парткома считает, что нужно больше сказать в брошюре о работе партийной и комсомольской организаций. Бухгалтер настаивает, чтобы подробнее был отражен хозяйственный расчет. Тем более что их совхоз в числе первых был переведен на полный хозяйственный расчет и уже накопил опыт.

Внесли дополнения главный агроном и ветеринарный врач.

Георгий Ефремов записывает все предложения.

И вот подошли еще к одному разделу рукописи, — может быть, наиболее существенному для будущих читателей. Дело в том, что о достижениях коллектива совхоза «Красная звезда» в Курганской области хорошо знают, о них часто пишут областные газеты. И естественно, что все интересуются опытом совхоза, тем, как в короткий срок сумели достичь рекордных результатов. Раскрытию опыта, наиболее оправдавших себя приемов работы, и посвящен очередной раздел брошюры. Но у Георгия Ефремова этот раздел пока еще не готов. Он высказал мысль о том, что каждый главный специалист совхоза должен написать для этого раздела. Агрономы — об организации полевого хозяйства, о наиболее оправдавших себя приемах агротехники, о лучших сортах возделываемых культур. Зоотехники — об организации работы на фермах. Механики — об эксплуатации машин. А экономисты совхоза — об опыте внедрения хозяйственного расчета.

И вот все оговорено. Директор закрывает совещание, просит специалистов срочно подготовить свои статьи для будущей брошюры, сдать их составителю. Определяет и срок завершения всей работы.

 

8

Борис Васильевич Синев по-прежнему и главный агроном совхоза, и заместитель директора по производству. Кабинет его напротив директорского.

Я зашел к Синеву в тот момент, когда он, как выяснилось, закончил подготовку своего раздела для брошюры. Я попросил ввести и меня в курс новинок в полеводстве.

— Пожалуйста, — просто ответил Борис Васильевич. — С чего начинать?

— Наверное, с урожая… Что нового в этом деле?

— Нового? — Борис Васильевич задумался, запустив пальцы правой руки в свою густую, заметно поседевшую шевелюру. — Что нового? — повторил он. — Севообороты свои мы пока не корежили, то есть не перекраивали. Но, — тут он улыбнулся, — все же намерены с будущего года на двух фермах внести некоторые изменения. Более полно использовать пашни. Но об этом, видимо, надо говорить тогда, когда будут результаты. А сейчас главная наша забота — кормовые культуры. Мы ведь очень мало продаем продовольственного зерна, нам нужны корма. И здесь главный резерв — в минеральных удобрениях! — Он раскрыл папку, в которой лежали исписанные листки — материал для упоминавшейся брошюры. — Пока маловато дают нам удобрений, а ведь дальнейший рост урожаев связан главным образом с химизацией. В этом году мы намолотили зерновых по двадцать четыре центнера с гектара. И за счет агротехники большой прибавки не будет. Значит, главное — удобрения! Мы не распыляем получаемые удобрения, а стремимся хоть часть посевов, но подкормить. И вот некоторые результаты…

Действительно, результаты просто замечательные! На поле площадью 190 гектаров по зяби высевался ячмень. Это поле было удобрено фосфорными и азотными удобрениями; фосфорных внесено по 60 килограммов (из расчета действующего вещества), азотных — по 80. И урожай — 49 центнеров с гектара! Такой украсил бы и кубанские поля. А ведь это в Сибири да еще на солонцеватых землях. Пшеница по пару, с внесением удобрений дала до 40 центнеров с гектара!

— А на солонцах урожаи много ниже?

— Конечно! — быстро ответил Борис Васильевич. — Но все же наша главная мечта — вовлечь в дело самые злые солонцы! Помните, в прошлый приезд мы смотрели овсы и донник на солонцах?.. Те поля мы считаем уже освоенными, теперь надо вовлечь в севооборот и другие солонцовые массивы.

— А как все же родят те, уже вовлеченные?

— Всегда больше десяти центнеров зерна с гектара, а в нормальный год бывает и побольше двадцати. Но, знаете, возникла и проблема. На солонцах у нас фактически двухпольный севооборот, я вам о нем уже рассказывал. Сеем овес, по нему подсеваем донник. Уберем донник — готовим поле под посев овса. И пока урожаи овса не превышали десять — пятнадцать центнеров, донник хорошо родил, иной год до сорока центнеров сена с гектара! А потом стали замечать: чем выше урожай овса, тем ниже укос посеянного по нему донника.

— В чем же дело?

— Теперь-то мы поняли, в чем дело, — усмехнулся Борис Васильевич. — Урожайный овес густой и высокий, значит, он сильно затянет всходы донника, посеянного под покров, и донник хуже развивается. Вот ведь какой неожиданной стороной повернулся к нам высокий урожай овса. Пока овес родил тонну, донник, что называется, не обижался, радовал нас хорошими урожаями сена и зеленой массы для силосования, а удвоился урожай овса, почти в два раза хуже стал родить донник.

— И где же выход?

— Ищем. Заложили несколько вариантов опытов. Путь, думается, в чистых посевах донника. Тут еще одна важная деталь: когда овес не очень высокий, то донник быстро развивается, и в следующем году примерно с двадцать пятого июня его можно уже косить, он в это время в цвету. А при хорошем овсе донник развивается медленнее, зацветать начинает не раньше пятого — седьмого июля, и урожай его ниже. Словом, проигрыш получается весьма ощутимый: донник душит покровная культура. Вот мы и решили попробовать возделывание донника не под покров, а в чистом виде. То, что урожай его будет намного лучше, чем при посеве под покров, это нам ясно, по насколько выше? Понимаете? Если в два раза выше, то овчинка стоит выделки, тогда большую часть донника будем высевать в чистом виде, а если, скажем, прибавит только в полтора раза, то нужно будет подсчитать: выгодно ли? Словом, подождем немного, скоро будет полная ясность. К тому же мы проверяем и влияние различных удобрений на солонцах… Наша агрохимлаборатория заложила девяносто шесть опытных делянок на солонцах, варианты самые различные, при четырех-пяти повторностях. Так что к тому времени, когда удобрения начнем получать по потребности, мы будем знать, как их более рационально применить на любых почвах.

Да, здесь далеко смотрят вперед!

Борис Васильевич положил в папку свои бумаги, отодвинул ее в сторонку. Заговорил о травах. Хозяйству теперь нужно большое количество сенной муки — для добавок в комбикорма. Животноводы настойчиво требуют высокобелковых кормов, поэтому агрономы совхоза изыскивают возможности для увеличения их производства: расширяют посев бобовых культур — гороха и вики. А сено в основном будет из многолетних трав. Совхоз освоил выращивание донника, теперь взялись за внедрение люцерны. Для начала семена купили, теперь и сами начали выращивать люцерну. А это позволит удвоить-утроить производство высокобелковых кормов. Да и пастбища улучшатся. Борис Васильевич говорит, что на солонцовых землях, вовлекаемых теперь в севооборот, они введут восьмипольное чередование культур: в первом ноле — зерновые, во втором — тоже зерновые, но с подсевом многолетних трав — люцерны в смеси с костром безостым, а затем шесть лет будут убираться многолетние травы.

Хорошие хозяева земли в совхозе «Красная звезда»! Приятно слушать главного агронома, у которого все заранее продумано, все обосновано. А под мечты подводится экспериментальная база — все будет проверено на месте, значит, будут найдены самые надежные варианты, приемы. Думается, что животноводы хозяйства могут быть совершенно спокойны за кормовую базу для скота.

— Но, наверное, есть и нерешенные проблемы?

— А как же. — Борис Васильевич улыбается. — Без этого не может быть, потому что жизнь выдвигает все новые, более сложные задачи. Вспомните — не так еще давно ставилась цель в масштабах страны получать стопудовый урожай зерновых. Естественно, что для Сибири этот показатель подразумевался значительно ниже. А теперь, когда урожаи у нас перевалили за двадцать центнеров, претензий стало больше, чем когда получали двенадцать.

Все это верно, конечно. Но какие же первоочередные проблемы в этом именно совхозе?

— Это не только для нашего совхоза, но вообще-то в первую очередь проблема животноводческих хозяйств, — заговорил Борис Васильевич. — Нужны высокоурожайные сорта серых хлебов. Конечно, нужны хорошие сорта и пшеницы, но нас больше волнуют такие культуры, как овес, ячмень, вика. Не так давно все они были в загоне, потому ученые прекратили заниматься созданием новых сортов этих культур, и теперь посмотрите, какая картина сложилась: высеваем ячмень сорта «винер», а ведь он создан еще в начале этого века и не обновляется. Правда, в последние годы появился новый сорт — «красноуфимский», довольно урожайный, но нынче он оказался похуже «винера». А возьмите овес. Десятки лет назад выведены сорта «победа» и «золотой дождь». Пора бы нашим ученым вывести и новые, более урожайные сорта. Думается, в новых сортах и заложен главный резерв дальнейшего повышения урожаев. — И снова повторил: — За счет агротехники больших прибавок уже не добиться.

Борис Васильевич хорошо отозвался о новом сорте вики «красноуфимский», но вот беда — трудно достать эти семена, мало их размножено.

Будем надеяться, что селекционеры услышат все же заказ производства на новые высокоурожайные сорта «серых хлебов». Тем более что не один Синев беспокоится об этом, его поддержат решительно все агрономы Сибири, да и не только Сибири.

Я заговорил о делах житейских — и прежде всего: доволен ли Борис Васильевич судьбой своей?

— Я однолюб, — усмехнулся он. — Теперь уж ясно: на всю жизнь в этом хозяйстве. Нравится мне здесь… И особенно нравится то, что в своей отрасли я полноправный хозяин! Без моего согласия никто не изменит ни севооборотов, ни агротехники, намеченной мной. Директор предоставил нам в этом отношении все права! Он никогда не отменит наших распоряжений, если они даже и ошибочны, а так иногда бывает, — улыбнулся он. — Но и в таких случаях Григорий Михайлович советует мне еще раз подумать о принятом решении. И тогда сам, как говорится, своими руками, исправляю ошибку. А нашему брату можно только мечтать о таком полном, безоговорочном доверии, так что… Ну, а насчет сибирской природы, то… Вы знаете, я вырос в Подмосковье, учился в Москве, но и в сибирской природе есть что-то свое, очень привлекательное! Ну, леса, конечно… Много в них грибов, а клубники сколько по окраинам! Я даже в свой отпуск никуда отсюда не уезжаю, ни единого раза в санаторий не ездил, хотя путевки мне предлагали. Здесь проводить отпуск приятнее, честное слово!

— Не потому ли, что агроному отдыхать приходится только зимой, а в это время и на юге…

— Почему зимой? — перебил меня Борис Васильевич. — Вы отстали. — Он улыбнулся. — Каждый год я ухожу в отпуск в июле. Что вы так смотрите?

Я действительно в недоумении. Сколько раз приходилось мне выслушивать сетования сельских специалистов, да и не только специалистов: «Отпуск получаем в зимние месяцы». А тут… Или действительно я отстал от жизни?

— Нет, мой отпускной месяц — июль, давно уже так заведено, — продолжал Борис Васильевич. — В это время посевная позади, сенокос только начинается, да он и без агронома начнется, тут от нас ничего такого особенного не требуется, здесь, пожалуй, роль инженеров возрастает — наладить механизацию. Словом, и на селе обстановка меняется к лучшему.

— Чем же занимаетесь во время отпуска?

— А чем хочу! — воскликнул Синев. — Я, например, увлекаюсь садоводством, у меня хороший сад. Увлечен и пчеловодством, завел несколько ульев. Все же очень приятно с пчелами общаться! Занимаюсь и столярной работой — это мое главное хобби. Ну, гуляю по лугам и лесам. Одним словом, и в отпускное время занимаюсь только любимым делом, — заключил Борис Васильевич.

 

9

Григорий Михайлович предложил посмотреть их седьмую ферму, которая занимается откормом свиней. В дороге он напомнил, что коллектив этой фермы является инициатором Всесоюзного соревнования свиноводов, успешно выполняет свои обязательства — произвести за год 38 тысяч центнеров свинины.

— Насколько мне известно, в Сибири только один совхоз в целом производит свинины больше, чем наша седьмая ферма, — говорит Ефремов. — Это Лузинский совхоз в Омской области. Нынче они продадут государству чуть побольше сорока трех тысяч центнеров мяса. Я ездил к лузинцам несколько раз, кое-что полезное мы от них переняли. Но там отстроен прекрасный свиноводческий комплекс. И вообще в их хозяйство государство вложило средств примерно в два раза больше, чем в наше, а ведь мяса-то в два раза больше сдает наш совхоз…

Да, это действительно так! И именно за это коллектив «Красной звезды» заслуживает особого уважения. По наличию капитальных помещений, хорошо механизированных, отвечающих современным требованиям, это хозяйство должно бы производить тоже примерно 45–50 тысяч центнеров свинины в год. Но здесь широко используют, как образно выразился Григорий Михайлович, все подручные средства — и домики-времянки, и просто навесы с соломенной крышей — и за счет этого добились большого увеличения производства мяса.

Городок, где откармливались свиньи седьмой фермы, расположился неподалеку от Шадринска. Огромные корпуса из железобетона, под шифером напоминали фабричные. Их, этих корпусов, здесь много, они выстроились в ряд, обнесены металлической оградой.

На ферму мы пошли в сопровождении зоотехника фермы Анатолия Доброчасова. Вот один из корпусов…

Жители его вели себя довольно шумно. Некоторые с визгом отталкивали соседа, но сразу же успокаивались, как только завоевывали место у автоматической кормушки. А те, что уже наелись, важно так разлеглись на цементном полу, вытянувшись во всю свою длину. Любопытно, что на отдых они укладывались как-то очень уж организованно — не где попало, а ближе- к стене, и ложились впритирку одна к другой, почти правильными рядами.

Мы двигались по переходу, устроенному в центре зала, над кормушками. Отсюда хорошо виден весь свинарник. Он разбит на пять секций, огороженных друг от друга оградой, в каждой секции, как сообщил Доброчасов, по пятьсот — шестьсот свиней. В углу каждой секции я заметил небольшие загородочки.

— А это санаторий, — улыбнулся Григорий Михайлович. — Сюда отбирают более слабых животных для усиленного кормления. В общей массе какие-то отстают в развитии, вот их и отбирают в санаторий, а как по-отъедятся — опять в общее стадо.

Людей в свинарнике не было, да им тут, кажется, и делать нечего. Воду свиньи пьют из автопоилок. Корма раздает машина — главный агрегат смонтирован у боковых ворот, в центре свинарника. Доброчасов продемонстрировал его работу: включил рубильник, и из главного агрегата транспортеры повезли корма в кормушки.

— Что же тогда тут делать свинаркам?

— У нас введена двухсменная работа свинарок, — начал Доброчасов. — Первая смена приходит к шести утра, до восьми убирает в свинарнике, то есть с помощью шланга водой смывает навоз с пола. Затем завтрак — у нас на ферме своя столовая. А затем до двух часов дня промывают кормушки, решетки и пересматривают животных — если обнаружат слабых, перегоняют их в санаторий. Вот и все, — заключил он.

— А вторая смена повторяет работу первой, — дополнил Григорий Михайлович. — Мы в скором времени и на другой ферме так механизируем откормочные корпуса.

Анатолий Доброчасов рассказывает, что и как они перестроили в связи с обязательством увеличить производство свинины на 25 процентов: изменили тип кормления, большую часть кормов стали давать увлажненными.

— А насчет моральных и материальных стимулов забыл? — бросил Григорий Михайлович.

— Ну, это само собой, — оживился Доброчасов. — Тут большую роль сыграла прогрессивная оплата за сверхплановый привес.

А оплата эта строится так: если, скажем, среднесуточный привес животных составил за год 400 граммов, то на каждый заработанный свинаркой рубль по существующим расценкам доначисляется 15 копеек. Если привес достиг 570 граммов, доначисляется уже 55 копеек. И так далее.

Все работники фермы заинтересованы в увеличении производства мяса: шоферы, электрики, слесари, грузчики тоже получают дополнительную оплату, если ферма в целом перевыполняет планы производства. И руководители фермы тоже.

Подошедшая к нам свинарка Мария Аввакумова рассказала о силе моральных стимулов.

— Ну как же, — бойко начала она, — всем нам любо, когда наша ферма знамя получает! А мы никак уже шесть годов держим переходящее знамя совхоза. Так ведь? — обратилась она к Доброчасову,

— Седьмой год, — поправил тот.

— Вот видите! Перед другими мы на виду, — улыбнулась она. — А наш управляющий Иван Анфимович Рыжков чуть не десять медалей от выставки получил. И многие рабочие получили уже по нескольку медалей. А на совещания передовиков от нас сколько ездит! Разве это не почет?

Тут Доброчасов заметил, что и сама Мария Александровна недавно удостоена ордена «Знак Почета», имеет много медалей. И в минувшем году вместе со своей напарницей Вяткиной добилась самого высокого привеса свиней — по 569 граммов в сутки!

Когда уезжали с фермы, Григорий Михайлович сказал:

— Тут все слаженно идет. Молодцы!

И заговорил о том, что они в последние годы переняли из опыта других. Вспомнил приезд в их совхоз группы работников из ГДР. Они дивились тому, что здесь в свинарниках-маточниках минусовая температура, а у них в ГДР в момент опороса свиней поддерживают температуру помещения до 27 градусов тепла.

— Наши свинарки доказывают гостям, что при холоде поросята крепче, выносливее. Гости обещали своим свиноводам сообщить об этом.

Григорий Михайлович начал рассказывать о том, как ведется свиноводство в Америке. В книге, которую он прочел, уделено много внимания ферме Люшустера — она как бы образцовая.

— Кое-что из опыта американцев мы у себя применяем. Скажем, вводим трехпородное скрещивание свиней. У Люшустера на ферме содержится пятнадцать тысяч свиней на откорме, а у нас в два раза больше.

— А если сравнить результаты Люшустера и ваши?

— Пока мы отстаем, — сказал Григорий Михайлович. — Но совсем немного. У Люшустера на каждого работника производится за год по тысяче двести пятьдесят центнеров свинины, а у нас — тысяча сто с небольшим. Но свинарка Аввакумова, с которой мы беседовали, получила в прошлом году тысячу двести двадцать семь центнеров привеса, а Александра Сапова — тысячу двести семьдесят один. Думаю, года через три-четыре наша ферма обставит и Люшустера. Особенно если комбикормовая промышленность будет выдерживать рецептуру приготовления кормов для свиней.

Когда возвращались на усадьбу, Григорий Михайлович завел меня на строящуюся плотину, оживленно заговорил:

— Видите, какой большой котлован будет? Сама природа создала тут место для большого озера. Вода пойдет как раз вон к тому сосновому бору, — он показал рукой в сторону видневшегося вдали бора. — Там, у бора, и санаторий будет. А в озере рыбу разведем. Для всех будет удовольствие: кому купаться, кому рыбу ловить, кому просто на лодочке прокатиться. Ну, а кому надо подлечиться, в санатории будут и грязевые ванны, и радоновые, все по-современному. А то, знаете, наши рабочие отказываются уже от путевок в дома отдыха. Только в санаторий…

Когда спускались с плотины, Григорий Михайлович продолжил:

— А пока нет своего санатория, из своего фонда выделил деньги на путевки. Каждый год тридцать шесть путевок в санатории. Это кроме тех, что выделяются по линии профсоюза, — уточнил он. — Теперь посмотрим нашу среднюю школу.

 

10

И вот мы стоим вблизи двухэтажного каменного здания школы. Она построена на высоком месте, отсюда весь поселок совхозной центральной усадьбы как на ладони. Виден заводской корпус ремонтной мастерской, во дворе которой десятки тракторов и различных машин, виден и центр поселка, где возведены Дворец культуры, контора, столовая, гостиница, магазин. За выросшими уже тополями и березками — жилой массив, в одной стороне многоэтажные дома, в другой деревянные особнячки. А здесь, по соседству со школой, образовался особый уголок — здание школьного интерната, в котором, как сообщил Григорий Михайлович, размещается 140 человек, жилой дом учителей. Он трехэтажный, с квартирами городского типа и с городскими же коммунальными удобствами.

Как-то трудно поверить, что не так еще давно здесь не было никаких построек. Первое здание начали возводить в 1958 году — и вот, пожалуйста, большой современный поселок.

— Здесь было картофельное поле, — напоминает Григорий Михайлович Ефремов. — Но место хорошее, светлое…

По всему чувствуется, что Григорий Михайлович горд за поселок, ставший и для него родным. Да почему бы и не погордиться!

По всему видно, что Григорий Михайлович любит строить! За последние годы он отстроил два хозяйства. Понькинская МТС стала в свое время и по отстроенности, и по успехам производства лучшей в Курганской области. А теперь вот и совхоз «Красная звезда» по отстроенности тоже лучший в области. Недаром же именно их центральная усадьба удостоена Диплома. Я напомнил об этой награде Григорию Михайловичу. Он улыбнулся:

— Вообще-то, говорят, было намечено дать нам Диплом второй степени, но приехали товарищи посмотреть наш поселок, и говорят: все вытягивает на вторую степень, но вот тротуаров асфальтированных нет, — потому и третья степень. А теперь скоро все под асфальтом будет…

Окинув взором школьное здание, почему-то вздохнул. А когда пошли дальше, заговорил мечтательно:

— Самые большие надежды возлагаю на школу! Потому проявили заботу и об учениках, и об учителях. В каких совхозах есть школьный городок и такие благоустроенные квартиры для учителей? — Сам ответил: — Пока нигде в нашей области нет. А мы пошли на это… Надеемся и на отдачу!

Прошагав с десяток шагов, остановился:

— Не так давно звонят мне из района: надо бы поощрить учительницу с одной из наших ферм — двадцать три года в одной школе работает. Конечно, стаж большой, и за это надо поощрять. Но я спрашиваю: многие ли ее ученики остались работать в своем родном селе? А мне отвечают: какое это имеет значение? Понимаете? — вдруг загорячился Григорий Михайлович. — Какое значение! Да самое главное значение имеет именно этот факт для оценки работы учителя сельской школы! Сама долго живет в селе, — значит, любит его, любит жизнь в деревне, стало быть, обязана эту свою любовь передать и своим ученикам! А как же иначе?..

Почему в одном хозяйстве люди охотно остаются, а из других бегут? Секрет тут, как считает Григорий Михайлович, в роли руководителя. Григорий Михайлович согласен с Терентием Мальцевым: если сам руководитель полюбил свое дело, свой совхоз или колхоз, он обязательно найдет путь к сердцам подчиненных, привьет и им эту любовь, а если нет любви к родному хозяйству, он, как говорится, не зажжет любовью и другие сердца.

— А вот надо бы спросить директоров совхозов, председателей колхозов да, если хотите, и районное начальство, — опять загорячился Григорий Михайлович, — спросить: «А ваши дети где трудятся? На кого учатся?..» На это дело надо так смотреть: если ты пришел к руководству колхозом по собственному желанию, по любви, то ты обязан привить эту любовь и своим детям! Пусть не всем, — вдруг у кого-то особые задатки проявились, пусть развивает их. Но ведь в жизни-то как получается? Идет председатель колхоза в свою школу, выступает перед выпускниками, скажем, десятого класса и горячо агитирует ребят остаться в родном колхозе, учиться на агронома или там на зоотехника. А среди выпускников сидит и его сын, которого он давно уже решил направить в город, а здесь распинается о любви к земле, к родному селу. Выходит, для других его слова? Так? И не понимает такой человек, что он тем самым роняет авторитет, да и не только свой… Ну, да вы знаете, конечно, что хочу сказать, — сразу тише заговорил Григорий Михайлович и вытер пот со лба. — Если горожане готовят своих детей к деятельности городского типа — на завод или еще куда, — это как-то понять можно. И мы хорошо знаем, что ни один городской папаша не настраивает своего сына стать, скажем, ветеринарным врачом или пойти на ферму дояром, скотником… Но если и сельские папаши будут ратовать за отправку своих детей только в город, то что же останется от деревни?

Григорий Михайлович глядит на меня, ждет ответа. А что ответить? Конечно, сам-то Григорий Михайлович в этом деле чист, что называется, он сумел передать своим детям любовь к земле, к селу. И он, естественно, имеет моральное право спросить своих собратьев командиров: «Сами-то вы всерьез любите свое дело или только службу несете? Считаете свое пребывание в деревне временным явлением? Если так, то у вас нет морального права выступать перед другими, агитировать их остаться в деревне».

Вопрос, конечно, сложный. Но все же мысли Григория Михайловича заслуживают внимания. Каждый районный и сельский глава должен, как говорится, личным примером показывать, как надо воспитывать своих детей в любви к родной земле.

— Ну, и как же поступили с той учительницей? — поинтересовался я.

— А, с учительницей… — словно очнулся от дум Григорий Михайлович и пошагал дальше. — За последние пять лет проследили путь всех ее учеников. Только один избрал сельскую профессию…

— Значит, и от поощрения ее воздержались?

— Почти… Конечно, это заслуга, что в селе больше двадцати лет учительствовала. Но для села-то польза невелика. Тут и другие, незаслуженные, грамоте-то ребят научили бы. А вот привить любовь к земле… Распорядился я дать премию, но если бы она помогла воспитать хотя бы десяток-два патриотов по одному за год работы, которые полюбили бы труд на земле и остались в родном селе, я не пожалел бы для поощрения никаких денег, как говорится, озолотил бы!

И он снова заговорил о роли руководящих работников и интеллигенции в деле воспитания хлеборобов и животноводов из числа молодежи. Опять загорячился:

— Вот ведь как было дело-то до последнего времени… Многие годы школьные воспитатели пугали деревенских ребятишек: «Плохо будете учиться — придется свиней пасти, в пастухи отправляться». Так ведь было? — Григорий Михайлович остановился, достал из кармана пробирочку, высыпал на ладонь горошинку — нитроглицерин, отправил в рот. Постояв немного, пошагал дальше. Продолжал тише: — Мы не можем благодарить школу за такую подготовку наших ребятишек. Сейчас работу школы как оценивают? По успеваемости учеников. И еще — у кого меньше второгодников, тот в соревновании победил. А если бы на мою власть, для сельских школ наряду с успеваемостью главным показателем поставил бы такой: скольким ребятишкам помогли привить любовь к сельским профессиям? Сколько хлеборобов и животноводов воспитали? Теперь именно сельская школа должна стать главным поставщиком квалифицированных кадров для колхозов и совхозов. Ведь не все идут в высшие учебные заведения, а при общем среднем образовании и рабочий класс будет пополняться только выпускниками средних школ. Так что… Тут невольно возникает и такой щепетильный вопрос: вот учитель нахваливает ребятишкам, скажем, профессию свиновода, будем говорить с заглядом вперед — оператора фермы.

А свою дочь с малых лет настраивает на другое, только не в деревню… Вопрос, конечно, сложный, но в принципе должно быть так: кто решил работать на селе, должен с любовью готовиться, значит, и своим детям прививать эту самую любовь. Иначе и учителя, и все мы окажемся в роли вредных болтунов!

Подойдя к конторе, Григорий Михайлович задержался у крыльца. Но, как видно, все, о чем он говорил, сильно волновало его.

— Тут, конечно, через палку гнуть нельзя. Не так давно в газете было сообщение, — сразу оживился Григорий Михайлович. — В Новосибирске, кажется, собрали в областной центр родителей, у которых не менее двухтрех детей продолжают дело своих отцов. Так, знаете, выяснилось, что у некоторых по восемь-девять ребят остались работать на селе. И вот на этом совете было высказано много добрых пожеланий. Все единодушно говорили, что надо с детства приучать ребят к сельскому труду. Один рассказывал, как своего сына маленьким еще брал с собой на трактор, на сенокосилку. Правда, наши законы не разрешают до определенного возраста пускать ребят на машины, но тот отец под свою ответственность действовал. И вырастил прекрасного механизатора!

Слушаю Григория Михайловича, и перед моим мысленным взором проходит целая галерея моих старых друзей, ныне Героев Социалистического Труда, которые действительно сумели передать детям свою любовь к земле, к родному селу. Вот несколько таких имен только в Омской области. Тридцать лет руководил Северолюбинским совхозом Константин Дмитриевич Никифоров. А его сын Геннадий теперь главный агроном соседнего совхоза, дочь Надя — ветеринарный врач. Долго директорствовал в совхозе «Боевой» Григорий Федорович Иванов. А до этого он возглавлял совхоз «Целинный» — с первой его борозды. И все дети пошли по пути отца: один сын — агроном, другой — землеустроитель, дочь оканчивает сельхозинститут, будет экономистом. В семье агрономов Климановых из того же совхоза «Боевой» сын Владимир тоже стал агрономом и работает в родном совхозе. У Ивана Федоровича Нечаева из совхоза «Омский» и сын стал агрономом, а теперь директором совхоза. А в Новосанжаровском совхозе сын директора хозяйства комсомолец Константин Кошкин стал комбайнером, и в 1973 году по намолоту зерна (он намолотил более 12 тысяч центнеров) занял первое место в области. И годом раньше тоже был в числе первых.

А возьмите Терентия Семеновича Мальцева. Трех агрономов вырастил он в своей семье! А Григорий Михайлович Ефремов? Все четыре сына специалисты сельского хозяйства. Потому-то он и имеет моральное право упрекнуть некоторых других родителей за то, что не прививают своим детям любви к земле.

И в кабинете Григорий Михайлович не остыл от возбуждения, продолжал высказывать свои упреки:

— В школах у нас возвеличивают некоторые модные профессии, но среди них нет сельских, хотя пора бы уже понять: нет более благородных и более почетных профессий, чем профессия человека, кормящего все человечество! Разве не почетна задача обеспечить людей научно обоснованной нормой питания? Вот мы за десять лет на голом месте, на бывшем картофелище, создали рабочий поселок, современный, удобный, дали нормальную жизнь сотням людей. Разве это не романтика?.. А заменить все старые поселки с примитивными деревенскими избами домами на современный лад не романтика?

Он вышел из-за стола, зашагал по просторному кабинету.

— Не так давно одна девушка пришла ко мне с жалобой. В семье уже решили, что после школы она пойдет работать свинаркой, туда, где и ее мать полтора десятка лет трудится. А потом какие-то добрые соседи начали подсмеиваться: нашли, мол, романтику — свиней кормить… Вот девушка со слезами говорит, что теперь и мать против, потому что вроде бы никакой романтики не заметила. Разозлился я!.. «Ты, говорю, скажи своей мамаше, что она десять лет назад на центнер свинины израсходовала двенадцать центнеров зерна, потому что не очень грамотна, ничего не читала о передовых приемах. А я грамотная, изучала химию, биологию, быстро освою современную технологию и при тех двенадцати центнерах зерна выращу не менее трех центнеров свинины». Разве это не похвально, не заманчиво? Превзойти родителей в мастерстве не романтика?

Григорий Михайлович вернулся к своему столу, опустился на стул, опять достал горошинку нитроглицерина.

— Вообще детей надо к труду приучать пораньше, — заговорил он совершенно спокойно. — Это и в деревне, и в городе одинаково важно. А то девчонка в шестнадцать лет, по нашему пониманию школьница, не умеет ни заплатку наложить, ни заштопать носки или перчатки. И ребята многие тоже ничего не умеют. Посмотришь в городе — слоняются от безделья, а на улице навыка к труду не приобретешь, там другие наставники, добра не жди… И в этом, конечно, главная вина на родителях. — Переждал немного, подумал. — Иная мамаша еще с пеленок нашептывает своему отпрыску, что будет он инженером или служащим каким-нибудь. И ребенка, и себя настроит на эту перспективу. А потом и думает: зачем к какому-то делу пристращать сына, все равно ему в служащих быть, на машине будет ездить. Вот отсюда и появляются оболтусы, бездельники. В ожидании манны с неба живут… Нет, так нельзя!

Часть вины Григорий Михайлович и в этом деле списывает на школу. Далеко не во всех школах стремятся привить ученикам трудовые навыки. Винит он и нашу промышленность. Надо бы, особенно в сельских школах, иметь различные машины, так сказать, в детском исполнении: вроде бы игрушечные, но чтобы на них можно было и пахать, и хлеб убирать, и грузы возить. Разве так уж трудно наделать таких аккуратненьких машин?

Думается, тут Григорий Михайлович очень прав! В век научно-технической революции молодых людей надо приучать к технике, к машинам как можно раньше. А это и любовь к делу, и интерес к машинам, раннее понимание значения труда. И нет сомнения, что молодой человек, освоив машину, будь то трактор или доильная установка, изберет более правильный путь в дальнейшей жизни. А то ведь для многих окончивших среднюю школу и не поступивших в институт наступает трагедия: он ничего не умеет…

Григорий Михайлович готов винить и писателей, и работников кино и театров, потому что и они не нашли средств для поэтизации сельского труда, для воспитания гордости у тех, кто работает на самых трудных участках — на ферме, на мощной машине.

— Недавно я встречался со школьниками старших классов, — говорит он. — Хорошо мы тогда побеседовали, откровенно и душевно… Начал я с ними, можно сказать, с самого грязного дела — с навоза. Как часто можно слышать суждение белоручки: «Ферма — это же навозом пахнет…» А я рассказал ребятам, что такое этот самый навоз! Сколько дополнительного зерна, картофеля можно собрать, внеся навоз в почву, как это повышает ее плодородие. А сколько волнующего в наблюдении над растениями, которые ты сам же посеял или посадил! Вот дороги мы асфальтируем, тогда ведь если завести свою машину, то в любое свободное от работы время можно поехать в город Шадринск — дорога отнимает полчаса в один конец. Можно в областной центр — от нас туда по асфальту-то два с половиной часа езды. И всегда, каждый час, каждый день, ты будешь чувствовать себя, живя в деревне, как горожанин на даче, куда он рвется при каждом удобном случае, — в городе-то задыхается, особенно в большом. А ребята сразу вопрос: «На машину-то надо сколько денег? Где их возьмешь?» А я как раз и ждал этого вопроса, — усмехнулся Григорий Михайлович. — Сейчас, говорю, некоторые заключают договора и едут на Крайний Север, проработать пять — десять лет в других условиях, на машину денег накопить. Это тоже правильный путь, говорю. Ну, а у нас можно ли заработать на машину?» Начали считать вместе… При средних заработках свинаря или свинарки, не говоря уже о механизаторах, — у тех заработки всегда выше, — в год можно свободно заработать две тысячи. Ну, расходы на питание в деревне невелики, особенно если иметь свой огород, а его имеют все, ну, курочек, поросеночка… Считали-считали, и вот что вышло: за пять-шесть лет можно накопить на машину, не стесняя себя в других потребностях. «Значит, говорю, окончил среднюю школу, пошел на работу в совхоз — и через шесть лет своя машина! А тебе к тому времени и самому-то двадцать три года…» Так в расчетах-то мы ориентировались на машину «Жигули». А на «Запорожец» и за три года можно скопить деньги любому нашему свинарю, да ведь и скоплены они уже у многих! Словом, как мне показалось, ребят немножко расшевелил, заставил подумать о своей жизни и с этой вот стороны. В общем, — заключил Григорий Михайлович, — нужно сильное слово при работе с детьми, с подростками. Слово — большая сила. Вспомните «Оптимистическую трагедию»! Да, слово большая сила! — повторил он.

На некоторое время воцарилось молчание. Было о чем призадуматься…

Ну, а как в совхозе «Красная звезда» решают эту проблему? Я знал уже, что определенные меры по трудовому воспитанию школьников принимаются: в прошлый еще приезд был в школьном трудовом лагере вблизи совхозного кирпичного завода. В лагере ребята-школьники сочетают отдых и спортивные игры с посильной работой на заводе и ежегодно вырабатывают до 400 тысяч кирпичей. А как теперь?

— И теперь так же, — ответил Григорий Михайлович. — Это вошло в норму. Кирпич они вырабатывают. Вообще надо сказать, что со школой у нас хороший контакт, мы теперь, как говорится, заодно действуем, в едином плане. Многие ребята работают на пришкольном участке. В этом году учащиеся нашей средней школы своими силами выращивали сорок гектаров картофеля — сами садили, сами ухаживали за посадками, сами все и убрали. И урожай хороший вырастили. И на будущий год сорок гектаров картофеля будут выращивать. Но самое главное — школьники обслуживают целиком один свинарник-маточник. В нем содержится восемьдесят свиноматок. В свинарник матки поступают за две недели до опороса. И вот ребята принимают опоросы, конечно, под наблюдением ветеринарных работников, и затем растят поросят два месяца, потом передают в откормочные свинарники. Скомплектована на добровольных началах бригада для обслуживания свиней, ребята дежурят в свинарнике в порядке очереди — по разработанному графику. Их рабочий день примерно три часа.

— И получается?

— А как же! — воскликнул Григорий Михайлович. — Они и с родителями советуются, и со специалистами. Добровольно же подбираются! Уже есть и свои герои, — широко улыбается Григорий Михайлович и по памяти называет нескольких школьниц: — Светлана Щепило, Нина Рыбина, Таня Суворева, Нина Луканина…

— И зарплату получают?

— Зарплата им начисляется по законным расценкам, но весь заработок идет в общий школьный фонд, расходуется по их усмотрению. Большая часть заработка уходит на экскурсии. В этом году на свои заработанные деньги ездили на экскурсию в Волгоград. А в будущем в другие места поедут. Нет, у нас со школой полное взаимопонимание наступило, — подчеркнул Григорий Михайлович. — И, честно говоря, думается мне, что наша забота об учителях дает уже заметную отдачу.

И он заговорил о том, что и сам он, и его ближайшие помощники частые гости в школе, ведут беседы со школьниками, настраивают их на добрые дела.

— И отдачу мы уже чувствуем! — заключил Григорий Михайлович. — Молодежи на фермах у нас все больше и больше, а это самое главное!

 

11

Одна из наших встреч с Григорием Михайловичем была посвящена не решенным еще вопросам.

— Самая главная проблема возникла при создании треста Свинопром в Кургане, — сразу загорячился Ефремов. — Трест не помогает нам, а мешает работать!

Он начинает рассказывать о натянутых отношениях, сложившихся с трестом, и все больше нервничает.

Трест создан сравнительно недавно, и отношения его с совхозами регулируются определенным положением и законами. Но, судя по рассказу Ефремова, руководители треста часто действуют напролом. Это не проходит, когда трест имеет дело с таким опытным руководителем, каким является Ефремов.

Вот один из красноречивых примеров.

В целом по тресту план поставок мяса государству не выполняется. В 1973 году под угрозой оказался даже твердый план, а уж о выполнении народнохозяйственного и говорить не приходится. В этих условиях руководители треста решили, как видно, маневрировать. Рассуждали они, надо думать, так: все равно нынче план не выполнить, а на сколько, это уже не имеет большого значения — ругать все равно будут. И они предложили совхозу «Красная звезда» задержать продажу мяса. Выполните, мол, народнохозяйственный план, — а он равен 66000 центнеров, — и больше не сдавайте, придержите откормленных свиней, а в январе сдадите их в счет плана 1974 года.

Такой подход к делу едва ли можно назвать государственным. Тут видна забота лишь о собственном благополучии: пусть провалили этот год, зато создадим резервы для будущего…

Естественно, что Григорий Михайлович решительно отверг эти маневры треста. Ведь коллектив совхоза на всю страну заявил, что в решающем году пятилетки продаст государству 80 тысяч центнеров мяса! И всей своей работой доказал, что это не пустые обязательства. А трест хочет сделать их пустомелями.

— Я объясняю директору треста, что так делать нельзя, — сердится Григорий Михайлович, — а у них свои расчеты… Не хотят понять, если бы мы их послушались, то был бы не только моральный позор, лишились бы многих материальных благ. — И он начинает перечислять материальные потери.

И в самом деле они весьма весомы. Ведь те 14000 центнеров свинины, которые трест запрещает сдавать в этом году, совхоз сдает нынче сверх плана, то есть по полуторной цене. Значит, если совхоз выполнит указание треста, недополучит чистой прибыли более чем полтора миллиона рублей! Стало быть, сократятся соответственно отчисления и в фонд директора, и в фонд материального поощрения. Свиноводы, самоотверженным трудом обеспечившие перевыполнение плана производства мяса, будут лишены заслуженных премий.

Но Григорий Михайлович больше говорит о моральном ущербе для коллектива. Ведь совхоз под его руководством никогда еще не нарушал своих обязательств по продаже продукции государству. А тут, в решающем году пятилетки, сознательно, ради каких-то корыстных интересов треста, отказался от выполнения своих обязательств? Нет, не таков Григорий Михайлович Ефремов, и не в таком духе воспитывает он коллектив совхоза. В тресте он заявил прямо: «Мы свои обязательства выполним!»

А ведь это ослушание начальства…

И начальство возмутилось. Начало засылать ревизоров, обижать краснозвездинцев даже в мелочах.

Григорий Михайлович перечисляет их.

Приказом по тресту совхоз «Красная звезда» критикуется за невыполнение квартального плана сдачи… металлолома. И это несмотря на то, что план-то фактически был перевыполнен на восемь процентов. Трест после протеста совхоза приказ свой отменил, но ведь вся система прочла тот приказ, и над Ефремовым другие директора при встречах посмеивались…

Давая справку обкому партии, начальство треста будто бы по ошибке (как они объяснили потом) отметили, что совхоз «Красная звезда» не заботится об откорме крупного рогатого скота и не поставил на откорм ни единой головы. А в действительности в то время на откорме стояло 450 голов — столько, сколько требовалось для выполнения плана.

Или вот еще. За первое полугодие совхозу было присуждено переходящее знамя обкома партии, облисполкома и облпрофсовета, его наградили почетной грамотой. Знамя было вручено совхозу в торжественной обстановке, а грамоту должен был вручать директор треста, тоже на собрании. Но трест выслал ее в совхоз со случайным попутчиком.

И пошло, и пошло… Григорий Михайлович начинает припоминать и более ранние стычки с трестом. Даже по вопросу о строительстве асфальтированных дорог. Он ходил в Москве по самым высоким инстанциям, искал строителей, трест же в это время требовал отказаться от строительства дорог, а деньги, выделенные на дорогу, передать на сооружение откормочного комплекса на 12 тысяч свиней. Ефремов доказывает, что совхозу этого комплекса не нужно, и без него обойдутся (что и подтверждено последующей работой), а вот без хороших дорог нельзя! И только вмешательство вышестоящих организаций помогло Ефремову добиться своего. Но вполне понятно, каждая такая победа в споре вызывала болезненную реакцию со стороны руководителей треста.

Григорий Михайлович считает, что трест обделяет их и специальными кормовыми добавками, и лимитами на смазочные материалы, вмешивается в планирование производства…

Именно взаимной неприязнью вызваны такие строки в докладной совхоза директору треста: «За последние два года работники треста Свинопром своими действиями дезорганизуют всю работу по увеличению производства мяса в совхозе «Красная звезда», сковывают творческий труд специалистов совхоза и хотят превратить их в оловянных солдатиков, не мыслящих самостоятельно, а только исполняющих механически волю треста».

Сказано, быть может, и резковато, но ведь таков Григорий Михайлович Ефремов — он привык говорить все прямо!

А понять работников треста действительно трудно. Ведь «Красная звезда» хотя и является одним из 14 совхозов треста, но производит мяса более трети от того, что делает весь трест. Казалось бы, в этих условиях трест должен всячески поддерживать краснозвездинцев, уделять им больше внимания. Но вместо поддержки спицы в колеса.

Начав с треста, Григорий Михайлович пошел дальше. Возбужденно шагая по кабинету, начал перечислять претензии в адрес Министерства совхозов и других ведомств, которые своими действиями, как считает Ефремов, не всегда поддерживают передовых, зачастую сводят на нет усилия коллектива совхоза. Думается, есть необходимость рассказать о некоторых суждениях Григория Михайловича. Они заслуживают серьезного внимания, потому что касаются не только совхоза «Красная звезда».

— Самое трудное сейчас — строительство, — начал Григорий Михайлович, усаживаясь за стол. — В первую очередь финансирование. До 1970 года мы имели право развернуть строительство за счет будущих прибылей, просили у банка ссуду, а в конце года гасили ее прибылями. А теперь все залимитировано!

Снова встал, заходил по кабинету.

— Вот ведь дикость-то в чем… Наше хозяйство в числе первых было переведено на полный хозяйственный расчет, и мы, как и многие другие совхозы, доказали, что очень правильная эта мера. И поначалу все вроде бы хорошо пошло: сумели получить прибыли — сами и расходуем их по своему усмотрению, то есть пользуемся правами, определенными Положением о государственных предприятиях. Но… Начинают ограничивать нас разными рамками, решетками, сводят на нет главное, что заложено в хозрасчете, — заинтересованность коллектива в результате своей деятельности. А ведь еще Владимир Ильич Ленин писал, что мы окажемся дураками, если не обеспечим свои интересы при хозяйственном расчете…

Григорий Михайлович, как было уже ясно, советуется с Лениным, знает его труды, умеет к месту привести его высказывания. Я не помнил высказывания Ленина, приведенного Ефремовым, но позднее я нашел его. Это в письме «В Наркомфин» В. И. Ленин писал: «Если мы, создав тресты и предприятия на хозяйственном расчете, не сумеем деловым купцовским способом обеспечить полностью свои интересы, то мы окажемся круглыми дураками» (том 54, стр. 150–151).

Надо отметить, еще в первые годы советской власти Ленин говорил, что в ближайшем будущем хозрасчет станет преобладающим, если не исключительным, типом ведения хозяйства.

А сейчас Григорий Михайлович продолжал возбужденно:

— Вот дураками мы теперь и выглядим! Прибыли заработали, положенные по закону фонды создали — можно бы вовсю развернуться, а тут тебе разные загородки.

Из последующего рассказа Григория Михайловича и я многое понял и тоже стал возмущаться. Еще три года назад директор совхоза мог сам, по своему усмотрению, строить за счет прибылей что хотел, точнее — то, что в первую очередь необходимо в хозяйстве. Теперь же не всеми прибылями он может распоряжаться сам, потому что на их расходование Министерство совхозов установило строгие лимиты. Вот и пример. На 1973 год совхоз запланировал вложить в строительство полтора миллиона рублей. Все сметы были уже составлены, но совхозу установили лимит расхода лишь на 700 тысяч. Объяснили это просто: пока нет возможности выделить необходимое количество строительных материалов.

Ефремов заявляет, что значительную часть строительных материалов они могут произвести на месте — изготовить потребное количество кирпича, использовать местные лесоматериалы. Но все напрасно, его доводы в расчет не принимают.

А ведь помимо прибылей совхоз может тратить на новое строительство деньги из фонда амортизационных отчислений. Но и тут все зависит от лимита, выделенного Министерством. А оно вот уже три года не выделяет такого лимита, и поэтому на счетах совхоза скопилось свыше 700 тысяч рублей амортизационных отчислений.

— И вот ведь как получается, — продолжает досадовать Григорий Михайлович. — Мы выделили из прибылей полтора миллиона на строительство, но лимит нам дали на семьсот тысяч, значит, к концу года останется неиспользованной прибыли восемьсот тысяч. И Министерство заберет ее в свое распоряжение, для других, отстающих хозяйств. Это называется «изъятие нераспределенных прибылей».

— Могут забрать и амортизационные отчисления?

— Нет, не могут. Тут установлен такой порядок: только с нашего согласия могут забрать. Но мы согласия не даем, а они, — ткнул он рукой ввысь, — лимита не дают. А ведь взамен выбывающих построек надо возводить другие, для этого и фонд амортизации создается, но мы не имеем права его расходовать, поэтому опять приходится мудрить. А мудрость эта нам же по шее…

Он приоткрыл эту «мудрость»: совхоз в создавшихся условиях вынужден строить помещения для скота взамен выбывающих, но за счет собственных оборотных средств. И все затраты на такие постройки списывать сразу на себестоимость продукции, тем самым искусственно удорожать ее. В результате искусственно же сокращается и сумма чистой прибыли хозяйства.

— Одним словом, — несколько успокоившись, заключает Григорий Михайлович, — от приказа о переводе нас на полный хозяйственный расчет остался только номер приказа.

— Но ведь вы строите много, не на семьсот тысяч… — начал было я, но Ефремов быстро отпарировал:

— Так вот и строим! То случай поможет, то нервы треплешь до предела. Вы знаете, почему мы строим нынче то, что намечали? Только потому, что мне удалось попасть к секретарю ЦК партии. А то у нас и дорог асфальтовых не было бы, потому что лимит мал…

Как все это похоже на Григория Михайловича!

— Но не только эти трудности в строительстве, — продолжает Григорий Михайлович. — На нас надвинулось настоящее бедствие! Уж очень дорого берут с нас строители. Это же разорительно! Посудите сами: по смете свинарник на две тысячи голов, построенный из железобетона, стоит четыреста тысяч рублей. А мы в пределах своих сил, хозспособом, строим свинарники на полторы тысячи голов из местных материалов: столбы кирпичные, стены деревянные, остальное все как и в железобетонном, но нам такой свинарник обходится в сорок семь тысяч. А ведь в нашем, как утверждают специалисты, микроклимат для животных лучше! Пока мы не очень богаты, почему бы не обходиться такими помещениями?

Вопрос, думается, резонный!

— А возьмите постройки молочной фермы, — продолжал Григорий Михайлович. — Теперь скотоместо для коровы стало стоить значительно дороже, чем сама корова, — это же страшно… Когда коров доили вручную, себестоимость молока у нас не превышала одиннадцати рублей за центнер, теперь нам построили оборудованные коровники, с машинным доением коров, с другой механизацией. Но себестоимость молока поднялась до шестнадцати рублей. Так-то и разориться можно… Надо что-то делать со строительными организациями. Следовало бы построже приглядеться к их нормативам и к стоимости объектов, а то ведь грустно получается: чем больше строим, тем больше разоряемся…

Григорий Михайлович высказал свое твердое убеждение: при полном хозяйственном расчете надо доверять руководителям совхозов больше! Все прибыли, за исключением положенных отчислений в страховой и другие фонды, надо оставлять в распоряжении хозяйства и не лимитировать их расходование, как это делается сейчас.

— Что мы, враги государству, что ли? — строго глядя на меня, говорит Григорий Михайлович. — Что мы, только во вред делу будем работать? Так думать наивно, а для нас еще и обидно… Самое правильное при полном хозрасчете — доведите нам твердый план по продаже продукции, ну, если тут нужен контроль, назовите предельный фонд заработной платы. А что сеять, как организовать животноводство, какие группы скота составлять на зиму, — словом, все вопросы технологии доверьте нам. Раз уж доверили все хозяйство, — а это же многие миллионы, — то доверьте решать и вопросы технологии, не расставляйте рогаток на нашей дороге. Больше будет заинтересованности в развитии хозяйства, в получении прибылей.

Поуспокоившись, Григорий Михайлович полистал бумаги на столе, в одну из них углубился, дочитал до конца.

— Между прочим, когда я был в ЦК, там озадачили меня своими вопросами, — заговорил Ефремов. — Вот, говорят, товарищ Ефремов, к нам в ЦК идут жалобы: в магазинах много свиного сала, шпига, а мясо не всегда купишь. У нас, мол, многие увлеклись откормом свиней жирных, а покупатель требует свиного мяса с сальными прожилками, или, проще сказать, бекона. Это, говорят, походит и на другие дела… Было время, когда в магазинах покупали любую одежду, потому что выбора большого не было, а теперь не все берут, а выбирают, что по моде да по расцветке подходит. В результате в магазинах оказалось много неходовых товаров, приходится уценять их, терпеть большие убытки. Как бы, говорят, и со свининой так не получилось. И под конец спрашивают меня: готово ли наше хозяйство перестроиться на производство свинины беконного типа? А я говорю: мы готовы! У нас идет массовое скрещивание свиней породы ландрас с крупной белой, а это дает возможность выращивать мясных свиней. Потом говорю: мы изучаем опыт американских свиноводов, а они жирных свиней не растят.

И Григорий Михайлович тут же продемонстрировал, что он в курсе американского опыта. Правда, он в курсе дел и наших передовых совхозов. Недавно ездил в Лузинский свиносовхоз.

Рассказав мне, что нового увидел в Лузинском совхозе, Григорий Михайлович заключил неожиданно:

— Но в Лузинский-то я ездил не за этим опытом…

Я напомнил, что в Омской области создана специализированная фирма «Омск-бекон» и что головным совхозом этой фирмы стал как раз Лузинский совхоз.

— Вот потому-то я и бегал туда, — сказал Григорий Михайлович. — Посмотрел, с чего они начали, что уже сделали по своей фирме…

Подобные фирмы — дело совершенно новое в нашей стране, создаются они в расчете на резкое увеличение производства именно бекона. Мне кажется, что в этом заложена интересная идея. Вот ее суть. В фирму включено несколько совхозов. И не только свиноводческих, но и зерновых. Ставится задача: фирма должна обеспечить производство бекона только за счет собственных кормов. В этом и заключено главное новшество. В настоящее время ни один специализированный свиносовхоз в стране на своих кормах не в силах произвести положенное количество свинины. Большая часть ее откармливается на привозных кормах.

Вот и фирма «Омск-бекон» создана с расчетом откорма только на своих кормах. Потому-то в фирму и включено несколько крупных зерновых совхозов, в которых десятки тысяч гектаров пахотных земель. Фирма будет иметь и собственный комбикормовый завод, что позволит вырабатывать такие корма, какие требуются по научно обоснованным нормам. Имеется в виду, что фирма будет иметь и свой мясокомбинат по производству бекона. Тогда не будет и споров с заготовителями о качестве сданной свинины.

На первый взгляд кажется, что эта новая форма производственных объединений сулит много выгод. К такому выводу пришли в Омске.

А вот Григорий Михайлович хотя и согласен с тем, что организация специализированной фирмы дело правильное и полезное, считает, что создавать фирму надо не так, как задумано в Омске.

— Фирма создана там из совхозов, находящихся в четырех разных районах, — замечает он. — Разве это разумно? Некоторые зерновые совхозы отстоят от свиноводческих больше чем на сто километров! Куда это годится… Значит, шоферы, занятые перевозкой кормов, будут часто ездить за кормами с ночлегом, а это уже плохо для семейных. И потом — четыре района, четыре хозяина в самих районах, а сколько начальства сверх того? И все по-своему могут понимать суть дела-то…

— А как же вы хотели?

— Надо в одном районе создавать фирму! — твердо произнес Григорий Михайлович. — Чтобы все было, как говорится, под рукой, чтобы расстояния для перевозок кормов и всяких грузов были самыми минимальными. А вот комбикормовый завод свой — это разумно! Только надо сделать так, чтобы все кормовые добавки — рыбная мука, рыбий жир и все другие — поступали фирме централизованно, без каких-либо посредников на месте. Нужна и своя автобаза — в центре фирмы.

Я заметил, что при создании омской фирмы подбирались наиболее крепкие хозяйства, более организованные во всех отношениях.

— Это не обязательно, — отмахнулся Григорий Михайлович. — На практике-то иной раз передовой за три года становится отстающим, а отстающий — наоборот. Так что не это главное… А вот чтобы дороги между всеми хозяйствами фирмы были асфальтированными, это очень важно. А если фирма в четырех районах, то когда дождешься асфальтированных дорог?

Григорий Михайлович продолжал развивать свои мысли дальше: как лучше организовать дело, как создавать совет директоров, принимать решения, вести планирование. Можно было подумать, что это ему именно поручили организовать фирму. Я так и сказал ему об этом.

По полным губам Григория Михайловича скользнула добродушная улыбка.

— Так дело-то идет вроде бы к тому… Нынче к нам приезжал товарищ Васильев — первый заместитель пред-совмина России. Знакомился с нашим хозяйством, побывал на фермах, беседовал с рабочими, со специалистами, а перед отъездом и подал эту мысль насчет фирмы «Бекон». Вот тогда все и закрутилось… И областные организации подключились, тоже поддерживают эту идею. Сначала хотели было создать фирму на базе треста Свинопром, в него входит четырнадцать совхозов. Но они разбросаны по всей области. Были и другие предложения. Мы стоим за то, чтобы создать фирму на базе нашего совхоза, объединив необходимую группу хозяйств в одном районе. Теперь эти мнения обсуждаются в верхах, чье победит, не знаю, но чувствую, что наше.

— Это почему же?

— А потому, что трест довел нам план продажи мяса на будущий год в большем размере, чем предусмотрено твердым планом на пятилетку. Значит, чувствует, что наш совхоз отойдет от треста, вот он и спешит списать на наш счет побольше плановых заданий, тогда оставшимся в тресте совхозам будет легче…

Никак не может забыть своих обид на трест Григорий Михайлович…

 

12

В начале 1974 года я снова приехал в совхоз «Красная звезда».

На этот раз застал Григория Михайловича за чтением журнала «Наука и жизнь». Расположился он по-домашнему — в пижаме с широкими рукавами, ворот рубашки расстегнут…

Оглядываю домашний кабинет директора крупнейшего совхоза. Ничего здесь лишнего. Много книг, журналов. Аккуратной стопкой на письменном столе газеты. По корешкам журналов на книжной полке можно узнать, какие выписывает и читает семья Ефремовых. «Октябрь», «Нева», «Огонек», «Роман-газета», несколько других, потоньше…

На книжных полках много справочной литературы, томы Большой Советской и Сельскохозяйственной энциклопедий. Между прочим, недавно мне довелось заглянуть в Сельскохозяйственную энциклопедию и во втором томе ее увидеть портрет Григория Михайловича Ефремова, прочесть его краткую биографию. Отдельно на полке выстроились сочинения В. И. Ленина. Много тут и книг художественной литературы. На видном месте мемуары советских военачальников. И это понятно — Григорий Михайлович сам прошел всю войну…

— Времени-то на чтение хватает? — спросил я, чтобы начать разговор.

— Хватает не хватает, а выкраивать надо, — ответил Григорий Михайлович. — Без этого жить нельзя в наше время. За новинками надо следить, да и душу можно отвести за чтением занимательной книги или книги, где есть над чем призадуматься… Словом, время выкраиваю и на чтение…

Мне хотелось получше узнать о тех, кто возглавляет хозяйства. И особенно о среднем звене. Кто же там главные помощники директора?

— Помощников много выросло, — начал Григорий Михайлович. — Есть с большим опытом, есть и совсем молодые, но, как говорят, ранние… Хороших людей у нас изрядно. Могу некоторых назвать. Вообще-то у нас много выдвиженцев — начинали рабочими, а потом выросли до руководителей. Такие особенно ценны… Возьмите Геннадия Николаевича Воробьева. После зоотехникума он работал у нас агрономом фермы и одновременно заочно учился в сельхозинституте, стал ученым агрономом. Мы выдвинули его управляющим фермой «Погадайка», и он хорошо ведет дело. Недавно награжден орденом Ленина.

Или вот Василий Сараев. Начал работать у нас бригадиром полеводства, а теперь агроном Песчано-Таволжанской фермы, и агроном хороший!

Ну, можно назвать еще Криворотову Тамару Дмитриевну. Была она рядовой свинаркой, потом ее выдвинули бригадиром, позднее — зоотехником фермы. Ее тоже наградили — орденом Трудового Красного Знамени.

Или возьмите Рыжкова, — оживился Григорий Михайлович. — Я о нем вам уже рассказывал, он теперь управляющий самой передовой, седьмой фермой. А начинал-то рядовым рабочим. Правда, хорошо работал и рядовым. Он у нас больше всех имеет медалей ВДНХ — целых девять! А теперь награжден орденом Ленина.

И особо надо сказать о Фрунзенской ферме. Она у нас считается молодежной. Начальство там молодое. Начнем с управляющего — Валерия Воложанина. Ему всего-навсего двадцать четыре года. Был зоотехником фермы, а теперь заочно учится в сельхозинституте. А Вере Шепла и Александру Обынцову по двадцать два года, они зоотехники. Механику фермы Александру Жиделеву двадцать семь лет, а самому «старому» по возрасту командиру — агроному Владимиру Сутормину — тридцать три года. И эта молодежь хорошо ведет дело, у нее же все впереди, опыта набираются жадно. Они еще покажут себя!

Вообще мы заботимся и о смене. Совхозных специалистов в вузах и техникумах сейчас десять человек. А из числа работающих в совхозе заочно обучаются двенадцать товарищей.

Я спросил о текучести кадров.

— Сами виноваты! — бросил Григорий Михайлович. Тут же широко улыбнулся. — Посмотрели товарищи телефильм «Дорога комиссара Ефремова» и засыпали нас письмами: разрешите приехать на работу в ваш совхоз. Многие и без писем приехали. Но что это за люди? В большинстве искатели «длинных рублей». Они думают, что у нас тут золотая жила — греби деньги зарплатой, и работать не надо. А когда узнали, что заработать можно, но и работать надо хорошо, то быстро повернули назад. Вот они и испортили нашу сводку по текучести кадров, — снова улыбнулся Григорий Михайлович. — А так костяк создался у нас хороший, надежный! Дальнейшие надежды возлагаем на своих, доморощенных. Стараемся улучшить условия жизни.

Он начал перечислять, что уже удалось сделать в этом направлении. А сделано немало. Газифицированы почти все дома и квартиры работников совхоза. На центральной усадьбе и на седьмой ферме водопровод проведен во все квартиры, здесь и водяное отопление тоже почти во всех домах. На ферме Таволжаны водопровод и водяное отопление в 30 квартирах и во всех общественных зданиях. На Фрунзенской ферме треть квартир с водопроводом, жители остальных берут воду из колонок на улице. Колонки водоразборные установлены на всех фермах, и везде ведутся работы по устройству водопроводов. Канализация пока оборудована на центральной усадьбе. Ну, а о сооружении очагов культуры уже говорилось — они теперь есть на всех фермах.

— И все же мы испытываем трудности с кадрами животноводов. Для обработки полей механизаторов у нас вполне достаточно. Тут только на период уборки урожая студентов или горожан подошлют недельки на две, и мы управимся. А вот в животноводстве кадры нужны постоянные. И в этом направлении предстоит много еще поработать всем нам — и партийной организации, и профсоюзу, и школе. Ну, о роли школы мы с вами уже говорили достаточно. А вот о дисциплине… Точнее, даже не о дисциплине, а о более широком круге вопросов, которые у нас именуются так — воспитание людей! Вот о воспитании… Я частенько задумываюсь над таким вопросом. На территории нашего совхоза раньше действовали четыре церкви. И попы вели ведь большую политическую работу. Вели они и культурно-массовую, вроде организации крестных ходов, оформления всяких праздников, соблюдение определенных обрядов, хоровое пение организовывали. Словом, они вели идеологическую работу. Мы говорим, что они учили дурному, но ведь надо признать — так приучили, что и до сих пор еще верующие сохранились, до сих пор дурман этот не выветрился. Значит, свое дело они делали хорошо. А почему так случилось?.. Да потому, что поп занимался не только массовыми мероприятиями вроде церковной службы, он ходил по всем домам, исповедовал всех, начиная с малых ребятишек, и отлично знал, что называется, кто чем дышит, кто о чем думает, у кого какая беда приключилась. Понимаете? А наши идеологические работники? Больше увлечены массовыми мероприятиями: собрания, слеты…

Григорий Михайлович убежден, что в каждой деревне, на каждой ферме нужны политические организаторы! Такие, которые знали бы, что называется, душу каждого человека, были бы и организаторами, и воспитателями.

— В армии есть эти кадры, почему же у нас на селе не быть таким? — спрашивает Григорий Михайлович. — И надо не жалеть денег на содержание политорганизаторов. Лучше подсократить управленческий аппарат и в трестах, и в районе, и в областях. А то в самом деле — кто у нас ведет культурно-массовую и воспитательную работу в деревне? Заведующий клубом. А зарплата ему девяносто рублей в месяц — меньше, чем зарабатывает у нас самый последний рабочий. Нельзя так! — заключил Григорий Михайлович.

Он сделал уже и подсчет. В совхозе восемь населенных пунктов, значит, восемь политорганизаторов, платить им, скажем, по 250 рублей в месяц. За год меньше двадцати пяти тысяч… Невелики расходы, а пользу эти люди принесут огромную.

— Нужно только заняться подготовкой специальных людей на эти посты, — говорит Григорий Михайлович. — Тут райкомам партии придется поработать как следует по отбору людей на этот важнейший участок. Чтобы это были и культурные люди, и высокообразованные, а главное — умели бы с народом работать, разговаривать по душам.

Григорий Михайлович примолк, начал листать журнал, но, видимо, делал это машинально, потому что вскоре отложил его в сторону.

— И еще проблема, — негромко заговорил он. — Даже не одна, но в общем-то одного толка… Борьбу с пьянством плохо ведем. Решение партии и правительства по этому вопросу выполняется плохо, — быстро, как всегда, когда нервничает, начал «заводиться» Григорий Михайлович. — В нашем совхозе милиционер, или, как его называют, участковый, занял первое место в области. Нам завидуют: ни пьянства, ни хулиганства, мол, в совхозе нет. А ведь это не так!.. Конечно, не больше, чем у других, но и у нас есть эти беды, а участковый хитрый, не оформляет дела на пьянчуг и воришек, воспитательными беседами обходится, и я боюсь, что это приведет к большей беде. Разве это правильно, что работу наших карательных органов оценивают не по числу раскрытых преступлений, а по проценту снижения числа актов, составляемых на преступления?

Поостыв немного от возбуждения, продолжил тише:

— После постановления о борьбе с пьянством мы начали принимать меры, выявлять нарушителей, оформлять дела на них, а в области шум подняли: в совхозе «Красная звезда» преступность увеличилась… Не смешно ли? Карательные органы должны работать по-боевому, а не замазывать преступления. Раскрыл преступление, обнаружил преступника, — значит, поработал, а не выявил ничего — и зарплату ему не платить. А как же иначе?.. И особенно надо усиливать борьбу с воровством. Чтобы не только в лозунгах говорилось, что социалистическая собственность священна и неприкосновенна, а чтобы действительно она была неприкосновенна. А для этого надо строжайше наказывать за любой случай воровства! Тут ведь дело-то как обстоит: если воруют родители, то и дети их, как правило, этим занимаются. Как правило! — подчеркнул Григорий Михайлович. — Надо бы воров решительно изымать из общества и посылать на длительные сроки в трудовые колонии и в другие места, иначе толку не будет, воровство не прекратится.

Слушаю Григория Михайловича и про себя отмечаю: этому человеку все дорого! Не только производство волнует его, но и воспитательная работа, и все большие и малые жизненные дела. Побольше бы руководителей типа Ефремова!

Мне уже рассказывали, что Григорий Михайлович пробрал участкового милиционера за бездеятельность, за сокрытие преступлений и тот заметно оживил работу, составил несколько актов, кое-кого привлек к ответственности по закону. Но зато, как теперь выясняется, лишился первого места в соревновании, — значит, и премий за «службу».

 

13

Вечером я знакомился с результатами работы совхоза за 1973 год.

Коллектив «Красной звезды» и в третьем, решающем году девятой пятилетки работал весьма успешно. Главное свое обязательство совхоз перевыполнил, сдав государству 80050 центнеров мяса. А это ведь на 19 тысяч центнеров больше, чем предусматривалось государственным планом.

Валовое производство основной продукции перевыполнено, что называется, по всем статьям: по свинине на 26,8 процента, по мясу крупного скота — на 34,6, по молоку — на 6,7, по яйцам — на 23,1, по зерну — на 33,6 процента. Это позволило поставить продукции значительно больше, чем предусмотрено планом-заказом государства. О мясе уже говорилось, а молока продано сверх плана 2444 центнера. От каждой коровы в среднем надоено по 3084 килограмма молока.

Хозяйственный расчет, внедренный во все звенья производства, сказался на всех качественных показателях. Вот один из важнейших: затрата кормов на центнер привеса свинины составила 579 килограммов вместо 750 по норме. При этом на откорме свиней на центнер привеса затрачено 508 кормовых единиц, значительно меньше, чем в прошлом году.

После всего этого можно не удивляться огромной прибыли, полученной хозяйством. Она достигла 4944 тысяч рублей, или на полтора миллиона больше, чем намечалось по плану. Рентабельность производства составила 60 процентов!

Себестоимость главной продукции — свинины 81 рубль 60 копеек, что на 5 рублей 29 копеек ниже плана.

Значительно повысилась производительность труда, особенно в свиноводстве. Так, на центнер привеса свиней затрачено 8,2 человеко-часа вместо положенных по норме 15,2. Валовая продукция в расчете на одного рабочего, занятого в производстве, составила 13392 рубля. Это на 4192 рубля больше, чем предусматривалось планом, и на 1570 рублей больше, чем было произведено в 1972 году. А реализовано продукции в расчете на одного рабочего на 9025 рублей. Опять же намного больше, чем год назад и чем намечалось планом.

И еще одно любопытное сопоставление, которое красноречиво говорит о правильном развитии хозяйства. В сравнении с 1972 годом фонд заработной платы возрос в совхозе на 8 процентов, а производство продукции в сопоставимых ценах увеличилось на 16 процентов.

Среднемесячный заработок рабочего составил 142 рубля.

Показатели просто великолепные!

Коллектив совхоза добился наконец поставленной задачи: наладить равномерное производство мяса, работать без рывков. Вот таблица, показывающая производство свинины по месяцам 1973 года: каждый месяц привесы свиней не опускались ниже 6000 центнеров, но и не поднимались выше 7000. Поэтому более равномерной стала и продажа мяса государству. Заработал тот самый конвейер, о котором мечтал Григорий Михайлович Ефремов. При этом в первом полугодии было сдано 40518 центнеров мяса, а во втором лишь немного меньше. А ведь еще в 1970 году совхозу пришлось только за один декабрь сдать чуть ли не 40 тысяч центнеров свинины. Теперь и получение поросят стало равномерным — примерно по 7000 в месяц.

Для большей убедительности работу совхоза «Красная звезда» можно сравнить с достижениями Шадринского района в целом. Один из важнейших показателей — производство валовой продукции на одного работающего; так вот, в «Красной звезде» он в 2,8 раза выше, чем в колхозах, и в 1,6 раза выше, чем в совхозах района. Затраты кормов на центнер привеса в совхозе в полтора раза ниже, чем в колхозах района. А ведь Шадринский район один из самых передовых в Курганской области. Значит, с краснозвездинцев можно брать пример другим хозяйствам не только района и не только Курганской области.

 

14

Еще в Кургане, когда я заходил в областные организации, мне сказали, что вопрос о создании фирмы «Бекон» в принципе решен, что генеральным директором будет Григорий Михайлович Ефремов. Добавляли, что в Москве при рассмотрении представленных вариантов фирмы победил ефремовский. Некоторые товарищи выражали свое недоумение:

— Удивительный человек этот Ефремов. Мы советовали ему включить в состав фирмы лучшие свиноводческие хозяйства области. И зерновые тоже. Тем более что Москва шла на этот вариант весьма охотно. Тогда новая фирма с первых шагов заработала бы нормально. А Ефремов гнет свою линию: хочет, чтобы все хозяйства фирмы были в одном районе, на одном земельном массиве. Не хочет понять, что в этом случае не меньше половины хозяйств, влившихся в фирму, будут из числа средних и отстающих.

Надо сказать, что слова эти произносились хотя и с некоторым удивлением, но все же не без уважения к Ефремову. Но как все сказанное похоже на Григория Михайловича! Опять берет на свои плечи больше, чем предлагают, опять ему преодолевать многие трудности…

И вот я снова в совхозе, у Григория Михайловича Ефремова.

На этот раз он сильно возбужден. Только что вернулся из Москвы, был и в Ленинграде, где проходило Всероссийское совещание директоров фирм. Довелось ему беседовать с предсовмина республики. Явно доволен этой беседой.

— Главные вопросы обговорены, наши предложения одобрены, — заключает он рассказ о поездке.

Спешу спросить: почему он и отстающие-то хозяйства считает возможным включить в состав фирмы? В Омске в фирму подобраны наиболее крепкие, а здесь…

— Тут несколько моментов приходится учитывать, — начал Григорий Михайлович. — Что значит совхоз, переданный в состав фирмы и, так сказать, выведенный из района? Ведь его показатели в районный план уже не входят. И какое же будет отношение районного руководства к этому «чужому» совхозу?.. Во всяком случае, не самое лучшее, это совершенно ясно. Дело тут не только в руководстве, контроле, хотя и это имеет значение. Но возьмите такие житейские вопросы, как выделение мотоциклов и автомашин для продажи в личное пользование, вообще снабжение товарами через магазины…

Нет, такое хозяйство в районе будет на положении пасынка.

Теперь возьмите другое. Создай фирму в нескольких районах, кто обеспечит нас хорошими дорогами? При наших-то огромных расстояниях? А при плохих дорогах, сами знаете…

Эту линию Ефремова я достаточно хорошо узнал.

— Меня упрекают: «Зачем и отстающие хозяйства включаешь в состав фирмы? — продолжал Григорий Михайлович. — А я отвечаю так: если направление на создание фирм дело прогрессивное, то фирма должна доказать это на примере работы с отстающими хозяйствами! Я считаю, что это дело прогрессивное, значит, мы обязаны доказать это на фактах. А если объединить все самые передовые, тогда просто доказывать преимущества. Это не убедит никого. Наш совхоз тоже был самым отстающим… Сами знаете. Но самое главное, как мне думается, — надо в полную силу использовать практический опыт наших специалистов. У нас же подобрались очень деловые, опытные главные специалисты. С их помощью я надеюсь быстро наладить полеводство и животноводство во всех хозяйствах фирмы. Думаете, наши специалисты не знают условий работы Шадринского района? Знают! Земли у соседей, как считает наш главный агроном Борис Васильевич Синев, получше наших, особенно в южной части. Так что порядок можно навести.

И он начал развивать свои мысли, рисуя будущее фирмы «Бекон». Полевое хозяйство во всех участках фирмы будет перестроено в интересах свиноводства и вообще животноводства, потому что хозяйства фирмы имеют крупный рогатый скот, так что и говяжье мясо будет производиться, и молоко. Будет свой комбикормовый завод, свое автотранспортное хозрасчетное объединение, свое строительное управление, в состав которого Ефремову хотелось включить и передвижные колонны по дорожному строительству и по благоустройству жилых поселков.

Размечтавшись, Григорий Михайлович все ускоряет шаги, все круче делает повороты.

Глядя на него, я вдруг вспомнил кадр из телефильма «Дорога комиссара Ефремова». Армейский фотограф-любитель зафиксировал момент, когда комиссар Григорий Ефремов, первым в части узнав о победе над фашистской Германией, бежит сообщить эту радостную весть своим товарищам: обе руки его высоко выброшены вверх, рот широко раскрыт — ясно, что из груди его вырывается радостный крик о победе!

Вот и сейчас Григорий Михайлович словно перед радостным взлетом. Взвалил на свои плечи огромный груз и рад этому, возбужден, как перед боем, исход которого ему совершенно ясен.

Да, очень правы те, кто утверждает, что Ефремов родился под счастливой звездой!

 

15

Наступил завершающий год девятой пятилетки.

Я внимательно следил за сообщениями о работе коллектива совхоза «Красная звезда», при встречах с кур-ганцами узнавал о его новых успехах. И, конечно, радовался им. Узнал я и о том, что организация фирмы на некоторое время отложена. Решено получше изучить опыт уже действующих фирм подобного типа, с тем чтобы учесть его при создании новой, так что краснозвездинцы продолжали трудиться, так сказать, в прежнем составе, выполнять ранее определенные им задания на пятилетку. Они и за 1974 год продали государству более 80000 центнеров мяса, снова получили большие прибыли.

Приехав в совхоз, я встретился на этот раз с секретарем парткома совхоза Анатолием Иосифовичем Мочаловым. И не только потому, что директор совхоза был в Москве, на совещании. Мне хотелось на трудовые успехи коллектива взглянуть, так сказать, глазами партийного руководителя.

Сообщив уже известные мне цифры о результатах минувшего, 1974 года, Анатолий Иосифович начал называть имена наиболее отличившихся тружеников совхоза. И особо подчеркнул, что ведущую роль играют коммунисты, среди них свинарки Мария Аввакумова, Матрена Черных, Нина Вяткина, комбайнеры Александр Зуев, Анатолий Щуплецов, Александр Ермолаев и многие другие. А вот коммунист Антонина Константиновна Балеевских в 1974 году вырастила 1705 поросят и во Всесоюзном соревновании свинарок заняла первое место!

Секретарь парткома заметил, что строительство асфальтированных дорог идет по плану и большинство отделений ферм теперь связаны с центральной усадьбой надежными дорогами. А затем начал припоминать некоторые эпизоды борьбы за успешное выполнение производственных заданий.

Из его рассказа видно, что партийная организация совхоза ведет большую, целенаправленную работу — организация соревнования, контроль за выполнением принятых обязательств и т. д. Вот красноречивый пример тому.

В 1973 году восьмая ферма не выполнила своих социалистических обязательств. В январе 1974 года было решено заслушать на партийном комитете отчет партийной организации фермы. Заседанию парткома, как это давно уже принято здесь, предшествовала большая подготовительная работа: авторитетная комиссия под руководством секретаря парткома произвела детальную проверку всех дел фермы. В состав комиссии были включены руководители передовой седьмой фермы — Рыжков и Доброчасов. Пять дней провели они непосредственно на производстве, обнаружили недостатки в организации кормления и содержания скота. С такой же тщательностью работали и другие 13 членов комиссии. А затем состоялось обсуждение на парткоме. Заседание, как сообщил Мочалов, прошло по-деловому, причины недостатков были вскрыты, внесены и предложения по их устранению. В принятом решении парткома эти предложения были одобрены, высказана просьба к директору совхоза рассмотреть вопрос о пригодности двух нерадивых бригадиров. Директор согласился с мнением партийного комитета, освободил этих бригадиров, на их место подобрали более деловых людей, — в частности, по рекомендации парткома, с другой фермы был направлен опытный бригадир-коммунист Виктор Мельников.

Через месяц партком заслушал информацию Мочалова о выполнении решения по восьмой ферме, в марте, а затем в апреле снова возвращался к этому вопросу. К тому времени положение на ферме улучшилось, все пункты решения парткома были выполнены. К июлю коллектив восьмой фермы оказался передовым в совхозе, был награжден почетной грамотой обкома КПСС.

— А вот работу второй фермы сам директор попросил обсудить на парткоме, — говорит Мочалов. — Там был допущен падеж скота, не выполнялись принятые обязательства.

На это заседание парткома в апреле были приглашены все бригадиры, специалисты ферм — всего 86 человек. Повторилась рассказанная выше история: к рассмотрению положения дел на второй ферме партком возвращался в мае, затем в июне. Пришлось ставить вопрос о замене заведующего фермой. А итог отрадный: в сентябре коллектив фермы вошел, что называется, в норму, выполнил свои обязательства по производству продукции животноводства, первым в совхозе завершил уборку урожая, помог соседям.

На обсуждение парткома и общих собраний коммунистов совхоза выносятся самые злободневные вопросы труда и жизни коллектива: о ходе капитального строительства, выполнении плана заготовки кормов, механизации трудоемких процессов в животноводстве, организаторской работе по выполнению плана социально-экономического и культурного развития совхоза, о плане на очередное пятилетие. И каждое решение остается под контролем парткома до полной его реализации.

После всего этого можно не удивляться тому, что коллектив совхоза уже в октябре 1975 года досрочно выполнил план девятой пятилетки по продаже мяса государству. Страна к тому времени получила от краснозвездинцев 332 тысячи центнеров мяса. А до конца года было сдано еще 27 тысяч центнеров — это уже сверх задания на пятилетку. Таким образом, сдача мяса в завершающем году девятой пятилетки превысила 85 тысяч центнеров!

В «трудовом паспорте» коллектива что ни показатель, то рекорд. Производство мяса в девятой пятилетке по сравнению с восьмой увеличилось на 73 процента. Затраты кормов на центнер привеса свинины снизились на 17 процентов и составили 5,7 центнера кормовых единиц. На треть уменьшились и затраты труда. Потому-то и производство продукции возросло на 21,2 миллиона рублей, или в полтора раза. А фондоотдача на рубль основных средств составила 1 рубль 44 копейки. Прибыль совхоза за пятилетие превысила 19 миллионов рублей.

За этими сухими цифрами — самоотверженный труд, творческий поиск дружного коллектива свиносовхоза «Красная звезда».

Коллектив хозяйства с еще большим воодушевлением принялся за выполнение новых, еще более сложных задач, поставленных перед тружениками сельского хозяйства XXV съездом КПСС.