Война на Тихом океане явилась составной частью второй мировой войны. Источником ее возникновения был международный империализм, усилившиеся противоречия между молодым японским хищником и старыми колониальными державами – США, Англией и Голландией. Империалистическая Япония, наиболее активно стремившаяся к переделу сфер влияния в Азии, выступила в качестве поджигателя войны на Тихом океане. Несмотря на высокую степень милитаризации и крупные успехи в первый период войны, Япония не выдержала испытаний и потерпела поражение. Это было обусловлено целым рядом причин, и прежде всего несправедливым характером самой войны.
Война на Тихом океане и в Азии значительно превосходила боевые действия на других театрах по своему географическому размаху и численности втянутого в нее населения. Уже в первую неделю она охватила огромные пространства от Аляски до Австралии и от Индии до Панамы. Более двух третей населения мира оказались вовлеченными в ее орбиту. Масштабы войны и ее бескомпромиссный характер предопределили особую напряженность боевых действий.
В последние годы за рубежом появилось много высказываний, будто Япония не была готова к «большой войне» и начала-де ее с ограниченными целями, в частности чтобы обезопасить себя от угрозы со стороны США, Англии и Советского Союза, разорвать кольцо военной и экономической блокады. Вздорность этих утверждений очевидна. На протяжении нескольких предвоенных десятилетий Япония постоянно проводила политику вооруженной экспансии. К началу войны она подготовила армию и флот, явно предназначенные не для обороны, а для агрессии. Когда начались боевые операции на Тихом океане, японский флот имел свыше 400 боевых кораблей, в том числе: линкоров – 10, авианосцев – 10, тяжелых и легких крейсеров – 40, эскадренных миноносцев – 110, подводных лодок – 70, вспомогательных судов – свыше 160 единиц. Общее водоизмещение военного флота составляло 1,5 млн. т, торгового флота – 6,4 млн. т. Кроме того, велась постройка еще около 90 военных кораблей общим тоннажем в 400 тыс. т.
Сухопутные силы Японии на 1 декабря 1941 г. насчитывали 130 дивизий и бригад общей численностью свыше 2,5 млн. человек. В боевой авиации имелось более 3 тыс. самолетов. Японские органы экономического планирования предусматривали расширение военного производства в случае затяжной войны.
Эти данные опровергают утверждения буржуазных историков об «оборонительной» миссии японского империализма во второй мировой войне.
Первые легкие победы вызвали в кругах военщины н непролетарского населения городов и деревень волну шовинистических настроений. Митинги и демонстрации не прекращались ни на один день. Организаторами наиболее крупных из них выступали видные деятели монархо-фашистской Ассоциации помощи трону, руководители ультранационалистических организаций молодежи, служащих, женщин. Неоднократно в парке Хибия с речами выступал тогдашний премьер и военный министр генерал Тодзио. Он призывал к сплочению нации и принесению жертв во имя победы и императора. Перед началом выступления и по окончании он на японский манер снимал фуражку и низко раскланивался перед слушавшей его аудиторией. Речь Тодзио неизменно заканчивалась возгласами «банзай» и исполнением гимна «Кими га ё».
Через несколько дней после начала войны на площади Ёёги состоялся военный парад, который принимал сам император. В качестве гостей были приглашены военные представители дружественных Японии стран (Германии, Италии, Испании, Венгрии, Румынии и др.). Советский военный атташе от приглашения отказался. Вот как описал этот парад один из иностранных гостей.
Когда войска были построены, из прилегающей к площади бамбуковой рощи на белом коне появился император в сопровождении маршала Сугияма и свиты генерал-адъютантов. Объехав строй войск, он под возгласы «банзай» молча приветствовал сомкнутые ряды пехоты, кавалерии, конных артиллеристов, водителей бронемашин. Затем подъехал к специально сооруженной трибуне, устланной коврами с императорской эмблемой, поднялся на верхний помост, а представители армии и флота выстроились слева и справа чуть ниже императора. Военные атташе дружественных стран прибыли на плац Еёги в парадной форме и на конях, выделенных из конюшни императорского двора. Под звуки церемониального марша, усиленно печатая шаг, проходили мимо императора верные ему войска, охрипшими голосами провозглашая: «Десять тысяч лет жизни» («банзай») «божественному императору» и «Великой Японии».
В те дни казалось, что победный военный угар охватил всю страну, отодвинув на задний план все другие события. Жизнь в Токио проходила под несмолкаемый грохот барабанов и фанфар. Успехи на фронтах были действительно значительными, так что японской пропаганде не составляло труда заразить население победными настроениями. О победах без конца трубили газеты и радио, о них говорили в парламенте, на митингах, в поездах и на улицах. Из уст в уста передавались сообщения о сражениях на Гавайях, Филиппинах и в Малайе, всюду слышались слова «блокада», «окружение», «потопление», доселе многим неизвестные географические названия, вроде Гуам, Рабаул, Лусон, Суматра и т. д.
Японец-зеленщик, доставлявший в посольство каждое утро капусту, лук и другую зелень, считал своим долгом прежде всего сообщить нашему повару Саше об успехах «доблестных» императорских войск и лишь после этого приступал к своим прямым обязанностям. Видя недоумевающий взгляд Саши, зеленщик доставал из-за пазухи газету и пальцем тыкал в микроскопические точки, стараясь доказать, что факт захвата мало кому известных островов в океане куда важнее вовремя приготовленного обеда. В конце концов повар выходил из себя и кричал ему: «Все понял, давай быстро, быстро!»
Было похоже, что японский обыватель, осатанев от нахлынувших на него патриотических чувств и сообщений о военных успехах, перестал мыслить категориями реального. Уже в первые недели войны всюду поговаривали о предстоящей высадке японских десантов на американском и австралийском побережьях, пелись подсчеты ожидаемых трофеев в случае капитуляции Англии и Америки.
Японские власти всячески заботились о том, чтобы победы Японии произвели возможно большее впечатление на нас, советских представителей. Использовались для этого различные формы. Выше уже упоминалось, что группа советских товарищей посещала школу японского языка для иностранцев. Так вот, после начала войны преподаватель устной речи Накамура свои уроки стал сводить главным образом к заучиванию географических названий, связанных с операциями японского флота. При этом он всякий раз приговаривал: «Дипломаты должны хорошо знать японскую транскрипцию географических названий, чтобы в сообщениях своим правительствам не смешивать Токио с Киото, а Калифорнию с Каледонией». Накамура разными способами добивался от нас признания японских побед, хотел выведать нашу оценку событий на фронтах.
Заведующий токийским отделением ТАСС К. П. Самойлов, находившийся в Японии с 1941 по 1948 г., рассказывал тогда, что японское правительственное информбюро чуть ли не каждый день приглашает всех японских и иностранных журналистов на пресс-конференции по поводу «блестящих» побед армии и флота. Телеграфные агентства Домэй цусин и Дзидзи пресс буквально завалили отделение ТАСС материалами о победах на Тихом океане. Японский телеграф в каждом посланном отделением сообщении в Москву обязательно добавляет от себя к слову «победа» эпитет «эпохальная». А вот материалы ТАСС японцы, не читая, бросают в мусорную корзину, иногда прямо в помещении отделения.
Первые месяцы войны проходили под знаком крупных успехов Японии на всех фронтах, кроме Китая. Внезапное нападение давало агрессору несомненные преимущества. К середине мая 1942 г., когда пала последняя опорная база американцев на Филиппинах – крепость Коррехидор, японские войска оккупировали уже в общей сложности территорию в 6 млн. кв. км с населением в 400 млн. человек. Флот и авиация вывели из строя 110 американских и 30 английских военных кораблей, 650 боевых самолетов. Значительные потери понесли союзники в живой силе.
Наши работники аппаратов военного и морского атташе, не доверяя хвастливым сообщениям японской пропаганды, проводили сравнительный анализ японских, американских и других источников. Полученные ими данные говорили о значительных успехах Японии в первый период войны. В ее руки попали многочисленные источники военно-промышленного сырья (нефть, каучук, олово, медь, запасы риса и т. д.) на Филиппинах, в Индокитае, Голландской Индии.
Хотя объективно первые победы японских вооруженных сил носили временный и преходящий характер, однако они порождали у руководителей Японии излишнюю самоуверенность, способствовали росту захватнических аппетитов. С овладением Филиппинами, Явой и Суматрой фактически был прорван общий фронт союзников от Австралии до Индии, что толкало японское командование на выдвижение таких стратегических задач, как овладение Австралией, оккупация Индии, окончательный вывод из войны изолированного от союзников Китая. К середине 1942 г. стратегическая инициатива полностью перешла в руки японского командования. Именно в это время и родился новый план об обороне на Юге и подготовке решающего наступления против СССР.
Весной и летом 1942 г. ставка японского командования, генеральный штаб армии и штаб флота, штаб Квантунской армии серьезно задумывались над тем, как закрепить достигнутые победы на Юге, покончить с сопротивлением Китая и сосредоточить подавляющие силы на Севере для нанесения удара по СССР. Этому благоприятствовало то обстоятельство, что после шести месяцев войны англо-американское командование и не помышляло о контрнаступлении на Тихом океане и в Южных морях, продолжая отводить войска и оставлять территории. Не спешили они и с открытием второго фронта в Европе. Все это в значительной степени облегчало действия против Советского Союза немцам на Западе и японцам на Востоке. Хотя соотношение сил в 1942 г. было в пользу стран антигитлеровской коалиции, наступление вели страны фашистского блока. Главную тяжесть войны с агрессорами по-прежнему нес Советский Союз.
В выработке основного курса ведения войны, как и прежде, участвовали три главные силы Японии: крупнейшие концерны («Мицуи», «Мицубиси», «Сумитомо», «Ясуда», «Кухара» и др.), правящая бюрократия и военная верхушка. Каждая из групп соперничала с другими, пытаясь склонить императора к наиболее выгодному для нее решению. Изредка эти силы приходили к какому-то компромиссу. Таким, в частности, было принятое в середине 1942 г. согласованное решение о том, чтобы новых стратегических операций на Юге временно не проводить, удерживая путем активной обороны занятые районы; организовать наступление в Центральном Китае в направлении на Чунцин с целью вывода из войны режима Чан Кай-ши; активно готовиться к операциям на Севере.
Забегая вперед, можно сказать, что этот новый курс в войне японскому командованию до конца 1942 г. далеко не во всем удалось осуществить. В результате распрей между армейским и морским командованием были допущены серьезные оперативно-тактические просчеты в проведении операций флота в районе Соломоновых островов и у острова Мидуэй. Провалилась подготавливаемая длительное время операция по овладению Чунцином и окружению главных сил Чан Кай-ши с юга. И только задача по сосредоточению сил против СССР выполнялась планомерно. К 1 октября 1942 г. численность стоявшей у наших границ Квантунской армии была доведена до 1100 тыс. человек, не считая формирований, выставленных марионеточным государством Маньчжоу-го.
Одним из событий, взбудораживших всех нас, но в еще большей степени японцев, явился первый налет на Японию американских самолетов. На этой смелой операции ВВС США, организованной весной 1942 г., хочется остановиться несколько подробнее.
В середине апреля два авианосца США – «Хорнет» и «Энтерпрайз», имея на борту палубные бомбардировщики Б-25, подошли из центральной части Тихого океана к восточным берегам Японии. Еще во время перехода от острова Мидуэй авианосцы были замечены японским дозорным судном. По его сигналу навстречу авианосцам были срочно высланы патрульные самолеты, которые, однако, не смогли их обнаружить. В свою очередь, командир авианосной группы, встревоженный появлением дозорного судна и опасаясь срыва операции, немедленно отправил отряд из 16 бомбардировщиков под командованием подполковника Дулиттла с задачей нанести внезапный удар по ряду городов Японии. Дерзкая операция удалась. Самолеты на большой высоте пересекли отделявшее их от японского побережья водное пространство, вторглись в воздушную сферу Японии и на бреющем полете совершили налет на Токио, Иокогаму, военно-морскую базу Йокосука, города Нагоя и Кобэ, после чего удалились в направлении Китая.
18 апреля, около 14 часов, во время обеденного перерыва, находясь на территории посольства, мы услышали гул авиационных моторов. Поднявшись спешно на крышу посольского здания, мы обнаружили летевшие со стороны Тихого океана на высоте 300-400 м с большой скоростью американские самолеты. Присутствовавший на крыше военно-воздушный атташе полковник М. А. Сергеечев в бинокль следил за самолетами и попутно комментировал их действия. Самолеты сбросили небольшие бомбы и обстреляли из пулеметов порт и заводы района Токио – Кавасаки. В воздух не поднялся ни один японский истребитель. Да и зенитный огонь был открыт лишь после того, как самолеты уже удалились на запад.
В тот же день вечерние газеты Токио сообщили об этом налете. Молчать, надо полагать, не имело смысла: уж слишком много было очевидцев. Сообщения газет переполняли негодование и злоба. В них утверждалось, что воздушные разбойники Америки якобы горько поплатились за дерзкое посягательство на «священную землю Ямато»: девять самолетов из двенадцати, писали газеты, нашли себе могилу. Однако вечерняя сводка радио из Сан-Франциско внесла существенные коррективы в сообщения о результатах налета. В ней указывалось, что только один из шестнадцати самолетов не вернулся на базу. Как потом стало известно, действительно один самолет Б-25 сел на аэродроме в Наньчане (Китай), который вскоре был занят японскими войсками, захватившими самолет с экипажем.
Так закончился этот сенсационный налет, изрядно взволновавший все население Японии. Военный эффект его был незначителен, он не шел ни в какое сравнение с последующими бомбардировками Токио и других городов. Это была всего лишь разведывательная и одновременно психологическая акция американцев. Благодаря налету выяснилось, что Япония не готова к обороне от ударов с воздуха. Вскоре после описываемых событий собрался наш небольшой коллектив сотрудников посольства, и, как это было заведено, мы обменялись мнениями о первом налете. Все мы чувствовали свою беззащитность в случае возможных в будущем более крупных налетов, поэтому решили обратиться к японскому министерству иностранных дел с ходатайством об оказании содействия в постройке на территории посольства бомбоубежища.
К слову сказать, в конце 1945 г. американец Дулиттл появился в Токио уже в звании бригадного генерала. В один из дней мы сидели с ним в холле отеля «Империал» и делились воспоминаниями о событиях 18 апреля: он рассказывал об организации налета, я – о реакции на него в Японии. Дулиттл говорил, что ему неоднократно приходилось участвовать в воздушных налетах на Японию, однако первый из них (18 апреля 1942 г.) был самым волнующим. Этот налет, к удивлению американского командования, продемонстрировал, что Япония почти беззащитна перед нападениями с воздуха: наблюдение и оповещение, зенитный огонь были поставлены плохо, истребители не успели подняться на перехват американских бомбардировщиков. В результате все бомбардировщики вернулись на авиабазы в Китае.
После нашумевшего воздушного налета можно было предположить, что японское командование воспользуется своим господствующим положением на море, чтобы воспрепятствовать воздушным налетам американской авиации на собственные острова. Эта идея долго муссировалась в официальных токийских кругах, она все чаще высказывалась в прессе, в ходе парламентских дебатов.
Эти предположения скоро оправдались. Выяснилось, что японское командование уже работало над подготовкой операции «возмездия» за налет Дулиттла. Ее инициаторами были главнокомандующий Объединенным флотом адмирал Исороку Ямамото и начальник морского штаба адмирал Нагано. Точнее говоря, готовились сразу две морские операции: одна с целью захвата острова Мидуэй, вторая – Алеутского архипелага. Стратегическое положение этих объектов в центральной и северной частях Тихого океана определяло важное значение каждой из операций. Захват острова Мидуэй обеспечивал японцам значительные преимущества на случай проведения операции по овладению всеми Гавайскими островами, что создавало условия для победы в предстоящем генеральном сражении на море. Кстати, без последнего японцы не мыслили победного окончания войны. С занятием же Алеутских островов можно было установить контроль над действиями американцев в северной части океана, нарушить коммуникации между США и СССР, крайне беспокоившие японцев в связи с готовившейся войной против Советского Союза.
Основным исполнителем операции у острова Мидуэй был выдвинут вице-адмирал Тюити Нагумо, прославившийся действиями по разгрому флота США в Пёрл-Харборе в первые часы войны на Тихом океане и уже командовавший авианосным и оперативным соединениями в Индийском океане и в Южных морях.
Несмотря на то что обе операции были заблаговременно и тщательно разработаны, вследствие плохой организации разведки и несогласованных действий соединений японские авианосцы не смогли скрытно приблизиться к атоллу Мидуэй и навязать противнику свою инициативу. Главные силы флота США вовремя почувствовали опасность, упредили японцев в развертывании и ударом авиации вывели из строя три из четырех имевшихся в том районе японских авианосцев, полностью загруженных самолетами. Кроме того, американцы потопили несколько других боевых кораблей. Японцы вышли из боя со значительными потерями.
Борьба за овладение Алеутскими островами носила более затяжной характер, но и она закончилась не в пользу Японии, хотя и оставила военным историкам поучительные примеры проведения операций в северных широтах. Через несколько месяцев после овладения базовыми островами Атту и Кыска японское командование вынуждено было их оставить с большими потерями в живой силе и технике.
Как обычно, японские военные сводки не давали объективного представления о результате боев и сражений. В них постоянно завышались собственные успехи и преуменьшались успехи противника. Чтобы правильно оценить обстановку, нужен был определенный навык, и мы скоро им овладели. Если сводка давала ясную картину боя, подробно перечисляла участвовавшие в нем части и соединения, четко называла потери свои и противника – это означало успех японской стороны. Если же сводка была составлена в туманных выражениях и приводила только потери противника, то следовало еще разобраться, на чьей стороне победа. Например, 10 июня 1942 г. были опубликованы подробности морского сражения у острова Мидуэй. В печати очень сдержанно говорилось о потерях японской стороны и преувеличенно подавались потери американцев. Тон сообщения наводил на мысль, что сражение завершилось явно не в пользу Японии, и это подтверждалось официальными сообщениями из США. В течение всей войны американские военные сводки были более правдоподобными.
Становилось очевидным, что война на Тихом океане принимает все более затяжной характер. Хотя Япония долго и скрупулезно готовилась к этой войне, вероломно развязала ее и добилась благодаря этому определенных успехов, однако она не выиграла решающего сражения, которое бы окончательно склонило чашу весов в ее пользу и обеспечило бы победное окончание всей военной кампании.
Тогда, в середине 1942 г., все большее значение приобретали такие постоянно действующие факторы, как состояние материального производства и стратегических резервов, степень оснащенности армии и флота новыми видами боевой техники, уровень руководства операциями со стороны высших и непосредственных начальников. Япония располагала значительными людскими ресурсами и подготовленными военными кадрами, моральный дух войск был достаточно высоким. Однако она проигрывала с точки зрения экономических ресурсов и военно-материального производства. В возрастающей степени сказывалось и то, что Япония вела несправедливую войну против народов Азии. В то же время США и Англия обладали более мощным военно-экономическим потенциалом и подготовленным производственным аппаратом, быстрее создавали новое вооружение и вводили его в строй, чем это делала Япония.
Длительная самоотверженная борьба Советского Союза один на один с гитлеровской Германией позволила нашим союзникам в полной мере оправиться после Дюнкерка в Европе и Перл-Харбора на Тихом океане, развернуть в благоприятных условиях военное производство и быстро наращивать боевые силы на суше, море и в воздухе. Стойкость Советской Армии разрушила планы японского командования, замышлявшего войну против СССР в 1941-1942 гг., а позднее окончательно сорвала захватнические замыслы агрессора на Дальнем Востоке.