После поражения лидеры «белого движения» старались выяснить его причины, понять настоящее и предвидеть будущее России. Признавая в своих воспоминаниях, дневниках, исследованиях, письмах ошибки и просчеты, они пытались ответить на главный вопрос: была ли альтернатива большевистской власти? Да, отвечают многие из них, победа «белого движения» была возможна, и упущена она в результате стратегического просчета его лидеров по основным вопросам.
Первый просчет заключался в том, что «лидеры» сделали слишком большую ставку на помощь западных стран. Как оказывается, политика союзников России определялась исключительно намерением использовать русскую силу для своих целей — для подавления революции в России и разгрома Германии. Единая и великая Россия им была не нужна.
Англичане, американцы, французы, чехословаки, японцы имели на Дальнем Востоке и в Сибири различные интересы и проводили свою политику. Это затрудняло положение правительства Колчака. Иностранные воинские части боевых действий на фронте не вели, чехословаки охраняли Сибирскую железнодорожную магистраль. Но зато сражения на финансовом и дипломатическом фронтах не утихали, в основном, из-за золотого запаса России, захваченного войсками Колчака в Казани.
Другой внешнеполитический узел был завязан в отношениях с Японией. Колчак не скрывал своей антипатии к этой стране, а его министр И.И. Сукин демонстративно проводил политику сближения с Америкой — соперницей Японии. Японское командование ответило активной поддержкой атаманщины, которая пышным цветом расцвела в Сибири. Мелким честолюбцам, вроде Г.М. Семенова, И.М. Калмыкова, удавалось при поддержке японцев создавать в глубоком тылу постоянную угрозу правительству Колчака, которая ослабляла его и связывала свободу действий.
Но, пожалуй, самые катастрофические последствия имели враждебные отношения с чехословаками. Лидеры «белого движения» Сахаров, Гинс и Деникин в своих книгах обвинили чехословаков в предательстве Колчака и выдаче его Политцентру. Однако при этом они умолчали о том, что переворот Колчака был грубым вызовом чехословакам, полным игнорированием их демократических настроений, их воли, их заявлений о помощи в создании свободной и демократической республики.
Директория была создана при прямом участии чехословаков. Поэтому они в первый момент не признали переворот и попытались восстановить власть Директории, но, столкнувшись со стеной союзнических представителей, поддержавших Колчака, вынуждены были отступить. Проливать кровь за диктатора чехословаки не захотели. Оказавшись перед выбором: или с союзниками, или с русской демократией, чехи предпочли второе. Многим становилось понятно, что союзники обманули чехов, пытаясь использовать их в большой политической игре в роли пешек. В середине ноября, в дни падения Омска, чехословаки опубликовали меморандум союзным представителям, в котором содержалась резкая критика колчаковского режима. В ответ на меморандум Колчак «повелел» прекратить всякие сношения с чехословаками.
Во-вторых, подлинной ахиллесовой пятой «белого движения» вообще, а на юге особенно, стали личные амбиции и острые противоречия между его лидерами. Так, вся политическая программа Деникина строилась на одной лишь идее сохранения единой и неделимой России. И даже его ближайшие соратники считали это главной ошибкой Деникина.
В-третьих, лидеры «белого движения» не смогли привлечь к своему движению крестьянство. Не спешили с передачей земли крестьянам ни Колчак, ни Деникин. Хуже того, комиссия по аграрному вопросу при Деникине решила: передача части помещичьей земли крестьянам должна начаться только после окончания гражданской войны. Это был компромиссный закон, написанный для эпохи, которая уже прошла безвозвратно. Из двух зол — ленинской продразверстки или деникинской реквизиции — крестьянин предпочел продразверстку, поддержав таким образом власть большевиков.
В-четвертых, в журнале заседаний Особого совещания, созданного Деникиным, отражен ход обсуждения 15 ноября 1919 г. закона об уголовной ответственности участников установления Советской власти в России. Законодатели готовили этот документ не только для военного времени, но и для России, освобожденной от власти большевиков. В законе было написано: «Все, кто осуществлял задачи власти Советов, либо содействовал осуществлению этих задач, а также те, кто участвовал в сообществе, именующемся партий коммунистов (большевиков), или в ином сообществе, установившем власть Советов, подвергаются лишению всех прав состояния и смертной казни».
В-пятых, большой вред «белому движению» нанес белый террор и бескомпромиссное отношение к бывшим офицерам, вступившим в ряды Красной Армии. Белый террор лишь усиливал упорство сопротивления. Угроза уничтожения делала большевиков беспощадными к своим врагам, бесстрашными в бою, ибо для них не оставалось выхода — или власть, или плаха. Бескомпромиссное отношение к бывшим офицерам, вступившим в ряды Красной Армии, проявилось в приказе Деникина в ноябре 1918 г.: «Всех, кто не оставит безотлагательно ряды Красной Армии, ждет проклятие народное и полевой суд Русской армии — суровый и беспощадный».
Впоследствии Деникин признал ошибочность своего приказа, но с теми, кто попадал тогда в плен обращались жестоко. Горькая участь постигла бывшего генерала царской армии А.В. Станкевича и бывшего ротмистра императорской гвардии А.А. Брусилова. Станкевич А.В., после перехода к белым командира 55 дивизии 13-й армии, принял командование дивизией. А.А. Брусилов, сын знаменитого генерала, командовал 9-м кавалерийским полком и под городом Ливны был захвачен в плен. Расправа над Станкевичем и Брусиловым под Орлом была примером жестокости, примером исполнения приказа Деникина.
Лидеры «белого движения» оказались настолько слабы политически, что не понимали сути войны, которую вели. Их неспособность выработать позитивные политические цели явилась их самым большим недостатком. Они считали, что постановка какой-либо задачи помимо войны «против немцев и их агентов большевиков» затормозит создание широкого национального фронта.
Оказавшись на гребне революционной волны, партия большевиков добилась слияния в едином мощном потоке социалистического движения пролетариата, национально-освободительного движения за равноправие народов, общедемократического движения за мир, борьбы крестьянства за землю. Это обеспечило (максимальное расширение социальной базы революции.
После поражения «белой гвардии» в гражданской войне образовалась белая эмиграция. Цифру «два миллиона» В.И. Ленин назвал на III конгрессе Коминтерна в 1921 году: «После того, как мы отразили наступление международной контрреволюции, образовалась заграничная организация русской буржуазии и всех русских контрреволюционных партий. Можно считать число русских эмигрантов, которые рассеялись по всем заграничным странам, в полтора или два миллиона».
Оказавшись в эмиграции, потерпевшие поражение генералы и политические деятели опубликовали многочисленные воспоминания о революции и гражданской войне. Больше всего белогвардейских мемуаров вышло в 20-е годы, когда политические и военные деятели «белого движения» вели бесконечные дебаты о способах борьбы с большевиками, о том, кто несет «ответственность» за поражение. В 1926 г. под редакцией врангелевского генерала А.А. фон Лампе начала выходить шеститомная «Летопись белой борьбы», значительное место в которой занимали записки П.Н. Врангеля. Другая многотомная публикация, издаваемая кадетом И.В. Гессеном, — «Архив русской революции». В ней опубликован пятитомник «Очерков русской смуты» генерала А.И. Деникина. Многословные, чрезвычайно амбициозные мемуары и «исторические исследования» бывших вождей и вдохновителей «белого движения» содержали вместе с тем и большой разоблачительный материал. Поэтому неслучайно некоторые мемуары активных деятелей контрреволюции частично или полностью издавались в Советском Союзе.
Сразу же после окончания гражданской войны за рубежом вышли книги Г.Н. Раковского — журналиста, служившего во врангелевской армии. Очевидец разгрома белых на юге России, он написал их по свежим впечатлениям, рассказав о разгроме этих армий, о бегстве и ужасах эвакуации.
В бывшем Русском заграничном историческом архиве в Праге (РЗИА), документы которого переданы чехословацким правительством в конце 1945 г. Академии наук СССР, сосредоточены тысячи листов переписки, дневников, воспоминаний, всякого рода записей Врангеля, Деникина, Кутепова, Миллера, Бурцева, Гучкова, Милюкова, Савинкова, Чайковского, Винавера, Струве, Шульгина, Чернова и других. Протоколы заседаний, справки, сводки, донесения, приказы, распоряжения… составляют богатейшее собрание этого архива. Журнал «Современные записки» назвал этот архив «единственным в своем роде учреждением эмиграции». Достаточно сказать, что только дневник и досье документов, которые вел на протяжении двадцати с лишним лет врангелевский генерал фон Лампе, составляют более 30 тысяч листов.
Одна из особенностей бывшего Русского заграничного исторического архива состояла в том, что документы собирались по всему миру, в разных странах, где действовали эмигрантские организации, где жили эмигранты. Вся эта литература и документы по-настоящему изучаться стали только в эпоху гласности и плюрализма мнений советскими специалистами. По этой теме во многих странах имеются целые массивы документальных источников, которых не касалась еще рука исследователя.
Известно, что разные по объему фонды документов и литературы белой русской эмиграции сохраняются в библиотеках Гуверского института, Гарвардского, Стэндфордского, Индианского, Колумбийского, Корнельского и других университетов США, в библиотеках и архивах Англии, Голландии, Франции, ФРГ и некоторых других стран. Вот только один пример. В апреле 1929 г. в библиотеку Гуверского института войны, революции и мира вдовой Врангеля был передан его личный архив — 134 дела.
Нарастание угрозы второй мировой войны побуждало многих эмигрантов все больше тревожиться за судьбу родины и заставляло понимать, что в случае войны необходим отказ от борьбы с Советской властью, которая будет защищать отчизну. Эмигранты, убежденные в необходимости защиты СССР, организовали во Франции Союз возвращения на Родину. В конце 30-х годов только в Париже насчитывалось до 400 «возвращенцев», а во всей Франции — более тысячи.
Во время гражданской войны в Испании многие «возвращенцы» сражались против фашизма в составе интернациональных бригад. По некоторым данным около тысячи человек защищали Испанскую республику. Из трехсот русских добровольцев, отправившихся в Испанию через партийную организацию Союза возвращения на Родину, сообщает Алексей Эйснер, свыше ста — убито. В своих воспоминаниях Эйснер называет имена некоторых товарищей по оружию в Испании — тоже эмигрантов. Среди них будущие герои Сопротивления — И. И. Троян, Г.В. Шибанов, Н.Н. Роллер, А. Иванов и др. Бывший поручик И.И. Остапченко приехал в Испанию из Эльзаса. Он командовал ротой в батальоне имени Домбровского и под Гвадалахарой был тяжело ранен в грудь. Известно, что капитаном республиканской армии стал сын Б.В. Савинкова — Лев Савинков. Вся Барселона с воинскими почестями хоронила героически погибшего в бою члена Военного совета республиканской армии, командующего артиллерией Арагонского фронта полковника В.К. Глиноедского.
За мужество и отвагу, проявленные в борьбе против гитлеровской Германии, группа соотечественников — бывших эмигрантов или выходцев из эмигрантских семей — в разное время была награждена орденами и медалями СССР, главным образом, посмертно. По данным, которые приводит Л.Д. Любимов, только во Франции погибло 100 русских эмигрантов — участников подпольной борьбы с немецкими фашистами.
Среди тех, кто принял мученическую смерть, были и женщины — княгиня В.А. Оболенская, Е.Ю. Кузьмина-Караваева (мать Мария), Ариадна Скрябина (дочь композитора), М.А. Шафрова-Муртаева, А.П. Максимович и другие.
Интересны факты участия русских эмигрантов в итальянском Сопротивлении. Они стали известны благодаря поискам писателя С.С. Смирнова. В одном из своих очерков, который так и назывался — «Русские в Риме», он рассказал об Алексее Николаевиче Флейшере. Выходец из обедневшего дворянского рода, воспитанник кадетского корпуса, он работал метрдотелем в посольстве королевства Сиам в Риме. Флейшер установил контакты с участниками итальянского Сопротивления, помогал организовывать побеги советских военнопленных, направляя их в партизанские отряды.
Когда в Рим прибыл советский уполномоченный по репатриации, то, по словам Смирнова, во дворе сиамского посольства были построены 182 спасенных Флейшером бывших советских военнопленных, в том числе 11 офицеров. Все они отправились на родину. Получил советское гражданство и вернулся в СССР и сам герой итальянского Сопротивления А.Н. Флейшер.
Среди тех, кого потом признали активными борцами против фашизма в Болгарии, были русские эмигранты М.И. Плавацкий, И.Ф. Рябоконь, В.А. Юревич, Е.И. Носков и др. Материалы болгарских архивов периода второй мировой войны, свидетельствует советский историк Р.Т. Аблова, содержат данные об участии в антифашистской борьбе сотен других русских эмигрантов и их детей.
Из рядов русской эмиграции в Югославии вышли герои — участники народно-освободительного движения. Воевал в партизанском отряде и был убит в бою с фашистами талантливый эмигрантский поэт А.П. Дураков. Широко известно имя Ф.Е. Махина. Бывший царский офицер, окончивший императорскую николаевскую Военную академию, Махин создал в Белграде русскую библиотеку. Когда фашистская Германия напала на Югославию, Ф.Е. Махин ушел в горы к партизанам, получил воинское звание генерал-лейтенант югославской армии, был награжден боевыми орденами. Генералом югославской Народной армии стал еще один русский эмигрант, представитель более молодого поколения эмиграции — В. Смирнов.
После нападения фашистской Германии на СССР белоэмигранты повели себя по-разному: одни включились в борьбу с фашизмом в рядах Сопротивления, другие отказались от сотрудничества с гитлеровцами, третьи — поторопились предложить свои услуги.
После разгрома фашистской Германии Военная коллегия Верховного суда СССР в январе 1947 г. приговорила к смертной казни через повешение участвовавших на стороне фашизма в Великой Отечественной войне Краснова П.Н., Краснова С.М., Шкуро А.Г., Султан-Гирея Клыча, Доманова Т.И., фон Паннвица.
По-разному сложились судьбы участников «белого движения»…
Сегодня нужно не осуждать или восславлять, а постараться понять, почему каждый из них действовал в предложенных историей обстоятельствах именно так, а не иначе…