Тем же вечером, стоя возле окна кабинета, на втором этаже своего дома, Рафт Кант ожидал прихода племянника. Жилище пожилого бандитского вожака располагалось на той условной границе, где преимущественно убогие лачуги западных районов постепенно уступали место более приличным на вид зданиям, относящимся уже к северной части города. Его дом внешне ни чем не отличался от соседских строений, ну разве что был немного побольше размерами, а так стены из ни когда не знавшего краски серого камня, крыша из когда-то красной, но уже давно сменившей, под воздействием солнца и осадков, свой первоначальный цвет на грязно коричневый — всё вполне гармонично вписывалось в окружающий колорит пусть уже не крайней бедности, но еще далеко не высокого достатка.

Но стоило подняться на чуть покосившееся от времени крыльцо и зайти внутрь, как картина в корне менялась. Человек попадающий сюда впервые и не подозревающий что ожидать, зачастую просто терялся от резкого контраста между совсем не презентабельным внешним видом здания и роскошного внутреннего убранства. Дорогие обои, качественная, удобная мебель, толстые ковры, в мягком ворсе которых ноги утопали по щиколотку, изящные люстры — всё говорило о том, что хозяин не жалел денег на обстановку и комфорт. Одни ступеньки лестницы ведущий на второй этаж, сработанные из тонкого мрамора, стоили по меркам большинства жителей этого квартала, целое состояние.

Кабинет, в котором сейчас находился Кант, был обставлен особенно шикарно. Ведь именно здесь хозяин принимал гостей и клиентов, вел деловые разговоры и просто дружеские беседы с теми немногими людьми, которых мог причислить к своим приятелям. Большой т-образный стол из красного дерева, вокруг которого стояли резные стулья из того же материала, занимал всю центральную часть просторной комнаты. Вдоль противоположной от окна стены располагался мягкий диван обшитый кожей, с двумя такими же креслами по бокам. В углу находился небольшой аккуратный шкафчик. Открыв его внешнюю изящную дверцу, можно было увидеть вторую, сделанную из толстого металла с такой необычной скважиной для ключа, что сразу становилось понятно — замок сработан гномами. Вскрыть такой было под силу лишь настоящему мастеру воровского дела с высшей квалификацией. Подобных умельцев во всём королевстве можно было пересчитать по пальцам. На полу лежал неизменный толстый ковёр, с потолка свисала огромная люстра с масляными светильниками причудливой формы.

В ожидании одноглазого родственника, который по идее давным-давно должен был придти, Рафт наблюдал в свете тусклого фонаря, освещающего двор, как с десяток его людей, назначенных сегодня на охрану дома, слоняются возле расположенного тут же барака, заменяющего им не то караулку, не то временное жилище. В хозяйский дом допускались только несколько человек из числа наиболее доверенных и приближенных подручных.

Особое внимание главаря привлекла одна фигура, сидящая под самым фонарём прямо на голой земле. Слишком маленький для взрослого человека рост, и при этом непропорционально широченные, опять же по людским меркам, плечи, выдавали в нём подданного Подгорного Королевства. Вообще-то гномы редко жили отдельно от своих сородичей, предпочитая держаться вместе. Например, здесь, в Миларне бородатые малорослики селились обособленной общиной, занимая целый квартал. Они продолжали считать себя вассалами своего подземного монарха, сохраняя между собой традиции и устои, по которым жили их сородичи в горах, при этом стараясь соблюдать местные законы, дабы не вступать в конфликт с властями. Хотя учитывая буйный нрав, присущий представителям этого народа от рождения, получалось это далеко не всегда. Глава местной городской стражи, как минимум раз в месяц жаловался наместнику на беспорядки и потасовки, устраиваемые подгулявшими бородачами, отмечающими какой-нибудь свой очередной праздник. Стражники, которым в подобных случаях не разрешалось применять боевое оружие, пытаясь восстановить порядок только с помощью тупых концов алебард и увесистых дубинок, нередко натыкались на ожесточённое сопротивление и сами оказывались втянутыми в беспорядочные драки, зачастую получая увечья разной степени тяжести. Несмотря на малый рост, гномы, в подавляющем большинстве, обладали мощным сложением и редко кто из людей мог сравниться с ними в кулачном бою.

Каждый раз, после таких инцидентов общинные старшины отправляли делегацию во дворец к герцогу, с клятвенными заверениями, что подобное больше не повториться. Наместник великодушно соглашался «последний» раз закрыть глаза на учиненные бесчинства и в виде жеста дружеского расположения отдавал, скрипящему зубами в бессильной злобе, начальнику стражи приказ передать всех задержанных малоросликов, если конечно кого-нибудь всё же удавалось задержать, в руки пришедших старших сородичей. Дело ограничивалось солидным штрафом и искренними обещаниями делегатов самим примерно наказать провинившихся. Делалось это не из-за какой-то особо сильной симпатии высшего королевского сановника в Миларне к подданным Подгорного королевства, а исключительно из материальных соображений. Помимо регулярных штрафов, община исправно платила в городскую казну весьма внушительные налоги. К тому же, вся крупная торговля с гномами живущими в горах, как сырьём, так и большими партиями готовых изделий, велась через их местных представителей. Именно поэтому, раздувать крупный скандал из-за нескольких переломанных костей и горстки выбитых зубов наместник, надо заметить совершенно справедливо, полагал абсолютно невыгодным. Барон Интар, командовавший местным гарнизоном стражи, придерживался прямо противоположного мнения, которое неоднократно высказывал, но никакого существенного результата это не приносило, разве что штрафы раз от раза становились все больше.

Не смотря на вздорный, склочный, а зачастую и просто вредный характер, за невысокими крепышами нельзя было не отметить таких положительных качеств как трудолюбие, отличная работоспособность и особое мастерство во всём, что касалось кузнечного дела. Так же как и сильно развитого чувства товарищества. Особенно здесь на земле чужого королевства, гномы всегда крепко стояли друг за друга, стараясь держаться вместе. Нередко случалось, когда стража пыталась разнять дерущихся между собой подвыпивших бородачей, те оставляли друг друга в покое и, объединяя усилия давали дружный отпор служителям правопорядка, что бы потом, в случае отступления подчиненных Интара, продолжить прерванную потасовку. Причём махали кулаками драчуны хотя и азартно, но преимущественно совершенно без злобы. Зачастую вчерашние соперники уже на следующий день общались как ни в чём не бывало. Поговаривали, будто барон дал своим людям негласное указание не вмешиваться, если в драке принимают участие только гномы, позволяя им дубасить соотечественников сколько душе угодно.

Как правило встретить представителя горного народа, живущего вне общины своих сородичей было большой редкостью. Но как известно, у каждого правила бывают исключения. Одно такое исключение сидело сейчас под фонарём во дворе дома Рафта, с невероятной быстротой поглощая похлёбку из миски довольно внушительных размеров. Ложка мелькала с такой скоростью, что Кант невольно задался вопросом, как же этот проглот умудряется, пусть даже не разжевывая, глотать в таком темпе.

Гнома пару дней назад привёл Лос. Одноглазый заприметил его в одном из кабаков западной части города, где тот в одиночестве, что само по себе уже выглядело странным, заливал в себя крепчайший ром в огромных количествах. В этом районе к чужакам никогда не относились особенно дружелюбно. Поэтому не было ничего удивительного, когда спустя какое то время пришлого и уже порядком набравшегося гостя начала задирать парочка местных любителей почесать кулаки, а заодно и прощупать чужие карманы в поисках монет или каких-нибудь ещё ценных вещей, совершенно не нужных, на их взгляд, теперешнему обладателю. Вспыльчивый характер бородача, (хотя борода у него скорее напоминала длинную щетину, что указывало на молодой возраст её хозяина), так же как приличная порция поглощённого им спиртного, явно не способствовало мирному разрешению ситуации. Дальнейшие произвело на Лоса сильное впечатление. Несмотря на то, что из-за выпитого малорослик и на ногах то стоял с видимым трудом, он умудрился меньше чем за минуту отправить на пол обоих забияк в бессознательном состоянии. Вряд ли такие действия могли остаться для невысокого бойца безнаказанными. Ещё пятеро или шестеро завсегдатаев, во главе с вышедшим из-за стойки барменом, вооружённого короткой, но увесистой дубинкой, собирались восстановить попранную по их мнению справедливость и отплатить залетному чужаку за своих побитых знакомых. Но тут племянник Рафта решил вмешаться. Его, а тем более его дядю здесь знали очень хорошо. Ему даже не пришлось сильно повышать голос, чтобы местные, старательно пряча недовольство уселись по своим местам. Желая как то сгладить их досаду, одноглазый заказал всем, включая двух бедолаг, уже помаленьку начинающих приходить в себя, выпивку за свой счёт. Этот жест вызвал сдержанный гул одобрения. Гном же, с трудом стоя на нетвёрдых ногах, и глядя на своего неожиданного заступника мутным взглядом, не раздумывая принял предложение перейти в другое, как он выразился более гостеприимное заведение.

Входе недолгой беседы ничего вразумительного в тот вечер от Олио, как представился малорослик, выяснить не удалось. На все вопросы кто он и как оказался один без сородичей так далеко от своего квартала, и без того пьяный крепыш, продолжая заливаться спиртным, невразумительно мычал о том, что среди родственников ему жизни больше нет, твердил будто он какой-то не правильный гном и к своим возвращаться не в коем случае не собирается. Под конец, невнятно то ли мотнув, то ли кивнув головой на предложение Лоса предоставить ему ночлег, а завтра продолжить разговор, безропотно позволил двум людям одноглазого под руки отвести себя к дому Канта, где его уложили на одну из коек в бараке. Впрочем и на следующий день Олио не пожелал много о себе рассказывать. Хмурый и явно мучавшийся с дикого похмелья, он только снова повторил, что от сородичей ушёл насовсем, а причины такого его решения никого не касаются.

И Лос и Рафт, присутствующий при разговоре, не настаивали на подробностях. Среди их подручных многие не желали сильно откровенничать о своём прошлом и это считалось нормой. На предложение поработать на них кем то вроде охранника, гном, после недолгого раздумья согласился, не задавая лишних вопросов. По внешности и манерам окружающих его будущих коллег и так было ясно, что приглашают не в благотворительную организацию. То ли у крепыша не было выбора, то ли было абсолютно всё равно чем заниматься, а возможно сыграли свою роль романтические представления о вольной бандитской жизни или же всё вместе взятое повлияло на его решение. Уже третий день Олио жил в бараке, ежедневно попадая в число людей, назначаемых охранять дом. К спиртному всё это время он больше не притрагивался, зато начал есть. И как начал! Любо дорого было смотреть. За раз гном мог умять столько, сколько при всём желании не запихнули бы в себя несколько взрослых человек. Повар Канта, которому резко прибавилось работы уже начинал коситься в сторону неуёмного обжоры с неприязнью, грозящий со временем перерасти в настоящую ненависть.

Засмотревшись, как новый член его команды поглощает пищу пожилой главарь не заметил как его племянник пересёк двор и вошёл в дом. Услышав торопливый стук, после чего дверь, не дожидаясь разрешения войти начала открываться, Рафт раздражённо обернулся. Увидев шагнувшего через порог одноглазого, старик сдержал гневное восклицание, только бросил быстрый взгляд на обувь вошедшего. Внизу, возле водной двери стояла двухъярусная полка. Всякий из его людей, заходя в дом, что бы не топтать дорогие ковры грязными подошвами, должен был снимать свои ботинки или сапоги, оставляя их на нижнем отделении, брать с верхнего войлочные тапки, которые специально лежали там целой кучей. Недавно Лос, спеша сообщить какую-то новость, забыл или пожалел время на то чтобы переобуться, за что получил внушительный нагоняй. Сейчас всё было в порядке, и удовлетворённо кивнув, Кант поднял глаза, посмотрел в лицо племянника выразительно поднял брови.

— Всё как вы и предполагали, — понял без слов обращённый к нему вопрос тот.

— Он появился?

— Да.

— Хорошо, — отойдя от окна, Рафт не спеша подошёл к мягкому креслу, стоящему во главе стола, опустился в него и повторил: — очень хорошо!

Лос тоже удобно устроился на диване.

— Я одного не могу понять, — заговорил он, видя что главарь не спешит первым прерывать молчание. — Этот Монк, действительно не понимает что нанёс нам оскорбление или просто ничего не боится? Он переметнулся от нас к другим исполнителям, и даже не подумал сменить время и место доставки и передачи… товара. — в отличие от своего более закостеневшего душой, за долгие годы, старшего родственника, Лос не мог без лёгкого содрогания вспоминать то, что они целый год поставляли заказчику в капюшоне. — Да о чём тут рассуждать! Он же просто сумасшедший!

— Возможно, но тут дело не в этом. В его поведении нет ничего удивительного. Если наш бывший клиент разбирается в существующих у нас традициях и обычаях, а у меня сложилось именно такое впечатление, то справедливо считает, что мы сами между собой должны улаживать спорные вопросы. Если же нет, то скорее всего смотрит на данную ситуацию просто как на торговые отношения — где выгодней, там и лучше. — Задумчиво перебирая пальцами, Кант перевёл взгляд на собеседника. — Меня больше волнует Маркут. Он далеко не дурак и безусловно должен был почувствовать какой-то подвох. Не мог не почувствовать, видя как я пытаюсь раздуть пустяковое в сущности дело и обвинить его в нарушении наших правил.

Старик погрузился в глубокую задумчивость. Племянник, хорошо изучивший привычки своего дяди, воздержался от дальнейших вопросов и замечаний.

Рафт являлся самым старейшим из нынешних членов Схода обладавших правом голоса. Больше половины из его сегодняшних участников ещё были на побегушках у прежних главарей, только начиная свою преступную карьеру, в то время как он уже руководил собственной командой. И то, как за последние пару десятилетий менялись принципы ведения дел новых лидеров криминального мира города, пришедших на смену старой гвардии, ему очень не нравилось. Уже не было того единства интересов, которое раньше делало их сообщество одним целым. Хотя все спорные вопросы, которые неизменно возникали время от времени, до сих пор решались общим голосованием, и за не исполнение этого решения на провинившегося наваливались всем миром, делалось это скорее из чувства самосохранения. Если сегодня позволить кому-то, считающему себя в достаточной силе, безнаказанно ущемлять общепризнанные права и интересы другого, то кто даст гарантию, что в следующий раз таким ущемлённым не окажешься ты сам. В остальном же, как начал замечать Кант, традициям и устоям, складывавшимся веками предавалось всё меньше значения. Представители нового поколения иногда уже чуть ли не в открытую высмеивали незыблемые, в былые времена, понятия, называя их устаревшими пережитками прошлого и в полный голос утверждая, что они давным-давно потеряли смысл. О чём говорить, если существование святая святых, общей кассы их сообщества, хранившейся у одного независимого ростовщика в южной части города, однажды уже ставилось под вопрос. Средства оттуда шли на подкуп судей, хотя с этим, в последние время, стало трудновато, помощь тем из их товарищей, кому не посчастливилось загреметь в тюрьму или на каторгу и на друге подобные расходы общественного характера. На протяжении нескольких столетий, все банды города, ежегодно выделяли на эти цели немалую часть своих доходов. И вот прошлой зимой, один из самых молодых вожаков, ещё за год до этого бегавший с ножом по подворотням, по поручениям прежнего главаря и не понятно каким путём занявший это почётное место после его подозрительной кончины, додумался и не побоялся озвучить на Сходе своё мнение, предложив отменить эти периодические, как он выразился, поборы, мотивируя это тем, что дескать каждая команда должна самостоятельно решать свои проблемы. Тогда зарвавшегося наглеца не поддержали, но как заметил потрясённый таким кощунственным, на его взгляд, заявлением Рафт, большинство не выразило особого возмущения. В тот раз старому волку хватило ума и сдержанности не слишком явно показать насколько его задело происходящие, но именно после того собрания он до конца осознал, что если не предпринять решительных мер, все те понятия и ценности, по которым он жил последние несколько десятилетий, будут в скором времени совершенно утеряны. С подобным раскладом Кант смириться не мог и не хотел.

Примерно через месяц после Схода, неудачливый новатор схлопотал арбалетный болт в шею. Стрелявший, продемонстрировавший незаурядное мастерство точным попаданием с довольно большого расстояния, благополучно скрылся. Тогда всё списали на разборки внутри банды, благо погибший сам занял лидирующую позицию не совсем чистыми методами и уже успел своей неуёмной жадностью настроить против себя даже многих из тех своих людей, кто изначально его поддерживал. То что Лос, не смотря на отсутствие одного глаза, очень недурно управляется с арбалетом, никому и в голову не пришло связывать с произошедшим. И правильно — мало ли в городе хороших стрелков.

В то же время Рафт начал потихоньку набирать ещё бойцов к себе в команду. Делалось это тайно, даже от большинства своих подчинённых. Истинное количество головорезов, готовых на сегодняшний день по первой команде старика вступить в дело, не знал никто кроме него самого и его одноглазого родственника. Их численность, в данный момент, уже как минимум вдвое превышала любую другую крупную банду в городе. Содержать новых волонтёров, не принимавших участия в делах, дабы заранее никого не настораживать, приходилось из собственных средств, что весьма чувствительно било по карману. Но ставки в задуманном плане были по-настоящему велики, и даже прижимистый по своей натуре Кант, безропотно смирялся с немалыми тратами.

Так же ему удалось привлечь на свою сторону двоих из семи, самых старших по возрасту, после него, главарей имеющих голос на Сходе. Воспитанные в старых традициях, по тем же принципам что и сам Рафт, эти старожилы преступного мира разделяли его недовольство и негодование по поводу нынешнего состояния дел в их непризнанной гильдии. Они тоже, хотя и не в таких масштабах как Кант, незаметно увеличивали количество своих людей. Старые вожаки замыслили не много не мало — настоящий переворот в местном преступном мире, затаившись, собирая силы для решительных силовых действий.

Но не смотря на более чем годовые приготовления, твёрдой уверенности в успехе задуманного предприятия у них не было. Рафт всё равно готов был рискнуть, прекрасно понимая — как не пытайся сохранить в тайне свои замыслы и планы, чем дольше тянуть, тем больше вероятность того, что противник прознает о них, в результате какой-нибудь случайности или просто банального предательства, и нанесёт удар первым. Но его сподвижники продолжали осторожничать, настаивая на серьёзных шагах только при полной гарантии удачного исхода. К тому же нельзя было взять и просто напасть на банды противостоящих им на Сходе главарей, вырезая всех подряд. Подобные действия со стороны людей, желающих сохранения вековых устоев их сообщества были не допустимы. Бандиты — это не солдаты королевской армии, которым достаточно приказа командира, что бы с оружием на перевес броситься на противника. Их слепое подчинение имело свою грань, определяемую своеобразными принципами и понятиями. Тут нужен был более тонкий подход, иначе существовал реальный риск наткнуться на противодействие своих же людей.

В планы заговорщиков ни в коем случае не входили полномасштабные боевые действия. В соответствии с замыслами, на общем Сходе, они пользуясь очередным пренебрежением со стороны одного из пяти молодых вожаков, к какому-нибудь правилу неписанного кодекса их сообщества, благо такого предлога долго бы искать не пришлось, опираясь на заранее собранные и предусмотрительно подтянутые к месту действия силы, объявили бы о смещение трёх самых недостойных, на их взгляд, главарей, заменяя тех на достаточно авторитетных, но более лояльных к их взглядам людей, чьи кандидатуры были уже предусмотрительно отобраны. Так же планировалось объявить о необходимости ввести в сложившихся обстоятельствах временной должности единого Главы сообщества, которую естественно занимал Кант. Конечно, обойтись совсем без крови было невозможно. Вряд ли кто-то из низложенных лидеров безропотно согласился бы с таким оборотом дела. Но Рафт рассчитывал, при удачном стечении обстоятельств, выгодной расстановки сил и грамотном планировании, обойтись относительно малыми жертвами. В любом случае, по его мнению, это было куда лучше, чем в бездействии наблюдать как организация, а иначе хорошо отлаженную структуру городского преступного мира не назовёшь, сплочённая на протяжении нескольких веков, в составе которой прошла вся его сознательная жизнь, стремительно распадется на отдельные группы, которые в последствии, безусловно продолжат дробиться на ещё более мелкие шайки и цепляться между собой.

И тут так удачно подвернулась ситуация с этим полоумным заказчиком в капюшоне. Идея поднять стоимость своих услуг пришла старику совершенно неожиданно. Будет платить больше — хорошо, обратиться к кому-нибудь другому — из этого тоже можно извлечь определенную выгоду. Например, если всё правильно преподнести и обставить, вырисовывается прекрасный предлог для начала активных действий заговорщиков. А главное, предоставлялась хорошая возможность существенно ослабить оппонентов, выведя из игры одну из их команд.

Ещё в самом начале их, так называемого, сотрудничества с Монком, опытный в таких делах Кант, приказал своим людям проследить за тем домом, куда они доставляли добытую печень в условленные даты. Как удалось выяснить, большинство времени здание пустовало. И только два раза в месяц, по вечерам, как раз перед ночью передачи «товара», появлялся человек в длинном плаще с капюшоном и отпирая дверь массивным ключом быстро проскальзывал внутрь. Тусклый свет, скорее всего от одной небольшой лампы, загорался всегда только в одной комнате на первом этаже, расположенной недалеко от входа. Этот же человек принимал необычную коробку с герметичной крышкой, наполненную кровавым содержимым, расплачивался и тут же передавал бандитам точно такую же ёмкость, на следующий раз, и мешочек из плотной, непромокаемой ткани. В нём находился зелёный порошок с крайне едким запахом. Этим составом, следуя инструкции заказчика, следовало обсыпать органы, сразу после извлечения из тел жертв.

На следующие утро к дому верхом подъезжали трое вооружённых мужчин, судя по нашитым на рукавах гербам, принадлежащих к гильдии охранников. Один из них спешивался и, поднявшись на крыльцо, стучал в дверь. Его впускали внутрь, а уже не дольше чем через три минуты, он снова появлялся на пороге, неся в руках наглухо заколоченный ящик. Что бы догадаться о том, что в нём находиться ранее переданная коробка, много ума не требовалось. Далее охранники следовали к южным воротам города и выезжали за его стены. За пределами Миларна люди Канта их не провожали — вести наблюдение в пригороде было гораздо сложнее. Так что конечная цель маршрута была не известна. Да это и не имело значения в задуманной старым бандитом комбинации.

То что Монк обратился именно к Маркуту, сначала немного расстроило Рафта. Клин был одним из тех двоих главарей, кого заговорщики трогать не собирались. Но потом, поразмыслив, он решил что это наоборот, возможно самый удачный вариант. Банда хозяина «Мокрого кота» безусловно являлась самой опасной из всех пяти, с которыми им предстояло столкнуться. Состоящая в основном из бывших вояк, многие из которых прошли двухлетнюю войну, эта команда, не смотря на свою относительную малочисленность, могла оказаться серьёзным препятствием на пути осуществления их планов. Подставить Маркута и его людей под удар гильдии охранников, выведя из игры, значило сильно ослабить противника и значительно укрепить своё силовое превосходство.

Идея была очень простой. Во время перевозки ящика, устроить засаду. В районе южных ворот, уже ближе к выезду, хватало подходящих мест. Прикончить всех охранников, в случае необходимости, добивая раненных. Затем подбросить главам их гильдии информацию, указывающую на Клина, как на организатора и главного виновника происшедшего. Такая возможность имелась, через одного хорошего знакомого Лоса. Для убедительности подкинуть в «Мокрого кота» какие-нибудь более-менее ценные вещи, снятые с убитых. Это было самое тяжело осуществимое место в плане, но и тут у Рафта нашлась идея, а главное возможность, как справиться с подобным затруднением.

За время своей долгой преступной деятельности, старый бандит не раз сталкивался с «псами», так за спиной называли членов гильдии охранников из-за показывающей зубы в предупреждающем оскале сторожевой собаки, изображённой в центре их герба, и хорошо представлял себе их дальнейшие действия. У «псов» не принято было оставлять смерть своих товарищей безнаказанной, если конечно точно удавалось установить убийц. Можно не сомневаться, что они не будут затягивать с ответными карательными действиями и при этом не станут искать помощи и поддержки у королевской стражи. Прецеденты уже имели место и охранники не сильно церемонились с виновными, считая в таких случаях правило «око за око» наиболее верным. Власти, хотя и осуждали вслух жестокое самоуправство и самосуд, на самом деле относились с пониманием и снисходительностью к подобному проявлению товарищеского возмездия и желанию восстановить справедливость. Можно было заранее с полной уверенностью утверждать, что для глав гильдии никаких серьёзных последствий не будет, а рядовых исполнителей просто никто не найдёт.

— После посещения «псами» «Кота», — неожиданно продолжил вслух свои размышления Кант и сам улыбнулся случайно сложившемуся словосочетанию, — нам останется провести за ними окончательную зачистку. Людей возьмёшь из числа тех, кого набрали недавно. И меньше шансов засветить наше участие во всём этом деле и им пора отрабатывать получаемые монеты. Главное, особо проследить, что бы Маркут и его братец, корчащий из себя недалёкого громилу, ни в коем случае не выжили. Иначе серьёзных осложнений не избежать. За это отвечаешь лично ты.

Лос, на лету подхватывая мысль дяди, согласно кивнул головой.

— Затем, в связи со всей этой кутерьмой, неминуемо последует внеочередной Сход, — рассуждал дальше старик, — там-то всё и решится. Обвинить Клина в нарушении соглашений принятых между нами, труда не составит, большинство наших коллег и так уже знают о наших претензиях, об этом мы позаботились. А покойные, как известно не возразить, не оправдаться не могут. Повесить на его людей убийство стражников не сложно по той же причине.

— Как объяснить такое поведение Маркута? — поинтересовался одноглазый. — Вроде только ночью без проблем отдали товар заказчику, а с утра его же грабят.

— Совсем не обязательно связывать эти события между собой, мало ли что перевозили «псы»? — у Рафта на всё готов был ответ. — Дальше всё просто. Указать на разгром его команды, как на показательный случай того, что ожидает всех нас, если и в дальнейшем будем забывать законы и заповеди, по которым наши предшественники вели дела на протяжении столетий. Дабы в будущем избежать подобных инцидентов, в резкой форме потребовать от вожаков, не разделяющих наши взгляды, передать руководство над своими бойцами людям, по настоящему чтящим сложившиеся за долгие века правила. Ну а там как пойдёт.

Лос криво усмехнулся одними губами. Как пойдёт было понятно без дальнейших обсуждений. Бурное возмущение несогласных, взаимные обвинения, угрозы и, как неизбежный финал, короткая кровавая расправа. Главное — что бы она не перешла в масштабную бойню. Но он верил в организаторские и ораторские способности своего дяди и не сомневался в успехе.

— Кстати, — старик поднялся и, сделав круг по комнате, снова подошёл к окну у которого ожидал прихода племянника, — сколько человек ты решил завтра взять с собой?

— Думаю, пятерых будет вполне достаточно. Нечего маячить слишком большой толпой.

— Согласен. Только возьми с собой ещё вот его.

Подождав пока племянник, поднявшись с дивана, подойдёт и встанет рядом, Рафт дёрнул подбородком, через стекло указывая на гнома, продолжающего сидеть под фонарём. Тот, покончив с едой, казалось задремал, свесив голову на грудь и сцепив на объёмном животе пальцы мощных рук. Пустая миска, скорее напоминающая небольшой тазик, стояла рядом.

Поняв, кого имеет ввиду главарь, Лос немного помялся, но потом всё же решился осторожно возразить:

— А не слишком заметная фигура для такого дела? — осмелился возразить он, заранее ожидая раздражённой отповеди.

Но её не последовало. Наоборот, про себя старик с лёгким удовлетворением отметил, появившуюся у младшего родственника способность к самостоятельному мышлению, которой раньше за ним не особо замечалось.

— Ничего, — после недолгого молчания Кант однако решил настоять на своём. — Лица вы всё равно спрячете, а рост… Мало ли низких людей в городе? И вообще, случайным свидетелям нападающие обычно кажутся гигантами. Как говориться, у страха глаза велики. А посмотреть на что он годен и заодно привязать его к нам, будет совсем не лишним. В непростых делах, которые предстоят в ближайшие время, мы должны быть уверенны во всех своих бойцах. Ну и потом, — Рафт перевёл взгляд на посудину, стоявшую на земле около гнома, — должен же этот проглот отрабатывать харчи.

— Вот за этим дело не встанет! — убеждённо уверил дядю Лос. — Я видел как он дерётся — один стоит троих!

— В таком случае мы всё равно останемся в накладе, — сделал вывод старик.

— Почему? — удивился племянник.

— Лопает-то он как минимум за пятерых! — вожак усмехнулся, показывая что шутит.