Линь дал ему листик бумажки.

— Вот адрес наших людей в Берлине. У них те же проблемы, что и у нас. Кто -то довольно активно проповедует идеи извращенного понимания наших культов. И, к сожалению, они там встречают понимание. Обратитесь к ним и они помогут.

— Надо доводить дело с представлением до конца. Тренируйте девочку, а я постараюсь привезти ту изюминку, на которую клюнут наши противники. Кстати, по поводу убийств надо работать с Аршиновым - Ваш человек его видел и знает. Постарайтесь объяснить ему суть ритуала, а главное принципы отбора жертв. Тогда ему легче будет искать того, кто это сделал.

— Хорошо. Мы окажем всяческую помощь. Хотя, конечно, всё извращено и нужные каноны не соблюдаются, но мы примерно представляем логику их действий.

Николай решился и задал вопрос, который его давно мучил. Он пытался решить эту проблему сам, но у него не получилось.

— Линь, а почему Вы так хорошо ориентируетесь в европейском стиле мышления. Я встречал много китайцев, попадались и служители культа. Вы разительно отличаетесь от них европейским рационализмом.

Линь усмехнулся.

— Вы понимаете, не только Европа тянется к Востоку. Мы с готовы осмыслить любое знание. Европейский стиль мышления - это действительно не просто, но система обучения которую мы прошли не препятствует пониманию сути других учений. Европейская наука очень логична и для её постижения вполне хватает умения понять ряд несложных постулатов. А уж про европейскую политику и говорить не нежно. Она очень проста.

— Почему же тогда европейцы делили Китай в XIX веке, а не наоборот?

— Как говориться в Вашей поговорке «А оно нам нужно?». Китай пережил много тысяч лет. Когда по Европе ещё ходили дикари в козьих шкурах, у нас уже были государство и письменность. На наши равнины не раз приходили варвары, но через три поколения это снова был единый народ. Так будет и сейчас. Иностранцы придут и уйдут. А Китай, народ и культура останутся.

Николай только пожал плечами. Он знал, что может быть лет двести назад всё бы так и было. Но сейчас ещё надо будет посмотреть - кто кого перемелет - китайская культура или западная цивилизация. По крайней мере в XXI веке по прежнему не было однозначного ответа

— И ещё, продолжил Линь. С Вами хочет встретиться один человек.

— Надо куда-то ехать. Если честно говорить, я устал.

— Нет. Он здесь, в соседней комнате. Я думаю Вам будет интересно.

Он позвонил в колокольчик, и молодой служитель ввёл в комнату типичного раввина, пейсастого и в ермолке. Николай таких только в телевизоре и видел.

— Добрый вечер, с неистребимым акцентом сказал раввин.

Китаец и тот лучше по-русски говорит - раздраженно подумал Коля. Это что ещё за чудо и ему то что здесь надо?

— Я из Праги. Я раввин староновой синагоги.

— Это которая в Иозефове? - Прагу Коля любил и часто в ней бывал. Город был тихий, спокойный и радовал глаз венским модерном старой застройки.

— Пан бывал в Праге?

— Бывал. Но давайте к делу. Если Вы проделали столь долгий путь, то у Вас наверное серьёзный вопрос.

— Пан имеет частицу еврейской крови?

— Имеет. - Коля даже имел генетическое еврейское заболевание, которое хоть и не сильно, но портило жизнь. А с другой стороны, при необходимости можно было и закосить под несчастного инвалида.

— Пан имеет обрезание?

— Пан православный и верит в Христа - Коля разозлился. - Давайте к делу. Мне надо утром улетать, а Вы просите меня рассказать автобиографию. Словно в партию хотите принять.

— Пан Николай поймёт. Не надо волноваться. Наша религия - очень древняя, гораздо древнее христианства. Многие наши обряды кажутся сейчас странными, а многие знания ненужными. Но когда-то они были нужны нашему народу. Пан Николай, мы чувствуем приближение великих бедствий для нашего народа. И Вы должны нам помочь.

— Чем? Чем я могу помочь диаспоре, чья финансовая мощь сравнима с мощью английского банка? Еврей - это ведь не только раввины и поэты - это ещё и люди действия, люди денег. А они сейчас решают всё.

— Разбужены старые враги нашего народа. Они могут уничтожить его полностью.

Коля задумался. С устатку он не сообразил, что эта встреча проходит у Линя, что само по себе необычно. Это что же, старые враги дремлют где-то в Тибете что-ли? И евреи уже тогда всех так достали, что дальше некуда? Он вспомнил анекдот от Утёсова

В одесском парке начала века старые евреи обсуждают новости. Один читает из газеты «Французский лётчик Блерио сделал над аэродром Бурже мёртвую петлю». Старый еврей, подумав спрашивает «А для евреев это хорошо или плохо?».

По всему получалось, что для евреев это просто плохо, а очень плохо.

— Вот, что. Я много лет провёл на Востоке и много знаю. Поэтому я Вам скажу слова, и Вы их запомните. Потом, когда жизнь подтвердит мою правоту, Вы положите на счёт, номер которого я Вам напишу деньги. Сколько, определите сами. Хорошо?

— Хорошо. Говорите. Я запомню. Изучение Торы развивает память.

— Прекрасно. Через десять лет начнётся гонение на евреев в Европе. Это будет хуже, чем в средние века. Погибнет все евреи к западу от Рейна. Но это не просто смерть. Это жертва. За это Вам будет позволено возродить своё государство на священной земле Палестины.

— Я правильно понял Ваш язык? Шесть миллионов?

— Да. Включая женщин и младенцев. Вот и думайте, готовы Вы принести такую жертву, или будете принимать меры.

В аэропорту было по утреннему сыро. Хрупкий на вид Юнкерс ревел мотором, около маленькой откидной лестницы стояли Фриц с Байером.

— Удивительный человек, доброе утро. Вы готовы к полёту?

— Как всегда. Вместе полетим?

— Нет, ответил Фриц, я остаюсь. А вот Оскар полетит с Вами.

— Вы знаете, я немножко подумал и уверен, что надо будет лететь на Варшаву. Наш разговор с Антантой будет убедительней, если появится ещё одна заинтересованная сторона. Поляки могут нам помочь выйти на серьёзных людей, по крайней мере во Франции.

— Николай - это будет слишком рискованно. Как Вы будете добираться до Сташевского? Вас арестуют прямо на лётном поле. Не забывайте, между Россией и Польшей идёт война. Лучше летите как планировалось до Берлина, а мы найдём Сташевского и попросим его приехать туда.

— Тогда уж лучше в Париж. Мы будем ждать его там.

— Удивительный человек в удивительном городе. Это звучит. Возвращайтесь быстрее, я с нетерпением жду Ваших других предсказаний.

— Фриц, завеса будущего не прощает, когда её тревожат по пустякам.

Они обнялись. Герхард нравился Коле своими странными идеями. Чувствовалось, что это человек особого магнетизма. Его общение с остальными людьми определялось этой странной смесью идейности и практичности.

Николай с радостью садился на жесткое сиденье Юнкерса. Все дела были сделаны. Ваську он достал и вроде даже пристроил. Ночью он нашёл Юровского, выгреб у него валюту и попросил заботиться об археологе, который контужен и ни черта не понимает в современной жизни. У Герхарда он оставил крупную сумму в червонцах, заручившись его письмом на обмен в Германии. Так что деньги были. До времени открытия двери во флигеле было ещё две с копеечкой недели. Можно было в Африку слетать за это время. Так что прокатиться в Париж было даже интересно и весело. Он вспомнил, как садился на мягкие кресла «Аир Франс» в лучшие времена, момент отрыва, когда Москва и работа уходили на второй план и впереди была неделя блаженного отдыха. Сейчас всё было примерно также, только лететь в три раза дольше, и в десять раз труднее. Зато с посадками.

Берлин встретил солнцем, лязгом трамваев и демонстрацией каких-то решительных людей, перегородивших улицу. Они хмуро стояли вокруг оратора, который вещал с грузовика, прямо как Ленин на Финляндском вокзале. Звуки его речи были отрывистыми и резкими, а жестикуляция наоборот - плавной и завораживающей. Толпа молча слушала, полицейские стояли в оцеплении, на их лицах тоже была написана решимость.

Объезжая пробки, людские толпы и просто перегороженные полицией улицы они наконец- то добрались до Зоопарка, где и устроились в том же отеле. Наскоро приведя себя в порядок после прилёта, Николай с Надей поехали к китайцам - встреча с Лембертом была назначена на вечер. Китайцы жили где-то в районе Моабита. Там народу и митингов было побольше. Проезжая по узким улицам Коля напряжённо вглядывался в лица прохожих и серые фасады домов. Именно отсюда, с окраин, фашизм шагнул в мировую политику.

Китайцы были очень похожи на их московских собратьев. Правда по-русски не говорили, но вполне сносно говорили по-немецки. Надя переводила. С её слов картина проявлялась весьма мрачная. Получалось, что влияние последователей восточного мистицизма было не в пример больше, чем в Москве. Здесь гораздо сильнее ждали от Востока и его ритуалов решения всех проблем страны, а зачастую и расы. И настроены они были весьма решительно. Готовились ряд экспедиций в Тибет, весьма вдумчиво изучались язык и культура. Но остриё исследований было направлено на постижение магических ритуалов, способных изменить лицо мира.

— Скажите, а приношение человеческих жертв у Вас в последнее время были?

— Нет. Мы не замечали перемен в этой части мироздания.

Николай всерьез заинтересовался. В Москве как-то не было времени разобраться с этими вопросами. Здесь же ситуация позволяла.

— А они что, действительно могут помочь?

— Конечно. Боги редко вмешиваются в дела людей, но если это происходит, это перевешивает всё.

— А какая логика их вмешательства? На чьей стороне это происходит?

Китаец усмехнулся.

— Вы, европейцы, везде ищете логику. А она на Востоке другая. Совсем другая. Поймите, богам нет дела до людей. Все наши сложные отношения для них всё равно, что война муравьёв в лесу. Поэтому если они вмешиваются, то исходят из своих представлений о добре и зле. Но всегда, я повторяю, всегда их вмешательство приводит к гибели миллионов людей. Поэтому мы давно уже не пытаемся разбудить спящих. Люди сами должны решать свои дела.

— Неужели с ними нельзя договориться?

— Вот такой подход и вызывает все беды. За много тысяч лет существования нашей религии мы знаем одно - они не будут решать наши проблемы. Они не понимают нас, а мы их. Новички из Европы, чуть-чуть прикоснувшиеся к основам нашего учения сразу пытаются использовать молнии, чтобы зажигать спички. Но ударами молнии нельзя управлять

Привыкший к тому, «закон - это устойчивая повторяемость явлений», Николай подумал, что вопрос общения с богами - это прежде всего проблема научного поиска. Он даже не удивился тому. что мысленно признаёт наличие богов как научный факт. За последние недели был готов поверить во всё. В том числе и в тайных богов с Тибета.

С Лембертом они встречались в том же доме, что и в прошлый раз.

— Я чувствую, что наша аргументация постепенно доходит до кремлёвских лидеров - начал Лемберт после обмена приветствиями.

— Не всё так просто. Сейчас для закрепления успеха нам нужна чётко выраженная позиция Антанты по поводу «экспорта революции». Это должен быть знаковый демарш, чётко показывающий решимость Запада остановить экспансию марксизма в Европу.

— Ваше предложение работать через поляков разумно. Это поможет решить вопрос с Францией - у них любовь как в 17 лет. Что касается Британии, то мы попросим людей в Лондоне с вниманием отнестись к этим вопросам. Там думающие люди. Они последовательно выступают против угрозы большевизма. Мы можем рассчитывать на их позицию.

— Прекрасно. Я отбуду в Париж и буду ждать там результатов. Я надеюсь, мы не затянем с этим делом. Но, кстати, у меня есть маленькая проблема?

— Опять решительные ребята из этого, как его? «Разведупра»?

— Нет. На этот раз дело серьезнее.

На следующее утро у подъезда отеля его ждал знакомый автомобиль с молчаливым охранником. Тот же громадный маузер лежал у него на коленях и тот же шофёр услужливо открыл дверь перед Надеждой. Только стекло заменили - оно было чистое и прозрачное. До отхода поезда было практически весь день, и получив немецкие паспорта как русские эмигранты, они поехали в «Имперский физико-технический институт» на встречу, которую организовал Лемберт. Вчера был длинный разговор, на который подъехал какой-то видный полицейский чин. Было решено, что надо начинать с научной среды - Лемберт и полицейский были единодушны в том, что поэты и писатели не обладают должным организационным талантом. Говорить о новой религии, о человеческих жертвах с целью пробуждения спящих богов - это они горазды. А вот реализовывать это на практике - тут требовались другие люди.

В институте их встречал какой-то господин с фамилией Сименс, и Коля долго гадал - тот или не тот. Так и не придя к чёткому мнению, он отбросил эту проблему как несущественную. На вопрос как организована наука в республике, они услышали целую лекцию

К своему удивлению Николай узнал, что Германия первой стала применять принцип финансирования не только прикладных исследований, но и фундаментальной науки. Так это самый Институт был основан аж в 1887 году на частные капиталы Вернера фон Сименса. Имперское правительство тоже весьма активно финансировало научные разработки. Поэтому германская наука считалась самой передовой на континенте. Поражение в войне оказало двоякий эффект - конечно, денег стало меньше. Но с другой стороны на фоне национального унижения возникло нечто вроде лозунга о реванше в области науки. Поэтому ресурсы, хотя и с трудом, находились. Так что в Германии была целая сеть институтов, которые разрабатывали различные научные программы. Центром их финансирования было «Общество Кайзера Вильгельма».

В «Обществе Кайзера Вильгельма» удалось узнать, что существует «Общество изучения Тибета». Николай попросил переслать список его членов, как действительных, так и почётных в Москву, для Аршинова.

В Париже, он, без излишней выдумки остановился в отеле «Риц» и, взяв самый дорогой номер, долго смотрел из окна на Вандомскую колонну. Надежда ходила по номеру и потрясённо открывала двери. Дверей было много, комнат тоже, так что занятием на ближайшие полчаса она была обеспечена. На берлинский отель «У Зоопарка» это было совсем не похоже. Так, в номере была горячая вода, от чего Николай уже, надо признаться отвык. Обилие зеркал и белого с золотом вполне отвечали стилю «Ампир», столь любимому императором Наполеоном III, оформившим эту часть города. Наконец Надежда угомонилась и они пошли обедать. Правда по дороге пришлось заглянуть в магазины и парикмахерские - надо было приводить себя в соответствие со средой. Как-то случайно они оказались на набережной. Острова лежали перед ними, и тихая Сена всё также бежала между набережными. Только баржи были совсем другими. На некоторых дымились довольно массивные очаги и хозяйки готовили обед. Николай пошёл к мосту, ему хотелось взглянуть на химер Собора. Там было много туристов - судя по говору американцев. Они щелкали фотоаппаратами и с интересом глядели на закопчённые окна и тусклые витражи. Колю, как историка, волновали эти камни. Было видно, что муниципалитет ещё не понял их значимости для города и не особо давал средства на реконструкцию. Но пора было ужинать. Пока они ехали в «Ротонду», у него зародились кой какие мысли. А когда они пришли за десертом в «Куполь» , где, по воспоминаниям конца ХХ века был прекрасный крем-брюле, он приступил к реализации своего плана.

— Я что думаю, может ты съездишь, Ленку привезешь. Заодно и посмотришь, как она там устроилась. За пару дней смотаешься.

Надя посмотрела на него, облизнув крем с ложки.

— Ты знаешь, я иногда уверена, что ты можешь мысли читать. Здесь в принципе очень близко. Но как я тебя оставлю, ты же языка не знаешь.

— Попробую разобраться. А потом- на сколько ты уедешь? Ночь, день, ночь, а может и ещё быстрее. Так что всего ничего. Я думаю, что наши немецкие друзья не успеют ничего сделать. Да и если телеграмма придёт, я думаю в отеле найдётся кому перевести.

— Хорошо, я быстро. Что, по Ленке соскучился?

Ох, коварные эти бабы. Слов нет. Всё ей надо точки какие-то поставить на тему любит не любит, а если любит, то кого больше.

— Ты знаешь, после первого десятка все женщины кажутся примерно одинаковыми. Так что скучать нам нечего. Есть женщина - хорошо. Нету - тоже не повод для трагедии.

Надя отвела взгляд. Ему стало стыдно. И чего он её всё время обижает?

— Ладно, ладно, я пошутил. Не дуйся. И вообще поехали на вокзал.

— Ты только Ленку не обижай так. А я ничего. Мне не привыкать.

Вот, блин, ещё и обиделась.

— Надюша, я же сказал, не дуйся. Ты молодец, и это все знают, не только я. Даже китайцы тебя оценили. Вон, посмотри, как на тебя тот француз смотрит.

Молодой человек действительно не отрывал он Надежды глаз. Было как-то даже неприлично. Надя обернулась и посмотрела на него. Присмотревшись, она потрясённо сказала

— Мишка.

Тот услышал и начал приподниматься с кресла.

— Мишка, повторила Надежда уже громче- и заплакала. А я думала, тебя убили.

— Надя, сказал молодой человек. Ты здесь, в Париже?

Судьба молодого человека была проста и типична. В 20, в Крыму, он всё-таки попал на пароход в Константинополь, и через два года мытарств оказался в Париже, благо воспитание позволяло говорить по-французски. Работы в Париже не было, да он особо и не искал. Перебивался случайными заработками, в основном рисовал портреты. Пока они говорили, он тут же на салфетке набросал Надькин эскиз быстрыми, короткими линиями в стиле Матисса.

Когда разговор пошёл по второму кругу. Николай решил вмешаться.

— Я рад, что всё так удачно устроилось. Мы сейчас отвезём Надю на вокзал, а Михаила я пристрою поработать при себе гидом и переводчиком. Я думаю, что деньги ему лишними не будут.

Проводив поезд, они вышли на площадь. Уже вечерело. Николай потянулся и посмотрел на Михаила.

— Ну что Миша, поехали на Пляс Пигаль?

В этом и заключалась вторая часть его коварного плана. Отправив Надежду за сестрой, он хотел заняться в Париже любовью. Причём с француженкой. Когда он в конце ХХ века бывал в этом городе, всё никак не получалось. Тогда работницы древнейшей профессии в этом городе были в основном негритянками или украинками. А этого добра и в Москве хватало на каждом перекрестке. Резонно рассудив, что негритянки здесь наверное всё-таки пока ещё экзотика, он и решил закрыть досадный пробел в своём образовании.

Видимо адрес был Михаилу знаком.

— На какие суммы рассчитывать? - спросил он

— Рассчитывать надо на самое лучшее. Деньги вроде как бы есть.

За два дня, пока не приехали девчонки, они обошли все заведения, которые и в конце века не поменяли своего места, но были активно действующими, а не бутафорией для туристов.

Николай ещё спал, когда в дверь постучали. Он разрешающе крикнул, ожидая какого-нибудь официанта с завтраком. Но вместо человека с подносом с дикими визгом влетела Ленка и бросилась к нему на шею. Радостно целуя его во все места, куда могла дотянуться, она одновременно пыталась раздеться, с целью продолжить встречу в более интимной обстановке. Постепенно Коля стал ей помогать, с трудом справляясь с какими-то крючками и петельками. Наконец все препятствия были преодолены и им ничего не мешало. Тут из ванны вышла Надежда, и к юной непосредственности младшей добавился опыт старшей сестры.

С Байером и Сташевским они встречались в кафе у Ратуши. Сташевский заказал кофе и вопросительно взглянул на Николая.

— Ну, как начальство? - спросил тот

— Начальству, как всегда виднее, но Ваши бумаги произвели впечатление и на них. Думают, но в определённых кабинетах есть намерения сменить курс.

— Понятно. Если нам удастся избежать войны, на том свете нам с вами зачтут множество грехов.

— Вы знаете, Николай, я прекрасно понимаю господина Байера, который пытается помешать беспорядкам в своей стране. Но мне, честно говоря, не совсем понятна Ваша позиция. Почему Вы выступаете против традиционного российского курса ?

— Надо полагать, это не поляки в 1610-е годы сидели в Кремле и поддерживали Лжедмитрия, как первого, так и второго? И не польский король Владислав претендовал на царский престол? Господин Сташевский, признаюсь Вам что мне одинаково претят имперские амбиции как в форме Мировой Революции, так и в форме «Великой Польши от Балтийского до Черного морей». Но если большевиков толкает вперёд сама логика их теории, то что толкает на экспансию Польшу мне убей бог не понятно.

— Что касается Лжедмитриев, то эта была экспедиция отдельного магната. А Польша хорошо помнит историю захватов и разделов. Мы просто хотим восстановить наши границы до тех рубежей, которые когда-то занимали.

— Я уверен, что этот курс привёдёт Вашу страну к национальной катастрофе. Как и Россию её стремление распространить свою идеологию на весь мир. Но это будет не завтра. Давайте вернемся к современности.

— Господин Байер уже описал мне суть проблемы. Я готов Вам помочь. Я переговорил со своими коллегами из Второго Бюро. Там всё тоже не очень просто. Весьма сильны позиции людей, готовых пойти на всё, чтобы ослабить Германию. Но есть и разумные люди, заинтересованные в сохранении мира. Поэтому готовы встречаться с Вами в любое удобное для Вас время.

— Так может и не будем откладывать? Поедем прямо сейчас.

— Нам не надо никуда ехать - Сташевский кивнул и немолодой господин в монокле подошёл к их столику. Господин Корле, помощник премьер-министра представил его поляк.

Господин Корле склонился над рукой Надежды и поцеловав её разразился длинной речью. Надя что-то отвечала по-французски и улыбалась. Наконец сцена приветствия была закончена, все расселись, заказали ещё кофе и приступили к беседе.

Француз начал сразу.

— Я давно знаю господина Сташевского и готов верить его рекомендациям. Вы понимаете, что пока преобладает позиция людей, которые готовы на всё, чтобы Германия как можно дольше не смогла войти в клуб мировых держав.

— Я прекрасно помню боль Седана и ужас 1914 года - политесно перевела Надя слова Николая.

— Спасибо. Интересы Франции и интересы Британии расходятся в этом вопросе. Англичанам нужна сильная Германия, как противовес сильной России. Францию и Польшу такая позиция не устраивает. Поэтому для нас было бы интересно нарушение Германией Версальского договора, прежде всего как предлог для оккупации страны.

— А у Франции хватит ресурсов на этот шаг? Это ведь резко толкнёт немцев в объятия тех, кто предложит силовой ответ на оккупацию. А уж если за ними будет стоять мощь Красной Армии - реакция может быть весьма болезненной. Немцам теперь нечего терять. А у Вас всё-таки общая граница.

— Это маловероятно. Технически и мобилизационно Красная Армия не представляет серьёзной угрозы.

— И Вы хотите попробовать это на себе? Пустить в самый центр Европы большевистские орды? Англия на острове. Она продержится, как в наполеоновские войны. А «Прекрасная Франция» будет истекать кровью на фронте. Мне кажется, что это рискованная игра.

— Хорошо, мы не можем отбросить Ваш сценарий - Корле сделал глоток кофе - видимо думал, - но что Вы предлагаете?

— Мне кажется, что предметом нашего обсуждения может быть вопрос о прекращении русской помощи немцам. Ситуация, при которой Красная Армия так и останется на границе одинаково должна удовлетворить всех, в том числе и творцов Вашей нынешней германской политики.

— То есть немцы возмущаются, но не получают поддержки?

— Примерно так. Поэтому мне надо донести до руководства понимание - что получит Россия, если мы сумеем осуществить этот план?

Корле напрягся. К такому повороту беседы он был не готов. Или не имел полномочий. Поэтому помолчав он осторожно спросил

— Это что - поворот в идеологии или он выразится и в политических решениях?

— Сейчас в России это неразрывно связано. Начнём с идеологии и внутрипартийных дел. А дальше это будет распространяться кругами.

— А с чего начнётся практическая реализация Вашего предложения?

— С компании по дискредитации наиболее видного проводника политики «экспорта революции» в стране - Троцкого.

Француз задумчиво покивал головой. Потом решительно сказал

— Дальнейшее продолжение беседы требует консультации. Где мы можем встретиться вечером?

— Может быть здесь же? - совершенно искренне сказал Коля.

Иностранцы слабо улыбнулись. Коля понял, что что-то сделал не так. Он развёл руками, и пользуясь моментом выпустил пробный шар

— Я сожалею, но последние несколько лет я пробыл в далеко в Азии. Сибирские равнины, Китай и Тибет - это всё как-то заставляет пересмотреть представления о «comme il faut».

— Я думаю, можно встретиться на нашей вилле за городом.

Они поехали с Надькой в Сакре Кёр - большой собор в неовизантийском стиле на холме Монмартра. Николай любил это место и это большой и помпезный собор. Они зашли внутрь - шла служба. Как сказала Надя, поминали солдат, не пришедших с войны. Тускло горели лампады и лица женщин на скамейках были строгими и скорбными. Когда они вышли и стали смотреть на город, лежащий у ног, Надежда вдруг взяла его за руку и спросила

— Коля, а ты говорил, что ты женатый.

— Ну да, а что?

— У тебя двое детей?

— Точно. Парень уже взрослый почти и дочка. Ей два года.

— А ты их любишь?

— Очень.

— Коля, ты понимаешь, я никак не могу поверить в то, что происходит. Ещё три недели назад я была на Пятницкой улице и пределом моих мечтаний было заработать хоть что-то, чтобы накормить Ленку. А теперь я в Париже. Ленка в Брюсселе и вполне ничего устроилась. Может быть это сон?

Николай положил ей руку на талию и притянул к себе. Он посмотрел ей в глаза. Ну что тут скажешь? Коля погладил её по щеке. Она улыбнулась.

— Коленька, а можно я поеду с тобой?

— Куда, в Москву?

— Нет, туда откуда ты пришёл. Там, где у тебя жена и дети. Ты ведь туда вернешься, я это чувствую. Решишь здесь свои дела и вернешься. Возьми меня, пожалуйста. Я не буду тебе обузой. Не бросай меня. Я не знаю, как я буду жить без тебя.

Николай представил заснеженную Москву, отсутствие денег и кредиторов под дверью. Отсюда туда не хотелось. Причём очень сильно. Он ещё раз погладил Надю и вспомнил Розенбаума «Я богат и сыт, живу в Париже».

— Да ладно, не расставайся раньше времени. Дурная примета. Даст бог, решим что-нибудь.

— Ты, Коля, хоть предупреди, когда будешь уходить.

— Там, откуда я жизнь совсем не сахар. Здесь значительно лучше.

— Ну и что. Я такое видела. Я смогу Коля. Смогу.

— Ладно. Давай потом поговорим. Нам ещё до расставания ой как долго. У нас сейчас другие заботы - как бы нас здесь не пристрелили. А то ты у нас не переводчик, а носитель страшнейших тайн. Тебя, кстати, это всё не пугает?

— Меня ничего не пугает. Что я нового увижу? Расстрел в ЧК? Так это, поверь, не самое страшное.

На вилле всё было в деревенском стиле. Не хватало только пастушек и овечек. Стулья стояли на большой террасе, рядом был маленький прут и лягушки плескались в нем, изредка вызывая гнев пуделя, мирно дремавшего под столом.

Кроме господина Корле было ещё два человека. Байера и Сташевского на встречу не пригласили. Французы пили вино и были сильно удивлены отказом Николая. После вступления и обязательных фраз по «столицу мира» они всё-таки перешли к делам.

— Без сомнения, Франция готова поддержать усилия здравомыслящих людей в России по борьбе с экстремистскими теориями «экспорта революции» - начал более пожилой господин, который представился как мсье Георг.

— Не надо иметь иллюзий, что это легкое решение. В стране и партии очень сильны люди, выступающие с крайних позиции. Они связали свой успех с этой идеей, и отказ от неё будет болезненным.

— Речь идёт об амбициях отдельных лиц?

— Нет, речь идёт о достаточно крупном слое военных и политиков, которые не могут найти себя в послевоенном мире. То, что Россия потеряла традиционные рынки сбыта своих товаров серьёзно влияет на нашу экономику. Она просто не может принять этих лишних в данной политической ситуации людей

— То есть, Вы считаете, что развитие торговых отношений способно сгладить остроту агрессии и способствовать нормализации режима?

— Без сомнения. Более того, это будет способствовать достижению стратегических целей Вашей страны. Россия и Германия имеют сходные позиции экспорта - и это прежде всего зерно. Если позволить выйти российскому зерну на прежние рынки, это существенно подорвёт немецкий аграрный сектор, а значит и ослабит позиции прусского дворянства - наиболее агрессивной части общества .

Французы переглянулись между собой. Более молодой сделал заметочки в блокноте. Они внимательно слушали Николая пока он рассказывал о прелестях взаимной торговли.

— Российские товары всё равно находят путь во Францию, только теперь они идут через Германию и Турцию. Выигрывают от этого немецкие и турецкие спекулянты.

— Давайте вернёмся к политическим вопросам - сказал мсье Георг. Вы считаете, что есть шанс остановить процесс русско - германского сближения?

— Нет, есть шанс не дать победить социалистической революции в Германии и не дать начаться новой войне. А Россиско-германское сближение будет продолжаться - Антанта, навязав Версальский мир не оставляет этим странам иного решения.

— Вы считаете, что Троцкий готов двинуть армию на помощь восстанию в Берлине? Ударом через Польшу?

— Немцы собрали много доказательств активности Коминтерна.

— Мы знакомы с документами, предоставленными немецкой стороной, но у нас нет уверенности, что Красная Армия вмешается в процесс. Уроки 20 года в Польше наверное ещё не забыты.

— Это вопрос не ко мне. Это вопрос к Вашей разведке. Пусть они оценивают степень готовности и решимости России начать сейчас новую войну. Я только считаю, что заняв твердую и ясную позицию по этому вопросу, Вы сумеете остудить горячие головы.

— Наш демарш может вызвать и обратный эффект - вспомните реакцию большевиков на ноту Керзона.

Николай задумался. Собеседники оказались зубастыми. Ясно было, что они настолько уверены в своём положении, что плевали на все игры в далёкой России. И даже волнения в Германии были для них чем-то вполне безобидным. Вот так, братцы, вы и докатились до 1940 года - со злобным злорадством подумал Коля. Жаренный петух вас в попу не клевал. В 14 году Вас спас Рененкампф и Самсонов, думаете и сейчас что-то подобное будет?

— Господа. Я не хочу Вас пугать. Если Вы готовы поддержать курс России на нормализацию отношений с Западом, нам есть смысл продолжать разговор. Если Вы считаете, что одна шестая часть суши полностью выключена из мирового порядка и не представляет не то что угрозы, а даже интереса - тогда я не буду занимать у вас время. Время - деньги, как говорят наши друзья американцы.

— Ну зачем же так заострять вопрос - вмешался господин Корле. Просто господа хотели бы действовать наиболее эффективно. Грубо говоря, на что Россия готова поменять отказ от идеи «экспорта революции»?

— Торговля, кредиты, оборудование и технологии.

— Вы считаете, что курс на агрессию персонифицирует Троцкий?

— Я это знаю. Он и отвечает за его практическое проведение как министр Обороны.

— Значит в России есть коалиция его противников.

— Да, разозлился Николай. - И она ждёт Вашего сигнала. Когда мы увидим, что отказ от политики Троцкого может России что-то дать, мы сможем начать наше выступление. Но сначала Троцкий должен понять, что его агрессия наткнётся на единую позицию Запада. Это ослабит его позиции.

Коля возвращался в Париж мокрый и злой. На третьем часу беседы пошёл дождь. Он начался как-то резко и практически мгновенно всё стало мокрым и холодным. И даже продолжение разговора в зале у камина не согрело. Французы обещали ответить завтра, поэтому вечерним поездом можно было отбывать в Берлин.

В Берлине его встречал Аршинов. Он приехал к поезду вместе с Лембертовским телохранителем. По его виду Николай понял, что дело с китайцами начало своё движение.

— Ну, рассказывайте, нетерпеливо спросил Коля уже в машине. Что накопали?

— В вашем списке «Друзей Тибета» мы нашли людей, которые в последнее время бывали в России. Самый серьезный из них - швед Свен Андерс Гедин, известный исследователь Тибета. В последнее время он активно курсирует между Стокгольмом, Москвой и Берлином. Так что он вполне тянет на организатора всего процесса.

— И кто же его у нас принимал? Бокий?

— Нет. Луначарский, Чичерин.

— Чичерин - Коля задумался. А что же спецотдел?

— Пока ничего не показывает на чекистов. Складывается впечатление, что это работа армейцев.

— Степан Терентьевич, давайте с самого начала. А то я ничего не понимаю.

— Хорошо. Дом мы проследили. Им, до 1921 года владели военные. Это первое. В 21 году они передали его одному из своих снабженческих подразделений, и в итоге, он оказался в собственности «Нефтесиндиката». Нефтесиндикатом сейчас практически руководит Ломов. Ксенофонтов его знает, работали вместе в Иваново. Интереснейший мужик, я даже не знал, что такие у большевиков есть. Дипломированный юрист, участник полярных экспедиций. Он до последнего в Сибири сидел, сейчас вытащили в Москву и бросили на топливо. Переговорили мы с ним. Он про это здание ни сном ни духом. Стали разбираться - военные снабженцы по топливной отрасли - у них с «Нефтесиндикатом» общая структура.

Про Ломова Николай слышал. Так как в коммерции пытался заниматься нефтью, то знал, что в годы Гражданской войны он заведовал топливной политикой. То, что его снова бросили на нефть подтверждает готовность Троцкого к войне. Если он планирует дойти до Берлина и Парижа, то снабжение наступающих армий - самый сложный вопрос. А в Германии нефти как известно нет. Значит надо организовать доставку из России. Вот и вызвали из Сибири Ломова-Оппокова.

— Дальше лучше. - продолжал тем временем Аршинов. - Когда стали осматривать тела, ничего не можем понять. Но потом разобрались - убитые оказались не русскими. Это жители Средней Азии - так определили эксперты. И скорее всего таджики. Мы с Сушиным нашли одного профессора, он в восточных делах вполне понимает. Дальше, Ваши китайцы разобрались в ритуале и сказали, что вызывали бога войны и разрушения. Я думаю, чисто религиозную сторону они сами Вам расскажут, если спросите. Но мы специально уточняли - это бог битв с иноземцами. Для разбирательства внутри страны есть специальный бог власти, и к нему обращаются совсем по другому. И наконец самое главное. Позавчера нам удалось узнать, что убитые в доме охранники до этого служили Красной Армии, в одном из управлений Штаба РККА. Так что получается весьма интересная картина.

— Значит это армейцы балуются такими извращениями. Ничего не скажешь, люди они решительные, по военному тупые. Если надо для победы они и больше народу зарежут. Ладно, тут надо думать. А в Берлин зачем?

— В Берлин я профессора - эксперта и китайцев привёз.

Нить рассуждений, едва сформировавшаяся у Николая была тут же утеряна. Он опять ничего не понимал.

— Зачем? На экскурсию, что-ли?

— Нет, хохотнул Аршинов - дело в том, что как говорят китайцы, для того, чтобы был достигнут нужный эффект, надо в месте будущего действия бога разрушения принести в жертву членов того же рода, что и в Москве. Это обряд такой.

Николай глубоко вздохнул. Весь этот бред каменного века с человеческими жертвоприношениями начинал разрастаться как снежный ком. Началось всё это где-то в Тибете, теперь пришло в Москву, а сейчас уже в Берлине. Это же хуже СПИДА. Чёрт, а куда христианство смотрит. Если те боги реальность, то что же наш Бог молчит. Он же ещё в Ветхом завете сказал, что надо жертву людьми заменить на барана.

— Степан Терентьевич, а Вы в церковь не ходили? Не говорили со священниками?

— Эту задачу взяло на себя руководство. А наше дело маленькое. Как у таксы. Копать, хватать и тянуть на хозяйский суд.

Коля хмыкнул. Позиция Аршинова обещала ему долгую и счастливую жизнь. Хотя наверху всякое случается. Сегодня ты в фаворе, а завтра в расстрельном подвале.

— Степан, а ты не жалеешь, что со мной встретился?

— Ну, это конечно всё не просто, но поинтереснее, чем уголовников гонять. И опять же, я в Берлине с 1909 года не был. Мне тогда медаль давали - мы шайку поляков фальшивомонетчиков вскрыли.

— Ладно, вернёмся к делам. Это что же получается. Бедных таджиков тащат сначала в Москву, потом разделяют, часть убивают на месте, а оставшихся тайком везут через пол-Европы в Берлин? За что им честь такая?

— А Вы попробуйте, такую семью в России найти. Это же человек сорок. Да изъять так, чтобы никто не заметил и искать не начал. Вот поэтому и взяли военные какой-нибудь кишлак где-то в горах. Кто там в чём разбираться будет. Был кишлак и нету.

— И что, жертвы то уже приносили?

— Здешние и наши китайцы говорят, что нет. По звёздам вроде как завтра должны.

— Ну и что мы будем делать?

Телохранитель обернулся с переднего сидения и на русском языке сказал, тщательно выговаривая слова

— Мы постараемся не допустить.