Лика сосредоточенно грызла черствый сухарь, запивая его водой из глиняной кружки, сидя на неудобном деревянном табурете за маленьким письменным столиком в своей келье.

Вечернюю трапезу она пропустила и теперь приходилось довольствоваться остатками запасов, которые она держала как-раз для таких случаев — подсохшие хлебцы, сухофрукты и орехи.

Она до сих пор не могла прийти в себя после разговора с Джардетом, и теперь снова и снова прокручивала в памяти их разговор, пытаясь прийти к какому-то решению.

Главным вопросом было время. Если предположения чернокнижника были верны (а Лика не видела причин в них сомневаться), то, вероятнее всего, брат Склиф будет подвергнут принудительной вакцинации, причём в самые ближайшие сроки.

Единственным способом избежать этой процедуры, последствия которой могли меть непредсказуемые последствия для воргена, было найти доказательства того, что имело место воздействие на него извне, и таким образом снять со Склифа обвинение в содеянном.

Проблема была в том, что ни гномка, ни человек не имели понятия, что бы это могло быть.

Однако, по мнению Джардета, личность, с таким духовным опытом, как у брата Склифа, практически невозможно подчинить полному контролю с помощью разовых заклинаний, и, тем более, удерживать в подчинении на расстоянии. По его мнению, воздействие на воргена оказывалось более тонким и сложным способом. Источником ментального излучения мог быть специальным образом подготовленный артефакт, который мог быть либо незаметно подброшен к воргену, либо (что требовало определенной степени мастерства, но, теоретически было возможным), либо же чары могли быть наложены на какой-то объект, к которому имелась эмоциональная привязанность — в этом случае эффект был бы в разы мощнее.

А, поскольку брат Склиф практически не покидал территорию Бараков, живя и работая в одном и том же кабинете, диапазон поисков значительно сужался.

Первым порывом Лики было сразу сообщить об этом отцу Зеборию и прочим, но Джардет был более осторожен в этом вопросе.

«Я рассматривал такую возможность», — сказал он гномке, — «И вынужден был отказаться от неё по ряду причин. Без всякого сомнения, нынешний руководитель целительской службы будет обязан дать официальный ход этой информации, что может привести к непредсказуемым последствиям. Кто бы не стоял за этой интригой, очевидно, что это — влиятельный человек, или группа лиц, которые смогут повлиять на ход расследования и повернуть его против Аргуина. Артефакт может, к примеру, бесследно исчезнуть, а мои слова повернут против меня самого, в лучшем случае, обвинив в нездоровой фантазии. Кроме того, — прибавил он, помрачнев, — Мне не хотелось затрагивать эту тему и огорчать вас, сестра, но, очевидно, что, если артефакт находится в кабинете Аргуина, то подложить его туда мог только кто-то из тех, кто имеет доступ к нему. Я ни в коей мере не склонен подозревать кого-то из ваших друзей в предательстве, скорее, могло иметь место добросовестное заблуждение, использованное заинтересованными лицами в своих целях, но, к сожалению, мы не можем ничего исключать».

Лика ломала голову над тем, что имел в виду Джардет под «добросовестным заблуждением». В то, что кто-то из её друзей мг сознательно пойти на предательство, она не хотела верить ни на секунду. Ей вспомнилось странное поведение Мирты и частые слёзы, которые, казалось вообще были несвойственны обычно весёлой и милой пандаренке. Может быть, Мирта что-то знала? Тем более, что именно она имела постоянный доступ ко всем кабинетам, включая начальника службы.

Фактически, кроме неё и Склифа, там больше никто и не бывал. Ну, не считая тех случаев, когда сам брат Склиф вызывал к себе на ковёр кого-то из целителей. Кроме…

Внезапно, в её мозгу вспыхнуло воспоминание. То утро, когда она стояла перед дверью кабинета брата Склифа, и случайно стала свидетельницей разговора между воргеном и его неприятным посетителем. «Ты нам нужен!» — всплыли в её памяти подслушанные ею слова человека с лисьим лицом и цепким взглядом. Именно он встречался ей впоследствии в самых разных местах, связанных с отравлениями…

Она почувствовала, как по её спине пробежал неприятный холодок. Неужели предположения Джардета и её догадка были верны? Существовал лишь один способ выяснить это.

Гномка задумчиво сунула в рот сушеную грушу и, двигая челюстями, уставилась в одну точку. План в её голове начал формироваться.

* * *

Память понемногу возвращалась к нему. Хотя туман в голове до конца не рассеялся, он уже мог отличать реальность от призраков прошлого. Однако, события минувшей ночи по-прежнему были окутаны дымкой забвения с привкусом кошмара. Он сжал ладонями виски и закрыл глаза. Его подсознание что-то пыталось ему сказать, буквально кричало; облеченная в неясный образ мысль, билась где-то в глубине, словно раненая птица.

Кровь. Запах крови. Он застонал, чувствуя, как голова начинает пульсировать, наливаясь тупой ноющей болью. Что-то ускользало от него, что-то важное. Кроме заглушающего все чувства запаха крови был какой-то еще, не столько даже запах, сколько смутное воспоминание о нём. И именно это воспоминание, точнее мучительная неспособность его проявить, и была источником боли.

Возможно, в звериной форме его чувства бы обострились, и память вернулась бы к нему, но он опасался метаморфозы в его нынешнем состоянии. Слишком велик был риск того, что животные инстинкты возьмут верх над разумом, и вместо ясности он погрузится снова в хаос.

Скрежет проворачиваемого ключа в замке. Лязг засова. Скрип двери.

Запах человеческого пота, смердящий страхом. Привкус металла и кожи. Флюиды дешевого пойла и скверно прожаренного мяса. Оружейная смазка и запах лошадей. Надсадное хрипящее дыхание нескольких человек.

Он открыл глаза.

В небольшой камере, служившей ему местом временного заключения, находились люди. Уже знакомый ему королевский представитель, четверо стражников, настороженно глядевших на него из-под надвинутых на брови шлемов. Полное боевое облачение. Обнаженные клинки. На их фоне королевский чиновник выглядел спокойным и уверенным в себе.

Один из охранников подвинул ему грубо сколоченный трехногий табурет, на который тот с важностью опустился, устремив на воргена пристальный взгляд.

Ворген равнодушно смотрел поверх его головы.

— Аргуин Редьярд Седогрифф, — раздельно, словно смакуя каждое слово, произнёс чиновник, — Готовы ли вы дать показания по поводу произошедшего минувшей ночью?

Ворген молчал, продолжая смотреть в ту же точку.

Чиновник не торопясь положил себе на колени кожаную папку, раскрыл её и извлёк оттуда лист пергамента. Также не спеша вынул из поясной сумки чернильницу-непроливайку и перо, проверил пальцем его остроту, поставил чернильницу на деревянную тумбу, стоявшую рядом с койкой.

— Итак? — произнёс он, склонив голову набок и глядя на воргена исподлобья, — Будете говорить?

Склиф молчал.

Чиновник вздохнул. — Выйдите! — неожиданно скомандовал он стражникам, топчущимся за его спиной.

Те недоуменно переглянулись, явно не ожидая услышать подобный приказ. Старший из них неловко откашлялся. — Простите, ваша честь?

— Я сказал — выйдите, — не повышая тона и не меняя поворота головы повторил человек, продолжая глядеть на воргена, — Оставьте нас одних.

— Но, ваша честь, — стражник замялся, ища взглядом поддержки у напарников, — По приказу…

— Здесь и сейчас приказываю я, — голос чиновника стал вкрадчиво-зловещим, — Вы слышали меня, капрал?

— Да, ваша честь! — явно не желая встревать в дальнейшие пререкания, капрал отсалютовал спине чиновника и попятился к выходу из камеры, знаками маня за собой остальных.

— Будете ждать за дверью, — голос чиновника звучал приглушенно и монотонно, — Зайдете, когда позову. Всё.

— Так точно, ваша честь, — пробормотал капрал, незаметно кривясь, — Будет исполнено, ваша честь!

Подождав, когда дверь за последним стражником захлопнулась, чиновник отложил перо и вальяжно хрустнул пальцами. — Ну что, ваша светлость, — сказал он, криво улыбаясь, — Изволите ли вы всё-таки говорить теперь?

— Для тебя, Вишиас, я брат Склиф, — голос воргена звучал глухо.

Человек разразился серией коротких лающих смешков. — Ценю твоё чувство юмора… брат Склиф. Однако же, мне кажется, ты недопонимаешь суть проблемы. Давай я тебе объясню. Мы оба знаем, что ты влип. И нам обоим хорошо известно, что ждёт тебя, если ты будешь играть в молчанку и изображать королевскую неприступность. Разумеется, с твоей царственной головы не упадёт и волос. Но и гладить тебя по ней никто тоже не будет. Возможно, тебя бы устроил вариант депортации, а, брат Склиф? Ты ведь, наверное, так соскучился по своему дорогому брату…

Лицо воргена потемнело. — Не суй свой нос в мою личную жизнь, Вишиас, — негромко предупредил он.

— Серьёзно? — чиновник, казалось, искренне забавлялся его рекцией, — Ах, ну да, извини, семья — это ведь святое!

Ворген издал едва слышное глухое ворчание и Вишиас разом посерьёзнел.

— Без глупостей, ваша светлость, — негромко предупредил он, — У меня есть… особые полномочия на ваш счёт.

— Что тебе нужно? — прорычал ворген.

— Вот это уже разговор! — кивнул Вишиас, — Рад, что ты, наконец, начал проявлять интерес к беседе и своей судьбе.

Чиновник постучал пальцами по папке. — Видишь ли, Аргуин, — заговорил он, — Ты попал в непростую ситуацию. С одной стороны, я уверен, господин Шоу по достоинству оценит твоё рвение и заботу о благе государства, с другой — ты ведь сам устранился от работы с нами. Решил поиграть в одинокого вершителя справедливости?

Он наклонился к Склифу, впившись в него горящими глубоко посаженными глазами из-под сросшихся бровей. — Так не получится, — почти прошипел он, — Тут не Гиль» Нэйас, а ты — не принц, и даже не герцог. Ты тут — вообще никто, ноль без палочки, если не считать палочкой твою службу для городской нищеты.

Ворген безучастно смотрел на него, не проявляя ни малейшей эмоции.

Вишиас хмыкнул. — Честно говоря, я не понимаю тебя, Аргуин. Не понимал никогда раньше, а сейчас — тем более. На что ты рассчитывал? Неужели хоть на минуту мог предположить, что эта твоя подпольная деятельность останется незамеченной? Да тебя вычислили в ту же ночь, когда ты перерезал глотку тому гному, которого все посчитали за жертву гноллов. Неплохая была попытка представить это несчастным случаем, но ты, верно забыл, что в КСБ работают отнюдь не идиоты. Наши агенты видели, как ты пас этого гнома. Да и характер ранений вызвал большие, скажу я тебе сомнения в том, что мелкозадого потрепали гноллы! Ты облажался, Аргуин… Хотя, ты прав — монашеское имя тебе больше подходит.

По лицу Слифа промелькнула тень усмешки, что, очевидно, вызвало недовольство Вишиаса.

Теперь уже он начинал горячиться, а Склиф, казалось, всё больше уходил в себя.

— Ты загнал себя в угол, Аргуин! — угрожающе заговорил он, — Теперь ты или играешь по нашим правилам, или будешь отвечать по закону.

Видя, что лицо воргена остается бесстрастным, дознаватель добавил, повысив голос: — Если ты рассчитываешь, что твое происхождение обеспечит тебе привилегированное положение, то глубоко ошибаешься! Во-первых, — он снова перешел на шепот, — Его величеству Антуану сейчас хватает других забот, так что информация о твоем аресте дойдет до него не скоро, если вообще дойдёт. Во-вторых, согласно положению королевского декрета об уставе деятельности тайной канцелярии его величества, параграфа шестьдесят, пункта один-один, в условиях чрезвычайных обстоятельств, допускается применение крайних мер по отношению к особо опасным преступникам, направленных на обеспечение безопасности государства и его жителей. Ты понимаешь, о чём я?

Шёпот дознавателя стал свистящим. — Вакцина, — едва слышно прошелестел он, — Может оказаться единственным способом в этой ситуации. Ради вашего же блага, ваша светлость. И ради безопасности горожан и покоя государства.

Откинувшись назад, Вишиас устремил на воргена торжествующий взгляд из-под полуопущенных век.

— Ну что, Аргуин? — почти дружеским тоном спросил он, — Что ты скажешь, всё-таки, теперь?

Брат Склиф издал тихий вздох. Дознаватель победно улыбнулся.

— Пошёл вон, Вишиас, — негромко сказал ворген.

— Что?!

— Вон из моей камеры, — повторил Склиф, подавляя зевок, — И не смей больше тут появляться. Иначе никакие полномочия… ТЕБЯ НЕ СПАСУТ! — последние слова он прорычал низким утробным голосом, приподнявшись с койки.

Побледневший чиновник одним прыжком отскочил к двери. — Стража! — крикнул он.

Секундой позже камера наполнилась шумом стали и топотом сапог. Четверо стражников с мечами в руках окружили воргена, как ни в чем не бывало сидящего на койке и равнодушно взирающего на них.

Трясущейся рукой королевский дознаватель погрозил Склифу. — Ты… Ты пожалеешь! — пригрозил он, — Ты еще оч-чень пожалеешь об этом, Аргуин!

С этими словами он выскочил за дверь. Оставшиеся в камере стражники с недоумением переглядывались, не вполне понимая, что им следует делать дальше.

— Вы позволите, господа? — обратился к ним брат Склиф и, с этими словами, растянулся на койке, закрыв глаза и удовлетворенно вздохнув.

* * *

Часы на соборной площади пробили полночь. Обычно многолюдная, площадь перед Собором в этот поздний час была пуста. Лишь изредка одинокие прохожие пересекали её, спеша по своим домам. Небо было затянуто тучами и сквозь рваные их просветы иногда просачивался свет луны, озаряя бледным свечением уже начинавшие облетать кроны деревьев соборного парка.

Лика поёжилась, кутаясь в школьную накидку, надетую ею поверх туники. Вечера (а тем более, ночи) становились с каждым днём всё прохладнее. Но зябко ей было не только из-за холода на улице. При мысли о том, что она собирается сделать, ей становилось не по себе и по коже пробегали мурашки. Однако, другого выхода она не видела, а время поджимало.

Она направилась по тёмной аллее по хорошо изученному ей маршруту, мимо возвышавшейся белой громады Собора, к короткому переулку, выводящему прямо к Баракам Исцеления.

Не доходя до них, гномка остановилась под деревьями и замерла, вглядываясь в здание. Дворик был пуст, ветер гонял по земле желтые листья, целая куча которых была собрана рядом с крыльцом стараниями Гракха, там же стояли прислоненные к стене метла и грабли. Неподалёку высился Атуин, рядом с ним тускло поблескивали чопперы, прикрытые на ночь тентом для защиты от дождя. Очевидно, вызовов не было и все целители должны были находиться в бараках. Чао, скорее всего, спит в диспетчерской, братья — у себя, в своей комнате, остальные — в палатах, или отведенных кабинетах. Всё, как обычно, и это должно было бы её успокоить, но сердце гномки колотилось, как сумасшедшее, ладони вспотели, а коленях появилась неприятная предательская слабость. Она напомнила себе, что от её действий зависит судьба брата Склифа, и потом, впоследствии, она, конечно, обо всём всем расскажет, но в глубине души все-равно чувствовала страх. «Я словно воровка, которая хочет вломиться в чей-то дом», — промелькнула у неё мысль.

Рука её сжала цепочку с кристаллом, данную ей Джардетом. Прикосновение к холодным твердым граням камня придало ей сил. Решившись, словно перед прыжком в холодную воду, она задержала дыхание и опрометью, короткими перебежками проследовала вокруг бараков, к той стороне, на которую выходили окна кабинета брата Склифа.

Здесь было еще темнее, поскольку отсутствовали уличные фонари, и эта темнота её несколько успокоила. Осторожно приблизившись к зданию, она ухватилась за подоконник, и, помогая себе ногами, подтянулась, чтобы заглянуть в окно. В кабинете было темно и ей было трудно что-либо разглядеть, но, по крайней мере, было ясно, что комната пуста. Вот только окна открывались наружу, и ей было совершенно не за что зацепиться, чтобы удержаться на подоконнике и попытаться открыть хотя бы форточку.

Она попыталась закинуть на подоконник колено и ей это удалось, однако, он был слишком узок даже для неё, и ей приходилось балансировать, стараясь обрести точку опоры, чтобы поставить и второе колено, и попробовать выпрямиться. Кряхтя и сопя, гномка уже почти влезла на подоконник, когда за её спиной раздалось чьё-то покашливание.

От неожиданности и страха, она вздрогнула, и тут же свалилась на траву. Задрав голову, она едва не закричала от ужаса. Как раз в этот момент тучи разошлись, и в призрачном свете луны на неё смотрел монстр из книжек братьев Прибамбацких — шишковатая голова пятнисто-зеленого цвета с огрызками ушей, скалящиеся неровные зубы, ехидно раздвинутые в улыбке губы…

Сердце её, казалось ушло в пятки, но, уже в следующую секунду, когда монстр разразился булькающим приглушенным смехом, она перевела дух с огромным облегчением.

— Штепсель! — прошептала она гневно, — Что ты тут делаешь?! Ты меня до смерти напугал!

Гном усмехнулся, потрогав себя за лицо. — Что, я и в самом деле такой страшный? — тоже шёпотом спросил он.

Лика не нашлась, что сказать. Очевидно, действие эликсира закончилось, и обратная метаморфоза из гоблинского облика в гномий выглядела, действительно, довольно пугающе — словно зелёная кожа слезала с него частями, вместе с фрагментами тела. Однако, черты лица лысой головы уже были довольно узнаваемы.

— Не страшнее, чем обычно, — сказала она вслух рассерженно. — Ты что, следил за мной?

Штепсель хмыкнул. — Вот ещё! — сказал он насмешливо, — Больше мне нечем заняться, как пытаться тебя выслеживать. Я почувствовал, что начал меняться, и сбежал через окно, как только подвернулся удобный момент. А потом увидел тебя под деревом — твоя белая туника, кстати, очень хорошо заметна в темноте. Сначала подумал, что ты идешь на ночное дежурство, или что там у вас ещё. А потом ты стала так забавно красться вокруг дома, что меня это заинтересовало, и я решил понаблюдать за тобой. Честно говоря, я даже предположил, что ты решила меня навестить, чтобы убедиться, что со мной всё в порядке.

— Вот ещё, — пробормотала теперь уже Лика, неожиданно ловя себя на том, что у неё начинают гореть уши. На самом деле, она совершенно забыла про Штепселя, после разговора с Джардетом.

Гном кивнул. — Это окно явно не в палаты, — заметил он. — Может, объяснишь, что происходит?

Лика энергично замотала головой. — Это… Это не то, что ты подумал! — брякнула она, — И вообще, тебе же надо спешить — прятаться от стражи и всё такое!

Штепсель покивал. — Я-то конечно, поспешу, — сказал он, — И меня это вообще не касается. Но на твоём месте, я бы действовал несколько иначе.

— Как? — машинально спросила Лика, чувствуя, что краснеет еще больше.

— А вот так! — с этими словами, гном ухватился руками за подоконник и как кошка взлетел на него одним прыжком. Что-то блеснуло в темноте в его пальцах и, парой мгновений спустя, оконная форточка бесшумно распахнулась. Лика едва открыла рот, чтобы остановить его, как ноги Штепселя уже исчезали в узком форточном проёме. Еще несколько секунд, и створки окна с легким скрипом отворились. Штепсель перегнулся через подоконник и протянул ей руку.

— Залезай! — прошептал он, ухмыляясь.

Лика заколебалась. Ей было и так не по себе оттого, что она задумала, а участие в этой авантюре Штепселя придавало ей откровенно криминальный оттенок, однако, было глупо уже идти на попятную и не воспользоваться выпавшим шансом.

Она ухватилась за крепкую ладонь гнома и без особого труда на этот раз взобралась на подоконник, с которого спрыгнула в хорошо знакомый ей кабинет.

Здесь всё было почти также, как во время её прошлого визита сюда. Стол, заваленный бумагами, стеллажи с книгами, массивное черное кожаное кресло. Она обратила внимание на свечение, исходившее от её кулака, в котором она до сих пор сжимала кристалл. Грани его светились розоватым цветом, излучая ровный неяркий свет.

Штепсель с интересом посмотрел на него. — Что это?

— Не твоё дело! — сердито отрезала Лика.

Гном вздохнул. — Послушай, — сказал он, — Мне нет дела до твоих секретов, я умею уважать чужие тайны. Но почему бы тебе не воспользоваться моей помощью, раз уж так получилось? Ты помогла мне, и я твой должник. Если хочешь, я могу уйти прямо сейчас, но ты уверена, что справишься? Что-то мне подсказывает, что у тебя маловато опыта в такого рода делах.

Лика вспыхнула. — Вообще-то, — начала она, и остановилась. На самом деле, Штепсель был прав. И, в глубине души, ей совсем не хотелось остаться одной в кабинете брата Склифа, ночью, да еще со спрятанным в ней загадочным артефактом, наделённым опасными магическими свойствами.

Штепсель уловил её колебания и усмехнулся. — Ну вот, то-то же, — сказал он. — Так что мы тут делаем?

* * *

Казалось, прошла целая вечность. Он снова и снова прокручивал в голове события минувшей ночи. Теперь уже он был практически уверен, что близок к разгадке. Единственное чёрное пятно, остававшееся в его памяти вот-вот должно было исчезнуть. Ночь. Улица. Фонарь. Силуэт женщины. Запах сырости и тины от каналов. Запах страха. Запах… Сирени и крыжовника! Сердце его учащенно заколотилось и, несмотря на то, что он по-прежнему был в человеческом облике, ворген ощутил, как шерсть на его загривке встала дыбом. Воспоминание озарило его память, пронзив мозг болью и ужасом. Из груди его вырвался рык, полный ненависти и ярости. Он вспомнил!

Ключ в замке провернулся и на пороге появились стражники, во главе с дежурным офицером.

— Поднимайся! — проговорил он отрывисто, глядя на Склифа с настороженной опаской, — Собирай вещи!

Ворген смотрел перед собой невидящим взглядом и, казалось, не слышал обращенных к нему слов.

Офицеру пришлось повторить приказ, повысив голос, прежде чем заключенный, словно сомнабула, поднялся с нар и уставился на него бессмысленными глазами.

— Давай, давай, поторапливайся, — подгонял его страж. Склиф машинально двинулся к выходу, вызвав беспокойство у своих конвоиров, старающихся держаться от него на почтительном расстоянии. Офицер, покачав головой, подхватил с тумбочки его узелок с вещами.

В тесном коридоре их ждали еще несколько стражей. Держа алебарды наперевес, они последовали за воргеном, держа их острия напротив его спины. В небольшой караулке их ожидали несколько людей сумрачного вида в темных плащах, во главе с Вишиасом. При виде Склифа он злорадно прищурился. — Ну вот мы и снова встретились, ваша светлость, — прокомментировал он, — Как я и предрекал, вопреки вашим угрозам. Право, не стоило вам давать волю эмоциям…

— Хватит трепаться, Вишиас, — негромкий голос, исходивший из-за спин стражников заставил дознавателя оборваться на полуслове. — Бумаги готовы?

Склиф сощурился, разглядывая коротышку-гоблина, выступившего в центр комнаты. Несмотря на свой почти миниатюрный размер и комичный вид, он явно пользовался весомым авторитетом среди присутствующих. Ворген хорошо знал, как обманчива эта шутовская внешность зелёного карлика, похожего на циркача ярмарки Новолуния.

— Рензик, — негромко произнёс он, — И ты здесь.

Гоблин довольно осклабился. — Соскучился по мне, Аргуин? Так приятно, что помнишь старых приятелей! Прокатимся в одно замечательное местечко?

С этими словами он подмигнул воргену, резким жестом сгрёб в сумку бумаги, поданные ему дежурным офицером и, сделав жест сопровождающим его людям в черном, направился к выходу.

На запястьях Склифа щелкнули браслеты, один из людей в плащах молча подтолкнул его в спину.

— Желаю удачи, брат Склиф! — крикнул ему вдогонку Вишиас, — Уверен, ты станешь настоящим… человеком! И захохотал, очевидно, будучи чрезвычайно довольным своей шуткой.

Карета с зашторенными окнами ждала их около входа в тюремные казематы. Гоблин любезно распахнул дверцу и склонился в преувеличенно почтительном поклоне. — Прошу, ваша светлость!

— Составишь мне компанию, Рензик? — поинтересовался Склиф, ставя ногу на подножку.

Гоблин засмеялся, обнажив мелкие острые зубы. — Мне всегда нравилось твоё чувство юмора, Склиф! — сказал он, улыбаясь во весь рот, — Пожалуй, я прокачусь на запятках. Люблю, знаешь ли, свежий воздух!

Щёлкнул замок, закрепляя другой конец цепи, сковывавшей запястья Склифа к массивному кольцу, вмонтированному в крышу кареты. Рензик, всё ещё улыбаясь, снова поклонился воргену и захлопнул дверцу. Двое людей в черном сели на козлы, еще двое заняли места по обе стороны кареты на лошадях. Гоблин вскочил на заднюю подножку и пронзительно свистнул. В тот же миг карета рванулась с места, с грохотом промчалась по камням мостовой тюремного дворика и скрылась в темноте за воротами.

* * *

Штепсель с интересом осматривал содержимое полок стеллажей, стоявших вдоль стен кабинета.

— Интересно, — проговорил он, — Чего тут только нет!

Лика, перебиравшая бумаги, лежавшие на столе, рассеянно кивнула. — Только, пожалуйста, ничего не трогай, — волнуясь, сказала она, — То есть, это не потому что, ты… Ну… — она смутилась, — Просто этот артефакт может быть опасен, а мы не знаем, как он выглядит!

Гном хмыкнул. — Да я понял, — сказал он насмешливо, — Можешь не уточнять.

Лика покраснела. — Это не то, что ты подумал, — начала она.

— А откуда ты знаешь, что я подумал? — перебил её Штепсель, — Считаешь меня вором, да?

— Дело не в этом…

— А в чём же еще? Считаешь ведь? Да, или нет?

Лика неожиданно рассердилась. — Да! — с вызовом сказала она, — Считаю! Твой напарник украл у меня сумку, а ты был с ним заодно, скажешь нет?

Штепсель махнул рукой. — Я просто прикрывал его, чтобы такие вот громилы, как те не лезли в чужую долю.

— А это не одно и то же? По-твоему, прикрывать вора — не значит быть с ним заодно?

Штепсель потемнел лицом и нахмурился. — Много ты понимаешь, — бросил он с горечью, — Приехала вся такая в большой город на родительских харчах, на курсы крутые записалась за их же счёт и думаешь, можешь тут всех жизни учить?

— При чем тут родители? Я, между прочим, за послушание в Бараках стипендию получаю!

— А я, между прочим, с четырнадцати лет на дворфов здесь горбачусь! За копейки! А, может, тоже хотел бы учиться куда-нибудь пойти! Только вот не берут никуда!

— А ты спрашивал? Или сразу за цепь хватался?

Они одновременно замолчали, осознав, что оба уже почти кричат в полный голос. В наступившей тишине отчетливо слышались приближающиеся шаги по коридору.

Не сговариваясь, оба посмотрели на стоящий у стены топчан, покрывало которого достигало пола. Лика полезла первой, Штепсель успел бесшумно метнуться к окну и прикрыть его, после чего присоединился к гномке. Дверь заскрипела и отворилась. На пороге стоял кто-то, держащий свечу. Лика не могла ничего видеть из-за покрывала; под топчаном было тесно и пыльно.

«Странно, неужели Мирта тут не протирала», — промелькнула у неё мысль.

Ей ужасно хотелось чихнуть. Вошедший в комнату постоял на месте, а потом направился к окну. Судя по тяжелой поступи и сопящему дыханию, это был пандарен. Скрипнула форточка. Пандарен, потоптавшись еще немного, громко зевнул и направился к выходу. Лика зажимала нос обеими руками. Наконец, дверь скрипнула и захлопнулась. Гномы перевели дыхание.

— Кажется, ушёл, — прошептал Штепсель.

— Угу, — отозвалась Лика, — Если не будем шуметь, он скоро заснёт. Они помолчали. — Знаешь, — шёпотом произнёс Штепсель, — Может, ты и права. Может, зря я вообще приехал в этот Буреград. Все одно ничего хорошего тут не видел — вкалывал и дрался, дрался и вкалывал. А что еще делать, если сбежал из дома в тринадцать?

Он вздохнул и, отвернувшись, стал вылезать из-под топчана. Лика выбралась следом за ним.

Ей было неловко из-за недавнего спора. Она осторожно коснулась плеча Штепселя. — Я уверена, у тебя всё ещё впереди, — прошептала она. Гном невесело усмехнулся. — Точно. Вся буреградская стража разыскивает меня повсюду, генерал Клэй назначил награду за мою голову, а меня и моих ребят кинул заказчик… Определенно, мне светит большое будущее!

— Заказчик? — Лика нахмурилась.

— Аа, — Штепсель махнул рукой, — Уже неважно… Давай лучше искать твой артефакт, пока медведь опять не проснулся.

Лика подошла к столу. — Знаешь, — тихо сказала она, — Если тебе нужно укрытие… Ну, я тут подумала, ты бы мог пожить у моих родителей в Гномбурге.

Штепсель оторопело посмотрел на неё. — И ты не боишься, что я их обворую? — вырвалось у него. Он тут же смутился. — Да нет! Я не то хотел сказать, то есть… Спасибо за предложение…

Окончательно запутавшись и покраснев, он замолчал, отвернувшись и сделав вид, что изучает узор на ковре.

Лика, тоже смутившаяся, машинально перебирала бумаги на столе Склифа. Ведомости, отчёты, какие-то накладные… Очевидно, что здесь ничего не было. Она выдвинула верхний ящик. Здесь было несколько очков в разных оправах, табакерка, инкрустированная камнем, да пара перчаток, неизвестно зачем тут понадобившихся.

Второй ящик был набит бумагами, очевидно, старыми отчётами, ничего интересного не нашлось и в нём. Третий, самый нижний содержал, в основном, всякую канцелярскую мелочь — скрепки, дырокол, карандаши, перья и засохшие чернильницы.

Лика разочарованно вздохнула. Похоже придется обыскивать шкафы. Однако, по мере удаления от стола розоватое свечение кристалла делалось более бледным. Тем не менее, они со Штепселем добросовестно изучили каждую полку всех шкафов, располагавшихся по периметру кабинета. Здесь была коллекция всевозможных трубок, статуэтки из зеленого камня, при виде которых Штепсель слегка присвистнул, приборы, напоминающие часы и часы, напоминающие приборы, сложенная шахматная доска, увеличительные стёкла, кристаллы всевозможных форм и цветов, но ничто из этого не вызывало никакого отклика камня, который Лика сжимала в руке.

Её начали одолевать сомнения. Джардет говорил, что кристалл поможет найти её артефакт, изменив окраску и свечение, когда окажется рядом с ним, но, либо кристалл не работал, либо артефакта здесь не было.

Она вздохнула и взглянула на часы, стоявшие к ней ближе всех. Прошло больше часа, с тех пор, как они влезли в окно. В Бараках все, наверное, спят, если нет вызовов. Видимо, придётся уходить ни с чем, и сообщить Джардету, что искать артефакт надо в другом месте.

Штепсель сочувственно наблюдал за ней. — Не переживай, — сказал он, — Склиф наверняка выкрутится. Судя по том, что ты рассказывала, он тёртый калач.

— Это да, — Лика понурилась, — Но если они правда решат его вакцинировать?

Штепсель пожал плечами. — Ну, не убить же они его собираются, в конце концов, — рассудительно сказал он, — Останется жив, а это уже кое-что.

Но Лике было не по душе вот так расписаться в собственном бессилии и уходить ни с чем.

Она словно подошла к столу, вглядываясь в грани кристалла.

— Смотри! — сказала она, — Он, кажется, становится ярче вот в этом месте!

Штепсель подошел к ней и уставился на камень. — Погоди-ка, — сказал он, морща лоб, — Ну-ка, дай мне его на минутку.

Лика немного нехотя передала цепочку с кристаллом в протянутую ладонь гнома. Он повертел его в руках, зачем-то понюхал, и принялся водить им над поверхностью стола. Сначала они ничего не замечали, но потом вскрикнули почти одновременно. Над противоположном концом столешницы, как-раз в том месте, под которым находилась корзина для мусора кристалл начинал ощутимо пульсировать, наливаясь уже не розовым, а красноватым цветом. Лика вытащила корзину, но та была пуста — очевидно, Мирта недавно убиралась.

Штепсель, тем временем, отодвинув кресло, исследовал столешницу снизу, осторожно простукивая её. — Так и есть! — прошептал он возбужденно, — Там полость! Скрытый ящик, готов спорить на что угодно!

Теперь уже они вместе изучали стол, подсвечивая его кристаллом и стукаясь лбами. Лику охватило нетерпение. Если бы не было нужды делать всё тайком! Можно было бы просто воспользоваться пилой, или топором. Правда, брат Склиф вряд ли был доволен порчей стола, но это уже другой вопрос. Неожиданно, Штепсель радостно вскрикнул. Запустив пятерню куда-то под крышку, он на что-то нажал, раздался щелчок, и от передней поверхности стола отскочила панель, на месте которой виднелась маленькая скважина. Довольно крякнув, Штепсель запустил руку в один из своих карманов, и, секунду спустя уже орудовал в ней отмычкой. Однако, замок не поддавался. Вполголоса выругавшись, гном удвоил усилия. Не выдержав, Лика покачала головой.

— Дай-ка, я попробую, — сказала она.

Штепсель недоверчиво воззрился на неё. — Ты? — переспросил он, — Вас что, на курсах учат, как взламывать замки?

Вместо ответа Лика взяла отмычки из его рук, и склонилась над замком.

— Знаешь, если тебе хочется научиться, я могу дать тебе пару уроков, — начал Штепсель, — Но не уверен, что сейчас самое подходя…

Замок щелкнул, и из паза, с мелодичным звоном выскочил небольшой ящичек.

Штепсель вытаращил глаза. — Ничего себе, — протянул он, — Похоже, мне и впрямь стоит походить на эти ваши курсы.

— Мой папа — инженер, — с гордостью сообщила Лика, — А придумывать всякие замки и ключи к ним — это его хобби. Ну, и моё тоже.

— Да твоему папе цены нет, — чуть слышно пробормотал Штепсель, качая головой.

Лика тем временем исследовала содержимое ящика. Сверху лежала кожаная папка, с завязанными тесёмками. Развязав их, она обнаружила пожелтевшие от времени листы пергамента с затейливой вязью строчек. Она наморщила лоб. Помнится, она уже держала в руках подобный листок, когда-то.

Она не сразу поняла, что это стихи. Смутившись, она вернула их на место в папку под прищурившимся взглядом Штепселя.

Кроме папки на дне ящика оказалось еще два предмета. Лика осторожно развернула завернутый в тряпицу металлический жетон треугольной формы. На нём были изображены скрещенные топоры и кинжал, над которыми на старом наречии людей была выбита надпись, которую Лика не могла прочесть. На обратной стороне жетона было всего три уже хорошо знакомых Лике буквы: «КСБ».

Она в недоумении перевела взгляд на Штепселя. Гном шевелил губами, что-то бормоча про себя.

«Верность, честь, отвага» — процитировал он вслух, — Это их девиз, насколько я помню.

Поймав её взгляд, он усмехнулся. — Не так прост твой брат Склиф, — сказал он.

— Но ведь это же, — Лика не могла прийти в себя от изумления, — Это же аббревиатура королевской службы безопасности!

Штепсель кивнул. — Скажу больше, это — офицерский жетон.

— Но откуда он у брата Склифа?

Гном пожал плечами. — Тут не так много вариантов, — сказал он, — Либо он снял его с трупа какого-то офицера, либо же сам являлся таковым.

— Не может быть, — прошептала Лика, — Ведь это — какой-то абсурд!

Штепсель развёл руками. — Я говорю только то, что вижу, — сказал он, — А у меня в свое время был опыт общения с одним из обладателей такого вот жетона. Поверь, лучше бы мне было его не иметь.

Покачав головой, Лика положила жетон обратно в ящик и извлекла из его дальнего угла небольшую коробочку, покрытую замшей. Осторожно открыв её, она обнаружила внутри медальон из желтого металла на тонкой цепочке.

В ту же секунду кристалл, лежавший на столе взорвался серией ярких вспышек и разгорелся ярким алым светом.

Штепсель присвистнул. — Ого, — проговорил он.

— Кажется, нашли, — прошептала Лика.

* * *

Старый Топпер МакНабб с кряхтением нагнулся, чтобы подбросить еще несколько деревяшек в костёр, разведенный прямо под мостом рядом с его лежанкой. Ночи становились всё холоднее, старые кости ныли и мучили бессонницей. Пора было задумываться о том, куда податься на зимние холода, которые не замедлят нагрянуть. Он вздохнул. Вот так живешь-живешь, работаешь, имеешь ферму, и всё вроде бы ничего, а потом оказываешься на улице и собираешь деревяшки для костра. Просто из-за того, что кому-то приспичило построить башню в аккурат за твоей фермой. И ведь ни копейки компенсации! Ни одного медного грошика. Вот и вчера, он уже было раскатал губу, что за такую ценную информацию ему что-нибудь да перепадёт. Где там! Разве кто-нибудь когда-нибудь думал про старика МакНабба? Даже спасибо не сказали. Он яростно потыкал палкой в угли. Да что там!

Нарастающий топот копыт перебил его невесёлые размышления. Ну вот, опять! Да что ж такое, в самом деле?! Ополоумели они все за последние дни что ли? Уже и под мостом нет покоя…

Судя по звукам, скакала целая кавалькада, одновременно с цоканием копыт он уловил грохот колёс телеги, и, выглянув из-под моста, увидел черную карету в сопровождении четырех всадников. Проводив её взглядом, старый МаНабб покачал головой и снова закутался в своё старое рваное одеяло.

* * *

Ворген прикрыл глаза, стараясь по звукам и запахам определить маршрут, по которому следовала везущая его карета. Судя по всему, они двигались, как и можно было ожидать, наиболее коротким путём — вдоль каналов, к мосту, ведущему в Старый Квартал. Он подёргал за цепь, крепящую его скованные за спиной руки к массивному кольцу, вмонтированному в потолок кареты. Мысленно представил себе расположение конвоиров. Сейчас он, не видя улицы, почти наверняка знал, кто из них где находится. Вот они подъезжают к мосту… 50 метров… 25…10… Почему карета остановилась?

Двойная цепь, протянутая через мост преградила дорогу карете. За ней горели переносные жаровни и располагался отряд солдат во главе с военным офицером. Один из людей, сидящих на козлах, спрыгнул и подошёл к караулу, доставая из-за пазухи бумагу.

— Ведомство королевской службы безопасности, отдел тайной канцелярии, — громко проговорил он, — Почему кордоны? Нас не предупреждали.

— Приказ генерала Хаммонда Клэя, сэр, — отрапортовал военный, принимая из рук человека бумагу и бегло просматривая её.

— Генерала Хаммонда? И что до то того? — пренебрежительно процедил человек, — Наше ведомство имеет собственный департамент со своим непосредственным начальством.

— Сожалею, сэр, — офицер коснулся рукою шлема, — Вам придётся остаться здесь до дальнейших распоряжений командования. В связи со введенным комендантским часом, все кареты, а также представители силовых структур, не имеющие специального пропуска должны быть задержаны. Таков приказ.

— Вы с ума сошли, офицер! — служащий тайной канцелярии отступил на шаг назад и вглядывался в лицо военного, — Кто вы вообще такой? Мне что-то незнакомо ваше лицо…

— Прошу вас сдать оружие и проследовать за капралом…

— Что?! А может, тебе ещё… — служащий грязно выругался.

— В противном случае, мы будем вынуждены применить силу, сэр. Прошу вас соблюдать субординацию.

— Ты мне, мне будешь говорить о субординации?! Щенок!

— Сдайте оружие, — отчеканил офицер.

— Попробуй, возьми!

Конные конвоиры выстроились в линию позади своего предводителя.

— Без глупостей! — офицер, слегка побледневший, поднял руку. За его спиной защёлкали механизмы приводимых в движение арбалетов.

— На вашем месте я бы не стал блефовать, уважаемый, — предупредил офицер, глядя прямо в глаза служащему.

Тот помедлил. На лице его появилась снисходительная улыбка.

— Ладно! — сказал он, — Титаны свидетели, я пытался спасти твою шкуру, мальчишка. Тебе же будет хуже, когда мой шеф узнает об этом инциденте и твоей роли в нём.

Офицер усмехнулся. — Если вы имеете в виду господина Шоу, то, могу уверить, что в данный момент у него есть проблемы поважнее, чем эта. А теперь — оружие на землю, и по одному проходите на мост.

— Вы двое, — обратился он к ближайшим к нему солдатам, — Проверьте карету.

Служащий тайной канцелярии с насмешливой улыбкой отстегнул узкие ножны с палашом и бросил из на тротуар, картинно заломив руки.

Всадники-конвоиры спешивались по одному, бросая мечи на землю. Двое отряженных офицером солдат проследовали мимо них. Один из них снял засов с дверцы. В этот момент гоблин попытался юркнуть мимо них, но был перехвачен.

— Ну всё, всё, ребята, — заулыбался он, поднимая вверх растопыренные ладоши, — Я ж просто вам мешать не хотел, лишних хлопот не создавать.

— Ведите его сюда, — распорядился офицер, — Эй, что там у тебя?! Немедленно брось!

— Как скажете, офицер! — мигом откликнулся гоблин, в ту же секунду швыряя на землю неизвестно каким образом возникший у него в руке предмет, напоминавший маленький мешочек.

Раздался громкий хлопок, от которого заложило уши, и карету, мост и находившихся рядом людей заволокло густыми клубами черного дыма.

Крики солдат, лязг оружия, ржание лошадей смешались в одну сплошную какофонию.

Когда же дым рассеялся, офицер, кашляя и ругаясь осипшим голосом, смог оглядеться. Ни одного из конвоиров не осталось в поле зрения. Гоблин и начальник караула также бесследно исчезли. Карета осталась на месте, чудом не скатившись в канал, когда испуганные лошади едва не понесли. Он приблизился к ней, проверил крышу и днище и только потом осторожно приоткрыл дверь. С потолка кареты сиротливо свешивался обрывок цепи. Внутри было пусто.