Лика спрыгнула на траву, едва не поскользнувшись при этом. Штепсель задержался на подоконнике, прикрывая створки. Бесшумно скользнув вниз, он ухмыльнулся. — Порядок! С тобой можно работать! Да ладно, шучу, — прибавил он, глядя на гномку.

Лика фыркнула, ловя себя на том, что, в глубине души, ей даже лестно было это услышать. Они обошли вокруг Бараков и вышли как-раз к тому месту, где около полутора часов назад она стояла под деревом, колеблясь и не зная, что делать дальше. Возникла неловкая пауза. Оба не знали, что сказать.

— Ну, — пробормотал Штепсель, — Мне, наверное, пора…

— Угу, — Лика крутила цепочку в руках, — Спасибо тебе за помощь. Без тебя, наверное, я бы не справилась.

— Да еще как справилась бы, — возразил Штепсель, — Но все-равно, приятно.

Они помолчали еще немного. — Ладно, — сказала Лика, — Мне тоже надо идти. Скоро уже вставать.

— Ага.

Неожиданно, лицо гнома просветлело. — Может, тебя проводить? — с надеждой спросил он, — Время позднее.

Лика помотала головой. — Тебя могут увидеть, — напомнила она, — А мне тут идти всего ничего — через парк и лазейку в ограде.

Штепсель поник головой и кивнул. — Ну, удачи тебе, — сказал он.

— И тебе, — прошептала Лика.

Он уже собирался уходить, когда гномка остановила его. — Если, все-таки, надумаешь вернуться в Гномбург, — сказала она, — То вот мой адрес…

В этот момент камень, который она всё еще держала в руках, неожиданно завибрировал и загорелся тревожным ярко-алым светом. Лика недоуменно уставилась на него. — Что это с ним?

— Ты, случайно, не обронила медальон?

Лика помотала головой и, на всякий случай, еще раз проверила сумочку — артефакт, завернутый в тряпицу, по-прежнему был там.

— Не понимаю, — пробормотала она, — Кристалл ведёт себя точно так, как наши, когда дают вызов…

Штепсель пожал плечами. — Так, может, это что-то похожее? — спросил он, — Или он каким-то образом перехватил ваш вызов?

Лика в растерянности вертела светящийся камень. За всё время своего послушания в целительской службе она так и не научилась толком пользоваться кристаллами. Принцип их действия был слишком сложен и во многом основывался на магии, которая для неё пока была тёмной областью. Однако, она часто видела, как это делали братья и Чао, и решила попробовать воспроизвести их действия. Держа кристалл за цепочку, она поднесла его к глазам и вгляделась в кристалл. Пульсирующее биение в глубине граней завораживало её, словно затягивая внутрь. Постепенно, ей стало казаться, что она переместилась в глубину камня, и всё пространство вокруг неё стало гранями кристалла. Словно в глубине её сознания возник образ Джардета. Лицо его было выглядело усталым, алое свечение придавало ему какой-то сюрреалистический вид.

— Сестра Лика! — голос отдавался где-то внутри её головы, — Мне очень трудно поддерживать контакт…

— Где вы? Что случилось? — спросила Лика.

— Здесь… *неразборчиво*…Вам удалось найти артефакт?

— Да! — закричала Лика, так, что изображение человека подернулось и едва не пропало, — Мы нашли его!

— Мы? *снова что-то неразборчивое* Высвободили силу!..Скорее… Иначе будет поздно…Аргуин…

Лика до боли в глазах всматривалась в кристалл, но изображение темнело, голос Джардета угасал.

На какой-то миг алое свечение почти пропало, а затем в её мозгу словно вспыхнула картинка, нанесенная черными линиями на белом фоне — участок карты, на которой была отмечена красная пульсирующая точка. Изображение держалось несколько секунд и Лика смогла запомнить его. Она узнала это место — на карте был изображена часть Старого Квартала, и она примерно представляла себе, где это. Камень погас и даже, кажется, похолодел. Гномка несколько раз зажмурила глаза, чтобы привыкнуть снова к сумеречному уличному освещению.

Штепсель держал её за руку и смотрел на неё с взволнованным видом.

— Что случилось? — прошептал он.

— Не знаю, — Лика помотала головой, — Этот человек, который дал мне кристалл, Джардет, кажется, у него проблемы. Похоже, что-то пошло не так.

Она задумалась. — Он просил поторопиться, — прошептала она, — И успел передать мне координаты места, где, видимо, находится… Нужно передать ему артефакт как можно скорее.

Штепсел озадаченно глядел на неё. — И где это? — спросил он.

— Где-то в Старом Квартале, — отвечала Лика, кусая губу, — Я уверена, что знаю это место, нужно только сориентироваться там, на улицах…

Штепсель покачал головой. — Всё это звучит как-то странно, — сказал он, — И ты ведь толком даже не уверена, что правильно его поняла. Может, он наоборот, имел в виду, чтобы ты спрятала артефакт, или уничтожила его? А место ты увидела случайно, ну, типа побочный эффект.

Лика вздохнула. — Есть только один способ выяснить, — устало сказала она.

* * *

Он снова был на свободе. Его тело, наполненное мощью, снова могло пользоваться всеми преимуществами волчьего облика. Тугие тросы мышц перекатывались под шкурой, покрытой черным мехом, слаженно управляя отточенными, выверенными до градуса движениями. Чувства его были открыты окружающему миру, лавине запахов, звуков и оттенков, и он чувствовал себя в этом хаосе в своей родной стихии, словно рыба в воде. Безошибочное чутьё направляло его, звериный адреналин разгонял кровь в его жилах, и сердце колотилось, как и в самый первый раз, когда он испытал действие трансформации. Металлические браслеты болтались на его передних лапах, жалкие обрывки цепей издавали звон, ударяясь о камни. Его одолевало желание издать дикий, протяжный вой, он чувствовал скрытую тучами луну, и ощущал её воздействие. Но сила, которая двигала им сейчас, была сильнее всего. Она переполняла его сердце и направляла его.

Ненависть. Ярость. Жажда убийства.

* * *

В просвете разошедшихся туч появился бледный диск луны, и в её свете металлические детали чопперов отливали серебром. Лика выбрала крайний из них, так как его было удобнее и быстрее всего завести, не производя лишнего шума.

Штепсель качал головой. — Ты еще отвязнее, чем я думал, — с ноткой восхищения произнёс он. Гномка надевала в этот момент шлем и была рада, что гном не видит, как она порозовела.

— Нет времени, — сказала она вслух. — Слушай, возможно, тебе, действительно, не стоит меня сопровождать…

Штепсель вполголоса выругался. — Еще чего! — сказал он, примеряя второй шлем, который был ему великоват, — Ты всерьёз считаешь, что я отпущу тебя одну?!

Лика уже была в седле, гном уселся сзади и обхватил её руками. — Я не очень-то уверенно чувствую себя на этих штуках, — предупредил он.

Лика улыбнулась. — Спасибо, Штепсель, — тихо сказала она.

Гном кашлянул. — Знаешь, — сказал он сконфуженно, — Вообще-то, меня по-настоящему зовут Ян… Только мало кто это знает.

Лика кивнула. — Держись, Ян! — усмехнулась она.

Чоппер взревел и, описав полукруг по двору, с рокотом понесся по мостовой.

* * *

— Ну всё, хватит на сегодня, — рослый эльф забросил за спину гитару, висевшую на ремне у него на плече, — Всем спасибо, до завтра! Он хлопнул по подставленной ладони подростка в кожаной куртке и металлических нашивках, кивнул на прощание дренею-шаману, сидевшему на корточках у костра, махнул рукой дренейке и зашагал прочь от освещенного круга, скрываясь в темноте.

Пых подбросил в костёр еще несколько веток и осторожно зачерпнул из котла, висевшего над ним, деревянной ложкой.

— Неплохо получается, — сказал он подростку, — Но сыгранности пока не хватает. Тот молча пожал плечами, аккуратно нарезая двуручным мечом ломтики колбасы.

Элисия смотрела в огонь, сидя на траве, обхватив колени руками.

— Подложила бы хоть что-нибудь на землю-то, — ворчливо сказал шаман, — Застудишь ведь себе всё, лечи потом вас…

Дренейка промычала в ответ что-то неопределенное.

— Ну вот, — Пых осторожно попробовал на вкус содержимое ложки, — Вроде, готово. Можно разливать!

С помощью Астерикса он снял котёл с костра, поставил его на землю, и начал расставлять рядом с ним сосуды различных форм и размеров.

— Так… Вот эти пойдут на продажу, эти — для Приюта, эти — про запас, — бормотал он.

Отвар в котле имел бурый цвет и резкий пряный запах.

Пых бросил взгляд на тёмное небо и покачал головой. — Луна еще в силе, — проговорил он, — Эля, как ты себя чувствуешь?

Дренейка издала еще один звук, означающий «всё нормально».

Пых приблизился к ней, держа в руках небольшую бутылку, еще горячую от налитого в неё отвара.

— Вот, возьми. Пожалуйста, не забывай принимать вовремя, хорошо?

— Хорошо, — отозвалась Элисия, глядя на шамана ясным взглядом зелёных глаз, — Спасибо, Пых.

Дреней вздохнул. — Ты, конечно, уже взрослая, — заговорил он извиняющимся тоном, — Но, всё-таки, будь осторожна! Эти твои состояния… Они требуют постоянного контроля, и ты ни в коем случае не должна пытаться самостоятельно выходить на Тропу! Я тебе об этом не раз говорил.

Элисися согласно кивала.

— Конечно, Пых, — сказала она, — Спасибо тебе за заботу и всё такое. Я пошла.

— До завтра? — спросил шаман. — До завтра, — отозвалась Элисися, — Пока, Терикс!

Выйдя из темного парка на улицу, она направилась по ней в сторону трущоб, где снимала комнатушку за гроши. Несмотря на то, что район находился в Старом Квартале, славу он имел сомнительную, в основном, из-за старых зданий с многокомнатными квартирами, которые, придя в негодность, были проданы за бесценок предприимчивому Баросу Алекстону, организовавшему в них своеобразные гостиницы, пользовавшиеся спросом у молодежи, предпочитавшей жить самостоятельно, да еще в самом элитном Квартале.

Дренейка уже почти дошла до своего дома, когда почувствовала смутную тревогу. Словно все чувства её разом обострились, как бывало перед приступами. Она обернулась, повинуясь внутреннему инстинктивному импульсу, и замерла. Огромный волк мягкими бесшумными прыжками приближался к ней по улице. Не в силах пошевелиться, или закричать она смотрела на него расширившимися глазами, словно парализованная. Глаза зверя светились странным зелёным огнём. Поравнявшись с ней, он промчался дальше, казалось, даже не заметив её. Всё это длилось буквально несколько мгновений. Волк свернул в переулок, растворившись в темноте. Пока она приходила в себя, откуда-то со стороны направления, откуда появился зверь послышалось тарахтение мотора. Еще через некоторое время из-за угла дома вылетел чоппер и пронесся мимо неё по следу волка. Она едва успела разглядеть две маленькие фигурки в седле, одна из которых держалась за руль, а другая обхватывала первую руками.

* * *

— Это где-то здесь… — Лика вглядывалась в кристалл, стараясь вызвать в памяти картинку с изображением карты, но его грани оставались темными и холодными.

Она была точно уверена, что приехала именно на то место, которое было указано, но какой из домов был тем, где её ждал Джардет, она не знала. Место было ей смутно знакомо; поднатужив память, она вспомнила его — именно тут когда-то, давным-давно, она оказалась на своём самом первом вызове. Сюда они с дворфами привезли Торранса, бывшего владельца ювелирной лавки. Точно! Вон под тем деревом она сидела, когда братья довели её до слёз. Как же давно, казалось, всё это было!

Под потоком внезапно нахлынувших на неё воспоминаний, она едва не забылась, и вздрогнула, когда Штепсель схватил её за руку.

— Смотри! — проговорил он, указывая на окно под самой крышей одного из домов, стоящих напротив.

Окно отсвечивало алым, словно внутри комнаты разгорались сполохи пламени. Этот свет напоминал тот, которым светился кристалл, когда они нашли артефакт. Лика надавила на педаль и подъехала ко входу в дом. Они оставили чоппер на улице и зашли внутрь. Справа от входа, за перегородкой с застекленным окном располагалась небольшая комнатушка, из которой доносился храп — очевидно, привратницкая для консьержа.

Слева была довольно грязная лестница, ведущая на этажи. Судя по расположению окна, им нужна была мансарда. Они миновали первый и второй этажи, где было по несколько комнат на каждом, но всё было тихо. Поднявшись по лестнице, ведущей к мансарде, они оказались в небольшом узком коридоре, в конце которого находилась единственная дверь, которая была приоткрыта. Одновременно Лика услышала звуки голосов, доносящихся оттуда и ощутила вибрацию камня, который держала в руке. Он снова светился алым.

Переглянувшись, оба гнома, крадучись, последовали по коридору к приоткрытой двери.

— Аргуин… — голос Джардета звучал тихо и взволнованно, — Мы можем всё спокойно обсудить, возьми себя в руки…

Ответом ему было рычание, от которого у Лики сердце ушло куда-то в пятки.

Она заглянула в комнату. Прямо напротив двери располагалось окно, которое они видели с улицы. Между ним и гномкой на полу находился круг с изображенными в нём символами, который и издавал то самое алое свечение. По одну сторону от круга, слева от двери стоял Джардет, бледный и взволнованный. Он застыл, как изваяние, не сводя глаз с рычащего волка, присевшего на задние лапы, точно перед прыжком. Глаза волка светились яростным зелёным огнём.

— Нет! — крикнула Лика, — Нет! Брат Склиф! Не делайте этого.

— Лика! — воскликнул Джардет, и лицо его исказилось от страха, — Берегись, Лика!

Гномка выхватила из сумки медальон, завернутый в ткань. — Артефакт! — крикнула она Джардету, — Мы нашли его!

В этот момент волк прыгнул. Лика успела лишь заметить, как в воздухе перед ней взметнулась пара огромных лап и оскаленная пасть, как в следующий миг она отлетела в сторону от сильного толчка Штепселя, а еще через мгновение гном повис на шее волка, сковывая его движения и норовя сдавить её своими короткими, но крепкими мускулистыми руками.

Взревев еще яростнее, волк мотнул головой и одним ударом лапы смёл с себя гнома, распластав его тело прямо посреди круга с символами на полу.

Однако, этого мгновения Лике хватило, чтобы подняться и отскочить к Джардету, кинув ему медальон, который тот успел подхватить на лету.

Подобравшись, ворген снова прянул в сторону человека, но тут же замер, как вкопанный.

В руке Джардета багровыми отблесками сверкал кинжал, который он держал у горла гномки, обхватив её другой рукой.

— Не двигайся, Аргуин, — предупредил он тихо, не сводя с волка горящего взгляда, — Ты ведь не хочешь, чтобы кто-то еще пострадал, так?

Ворген издал глухое раскатистое ворчание, напоминавшее стон раненого зверя. Его широко расставленные лапы мелко подрагивали он напряжения, шерсть на загривке встала дыбом, с оскаленных клыков падала вязкая слюна.

— Ну-ну, — проговорил Джардет, внимательно наблюдавший за ним, — Спокойно… Медленно отойди назад, туда, где ты и стоял… Медленно! Я очень, очень волнуюсь, Аргуин. Моя рука может нечаянно дрогнуть…

Словно в подтверждение этих слов, лезвие кинжала прочертило тонкую полоску на коже шеи гномки, тут же окрасившуюся кровью.

Ворген, низко пригибаясь, медленно пятился назад. — Смени облик! — голос Джардета звучал уже громко и властно, теперь он не уговаривал, а приказывал.

В этот момент Штепсель, издав стон, приподнялся на локтях и обвёл комнату мутным взглядом. Остановив его на Джардете с Ликой он изумлённо уставился на них. — Лика! — крикнул он поднимаясь.

Больше он ничего не успел сказать, так как Джардет, не отводя кинжала от горла гномки, вдруг выбросил вперед растопыренную пятерню и резко выкрикнул какое-то труднопроизносимое слово. Светящийся зеленоватый сноп сорвался с его пальцев и ударил гнома в грудь.

Словно в кошмарном замедленном сне Лика наблюдала, как Штепсель медленно, очень медленно, заваливается навзничь с гримасой ужаса и удивления, застывшей на его лице.

Она хотела закричать, броситься к нему, но всё её тело было будто скованно, она не могла пошевелить даже пальцем, не могла издать ни звука, только ощущала, как что-то горячее бежит по её щекам.

— Замечательно, — спокойный торжествующий голос Джардета доносился до неё словно издалека, — Вот теперь мы можем поговорить в спокойной и дружеской атмосфере.

— Отпусти ребёнка, — прорычал Склиф, стоя на ногах, в изорванной серой тунике, которую Лика так часто видела на нём, — Тебе мало смертей, предатель?!

Он почти принял свой человеческий облик, только лицо еще частично сохраняло волчьи черты.

Джардет качнул головой. — Разумеется, отпущу, — неожиданно легко согласился он, — И ты это знаешь, и именно поэтому удержался от попытки атаковать меня. Собственно, я, в отличие от тебя, никогда не испытывал тяги к убийствам из эмоциональных побуждений. Тем более, я многим обязан этой не по годам смышленой сестре, и было бы черной неблагодарностью с моей стороны не принять это во внимание. Она мне искренне симпатична, полагаю, со временем из неё может получиться очень талантливый маг, если, конечно, вы с Оккамом не забьёте ей голову всей этой дурью про Свет и безальтернативность пути.

Он улыбнулся. — Стой, где стоишь, Аргуин, — посоветовал он, — Всё, что от тебя требуется — немного терпения. Понимаю, для тебя это всегда было проблемой. Но мне нужно окончить кое-какой ритуал, исключительно для того, чтобы подстраховаться, а потом вы оба сможете покинуть этот гостеприимный кров. Впрочем, если захотите, сможете и остаться.

— Ты лжёшь, Зардет Чёрный Коготь! — проговорил Склиф, — Ты всегда лгал! И тогда, и сейчас.

Джардет поморщился. — Тогда, сейчас… Это всё эмоции, Аргуин. Ты живёшь прошлым, хотя всем своим образом жизни пытаешься продемонстрировать обратное. Только ведь от себя не убежишь, не скроешься — ни в обителях Шаттрата, ни в далёких джунглях пандарийского острова, ни в буреградских бараках.

— Ты следил за мной все эти годы, — ворген тяжело и глубоко дышал, — Зачем? Что тебе было нужно от меня, Зардет?

Чернокнижник снова растянул губы в тонкой улыбке. — Ты никогда не умел понимать других, Аргуин, — сказал он, — Ни меня, ни своего родного брата, ни… кого бы то ни было ещё.

Глаза воргена сузились. — Лорана… — проговорил он, — Так, значит…

Он оборвался на полуслове и воззрился на побледневшего человека, смотревшего на него теперь с открытой злобой и вызовом.

— Догадался, всё-таки, — проговорил он, кривя губы, — Делаешь, наконец, успехи, Аргуин. Чтение книг пошло тебе явно на пользу.

— Так вот что гномка принесла тебе! — едва шевеля губами прошептал Склиф, — Медальон! Ты лгал мне…

— Достаточно, — с чуть заметной дрожью в голосе проговорил Джардет, — Так, или иначе, ты не в силах что-либо изменить. Если бы не странная привязанность к тебе твоего брата, этого разговора сейчас не было бы вообще.

С этими словами он повелительно простёр руку к начертанному на полу кругу и, не сводя с воргена глаз, начал читать нараспев что-то на древнем, незнакомом Лике языке.

Тело Штепселя начало словно съёживаться, затем вспыхнуло зеленоватым пламенем, которое, казалось горело, не оставляя следов. Тени в комнате сгустились и воздух вдруг стал густым и вязким, застревая в горле. Лика почувствовала, что задыхается. Перед глазами её поплыли алые, синие и зелёные круги, и сквозь них, в дымке разноцветного тумана она различала контуры огромной рогатой головы, постепенно формирующейся в центре круга.

— Будь ты проклят, Зардет! — неожиданно выкрикнул Склиф и сделал шаг вперёд.

Демон, материализовавшийся уже почти наполовину взревел, плотоядно оскалив глотку, усеянную двумя рядами мелких острых зубов и вытянул к нему свои лапы, наливавшиеся на глазах темно-зеленой кровью.

Тембр голоса Джардета изменился, став более низким и грудным, лицо его вытянулось, приобретая звериные черты, рука, сжимавшая кинжал удлинилась, вспучилась мускулами и покрылась шерстью.

— Ты проиграл, Аргуин! — прорычал он, и в этом, уже нечеловеческом голосе прозвучало ликование и торжество, — Признай это!

Демон отозвался яростным и алчущим рёвом, его налитые зелёной кровью глаза, казалось пожирали воргена, когтистые лапы были в нескольких дюймах от его лица.

Чернокнижник сделал шаг вперёд, выпустив гномку, и воздев обе руки над головой.

В этот момент серебристая молния промелькнула в воздухе, что-то просвистело, и, внезапно, рычание Джардета оборвалось, переходя в захлебывающееся бульканье.

Демон взревел, его ноги, всё еще скрытые дымкой тумана, вдруг стали таять в воздухе.

Он обернулся издав крик ярости и злобы. Джардет, держащийся обеими руками за окровавленное горло с торчащим из него древком стрелы, с искаженной страшной гримасой лицом, казалось, порывался что-то произнести.

Однако, вместо слов изо рта у него хлынула густая темная кровь, он пошатнулся, и, сделав неуверенный шаг вперёд, упал ничком прямо в центр круга.

Зелёное пламя взвилось до самого потолка с яростным гудением. Казалось, в его шуме тонут крики демона и призвавшего его чародея. Рогатая голова склонилась над распростертым перед ней фигурой в черных одеждах, когтистые лапы протянулись к нему, на миг заслонив её от Лики. Клубы густого чёрного дыма повалили из круга, окончательно скрывая находившихся в нём. Послышался звон бьющегося стекла. Лика почувствовала, как сковывающая её хватка внезапно ослабла. Кашляя и размазывая по лицу неизвестно откуда взявшуюся кровь, она упала на колени.

Когда же, через несколько секунд, дым рассеялся на полу лежало скрюченное тело Джардета и распростершееся на спине маленькое тельце гнома.

— Штепсель! — Лика бросилась к нему, поскользнувшись на липкой темной луже крови, оставшейся на том месте, где за несколько секунд до этого стоял чернокнижник. Она упала на колени рядом с гномом и заглянула ему в лицо.

— Что здесь… фигура дренея замерла в дверях, — Силы Стихий! Лика!

Гномка подняла залитое слезами и кровью лицо навстречу шаману, возникшему перед ней, словно из ниоткуда, — Пых, — прошептала она, — Штепсель! Он ранен!

Пых опустился рядом с ней с тревогой вглядываясь в застывшее лицо гнома, потом перевёл взгляд на воргена, который устало и отрешенно покачал головой. — Пламя скверны, — тихо произнёс он.

Лицо шамана посерело.

— Лика, — осторожно начал он, касаясь плеча гномки, но та резко дернула рукой. — Ему нужна помощь! — она не замечала, что истошно кричит, — Нужно вынести его отсюда, из этого ужасного круга!

Чуть помедлив, получив едва заметный кивок Склифа, дреней согласно закивал.

— Конечно, конечно… Сейчас! Он подхватил, казалось, ставшее невесомым тело гнома и, одновременно, приобнимая и подталкивая Лику другой рукой, повёл её к двери.

Когда дреней и гномка покинули комнату, ворген устало обхватил голову руками и опустился на пол.

— Свет… — прошептал он.

Человек, стоявший у окна, убрал в складки одежды минитатюрных размеров самострел, подошёл к нему и положил руку на плечо. — Что сделано, то сделано, Склиф, — сказал он.

Ворген поднял голову. — Матиас, — проговорил он с кривой усмешкой, — Ты всё это знал заранее.

Человек с аккуратной рыжеватой бородкой откинул капюшон и поправил пряди каштановых волос.

— Ты преувеличиваешь, — возразил он, — Я следил за вами обоими, но этот крысёныш постоянно опережал меня на шаг, а ты, как помнится, наотрез отказался помогать мне.

Ворген устало махнул рукой. — Теперь это не имеет значения, — проговорил он.

— Ошибаешься, — Матиас склонился над распростертым телом чернокнижника и перевернул его на спину, — Всё, можно сказать, только начинается, дорогой Аргуин. Так-так, что тут у нас?

Он проворно ощупывал тело и одежду чернокнижника. — Ага! Ну, этого стоило ожидать. Не ахти, конечно, какая премудрость, но, в его положении, пожалуй, это был наиболее разумный вариант.

С этими словами он распорол мгновенно возникшим в его руке кинжалом подкладку мантии Джардета и вытащил оттуда пачку бумаг. — Какая прелесть, — бормотал он, бегло просматривая их, — Жаль, что этого нельзя напечатать в «Буреградском Вестнике»… Господин Батрилор отдал бы за это правую руку. Впрочем, она нам еще пригодится!

Довольно усмехнувшись, также быстро он проверил карманы трупа, извлекши из них еще два небольших камня на цепочках и завернутый в ткань медальон.

— Ого! Кристаллы дистанционной связи! Недурно… Будет любопытно узнать, на каких частотах они работают. А это еще что?

В руке Матиаса щелкнул медальон, верхняя крышка которого отскочила. Глава королевской службы безопасности поднял брови. — Хм!

— Это моё, — безучастно сказал Склиф, — Ради него он решился сегодня рискнуть.

Матиас пристально посмотрел на него и кивнул. — Просто сценарий для пьесы, — усмехнулся он, закрывая медальон и кидая его воргену. Тот поймал его не глядя.

Матиас спрятал бумаги за пазуху, придвинул к себе стул и уселся на него верхом.

— Ты знал, что это он? — спросил он воргена, глядя на него в упор.

Склиф пожал плечами. — Догадывался, — сказал он, — С тех пор, как встретил его пару недель назад в Торговом Квартале, уже заподозрил неладное. Но точной уверенности у меня не было, да и виделись мы мельком, я решил, что мог и обознаться, ведь столько лет прошло.

— А как же ваше знаменитое чутьё? — поинтересовался с оттенком удивления Матиас, — Я полагал, что ворген всегда чует другого воргена.

Склиф кивнул с вымученной улыбкой. — Сирень и черёмуха, — сказал он.

Матиас поднял голову и хохотнул. — Ловок, шельма, — с оттенком одобрения сказал он.

— Он один из немногих знал о моей аллергии, — мрачно сказал Склиф, — Я должен был догадаться, но, поскольку письмо пришло сразу после твоего визита, я подумал на тебя.

Матиас в восхищении покачал головой. — Этот малый еще лучше, чем я полагал, — одобрительно заметил он, — Жаль, что не было никакой возможности взять его живым. Значит, письмо?

Склиф снова кивнул. — Да, — сказал он, — Откровенно провокационная анонимка, целью которой было меня подразнить и заманить в ловушку. И, надо признать, это ему вполне удалось…

Матиас понимающе кивал головой. — Пока ты крутился вокруг той таверны и следил за подставными, он проворачивал свои дела, — заключил он, — Это же классика, Аргуин!

Ворген раздраженно отмахнулся. — Я был уверен, что это твоих рук дело, — проворчал он, — Вполне в твоём духе таскать каштаны из огня чужими руками!

Матиас с достоинством поклонился.

— Потом этот платок, — продолжал Склиф, — Было ясно, что смерть генерала не была случайна. Да еще именно мои целители вдруг оказываются официальными свидетелями!

Матиас развел руками. — Тут я точно не при чем, — заметил он, В конце концов, кто еще мог там оказаться?

— Когда ты пришел просить якобы помощи в этой интриге с участием моего брата я предполагал нечто подобное, — продолжал Склиф, — Что именно под видом этой борьбы тебе будет удобнее всего втянуть меня в ваши игры и сделать из меня очередной козырь в твоем бездонном рукаве.

— Ну хватит, хватит комплиментов! Ты меня совсем засмущал, — довольно усмехнулся Матиас.

— Для тебя всегда это было, в первую очередь игрой, — тихо сказал Склиф, — И тебе не так важно, что поставлено на карту, главное — достойный соперник и хорошая партия, ведь так?

Матиас развёл руками. — Да, я азартный человек, — признал он, — Что с того? У всех знаешь ли, свои слабости… Ты вот, например, костьми ляжешь ради своих дурацких принципов. И к чему это, в итоге, привело? Ну, положим, я-то получил удовольствие, а ты едва не потерял вверенную тебе послушницу.

— Принципы! — прорычал Склиф и глаза его загорелись, — Тебе ли говорить о принципах, Матиас? Ведь все средства хороши для блага государства, так? Обманы, подлоги, шантаж, клевета, убийства, тюрьмы, пытки… Это твои принципы, Матиас?

— Ну, ну, разошелся… — Матиас успокаивающе помахал рукой, — Я в курсе всех твоих пунктов разногласий с нашими методами работы, можешь не перечислять. Но ответь сам себе, только честно, на один вопрос, Склиф. А бывает по-другому? Бороться со злом внутри государства в белых перчатках? Ты сам-то в это веришь? А Аргуин — верит? То-то же.

— Удавник, — сказал вдруг Склиф.

Матиас вопросительно приподнял брови. — Что?

— Та трава, ты знаешь о чём я, — продолжил ворген, — Кто выкупил лоты и оставил нас, фактически, без сырья? И для чего?

— Ах, ты об этом, — Матиас махнул рукой, — Странный вопрос. Естественно, это был я. У нас с господином Фитчем довольно разные сферы интересов, но он считает своим долгом время от времени оказывать мне кое-какие любезности. В частности, сообщать о курсах торгов и товаров, пользующихся особым спросом. Ты же не мальчик, в конце концов, Аргуин, чтобы объяснять тебе элементарные вещи. Спроси, опять же себя — как бы ты поступил на моем месте? То, как потом это преподнесли в прессе — отдельный разговор. Который, я уверен, состоится у меня в ближайшем будущем с господином Фитчем и господином Батрилором…

Они помолчали.

— Вот только, всё-таки… — начал задумчиво Матиас, лукаво поглядывая на воргена, — Меня занимает один вопрос…

Ворген издал глухое рычание. — Да неужели, — сказал он, — Всеведущий Матиас чего-то не знает?

— Звучит как нонсенс, понимаю, — согласился Матиас, — Но всё-таки, остаётся определенное поле для размышлений — в ту ночь, когда луна светила так ярко, кто же из вас прикончил эту бедную Демизетту Клойс? Вы ведь оба были там? Не то, чтобы это имело для меня хоть какое-то значение, но, как ты знаешь, не люблю неопределенности.

Склиф едко усмехнулся. — Да, — сказал он, — Действительно, хорошая гимнастика для ума. Тебе будет, чем заняться долгими зимними вечерами.

— Да брось! — Матиас заразительно рассмеялся, — Ты что, всерьез обиделся из-за этого напыщенного индюка Вишиаса? Ты же знаешь, он — идиот, но в своем ремесле ему равных нет, поэтому и держу, что заменить некем. А тут ему выдался такой уникальный повод продвинуться по служебной лестнице. Ты хоть представляешь, что ждёт беднягу, когда он узнает, что твой арест — всего лишь фикция, и настоящий убийца уже получил возмездие? Боюсь, придется предоставить ему отпуск для восстановления нервной системы.

— Да, — сказал Склиф, — Очень жаль.

— Да ладно! — Матиас улыбался, — Если у тебя есть претензии к содержанию, обращению, или предложения по улучшению условий — можешь их предоставить в письменном виде, уверяю тебя, я лично проконтролирую их выполнение. Ну что мне тебе, конфетку еще дать?

Ворген нахмурился. — А как же кордон? — спросил он вдруг, — Хочешь сказать, и он был подстроен?

— Ага! — обрадовался Матиас, — Видишь, у тебя тоже остались вопросы без ответов! Ладно, я не буду таким мелочным. Впрочем, ты и сам уже догадался. Неплохо было сыграно, а? Ребята, между прочим, старались, репетировали. За исключением Вишиаса, разумеется. Ну нет у бедняги таланта к актёрскому мастерству — тем хуже для него.

Ворген мрачно кивнул. — Развлекаешься, значит, — сказал он.

Матиас лучился от удовольствия. — Мне всегда хотелось сделать карьеру артиста, — доверительно признался он, — Ну, или, хотя бы режиссера. Да простят меня все предки нашего царственного величества, но одного я им простить не могу — отсутствия в Буреграде хотя бы самого захудалого театра. Вот и приходится прибегать к самодеятельности.

— С другой стороны, — уже более серьезно продолжал он, — Убедить тебя в подлинности всего происходящего было непростой задачей. Поскольку ты явно не искал лёгких путей и категорически отказывался от сотрудничества, выйти на главного организатора (а я к тому времени уже не сомневался, что мы имеем дело с еще одним воргеном) можно было только повесив тебе хвост. Но ты умудрился вляпаться в это мокрое дело и всё и без того усложнилось. Если бы еще не другие заботы…

Ворген хмыкнул.

— Прости, — спохватился Матиас, перехватив его взгляд, устремленный на браслеты, — Вот, держи.

Он порылся в карманах и бросил Склифу небольшую связку отмычек.

— Только верни браслеты, пожалуйста — инвентарь казенный, сам понимаешь, потом списание проводить — та еще головная боль.

Ворген молча бросил остатки наручников на пол.

— Рад, что ты все еще в форме, — словно не заметив этого жеста, — беззаботно продолжал Шоу, — Между прочим, я всерьез сомневался, не заменить ли цепь более легкой, но решил, что это будет слишком рискованно.

Склиф покачал головой. — Значит, Рензик…

— Шёл по твоему следу, — кивнул Матиас, — Хотя это было и непросто, уж очень быстрый темп ты взял.

Ворген хмыкнул и поднялся на ноги. — Что ж, — сказал он, — Было приятно пообщаться по душам. Прощай, Шоу.

— Погоди! — Матиас мгновенно оказался на ногах рядом со Склифом. Тот слегка пригнув голову, посмотрел ему прямо в глаза, заложив руки в карманы и широко расставив ноги.

— Что-нибудь еще, Матиас?

— Ты прекрасно знаешь, Аргуин. Мне нужно знать.

По лицу воргена пробежала горькая усмешка. — Конечно, — сказал он, — Ты ведь и сам знаешь ответ, но хочешь быть уверен, да, Матиас? Всё дело только в этом?

Шоу по-прежнему улыбался, но лицо его чуть потемнело.

— Ты мне должен, Аргуин, — вполголоса произнёс он, — Я спас твою ученицу, а, возможно, и твою жизнь.

Возникла пауза, в течение которой оба буравили друг друга взглядами.

Наконец, Склиф устало прикрыл глаза.

— Я следил за Демизеттой, — глухо сказал он, — Шёл за ней по пятам, был уверен, что она выведет меня на Зардета. На близком расстоянии я бы взял его след, несмотря на её духи. Но она заметила меня, возможно, была предупреждена. Ей удалось сбить меня с толку на какое-то время, нырнув в сквозной переулок — буквально на минуту, но эта минута стала для неё роковой. Когда я снова нашёл её, запах крови уже разливался в воздухе. Я наткнулся на её окровавленное тело и склонился над ним, чтобы убедиться, что она мертва. В этот момент он накинулся на меня из-за угла, воспользовавшись моим секундным замешательством. Ему удалось ранить меня отравленным кинжалом и, кажется, наложить слово тьмы. На какое-то время я утратил способность контролировать себя и, должно быть, блуждал по городу. Инстинкты привели меня в Бараки, где мои друзья помогли мне, но потребовалось куда больше времени, чтобы память полностью восстановилась. Когда это произошло, и я вспомнил всё, твои люди устроили мне возможность побега, а твой гоблин выследил меня. Остальное тебе известно.

Он замолчал.

Ни говоря ни слова, Шоу кивнул. — Благодарю, — сказал он, — Мне было важно услышать это от тебя, Аргуин.

— Не сомневаюсь, Матиас, — иронически ответил ворген и, отвесив человеку поклон, шагнул к двери.

Топот ног и шум в коридоре заставил его отступить и посторониться.

Шоу с интересом вздернул брови и поправил застежку на плаще.

Секундой спустя, в комнату ввалились стражники во главе с капитаном Сэмуэльсоном.

— Именем короля, — начал было капитан и растерянно осёкся. — Господин Шоу? Господин Склиф?

— И вам добрый вечер капитан, — Шоу любезно поклонился, — Так мило, что вы решили навестить нас столь своевременно.

— Но…

— Вы как-раз помешали опаснейшему преступнику совершить очередное преступление против жителей Буреграда и самого короля, — не давая ему сказать, продолжал Шоу, — Займитесь телом и будьте столь любезны оказать господину Склифу и его людям всемерную помощь в случае необходимости.

— Но, ваша честь…

— Что-то еще, Сэмуэльсон?

— Нет… Простите, то есть — да, ваша честь…

— Я слушаю вас, — произнёс Шоу с самой любезной улыбкой, от которой лицо капитана приняло слегка зеленоватый цвет.

— Простите, ваша честь, но у меня есть приказ об а…аресте…

— С этого момента и впредь, по моему личному указанию все обвинения с господина Склифа, или, если вам угодно, Аргуина Редьярда Седогриффа сняты.

— Н-но ваша честь…

— Капитан, — перебил его, нахмурившись, Шоу, — Вы серьезно злоупотребляете моим временем. Какое именно слово из произнесенных мной вызвало у вас затруднения?

— Н-но м-мне прик-казано арестовать вас, в-ваша честь, — выдохнул капитан, глядя на начальника королевской службы безопасности в священном ужасе.

В возникшей гробовой тишине, воздух, казалось, вибрировал от напряжения.

Внезапно, ворген запрокинул голову и громко расхохотался. — Однако, — промолвил он, вытирая слезы из уголков глаз, — История порой принимает неожиданные повороты, а, Матиас?

Шоу, в немом изумлении взиравший на бледного капитана, изо всех сил старающегося сохранить остатки достоинства, неожиданно присоединился к Склифу.

— Действительно, ты прав, Аргуин, — отсмеявшись, согласился он, — А еще забавнее, что мой собственный сценарий, похоже, получил признание зрителей и теперь набирает популярность. Что ж, я не против познакомиться с моими подражателями. Кем подписан ваш приказ, капитан? Да смелее, же, демоны вас подери — кто кого арестовывает, в конце концов?

— Е-его сиятельством канцлером, — выдавил Сэмуэльсон, подавая Шоу бумагу.

Тот наскоро пробежал её по диагонали. — Так-так, занятно! — весело сказал он, — Будьте так любезны, передайте лорду Риджвеллу, что я немедленно направляюсь во дворец и буду поистине счастлив встретиться там с ним в присутствии его величества. Можете также доложить ему, что арест со своей стороны вы произвели по всем правилам, о чем впоследствии вам выдадут удостоверительный документ в моём ведомстве. Можете хранить его у себя как своего рода облигацию. Уверен, Фитч предложит за него достойную цену!

С этими словами начальник службы королевской безопасности похлопал опешившего капитана по плечу, и подошёл к окну.

— Рензик! — крикнул он в темноту.

— Да, ваша светлость, — отозвался гоблин.

— Лошади готовы?

— Так точно, ваша светлость!

— Замечательно! Хорошей ночи, господа!

С этими словами Матиас Шоу перемахнул через подоконник и исчез в ночи.

— Хорошей ночи, господа, — повторил Склиф, коснувшись рукой головы и проследовал вниз по лестнице.

Оставшиеся в комнате стражники растерянно смотрели на Самуэльсона.

— Что будем делать, капитан? — спросил один из них.

Сэмуэльсон поскреб подбородок и вздохнул. — Надо заняться трупом, — сказал он.