Брат Склиф слегка пригубил медный кубок, до краев заполненный рубинового цвета вином и откинулся на спинку грубого деревянного стула.
— Приятный вкус, — заметил он, глядя поверх кубка на своего собеседника, — Фруктовые нотки и послевкусие жареного миндаля…
Отец Оккам улыбнулся, также поднеся свой кубок к губам. — Его высокопреосвященство весьма щепетилен в выборе поставщика. Поверь, это лучшее фруктовое вино не только в Буреграде, но и во всех восточных королевствах.
Ворген недоверчиво приподнял бровь, взял со стола запотевшую бутылку из темного стекла и осторожно повертел её в руках.
— Акцизная марка синдорай? — с удивлением проговорил он, искоса взглянув на дренея. — Поставщик буреградского архиепископства с юридическим адресом в Луносвете!
Отец Оккам лишь наклонил голову и лукаво усмехнулся. — Пути Света неисповедимы… — проговорил он.
Ворген фыркнул. — И ты, конечно же, как экзарх, имеешь неограниченный доступ к соборным погребам.
— Разумеется, — дреней продолжал улыбаться, — Но, в основном, к архивам и большей части складских помещений. К винному погребу мой доступ, увы, весьма ограничен. Собственно, эта бутылка — подарок его высокопреосвященства на мою хиротонию.
Брат Склиф покачал головой. — И ты распечатал такой эксклюзив… Сколько у него лет выдержки? Десять?
— Двенадцать, — заметил отец Оккам, отщипывая виноградину от кисти, лежащей на широком блюде. — Один из лучших урожаев тех лет.
— Да… — задумчиво проговорил ворген, и глаза его затуманились. Он сделал еще один глоток. — Тех лет… — повторил он.
Отец Оккам наблюдал за ним внимательным взглядом темных блестящих глаз.
— Тебя что-то беспокоит, Аргуин? — тихо спросил он.
Ворген сделал неопределенный жест рукой. — Меня всегда что-то беспокоит, — вздохнул он, — Ты же знаешь, Оккам…
— Знаю, — кивнул дреней, — И потому спрашиваю. Ты редкий гость у меня, брат Склиф, но, при всей нашей дружбе, я не поверю, что ты зашёл навестить меня просто так.
— Знал бы, что у тебя стоит бутылка оригинального синдорайского фруктового вина, зашел бы раньше, — усмехнулся брат Склиф.
Дреней терпеливо кивнул. — Рад, что тебе понравилось.
Они помолчали. Лучи закатного солнца золотили кубки в их руках, образуя прямоугольник света на столе и полу тесной кельи отца Оккама. Ворген, казалось, рассеянно наблюдал за игрой пылинок, дреней не спеша потягивал вино, не сводя с глаз со своего гостя.
Брат Склиф кинул взгляд на узкий деревянный топчан в углу кельи, служивший её насельнику кроватью. — Жестковато, а? — сказал он, кивая на него головой, — Не скучаешь по шатраттским опочивальням?
Отец Оккам пожал плечами. — Служение духу требует некоторой аскезы, как ты и сам знаешь. Да и для спины, кстати говоря, намного полезней.
— Да… — ворген отставил кубок, поднялся со стула и приблизился к топчану. — Как ты вообще тут помещаешься, — фыркнул он, растягиваясь на лежанке. — И этот булыжник ты называешь подушкой?!
— Вообще-то, это — полено, — рассеянно проговорил дреней, — Но, обычно, я кладу на него ноги. Улучшает кровоток и способствует профилактике отёков.
Ворген прикрыл глаза. — Знаешь, — сказал он, помолчав, — У пандаренов существует забавная традиция… У них есть такие особые методики, когда к просвещенному монаху приходят те, кто нуждается в совете, он их укладывает на специальную циновку, и они рассказывают ему о своих проблемах, а он слушает…
— Просто слушает?
— Да. А потом даёт свой совет.
— И что, это помогает?
Ворген пожал плечами. — На мой взгляд, не особо. Но у них там своя атмосфера, особый менталитет.
Он рывком поднялся с топчана, одернул одеяния и, подойдя к окну, вздохнул полной грудью.
— Закуривай уже свою трубку, — подал голос дреней.
Брат Склиф посмотрел на него вопросительно. — Ты это серьёзно?
Отец Оккам едва заметно улыбнулся. — Я же вижу, что тебе сейчас это требуется…
— Я не об этом. Ты ведь и сам раньше…
Дреней покачал головой. — Ничего. Я перестал дымить с тех пор, как стал экзархом и переехал сюда, и за всё это время ни разу не испытывал потребности в табаке, впрочем, как и отвращения к табачному дыму. Так что открытое окно к твоим услугам.
Ворген хмыкнул и достал из кармана короткую резную трубку, наполовину набитую табаком.
— Что ж, — проговорил он, чиркая кресалом, — Пожалуй, воспользуюсь твоим предложением…
На какое-то время в келье снова повисла тишина; ворген выпускал клубы дыма за окно, посапывая трубкой, дреней безмолвно застыл над своим кубком, словно медитируя.
Наконец, брат Склиф вздохнул.
— Рассказывай, — промолвил отец Оккам.
— Спайс вернулся, — коротко сообщил ворген.
Дреней нахмурился. — Ты уверен?
Брат Склиф кивнул головой. — Мои ребята сегодня попали на тяжелое отравление. Квартал Магов, «Печальный отшельник». По описанию — клиника серьезной передозировки, но пострадавшие — выпускницы Академии Магии.
Отец Оккам удивленно поднял брови. — На них это не слишком похоже…
— И я так подумал, — кивнул головой брат Склиф, — И еще, если я правильно понял, у всех троих наблюдалась частичная амнезия различной степени выраженности, что вообще не типично для спайсов.
Дреней склонил голову в знак согласия. — Удалось выяснить источник?
Ворген передернул плечами. — Там видели одного типа, который давно замешан в подобных делишках — мелкий пройдоха из «Забитого ягнёнка», ясное дело, он всего лишь на побегушках, однако, след ведёт туда.
— Да, заведение весьма сомнительное, — согласился отец Оккам, почесывая бороду, — Ты уже сообщил Сэмуэльсону?
Ворген покачал головой. — Думаю, он уже в курсе. Но сомневаюсь, что обыск в «Ягненке» что-то даст. Меня смущает другое — это всё выглядит как-то странно…
Ворген помедлил, подбирая слова. — Не могу объяснить, — вздохнул он, — Я это чувствую, интуитивно… Это — не случайность.
— Что ты имеешь в виду? — не понял дреней.
— Слишком… драматичное начало… — проговорил брат Склиф. — Передозировка, отравление… Если бы это произошло пять лет назад, и мы имели дело с каким-нибудь иссохшим эльфом, я бы это понял. Но вот так, среди бела дня, в таверне и выпускницы академии?
Отец Оккам снова запустил руку в бороду. — Возможно, объявился кто-то новый, технология не отработана, очистка дрянная… Хотя, ты прав, здесь есть что-то не совсем обычное. Я могу быть чем-то полезен?
Брат Склиф кивнул. — У нас проблема с настоем удавника. За годы мы постепенно расслабились, и текущих запасов, как выяснилось, совсем мало. Я послал братьев за травой, но изготовление снадобья займет какое-то время.
— Я поговорю с архиепископом, — кивнул отец Оккам, — Думаю, тут мы сможем помочь.
Ворген кивнул головой. — Это всё.
— Ты больше ничего не хочешь рассказать? — спросил отец Оккам, внимательно глядя на него.
Брат Склиф прикрыл глаза. — Не сейчас, Оккам… Я в порядке, спасибо.
Дреней испытующе глядел на воргена еще какое-то время и кивнул головой. — Хорошо. Но ты знаешь, где меня найти, если тебе потребуется помощь, или совет.
— Вот только циновка у тебя неважная, — криво усмехнулся брат Склиф.
Отец Оккам махнул рукой, наполняя кубки остатками из бутылки. — Зато вино неплохое! Кстати, как там дела у нашей воспитанницы?
— Ты про свою гномку?
— Её зовут Лика, — напомнил дреней.
— Поверь, я помню, — проворчал ворген, — Признайся, ты ведь подослал её ко мне специально, чтобы жизнь не казалась мне слишком легкой…
Отец Оккам улыбнулся. — Твоё здоровье, — заметил он, поднимая кубок.
Брат Склиф открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент пронзительный писк кристалла, раздавшийся из его кармана, оборвал его на полуслове.
— Проклятье! — выругался он, выхватывая кристалл и вглядываясь в него, — Фиолетовый код! Чао вызывает помощь!
Отец Оккам поднялся с места, но брат Склиф уже был в дверях кельи.
— Прости, Оккам, — бросил он, — Это срочное! Саргерас подери эти расстояния, мне просто кровь из горла необходим штатный маг с порталами!
Последние слова доносились до дренея уже с лестницы.
— Да благословит тебя Свет, брат, — пробормотал вслед воргену отец Оккам.
Лика с наслаждением выжимала педаль газа до упора, мчась в подпрыгивающем на ухабах чоппере и наблюдая краем глаза, как дворфы в люльке подскакивают и цепляются друг за друга.
К сожалению, ширина улиц и их заполненность не позволяли проделывать этот трюк постоянно, и ей то и дело приходилось сбавлять обороты, чтобы не врезаться в очередную повозку, или пешехода. Тем не менее, спешка была обоснована — со слов братьев, фиолетовый код использовался в исключительных случаях, связанных с большим количеством пострадавших, или же непосредственной опасностью для самого целителя.
Лика, скрепя сердце, всё же, надеялась на первое, но тревога за Чао не покидала её на протяжение всей поездки. Наконец, они выехали на каменный мост через речной канал, отделявший торговый квартал от Старого Города, и далее по обе стороны от мостовой замелькали старинные постройки, черепичные крыши и развесистые деревья, чьи саженцы, вероятно, были посажены еще при отце покойного короля.
Здесь тоже не было возможности разогнаться, из-за отсутствия дороги как таковой — каменная брусчатка лежала лишь кое-где, улицы были кривыми, дома нависали над ними с обоих сторон; редкие пешеходы с недоумением провожали взглядами гномку в шлеме, управляющую чоппером, вихлявшим из стороны в сторону из-за выбоин и рытвин на земле.
— Давай поменяемся, — пропыхтел Билли, — Тут дальше все-равно надо будет объяснять, куда поворачивать, и где проехать — будет быстрее, если я поведу.
Они не проехали и пары сотен метров (из-за постоянных поворотов и переулков Лике сложно было оценить расстояние), как наткнулись на Атуина, припаркованного напротив таверны, на вывеске которой была изображена ухмыляющаяся голова свиньи, почему-то дующая в свисток.
— Не удивлюсь, если Чао облюбовал это заведение в качестве места для отдыха, — проворчал Вилли.
— Видимо, отсюда его и дёрнули, — согласился брат.
Судя по данным кристалла, место вызова находилось где-то совсем неподалеку.
— Это не жилой дом, — бормотал Вилли, вглядываясь внутрь пылающих фиолетовым светом граней, — Где-то на улице…
Они свернули в очередной переулок и, неожиданно, уперлись в длинную каменную стену, покрытую разноцветными рисунками. Лика помнила это место. Именно здесь она встретила шамана, указавшего ей дорогу к Собору Света в день ее приезда в Буреград.
— Гляньте-ка, — воскликнул Билли, — Кажется, нам туда!
В сотне метров от них виднелось скопление народа, однако, понять, что именно там творилось, было пока затруднительно. По мере приближения, можно было видеть, что толпа образует широкий полукруг, внутри которого что-то происходило.
Большей частью, толпа состояла из молодежи самых разных рас. Здесь были уже знакомые Лике ночные эльфы, в темных очках и с волосами, закрученными в косы, щеголявшие своими рельефными торсами, эльфы в штопаных балахонах с цветками в длинных волосах, и тонкими бородками, дренеи самых разных оттенков кожи, с татуировками на плечах и массивными цепями на шеях, человеческая молодежь в кожаных куртках с металлическими заклепками и шипованных браслетах; были также и бритоголовые гномы, сбившиеся в отдельную кучку, и пара непомерно толстых дворфов, еще совсем юных, с пробивающимся пушком бород, стоявших около огромной бочки.
Все эти детали Лика выхватывала взглядом, словно фрагменты мозаики, продираясь вслед за братьями сквозь толпу. Толпа расступалась неохотно, и дворфам приходилось пускать в ход локти и кулаки. Лика старалась не отставать.
Протиснувшись, наконец, через плотное кольцо, Лика с дворфами очутились на некоем подобии площади, огороженной стеной с одной стороны и деревьями с другой, так, что получалось что-то вроде естественного амфитеатра. На поросших травой каменных плитах лежали в разных позах несколько тел, принадлежавших, насколько сумела заметить Лика, разным расам.
Те из представителей присутствующих рас, которые были на ногах, стаскивали своих сородичей в один ряд, под руководством пожилого дренея, по-видимому, руководящего процессом, оживленно жестикулирующего и указывающего подручным кого и куда класть.
Чао был здесь, он находился спиной к ним, склонившись над одним из тел. Плечи пандарена размеренно поднимались и опускались.
— Что происходит, Чао? — окликнул его Вилли.
Пандарен обернулся и Лика ужаснулась выражению его морды — осунувшееся, затравленное. Он смотрел и словно не узнавал их.
Билли приглушенно выругался.
— Не успеваю, — голос Чао был сдавленный, севший, — Вы привезли настой?
Вилли покачал головой. — Весь выкуплен! Весь, чтоб его!
Билли тем временем уже склонился над телом, которым занимался Чао.
Лика не отставала от него. При виде неподвижно лежащей дренейки с заострившимися чертами лица и иссиня-черными губами ей стало не по себе.
— Она… Она дышит? — спросила она, первое, что пришло ей в голову.
Билли, не отвечая, прикрыв глаза, приложил ухо к груди дренейки.
— Займись остальными! — бросил он Лике коротко.
— Живее! — заорал он, видя, что гномка по-прежнему стоит на месте, глядя на него во все глаза, — Она не одна тут умирает, и мы не можем устраивать здесь консилиумы над каждым!
Вилли уже переговаривался о чем-то со старым дренеем, попутно массируя грудь распростертого перед ним ночного эльфа. Лике показалось, что хлипкая грудная клетка эльфа вот-вот сломается под массивными кулаками дворфа.
Она перевела взгляд на ближайшего к ней пострадавшего — это был человек, совсем молодой, еще подросток. Он явно дышал, но поверхностно и редко, рот его был полуоткрыт, зрачки глаз закатились так, что были видны только белки, время от времени по его телу пробегала судорога.
Лика нависла над ним и застыла, не зная, что ей делать.
Она пыталась сосредоточиться на том, что говорилось на уроках целительства, на кончиках своих пальцев, почувствовать покалывание в них, и, как учил отец Оккам, пустить к ним тепло своего сердца, но вид закатившихся глаз и судорожно впивавшихся в землю пальцев лишал её концентрации, мысли её путались в панике, руки дрожали, и она никак не могла вспомнить начало молитвы исцеления.
Внезапно, подросток захрипел и задёргался, вены на его шее стали явственно набухать, лицо побагровело, на лбу выступили крупные капли пота.
Лика почувствовала, как что-то внутри неё обрывается, она окончательно потеряла голову.
Не отдавая себе отчета в том, что делает, она уперлась обеими руками в грудь паренька, по примеру того, как это делали дворфы, и стала давить на неё короткими резкими толчками.
Руки скользили и срывались, а человек уже не хрипел, а только вздрагивал всем телом, всё реже с каждым разом, и все больше темнея лицом. Ладони Лики скользили от пота, и она не могла понять, чей он — её, или умирающего.
Чьи то руки подхватили её и оттащили в сторону.
Она закашлялась, чувствуя, что еще немного и её может стошнить.
Седобородый дреней нагнулся над подростком и, ухватившись за него, рывком перевернул его на бок, раздвинул пальцами ему рот и надавил на язык. Несколько секунд ничего не происходило, потом тело подростка содрогнулось, он поперхнулся и судорожно вдохнул.
Дреней придерживал ему голову, наблюдая за тем, как лицо его постепенно приобретает нормальную окраску.
— Держи так! — скомандовал он ближайшему эльфу, с раскрытым ртом наблюдавшим за ним. — Следи, чтобы он не перевернулся на спину!
— Ты в порядке, сестра? — дреней обернулся к ней, и Лика ахнула, узнав его морщинистое лицо.
— Это вы? — пробормотала она.
Тот недоуменно нахмурился, но тут же лицо его прояснилось и он грустно усмехнулся: — Алоха…
— Пых! — крикнул Билли, — Сколько всего?!
— Около двадцати! — отозвался дреней, — Из них четверо — в тяжелом состоянии, и примерно половина без антидота тоже будут на грани срыва!
Лика оглядела лежащих. Около каждого из пострадавших было не менее двух помощников. Чао склонился над дренейкой, Вилли продолжал массировать грудь эльфа, Билли вдувал воздух в рот эльфийки субтильного телосложения.
«Кто же четвертый», — подумала Лика, и взгляд ее упал на того самого паренька, которого она недавно пыталась спасти. Судя по тому, как, хмурясь, смотрел на него дреней, именно он входил в число тех, чье состояние было охарактеризовано, как тяжелое.
Несмотря на явное улучшение после помощи Пыха, сейчас его состояние снова ухудшалось — вздохи становились все реже, а лицо опять начинало терять светлость.
— Пых! Вот! — запыхавшийся юноша подбежал к дренею, держа в руках что-то вроде котелка.
Лицо шамана слегка прояснилось.
— Спасибо, Терикс, — проговорил он, — Правда, этого все-равно мало…
— Что там у тебя? — подал голос Чао.
— Удавник, — коротко отвечал Пых, — Остатки старых запасов — заварил их прямо сейчас… Конечно, отвар далеко не то, что настой, но, хотя бы тем, кто сейчас еще в сознании, возможно, это поможет продержаться…
— Но ведь у них и так есть шанс! — заметил Билли, — А у этих четверых его точно нет!
Вилли согласно покивал головой, не сводя глаз с шамана. Чао замер, словно изваяние.
Лика переводила взгляд с одного на другого.
— Я знаю, — вздохнул шаман, — Но, боюсь, крепости отвара будет недостаточно для того, чтобы вывести их из комы, тем более — всех… А с остальными даже малой дозы может быть достаточно, чтобы поддержать их. Поверьте, я не первый раз с этим сталкиваюсь…
— То есть, — Лика не выдержала, — Остальные так и погибнут здесь?!
Нестройный гул покатился над толпой. Какой-то ночной эльф, стоявший на коленях рядом с Билли над безвольно распростершейся на земле эльфийкой, рванулся к дренею. — Отдай! — играя желваками, прохрипел он, кося глазом на котелок, — Я не позволю, чтобы она умерла!
Шаман потемнел лицом, и отступил на шаг назад, но за его спиной, словно из воздуха, вынырнуло еще двое эльфов. Один из них схватился рукой за ручку котелка и рванул на себя, так, что часть отвара плеснула на землю.
— Ты что творишь! — прорычал Терикс, выхватывая откуда-то из-за спины длинный узкий клинок с почерневшим лезвием.
В следующий миг всеобщее безумие, казалось, охватило толпу. Лика буквально вцепилась в лежащего рядом с ней подростка, который все реже втягивал ртом воздух; их едва не затоптали бросившиеся к Пыху люди, гномы и эльфы.
Чао метнулся в центр этой гущи, не выпуская из рук тельца дренейки, и толпа расступилась, словно в озеро бросили камень.
— Время! — Мы теряем время! — надрывался Пых. Его никто уже не слушал. Эльфы с хищно изогнутыми стальными глефами в руках и люди с обнаженными клинками разделились на две смешанные группы, между которыми, словно между двух огней находились Пых и Чао. Пых прижимал к груди котелок, его лицо было искажено гримасой, словно он вот-вот расплачется.
— Мы теряем время… — повторял он.
— Если она не выживет — не выживет никто! — запальчиво крикнул эльф.
— Тебе плевать на всех, кроме твоей подруги! — плюнул в ответ на землю человек, стоявший рядом с Териксом, — А то, что загнутся десять человек — тебе вообще до твоей эльфийской задницы, да?
— Да послушайте же вы! — взорвалась Лика, — Сейчас погибнут все! Неужели вы не понимаете?! Просто дайте нам сделать хоть что-то!
Она вскочила и, под действием неосознанного импульса, бросилась к Пыху, остановившись в шаге от шамана, и глядя на него снизу-вверх. Время словно замерло. Только в голове у неё, ударами крови в висках отсчитывались бесценные секунды.
Старый дреней поглядел ей в глаза и, чуть заметно кивнув, протянул котелок. Лика, бережно держа его на вытянутых руках, направилась к началу ряда сложенных друг за другом тел.
— Нет! — безумный эльф рванулся вперёд, рывком взмывая в воздух и выполняя немыслимое по своей сложности сальто. Миг — и он уже оказался перед Ликой и, с искаженным от боли и гнева лицом, угрожающе взмахнул глефой.
Внезапно, лицо его исказилось еще больше, он вскрикнул и выронил глефу из рук.
В следующее мгновенье он был отброшен в сторону чьей то могучей рукой. Точнее — лапой.
— Разойтись всем! Чао, двое из ларца — сюда! — прорычал знакомый Лике голос.
Брат Склиф в обличье воргена, стоявший на задних лапах, в наступающих сумерках и свете горевших костров смотрелся довольно грозно. Шерсть его вздыбилась, грозный оскал массивных клыков внушал трепет.
— Хвала Элуне, — пробормотал дреней.
Склиф бросил на него разъяренный взгляд. — Наару тебя тоже не забудут! — прорычал он.
— Что ты застыла?! — это уже относилось к Лике.
Лика не могла позже припомнить, как ни старалась, детали этой ужасной ночи.
Лица, бледные лица с посиневшими губами и отсвечивающих неестественной голубизной закатившихся белков глаз.
Чао вслушивался в каждого из них, поддерживая их за головы, а Лика вливала в бесчувственные рты чуть теплую жидкость, после того, как пандарен кивал ей.
После этого они передавали пострадавшего шаману, а сами шли к следующему.
Четверо оставшихся. Четыре жизни. Двое эльфов, дренейка и подросток.
Лика снова и снова пыталась мобилизоваться, но все её усилия оказывались напрасны. Паренек под её пальцами дышал все реже.
Братья попеременно массировали эльфов, еще двое помогали им.
Чао, сосредоточенно сжимал лапами голову дренейки, глаза его были прикрыты.
Брат Склиф, переглянувшись с дренеем, покачал головой.
Лика почувствовала, что силы начинают покидать её. Все усилия были впустую. Даже брат Склиф ничего не мог поделать. Вот устало выпрямился один дворф, затем второй. Она с ужасом глядела на них, ощущая липкое ледяное предчувствие. Внезапно парень под её руками вздрогнул и затих.
Ликой овладело какое-то безумие. Какой во всем этом смысл?
Для чего вообще нужны целители, школы, знания, вот это вот всё?! Если люди все равно умирают, и ты не можешь сделать ничего, абсолютно ничего, и тогда все, чему её учили — ложь, все что говорил отец Оккам — бессмысленно! Люди все равно умирают…
Где же тот Свет, о котором столько говорилось?!
Она закрыла глаза, зажмурилась, ей захотелось исчезнуть, перенестись обратно в то время, когда она была так бесконечно далека от этого города и этой реальности, в тот светлый и уютный мир, где отец курил трубку по утрам, а мама готовила яичницу…
Свет. Свет пробивался сквозь зажмуренные глаза. Она решила, что потеряла сознание, но звучные голоса, раздававшиеся вокруг ней и крики, последовавшие за ними, убедили её в обратном.
Лика открыла глаза.
— Крона кай крестор! — раздавалось вокруг.
Во все глаза гномка глядела на сияющую светом арку портала, на дюжину фигур в белых одеяниях соборных клириков, и на… отца Оккама, о чем-то быстро переговаривающегося с братом Склифом! Жрецы разделились на пары, обходя лежащих на земле и возлагая руки на каждого из них. Отец Оккам склонился над подростком, лежащим перед ней. На секунду его взгляд встретился со взглядом Лики. Дреней ничего не сказал, но в глазах его промелькнуло что-то сочувственное. Он возложил ладонь на лоб уже не дышавшего человека и незнакомые Лике, но мелодичные и торжественно звучащие слова, полились с его языка.
Лика почти физически ощущала силу, исходящую от дренея. Она чувствовала, как минуту назад охватившее её отчаяние спадает, тает, словно лед в горячей воде. Ей как будто стало легче дышать, и силы неожиданно вернулись к ней.
Паренек вдруг закашлялся и открыл глаза.
— Иллинэль! Ты меня слышишь, Иллинель?! — эльф, нападавший на Лику, стоял на коленях перед эльфийкой и Билли, застывшего в изумлении, после того, как клирик, прочитавший над ней слово Света, провел рукой над лицом эльфийки, заморгавшей и открывшей глаза.
— Разойтись! — сквозь толпу прокладывали себе дорогу несколько стражников, во главе с капитаном.
Толпа пришла в движение, стремительно редея, только вокруг шамана, Чао и отца Оккама еще оставалась небольшая группка сочувствующих участников.
Словно во сне, Лика приблизилась к ним.
Чао по-прежнему держал на руках дренейку, на его морде застыло упрямо-отчаянное выражение. Пых, ссутулившись, что-то бормотал, оперевшись на узкий вытянутый барабан, стоявший перед ним, рассеянно постукивая по нему пальцами.
Отец Оккам, закрыв глаза, держал ладони на голове дренейки, губы его беззвучно шевелились, лицо было бледно, по вискам стекали капли пота.
Еще двое клириков по обе стороны от него, поддерживали его за плечи, читая вполголоса молитвы.
Лика получила возможность получше рассмотреть дренейку — она была совсем юная, наверное, сверстница тому подростку.
Лицо её сейчас было иссиня-бледным, губы казались совсем черными, она не шевелилась, и, судя по безвольно висящему на руках пандарена телу, последняя искра жизни уже оставила её.
Однако, Чао продолжал смотреть на Оккама с какой-то непоколебимой надеждой в глазах, поддерживая тщедушное тельце с неожиданной для медведя бережностью и нежностью.
Лика осторожно приблизилась к ним, ей хотелось внести хоть какую-то лепту в происходящее.
Отец Оккам словно таял на глазах. Пот уже стекал ручьями по его лицу, на шее бешено пульсировала вена, а руки, покоящиеся на бескровном челе дренейки начинали мелко подрагивать.
Не выдержав, Лика приподнялась на цыпочки и отерла пот со лба наставника рукавом платья. Кожа дренея была горячей, почти обжигающей. Повинуясь спонтанному наитию, Лика положила ладонь на его лоб и попыталась направить часть своих сил отцу Оккаму.
На секунду ей показалось, что она падает в бездонную пропасть, увлекаемую мощным потоком бесконечного водопада, низвергающегося откуда-то из недр небес.
У неё закружилась голова и потемнело в ушах, чьи то руки подхватили её и оттащили в сторону.
— Сестра, разве так можно… — словно сквозь ватное одеяло донесся до неё шелестящий шепот клирика.
Старый шаман вскрикнул, барабанный ритм сбился. Отец Оккам выпрямился, лицо его, словно вылепленное из воска, страшно смотрелось в отблесках огней костров. Внезапно две темно бордовые струи крови хлынули из его носа, заливая одеяние, он закашлялся, и рухнул, как подкошенный, разметав угли костра.
Двое поддерживающих его клириков осели на землю.
Остальные бросились к Оккаму и подхватили его; кто-то возлагал руки на его голову, другой вливал в рот капли снадобий, третий прижимал к носу дренея пропитанные раствором бинты.
Чао, пошатнувшись, упал на колени и аккуратно положил дренейку на землю.
Шаман Пых склонился над ней и, неверяще, покачал головой.
Лицо девочки постепенно начинало светлеть. Грудная клетка шевельнулась, веки едва заметно затрепетали.
— Она здесь! — прошептал шаман, в изумлении переводя взгляд на пандарена, — Но ведь я видел, как её дух уже шествовал по Тропе…
Чао молча кивнул.
Вынырнувший из темноты брат Склиф, вызвав панику у столпившихся над Оккамом, склонился над ним. Экзарх приоткрыл глаза и по лицу его промелькнула слабая усмешка. — Кажется, теперь моя очередь рассказывать о проблемах? — слабо проговорил он.
Но ворген не оценил шутки — грозно рыкнув, он поднялся на задние лапы, втягивая трепещущими ноздрями воздух.
— Что здесь произошло? — знакомый голос капитана Сэмуэльсона раздался за спиной Лики.
Стражники взяли в кольцо площадку, на которой оставались наиболее тяжело пострадавшие с некоторыми из их окружения, Лика с дворфами и пандареном, а также клирики с отцом Оккамом и братом Склифом.
Лика еще раз убедилась, что подросток, которого она безуспешно пыталась спасти, уже полностью пришел в себя. Он сидел на траве, держась рукой за горло, и затравленно озирался по сторонам, явно не вполне понимая, что происходит.
— Как ты себя чувствуешь? Что произошло с тобой? — Лика встряхнула его за плечи.
Паренек перевел на неё полубессмысленный отсутствующий взор. — Я… Я не помню…
— Что вы тут делали? — Лика продолжала тормошить его, словно боясь, что если она потеряет с ним контакт, он снова потеряет сознание.
— Да как обычно! — вмешался в разговор другой человек, одетый также, как и подросток, но выглядевший более старшим, — Обычная тусовка, музыка, пиво, покатушки…
— А это что? — Лика кивнула на валяющиеся в стороне медные сосуды с кожаными трубками, в рассыпанных тлеющих углях.
— Шишка — кальян, то есть, — пожал плечами человек, — Молодежь баловалась…
И неожиданно смолк, уставившись за плечо гномки.
Ворген опустился на четвереньки рядом с вытаращившим на него в панике глаза подростком.
— Где? — выдохнул он, гипнотизируя мальчишку взглядом полыхающих зеленых глаз.
— Ч-что? — пролепетал тот, поджимая колени и отодвигаясь.
— Где ты взял спайс? — прорычал ворген, нависая над перепуганным подростком.
— Гном какой-то продал! — выкрикнул тот, — Я на толкучке его встретил вчера, где табак покупал, предложил спайса крутого немного отсыпать по дешевке… Рыжий такой…
— Потише, Склиф, ты его сейчас до повторного обморока доведешь! — вмешался Сэмуэльсон, подходя к ним.
Ворген, казалось, не слышал его; прижав уши, он оглядывался по сторонам, глубоко вдыхая воздух.
Внезапно, сорвавшись с места, он двумя прыжками достиг стены, перемахнул через неё одним рывком и исчез из виду.
Сэмуэльсон проводил его взглядом и покачал головой.
— Как тебя зовут? — обратился он к подростку.
— Кевин, — отозвался тот, глядя исподлобья на возвышающегося перед ним капитана, с королевскими гербами на блестящих латах.
— Запиши, — махнул рукой Сэмуэльсон вытянувшемуся перед ним стражнику, — Имя, адрес! И проводи его потом в караулку — нужно будет записать показания.
— Его же только что вытянули с того света, — вмешался друг подростка, — Он на ногах-то едва держится!
— И этого тоже! — кивнул стражнику Сэмуэльсон, — Всех, кто принимал участие в этом сборище.
— Лика! — окликнул гномку один из клириков, — Подойди!
Лика приблизилась к отцу Оккаму, нетвердо стоявшему на ногах, поддерживаемого клириками.
Дреней выглядел осунувшимся, щёки ввалились, под глазами залегли темные круги.
— Нам пора уходить, — обратился он к ней, — Портал скоро закроется…
— Да уж, желающим просьба поторопиться, — пропыхтел коротышка, которого Лика поначалу приняла за дворфа — маленький толстенький человечек с видимым усилием водил перед собой руками, от которых к сияющей арке портала тянулись едва заметные переливающиеся нити.
— Чао! — отец Оккам повернулся к пандарену, — Это ваше!
И он протянул ему знакомый Лике кристалл. — Брат Склиф обронил его, когда был в гостях, — добавил он, видя удивленное выражение морды пандарена.
Один из клириков, повинуясь кивку головы экзарха, аккуратно принял на руки дренейку, доверчиво смотревшую на него огромными зелеными глазами.
— Вы забираете Элю? — Пых встревоженно поглядел на экзарха.
— Её дух едва не покинул её тело навсегда, — ответил Оккам, — Потребуется еще какое-то время для наблюдения, поэтому ей лучше пока побыть у нас, в Соборе. Скажи родителям, чтобы знали, где её искать.
Шаман хотел добавить что-то еще, но заметил, что к ним приближается капитан стражи и, ограничившись кивком головы, отступил в тень деревьев.
— Лика! — отец Оккам поискал её глазами и слегка нахмурился, увидев гномку. — Следуй за нами, дитя. На сегодня с тебя хватит практики.
Он повернулся к порталу, шагнул в него и исчез в радужных переливах.
За ним последовал клирик, держащий на руках дренейку, которую назвали Элей, и парами потянулись остальные клирики.
Лика колебалась. С одной стороны, у неё было четкое указание экзарха, которое, как послушница, она обязана была беспрекословно выполнять, да и перспектива оказаться через миг в Соборе, где её ждал какой-никакой ужин и постель выглядела довольно манящей.
С другой… Она огляделась. Братья дворфы о чем-то переговаривались друг с другом, Чао отвечал на вопросы Сэмуэльсона, стражники собирали в одном месте всех, кого удалось задержать: среди них был и эльф, угрожавший Чао и Лике, теперь держащий за руку эльфику и что-то горячо ей наговаривавший. Старого дренея-шамана нигде не было видно.
— Ну, ты идешь, наконец?! — рассерженно буркнул ей маг, — Я не могу тут до утра торчать, и запасы маны у меня не безграничные!
Лика отступила на шаг и помотала головой.
Толстячок пожал плечами, что-то проворчал себе под нос и, разведя руки в стороны, шагнул в арку портала. Сияние вспыхнуло, обволакивая его переливающимся всеми цветами радуги пузырём, и исчезло вместе с магом. На улице сразу стало темно.
Лика поёжилась. От речного канала ощутимо веяло сыростью, хотя они и находились на приличном расстоянии от него, но её легкий хитон не слишком хорошо защищал от холода. Она подошла к Чао и Сэмуэльсону.
Последний, при виде гномки сморщился, словно откусил лимон. — И, конечно же, эта сестра, — процедил он, — Наверное, мне проще выделить для вас пару стражников для постоянного сопровождения — это сэкономит моим людям время.
— Простите, капитан, — Чао вздохнул, — Но, боюсь, дело тут не в сестре, а в росте криминальной активности в городе. И это, действительно, тревожит.
— Капитан, задержано одиннадцать участников сборища, часть из них — без документов! — отрапортовал явившийся стражник.
— Что вы собираетесь с ними делать? — полюбопытствовал Чао.
Сэмуэльсон искоса взглянул на него. — Оформим в соответствии с протоколом, установим личности, соберем показания и отпустим по домам… если не возникнет других вопросов. Вас, господин пандарен, и ваших коллег, формально, мы тоже должны допросить, но, принимая во внимание обстоятельства…
— Мы предоставим вам письменный отчет, — понимающе кивнул пандарен. — Но нам самим бы тоже было нелишне узнать кое-что от пострадавших.
Капитан устало вздохнул. — Пусть брат Склиф приложит официальный запрос, это позволит мне дать вам интересующую информацию. Он устало потер висок. — Вы правы, господин пандарен, в последнее время в Буреграде и впрямь стало неспокойно. Доброй вам ночи, и… — он взглянул на Лику, — Берегите себя!
Кивнув на прощание, капитан удалился в сопровождении стражников по направлению к ожидавшим его задержанным.
— Вот зараза! — Билли сплюнул на землю в сердцах, — Ну кто, гномий болт, его за язык тянул?!
— Да, — пробурчал Вилли угрюмо, — Именно доброй ночи нам только и не хватало.
— А… что такое? — Лика недоуменно переводила взгляд с одного дворфа на другого, — Что он такого сказал? Просто пожелал…
— Вот именно! — ожесточенно перебил её Билли, — Просто пожелал доброй ночи! Теперь — всё, хана!
— У братьев есть такая примета, — сказал Чао, едва заметно улыбаясь, — Что пожелание доброй ночи, или доброго дня приводит к непременным вызовам и напряженной работе…
— Именно! И каким вызовам! — подтвердил Вилли, — Прошлый раз, когда донна Антания пожелала доброй ночи, мы в Бараки только под утро вернулись!
Лика растерянно покачала головой. У неё было и без того слишком много впечатлений, чтобы удивляться.
— Итак, — подвел итог Чао, — Нам есть, что обсудить… Жаль, Сэмуэльсон увел наших пациентов до того, как мы успели собрать хоть какой-то анамнез.
— У этой публики все-равно ничего не вытянешь, — махнул рукой Вилли, — Сомневаюсь, что и у капитана это получится…
— Возможно, я смогу быть вам в чем-то полезен, — вмешался в разговор голос откуда-то над их головами.
Дреней-шаман повис на ветке дерева и, спрыгнул. — Есть, что обсудить, — повторил он слова пандарена, подходя к ним.
— Пых, — усмехнулся Чао, — А я-то еще думаю, куда это ты вдруг подевался…
Шаман пожал плечами. — Не люблю связываться с медноголовыми, — пояснил он. — У нас с ними слишком разная ментальность.
— Короче, — перебил их Билли, — Если нашему Атуину еще никто не приделал, так сказать, колёса, предлагаю вернуться к нему. Тем более, что ты его оставил как-раз рядом с таверной, так кажется, Чао?
— Именно, — подтвердил пандарен.
Атуин отыскался на том же самом месте, где его оставляли, и даже со стандартным, вопреки прогнозам Билли, набором колёс.
Двери таверны со странным названием «Свинья и свисток» (Лика задумалась на минуту, откуда оно могло взяться) были гостеприимно распахнуты.
Зал был полон, и им пришлось взобраться на второй этаж и расположиться на террасе, чтобы поместиться всей компанией за одним столом.
Дожидаясь, пока официантка примет заказ, Пых неторопливо набивал трубку, поглядывая на дворфов, Лику и пандарена оценивающим взглядом светлых глаз.
Дворфы выжидающе уставились на него; Чао, пошарив по карманам, раздобыл очередной пучок травы, который незамедлительно отправился в его пасть.
— Ну?! — не выдержал Билли, подаваясь вперёд, — Выкладывай уже, что за вечеринку вы там устроили, и что, демоны вас забери, пошло не так?! Ведь это был спайс, будь я гном!
— Извини, Лика, — добавил он смущенно, обернувшись.
Дреней выпустил к потолку облачко голубоватого дыма. — Спайс, — подтвердил он, затянувшись, — Но я понял это слишком поздно. Обычно ребята не балуются всякой там дурью, кальяны — это скорее, новая мода — пускать красивый разноцветный дым. Смысл тусовки — в музыке, в чувстве ритма, зове Рока. А всё остальное — так, аранжировка.
— Кто принёс табак? — задал вопрос Чао.
Дреней пожал плечами. — Трудно сказать, кто именно принёс спайс, если ты это имеешь в виду, — ответил он. — Народу было много, и кто из них где покупал траву — как узнаешь?
— Но ведь ты догадался сразу? — заметил Вилли.
Пых кивнул. — Когда имеешь дело с молодежью, всегда держишь ухо востро, и многие вещи хранишь в памяти. Что-то подобное уже происходило лет пять тому назад, вот с тех пор остались кое-какие знания и запасы.
— И много запасов? — хищно насторожился Билли.
Пых неопределенно помахал рукой: — Так, кое-что по сусекам… Откровенно говоря, маловато. Впрочем, — добавил он, глядя на погрустневшие лица дворфов, — Есть одно местечко на примете, где, возможно, найдутся еще запасы. Была у меня одна знакомая Сова…
Принесли напитки, и Чао заставил Лику выпить залпом целую кружку сока луноягоды и сразу же заказал еще.
Дреней размешивал в кружке с кипятком какие-то травы из своих запасов. — Вот что странно, — сказал он, — На моей памяти таких тяжелых случаев — раз-два и обчелся, а ведь было время, когда этого спайса было полно на каждом углу. Обычно он действует мягко, и чтобы до такого дошло — нужно было скурить его мешок. Странный состав!
— Демоново колено это, — пробурчал Вилли, я сразу еще с утра почувствовал.
— Что-то еще там есть, — задумчиво сказал Чао, — Такое, что усиливает действие… Или же с чем-то взаимодействует. Чем там у вас молодежь еще баловалась?
— Пиво, в основном, — вздохнул дреней.
— А девицы из «Отшельника», кстати, угощались вином, — заметил Билли.
— Но какой смысл торговать смесью, которая убивает, — проговорил Чао, хмурясь, — Ведь никакой выгоды, если только…
— Если только — что? — спросил Вилли, опрокидывая остатки содержимого кружки в рот.
— Если только именно такая цель и не ставится, — закончил дреней, внимательно глядя на пандарена.
Дворфы переглянулись.
— Хочешь сказать, — протянул Билли, кто-то сознательно травит жителей города?
Чао помотал головой. — Не знаю… Но всё это слишком странно… и опасно. Пых, ты должен знать всех, кто постоянно там у вас бывает — может, были какие-то новые лица?
Дреней задумался. — Всех, конечно, не упомнить, — сказал он, наконец, — Но, мне кажется, лица все были старые… Правда, на каком-то этапе мне показалось, что мельтешил на периферии один странный тип в плаще, я уж подумал, не из тайной стражи ли, но это было в суматохе, да и, может, это кто из наших был. А потом уж появились и вы, а за вами — стража.
— А как насчет рыжего гнома? — поинтересовался Билли.
— Кого не видел, того не видел — врать не буду, — отвечал Пых.
После третьей кружки сока, Лике казалось, что она вот-вот лопнет.
Извинившись, она покинула столик и, уточнив у официантки расположение необходимого ей места, спустилась вниз и вышла во внутренний двор таверны. На улицы уже спустились глубокие сумерки, в небе были видны звезды и ярко светила луна, которой чуть-чуть не хватало до полноты. Лика вдохнула с наслаждением свежий ночной воздух, показавшийся ей изумительным, после душного и спертого прокуренного воздуха таверны. Покосившаяся кабинка стояла в самой глубине двора. Собираясь проследовать к ней по протоптанной тропинке, Лика увидела, как дверца кабинки отворилась и закрылась — маленькая фигурка, выскользнувшая из неё, хорошо была видна в лунном свете, в то время как Лика еще скрывалась в тени дома. Невысокий рост выдавал в незнакомце гнома, а когда под черным плащом мелькнула алая подкладка, сердце Лики учащенно заколотилось — определенно, она уже видела этого гнома сегодня утром в таверне квартала магов.
Гном огляделся, и, не заметив отпрянувшую назад Лику, слегка свистнул. Ответом ему был короткий, словно оборвавшийся свист откуда-то из глубины двора, где виднелись приземистые строения подсобок.
Гном шустро посеменил в том направлении, и, кажется, юркнул в щель между двумя постройками.
Лика последовала за ним, крадучись и пригибаясь, мысленно ругая выдававшее её в темноте белое платье. Достигнув дровяного сарая, она услышала негромкие голоса, доносившиеся до неё.
…порядок, — говорил чуть визгливый, скрипучий голос, принадлежавший, по всей видимости, гному, — Сандал и Урсула распространили партию, как было условлено, пандаренский квартал сегодня ждет потеха!
— Что с дворфами? — перебил его свистящий шёпот, от которого у Лики почему-то побежали мурашки по спине, — Каковы шансы?
— С ними сложнее, — заискивающе отвечал гном, — Но кое-что удалось сделать, можно сказать, нам повезло. Очень похоже, что честным дворфам не стоит доверять некоторым своим друзьям, и чья-то жадность может оказаться для кого-то роковой!
Гном захихикал, вызвав недовольный шик собеседника.
— Прошу прощения, ваша скрытность, — торопливо зашептал гном, — Самое главное, что в замке тоже нашелся спрос! Так что, кое-кто из роялистов, возможно, изменит свои взгляды! Радикально, так сказать!
И, не удержавшись, он снова захихикал.
— Довольно! — прошипел голос, — Ты хорошо поработал, Шпакль. Но ты засветился. Возьми это!
Лика услышала звяканье кошелька с монетами.
— Благодарю, ва…
— И исчезни на какое-то время! Когда понадобишься, я дам знать. А теперь ступай, и постарайся не попасться никому на глаза.
Лика вдруг осознала, что её присутствие может быть раскрыто в ближайший момент, и, пятясь, едва не упав, отскочила в сторону кабинки туалета, шмыгнула в приоткрытую дверь, и, стараясь не хлопнуть, притворила за собой дверцу. Сквозь щели в двери она видела, как на тропинку выскочил гном, и, набросив капюшон, поспешил в сторону таверны.
Следующие несколько секунд показались ей вечностью — ей казалось, что обладатель шипящего голоса где-то рядом, следит за ней. Словно в подтверждение её слов, фигура, закутанная в плащ внезапно выросла перед дверцей, заслонив её обзор. Лике казалось, её сердце стучит так, что его слышно за несколько шагов. Дверца дернулась, но Лика крепко держала её изнутри, не надеясь на хлипкую задвижку.
Ей показалось, она расслышала смешок, а затем, серая тень, заслонявшая щели, исчезла.
— Лииикааа! — донеслось до неё.
Гномка перевела дух. Всё-таки, иногда очень здорово иметь такого опекуна, как пандарен.
Она выждала еще чуть, и, когда увидела приближающегося по тропинке к кабинке Чао, выскочила наружу.
Пандарен укоризненно посмотрел на неё. — Куда ты запропастилась? — проговорил он, — У нас снова срочный вызов!
Лика едва поспевала за ним.
Атуин уже стрекотал мотором, Билли, нахлобучив шлем, сидел за рулем.
— Чао! — крикнул он, — Мы уехали к твоим соотечественникам! Присмотри за гномкой и проводи её в Собор!
Лика, раскрыв рот, смотрела вслед рокочущему Атуину, исчезающему за поворотом в клубах дыма.
Чао тронул её за рукав.
Лика вскинулась. — По какому праву, интересно, он решает за меня, что мне делать и куда идти?! — возмутилась она. — Они мне не наставники, и даже не братья ордена, если уж на то пошло, — продолжала она, не давая Чао вставить слово, — Это брат Склиф может мне указывать, но никак не парочка из ларца!
Чао вздохнул и молча показал лапой куда-то за спину Лике.
Гномка обернулась.
— Это был мой приказ, дитя, — сказал ей ворген, глядя в глаза.
— Брат Склиф, — пробормотала растерянная Лика, — Но… Откуда вы…
Она осеклась. Ворген внимательно следил за ней.
— Ты слишком устала на сегодня, — сказал он, — И пользы от тебя будет немного. Тебе нужно как следует отдохнуть.
Лика закусила губу и отрицательно замотала головой.
— Чао, — сказал брат Склиф устало, — Проводи сестру Лику в Собор. Пандарен нерешительно кивнул и приобнял Лику за плечи, подталкивая её в сторону припаркованного чоппера.
Внезапно карман его жилета вспыхнул алым и взорвался пронзительной трелью.
Чао вытащил кристалл, вгляделся в него и ахнул, передавая его воргену. Лицо брата Склифа нахмурилось еще больше. — Проклятье, — выругался он, — Тебе придется взять её с собой. Но смотри в оба! И при первой же возможности отправь её в Собор, пусть Сэмуэльсон выделит провожатых!
С этими словами, ворген в образе человека, метнулся в переулок, и через несколько мгновений, огромная серая тень пронеслась мимо них.
— Запрыгивай! — скомандовал Чао, заводя мотор чоппера.
— Чао! — взмолилась Лика, томимая нехорошим предчувствием, — Да что там стряслось?!
— Нападение, — коротко отвечал пандарен, запихивая в рот пучок травы, — Есть жертвы.
— Нападение?! Где, на кого? — Лика ничего не могла понять.
Чао надавил на газ. — Буреградская тюрьма атакована!
Чоппер взревел и понесся по разбитой мостовой Старого Города.