Мистер Джаспер, я могла вас видеть где-то раньше?

Вернувшись к своим личным поискам в Интернете, я обратился по одному из объявлений о сдаче в рент комнат в восточном Лондоне. Арендодателем оказалась украинская женщина. Мы договорились о встрече, чтобы посмотреть предлагаемое жильё.

Погода в день нашего приезда в Лондон была пасмурной и холодной. Договорились встретиться неподалёку от станции метро Stratford, в шесть вечера. Мы с Егором тупо топтались в условленном месте, в ожидании автомобиля. Хозяйка запаздывала. Я позвонил ей. Ответил мужчина, и сообщил, что они, пробираясь сквозь транспортные пробки, медленно движутся к нам. Я предложил им прозвонить мне, когда они доберутся до места встречи. А сами перешли в ближайшую точку общепита быстрого питания. Там оказалось просторно и безлюдно. Мы взяли себе горячий кофе, и присели за стол у окна, откуда хорошо просматривалось место запланированной встречи.

Егор пробовал расспросить меня о жилище, которое мы собираемся арендовать, но я мог сообщить ему совсем немного.

Я наблюдал из окна унылый вид у станции метро Страдфорд. Это была большая станция, через которую проходили два маршрута метро и один маршрут электрички. Там всегда было многолюдно, а в конце рабочего дня — особенно. Восточная часть Лондона мне не очень нравилась, но здесь можно было найти жильё дешевле.

Наконец, наши люди прибыли. Мы приблизились к ним и поприветствовали, дав понять, что мы те, кто ожидает их. Ими оказалась пара типичных украинцев среднего возраста, из западных областей. Нас пригласили на задние сиденья авто. Когда мы тронулись с места встречи, было уже темно и мне было сложно ориентироваться в незнакомой местности. Познакомились. Я тут же забыл их имена, и стал задавать им свои вопросы.

— Это далеко от станции метро?

— От этой — далековато. Но есть ближе станция электрички Forest Gate. Если там сесть на поезд, то можно подъехать на Страдфорд, — объяснили мне.

— Сколько комнат в доме и как много жильцов там предполагается? — продолжал я доставать их.

— Три комнаты на втором этаже, они уже заняты. И две комнаты на первом. Одна из них — общая. А другая — свободная, её мы вам и покажем.

— Так сколько там жильцов?

— Двое уже поселились. Ещё трое должны скоро въехать, — как-то неуверенно ответили мне.

— Значит, все три комнаты на втором этаже уже заняты, осталась одна на первом?

— Да. Это самая большая комната. Мы хотим за неё 70 фунтов в неделю.

— Там есть самая необходимая мебель?

— Два спальных места имеется. Одеяла и подушки везём. Поселиться можно уже сегодня. Если у вас нет постельного белья, то я вам покажу магазин, здесь неподалёку, сейчас будем мимо проезжать, там сейчас «сале», можно дешево купить простыни и подушки, — подсказала женщина.

Я хотел уточнить, что означает «сале», но вскоре она указала нам на освещённые витрины магазина, кричаще украшенные крупными, красными надписями «Sale». (Распродажа).

Я предположил, что они арендовали этот дом у хозяина или агентства недвижимости, и теперь сдают комнаты, стараясь заселить его максимально.

Я подумал, мог ли я заняться подобным промыслом? Сами отношения, связанные с арендой дома, привязывают тебя. Нет, это не моё.

Мы заехали на безликую, скупо освещённую улицу, состоящую из одинаковых двухэтажных жилых домов. В середине улицы остановились у одного из таких. Узенькая бетонированная дорожка от тротуара, через калитку, вела к двери дома. Место было тихим, но отдалённым от станции метро и торговых точек.

Открыв ключом дверь, нас провели в дом. На втором этаже горел свет.

— Руслан! Вы дома? — окликнула кого-то женщина.

— Дома! — отозвались сразу два голоса сверху. И по лестнице к нам спустились двое парней. По их говору и внешности я легко определил их, как украинцев.

Они сразу заговорили о каких-то бытовых вопросах, а мы стали осматривать первый этаж.

Комната, в которой мы все остановились, очевидно, была общей — «ленинской». Далее располагалась стандартная кухня, из которой — одна дверь в ванную, а другая — выход на задний двор.

— Которую комнату мы можем занять? — вклинился я в их разговор.

Валерий оставил свою партнёршу, выяснять отношения с жильцами, а сам провёл нас к открытой двери у самого входа в дом. Все входящие и выходящие из дома будут проходить мимо двери комнаты.

Сама комната оказалась достаточно просторной для двоих. Одно окно выходило на улицу. Платить за это пространство по 35 фунтов в неделю, в общем-то, можно. Но оставалось ещё выяснить о прочих коммунальных платежах и составе других проживающих, количество которых могло возрасти до невероятного.

Оставшись в комнате одни, мы решили, что для начала, можно остановиться и здесь, чтобы оглядеться, предпринять кое-какие поисковые и анти бюрократические шаги.

Заявив о своём решении, мы вручили украинским предпринимателям 70 фунтов. Они выдали нам подушки, одеяла и ключ. Покидая дом, напомнили нам, что за газ и электричество жильцы платят по счётчикам. Меня это не удивило. Мы вернулись в реальную жизнь, где за всё приходится платить.

Двое парней со второго этажа оказались из Тернополя. Это также не было для меня сюрпризом. Пришлось познакомиться и ответить на их вопросы. Я не особо скрывал своё желание поскорей удалиться в комнату. Егор был солидарен со мной. Соседи признали нас чужыми и недружелюбными типами. Это было очевидно. Но нас совершенно не интересовало их впечатление.

Определившись, кто, какое место займёт и, поделив подушки, мы просто выключили свет и залегли по своим местам. Полежав какое-то время молча на новом месте, и прислушавшись к доносившимся звукам внутри дома и за его пределами, мы прочувствовали новое место временного обитания.

— А дверь нашей комнаты без замка, однако, — тихо заговорил я, уверенный, что Егор не спит.

— Да уж. Я это заметил. Комната, — которую никто не захотел, это и украинцу понятно, — проворчал Егор в темноте.

— Кстати, я уверен, скоро их здесь будет много, как тараканов, — рисовал я перспективы проживания в этом доме.

— Ты меня пугаешь! И все они будут такие любопытные? — напрягся партнёр.

— В этом можешь не сомневаться.

— Блин! Я хочу к маме в Саутхэмптон. Меня начинает беспокоить твоя привязанность к землякам. Они повсюду! И задают слишком много вопросов. До знакомства с тобой я ничего о них не знал. Ты заметил, в гостиной несколько писем, и все они распечатаны. Эти питекантропы суют свой нос во всё.

— Они не считают меня своим земляком. Думаю, ты это заметил. Я тоже хочу в свою уютную бесплатную комнату в Саутзэмптоне, — согласился я с ним.

— И с бесплатным, неограниченным Интернетом с принтером в городском колледже и библиотеке, — продолжал плакать Егор.

— Короче, Штирлиц, отставить панику! Завтра же займёмся бюрократическими вопросами. Задерживаться в этом доме нам крайне нежелательно, — подвёл я итог дня, и вставил в уши наушники своего радио, желая проверить лондонский эфир. Радио ФМ здесь, конечно же, было побогаче, чем в Саутхэмптоне.

Я долго не мог уснуть. Прошарил все радио станции, и продумал под музыку план действий на завтра.

Прежде всего, нам нужно было формальное, письменное подтверждение адреса нашего проживания. Для этого, нам следовало обратиться в ближайшую поликлинику, или контору национального социального страхования, или трудоустроиться.

Рано утром я сквозь сон слышал, как наши соседи вышли из дома. Предположил, что они имеют работу. Это уже хорошо. После их раннего ухода, какое-то время я тупо лежал с закрытыми глазами, но уже не спал. Сумбурно думал. Было бы лучше для меня поспать, или… помолиться. Но я маниакально продолжал строить план действий. Я лежал и генерировал поток сумбурных мыслей.

Оказавшись в доме одни, мы смогли спокойно воспользоваться туалетом, ванной комнатой и осмотреться. Завтракать не стали. Не хотелось пользоваться чей-то посудой.

Я бегло просмотрел вскрытую и брошенную в общей комнате почту. Имена получателей были английские. Когда-то здесь временно проживали и таковые. Это была банковская корреспонденция и прочие коммерческие предложения; купить, подписаться…

Я взял себе пустой конверт с полным почтовым адресом этого дома. Наш район обозначался, как Forest Gate. Ещё мне хотелось знать, в какое время сюда приносят почту.

Выйдя из дома на улицу, мы выбрали направление к станции Страдфорд. Я полагал, что все административные учреждения этого района должны быть где-то поблизости от этой станции метро. Шагая по нашей сонной улочке, я запомнил, что улица обозначена, как Trumpington, а наш дом? 51. Проходя уже по соседней улице, я заметил почтальона с сумкой-коляской, торопливо курсирующего от дома к дому. Предположил, что на нашу улицу почта доставляется до десяти утра.

Где-то недалеко от станции метро, в оживлённом торговом квартале, мы отметили центр досуга, и направились туда. Изучив информацию для посетителей, мы узнали, что там имелся платный Интернет, библиотека, видеотека и прочие развлечения для молодёжи. Для пользования некоторыми услугами необходимо было зарегистрироваться. Мы взяли по анкете и заполнили их, указав новые имена и адрес. Предъявив анкеты служащей, та пожелала видеть наши удостоверения личности. Мы охотно предъявили свои паспорта и наблюдали за её реакцией на наши голландские ксивы. Реакции никакой не последовало. Она лишь убедилась в правильности указанных в анкете данных, внесла их в компьютер и выдала нам по карточке посетителя Центра. Тестом документа на качество — это не назовёшь, но это было первое применение паспортов. Теперь, к ним добавились членские карточки местной библиотеки с нашими именами. Не документ, но какое-то дополнение. Там же я узнал адрес районного офиса национального социального страхования. Это место оказалось неподалёку от станции метро.

Войдя в общий зал ожидания, я невольно сравнил это с конторой в Саутхэмптоне. Здесь, среди посетителей преобладали чёрные и цветные лица.

Обратившись в информационное окошко с вопросом о получении социального номера, служащая профессионально поинтересовалась, где мы проживаем? Я назвал адрес. Бегло заглянув в свои записи, она ответила, что нам следует обращаться в другой офис, и выдала нам адрес.

Мы послушно отправились туда, по пути отмечая себе, что интересного есть в этом районе.

День выдался солнечный, с явными признаками весны. Но эта часть Лондона меня никак не радовала, и ничем не впечатляла. Серость и безликость. Нужную нам контору мы нашли по соседству со станцией метро Leyton. Наше жильё находилось одинаково далеко от двух станций Центральной линии метро Страдфорд и Лейтон.

В этом офисе оказалась та же картина; много посетителей, и почти все — выходцы из Африки и Азии. Наша чужеродность была очевидна. Мы взяли номерки очерёдности, и присели в ожидании приёма.

Принимали несколько служащих, но ожидание заняло не менее получаса. Наконец, назвали наши номера и пригласили к разным окошкам. Меня принимал пожилой негр. Он устало поприветствовал меня и поинтересовался, что мне надо?

— Я бы хотел поработать в этой стране. Мне необходим социальный номер, — объяснил я цель своего визита.

— Понятно. Дайте мне свой документ, пожалуйста, — ответил чёрный клерк, едва взглянув на меня.

Я протянул ему паспорт. Он раскрыл его и стал набирать что-то на своём компьютере, заглядывая в паспорт. Закончив, он вернул мне документ и снова обратился ко мне.

— Пожалуйста, продиктуйте свой адрес, — попросил он, не отрываясь от компьютера.

Во избежание ошибок, я, молча, протянул ему заготовленный почтовый конверт с адресом.

— Спасибо, — благодарно оценил он, приняв конверт. Быстро внёс адрес в моё досье, вернул его мне, и, покончив с записями, обратился ко мне.

— Мы сообщим вам письмом о дате и времени интервью, а также, какие документы понадобятся. Вопросы есть?

— Спасибо. Вопросов нет, — ответил я и освободил окошко для следующего посетителя.

Егор освободился минутой позже, и мы, сделав одно дело, довольные вышли на свежий, весенний воздух.

Осматривая местность вокруг станции Лейтон, мы нашли тихую библиотеку с Интернетом. Посетили и проверили почту. Пошли далее.

На пути повстречали агентство недвижимости с объявлениями о продаже и сдаче в аренду жилья в этом районе. В агентстве оказалось совершенно безлюдно. Нас встретил там скучающий паренёк восточной внешности.

— Чем могу помочь? — обратился он к нам.

— Нас интересует недорогое жильё в аренду.

— Одну минутку, — просил он подождать и вышел в другую комнату.

Оттуда он вернулся со старшим коллегой. Я ожидал индуса или пакистанца. Этот же, оказался европейцем среднего возраста.

— Слушаю вас, джентльмены. Присаживайтесь, — бодро и доброжелательно реагировал он на наш визит.

— Нас интересует возможность арендовать две отдельные комнаты в доме, или двухкомнатную квартиру, — ответил я.

— На какую цену вы рассчитываете? — уточнил тот.

— Хотелось бы уложиться в 50–60 фунтов в неделю, с каждого.

По его выражению лица и пожатию плечами, я понял, что наше предложение его не заинтересовало. Или он просто не располагал таковым.

— Пока, такого нет. Возьмите наш телефон. Позванивайте, возможно, что-то появится, — уже без всякого интереса к нам, ответил он, и протянул мне визитку. — Откуда вы? — вдруг спросил он.

— А вы как думаете? — ответил я вопросом.

— Ну, насколько я слышу, из Восточной Европы, — довольно уверенно заявил тот, заинтересовавшись предложенной игрой.

Мне не понравилась его уверенное утверждение. Я припомнил, как некоторые англоязычные собеседники принимали меня за немца или француза.

— А на немцев или голландцев мы не схожи? — попробовал я сбить его с толку.

— Нет, парни. С немцами и голландцами у меня большой опыт общения. Я хорошо знаю особенности их акцента. Вы определённо не оттуда, — весело ответил он на мою лже подсказку.

— Тебе бы не в агентстве недвижимости работать, а в министерстве иностранных дел, — шутливо съехал я с вопроса о нашем происхождении.

— Спасибо! Возможно, — обрадовался он моему замечанию.

— Ну, ладно. Всего доброго! — поспешил я распрощаться с наблюдательным случайным собеседником.

Несколько минут мы шагали, молча, переваривая полученный урок.

— Блин! Этот тип опустил нас ниже плинтуса, — наконец, заговорил Егор.

— Он дал нам реальную оценку. К тому же, сделал это довольно убедительно и совершенно бесплатно. Почти по-дружески. Остаётся надеяться, что такие наблюдательные не слишком часто будут нам встречаться, — проворчал я.

Так мы дошли до следующей станции центральной линии метро Leytonstone. Неподалёку от станции располагался супермаркет TASCO. Этот район был более подходящим для нашего проживания. Я сориентировался в пространстве и вспомнил, что следующей остановкой по центральной линии будет Вонстэд, где я проживал первые две недели. Предложил Егору проехать одну остановку, подумав о тихом агентстве по трудоустройству, где более года назад мне рекомендовали обратиться к ним весной.

Сейчас была весна, и при мне был паспорт, позволяющий работать. Хоть мы и не особо соскучились по работе, но для внедрения в местную социальную систему с новым именем, необходимо было поработать на эту систему.

Агентство оказалось на прежнем месте. Посетителей не наблюдалось. Первая женщина, к которой я обратился по вопросу трудоустройства, направила нас в следующую комнату к своей коллеге. Ею оказалась мадам среднего возраста с внешностью модели.

— Добрый день, джентльмены! Чем могу помочь? — доброжелательно отреагировала она на двоих визитёров.

— Мы интересуемся трудоустройством, — коротко ответил я.

— О. К. какая работа вас интересует?

— Прежде всего, хотелось бы найти что-то в восточной части Лондона. Во всяком случае, сейчас мы остановились здесь.

— Где вы сейчас проживаете?

— Пока, Форест Гэйт.

— Возможно, что-то найдётся, только не знаю, подойдёт ли вам эта работа, — по-приятельски обнадёжила она нас.

— Мы готовы попробовать.

— Когда вы готовы начать?

— Хоть завтра, — ответил я и взглянул на Егора.

Тот согласно кивнул.

— О. К. парни, тогда, для начала, заполните эти анкеты. Какие-нибудь документы при себе имеете?

— Да. Паспорта.

— Хорошо. Вот вам анкеты, заполните их. Если вы позволите, я пока сделаю копии ваших паспортов.

— Да, конечно, — мы уверенно достали из карманов ксивы.

— Откуда вы? — спросила она, ожидая документы.

— Из Амстердама, — ответил я.

— О! Я люблю Амстердам, — обрадовалась она.

— Да уж. Весёлый город, — согласился я.

И принялся заполнять анкету. Я не знал весь этот город, как человек, который там родился и проживает по сей день. Но в центральной части Амстердама я неплохо ориентировался и помнил названия некоторых мест. Я был готов поддержать разговор об этом месте с англичанкой, которая, когда-то посещала этот город, как турист.

— Какая там сейчас погода? — поинтересовалась она.

— То же, что и здесь. Меняется к лучшему. Но таких солнечных дней, как здесь сегодня, у нас ещё не было, — поддержал я разговор.

— Хорошо, парни! Не буду вам мешать. Пойду, сделаю копии, — искренне довольная встречей с голландскими клиентами, она оставила нас на несколько минут.

— Так держать, герр Штирлиц! — пробубнил Егор, не отрываясь от анкеты. — Что ты указал о номере социального страхования?

— Указал пока временную комбинацию из даты рождения. Я объясню ей, что этот вопрос в процессе. Скоро у нас будут официальные письма из конторы.

— Ваши паспорта, парни, — вернулась наша потенциальная босс. — Анкеты готовы?

Мы передали ей заполненные анкеты. Она бегло взглянула.

— Номеров национального страхования у вас ещё нет?

— В процессе. Ожидаем интервью, — коротко объяснил я.

— Хорошо, парни. Этого пока достаточно. Теперь у меня есть ваши телефоны и электронные адреса. Я свяжусь с вами, как только будет, что предложить вам.

— Спасибо. Тогда, до свидания, — собрались мы уходить.

— Надеюсь, вскоре увидимся. Удачи вам! — проводила она нас.

Мы вышли оттуда с чувством удовлетворения, словно успешно сдали ещё один тест, компенсировав горечь мелкого прокола в предыдущей конторе.

— Ты обратил внимание, как называется это агентство? — заговорил Егор.

— Да, странноватое агентство. «Friday Girls», да и сама эта дама больше подходит для агентства, работающего с моделями, — заметил я. И подумал об отделении банка Барклиз, где я когда-то открыл себе первый счёт. Отделение находилось рядом, на соседней улице. Но для открытия счёта у нас пока не доставало подтверждения адреса.

Мы воспользовались услугой метро и вернулись на станцию Страдфорд. Недалеко от центра досуга мы облюбовали старый, уютный паб и засели там. Взяли по пинте пива и заказали по порции жареной рыбы с картофелем фри. Пока готовился наш заказ, мы сидели за столом в полупустом пабе, попивали пиво и листали свежие журналы «T&T». Это был довольно объёмный журнал, содержащий лишь коммерческие объявления, который распространялся бесплатно.

В разделе о рабочих местах часто и густо предлагалось сотрудничество с различными лондонскими госпиталями и исследовательскими институтами. Требовались подопытные люди для тестирования медицинских препаратов. А так же, приглашались доноры спермы. Объявления, призывающие к донорству, были шутливо оформлены броской пометкой: Mama told me not to come!

— Егор, кажется, есть непыльная работёнка для тебя.

— Чего ты там нашёл? — спросил он, не отрываясь от журнала.

— Открой такую страницу. Увидишь, исследовательский институт призывает молодых перспективных парней к сотрудничеству.

Егор, открыл указанную страницу и стал изучать объявления.

— Та иди ты сам туда! — фыркнул он.

— Чем тебе не нравится эта работа? Сначала позвони, узнай об условиях, — давал я ему путёвку в трудовую жизнь.

— А ты сам не хочешь отдаться? — перешёл в атаку Егор.

— Боюсь, меня по возрасту забракуют. И здесь пишут, что надо прежде спросить разрешение у мамы. А моя мама далеко.

— Ничего, для косметических или каких иных опытных целей и твоя продукция сгодится.

— Но за такую меньше заплатят. А вот твою, оценят, как высший сорт! Егор, тебе следует воздерживаться от пива. Алкоголь может навредить твоей донорской карьере.

Егор увлёкся изучением объявлений, и не слышал меня. Нам просигналили о готовности нашего заказа.

Такая порция в этом пабе оценивалась в три фунта, но за две порции — пять фунтов. Мы принялись поедать, вполне вкусно приготовленные, но наверняка, мороженные рыбу и картофель.

— Моя мама точно не одобрила бы употребление такой пищи, — пробубнил Егор, обильно поливая картофель кетчупом.

— Я и говорю, теперь тебе, Егорушка, надо следить за своим здоровьем.

— Ты договоришься, что я таки позвоню туда и предложу свои услуги. Ты ещё позавидуешь моему гибкому графику работы и заработкам, — отвечал жующий донор Егор.

Покончив с едой и пивом, мы вышли на улицу с намерением вернуться домой. По пути, зашли в магазин, который нам рекомендовали.

Это был магазин типа «Всё для дома», многие товары уценили. Мы выбрали кое-что из посуды и праздно осматривали прочие товары. Вдруг зазвонил мой телефон. Номер не определился.

Оказалось, подруга из Одессы.

— Что случилось? — спросил я, ибо просто так она уже давно мне не звонила, а в Англию — вообще никогда. Звонок из Украины прозвучал, как сигнал о ЧП.

— Ты мог бы, сейчас перезвонить мне на домашний? — деловито спросили меня.

— Хорошо, сейчас перезвоню.

Я таки забеспокоился, гадая, что могло случиться? Отошёл в тихое место в магазине, и набрал номер.

— Ало, что случилось? — начал я.

— Ничего не случилось. Мне надо знать, когда ты намерен появиться. Срок доверенности, которую ты мне оставил, истекает через три месяца, если ты ещё помнишь об этом. По истечению срока доверенности, моё отношение к нашей квартире обретёт совершенно бесправные формы. В таком неопределённом положении я не намерена продолжать платить за коммунальные услуги и присматривать за квартирой, которая является твоей собственностью… — обрушился на меня поток претензий и упрёков.

У меня пропало всякое желание разговаривать. Я лишь растерянно соображал, что мне ответить на все её вопросы. Напрочь вылетело из головы всё, что я хотел бы сказать, о чём поговорить. От меня ждали объяснений. Напряжение возрастало.

— Можешь воспользоваться доверенностью по своему усмотрению. Переоформи квартиру на кого хочешь, если тебе так будет спокойней, — уступчиво предложил я, только бы снизить давление.

— Так ты в ближайшие три месяца возвращаться не собираешься, я правильно поняла? — по-прежнему раздражённо спрашивали меня.

— Пока не собираюсь, ибо мне там совершенно нечего делать.

— Понятно, — поставили точку в разговоре.

— Это всё? — спросил я.

— Да всё, — так же коротко ответили мне.

Я отключился. Телефонная связь прервалась. Я стоял глубоко сконфуженный, с кружкой в руках, среди полок с товарами для дома, эмоционально оставаясь на связи. Ощущение внутренней тяжести и беспокойства не отпускало меня.

— Ну чо, донор, мы идём, или так и будешь здесь стоять? — вернул меня в Лондон Егор. — Небось, уже по объявлению звонил?

— Почти угадал. В Украину звонил, — ответил я.

— Ага, спрашивал у мамы разрешение подработать донором?

— Да, нечто подобное, — отвечал я, машинально разглядывая в своих руках массивную чашку для чая, и пытался переключиться.

— Вижу, ты уже и ёмкость себе выбрал, для работы. Я же говорил, Украина не отпускает тебя. Тебе мало твоих любопытных сограждан в Лондоне, ты ещё и в Украину им звонишь. Я думаю, Джаспер, тебе лучше не ходить в доноры. Там твоё истинное гражданство в момент по сперме определят. И сдадут тебя миграционной службе. В качестве вещественных доказательств, они выдадут образец твоей украинской спермы, копию твоего голландского паспорта и английскую ёмкость, — доставал меня Егор.

— Моя сперма едва ли содержит что-либо украинское. В этом, моё гражданство уж точно не проявится, — вяло поддерживал я разговор, сумбурно думая о своём.

Мы стояли у кассы с чашками в руках и, разговаривая, продолжали называть друг друга донорами.

Невольно думая о своём, я с горечью признавал, что превращаюсь в донора в более широком смысле. Такового, увы, во мне видят уже и некогда близкие мне люди.

— Ты чо, не можешь выбросить из головы эту Украину и всех вместе с ней? — снова отвлёк меня Егор.

— Разве я много говорю тебе об этой стране и людях?

— Не обязательно говорить вслух. Это и так очевидно, — удивил своей уверенностью Егор. — Ты зациклился на этом дерьме, оно переполняет тебя! Неужели ты не понимаешь, что с таким багажом из прошлой жизни ты ничего не изменишь к лучшему. И как ты собираешься работать донором, постоянно думая о чём-то или ком-то в некой Украине? В таком душевном состоянии ты не пригоден даже для донорства!

— Не говори так. Ты лишаешь меня последней надежды в этой жизни, — отвечал я, едва слушая его.

— Какие у тебя могут быть надежды, если ты постоянно занят душевной мастурбацией. Если хочешь чего-то добиться, срочно звони по объявлению, бери свой новый паспорт, кружку, и приступай к реальной, общественно полезной деятельности на благо британской науки. Её Величество оценит твой вклад в британскую кружку. И не спрашивай ни у кого разрешения в своей конченной Украине.

— Спасибо, брат! Ты направил меня на путь истинный. Возможно, донорство — это единственно полезное дело, которое, я сейчас могу делать для общества.

Всю дорогу до нашего дома Егор подначивал меня шутками об интеграции Украины в Евросоюз посредством моих донорских впрыскиваний. А я не мог выбросить из головы короткий, неприятный телефонный разговор.

Дома, с порога мы заметили пополнение. Раздевшись в своей комнате, мы вышли, что бы посетить туалет-ванную, и невольно столкнулись с новыми соседями. Пришлось познакомиться. Двое парней оказались из Литвы, и один — москвич. Похоже, они где-то вместе работали. Позднее появился ещё один из Тернополя. Он то и допросил нас по полной программе.

Мы отбились кратким ответом, что пока заняты поисками работы и прикрылись принесенным журналом. Показали им интересные объявления, приглашающие к сотрудничеству потенциальных доноров и подопытных. Воспользовались общим вниманием к журналу, и сбежали в свою комнату.

Утром мне снова кто-то позвонил. Определился лондонский стационарный телефон.

— Мистер Джаспер? — спросил женский голос.

— Да, слушаю, — ответил я, пытаясь определить знакомый голос.

— Вас беспокоит агентство Friday Girls. Вы ещё желаете поработать?

— Я думаю, можно. А что за работа?

— Пока временная. На неделю, возможно, две. Если вас и вашего приятеля это интересует, то зайдите в агентство в течение дня. Если же передумаете, дайте мне знать.

— Хорошо. Вероятно, мы сегодня заглянем к вам. Спасибо за предложение.

— Ну, чо там? — поинтересовался Егор. — Куда сегодня идём?

— Куда-куда… Просыпайся, донор! Нас ждут великие дела. Бери кружку и готовь образец своей продукции. Приглашают на собеседование. Ты же хотел донорством промышлять, — ответил я.

— Это ты хотел. Я серьёзно, кто там объявился? Надеюсь, не из Украины тебе звонили, а то у тебя снова мозги на полдня перемкнёт.

— Вчерашняя мадам звонила. Говорит, тебя Friday Girls срочно хотят. Надо появиться там сегодня.

— Ну и хорошо. Как раз нам делать-то не хрен сегодня, — оживился Егор.

— Позавтракаем, подождём почтальона, и поедем, — предложил я.

— Чо думаешь, сегодня уже могут доставить письма из социальной конторы?

— Если они вчера отправили первым классом, то сегодня могут доставить. Ты же видел наших соседей. Кажется, на втором этаже кто-то есть.

— Да уж, теперь за почтой надо следить. Тот украинский тип, хотя и читать вряд ли может, но корреспонденцию не пропустит никакую, — проворчал Егор.

— Если он заметит, что мы оприходовали письма на имена неких «джасперов», он замучает нас вопросами, — предположил я.

— Кстати, он ищет работу. Помоги ему устроиться испытателем медицинских препаратов. Ему это подойдёт, — предложил Егор.

— Почему я должен его трудоустраивать?

— Потому, что он твой соотечественник?

— Если я займусь этим, то помогу ему устроиться на две работы. Испытателем и донором, — задумался я о перспективе узнать таким путём об научно-исследовательских работах.

— Ты чо, хочешь уступить ему свою донорскую работу? — снова начал Егор. — К тому же, эти две деятельности не совместимы. После испытаний британских препаратов, сперма испытателя станет непригодной даже для производства банного мыла.

— Пусть попробует, и нам расскажет об опытах. Меньше дома будет сидеть и за нами следить, — размышлял я вслух.

— Ты думаешь, они заинтересовались этими объявлениями?

— Не знаю. Во всяком случае, вопросы вчера задавали. Точно составят тебе конкуренцию, Егорушка.

— Ещё бы! Это же единственный способ для украинцев интегрироваться в Европейское соёбщество.

Около десяти часов мы услышали шаги к нашему дому, а затем шорохи и щелчок захлопнувшейся почтовой крышки на входной двери. Попивая чай, сидя в своей комнате, мы легко контролировали входную дверь. Егор вышел из комнаты, подобрал почту, и тут же вернулся.

— Оба-на! Кантора пишет Джасперу и компании, — вручил мне Егор казенный почтовый конверт из социального ведомства.

Кроме двух писем для нас, была ещё и какая-то рекламная рассылка на имя кого-то давно не проживающего в этом доме.

Изучив письмо-извещение, я убедился, что оно содержит моё полное голландское имя и текущий адрес проживания. Само письмо подтверждало, что вопрос о присвоении мне социального номера в процессе подготовки. Это то, что нам надо было. Но дату собеседования нам назначили в далёком будущем. Следовало ожидать более месяца. Нас это не волновало. Достаточно и этого письма.

Выходя из комнаты, я, закрывая дверь, прижал ею маленький клочок бумаги.

— Чо, антиукраинский маячок ставишь? Думаешь, будут непрошенные гости? — комментировал Егор.

— Вернёмся, узнаем. При отсутствии замка, хоть такой контроль.

До стации метро Срэдфорд прошли пешком. Расстояние было немалое, но мы никуда не спешили. Изучали свой район. Затем, поездом метро проехали три остановки, и вышли на станции Вонстэд.

В агентстве «Девушки в конце недели» симпатичная мадам встретила нас очень приветливо.

— Добрый день, парни! Рада видеть вас снова. У нас есть предложение для вас. Есть работа на пару недель. Адвокатской фирме надо помочь навести порядок в их архиве. Это место в районе East Ham. Если согласны, то завтра с утра вас там будут ожидать, — она вопросительно посмотрела на нас, ожидая ответа. — Ах да, чуть не забыла. Мы оплатим вашу работу по шесть фунтов за час, минус налоги. Так что скажите?

— Мы поработаем, — ответил я.

— Ну и здорово. А затем, я предложу вам что-нибудь ещё. Сейчас я напишу вам адрес, и как туда добираться от Стрэдфорд.

— Кстати, мы принесли вам бумаги из офиса социального страхования, — достал я казённое письмо.

— Я-я, — подтвердил голландский Егор.

— Здорово! Позвольте мне сделать копии, — приняла она от нас письма.

Мы остались одни, пока она вышла делать копии.

— Ну, шо, донор, завтра идём на работу, или пока воздержимся, прозвоним в научно-исследовательские институты? — спросил я.

— Поработаем. Посмотрим. Надеюсь, работа не с семи утра. Донорско-испытательные работы пока уступи своим землякам-соседям, — пробурчал Егор.

— Итак, парни. Вот ваши бумаги, спасибо. И адрес, телефон, направление на работу. Вас там будут завтра ожидать к девяти. ОК?

Мы вышли из конторы вполне довольные и свободные до завтрашнего утра.

— Здесь рядом есть банк. Тихое место. Сегодня можно открыть счета, они нам скоро понадобятся, — предложил я.

— Я-я, — согласился Егор.

Мы перешли на соседнюю улицу Broadway Woodford Green. Старый паб Георг стоял на прежнем месте и успешно функционировал. Пройдя квартал вниз по улице, мы пришли к отделению банка Барклиз, где, более года назад, я открыл свой первый банковский счёт.

В самом отделении банка ничего не изменилось. И особенно приятно было увидеть на своём рабочем месте ту же самую тётеньку, которая когда-то оформила нам открытие счетов на украинские паспорта. Девять к одному, что она не помнит меня, подумал я, и мы присели на стулья в ожидании, пока она освободится.

Вскоре, она закончила с клиентами и пригласила нас к своему столу.

— Добрый день, джентльмены. Чем могу помочь? — обратилась она к нам.

— Нам бы открыть счета, — ответил я.

— Хорошо. Могу я видеть ваши документы?

— Пожалуйста, — мы выложили на стол паспорта с письмами от социальной службы.

— Тётя приняла документы. Взглянула, нашла всё необходимое, и приступила к оформлению.

Мы сидели, молча, ожидая окончания процедуры. Закончив вводить в компьютер мои данные, она передала мне мои документы.

— Спасибо, мистер Джаспер. Пожалуйста, продиктуйте мне контрольное слово-пароль.

Я сказал ей слово, а затем, произнёс по буквам. Она внесла в файл. И взглянула на меня.

— Я могла вас видеть где-то раньше? — спросила она, внимательно рассматривая меня. Вежливая улыбка профессионально сохранялась на её лице, но по глазам было видно, что она напряжённо пытается что-то вспомнить.

— Вряд ли. Мы всего лишь неделю в Лондоне, — ответил я, безразлично пожав плечами.

Она лишь кивнула в ответ, продолжая думать о чём-то своём. Я с интересом, но аккуратно наблюдал за ней. Мне хотелось, что бы она ещё немного продвинулась в своих догадках. Было интересно, отфильтрует ли она меня в своей памяти? Однако, поток посетителей, прошедший через её рабочий стол за год и два месяца, — слишком велик для её стареющей памяти.

— Вы впервые в нашем банке? — снова обратилась она ко мне, ожидая, пока компьютер закончит какой-то процесс. Женщина спросила об этом безразличным тоном, как будто вежливо заполняя затянувшуюся техническую паузу. Но я видел, что она всё ещё пытается припомнить, где же она могла видеть меня раньше?

— Впервые. Мы сегодня устроились на работу в агентстве на соседней улице. Там нам советовали открыть банковские счета и направили сюда, — ответил я, глядя ей в глаза. Женщина внимательно выслушала моё объяснение, глядя на меня. По возрасту, она могла быть моей матерью, и я уж начал сожалеть, что доставил ей головоломку.

Егор тоже с любопытством наблюдал за нашим странноватым диалогом, заметив её повышенное внимание ко мне. Я про себя гадал; по каким признакам она пытается идентифицировать меня? По внешним, или по голосу и акценту? Моя внешность — незаметна. А вот акцент, вероятно, и побеспокоил её память.

Процедура открытия счёта Егору закончилась. Время игры истекло. Загадка не разгадана. Клиент не опознан. Мы покинули банк, вежливо поблагодарив за услугу.

— Чо она от тебя хотела? Она чо, родом из Украины? — наконец, смог поинтересоваться Егор.

— Не, просто чуть более года назад, она уже открывала мне здесь счёт на мой украинский паспорт.

— Ну, ты больной, Джаспер! Ты ещё и подыгрывал ей. А если бы она вспомнила тебя?!

— Не, смогла! Я даже подсказывал ей. Назвал прежний пароль, и продиктовал слово точно, как это делал год назад. Вот если бы я назвал ей ключевое слово нашего разговора годичной давности, то она бы вспомнила меня.

— Что ещё за слово такое?

— «Раиса Горбачёва». Она тогда спрашивала о ней. А я рассказывал.

— Ну, тебя в жопу вместе с твоим ключевым словом! В следующий раз, если захочешь поиграть в Штирлица, предупреждай меня. Если бы я знал об этом, то не пошёл бы туда с тобой.

— Это акцент меня выдаёт. Думаю, что именно мой акцент расшевелил её старческую память, — сетовал я, не обращая внимания на его ворчание.

— Не такая уж старческая у неё память. Она была близка к опознанию тебя. Ей явно хотелось поговорить с тобой больше, и вспомнить. Не хватило лишь времени. Вот снизойдёт ей просветление памяти, отыщет в компьютере твой первый счёт. Сравнит фото на копиях двух паспортов. И доложит службам об украино-голландском шпионе. Ночью наш дом окружат и накроют там украинское гнездо, — прогнозировал Егор.

— Да ладно тебе. Я ожидал от тебя положительной оценки моего эксперимента, а ты меня опускаешь. В конце концов, цель визита достигнута. На работу приняты, счета для оплаты труда готовы.

— Ты ищешь приключения на одно место, какую ещё оценку можно этому дать.

— Я знаю, знаю. Постоянно слышу от разных людей, что я совершаю безумные поступки. У меня просто неудержимая тяга к приключениям. Потребность в острых ощущениях, это у меня в крови. Понимаю, что возможны неблагоприятные последствия, но остановить себя не могу. Без эксперимента, это была бы обычная, скучная бюрократическая процедура.

— Я ж и говорю, ты — больной, социально опасен, и нуждаешься в присмотре.

— Я не считаю себя социально опасным. Для кого и какую опасность я представляю? Социально опасны те, кто устанавливает такие порядки в этом мире. Прежде всего, это политики. Ну, если честно, то я не против террористических актов в отношении оборзевших вождей всех масштабов.

— Ну во, антисемит, расист, да ещё и потенциальный террорист. И вообще, человеконенавистник. Проводишь издевательские эксперименты над пожилой служащей банка.

Праздно шагая улицами восточного Лондона, мы зашли в какое-то Интернет кафе, и присели там отдохнуть. Каждый уткнулся в свой монитор.

Я зашёл на сайт www.loot.com и дал там объявление о розыске человека из прошлой жизни. Короткая записка в бутылке, заброшенная в мировой информационный океан сообщала:

Ищу (Maria Almeida) Марию Алмеиду, 1958 г. р. уроженка Бразилии г. Сан-Паулу, гражданка Великобритании и убеждённый противник капитализма.

В 1990 г. Проживала: 56 Thomas More House, Barbican, London, EC2Y 8BT.

В 1990 г. посещала СССР.

Звоните в любое время.