Часть первая

Заметки и выводы из археологических изысканий на территории современной Беларуси

Беларусь — страна древней самобытной культуры, в которой переплетаются причудливые нити творческих сил и способностей различных народов, проживавших на ее территории.

Археологические источники обладают бесценным свойством максимально объективно отражать историческое прошлое народов, поселений и государств. Они могут дать нам возможность заглянуть настолько вглубь веков, что бесстрастно отразят быт самых первобытных времен. Но не в силах ответить на многие элементарные вопросы.

Какие?

Главный вопрос — куда же подевались потомки тех древнейших племен, которые заселяли этот регион многие десятки тысяч лет назад?

В каменном веке, как свидетельствуют археологические раскопки и изыскания, территорию Беларуси первоначально заселяли неандертальцы. Они уже умели добывать и сохранять огонь, обживали пещеры и ямы.

Неандертальцы жили, как бы на южной окраине огромной ледяной пустыни в период вюрмского оледенения. Окружающий его мир напоминал среду обитания современных эскимосов. Мерзлая тундра только на юге переходила в степь с травянистым покровом и в таежное редколесье.

Возраст жизни неандертальца не превышал пятидесяти лет. Мертвых они предавали земле, кладя в могилы свои примитивные орудия труда, оружие и пищу.

Следы их пребывания — огнища, грубые каменные рубила, костяные орудия труда и охоты — найдены в Быховском, Ветковском, Чечерском и других районах современной Беларуси. Судя по всему, первобытные люди уже охотились даже на таких крупных животных, как мамонты и шерстистые носороги, пещерные медведи, сибирские козероги. Вероятно, они вели кочевой образ жизни. Это было от 35 до 100 тысяч лет назад.

Затем, в промежутке от 35 до 10 тысяч лет назад в южную и центральную часть этой территории проникают кроманьонцы. Свое название они обрели от грота Кро-Маньон (на юге Франции), где были найдены первые следы их пребывания и останки.

Помимо кремня и костей животных, для изготовления орудий труда и охоты уже применяется древесина. Появляются копья с каменными наконечниками, каменные топоры, костяные гарпуны обретают зубцы. Образ жизни, по-прежнему, кочевой, но в местах более продолжительного нахождения, обычно у воды, уже строятся примитивные жилища из бивней и ребер мамонта стволов деревьев, которые покрываются звериными шкурами. Оборудуются и землянки. Источник существования остается прежним, кроманьонцы занимаются охотой, рыболовством и собирательством.

Одна из самых древних стоянок людей позднего этапа древнекаменного века (палеолита) обнаружена и исследована учеными-археологами возле деревни Юровичи Калинковичского района Гомельской области. Ее возраст около 26 тысяч лет.

Аналогичное поселение Бердыж в Чечерском районе, старше Юровичского на 2–3 тысячи лет, свидетельствует о появлении у кроманьонцев зачатков первобытного искусства. На поселище найдены пластины из бивня мамонта с геометричным орнаментом.

Вообще на территории Республики Беларусь зарегистрировано около 6 тысяч крупных археологических памятников. В свою очередь, они включают в себя свыше 50 тысяч отдельных объектов.

Археологические памятники разделяются на категории по видам человеческой деятельности. Важнейшие из них — поселения и жилища древних людей, поскольку изучение их остатков представляет наибольшие возможности для исторических реконструкций.

Не будем здесь залезать в дебри этой сложнейшей науки — археологии, поскольку даже сведущему человеку здесь нетрудно заплутаться. Отметим лишь, что понятие археологическая культура означает общность археологических памятников, относящихся к одному периоду времени и отличающаяся местными особенностями. Ее названия образуются, как правило, из географического названия той местности, где конкретная данная культура впервые была обнаружена. Зачастую, археологическая культура отражает и этническую общность.

Однако хватит. Дальнейшее углубление будет требовать пояснения все новых и новых возникающих научных терминов.

Достаточно дать хронологическую датировку и названия археологических культур, обнаруженных на территории Беларуси. Тем более, что не эти древнейшие народы дали начало собственно белорусам.

Итак, 12-8 тысяч лет тому назад в верхнем Поднепровье и Посожье обретались племена гренской археологической культуры. Это название произошло от урочища Гренск, расположенном около деревни Вороново Кормянского района.

12-9 тысяч лет назад на территории западного Полесья, Волыни, а также в верховьях рек Немана и Вислы проживали племена свидерской археологической культуры. Это название дала польская деревня Свидры Вельке, расположенная при впадении реки Свидры в реку Вислу.

11-7 тысяч лет назад наступает эпоха мезолита (среднекаменного века) — переход от палеолита к неолиту (новокаменному веку). В тот период древние люди заселяли уже практически всю территорию современной Беларуси. Ими были усовершенствованы (и увеличилось их число) орудия охоты и труда, изготавливаемые по-прежнему из кремня и костей. Появился примитивный лук и стрелы, при захоронениях стали применяться определенные похоронные обряды. Стала развиваться религия и зачатки первобытного искусства. Было приучено первое домашнее животное — собака.

В это время на юго-востоке Беларуси формируется племенной союз сожской археологической культуры (от названия реки Сож).

9-8 тысяч лет назад на севере Беларуси проживают племена археологической культуры маглемазе, они сменяют свидерскую культуру. Название дано от одноименного урочища на острове Зеландия (Дания).

В конце V — начале II тысячелетия до новой эры на территории Беларуси воцаряется неолит. Помимо собирательства съедобных корней и растений, охоты и рыболовства древние люди начинают заниматься примитивным земледелием и скотоводством. Появляются глиняные обожженные предметы повседневного быта — посуда. Человек начинает постигать некоторые закономерности окружающего мира, развитие производственных отношений идет ускоренными темпами.

В III–I тысячелетии до новой эры уже сооружаются древнейшие шахты по добыче кремния. Сотни таких шахт археологи выявили недалеко от поселка Красносельский Волковысского района, по берегам реки Рось.

Древние шахты забитые бетонными пробками (Фото Zmicier)

 

Часть вторая

Откуда пришли белорусы?

Странный вопрос! — Воскликнет иной читатель, — еще со школьной скамьи известно, что… То то и оно, что со школьной.

Оглянитесь те, кому за пятьдесят — чему нас учила школьная скамья в плане историческом… И что мы знаем об этом сейчас. Самый простой пример из начала истории древнерусского славянского государства.

Утверждения зарубежных историков, что первым русским князем был северный варяг по имени Рюрик воспринималось советскими историками не то чтобы «в штыки», они просто игнорировались с примерной формулировкой «этого не может быть, потому что так — не бывает». Рюрик, мол, из наших, из славян.

Хотя на этот вопрос неоднозначно отвечали еще столпы русской истории Карамзин, Ключевский и Соловьев. Все они ссылаются на древние летописи, но по-разному.

Соловьев Сергей Михайлович (1820–1879), русский историк, академик Петербургской АН, ректор Московского университета и автор многих трудов по истории Руси и России пишет так.

«Поищем себе князя, который бы владел нами и судил все дела справедливо» (слова представителей северных славянских земель, примеч. автора) — отправили послов к варягам, к руси; русью назывались варяги, точно так же, как другие зовутся шведами… «…Чудь, новгородцы и кривичи сказали руси: „Земля наша велика и обильна, да порядку в ней нет, пойдите княжить и владеть нами“. Собрались три брата с родственниками своими, взяли с собой всю русь и пришли: Рюрик в Новгород, Синеус на Белозеро, Трувор в Изборск; от них то и прозвалась Русская земля…».

Ключевский Василий Осипович (1841–1911), русский историк, академик, автор многих исторических трудов придерживается несколько иной точки зрения.

«… имена первых русских князей-варягов и их дружинников почти все скандинавского происхождения; те же имена встречаем и в скандинавских сагах: Рюрик в форме Hrorecr, Трувор — Thorvardr…»,

«… Рюрик не прямо уселся в Новгороде, но сперва предпочел остановиться вдали от него, при самом входе в страну, в городе Ладоге, как будто с расчетом быть поближе к родине, куда можно было бы укрыться в случае нужды…».

Наконец, Карамзин Николай Михайлович (1766–1826), русский историк и писатель, автор 12-томной «Истории государства российского» приводит несколько версий, останавливаясь все же на одной.

«…Прежде всего решим вопрос: кого именует Нестор (древний русский летописец, примеч. автора) Варягами? Мы знаем, что Балтийское море издревле называлось в России Варяжским; кто же в сие время — то есть в девятом веке — господствовал на водах его? Скандинавы, или жители трех Королевств Дании, Норвегии и Швеции…».

Отдавая некоторый приоритет шведскому происхождению Рюрика, он все же именует его племя общим названием «Норманы» и пишет дальше еще более туманно: «…Окруженные многочисленной Скандинавскою дружиною, готовую утвердить мечем права избранных Государей сии честолюбивые братья навсегда оставили отечество. Рюрик прибыл в Новгород, Синеус на Белоозеро в область Финского народа Веси, а Трувор в Изборск, город Кривичей».

При этом все три историка ссылаются практически на одни и те же первоисточники — древнерусские летописи. Тот же раздрай царит и среди менее именитых русских историков.

Это разночтение проявляется и поныне.

Например, в Словаре Русской истории, под редакцией Н. и Н. Бенедиктовых и Е.Базуриной в статье «Рюрик, Синеус, Трувор» излагается следующее.

«Рюрик, Синеус, Трувор. По русским летописным преданиям братья-конунги, т. е. предводители варяжских дружин, якобы (выд. автором) призванные „из-за моря“ новгородскими славянами для прекращения междоусобиц в Новгороде и основания государства… Версия о призвании варягов стала основанием так называемой „норманнской теории“. Она опровергается (выд. автором) данными ряда источников, которые говорят о государственности славян задолго до IX века».

Большой энциклопедический словарь (Москва, «Советская Энциклопедия», 1991) определяет Рюрика, как «нач. варяжского воен. отряда, призванный ильменскими славянами княжить вместе с братьями Синеусом и Трувором в Новгород. Основатель династии Рюриковичей». Причем своей начальной фразой «согласно летописной легенде…» энциклопедисты предоставляют читателю самому судить о ее правдоподобности.

Советский энциклопедический словарь (Москва, «Советская энциклопедия», 1979) дает тот же текст с единственной оговоркой «согласно летописи…».

Капитальнейший современный научный труд в 8-ми томах «История человечества» (под редакцией известнейших зарубежных ученых-историков) в томе восьмом «Россия», под общей редакцией академика А.Н.Сахарова (член-корреспондент РАН, доктор исторических наук, директор Института российской истории РАН) приводит краткие аргументы «норманистов» и «антинорманистов», но придерживается версии, что пришедшие варяжские князья «были родственниками прежней местной княжеской династии — приильменских словен». Основная ссылка делается опять на летопись Нестора.

И лишь зарубежные историки более-менее единодушны.

Приведу их краткое общее мнение на этот счет, выраженное в энциклопедическом издании «Хроника человечества», под общим авторством Бодо Харенберга.

«…Русь, 862 Основание династии Рюриковичей. Варяг (викинг) Рюрик основал династию Рюриковичей, которая правила в России до XVI века… Перед приходом варягов (викингов) из Скандинавии на землях древней Руси существовало несколько мелких княжеств… В 862 г. варяг Рюрик захватил власть в Новгороде и овладел всем русским севером…».

Приношу свои извинения, если утомил читателя приведенным выше разбросом мнений по поводу основания первого русского государства.

Единственная цель, которую я преследовал, заключается в том, чтобы показать, насколько неточна наука история и сколь зависит ее интерпретация от мнения конкретных людей, называющих себя историками и отдавших этому увлечению всю свою жизнь. И при этом доказать, что и белорусская история по той же причине полна белых пятен и несуразностей, которые предстоит ее исследователям заполнять и поправлять.

Кем стали и куда подевались потомки этих народов сейчас определить трудно. Письменных источников на этот счет не существует.

 

Часть третья

Моравские корни белорусов, как гипотеза

Вначале следует отметить, что, практически, ни один из крупных современных народов не пребывал на одном и том же месте на протяжении всей своей истории. За исключением американского народа, о котором можно со всей определенностью сказать: «… немногим более 200 лет назад первые переселенцы из…». Но американского народа, как такового, нет, поэтому отбросим этот пример.

А, возьмем, например, ту же Францию. Откуда взялись французы, давшие миру, пожалуй, более всех писателей, композиторов, художников, различных изобретателей и ученых, а также государственных и военных деятелей. «Более» — я имею в виду всю совокупность выдающихся представителей людского рода. Франция этим явно выделяется. Кроме того, она являлась в древности ближайшим соседом (и неприятелем) древних славянских государственных образований.

В глубокой древности территорию современной Франции заселяли галлы (кельты). К середине I века до н. э. Галлия была завоевана Римом. В конце V века Галлия была захвачена франками (группа германских племен, живших по нижнему и среднему Рейну), образовавшими Франкское государство. И лишь с X века страна стала называться Францией.

Но вернемся к интересующему нас вопросу. Итак, откуда же пошли славяне?

Как правило, историки (и исторические учебники) пишут о славянах, которые располагались на территории бывшего СССР так: «… в таком то веке, в такой то местности, жили (или обитали) такие то славянские племена…».

А, откуда они здесь взялись, из каких краев сюда пришли, где их исторические корни? Ответа на эти вопросы не было. Не потому что историки были недобросовестными и не исследовали этот важнейший вопрос. А по причинам отсутствия достоверных источников и нестыковки отдельных кусков карты народонаселения, всплывающей из глубины веков. Одни и те же народы, по свидетельству различных древних источников, в одно и то же время оказывались в разных местах. Где истина?

Кроме того, в дело вступал и субъективный фактор — момент приоритета. «Именно мы были первыми (славянами, кельтами, греками, монголами и т. д.), а уже от нас пошли все остальные» — таковы, примерно, мотив, резон и рассуждение радеющего за свою родину историка.

Попытаемся подойти к этому делу без элемента субъективности.

Издревле, славянские племена занимались земледелием, скотоводчеством и охотой, поэтому селились в местностях, изобилующих глухими лесами, в поймах рек и на равнинах, прилегающих к большим лесным массивам и водоемам. Именно этими качествами обладали земли Моравии, исторической и географической области в центре Европы, находившейся на территории современной Чехии, а также, отчасти — Словакии и Польши.

Северная Моравия

Южная Моравия и Силезия

Достоверные упоминания в письменных источниках о славянах, поселившихся в Моравии, впервые начинают встречаться с VI века. Некоторые авторы называют эти племена склавенами (склавинами) и антами. Соседствующие с ними германские племена именуют их венедами. Это слово «венды (винды)» до сих пор сохранилось в немецком языке. Антами, в свою очередь, называли славян, живших несколько восточнее.

Доказательством проживания в этом регионе славян являются многочисленные славянские географические наименования, оставшиеся на современной карте Европы, которые особенно встречаются в изобилии до условной линии Триест — Гамбург.

Этот живописный, довольно обширный район, простершийся позже от Карпат до Вислы и Приднепровья, стал, по мнению многих историков, прародиной славян. На севере они стали граничить с балтийскими племенами. На юге и юго-востоке славяне соседствовали с территорией, занимаемой кочевыми племенами иранской группы (скифами, сарматами и аланами). С запада и северо-запада их теснили многочисленные и воинственные германские племенные образования.

Впрочем, в те более ранние времена V–VI веков, устремления германцев были направлены на овладение богатейшими территориями павшей Западно-Римской империи. Поэтому границы славян с севера были более спокойными.

Напротив, южные и юго-восточные соседи — чрезвычайно воинственные племена аваров усилили свой натиск на славянские земли. Около 558 года на основе кочевого племенного союза аваров — выходцев из Средней Азии было образовано мощное захватническое государство Аварский каганат, которое первоначально заключило дружеские союзные соглашения с Византией.

Из Приазовья авары проникли в Карпатскую область и в 562 году впервые осуществили нападение на государство франков, однако потерпели серьезное поражение под Регенсбургом от франкского короля Сигисберга I.

Затем в 567 году в союзе с лангобардами они разгромили королевство гепидов. После чего взялись и за самих лангобардов, которые под их натиском оставили Паннонию. Полностью окрепнув, авары начали войны уже и с бывшим своим союзником Византией и начали прямое военное вторжение на земли моравских славян.

В результате сопротивления натиску аваров и родилось первое славянское государство, получившее свое название от первого своего руководителя Само.

По одним данным Само (? - 658) был исконным славянским князем, возглавившим борьбу моравских славян против кочевых тюркских захватчиков — аваров и в 623 году завершил объединение западных и части южных славянских племен в единое политическое и военное образование.

Из других источников известно его франкское происхождение. Якобы, будучи франкским купцом и находясь в Центральной Европе по торговым делам, он был полностью ограблен своими же единоверцами франками. Собрав собственный сильный отряд, он присоединился к славянам, а затем и возглавил их племенной союз в борьбе против аваров.

Поражение аваров у Константинополя в 626 году ослабило их позиции в Европе, их натиск на моравских славян был временно прекращен.

Воспользовавшись ослаблением сильного юго-восточного противника, Само ударил на северо-запад по франкскому королевству, желая отомстить (опять же, якобы) соплеменникам за перенесенную обиду. В ходе трехдневного сражения у Вогастибурга король франков Дагоберт I, несмотря на военную поддержку своих союзников — алеманнов и лангобардов потерпел сокрушительное поражение. Шел 631 год.

По византийским источникам Само стал первым князем объединенных славян в 627 году. Предположительно, созданное им одноименное славянское государство расположилось на территории, включавшей Чехию, юго-западную часть Словакии, Моравию, Паннонию, Силезию, Лужицы и некоторые другие земли, раскинувшиеся по берегам Лабы (Эльбы).

По некоторым отрывочным сведениям после смерти Само (658 год) созданное им первое древнеславянское государство постепенно распалось. Вплоть до начала IX века автору этой книги не удалось найти каких-либо сведений о дальнейшей судьбе славянских племен.

В это время, под знаком проникновения в Европу арабов происходит стремительное укрепление франкского королевства. Король Карл Великий в 771 году становится единовластным правителем франков, в 774 году он стал также лангобардским королем, а с 800 года — провозглашается и Римским императором. Все свое правление (до своей смерти в 814 году) Карл Великий расширял и укреплял свои владения, и его государство стало доминирующим в Европе.

Империя Каролингов

Около 800 года с целью противостоять натиску франков на их восточных границах образуются Моравское княжество, расположенное на территории Моравии и еще восточнее — Нитранское княжество, простирающееся от Малых Карпат до Сланских гор.

В результате дальнейшей экспансии франкского королевства, в том числе на восток, около 830 года из этих двух славянских княжеств под единой властью князя Моймира I создается второе в истории крупное государственное объединение славян — Великая Моравия. Правитель Нитранской области князь Прибина был при этом изгнан. Новое государство успешно противостояло Франкской империи, которая вскоре была ослаблена разделением ее на три части сыновьями императора Людовика Благочестивого.

Тем не менее, в 846 году славянский князь Моймир I в результате интриг восточно-франкского короля Людовика Немецкого был свергнут. Но посадить на княжеский престол своего ставленника франкам не удалось. Государство унаследовал племянник Моймира I — Ростислав, который вновь начал борьбу против франкского влияния на Великую Моравию.

Великая Моравия

Ростислав принялся строить города и крепости Девин, Велеград и другие. Великая Моравия вступила в тесный союз со страдавшими от германского засилья Чехией и Болгарией. Вся эта центрально-европейская группировка была повернута Ростиславом против Германии, и началась война.

Людвиг (Людовик) Немецкий в 855 г. организовал военный поход, ворвавшись в пределы Моравии. Ростислав отразил нападение и сам вторгся на земли восточных марок империи. О выплате Моравией дани Латинской империи не шло и речи.

С целью создания государственного языка и собственной письменности князь Великой Моравии Ростислав обращается в 863 году к византийскому императору Михаилу III с просьбой о присылке миссионеров, владеющих славянским языком. Братья из Солуни Константин (позже в монашестве Кирилл) и Мефодий создают первый славянский алфавит, а затем переводят на древнеславянский язык и Библию.

Кирилл и Мефодий

В 864 г. Людовик Немецкий вновь вторгся с войском на территорию Моравии и на этот раз вынудил Ростислава признать его зависимость от Франконии. Впрочем, моравский князь верности Людовику не хранил. При этом Ростислав еще и вступил в конфликт со своим племянником Святополком, который управлял Нитранским княжеством на правах удельного князя.

В 869 г. сын Людовика Карломан разорил Нитранский удел, а Святополк решил свергнуть своего дядю с престола. В 870 г. он захватил Ростислава в плен и выдал Карломану. Моравский князь был ослеплен в Регенсбурге, а Святополк уже на правах франкского вассала стал править в Моравии.

Однако уже в 871 г. Карломан посадил Святополка в темницу, объявил Моравию частью Восточной марки, передав управление ею графам Енгелшалку и Вильгельму. Мораване против наместников восстали и, считая, что Святополка уже нет в живых, избрали князем его родственника Славомира. Тогда Карломан пошел на сговор со Святополком, выпустил его из заключения и вновь послал в Моравию. Тот однако, в отместку своему «освободителю», уничтожил баварские гарнизоны в Моравии. В 872 г. сам король Людовик Немецкий во главе саксонского и тюрингского войска вторгся в Моравию, но потерпел жестокое поражение.

В 874 г. был заключен мир. Святополк присягнул на верность королю и обязался платить трибут, то есть определенные суммы денег за сохранение мира. Но фактически Людовик примирился с независимостью Моравии, а после его смерти держава Святополка достигла наибольшего расширения своей территории. В его государство входили Моравия, Западная Словакия, Чехия, сербские племена по р. Сала, сербы лужицкие, силезские племена, висляне Краковской земли, славяне Паннонии. Но государство не было централизованным и не имело единой системы управления.

Святополк правил лишь на собственно моравской территории, на остальных — местные князья, которые однако Святополку подчинялись, платили дань и по его требованию выставляли военные силы.

Таким образом, Великая Моравия была конгломератом зависимых территорий, объединенных вокруг центральной части военно-административными связями. Восточнофранкская империя была не в состоянии воспрепятствовать росту могущества Святополка, его власть оставалась незыблемой вплоть до его смерти в 894 г. Великая Моравия представляла собой одну из форм раннего средневекового государства. Во главе стоял князь, имелись вельможи с собственными дружинами; остальное население именовалось «народом». Это были свободные землепашцы с еще слабой социальной дифференциацией.

Государственность была представлена моймировской династией обладавшей наследственными правами княжения. Одной из главных функций государственного аппарата был сбор дани и налогов. Членами управленческого аппарата являлись вельможи. Главной опорой и органом исполнительной власти была хорошо вооруженная княжеская дружина сосредоточенная в главных центрах: Микульчицах, Бржецлаве-Поганско, Дуцове, Старом Месте и др. Существовали дружины и при дворах вельмож. Они содержались за счет военных трофеев и дани с населения.

По социальной структуре Великая Моравия предствляется образованием переходного типа, приближавшимся к раннефеодальным государствам.

Что касается христианизации, то Константин и Мефодий были уже не первыми миссионерами на этой территории. В 831 г. в Регенсбурге крестились несколько моравских князей, а в 845 г. то же проделали 14 чешских князей вместе с их дружинами. Но миссионерская деятельность тех десятилетий была тесно связана с укреплением франкского политического влияния, и, поняв это, Ростислав принял меры к созданию собственного клира.

Константин и Мефодий за короткое время подготовили группу кандидатов в священники. В 867 г. великие миссионеры и группа их учеников отправились в Рим, и кандидаты были рукоположены. Почувствовав близкую кончину, Константин в 868 г. ушел в монастырь и принял монашеское имя Кирилл; там он и умер в январе 869 г.

Папа Гардиан II разрешил в Моравии славянскую литургию и назначил там главой церкви Мефодия. Но баварские епископы отрицательно отнеслись к славянской литургии, ведь собственное духовенство предоставляло мораванам возможность отказаться от баварских миссионеров.

Мефодия заключили в темницу и продержали там три года. После вмешательства нового папы Иоанна VIII Мефодий был отпущен, а затем, уже в сане архиепископа прибыл в Великую Моравию. Однако между Святополком и Мефодием возник конфликт: в 879 г. князь обратился к папе с жалобой, что архиепископ «учит неправильно». Но Мефодий вновь был оправдан.

В 880 г. вышла папская булла с одобрением письменности, созданной покойным Константином, и приказом, чтобы Христа славили на славянском языке, а также читали на нем в церквах Евангелие. Мефодию папа подчинил двух епископов — нитранского Вихинга и еще одного, имя которого до нас не дошло. Немец Вихинг интриговал против Мефодия, доносил на него папе, подделывал различные документы. Мефодий перед своей смертью в 885 г. проклял Вихинга, назначив своим преемником Горазда. Смерть Мефодия означала конец славянской миссии. Святополк уже не имел интереса ее поддерживать, ученики Мефодия были изгнаны из страны, ушли в Чехию и Болгарию.

Деятельность Кирилла и Мефодия имела большое влияние на начало славянской образованности. Константин-философ создал «глаголицу», а в X в. в Болгарии возникла «кириллица». Обе они долгое время использовались параллельно, особенно у восточных и южных славян.

Константин перевел на славянский язык литургические тексты, написал предисловие к переводу Евангелия, в котором защищал необходимость письменности на национальных языках. Он работал над переводом всей Библии, законченным Мефодием. Так были заложены основы всей славянской письменности. Впоследствии Мефодий написал еще «Об обязанностях правителей», его же авторство признается за памятником «Закон судный людям». Первые жития обоих просветителей — моравского происхождения, это источники и по истории Великой Моравии.

Основой языка древней славянской литературы было македонское наречие, на котором говорили в районе Солуни. Этот первый славянский литературный язык является одним из главных источников познания закономерностей развития отдельных славянских языков. Таково было культурное значение Великой Моравии.

После смерти Святополка в 894 г. государство стало распадаться. Святополк разделил державу между сыновьями Моймиром II и Святополком II. Но вскоре отпала Паннония, затем часть Нитранского удела, где правил Святополк младший. В 895 г. вне великоморавской территории оказалась Чехия. В 897 г. отошли от Великой Моравии и сербы. Процесс разложения державы был следствием как внутренних, так и внешних причин.

В это время многчисленные угорские племена (кочевники-мадьяры) в течение IX в. продвинулись на Запад и в последующие десятилетия стали нападать на славянские области. Это был временный военный союз из 8 племен. Первоначально они происходили из районов, расположенных вокруг устья Волги, а их язык был ближе всего к финскому.

Около 820 года мадьяры были вытеснены на юг и осели в краю Двух рек (Этелькез, между Доном и Дунаем). Но равнинная степная местность не обеспечивала постоянной защиты. Мадьяры подверглись натиску печенегов и болгар, а также Византии и в 895 году они двинулись в Дунайскую котловину, и непрерывными военными столкновениями довершили распад Великоморавской державы.

В результате часть моравских славян ушли на относительно свободные земли — в верховья Вислы, Буга, Припяти и Западной Двины.

Так шло постоянное перемещение народов, гибли старые и образовывались новые государства…

И, на мой взгляд, частично вытесненные на северо-восток великоморавские славянские народы дали начало зарождению обновленных славянских племен — западных (на территории современной Польши), восточных (на территории современной Беларуси) и северо-западных (на территории современной северо-западной России). В свою очередь северо-западные славяне были потеснены викингами на юг к Поднепровью.

Я полагаю, что историки все же не смогли внятно объяснить появление славянских племен на территории современной Беларуси. Ну, жили в конце первого — начале второго тысячелетия в этих местах дулебы, кривичи, дреговичи, радимичи, древляне, волыняне… А откуда они пришли, если по сведениям древних историков эти земли ранее заселяли совсем иные племена.

Геродот, к примеру, утверждает, что в V–VI веках до новой эры в бассейне Припяти, верховьях Днестра и Буга жили племена невров (навров). К каким народам они относятся, совершенно непонятно. Различные энциклопедические издания их никак не идентифицируют: «невры — древние племена» и далее повторяют Геродота.

На территории Беларуси, в разных местах, найдены также следы кельтов, аваров, скифов, сарматов. Но не древних славян…

Заранее хочу оговориться. Высказывая свои мысли о нашей истории, на основе собственного поиска, автор никоим образом не претендует на какой-то приоритет в этой области, но, всего лишь, на новизну, на свежую (и небезосновательную) гипотезу.

Как это ни странно, прогресс многих гуманитарных (и не только) наук во все времена сдерживался не кем иными, как самими представителями этих наук.

«Этого не может быть, потому этого вообще не может быть» — вот и все аргументация, мотивация и доказательства в таких случаях. Эта расхожая формулировка в разных интерпретациях пресекала робкие попытки отдельных смельчаков взглянуть на мир по-иному. Тех, кто решал покуситься на незыблемые устои какой-либо выведенной, раз и навсегда аксиомы, били по голове именно этой непреклонной формулой.

Будь это справедливо во все века — люди до сих пор пребывали бы в животном состоянии.

В этой работе автор всего лишь отстаивает свое право иметь собственную точку зрения на эти самые аксиомы.

Какие же у него основания дать свою гипотезу? О них ниже.

А пока, помянем еще раз добрым словом Моравию.

Славянские области Великой Моравии угорские племена захватили в 907 г., а позднее опустошили также и Чехию.

Но моравская культура не исчезла. Мадьяры переняли от славян многие сведения и быстро адаптировались и ассимилировались со славянами в новых местах. Ликвидация Великоморавского государства привела к политическому разъединению чехов и словаков. Чешское государство стало развиваться в западной части бывшей державы, Словакия же вошла в состав возникавшего государства венгерского.

Великоморавская эпоха представляет собой один из начальных прогрессивных этапов в истории славян, когда была создана собственная культура, равная по зрелости тогдашней западноевропейской цивилизации. И не уступавшая ей по своей военной мощи.

Отчего же автор полагает, что они являются прямыми предками белорусов?

Итак, главный довод.

Славяне не могли появиться одновременно, в разных местах, разделенные тысячами километров. Так не бывает, чтобы однородные по языку, культуре и быту племена, возникли в значительном отдалении друг от друга. И таких примеров в истории (и демографии) нет.

История впервые зафиксировала появление племенных, а позже и государственных образований на территории Моравии. Отсюда и началось их расселение под влиянием внешних факторов (натиска чужих воинственных народов) и последующее расслоение на западных, восточных и южных славян.

Второе основание приведено несколько выше. В тот период вообще происходило постоянное перемещение племен и народов, в результате военных столкновений. Произошел разгром Великоморавского княжества и вытеснение из этих мест отдельных славянских народов.

Третье. Языковая общность моравских славян и старобелорусов, как по принципу генетического родства, так и по ряду общих структурно-типологическим признакам. Моравско-словацкий диалект относится к западно-славянским языкам и весьма схож со старобелорусским по синтаксису, аффиксам, семантике и морфологическим чередованиям. Оба языка имеют сходные морфемы и аугменты.

Старорусский же язык ближе, к так называемому, праславянскому языку. В лингвистике есть теория, что этот язык из всей индоевропейской группы языков, наиболее близок к балтийскому. Есть даже теория балто-славянского праязыка, позже распавшегося на славянский (старорусский) и балтийский языки.

Четвертое. Алфавит «кириллица», лежащий в основе старобелорусского языка, пришел, как уже отмечалось выше, к нам из Великоморавии.

 

Часть четвертая

К вопросу о том, почему Беларусь не спешила в братские объятия Руси (России)

Давайте теперь перейдем к несколько щекотливому вопросу. Отбросим официальный сухой слог, назидательный тон истины в последней инстанции и порассуждаем над некоторыми фактами и документами вместе.

Русский и белорусский народы — братья? Да, это так. Все правильно. Но, где Вы видели, чтобы братья всю жизнь проживали вместе, одной семьей? Разве только в детских сказках, типа «о мертвой царевне и семи богатырях».

И, вообще, если следовать лишь чистой логике — все люди братья. Исходя из Библии, все мы имеем общее происхождение и единых прародителей — Адама и Еву.

Но объединяться только по этим основаниям, лишь на этой почве, никто почему-то не спешит. Каждый народ, если сказать очень коротко, имеет свою самобытность. Заглянем теперь в толковый словарь: самобытный — своеобразный, не похожий на других, идущий своими путями, самостоятельный в своем развитии.

Уважительные причины? Думаю, никто с этим спорить не будет. Тем то жизнь и прекрасна, что все мы — разные.

Естественно, белорусы, как и любой другой народ, боялись утратить эту самую самобытность и старались держаться подальше от крупных хищников, норовящих заглотать более слабых. Одним из таких хищников в те далекие времена была Русь, а затем и Россия.

Скрывать здесь нечего. Россия, на протяжении всей своей тысячелетней истории, проводила хищническую, захватническую политику. Об этом следует сказать открытым текстом.

Из махонького Московского княжества, площадью около 43 тысяч квадратных километров разрослась громадная, самая большая в мире, империя. Если не считать Британии, конечно, — но прирост той был за счет чисто колониальных приобретений, захвата заморских территорий («Правь, Британия, морями!» — Помните? Это из их гимна. И правили, до поры, до времени).

Общая площадь российской империи составила к моменту ее распада 22 402,2 тысяч квадратных километров, то есть увеличилась в 521 раз! Образно говоря, Московское княжество присоединило к себе еще 520 таких же княжеств и стало огромной империей! А, к началу XX века она была еще больше, за счет не маленьких территорий Польши (312,7 тыс. кв. км) и Финляндии (337 тыс. кв. км), которые лишь после Октябрьской революции обрели свою независимость.

Сравним теперь с территорией всей Европы, включая европейскую часть России (10 500 кв. км). Взращенный на территории Европы хищник превысил своего родителя более чем в два раза.

Площадь же современной Беларуси составляет 207,6 тыс. кв. км, что также немало, в сравнении, скажем, с Бельгией (страна, сопоставимая с Беларусью по населению). На территории Беларуси поместится почти семь Бельгий.

Но несравнимо с Россией, на громадной территории которой, проживало более 120 народов и народностей, многие из которых почти полностью ассимилировались с коренным населением России — русскими и утратили свою самобытность, чтобы об этом не твердили прежние советские идеологи.

Не будем порицать Россию за ее завоевания и «присоединения». Вряд ли в мире существовали такие государства, которые не вели бы завоевательных войн. В Европе уж точно нет, за исключением, конечно, карликовых государств и Ватикана.

Даже славящиеся своим традиционным нейтралитетом и миролюбием швейцарцы и те в XIV–XV веках изрядно потоптались по своим соседям. И даже поколотили несколько раз знаменитого бургундского короля Карла Смелого, который и погиб 5 января 1477 года в очередной битве со швейцарцами, при местечке Нанси (совр. Франция).

Кто не знает, в начале XV века армия Швейцарии была, в военном отношении, ведущей в Европе, а по ударной мощи их железно дисциплинированные, превосходно обученные и сверхманевренные колонны не знали себе равных и были неуязвимы для противника. По свидетельству авторитетных зарубежных историков (Р.Э. Дюпюи, Т.Н. Дюпюи, «Всемирная история войн», том 2): «… К концу XV века швейцарцы прослыли настолько неуязвимым и безжалостным противником, что битвы с их участием оканчивались, не успев начаться».

Но вернемся к России. Чем отличалась Россия от других государств в плане военной политики? Да, ничем. Разве что изрядным аппетитом на большие куски чужих территорий, да своей ухватистостью (захваченные или «присоединенные» территории оставались в составе империи, как правило, навсегда).

Справедливости ради следует заметить, что некоторые малые государства действительно к ней присоединялись, дабы не быть растерзанными и проглоченными своими еще более безжалостными соседями. И тогда к титулу российского императора добавлялась очередная приставка.

Хотите ознакомиться с полным титулом российского императора? Вряд ли он когда Вам встречался. Тогда наберитесь терпения. Вот он.

«Божиею поспешествующей милостью, Мы Александр III, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсонеса Таврического, Царь Грузинский; Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский; Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Сенигальский, Самогидский, Белостокский, Карельский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; Государь и Великий Князь Новгорода низовские земли, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславльский и всея северные страны повелитель; и Государь Иверские, Карталинские и Кабардинские земли и области Армянские; Черкасских и Горских князей и иных Наследный Государь и Обладатель; Государь Туркестанский; Наследник Норвежский, Герцог Шлезвиг-Голштинский, Сторимарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский и прочая и прочая и прочая».

В принципе это и есть почти полный список приобретений (читай завоеваний) империи.

А иные государства стремились все же сохранить свою самобытность и независимость, несмотря на агрессивные попытки своих соседей. Агрессия же процветала (и, к сожалению, процветает) на протяжении всей истории человечества.

Не могу, за давностью, сослаться на источник, но где-то я читал об этом: один из дотошных историков подсчитал, что за все время существования многовековой человеческой цивилизации без войн и военных конфликтов обошлись лишь в сумме жалких четырнадцати лет. Каково? Комментарии здесь не требуются.

Как показывает история, на заре своего существования белорусские государственные образования вынуждены были постоянно увертываться от хищников, стоящих рядом с разинутыми пастями, будь то степные кочевники, немецкие рыцари, шведские феодалы или русские князья. «Товарищ! Бойся попасть в такую пасть!» сказал безымянный плакаточный поэт и был прав.

Чем гордились и гордятся ныне представители русской исторической и общественно-политической мысли?

Например, тем, что древнерусский князь Олег, правивший сначала в Новгороде, а затем в захваченном им Киеве, в 907 году прибил свой щит на ворота Царьграда и обложил некогда могучих византийцев данью. Этот факт, воспевавшийся в древних русских былинах и сказаниях, превозносится и сейчас.

Чем же этот знаменитый южный вояж древнего князя со товарищи был по своей настоящей сути?

Правильно! Обыкновенный грабительский поход полудиких еще народов на цивилизованное государство с высоким уровнем культуры. То же самое, что вестготы, под предводительством Алариха, проделали в 410 году с цветущим Римом. За что обрели на века прозвище «варвары», хотя ранее древние греки и римляне называли варварами (от греч. слова barbaroi — примеч. авт.) всего лишь всех чужеземцев, говорящих на непонятных им языках и с чуждой культурой.

«… Олег, пылая славолюбием героев, не удовольствовался сим войском, но присоединил к нему великое число новгородцев, кривичей, веси, чуди, мери и в 882 году пошел к странам Днепровским…»

С этой разнородной и жадной ратью он захватил Смоленск и Любеч — также славянские города, а затем и Киев, подло казнив тамошних правителей Аскольда и Дира.

«… Олег, более всего думая о завоеваниях, хотел жить на границе, чтобы тем скорее нападать на чужие земли; мыслил ужасать соседов…»

Комментарии здесь излишни.

«… Олег, наскучив тишиною, опасной для воинственной державы, или завидуя богатству Царьграда и желая доказать, что казна робких принадлежит смелому, решился воевать с Империею (Византией, примеч. авт.)…».

Вот так — от скуки и зависти пошел князь «воевать» чужие народы.

«… Нестор (русский летописец, автор 1-ой редакции „Повести временных лет“), в доказательство своего беспристрастия, изображает самыми черными красками жестокость и бесчеловечность россиян. они плавали в крови несчастных, терзали пленников, бросали живых и мертвых в море…».

Да, чушь это! Не от «беспристрастия» древний автор живописует ужасную расправу, а гордясь и любуясь молодецким князем и его славным войском.

«… В знак победы герой (? — авт.) повесил щит свой на вратах Константинополя (Царьграда — примеч. авт.)…».

Это не выдержки из сочинений западных клеветников и выдумщиков. Это цитаты из книги «Предания веков» выдающегося (без преувеличения) представителя российской исторической мысли прославленного (вполне по заслугам) Н.М. Карамзина.

Приведенный пример ярок и неединичен.

Есть здесь чем гордиться? Весьма и весьма сомнительно…

Но ведь гордятся — вот мы какими крутыми были еще тогда! Проглатывали соседей своих только так.

Так почему мы должны отказывать белорусам в их праве попытаться быть не проглоченными? Вот они и искали союзников, пусть даже несколько чуждых им по языку, обычаям, культуре, образу жизни. Именно, союзников. Поэтому нужда заставляла обращаться не к братьям-славянам, желающим просто покорить единоплеменников и пошарить в их закромах, а к таким же бедолагам-соседям, которые также были категорически против элементарного «заглота» изготовившихся к прыжку хищников.

Отсюда и, с виду противоестественный, союз с Литвой и Жмудью, население которых не было славянским, и образование на этой основе нового мощного государства — Великого княжества Литовского, способного не только к защите, но и к экспансии. Что было вполне естественно в те далекие времена и не возбранялось.

Это была обычная государственная политика, причем более искренняя, не такая изощренная и извращенная, как в наши недалекие времена. Да и сегодня тоже. Возьмем хотя бы несчастный Ирак, в котором ежедневно гремят взрывы, звучат выстрелы и гибнут невинные люди в угоду современному хищнику, которому всего лишь требуется нефть.

Отсюда и дальнейший союз Великого княжества Литовского, Русского и Жемойтского, населенного преимущественно белорусами, с Королевством Польским и образование громадного славянского союзного государства Речь Посполита (или Посполитая). Не Польша, как считают и пишут многие, но Rzeczpospolita — что в дословном переводе с польского языка означает «республика».

Бросим же взгляд назад.

При таком положении дел немудрено, что древние белорусы не имели желания стать объектами кровожадных набегов с востока и искали союза с северо-западными и западными соседями.

Страх, боязнь, опасение, нежелание (назовите это, как хотите) подвергнуться подобной участи и заставил наших предков создавать коалицию с чужими и, чуждыми им во многом отношении, племенами.

 

Часть пятая

Об исторических документах Белой Руси

Отчего же так мало нас радуют современные архивные находки по богатейшей истории Беларуси? Почему сохранилось так мало государственных, правовых, экономических, исторических документов могущественного и самобытного славянского государства?

Ведь практически каждый крупный белорусский, литовский или польский феодал XVI–XVIII веков считал обязательным иметь свой собственный архив, музеум (музей) и библион (библиотеку).

В резиденции могущественнейших князей и магнатов Радзивиллов, в Несвиже, вообще был создан государственный архив, в котором хранились документы Великого княжества Литовского и Речи Посполитой. Помимо этого, здесь имелась огромная библиотека старинных и редких книг, приличная художественная галерея полотен известных живописцев и скульптурных произведений, вошедший в Европе в моду — непременный нумизматический кабинет, а также множество различных коллекций.

Старинная изящная мебель из красного дерева, отделанная бронзой и золотом, украшала десятки просторных залов и комнат палаца, как тогда называли дворец. Полы были устланы роскошными персидскими коврами. На стенах висели роскошные гобелены, коллекции старинного оружия. Превосходные собрания фарфора, хрусталя, драгоценных камней поражали воображение.

Посол России в Речи Посполитой М.В.Репнин, посетивший Несвижский дворец вместе со свитой польского короля Станислава Августа, писал: «… После блестящего обеда на 300 особ король спустился в подземелье замка и увидел золотые слитки, уложенные до самого потолка. Золота было на сотни пудов, множество золотых украшений да 12 апостолов из этого металла и серебра, усыпанных драгоценными камнями…». Писал об этом русский посол не какому-нибудь собутыльнику, а императрице Екатерине II, поэтому его словам вполне можно доверять. Есть и другие свидетельства существования фигур апостолов в полный человеческий рост из золота и серебра. Их подкрепление донесением Репнина государыне российской (а это документ государственный) делает наличие статуй и слитков непреложной реальностью.

Богатейшие собрания рукописей и старинных изданий, а также собственные архивы принадлежали многочисленным монастырям, почти в каждом из которых, была собственная типография и переплетались книги. Особенно славились своими библиотеками Жировичский и Супрасльский монастыри.

В середине XVIII века надворный подскарбий (министр финансов и управляющий имениями, принадлежащими королю) Великого Княжества Литовского, граф Антоний Тизенгауз полностью преобразил вид белорусского местечка Поставы, придав ему европейский вид и сделав одним из красивейших городков Виленщины. Его дворец положил начало основанию крупной коллекции картин, принадлежавших кисти итальянских, французских, голландских, немецких и местных художников.

Его внук Константин Тизенгауз, являясь полковником войска Великого Княжества Литовского и участником знаменитой Битвы народов (под Лейпцигом), в которой Наполеон потерпел сокрушительное и окончательное поражение, также вошел в историю. Он был всемирно известным орнитологом и собрал коллекцию птичьих яиц, числом более трех тысяч штук. Помимо орнитологического музея, во дворце, по-прежнему, оставалась и картинная галерея, включавшая и полотна известнейших художников.

Одна из самых больших библиотек в крае имелась у канцлера Великого княжества Литовского Иохима Храптовича. В его имении Щорсы хранилось свыше 6 тысяч томов, множество рукописных текстов, и редкое археологическое собрание древностей.

Куда же все это делось?

Ответ есть, но он не радует. Практически все эти документы, древности и ценности сгинули бесследно, либо осели в Вильно, Варшаве, Москве и Санкт-Петербурге.

Мне не удалось покопаться в белорусских летописях XIV–XVI веков: Супрасльский, Никифоровский, Уваровский, Познанский списки, Летопись Авраамки, Летопись Быховца, списки Рачинского, «Летописец» Красинского, «Дневник Новогрудского подсудка Федора Евлашевского» и других. Хотя ученые на них и ссылаются в своих научных трудах, но где они сами?

Несколько спасает положение лишь «Белорусский архив древних актов», изданный И.И.Григоровичем в 1824 году. Несколько позже он же издал в Петербурге пятитомный сборник документов по истории Белоруссии, Украины и Литвы за XIV–XVII века.

Многие ценные первоисточники и различного рода документация отправлялась для изучения в обе российские столицы. Российских историков, имевших доступ в архивы Москвы и Санкт-Петербурга, за небольшим исключением, история братского белорусского народа и его государственности не занимала, и они об этом почти не писали.

Вот Вам, например, судьба знаменитой Радзивилловской летописи, рождения примерно 1206 года и сохранившейся в списке конца XV века. Она принадлежала князю Б. Радзивиллу и включала в себя 617 редчайших красочных миниатюр. Позже она оказалась в библиотеке прусского города Кенигсберг, а в середине XVIII века поступила в Петербургскую академию наук.

Множество средневековых привилеев (жалованных грамот) на земельные владения, взимание пошлин, строительство новых местечек, открытие ярмарок и т. д., выданных князьями Великого княжества Литовского и польскими королями, оказались в Варшаве и Вильнюсе.

Большинство же старинных документов по истории, археологии, этнографии, как свидетельствуют исторические факты, оседало в столице Великого княжества Литовского — в Вильне. Тогда ведь никто не мог представить, что эту местность с древними белорусскими поселениями впоследствии передадут современной Литве.

Итак, обещанные факты.

В 1852 году именно в городе Вильно основан Центральный архив древних грамот.

11 мая 1855 года белорусский историк и археолог Е.П. Тышкевич основал там же музей древностей, большинство экспонатов которого составили белорусские старинные реликвии и археологические находки, в том числе перевезенные из Логойского музея. Который, в свою очередь, был создан братьями Константином и Евстафием Тышкевичами в Логойском замке в 1842 году и являлся первым в Беларуси историко-археологическим музеем.

В том же 1855 году тем же Е.П. Тышкевичем, опять же в Вильно, создается Виленская археологическая комиссия, которой изучались древние и старинные находки и предметы Беларуси и Литвы.

В сентябре1862 года, наконец, организовывается первое такое учреждение на территории непосредственно Беларуси — основан Витебский Центральный архив древних грамот. И что же?

В 1903 году все его собрание переводится в тот же Вильно…

Наконец, в апреле 1864 года в городе Вильно учреждена Виленская археографическая комиссия. (Археография — это специальная историческая дисциплина, занимающаяся собиранием, описанием и изданием рукописных, печатных и других древних памятников.

Отчего так происходило? Оттого, что Вильно никогда не был литовским городом. Он стал литовским (в современном понимании этого слова) лишь когда Сталиным была советская литовская республика, состоявшая из исконных литовских земель — Жемайтии и Аукшайтии и прихваченных земель Виленского и части Ковенского воеводств.

Великое княжество Литовское было громадным государством, занимающим территорию от Балтийского до Черного моря, общей площадью около 920 тысяч кв. километров. Оно включало в себя не только земли Белой Руси, но и значительную часть современной Литвы, Латвии, Украины, Молдавии и Польши. Напомню, территория современной Литовской республики, даже с «пожертвованными» ей территориями, всего лишь 62,5 тыс. кв. км.

На этом обширнейшем пространстве жили представители многих народов, но, в основном — белорусы, русские и украинцы. Несколько ассимилировавшись между собой, они создали новый конгломерат с новым историческим названием «литвины». Не литовцы, как мы далее еще убедимся, но, именно, литвины.

Никем не оспаривается, что в Великом княжестве Литовском государственным языком был белорусский, и все исторические документы были исполнены на белорусском языке. Княжество просуществовало, как самостоятельное государство, примерно, с 1240 года, и точно, по 1569 год. А затем, как равноправное союзное государство в составе федеративной Речи Посполитой до 25 ноября 1795 года, когда король Польши и великий князь Великого княжества Литовского Станислав Август Понятовский по политическим причинам отрекся от престола в пользу российской императрицы Екатерины II.

555 лет, как минимум, белорусскому государственному славянскому образованию исполнилось к моменту его нелепой (из-за безвольных и бесталанных польских руководителей) кончины. А все археологические находки, все рукописи, все литературные памятники, все государственные документы — в Вильно, в Варшаву, в Москву, в Санкт-Петербург.

Где, к примеру, древнейший рукописный памятник уставного письма Туровское евангелие (XI век)? В библиотеке Академии наук Литвы, в Вильнюсе (Вильно).

А, кто знал, что город Вильно и многие, прилегающие к нему районы, 12 июля 1921 года будут формально отданы Литве, в соответствии с мирным договором, подписанным в Москве между Советской Россией и республикой Литва? А затем в 1940 году уже фактически И.В. Сталиным?

Отдавал ли умный и коварный Сталин эти территории всерьез? Да нет, конечно. Через несколько месяцев в Литве была установлена советская власть и все вернулось на круги своя… Литва находилась в составе СССР вплоть до его развала.

Но… Посмотрите на карту современной Беларуси и вы наверняка обратите внимание на неестественную вогнутость нашей территории на границе с Литвой.

Чей это город Вильно?

В 1921–1939 годах Вильно еще входил в состав Западной Белоруссии, оккупированной Польшей и возвращенной в СССР в сентябре 1939 года. Столицей Литвы тогда был Каунас.

Город Вильно и большая часть Виленского воеводства из состава Западной Белоруссии формально был передан Литве лишь 10 октября 1939 года, в день подписания договора об этом между СССР и Литвой. На тот момент там проживало лишь около 3 % этнических литовцев.

А уже, 3–6 августа 1940 года Литва, Латвия и Эстония были включены в состав СССР.

26 июня 1941 Вильнюс был захвачен немецкими войсками и освобожден частями 3-его Белорусского фронта 13 июля 1944 года.

Не буду продолжать. К тому, что Вы прочли, добавлю всего лишь один штрих — название этого города произошло от реки, на которой он стоит. Река, являющаяся притоком Немана, в границах Беларуси называется Вилия, а в пределах территории современной Литвы — Нярис…

Полностью самостоятельным литовское государство стало лишь в 1940 году, в составе СССР, а современной, сполна независимой, Литве менее двух десятков лет. И она сейчас воссоздает свою историю.

Но как? По мнению литовских ученых Великое княжество Литовское это и есть чисто Литва. Известно, что предками современных литовцев и латышей являются западные балты — жемайты, аукшнайты, земгалы, курши и латгалы.

Древне-литовское племя — жемайты (по-русски жмудь) проживали в области, расположенной на северо-западе современной Литвы. Позже, в XIII веке, там образовалось самостоятельное княжество со столицей в Рассейняе, которое на рубеже XIII–XIV веков было завоевано Тевтонским орденом. И лишь с начала XV века оно вошло в состав Великого княжества Литовского (ВКЛ). И чтобы подчеркнуть свое отличие от литвинов, коренного населения средневековой Литвы, жемойтцы выторговывают у князя Витовта автономию. А нам рассказывают…

Но вот и контраргументы.

Ну и что с того, что население ВКЛ было преимущественно белорусским? И что с того, что и белорусский язык был главенствующим и государственным? И что в истоках государственности стояли белорусские князья? Это были присоединенные Литвой земли, говорят они. Добавлю: малюсенькой Литвой — большущие земли и целые народы.

И Вы серьезно поверите, что более сильные завоеватели оставили свой язык и стали говорить (и не только говорить — язык стал государственным) на языке покоренных?

Представьте себе, что в 1941 году немецкие оккупанты забыли про свой хох-дойч и разом перешли на белорусскую мову…

Или, напротив, с переходом белорусов под власть русского царя — вся российская империя перешла на белорусский язык. Мелодичнее и красивее, видите ли…

Как бы не так. В 1836 году царь Николай I издает указ о введении во всех учебных заведениях Белоруссии преподавания только на русском языке.

Но… Не было в названии государства слова «Белая Русь» или «Беларусь» и все тут. Это главный аргумент. Есть в названии Литовское, есть позже даже Русское и Жемойтское, а Белорусского — нет.

А, как же быть с тем, что национальный состав белорусских земель, входивших в Великое княжество литовское, не изменялся на протяжении веков и составлял от 79 до 81 процента. Таков он и поныне. Изначальное самоназвание (есть такой демографический термин) народа «беларусы», проживающего на этих землях, также не менялось и остается названием современного народа «беларусы». Белорусский язык, как государственный, существует, как минимум, с начала XIII века.

И теперь осмыслите другие данные.

Даже на фактических литовских землях в 1897 году литовцы составляли лишь 61,6 %. Почти полностью литовской была только Ковенская губерния. Самоназвание литовцев было первоначально «летувяй». Государственным литовский язык стал лишь в самой Литве в XX веке. И даже по переписи 1979 года литовцы составляли 80 % населения Литвы.

Все эти сведения почерпнуты из Демографического энциклопедического словаря (Москва, «Советская энциклопедия», 1985).

Сегодня население Беларуси (пережившей две поистине истребительных войны) около десяти миллионов, то есть менее даже, чем в 1940 году. А должно было быть, в начале третьего тысячелетия, не менее 23 миллионов. Население Литвы (не воевавшей) составляет всего лишь 3,8 миллиона жителей.

Все это свидетельствует о том, что в совместном государстве — Великом княжестве Литовском по всем важнейшим показателям, определяющим признаки государства, доминировали белорусы.

Тем не менее, Литва, не побоюсь этого слова, единолично, присвоила себе символы Великого княжества Литовского — герб и цвета флага. И утверждает себя единственным преемником этого княжества. Но не буду больше продолжать развивать эту тему, чтобы меня не наградили модно-страшным сегодня термином с грозной приставкой нац.

Короче говоря, свежему государству требуется своя история. И совершенно не нужны документы и реликвии на чужом (белорусском) языке, проливающие свет на эту историю. Уловили?

Не нужны чужие документы? Так, отдайте. Не отдают. Говорят, во время оккупации российской, а затем польской и далее немецкой, куда-то пропали… Оккупация, действительно, была. А, вот виноваты ли в этом оккупанты — большой вопрос.

Один из первых белорусских археологов польский историк и хронист XVI века Матвей Стрыйковский, скрупулезно изучавший историю края с помощью раскопок, свои труды отправил в Варшаву. Некто помещик Р. Бжостовский в своем имении Мосар (на Полотчине) раскопал курган и удивительные находки направил польскому королю Станиславу Августу.

Так и расходились по иным городам и землям белорусские свидетельства древности, различные раритеты, письменные и печатные произведения старинных авторов.

Поэтому современным исследователям исторического прошлого Беларуси очень сложно что-то установить и доказать. Очень мало первоисточников — основ установления далекой исторической истины.

И опять же не бравады для, а в некоторое подтверждение — кто же стоял у истоков? Первый памятник письменности на белорусском языке, дошедший все же до нас называется «Договор Полоцка с Ригой» и датируется 1330 годом. Носящая характер частного документа «Жалованная грамота Великого князя Литовского Александра Витовта Кестутиевича Василию Карачевскому» пришла к нам из далекого 1386 года. В основе современного белорусского языка лежит все та же древняя кириллица.

С некоторой оговоркой, к самым первым рукописным текстам белорусского народа можно отнести и договорную грамоту смоленского князя Мстислава с Ригой (1229 год) и грамоту полоцкого князя Изяслава (около 1265 года) и другие. Оговорка же заключается в том, что эти памятники письменности были исполнены славянской кириллицой, но с явными характерными признаками белорусского языка.

В Дрогичине была найдена костяная рукоять ножа с надписью, исполненной таким же образом: «Ежъковъ ножъ, а иже и украдет — прокляту бу…». Находка относится к XII–XIII векам.

А, если взять уникальный, датированный 1171 годом, Рогволодов Камень?

Представьте себе на огромном валуне, на трехметровой высоте высечены крест и надпись: «В лето 6679 мая в седмой день доспен (иссечен — примеч. авт.) крест сей. I помози рабу своему Василию в крещении Рогволоду сыну Борисову».

6679 год и есть по современному летоисчислению 1171 год. А речь здесь идет о друцком князе Рогволоде Борисовиче (в крещении Василии), который в голодную зиму 1170–1171 годов совершил обряд освящения языческого камня с мольбой на урожай. Кто не знает Друцк (Дрютеск), некогда центр сильного княжества, сейчас просто село в Оршанском районе Витебской области. А сам камень найден неподалеку от деревни Дятловки, расположенной там же.

Впрочем, история белорусской письменности не относится напрямую к предмету моего исследования, по теме же сказано вполне достаточно.

Литовцы могут похвастаться лишь 1547 годом (через 200 с лишним лет), когда на литовском языке, основой которого явилась латинская графика, вышел «Катехизис М. Мажвидаса». Причем, близкий к современному, единый литовский язык сформировался лишь в конце XIX — начале XX веков, на основе западно-аукштайского диалекта.

Возьмем и поляков, с которыми мы позже соединились в единое федеративное государство. Их древнейший памятник письменности «Свентошикские проповеди» датирован около 1363 года. То есть, тоже на пару десятков лет позже белорусского. А современный новопольский язык сложился со второй половины XVIII века.

И крохотное дополнение.

Первая книга русского первопечатника Ивана Федорова вышла почти на полвека позже первой печатной белорусской книги Франциска Скорины. Кстати, Иван Федоров (Федорович, примеч. авт.) сам был родом из-под белорусских Барановичей. Но это так — между прочим.

Таковы факты.

И таким образом, надеюсь, я убедил читателя, что «Литва» тех времен это чисто исторический термин. И он никоим образом не соответствует современной Литовской республике ни географически, ни исторически, ни этнически и ни территориально.

А нам, что (извините, не могу подобрать другого слова) вешают?

Нет уже «дружной семьи братских советских народов» и пора говорить правду.

Я Вас не убедил? Хотите еще больше доказательств? Извольте.

Наибольшего могущества Великое княжество Литовское достигло при Витовте. Современные литовцы считают его национальным героем и именуют Витаутасом, прибавив окончание — ас.

Так вот, этот самый Витовт четырежды (в 1384, 1390, 1398 и 1404 годах) жертвовал Жемайтию Тевтонскому ордену…

Будь он этническим литовцем (то есть жемойтцем) у него рука не поднялась бы это сделать, да еще неоднократно. А так… Не сильно он ей дорожил, судя по всему. Он, кстати, подписывал различные государственные документы, составленные на белорусском языке. И без привеска — ас к своему имени.

Это раз.

А вот и второй аргумент. Назовите мне хоть одну битву, после которых предки современных литовцев присоединили бы к себе белорусов, русских, украинцев и других?

Не назовете. По той простой причине, что не было таковых.

Третье. Замена князей белорусских на литовских проводилась литовскими учеными очень просто. Добавлением к славянскому имени окончание — ис или — ас. Гедимин — Гедеминас, Кейстут — Кейстутис, Ольгерд — Ольгердас и тому подобное. Но вплоть до XX века ни в одном историческом документе (не только Великого княжества Литовского, но и других государств) этих окончаний нет. Ну, нет там — исов и — асов, как не искали (а ведь пытались найти, о чем ниже).

Возьмем Гедимина. В различных исторических источниках оно пишется как: Гедимин, Гедымин, Кгиндимин, Кгедимин, Скиндимин, Jedimin, Gedimont, Giedymin. Где Вы видите букву c (s)?

Но все равно искали. В 1921 году литовцы попросили у советского правительства России все документы по Литве. И получили их копии. Но… Среди почти 600 томов метрики Великого княжества Литовского ни одного документа на литовском языке обнаружено не было. Большая часть их была исполнена на старобелорусском, польском, русском, немецком языках, а также на латыни.

Четвертое. Древний герб Великого княжества Литовского «Погоня» украшен шестиконечным византийским крестом. Единственные князья, происходящие из византийской императорской династии — полоцкие, то есть белорусские. Жамойты же в те времена были вообще язычниками и никакого креста не знали.

Думаю, достаточно приводить доказательства. А, наверное, есть и пятое, и шестое, и десятое и, будь я историком-профессионалом, я бы их нашел и привел. Но тема моей книги другая и я, всего лишь, любитель истории.

Вывод: как не переиначивать историю — факты упрямая вещь.

И все-таки некоторые рукописные и иные источники по истории Беларуси до нас дошли. Правда, названия того, что сохранилось (во всяком случае, что мне удалось отыскать), можно уместить на одном печатном листе.

Трудами белорусских (и некоторых зарубежных) историков, этнографов, археологов прошлое удивительного и самобытного славянского государства все же восстанавливается, как ее некоторые и не пытаются замазать.

Откуда же взялось это название «Литва»?

Сколько я не искал, древнего племени с таким названием найти не удалось. И народов таких не было.

В X — начале XIII веков на землях Беларуси существовало несколько первичных государственных образований славян — Полоцкое, Туровское, Новогрудское и другие княжества. Литовского княжества не было ни у нас ни у наших ближних и дальних соседей.

Придется применить метод аналогии.

В Древней Руси (России) также не существовало племен руссов или россов, хотя некоторые историки и пытались отыскать россов на реке Россь.

Еще древнерусский летописец Нестор задавался этим вопросом, поставив его первой строчкой своего знаменитого повествования «Повесть временных лет»: «Отъкуду есть пошла Руськая земля?». Но точного ответа не нашел.

С тех пор споры и дискуссии на эту тему не затихают.

Вот последняя точка зрения, изложенная в самом авторитетном историческом исследовании — в томе VIII «Россия» восьмитомного издания «История человечества», увидевшего свет в 2003 году.

«… В XI веке они (славяне, примеч. авт.) показали всю свою мощь в отношениях с соседями… Именно с этой поры доходят известия греческих и восточных авторов о наименовании восточных славян, жителей Поднепровья „росами“, „Русью“… Поэтому теперь и мы будем называть восточных славян так, как их называл остальной мир и древние летописи — Русь, руссы, русины».

Термин «русь» применялся и на землях Великого княжества Литовского, на которых проживали этнически русские люди, еще до создания государства с названием «Русь». И к Московскому княжеству он отношения не имел. Да и была еще тогда Москва лишь центром далеко не самого сильного и большого княжества, пока не игравшего большой роли в этом регионе, не говоря уже о доминирующей.

Таким образом, Русью называли славянские племена, проживавшие в границах нынешней России и Украины, соседи славян. Позднее Московское княжество, занимаясь сбором русских земель под одну крышу, монополизировало это название.

Скорее всего, и название «литва» было дано древним белорусам их соседями и, прежде всего, руссами и балтами. Оттуда и пошло — «литва», «литовцы», «литвины». Вот и весь расклад.

Ипатьевские летописи, к примеру, под год 1159 сообщают, что минский князь Володар Глебович «ходяше под Литвою в лесех», а под 1162 год, что он же выступил на своего противника «с Литьвою».

А реши основатель первого белорусского государства назвать его в соответствии с названием своего собственного княжества и было бы оно Великим княжеством Полоцким (Туровским, Пинским, Новогрудским и т. д.). Но… Нельзя, иначе обидишь союзных князей, вошедших со своими княжествами в это государство. Вот и Литва, Великое княжество Литовское — никто не доминирует, похваляясь своим названием.

А могло ли оно быть названо по племенам, когда-то его населявшим?

Запросто, как показывает история. И тогда оно было бы Великим княжеством Дулебским (Кривичским, Дреговичским, Радимичским и т. д.).

Территориально древнее княжество литвинов располагалось на довольно обширном участке, охватывающем с юга — верховья Немана, на западе — среднее Понемонье, на северо-западе, гранича с ятвягами, а на севере — с аукшайтами. Наконец на северо-востоке и востоке его соседом было Полоцкое княжество в районе бассейна реки Вилия, а также озер Свирь и Нарочь.

Посмотрите и на более раннюю карту X–XI веков.

Эту территорию (древней Литвы) окружают, последовательно, с юга — на восток: древляне, ятвяги, аукшайты, полочане и дреговичи. А в центре что? Ничейная земля? Такого не бывает. Тем более что местность там хорошая с лесами, реками и озерами.

Провал здесь произошел не в истории, а в историографии, то есть в самом процессе написания истории. То ли затерялись эти сведения в глубине веков, то ли (и многие исследователи так считают) вычеркнули их позже и умышленно.

Такое же непонятное мертвое молчание и в художественной литературе, как отечественной, так и зарубежной.

Рядом кипит жизнь, идут войны и бушуют страсти. Полоцкая княжна Рогнеда отказывает в сватовстве новгородскому князю Владимиру. Брак, затеваемый Владимиром, носит чисто политический характер: Полоцкое княжество стало бы союзником Владимира в его борьбе с киевским князем Ярополком. Но надменная и гордая Рогнеда, полагавшая, что в ее жилах течет кровь византийских императоров, отказывает Владимиру по династическим мотивам. Она, видите ли «не хочет разувать сына рабыни».

Уязвленный Владимир немедленно начинает войну с полоцким княжеством, в ходе которой убивает и отца и двух братьев Рогнеды. Дает захваченной гордячке имя Горислава и насильно женится на ней. Она родила ему несколько детей, стала матерью самого Ярослава Мудрого, но стать настоящей женой насильника так и не смогла. И однажды ночью, чудом проснувшийся Владимир перехватывает ее руку с кинжалом.

«…Отец, мать и братья мои от тебя лишились жизни, разорено отечество и я пред всеми поругана; и ныне по супружестве ненавидишь меня с бедным сим младенцем» — восклицает Горислава (Рогнеда) в отчаянии.

Владимир, тем не менее, прощает жену и сжалившись над ее судьбой «…велел возобновить отчизну Рогнедину Полоцк и ее на удел отпустил со старшим сыном Изяславом». Будущим князем полоцким Изяславом Владимировичем.

Об этом написал сам Михайло Васильевич Ломоносов, который среди прочих своих профессий и достоинств был еще и историком. И, кстати, непреклонным критиком «норманнской теории»…

Нешуточные страсти кипели и у других соседей стародавней Литвы, а вот сама она в те времена как-то ничем и не отличилась, хотя впоследствии стала объединителем всех других земель древней Беларуси.

К сожалению самоназвания этого давнишнего, затерявшегося в веках образования, не сохранилось. «Литвою» его назвали, вероятно, соседи (также, как и русь). И, как и на Руси, это название прижилось у проживающего там народа. Вот тогда и появилось его самоназвание «литвины».

Литвин, кстати, очень распространенная в современной Беларуси, древнейшая белорусская фамилия, ведущая свои корни из мест, расположенных в округе Ошмянской возвышенности. А, именно, она и располагалось в центре древнего белорусского княжества, названного инородцами «литвой». Опять же фамилий Литвинас в современной Литве почти нет, Литвинис нет вообще, как впрочем, и Литванис. Топонимика Беларуси также находит немало мест с названием, производным от слова «литва». В Литве же современной, по-моему, более чем речки Летуова — географических названий с таким корнем нет…

А, далее пошли и первые упоминания Литвы в летописях: впервые в 1009 году, а затем в славянской летописи в 1040 году и так далее.

Княжили в Литве и до Миндовга. Трудно предположить, что граничившие с ним Полоцкое, Новогородское, Городненское княжества имели своих князей, а литвины в своем древнем государстве — нет. Просто история не донесла, пока до нас, их имен.

Конечно, по обычаям тех времен, князья не жили между собой мирно, и вот уже в 1132 году состоялся отмеченный в исторических анналах поход городненского князя Всеволода Давидовича на Литву. А там и минский князь Володарь Глебович не заставил себя ждать….

Но о походах и битвах — несколько позже.

Теперь касательно терминов Белая Русь и Черная Русь. Географически Белая Русь занимала регион на востоке современной Беларуси (Витебщина и Могилевщина), а также России (Смоленщина). Черная Русь — это приблизительно территория нынешней Западной Белоруссии.

Разнятся они еще, скорее всего по дате принятия христианства. Белая Русь отличается более ранней христианизацией.

Покопавшись во всех этих словарях, энциклопедиях и справочниках автор этой книги уяснил лишь одно — понять, отчего возникает название государства, нам не дано.

В подтверждение этому, на десерт два простеньких примера.

Пруссы — балтское племя, но их территорию захватили немцы и создали там Пруссию, мощное милитаристское государство, объединившее, в конце концов, 22 немецких княжества в единое государственное образование.

Ливия — североафриканское государство, но ливов там отродясь не было, а проживали там арабы — берберы, туареги, тубу. А еще раньше на ее территории существовал Карфаген — единственный достойный соперник могучего Рима, основанный финикийцами. Ливы же являлись финноязычным народом, проживавшим в древности на северной и западной частях современной Латвии.

Трудная, неискренняя, зависимая эта наука история. Во все века писали ее люди небеспристрастные. Придумывали, искажали, добавляли факты, интерпретировали события в угоду правителям. Поэтому так сложно разобраться сегодня во всех ее извилинах и хитросплетениях.

А, как пишется теперяшняя история, мы видим собственными глазами. Один и тот же факт истолковывается каждой стороной по-разному, в зависимости от интересов правящей верхушки и крупного капитала. Самый свежий пример — необоснованное вторжение в Ирак. Для одних это победа демократии. Для других, в том числе самих иракцев — гибель людей, разрушение городов и инфраструктуры, развитие братоубийственной войны. Третьи же молча потирают руки — огромный нефтяной район Ближнего Востока оказался полностью под контролем американцев, наложена лапа и на нефтедобычу самого Ирака.

 

Часть шестая

Немного о битвах и сражениях вообще

Зададимся немаловажным вопросом: так ли значимы и судьбоносны одни битвы и так ли посредственны и маловажны другие имевшие место сражения?

Для примера возьмем самую яркую страницу российской истории — знаменитую Куликовскую битву. Потому, что она была эпохальной для российской истории. А еще и потому, что белорусы не только при сем присутствовали, но и участвовали — кто пассивно, а кто и активно.

— Да, знаем эту битву «от и до», — не преминет воскликнуть иной читатель. — Еще в школе учили. Там, где монах Пересвет и татарин Челубей насмерть схватились…

Вот, именно, «в школе учили». А правильно ли нас учили?

Слово первоисточникам.

Лиденблатова рукописная Немецкая хроника: «В сем году (1380) была великая война во многих землях: Россияне сражались с татарами на Синей воде, и с обеих сторон легло на место до сорока-тысяч человек. Россияне одержали верх; но после сей битвы встретили Литовцев, союзников татар, и были истреблены ими; Литовцы взяли всю их добычу».

Еще большую путаницу вносят древнерусские летописи.

Синодальная Летопись? 365: «… Наеха (Димитрий) на поганого царя Теляка, на нареченного плотьнаго Диавола Мамая…», «…в Донском сражении убито 40 Московских Бояр, 3 °Cерпуховских, 22 Переяславских, 20 Костромских, 30 Владимирских, 5 °Cуздальских, 40 Муромских, 34 Ростовских, 23 Дмитровских, 60 Можайских, 30 Звенигородских, 15 Углицких, а все вообще двести пять десят тысяч; осталось же только пять десят тысяч…».

Пиррова победа?

Ростовская Летопись: «…Самого же Великого Князя (Дмитрия Донского, примеч. авт) с коня сбиша (Татары.)…доспех его весь бише избит, но на теле его не бысть язвы». О числе погибших нет ни слова.

Никоновская Летопись: «…8 Князей Белозерских лежали мертвые друг подле друга, погибло же всего сорок тысяч…».

Псковская и Новгородская летописи упоминают об этом сражении, походя, как о московской рядовой междоусобной стычке.

Свидетельствуют ранние историки.

Немецкий историк XV века Кранц в своей книге «Wandal» (Вандалия) пишет следующее: «…В то время произошло между россиянами и татарами самое большое сражение, которое только можно припомнить, на месте называемом Флавассер… Говорят, что в этом сражении погибло двести тысяч человек. Победители россияне увезли в качестве добычи немало скота ибо почти ничем другим (татары) не владеют. Однако русские недолго радовались этой победе; татары, призвав в союзники литовцев, догнали уходящие русские войска и вернули добычу, которую утратили, и нанесли им большой урон. Это было в 1381 году от Рождества Христова…».

А вот в «Хронике Литовской и Жемойтской» за 1380 год, то есть в год «величайшей битвы Средневековья» значится: «В Литве и Руси, Польше была очень холодная зима, от холода погибло много домашнего скота и зверей в лесах, и птиц, и засохли деревья в садах, и овощи». О Куликовской битве вообще не упомянуто, хотя великий князь Литовский Ягайло имел к ней непосредственное отношение и играл важнейшую роль в ее исходе.

А вот как преподносят это событие уже поздние историки.

Н.М. Карамзин: «… Наконей ободренный многочисленностью своей рати, Мамай призвал на совет всех князей Ординских и торжественно объявил им, что идет, по древним следам Батыя, истребить Государство Российское… Мамай вступил в тесный союз с Ягайлом Литовским… К сим двум главным утеснителям и врагам нашего отечества присоединился внутренний изменник, менее опасный могуществом, но зловреднейший коварством: Олег Рязанский… На пространстве десяти верст лилася кровь Христиан и неверных… Полки российские гнали их до самой реки Мечи, убивали, топили, взяв стан неприятельский и несметную добычу, множество телег, коней, верблюдов, навьюченных всякими драгоценностями… Димитрий, сопровождаемый Князьями и Боярами объехал поле Куликово, где полегло множество Россиян, но в четверо более неприятелей, так что по сказанию некоторых Историков, число всех убитых простиралось до двух сот тысяч…».

Воздерживаюсь здесь от всяких комментариев, предоставляя это сделать самому читателю.

И не буду больше утомлять читателя цитированием первоисточников, скажу только, что несуразиц, разночтений и непоняток по этому, действительно имевшему место сражению, более чем достаточно.

Судите сами.

Несмотря на победоносный результат, Дмитрий Донской продолжает оставаться данником Золотой Орды и уже в следующем 1381 году своевременно и исправно платит Верховному хану орды Тохтамышу дань. И все равно коварный хан позже (в 1382 году) захватит и сожжет Москву. А Русь платила дань Орде еще почти сто лет. Лишь в 1478 году Иван III прекратил регулярные выплаты дани — дело закончилось знаменитым «стоянием на Угре» и освобождением от ордынского ига.

Так, в чем собственно, состоит судьбоносно-историческое значение Куликовской битвы, если ничего не изменилось в отношениях Орды и русских княжеств? Победа — да, была славная, но принесшая и побочный отрицательный результат — усиление хана Тохтамыша, соперником которого за власть был Мамай. И Тохтамыш полностью воспользовался этим (читай выше).

По различным источникам в войске Мамая помимо татар были русские, поляки, литовцы, осетины, черкесы, армяне и даже крымские итальянцы. Татары (волжские и сибирские) были и в войске Дмитрия Донского. Такая вот путаница.

Остается до конца неясным и место самой битвы. Ее живописание содержится аж в шести разных списках (вариантах) русского литературного памятника «Задонщина». Один из этих списков свидетельствует, что москвичи наблюдали Куликовскую битву прямо со стен Московского Кремля. Что косвенно подтверждается строительством по приказу Дмитрия Донского церкви Всех Святых, в ознаменование победы над Мамаем на Кулишковом поле (ныне Кулишки в черте Москвы).

«Кулишковым полем» подле Москвы называет место сражения и Архангельская Летопись.

Тот же Кранц определяет место битвы вообще около реки Буг, а ее участниками называет татар и жителей Белой Руси.

На месте же, определенной официальной историей, то есть на поле между реками Дон и Непрядва, расположенном в нынешней Тульской области, несмотря на многократно предпринятые попытки никаких материальных следов сражения не обнаружено. Ни братских могил-курганов, ни остатков оружия и кольчужной одежды, ни, даже, человеческих костей в том месте не найдено.

А «Сказание о Мамаевом побоище», между прочим, дает вообще фантастическую цифру воинов Дмитрия Донского — один миллион четыреста шестьдесят тысяч.

Теперь слово историкам новой формации.

Разрушители старой истории и хронологии, историки и наши современники Г.В. Носовский и А.Т. Фоменко вообще утверждают, что хан Тохтамыш и Дмитрий Донской — это одно и то же лицо.

Более того, «… В 1382 году войска Дмитрия осадили и взяли литовскую крепость на территории будущей Москвы. Сам Дмитрий-Тохтамыш мог в штурме города не участвовать и действительно мог находиться в своей столице — Костроме. Напомним, что Литва того времени — это западно-русское княжество со столицей в Смоленске. Москва же была лишь пограничным местом между восточно-русским Волжским царством = Великой Русью и западно-русской Литвой = Белой Русью.

Только с этого времени Дмитрий начинает отстраивать Москву. Перед нами — реальное основание Москвы как крупного города.

Похоже, что после Куликовской битвы великим князем Белой Руси стал Дмитрий Донской = хан Тохтамыш. Произошло это в итоге какой-то смуты и раскола в Орде. Известно, что вскоре после 1382 года Тохтамыш неожиданно оказывается при дворе литовского князя. Более того, литовцы = беларусы в ответ на требование Орды выдать им беглого хана Тохтамыша, и несмотря на крупное поражение, нанесенное им Ордой, хана Тохтамыша все-таки не выдали…» — пишут они в своей книге «Новая хронология Руси. Русь. Англия. Византия. Рим.» И приводят веские тому доказательства.

Еще дальше идет современный писатель и историк А.А. Бушков. Не могу и здесь удержаться от цитат. «… Так кто же с кем воевал на Куликовом поле? Почему и за что? … на Куликовом поле столкнулись две д и н а с т и и (русские, примеч. авт.) — старая и новая… Не было никаких „злых татаровей“. На Куликовом поле сошлись единокровные враги. „Спор славян между собою“ шел из-за московского престола — и только…». И также приводит весьма аргументированные доводы.

Такие вот пироги.

И, наконец, официальная российская историческая версия.

«КУЛИКОВСКАЯ БИТВА, рус. полков во главе вел. кн. московским и владимирским Дмитрием Донским и монголо-тат. войск под началом Мамая 8 сент. 1380 на Куликовом поле. В К. б. участвовали воины мн. рус. княжеств, укр. и белорус. отряды. Борьбу с врагом возглавило Моск. вел. к-во. Завершилась разгромом монголо-татар. Начало освобождения рус. и др. народов от монголо-тат. ига» (Большой энциклопедический словарь, Москва, Советская энциклопедия, 1991).

Нет — не могут славяне воевать друг против друга… Знакомая картина? И борьбу с игом возглавил Старший брат. А было ли монголо-татарское иго на Беларуси?

И самая последняя трансформация.

«Два года готовился Мамай к походу на Русь. Он договорился о союзе с ненавистником Москвы великим литовским князем Ягайло. Старая вражда Литвы к Орде была забыта перед лицом усиления мощи Московского княжества, к которому уже потянулись русские земли, бывшие в составе Литвы. Заручился Мамай и поддержкой рязанского князя Олега, запуганного ордынскими карательными набегами. Однако Олег, ненавидя татар, но боясь Москвы, сообщал о всех планах ордынского владыки (а, не Тохтамыш ли в это время был владыкой Орды? примеч. авт.) Дмитрию Ивановичу. В поход на Русь Мамай вел всех своих вассалов с Северного Кавказа (черкесов, осетин), а также наемников — генуэзских панцирников. Общее число его войска достигало 60–65 тыс. чел. От Ягайло Мамай получил заверение, что тот придет к нему со своим войском на помощь.

Готовился к противоборству с Ордой и Дмитрий Иванович. Борьбу с Мамаем он превратил в общерусское дело. Около 30 русских городов прислали своих воигов в войско Дмитрия Ивановича… В поддержку Москвы привели свои отряды и братья Ягайло полоцкий князь Андрей Ольгердович и брянский князь Дмитрий Ольгердович. Как руководители русских (? — авт.) земель они остались верны прежней антиордынской политике…

… Сбор русского войска был назначен в Коломне, куда собралось 40–45 тысяч воинов… Здесь в Коломне к Дмитрию прибыл посол от Мамая с требованием покорности и о выплате дани. Но Дмитрий Иванович ответил отказом…

… Первый же яростный удар татар по центру прогнул русское войско, и Передовой полк отступил назад… Свежая русская конница вихрем вылетела из дубравы и ударила во фланг и тыл оторопевшим татарам… Ордынцы смешались, повернули вспять, расстроили ряды наступавшей наемной пехоты… Много татар погибло на поле боя. Но погибли и тысячи русских воинов…» (История России с древнейших времен до наших дней. Т.1)

Хан Мамай

Дмитрий Донской

Масса вопросов возникает по этим описаниям, взятых из различных источников. Следует учесть, что можно процитировать выдержки из еще четырех десятков источников, которые, впрочем, не устранят разночтений, а лишь усугубят их.

Главный вывод российских историков: Куликовская битва — переломный момент в борьбе русских и других народов за освобождение от татаро-монгольского ига.

Согласитесь, несколько странный вывод. В отношениях между Ордой и Русью ничего ведь не изменилось. Русь по-прежнему подвластна Орде и платит дань ордынским ханам еще без малого целое столетие. А, менее чем через два года, 26 августа хан Тохтамыш захватил Москву, разгабил и сжег.

А, что же великий князь московский Дмитрий Донской?

Дмитрий Донской

А, вот что: «…Не ста на бой противу царя (Тохтамыша, примеч. авт.), не поднял противу его руки, и силу розпустил…», а сам «…не во мнозе…», а именно, со своей личной дружиной направился через Переяславль и Ростов в Кострому. То бишь, оставил князь свою Москву на поругание недругам.

«… Великий князь Дмитрий и князь Владимир Андреевич возвратились в сожженную Москву и приказали хоронить убитых. Затем они велели „христианам дворы ставити и грады делати“. Учтя сложившуюся обстановку (? — авт.), Дмитрий решил выразить покорность Тохтамышу, принял его посла с честью и большими дарами…». (Е.А. Разин, История военного искусства, том 2, Санкт-Петербург, 1994).

Где же княжеская государственная мудрость? Ему бы взять Мамая в союзники, да двинуть на Тохтамыша совместными силами. Глядишь, тогда, возможно, и не страдал бы русский народ под басурманским игом еще столетие. И Москва осталась бы целой. Я не говорю уже о людских жертвах

«… Литовское войско Ягайло так и не пришло к Куликовому полю, остановившись от него в дне пути…». (История России с древнейших времен до наших дней. Т.1)

Все это пишут о нас чужие историки. А что же мы думаем сами по этому поводу?

 

Часть седьмая

О военном искусстве и вооружении предков древних белорусов

Военное искусство и вооруженная организация древних белорусских племен в исторических источниках никак не отражены. Как, впрочем, и древнерусских и всех прочих славянских племен середины I тысячелетия. Племенные различия древними историками в расчет не брались. Для них это была единая группа племен — славяне, которые выступали под разными названиями.

Поэтому не будем пытаться выделить древних предков белорусов — они были едины для всех славянских народов.

Римский историк Тацит (ок. 58 — ок. 117 гг.) пишет, что территория, расположенная к востоку от Вислы и к северу от Дуная в его времена была заселена многочисленными племенами винидов.

Приблизительно об этом же сообщает и другой римский писатель Плиний Старший (23 или 24–79 гг.).

Остготский историк Иордан (VI век), автор исторического труда «О происхождении и деянии гетов», живописуя о племенах готов, упоминал и об их соседях — славянах, называя их и винидами, и склавинами, и антами. Он уже разделял их с учетом регионов расселения.

«… От истоков реки Вислы, — уведомлял он, — на неизмеримых пространствах основалось многолюдное племя винидов. Хотя названия их изменяются в зависимости от различных племен и местностей, однако главным образом они именуются склавинами и антами. Склавины живут от города Новиетуна и озера, которое именуется Мурсианским, до Данастра, а на севере до Вислы; анты же, храбрейшие из них, живя на изгибе Понта, простираются от Данастра до Данапра».

Из описания быта и устройства славян следует, что их основными занятиями были земледелие и скотоводство. Они вели оседлый образ жизни и строили замаскированные и хорошо укрепленные городища. Эти поселения состояли из землянок с запасными выходами. Посреди рек и озер сооружались свайные постройки, сообщение между которыми осуществлялось посредством лодок, вырубленных из стволов деревьев — моноксилов.

У славян существовала кровная месть. Враждующие иногда между собой племена жили родовыми общинами. Для отражения нападений врагов и совместных походов создавались межплеменные объединения.

Первое военное столкновение славян с недругами было отмечено Иорданом и относилось к IV веку, когда, якобы потерпел поражение вождь антов Божа с сыновьями и семьюдесятью старейшинами.

Непосредственно о вооружении славян и способах ведения ими боевых действий писали древние свидетели оных Прокопий Кессарийский, Маврикий, Ибн-Фодлан, Феофилакт Симокатта и некоторые другие.

Следует отметить, что большинство авторов не испытывали никакой симпатии к славянам, поэтому их оценки являются объективными, достоверными и реальными. Тот же Маврикий писал о славянах не с целью увековечить память об их славных делах, но, напротив, его труды были руководством к действию по уничтожению славянских племен. Борьба была не за жизнь, а насмерть. Несладко приходилось владыкам восточно-римской империи, если они применяли даже экономические методы удушения славянских народов. С этой целью Маврикий рекомендовал снабжать своих солдат железными щупами для обнаружения запасов проса и ячменя в хлебных ямах славянских поселений. Задачей было — найти и уничтожить продовольственные резервы славян, вызвать их голод, болезни и мор.

Наиболее подробен и агрессивен Маврикий Стратег, византийский император и автор трудов по истории VII века. Он же подчеркивает независимость, свободолюбие и гуманность древних славян. Предоставим же слово человеку, который непосредственно имел с ними дело и воевал против них.

«… Их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчинению в своей стране. Они многочисленны, выносливы, легко переносят жар, холод, дождь, наготу, недостаток в пище… Находящихся у них в плену они не держат в рабстве, как прочие племена, в течение неограниченного времени, но ограничивая (срок рабства — примеч. авт.) определенным временем, предлагают им на выбор: желают ли они за известный выкуп возвратиться восвояси, или остаться там (где они находятся — примеч. авт.) на положении свободных и друзей».

Все взрослые мужчины, способные носить оружие, были воинами. По свидетельству того же Маврикия, у славянских племен формировались боевые дружины, состоящие из сотен, тысяч, а иногда и десятков тысяч молодых ловких воинов. Воинов рода возглавлял старейшина, а во главе всего племени стоял вождь или князь.

И восточные и западные авторы обозначали воинственность, силу, выносливость и военную хитрость славян. Особенно отмечалось искусство маскировки с использованием рельефа окружающей местности.

«… привыкли прятаться даже за маленькими камнями или за первым встречным кустом и ловить неприятелей. Это они не раз проделывали у реки Истр» — писал Прокопий. И далее описывал сцену пленения искусно спрятавшимся в траве у стен осажденного города славянином зазевавшегося гота.

Об искусстве славян скрываться, при необходимости, под водой рассказывал Маврикий.

«… Мужественно выдерживают они пребывание в воде, так что часто некоторые из числа остающихся дома, будучи застигнуты внезапным нападением, погружаются в пучину вод. При этом они держат во рту специально изготовленные большие, выдолбленные внутри камыши, доходящие до поверхности воды, а сами, лежа навзничь на дне, дышат с помощью их; и это они могут проделывать в течение многих часов, так что совершенно нельзя догадаться об их» (присутствии — примеч. авт.).

Войско славян состояло из конницы и пехоты.

Феофилакт Симокатта, византийский историк первой половины VII века и секретарь императора Ираклия описывает поход Велизария в 589 году: «… Соскочив с коней, славяне решили немного передохнуть, а также дать некоторый отдых своим коням».

Оружие славян было весьма разнообразным. Прежде всего, оно было наступательным и предназначалось для ведения ближнего боя.

Маврикий подробно сообщает и об этом: «… Каждый вооружен двумя небольшими копьями, некоторые имеют также щиты, прочные, но трудно переносимые. Они пользуются также деревянными луками и небольшими стрелами, намоченными особым для стрел ядом, сильно действующим, если раненый не примет раньше противоядия или другими вспомогательными средствами, известными опытным врачам, или тотчас же не обрежет кругом места ранения, чтобы яд не распространился по остальной части тела».

По свидетельству других авторов славяне, в зависимости от обстоятельств, применяли также длинные копья, секиры, бердыши и обоюдоострые мечи. В ближнем бою именно меч был основным оружием славянского воина.

Виды секир

Виды бердыша

Ибн-Фадлан (арабский путешественник и писатель X века) пишет, что мечи славян были широкие, с волнообразными полосками на клинке и украшались различными рисунками.

При раскопках в славянских городищах VIII–IX веков археологи обнаружили кузницы, в которых наряду с предметами быта изготавливалось и оружие, что говорит о преобладании у славян оружия собственного производства. Хотя, конечно, использовалось и трофейное оружие, захваченное у врагов.

По утверждению многих авторов для защиты своего тела славяне применяли кольчугу. Металлическая рубаха, почти до колен, сплетенная из железных колец, была не очень тяжелой, весьма подвижной и практически не стесняла движений воина. В то время византийцы имели тяжелые кованые доспехи, затруднявшие телодвижения в бою. Норманны изготавливали кожаные доспехи с прикрепленными к ним металлическими пластинами, которые также несколько сковывали подвижность воинов в рукопашной схватке.

Кольчуга

Славянский меч

Тактика славян в сражениях была весьма искусной и разнообразной. В отличие от других племен они большое внимание уделяли предварительной разведке сил и местоположения противника. С этой целью передовыми отрядами велся поиск и захватывались пленные.

Их любимым коньком была внезапность.

Свидетельствует Маврикий: «… Сражаться со своими врагами они любят в местах, поросших густым лесом, в теснинах, на обрывах; с выгодой для себя пользуются внезапными атаками, хитростями, и днем и ночью, изобретая много способов… Имея большую помощь в лесах, они направляются к ним, так как среди теснин они умеют отлично сражаться. Часто несомую добычу они бросают (якобы — примеч. авт.) под влиянием замешательства и бегут в леса, а затем, когда наступающие бросаются на добычу, они без труда поднимаются и наносят неприятелю вред. Все это они мастера делать разнообразными придумываемыми ими способами с целью заманить противника».

Славянские наемные отряды зачастую служили в войсках Восточной Римской империи и участвовали в сражениях в самых первых рядах. Тот же Маврикий утверждает, что в искусстве форсирования рек — славянам не было равных. Они быстро изготавливали множество лодок и непрерывно переправляли на другой берег передовые отряды, которые захватывали нужный плацдарм.

Временные укрепления и полевые лагеря славяне устраивали на возвышенностях, которым не было скрытых с тыла и флангов подступов. Будучи застигнутыми на равнине или в открытом поле, они быстро сооружали укрепления из своих походных повозок.

«… Так как это столкновение для варваров (славян — примеч. авт.) было неизбежным, то они, составив повозки, устроили из них как бы укрепление лагеря и в середину этого лагеря поместили женщин и детей». Об этом пишет Феофилакт Симокатта, сообщая о бое славянского отряда с римлянами.

Конница была бессильна перед таким препятствием и теряла свои мобильные преимущества. Даже, известные своим боевым искусством построения римляне, зачастую, ничего не могли поделать с подобной защитой. Из-за связанных вкруговую повозок на противника сыпался град стрел, летели дротики и копья.

Готовясь к обороне заранее, славяне выбирали труднодоступные для неприятеля места, призывая себе на помощь сложный рельеф окружающей местности. При необходимости перед их позицией насыпался высокий земляной вал, укрепленный заостренными кольями. Болотистые участки, густые заросли леса, засеки были постоянными союзниками славян при отступлении.

Знаток боевой выучки славян Маврикий советовал стараться атаковать их с флангов и тыла, лишь поддерживая иллюзию нападения с фронта.

Предоставим ему слово в очередной раз: «… Иногда они занимают очень крепкую позицию и, охраняя свой тыл, не дают возможности вступить в рукопашный бой, равно и окружить себя или ударить с фланга, или зайти к ним в тыл».

Коварный Маврикий советовал в этих случаях применять военную хитрость — преднамеренно отступить, якобы потерпев неудачу и вызвать тем самым неорганизованное преследование славянами бегущих. А затем внезапно ударить по собирающим добычу славянам из заранее подготовленной засады и одержать победу в рукопашной схватке превосходящими силами.

Это была прямая рекомендация внедрить славянские методы войны и боя. Таким образом, славяне не были просто учениками своих сильных соседей и мальчиками для битья — они обладали собственной стратегией (о чем будет сказано дальше), тактикой и вооружением.

Не так много сохранилось достоверных сведений о штурмах славянами мощных укрепленных городов и крепостей, однако древние авторы отмечают наличие у них осадной техники. При атаке укреплений противника славяне использовали длинные и легкие штурмовые лестницы, «черепахи» и даже осадные машины. Четким строем, укрепив на спинах тяжелые щиты, они упорно продвигались вперед, осыпая врагов «слепящим» дождем стрел. В рукопашном бою их любимым оружием был обоюдоострый прямой меч с широким лезвием.

В основе боевого построения славянских войск были родовые и племенные связи, и это, вне всякого сомнения, полностью обеспечивало сплоченность, взаимовыручку и железную дисциплину в их воинских подразделениях. Сын сражался за отца, отец за сына, брат за брата.

О боевом духе славян хорошо сказал византийский историк Менандр (конец VI века): «Родился ли на свете и согревается ли лучами солнца тот человек, который бы подчинил себе силу нашу?». Это был ответ «склавинских старейшин» вождю аваров.

Результатом многовекового противостояния стало создание первого славянского государства на территории Моравии.

 

Часть восьмая

Походы и битвы предков древних белорусов

Приводя сражения и битвы древних славян, не будем рассуждать на тему: что такое — хорошо и что такое — плохо. Скрывать тут нечего — в древности славяне, наряду с защитой своих рубежей от ненасытных и алчных чужеземцев, сами проводили завоевательные походы в соседние земли и государства. Точнее назвать эти походы можно даже грабительскими, отряды славян шли на соседей не ради военной славы или попранной справедливости, а дабы, поживиться чужим имуществом и прихватить бесплатной рабсилы.

Термин этот следует понимать не совсем в современном смысле — рабочей силы, а в смысле — силы рабов. Хотя рабство у славян имело заметные отличительные особенности от других народов, причем в сторону его гуманности, о чем будет сказано несколько ниже.

Дети своего времени — по своим обычаям и нравам — славяне мало чем выделялись от окружающих их племен и народов. Воинская доблесть в те далекие времена заключалась, прежде всего, в количестве и качестве захваченной добычи. А уж, каковы способы добывания нужных предметов, оружия, продовольствия и прочего ценимого тогда имущества, то это уже дело — пятое, десятое. И крылатое выражение: «победителей не судят» пришло к нам из необъятной глубины веков…

Начиная уже с I века новой эры, славянские племена вели постоянные войны и стычки со своими соседями и, прежде всего, с могущественной Римской империей.

Готский историк Иордан свидетельствовал о крупном вооруженном столкновении готов и антов еще в IV веке. По его словам готы вначале терпели поражение, но в дальнейшем все же одержали победу, захватив вождя антов Божа, его сыновей и семьдесят старейшин. Пленники были казнены.

В 499 году славяне вторглись во Фракию. Против них было направлено сильное 15-тысячное войско магистра восточно-римской армии, имевшее своей задачей полный разгром и вытеснение варварских племен за Дунай. В битве на реке Цутра войско магистра потерпело сокрушительное поражение — сам он погиб, потеряв в бою около четырех тысяч своих подчиненных. Это была одна из самых первых исторически зафиксированных битв с участием славян.

К началу VI века натиск славянских племен, появлявшихся, раз за разом, из-за Дуная и вторгавшихся в римскую империю был настолько силен и постоянен, что Анастасий (император Восточной Римской империи) в 512 году был вынужден начать строительство одного из ранних прообразов Великой Китайской стены — непрерывную линию укреплений. Первоначально она имела протяжение 85 километров и простиралась от порта Селимврии на Мраморном море до Понта (Черного моря).

Укрепления, названные «Длинной стеной» проходили всего лишь в 60 километрах от столицы империи и по определению современников являлись «знаменем бессилия» и «памятником трусости».

Позже император Юстиниан построил целые укрепрайоны в приграничных областях. Всего было построено три линии обороны, состоявшие из почти 600 различных укреплений и крепостных сооружений, перемежавшихся мощными крепостями.

По сообщению Прокопия Кессарийского Юстиниан назначил начальником охраны реки Истр полководца Хильбудия, который на протяжении трех лет ежегодно переправлялся на левый берег Дуная и превентивно опустошал славянские земли.

В 534 году, однако, при очередном набеге Хильбудия, славяне сумели объединиться и дать достойный отпор. Прокопий пишет, что славяне выступили «… против него все поголовно. Битва была жестокая; пало много римлян, в том числе и их начальник Хильбудий».

В 547 году славяне неожиданно форсировали реку Истр и стремительно овладели всей Иллирией. Наместник Иллирии с 15-тысячным войском следовал за ними, не решаясь дать генерального сражения. Наученный печальным опытом Хильбудия, он полагал свои силы недостаточными для противостояния многочисленным вторгшимся племенам чужаков.

В 551 году один из отрядов славян, числом около 3 тысяч воинов, не встречая никакого сопротивления, вновь переправился через реку Истр, после чего разделился на два отряда с целью широкого охвата территории. Римляне, располагавшие гораздо большими силами, решили воспользоваться этим делением и уничтожить противника по частям. Но славяне, по обычаю имевшие сильную разведку, разгадали этот замысел и упредили римского полководца, внезапно ударив по ним сразу с двух фланговых направлений. Римляне были наголову разгромлены. Этот факт лишний раз подтверждает наличие грамотных тактических навыков у славян и их четкое взаимодействие в бою.

Всерьез обеспокоенный военными неудачами император Юстиниан посылает на славян конную императорскую гвардию во главе со своим личным телохранителем Асбадом. Но и здесь все решила внезапность и грамотная тактика. Славяне не стали дожидаться сражения в чистом поле, где превосходно обученные и лучше вооруженные римские всадники имели бы неоспоримое преимущество. Славянский отряд атаковал их непосредственно во фракийской крепости Тзуруле, основном месте дислокации римлян и одержал решительную победу. Замкнутое пространство и внезапность позволило славянам свести на нет превосходные воинские достоинства противника — многие римляне были убиты, а сам Асбад был пленен.

Таким образом, регулярные полевые войска, находящиеся в этом районе были разбиты и рассеяны, и славяне приступили к осаде крепостей Фракии и Иллирии, надеясь, не без оснований, на богатую добычу. Не будем строгими судьями к своим далеким предкам — таковы были правила войны и их придерживались все, без исключения.

Крепость — это уже серьезно. Это не стремительный набег на, иногда беззащитные, поселения. Но и здесь славяне не ударили в грязь лицом.

Напомню лишь читателю, что речь здесь продолжается о рейде в глубокий тыл противника все того же 3-тысячного славянского отряда.

Удрученный Прокопий сообщает об этом довольно подробно. Славяне осадили мощную приморскую крепость Топер, находившуюся на фракийском побережье всего в десятке дней пути от территории непосредственно Византии. Оборонял ее весьма сильный гарнизон, о численности которого история умалчивает, но вероятно полностью укомплектованный, иначе византиец непременно посетовал бы на это обстоятельство. Кроме того, в обороне крепости были готовы принять участие около полутора десятка тысяч вооруженных и боеспособных мужчин осажденного города.

По своему обыкновению, славяне начали с военной хитрости. К самой крепости подошли лишь небольшие их силы. Основная часть отряда замаскировалась в скрытых местах по ходу их предполагаемого отступления. Подошедшие к крепостным стенам начали задирать римских солдат, находящихся на стенах и обстреливать их из луков.

Далее случилось ожидаемое. Предоставим слово уже знакомому нам Прокопию. «… Римские воины, находившиеся в гарнизоне, вообразив, что врагов не больше, чем сколько они видят, взявшись за оружие, тотчас же вышли против них все. Варвары стали отступать, делая вид для нападающих, что, испуганные ими, они обратились в бегство; римляне же увлеченные преследованием, оказались далеко впереди укреплений. Тогда поднялись находившиеся в засаде и, оказавшись в тылу у преследующих, отрезали им возможность возвратиться назад в город. И те, которые делали вид, что отступают, повернувшись лицом к римлянам, поставили их между двух огней. Варвары всех их уничтожили и тогда бросились к стенам».

Итак, регулярные войска, составлявшие гарнизон крепости, уничтожены. Кажется, дело за малым — взять крепость штурмом. Однако горожане подготовились к осаде основательно — на головы славян полились кипящие масло и смола. Увесистые камни и стрелы причинили нападающим потери, и первый приступ был отбит.

Уяснив, что наскоком крепость не взять, славянские военачальники действовали далее чрезвычайно грамотно. Выстроившиеся вдоль стены лучники осыпали защитников города тучей стрел и заставили их временно покинуть стены. Тем временем штурмовые отряды немедленно приставили к стене длинные лестницы и захватили укрепления, а затем овладели и городом, со всеми вытекающими последствиями.

Фото: стр.44 «История воен. искусства», т.2

Не правда ли — для древних воинов весьма показательный образец тактического мастерства при захвате сильно укрепленной крепости?

В 552 году, воодушевленные успехом славяне, вновь форсировав реку Истр, вторглись во Фракию уже значительными силами. Император Юстиниан готовил в это время поход в Италию, но был вынужден отложить его. Узнав, что ближайшей целью славян является крупный и богатый город Фессалоника, византийский владыка отправил на их перехват большое войско во главе со своим племянником, сравнительно молодым, но опытным полководцем Германом.

Как всегда хорошо сработала славянская разведка. Захватив пленных и сопоставив свои силы с римлянами, славяне прервали поход, сделали большой маневр в виде крюка и отступили в Далмацию.

По сообщению Прокопия неожиданно Герман умирает. Зададимся вопросом — неожиданно ли? Не помогли ли ему умереть славянские лазутчики? Поскольку славяне, только того и ждали, находясь в полной боевой готовности, и сразу же вновь вторглись в пределы Восточной Римской империи.

И опять Юстиниан для борьбы с ними выделяет свои отборные войска во главе с испытанным полководцем Схоластиком. Разделившись, славянские отряды почти беспрепятственно идут по территории Византии. Недалеко от Адрианополя Схоластик, наконец, догоняет большой отряд славян.

Но те уже начеку, что снова свидетельствует в пользу их разведки. Отряд стал лагерем на высокой горе и был полностью готов к бою с римлянами. При таких обстоятельствах Схоластик не решился на штурм временных, но качественных славянских укреплений и, окружив врага, стал выжидать истощения его продовольственных запасов.

Но и здесь славяне оказались на высоте, видимо заранее подготовившись к длительной осаде. Недостаток продовольствия вскоре ощутили римские солдаты, под давлением которых византийский полководец все же решился на штурм. В очередной раз римские войска потерпели поражение, их остатки отступили вглубь империи.

Славяне вновь соединились, двинулись вперед и подошли вплотную к «Длинной стене». И здесь их впервые постигла неудача.

То ли на этот раз подкачала славянская разведка, то ли славянские вожди уверовали в свою непобедимость, то ли римляне имели слишком большой численный перевес — об этом можно только гадать, так как Прокопий об этом умалчивает. Но фактом является то, что славяне, вначале имея успех, затем дали напасть на себя с тыла, потерпели поражение и вынуждены были отступить за реку Истр.

Приведенные сражения свидетельствуют о высокой боевой выучке древних славян, определенном оперативно-тактическом мастерстве их вождей, умении правильно оценивать позиции и соотношение сил, а также правильном и грамотном сочетании оборонительных и наступательных действий.

Поражение в сражении у «Длинной стены» не прекратило, однако, вторжений славян на территорию империи, и в 582 году император Тиберий был вынужден для борьбы с ними заключить военный союз с аварами. Одновременно римляне предприняли несколько походов внутрь славянских земель, пытаясь лишить их опорных баз для нападений на Византию. Вначале им это удается — в 584 году славяне были рассеяны и оттеснены за Балканы.

Но уже через два года сильные славянские отряды вновь появляются под Адрианополем.

Тогда император Маврикий совершает несколько упреждающих походов на славянские земли. Славяне сопротивляются и, в свою очередь, наносят сильные и неожиданные удары. Они действуют весьма грамотно и избирательно, готовя оборонительные рубежи. Прежде всего используются естественные водные преграды.

Живописные подробности изобретательности славян приводит нам Фефилакт Симокатта. Он сообщает об интересном и поучительном эпизоде противоборства римского полководца Петра и славянского вождя Пирагаста.

Император Маврикий, сам являясь неплохим теоретиком военного дела, учел предыдущие ошибки, повлекшие поражения римских войск. Он справедливо полагал, что корни неудач римлян лежат в отсутствии надлежащей разведки и нерешительности их полководцев, не знавших истинных сил и замысла противника. В связи с этим он потребовал от Петра надлежащей осмотрительности, а затем быстрых и решительных военных действий.

Петр выполнил указания императора. И что же? Оказывается славяне, помимо разведки, имели и контрразведку…

Отряду Петра предстояло форсировать реку. Ночью двадцать лучших римских воинов скрытно двинулись в путь и к утру переправились через реку. Изнуренные тяжелым ночным переходом римляне заснули в зарослях леса возле реки, не выставив ни боевого охранения, ни просто часового.

Отслеживая ситуацию, связанную с передвижением римских войск, мобильный конный отряд славян без всякого труда пленил беспечных «разведчиков». Пытки были тогда вполне обычным делом — и Пирагасту вскоре было доложено о замыслах Петра.

Он расположил свои силы в том же лесу, точнехонько вдоль ночной переправы передового разведотряда византийцев и спокойно стал ждать приближения основных сил Петра.

Не получив никаких известий от своей разведки (!), полагая, что она беспрепятственно пошла дальше (?), Петр дал команду форсировать водную преграду…

Первая тысяча, ничего не подозревавших римских воинов, была окружена славянами и уничтожена почти мгновенно. Тем не менее, войско римлян было весьма многочисленно, и они с ходу вступили в бой.

«… Узнав об этом (об уничтожении первой тысячи — примеч. авт.), полководец велит войску переходить реку, не разделившись на маленькие отряды, чтобы переходя реку понемногу, не быть ненужной и легкой жертвой врага. Когда, таким образом, римское войско выстроило свои ряды, варвары (напомню: варварами римляне называли всех чужеземцев — авт.) в свою очередь, выстроились на берегу реки. И вот римляне стали поражать варваров со своих судов стрелами и копьями». Феофилакт Симокатта немногословен и точен. Далее он сообщает о беспорядочном отступлении славян.

Думается оно вызвано не военным преимуществом, а смертельным ранением славянского вождя Пирагаста. Славяне болезненно переносили гибель своих вождей и причиной тому были их тесные родовые и племенные связи.

Петр, якобы, не организовал их преследование, ввиду отсутствия конницы. Это весьма сомнительное утверждение. Во-первых, боевой строй византийского войска предполагал обязательное наличие конницы, тем более в далеком походе на земли славян. Во-вторых, Петр, вероятно, не без основания опасался обычной засадной тактики славян, потому и не рискнул углубляться в густые леса.

Нерешительность полководца и погубила римскую армию вторжения. Заблудившие проводники завели таки византийцев в глухие чащобы, где они в течение трех дней не имели воды и утоляли жажду вином (?). Что за римский интендант, который не имел даже необходимого запаса воды, но вина — хоть залейся. Возможно, последовавшее похмелье и сыграло свою решающую роль, когда заблудшие рати, наконец, вышли к реке Геликабии. Поскольку здесь их уже на противоположном берегу реки, в полной готовности, ждали так и не разгромленные славянские дружины.

Свидетельствует, лаконичный до предела, Феофилакт Симокатта:

«… И вот римляне, построив суда, переправились через реку, чтобы схватиться с врагами в открытом бою. Когда же войско оказалось на противоположном берегу, варвары всей массой тотчас напали на римлян и их одолели. Побежденные римляне бросились бежать. Так как Петр был наголову разбит варварами, то главнокомандующим назначается Приск, а Петр, отрешенный от командования, вернулся в Византию».

Минуточку! Сравните, что же здесь изменилось по сопоставлению с первым эпизодом? Римлянам даже дали возможность высадиться и вступить в бой…

Правильно, во втором эпизоде нет гибели славянского вождя, и поэтому воины действуют целеустремленно и решительно. Это косвенно подтверждает догадку о крайне болезненном отношении славян к гибели своих родичей-предводителей. Вероятно, в связи с этим, ломалась и какая-то система чисто воинских взаимоотношений славян внутри их отрядов.

А в 597 году славяне все же добрались и до вожделенной богатой Фессалоники.

Об осаде славянскими отрядами этого города рассказывает епископ Фессалоники Иоанн Эфесский. Осада проводилась по всем канонам осадного искусства, с применением соответствующей техники. Иоанн упоминает о наличии у осаждающих осадной машины для метания камней, «черепах», массивных железных таранов, а также громадных крючьев. Метательная машина с трех сторон была обшита досками для защиты обслуживающего ее гарнизона. «Черепахи» были покрыты сухими кожами, но поскольку это не спасало от льющейся с крепостных стен горячей смолы, то их заменили на свежие шкуры только что убитых быков и верблюдов.

Начав обстрел защитников города стрелами, славяне постепенно придвинули метательные машины, которые швыряли довольно крупные камни. Затем к стенам были вплотную придвинуты «черепахи», под прикрытием которых, славяне пытались пробить в стенах бреши для прорыва в город. Железные тараны расшатывали камни в стене, а крючья вырывали их наружу.

Так продолжалось шесть дней.

Осажденные делали вылазки, пытаясь захватить или уничтожить осадную технику, но безуспешно. На седьмой день славяне, без всякой видимой причины, неожиданно, прекратили боевые действия, бросили осадные машины возле крепостных стен и ушли в горы.

Остается лишь гадать, что помешало им продолжить осаду города. Иоанн об этом ничего не пишет, поэтому логично предположить, что виной тому были не внешние причины (в виде подошедших к осажденным подкреплений, например). И уж, конечно, не победные действия осажденных, о которых епископ непременно с гордостью бы упомянул. К тому же Иоанн Эфесский отмечал в своих записях, что славяне «… научились вести войну, лучше чем римляне».

Скорее всего, осада была снята ввиду каких-то серьезных внутренних обстоятельств. Это могла быть смерть вождя, случайно получившего смертельную рану. Но, думается, истинной причиной была случившаяся внезапно массовая болезнь, которая стала косить славянских воинов… Известно, что в те времена воинские безвозвратные потери от эпидемий и болезней многократно превышали потери в сражениях, поскольку никаких действенных лекарств не существовало.

В самом начале VII века серьезную попытку подорвать военную и экономическую мощь славянских племен стал готовить император Маврикий. И кто знает, чем бы она закончилась — византийский владыка готовил огромную армию вторжения и неплохо разбирался в воинском искусстве, в том числе и в славянских тактических хитростях.

Но в 602 году некий римский солдат, по имени Фока, спровоцировал восстание в уже сосредотачивавшейся на границе возле реки Дунай восточно-римской армии. Восстание было поддержано местным населением, недовольным императорскими поборами — сам Маврикий был схвачен и убит.

В 610 году в Византии к власти пришел император Ираклий. К этому в государстве времени была завершена, так называемая «фемная военная реформа», призванная укрепить охрану границ. Суть ее заключалась в том, что римским воинам выделялись участки земли на определенных территориях, которые назывались «фемами». Они обзаводились хозяйством на этих участках и получали с них доходы, на которые и жили. Фемом назывался и территориальный отряд, который составляли воины данной округи, возглавлял его местный военачальник. Короче говоря, был образован особый род пограничных войск для защиты рубежей. Такая практика позже существовала и в других государствах, в том числе и в России.

К началу VII века некоторые славянские племена уже обжились в глубине Балканского полуострова, создав своеобразный форпост для походов на Византию. Древние историки отмечают ряд морских военных походов славян. В 610 году ими была произведена осада Солуни, причем как на суше, так и со стороны моря. А в 623 году славянский морской десант был высажен даже на побережье острова Крит.

В 626 году византийский император Ираклий во главе большого войска совершил поход в Малую Азию для военных действий против персов. Воспользовавшись этим, славянские племена поставили своей целью захват самой столицы империи. С этой целью ими был заключен военный союз с воинственными аварскими племенами.

В июне 626 года славяне совместно с аварами обогнули «Длинную стену» и вторглись в пределы империи. Почти не встречая сопротивления, они вышли непосредственно к Константинополю (столица империи была основана императором Константином I в 324 году на месте города Византий) и осадили его с суши. В то же время славянский флот полностью блокировал город с моря. Однако столица империи была надежно защищена очень высокими и массивными крепостными стенами.

стр.65 «Истории воен. иск.» т.2

Союзники прямо на месте изготовили множество метательных машин, но главное — ими были, буквально за неделю, сооружены двенадцать больших штурмовых башен, равных по высоте крепостным стенам, окружающим весь город. Жителей столицы охватила паника. Византийский епископ живописал так: враги «… наполнили море и сушу дикими племенами, для которых жизнь — война». Однако в городе оставался сильный гарнизон, а из многих жителей было составлено воинское ополчение — византийцы решили держаться до конца. Они прекрасно понимали, чем чреват захват города жаждавшими добычи воинами.

Наконец, после долгих осадных дней, 31 июля состоялся решающий штурм. Однако попытка высадки морского десанта в тыл противника оказалась неудачной. Фронтальная атака, в центре которой шли авары, а на флангах отряды славян, также не принесла успеха. Некоторые штурмовые башни были разрушены осажденными. Обороняющиеся умело отбивали валы штурмующих. Столица устояла.

Но даже неудачный штурм показал высокую техническую оснащенность славян, умелую организацию взаимодействия различных родов войск и готовность для достижения ближайшей цели объединиться с любым союзником.

Дело в том, что авары, в принципе, были врагами славян и многие годы совершали грабительские набеги на их земли. В конце концов, славянские племена моравов, чехов, сербов и хорутанцев объединились в мощный племенной союз, который возглавил уже известный нам моравский князь Само. Несколько крупных сражений аварами было проиграно, и они были оттеснены.

Впрочем, и византийцы в некоторых войнах были союзниками славян, а многие из последних служили, на постоянной основе, в элитных императорских частях регулярной армии.

А в 630 году союзное войско в кровопролитном трехдневном сражении у Вогатисбурга разгромило и армию, наступающего на славян с запада, франкского короля Дагоберта, о чем уже говорилось выше.

Войны славян в конце VII–X веков прослеживаются на западе лишь на примерах военных действий обоих славянских моравских государств, что было предметом рассмотрения в одной из предшествующих глав. Кроме того, с франками и византийцами воевали дунайские болгары.

На северо-востоке и на востоке же уже зарождались новые мощные славянские государства: Новгородская земля и Киевская Русь.

Но их военные действия не станут предметом нашего изучения, поскольку мы отслеживаем непосредственных предков древних белорусов, а не родственные им племена.