Огромный экран на доме-коробке в самом начале Нового Арбата – насмешка над тем, как ещё не так давно представляли себе будущее: вместо летающих автомобилей, дирижаблей с китайской едой и космических кораблей в форме капли – неказистое полотно, на котором показывают трейлеры фантастических фильмов. Спецэффекты за последние тридцать лет шагнули вперёд сильнее, чем сама реальность, а дальше – само собой, шагнут ещё шире, чтобы в конце концов опередить ощутимый прогресс на необозримое расстояние.
Оно, наверно, и к лучшему – куда уж приятнее сидеть в уютной норе и наблюдать за имитацией больших дел, больших чувств и больших страхов, чем делать, чувствовать и бояться самим. Говорим безо всякого уничижения, просто оно вот так вот и вышло, и никак этот раструб в обратную сторону не повернёшь. И ладно.
Подсмотрим, подслушаем, посмакуем, потом напишем, расскажем, снимем фильм, – а наши друзья прочитают, послушают наш рассказ: кто-то цокнет языком, кто-то не поверит, кто-то увидит в сказанном смысл – не то символический, не то дидактический. Но вот ведь какая загвоздка – нужно, непременно нужно, чтобы всегда были и те, за кем подсматривать и подслушивать. Те, кому делать, чувствовать и бояться – да так, что потом и в сказке сказать, и пером описать. Да так, что не вырубишь топором, не сожжёшь рукопись и не забудешь нужные слова.
И вот она – та, за которой подглядывать не должно быть стыдно, потому что она сама напрашивается, вся её задача – в том, чтобы за ней подглядывали, – но всё равно как-то неловко. Она идёт как раз под тем самым огромным экраном в начале Нового Арбата, на котором транслируются трейлеры уберфантастичских франшиз. Как мы помним, на неё натянут плащ серебристого цвета, капюшон, очки, прядь рыжих волос, чёрный пакет в руке, вот это всё. Прохожие отводят взгляд, а всё же нехотя посматривают. Многие её уже видели на этом самом месте. Она потом ещё спустится вниз к Знаменке, а оттуда возьмёт курс на Театральную.
Она голосит на два голоса:
– Я тебе говорю: «Спартак»!
– А я тебе горю: ЦСКА!
– А я говорю: ОУКБ!
– А я говорю: ОУКС!
И тут внезапно – надо же чему-то такому, в конце-то концов, случиться безо всякой причины! – её речь обрывается на полуслове, шаги становятся слабыми и беспорядочными, она сгибается и едва не теряя сознание, добредает до автобусной остановки и бухается на скамейку.
Остановка «Арбатские ворота»
Здесь останавливаются
Троллейбусы 44, 2
Автобусы 39, Н2, 6
Был вечер, хотя и надвигалась ночь. На небоскрёбах Нового Арбата работала фиолетовая подсветка, которая так беспокоила бывшего мужа Марии, Андрея Першикова. Но он уже умер, а Мария сидела на автобусно-троллейбусной остановке неподалёку, вглядываясь в поток машин.
Оставим процесс прихождения Марии в себя за пределами текста – это, всё-таки, слишком щекотливый вопрос – в том смысле, что очень личный. Но факт остаётся фактом – Мария сидела на остановке, и было ей крайне радостно вновь ощущать себя собой, а не странным уродливым существом, бродящим по городским улицам и изрыгающим проклятия в адрес всех, кого она видит.
Сколько она прожила в таком состоянии? Год? Два? Десять? Нет, Мария в этом состоянии не жила, это был кто-то другой, отвратительный чертёнок, завладевший её телом полностью, а душу отправивший на принудительный отпуск в ярко освещённой темнице.
Нет, в какие-то моменты Мария приходила в себя – сумасшествие отступало, когда женщине было физически плохо, будто бы оно не хотело само испытывать страданий из-за перелома, гриппа или болей в животе.
Однако теперь прояснение наступило гораздо более сильное – Мария чётко ощущала, что оно окончательное. Физически она чувствовала себя не ахти – ныло всё тело, особенно спина, голова кружилась от попыток встать, время от времени пробирал сильный кашель. Но это ничего – главное, она свободна от этой дряни, она не даст ей вернуться никогда.
Наконец Мария нашла в себе силы сесть в какой-то подъехавший транспорт (она не могла толком разобрать, автобус это или троллейбус, да и какая теперь разница?) и поехала по маршруту, стараясь ни о чём неприятном не думать и ни на что не злиться.