Поднявшись из вестибюля на второй этаж, отец и сын встретили Ивана Петровича, одного из старейших работников Института Энергии.
— Доброе утро, как вы себя чувствуете, дорогой друг?
В свое приветствие Федор Александрович вложил, казалось, особый смысл, потому что ответил ему его друг не сразу и не совсем обычно:
— Благодарю Bас, Федор Александрович. Чувствую я себя превосходно! Я вот все думаю…
Так как Иван Петрович сделал очень длинную паузу, то Федор Александрович продолжил его мысль:
— Вот и отлично, и я все думаю… Не пора ли нам уже начать заводить морских свинок и белых мышей и остальное, что полагается? Да начать превращаться на старости лет в физиологов. Не пора ли нам связываться с нашими уважаемыми коллегами из Медицинской Академии?
— Вот мы и обдумываем… — подхватил Иван Петрович — обдумываем… А не скажут ля нам с вами, дорогой Федор Александрович, что мы, как бы это сказать, ну, словом, на старости лет… — Иван Петрович не нашел подходящего слова.
— Ну, что же? Отличимся тогда всей компанией! — вмешался Алексей. — Ведь за последнее время об этом все говорят в Институте. Право же, папа!
Алексей горячо продолжал:
— Все говорят, и Асланбеков, и Рогачев, и Минский, и Розова, и… словом, все! Ты знаешь, отец, как много мыслей у всех пробуждается…
Они вошли в малую аудиторию.
— И вот что, папа! Я прошу тебя, прими решение теперь же. И обязательно включи меня, формально включи в эту работу…
При этих словах Иван Петрович повернулся к Алексею и дернул себя за бородку.
— Я буду очень рад, — сказал он, — тема очень большая, дела хватит на всех.
Федор Александрович сел и задумался. Через минуту он посмотрел на своих собеседников:
— Да. Мы все правы. Однако же… Я много думал об этом. Вот Иван Петрович изволит помнить. Когда нам преподавали латынь, то латинист нам преподнес миф о двуликом Янусе, как символ силлогизма и широты мысли: — одна сторона и другая, а между ними вывод. Так легко видеть вещи. А мне ядерная энергия начинает представляться скорее в виде индусской богини Кали в ее азиатском богатстве образа плодородия. Одна голова и множество рук — сила жизни во множестве проявлений…
В малой аудитории было тихо. Августовское солнце смотрело в высокие окна просторного зала.
Федор Александрович продолжал:
— Да, множество проявлений! Вот видите, благодетельное, быть может, воздействие на живые организмы! Что же? Вот Степанова сейчас здесь нет. А он тоже пишет мне из Красноставской, между прочим, и следующее. — Федор Александрович достал из кармана пиджака письмо.
— Вот, слушайте. Он пишет. «Как с новой темой? Со своей стороны думаю, что пора уже ее оформить и переходить к развороту работ. К чему откладывать?».
Академик аккуратно сложил письмо, и сказал:
— Хорошо. Так ты, Алеша, хочешь работать с Иваном Петровичем? Давайте, начнем. Считаю вполне своевременным собрать нашу коллегию. Вас же, Иван Петрович прошу быть докладчиком. Обменяемся мнениями, решим.
Алексей, переключив телефон на диспетчерскую связь, сказал в трубку:
— Федор Александрович просит всех в малую аудиторию.
Иван Петрович, подергивая бородку сосредоточенно молчал.