1

Из левого, северного ответвления от основной пещеры стремительно неслась бурная мутная вода. Она пенилась, вздувалась короткими ломаными волнами, кружилась водоворотами.

Место для привала было выбрано дальше ответвления и выше его по уровню. Поток ударял в стену и разливался почти до ног подземных путешественников. Ниже привала вода заполнила пещеру во всю ширину, и целая река неслась по пройденному экспедицией пути.

Вода все прибывала и прибывала. Громадная сила гнала поток, толкала его ударами мощного поршня. Пришлось подняться выше, чтобы уйти от воды. Откуда-то извне приходили волны, одна больше другой. Слой наращивался на слой.

Странное эхо рождалось под низкими сводами. Многократно отражаемый камнем, звук искажался. Он совсем не был похож на веселый шум наземных вод.

Подъем, который преодолела экспедиция в последние часы своего пути, был достаточно крут. Он легко поглощал поток, за ним находилась золотая бездна. Люди стояли и освещали своими фонарями дикую картину подземного наводнения. Казалось, что оно достигло своего предела. Вот на поверхности потока мелькнуло что-то бесформенное. Михаил Царев закричал:

— Это ветка дерева!

Вслед за веткой в потоке прокатилась мохнатая масса. Переворачиваясь, она, как живая, взмахивала длинными лапами. На миг показался свежий срез ствола вершины ели с или пихты. Ныряя и вертясь, пронеслись темные поленья.

Подземное наводнение длилось уже полчаса или немногим дольше. Затем вода стала резко спадать. Подземное наводнение кончилось так же внезапно, как началось. Еще несколько минут, и тоннель обсох совершенно. Вода исчезла. только кое-где оставались в пещере лужи, куски коры, ветки деревьев. У ног подземных путешественников лежал тонкий нанос грязи, черной хвои и прошлогодних листьев.

 

2

В верховьях невидной и малоизвестной южноуральской реки Сим, в горах, есть одно примечательное место. В узкую долину-ущелье высовывается отрог горы. Река, спрямляя свой путь, пробила гору и проходит под ней не такое уж малое расстояние — километра полтора, если не все два.

Тому назад лет двадцать или двадцать пять в горах началось правильное лесное хозяйство. Поднимаясь весной, Сим большей частью своих вод проходил в обход своего узкого подземного русла. Но помеха лесосплаву все же была.

Верхний вход в подземный участок завалили камнями. Теперь весной только самая малая часть воды проникает сквозь щели грубой плотины. Летом же Симу этих щелей хватает вполне. Он своей скудной летней водой по-прежнему сочится старой дорогой и вытекает ручьем с другой стороны из-под широкого неправильного свода, под которым впору пройти, не сгибаясь, и самому высокому человеку.

От этого-то места, с километр вниз по течению, между крутыми скалистыми берегами, утром шестнадцатого апреля сбился затор из сплавляемых бревен.

Как говорится — бывает и на старуху проруха, — а конь на четырех ногах, да и то спотыкается! — проморгали рабочие, вовремя затор не разбили… теперь же, как ни бились двое опытных лесорубов, ничего у них не получалось!

— Чорт же тебя ломай, проклятый! Чтоб тебя язвило! — ругались рабочие. A река вскоре остановилась совсем. Вода закружилась и стала успокаиваться, поворачивая вспять по течению и образуя нечаянный пруд с далеким подпором вверх по ущелью.

И надо же! Вода одна не ходит! Бригадир с аварийным запасом толовых шашек с утра подался вверх по реке. Искать его побежал лесоруб помоложе, а оставшийся так обозлился, что на реку больше и смотреть не хотел! Меж тем весь лес с верховьев, числом не менее шести тысяч бревен, сбился к затору. Вода же так поднялась, что совсем закрыла и то место, где Сим норится под землю.

К часу дня, растрепанный, без шапки и без голоса, из лесу кубарем выкатил бригадир, за ним появился и отставший посыльный.

Через десять минут издали было видно, как затор дернуло. Грянул взрыв и пошел гулять перекатами по горам, как веселый весенний гром. Дав, наконец-то, волю воде, рассыпалась дикая плотина. Каша из бревен покатилась вниз, с размаху прочищая русло с временно обмелевшим лесом. Люди тоже заторопились вниз. Лес сбился густо, смотреть нужно в оба. Теснина опустела, точно ничего в ней не было.

 

3

Сидя в резиновой лодке, Карнаухов говорил как всегда, бодро и громко:

— Давайте-ка, товарищи, рассудим толком, не торопясь, по всем правилам технического совещания. На повестке дня вопрос: предложения по дальнейшему плану действий. Михаил! Слово тебе!

— Вот что я думаю, — сказал Царев. — Воды вниз прошло немало. На земле началось половодье. Карст получает воду. Словом, благоприятные зимние условия нашего путешествия окончились. Подземная обстановка изменилась. Должен сказать еще, что я сейчас нашел ответ на занимавшую меня загадку. Мы прошли бездну только благодаря глубоким, четким следам. Но своих следов не оставили. Почему? Когда шли они, грунт был размягчен. Следовательно, бездна получала и раньше воду и вода куда-то могла уйти. Мой вывод таков — если обратный путь и залит водой, то не навсегда…

Михаил сделал паузу и продолжал:

— Но теперь я свято верю в легенду о бежавших пугачевцах. Мы уже в районе гор. Выход не может быть далеко.

— Теперь я скажу! — закричал Андрей. — Мы нашли россыпи золота, платины, алмазов! Здесь подземная география такова: мы пришли в нашу золотую бездну одним руслом древней реки, вышли — другим. Эти исчезнувшие карстовые реки намыли для нас склад. Мы вернемся для подробного исследования, запасшись кислородными приборами. Но не сейчас. Мне еще мало. Ты только здесь поверил в легенду, Михаил, а я всегда в нее верил. Случая не было, вот беда. Конечно, выход близко. нам хватит продовольствия на пять дней, света — на шесть. Против того, чтобы идти назад, есть и еще одно соображение: мы прошли бездну по следам. Честно говоря, я потерял ориентировку. А искать вход в наш западный тоннель в отравленной атмосфере опасно. Сейчас следы под водой. Словом, все за то, чтобы идти только вперед.

Андрей встал. Его лицо покраснело от возбуждения. Молодой геолог обратился к Новгородцеву:

— А вы что нам скажете?

Новгородцев сидел опустив голову. Он поднял лицо и ответил:

— Я уже сказал. Вчера. Я пойду с вами… У меня один вопрос. Как бы сказать? Если с нами что-нибудь случится? Что будет с результатами экспедиции?

— Ничто не пропадет! — с силой ответил Андрей. — Я люблю говорить — нет случайностей. Товарищи иногда шутят над моей поговоркой. Недавно меня директор завода поймал — вода на площадке нашлась случайно! A я сейчас опять повторю нет случайности. Мы не случайно нашли золотую бездну, так как не случайно наше правительство приняло решение строить завод и не случайно на площадке нашли пещеру. Нам покоряется Земля! Что же касается нашей личной безопасности, то кто мы с вами? Разве мы какие-нибудь жалкие американские авантюристы-золотоискатели? Пусть я потерял ориентировку после вчерашнего перехода через бездну! Пусть мы чорт знает где под землей! Но мы не одиноки. Народ с нами. Если мы здесь просто ляжем и будем лежать, недели через две, если не раньше, сюда явится Куржаков или еще кто-нибудь и спросит: «Что случилось? Ваша командировка кончается, а вы бездельничаете?» Андрей весело рассмеялся. Царев добавил за него:

— Да. Дорога пробита.

— Пойдемте дальше, — заключила Елена.

 

4

Широкий тоннель явился естественным продолжением всего пути. Здесь протекала река, несшая в своих водах драгоценные металлы, этой дорогой прошли в горы пугачевцы.

Но впервые подземные путешественники попали в тупик. Пятый час пути от места подземного наводнения привел их к началу широкой пещеры. Обвал образовывал какое-то подобие циклопической стены, преградившей дорогу. Она была сложена почти вертикально из громадных обломков камней. По стене слабо сочилась вода, падали капли. Было сразу видно, что тоннель разрушен.

Первое серьезное препятствие. Избалованный удачей, Карнаухов испытывал чувство острого разочарования. Он рассматривал крупномасштабную карту и старался хотя бы приблизительно определить точку нахождения экспедиции.

Михаил невольно вызывал досаду своего друга. Он рассматривал стену и говорил:

— Этот завал не производит впечатления древнего события. И вода проходит неглубинная. Это снеговая вода. Где-нибудь над нами карстовая воронка… Андрей молча соглашался. Вот они, изображенные топографами частыми горизонталями, большие, заросшие лесом, котловины среди крутых гор. Они не имеют видимого выхода для дождевых и снеговых вод, но совершенно сухи, не заболачиваются. Прав Михаил. Андрей с раздражением закрыл планшет. Не вышло! И он сказал, обращаясь к товарищам:

— Выход пугачевцев завалило. Но я его найду. Буду искать. Перерою все горы наверху!

Сидя на своем мешке, Карнаухов ворчал: «Не люблю идти назад». A Михаил, сопровождаемый Новгородцевым, пошел вдоль обвала. Иногда он тушил фонарь и вглядывался вверх. Не мелькнет ли дневной свет? Это не было бы невероятным.

Вдруг Михаил поскользнулся, вскрикнул и упал. Новгородцев бросился к нему. Он увидел что Царев скользит в зияющей черной щели. Он упирался руками, пытаясь найти опору. Выпущенный из рук фонарь висел под ногами Царева, раскачиваясь на шнуре.

 

5

Луч света на блестящем камне — это было последнее, что рассмотрел Новгородцев и очень хорошо запомнил. Новгородцев бросился на грудь, вытянул руки и попытался схватить товарища. Пальцы ощутили гладкую кожу куртки и сами вцепились в воротник.

Михаил сделал движение, и Новгородцев почувствовал что они оба сдвинулись вниз по гладкой поверхности камня. Новгородцев инстинктивно старался зацепиться за что-нибудь носком сапог. Он напряг мускулы ног и ступней, стараясь найти опору. Оба молчали. Михаил больше не шевелился.

Новгородцев не отдавал себе ясного отчета в том, что происходило. Вцепившись в плотный кусок кожи воротника куртки, он ощущал без мысли и без вывода, медленное — так движется минутная стрелка — скольжение вниз. Время отсутствовало. Новгородцеву захотелось разжать пальцы. Тогда он мог бы встать и отойти от страшного места, но разжать пальцы и выпустить это тяжелое, тянувшее его вниз тело он не мог, ему не удавалось это. Руки были сильнее его, они держали его самого, потому что человек живет не только для того, чтобы цепляться за жизнь. Оказывается, что самое важное дело было в том, чтобы цепляться за кусок гладкой выделанной кожи. Это было странно, но сами мускулы тоже понимали, что так нужно. Они, сжимали пальцы и никогда не согласились бы их освободить.

Сзади слышались голоса. Что-то кричала Елена. Новгородцев знал, что это ее голос, но слова не доходили до сознания, только звуки. Мысль вернулась к Новгородцеву как-то сразу. Его правую ступню схватила петля и тогда он сразу почувствовал ломающее напряжение и мучительную боль в пальцах и плечах. Но когда и как рядом с его руками, вцепившимися в воротник куртки Михаила Царева, появились еще две руки, он не заметил.

Снизу сказал спокойный и самый обычный голос Царева:

— Вы поторопитесь… чтобы не опоздать…

Карнаухов ответил прямо в ухо Новгородцеву:

— Торопимся! А, ну? Потянули! Перехватывай! Еще! Опять потянули!

…Подземные путешественники так устали, что привал на ночь был устроен вблизи от тупика. Все быстро заснули, и только Андрей Карнаухов долго лежал без сна, стараясь не шевелиться, чтобы не беспокоить Новгородцева. Тот вздрагивал во сне и иногда неразборчиво бредил.

Молодой геолог думал о том, что может ждать экспедицию. Перед ним больше не было того прекрасного неизвестного, которое он любил больше всего в жизни. Да, не было… Нужно идти назад. И только что едва не погиб Михаил. Если бы не Новгородцев… Есть, видно, и в этом человеке здоровая ткань под канцелярским наносом. Обстановка осложнилась. И подземное наводнение было грозным предупреждением. Карст показывает зубы… Да. Золотые зубы с платиновыми прослойками, с алмазами… пусть показывает.

Андрей иногда любил пошутить сам с собой, наедине. Но сейчас руководитель экспедиции не был спокоен, и шутка не получалась. Андрей чувствовал сзади себя черную бездну, залитую водой. Над водой стояли густые, ядовитые газы…