В кабинете главного режиссера драматического театра зазвонил телефон.
— Никифор Никифорович? Это Тридесятов вас беспокоит. Вы прочитали мою новую пьесу?
— Прочитал. Ну что ж, пьеса хороша. Вот только не современна. Опередили вы, голубчик, жизнь… лет этак на десять. Боюсь, что публика вас не поймет.
— Но вы-то поняли, Никифор Никифорович.
— Так то ведь я… Ну, в общем так: рукопись я оставлю у себя. Соберем худсовет, обсудим, решим. А сейчас, извините, тороплюсь. Нужно отвести в садик племянника Колю.
* * *
— Добрый день, Никифор Никифорович! Говорит драматург Тридесятов.
— А-а-а, здравствуйте, здравствуйте, наш самобытный друг! К сожалению, пьесу еще не рассматривали. Нет моего помощника Самозамова. Уехал лечиться в Кисловодск. С секретаршей. У него сердце.
* * *
— Никифор Никифорович! Алло! Плохо вас слышу… Как там здоровье товарища Самозамова?
— Не беспокойтесь, ему уже лучше.
— Вот и хорошо. А как растет ваш племянник Коля?
— Уже учится в школе. И надо сказать, учится не плохо. Вчера получил пятерку по химии.
— Ну и отлично. Кстати, вы обсудили мою пьесу?
— Не можем собрать худсовет. Ушел художник Забалуев.
— Куда ушел?
— Никто не знает куда. В понедельник утром, без пятнадцати десять вышел из театра и пропал.
— Может, позвонить в бюро находок, в больницу?
— Не надо, с ним это не впервые. Позвоните через пятнадцать суток.
* * *
— Здравствуйте, Никифор Никифорович!
— Здравствуйте, здравствуйте, наш способный друг!
— Скажите, художник Забалуев появился?
— Говорят, что появился.
— Теперь, значит, худсовет соберется?
— Занят наш справедливый критик Инквизиторов.
— Чем занят?
— Чем занят? Минуточку, сейчас я его спрошу… Говорит, что не знает. Ну, в общем, ждите, когда освободится.
* * *
— Никифор Никифорович! Это опять я… Критик Инквизиторов освободился?
— Освободился, но нет, к сожалению, Коли.
— Какого еще Коли?
— Моего племянника.
— А-а-а, того самого… школьника? Но при чем тут он?
— Он уже не школьник. Два года как окончил театральное училище. Теперь член худсовета… Ну, в общем позвоните попозже.
* * *
— Никифор Никифорович? Еле дозвонился до вас. Скажите, худсовет, наконец, состоялся?
— Да, состоялся. Представьте себе, мнение худсовета было единодушным: пьеса не современна. Отстали вы, голубчик, от жизни… Лет, пожалуй, на десять. Так что отклонили мы вашу пьесу. Будьте здоровы!