В те времена, выезд за границы Советского Союза был экзотикой. Я, например, знал лишь трех людей, которые выезжали "за границу". Так и говорили: "за границу". Не в Грецию, не в Монголию, а "за границу". Не нужно было слабонервным социалистическим гражданам впадать в комплекс неполноценности при виде всего этого буржуйского загнивания. Загнивание, проявлялось в изобилии товаров, как промышленного, так и сельскохозяйственного производства. Не совсем понятно, как изобилие колбасы в магазине могло помешать коммунистической идеологии, но факт остается фактом. Выезд за границу, с предварительными проверками всевозможных инстанций, сбором справок, рекомендаций и характеристик, был событием. Кратковременные командировки в капстраны - благословением господним, а долгосрочные - раем на Земле. Потому что - интересно. Как они там живут? Чем дышат? Говорят, на улице Нью-Йорка отстреливают негров? А жевательную резинку делают из автомобильных покрышек и нефти? Служба в Армии за границей, была чем-то невероятным. Попасть в группировку Советских войск в Германии, Польше или Монголии считалось невероятно престижно. Попасть же в Никарагуа, было как-то непонятно. Маленькая страна, идущая по коммунистическому пути развития, оседлавшая перешеек между Америками. Ничем, вроде не привлекательная, кроме, разве что, близким расположением к южной границе США. Да еще, тем, что ее правительство было готово принимать братскую помощь Советского Союза в виде оружия, военных специалистов и коммунистической идеологии. Экономики, толком, никакой нет, сельское хозяйство зачаточное, промышленность не развита. Зато природа и климат такие, что и мечтать не о чем. Конечно, не всюду. Все восточное побережье выходящее на Карибское море заболочено. Джунгли, гады и комары. Недаром это место называют Берегом москитов. Места непроходимые, труднодоступные, да и делать там нечего. Ни крупных селений, ни инфраструктуры, ничего нет. Деревушки по берегам рек, и минимум населения. А вот запад страны населен неплохо. Тут и кофейные плантации, и тростниковый сахар, и табак, и кукуруза, и бананы. Банановая страна, банановая диета, банановое правительство. После того, как в 1979 году к власти пришли сандинисты, последователи Аугусто Сандино, который еще в 1933 году турнул американские оккупационные войска из Никарагуа, став национальным героем, началась гражданская заварушка, между Фронтом Сандино и контрас, которые поддерживали клан Самоса. А контрас, в свою очередь поддерживали америкосы, при содействии северного соседа Никарагуа - Гондураса. Вот в эту суету я и попал. Регулярных боевых действий не велось, хотя стычки случались постоянно. Да и какие там боевые действия? Ни танков, ни артиллерии, ни авиации. Одни крестьяне с АК-47 в руках, против других крестьян с М-16. К тому же, как только начинаются пассатные дожди, две трети страны превращаются в форменное, непролазное болото, а дожди идут с июня по сентябрь, сводя на нет все военные потуги обоих противников. Остальное время года к услугам местных полководцев, которые с энтузиазмом шастают по лесам и плоскогорьям, в тщетных усилиях, перестрелять друг друга.

Наша база располагалась в западной части страны, аккурат, между озерами Никарагуа и Манагуа, неподалеку от столицы, которая тоже называлась Манагуа. База, название, пожалуй, слишком громкое для двух десятков домов и хижин, обнесенных бетонным забором, с редко торчащими пулеметными "курятниками", поднятыми над ограждением. Особой необходимости в этих вышках не было, но караульная служба, на то и служба, что бы нестись. Едва ли кому-то из контрас пришло бы в голову штурмовать базу, но каждые восемь часов наряд на вышках сменялся, предоставляя возможность очередному караульному потеть под бронежилетом и каской положенное ему время. Бронежилет, штука хорошая, но в тридцати градусную жару и девяноста восьми процентную влажность, очень обременительная. Когда уходишь в рейд, утягивая с собой снаряжения, килограмм на двадцать, да столько же еще оружия с боекомплектом, жилет становится неподъемным. А попробуй пройти сто - сто двадцать километров по пересеченной местности, а то и просто по джунглям, по жаре, в облаках местного гнуса за трое суток, при этом сохраняя боеспособность! Хорошо, если конкретной задачи не стоит. Пробежался по лесу в составе группы, эвакуировался вертушкой и сидишь в прохладном душе на базе. А если задача перед тобой стоит конкретная и боевая? А если боеконтакт с противником? А если диверсию какую учинить надобно? Тут каждый грамм на счету, тут на себе лишнего барахла таскать не будешь.

Первый год службы был не очень интересным. С завидной регулярностью, раз в неделю, мои ботинки топтали лесные тропинки по заранее оговоренному маршруту. Команда подобралась серьезная, меня им придали в качестве стажера, бесплатного приложения к боевой единице. Нужен я им был, как пятое колесо в телеге. Что с меня взять? Только что окончил училище, конечно, теорию и кабинетную практику я знал, но, по сути, ничем, кроме энтузиазма не обладал. Одно дело, проходить полосу, с топотом и матом, другое дело идти по лесу так, что не пугать местных зверюшек, так, что бы они и не знали, что ты тут, рядом. Что бы видеть и замечать, что происходит вокруг, а самому оставаться незаметным, незримым и неслышным. Джунгли? Да, джунгли. В простонародье - лес. Ничем, по сути, не отличающийся от нашего, средней полосы. И сосны и дубы, та же пожухлая листва под ногами. Встречается и экзотика: лианы, каучуконосы, даже красное дерево. Живности побольше, особенно змей да насекомых. Этого добра - завались. Со змеями мне до этого встречаться не приходилось, потому, поначалу испытывал законный страх городского жителя перед рептилиями, пока мне не объяснили популярно, что бояться змей, куда более глупо, чем бояться, например, автомобиля. Змеи, да и все животные живут по строго определенным законам. Их поведение варьируется в известных пределах, жестко определенных инстинктами. Самый надежный способ избавиться от неприятностей, это не лезть к местной фауне со своим любопытством или глупостью. Увидел змею, обойди ее. Неважно, ядовитая она или безобидная. Ты ей не нужен ни с какой стороны. Съесть тебя она не может, а вальс танцевать она не умеет. Вот и не лезь к ней! Пусть своей жизнью живет. И так со всем, что тебя окружает. Нельзя нарушать энтропию джунглей, живущих веками по своим законам. Соблюдай эти законы, и джунгли примут тебя, как свою неотъемлемую часть. Они накормят тебя, если ты голоден, напоят водой, если мучаешься жаждой, избавят от солнца, укроют от дождя. Но берегись, если ты посчитаешь себя в праве, попробовать их себе подчинить! Если ты инородный организм, и намерения твои небезопасны для джунглей, ты - труп! В кратчайшие сроки. Глазом моргнуть не успеешь, а тебя уже растаскивают кусками в разные стороны более счастливые обитатели. На тебя реагирует все окружение, как иммунная система организма реагирует на вирус. Ни предварительных переговоров, ни выяснение условий, ничего. Просто, хлоп! И ты уже чей-то обед. Потому, если не хочешь стать компостом, будь любезен, соблюдай приличия. Пума, местная дикая кошка, размером с крупную рысь, никогда не бросится на тебя, если не посчитает, что ты ей чем-то угрожаешь. Аллигатор в реке, для которого ты - лакомый кусок, не доберется до тебя, если ты сам к нему не полезешь. Береги себя и уважай чужие интересы - основные принципы гарантированного выживания. Но просто выжить - недостаточно. Перед тобой стоит боевая задача, которую ты должен выполнить. В частности, не высовываться и наблюдать. Наблюдать за всем, что тебя окружает. За джунглями, за старшими по возрасту и званиям товарищами, за собой и впитывать, как губка, запоминать все. Задачи не отличаются разнообразием. Патрулирование местности, поиск групп боевиков "контрас", их сопровождение до тех пор, пока на их пути не встанут поднятые по тревоге, революционеры. Фактически, здесь идет гражданская война, вялотекущая, неторопливая, как все, что здесь происходит, но война. Самосовцы настроены серьезно, хорошо экипированные, неплохо вооруженные. Уровень подготовки оставляет желать лучшего, но сандинисты, тоже не Рэмбо. Что от них ждать - крестьяне, да и только. Ломятся через лес, как лось через кустарник. Слышно их за километр, а, учитывая то, что традиции ходить за грибами в Никарагуа отродясь не встречалось, кто и куда идет - понятно. Зашли к ним в тыл, сопроводили километров пять, что бы было понятно, куда именно они собрались, радист передал на базу численность и направление, и растворились в лесу. За год, лишь однажды попади в переплет, да и то лишь потому, что охотились именно на нас, на тех, кто разведкой занят. И не "контрас" вовсе, а америкосы, которые те же функции при самосовцах исполняли, что и мы при сандинистах. Засекли месторасположение, скорее всего, по пеленгу нашей рации. В принципе, ничего сложного. Два пеленгатора, каждый из которых определяет направление на передающую станцию. Азимуты определили, на карте две линии провели, и на тебе, туточки мы. Видно достали мы их здорово, если за нами таких зверюг отправили. Силами до двух взводов. Значит - уважают, в смысле - боятся. Тоже приятно. Но драпали от них так, словно последний раз бежим. По сути, так оно и было. И главное, идут следом, как привязанные. Дистанция не сокращается, но и не увеличивается. А вот это странно: мы же куда захотим, туда и пойдем, а им дорожку разведывать надо! Либо следопыт-проводник у них гениальный, либо они точно знают, куда мы идем. А как узнаешь? Только, если сказал им кто-то, что вряд ли, или по расположению рации, мы с базой связываемся через каждые пятнадцать минут. Что кто-то продался америкосам, и мысли такой не возникало. Проверили, оставили две растяжки с "лимонками". Через двадцать минут, сзади бабахнуло, сначала раз, потом другой. Ага! Нет у них следопыта! С таким опытом, что бы не теряя скорости, следы читать в джунглях, растяжки бы он сразу нашел. Значит, наводят их по радио. Вот и славно. У радиста все барахло забрали, одну рацию оставили. Он и пошел, не меняя направления на максимальной скорости, какую можно было позволить себе в этом лесу. А все остальные, следы замаскировав, по возможности, напрямую понеслись, в зону эвакуации. До этого мы все больше по лесу кружили, что бы вертушку, которая нас забирать будет, не подставить под огонь. МИ-8, там же не брони, ни навески приличной нет. М16 ее насквозь прошивает. Ну и рванули мы, что было сил. Радист тоже несся, как заяц, но ему маскироваться не нужно было, наоборот, демонстрировать, что он не один, а вся группа с ним. В эфир выходил на бегу, через положенные интервалы времени. Когда проскочил километров десять, раскурочил рацию ножом, заминировал ее последней своей гранатой и тоже пошел на эвакуацию, до нее километров пятнадцать оставалось. В точку забора вышли почти одновременно. Радист, захлебываясь от восторга, рассказывал, что, отойдя километра три от места, где рацию оставил, услышал взрыв гранаты, которую он под рацией оставил. Были ли у америкосов потери или нет, никто сказать не мог. Соваться в джунгли и проверять, желающих не нашлось. А радист потом получил за оставленную рацию, под первое число от начальника склада. Да только с него взятки гладки - жизнь дороже.

Служба спокойная была, пока командир базы не получил приказ из Центра (читай Москва) активизировать диверсионную деятельность на территории противника. Вот и началось веселье. До этого, ранение разведчика было исключительным событием, да и то, как правило, носило скорее бытовой характер. Кто-то порезался, когда банку с тушенкой открывал, кто-то ногу подвернул при десантировании, и все травмы. А еще, однажды собрались наши бойцы искупаться в знойную погоду, да в озере Никарагуа. Все бы ничего, но в озере, оказывается, акулы водились! Да не какие-нибудь черноморские катраны, а самые настоящие акулы, больше двух метров длиной! Тысячи лет назад, все озера на западе страны, заливом океанским были. Потом рельеф изменился, залив превратился во множество озер, что покрупнее, что помельче. Там где покрупнее, акулы и остались, стали пресноводными, но нрава своего прожорливого не поменяли. Слава Богу, что акула не напала на доблестных советских офицеров, наверное, сытая была, но одному, своей шершавой шкурой, кожу от бедра до голени стесала. Как народ из воды вылетал, в тех местах, наверное, до сих пор детям перед сном рассказывают. Выскочили они на берег, перекрывая норматив бега стометровки, в полтора раза, как минимум. Оно и верно - не знаешь брода, не суйся в воду. А можно и проще - не суйся. Никуда и никогда. Целее будешь. Второй год службы прошел относительно спокойно. Обычная боевая работа. Наводили соединения сандинистов на "контрас", которых находили в джунглях. Вели они себя, как немцы в сорок первом. Грабеж, репрессии среди местного населения, убийства, изнасилования. Бандиты, в общем. Хотя, непонятно. Один народ, одна религия, одна нация. Что им делить? Благосостояние народа, мягко говоря, желает оставаться лучшим. Нищий у нищего ворует! Разве так разбогатеешь?

Иногда выпадало счастье поучаствовать в таможенных операциях. Из Колумбии на север, в Мексику, а может быть и дальше, в Штаты ходили целые караваны с контрабандой. Везли водку, текилу, наркотики, оружие, людей и все, что пользовалось спросом на черном рынке. Корабли, размером с рыболовецкий траулер, крались по территориальным водам местных банановых республик, которым не хватало денег для установки приличного радара. Да и зачем им радар? И так живется неплохо. В нейтральных водах свирепствовала береговая охрана США, на быстроходных катерах, оснащенных по последнему слову техники, а в территориальных водах, вроде как не нужны никому контрабандисты. Но славное правительство Никарагуа, во главе с Даниелем Ортего, рассудило иначе. А чем не источник дохода? Весь тихоокеанский военно-морской флот Никарагуа состоял из двух кораблей. Один, списанный советский малый противолодочный корабль, второй - слегка переделанный сейнер. Вот они и занимались охраной морской государственной границы. Какой источник дохода? А такой! Конфискация контрабанды! Вообще-то по международному праву, судно, с грузом контрабанды, должно быть арестовано. Но здесь такой необходимости не было. Наоборот! Зачем арестовывать корабль, если через месяц он опять привезет, например, водку! Пусть везет. Водка была "Смирнофф", вполне приличного качества, о которой слышали все, но никто не пробовал. Местное алкогольное пойло, ром, было вполне употребимо, но похмелье от него - хуже некуда. А тут водка родная, да в плоской бутылке, да с русской фамилией! На базе, сразу выстроилась очередь желающих поработать в призовой команде таможенных служб. А команда призовая нужна была, потому, что не все капитаны добровольно выкладывали свой груз на досмотр, иногда отстреливались вполне умело, хотя и не профессионально. Вот тут то и появились наши ребята в черных комбезах без знаков различия. По неофициальной договоренности, часть приза, сиречь, захваченной контрабанды, оседала на складах базы в расходуемом фонде потребления, к всеобщей радости. Оружие шло на вооружение местных бригад Фронта Сандино, а нелегальные иммигранты отпускались под честное слово, что больше никогда не будут нарушать морские границы Республики Никарагуа. Спокойная необременительная работа. После того, как прошел слух, что призовая команда церемониться с нарушителями не собирается, что на любое сопротивление отвечает шквалом огня, пленных не берет, а особенно строптивых контрабандистов, просто топит, взаимоотношения стали просто полюбовными. Идет шхуна без национальной принадлежности, пограничник дает команду лечь в дрейф. Судно останавливается, тут же к нему швартуемся, и начинается перегрузка груза без лишних разговоров, но под прицелами крупнокалиберных пулеметов. Все общение ограничивалось просто приветствием. Конечно, груз изымался не полностью - жить то всем надо, зато, без конфликтов и жертв. Если же, после первого предупреждения корабль-нарушитель не останавливался, сразу следовала очередь по надстройкам судна, и тогда, после остановки, груз извлекался уже полностью, выметался, как веником, а с капитаном проводилась разъяснительная беседа о том, что границы надо уважать. Как правило, безобидная и бескровная, если у него хватало ума умерить свой горячий латиноамериканский нрав. Вот такое вот пиратство на государственной основе. Впрочем, этим местам к пиратству не привыкать, и многие настоящие пираты приходили на государственную службу, ничуть не изменив ни образа действия, ни образа жизни. К тому же, эти ребята, которые таскали контрабанду, тоже не были ангелами, и часто, бронежилеты оказывались не лишними. Но это все цветочки, по сравнению с теми ягодками, которые начались, после приказа об активизации действий в тылу врага. А какой там тыл, если линии фронта нет? Значит, на территории сопредельного, суверенного Гондураса, где, в большинстве своем и находились места базирования "контрас". К этому времени, у меня уже была своя группа и три звездочки на погонах, дававшее мне право неофициально именоваться "старшой", и длинный список рейдов по местным лесам и горам. Команда подобралась - лучше не придумаешь! Вовка Коваль, белокурый ленивый увалень, со спокойным взглядом пронзительных синих глаз. Он никогда не сдвигался с места на два сантиметра, если достаточно было на один. Единственное место, куда его не надо было тащить силой, так это в столовую. Очень спокойный, флегматичный, он вызывал впечатление безобидного, неторопливого обывателя, распределяющего все свое время между кухней и телевизором. На базе. Стоило только выйти за ее территорию, как он преображался до неузнаваемости. От шаркающей походки не оставалось и следа. Весь собранный, настороженный, сжатый, как стальная пружина, готовая распрямиться, как только исчезнет стопор. Он даже не шел, он скользил по джунглям с таким изяществом, что королевы подиумов распустили бы слюни до земли. Телом своим Коваль ВЛАДЕЛ! Да так блестяще, что дух захватывало. В спаррингах, с ним не рисковали связываться инструкторы-рукопашники, даже втроем против одного. Коваль плавно перетекал с места на место, неуловимо для глаза меняя позицию, даже не прикасаясь к партнерам, заставлял их сталкиваться друг с другом, появляясь сразу в нескольких местах и вдруг, исчезая совсем или превращаясь в стремительную размытую, полупрозрачную фигуру. Научить этому остальных, сколько раз он не пытался - ничего не получалось. Как можно научить ездить на велосипеде? Садись в седло и крути педали! Равновесие соблюдай! Соблюдай! Легко сказать! Как его соблюдать, если ты и знать не знаешь, что такое равновесие? Так и Коваль. Пользоваться научился сам, а других научить не смог. Сколько матерых специалистов рукопашного боя пытались изучать его технику! Все без толку. Так же профессионально владел он и холодным оружием. Стандартную задачу "Снятие часового" он проводил филигранно. Ни звука, ни шороха, ни дыхания - ничего слышно не было. Он появлялся из небытия, отправлял туда же часового, потом исчезал сам. Ваня Яцковский, нескладный, худой, казалось, плохо координированный, как большинство высоких людей, не выделялся из общей массы, пока к нему в руки не попадал, например, автомат. Или винторез, или гранатомет. Или, что-нибудь, что могло стрелять, хотя, мне иногда казалось, что выстрелить он сумеет даже из швабры. Я умею пользоваться огнестрельным оружием, много и с удовольствием стрелял. В детстве, когда бабушка хотела немного передохнуть от моих шумных игр, она давала мне тридцать копеек, на десять выстрелов из пневматической винтовки, и на целый час от меня можно было гарантированно избавиться. Я отправлялся в ближайший тир, благо, в те времена их было много в городе, и наслаждался стрельбой, становясь на специальную подставку, что бы из-за стола торчала хотя бы голова. С АК-47 я дружил, он никогда не подводил меня, а я, отвечал ему взаимностью, аккуратно ухаживая за ним. На дистанции ста метров сбить ростовую мишень "от бедра"? Легко! Хоть очередью, хоть одиночными. На зачетах по стрельбе из самого кошмарного оружия существующего на земле - пистолета Макарова, я выбивал тридцать зачетных из тридцати, хотя злословы утверждали, что "Макаровым" не пользуются даже самоубийцы - боятся промахнуться, но то, что вытворял с оружием Яцковский, не шло ни в какое сравнение. Я сам видел, как он, на расстоянии более километра, при дожде и сильном боковом ветре, с одного выстрела, снял чужого снайпера, выстрелив, почти навскидку. Вася Мардас, целиком состоящий из переплетения мышц, прекрасный альпинист и сапер - взрывник. Любимое занятие у него было изготовить бомбу из подручных, порой, совершенно неожиданных материалов. Будучи прекрасным химиком, он мог добиться детонации от растительного масла, разбавленного местным ромом, с какими-то, только ему известными добавками. Ну а уж термитных и напалмовых смесей в его арсенале было столько, что он и сам вряд ли мог посчитать. Ну и наконец, Николай Маклецов, высокий, крепкий, неутомимый, как сыромятный ремень, он выполнял обязанности радиста - пулеметчика. Такое сочетание не очень характерно для бойца, потому что рация - вещь нелегкая, а в купе с пулеметом и боекомплектом к нему - вообще неподъемная, но Николай управлялся с ними так, словно и не было лишней тяжести.

Конечно, группа из пяти человек, явление нестандартное, но очень удобное с точки зрения транспортировки. МИ-8, рабочая лошадка, поднимает до двух с половиной десятков пассажиров, но имеются в виду люди среднестатистические, с весом не более семидесяти килограмм, а не здоровенные разведчики, каждый из которых несет с собой еще тридцать килограмм снаряжения. А если навесить дополнительные баки с горючим, что бы дальность составляла не пятьсот, а семьсот километров? Тогда и пятерка бойцов станет запредельным весом. Лишний груз, это потеря дальности, скорости и маневренности полета, чего в боевых условиях допускать никак нельзя. Можно было бы, конечно, и на своих двоих топать, но в условиях изменившейся стратегии, от вертушек отказываться нельзя. "Контрас" перебрасывали группами по восемь-десять человек. Больший вес, Хьюи, американская вертушка, взять не могла. Запас хода - пятьсот километров. Двести пятьдесят в одну сторону. Через границу перелетели, высадились около деревушки, порядок навели, кого - перестреляли, кто успел в джунгли уйти, сожгли все, что горит и домой, за границу подались. Из северных пограничных районов, беженцы потянулись к западному побережью. Потому руководство молодой страны, идущей по социалистическому пути развития, обратилось к правительству СССР, с просьбой о том, что бы бравые советские воины пресекли проникновения бандитов на территорию их суверенного государства. А как тут пресечешь? Они вылетели, за час сделали свое грязное дело и метнулись обратно. Успеть невозможно. Но в чугунную голову кого-то, кто сидел при штабе, пришла гениальная идея: уничтожить все аэродромы, вблизи границы. Мол, не будет аэродромов, невозможно будет транспортировать "контрас". Запас хода у Хьюи всего двести пятьдесят в одну сторону! Уничтожили аэродромы, и противнику пешком топать придется, а это не сахар. Так мы их и сделаем! Да только тот, кто эту идею выдал, не учел, что Хьюи сядет на расчищенную площадку, радиусом, пятнадцать метров и аэродром ему этот, как пятая нога в телеге. Так уж получается, что гениальные стратегические мысли выдает один, а исполнять приходится совсем другим. А жаль! Если бы этот придурок сам бы выполнял собственные приказы, он бы, ох как подумал перед тем, как их отдавать! Но приказ - есть приказ. И как его выполнять? Очень просто! Координаты четырех аэродромов известны? А как же! Вертушка довозит группу до границы, дальше нельзя, потому, что очень сложно объяснить мировому сообществу нахождение советского вертолета на территории Гондураса, если там его собьют. Группа десантируется и скрытно топает пешочком через границу, в направлении своего аэродрома. Под покровом темноты выходит на объект и минирует взлетно-посадочную полосу, после чего исчезает. Правильно? Не правильно! Взлетно-посадочная полоса этих, так называемых, аэродромов представляет собой просто полевую площадку, где даже "полосы", как таковой нет, да и не нужна она для вертолетов и легких самолетов, типа нашего "Кукурузника". Они садятся, как попало, или, как привыкли. Ну, выроешь ты посередине яму, и что? Аэродром уничтожил? Нет, конечно! Яму за денек закидают грунтом и навозом, и помнить никто не будет, что там что-то было. Задание дурацкое, бессмысленное, и рисковать из-за этой глупости - глупость, но деваться некуда. Моя команда получила приказ, временно вывести из строя объект N4. Ладно бы, если атаку проводить одновременно на все четыре объекта, а так, вообще цирк - интервалом в три дня! Словно, идиоты на той стороне сидят. На одном аэродроме что-то взорвалось, потом на втором, потом на третьем, они там что, сидеть и ждать будут, пока на следующем рванет? Нет, конечно, ясно, что ждать НАС там будут!

- Товарищ старший лейтенант! - командир базы смотрит прищурясь, оценивая, - опыта у вас хватает, задание не сложное, если бы его не усложняли, но, полагаю, вполне выполнимое. Ясно, что шухера на той стороне навели прилично, потому, когда выйдете на объект, на рожон не лезьте, затаились и ждете, пока базар спадет, а там уж, рваните чего-нибудь. Проверять никто не полезет, что вы там навзрывали. Не послать вас туда я не могу, но уберечь обязан. Потому, приказываю: проявить максимальную осторожность в ходе выполнения задания Партии и Правительства! Долго не рассиживаться. Неделя, на все! На связь выходить, только при эвакуации, а так - радиомолчание. Ты в своих ребятах уверен?

- Как в себе, товарищ полковник!

- Это хорошо. Расскажи им, что да как. Предупреди, что бы язык держали за зубами по возвращению. И давай, приводи их всех обратно.

- Есть, товарищ полковник.

Группа выслушала приказ и пояснения к нему в гробовом молчании. Понимали все, что попасть туда будет нелегко, а выбраться вообще невозможно.

- Старшой, - Мардас поднял руку, - а может не соваться нам туда. Отсидимся в лесу, эксфильтруемся, доложим по форме, что взорвали ВПП, да водку пить сядем.

- Я бы не против, жизнь дороже, но все не так просто. Попадешь к особисту, он из тебя все жилы вытянет, задание-то на контроле, доказательства потребуются. А где их взять?

- Придумаем что-нибудь, - Коваль заерзал.

- Придумывай. Если не придумаешь, завтра в 23:00 вылет. Всем все ясно?

- Так точно, - хор нестройных голосов резанул по сердцу. Уж очень не хотелось гробить этих славных ребят на радость толстожопому штабисту.

- Получить снаряжение. Экипировка полная, по-максимуму. Десантирование по тросу, парашюты не брать, в остальном - полный комплект. Ваня, захвати гранатомет, глядишь пригодиться, - снайпер угрюмо кивнул, - Василий, на тебе взрывчатка, но много не бери. Не больше килограмма. Идти не легко будет. Остальные по индивидуальному расписанию.

Взлет прошел как обычно. МИ-8 оторвал свое брюхо от земли и, натужно гудя винтами, пошел на север. Команда традиционно дремала в металлических сидениях. Пару сотен километров - час лету на крейсерской скорости, но кратчайшее расстояние между двумя точками, только на бумаге - прямая. Рельеф местности не позволяет лететь по прямой. Кое-где Кордильеры (а может уже и Анды) поднимаются порой свыше двух тысяч метров, а так высоко забираться никому не хочется. Пилот выбирает низины - береженого, Бог бережет. Хоть и территория условно своя, а мало ли кто по горам да плоскогорьям шастает. Нарвешься на пулеметик крупнокалиберный и будешь через корпус вертолета макароны просеивать. Потому, пилот режет верхушки деревьев, бреет кустарник. Вот и на месте уже, привычное десантирование по тросу, прощальный жест летуна, и группа ушла, как и не было. Теперь бы через границу перебраться незаметно и полдела сделано. Граница, понятие весьма условное. Ни тебе контрольно-следовой полосы, ни столбиков с гордым гербом Никарагуа, ничего из того, что стало привычным из многочисленных отечественных фильмов о нелегкой службе пограничников. Территориальные споры здесь большая редкость и политическая принадлежность данного куска суши весьма условна. Теперь мы вне закона, ни знаков различий, ни документов. Стандартная для здешних мест одежка - штаны с курткой цвета хаки и такое же кепи. Ни дать - не взять, нормально одетые латинос, только вооружены более чем прилично, но ничего необычного, впрочем. Не отличить теперь: сандинисты мы или контрас, только голубые глаза и соломенные волосы Коваля, слегка выпадают из общего восприятия. Хотя и тут наследственность выкидывает крунтиля. Нет-нет, да и появится какой-нибудь блондинчик местного разлива, так что, можно считать, что ничего бросающегося в глаза у нас нет. Оно и к лучшему. Хоть и население здесь почти отсутствует, а на глаза кому-нибудь попасться можно. Зашли в джунгли, скорость сразу упала, да мы никуда и не спешим. До рассвета - привал, потом, дальше топать. А топать еще километров семьдесят, да по лесу густому и кустарнику колючему, что настроения не добавляет. Семьдесят километров для тренированного и привычного человека - расстояние небольшое, двенадцать - тринадцать часов ходьбы, и ты на месте. Но это в идеале, а идеала этого, как раз и не бывает. Запинаясь за корни, оглядываясь ежесекундно, прислушиваясь к шороху леса, особенно не разгонишься. Потому, быстрее, чем за двое суток, на цель не выйдем. Ночевать в джунглях - мероприятие не очень заманчивое. Все бы ничего, но проклятые москиты не дают жить нормально. Самое поганое, что как не кутайся, какой-нибудь гад пролезет и цапнет тебя, кровушки насосется и полетит по своим делам, да не один, и не десяток. Сотни и тысячи. От их полета в ушах стоит постоянный звон, сам по себе уже не радующий. А если уснул и, не дай Бог, приоткрылся, все - конец тебе! Лицо на утро не узнать - распухшее, как у алкаша после драки. Не спасает ничего, кроме толстого слоя глины. То ли запах ее им не по душе, то ли они жало свое просунуть через глину не могут - не знаю, но единственный способ спасти лицо, это намазать его глиной до самых глаз. Днем полегче. Ветерок, если появится, отгоняет этих тварей, клубящихся роями. В остальном же, все не так плохо. Змеи, жить не мешали, крупных хищников, кроме пумы, нет, а ей ты сам не в радость и нападать она будет, только если ты за ее детенышами полезешь. А детеныши симпатичные до умиления. Котята, глупые, смешные с треугольными хвостиками. Дурашки такие, но, если не хочешь знакомиться с их мамашей, от них тоже держись подальше. Аллигаторы, те все ближе к океану кучкуются, то есть бояться нам здесь некого, кроме самой страшной зверюги, злобной и яростной - человека! Да только и мы благодушием не страдаем, и обходить лучше нас, по самой длинной дороге. Коваль, как всегда впереди, тенью скользит, сзади все остальные топают, последний - Яцковский. По его словам - сканирует джунгли, то отстает основательно, то догоняет. Он свое дело знает, лучше не мешать, пусть идет, как удобно. К вечеру стали на привал, охранение выставили и отсыпаться. Костер не развести, дым за пять километров видно, холодный ужин водой запили и спать полегли, кто не в охранении. Через три часа смена. В тропических широтах сумерек не бывает. Солнце спряталось за горизонт, пять минут, и полная темнота. Только звезды, набитые в безоблачное небо, как шпроты в банку. Не по европейски крупные и яркие. Так же и рассвет. Сумерек нет. Темнота и сразу рассвет. Утро терять нельзя. Пока солнце не попало в зенит, можно прогуляться. Прохлады, тоже нет. Влажность высокая, джунгли держат тепло, но хоть не жарко. К обеду вышли в километрах трех от аэродрома. Рукой подать. Яцковский с Ковалем сбросили лишнее снаряжение и потопали рекогносцировку проводить, осматриваться короче. Растаяли в джунглях, через три часа материализовались.

- Ну что, Старшой, такое дело. Площадка выходит прямо из леса, ее сейчас обносят проволокой, колючкой. Наспех построили две вышки, строят третью. На вышках - пулеметы и по вертухаю на каждой. - Коваль остановился на секунду, отхлебнул из фляжки, - Прожекторы затащили наверх. Подключили - нет, не знаю. Живой силы, взвода полтора наберется, но вялые. Службу несут, так себе. Курят траву на постах. Я за двадцать метров учуял. Те еще солдатики. Три здания. Одно, вроде как диспетчерская, второе - склад, чего - не знаю. Третье, явно ГСМ хранят. Рядом пост, дальше ворота отгрохали, тоже свежие, недавно построены. На стоянке торчат две вертушки. Транспортники очевидно. Кроме пулемета навески никакой не увидел. Чуть дальше стоит Сессна, старенькая, пассажирская. Больше техники нет, если не считать бензовоза. Ну, он совсем дохлый. Баллоны спущены, явно не на ходу.

- Ворота серьезные? Шлагбаум? Блокировка скоростного проезда?

- Ничего нет. Два оболтуса сидят в тени, байки травят.

- В чем ГСМ хранят? Бочки, цистерны?

- Не скажу, не видел, а вот бензином тянет оттуда, это точно.

- Иван, а ты что скажешь?

- Смотря, что делать будем. В игрушки играть, или все по серьезному?

- Если по серьезному?

- Если по серьезному, то шухер надо наводить основательный. Вертушки взрывать, склад ГСМ заминировать. Вышки я зачищу в секунду, стоят они удачно, метров двести до каждой, тут и ребенок не промахнется. Гранатами поработать, панику затеять и свалить под шумок. Остальные здания сами сгорят. Вот и отчитаемся. Поначалу кажется, что самое удобное время - ночь, только вряд ли это. Вон, какую строительную деятельность развернули. Столбы копают, вышки ладят, значит, ждут нас. Значит, знают, что мы придем. Тоже думают, что ночью удобнее.

- Значит при свете? Когда? После обеда? Или рано утром?

Коваль поскреб затылок.

- В сиесту, конечно удобнее. Они же, как пообедают, так спать ложатся, жару не любят.

- Так и сделаем. Все лишнее снаряжение собрать и закопать. С собой брать только оружие и боеприпасы. Вася, подготовь взрывчатку. Володя, ты как? Еще раз прогуляться не желаешь? Хочу своими глазами посмотреть.

- Без проблем, старшой.

- Остальным - отдыхать, сил набираться. Чую, тяжело уходить будем.

Три километра до аэродрома, на одном дыхании. Только не аэродром был вовсе, одно название. Столбы с проволокой вкопали прямо на границе леса, подойти к ней незаметно смог бы даже шагающий экскаватор. Часовые стояли, метров через двести, да и то, не все в пределах видимости. Про устав караульной службы тут никто и не слышал. Вели себя, как попало, даже противно. На поляне - две вертушки и самолетик, вроде нашего кукурузника, только два крыла в один этаж. Полянка, триста метров на шестьсот. Сбоку строения, три избушки на курьих ножках. Ворота порадовали. Забора нет, а ворота есть! Дорога к ним подходит и идет вдоль избушек. Судя по антеннам, первая избушка - диспетчерская, а вот вторая, это не просто склад, а казарма и склад оружия, арсенальная. Караул оттуда выходил. Третье строение, действительно, склад ГСМ. Бочку из него потащили самолет заправлять. Ручным насосом качают. Видно, кто-то в полет собрался. Позиции для снайпера приличной нет. Вышки зачистить можно откуда угодно, а вот караульных поснимать всех не удастся. Рельеф неудобный. Значит пулеметчик нужен на противоположной стороне, ближе к зданиям. А уходить-то куда? Как тараканы? В разные стороны, потом собираться? Некрасиво. Думать надо.

- Пойдем, Володя.

- Старшой, я вот что думаю, самолет стоит удачно, в самом начале взлетной полосы. Топливом залили под завязку. Ночью не полетят никуда, если с утра не соберутся, может, одолжим птичку?

- Самолет заправляют перед вылетом, если он улетит, может не вернуться, если вернется, то не будет топлива, если топливо будет, то добраться до него будет невозможно. Такие сказки только в фильмов про немцев бывают. А кто у нас летун?

- На таком? И я смогу, и Васька справится. А тебя же на вертушках учили, не вспомнишь?

- Конструкция незнакомая, пока я разберусь как его завести, мы с тобой дуршлагами станем. Долететь - долечу, но вот завести…

- Ладно, давай оставим, как запасной вариант.

- Если такой "запасной", какой же основной?

- Обычный. Пешкодралом, но так не хочется каблуки сбивать…

Обратно вернулись затемно. Спешить смысла не было. Впрочем, никто спать не ложился. Снаряжение закопано, из пайка - только шоколад и вода во флягах.

- Ну раз не спит никто, давайте думать, как жить дальше будем. Яцковский, излагай идеи.

- Какие тут идеи. Задачка из книжки. Упрощенная версия штурма командного пункта. Зачищаем вышки и отрабатываем вертухаев у колючки. Проникаем на территорию. Взрываем склад ГСМ и соседнее строение. Пулемет сдерживает возможную контратаку. Минируем летную технику и делаем ноги. Получается, аэродром уничтожен. Задание выполнено.

- Ох, Ванечка, твоими устами бы да мед пить! - Коваль засомневался, - пока на территорию проникать будем, нас из пулеметов порежут. Как только ты пальнешь по вышкам, у нас начнется эффект муравейника. Пушка у тебя без глушителя? Переполошишь округу! Повылазят из щелей, как тараканы и начнут шмалять в разные стороны.

- То-то, что в разные. С перепугу не поймут, что происходит, а мы, под шумок, слиняем!

- А если такой вариант? - я разгреб листву под ногами и начал рисовать.- Здесь ворота с двумя часовыми. Тут здания стоят, это - казарма с оружейкой. Тут вышки, тут вертолеты, тут самолет. Мы с Ковалем и Мардасом заходим в наглую, через ворота, снимаем часовых. Васька минирует склад ГСМ и идет к самолету. Проверишь на топливо и ждешь. Зачищаешь площадку, если кто сунется. Я ушел к казарме, кладу по гранате на окно и двигаю к самолету. Ваня, услышал первый взрыв, убираешь пулеметчиков на вышке, отстреливаешь часовых у ограды, кого видишь и уходишь к самолету. Николай, по первому взрыву, минируешь вертолеты, только взрыватель выстави минут на десять, а то не уложимся. Закрепляешься вот тут, между вертушками и самолетом, там песка куча лежит, отсекаешь контратаку, на взлете мы тебя подбираем, тут метров двадцать пять всего бежать. С места сдвинемся, ты уже поднялся, и догоняешь, мы тебя корпусом прикроем. Вася, как только освоишься, заводи движок. Это сигнал сбора. Все, кроме Коли - на старт. Что скажете?

- Старшой, а что это за хрень с самолетом? - Мардас даже рот открыл от удивления.

- Хрень, как хрень. А вдруг получится?

- А если нет?

- Если - нет, если горючего не будет, если в управлении не разберешься, пускаешь ракету зеленую, и все уходят по кратчайшему расстоянию к лесу. Через сорок минут собираемся здесь, берем снаряжение и уходим все вместе, но пешком.

- Так ракета же для эвакуации!

- У тебя еще две есть про запас. Ну, что думаете? Ваня?

- Нормально.

- Коваль?

- Согласен! Только можно мне полетать?

- Можно, Машку за ляжку, а здесь, делай свое дело. Вернемся, дам покататься на велосипеде. Вася?

- Годится, старшой!

- Николай?

- А что я? Я - за!

- Дальше. Если вернемся не все, отставшие догоняют вот здесь, - я ткнул в карту рядом с границей. Тут холм приметный, с двумя деревцами. Все помнят? Ждем до полуночи следующих суток. Потом уходим. Если не успеют дойти, на стандартной волне, ждем координаты для эвакуации. Вернемся, с того света достанем.

- Уж, с этого хотелось бы, - Коваль улыбался белоснежными зубами.

- С этого, так с этого. Теперь, все спать. Время позднее, завтра - день тяжелый.

Жара стояла, как в пекле. Коваль отдал мне свой АК и не торопясь вышел на лесную дорогу, ведущую прямиком к аэродрому, метров за триста от ворот. Вразвалочку, демонстрируя усталость, потащился к воротам. Он успел пройти большую часть пути, пока часовые у ворот соизволили обратить на него внимание. Вид усталого, невооруженного человека не вызывал опасения. Один поднялся и подошел к воротам, не снимая автомат с плеча.

- Буэнас диас, хомбрэ! - Коваль говорил на испанском, как испанец, - У меня посылка для Хосе Гарсия!

- Здесь нет Хосе Гарсия, может быть тебе надо Мигеля Гарсия или Хуана Гарсия?

- Нет, мне нужен Хосе, у меня посылка от его отца,- Коваль достал взрывчатку в упаковке, - вот посмотри, любезный, здесь написано: "Хосе Филипе Гарсия"!

Часовой скосил глаза на "посылку" и упал, как подкошенный. Второй часовой даже не успел привстать, как обрел покой навсегда. Коваль, только успел перетащить первого в тенек, к зданию склада ГСМ, а мы с Мардасом уже заходили в ворота. Даже, если бы площадка перед воротами и просматривалась с вышек, вряд ли кому-нибудь пришло в голову поднимать тревогу. Никакой суеты, ничего подозрительного заметить было невозможно. Вася "рыбкой" нырнул в проем окна склада и через минуту вылез обратно.

- Порядок! Дайте мне форы, пойду заводиться. Если все нормально, махну платком,- и не торопясь, потянулся к самолету. Рядом с самолетом возился механик, но Мардаса это смущало мало.

- Все, Володя, наша очередь. Пошли позицию занимать. Сколько гранат у тебя?

- Пять!

- У меня - шесть, одну оставлю на всякий случай. Двигай к "администрации", но не спеши, Ваське время нужно.

А Васька уже "поговорил" с механиком, который "отдыхал" прислонившись к бочке с топливом. Мардас неторопливо достал шланг из топливного бака, завинтил пробку и полез в кабину. Через минуту в боковом окне показалась его довольная физиономия, вместо которой затем показался красный платок. Пора! Я помчался вдоль здания казармы, на ходу срывая чеку с очередной гранаты и зашвыривая ее внутрь, через стекло, еще одна, еще и еще, кожей чувствуя, что в пятидесяти метрах от меня Коваль делает то же самое. Гранаты были и Ф-1, и РГД-5, и наступательного действия, и для броска из-за укрытия. Что начало твориться внутри, после первого взрыва, даже представить себе страшно. Осколки пробивали тонкие деревянные стены, взрывной волной выбивало окна вместе с рамами. Находиться внутри, пусть даже не задетому осколками - врагу не пожелаешь. В грохоте разрывов, уже оставшихся позади, расслышать выстрелы СВД невозможно, но на бегу я видел пулеметчика на вышке, сползающего по своему пулемету и второго, упавшего вниз. Очереди Маклецова разорвали тишину, пришедшую на смену разрывам гранат. Часовых у забора видно не было вообще, то ли Николай с Яцковским перебили их всех, то ли они разбежались сами, кто-куда. В десяти метрах за мной бежал Коваль, как всегда собранный, с другой стороны подбегал Яцковский. Винт самолета уже раскрутился на полную, Мардас проверял закрылки, рули высоты. Секунда и я внутри. В хвост, в самый хвост, что бы освободить дорогу остальным. Коваль запрыгнул легко, следом вломился долговязый Яцковский, неловко втаскивая за собой неразлучную винтовку. Пулемет Николая захлебывался очередями, словно стремясь избавиться от боекомплекта. Внезапно огонь прекратился, и в боковой двери показалась шевелюра Маклецова. Яцковский перегнулся вперед и за шиворот, втащил внутрь опоздавшего. Все на борту, теперь бы уйти. Самолет набирал скорость, но необходимость подобрать Николая притормозила его.

- Ой, не успеем! - Яцковский высказал общие сомнения.

Наверное, помог встречный ветер, создав подъемную силу. Сессна подпрыгнул и начал набирать высоту, срезав колесами ветки ближайших деревьев. Оставалось лишь благодарить природу, за то, что она сделала тонкими ветки, расположенные ближе к вершине. Раздался один взрыв, потом другой, потом рвануло так, что в пору было уши затыкать. Вася взлетал в направлении на север, отойдя на километр-другой, начал разворот на юго-запад, в результате чего картина разрушения предстала в полном своем великолепии в боковые иллюминаторы. Три здания слились в одно море огня, выплеснувшегося на летное поле. Жадные языки пламени дотягивались до дымивших вертолетов. Никого живого не видно было, очевидно, те, кто спасся, постарались отдалить себя от аэродрома, максимально большим расстоянием. Черные, жирные столбы дыма, почти скрывали площадку, а огонь от разлившегося топлива подбирался к осиротевшим пулеметным вышкам.

- Ну вот, старшой! А ты говорил, что только в сказках бывает! - Коваль откровенно веселился, крича изо всех сил, что бы голос пробился сквозь звук мотора.

- Повезло просто, - я улыбнулся в ответ, чувствуя кошмарную усталость, от накопившегося напряжения. Взгляд на часы, вся операция - шесть минут. Плотно, однако.

Васька покрутил руками в воздухе, привлекая внимание.

- Володя, узнай, что там?

Коваль пробрался к пилоту, они что-то обсудили, и он вернулся.

- Старшой! Такое дело. Полностью заправиться не успели. У нас горючки, километров на двести всего.

- Не так плохо. Давай карту, посмотрим. Ага! Вот местечко есть! Берег на нашей территории. Получится - сядем на пляже, не будет площадки, плюхнемся на воду. Сто семьдесят километров. Запрашивайте эвакуацию отсюда. Без подробностей. Эвакуация немедленно. Пока они подлетят за нами, так и мы доберемся. Еще искупаться успеем.

Коваль опять рванул к пилоту. Васька долго и неразборчиво кричал, размахивал руками, потом кивнул и занялся своим делом.

- Старшой! - Маклецов пододвинулся поближе,- Запросил эвакуацию. Ровно через два часа. Время - то экстренное, пока заправятся, пока долетят.

- Нормально, позагораем на пляже. Ты в Тихом океане купался когда-нибудь?

- Нет, пока.

- Вот именно. Пока.

Через сорок минут внизу показалась вода. Я пробрался к Мардасу.

- Вася, это океан?

- Почти. На карте это залив. Километров десять и перешеек будет, через него перемахнем и можно садиться. Если площадка будет.

- А если не будет?

- Будем приводняться. У меня топлива маловато, но это хорошо.

- Почему хорошо?

- Потому, что до места почти долетели, хватит гарантировано, а при посадке, лишнее горючее - лишняя опасность взрыва.

- А ты садиться хоть умеешь?

- Не знаю, пробовать нужно.

- Ремнями привязываться?

- Не стоит. Если сядем на воду и затонем, с ремнями морока одна. Сознание потеряешь, как тебя доставать? Пока в ремнях разберешься… Нет. Не надо. Скрутитесь в колобок, головы руками накройте. В случае пожара, меня выносить первым…

- Обнадежил!

Узкая полоска пляжа, метров семь-восемь шириной, не оставляла надежды на посадку. Чуть дальше - скальные уступы.

- Я покружу, пока топливо позволяет, если не найду ничего - садимся на воду. Занимай место, Старшой, готовься к аварийной посадке.

Едва ли меня можно назвать экспертом пилотажа, но я свято убежден, что лучше посадить самолет на воду невозможно. Десяток шишек у личного состава и отломанная опора шасси - небольшая плата за возможность попасть на твердую землю. Мат, на момент приводнения, в кабине стоял, хоть топор вешай, и все в адрес Мардаса. Но после того как движение закончилось, аккурат в полосе прибоя, звучали уже благодарности, выражаемые столь же "солеными" фразами. Оно и понятно. Психологическая разгрузка. Если под руками нет водки и женщин, что еще остается? Только ругаться. Как приятно снять ботинки с ног, если ты их не снимал уже больше двух суток. Даже ценой жизни мелких млекопитающих и океанского планктона, которые не смогли пережить такую газовую атаку. Как приятно босыми ногами зайти в океанский прибой, как чудесно окунуть туда уставшее тело, почувствовав, как расслабляются гудящие мышцы, оттаивает холод в груди, как из боевой единицы ты превращаешься в нормального человека, с нормальными желаниями. Штаны еще не успели просохнуть, как раздался характерный "чих" вертушки и беззаботное мероприятие закончилось. Но час такого времени стоит нескольких суток блуждание по джунглям и боеконтакта с противником. На базу попали без осложнений, не считая синяков, полученных от пилотов, которые на радостях хлопали нас куда попало. Летуны, ребята вообще хорошие. Они всегда переживают за нас, когда отвозят в джунгли, так же, как и их механики, провожающие свои машины в очередной полет.

Встречал сам начальник базы, поздравил с выполнением задания и отпустил отдыхать, но не тут-то было. Появился майор - особист и усадил всех ребят, включая и меня, писать отчет о выполнении задания. В принципе, ничего необычного в этом не было. Рапорт с описанием выполнения задания, я должен был подавать командиру, по выполнению каждого задания. Но, это я, как командир группы. Заставлять же писать отчеты всех бойцов подразделения не приходилось никогда. Коваль взбеленился, наорал на майора, послал его подальше. Майор взвился и начал грозить Ковалю семью кругами ада, на что Коваль поинтересовался:

- А что, ты мне морду набьешь? Или в опасное место служить отправишь? - и отправился в душевую.

Майор бросился ко мне с требованием вернуть подчиненного, на что я пожал плечами:

- Не стоит его трогать, майор, у него синдром боевого стресса, он два часа назад, голыми руками, двух латинос на куски разорвал, а до этого двое суток из джунглей не вылазил. К тому же, вы знаете, что у него пистолет наградной?

- И что?

- А то, что в "оружейку" он его сдавать не обязан.

- И что?

- А то, что перегнете палку, он его вам к виску приставит и спусковой крючок нажмет. И никто его за это не осудит, потому что все мои подчиненные, в один голос будут утверждать, что вы это сделали сами, а по натуре имели склонность к суициду. Кстати, и у меня, и у моих ребят тоже синдром боевого стресса прогрессирует, но в легкой форме, потому я сейчас с вами разговариваю, а не втаптываю ваше тельце в песок. Так что от греха, идите майор, рапорты я принесу.

Цвет лица особиста, давно ушел в инфракрасный спектр. Его трясло от ярости так, как дрожит в руках, стреляющий очередью Калашников.

- Вы… вы…

- Старший лейтенант Вечер, товарищ майор! - я издевательски вытянулся в струнку.

Майор развернулся и быстрым шагом ретировался, временами переходя на трусцу.

- Зря, старшой, ты особиста бесишь. Подлянок от него не оберешься. - Яцковский всегда проявлял осторожность.

- Может и зря, только если бы я в это не влез, он бы Коваля по стенке размазать попытался. А на Ковале, где сядешь, там и слезешь. Придушил бы он майора где-нить по-тихому и все. Конец особисту. Так что, считай я майору жизнь спас.

- Ну-ну. Если что, сам знаешь, мы его в речку спустим.

- Надеюсь, не дойдет до этого.

Рапорты, заверенные начальником базы, я принес особисту только следующим утром. Он уже успел отойти от вчерашней стычки, поговорив с начальником. Тот ему посоветовал не обращать внимание на выходки "пехтуры", измученной тяжелыми условиями службы. А мне, в свою очередь, высказал сомнения, по поводу необходимости доставать "тыловую крысу" с явными признаками обостренного самолюбия и гипертрофированного самомнения.

- Ну что же лейтенант, присаживайтесь.

- Старший лейтенант, товарищ майор.

- Конечно, конечно, старший лейтенант. Садитесь.

- Вам не кажется странным, товарищ старший лейтенант, что ваша группа, без воздушной поддержки, одним стрелковым оружием, в составе пяти человек, умудрилась полностью уничтожить укрепленный аэродром противника, два взвода личного состава охраны, взорвав все строения на территории аэродрома? Кроме того, сжечь два боевых вертолета и пару пулеметных вышек? Да еще вернуться на трофейном самолете?

- Никак нет, товарищ майор.

- И это все, что вы можете сказать в свое оправдание?

- Оправдание!!! Перед кем и за что мне оправдываться?

- За сказки, которые вы нам тут рассказываете!

- А вы сходите туда и проверьте! Личным участием, так сказать! Или вы, только в кабинете можете характер демонстрировать младшим по званию! А то, пошли! Я вместе с вами прогуляюсь. Дорожку покажу! Не хотите?

- У каждого - своя работа! - майор немного поник под напором моей ярости. Он уже был полностью убежден, что все идущие в рейд по джунглям - ненормальные, а те, кто оттуда возвращаются, уже совсем сумасшедшие и взятки с них, как известно, гладки.

- Вот и не мешайте мне заниматься моей.

- Но лейтенант, - он уже чуть не плакал, - как можно объяснить то, что три остальные группы, лишь имитировали разрушение ВПП, а ваша веселая команда умудрилась зачистить весь аэродром, да еще, без единого выстрела в ответ?

- Очень просто, майор. Очевидно, что курс диверсионной подготовки у вас в училище не проходили в полном объеме. У противника всегда есть и сильные, и слабые стороны. Так вот, что бы победить, надо использовать не только слабые стороны.

- А что еще? Пресловутую русскую смекалку? - особист усмехнулся.

- Смекалка, это рассказы для детских книжек. Какую сильную сторону противника можно обратить против него? Все проще простого. Колоссальный энергетический потенциал, скрытый в запасах топлива. Что бы уничтожить аэродром, достаточно просто поднести горящую спичку к бочке с бензином. Остальное все сделают законы физики и химии. Запомните майор! Против противника надо использовать и слабые его стороны, и, особенно, сильные!