Глава 1. «Дом по-японски»

Лично меня, в школе, больше всего доставал дурацкий вопрос учителей: «Почему это, всегда только с тобой, всё это и происходит? Почему с другими ничего подобного не случается?!!» Не знаю, как сейчас, а тогда они его очень любили. Прямо-таки, обожали…

По уровню идиотизма его превосходит только совет некоторых «врачей», своим больным, «не нервничать». Когда я его слышу, то всегда хочу спросить коллегу, в какой подворотне он купил свой диплом. Человек может не пить, не есть, не курить и даже, какое-то время, и не дышать, он может даже не жить, пустив себе пулю в лоб, вот только, «не нервничать», он не сможет. Причём, ни кто и никогда. Кроме разве что, какого-нибудь, святого или вполне законченного йога. Потому, что «нервность» человека – это и есть сама его жизнь – его непрерывно-трепетное отношение ко всему вокруг. Бедняге легче умереть, чем «не нервничать»!..

Поэтому, когда вы слышите эту смесь глупости и цинизма, знайте, что это есть порог бессилия уже и врачебного. Больше вашему врачу сказать вам уже нечего. Хотя тут много лучше подействует простая словесная формула: «Успокойтесь! Всё будет хорошо!!» Потому, что «успокоиться» человек ещё, как-то, может, а вот, «не нервничать» – нет. Он – как и сам врач – просто не знает, как именно это делается…

Не говоря уже, что могут, ведь, быть и случаи, когда сам такой «совет» может вызвать прыжок давления, пока он будет соображать, как именно ему надо «не нервничать»…

Не говоря уже о том, что у этого, чисто «советского» совета, вообще плохой анамнез – ещё и совсем недавно он был в большом ходу исключительно у продавцов и чиновников. Те тоже постоянно советовали всем «не нервничать», не переставая обвешивать и бездельничать… Так, что «совет» этот вполне может провоцировать стресс, а стресс спровоцировать криз!..

У академика Ланга – специально для таких случаев – стояла на столе стопка тарелок. Подобных «советчиков» он, конечно, «не бил», а бил о стены эти тарелки. Прямо, там – в своём кабинете. Даже и во время планёрок…

Так, что за неимением тарелок, настоятельно рекомендую – не оставлять без активной реакции любой стресс! Или носить с собой, уже и тарелки…

Ведь почти все болезни – от язвы до рака – вовсе «не от нервов», а наоборот – от сдержанности. Этой уродующей, хотя и чисто культурной, угрожающе неправильной, принудительной реакции нашего организма! Что до врачей…

Так или иначе, но эта публика вокруг столь часто мне его задавала, что, я и сам, в конце-концов, задумался. А, правда, почему?! И сам же себе и объяснил, что это потому, что я ведь и живу очень быстро, и то, что случается с другими раз в году, или вообще в жизни, со мной происходит семь раз на дню. Просто я и отношусь к этому много проще…

В классе 8-м, помню, послали меня, как-то, за хлебом. По дороге, завернув к приятелю, и узнав, что он уехал на рыбалку, я решил его, тут же, и догнать. По тогдашним моим понятиям, это было не так, чтобы уж очень и далеко: доехать за пару часов до одной деревни, а там пробежать каких-нибудь, километров 15, по тайге к месту, где река делилась на два рукава. А уж на реке-то я их найду, по любому, даже и ночью…

И к вечеру, я там их уже, действительно, настиг, вот только после ужина вся их кампания засобиралась назад в город – двое из них уже захворали. Было бы верхом глупости тащиться с ними назад, ещё и мне…

И я остался рыбачить в той тайге один, прислушиваясь иногда, не раздастся ли в хрупкой ночной тишине над водой лёгкий шлепок, который рождается в толще вод, когда наживку на янгаре хватает, катящаяся по песчаному дну, стерлядка…

Я прожил там несколько дней, не видя и не слыша людей, но даже и сейчас, мне доставляет большое удовольствие, иногда вспоминать, как я лежу там ночью один, на берегу у костра и смотрю в улетающий к звёздам вертикальный столб искр, поглядывая иногда на круги на воде и чутко вслушиваясь в ночные звуки.

С берега меня обступает любимый лес, рядом струит свои воды река и трепетно взирает бесконечный мир звёзд. Там – наверху, в мерцающей и манящей своей недоступностью, вышине. Я кое-где побывал, и даже, кое-что и видел, но тот ночной костёр, притихшие лес и река, остаются одними из самых нежных и любимых воспоминаний моего, такого далёкого и счастливого, давно ушедшего детства…

И, не откликнись я тогда, на своё внезапное желание немедленно отправиться к другу в тайгу, его бы сейчас у меня и не было. Вот почему, оказывается, со мною всё это тогда и произошло! Прошли годы, прежде чем я и сам, наконец, понял это. Алло, школа! Приём, приём…

Со временем, я и вообще уверился в том, что именно со мной всё это, так и должно происходить. И, даже, именно таким образом. Десятки раз возникали ситуации, когда я, «совершенно случайно», оказывался в самом центре событий, которые, казалось, только и ждали моего появления!..

До сих пор не забыть, как тёплым октябрьским утром 93-го, мы вышли с Андрюхой Архиповым проводить в Англию моего будущего английского издателя Флегона (от дружбы и сотрудничества с которым, меня настоятельно отговаривал Солженицин – это был тот самый человек, от которого он сбежал из Швейцарии в Америку!).

Мы оказались в районе Зоопарка и стали не спеша обходить высотку, надеясь выйти к Дому Кино, но там уже стояли какие-то пикеты и тогда мы тихо пошли по осеннему парку к новому зданию американского посольства…

Но, едва только мы вышли мимо него на Садовое, как на улице – прямо у посольства – вдруг поднялась какая-то стрельба, потом громадные толпы с рёвом прорвали оцепления и вынесли нас прямиком к 5-му подъезду Белого Дома, где кто-то, уже истошно вопил, что Руцкой будет давать пресс-конференцию на 8 этаже, а журналисты с удостоверениями могут заходить с 6-го…

И вот мы уже несёмся во весь опор в кавалькаде из двух десятков, прямо за двумя мужиками с камерами с французского 5-го канала и большой камерой СNN, которая уже тогда давала картинку прямо в Нью-Йорк…

Но у ресторана на 8-м, вдруг, выясняется, что в зал войти не получится, потому, что «баба Клава унесла ключи» и тогда мы подходим вплотную к громадным окнам, выходящим на мэрию…

Именно нас тут только и ждали! Потому, что, сразу же, перед стеклянной стеной мэрии быстро пробегает шальной казак, поливая стену свинцом из автомата, вслед за ним несётся другой, а ещё через какое-то время, генерал Макашёв объявляет о взятии здания прямо с её козырька – впервые с 1905 года, люди снова стреляют друг в друга в Москве! И, снова – на этом же, самом месте!!.

И я, вдруг, оказываюсь в самом центре всей этой кровавой фантасмогории, благодаря цепи, каких-то, «случайных» полу-событий… А потом ещё, и иду в ту разбомбленную, полу-разбитую мэрию, звонить домой и в редакцию, чтобы ещё через два месяца войти в неё уже депутатом Государственной Думы…

Кто прокрутил, вдруг, в момент, передо мною, всё это кино??! Это потом уже, я твёрдо уверовал, что каждого из нас невидимо окружают его «люди-стрелочники». Сами того не желающие, втягивающие нас в такие приключения, в которые сами бы мы никогда и не пустились. Несколько раз, я откликался на разные приглашения, вдруг, куда-то, зачем-то лететь, но, почти всегда, получалось так, что и улетал я туда – куда вовсе и не собирался – совсем один, а все зачинщики оставались дома… Но всегда, все эти, такие неожиданные поездки, дарили мне невероятно захватывающие приключения, меняющие нередко уже и саму жизнь…

Вот так, постепенно, мы и начинаем прозревать, что люди вокруг нас и нужны нам лишь для того, чтобы в один прекрасный день, взяв за руку, ввести нас в такую ситуацию, в которую сами бы мы никогда и не вошли. Просто, не попали бы. Странно ли после всего этого сознавать, что всему хорошему в жизни мы обязаны почти всегда, чему-то, по нашему мнению, неуместному или даже «плохому», произошедшему с нами? Вот так, понемногу, я уже не только сам привык к тому, что «во глубине лесного лога, готово будущее мне, верней залога», а даже уже и жена, отправляя меня в какой-нибудь, «магазин на углу», никогда не была уверена, что мой невинный поход в него обойдётся без приключений. И стоило мне, лишь, где задержаться, как она, уже участливо спрашивала: «Ну, что же у нас там случилось на этот раз?!»…

Но начну я с романтики… Однажды в Японии, со мной произошёл очередной «невероятный случай». Судно, на котором я тогда имел честь работать врачём, после симпатичной килевой качки и долгих препирательств с агентом, пришвартовалось ни к городу, ни к деревне, а к какому-то заводу в Кобэ. Случившееся, было для меня любопытным вдвойне. К тому времени я уже успел позаведовать отделением в больнице местного алюминиевого гиганта, так что, само слово «завод» навечно связалось в моём сознании со столбами вонючего дыма от эскадры труб и лунного пейзажа вокруг с островками чахоточной полыни.

Но тут я ошибся. Ухоженными волейбольными площадками, прудами с золотыми рыбками, сказочными беседками в садах на красивых искусственных холмах с нереально зелёными газонами, японский собрат напоминал скорее элитный санаторий Сочи, чем наше смертоносное предприятие. Но и при этом – как мне пояснили – все проработавшие там, через два года, уходили на пенсию. Не знаю, как сейчас, а тогда Кобэ на всю Юго-Восточную Азию славился своей дешёвой аппаратурой, возможностью торговаться и льготами.

Так, что кампания прогрести граблями местные лавки, возникла мгновенно и вскоре мы уже шагали к мерцающему вдали городу, по каким-то полям для гольфа. Благо, над его крышами призывно маячили полосатые шары-колбасы – японские символы распродаж. На шоссе мы решили не дожидаться автобуса, а тормозить попутки и первый же «нисан» сразу откликнулся на мой призыв и я обратился к изображавшему сдержанное участие японцу, на вполне приличном, на мой взгляд, английском.

В машине народ наш, освоившись, было, уже и загалдел, как хозяин спросил почти, без акцента, по-русски, откуда будем, а услышав, что из Красноярска, едва сам не выпустил руль из рук: «а я там в плену Большой дом строил» – объяснил он. Вот в этом-то самом доме – на углу Дзержинского и Мира, с величественной цифрой «1940» над гулкой аркой, и жил тогда я…

У японцев не бывает событий незначительных. Нечего и говорить, что невероятная эта встреча, показалась моему новому знакомому особенно знаменательной. Во всяком случае, уже на следующий день он навестил меня с огромной – в нашу четверть – бутылью сакэ, и примерно такой же, банкой кофе в гранулах размером с лесной орех. Впрочем, сакэ оказалось бесполезным. Я мог любоваться садом камней и отражением зарождающейся луны в пруду, мне были доступны таинства чайных церемоний, тем более, общей бани-бассейна; тишину японских ресторанов я и сейчас считаю одной из изысканных в мире. Не раз останавливался я и у замшелых синтоистских храмов с их таинственным молчанием.

Скажу больше: я видел Фудзи! – не столько гору, сколько Нечто, меняющее сознание, видевшего её… Словом, хоть я и был уже вроде, как-то и подготовлен, но, всё-таки, оказался ещё недостаточно готов к тому, чтобы сначала подогревать эту мутную бражку, а потом уже и цедить это пойло из квадратных деревянных чашечек. Короче, мы обошлись обыкновенным коньяком. А сакэ я потом отдал в России бригаде грузчиков, вылакавшей всю бутыль, не сходя с места, прямо из горла. Возможно, что им был просто незнаком ещё правильный обряд его употребления. Да, плохо мы ещё знакомы с сакэ…

Зато кофе, мгновенно оценив, я решил не угощать им гостей здесь, а приберечь для дома. И не ошибся. Одной гранулы было достаточно, чтобы волшебный аромат растекался не только по всей квартире, а даже и по всему подъезду. Название его, как музыку, я запомнил тогда на всю жизнь. «Золотая Смесь»! Дважды в своей жизни я пробовал настоящий кофе, а однажды, успел ещё и настоящий чай!..

Из застолий с японскими санитарными врачами я вынес два наблюдения: первое – что японцы обожают свежий и ещё тёплый корабельный хлеб со сливочным маслом, а второе, что нет на свете японца, который бы не приходил в восторг от тарелки нашего борща со сметаной. Что и было вскоре подано во вполне приличную каюту врача. И уже потом – после возлияний, борща и шашлыков, мы развалились с ним на диванах с сигаретами, и он поведал мне, как он строил тот дом, а я доложил ему, как живу в нём сейчас. Коньяк быстро делает людей земляками: его прошлое и моё настоящее быстро сплелись в этой каюте в одно. С этим, таким неожиданным японцем, у меня был уже не только один город, а даже, уже и один и тот же, и дом!..

Сейчас, когда в моей бывшей гостиной размещается какая-то аптека, а престижный некогда дом, своим видом способен вызвать лишь сочувствие, случилось, что как-то, я снова забрёл сюда, чтобы вновь ощутить, жившее здесь некогда и так сильно очаровывающее всех нас, некое новое чувство. Именно здесь и было создано мною тогда, моё самое первое «пространство любви». Я тихо постоял у стеклянной стойки, вдыхая запах корвалола, но чувство, почему-то, не приходило. Очевидно, что и оно уже ушло, а в этих, ещё недавно таких родных мне стенах, бесшумно скользили чужие люди. А ведь оно было так сильно и жило именно здесь, хотя и появилось, почти неожиданно…

Это была большая, запущенная, почти нежилая квартира с несуразно высокими потолками, бестолковыми полутёмными прихожими, громадными перекошенными дверьми и рассыпающимся дубовым паркетом. Она пугала и раздражала, требуя к себе непрестанного внимания и ремонтов, а её чуланы и коридорчики навевали тоску и догадки о тёмном прошлом сталинской коммуналки. Мне понадобилось какое-то время, чтобы понять, что на всей этой сотне квадратных метров, существовала всего лишь одна несущая колонна и всего лишь одна небольшая капитальная стена. Все остальные были в ней лишь временными. Это было первое в мире настоящее жильё-конструктор! Из квартиры, где даже в туалете и ванной имелись громадные окна, можно было – как и из моего детского конструктора – сделать, практически, что угодно. Скажем, ничто не мешало меж прихожей и гостиной установить двойную стеклянную стену, сунув в неё кусок сибирской природы с какими-нибудь бурундуками и птицами, а рядом – на колонне – выскрести эдакую стильную готическую нишу из красного кирпича, «с подтёками», в которую можно поместить икону или картину «в драпри», бросив сверху луч мини-прожектора. А можно бы сделать и вообще чисто «американский» вариант, снеся сразу все стены, а капитальную выскрести до кирпичной кладки, которую отреставрировать Паркет затонировать, а мебель выкрасить в белый цвет. Простор! Кто понимает…

Однако, помимо естественной для каждого врача, работы на его законные 1.5 ставки, в другой больнице я ещё описывал снимки, в третьей – ставил иглы, а в четвёртой консультировал, как невролог. Если добавить, что в педагогическом институте я читал ещё лекции по токсикологии, а в родной больнице хватал все воскресные суточные дежурства, картина будет почти полной. Одно время я умудрялся в этом пробеге по больницам, ещё даже обедать и отдыхать в каком-то крутом профилактории, появляясь дома поздно вечером. Однако, мне удалось, в каком-то экстазе, всё же снести и тут 2–3 стены, впустив свет в царство сумерек. Сменив паркет и отреставрировав столярку, я сделал в образовавшейся кухне-столовой бар для гостей (из которого Жириновский потом и читал местному ТВ анекдоты про себя), а художники превратили наши шторы в расписанные панно. В большом солнечном зале жена повесила свою самую красивую люстру, а я – свои самые любимые картины, она поставила китайские вазы, а я – ковёр из Сакайминато. Мы поставили «Лунную», сели на диван и стали было жить-поживать. Да, не тут-то оно и было…

Если до знакомства с Японией, всей этой судорожной перестройкой дело, скорее всего, бы и закончилось, то теперь я уже точно знал и нечто гораздо большее. И не стремился, как «каждый советский человек» (будем считать, что это не ругательство), натащить в свою берлогу всякого лакированного хлама и прочей дребедени, мало заботясь о главном. О самой атмосфере своего родного жилища…

Япония меня поразила. Не столько машинами, техническими придумками и массой забавных вещей, сколько совсем другим. Какой-то непередаваемой, буквально разлитой в воздухе, её спокойной гармонией и убаюкивающей умиротворённостью. Я никогда не видел там куда-то торопящихся, спешащих людей, тем более несущихся, сломя голову, машин. Стоило вам лишь ступить на проезжую часть в любом месте, как все они мгновенно замирали, а их водители, улыбаясь, жестами призывали вас смелее переходить улицу. Даже в самых неположенных местах!! Вы могли, какое-то время, просто идти себе, гуляя, какой-нибудь, тесной улочкой, пока вдруг, не обнаруживали, что, оказывается, всё это время за вами бесшумно едет какой-то автомобиль, водитель которого не смеет вас потревожить. Во всяком случае, он выглядел невероятно счастливым, когда вы, сторонясь, уступали ему дорогу и награждал вас знаками совершенно неописуемой благодарности. И я убеждён, что не оглянись я тогда и не посторонись, он так и ехал бы за мною, без всяких признаков жизни, до самой Москвы. Так, что не зря я потратил целый год своей жизни на сады из камней, водопады в метро, безлюдные кварталы магазинов, лавчонок и лавок, с заводами-санаториями в этой самой Японии. И если и было нечто, что мне хотелось бы сохранить из «страны священных гор», то это непередаваемый абсолют несравненной Фудзи и ту гармонию, умиротворение и чистоту, которые обволакивают вас, едва вы начинаете, хотя бы немного, принимать в себя родину великого Хокусая…

Именно там, я впервые воочию наблюдал, что принципы моей «открытой психологии» интуитивно известны каждому японцу не одно столетие. Больше того – «классический» японец именно на них, ведь, и строит всю свою жизнь, считая любое зло невероятно прилипчивым, переходчивым и заразным. Убеждён, что ни где в мире, так панически не шарахаются от самой тени и зла. Дом, в котором случилась трагедия, не возьмут даром, а шикарная машина, в которой случилось преступление, может быть свезена на свалку – здесь не возьмут её уже за гроши – чужая беда в Японии никому не нужна! Это и есть синтоизм в действии: уверенность в том, что ауру людей носят и их дома, и даже, и их вещи. Каждый японец синтоист от рождения – он знает, что все окружающие его вещи, а уж игрушки, тем более, тоже живые. Почти что, как он. Поэтому он разговаривает, поощряет и даже и наказывает их, то же, как живых. Другие люди с годами утрачивают эту природную цельность своей психики всего по одной причине: они, рано или поздно, начинают лгать…

Сейчас, когда появилось множество книг и даже руководств по лжи, в них нет главного. Что ложь мгновенно искажает психику человека, деформируя его «внутреннее пространство». Ведь любую, изречённую ложь, мозг воспринимает, как реальность. Но, поскольку она не стыкуется с реальным пространством психики, он и создаёт для неё совсем другое, но уже её собственное пространство. И так – для каждой его лжи. И психическое пространство лжеца начинает неумолимо дробиться, обессиливая его с каждой новой его ложью, и энергетически, и интеллектуально. Наконец, наступает момент, когда человек уже просто не может вернуться в своё настоящее «я», как в своё собственное психическое пространство, заплутав в лабиринтах своих лже-пространств. Пространств собственной лжи. Каждая ложь невидимо уничтожает. Не лгите! Во всяком случае, хотя бы, старайтесь. Лучше уж, сказать пусть и грубо, но прямо, что у вас нет желания отвечать на вопрос. Потому, что каждая ложь незримо уносит и часть психической силы. Не лгите, тогда и вам откроется и станет доступной скрытая сторона природы вещей. Так, как она уже доступна японцам!..

Правда, по этой части у меня тоже имелся кое-какой опыт. К тому времени я уже точно знал, что каждый художник оставляет на холсте и часть себя. Поэтому все картины всегда несут на себе не только следы его психики, но даже и его энергии. Наверное, поэтому именно среди художников, и так много циников и пьяниц: живопись, как и любое творчество, всегда сильно опустошает человека. Причём, творчество делает человека хуже, так как забирает у него всё лучшее! Не так, как поэзия, но всё-таки, достаточно сильно. Вот почему, все творческие люди, всегда так часто и настоятельно прикладываются к бутылке – им жизненно необходимо выкорчевать из себя это своё остаточное негативное состояние – выбежать, выйти, выползти из него. Уйти! Отсюда и обязательные застолья актёров после их спектаклей. Как и всё остальное…

Вот только восприятие любой картины, почему-то, тесно связано, именно с моралью. С моралью художника. Был такой случай. Некоторые художники знали, что я собираю картины и частенько бываю на всех их выставках, а у многих, ещё и в мастерских. Мне они делали скидки, так как я всегда отдавал им их картины на разные вернисажи и выставки – ведь чем лучше художник, тем меньше у него картин в мастерской. Продолжалось это до тех пор, пока мою картину не попробовали купить с очередной выставки уже вторично скауты из «Русского музея». Хорошо, что я вовремя уговорил их и художника написать её копию, а если бы нет?! Любому художнику лестно указать свою работу именно в «Русском»!..

Так или иначе, но некоторые прибегали ко мне и прямо домой, особенно, когда у них «горели шланги». Однажды, ко мне пришёл со своей работой, очень возбуждённый, почти незнакомый мне человек, которому крайне нужны были деньги. Я никогда бы не купил у него такую работу, но тут взял из жалости – авось, кому подарю…

В компе у меня были психотесты, которые я делал для спортсменов и я, тут же, его и протестировал. Они показывали, что он находился на грани преступления! И буквально, уже и на следующий день, он кого-то и ограбил, едва не прибив! Может, с отчаянья, он зашиб бы и меня, не купи я тогда у него картину?! Так или иначе, но все годы, что он провёл в тюрьме, я так и не смог спокойно смотреть на эту его картину, простоявшую, как наказанную, лицом к стене. И почувствовал, что он вышел, лишь когда смог. Любопытно, что со временем, она стала одной из моих самых любимых, постепенно перемещаясь из кабинета в спальню… И, вот что теперь я об этом думаю… А, уж не постригся ли он, тогда, уже и в монахи?!!

Но в Японии всё обстояло намного серьёзнее – я буквально ощущал, как японцы, проникают не только в суть вещей, а и в суть людей – уже даже и в сами их ощущения и мысли. Сначала я даже не совсем понял, что это такое – никогда прежде с этим не сталкивался, даже на сеансах Мессинга, на которых бывал дважды – первый раз ребёнком, второй – студентом – и видел, как разительно изменились за 10 лет, его непонятные силы. И тут тоже, я сначала, было, как бы, уже и напрягся, а потом меня это, почему-то, сильно удивило – вот это да! Да, как же они это делают?! Со своей стороны, и японцы тоже, вдруг, стали разнообразно выделять меня из нашей толпы, оказывая иногда знаки внимания, которые заставляли меня смущаться, а других недоумевать – что бы это они означали?!. Думаю, они пытались дать мне понять, что по своей психике я намного ближе к ним – почти, что «собрат по их разуму»!..

А тут происшествие уже и на самом судне, когда к нам пожаловала делегация местной школы из преподавателей и учеников старших классов. Возглавлял её старичок-директор лет 60-ти. Все они расселись за длинным обеденным столом в «офицерской» кают-кампании, почти по судовой иерархии: во главе стола сели директор школы с капитаном, далее наш I-ый – с его замом, потом наш 2-ой с кем-то из них и так далее. А я примостился не в своём кресле, а в самом конце стола, напротив молодых преподавателей, с которыми сразу начал какой-то трёп, на английском. Через какое-то время, узнав у капитана, кто это я там такой, директор, вдруг, встал и пошёл ко мне. А подойдя, встал прямо напротив меня на расстоянии, чуть больше метра, и застыл в стройке «смирно». Потом, при всеобщей тишине, склонился передо мною в низком поклоне. После чего выпрямился и тем же чётким шагом вернулся на своё место. Чудом я не провалился со стыда сквозь все палубы этого достойного судна! Теперь я просто уже и не знал, как следует мне теперь себя вести – мне было невероятно стыдно, что старик в годах, прилюдно отвешивает глубокий поклон неизвестно чему, тупо развалившемуся в кресле. Если бы меня ещё предупредили, или, хотя бы уж, я сам бы во время понял, что к чему, то безусловно, тоже ответил бы ему поклоном ещё более глубоким и долгим. Но я, как последний баран, продолжал тупо сидеть, абсолютно не понимая, что, собственно, тут происходит. Ну, не замкнуло!! Мне было лишь, очень-очень, стыдно…

Не понимаю я этого и сейчас, что это было, хотя много над этим размышлял. Чему кланялся этот просвещённый японский старик во мне – обыкновенном судовом враче? Что он увидел во мне такого, о чём не знаю я сам?! Нет слов – лестно получать такие знаки внимания, особенно в стране, где даже и последний наш император получил саблей по голове неизвестно за что, но всё же…Что это было? И кому?!.

Нечто похожее в моей жизни, кстати, уже было. Как-то, мне передали привет от одного, в сущности, почти не знакомого мне человека, которого я и видел-то, всего раз в жизни. И сказали: «Сейчас ты этот его привет почувствуешь». И действительно, я вдруг, физически ощутил, волну какого-то необычайного тепла. Довольно приятного. И каждый раз, когда я потом вспоминал этот необычный привет, я вновь ощущал ту же волну, с каждым разом, слабевшую. Но тут, сколько бы я ни вспоминал этот эпизод или над ним ни раздумывал, я не ощущал ничего, кроме глубокого мучительного стыда, что вот, старик-то мне откланялся, а я лишь тупо сидел перед ним. Как бревно! А может он специально так отомстил мне за моё неуважение к старшим, что я там болтал, не обращая на них внимания??! Чтобы я потом бы и мучился из-за этого, всю свою жизнь??! Но иногда я думаю, что, может, и я был в одной из своих прежних жизней, японцем и, что, наверное, именно поэтому так хорошо и понимаю там всё вокруг – природу, людей, обычаи – мне это всё близко. И всегда, когда бывал в Японии, испытывал тихую радость и покой и мне всегда были приятны там все люди и ладе и все вещи вокруг. Всё, кроме детей…

И теперь, когда я вижу японца вне Японии, мне становится жаль его. Ведь он покинул столь привычное ему, состояние гармонии и покоя, чтобы оказаться в жутком мире, похожем на бедлам. Вот почему все японцы вне Японии и выглядят такими одинокими – как рыбы, вытащенные из воды. Но я знаю, что это люди одной из величайших культур в мире. Возможно, что и самой великой из всех нам известных, на Земле…

Так или иначе, но лишь люди, не лгущие и не желающие зла, каким-то образом, направляют свою энергию на предметы и других людей. И тут нет ни загадки, ни мистики – это естественное свойство психики каждого человека. У экстрасенсов есть даже упражнение по измерению этой «силы». Кладут на тарелку груду меди и ищут её руками, закрыв глаза, убирая по монете. Но и любой человек постоянно может пользоваться своей интуицией. Он прекрасно чувствует, входя в чужую квартиру, что именно в ней до его прихода происходило, или просто, когда ищет свои вещи. Вещи тоже накапливают отношение, что видно из истории – откуда и появились все идолы, тотемы и лечебные камни. Любые поступки, преступления же, особенно, отражаются не только на самих людях, но и на их вещах. Но больше – в их взгляде.

Поэтому во всех религиях и культурах, людей и обязывали избегать даже смотреть в сторону «плохих людей», а из аристократической среды всегда изгонялись замеченные во лжи! Так было и во всех слоях русского общества до революции. Строго говоря, негодяю нельзя даже передать билет в автобусе – само его присутствие уже тлетворно влияет на других. Откуда и тюрьмы. Не столько, как наказание, сколько изоляция человека, опасного остальным. И всегда, во всех культурах, каждый и воспринимается как носитель своих дел. Откуда и пошли «знатные» роды. Не воровством и мошной, а благими делами. А если направлять в одно пространство и всю свою любовь?!.

Японцы и воспринимают пространство как живое – что, в сущности, и есть: ведь в физическом смысле наше пространство – это сознание более высокого уровня. Поэтому и любая вещь в нём, тоже, по своему, живая. Другое дело, что с сознанием Высшего уровня в контакт может вступать только человек – только у него есть для этого возможность. Хотя, чисто «физически», оно определяется как конгломерат полей разной частоты, к которым могут «подключаться», в принципе, все. Одни лучше, другие хуже. В сущности, это не так уж, и чтобы сложно: для этого надо лишь не лгать, не строить козни другим, не желать зла и следить за языком. Только и всего. Но всё же, всё это… невероятно трудно. В православной России люди всех сословий быстро отгоняли от себя носителей любого зла – тоже, видимо, знали, что это заразно. И деньги брали лишь от честных, и здоровались только с порядочными. Да и само пространство они тоже по-своему, тестировали.

Это к тому, что дом свой, как выяснилось, чекисты и построили-то на бывшем погосте. То есть, главная проблема нашей квартиры заключалась вовсе не в её косметике или нашем барахле, а в том, что находилась в невидимом глазу спектре. Несколько поколений её жильцов тут не брал мир. А мы были в ней далеко не первыми…

Вместе с дипломом врача и клятвою Гиппократа, я дал себе и другую клятву – не закрывать глаза ни на какие события, как бы они не укладывались в тесные «рамки науки». К тому времени я уже прочёл несколько книжек по наукометрии и знал, что наука – это, в сущности, довольно условный инструмент изучения мира. И бывая в разных местах, всегда находил и посещал местных лекарей, записывая все те рецепты, которыми они со мною делились. И чего я только я там не видел. И каких историй не наслушался…

Сейчас, когда «народных целителей» трое на квартал, это уже немыслимо – никто из них и общаться-то с врачом никогда не будет, не то, что ещё и на вопросы его отвечать. А тогда это было дело совсем другое – всех целителей милиция гоняла, как лошадей, поэтому тогда надо было быть, действительно, уж Целителем с большой буквы, чтобы иметь смелость принимать людей у себя дома. Но и при этом, все они всегда были рады тому, что их нежданный гость оказался вовсе никаким не участковым, поэтому были почти всегда, ещё и довольно разговорчивы. Да, и кто ж его знает, представляюсь-то я врачём, а ну, как на деле я ещё и какой-нибудь там «проверяющий»?! На лбу ж не написано…

Я этим широко пользовался и от Магадана до Львова и от Мурманска до Поти собирал все рецепты. Особенно же на отдыхе – в Крыму, Грузии, Абхазии, Аджарии и на Алтае… И насобирал я их несколько тетрадей. Я прочёл, наверное, десятка 4 разных руководств по травам и траволечению, посещая попутно и все лекции авторов, некоторых из которых неплохо знал лично. Ответственно заявляю: по ним ничего нельзя вылечить. Там почти всегда и описывается-то всего 3–4 действия любой травы. Что-то, вроде «мочегонный– потогонный»… Боялись ли они критиков, или по каким иным причинам, но только кроме банальностей, ничего интересного там никогда не было. В личных беседах они, правда, раскрывались больше и тогда говорили вещи удивительные, особенно, если некоторых из них мне удавалось ещё и малость разозлить, прозрачно намекая, что то, что он пишет, в общем-то, давно всем известные, общие места. Но были и вещи, о которых они, действительно, не могли тогда писать…

Гениальный «мануальный терапевт» Касьян, к которому я приезжал учиться его искусству, советовал давать больному минут за 10–15 до самих процедур рюмку-другую коньяка. Что было необходимо для расслабления глубоких мышц мышечного корсета. Тогда и сама процедура идёт намного легче, и результаты заметно лучше. А на вопрос, «есть ли это и в той его книге, что он мне подписал?», посмотрел на меня, как на идиота – тогда в самом разгаре была горбачёвская кампания «борьбы с алкоголем». А теперь я иногда думаю – а знает ли об этом, хоть кто-нибудь, из тех сотен «костоправов», что практикуют сейчас везде?! И как поступать теперь им? Сначала в рюмочную людей посылать?!. Самые поразительные эффекты я наблюдал у травников, которые книг не писали потому, что и писать не умели. Семейство Лохе в Иркутске (сначала лечил муж-китаец, а потом и его жена), гремело на всю Сибирь. Я видел сбор, которым они вылечили невероятно сложную форму «герпетиформного дерматита Дюринга», который не могли до них излечить все диспансеры и кафедры всех медицинских институтов страны.

Я даже собрал под лупой несколько растений из этого сбора, предварительно измельчённых. Лечение панкреатитов и растворение камней в желчном пузыре крымскими травами я осваивал у травницы около Евпатории, а в Очамчире наблюдал как «Лёня» лечил даже облитерирующий эндартериит – болезнь, убившую Льва Яшина, как и бронхиальную астму, и многие другие, довольно сложные недуги. Зато он не знал секрет лекарства, излечивающего за неделю циррозы и гепатиты, а вот я его знал, получив его в подарок от одного из трёх людей в СССР, которые тогда им владели. Одному из них я вылечил диэнцефальный синдром и он – в благодарность – и подарил мне этот чудесный рецепт. Не говоря уже о том, что мы всей семьёй не раз потом гостили и на его гостеприимной вилле…

Это был один из секретов великой грузинской старухи, умевшей лечить, вообще, всё. Даже и разговаривать с волками! И когда местные волки стали досаждать крестьянам, она расстелила на горе своё пончо, уселась на него и принялась выть по-ихнему. Вскоре все волки в округе собрались вокруг неё на расстоянии вытянутой руки и дружно с ней выли. Возле неё оказался один мой знакомый, который, когда она завыла, не успел и уйти, как собралась вся стая. Так, что ему ничего уже не оставалось, как крепко прижаться к старухе, замереть и закрыть глаза – волки вокруг сидели рядами почти на пончо. Он боялся, что они его там – на этом самом пончо – и сожрут, но обошлось. Старуха им что-то такое провыла, на что волки томно ответили ей, после чего они выстроились в цепочку и ушли. Молча. Навсегда. Больше в этих местах волков никогда не видели…

 

Глава 2. Дом по-японски. Продолжение…

Но, довольно часто, редкие рецепты я просто покупал. У деда в Гали я купил семейный секрет одной французской семьи лечения эпилепсии. Ею страдал его предок, попавший во Францию с русским экспедиционным корпусом ещё в I-ю мировую. Там в него влюбилась одна француженка, которая его и вылечила. Хотя и обошёлся он мне не дёшево, но ничего, кроме неприятностей, не принёс…

В сущности, сам рецепт довольно прост. Надо, всего лишь, найти яйцо, в котором начинал проклёвываться цыплёнок и сжечь его целиком на сковороде, растерев пепел в порошок, который и давать затем больному. С вареньем. Приехав домой, я быстро соорудил из пенопластового футляра инкубатор, загрузил в него яйца и оповестил знакомых, что ищу больных эпилепсией. Вскоре ко мне обратилась женщина с очаровательной девчушкой. Нужные яйца поспели и всё бы ничего, но на стадии сжигания, они выделяли, ни с чем не сравнимую вонь, которая пробивалась даже сквозь плотно закрытую крышкой, сковороду. И, поскольку зала гостиной, время от времени, перестраивалась мною, то в кабинет и детскую, то обратно, наиболее ответственная часть процесса, обычно, там и протекала – в большой, вечно перестраиваемой, закрытой на замок, зале. К сожалению, временные стены этого строения были из двойного ряда оштукатуренных досок, с большим пространством меж ними, поэтому часть несравненных ароматов, проникая в это пространство, поднимаясь ещё и выше…

Судьбе было угодно, чтобы прямо над нами – через этаж этого славного дома, соседи надумали соорудить себе камин в старом дымоходе. Они его пару раз даже протопили, но потом он им надоел и они стали бросать в него всякий мусор. Часть лекарственной вони и поступала от нас к ним, прямиком из этого самого камина. Сосед этот доводился племянником мужу моей младшей сестры. То есть, мне он был, практически, никто, хотя в детстве мы с ним и дружили, часто играя во дворе в настольный теннис. На его беду, у него была кудрявая блондинистая внешность «мальчика-электроника», из-за которой его и обязали встречать пионерским салютом всех почётных гостей города от Хрущёва и Гагарина до Неру и Кастро. Что окончательно его и добило, превратив пацана из обычной дворовой ябеды в желчное, вечно злобное существо, по кличке «Пузырь»…

В каждом подъезде каждого дома незримо живёт ужас пожара, поэтому конечная стадия моего несложного технологического процесса иногда сопровождалась хлопаньем дверей на всех пяти этажах с беганьем друг к другу «а не горит ли у вас чего?» И, поскольку, единственные, кто никуда не бегал, были мы, то Пузырь быстро нас вычислил и стал вызывать на подмогу уже и милицию, когда чудный лекарственный запах из его камина становился совсем уж, отчётливым. Наряды быстро приезжали к нам, но не чувствуя запаха у нас – в то время, как в закрытой зале, вовсю шкворчали эти самые яйца – плюнули на Пузыря с его жалобами и послали его куда подальше. Им было непонятно, почему какой-то псих с третьего этажа жалуется на запах, в то время, как на втором и четвёртом его не чувствуют. Должен признаться, что отчасти их деморализовал ещё и мой вопрос на эту же тему: «Почему, кроме него, никто никакого запаха у нас не чувствует?!»

Но даже и такой нахал, как я, не мог бесконечно напрягать чуткое обоняние соседей, поэтому я быстро подарил рецепт, инкубатор и весь полученный, в клубах вони, продукт, матери очаровательного ребёнка…

«Жидкий порох» для лечения сухой экземы покупали ещё мои родители для моего красавчика-кузена, который иногда приезжал к нам из Москвы…

Питер Браун (или Питер Брук? – я их всё время путаю), назвал его «самым красивым актёром Европы», когда ставил в «Современнике» свою «Двенадцатую Ночь». Он звал его в Лондон играть всё, что тот хочет, но…

Ведь это было ещё в советское время. И тут он был абсолютно прав: Пашка, названный так в честь папы, был поразительно красив! Особенно, на тех фото, что его часто снимали на пробах. Хотя, на мой взгляд, и был всегда излишне закомплексован на сцене. Видимо, из-за своей рабочей биографии… В театр и кино он проник прямо со своего завода – через «Щуку»! Сыграв гимназиста в дипломном фильме то ли Ефремова, то ли Табакова «Именем Революции». Мне бы его внешность! Вот тогда… Уж, держитесь, тётки!!!

Этот «порох» в последний раз, я варил в больнице Холмска для какой-то блатной подруги местного главврача, поэтому когда там провонял кипящим дёгтем уже весь этаж, никто из всего персонала, даже и носом не повёл…

После многочисленных посещений моей любимой Японии я увлёкся иглотерапией, благо в японских аптеках, если вы покупаете иглы, магниты и им подобное, все схемы и кальки к ним, и даже большие красочные календари, дарят вам уже совершенно бесплатно. Особенно успешным новый метод оказался в лечении хронического простатита – этого бича моряков, лётчиков, чиновников и таксистов, и даже, когда я уже завязал со всеми морями мира, кроме Чёрного, эта публика продолжала исправно летать ко мне на лечение с Дальнего Востока и Кавказа через пол-страны. Иногда, особо трудных местных пациентов, присылали мне и местные врачи, будучи не в силах от них иначе избавиться.

Всё дело в том, что в каждой болезни есть свой «замок» – скрытый от глаз, «вечный конфликт» в нашем сложном организме. Своего рода, ребус. И пока ты его не найдёшь и не разрешишь, с болезнью ты не справишься. И найти его – очень большая проблема… А, уж, разрешить!.. В случае простатита это был сложный капиллярный стаз, причём, ещё и в сложной зависимости и от некоторых других систем организма. Патология невероятно сложная!..

Бывало, осаждали и местные экстрасенсы – у некоторых из них, после игл, вдруг полностью «раскрывались чакры», являя им их новые сверх-способности. Иногда смешные, но больше загадочные…

Особенно мне запомнилось, как у одного из них сразу после игл появились, вдруг, «функции пульта дистанционного управления» так, что какое-то время, он включал свой магнитофон одним лишь своим желанием. Не могу только сказать, как долго у него это продолжалось.

В общем, появилось масса знакомой публики из всех слоёв общества, которая, зная моё пристрастие к «народным целителям», подробно мне о них всё докладывала. Так я узнал и о необычном деде, лечившим сложных больных… водою и молитвою. Это было уже что-то новое… Во всяком случае, такое писали раньше лишь о святых. Я задумался. Что бы это значило??!

К тому времени я уже окончательно дошёл до конечного пункта в развитии каждого врача – как до некой, уже и мистической составляющей этой, гм, гм… профессии. Иногда, читая духовную литературу, отмечаешь, как будто автор идёт по какой-то, одной, общей для всех, дороге. И отмечаешь про себя его знаки: да, так это и у меня там так было… И это тоже… Так и в профессии.

Помимо багажа знаний, нескольких врачебных специальностей, специализаций, опыта и массы «народных» рецептов, в лечении каждого больного есть ещё и нечто, врачу почти недоступное. Правда, до этого надо ещё дойти. Но доходят единицы… Сам институт, в сущности, для уверенной практики, почти ничего и не даёт. В сущности, лишь понимание того, что читаешь. Год интернатуры, и даётся, в сущности, для чтения.

Мне овезло остаться в областном городе одному, жить в гостинице меж клиникой и библиотекой. Потом идёт период, когда врач учится на сложных больных и осваивает смежные специальности, потом собирает «народные рецепты» и методы лечения…

И, наконец, отчётливое понимание того, что каждая болезнь, помимо вполне конкретных нарушений со стороны отдельных органов и систем, содержит ещё и некий мистический компонент – наказание больному за какой-то его проступок или грех. И тут эффект лечения напрямую зависит уже не только от квалификации врача, а и от его кармы. От «морального» его потенциала. Достаточно ли у врача именно этого для излечения данного больного? Бывают сложнейшие случаи, которые удаётся вылечить легко, а бывают и такие, над которыми можно биться всеми возможными тебе методами как рыба об лёд, и ничего, в сущности, и не сделать. И это при одной и той же патологии, которую ты знаешь, как свои пять пальцев, как и того, что большего этот больной не получит уже и ни где в мире. То есть, лечение почти всегда зависит не столько от тяжести диагноза, сколько от грехов больного и «морального» потенциала врача…

Весы, одна из чаш которых может перевесить или не перевесить другую. А ведь существуют ещё и больные, которых, до какого-то определённого времени, вообще никому не вылечить! И больше всего меня интересовала именно эта – уже и мистическая составляющая лечения – где тут подвижка? Пора было решаться и на это знакомство…

Но, для начала, я решил испытать неизвестного мне кудесника. К деду я отправил уникального больного. Этому молодому парню все врачи всех больниц, вот уже несколько лет не могли снять боли тройничного нерва. Для не особо разумеющих суть, трудно найти эквивалент. Это, как если бы, у человека сразу заболели бы все зубы с одной стороны рта. Радикально тут помогает лишь иссечение гассерова узла, но эта операция довольно сложная.

Кстати, первая, на которой я присутствовал студентом на кафедре общей хирургии. Бедняге не могли помочь вот уже несколько лет, и все мыслимые капельницы в стационарах, где он пригоршнями ел анальгетики. Полностью эти боли снимались только наркотиками.

Это был милиционер, поступивший в госпиталь МВД, где я вечерами консультировал, и где у меня было в стационаре десятка полтора коек. При таком «лечении», впереди его неизбежно ждала болезнь крови и поражение печени. Я был вынужден рискнуть – всё равно ни я, ни другие врачи, ничем не могли ему помочь, а ставить свои иглы здесь, я, тем более, не мог – в госпитале был свой штатный иглотерапевт, раздувшийся от собственной значимости, как жаба. Отношения меж нами были и так уже, хуже некуда – после Японии я прекрасно знал, что иглотерапевт, не владеющий диагностикой по пульсам, равен нулю с любыми своими схемами и иглами, если он работает на теле…

Так бездумно колоть можно только в уши, да и то лишь, если точки на них находят специальным прибором, которого у него не было, а у меня их было уже несколько. Так, что я сознательно пошёл на тягчайшее должностное преступление. Ведь, отправив больного «мента» к деду, я продолжал вести его дневник, как если бы, он находился у меня в стационаре! Ничего хорошего мне это не сулило – это было уже, почти, статья УК. Спасало лишь то, что у меня не было их погон – я не был штатным сотрудником этого всесильного госпиталя.

Так, что меня бы они и не посадили, а просто указали на дверь. Но хуже всего, что случилось то, что случилось – мой больной, вдруг… пропал!! Как в воду канул! Он исчез, а мне ничего не оставалось, как продолжать тупо писать лживую его «историю болезни» Каждый день придумывать ему его ежедневный статус по всем его органам и системам. Подлог! И вот теперь то, уже – случись с ним что – меня уж точно подведут под статью – тут меня уже ничего не спасало!..

Он появился спустя неделю. Сияющий и здоровый. Впервые за несколько лет, этот парень не знал боли без лекарств – за неделю дед излечил его почти полностью! Объяснил он ему и причину болей, которую не смогли установить все врачи до него – сторожа клуба. А ведь там были не десятки, а уже сотни врачей. При травме верхней челюсти, у него при заживлении, в рубец попало одно из нервных окончаний тройничного нерва…

Вот к этому-то деду я и собрался за очередной, так сказать, порцией опыта – авось, что нового и ещё узнаю. На необъятных просторах нашей страны я насмотрелся на всякого лечащего люда, но о «деде Илье» следует сказать особо.

Это был ссыльный с Западной Украины, где его, прежде чем сослало НКВД, как «зажиточного», трижды водили на расстрел немцы. Здесь его опередили на 100-ый километр на поселение, дав место сторожа в клубе. От скуки он и наловчился гадать на картах. Это у него неплохо получалось и вскоре завелась клиентура, деньжата, то да сё. Так бы и жил он себе, но только в один прекрасный день, а вернее, ночь, является ему во сне один старичок и говорит:

– Ты, карты-то, Илья, брось. Нехорошо это.

Илья объясняет, что, дескать, жить как-то, надо…Тогда старичок даёт ему такой совет:

– А вот есть у тебя молитвенник. Ты его людям и читай. Больным и здоровым – всем подряд. А как читать и что – увидишь…

Проснулся Илья, сел и задумался – к чему бы это? А тут к нему, как раз, и очередная клиентка пришла на гадание – да ещё и какая! С врождённым птозом обеих век!! Для немедицинской части, тут я поясняю уже особо – сам я, кстати, таких никогда и не видел – веки у неё от рождения не поднимались. И для того, чтобы хоть как-то, глядеть, она их сама поднимала. Пальцами. Да, так постоянно и держала – сколько надо было. Муж её, директор стройтреста, в какие только страны, уже, беднягу ни возил – и в Германию, и в Китай, да вот только толку не было. Местные лекари ей предложили последнее – подшить ей веки. За этим она и пришла к Илье. Погадать – соглашаться ли? Тут-то Илью и осенило:

– А, давай-ка я тебе – говорит – лучше свой молитвенник почитаю!

– Что ж, читай, коли так.

И начал Илья ей читать. Строки, которые надо было ему читать, сами себя показывали – они, как бы, сами светились изнутри. Но в каждой молитве светилось всего несколько строк, поэтому каждый раз складывалась какая-то новая, совершенно другая молитва. Читал он ей, читал, как вдруг, глаза-то у неё, сами собой, и открылись! Она в слёзы, да и он плачет. Еле ушла… А немного спустя, является её муж, закатывает в клубе пир на весь мир, рассказывает собравшимся эту историю, щедро одаривает Илью и объявляет его величайшим лекарем мира. И повалил к Илье народ. Да так, что ни отдыху Илье от него не стало, ни продыху. Несколько десятков облепляли его сараюшку каждый день. Ну, и деньги, конечно. А не деньги, так продукты. И зажил Илья. Дом новый купил, хозяйство. А слава его, как лекаря, всё росла, ширилась, да так до меня и дошла. А старичок этот ещё не раз к Илье во снах являлся. Рассказал, как сделать из магнита от динамика, игл и ножа, нечто вроде лечебного магнитометра, чтобы, значит, то «вредное биополе», что из человека при чтении его молитв выходит, намагниченным ножом бы отсекать. Ещё любопытнее, что во время чтения молитв Илья прозревал прошлое и будущее человека. Что твоя Ванга…

Вот к этому-то Илье я и явился. За передовым, так сказать, опытом…

Должен заметить, что моему появлению у Ильи предшествовали некоторые схожие события и у меня дома. Поскольку мы с женой, по конституции, люди разные, то и спали мы с ней всегда в разных комнатах, а если приходилось и в спальне, то, всё равно, в разных углах: она – под форточкой, а я – как бывший «малярик» – в тепле у батарей. Как говорили пацаны у нас в классе: «Вот так они и жили: спали врозь, а дети были!» Близко к тексту. И вот, как-то, поутру, за завтраком, она сообщает мне следующее:

– Тебе просили передать, чтобы ты больше не говорил, что «Воскресный сон – сбывается только до обеда».

– Это кто же ещё?

– Да вот, приснился мне старичок один…

– И что?

– Просил тебе передать. Так и сказал: «Передай – говорит – своему Иванову, чтобы он больше никогда бы не говорил, что если воскресный сон и сбывается, то только до обеда!».

Ничего себе! И здесь старичок. Опять старичок… И начал, этот самый старичок, сниться ей чуть ли не каждую ночь, да беседовать. Да он вовсе и не старичок оказался, потому, как побрился, да и вообще за собой следить стал. Помолодел, словом. Этого нам, думаю, только ещё и не хватало. Старичка твоего…

Должен заметить, что неожиданные способности Ильи никак на его жизни и на нём самом, практически не отразились. В том смысле, что как выпивал он свои пол-литра водки в день, так и шёл в прежнем графике. Ну, и печень у него была уже тоже, естественно, с барабан. Алкогольный цирроз. Такие больные у меня были в самом начале моей врачебной карьеры. Обычно я назначал им витамины в ударных дозах, сирепар и направлял к хирургу, чтобы тот проткнул им трокаром живот и выпустил бы из него пару ведёр скопившейся там жидкости: Асцит. Если случалось, первое время, они меня – из-за нарушения электролитного баланса – когда и материли, то потом, когда мы его им нормализовывали, жили полнокровной жизнью и радовались. Иногда человека удавалось сдёрнуть буквально со смертного одра. Нечто подобное не помешало бы и Илье. В отношении нового члена нашей семьи, хотя и потустороннего, Илья дал такой совет:

– Пусть на ноги его посмотрит!

Слово в слово я передал его рекомендации по адресу и после очередного сеанса ночной связи, вновь посетил его:

– Посмотрела…

– Ну, и что там у него на ногах?

Теперь уже и я, наконец, начал понимать суть вопроса. По-моему, Илью интересовало, нет ли у ночного знакомого копыт…

– В воде стоит.

– Ага. Так-так…

И, поскольку печень Илью периодически всё-таки, доставала, то он, наконец, решился ехать ко мне на лечение, тем более, что к тому времени, я его подружке, иглами её бронхиальную астму, не плохо, вроде бы, подлечил. Стояло лето, жена с сыном были где-то на отдыхе, и я разместил Илью прямо в спальне. Практически, на месте её кровати. Для полноты, так сказать, контакта с потусторонним собеседником. После ужина Илья расположился в спальне и уснул. А ночью он начал умирать. Мне это сразу не понравилась. Честно сказать, я был просто в ужасе. Я к нему ещё и иглой не притронулся, а он уже, вон как… Что же я людям, теперь-то, скажу? Хорошо Илью вылечили, доктор? Однако, утром, едва очухавшись, Илья был даже бодрее обычного, а мой ночной ужас объяснил по-своему:

– Приходил тут ночью, ко мне человек один…

– И, что??!

– Душить, значит. Душил, да не додушил. Ну, ничего, в эту ночь я о нём всё узнаю…

И ведь узнал же! Оказалось, что на этом месте раньше был погост, окружавший самый большой в Азии знаменитый красноярский собор, построенный по проекту Тона. Того самого, что создал и собор Христа-Спасителя в Москве. Но много раньше, лет с 200 назад, в Енисее выловили утопленника, но не отпели – не узнали его имени. Вот он-то и беспокоил уже много лет, всех жителей нашей квартиры…

Возникала, прямо-таки, космическая система уравнений: как создать японское умиротворение в бывшем доме НКВД, построенном пленными японцами на месте бывшего погоста, в квартире над могилой не отпетого утопленника?!! Ничего себе, задачка…Неудивительно, что людей тут никогда и мир не брал… Правда, в этом месте мнения экспертов расходились. Одни утверждали, что виной всему специфика строительства, другие – что аура тружеников «застенков Пиночета», третьи обвиняли во всём не отпетого беднягу. Правда, с последним Илья обещал разобраться. И действительно, с этой стороны у нас проблем уже не было – больше он никому не снился. А когда знакомый священник ещё и освятил наше жилище, то и атмосфера в нём стала, как бы, создаваться заново, кристаллизуя, всё хорошее, что мы вкладывали в него своими трудами и отношением. И всё, что я тут строгал и пилил, строил и делал, теперь её, видимо, и усиливало. Вскоре нам полюбилось сидеть в гостиной, любуясь картинами, беседуя или принимая гостей. Постепенно и все наши гости тоже её почувствовали – какую-то особенность, часто прося разрешение просто посидеть в зале, наверное, мечтая о чём-то, своём. Нашим друзьям, да и просто знакомым, полюбилось бывать у нас и они часто заскакивали к нам уже и днём, просто мимоходом, пробегая по своим делам. А атмосфера в ней всё облагораживалась, постепенно создавая какое-то своеобразное, но очень комфортное пространство.

Первыми её почувствовали мои знакомые-больные, которым полюбилось сидеть именно здесь, со своими иглами в ушах, прислушиваясь не то к флюидам уюта, живописи и тихой музыке этого места, не то, к собственным ощущениям. И в этом нашем большом светлом зале постепенно и начала складываться та самая атмосфера спокойствия и умиротворения, которая так поражала меня в Японии. Именно здесь я и понял, чего добивается каждый из нас в своих бурных буднях земной жизни. Человек всегда пытается создать в ней свой собственный, глубоко личный, оазис своей психики – пространство свой любви…

И, хотя, не все из нас и отдают ещё себе в этом отчёт, но все пытаются сделать всегда именно это. Только у одних оно получается, а у других нет. Одни легко и быстро достигают своего оазиса счастья, зато другие десятилетиями уродуются в его устройстве. А иные и вовсе ищут его уже всю свою жизнь…

Часто сталкиваясь с чужой бедой, я иногда думал об этом, пока не заметил, что сами люди и создают себе, в сущности, все свои проблемы в этой жизни, совершая мелкие и почти не заметные, но страшные по своим последствиям, поступки, и закрывающие им надолго пути к их счастью. Но подавляющему большинству, всё равно, ничего нельзя объяснить – так уж они устроены. Особенно, когда речь заходит об их «свободе». Невозможно втолковать, что их призрачная «свобода», чаще всего лишь коварная обманка, в то время, как настоящая реальность подчинена жесточайшим, но невидимым законам, за малейшее нарушение которых, и следует неотвратимая расплата. Даже врачу необходимы десятилетия чтобы понять, как именно поведение матери влияет на судьбу и здоровье её детей, а отца – на их профессию, семью и судьбу. И почему здоровье, счастье и поведение подчиняются одним законам, спрятанным от людских глаз, а внешний мир постоянно провоцирует людей на всевозможное их нарушение. Да и что, в таком случае, сама эта «любовь» – это вечно воспеваемое чувство? Если каждый желающий даже и в её объятиях обязан знать, что красивые дети рождаются только у влюблённых, как и здоровые – у порядочных. О самой любви мне тогда, в сущности, было мало что и известно – сильная ли это эмоция, тяга или же страсть. И только. Просто, в своём доме я всё любил делать сам и всегда всё делал с любовью от первого до последнего гвоздя. И оказалось, что это моё чувство вовсе не пропадает, не растворяется и не исчезает, а как бы, конденсируется в вещах и в самой атмосфере дома, создавая некую ауру жилья. Вот эту-то гармонию любви и заботы, возможно, усиленную картинами, панно и музыкой, и чувствовали тогда люди. Постепенно усиливаясь, она достигла того, что меняла уже и ауру людей, преображая их, буквально, за какие-то, минуты…

Но воочию её увидел лишь один наш йогнутый знакомый, долго и настырно просившийся переночевать в нашем зале. Наконец, мы не выдержали и уступили. Ночью он долго концентрировался и медитировал, лёжа на низком диване. Наконец, это случилось. В изумлении, он увидел, как высокий потолок залы вдруг приподнялся и быстро ушёл куда-то вертикально вверх. Он исчез, но вместо холодного синего сибирского неба, он увидел, вдруг, над собой невероятно яркий, весь переливающийся и уходящий, куда-то, ввысь, купол цвета расплавленного золота. И душа его воспарила…

Но я так никогда и не узнал, понял ли он, что это и был цвет моей самой сильной любви!

 

Глава 3. В поисках определений

Между двумя этими высказываниями 2 тысячи лет. По смыслу они противоположны, хотя первое это заповедь Христа, а второе признание его последователя. Но, если Христос призывал всех «возлюбить», значит была тогда у людей такая способность? Что же это за способность, если сегодня о ней сами христиане говорят уже как о исчезнувшей?..

Как никто из курильщиков не может объяснить, почему он курит, так никто из влюблённых не может и объяснить, почему он любит. Курит – и всё, любит – и всё. На этом сходство любви с наркоманией не заканчивается, а лишь начинается – в основе обоих влечений лежит возбуждение нервных центров более древних, чем речевые, поэтому и лежащих более глубоко.

Вот почему любые слова в обоих случаях бессильны – не могут они «достать» эти ощущения. Словами мы можем выразить только возбуждения нервных центров, более поздних, чем речевые. Вот и не удалось никому за все тысячелетия выразить свою любовь исчерпывающе полно или хотя бы сформулировать её как чувство. И не удастся. Никогда. Хотя и невооружённым глазом видно, что любовь существует, конечно же, и как чувство. С другой стороны, её сложно выразить ещё потому, что в любви встречается не какое-то одно, а целая гамма из многих чувств, часто противоположных, потому и доводящих некоторых до состояния невменяемости. Недаром у англичан «влюбиться до беспамятства» означает то же, что и «впасть в детство».

Но если пристально вглядеться, можно различить, что любовь состоит, по меньшей мере, из нескольких устремлений. Прежде всего, это невероятная, обострённая чуткость к другому и возникающая вследствие этого общая деликатность чувств. Это требует интеллекта, без которого всё превращается в нудную и примитивную навязчивость. И, конечно же, стремление к красоте и совершенству, как ощущение прекрасного. Любовь – это потребность отдавать себя человеку. Любовь есть предложение себя. Сложный, что и говорить, конгломерат чувств, сильно развивающий любящего. Громкий призыв к идеалу – ведь любить могут только люди совершенные. Неспособность к любви и означает деградацию…

Но обычному человеку эти тонкости не заметны, тем более, что любовь его иногда приобретает и характер невроза, где имеется сшибка очень сильных, но противоположных поведенческих реакций: «хочу, но нельзя», «очень хочу, но не могу», «очень, очень, но…». Что и вызывает бессильную, постоянную мозговую жвачку. Одни и те же события осмысливаются и переосмысливаются мозгом до бесконечности – до тех пор пока сама энергия этого циклического процесса не иссякнет, утратив болевой порог. Собственно, это и есть неврастения. Хотя и довольно сладкая своей мучительностью. Но… как она возникает и почему?

В одном из руководств по культурологи, мне, как-то, попалась статья психолога о любви. Как странно, подумалось, человек без знания нервной системы берётся рассуждать о её состоянии. Но почему бы ему тогда не порассуждать бы уже и об обонятельной памяти, о чувстве собственности и о гормональном фоне?! Понятно почему – он ничего в них не смыслит. Но смело рассуждает «о любви», не подозревая, что все они в ней присутствуют, являясь составляющими этой главной фантастической способности человека. Это ведь только внешне, кажется, что любовь есть тяга к чему-то или кому-то, которая поглощает человека полностью, превращаясь в сверх-тягу, порождающую сверх-желания и сверх-чувства. Состояние психики, близкое к острой наркомании; почти к психозу. Что же происходит в ней с нами и как нам поймать момент, когда безобидное вроде бы, чувство взаимной симпатии, вдруг превращается почти в навязчивое состояние? И вновь, мусолится дремучим психологом его идол Фрейд, заповедавший, что «любовь есть чувство животное». Как частность, бедняга прав: ведь это всегда проекция своей психики на предмет воздыханий.

То есть, если любит животное, то и любовь у него животная; а если скотина, то любовь у неё скотская. Ну, а если человек, то и любовь у него человеческая: то есть влечение нежное и возвышенное. Возвышающее и предмет воздыханий, и его самого над серой действительностью…

Но любовь не просто «сверх-чувство», хотя и вызывает в нас новое физиологическое «состояние». Любовь существует ещё и как главный (хотя для некоторых и оккультный) вид связи сознания человека с Сознанием Высшим. Любовь – вот главное состояние, в котором необходимо постоянно пребывать каждому христианину. Только любовь может связать человека с Богом, почему она и существует как центральное понятие в христианстве – в ней обязан находится каждый, избравший Христа своим личным Спасителем. Верующему дан наказ такой, что определённей не бывает:

«возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим и всею крепостию твоею – вот первая заповедь! Вторая подобна ей – возлюби ближнего своего как самого себя. Инойбольшей сих заповеди нет».

Евангелие от Марка, 12–30,31

В этих простых словах альфа и омега христианства – сам смысл учения Христа: «возлюби Бога и ближнего». И спасёшься. То есть христианство – учение, прежде всего, о Любви. К Богу и ближнему. Христос призывал к ней и только к ней…

Он ведь ничего не говорил о том, чтобы ему денно и нощно поклоны бить и свечи ставить; даже о молитве отозвался довольно сдержанно, указав, что в многословии удел язычников. Сказано яснее некуда: «Возлюби Бога и ближнего». Более того, сказал, что именно по любви друг к другу, люди и будут узнавать христиан. И поначалу так оно и было. У первых христиан их Любовь была столь сильным объединяющим их чувством, что они обобщали уже и своё имущество, чтобы быть вместе неразлучно. Но это в прошлом. Сегодня же остались только внешние признаки той Веры – свечи да обряды, а вот само чувство, куда-то, исчезло. Сегодня едва ли не максимальный подвиг для христианина – это подарить на Пасху незнакомому человеку в храме крашеные яйца. Кстати, старинный русский обычай. Предел любви – милостыня в несколько рублей. И то, как Св. Николай подкинул в бедный двор денег, чтобы девицы на панель бы не шли, рассматривается уже как совершенно невероятный подвиг…

Честно сказать, я и видел-то в своей жизни всего лишь одного христианина; вернее слышал, а вернее, читал. Иоанн Кронштадский. Вот уж кто, действительно, физически не мог пройти мимо каждого нищего, голодного и раздетого. Поэтому и сидел часто без гроша и домой босой приходил – сапоги по дороге из храма людям отдавал. Вот это и есть христианство – неспособность пройти мимо чужого горя. Ну, а если уж смог, то значит, ты ещё и не христианин…

И ведь те люди не от избытка – последнее с себя отдавали. А сегодняшние «христиане» и поклоны бьют, и свечи ставят, и иконы целуют, и молятся много. Очень много всего этого они делают – всё, что угодно, кроме того, о чём Христос просил. Причём, настоятельно – неоднократно и особо. На всё готовы, только не на Любовь, только не на её, родимую. Уж, лучше поклоны, свечи, молитвы; ещё поклоны, ещё свечи, ещё молитвы; и ещё, и ещё – без любви, зато помногу. Сотни поклонов, тысячи свечей, миллионы молитв. Усилий, что и говорить, много, да вот только некоторые, почему-то, не только до любви не доходят, а ещё злее, наоборот, становятся. То есть несёт бедолаг, почему-то, в противоположную от Любви сторону. Именно Любовь у них-то и не получается – не дано, значит. Не могут! Вот и «возлюби» тут…

Да и как «возлюбить» по просьбе, напутствию или приказу? Так возненавидеть лишь можно, а вот любить… не получается. Требуют от людей чего-то, на что большинство, похоже, уже и физически не способно. Остался один обряд – оболочка от прежней Веры… Отсюда и вопрос: а Любовь христианская это то же самое, что любовь-чувство и любовь-состояние, или же это совсем какая-то иная – особая Любовь? Сами христиане существование настоящей любви между язычниками, по словам Св. Марка, отвергают:

«Когда увидишь двух грешников, имеющих любовь друг к другу, то знай, что они друг другу помогают в самоугодии.»

Вот оно как. То есть без веры в Бога – это вообще «самоугодие». Но даже и оно у некоторых, хотя бы, как и «самоугодие», всё равно, не получается. Как здесь определить если не физиологически, то хотя бы, физически: где любовь-чувство, где – состояние, а где идеальная – христианская Любовь? Как узнать, где что?

В Евангелии я нашёл лишь один эпизод, наиболее полно отражающий божественную психику Христа. Не чудеса, не исцеления и не пророчества, а совсем вроде бы обычная, почти проходная сцена. Когда Он пришёл воскресить умершего Лазаря и увидев плачущих иудеев, заплакал вместе с ними. Эпизод поразительный! Почему плакали иудеи понятно – им было жаль мёртвого. Но ведь Христос-то прекрасно знал, что через 5 минут Лазарь будет жив и их печаль смениться ликованием и радостью. Знал. И всё-таки, плакал вместе с ними! Господь плакал не о Лазаре. Он плакал потому, что плакали они – что было плохо им!! Можно ли представить себе натуру более чуткую и впечатлительную, готовую сопереживать любому, даже самому поправимому горю, если рядом скорбит хотя бы одна душа? Наверное, для этого надо быть уже Богом…

Но также тут, как мне кажется, существует и одна, в том числе, и христианская, тонкость. Многие верующие почему-то упорно считают, что Христос призывал их «возлюбить» всех, хотя Он сказал ясней ясного – «ближнего»! При этом самому «ближнему» им же было дано чёткое определение – это лишь тот, кто не бросил тебя в беде! Все бросили, а этот нет. Всё. Вот он и есть тебе «ближний». И от тебя больше ничего не требуется – найди себе своего «ближнего» и «возлюби». Но сначала найди Бога и возлюби Его потому, что, в противном случае, из твоей любви ничего хорошего не выйдет. Она деформируется, выродится и исчезнет… Желающие могут попробовать. Итак, дело за малым – найти себе «ближнего». Нет ничего легче – для этого достаточно лишь попасть даже не в беду, а в какую-нибудь переделку. Дальше всё произойдёт само-собой – все «друзья» быстро смоются и вы останетесь один! А вы боялись…

И те, кто не бросил вас в беде и есть самые близкие вам люди на Земле. Во всех абсолютно смыслах. Это и есть самое необходимое каждому из нас его личное окружение – внешнее продолжение его психики. Они ближе всех – и «друзей», и даже родственников… Остаётся, правда, вопрос – а чего прилипали-то тогда все эти «друзья»? И почему исчезли, как нечистая сила, при одном лишь намёке на несчастье «друга»?!

Люди разнообразно нуждаются друг в друге: ведь в одиночку ни одному человеку невозможно раскрыть ни свою генетику, ни психику. Даже грубо биологически – как продолжателю рода. Но Любовь, как некая (подсознательная?) связь с человеком, ещё сложней и многообразней – через любимого мы воспринимаем мир вокруг себя ещё раз – дополнительно. Видим его глазами и чувствуем его чувствами. Как-то, но это получается… Причём, для нас, даже и не важно, как именно. Важен результат. И чем естественней и свободней мы с ним себя ощущаем, тем он нам роднее и ближе – тем больше мы ощущаем его частью себя. Недаром о любви говорят как о самом сильном из всех возможных «родствах душ». То есть, по идее, у каждого человека должна бы быть на Земле его абсолютно идеальная половина. Её и должна помочь найти Любовь. Для того и дана… Осталось выяснить, как её сыскать или вычислить. Вот только сложность подбора пары возрастает квадратично количеству качеств, то есть сложности самого человека. Шибко большая, короче…

Не исключено, что со временем появятся и таблицы вроде менделеевской «Всеобщей Классификации Людей», а пока что, заметим, что каждый человек тот же атом. То есть, для идеального продолжения своего рода, каждый нуждается в такой же психике как у него, но с противоположным знаком. Зато любовная энергетика пары отразится на потомстве 1:1. Откуда и замечено, что красивые дети родятся только от большой Любви, а здоровые лишь у порядочных. Тот же Байрон был увечным красавцем: его мать была страстно влюблена в его отца (первое условие красоты), но её род нёс родовое проклятие за свои преступления – отсюда хромота поэта. Отсюда и вообще все людские пороки и уродства…

Ещё древние заметили, что в разное время у одних и тех же людей любовь проявляется в разных чувствах. От скотства до романтически-возвышенного. Они различали несколько её градаций:

– обыкновенное половое влечение – «эрос»,

– чувство дружеское или семейное – «филиа»,

– чувство возвышенное – «агапе»,

Первое – это, грубо говоря, «на горшок и в постель», второе – каждодневное, третье, скорее поклонение совершенству. Но сегодня, мы уже различаем Любовь и ещё более тонко – уже и как вид предлагаемых нам отношений:

– как наша потребность быть хоть чем-то полезным любимому,

– как наша претензия на него, как на собственность

– как наша монополия на право обладания им.

В принципе, это почти те же самые градации – от поклонения, до использования по назначению, однако, здесь уже просматривается особенность, отличающая собственно «Любовь». Как потребность слияния с объектом своей любви. Потребность полной идентификации себя с ним. Итак, как ни крути, а любовь это наша потребность к «слиянию». Ещё бы узнать к какому – слияний тоже ведь несколько. Физическому, психическому, духовному, интеллектуальному, генетическому или… над-генетическому? То есть, насколько Любовь – это чувство нашей психики, а насколько нашего голема, «учуявшего» свою наиболее оптимальную генетическую комбинацию и насколько нашего «рождения свыше»? К какому такому слиянию оно нас призывает? В идеале к тотальному: слиться, чтобы не разливаться… Но на то он и идеал, что не у всех он есть. Не получается. В основном потому, что инструкции отсутствуют. Не правда ли странно? К любому телевизору и печке прилагается целая груда бумаг, а вот к самому нужному устройству – к родному человечку – инструкция отсутствует!..

Тем более, что разница в виде предлагаемых другому любовных отношений имеет и педагогическое происхождение (вспомним как она закладывалась в детстве). Это раз. Во-вторых, она лучше всего характеризуют нас как личность, показывая уровень зрелости. Так что «Любовь» протекает по разному у разных психологических типов: зрелого и незрелого. Тем более, что выше мы уже обнаружили, что на самом деле существует на одна, а по меньшей мере 7 разных видов «любви»:

в первом кластере (90 % людей) её нет вообще – у них она присутствует лишь как животный инстинкт – как тяга к приятному размножению,

во втором кластере (9 % людей) к этому инстинкту размножения примешивается ещё и чувство собственности,

в третьем (0.9 %) к двум этим чувствам добавляется ещё и гордость обладанием объектом своей любви как личным достижением,

Любовь как самостоятельное чувство появляется только в четвёртом – у 0.09 % людей. У одного из 1000! И оказывается, что это… желание служить другому!! Только теперь, наконец, и становятся понятны слова Христа ученикам, что старшим из них будет тот, кто будет служить остальным… То есть тот, кто больше полюбит остальных…

Итак, существует два разных – во всём противоположных состояния: Любовь «дающая» – сообщающая вам то душевное тепло и заботу, которыми нас нежно и ласково одаряют, и любовь «берущая», порождающая тягостное и скованное ощущение себя, как чьей-то собственности. Почти предмета. Хотя, если разобраться, в любой любви присутствует и то и другое, лишь в разных пропорциях. Тут же и отметим, что первое чувство присуще только зрелой личности. Оно формируется только в инграммных семьях, а второе незрелое, присущее голему, которое зарождается в эксграммных. Подробней об этих семьях и этих чувствах ниже, а пока просто усвоим, что и семьи наши, тоже, оказывается, принципиально различаются на «зрелые» и «незрелые». Отсюда и их продукция…

Остановимся на том, что Любовь существует у каждого из нас, как его главная потребность кого-нибудь да любить. Как потребность с кем-нибудь слиться. И означает единственную для нас возможность сообщать «любимому» человечку нашу энергию. То есть, каждый из нас должен развиться до своего нормального состояния – состояния постоянной Любви. Это и есть главная задача нашей жизни. В космосе кроме солнц есть ещё чёрные дыры, роль которых противоположна солнцам: они не излучают свет и тепло, а его захватывают. Так и люди – одни излучают Любовь и добро, а другие их только захватывают…

Собственно, Любовь и должна бы превратить человека в некое психическое Солнце… Если же этого нет, то… он или не совсем человек, или… у него невроз и он жертва своего внутреннего конфликта. Или его энергетика имеет другой знак. Тогда этот человек и начинает судорожно и очумело грести под себя всё вокруг. Так он компенсирует свою неспособность к Любви – любовью к самому себе. Его психика как паращют: она не раскрылась, а зациклилась на нём самом. Получился не человек– Солнце, а человек-чёрная дыра. Грубо говоря, дефективный психически. Вообще говоря, он серьёзно… почти болен. А внешне это проявляется, всего лишь, как некая универсальная жадность ко всему, что он видит. Так, что развивая у ребёнка жадность или постоянно фиксируя его внимание на его интересах – «всё для него, да для него» – вы лишаете его главного удовольствия в жизни: способности любить, как способности отдавать. Жадные на любовь не способны – бедняги не могут давать! Не умеют. Отсюда и «прилипалы» – люди неспособные к психологической самодостаточности. Им необходимо к кому-нибудь прилипнуть, чтобы тихо сосать из человека его самостоятельность, энергетику, время и деньги… Всё подряд…

Вот почему, Любовь – как потребность, отдавать энергию, рождается далеко не в каждом из нас, а лишь в некоторых, да и то и не сразу, а постепенно. Как бы, незаметно. Но отдавая свою энергию в Любви к другому, не получаем ли и мы от Бога совсем другую?!.

У всех этих «любовей» есть и ещё одна черта, напрямую связанная со способностью каждого человека, чем-нибудь, восторгаться и «любоваться». Чем-нибудь. Всё равно чем. Безразлично чем, но, в первую очередь, конечно же, приятным и красивым. Любовь пропорциональна в каждом из нас этой нашей тяге к прекрасному и к его способностям воспринимать различные его образы и формы. Любуясь вещью, животным, тем более человеком, мы уже самим своим любованием подсознательно сообщаем ему часть нашей психической энергии. А ею человек всегда наделяет вокруг себя и всё вокруг – людей, вещи, даже животных, его окружающих. Наделяет своей энергией, как своей «аурой». Так, что любуясь и любя, мы улучшаем и облагораживаем мир вокруг, транслируя на вещи, животных и людей своё доброе к ним отношение. Свою психическую энергию. И этим своим чувством мы вполне можем действовать на них даже физически и на расстоянии. Этой уникальной способностью – своей психикой улучшать вокруг себя мир – обладает из всего живого на Земле, один лишь человек. Только он. Он один…

Так, что если у вас появляется устойчивая привычка постоянно, или хотя бы, часто, «любоваться» чем-то или кем-то, знайте, что через некоторое время у вас возникнет и подсознательное влечение к этому человеку или к вещи, как к источнику вашего наслаждения. Но вы этого не знаете и раздражаете свои центры удовольствия всё больше и больше, приближаясь всё ближе и ближе в своей психике к источнику вашего любования. Вот так и создаётся каждым, его личное психическое пространство – Пространство его Любви – постоянной трансляцией своей психики на окружение из любимых ему вещей и людей, которыми он постоянно любуется. При этом каждый может так «накачать» своего любимого человечка своей Любовью – как мощной энергией – что у того возникнет новое состояние психики и он начинает буквально «летать на крыльях». Почти физически. А возможно и обратное – разлюбить и забрать у него свою Любовь, так, что он, вновь, превратиться в то, чем был до расцвета ваших чувств. Вроде спущенного шарика…

Но иногда мы увлекаемся самим процессом своего «любования» настолько, что впадаем в самогипноз – уверяем себя, что «влюбились» и начинаем подсознательно всё чаще и чаще отождествлять себя с предметом своей любви. Себя с ним. Строго говоря, это самое настоящее энергетическое преступление – «без его на то разрешения» чувствовать себя с ним одним существом. А разрешал ли он нам это или вообще кто-нибудь? Вот так – незаметно и просто – наше» любование» перерастает в насущную психологическую потребность – мы бы хотели поменяться с ним уже и частью своего «я»: какие-то свои качества отдать ему, а какие-то, и позаимствовать. Так возникает вторая стадия нашей любви – потребность в «обмене» частью себя и своей психологии – следствие нашего подсознательного «слияния» с ним. Хотя нам всё ещё кажется, что нам лишь хочется «позаимствовать» у него качества, которых недостаёт нам самим. Этот процесс также сначала протекает как полу-осознанное любование – обмен тем, что мы ценим в людях. Почему, собственно, любящие люди, муж и жена, особенно – всегда становятся похожи друг на друга. У людей, живущих долго вместе, возникает не только общая среда, но и новая – общая орбита их психики – эти люди достаточно глубоко проникли в психику друг-друга, частично уже и обменявшись ею…

И вот теперь, если возникшая в нас потребность «обмена» не находит взаимности и ответа, любовь может стать «больной», меняя знак и становясь сродни подсознательной тяги к мучениям. Хотя, это возникает не столько из-за самого влечения, сколько из-за того, что большинство людей страдает, той или иной, формой алекситимии, Представляющей, неразрешённый в их раннем детстве, конфликт, как хронический подсознательный страх, длительно тлеющий в человеке в виде глубоко сидящего, хронического невроза. Что и сообщает таким людям ауру внешней, как бы, хрупкости, чувствительности, острой ранимости и возвышенности чувств, что воспринимается другими как особая, редко встречающаяся, утончённая чуткость. Люди с разными формами алекситимии, особенно сильно притягиваются друг к другу – как разнозаряженные атомы. В этом случае, «обмен» психологиями идёт ещё более интенсивно, и можно сказать, что и более утончённо, почти изысканно. Такое состояние может длиться достаточно долго, а может оказаться и нестабильным и тогда один из партнёров выходит из него, делая другого «несчастным». Оставшийся в паре не всегда знает, что он точно так же, как и первый, может «забрать» у него своё чувство назад…

Зато, в случае взаимности, возникает Любовь идеальная – глубочайшее психическое проникновение друг в друга, удовлетворяющее обоюдную потребность в полном – психическом и физическом слиянии. Но «идеальной» Любовь становится лишь тогда, когда у людей обнаруживается общий знаменатель жизни – общее мировоззрение, занятие, увлечение или цель жизни. Но, такое состояние возникает исключительно редко – ведь оно возможно только при кластерном соответствии людей. Но чем более развит человек, тем сильнее стремится он к этому идеальному состоянию. И тем сильнее невозможность получить его, и расценивается им, как главная несостоятельность его брака…

Тем более, что именно Любовь – как главный дар человеку «свыше» – постоянно и испытывается. И чем «идеальнее» пара, тем чаще и жёстче перед ней ставится выбор: ваша Любовь – или…? И только при фанатически неизменной и постоянной верности своей Любви, людям и удаётся сохранить её. Но зато и усилия эти, всегда окупаются, потому, что такая любовь есть сильнейшая психическая энергия в мире. И каждая, стремящаяся к совершенству человеческая душа, уже естественным образом находится в её чудесном резонансе, в который она вовлекает и души всех других людей…

Но идеальная любовь – это не только проникновение в психику друг друга, а и уже за уровни их сознаний и подсознаний – в генетику самих их родов. Люди подсознательно стремятся к ней потому, что только в идеальной Любви они и получают, наконец, возможность выйти на новый уровень восприятия и способностей. Только у любящего возникает качественно иной уровень сознания. И снова становится понятным призыв Христа к Любви – он означает повышение уровня нашего сознания до Сознания Бога – «Я сказал вам – вы Боги». Любовь… Это и чувство, и состояние, и вид связи, и энергия. Только в ней человек может приблизиться к Богу, другому и к самому себе!..

 

Глава 4. М. и Ж. – антисущества или части целого?

Ну, наконец-то! Уфф… Теперь уже и научно доказано, что мужчина и женщина – это абсолютно разные, а поведенчески, так даже и противоположные, существа. А уж эмоционально это просто антисущества – до такой степени они противоположны друг-другу. Во всём. И с этим уже ничего нельзя поделать – так уж распорядилась с психикой полов сама «мать-природа». Оно и понятно. Организм женщины создан для вынашивания нового «голема», и в нём, в отличие от мужского, для этого создана многократная поддержка и защита её собственному голему, как производителю других големов.

По-русски говоря, это значит, что подсознание любой женщины многократно сильнее подсознания любого мужчины и, в случае конфликта с ним на уровне подсознаний, женщина выйдет победителем. Всегда. Любая. Любая нормальная. Собственно, каждая нормальная женщина это прекрасно знает и чувствует, рассматривая своего мужчину, как этакого большого ребёнка – многие его затеи и начинания, представляются ей, глубоко детскими и наивными. Что также естественно, поскольку мужчина живёт и творит, в основном, в мире своих планов и дел, а на половину, и в мечтаниях. То есть, в бескрайнем полёте своих фантазий. Фантазий своего сознания. А вот женщина, со всеми своими постоянными заботами, обеими ногами стоит на земле, хотя и живёт в основном в мире своего подсознания – своих собственных повседневных чувств и ощущений…

Если бы они были бы противоположны в чём-то одном, то это можно было бы как-то учесть, разрулить и скомпенсировать, но эта противоположность носит всеобщий, универсальный характер, разнообразно проявляясь абсолютно во всём. И в их поведении, и в их эмоциях, и в самом восприятии ими мира. В целях, планах, общении, воспитании детей и так далее. Между ними может быть только или абсолютное подчинение одного другому, или опасное «равноправие» – хронически тлеющий конфликт в разной стадии своего тления, но всегда ведущий лишь к взрыву и разрыву. Да, уж это так – между ними возможны только или любовь, или война. Причём, «равноправие» в любой области, а не только в семье, уже означает для мужчины скрытую угрозу, а затем и рабство, а потом уже и вовсе его вытеснение или уничтожение. Почему так? Потому, что внутренне эти существа отличаются друг от друга ещё больше, чем внешне, а «голем» женщины всегда заряжен ещё и на агрессию…

Установлено, что даже в условиях абсолютно одинаково воспитания, мужчина и женщина по физиологии своего мозга отличаются друг от друга настолько, что им исключительно трудно (если вообще возможно) даже нейтрально общаться между собой. Многое в восприятии ими событий происходит, как бы, наоборот. Например, если они вместе смотрят один фильм, то и видят в нём разное: мужчина следит за сюжетом и за событиями, а женщина – за взаимоотношениями людей, их нюансами, переживаниями и чувствами героев. В паре долгое молчание успокаивает мужчину, но настораживает и даже пугает женщину. Но и разговор для них тоже труден – мужчина всегда ищет для него тему, а в нём смысл, для женщины же, их вообще не существует – она говорит просто потому, что у неё хорошее настроение или, наоборот, она взволнована и у неё потребность выговорится, или потому, что так ей легче думать. Мужчине этот подход создаёт трудности – он всегда ищет во всём смысл, которого в её разговоре или нет, или он постоянно теряется. Мужчина напрягается, не понимая, что слушает не столько информацию, сколько пение птицы – разговор для неё не столько цель, сколько форма дружбы и самовыражения – это её главная потребность. Сам по себе он говорит не «о чём-то», а лишь о том, что у неё всё в порядке и хорошее настроение. Если она и выскажет ему свою проблему, то только лишь для того, чтобы снять с себя стресс и услышать сочувствие, но мужчина этого не понимает и тут же принимается мучительно искать совет, который ей не нужен – выход она найдёт сама. Решать проблему вместе им тем более невозможно – мужчине для серьёзного обдумывания необходимо уединение, женщине же, наоборот, желателен более тесный контакт. И чем тщательнее и длительнее происходит обдумывание, тем больше замыкается в себе мужчина и больше советуется и льнёт ко всем женщина. При исключительно важной проблеме мужчина, в конце-концов, обязательно начнёт разговаривать уже и сам с собой, а женщина надоест всем вокруг. Эмоционально их общение представляет для них серьёзную взаимную сложность: когда говорит мужчина, то его необходимо слушать молча, а если женщина – то желательно также говорить, причём можно и одновременно. Такой разговор для мужчины хуже любой работы – в нём он постоянно заряжен на поиск решения, а для женщины это отдых – так она снимает свой стресс. При этом она обожает слушать и тут же давать свои советы, которые мужчина ненавидит принимать именно от женщин. Оказание помощи другому они тоже понимают по разному – мужчина видит её в совете и в материальной поддержке, а женщина – в нежности и в утешении.

Природа наградила мужчину стратегическим мышлением как взглядом в даль, снабдив женщину тактическим – обустраивающую свою жизнь главным образом вокруг себя. Это проявляется разнообразно и буквально – мужчина лучше читает карту, различает детали и имеет пространственное мышление, а у женщины лучше развито периферическое зрение и она лучше различает цвета. Почему мужчина часто и не обращает внимания на детали обстановки вокруг, в то время как женщина немедленно начинает наводить уют. И это тоже ставит их в неравное положение – в то время как он живёт преимущественно в своих мыслях, она в конкретной квартире и её бытовых условиях. Но и тут он – уже и физически – также находится в её власти, потому, что в создаваемых ею условиях живёт его тело. И это ещё не всё. Сознание женщины гораздо более тесно связано с её плотью – более подвержено влиянию её голема – со своим гормональным циклом она вдвойне в его власти. Голем женщины, уже и как физическая энергия её плоти неизмеримо сильней мужского – у неё он заряжен мощной энергией её гормонов и сильнее связан с Землёй и всем земным. И в то время как мужчина стремится к максимальной осмысленности своих действий – как к максимальному раскрепощению своего сознания, женщина стремится к своему раскрепощению как к максимально подсознательному. Вот почему они так сложно и многообразно конкурируют меж собой – их конкуренция осуществляется перекрёстно одновременно на нескольких уровнях – и на уровне их сознаний, и на уровне их подсознаний, каждое из которых также имеет свои уровни. Эти два многомерных «кубика Рубика» объективно никогда и ни в чём не могут совпасть даже приблизительно, не то что абсолютно. Поэтому меж ними и невозможны нейтральные отношения, лишь вечный выбор: любовь и преклонение, абсолютное подчинение другому или война. Причём если война, то она всегда ведёт её на уничтожение другого, хотя себе формулирует её лишь как «подчинение» – ведь сознание людей не понимает конечных целей своих големов. Мужчину от женщины принципиально отличает то, что женщина живёт в проблемах субъективной реальности, в своих ощущениях, но среди мужа и детей, в то время как её муж прописан преимущественно в своих делах, планах, мечтах и мыслях, а в семье – лишь чаще, чем в других местах, проявляется его бренное тело. Так они и живут – в разных психологических и даже физических измерениях…

Подсознание мужчины получает поддержку от подсознания женщины только в двух случаях: когда она его очень любит или подчиняется безоговорочно. Во всех остальных его сознание остаётся наедине с двумя големами – своим и супруги. А это уже тяжко – он уже и так находится, как будет показано ниже, под двойным гнётом. Но и это не всё. Часто сознание его жены, в свою очередь, полностью подчинено сознанию её матери и тогда сознание одного мужчины противостоит уже трём големам – своему, жены, да ещё и тёщиному. Вот почему у любого мужчины так развита потребность периодически уединяться даже от любимой им дамы сердца ну, а уж от сварливой жены… Проблема заключается и в том, что любая семья, как и вообще любая система, может стабильно развиваться лишь при одном центре управления. Два её быстро разваливают, раскаляя и все остальные отношения между супругами. Нетрудно заметить, почему продолжительное «общение» быстро ведёт мужчину к его стрессу – в нём накапливается психологическая усталость от энергии его подруги. Собственно, женщина тоже от такого общения устаёт, но здесь их конфликт развивается ещё более быстрыми темпами: в стрессе мужчине необходимо уединение, а у женщины, наоборот, возрастает потребность всё «хорошенько обсудить». И чем хуже настроение у обоих, тем больше нуждается в одиночестве мужчина и тем больше в обществе женщина. Наконец, конфликт доходит до сильных эмоций, которые так любит женщина – они её успокаивают и так ненавидит мужчина – они его обессиливают и злят. Но конфликт этим не исчерпан (поскольку он находится не вне их, а в них самих), а переходит в следующую – ещё более бурную стадию, где мужчина уже нуждается в своей водке и сексе, а женщина в своих слезах и шоколаде. Финал истории предопределён природой полов: стресс заканчивается слезами женщины и агрессией мужчины, после которого один может попасть в каталажку, а другой к психиатру. Повторюсь – это предельно жесткий сюжет, все стадии которого не зависят от людей – они персонажи пьесы, где все мизансцены давно расписаны самой природой их полов. Раньше этот конфликт решался мгновенно – угрожающим рыком и звонкой оплеухой, но в обыденной жизни, где за спиной жён незримо маячит УК и полиция, это уже не всегда возможно, поэтому и путь у современного мужчины другой – друзья, водка, охота-рыбалка, хобби и домино во дворе. А иначе – язва и ранняя гипертония с визитами к кардиологу. Природа наделила мужской пол силой и рассудком как компенсацию в его изначальной, постоянной и универсальной подчинённости своему главному хозяину – женщине. Объективно – она его сильней и он её слуга, но как только это происходит, семье и обществу где это случалось, приходит конец. Поэтому им остаётся одно – любить или воевать, воевать и воевать!..

Ведь даже обычная, внешне безоблачная повседневная жизнь в услових полного достатка при «равенстве полов» для них не может быть мирной: газета за завтраком – естественная потребность для одного и уже оскорбление для другой; один воспринимает хождение по магазинам как развлечение, другой – как испытание нервов; одного они утомляют, другую оживляют и успокаивают. Один любит точность, другая её подсознательно избегает. Им и нужно друг от друга совсем разных вещей: ему – признание ею его трудов, с её благодарностью и её радостью от его успехов, а ей – слова о его чувствах к ней, постоянные знаки его любви и мелочи – подарки в этом постоянном обряде ухаживания. Наконец, они расстаются – ему надоело её хроническое недовольство и неудовлетворённость его достижениями, а ей всё это было и ненужно – просто она осталась с ним эмоционально неудовлетворённой. Остаётся последний окоп – постель, в котором он платит браком за секс, а она – сексом за брак. Можно объяснить многое, если учесть, что существа эти столь разнятся потому, что у мужчин центры речи находятся только в одном полушарии, а у женщин в двух. У мужчин работает преимущественно правое полушарие, у женщин – левое. Дескать, поэтому у мужчины и развито пространственное мышление, которое почти всегда отсутствует у женщин. Зато и он не обладает их боковым зрением и их способностью различать цвета. Но всё это лишь разнообразные физиологические знаки их разнообразной несхожести. Несхожести всего во всём.

Совместное проживание, при равноправии тем более, для мужчин уже и физически опасно. Мало того, что женская психика сама по себе действует на мужчин универсально разъедающе, так у них ещё и мозг организован так, что в среднем работает на 3 % эффективнее, чем у мужчины. Женщина – это всегда очень приятно и очень опасно. И любое психологическое противостояние между женщиной и мужчиной – это противостояние резиновой «неваляшки» со стеклянной игрушкой – неваляшке не будет ничего, а вот стекляшка рано или поздно сломается: психика женщины во много раз пластичней и выносливей мужской. Равноправие медленно убивает мужчин в самой обычной, предельно «нормальной» семье. Но один он стареет ещё быстрее. Вопрос – где находится эта самая «золотая середина»??!

Главный сила «голема» женщины – это гормоны, они делают подсознание каждой женщины во много раз более сильным её сознания. С определённого момента. Психика женщины, в отличие от психики мужчины, развивается в два противоположных этапа: «до» и «после» – девушка и женщина. До потери ею своей девственности её сознание находится в таком же отношении к своему подсознанию, что и у мужчины, и в принципе, может быть и сильнее своего подсознания, но только «до» – до того момента, когда лишение её девственности приводит в действие тот гормональный ураган плоти, после которого её голем, наконец, просыпается и становится полным властелином её сознания. И если она в этот момент не находится в абсолютном послушании своему мужу, то семья её становится неуправляемой – стихийной. То есть, она конечно же, управляется силами, лежащими вне сознания этих людей Связано это с тем, что во время лишения девственности двое людей действительно становятся биологически «одной плотью» – происходит объединение их подсознаний. Именно в момент своего лишения девственности женщина полностью порабощает подсознание мужчины своим, хотя каждый из них получает часть подсознания другого. Просто у женщины оно сильнее.

И взнуздать ей их одной – без посторонней помощи – не под силу. Мало того, что с этого момента каждая женщина сама становится рабом своей плоти, так она ещё и берёт при этом в плен и плоть «своего» мужчины. А это действительно самый настоящий плен – ослушаться «своей» девственницы мужчина не способен физически. Только в случае, если женщина абсолютно подчиняется мужчине, происходит двойное, уже взаимное подчинение их друг-другу: он ей подчиняется на уровне подсознания, а она ему – на уровне своего сознания. При этом и только при одном этом условии и может возникнуть новое энергетическое образование – семья как двойное поведенческое и энергетическое кольцо: монада. Эта новая психо-энергетическая оболочка и есть среда для нормального развития их будущего ребёнка. Но если у женщины отсутствует послушание мужчине, то её мужчина попадает уже в двойное рабство – и на уровне своего подсознания, и на уровне сознания. Фактическим «руководителем» такой семьи становится уже не сознание мужчины, а голем женщины, который уничтожает мужчину как своего соперника. Ни о какой энергетической оболочке для их будущего ребёнка вопрос уже не стоит – происходит или рабство, или уничтожение более «слабого» мужа. Слабого потому, что он не смог добиться полного подчинения свой жены. Его сознанию недостало сил противостоять двум големам – собственному и жены. Сама же жена ничего поделать не может даже с собственным – он полностью руководит ею.

Вот почему во всех религиях мира женщина и считается связанной с «низкими силами», и стоит много ниже мужчины, как существо более низкое по своему духовному развитию. Объективно каждая женщина действительно всегда «менее развита» по сравнению с любым мужчиной – у неё меньше асимметрия полушарий и она труднее находит общие закономерности – первый показатель интеллекта. Её сознание всегда находится в рабстве у её голема и победить его она может только в случае полного подчинения своего сознания мужчине. Если же она изначально к этому неспособна, то поработив его на подсознательном уровне, она не даёт ему возможности компенсировать себя и на уровне сознания. И он – в двойном ярме чужой психики – неизбежно сталкивается с дополнительными конфликтами. Ведь при подсознательной зависимости от женщины стресс у «её» мужчины возникает всё чаще и быстрей. Причём наибольшей опасности тут подвергаются мужчины младшего и примерно равного возраста. Можно сказать, что среди мужчин существует «группа риска» со следующими признаками:

– в супружеской паре существует обряд «кровной клятвы» – подчинение мужа своей жене на уровне подсознаний,

– в семье нет решающего слова мужчины; существуют «демократические» отношения,

– существует неудовлетворённость женщины своим мужем,

– пара примерно одинакового возраста,

– личное время женщины течёт быстрее времени её мужа.

Если в паре нет биологического родства, то у мужчины ещё остаются какие-то шансы, но если они состоят между собой уже и в биологическом родстве, а в семье «демократия» (то есть матриархат), то у мужчины их практически нет. Девственность его жены будет ему очень дорого стоить. Перед каждым язычником, таким образом, всегда выбор – или девственность жены и здоровое потомство, но опасность ранней смерти, или свобода от её кровной клятвы в верности ему и менее приспособленное к жизни потомство, но зато и возможность пожить подольше. Выбор этот никогда, понятно, не происходит – процесс порабощения протекает для мужчины всегда легко и неосознанно – он происходит на уровне его подсознания и ему даже и … приятен.

Но женщины, в отличие от мужчин, всегда его хорошо чувствуют, почему, собственно, всегда и ощущают себя «умнее» мужчин. А вот мужчины если и ощущают вред от него, то лишь как накопление в них какой-то непонятной психологической усталости от общения с дамой (отчего, собственно, и тянутся к своей бутылке). Но иногда эта психологическая усталость накапливается в них настолько, что ищет выход в бурной мужской агрессии – пьянке и в драке. Так как сознательно мужчина всегда противится этому психическому порабощению и пытается остановить процесс сначала чисто физически – пустить голему-обидчику кровь, но поскольку он его ещё одновременно и побаивается, то сначала ищет для выхода своих эмоций кого-нибудь другого. На улице, например, или на работе. Водка – это, его так сказать, первый – пассивный и примитивный барьер обороны. Несколько позже такой подсознательно угнетаемый мужчина переходит на алкоголь уже хронически – как бы смиряясь с тем, что его жена более сильное существо чем он сам, страдая и комплексуя по этому поводу, но стараясь лишь организовать процесс своего пожирания так, чтобы он протекал с наименьшим ущербом для его травмированной психики. Но иногда его голем всё-таки не выдерживает рассуждений сознания и, как только власть сознания над ним слабеет, сразу пытается пустить голему-агрессору кровь. Так голем мужчины защищается от агрессии голема женщины как угрозы физического уничтожения. С чего же начинается этот полу-мистический процесс порабощения мужчины?

 

Глава 5. Похищение мужчин

Представьте себе, приезжаете вы в какую-нибудь страну и наблюдаете такую картину: время от времени к парням подскакивают девицы, всаживают в них шприц, преображаются в монстров и утаскивают бедняг с собой. А на вопрос, что делается, вам поясняют, что, ничего особенного – брачный сезон в разгаре: девушки женихов выбирают, да замуж выходят. Диковато? Но ведь именно так и заключаются все браки на Земле. Браки, а не случки…

Новое время – это не столько новые песни, сколько новые преступления. «Клофелинщицы», например. Знакомится человек в ресторане с девушкой и приглашает барышню в гости. Та соглашается и приходит – то да сё, а между ухаживаниями бросает хозяину в рюмку таблетку клофелина. Тот отключается, а как приходит в себя, гостьи не обнаруживает; а с ней и денег. Как вам? На самом деле, ничего нового в этом нет – многие так и женились – пришли в себя, а у них уже и дитё, и кольцо на пальце. Да… Клофелинщицы, что ни говори, всё-таки благородны – скромные, нетребовательные девушки, забирают себе только деньги да барахло. Другое дело девственница: эта тащит к себе мужика уже со всеми его потрохами – родственниками, работой и всем прочим. Чем не монстр?! Многие и недоумевают – женился, вроде бы, на симпатичной девочке, а живу с крокодилом. В чём тут дело? Женщину, как и мужчину, всегда портит одно – абсолютная власть. Именно она её и развращает, растормаживая и все остальные, в ней, пороки. Абсолютная власть над «её мужчиной».

Но, почему бы уже тогда не вспомнить и начало ухаживания? Классическая картина: идёт себе громила-верзила с этаким ягнёнком в юбочке, хихикающим по любому поводу, и лихорадочно соображает: «…Куда бы мне её? Домой нельзя…» Да. Но это, так сказать, внешняя мыслеформа – вид снаружи. На самом же деле, это беспощадный монстр в личине «ребёнка в юбчонке», хладнокровно просчитывает: «Скалься-скалься… Где бы мне этого козла завалить, чтобы ему прививку сделать? От свободы и независимости?..»

Не многие же догадываются, что когда мужчина лишает девушку её девственности, то сам он при этом получает от неё в свою плоть инъекцию сверхнаркотика, после чего, спустя некоторое время, и становится уже полным её рабом. Так что, пожалте: за рога да в стойло! Любопытно, что несмотря на то, что процесс этот протекает тысячи и тысячи лет, никто о нём никогда, почему-то, так даже и не заикнулся. Никто и никогда. Никогда и нигде. Даже в страшном сне, даже в сказках. Во всяком случае, мне лично, что-то не попадалось про Красную Шляпочку, которая бы малолетнего Серого Волка сначала бы к сожительству склонила, а потом за его Волчонка алименты вытребовала, ну а уж потом, бы уже и охотников кликнула, и шкурку мужа выгодно пристроила…

Начало интимной жизни у девушки связано с запоминающимся для неё событием – лишением своей девственности. Сегодня существуют разные мнения по этому поводу – зачем это «Природе» было нужно – но, в целом, большинство сходится во мнении, что это не иначе, как «какой-то атавизм» – не нужный, а даже, как бы уже, и мешающий. Ещё бы узнать, кому?.. Такая «точка зрения» во многом способствовала тому упадку нравов и беспорядку в интимной жизни, а зачастую и просто скотству, которые наблюдаются сегодня уже едва ли не повсеместно. Как-то забыли, что в природе «не нужных вещей», не бывает. Даже, и в мелочах. А уж девственная плева – далеко не мелочь – она жизненно необходима каждой девушке, которая хочет выйти замуж! Потому, что это и есть её единственная стрела Амура, которой она может навеки поразить и привязать к себе любого, встреченного в своей жизни, мужчину!! Любого, но … одного!!! Девственная плева выполняет функцию одноразового шприца, впрыскивающего насыщенную активными веществами кровь девственницы в организм понравившегося ей мужчины. Вернее, втирающего…

В медицинских деталях во время первого полового акта меж раскинутых ног девушки происходит буквально следующее чудесное превращение: в слизистую головки полового члена мужчины, во время его физических усилий по разрыву её девственной плевы, втирается кровь «его» девственницы. Защитная смегма (смазка) головки члена нейтрализуется в кислой среде влагалища и кровь из её девственной плевы, насыщенная женскими половыми гормонами и прогестероном, втирается в плоть мужчины сквозь нежный эндотелий головки его члена. Кровь и гормоны женщины даже в микродозах (чем меньше доза, тем сильнее реакция – принцип гомеопатии), попадая в мужской организм, вызывают у мужчины в течение короткого времени перестройку его организма. Но, в первую очередь, всех его психических реакций: прогестерон действует на его психику, как мощное седативное средство. Коктейль из прогестерона с гормонами действует намного мощнее, чем даже самые сильные наркотики – он действует сверх-наркотически! И действие его длится годами, если не десятилетиями, хотя средний период тут, примерно, 7 лет…

Вскоре после того, как «голем» мужчины, получил этот свой сверхнаркотический удар, в подсознании мужчины (т е. в сознании его голема) происходят такие изменения, после которых он становится фактически рабом «голема» женщины, только и думающего, как бы лучше её ублажить. Меж ними устанавливается связь полной подчинённости его голема. Так происходит жёсткая привязка подсознания мужчины к подсознанию «его» женщины. Или, если угодно, объединение их подсознаний под началом женского. «Две плоти становятся одной», не образно, а натурально – биологически. С этого момента двое людей и начинают ощущать друг-друга как одно-единое существо, кем они по факту и стали. Но этот процесс обоюден: сперма мужчины так же меняет и сознание женщины, действуя как некий психологический камертон-резонатор, для понимания ею его психики. Иногда это действие настолько сильно, что женщина начинает даже отождествлять себя с ним. Так возникает объединение не только их подсознаний, но и их сознаний; после чего, они представляют собой уже одно – единое существо и должны принадлежать друг-другу. Только друг-другу и никому больше, так как если они расстанутся, то будут по настоящему уже никому и не нужны…

Собственно, из-за этой угрозы объединения подсознаний, которое мужчины так и не осознали, как своё главное психологическое ярмо, у мужчин и возник защитный контр-обряд – обрезание их крайней плоти…

Вспомним, кто дал его? И кому? Моисей. Правоверным иудеям. Презервативов не существовало, а мужчин необходимо было защитить от пленения их психики чужой плотью. Обрезанием крайней плоти, закрывающей головку полового члена. Там плоть – срывается, а тут – обрезается! Внешняя схожесть эти двух операций, как бы, подчёркивает, что одна является следствием другой – последняя защищает мужчину от первой. Защитила целый народ, который был избран для того, чтобы его сознание было максимально свободно от влияния сознания женщин, которое, как мы это уже видели…

«Природа» придумала одноразовый шприц для усмирения мужчин, снабдив им женщину, но Бог сжалился над избранными своими и дал им метод избежать прививки рабства. Так появилось обрезание. Вторая процедура нейтрализовала первую – кровь девственницы в головку «обрезанного» уже не проникает; втирается, но… не проникает. Не может проникнуть – лишённая прежней защиты, слизистая головки мужчины достаточно огрубела и стала, практически, уже кожей. Так, что напрасно креститель Руси Св. кн. Владимир назвал обрезание у иудеев «мерзостью».

Не соглашусь я в этом вопросе с князем уже и как невропатолог, психолог и дермато-венеролог! Не прав тут, ты княже!!. Да и как можно назвать «мерзостью» то, что явилось заветом меж Богом и несколькими поколениями иудеев?! Вопрос «обрезания» много серьёзней и глубже, чем кажется на первый взгляд, и дело здесь даже не в диссертациях, доказывающих, что онкологические заболевания члена, как и аденома простаты, у «обрезанных», встречаются реже. Вопрос обрезания – это вопрос защиты психики мужчины. Единственного вида защиты его голема от порабощения его големом женщины. Но в чём иная организация психики у «обрезанных»?!.

Если участок тела покрыть вазелином и накрыть его сверху гипсовой повязкой, то сама невозможность почесать такой участок кожи будет постоянно усиливать желание почесать. Нечто похожее происходит и с головкой полового члена мужчины, когда та закрыта его крайней плотью. Покрытая смазкой, нежная слизистая головки недостижима ни для каких внешних раздражений. Специфика же нервных окончаний головки такова, что они переводят отсутствие раздражений в рассеянные мечтания «почесать» закрытый участок – то, что и называется «блудом». Пользуясь медицинской терминологией можно сказать, что на головке «необрезанного» образуется очаг постоянного подпорогового (то есть неосознаваемого им), раздражения. Именно эта «подпороговость» и создаёт очаг раздражения в мозгу, но уже как очаг «блуда» в подкорке мозга мужчины. Вот почему всегда и во всём, в поведении каждого «необрезанного» постоянно неизбежно присутствуют его «блудные» мысли. Обрезание – как удаление кожи крайней плоти, закрывающей головку члена, превращает её в участок обыкновенной, открытой всем раздражениям кожи, которая уже не формирует очаг «блуда» в мозгу. Грубо говоря, «обрезанный» – это мужчина, лишённый источника своих блудных мыслей. Вот зачем понадобилось обрезание, и вот почему оно, действительно, было заветом меж Богом и его людьми. Несколько поколений «обрезанных» – это несколько поколений мужчин, лишённых «блудных мыслей», защищённых от рабства чужой плоти – чужого голема и связанных с ними сил. При этом, надо отметить, что постоянное раздражение головки стимулирует одновременно и кору надпочечников, усиливая защитные силы организма и активность правого полушария человека, то есть все виды деятельности, требующие анализа. Можно выразится в том смысле, что «обрезанный»:

– это мужчина с сексуально разгруженной психикой, не подверженный попаданию своего голема в рабство к женскому,

– но с максимально улучшенной адаптацией и повышенными аналитическими способностями.

Одно плохо – при постоянном обрезании в нескольких поколениях, в роду «обрезанных» неизбежно будет накапливаться и эмоциональная ограниченность, граничащая с жестокостью. Возникает вопрос: что хуже – попадать в рабство к подсознанию женщины или постоянно эмоционально ограничивать свой род?! Православие предлагает другой путь: вступать в контакт с женщиной только при условии её полного и абсолютного подчинения её мужчине. Возникает своеобразный тупик развития для вырождающихся и «сексуально озабоченных»: православным обрезание ни к чему, так как у них «война цветов» отсутствует, а борьба с собственной похотью, как постоянное усмирение своей плоти, им даже и необходима. А у «обрезанных» блуд отсутствует, но вместо него на них надвигается эмоциональная ограниченность, с перспективой эмоциональной ограниченности, нарушающей способность к эмпатии…

Так, что наиболее подверженными «сексуальной озабоченности» при рабстве подсознания, остаются, опять-таки, язычники. Как бы то ни было, физиология лишения девственности такова, что подсознание женщины берёт при этом в плен подсознание мужчины, а обрезания, что оно защищает мужское подсознание от попадания в рабство к женскому, снимая и «блуд».

Но у обоих первый акт любви вызывает глубокие изменения в их психике – между ними происходит её неполный обмен: каждый усваивает стиль поведения другого и… их роли меняются! Вскоре после обмена сознаний позиция каждого к своему партнёру меняет знак – происходит сексуальная инверсия их психики. В паре эти изменения приводят к тому, что люди меняются ролью лидера. И, если это событие происходит до брака, то пара неизбежно распадается – за счёт взрыва энергии у дамы. Та видит мир «после» уже в совершенно новом свете и разочаровывается в партнёре. У мужчины же, все изменения его психики, более пластичны. Он становится более мягким, но заторможенным, в то время как с его женщиной происходят противоположные изменения – она, наоборот, становится всё более активной, и даже, и агрессивной.

Во-первых, в ней просыпается ощущение её абсолютной власти над «её мужчиной». Ощущение, превращающее её в хозяина, если не вообще, в повелителя…

Если «до» раздражения нежной слизистой влагалища девушки от него не поступало раздражений в кору её мозга, образуя аналогичную доминанту «девственности», проявляющуюся в её стеснительности, робости и скованности, придавая притягательную нескладность и всей её пластике, то «после» нарушения девственной плевы, её слизистая становится мощным очагом возбуждения в коре головного мозга. В женщину вошёл «блуд» в виде потребности время от времени снимать поток раздражений со слизистой своего влагалища его «почёсыванием». Из девичьего состояния пассивности, она переходит в состояние женщины с резко повышенной активностью – под действием мужских половых гормонов в ней также происходит сексуальная инверсия её психики. А невозможность снять быстро поток этих раздражений, заставляет её уже и сердиться – почему воздержание и делает (в отличие от девушки) любую женщину более грубой, и даже злой, заметно портя её характер: ягнёнок превращается в монстра.

Но более подробно, последствия этих интригующих событий описаны в последующих главах. Констатируем одно – физиологическое «падение» девственницы в женщину с получением полной власти над «её» мужчиной, заложено в ней от рождения «Природой». Это происходит неизбежно с началом каждой интимной жизни с девственницей; хотя мужчина и может от него, как мы видели, уцелеть. Собственно, почему этот обряд и являлся центральным событием у всех народов.

Он – единственный сопровождается инверсией психики, когда роль лидера – довольно неожиданно для обоих, переходит от мужчины к женщине. Если это событие происходит в условиях патриархата, то пара существует в равновесном психическом состоянии, если же событие случается при «демократии», то ягнята превращаются в монстров. Эти обладают уже всей властью в любой «дем-семье». Приручение мужчины состоялось, причём этому событию рады оба. Пока…

 

Глава 6. Мужчина в глухой обороне

Очень скоро после того, как состоялся обряд подчинения подсознания мужчины подсознанию «его» женщины, в их отношениях возникает тройной «крен власти» в её сторону: биологический, поведенческий и эмоциональный. И психическое равновесие может быть возвращено в норму теперь в паре только обратным процессом, но уже на уровне их сознаний – полным и абсолютным подчинением жены своему мужу. Но почему же обязательно «полным и абсолютным»?!

Чтобы это понять, надо учесть как именно обстоит дело с контактами мужчины и женщины на уровне их сознаний – то есть в общении между ними. У большинства мужчин тест Пиз (на половое мышление) ниже 0, а у большинства женщин – выше 300. Это означает, что и по организации своего мышления, мужчина и женщина столь разные существа, что между ними – в силу уже и половых особенностей мышления каждого – существует зона абсолютного непонимания. Их сознания различны – они «от природы» не просто разделены, а и довольно далеко друг от друга разведены. К счастью, сегодня о таком щепетильном предмете, как психическая несовместимость полов можно говорить почти открыто – во всяком случае, без прежней боязни прослыть домостроем, невежей или женоненавистником. Всем – даже отпетым суфражисткам и отвязанным феминисткам – должно быть понятно, что разница тут вовсе не в «культуре» и совсем не в «воспитании чувств.» Дело здесь обстоит, если можно так выразиться, гораздо хуже…

В любом нормальном обществе, в самой его структуре, самой «Природой», всегда заложен некоторый избыток женщин – что-то, около 15 % из них никогда никакого потомства (и в браке), иметь не будут. Не будут, потому, что они его и не должны иметь. Потому и не будут. Это, в основном, те самые дамы, которые становятся потом хроническими театральными завсегдатаями, отчаянными проферансистками и борцами «за равные права». Брак для них не только не обязателен – он вреден для их потомства и опасен для их мужей. Их задача искать всю жизнь своих несуществующих «принцев»– так как они не имеют представления ни о самих мужчинах, ни тем более, о послушании им. Все мужчины им представляются довольно грубыми, полудикими животными. Что-то типа йеху: потная грубая мерзость и только…

Следующая проблема заключается в том, что примерно до 30 % мужчин к браку также не расположены. Они любят покой, которого в браке нет. То есть вне брака остаётся уже 45 % женщин. Почти половина. Из тех 70 % мужчин, что вступят в брак, половина разочаруется и разведётся, не найдя в нём того, что им нужно – самореализации. Итак, 75 % процентов женщин проживут(фактически), без мужчин. В нормальный брак попадёт лишь 1 из 3. Посмотрим внимательно вокруг. Цифры сходятся. Но и это ещё не всё. Остаётся главный вопрос. Сколько же в нём, хоть и немного бы, счастливы? Теперь понятно, на каком фоне разворачивается «эмансипация»?..

В контексте этих цифр любая эмансипация (как воинствующее бабье антипослушание), всегда увеличивает (в любом обществе) ещё больше процент «лишних» дам – кривая роста женского одиночества совпадает с кривой эмансипации, что также понятно. Эмансипированная женщина мужчине без надобности. Заметим, это вполне разумно, так как именно она для него и всего опасней. То есть, сама по себе эмансипация опасна не для мужчин, а для тех женщин, которые находятся на границе процесса. То есть для тех, кто как раз хотел (и мог бы) выйти замуж. И обязательно вышел бы при других настроениях в обществе, зацикленном «на равноправии» женщин. Почему, собственно, все нормальные женщины интуитивно, так люто ненавидят и презирают всех «эмансипе». Та же реакция на визг, что и у рыбаков: там распугивают рыбу, тут – мужей. Правильный отлов мужика под вой и улюлюканье феминисток особенно труден – и без того трусоватый, он становится в этот период особенно пуглив и может залечь холостяком. Как и любой зверь во время столь шумной на него охоты. Но и эмансипированные тоже – отдадим им должное – тоже ненавидят, как могут, нормальных. У них, кстати, куда больше для этого оснований – больной всегда ненавидит здорового уже за одно его здоровье: ему противно сознание того, что где-то существует здоровая жизнь. Причём, что самое похабное – без него! А он её лишён. Женщины также делятся – как и мужчины – в этом вопросе на два противоположных лагеря.

И это при том, что даже ведь и нормальная женщина примерно так же опасна для мужчины как граната. Да простится мне это сравнение! Которую сняли с предохранителя. Сразу же, после лишения её девственности, в её организме происходит гормональный взрыв, который освобождает от пут сознание её голема, меняя её отношение к окружающему почти на 180 градусов. Вчерашний ребёнок неудержимо превращается в монстра, сдержать которого могут теперь уже только его абсолютное послушание или очень большая любовь. Если же этого нет – берегитесь и разбегайтесь. Мужу в этом случае можно дать лишь один совет – начинать интимную жизнь с женой-девственницей через 2–4 месяца после свадьбы – когда между супругами уже установится стереотип её послушания и подчинённости мужу во всех отношениях. Перевоспитать можно только девственницу; женщина этому не только не поддаётся, а и наоборот – сама любого перевоспитает. Так, что прежде чем завоёвывать женщину, физически, необходимо завоевать её сердце, иначе физическая победа обернётся поражением – в браке быстро последует её «откат назад».

Физической близости должно предшествовать если уж и не полное и абсолютное послушание жены, то хотя бы, безусловный авторитет её мужа; если же нет и того, то их физическая близость закончится для него печально. Тем более, что на практике, близость эта происходит часто в авральном порядке – почти «не отходя от загса», если не задолго и «до». Поэтому и хронический стресс у мужей возникает быстро и быстро достигает своего пика, когда «непокорённые» жёны окончательно перестают их слушаться, любить и уважать. Кажется необычным, но проверено многократно – мужчина, живущий с женщиной, которая его не любит и не уважает – чахнет, блекнет и спивается на глазах. Особенно бурно этот процесс проявляется, когда у его жены ещё и более высокое личное время, чем у него. Тогда мужчину буквально на глазах уничтожает неуважение его жены. Отсюда и «большая продолжительность жизни» у женщин…

А ведь каждая(!) женщина всегда(!!) остро жаждет от мужчины именно своего абсолютного покорения – она жаждет и хочет подчинения ему, но так и не дождавшись, разочарованная, порабощает его сама, не зная, что для него это наиболее опасно – он и так уже подчинён и порабощён ею – её подсознанием. Так, слабого мужчину «добивает» или «пожирает» его собственная жена в его собственном доме. «Природой» между полами предусмотрены только любовь или подчинение, но никак не «равноправие». И, уж, тем более, не длительное совместное проживание с ним. Страшный патриархат, увы, всего лишь, миф. Существует только «патриархат» – частичная защитная изолированность мужчин от женщин в некоторых сферах их деятельности.

Этот «патриархат», как и раздельное проживание, и раздельное воспитание полов, далеко не случайны, а найдены людьми на практике, как необходимое для выживания их народов, средство. Мужчинам издревле было остро необходимо нейтрализовать громадную опасность для их пола, которая заложена в природе женщин. И говорит это вовсе не о «темноте», «дикости» или отсутствии «цивилизованности», а лишь о том, что факт этот известен с давних пор, и всегда учитывался всеми народами и племенами. А те, кто его не учитывал, давно исчезли. Как Спарта. Или скоро исчезнут. Как Франция. И как Европа. Так что «патриархат» не пережиток, а совсем наоборот – остро необходимая форма защиты мужчины от могущества всесильной женщины.

В связи с чем, сразу вспоминаются и русские терема. В последнее время с русской старины пластами отваливается то, что ещё недавно считалось признаками вопиющей «дикости русских». Теперь, наоборот, именно они признаются как зёрна «народной мудрости». Сегодня уже и психологи признают, что борода, оказывается, вызывает к себе расположение человека и способствует большей его откровенности, а врачи рекомендуют не только послеобеденный сон, а и периодический отдых по 20–30 минут, в течение дня, для сохранения работоспособности. О русской бане и говорить нечего – сегодня она на первом месте по своей «полезности и лечебности». Русская национальная кухня по обилию в ней жидких блюд и способам приготовления, является самой здоровой в мире – наиболее щадящей для желудка, печени и поджелудочной железы. Плюс берёзовый веник. А, теперь вот, ещё, и терема…

И жёсткий «патриархат», и раздельное проживание, и раздельное воспитание, как и раздельное образование полов – как и все последующие раздельные времяпровождения людей исключительно среди своего пола (вплоть до закрытых мужских клубов), это вовсе не выдумки от скуки, а вынужденные формы защиты мужчин от самого присутствия «опасных» для них женщин. Более того – в каждой религии существует не одна, а несколько степеней защиты от женского произвола. Мощных траншей и бастионов защиты бедных мужчин от коварных женщин.

Православие, с его внутренним послушанием – это, в общем-то, довольно мягкая, чтобы не сказать, нежная форма такой защиты – не столько даже мужчины, сколько женщины. От самой себя. А вот в других конфессиях, созданы многократные, буквально эшелонированные железобетонные редуты сплошной мужской обороны, причём последний рубеж там защищает уже сама смерть: умерщвление непокорных женщин происходит там на месте. Как это делалось и в Древнем Риме, где у женщин даже и имён-то (до этрусков) не было – как у скота, а сегодня на том же Востоке и Кавказе. Кстати, древние римляне, как и древне греки, именовавшие женщин приблизительно как «приспособление для секса», и имели право тут же – прямо на месте – и убить жену, застигнутую в прелюбодеянии…

Первый барьер такой обороны внешне довольно безобидный – раздельное проживание. На Востоке, в Африке и Азии – как и сейчас на Кавказе, а раньше и в России – женщины всегда жили и живут отдельно от мужчин – исключительно на своей, женской половине дома. Наши предки знали, что женщины, представляют в этой жизни не только наибольшее удовольствие для мужчин, но и наибольшую опасность и селили их (как и мудрые кавказские народы), в изолированных башнях-теремах…

А вот второй барьер, уже религиозный и у каждой религии он свой. В Православии отношения между мужчиной и женщиной регламентированы наименее жёстко, хотя и предельно ясно словами самого Христа: «Жена да убоится мужа.» – в православной семье женщине отводится абсолютно подчинённое положение мужу. Только так православная женщина и может спастись – через мужа, в полном послушании ему. В Православии позиция женщины ниже мужской даже и внешне – в православных храмах женщины и стоять должны только отдельно от мужчин: мужчины справа, женщины слева. И к кресту, и к иконе подходить в последнюю очередь – после мужчин. В католичестве же дистанция между женщиной и мужчиной регламентируется ещё строже: здесь вводится уже целебат – католический священник не имеет права жениться. В самой западной культуре заявки на равенство со стороны женщин всегда вызывали немедленное отторжение, если не сказать насмешки и презрение великих:

– «Они созданы для того, чтобы входить в сношения с нашими слабостями и с нашим сумасбродством» – Шанфор.

Он же даёт определение влечению полов на уровне их подсознаний

– «Между полами часто существует влечение тел, но очень редко умов, души и характеров.»

– «Женщины не имеют пристрастия ни к какому искусству, не понимают в искусстве и не имеют никакого дарования» – вторит Руссо,

– «С большим основанием их можно было бы назвать неэстетичным и неизящным полом.» – дополняет Шопенгауэр.

– Хуан Уарте в своём сочинении «Исследование способностей к наукам» отрицает у женщин вообще все высшие способности. (Как бы косвенные суждения о близости женской психики к сознанию голема.)

– Интеллект женщин оценил по достоинству, лишь Ницше, предупредив, заодно, и чем кончится их равноправие: «Интеллект женщины характеризуется полнейшим самообладанием, присутствием духа, использованием всех выгод. Женщина хочет стать самостоятельной и для этого она начинает просвещать мужчину относительно» женщины самой по себе» – вот что является одним из самых пагубных успехов в деле всеобщего обезображивания Европы. «Пророчество страшное, но верное: именно обезображивания, как мы увидим ниже.»

Православие исходит из самой глубокой – если кому-то угодно, то и на уровне их «биополей» – скрытой антипатии, заключённой в самой физиологии полов. Это формулируется как то, что женщина может спастись только будучи девственной, или полностью передав ответственность за свою судьбу мужу.

«Его она должна слушаться как Господа» – утверждает апостол Павел – «как муж Господа».

Спасение жены возможно только в случае её полного и абсолютного послушания – полного подчинения ею своего сознания сознанию мужчины. Только в этом случае происходит и двойное взаимное энергетическое подчинение людей друг-другу в браке, в результате чего из них и возникает принципиально новое существо, а энергетически и новое образование, необходимое для создания ими абсолютно нормального потомства: причём сразу в нескольких планах. В физическом, оно имеет два тела физических с одним общим сознанием и одним общим подсознанием. Один подчиняется другому на уровне сознания, в то время как другой подчиняется ему на уровне подсознания. Только так может появится, идеальная, абсолютно гармоничная энергетическая колыбель для рождения и воспитания будущего потомства. Православие предельно «демократично»: с одной стороны оно многократно защищает человека от вырождения, с другой – не запрещает вырождаться всем, чьё сознание не связано с Высшим Сознанием. С Богом.

Как не возникнуть впечатлению, что для того, чтобы получить идеальное потомство каждому человеку надлежит выдержать в этой жизни многократный экзамен? Быть православным, создать православный брак и в этом браке установить православные же отношения – полное подчинение жены-девственницы своему мужу. А все остальные – уличные, «свободные», языческие и иные варианты – неизбежно при этом вырождаются. Сначала психологически – через своё поведение, а затем уже и биологически – через наследственность. Ну и что теперь?..

И ведь все эти средства предельно мягки, если не сказать, деликатны. Куда более строгие меры по отношению к женщине существуют на Востоке – мало того, что там женщина обязана постоянно закрывать от посторонних своё лицо, так мужчине там делается ещё и обрезание крайней плоти – как ещё один вид защиты от неё. Смысл последнего обряда нельзя понять без учёта смысла самого кровного родства – попадание подсознания мужчины в рабство к подсознанию женщины в процессе лишения её девственности в результате смешения кровей. Обрезание, собственно, как описано выше и делается чтобы избежать проникновения крови женщины в тело мужчины: лишённая своего покрова и охраняющей её смазки, слизистая головки мужского члена быстро утолщается и перестаёт пропускать женскую кровь в плоть мужчины – кровавая клятва становится невозможной, а с ней и последующее пленение его подсознания. Кроме этого, понижение чувствительности головки сообщает определённую дополнительную «тупость» и психике мужчины, делая его менее восприимчивым к проявлению женских чар и «капризов». Постоянное раздражение открытой головки после обрезания делает мужчину более мужчиной – более правополушарным, более сконцентрированном на своих ощущениях и более реактивным. «Обрезанный» более независим во всех своих переживаниях, но менее эмпатичен. Но даже и при этом он защищён от женщины ещё раз: восточному мужчине достаточно просто сказать своей жене «уйди», чтобы она исчезла из дома навсегда. Единственный случай, когда ему надо что-то повторять дважды…

Но даже и этого азиатам мало. Там вводится абсолютное – под страхом смерти – послушание женщины. И чем меньше народ, тем жёстче это требование безусловного повиновения, за нарушение которого отступницу убивают на месте. Их можно понять: эти народы мгновенно исчезнут, как только мужчина в них подпадёт под власть женщины. Потому, что мужчина сохраняет своё здоровье только в «патриархате» – во всех остальных случаях он быстро теряет свои мужские качества. Но это в Азии. А как выглядит женский вопрос по ту сторону океана?

 

Глава 7. Любовь в поясах верности

В нашей маме погиб великий хирург, первооткрыватель и исследователь. Какой-нибудь Амундсен или Гумбольдт. Вернее, не столько погиб, сколько не раскрылся. И мир потерял одного из самых лучших и дотошных своих исследователей. Если бы вы знали, как мне жаль вас, люди…

Поэтому у мамы был бзик на музеи. И куда бы нас с ней не заносило, я не помню, чтобы она пропустила хотя бы один. Так, что во всех наших с ней городах, я лучше всего запомнил музеи. Прошла уйма времени, и в Сочи уже давно нет тех домов, где мы с ней останавливались – возле ресторана «Горка». Нет давно уже и самой прежней «Горки» с её пышной ротондой в стиле социалистического классицизма, с томной тенью огромных веранд под большими маркизами, степенностью вышколенных официантов, подававших вам блюда на маленьких блестящих металлических подносиках. Нет тира, где я утопил десятки эскадр и сбил сотни эскадрилий. На пляжах не продают больше моих любимых сочных сосисок в горячем бульоне, закрученных в большие стеклянные банки, нет на рынке громадных помидоров по 8 копеек за килограмм, нет моей любимой домашней сметаны в маленьких баночках и миндаля в сахаре. А самое главное: нет мороженого в цветных шариках!!!

Но кое-что, там ещё осталось: большие плетёные короба, в которых всегда привозил фрукты папа, лакированнные рапаны, самшитовые трости, тёмные очки и войлочные панамы, автобусы на Учан-су, дендрарий и музей Айвазовского…

Не знаю, правда, сохранился ли там ещё дом-музей Островского, но я был и там. В целом, я нахожу, что Сочи стал более провинциальным и я бы даже сказал, что и убогим – ничто в нём не напоминает той прежней помпезной роскоши моего далёкого советского детства!..

Но Сочи, в этом отношении, был город ещё не из самых страшных – труднее всего приходилось в Москве, где было три музея на квартал. Тут уже приходилось приобщаться к местной культуре по полной программе. Начинали обычно с центра – Мавзолей, Исторический, Политехнический, Ленина, собор Василия Блаженного, Третьяковка… Далее со всеми остановками. И вот, как-то, в одной из башен Василия Блаженного, где был тогда чуть ли не музей атеизма, вверху – на каких-то лесах, я и обнаружил кривые и ржавые, Пояса Верности. Видать, ими уже порядком попользовались.

Меня они заинтриговали, в основном, потому, что уж больно походили на капканы. Я правда, не совсем понял, как эти капканы ставятся и на какого зверя. И уж не помню точно, кто именно давал мне тогда пояснения, но наверняка это была не мама, которая считала, что существуют вещи, беседовать о которых «бестактно».

Сюда относилось довольно много тем, в частности деньги, говорить о которых было «крайне бестактно» и ситуации, когда можно было поставить человека в неловкое положение. Это называлось «быть бестактным вдвойне»…

Так или иначе, но ребёнком я рос начитанным и уже знал о существовании таких предметов в рыцарские времена, однако эти меня поразили своим примитивизмом – вроде железных лямок с замком и дырками. Больше всего меня интересовало, как дамы умудрялись в них писить и какать. Я пытался представить себе эту процедуру и не мог. Ещё меня интересовало, что будет, если рыцарь потеряет в битве ключ? Что тогда? Слесаря вызывать? Второе касалось размеров. Из тех девочек с которыми я был знаком, включая мою Мальвину, они вряд ли бы кому подошли, ну разве что на ногу. У меня сложилось впечатление, что их и делали для детей…

Так, что когда я узнал о добрачных обычаях бедуинов, они показались мне более гуманными. Арабы сшивали большие половые губы девочек ещё в младенческом возрасте, оставляя лишь небольшое отверстие для мочи и месячных. И когда куколку выдавали замуж, то сразу же, после свадьбы, муж расшивал невесту, получая товар, так сказать, «в фирменной упаковке». Но не все народы столь ревниво блюли свою девственность и столь ответственно к ней относились…

Фрейд, видимо, так никогда и не узнал, что имел массу своих идейных сторонников. Целый народ. Даже континент. Аборигены Австралии вели себя в точном указании с его учением, давно считая влагалище девственницы натурально «зубатым». Как и когда это у них повелось, неизвестно, однако местные мужчины от труда дефлорации напрочь отказались, предоставив это мероприятие старухам и шаманам. Кстати, от этого не так давно отказались и шведы и теперь бедные шведки, которым не терпится разрешиться от их постылой невинности, вынуждены покупать шампанское с цветами, чтобы встречать в портах корабли, полные матросов – авось кто-нибудь из мореманов, клюнет с голодухи, и на девственницу.

Хотя, в принципе, думаю, хватило бы одного сухогруза с Ванино, чтобы решить проблемы Швеции на несколько лет в обе стороны. Во всяком случае, когда наш героический ролкер «Иван Скуридин» простоял у пассажирского причала Находки всего лишь 6 часов, то триппер команде я лечил почти месяц – у половины нашего экипажа там текло, как из крана. Как знать, может маршрут Стокгольм-Ванино ещё и успеет стать «Круизом Века»!..

Поскольку, к симпатичным шведкам я уже очень давно – ещё и со студенческих лет – испытываю особую, хотя и безотчётную, симпатию, то мне хочется предостеречь заодно и шведов: поглядите-ка, ребятки, внимательно на аборигенов – на их безобразные рты, развесистые уши и сплюснутые носы. На их кривые ноги, рахитичные тела с деформациями скелета. Приглядитесь повнимательней – перед вами точный портрет «Шведа Будущего»! Можете, конечно, позаимствовать обряды дефлорации и у пигмеев или у некоторых племён экваториальной Африке – какая вам разница – эффект будет тот же.

Поздравляю, вам вполне, «по члену», стать такими же, симпатягами. Собственно, таким народам как арабы, масаи, наши кавказцы и все прочие, кто ещё сохранил культ девственности своих невест, не передоверив мужскую работу, случайным людям, и делать-то для своего мирового господства уже ничего не надо. А надо лишь просто сидеть и ждать, когда кончится вся эта около-сексуальная канитель и они останутся на этой планете одни. Они, да ещё православные. А все остальные к тому времени исчезнут с лица Замли, выродившись в уродов.

Нормальные люди, сохраняться к тому времени, только в странах, где ещё сохранилось целомудрие и в географическом поясе мужской верности своему долгу…

Что за прелесть наше TV – самая большая помойка в мире! Как-то я поставил эксперимент: заставил себя смотреть всё мало-мальски интересное – сколько надо времени человеку, чтобы ящик обрыдл ему окончательно? Для начала стал подчёркивать наиболее привлекательные. Подчёркивание стремительно сокращалось, пока через пару месяцев не исчезло совсем. Всё. Бобик сдох…

Не исключено, что у меня просто дефективное мировоззрение – ведь я был знаком с «ихним» ТV задолго до падения совдепии. Наше, конечно, топорное, зато наглое. Ещё те знатоки. Один призывает к абортам, другая кичится распутством, третья учит молодь жить, «как она». Что-то вроде клуба, где растрёпанные тётки время от времени изрекают нечто. Не понимая, что они смешны. Но они учат…

Хотя, конечно же, девушек в России из хороших семей учили всегда. В программе Смольного было практически всё, что нужно для жизни и сегодня – от умения вести беседу на французском, до экономики домашнего хозяйства. От танцев, спорта и логики до лечения и преподавания. Смолянки, кстати, и получали дипломы домашних учителей. Чему же учат эти? Свободе и независимости… Одна видит её в том, что её, выгоняли, как лошадь, из десятка школ. Другая, что давала каждому встречному, третья своим, каким-то особым, лишь ей присущим, «мышлением»…

Вот, только во всех иностранных престижных школах и колледжах учат, почему-то, «не свободе и независимости», а наоборот – умению слушать и подчиняться. Причём везде: от Англии до Японии. Как и раньше в России. С чего бы это? Дело в том, что эти качества не только основные признаки культурного человека, но и базовые для правильного развития личности. Поэтому их в первую очередь и прививают детям из привилегированных семей. Там хорошо знают, что без них человек не разовьётся в личность, не создаст семьи и не сделает карьеры. А дикари, те действительно, как раз и распознаются по своей неуёмной «любви к свободе». Они, да ещё бесноватые…

Собственно, это игра терминов: то, что называется «свободой» у одних, другие называют распущенностью. Во всём цивилизованном мире «свобода» существует как первая форма социальной защиты – «свободный» человек никогда не войдёт в существующую там систему отношений – просто не сможет. Вот почему там «свобода» прививается искусственно всем низам: пока те поймут, что это ловушка, уже и жизнь пройдёт. Их участь – труд лишь физический…

Прежде, в России, в самом православном браке, изначально уже существовала всё необходимое для гармонии семейных отношений. Смольный лишь гранил бриллианты, придавая окончательный блеск тому, что и так уже блистало духовно. Откуда и браки блестящих гвардейских офицерах на безграмотных крестьянках. Да и сегодня формула образования православной девушки осталась практически неизменной: Ф.-Т.-Ф. – французский – теннис – фортепиано…

Французский идеально организует женскую психику, своей совершенной фонетикой, теннис – фигуру и пластику движений, фортепиано – музыку и внутренний мир. Как вариант – гимнастика: не везде же ещё есть корты… В женской натуре изначально существует такой избыток творческой энергии, что он неизбежно выплеснется на мир вокруг. И если она будет не развита образованием, то он выйдет в виде болтовни, сплетен, придирок и свар. И потом, она всё равно, нет-нет, да и будет пытаться играть на своём муже. Уж лучше, пусть будет инструмент. Музыкальный, предпочтительней…

Но без Православия никакое образование не работает. И не заработает потому, что воспитать любого можно лишь послушанием. А его может дать только Православие. Только оно одно способно дать больше послушания, чем самый жестокий, варварский и безудержный диктат. Потому, что организовать психику человека можно только изнутри и никогда снаружи.

Послушание… Сегодня само это слово воспринимается уже как вызов или подвиг. Не то кликушество, не то монашеский постриг. Большинство не понимает о чём речь – это ещё куда?! Как-то, постепенно, исчезло послушание сначала в семье, потом в учреждениях, а затем и в обществе. Даже в армии оно испарилось. Собственно та же кабала, только ещё более тяжёлая – от собственных страстей. При абсолютной свободе человек быстро становится несчастен. Он не знает, что ему теперь делать со своей «свободой». В мире без послушания, где теоретически «можно всё», человек делается рабом своих желаний. И мир, вдруг, оказывается, исключительно тяжёл для него, как для человека без послушания…

А вот мировая культура представляет собой жёсткую пирамиду именно послушания: Бог, царь, начальник, отец, муж. Собственно, послушанием она и создана – только оно позволяет царю, начальнику, отцу и мужуЮ создавать управляемые, то есть годные к развитию, пространства. Которые и возможны только при послушании. Полном и абсолютном! И оказалось, что послушание – это не просто некий культурный признак, а и первая психическая потребность каждого человека; женщины, в первую очередь. Настолько глубокая, что без неё не только общество и семья, но и сама женщина начинает стремительно деградировать. Причём, даже и внешне..

 

Глава 8. Превращение красавицы в саламандру

Утверждение довольно категоричное. Стоит заметить, что благодаря известной «европеизации» нашего ТВ, у некоторых, очень уж простых наших зрителей, «цивилизованность Запада» вызывает млеенье и даже восторг. И в полиции де, служат там люди в очках и при слуховых аппаратах, и дела свои они делают всегда скопом – мужчины и женщины, чёрные и белые. И вокруг всё создано для инвалидов в колясках – и транспорт, и жилище, да и сами здания. Красота…

Здорово, что и говорить, особенно если учесть, что у просвещённых европейцев и американцев это вызывает, как видно из их специальной литературы, тихий ужас. Особенно, если учесть, что уже несколько веков наша цивилизация только тем и занята, что спасает тех, кто раньше умирал. Слов нет, это первая функция любой культуры, но, как и всё вокруг, это имеет ещё и свою обратную сторону в виде увеличения различных аллергий, лекарственных реакций и неизбежности новых болезней…

Рост врождённых уродств, статистика даунов и резкое повышение разнообразных нарушений обмена веществ, показывает, что все эти шибко «просвещённые нации», давно находятся в опасной близости к входу в свои воронки деградации.

Как-то мне довелось наблюдать на ТВ встречу с теми американскими парнями, что дежурят в ракетных комплексах. Воля ваша, но одного из них в СССР не взяли бы даже в МВД. По медицинским показаниям.

Так, что сами по себе, «свобода и демократия» тоже могут представлять опасность уже даже и для самой государственной пирамиды – абсолютно здоровых людей для неё, там уже давно явно недостаточно.

Что видно, кстати, не только по их отбору в ракетчики – как-то я смотрел рекламный фильм про то, что эта элита у них там такая-растакая и нашёл, что у некоторых из этих хвалёных специалистов, признаки неуверенности проявляются уже и в довольно простых ситуациях – даже когда они просто сидят за столом.

Так, что впору им создавать систему не столько технического контроля техники, а и чисто психологического – для отбора.

Кстати, у нас с американцами, абсолютно разные системы психологического и физического отбора во все сферы – начиная от МВД, где в советское время отсев был до 75 %, не говоря у об армии. Тем более, об авиации, где у нас отбор жесточайший, а у них – довольно-таки, мягкий…

Вот почему среди врачей, кстати, и существует, мнение, что само по себе снижение «критериев выживаемости» ставит общество перед неизбежным появлением новых болезней – иммунитет-то снижается…

Поэтому активно поощряется правительством US эмиграция не только образованных, а уже и просто здоровых людей. А все данные по психическим отклонениям и уродствам во всём «цивилизованном мире», давным-давно засекречены.

Хотя, если бы, лозунг формулировался бы: «Даёшь эмансипацию через деградацию!» – это не многих бы и остановило – не все понимают, что постоянное требование уравниловки всех и во всём, также ведёт к деградации…

Новичку, поначалу, может показаться, что «в Западном мире» всё обратно Востоку – там постоянно нарастает движение самого оголтелого феминизма – наступление женщин на их «независимость от мужчин» идёт по всему фронту: тут и «тотальное равенство всех прав», всех профессий и всех видов спорта, и всех административных и политических должностей, и так далее…

Эмансипированные женщины США быстрыми темпами «завоёвывают» мир – в Америке до 45 % современных фирм принадлежит женщинам. На самом же деле в Америке – как и во всём мире – повсюду идёт постоянная борьба «нормальных» с «феминистками». Между теми, кто хочет выйти замуж и теми, кто им в этом активно мешает. Да, и что получает взамен нормального мужа «феминизированная» женщина? А взамен, эта боевая дама, получает тусклого, феминизированного, вялого, инертного и маложивущего, от такого «общения», мужчину. Который находится со своей женой в состоянии хронического не то прессинга, не то стресса, но выпустить пар так, как это заложено в нём природой – то есть задать ей трёпку или взбучку, уже не может: милиция, полиция, общественное мнение и всё такое прочее.

Его хронически нереализованный стресс неизбежно переходит в алкоголизм, язву, импотенцию или в сердечно-сосудистое заболевание. Чаще всего, ИБС. Но ещё больше, хотя это почти нигде прямо и не отмечается, начинает страдать от «равноправия» уже и сама, ещё в недавнем прошлом милая, хрупкая и симпатичная женщина, вырождаясь в этакого «коня с яйцами»…

И это бы ещё ничего, но и на этом «Природа» не останавливается – это, так сказать, ещё цветочки. Мало того, что феминизм формирует из слабой и хрупкой некий внесексуальный и мужеподобный суетливый и воинственный тип, который не нужен ни мужчине, ни ей самой, так как для него он опасен, да и себе особой радости не приносит.

Этот оголтелый «феминизм» часто и уводит милых женщин далеко в сторону от брака – ведь мужчинам нравятся существа только слабые – причём, заметно слабее их! И это не трусость и не блажь, а самое обыкновенное чувство обычного самосохранения – они для них наиболее безопасны…

Любопытно другое. Что «полная свобода» и здесь – как и везде – так же наглядно отражается и на внешности самой эмансипированной женщины: бедняжка начинает деградировать. В первую очередь страдает главное в её внешности – лицо. Это у писателей «зеркало души» – глаза, врачу же, известно, что «зеркало души» – это губы. По губам каждого можно смело писать характеристику, а у женщины – так и всю её сексуальную жизнь. И первый признак деградации также хорошо известен с древних времён – вульгарные «вывороченные» губы и большой «лягушачий» рот…

Правда, в древности первыми это заметили вовсе не врачи, а сначала художники. А уж потом и философы. А уж потом… Этот самый «большой рот» был быстро замечен, но долгое время воспринимался лишь как главный признак «низкого» происхождения. Но теперь, мы-то уже знаем, что это такая же стигма деградации, как приросшие мочки ушей, неправильный прикус, выраженная асимметрия лица или незаращение дужек позвонков…

Лишь позднее выяснилось, что это, действительно, один из самых первых признаков «низости», прямо указывающий на вырождение. Но, сегодня это, всё ещё воспринимается всеми, только как признак вульгарности. По которому, каждый сам может проследить последствия эмансипации в США. По самой внешности американских кинозвёзд и телеведущих, рот которых в последние 30–40 лет медленно, но неотвратимо, ползёт к их ушам…

Вообще-то, для американского кино 30-х, после пышных кинодив, было характерно увлечение инфантильными женщинами. Женщинами-подростками. Но только в 70-х эта женская «кино-мальчуковость» оформилось в самостоятельный стиль «унисекс». Сегодня уже внешность и многих телеведущих вызывает не то сочувствие, не то жалость к обильным признакам вульгарности, которая поэтому и сделалась повсеместно модной. Хотя и не мной первым замечено, что если недостаток превращается обществом в достоинство, то это уже признак деградации самого общества…

Хотя, и не исключено, что, как и во французском кино, это просто отражает сложные маршруты актрис по режиссёрским постелям. Наверное, при желании можно даже и рассчитать скорость процесса превращения кинозвезды в саламандру. Ещё интересней, что сам признак деградации вдруг сделался существенной частью американского представления о красоте лица. Понятно, что проще изменить стандарты, чем лица…

Хотя, классический размер нормального рта известен с древности – углы губ не должны выходить за перпендикуляры, опущенные из центра зрачка…

Академик Ландау, который был известен не только как гениальный математик, но и как выдающийся «блядун» своего времни, хорошо знавший толк в разных тётках, чётко различал, среди себе подобных, два направления – «физиономистов» и «фигуристов». То есть, тех, кто отдаёт предпочтение лицу или же фигуре дамы. И тут – как и в физике – он был абсолютно, прав. Потому, что если лицо отражает, почти всегда, генетику личную, то вот фигура – уже генетику рода. И тут, изменения дамских фигур, просто вопиют…

Их тазы сжались, усохли и уменьшились, а плечи расправились. Грудь потребовала силиконовых вкладышей, губы – ботекса…

Дело в том, что мимические мышцы лица таковы, что любые её искусственные «улучшения», почти всегда, непредсказуемы. Настолько, что тут не всегда поможет даже и самая высокая квалификация пластического хирурга. Ведь в движении губ участвует 16(!) групп мимических мышц. И, с возрастом, это будет, всегда, лишь ещё и заметнее…

Так, что похоже, что «Дракон эмансипации» изменяет современную женщину, если так можно выразиться, одновременно с двух сторон – сверху и снизу она всё больше и больше становится похожей на саламандру: её рот медленно ползёт к её ушам, косвенно отражая и процесс «внизу», где также происходит инволюция половых органов в направлении внешнего гермафродитизма. Отсюда и рост людей, ощущающих себя носителями «чужого» пола…

«Тёмному» обществу раздельного воспитания полов, демократия противопоставляет своё – общество экзальтированных гермафродитов. Проблема «демократии» не в политике, проблема «демократии» в генетике: потому, что именно тут у такой стратегии нет будущего. Кроме, понятно, деградации…

Во всех опытах, любые животные, лишённые внутривидового отбора, вырождаются в уродов уже через несколько поколений. Ещё сравнительно недавно Джек Лондон замечал, что признаком культурного вырождения на Севере было сожительство пришлого англосакса с местной «скво». Однако, если индейцев не добьют окончательно наркотики и водка, то они прекрасно выживут, поскольку их половая культура чётко соблюдает культ девственности. Тут их можно сравнить с арабами – «пояс девственности» проходит и по Америке! Как знать, может, именно поэтому в Америке и появились мормоны – как единственная общность, поставившая барьер местному вырождению?!.

Однако, вернёмся к кинодивам, которые переживают очень симпатичный процесс, который может привести к утрате эмансипированной части женщин своих вторичных половых признаков. Что, в общем-то, характерно и для наиболее рьяных борцов «за равенство» – в их внешности встречается всё меньше и меньше классических женских черт – быстро сузился и стал плоским их таз, зато раздались плечи. Увяла и куда-то исчезла грудь, потребовав силикона уже в юности. Махрово расцвела юношеская пластика лица…

Даже подтяжки и те, заметно помолодели. После десятков пластических вмешательств, появилось даже новое понятие – «пластическая косметика» и «пластический макияж». Перестройкой лица занимаются годами, почти непрерывно меняя цвет кожи, глаз, формы ушей и носа, силикон поднялся до губ и залез в щёки… Жаль лишь, что некому сказать, что эта яростная борьба с мимической мускулатурой лица, бесполезна. Люди просто придут к тому, что у них появится такое выражение лица, которое уже абсолютно ничего не выражает. Уже просто, безликая маска. За что боролись…

«Свобода» наиболее губительна именно для женского пола. Она делает его вырождение более заметным, а самих женщин – всё менее и менее привлекательными. Повышая, и без того, высокий % невостребованных женщин. Отсюда, собственно, и мода в англоязычных странах на славянских жён как женщин, в которых ещё осталось, хоть что-то, женское. Одна рассказывала, что её американский муж заплакал и стал целовать ей руки, когда она ему … сварила картошку! Вот до чего довели бедных мужиков в Америке!

Это, тебе не у нас, где: «Попробовала бы она, только не сварить чего!» Хотя, это, конечно, и юмор…

Главной особенностью русской женщины, по моему мнению, что она относится к своему мужчине, как к ребёнку. Она ему и жена, и мать, и подруга, и любовница, и нянька, верный советчик и защитник… Русский семейный мужчина – а я это категорически утверждаю – ею избалован невероятно!.. Происходит это потому, что каждая нормальная женщина в России – и не только русская – ощущает себя многократно сильнее любого мужчины. Причём, это уже с пелёнок – независимо от возраста. Особенно потешно это выглядит, когда со взрослым мужиком начинает разговаривать, как взрослая, девчушка уже и 5–7 лет…

Наверное, ещё и поэтому, иностранец испытывает совершенно новые ощущения в браке с русской. Хотя от самих этих девчонок я не раз слышал, что: «Да, разве я пошла бы за него, если бы меня, хоть кто-то, здесь бы поманил??!»

Для них живое общение остаётся важнее любой экзотики и денег. А у нас этого… Сколько хочешь!..

Вот, поэтому, собственно, в России и нет движений, борющихся за «равенство полов» – каждая гормонально нормальная женщина и без того всегда ощущает себя гораздо сильнее любого мужчины. Зато в ней приветствуется любой намёк обеспечивать невест женихами. Вот уж что в ней всегда приветствуется, так приветствуется…

Откуда и берёт своё начало чисто национальная, глубоко русская забота как «жалостливость» к своему мужу, но уж никак не «борьба» с ним. «Борьба» начинается, когда женщина чувствует, что в чём-то утрачивает свою женственность, как свою власть над мужчиной. Естественно, не орать же, об этом, на весь мир. Отсюда и «борьба»…

Если присмотреться к самой «борьбе», то нетрудно заметить, что почти все «борцы за равноправие» представляют унисекс под мальчишку – то есть, уже имеют снижение нормального гормонального фона. Лишённые гормонального влияния на мужчину, эти женщины считают и других такими же, как и они, «обделёнными», что и сообщает им энтузиазм, но не приносит популярности именно среди женщин. Большинство которых, вполне удовлетворяется семьями и своими рычагами воздействия на мужчину. Поэтому они и не рвутся ни к штанге, ни в банк, ни в Думу…

Им вполне достаточно своих – чисто женских проблем, которые требуют, чтобы к ним относились серьёзно, а не пускали бы их на самотёк, если хочется иметь здоровое, умное и образованное потомство. Поэтому в России пока встречается только «импорт феминизма» – сочетание унисекса с «иноземностью», когда у наиболее рьяных наших феминисток, отсутствует само понимание русской национальной ментальности именно в вопросах пола, традиционно и исторически основанной на Православии.

У Иры Хакамады мама армянка, папа – японец, хотя своим избирателям она представлялась, «русской», что и послужило первым разбирательством в Мандатной Комиссии VI Государственной Думы, членом которой я был. Заявителями ей это ставилось в вину, как грубый «обман избирателей» с требование лишения её депутатского мандата. Помимо чисто политических ухищрений, тут, отчасти, сыграло и то, что даже и войдя в «демократическую обойму», ментально она оставаясь «иноземцем» в самом понимании национальных традиций России. Хотя определять свою национальность – это право каждого самому определять свою принадлежность к свой национальной культуре. Не говоря уже о том, что большая часть русской культуры создана русскими, не являющимися русскими по крови.

Тем более, что то, что Ирина продукт именно русской культуры, очевидно. Но … при маленькой сноске – не русской, а именно московской культуры. А это уже, как говорится…

К тому же, многих сильно раздражало, что фанаты постоянно называли её «красивой», в то время как от русского идеала красоты, она, конечно, была и далека бесконечно. Всё это наложилось, поэтому на выборах ей частенько подбрасывали вопросы, типа: «Почему вы не боретесь «за равноправие полов» в своей родной Японии или Армении, а выбрали чуждую вам, генетически, Россию?!»

Или: «Как вы берётесь навести порядок в политике и стране, если не сумели сделать этого в трёх своих браках?!!» То есть, мелкие «укусы злости», вполне обычные для предвыборных дебатов, как и вопросы с подковырками. И это – ещё более-менее «цивилизованные»!..

Ира, в данном случае, оказалась тут в фокусе, и как наиболее удачный пример классического «борца за равные права» – в ней одной, «Природа», словно специально, сфокусировала всё наиболее характерные черты присущее именно этому движению. Тут и безотцовщина, и неудачные браки, и стиль «унисекс», и отсутствие генетических русских корней: полный «правозащитный» букет. Поэтому она и стала сама «живым фронтом» – и неким идеалом, как живой витриной современного феминизма в России – и тем, во что могут превратиться русские красавицы «при демократии»…

Мне хорошо знакомы порядки и отношение мужчин к женщинам в Японии – гарантирую, там она не только бы никогда не стала бы министром, но не посмела бы в местной политике и рта открыть: там она была бы всегда человеком 2-го сорта. В Японии женщина – в нашем понимании – это довольно забитое и изначально бесправное существо. В России же, она успешно себя реализовала в бизнесе, в администрации, в политике». Всесторонне и полностью…

Казалось бы, ей ли бы и не рассыпаться бы, теперь перед страной в благодарностях? Но я помню, как в Думе, они вдвоём с Катюшей Лаховой только пеняли России, что та не Норвегия!.. Ну, не Норвегия она, и всё тут! Не Норвегия! И что?!. Вам это помешало попасть в Думу??!

Что до Иры, то, ещё и до Думы, услышав, как она, в «ящике», объявила православным, что «у них в голове мало серого вещества», я в ужасе воскликнул: «Что же она делает??! У неё ведь Даун родится!!!»

Этими своими словами она перешла некую черту. Скажи она их где в кампании, застолье или кому на ухо, ещё как знать, но бухнуть такое по телеку на всю православную страну?!! Для меня в тот же момент стало ясно, что её ждёт Даун: Сознание на её ребёнке уже не запишется!..

Что и случилось, лет через 5–7, когда бедняга получила, буквально в руки, свой, вызывающе конкретный, «плод необдуманных слов»…

И ведь это даже и не наказание – это, скорее уж, призыв задуматься…

И, хотя это и частность, многим «защитницам равных прав», похоже, безразлично, что как только желанный матриархат будет достигнут, общество погрузится в деградацию…

И, в этом смысле, все «поборники равных прав» косвенно являются и «борцами за свободу деградации», поскольку у «Природы» совсем другие «законы»…

Ведь мужчины и женщины строят не только абсолютно разные семьи, но и абсолютно разные и общества: это – общества-антагонисты!..

Но, если «мужское» общество, безусловно, и связывает, в чём-то, всегда женщину, то «женское», мужчину уже просто уничтожает…

В смысле же гормонального баланса, у эндокринологов есть основания полагать, что эмансипация пропагандируется и осуществляется почти всегда скрытыми (то есть негормональными), гермафродитами!..

Но пока это увлекательное занятие ещё только набирает силу в России, и тут, мало того, что мужчины потихоньку вымирают, так ещё и сами женщины в этом своём «свободном поиске и развитии» неизбежно приходят к двум естественным конечным состояниям: садистки или мазохистки.

Хотя, их «третье состояние» для мужчин ещё более опасно (условно назовём его Х-состояние) – то, за которое в средние века их и сжигали на кострах, чтобы «они» не разбивали бы «старые добрые семьи»…

Понимайте, как хотите, хотя очевидно, что это могли делать только девственницы, которых и «покоряли» отцы этих самых «добрых семей», сами садясь «на их иглу». Сегодня, пожалуй, и мы признаем, что на мужчин тогда действовали действительно «некие силы» – их големы неизбежно попадали в плен девственниц-одиночек…

На заре моей врачебной практики меня неоднократно уверяли «народные лекари», что мужчина, попавший в плен к Х-девице может вырваться из её тенёт, только натурально – пустив ей кровь. «Иначе ему вообще конец – так скрутит, что и жизни не будет рад, если и выживет!». Приглядитесь повнимательней к некоторым жертвам «несчастной любви» – да, уж и любовь ли это?

Недаром часть людей уверена, что любовь – вид болезни. И они, действительно, находились в крайне болезненном состоянии, выйти из которого правильно не смогли или не сумели. На самом же деле, здесь также существует защитный механизм природы: Х-девицами, становятся только девушки, выросшие без отца и не знающие как надо правильно строить свои отношения с мужчиной. Они отдаются ему легко, но так же легко его и бросают.

Им, собственно, ничего от него и не надо. Как не надо им ничего делать и для того, чтобы мужчина по ним «сох» или «сходил с ума». Для этого ей надо лишь отдать ему свою девственность. И он будет «её». Ну, а уж, потом, когда он становится ей действительно не нужен (что и происходит всегда у девушек-одиночек), бедняга ещё больше начинает изнывать и сохнуть с тоски по ней. И чем больше он ей не нужен, тем больше изнывает. Природа как бы говорит ему – не тронь, чудак, сироту – тебе плохо будет! Нельзя обижать того, кто уже обижен родителями…

Воспитание без отца, как и сиротство – первое наказание рода за грех – появление в нём «свободолюбивой» матери. Хотя, внешне, это лишь следствие её представлений о своей «свободе». Ведь для её дочери-одиночки, возникают ещё более жёсткие условия, для ещё большей провокации её «гордости», и её история вновь повторяется, уже и в другом поколении. Эта «поэма одиночества» будет повторяться в этом роду до тех пор, пока, наконец, кто-то из них не совершит свой подвиг и не вырвется из пут этой постылой «свободы». Почему раньше «сиротки» и уходили всегда в монастырь – уже тогда люди знали, что родительские грехи надо замаливать детям.

Но пока народец играет в вечную драму «Кармен» – романтическое превращения достойного мужа в её жалкого раба, когда ему попадается девственница. Хотя в этом месте и Мериме уже не совсем точен – гулящая «девушка» мужчине не опасна, если не владеет совсем уж неземными приёмами своего искусства – ведь она давно использовала свою единственную возможность. Последствия женской «свободы» отражаются на потомстве и с другой стороны.

Замечено, что в условиях моральной несвободы у мужчины резко ухудшается потомство – ущемление его достоинства отрицательно влияет, в первую очередь, на его репродуктивную функцию. Известно, что у всех евреев в их гетто, во время гонений, резко падала потенция. Тем более, что при матриархате и женщины не набирают, а теряют свою красоту, что немедленно отражается и на их потомстве.

Что особенно хорошо заметно по Москве. Похоже, что именно матриархат и является последней стадией любого общества – мужчины в нём способны только на такое же несостоятельное потомство. Так, как и здесь здоровье одного пола, напрямую зависит от здоровья другого!..

Так, что остаётся, или «патриархат», который существует у всех горских и восточных народов, или Православие, в котором вечным огнём горят слова Христа: «Жена да убоится мужа!». В русской культуре это сочетание дало свой – третий – чисто русский национальный путь, о котором пойдёт речь уже в другой книге.

Признаем же, все, наконец, что любая женщина всегда сильней любого мужчины во всех своих главных отношениях – и в психическом, и в чувственном. И в смысле интуиции. И открытую конкуренцию с ней долго ни один мужчина одного с ней возраста, выдержать не способен – мужчина невероятно силён, но он пригоден лишь к схваткам на спринтерские дистанции…

А за «равноправие» женщина начинает бороться лишь только тогда, когда не чувствует в себе этой своей невероятной женской силы – что её и пугает. И тогда она и начинает на том же, бедном мужике, возмещать уже и своё собственное гормональное бессилие…

Абсолютная «свободная» женщина для мужа абсолютно опасна, но ещё более опасна она для себя самой – сама её свобода уже делает её, никому не нужной. Для мужчины выход один – или искать женщину, которая ему подчиняется полностью, или искать женщину с более слабым големом – более молодую. Тем более, как замечено, что «гении», кроме того, что вырастают в больших инграммных семьях, всегда имеют намного более юную, и чем отец, мать.

Существует даже некое идеальное требование к родителям, кроме собственно инграммной семьи: кроме того, что мать должна быть умной женщиной, она должна быть ещё и намного младше своего мужа, которого она должна сильно любить и которому должна абсолютно подчиняться. Наверное, ещё и поэтому, у нас так редки эти самые, и «гении»…

Женщина, для своего правильного развития – как любой ребёнок и взрослый, нуждается прежде всего в осознании того, что она всегда защищена, но в подчинении. И, лишь не ощущая, от своего эмансипированного мужика, своей защиты, она и отказывает ему уже и в её подчинении. И её гормональные силы развивают её психику настолько, что она представляет опасность уже и для себя. Вот почему на Востоке с давних пор, ни одна женщина не может находится вне зоны своего абсолютного послушания мужчине. Там не существует даже понятия «независимых ни от кого женщин». Там ещё и в законах Мену уже было сказано, что:

«в детстве женщина должна зависеть от своего отца, в зрелом возрасте от мужа, а по его смерти от сыновей. Если же нет сыновей, то она должна зависеть от ближайшего родственника мужа, а если нет и такового, то от родственников отца. Если же нет и таких, то она должна зависеть от князя. Женщина никогда не должна даже домогаться независимости.»

Можно добавить, что это скорее констатация закона жизни – женщина без мужчины всегда несчастна, хотя, в язычестве, она и добивается всегда только его порабощения. Вот почему даже у древних греков, чья культура и была взята, позднее, человечеством за образец, женщина называлось sexus sequior – в вольном переводе «устройство для любви». А муж там должен был убить жену, застигнутую в прелюбодеянии. Аристотель утверждал, что Спарта выродилась из-за введения «равноправия». Но у русских перед глазами свой пример – Европа, США и своё ТВ, где привлекательность женщин для мужчин падает пропорционально их эмансипированности…

Мне симпатичны Судан и Швеция, хотя я там никогда и не был. Из того, что я знаю о Судане и того, что наблюдал в жизни суданского землячества сам, психология суданцев держится на двух национальных китах: жесточайшем «патриархате» и предельно дружеских отношениях людей меж собой. Все они, вели себя всегда, как одна большая родня. И я всегда с завистью наблюдал братские отношения суданских студентов, среди которых было много друзей – в них было больше тепла, чем во всех виденных мною, «русских» семьях. Шаг в сторону, и рядом, в той же Африке племенной матриархат порождает совершенно другой тип мужчины – вялый, ленивый, безвольный и инертный. В нём почти не осталось ничего человеческого, не говоря уже о «чисто мужском» начале. Интересно, что точно такой же, но уже чисто психологический «патриархат» существует, по моему мнению, и в северной Швеции, несмотря на лень части шведов по части дефлорации…

И, наконец, ещё одна деликатная тема – неспроста и грехопадение произошло через Еву – сознание её голема неизмеримо мощнее мужского. Женщина вне христианства (в силу чисто половых особенностей своей психики), находится много ближе мужчины, и к силам Земли – силам мощным и тёмным. В средние века вся Европа была в кострах – жгли ведьм; а вот на Руси поступали гуманней – здесь их за это просто лупили, как лупят, впрочем, и до сих пор. Некоторым это представляется варварством. Очень может быть. Но это лучше серийных убийств молодых женщин маньяками в Америке и Англии, в основе которых лежат, точно такие же, только уже неконтролируемые мотивы, возращения к патриархату. Так, что пока русские мужики в деревнях решают, как и их предки, что лучше уж пусть будет «невежество», чем могильный крест в 50 лет. У «свободы» – как антипода христианского послушания и разрушения общества – есть только один верный показатель: количество в стране одиноких женщин. Французы считают, что «женщину можно ударить лишь цветком», хотя русский мужик традиционно предпочитает узду или оглоблю. О правильности «воспитания» надо судить со стороны: весь мир гоняется за русскими девками, да и то лишь за теми, кто является продуктом традиционного воспитания, в то время как «эмансипированные» спросом не пользуются. Так, что можно, наверное, иногда ударить и цветком, не ставя условия, что это должна быть роза…