В. В. Иванов (1895–1963) печатался с 1915 г. Работал в местной сибирской периодической печати. В годы Гражданской войны воевал в Красной Армии против адмирала Колчака. Первая книга, «Рогульки», вышла в Омске в 1919 г. В начале 1921 г. переехал в Петроград, где вскоре стал членом «Серапионовых братьев». В том же году в первом номере журнала «Красная новь» была опубликована повесть «Партизаны», которая вместе с повестью «Бронепоезд 14–69» (1922), принесла Иванову известность. Стал видным советским писателем, автор многочисленных романов, повестей и рассказов. Автор воспоминаний о Горьком: «Встречи с Максимом Горьким» (М.: Молодая гвардия, 1947) и «Переписка с Горьким. Из дневников и записных книжек» (М.: Советский писатель, 1969; 2-е изд. — 1985).

 

«ЖАРОВНЯ АРХАНГЕЛА ГАВРИИЛА»

Впервые — Петроградская правда. 1922. 15 мая (экстр. вып.); Культура и жизнь. 1922. № 4. В том же году также в сборнике рассказов Иванова: Седьмой берег: Рассказы (М.: Круг, 1922). В Собрании сочинений в восьми томах. T. III. Рассказы 1917–1927 (М., 1959. С. 124) авторская датировка —1922 г.

Рукопись рассказа не была отдана в «Библион».

Печатается по тексту: Завтра. Сборник 1. Берлин: Петрополис, 1923.

Горький читал «Жаровню архангела Гавриила» на встрече с «Серапионовыми братьями» в мае 1921 г., одновременно делая редакционные предложения автору (Каверин 1978. С. 446; Чуковский Н. Литературные воспоминания. М.: Советский писатель, 1989. С. 84). В начале 1923 г. Горький просил Иванова послать ему «Жаровню архангела Гавриила», ссылаясь на возможность немецкого перевода (Горький М. Полное собрание сочинений. Письма в двадцати четырех томах. Письма 1922 — май 1924. М.: Наука, 2009. т. XIV. С. 490). По всей видимости, Иванов решил послать Горькому первоначальную версию 1921 года, а не позднейших редакций. По-видимому, через Горького рассказ попал в берлинский сборник «Завтра», вышедший под редакцией Е. Замятина, М. Кузмина и М. Лозинского.

Каверин вспоминал о своем смущении при чтении рассказа у Горького в 1921 г. В нем он не нашел ни «отстранения», ни фантастических элементов, а только бессюжетный реализм на областном языке, далекий от идеалов «Серапионовых братьев», как он их понимал (Каверин 1978. С. 446). Зато Н. Чуковский видел в рассказе ту самую «витиеватость», которой Замятин требовал от своих «студентов» (Чуковский Н. 1989. С. 84). Сам автор впоследствии комментировал восхищенную реакцию Горького: «Что ему в нем понравилось, ни тогда, ни сейчас не понимаю. Он вкладывал в него какой-то свой смысл, о котором я постеснялся спросить» (Горький 2009. С. 490).

В бельгийском журнале «Disque vert» Горький прокомментировал рассказ Иванова в 1923 г.: «О глубоком знании Всеволодом Ивановым психики русского примитивного человека говорит рассказ „Жаровня архангела Гавриила“. Герой рассказа — очень распространенный в России тип искателя незыблемой правды. Люди этого типа, не умея своей волею творить правду, часто всю жизнь свою посвящают мечтам о ней, бродяжничают в поисках ее, ждут правды, как чуда, а порою, не встретив в жизни этой правды, в сущности неясной им, становятся мизантропами, анархистами» (Горький и советские писатели, 1963. С. 562).

 

«ЛОГА»

Впервые — Иванов В. Дите. Лога. Пб.: Эпоха, 1922.

Печатается по тексту: Накануне (Берлин). 1922. № 88. 23 июля. Литературное приложение. № 10.

Для альманаха «1921» Иванов обещал дать рассказ «Хлеб», но произведение так и не было послано в Гельсингфорс. Среди напечатанных ранних рассказов Иванова нет произведения под названием «Хлеб». Писатель часто менял названия своих произведений, и можно предположить, что рассказ был опубликован под другим заглавием.

Мы предполагаем, что «Хлеб» идентичен с рассказом «Лога». Аргументировать это можно так: 1) Слонимский впоследствии вспоминал, что Иванов весной 1921 г. каждую субботу в кружок приносил с собой новый рассказ, при этом упомянув «Дите», «Синий зверюшка» и «Лога» (Слонимский М. Завтра. Проза. Воспоминания. Л.: Советский писатель, 1987. С. 418). Из них только «Лога» можно связать с названием «Хлеб». 2) В качестве подзаголовка к «Хлебу» в списке «Библиона» стоит название «революционно-крестьянский быт». Из ранних рассказов Иванова только «Лога» целиком посвящен описанию такого быта. 3) Темой рассказа «Лога» служит голод, и слово «хлеб» в нем часто повторяется. 4) «Лога» был опубликован в берлинской газете «Накануне», где и другие «Серапионовы братья» помещали свои ранние, часто не опубликованные в Советской России вещи, по-видимому, при поддержке Горького.

 

Е. Г. Полонская (1890–1969) впервые напечаталась в 1914 г., будучи студенткой медицинского факультета университета Сорбонны в Париже. Дебют состоялся под псевдонимом Елизавета Бертрам в русском журнале «Стихи», выходившем в Париже под редакцией И. Эренбурга. Вернулась в Россию в 1915 г. и служила врачом много лет. В 1920 г. училась на курсах Студии переводчиков при издательстве «Всемирная литература». В обществе «Серапионовых братьев» являлась единственной женщиной. Первый сборник стихотворений, «Знаменья» (Пг.: Эрато), опубликован в сентябре 1921 г. В двадцатые годы работала как детский писатель. Воспоминания Полонской о «Серапионовых братьях» опубликованы в ее книге: Города и встречи. Ред. Б. Я. Фрезинский. М.: Новое литературное обозрение, 2008. С. 370–393.

 

СТИХОТВОРЕНИЯ

Печатаются по тексту: «Серапионовы братья. Заграничный альманах» (Берлин, 1922).

В архиве «Библиона» стихотворения Е. Полонской не обнаружены. Здесь публикуются два ее стихотворения из берлинского альманаха «Серапионовых братьев» — «Сухой и гулкий щелкнул барабан», датировано маем 1920 г., и «На память о тяжелом годе…» — маем 1921 г.

 

М.Л. Слонимский (1897–1972) ушел 17-летним добровольцем на фронт. С 1919 г. работал в издательстве «Всемирная литература» под руководством М. Горького. Первая книга, «Шестой стрелковый: Рассказы» (СПб.: Время), составленная из рассказов о мировой войне, вышла в 1922 г. В конце 1920-х гг. выпустил «Собрание сочинений» в четырех томах.

Воспоминания Слонимского о «Серапионовых братьях» в: Слонимский М. Завтра. Проза. Воспоминания. Л.: Советский писатель, 1987.

 

«РВАНЫЕ ЛЮДИ»

Печатается впервые.

Печатается по авторизованной машинописи с авторской правкой из архива «Библиона».

В письме от февраля 1922 г. к Горькому Слонимский говорит о своем рассказе в «финском альманахе», сообщая, что он хотел его переработать, но потом бросил идею («Серапионовы братья» в зеркалах переписки. Ред. Е. Лемминг. М.: Аграф, 2004. С. 20).

В машинописи имеется авторская правка, например:

«Отец расстрелян, мать умерла, брат — в добрармии, [зачеркнуто: сестра в Константинополе], товарищи исчезли с глаз почти все».

«Заведующий в комнате № 3. Комната № 3 такая же, как все комнаты № 3, — такая могла бы быть и в Компросе, на Остоженке, и в Комморсил. [зачеркнуто: Наверно, такие комнаты есть и в Тамбове, и в Рязани, и в Саратове. И конечно есть.] В такой комнате, в военном комиссариате, сидит Руманов, в такой комнате сидит и Замшалов».

«Машинистка [зачеркнуто: обедает, обедает с 10-ти до 4-х, как всегда в Советских учреждениях. И] только полчаса сидит за машинкой, болтая ногами и языком болтая с заведующим».

 

«ПОРУЧИК АРХАНГЕЛЬСКИЙ»

Впервые — Завтра. Сборник 1. Берлин: Петрополис, 1923. В Советской России — Ленинград. 1924. № 15.

Печатается по машинописи (2 стр.) и рукописи (14 стр.) с авторской правкой из архива «Библиона».

Слонимский послал рассказ Горькому для прочтения в начале мая 1921 г. Впоследствии он вспоминал: «„Поручика Архангельского“ Горький в общем, как я помню, похвалил. Точно помню, что Горький особенно выделил и даже прочел вслух начало главы VI, начиная со строк „Для отца Наташи все ясно“ и включительно до „будут ходить по комнате и зубрить“. При этом Горький сказал — „Хорошо у вас поставлен этот учитель…“» (Горький и советские писатели 1963. С. 375).

В машинописи и рукописи много авторских исправлений, как, напр.:

«Поручик Архангельский угощал Наташу лимонадом и говорил тихим голосом:

[Зачеркнуто: — Рабом жить легко, а хозяином очень трудно стать».]

В опубликованных версиях зачеркнута реплика: «— Товарищи! Временное Правительство делает все, чтобы кончить войну, начатую царем, и выйти на дорогу мирного революционного строительства. Вы…» В советских публикациях последняя, десятая глава полностью убрана.

 

В. С. Познер (1905–1992) родился в Париже. Семья вернулась из эмиграции в Россию в начале 1910-х гг. Учился в гимназии и с 1919 г. в Тенишевском училище, в одном классе с Н. Чуковским. Осенью того же года поступил на семинар Н. Гумилева в Студию переводчиков при издательстве «Всемирная литература». Был одним из первых членов «Серапионовых братьев», но уже в мае 1921 г. уехал за границу. Остался в Париже, где в 1928 г. вышел его единственный сборник стихотворений, «Стихи на случай. 1925—28 гг.». Стал французским писателем и переводчиком русской литературы. Участвовал в Первом съезде советских писателей в Москве в 1934 г. Член коммунистической партии Франции.

В книге Познера «Panorama de la litterature russe contemporaine» (Paris: Kra, 1929) есть глава о «Серапионовых братьях».

 

«БАЛЛАДА О КОММУНИСТЕ»

Печатается впервые по беловой рукописи из архива «Библиона».

 

«БАЛЛАДА О ДЕЗЕРТИРЕ»

Впервые — Альманах Цеха поэтов. Книга 2. Пг., 1921.

Печатается по тексту: «Альманах Цеха поэтов. Кн. 2». В «Библион» баллада не была послана.

В эсеровской газете «Голос России» (Берлин). 1922. № 914. 12 марта. С. 4. баллада опубликована в отредактированном виде с посвящением памяти Н. Гумилева.

Н. Чуковский вспоминает баллады Познера зимы 1920–1921 гг. как «интереснейшее литературное явление». Цитируя, не совсем точно, отрывки из «Баллады о дезертире», он называет ее наиболее характерной для автора (Чуковский Н. 1989. С. 78). Чуковский, однако, ошибается, утверждая, что баллада была напечатана не только в «Альманахе Цеха поэтов», но и в первом альманахе «Серапионовых братьев».

 

В. Б. Шкловский (1893–1984) формально не входил в общество «Серапионовы братья», хотя он присутствовал на первом собрании в феврале 1921 г. и активно участвовал в деятельности братства. Учился на историко-филологическом факультете в Петербургском университете. Первые работы опубликовал в 1908 г. С 1916 г. активно участвовал в работе ОПОЯЗа. В 1917 г. вступил в партию эсеров и участвовал в борьбе как против белых, так и против большевиков. Очерк «В пустоте» относится к поездке в Херсон в 1920 г. Вернувшись в Петроград, работал в Институте истории искусств.

В марте 1922 г., опасаясь ареста в связи с процессом по делу эсеров, нелегально пересек границу с Финляндией. Вернулся из эмиграции только через полтора года. В Берлине выпустил две книги документальной прозы — «Сентиментальное путешествие» (1923) и «Zoo, или Письма не о любви» (1923). Отойдя от позиций формализма, Шкловский стал видным советским литературоведом и критиком.

Осенью 1921 г. Шкловский опубликовал очерк «Серапионовы братья» в журнале «Книжный угол» (1921. № 7. С. 18–19).

 

«В ПУСТОТЕ»

Впервые — «Часы: Час первый» (Пб.: Воен. тип., 1922).

Фрагменты очерка в сильно переработанной форме вошли в книгу: Шкловский В. Сентиментальное путешествие. Берлин, 1923.

Печатается по авторизованной правленой машинописи из архива «Библиона».

Шкловский первоначально хотел назвать свой очерк «В дырке от бублика. Из воспоминаний социал-предателя». Заглавие — аллюзия на пассаж, не вошедший в печатный вариант: «Чепуха — чувствуешь себя в дырке от бублика, а где бублик — не знаешь!» Решив назвать свой очерк «Пустота», Шкловский зачеркнул первоначальное название и добавил слово «пустота» во многих местах машинописи.

В первой публикации восстановлен пассаж, зачеркнутый в машинописи автором:

«Я встретился со старыми товарищами по первому Петроградскому Совету и потом по мобилизации меньшевиков».

Зато Шкловский в 1922 г. вычеркнул три последних абзаца, которые здесь печатаются впервые.

 

М. М. Зощенко (1895–1958), окончив военное училище, в 1914 г. ушел добровольцем на фронт. Участник боев Первой мировой и Гражданской войны. Демобилизован из Красной Армии в 1919 г. по состоянию здоровья. Первая книга «Рассказы Назара Ильича господина Синебрюхова» (Пб., Эрато) вышла в 1922 г. Стал одним из самых популярных русских писателей 20-х г.

 

«ЛЮБОВЬ»

Впервые — Литературная неделя. 1922. № 9. Март.

Печатается по беловой рукописи из архива «Библиона».

Потеряв надежду на публикацию рассказа в Финляндии, Зощенко предложил его в начале 1922 г. в журнал «Красная новь», но главный редактор А. Воронский отверг его, считая, что рассказ по своему «тону» не подходит журналу. Зощенко протестовал, считая, что «Любовь» — рассказ не контрреволюционный и не написан «для удовольствия белой печати» («Серапионовы братья» в зеркалах переписки 2004. С. 18).

В «Литературной неделе» рассказ был опубликован без подзаголовков.

В реплике: «Я, — говорит, — не я. На все теперь очень плюю. Это на политику то есть. Людям жить нужно по своей природе, а революция эта — пропадай пропадом — заела мою молодость» — слово «революция» заменено в печати на слово «политика».

 

«СТАРУХА ВРАНГЕЛЬ»

Впервые — Зощенко М. Разнотык. Пг.: Былое, 1923.

Печатается по беловой рукописи из архива «Библиона».

Зощенко первоначально предлагал рассказ в журнал «Россия», но по цензурными соображениями его отвергли. В «Бюллетене Главлита № 2» (март 1923 г.), предназначенном для членов Политбюро, говорится: «Советский быт изображается здесь приемами гофманских кошмаров, следователь ЧК — кретин, с примесью хитренького паясничанья — арестовывают старуху Врангель, та умерла со страха» (Блюм А. Художник и власть: 12 цензурных историй // Звезда. 1994. № 8. С. 82).

Зощенко выступал с чтением рассказа на Вечере современной беллетристики «Сегодня» 23 мая 1921 г. В записях автора отмечено: «Читал „Старуху Врангель“ в Доме искусств. Похлопали. Пожал кой-кому руки» (Зощенко М. М. Из писем и дневниковых записей (1917–1921 гг.) // Новый мир. 1984. № 11. С. 228). На чтении присутствовал и Корней Чуковский, записавший в своем дневнике: «Зощенко — темный, больной, милый, слабый, вышел на кафедру (т. е. сел за столик) и своим еле слышным голосом прочитал „Старуху Врангель“ — с гоголевскими интонациями, в духе раннего Достоевского. Современности не было никакой — но очень приятно. Отношение к слову — фонетическое» (Чуковский К. Дневник 1901–1929. М.: Советский писатель, 1991. С. 170).

Рассказ понравился и Горькому, читавшему его весной 1921 г. Зощенко записал: «Он все время выдержки читал и говорил, что написано блестяще» (Зощенко 1997. С. 64).

В печатном тексте видны следы советской цензуры. Таким образом, например, «советская власть» поменялась на «политическую власть» и разговоры о П. Врангеле и белых генералах — на беседы о «генералах» и «сенаторах».

 

«РЫБЬЯ САМКА»

Впервые — Литературный еженедельник. 1923. № 7. С. 7–9. В том же году также опубликован в: Зощенко М. Разнотык. Пг.: Былое, 1923.

Печатается по беловой рукописи из архива «Библиона».

М. Слонимский вспоминает о чтении рассказа в кружке «Серапионовых братьев» «в самом начале 1921 года»: «Рассказ назывался странно — „Рыбья самка“ и были в нем слова: „Великая есть грусть на земле. Осела, накопилась в разных местах, и не увидишь ее сразу…“ Печальный облик автора, его тихий, меланхолический голос как бы подчеркивали эту великую грусть, но в интонациях, в отдельных словечках звучала такая насмешка автора над своими героями, что мы невольно смеялись» (Слонимский 1987. С. 434–435).

Зощенко читал рассказ также на втором вечере «Серапионовых братьев» в Доме искусств 26 октября. Воспоминания об этом выступлении написал Е. Шварц в 1953 г.: «Когда вышел небольшой, смуглый, хрупкий, миловидный не по выражению, вопреки суровому выражению лица да и всего существа, человек, я подумал: „Ну вот, теперь мы услышим нечто соответствующее атласным обоям, креслам, колоннам и вывеске „Серапионовы братья““. И снова ошибся, был поражен, пришел окончательно в восторг, ободрился, запомнил рассказ „Рыбья самка“ почти наизусть» (Шварц Е. Живу беспокойно…: Из дневников. Л.: Советский писатель, 1990. С. 282).

По словам автора, рассказ также сильно понравился Горькому (Зощенко 1997. С. 64).

Изменения в печатном тексте относятся к эпизоду гонения на попа. В рукописном тексте многие пассажи — более сильные, напр., крест попа воруют и его самого грубо оскорбляют. В конце рассказа приходят «советские», а не «молодчики», и попа уводят «неизвестно куда».

 

Н. К. Чуковский (1904–1965) — сын критика и детского писателя Корнея Чуковского. По окончании в 1921 г. Тенишевского училища поступил на ист.-фил. факультет Петроградского университета. В 1919–1921 гг. посещал занятия Литературной студии при Доме искусств (семинар H. С. Гумилева). Слонимский называет Чуковского «младшим братом» «Серапионов» (Слонимский 1987. С. 524), но с 1922 г. его уже не считали членом «Серапионовых братьев». В 1922 г. впервые опубликовал стихотворения, в том числе в альманахе «Ушкуйники» (Пг., 1927), изданном на собственные средства. Возбуждал надежды как поэт, но отошел от поэзии. Единственная книга стихотворений — «Сквозь дикий рай» (Л.: Издательство писателей в Ленинграде, 1928). Автор романов, очерков и детских книг, активный переводчик.

Воспоминания Н. Чуковского о «Серапионовых братьях» — в книгах: Чуковский Н. «Литературные воспоминания» (М.: Советский писатель, 1989) и «О том, что видел» (М.: Молодая гвардия, 2005).

 

«ГОЛОД. ПОЭМА»

Печатается впервые по беловой рукописи из архива «Библиона».

В рукописи имя Ник. Чуковский в двух местах зачеркнуто и рукой заменено на псевдоним Ник. Радищев.

 

Л. Н. Лунц (1901–1924) считался самым одаренным из «Серапионов». На него возлагали надежды и как на писателя, и как на филолога. Являлся студентом Петроградского университета и Педагогического института при университете, стал посещать занятия Литературной студии в 1919 г. В том же году впервые выступил в печати. Среди «Серапионовых братьев» играл роль теоретика, выразив свои взгляды на литературу в статьях «Почему мы Серапионовы братья» (1922) и «На Запад» (1923). Знал французский, испанский и итальянский языки и намеренно ориентировался на западную литературу. В 1923 г. уехал из Советской России по состоянию здоровья. Умер в Гамбурге в мае 1924 г. от эмболии мозга.

 

«БУНТ»

Печатается впервые по рукописи с авторской правкой из архива «Библиона».

В литературе о Лунце рассказ нигде не упоминается. По всей вероятности, он является самым ранним и самым важным из немногочисленных рассказов автора.

 

«ВНЕ ЗАКОНА»

Впервые — Беседа I. Берлин: Эпоха, 1923. Под ред. М. Горького.

Печатается по авторизованной машинописи с авторской правкой из архива «Библиона».

Напечатанный текст датирован «1920 г.».

По воспоминаниям Слонимского, Лунц читал пьесу «на одном из первых наших собраний» (Слонимский 1987. С. 436). Н. Чуковский вспоминает, что Лунц читал трагедию «с неистовой пылкостью» (Чуковский Н. 1989. С. 81). В Советском Союзе пьеса никогда не публиковалась, а в России — только в 1994 году.

В машинописи присутствует никогда ранее не публиковавшийся «Антракт шестой». Текст зачеркнут рукой, но так как он оставался до сих пор неизвестным и другого источника текста не сохранилось, восстановлен в этом издании. Таким же образом реставрировано другое вычеркнутое место, обращение Алонсо к публике в конце первого действия. Выражение «вне закона» там интерпретируется в металитературном смысле. Находясь «вне закона», герой свободен и для нарушений правил сценического искусства. Оба восстановленных фрагмента заключены в квадратные скобки.

В двух местах автор заменил слово «революция» на «восстание» и на «мятеж», избегая слишком открытых намеков на революционную историю Советской России. В шестом акте пятого действия Алонсо говорит; «Смотрите, что стало [зачеркнуто: с революцией] с восстанием. Кровь, кровь и кровь! А кто виноват? Вы! Вы начали [зачеркнуто; революцию] мятеж, а теперь бросаете!» Кроме того, в машинописном тексте Клара называет себя «проституткой», а не «потаскушкой», как в напечатанной версии. В первой публикации — также незначительные сокращения.

 

H. Н. Никитин (1895–1963) опубликовал свой первый рассказ в 1916 г., будучи студентом Петроградского университета. В 1918 г. вступил добровольцем в Красную Армию, демобилизован в 1922 г. Познакомился с Горьким в 1920 г., когда посещал Литературную студию Дома искусств. В 1922 г. у Никитина вышли в свет три книги, в том числе «Рвотный форт. Рассказы» (М.: Госиздат) и «Американское счастье» (Пг.: Былое). Повесть «Рвотный фронт» была резко раскритикована в печати. Говорили о порнографии, контрреволюционной тенденции, пасквиле и «злой пародии» на революцию.

 

«РВОТНЫЙ ФОРТ»

Впервые — Никитин Н. Рвотный форт: Рассказы. М.-Пг.: Гиз, 1922.

Печатается по рукописи с авторской правкой из архива «Библиона».

Печатная версия значительно сокращена и переработана. Убран, например, портрет Троцкого, висящий на стене Дондрюкова в начале XII главы. Сам автор в рукописи вычеркнул следующее упоминание Троцкого:

«Впрочем, плевать ему [Дондрюкову] на революцию. Надо, надо устроить точную дисциплинированную жизнь. Никаких классов. Начальство и народ. Позвольте…

[Вычеркнуто: Как у товарища Троцкого: вооруженный народ.]»

 

В. А. Каверин (настоящее имя Зильбер, 1902–1989) учился в Институте восточных языков и на историко-филологическом факультете ЛГУ. Литературный дебют — рассказ «Хроника города Лейпциг» в сборнике «Серапионовы братья» (1922). В 1920-е гг. интересовался фантастическими и детективными жанрами, но впоследствии отошел от экспериментальной прозы. Автор обширных воспоминаний о «Серапионовых братьях»: «Освещенные окна. Трилогия» (М.: Советский писатель, 1978).

 

«ОДИННАДЦАТАЯ АКСИОМА»

Впервые — «„Серапионовы братья“ в собраниях Пушкинского Дома. Материалы. Исследования. Публикации.» Авт.-сост. Т. А. Кукушкина, Е. Р. Обатнина. СПб.: Дмитрий Буланин, 1998. С. 168–170. Датировка напечатанной версии — «Петроград 31/10 1920 г.».

Печатается по беловой рукописи из архива «Библиона».

В своих воспоминаниях В. Каверин пишет, что он только осенью 1921 г. узнал от М. Слонимского, что Горький выбрал его «Одиннадцатую аксиому» для «финского сборника» (Каверин 1978. С. 470).

В письме Каверину от марта 1921 г. Горький, не зная, кто является ее автором, комментировал «Одиннадцатую аксиому»: «Хотя неясность рассказа и нарочита, но в нем чувствуется недоговоренное по существу темы. И кажется, что это уже неясность — невольная. Иными словами: интересная и довольно своеобразная тема не исчерпана автором; боюсь, что со временем он сам пожалеет: преждевременно, не продумав до конца, использовал хорошую мысль.

Написано же довольно искусно, почти талантливо, однако — язык записок монаховых не везде точен, выдержан. <…> Слишком силен запах литературы, мало дано от непосредственного впечатления, от жизни» (Горький М. Полное собрание сочинений. Письма в двадцати четырех томах. T. XIII. Письма июнь 1919–1921. М.: Наука, 2007. С. 177).

Рассказ был удостоен третьей премии на Литературном конкурсе начинающих писателей Дома литераторов в 1921 г. Каверин участвовал под девизом «Искусство должно строиться на формулах точных наук».

Л. Лунц комментировал рассказ по поводу получения Кавериным премии:

«Особняком стоит рассказ „Одиннадцатая аксиома“. В противоположность предыдущим рассказам, воздействующим именно стилистической своей стороной — манерой описания или сказа, — здесь перед нами сюжетный эксперимент. Сюжетный параллелизм есть очень частый, почти непременный прием в построении повествовательной формы. И рассказ „Одиннадцатая аксиома“, снабженный эпиграфом из Лобачевского о параллельности линий, дает сюжетный параллелизм в его чистом виде. Сначала нет никаких связей. В левой створке картины монах, которого мучит неверие, в правой — студент, ведущий азартную игру. Первое время обе линии повествования развиваются независимо одна от другой. Но мало-помалу появляются сюжетные совпадения, передаваемые однородными стилистическими оборотами. Понемногу совпадения увеличиваются, линии повествования скрещиваются, вместо двух героев рассказа перед нами один, являющийся в двух лицах. Рассказ „Одиннадцатая аксиома“ представляет немалый интерес с точки зрения общей теории сюжета» (Лунц Л. Н. Литературное наследие. М.: Научный мир, 2007. С. 394).

Сам Каверин впоследствии комментировал идею своего раннего рассказа:

«Как известно, Лобачевский не согласился именно с одиннадцатой аксиомой Эвклида. <…>

Лобачевский свел в пространстве параллельные линии. Что же мешает мне свести — не только в пространстве, но и во времени — два параллельных сюжета? Нужно только, чтобы независимо от места и времени между героями была внутренняя логическая связь.

Придя домой, я взял линейку и расчертил лист бумаги вдоль на два равных столбца. В левом я стал писать историю монаха, который теряет веру в Бога, рубит иконы и бежит из монастыря. В правом — историю студента, проигрывающего в карты свое последнее достояние. Действие первого рассказа происходило в Средние века. Действие второго — накануне революции. В конце третьей страницы (это был очень короткий рассказ) две параллельные истории сходились. Студент и монах встречались на берегу Невы. Разговаривать им было не о чем, и автор обращался к природе и Петербургу, пытаясь про помощи осенней погоды и Медного всадника обрисовать состояние своих героев» (Каверин В. Горький и молодые // Знамя. 1954. № 11. С. 158. См. также: Каверин 1978. С. 407–408).

Версия, посланная в «Библион», отличается от опубликованной в 1998 г. Самое значительное различие — композиционного характера. Две повествовательные линии поменяли место: рассказ монаха помещен налево и рассказ о студенте направо.

 

К. А. Федин (1892–1977) был во время Первой мировой войны интернирован в Германию, где изучал немецкий язык. Вернулся в Россию в 1918 г. Первые публикации — «Мелочи» в стихах в журнале «Новый Сатирикон» (1913–1914). В 1918–1919 гг. служил в Наркомпросе в Москве. В 1920 г. состоялось знакомство с Горьким. На конкурсе Дома литераторов в 1921 г. получил премию за рассказ «Сад». Первый значительный сборник рассказов, «Пустырь» (М., Пб: Круг), вышел в 1923 г. Известность получил после выхода романа «Города и годы» (Л.: Гос. изд., 1924). Автор многочисленных романов.

 

«САВЕЛ СЕМЕНЫЧ»

Впервые, под названием «Рассказ об одном утре», — Федин К. Пустырь. М., Пб: Круг, 1923. Издано отдельно: Федин К. Рассказ об одном утре (М.-Л.: Круг, 1924).

Печатается по авторизованной машинописи из архива «Библиона».

Федин выступал на «Литературной среде» в Доме литераторов 8 февраля 1922 г. с чтением рассказа «Савел Семеныч» («Серапионовы братья» в собраниях Пушкинского дома 1998. С. 120).

Кроме переименования рассказа, напечатанная версия незначительно отличается от машинописного текста.