Я вспоминал свою жизнь до ареста. После того, как меня освободили от должности председателя колхоза (а это было сделано подло и вероломно), мои друзья советовали мне: «Алексей Иванович, будь осторожен в своих действиях, старайся ни с кем не встречаться, а лучше всего уезжай из деревни в какой-нибудь большой город. Приехав в город, некоторое время пользуйся своими документами, а потом отправляйся в милицию с заявлением о том, что тебя ограбили, украли деньги и документы. Тебе, после проверки, выдадут новые, при этом и год рождения и место рождения можно изменить. И тебя очень трудно будет найти, если кто-то захочет это сделать…”

Многие мне говорили это или нечто подобное.

Но я был вынужден отказаться от таких советов, ведь я не мог оставить свою семью. Их сразу же подвергнули бы гонениям. Такие примеры я видел и знал.

И к тому же, я был уверен, что ни в чём не виноват ни перед Родиной, ни перед органами НКВД. Я твердо верил, что правда на моей стороне.

И вот я – арестант…

Меня снова потащили на допрос. Следователь посчитал, что я уже могу отвечать на вопросы. Меня не тревожили перед этим целых двое суток. В нашей камере все это время стояла тишина: никто ни с кем не разговаривал. Я и Николай Иванович хранили вынужденное молчание. Опасались провокаторов. Соседи по камере несколько раз пытались с нами заговорить, но мы не поддавались на их попытки. Николай Иванович и я твёрдо решили не давать следователям каких-либо шансов в поисках сведений. Кроме того, так мы старались оберегать наши тела от лишних страданий.