На этот раз скрывать страх от родителей не пришлось. Папа сам вызвался осмотреть квартиру, прежде чем я в нее войду. Егор поспешил ему на помощь. Мы с мамой ждали снаружи, на всякий случай не выпуская мобильных из рук.
– Все спокойно, – заверил меня отец, но не удержался и добавил: – Может, все-таки у нас поживешь?
Я покачала головой и тут же об этом пожалела. Прихожая пошла кругом. Расцеловавшись с родными, наконец осталась одна. На этот раз мне не казалось, будто я пришла в гости. Если возникнет необходимость, бабушка будет рядом в любом месте. Уютная обстановка встретила меня, как преданное животное. Дом, милый дом.
С порога я прошла в ванную. Одежду сбросила прямо в мусорную корзину, открыла кран. При первом же взгляде на чугунную емкость в животе что-то неприятно зашевелилось. Пора кое-что изменить в этой квартире. Пожалуй, начну с душевой кабинки. Наполнив ванну, я попробовала сосредоточиться на фигурных ножках и лейке, напоминающей трубку старинного телефона. Заставить себя лечь так и не удалось. Пришлось спустить воду и принять душ стоя. Похоже, у меня появилась еще одна фобия. Интересно, как по-научному называется боязнь ванн? Наверняка существует специальное слово.
В спальне я рухнула на кровать, раскинув в стороны руки и ноги. Из-под полуприкрытых век принялась созерцать переливы стекляруса на обоях. Возле плеча что-то шевельнулось, а потом истошно завопило. Бессознательно я чуть было не скинула новенький айфон с кровати, но, увидев на экране знакомый номер, подняла трубку.
– Алло.
– Ты там как? Доехала уже?
Сонная, я не сразу поняла, до чего должна была доехать, а потом наконец сообразила, о чем спрашивает Руслан.
– Ах, да! Уже дома, все хорошо.
С минуту помолчав, он кашлянул и сказал:
– Поговорим?
На этот раз я моментально поняла, что он имеет в виду. От осознания неизбежности разговора даже вспотели ладони.
– Я еще в больнице хотел, – продолжил он, – но при ментах как-то не очень удобно…
Возникло ощущение, что я должна чем-то заполнить очередную паузу. Обязана как-то его поддержать. Но как? Сказать, что ни о чем не жалею, – значит соврать. Совесть издергала мою и без того покалеченную душу. Признать, что мы оба совершили ошибку? А смысл озвучивать очевидное? Особенно если учесть, что очевидным этот факт был и два дня назад, в тот самый миг, когда нас друг к другу притянуло. Иначе это не назовешь. Каждый все понимал, но сопротивляться притяжению не мог. Тишину прервал громкий, протяжный плач дверного звонка. Звук показался совсем незнакомым.
– Ко мне кто-то пришел, – отчасти с облегчением сказала я. – Позже созвонимся, хорошо?
– Угу. Спроси кто, – ответил Руслан, а когда я уже убрала телефон от уха, крикнул вдогонку: – И в глазок посмотри!
Еще одно завывание звонка. «Надо сменить его на современный, с какой-нибудь приятной мелодией», – подумала я по дороге в прихожую.
– Кто там?
Звонок заревел в третий раз. Как и просил Руслан, я заглянула в глазок. На пороге, глядя себе под ноги, стояла растрепанная Мила. Лимонно-желтый пуховик был застегнут только наполовину, в руке она держала прямоугольную бутылку с золотистой жидкостью.
– Выпьем? – вместо приветствия помахала бутылкой Мила, когда я распахнула дверь.
– Не могу. Меня в больнице лекарствами накачали.
– А я могу! Нет, – подняла она указательный палец, – я уже.
– Да, это заметно. Проходи.
Я вытянула руку в направлении гостиной. Мила юркнула в зазор между мной и дверью, направившись прямиком на кухню.
– Сейчас что-нибудь приготовлю на закуску, – сказала я, доставая бокалы для виски.
– Не надо. Дерьма уже наелась, блевать тянет.
От этих слов у меня самой ком подкатил к горлу. Неужели Руслан рассказал невесте о поцелуе? Мог бы предупредить. Хотя, какая разница? К такому разговору все равно не подготовишься.
– А чего это ты не спрашиваешь, про какое я тут дерьмо говорю? – продолжала Мила. – Ну, конечно, сама же все видела.
– Что именно? – на всякий случай уточнила я.
– Как мужик мой от меня перед свадьбой на другой конец страны свалил. У нас венчание через два дня, а его нет!
– Прости, это я виновата…
– Да знаю я! – потянулась ко мне через стол и похлопала по плечу Мила. – Расслабься. Не в этом дело. Ну, надоело тебе в этом Мухосранске штаны просиживать, поехал ты репортаж снимать, так дождись меня и скажи как есть. Или позвони, раз жопа горит. На хрена надо было записку оставлять, а потом еще трубку не поднимать два дня?! Это по-человечески вообще?
Выходит, про поцелуй она все-таки не знает.
– Мил, там не до телефонов было, честное слово.
– Ой, только не надо его выгораживать! Пять минут на звонок всегда можно найти. Ты пойми, я себе здесь места не нахожу. В голове уже мысли всякие крутятся. Как узнала, что вы там вместе были, такого себе насочиняла! Нет, ну представь: ты свободная девушка, он красивый мужик, кто знает… Ой, прости. Не бледней так! Это, конечно, ужасно звучит, я согласна, но ты представь себя на моем месте.
Зачем представлять? Я на нем была. Так же сходила с ума от ревности, закатывала скандалы без повода, а потом просила прощения. Всякий раз оказывалась виноватой, пока однажды не застукала мужа в кабинете с секретаршей. Банальная история? А разве жених, целующийся с подружкой невесты, – это что-то новое и свежее?
– И знаешь, что мне этот урод заявил?
Сердце подпрыгнуло и упало в низ живота.
– Что? – дрогнувшим голосом спросила я.
– Мне сейчас некогда, вернусь – поговорим. Нормально?
Я покачала головой. Боль от шеи растеклась по позвоночнику.
– Когда я уезжала, Руслан ждал оператора.
– Так вы и после виделись? – насторожилась Мила.
– Он приходил в больницу поговорить с Леной, девушкой, которую спас. Заодно и ко мне заглянул.
– К тебе, значит, заглянуть время нашел, а чтобы мне позвонить, у него пяти минут нет! Козлина!
– Ты же сама говорила, работа у него на первом месте.
– Да, тут ты права. Сама такого выбрала. Не хрен теперь удивляться. Ладно, – махнула она рукой, – все равно уже ничего не поменяешь.
– У тебя еще есть два дня подумать, – осторожно попыталась сменить направление разговора я. – Если ты поняла, что не можешь мириться…
– Нету двух дней. Все, поезд ушел! Мы ж женаты уже.
– Как?! – вырвалось у меня.
– Очень просто. В Москве перед отъездом расписались.
– Зачем? Ты же говорила, вы здесь обвенчаетесь, а потом свадьбу в Москве отпразднуете.
– Ну, да. Арка из цветов, брачные клятвы – все как в голливудских фильмах. Без тетки с указкой, у которой на лбу «ПМС» написано.
Выходит, Руслан не просто поддался предбрачным сомнениям, а осознанно изменил со мной жене! Кошмар. Я стала «другой женщиной». Или поцелуй за измену не считается? Конечно, считается! Разве я не сочла бы предательством, если бы в кабинете мой муж целовал секретаршу, а не трахал ее? Вряд ли.
– Вообще мы ближе к делу расписаться хотели, но церковь не венчает до регистрации. То ли блуд это считается, то ли они так с многоженством и многомужеством борются, – Милин язык заплетался. – Я не поняла, мы выпьем сегодня, или как?
Непослушными пальцами она разлила золотистую жидкость по бокалам. Наплевав на предостережения врачей, я залпом выпила свою порцию. Пусть мне будет плохо, я заслужила.
– Лина! – осушив бокал, сказала Мила. – Прости меня, дуру.
– Ты передо мной ни в чем не виновата.
– Виновата, – помотала она головой. – Ты ж не знаешь!
Чего еще я не знаю? У них трое детей и общая собака?
– Я такая сука!
– Мил, не наговаривай на себя…
– Я от ревности взяла и посадила тебя за стол к родственникам.
– А? – Я не поняла, о чем речь.
– Ну, на свадьбе есть стол молодых. За ним обычно еще свидетели и близкие друзья сидят. Так вот, я тебя оттуда выселила, когда узнала, что Руслан за тобой в Сочи поехал. Линка, честное слово, приду домой, весь план переделаю, пересажу тебя обратно!
– Не надо. Я с родителями посижу. Все равно никого из твоих друзей не знаю.
– Ты уверена?
Я кивнула. Чем дальше от Руслана, тем лучше.
– Ну и хорошо! Я рядом с тобой Илюху посадила, он тебе скучать не даст.
– Это точно…
Когда Милина белокурая грива опустилась на стол, я вызвала подруге такси. После двойного эспрессо она более-менее ровной походкой вышла за порог моей квартиры. Закрыв за ней дверь, я написала сообщение:
«Руслан, мне очень стыдно за поцелуй. Это ошибка, минутная слабость. Мы оба были не в себе после пережитых испытаний. Предлагаю забыть об этом ради нашей с Милой дружбы и вашего брака. Не звони мне больше. Аделина».