Я проработала учителем средней школы в пос. Бердяуш всю свою жизнь. Каждый год заканчивали школу десятки мальчиков и девочек, взрослели и старились, приводили учиться собственных детей, потом — внуков: река жизни нескончаема.

Навсегда остановилась она лишь для выпускников 1941 г. Все мальчики моего 10 «А» ушли добровольцами на фронт и не вернулись. Они стали бойцами уральских лыжных батальонов и участвовали в Любанской операции.

Был среди них и лучший спортсмен школы Митя Бекетов. Он и теперь у меня перед глазами: русоволосый, кареглазый, в белой рубашке, на щеках — румянец, как у девушки. О нем Юра Раннев пел:

Ой, ты, Митенька, красна девушка, Мы пойдем с тобой, разгуляемся!

Митя при этом вспыхивал, и щеки заливал румянец. Митя был любимцем всего класса. Он играл на гармошке. Даже увез ее с собой, когда поехал на фронт. Мне слышится, как он играет:

Чуть только открою окошко, Все слышу, как там, вдалеке, Все плачет и плачет гармошка О юном своем игроке.

Было от него всего одно письмо из Ярославля, где формировалась 2-я ударная, в которую вошли лыжные батальоны, в частности, 39-й и 40-й ОЛБ.

В 1972 г. я о Мите и о других разведчиках-лыжниках написала:

Ему бы было пятьдесят, Но не пришел с войны солдат, Прожил он только двадцать лет, Но на земле оставил след. Пусть незаметный, небольшой, Солдатской службы фронтовой, В боях за город Ленинград Он жизнь свою отдать был рад. «Не раз я был на волоске, — Писал он матери в письме, — Идем в разведку не впервые». Уральцы — парни боевые! Ведь не один сражался он: С ним целый лыжный батальон. Зима. Мороз. Темно и вьюжно, Им в тыл врага пробраться нужно, Взять незаметно «языка»… Задача эта нелегка. «Язык» был взят. Наутро — в бой Ведет разведка за собой. Ведет стрелковые полки: Ведь ей знакомы все пути… Здесь — лес густой, а здесь — река. Вот здесь мы брали «языка». Идет жестокий смертный бой. Снега смешалися с землей. Повисли в небе «костыли», Их гонят наши «ястребки». Рубеж намеченный был взят. Пропал тут без вести солдат. В снегу лежать остался он… Ушел на запад батальон.

По просьбе матери Мити Бекетова Евдокии Ефимовны я начала поиск воинов-лыжников в 1942 г. и продолжаю его до сих пор.

Занимается новое утро… Что-то нынешний день принесет. Я волнуюсь сегодня, как будто Все сегодня решится на год. А быть может, навек все решится, Как же быть? Куда силы отдать? То ли музыке взяться учиться, То ль своих ребятишек искать? Сколько их разлетелось по свету — Я никак сосчитать не могу. Тот — погиб, о том — весточки нету, Перед ними я в вечном долгу. Все живые аукнуться могут, О себе написать, рассказать. Я ищу к неприезжим дорогу, Помогите ее разыскать. Разве музыка в этом помеха? Может, тоже поможет она? Пусть мне музыка будет утехой В память тех, кого смерть отняла. Средь ребят моих были поэты, Живописцы, певцы, трубачи… И, быть может, сегодня поэтому Я ищу к их дорогам ключи. Где ключи, верно, кто-нибудь знает… Может, в речке, а может, в земле? Может, в небе как звезды блуждают И когда-то сверкнут на заре? Буду ждать и искать терпеливо Дорогих и любимых ребят. Говорят, я родилась счастливой. Может, правда — смогу разыскать?

На моем счету больше роты бывших воинов-лыжников. В 1980 г. на встрече в Челябинске собралось около 200 лыжбатовцев из 10 тысяч, которых послал на войну Урал. Только в составе 2-й ударной сражалось 18 ОЛБ. До сих пор ветераны встречаются в Челябинске, где ежегодно проводятся соревнования по биатлону на приз уральских лыжных батальонов. Мы ездили по местам боев, были у Красной Горки под Любанью, убрали могилу и возложили цветы. Встречались в Новгороде с Орловым Николаем Ивановичем, который «открыл» Долину смерти.

Под деревней Грузино погиб знаменосец 39-го ОЛБ Пахтусов Павел Петрович, 1923 года рождения, тоже мой ученик. Он погиб на глазах нашего земляка Волкова. Они шли в разведку боем и прямым попаданием Павел был убит. От него остались только капельки крови.

Лыжбатовцем был и мой брат Дмитрий Иванович Полтораднев, студент-историк Челябинского пединститута, также выпускник нашей школы.

О брате писать очень трудно. Он 1921 года рождения. Были у него русые волосы и карие глаза. Учился хорошо. Играл в духовом оркестре на трубе. Был горнистом эшелона, когда ехали на фронт. Пел на прощальном концерте в Малой Вишере «Синенький, скромный платочек», под эту мелодию познакомился с девушкой, которую мне удалось разыскать. Она помнит его, приезжала к нам в гости, когда мама еще была жива. Удалось разыскать и командира взвода разведки К. Д. Тура, который рассказал в письме о печальной судьбе брата: он погиб в Нарве, в плену. Их, полуживых, сбрасывали в ров. Там теперь памятник.

У нас осталась его последняя фотография, снятая перед отправкой на фронт, и восемь писем.

Была еще одна открытка, в которой он еще короче описывал свою фронтовую жизнь. Эту открытку мама отдала в военкомат для назначения пенсии за брата.

Мама всю жизнь ждала брата. Я посвятила ей стихотворение «Ожидание»:

Лишь первый снег по листьям рыжим В лесу тропинку заметет, Мальчишки встанут все на лыжи, Мать своего сыночка ждет. Мать сына ждет. Мать ждет. Снег в октябре стучит по крыше: «Скорей на лыжи, комсомол!» Сыночек встал ее на лыжи, В разведку дальнюю ушел. Давно ушел. В разведке все случиться может, И жизнь всегда на волоске, А он писал одно и то же: «Не беспокойтесь обо мне! Не беспокойтесь! Я приеду, Как только кончится война. Вернусь, отпразднуем победу». И мать ждала. И мать ждала. Давным-давно уж старой стала, Но только первый снег пойдет, Она все так же, как бывало, Все своего сыночка ждет. Мать сына ждет, мать сына ждет…

А. И. Попова,

учительница